Контракт капитана подходил к концу, а офис хранил молчание. Кто приедет на смену, когда и в какой порт, было неясно. Мастер нервничал и заваливал Гамбург паническими факсами. "А в ответ - тишина...".
Настроение и характер у папика начали портиться. Штурмана уже с неохотой оставались вместе с ним в штурманской рубке и при каждом удобном случае старались свалить на крылья мостика, используя для этого любые предлоги. Дошло до того, что и все остальные офицеры стали его избегать, и очень часто можно было видеть мастера в кают-компании, принимающего пищу в гордом одиночестве.
Меня наш несчастный капитан выбрал в качестве жилетки для плача, благо мы жили в соседних каютах. Каждый вечер мне приходилось выслушивать его жалобный скулёж по поводу того, как плохо немецкий офис относится к славянским офицерам. Причём, сбить его с этой темы было невозможно. Не помогали даже ударные дозы вискаря и пива.
Поэтому день, когда, наконец, Гамбург соизволил ответить и прислать мастеру сообщение с фамилией сменщика, датой и маршрутом перелёта домой, стал почти праздником для всего экипажа. Радостный и даже как-то помолодевший капитан излучал благожелательность, целыми пачками раздавая ранее обиженным им офицерам промоушены и радужные характеристики. Посиделки в капитанской каюте теперь проходили в расширенном составе и под неумолчный перезвон гитары.
Во время одной из таких посиделок ему и был задан вопрос по поводу его сменщика: типа, а кто конкретно приезжает на замену и что он за человек?
Папик беспечно отмахнулся (ну, ещё бы - ему-то с ним не работать!): - Да бог его знает! Фамилия -Наливайко, а кто такой - какая разница? Капитан!
По помрачневшей физиономии старпома я понял, что что-то с новым мастером не так. Поэтому, когда наш кэп полез в холодильник за новой порцией пива, тихо спросил его:
-Тёзка, колись... Нового папу знаешь, работал с ним?
-Знаю, - так же тихо ответил старпом: -Алкашня, блин... Горюшка хлебнём...
Тем временем мастер вернулся к столу со свежим "боезапасом" и наш разговор пришлось прекратить. Не принято обсуждать капитанов на флоте. Ne comme il faut, знаете ли...
Новый кэп приехал на судно часа за два до отхода. Груз был уже на борту, все коносаменты (грузовые документы) подписаны, топливо и припасы приняты, экипаж собран - судно было готово к выходу в рейс. Ждали только разрешение портовых властей на выход и прибытия лоцмана и буксиров. Так что весь процесс приёма-сдачи дел у капитанов много времени не занял: посчитали деньги в капитанском сейфе, передали из рук в руки многочисленные судовые сертификаты и подписали финальный акт передачи. После чего уходящий папик по традиции пригласил судовой менеджмент (меня и старпома) к себе, на прощальную "рюмку чая".
Тогда я впервые и увидел нового мастера. Ожидая встретиться с опустившимся бомжарой, я был приятно удивлён: новый "первый после бога" был тщательно выбрит, благоухал дорогим парфюмом и о "стрелки" на его форменных чёрных брюках можно было порезаться. Но, самое главное, он не пил! То есть абсолютно. В ответ на предложение уходящего коллеги чуть брезгливо поморщился и попросил простой воды.
Мы с старпомом переглянулись. Я приподнял брови, вопрошая, чиф недоумённо пожал плечами в ответ. Заметив нашу пантомиму, новый мастер улыбнулся уголками рта и сказал:
-Я не пью, господа генералитет. Только по престольным праздникам и немного. Но для вас это не означает сухого закона. Главное - не увлекаться...
Уже потом, на следующий день, в море, я поднялся к старшему помощнику на мостик и мы обсудили этот эпизод.
-Да хрен его знает, деда! Может подшился? На предыдущем контракте пил, как конь!
-Может, и так. Подождём, посмотим...
На том и порешили. Жизнь экипажа шла своим чередом. Были и общие празднования дней рождения, и традиционные ежемесячные барбекю на открытой палубе, и ежевечерние офицерские посиделки в курительном салоне под "вино и кино" . Мастер регулярно посещал все эти мероприятия, но не пил. Сидел тихонько во главе стола, подпевал филиппинцам в караоке, беседовал со всеми, но не пил.
Мы со старпомом успокоились и, как говорится, "расслабили булки".
В профессиональной своей ипостаси капитан тоже проявил себя с наилучшей стороны. Предыдущий папик к коммуникационному компьютеру, например, не подпускал вообще никого. Все письма, включая личные послания экипажа и мои технические отчёты проходили через его руки. Он это называл "держать руку на пульсе". Честно говоря, такое поведение вызывало раздражение у многих. Особенно, когда он, с чисто капитанским апломбом, начинал править неверный по его мнению английский язык писем. Причём, правил так, что смысл написанного иногда менялся на прямо противоположный. Получив пару "фитилей" из офиса после такой капитанской правки, я выдрал из него разрешение отправлять свою корреспонденцию самому, но это стоило мне маленькой кучки сожжённых нервных клеток.
С новым мастером эта проблема отпала сама собой. Доступ к коммуникациям получили все офицеры.
На мостике тоже наступила тишь и гладь: вахтенные штурмана занимались своими текущими делами прямо на ходовой вахте, после чего нормально отдыхали. До этого корректировка карт и пособий, ведение многочисленной документации и прочие мелкие ежедневные дела во время вахт были строго запрещены. Отстояв свои четыре часа, бедные навигаторы были вынуждены отрывать время от своего отдыха, выполняя обязанности, возложенные на них судовым расписанием. Такой режим в океане, где встречное судно можно встретить только случайно, где нет мелей и глубина под килём исчисляется в сотнях, а то и тысячах метров был...ну, неразумным, скажем так. Но капризы капитанские не обсуждаются на флоте, поэтому, несмотря на недовольство, ребята работали так, как было приказано.
С новым мастером эта порочная практика тоже оказалась плотно похеренной.
Короче, наступила новая эра всеобщего братства и благоденствия.
Срыв у Наливайко произошёл внезапно и в самое неподходящее время...
В порту Ломе, в Западной Африке, сменился наш питерский второй штурман. Приехавший вместо него одессит в первый же вечер после выхода в море пригласил
всех офицеров в свою каюту, чтобы познакомиться поближе за рюмкой привезённой им из дому "Хортицы".
Стол он накрыл по высшему разряду: домашнее сало, малосольные огурчики, мёд в сотах, чёрный хлеб... Нам, не видевшим таких деликатесов уже несколько месяцев, всё это показалось божественной амброзией...
Мастер тоже был приглашён и, естественно, пришёл. Так же, как и раньше, скромно попивал свою минералку, пока мы нахлёстывались новым в ту пору брендом.
Но потом вдруг из капитанского угла раздалось:-Ну, нет! Вода под сало - это нонсенс!
В следующий момент его стакан со стуком опустился на середину стола, сопровождаемый короткой командой: -Наливай!
Ну... Закончился это вечер без эксцессов. Выпив пару "дринков", мастер тепло попрощался со всеми и убыл в свои аппартаменты. Мы посидели ещё немного, прикончили всё, что было на столе и разошлись по каютам.
А на следующий день началось... Сухой закон на судах компании тогда ещё не был ведён и в капитанской "кантине", наряду с пивом, вином и "софтдринками", было достаточно того, что принято называть "жидкостями с крепостью до сорока": виски, бренди, текила...
Сначала все отметили, что капитан не появился ни на завтраке, ни на мостике с утренней проверкой. Отсутствовал он и на обеде. На наш со старпомом вопрос: "А ел ли капитан?" месс-бой ответил, что он относил ему обед в каюту.
-Ну, и как он там?
-Нормально. От супа отказался, второе приказал оставить и попросил принести фрукты и бутылку виски...
-Блииин! Вот оно, началось! -на лице старшего помощника появилась страдальческая гримаса: - Теперь неделю жрать будет, скотобаза!...
-Да брось ты! Может, просто запасы представительские в каюте пополняет? Мы же на капитанской передаче дел всё у него прикончили...
-Боюсь, что нет, дед. Такое уже было с ним, и не раз...
Старпом оказался прав. Неделю мы капитана не видели. Точнее, видели, конечно - периодически заходили в его каюту, но только для того, чтобы в очередной раз констатировать факт, что "мэртвы пчелы не гудуть". Все судовые дела, таким образом, свалились на плечи старшего помощника и мои. А их было немало: одних ежедневных рапортов в разные адреса нужно было отправлять девять штук. Да и наши обязанности с нас никто на это время не снимал!
Гаже всего было, что суперинтендант в Гамбурге, курировавший нашу группу судов, как-будто что-то почувствовав, начал ежедневно звонить нам на борт через спутник.
Его первый звонок вызвал у нас тихую панику. Что делать? Мастер - невменяем, к телефону его звать бесполезно... Старпом вызвал меня из машины...
-Слышь, дед... Тут супер звонил. Я ему сказал, что кэп на палубе и попросил перезвонить через минут пять-десять. Что делать? Этого гада не поднять!
-Так сам поговори от его имени. Голос чуть измени - и всё. Дел-то куча...
-Ага! Ты же мой уровень английского знаешь... "Уот уотч? Сач мач?". Вычислят на раз! Давай, ты поговоришь.
-Блин, а я-то что понимаю в ваших навигацких делах?! Я ему наотвечаю так, что нас всех троих за профнепригодность в ближайшем порту расстреляют...
Порешили так, в конце концов: включить громкую связь, мне - разговаривать с супером по-английски, старпому - шёпотом подсказывать мне ответы.
Проскочило! Супер не понял, что с ним говорит не капитан. А некоторые задержки с ответами, видимо, списал на несовершенство индийского спутника связи.
Так повторялось ещё несколько раз. В конце концов, мы с чиф-мэйтом так обнаглели, что сами стали иногда звонить в офис от лица капитана и решать неотложные дела.
Дошло до того, что мы покусились на святая святых - сами заказали в Гамбурге, получили от судового агента и раздали экипажу аванс. А что было делать? Папик - в бессознательном состоянии, а экипаж сидит без карманных денег в портах захода...
Несколько раз наш зомби выходил, правда, из коматоза, но лишь для того, чтобы дотянуться до телефона и позвонить на камбуз. После чего к нему в каюту опрометью нёсся "торпедоносец" - месс-бой с очередной бутылкой подмышкой. Мы пытались прятать ключи от кладовки, но у изобретательного гада нашёлся "мастер-ключ", открывавший все двери на судне...
Один раз, уже на подходе к Сингапурскому проливу, когда в ночи полыхали огни приближающегося города, мастер выполз на мост. Мы со старпомом находились там оба, потому что необходимо было связываться с властями Индонезии и запрашивать "добро" на проход через их террводы. Видуха у папика была ещё та! По всей морде аллергическая сыпь, шкура клочьями сползает со скул... Бр-р! Ужас ходячий...
Опершись дрожащими руками, измазанными в какой-то селёдке, о прокладочный стол и нанеся на лежавшую на нём карту два сальных пятна, он с трудом вгляделся в лица присутствовавших на мосту, перенёс мутный взгляд прямо по курсу, и прохрипел:
-О! Дурбан!... Дед, к бункеровке всё готово?
-Готово, капитан. Настолько готово, что дурбанское топливо уже принято и наполовину сожжено, -не удержался я от сарказма.
-Как это? - мастер повернул ко мне свою страшную морду, отчаянно пытаясь понять смысл сказанного ему.
-Это Сингапур, капитан, -ответил вместо меня старший помощник, не отрывавшийся всё это время от бинокля.
-А... О!... Ну, я пошёл тогда, - и с этими словами наше привидение покинуло рубку.
В последующие минут двадцать на мосту раздавался только возмущённый рёв старпома. Хорошо, что мастер этого услышать не мог, а то бы узнал много нового о себе...
Ну, что ещё сказать? Прошли мы и пролив без капитана, и в Сингапур сами пролезли (а там не самый лёгкий фарватер на заходе!), и много чего ещё сами сделали без участия Наливайко. Желание заложить этого козла с потрохами в офис возникало у нас с чиф-мэйтом многократно, но... Ну, не принято у русских своих сдавать, хоть как это назови: ложным товариществом, кастовой солидарностью или ещё как-нибудь. Так и мучались месяц где-то, до самого окончания наших со старпомов контрактов.
Поэтому покидали мы борт судна с видимым чувством облегчения...
Уже дома, общаясь по телефону с круинг-агентом, я узнал окончание этой истории. Новый старший помощник из Клайпеды, не желая вешать на себя ответственность за груз, судно и людей, при первой же капитанской пьянке остановил судно в море и позвонил в офис. Реакция последовала незамедлительно. Судно было развёрнуто в сторону ближайшего порта, на рейде которого капитан Наливайко и был списан.
Что с ним случилось потом, ходит ли он до сих пор в море - не ведаю. Мои многочисленные одесские друзья ответа на этот вопрос мне дать не смогли, хотя мирок у нас тесный и все друг друга знают. Наверное, получил наш папа Вова "чёрную метку" и не смог найти работы в море. Жаль. Когда он не пил, не было лучше капитана.
А, вообще-то, всё правильно. Слишком многое зависит от мастера на борту, чтобы он мог себе позволить быть только пьяным туристом...