Рюмина Марина Викторовна : другие произведения.

Сказка Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Часть II
  
   Яна спустилась по лестнице и вышла во двор. Свет в светелке все еще горел. Она заглянула в окно. Веснушчатый рыжеватый парень растянулся на лежанке. Одна нога его опиралась лодыжкой о колено второй, образуя, таким образом, подставку для книги. Яна покачала головой - она была готова увидеть в жилище конюха все что угодно, только не это. В нерешительности она постояла перед дверью, потом постучала и удивилась сама себе - Яна не помнила, чтобы она когда-нибудь "просила разрешения" войти.
   - Входите, там открыто, - ответили ей.
   Яна толкнула дверь, та оказалась тяжелой. Пришлось навалиться посильнее. Дверь поддалась.
   Парень, только успевший сесть, кинулся ей навстречу:
   - Ваше Высочество! Это Вы? Что Вы здесь делаете?
   Яна бросила взгляд на книгу. "Свято-русские Веды. Книга Велеса" - было выведено на обложке.
   - Откуда это у тебя? - спросила она вместо ответа.
   Конюх смутился.
   - Один хороший человек дал почитать.
   - Ты умеешь читать? Ты где-то учился?
   - Он же и научил. Года два назад. Да Вы присаживайтесь, Ваше Высочество! - говорил конюх, подставляя табурет, - а ежели хотите, то садитесь на лежанку, тут мягче, тут под покрывалом солома постелена. А Вы... ехать хотели? Завтра, или прямо сейчас?
   Яна опустилась на табурет, помолчала немного и, серьезно взглянув на конюха, сказала:
   - Мне нужна твоя помощь, Костя.
   - Помощь? Да я... Да все что могу, Ваше Высочество!
   - К тебе в конюшню пристав сегодня приводил пастуха.
   - Олеся, - почему-то обрадовался Костя, - приводил!
   - Так ты успел с ним познакомиться?
   - Да я давно его знаю. Это он мне, книгу-то...
   - Он сегодня подарил мне цветок.
   - Да, я видел. Но, Ваше Высочество, он ничего плохого не хотел. Это я точно знаю. Олесь не может...
   - Костя, ты знаешь, где Олесь нашел этот цветок?
   - У озера на поляне. Но где именно, я не знаю.
   - Ты можешь отвести меня туда?
   - Да, конечно, как только скажете, так и поедем. Я коней прямо с утра подготовлю.
   - Не утром, а сейчас. Цветок раскрывается ночью. И идти придется пешком, иначе нас заметят, а я этого не хочу.
   - Но, Ваше Высочество, до озера далеко, идти придется до утра.
   - Значит, поедем на извозчике.
   - Об этом озере идет дурная слава, туда и днем-то ходить боязно. А ночью, так и вовсе жутко.
   - Но Олесь был там прошлой ночью, и ничего с ним не случилось!
   - Да он, наверное, заговоренный. А цветка нам все равно не найти, он цветет один раз в году.
   - Так ты боишься? Вот уж не думала, что ты трус!
   - Так ведь не за себя боюсь - за Вас! А ну, как я Вас уберечь не сумею?!
   - Ты мне голову не морочь! Имей смелость хотя бы признать, что ты трусишь!
   - Я - трус! Ну, знаете, Ваше Высочество! - Костя накинул на плечи серый холщевый плащ, потом открыл сундук, достал оттуда второй - выходной, из тонкого сукна с капюшоном и подал его Яне Леопольдовне, - оденьте. Вам в своем наряде в городе появляться нельзя - узнают сразу.
   Яна улыбнулась:
   - Ну, наконец-то узнаю тебя! Идем.
  
   - Подожди нас здесь! - бросил Костя извозчику, высыпав в его ручищу пригоршню звонких монет, - остальное получишь, когда я тебя отпущу, - и спрятал мешочек во внутренний карман.
   "Фартовый денек! - подумал бородач, пробуя монету на зуб, - чисто серебро".
   И, чтобы не сглазить удачу, плюнул три раза через левое плечо и перекрестился.
   "А парень, видно, из воровских - в этакую пору по таким местам шатается... Хотя нет, - изменил он мнение, наблюдая за фонарем, явно движущемся в направлении леса, - к Устинье идет, да, видно, с дамочкой, хоть и нарядил ее в свой балахон. Значит от последствий греха избавляться. Ну, да мое дело - сторона. Их грех - мой заработок. Да и время подремать есть".
   И, зевнув, мужичина растянулся на козлах.
  
   - Вот это озеро, Ваше Высочество. Чтобы найти поляну, нам нужно попасть на ту сторону. Обходить будем вдоль берега, иначе и заблудиться недолго. Идите за мной след в след, да под ноги глядите хорошенько - здесь могут быть змеи. Да завернитесь покрепче в плащ, не то платье о сушняк попортите.
   И они двинулись в обход озера.
   - Далеко еще, Костя? - спросила принцесса, перебираясь через корягу, - Что-то устала я, присесть бы.
   - Да сажень двадцать осталось, потерпите чуток.
   Какая-то темная тень мелькнула у Яны перед лицом.
   - Костя, что это? Будто что-то пролетело.
   - Не бойтесь, это летучая мышь. Они не опасны.
   "Ух-х, Ух-х", - загудело где-то и тут же подхватилось эхом.
   - Кто это?
   - Филин, Ваше Высочество. Давайте руку.
   - У меня нога застряла.
   Костя нагнулся и посветил:
   - Она угодила под корень в чью-то нору. Сейчас я помогу.
   Он взял ногу за голень и, потихоньку качая из стороны в сторону, высвободил ее. Яна пошатнулась, потеряла равновесие и упала конюху на спину.
   - Прости, - сказала она, поднимаясь, - ноги совсем не держат.
   - Ну, присядьте вот сюда, - Костя снял плащ и постелил его на разросшийся корень, - Отдохните немного.
   Свет фонаря осветил принцессе лицо. Оно было бледное, в бисеринках пота.
   - Что с Вами?
   - Плохо мне. В глазах все плывет.
   - Бог мой! Вас змея не укусила? Нигде ничего не болит?
   - Тут, - Яна приложила руку к груди, показывая на сердце, которое колотилось, и готово было выскочить вон.
   Костя ударил себя ладонью по лбу:
   - Дурак я дурак! Из-за глупой бравады потащил Вас в это гиблое место. А ведь чуял, что добром это не кончится!
   - Ты не виноват... Это я... Я сама... Заставила тебя...
   Яна судорожно схватила губами воздух и потеряла сознание. Костя осторожно потряс ее за плечо:
   - Нет, - прошептал он, - Яна Леопольдовна, потерпите немножко, сейчас я вам помогу.
   Костя подхватил девушку на руки и боком, чтобы случайно ее не поранить, стал продираться сквозь кусты. Поляна оказалась совсем близко. Костя опустил свою ношу на густую траву, фонарь поставил рядом и стал лихорадочно расстегивать пуговицы на платье принцессы. Она не подавала никаких признаков жизни и, казалось, не дышала.
   - У-ха-ха-ха! У-ха-ха! - захохотал филин.
   Костя приложил ухо к груди - сердце не билось.
   - Не-е-ет! - заорал он так, что у самого заложило уши. Потом вскочил на ноги и бросился бежать. Он бежал, не помня себя, ломая сучья, забыв про осторожность.
  
   Извозчик спал, издавая при выдохе громкий свистящий звук. Усы от мощного дыхания то подпрыгивали, то опускались. Вдруг какой-то крик разбудил его. Мужичина сел, прислушиваясь к темноте. Но было тихо. "Показалось", - подумал он и снова устроился поудобней. Но спать пришлось недолго. Барин, а что его наниматель был барин, извозчик ни на минуту не сомневался, несмотря на маскарад с холщевым плащом, тряс его за плечо.
   - Проснись, приятель. Быстро поехали!
   Ну и вид, надо сказать, был у этого господина! Волосы всклокочены, глаза горят! "У Устиньи явно что-то не заладилось, - думал мужик, погоняя лошадь, - в город за помощницей послала. А дамочка-то хорошо на кавалере отыгралась - вся рожа ободрана. Видно, Устинья держать ее заставила".
   Выехали из частных застроек. В квартале трехэтажек с дешевым съемным жильем барин приказал остановиться и скрылся в одной из подворотен.
   Мужичина покручивал ус, прикидывая, как быстро соберется повитуха, стоит покимарить, или не пытаться. "Пока баба проснется, поймет, что к чему, - размышлял он, - облачится, соберет инструмент. За это время...", - но додумать он не успел.
   Из подворотни быстрым шагом вышли двое молодых людей и направились к экипажу.
   - Гони обратно! - скомандовал давешний барин.
   - А ну, пошла, - прикрикнул извозчик, натягивая поводья, - пошевеливайся, мертвая, - и возница вскользь щелкнул кнутом гнедую по исхудавшему боку. Не для пользы дела, а так, напоказ. Но лошадь, не привыкшая к кнуту, выпучив глаза понеслась по мостовой.
   "Барин будет доволен, - улыбнулся в бороду мужик, - глядишь, и на серебряные не поскупится. А вот гнедая теперь обиделась, эвон как понесла, - кучер, несмотря на свой суровый вид, был человеком незлобивым, даже добродушным, и очень не любил вокруг себя разладу, пусть даже со скотиной, - Придется подлить ей в воду водки". И, успокоенный мыслью о скором примирении, так как работать теперешней ночью он больше не собирался, а собирался сразу же по получению выручки отправиться в кабак, он в благом состоянии духа докатил до места.
   Молодые люди соскочили с коляски, и на колени мужика упал увесистый мешочек.
   - Больше ты мне не нужен, - отпустил его барин и, вместе со спутником быстро зашагал по дороге.
   Кучер развязал мешочек и потянул монету к зубу. Так и есть - серебро. И только тут его осенило: "А дело-то не чисто! Ишь, как торопятся, - думал он, глядя вслед удаляющимся фигурам, - и фонаря в этот раз не взяли. Думал, что еду за повитухой, а привез гробовщика". И, перекрестившись, мужичина еще раз, и уже не на шутку, огрел кнутом свою гнедую, даже не озаботившись, как она к этому отнесется. Он летел по улицам и радовался, что все дальше и дальше то страшное место и тот преступный барин. Лица второго он не успел разглядеть. Помнил только, что он несколько выше и ладнее своего товарища.
  
   - Я оставил ее на поляне по ту сторону озера, - говорил Костя, - И фонарь бросил там же. Я обезумел от несчастья и бежал как ошалелый. Ноги сами несли меня. А теперь не знаю, как мы найдем дорогу.
   - Я знаю эту местность как свои пять пальцев - приходилось пасти коз и в этом месте. Вокруг озера есть объездная дорога. Она длиннее, но по времени выйдет скорей.
   Ночь была пасмурной, беззвездной. Тьма стояла, как говориться, хоть глаз коли, но Олесь уверенно двигался вперед.
   - В этом месте на дороге лужа, держись правее, - предупредил он.
   Дальше шли молча. Но вот деревья расступились, и молодые люди встали как вкопанные.
   На поляне в светло-голубом платье лежала Яна, а рядом с ней в свете фонаря суетились двое - мужчина и женщина, показавшиеся молодым людям безобразными.
   - Что вы с ней делаете? - пришел в себя Олесь и направился к освещенному кругу.
   - Мы мимо шли, глядим - лежит девица - краса совсем одна, помочь хотели, - скрипучим голосом ответила баба.
   - Мимо, в эту пору, - произнес Лесь, склоняясь над принцессой. И тут же забыл обо всем.
   - Яночка, что же это? - прошептал он, кладя ее голову себе на колени. Крупные слезы упали на ее холодное лицо.
   - Не уберег я Вас, Ваше Высочество, - запричитал Костя, - привел на расправу змеям ползучим, тварям вонючим.
   - А ты, парень, на тварей не греши, не твари в ее смерти повинны. Ищи вокруг себя, - проскрипела баба.
   - Что ты такое говоришь? - Возмутился конюх, - Слышь, Олесь! Язык тебе вырвать за твою брехню.
   Но Олесь ничего не слышал. Он смотрел на принцессу, стараясь запомнить каждую черточку, и все гладил ее кудряшки.
   - Да ты послушай, что эта ведьма говорит, - тронул Костя друга за плечо.
   - Уж послушай, послушай, - поддержал его старик, - может, что важное скажет.
   - Да нет больше ничего важного в моей жизни, не осталось, - вздохнул пастух.
   - Зря так говоришь, - заклохтала баба, - ты же парень крепкий!
   - Крепкий, - эхом подтвердил он.
   - Ну, тогда бери на руки свою красотку, да неси к Устинье. Жить будет.
   И тут как наваждение нашло на парня.
   - Будет, говоришь, - спросил он с такой верой, на которую был способен не каждый из апостолов.
   - Да будет, черт с тобой! - вздохнула баба.
   Олесь подхватил Яну на руки и бросился бежать. Костя взял фонарь и потрусил за товарищем. На краю поляны Олесь обернулся и спросил:
   - Как зовут тебя, добрая женщина?
   - Марфой, - ответила та.
   - Спасибо на добром слове, век не забуду! - крикнул он и помчался по дороге.
   - Знай, что и мы хорошее ценить умеем.
   Но этих слов Олесь уже не слышал.
  
   Утренние сумерки позволили издали различить резное крыльцо и высокий конек.
   - Это ее дом, - кивнул Олесь, пропуская вперед друга, - стучи скорее!
   Костя поставил на траву потухший фонарь и стал стучать в закрытую ставню.
   Через минуту, другую за окном послышалось шарканье ног и сердитое ворчание: "Принесла нелегкая, поспать спокойно не дадут". Потом наступила недолгая тишина - видимо, кто-то рассматривал пришедших через щель в ставне. Затем раздались негромкие причитания, и шаги засеменили в сени.
   Скрипнули засовы, и перед нашими героями предстала тучная еще нестарая женщина. Она раскрыла дверь настежь и скомандовала:
   - Проходите в избу, - снова затворила дверь, и, входя в комнату, распорядилась, - кладите на лавку.
   Лавка была широкой и высокой, почти как стол. Хозяйка зажгла от лампады свечу и стала осматривать пациентку. Она приподняла веко и посветила в глаз, подержала руку, потрогала шею, поднесла к носу медную пластинку. Потом встала и резко заявила:
   - Вы не туда пришли. Я - лекарка, а не гробовщик.
   Наступила минутная тишина. Затем Олесь тихо сказал:
   - Прости, хозяйка. Горе совсем отключает разум. Стоило этой женщине сказать: "Неси ее к Устинье, жить будет" - на меня как наваждение нашло.
   - Что за женщина? - спросила хозяйка.
   - Да чувырла неумытая, Марфой назвалась, - ответил Костя.
   - Марфа? - переспросила Устинья, бросаясь к голове покойницы, - так что же вы сразу не сказали! А, вот он, - облегченно вздохнула женщина, найдя в волосах что-то.
   - Растапливай печь, - приказала она Косте, надо спешить - скоро светает.
   Она обставила девушку свечами, смазала глаза и губы каким-то настоем, все время что-то нашептывая и приговаривая.
   Олесь стоял ни жив, ни мертв, боясь пошевелиться. Наконец, пересилил себя и чуть слышно спросил:
   - Хозяюшка, жить то будет?
   Устинья дочитала заговор, сбрасывая с печи круги и ставя чугун дном прямо в пламя. Плеснула в чугун водицы, побросала трав и, не оборачиваясь, ответила:
   - Раз Марфа сказала, значит будет. Надо только успеть до рассвета.
   Костя, освободившись от обязанностей истопника, подошел к лавке и склонился над кудрями принцессы, желая увидеть то, что искала там лекарка.
   - Отойди, - приказала Устинья, не оборачиваясь.
   - Вот ведьма, - с досады проворчал Костя, - у тебя что - третий глаз на затылке?
   - Мой третий глаз не только за затылком видит, - буркнула хозяйка и зашептала что-то над отваром. Затем сняла ухватом горшок, плеснула варево в кружку и протянула Олесю:
   - Студи. А ты, - обратилась она к Косте, - поди, открой ставни.
   Как только первый солнечный луч, долетев от горизонта до открытого окна лекарки, упал на стену горницы и заскользил вниз, к лавке, Устинья протянула ладони к солнцу, набрала полную грудь воздуха и склонилась над усопшей. Она взяла голову девушки в руки и вдохнула в ее легкие воздух. Они ответили медленным выдохом со слабым стоном.
   - Давай отвар, - скомандовала знахарка.
   Она взяла кружку и, что-то нашептывая, вылила содержимое в рот Яне.
   Солнечный луч соскользнул со стены на лицо принцессы. Она нахмурилась, сделала глотательное движение, а затем глубокий вдох.
   - Ну, вот и все, - усталым голосом произнесла Устинья, высвободила что-то из Яниных волос и осторожно положила на стол. Это был корявый костяной гребень.
   А девушка дышала ровно, как будто всю ночь проспала на этой лавке. У глаз исчезли темные круги, щеки постепенно заполнял румянец.
   - Как же мне отблагодарить тебя, хозяюшка, - Произнес Олесь, выкладывая на стол содержимое всех своих карманов.
   - Не меня, - откликнулась Устинья, - Марфу благодари, - знахарка казалась совсем разбитой.
   А девушка, между тем, открыла глаза и оглядела комнату непонимающим взглядом. Потом села и обратилась к окружающим:
   - Где я?
   - Как ты себя чувствуешь? - бросился к ней Олесь.
   - Вставайте, прошу Вас, нам пора ехать домой, - пришел в себя Костя, - представляете, что там будет, когда они не обнаружат Вас в опочивальне!
   - Домой? - переспросила Яна, - да, но.... Где он?
   - Вы шутите! У нас совсем мало времени.
   - Подожди, Костя, - прервал конюха Олесь, - с ней что-то не так.
   - Теперь все будет в порядке. Просто девушка ничего не помнит, - ответила Устинья, - они ловят души усопших на реке забвения, чтобы их не тянуло к прежней жизни. И домой ей нельзя, - продолжала знахарка, - тот, кто пытался ее отравить, может довести дело до конца.
   - Так это не змеи? - спросил Костя.
   - Ни одна змея не кусает ядом мухомора. Кому-то ваша барышня очень мешала.
   - А, ты, женщина, не ошиблась, - продолжал сомневаться конюх.
   - Моя мать была знахаркой и бабушка тоже, а та у своей матери училась. В таких вещах я не ошибаюсь.
   - Не ошиблась, Костя, и я даже догадываюсь, кому она могла мешать, - сказал Олесь, - и просто так я этого не оставлю, - глаза его блеснули, кулаки сжались.
   - Кто я? - спросила девушка, в ее темных глазах стоял испуг.
   Олесь взял ее руку и сжал в своих ладонях:
   - Ты - Аня. Ну, вспоминай! А я Олесь - твой брат. И пока я с тобой, тебя никто не обидит. Уж об этом я теперь позабочусь!
   - Аня, - повторила девушка, - Аня. Да, это имя мне кажется знакомым. Олесь, - произнесла она, вглядываясь в лицо молодого человека, - Да, мне кажется, я узнаю тебя, - и она погладила юношу по щеке, улыбаясь ласково и доверчиво.
  
   Полуденный зной достиг апогея, когда в дверь, наконец, постучали. Скрипнули сени, глухо щелкнул засов, повеяло маревом и запахом чуть прихваченного солнцем сена. Затем раздались голоса:
   - Доброго здравия, хозяюшка, на долгие годы.
   - И тебе, милое дитя. С чем пожаловала?
   - Могу я видеть Олеся?
   - Здравствуй, Веснушка! - отозвался Олесь, появляясь в дверях.
   - Это та девушка, которую мы ждем, - пояснил молодой человек Устинье, затворяя за молочницей дверь, - Что делается в городе? - спросил он переступившую порог Веснушку.
   - Кругом переполох, полиция снует повсюду, по улице не пройти незамеченным. Все дороги перекрыли. Ходят по домам, кого-то ищут.
   - Ты принесла, что я просил?
   - Да, вот, - сказала Веснушка, протягивая юноше аккуратный узелок, - но зачем? Мне Костя ничего не объяснил, сказал: "Все узнаешь там".
   - Знаешь, у нас такое положение, что чем ты меньше будешь знать, тем для тебя же безопаснее.
   - С кем ты разговариваешь, Олесь? - спросила из комнаты Яна, чуть приоткрыв дверь, - почему ты не пускаешь меня, Устинья?
   - Господи, - Схватилась за сердце Веснушка, - Это правда, или мне почудилось?
   - Кто эта девушка? - спросила принцесса, окончательно прорвавшись через преграду.
   - Ваше В...,- залепетала Веснушка, склоняясь в поклоне. Но Олесь подхватил ее, будто она чуть не упала, и поставил в вертикальное положение.
   - Меня зовут Вера, Вера Молчалина. Но друзья называют меня Веснушкой, - затараторила бедняжка, пытаясь сообразить, что делает Ее Высочество в этой избе на краю города.
   - А меня Аня.
   - А... А..., - задохнулась Веснушка.
   Олесь ободряюще постучал ее по плечу и сказал:
   - Это Анна, моя сестра.
   Наступило неловкое молчание.
   - Что вы, молодые люди, толпитесь в сенях, - распахнула дверь Устинья, - входите в хату.
   - Мы с сестрой собрались в дорогу, а у нее нет подходящего платья, вот я и попросил тебя принести свое. Вы ведь примерно одного роста и комплекции. Аня, ступай, переоденься, - сказал Олесь, протягивая названой сестре узелок, - в этой одежде тебе будет удобнее.
   - Знаешь, Вера, - а со мной случилось несчастье, - заговорила Анна из-за занавески, - Я упала, ударилась головой и потеряла память.
   Она отодвинула занавеску, и в комнату вместо принцессы вышла обычная крестьянская девушка, только речь и манера держаться выдавали благородство ее происхождения. Глаза Веснушки округлились, и Аня, видя такое неравнодушие к своей судьбе, поспешила ее успокоить:
   - Такое бывает, - сказала она, взглядом ища поддержки у окружающих.
   - Бывает, - кивнула головой лекарка.
   - Хорошо, что брат оказался рядом. А теперь он хочет отвести меня к родителям. Олесь надеется, что, оказавшись дома, среди родных и близких, я могу многое вспомнить.
   - Уверен, что так оно и будет. А теперь, прости, Веснушка, нам надо спешить.
   Олесь вышел проводить девушку.
   - Господи, что же это?! - залепетала Вера, как только дверь в сени затворилась, - что же теперь будет? Теперь я понимаю, почему в столице переполох. Олесь, а тебя ищут особо. Говорят, Ее Высочество, - Веснушка на секунду запнулась, - велела сегодня выслать тебя из города. Это правда?
   - Правда.
   - Костя тебе обо всем расскажет, а у нас с Аней просто нет времени.
   - Костя? Знаешь, он влетел ко мне утром весь грязный и ободранный. Передал твою просьбу и убежал. Похоже, у него будут серьезные неприятности.
   - Веснушка, милая, - Олесь сжал её руку, - Прошу тебя, помоги ему. Придумай что-нибудь! Ты сможешь?
   - Да, - прошептала девушка, вспыхивая до корней волос.
   - И спрячь Янину одежду, здесь ее оставлять нельзя. Спрячешь? - Спросил он, протягивая узелок.
   Вера кивнула.
   - Спасибо тебе, век не забуду.
   - Что ты, это тебе спасибо! Ведь если бы не ты, я бы сгнила в тюрьме. А тебя так били..., - она заморгала глазами, пытаясь стряхнуть набежавшие слезы.
   - Забудь, - Улыбнулся ей Олесь.
   - Ну, я пошла, - сказала Вера, выдергивая руку.
   - Постой, - задержал ее Олесь, достал из-за пазухи резной гребень и протянул девушке, - это тебе, на прошлой неделе вырезал.
   Она взяла подарок и побежала прочь, даже забыв поблагодарить.
   Она бежала по дороге, не оборачиваясь и больше не сдерживая потоки слез, ручейками бегущих по щекам.
  
  
   Солнце стояло еще высоко, и жара не спадала. Но, несмотря на это, Олесь и Аня вышли из дома знахарки и быстро зашагали в сторону леса. Оставаться у Устиньи дольше означало навлечь на хозяйский дом беду. А отплатить таким образом за добро Олесь не мог. Положение было очень серьезным, и тревога за Яну не ослабевала ни на минуту. Нужно было покинуть город как можно скорее.
   Они миновали последние дворы и свернули к опушке леса.
   - А ну стой! - раздался резкий оклик.
   Олесь замер на месте. Справа послышались приближающиеся шаги, приглушенные травой. Хрустнула ветка.
   "Он один, - думал Олесь, - правда, с ружьем наизготовку, но если выберу момент, то справлюсь".
   - Кто такие? Куда идете?
   "Пусть подойдет еще поближе, нужно потянуть время".
   - Я - Аня, а это мой брат, - видя замешательство Олеся, выручила его спутница, - мы идем в Тепловку к матушке на именины. А по пути хотели набрать грибов и ягод для стола, - и она улыбнулась самой лучезарной улыбкой.
   - А брат у тебя что - немой?
   - Да нет, видно, просто ружья твоего испугался.
   - А ты ружья не боишься? - спросил совсем еще юный солдат, по виду - новобранец.
   - Так ты ж в меня стрелять не будешь - не за что. А само оно не выстрелит.
   - Ишь ты, как рассудила, - усмехнулся вояка, вешая свое сокровище на плечо, - Ну идите, да будьте осторожней, мы и вся городская полиция с утра опасных преступников ищем. Не на тех, так на других наткнетесь ненароком, добра не будет.
   - Спасибо тебе, солдат, за предупреждение. Успехов тебе в службе, да чинов высоких, - и Аня, взяв Олеся за руку, зашагала к лесу.
   - Аня, - заговорил Олесь, как только они отошли от солдата на расстояние недосягаемости звука, - Я очень тебя прошу, позволь мне самому разговаривать со всеми, с кем нас сведет дорога.
   - Это почему? - обиделась девушка.
   - Тебе пока еще сложно разобраться в ситуации, ты плохо знаешь людей, а они могут быть очень опасны.
   - А ты все знаешь и поэтому молчишь. И вообще, почему ты решил, что у тебя получилось бы лучше? Как видишь, с нами ничего не случилось.
   - Да, сейчас все обошлось, но могло бы быть совсем иначе.
   Аня помолчала немного и сказала:
   - Знаешь что, милый братец, мне жаль, что я не помню дороги и не могу без тебя добраться до места. Но, как только мы будем дома, ты никогда не будешь командовать мной!
   - Договорились. Только до этого момента, пожалуйста, слушайся меня во всем и ничего не предпринимай самостоятельно.
   Олесь остановился, ожидая ответа. А Аня села на лежавшее рядом бревно, сняла платок и вытерла им взмокший лоб. Кудряшки рассыпались по плечам, и ее лицо сразу же приобрело схожесть с исчезнувшей принцессой. Ни одно даже самое простое платье не могло теперь скрыть это.
   - Далёко ль путь держите? - Раздался голос прямо за спиной Олеся.
   Аня молчала.
  
   Солдат прошел поселком два квартала, когда навстречу ему попался поручик.
   - Здравия желаю, Ваша честь, - приветствовал служивый начальство, вытягиваясь в струнку.
   - Вольно. Докладывай, ничего подозрительного не обнаружил?
   - Никак нет, Ваша честь! На опушке только парубка с девкой встретил. В Тепловку шли, к мамке на именины.
   - Когда?
   - Да несколько минут назад.
   - Ничего подозрительного, говоришь? Тебе, рыбья голова, кого искать велено?
   - Барышню. А эта была просто девка. Бойкая такая. Парень со страху язык проглотил, а она - того, не испугалась.
   - Ну, вот что! Твое счастье, что уйти они никуда не могли успеть. А вот как их поймаем, и ежели окажется, что эта девица - та самая дамочка, служить тебе в штрафной роте!
   И поручик засвистел в свисток, собирая разошедшихся по дворам солдат.
   - Прочесать весь лес и послать конный отряд в Тепловку, пусть посидят в засаде, - скомандовал он двум подоспевшим унтер-офицерам и стал подниматься в гору, чтобы лично руководить предстоящей операцией.
  
  
   Веснушка вбежала в избу конюха вся раскрасневшаяся и вспотевшая и затараторила с порога:
   - Лежишь, вазу разглядываешь? А кучера-то вашего нашли - уж больно громко гулял он на твое серебро.
   Костя поставил вазу на стол и сел на кровати.
   - В участок забрали. Он даже если молчать решит - все равно расколют. А молчать ему - какой резон? Найдут тебя по приметам. Где на извозчика-то садились?
   - Да тут недалеко.
   - Ну, ты дурень! Че сидишь то, бежать надо! Собирайся, я тебя до темна спрячу.
   С улицы раздались металлическое позвякивание и стук каблуков.
   Веснушка бросилась к окну:
   - Идут уже, опоздала.
   "Подвела я тебя, милый", - вспомнила она про Олеся, и, чтобы не было так больно в груди, что есть силы, прикусила губу.
   - Как идут, - Костя вскочил, и задел стол. Ваза упала и разбилась на мелкие осколки.
   - Тринадцатый век... Три дня того из подвала музея у сторожа сторговал.
   - Что? - не поняла девушка.
   - Ваза, - ответил Костя, - ей цены нет.
   - Ваза?! Ну, ты дурень! - Задохнулась Веснушка, глаза наполнились слезами, - Его жизнь разбилась, а он - ваза!
   Дверь отворилась. Пристав и двое охранников вошли в комнату.
   - Константин, сын Тимофея, по прозвищу Булгачь?
   - Он самый, - ответил конюх, выпрямляясь, чем могу быть полезен? - В его голосе звучали неподдельное достоинство и решимость человека, готового вынести все пытки инквизиции, не сказав ни слова.
   Пристав огляделся. Осколки вазы, распухшая рожа конюха, девчонка, вся в слезах и с разбитой губой - ничто не укрылось от его профессионального взгляда.
   - Да ничем, - усмехнулся пристав, - Пошли, ребята, здесь нам делать нечего.
   Охранники вышли, а пристав, проходя мимо, склонился к уху девушки и проворковал, щекоча его усами:
   - А на вид такая тихоня, - ущипнул за мягкое место, подмигнул и, добавив, - Шалунья, - вышел из дома.
   Веснушка тихо опустилась на пол. Костя подхватил ее, усадил на кровать, а сам устроился внизу, у ее колен.
   - Что же теперь будет, - шептала девушка, обливаясь слезами.
   - Верочка, милая, успокойся, не плачь! Ты понимаешь, что ты сейчас сделала? Ты спасла меня...
   Веснушка встала и побрела к выходу, все твердя: "Что же будет? Как же теперь жить?" Костя вскочил и бросился за ней:
   - Постой, я тебя провожу. Никто не посмеет тебя обидеть! А хочешь, давай поженимся. Все равно лучше тебя на всем белом свете девчонки нет.
   - Что? - Вера остановилась и подняла на него глаза, полные отчаяния, - Видеть тебя не могу!
   Она ударила его по распухшей щеке и побежала вон.
   Даша и Глаша - дворовые девки - не выдержали и хихикнули за кустами.
   - Че вам здесь надо, сороки? А ну, кыш отсюда! - прикрикнул на них конюх.
   - Ой, ой, ой! А строил из себя ученую зануду, - Поправляя платье, выпрямилась Даша и, задрав юбку выше колен, перешагнула бордюр.
   - А нашел то себе рыжую и конопатую, как будто рядом красивых девушек нет, - откликнулась Глаша, проделывая ту же процедуру.
   - А у него молоко на губах не обсохло, вот эта деревенщина его молоком-то и припоила! Пошли отсюда, - И девушки, взявшись за руки и что-то напевая, направились в сторону кухни.
   - Дуры, - бросил Костя им вслед и пошел убирать с пола осколки драгоценной вазы.
   - Ну, что я тебе говорила, - сказала одна из подруг, - где полиция, там и новости. А не пошли бы за ними и не спрятались, так ничего бы и не узнали.
   - Да, это ты здорово придумала, уж будет теперь о чем поговорить!
  
  
   - Далёко ль путь держите? - Повторили за спиной.
   Голос показался Олесю знакомым. Он обернулся. Совсем рядом стоял щупленький всклокоченный старичок в неопрятной одежонке. Его маленькие глазки сверлили Олеся насмешливым взглядом.
   - Кто ты? Откуда ты взялся?
   - Ох, и короткая же у тебя память, - пробубнил обиженно незнакомец, ковыряя в ноздре корявым пальцем.
   - Прости, но... Хотя, сегодня ночью, здесь, в лесу, с женщиной - это был ты?
   - И я, и не я. И здесь, и не здесь.
   - Да что ж ты не помнишь, где был этой ночью? - Спросил Олесь и тут же пожалел об этом. Похоже, старик был не в себе.
   - Я, касатик, много что помню. Что было, что будет, что грезилось.
   - Ты, отец, я вижу, притомился, - Сказал Олесь как можно мягче. - Тебе б домой пойти, отдохнуть, поспать, чайку горячего попить. Где твой дом? Если не в городе, мы доведем тебя. В город не пойдем, прости, нам туда нельзя.
   - Узнаю, узнаю, - покачал головой старик, вытирая о лохмотья палец.
   - Ну, так, где ты живешь? - Переспросил молодой человек.
   - И везде и нигде. Да, нешто, у вас время есть дом мой искать?
   - Времени то так мало, что каждая минута может жизни стоить. Но и тебя бросать нельзя.
   - А ты не бросай, и я не брошу, - проскрипел старик, хитренько улыбаясь.
   - И то, правда, - ответил Олесь, подумав про себя: "Неужто отцовский приход одного юродивого не прокормит", - Да только дорога нас ждет дальняя, до самого Клязьменского уезда. И идти придется в основном пешком. Осилишь ли?
   - А ты за меня не печалься, я на ходьбу шустер, даром, что колченогий. И лес знаю, как свои пять пальцев, такими тропками проведу, только поспевайте, - сказал и шмыгнул прямо в самые заросли.
   И тут только молодые люди заметили, что к левой ноге старика ходулька привязана. Но шел он так проворно, что Олесь и Аня на здоровых ногах за ним чуть успевали. Продирались сквозь кусты, лезли под корягами, и все время в нескольких метрах впереди себя видели только спину своего неожиданного спутника.
   Через полтора часа Аня взмолилась:
   - Не могу больше идти, Олесь, сил нет. Скажи, ну что мы за ним бежим? Только время теряем.
   - Не останавливайся, Аня, потерпи немного - нельзя убогого человека бросать! Да и старик он - того и гляди, у него силы кончатся. Мы то моложе и выносливей. Вот увидишь, сейчас откроется второе дыхание.
   Аня собрала остатки сил и зашагала дальше. И скоро время для нее перестало существовать.
  
   Поручик Шмелев еще несколько раз высек искру, чертыхнулся и спрятал огниво. Тут он услышал хруст сушняка и застарелый кашель.
   - Это ты, Серегин? - спросил Шмелев.
   - Так точно.
   На поляну вышел небольшого роста унтер-офицер с подкрученными вверх рыжими усами.
   - Слушай, друг, ты табачком не богат? Мой то совсем отсырел.
   Вся рота знала, что у Серегина табачок отменный. Но больше по слухам - прижимистый Серегин редко с кем делился даже из офицерского состава.
   - Для Вас, Платон Игнатич, найдем, а как же.
   Обрадованный поручик выбил трубку о бревно и предложил:
   - Да ты садись, уморился, небось?
   Серегин сел и, прикусив с досады под усом губу, протянул кисет. Шмелев развязал завязки, развернул края тонкой бумаги, в которую Серегин зачем-то заворачивал табак и в предвкушении удовольствия набил им трубку.
   - Как не умориться, Платон Игнатич?! Третий час по окрестности рыскаем и все зря.
   - Ну, не один ты со своими ребятами. Никитин с Синичкиным тоже.
   - Так вот я и думаю - уж не рядовой ли Петров эту парочку видел?
   - А что? - насторожился Шмелев. Фамилии рядового он не знал.
   - Так я ничего, может эта история к делу и не относится, - замялся Серегин.
   - А ты расскажи, - ободрил поручик, затягиваясь густым табачным дымом. По жилам сразу побежало тепло и веселье, в голову слегка ударило, - Эх и хорош! В чем же секрет твоего табачка? Уж, не в бумажке ли? - приколол сослуживца Шмелев.
   - В ней, - охотно согласился тот и начал свой рассказ, - Петров этот недели две тому весточку из дома получил.
   - Грамотный чтоль? - перебил уже совсем повеселевший поручик.
   - А получил таким образом, - продолжал Серегин, не обращая внимания на слова командира, - Рота наша новобранцами пополнилась, и среди них его односельчанин оказался. Случай весьма редкий. Фаталисту может показаться знаком судьбы. И этот земляк рассказал нашему Петрову, что невесту его замуж за поповского сына выдали. Сами посудите, Платон Игнатич, за двадцать пять лет девка в старуху превратится, да и лишний рот крестьянину - наказание одно. А тут еще возможность с местным батюшкой породниться. В общем, история банальная, для служилого брата - дело обычное. А Петров этот взял, да и в петлю полез. С дури, конечно. Ну, ясное дело - вытащили, водкой отпоили. А земляка его к стенке приперли и пригрозили, если он Петрова от мысли о смерти не отвадит, башку свернуть за язык поганый. Вот тот ему байку и втюрил: "Зря, -Говорит, - Ты, Сеня, убиваешься. Полинка твоя, - Говорит, - после сватовства вся в слезах прибежала к мамке моей (а она у них в селе гадалка известная). Вот мамка волосы расчесала, свечи зажгла, перед зеркалом села. Посидела какое-то время, пошептала что-то, да как закричит: "Вижу, вижу твоего Сеньку! В шинели серой возле леса стоит, на плече ружье со штыком. Да не один он, а, кажись, с тобой. Вот они ко мне поворачиваются и идут навстречу. Да нет, не ты это, Полинка, ясно вижу, другая". Полинка к зеркалу, а мамка - шлеп по нему - и перевернула. Та - в крик: "Зачем же, ты, тетя, не дала на Сенечку хоть одним глазком глянуть и лицо разлучницы рассмотреть!" А мамка ей: "Еще бы мгновенье, и дух твоего Сеньки из зеркала бы вышел и наши с тобой, Поля, лица навсегда безобразными родимыми пятнами попортил. Так что, не ты, Поля, его суженая. Не реви, а иди и живи своей счастливой жизнью попадьи".
   Такую вот байку землячок и втулил нашему Петрову. Тот по пьяни и от волнения совсем обалдел и спрашивает: "Девка-то хоть как, ничего из себя? Не уродина?" А новобранец: "Мамка сказала, что краше за всю свою жизнь не видывала". Ребята только головами качают, дескать - во заливает! А Сеня глаза вытаращил и говорит: "Так, что же, братцы, выходит, я прямо при исполнении суженую встречу?" Те и рады стараться: "Выходит". И решили результат закрепить, чтобы парень окончательно в судьбу свою поверил. Послали двоих к Марье - кухарке нашей. А та, хоть женщина в возрасте и при муже, для благого дела не побоялась грех на душу принять. Оделась она в платье длинное, платок на голову накинула и стала возле казармы ждать. Петров после разговоров и водки по нужде во двор выходит, а там девка стоит одна одинешенька. Он и спрашивает:
   - Что же ты, голуба, в эту пору тут делаешь?
   А Марья отвечает:
   - На тебя посмотреть пришла. Ты ведь - суженый мой.
   - Ну, так дай и я на тебя гляну, - И направился наш Сеня прямо к Марье. А та платком закрылась и говорит:
   - Не время еще. Береги себя до встречи! - Сделала шаг в темноту и растаяла.
   Это Петров так ребятам рассказывал. А те головами кивали и удивлялись, а сами чуть со смеху не давились - Марья - то в соседней казарме (ее туда ребята через окно втащили) полчаса сидела, пока Петров бегал по двору суженую искал. После, дома, ей пришлось поварешку применять, чтобы муж перестал на честную женщину напраслину нести. А Семен с тех пор при исполнении ведет себя разумно. Раньше-то все на рожон лез - хотел, чтобы его покалечило - да домой к Полинке.
   Да только, видать, переборщили ребятки малость. Стала эта суженая Петрову уже просто так, без Марьиной помощи, являться. Я, признаться, в это не сильно верил. Наших солдатиков ведь борщом не корми - дай позубоскалить над кем-то. А сегодня сам оказался очевидцем Сенькиного безумия. Стали мы с ребятами по Вашему указанию окрестности прочесывать и набрели на озеро - тут недалеко, по тропке прямо. А Петров этот раньше остальных к озеру вышел. Ну, ребята, известное дело, без смеха да сальных анекдотов и минуты не продержатся. Ну, идем, балагурим. А тут Сенька из кустов навстречу:
   - Да тише вы, черти, - говорит, - не одни мы. Там, у озера - девица. Вас, охальников, услышать может.
   Ну, ребятки притихли, обрадовались, конечно, думали - нашли, что искали. Со всех сторон сразу из кустов вышли. А у озера нет никого.
   - Где, - спрашиваю, - ты, рядовой Петров, девицу видел?
   - Да вот, - отвечает, - На камне на энтом только что косу расплетала.
   Сгрудились мы у этого камня - ни девицы, ни следов никаких в помине нет. Одна жаба здоровенная на камне сидит. Да и та квакнула, да в озеро прыгнула.
   Ну, ребята Сеньку на смех, конечно, подняли:
   - Уж не суженая ли твоя, Сеня, о себе напомнить решила? Прыгай в озеро, спасай, не то потонет!
   А он серьезно так отвечает:
   - А что, может, и суженая соскучилась и повидаться захотела. А я, дурак, не понял, да вас к камню привел.
   И понял я, Платон Игнатич, что крыша у парня не на шутку поехала. По хорошему, сдать бы его в госпиталь, да начнут разбираться, кто парня до сумасшествия довел - мало не покажется. Роту могут в штрафную перевести. А за что? Ребята, можно сказать, из благих намерений... Ну, с Марьей-то пошутили.
   Вот я и думаю, может, и парочку ту тоже Петров видел?
   - Да, Саша, задал ты мне задачу, - вздохнул Шмелев, выбивая пепел из трубки, - Выходит, я столько людей в поисках видений сумасшедшего весь день гонял? Как ты думаешь, погладит меня начальство за это по головушке?
   - Еще и в пример другим, Платон Игнатич, будут ставить. Так как проявили усердие и прочесали не только заданный район, но и прилегающие окрестности. А о видениях, как о предмете несуществующем, в докладе можно и не упоминать.
   - Ишь, как повернул, - усмехнулся поручик, - далеко пойдешь, Серегин!
   - Рад стараться, Ваша честь! - Взял под козырек унтер-офицер.
   Послышались голоса. Вскоре на поляну вышли Синичкин и Никитин. Но Шмелев уже знал содержание их докладов.
  
   Частокол стволов, наконец-то, расступился и вдали под горой открылся вид старинного города с деревянными церквами, горящими в лучах заката золотом куполов. Картина показалась Олесю знакомой.
   - Здесь твой дом? - спросил он блаженного, который с совершенно бодрым видом стоял у осины и довольно ухмылялся.
   Старик покачал головой и ответил:
   - Я дома.
   "Видно из болгар", - подумал Олесь, а вслух спросил:
   - Как зовут - то тебя?
   - Всяко, - проскрипел дед, - ты Силычем зови.
   - Какое странное имя, - откликнулась Аня. Она опустилась прямо в траву, не чувствуя под собой ног после марафона по чащобам.
   - Где-то я его уже слышал, - нахмурился Олесь, пытаясь сосредоточиться.
   - Ну, мне пора, намыкался я с вами!
   У Ани округлились глаза, но, прежде чем она открыла рот, чтобы выразить охватившее ее возмущение, старик исчез, как в воздухе растворился.
   Олесь бросился вслед, пытаясь найти его, и Аня какое-то время слышала с разных сторон: "Силыч! Сии-илы-ыч!" Затем эхо смолкло. Темнота надвигалась быстро. Наступил момент абсолютной тишины, когда дневная жизнь замерла, а ночная еще не проснулась. Ане стало жутко.
   - Олесь, ты где? - позвала она, чуть не плача.
   - Я здесь, - ответил он неожиданно близко и добавил, опускаясь рядом с ней в траву, - Похоже, мы заблудились.
   - Что же мы будем делать? - Тихо спросила Аня.
   - Переночуем в лесу. Я, когда искал Силыча, видел подходящее место. А поутру узнаем, что это за город, и куда нам двигаться дальше. Пойдем, - и Олесь тихонько потянул Аню за руку.
   Место, о котором он говорил, представляло собой небольшой глиняный грот под сводом обнаженных корней. Олесь набросал в него мелких веток от лежавшего недалеко сухого дерева и развел маленький костерок, который не мог бы повредить корней свода.
   - Ночи прохладные, а на кострище нам будет тепло, - сказал он и, скинув кафтан, бросил его к стенке грота. Аня сняла свои чудесные ботинки, странно смотревшиеся с ее простым нарядом, и разместилась на кафтане.
   - Давай поедим, - предложила она.
   - Давай, - согласился брат.
   Она развязала узелок со сдобными лепешками, собранными Устиньей им в дорогу, достала флягу с водой и деревянную кружку.
   Олесь подбрасывал в костер ветки, поддерживая огонь. Лес тихо шептался ветвями. Огромные звезды бросали на них свой бесстрастный взгляд сквозь трепещущую листву.
   - А помнишь, - вдруг заговорила Аня, - мы в детстве так же оказались в лесу и ночевали у костра?
   Ей до боли показалось знакомым это ощущение тепла, заботы и покоя:
   - Еще с нами был маленький ребенок. Он все время плакал и хотел есть.
   - Помню, - улыбнулся Олесь, - только это был не ребенок, а кукла - пупс, размером с грудного младенца. Но ты представляла его своим сыном и все время кормила из бутылки.
   - Как ты думаешь, он сохранился дома?
   - Не знаю, пожал плечами брат, - Я давно там не был.
   Они помолчали.
   - Я помню, - снова заговорила девушка, - ты рассказывал мне много интересных историй. Не помню каких, но очень интересных и всегда разных.
   - Я любил читать, а ты была младше и ленивей. Хочешь, я и сейчас расскажу тебе что-нибудь?
   - Расскажи, - обрадовалась Аня.
   Олесь перенес костер в другое место, засыпал старое кострище землей, сел рядом с девушкой и начал свой рассказ:
  
   "Расскажу я тебе не сказку, а быль. Но случилось это в те стародавние времена, о которых дошли до нас лишь былины да сказания. Жил тогда на земле нашей род огнищан. Звались они так потому, что каждый муж рыл яму для огнища, а жена тот огонь от угасания берегла. И было в том роду два брата знатных - Дар и Бравень, которые огнищанами и правили. Земли у них были богатые - и зерно родили, и скот кормили, и другими дарами людей одаривали. Жили огнищане безбедно и весело. Богов и память предков чтили. А потому ни засухи, ни пожаров, ни голода не ведали.
   Но, по соседству с ними кочевало племя язов - народа ленивого и в земледелии неумелого. Крепко завидовали язы житью огнищан. И обратился вождь Косидий к своему племени:
   - Огнищане захватили лучшие земли, бывшие когда-то вотчиной язов. Доколе будем терпеть засухи и наводнения? Не пора ли истребить огнищан и вернуть благодатные земли язам!
   - Веди нас, Косидий! - Вскричали язы, - Смерть огнищанам! Да здравствуют свободные степи!
   Собрал Косидий войско несметное и двинулся ночью на свет огней. Копыта лошадей обвязали язы тряпицами, чтобы не слышна была конская поступь. Окружило войско Косидия поселение огнищан, да врасплох их не застало. Встретили их с юго-востока Дар, с северо-запада Бравень со своими дружинами. До зари длился неравный бой. Много полегло огнищан, но во много раз больше язов. Когда взошло солнце, вся степь была красной от крови и черной от воронья. С рассветом отступили язы, чтобы выбрать время и вновь напасть внезапно. А огнищане стали собирать трупы. Тела врагов повелел Дар погрузить на подводы и отправить их язам, для погребения по их обычаю. А родичей, павших на поле брани, проводили в последний путь со всеми почестями. Да только не было среди них Бравня. Не было ни среди живых, ни среди мертвых. Дар сам объехал окровавленную степь на своем белом коне - не нашел брата. Видно, раненого в полон его взяли язы.
   Послал Дар гонцов в Голунь к Яруне за подмогой. А сам стал по соседним поселениям огнищан собирать. И, как набрал себе дружину, не дожидаясь отца Яруна, выступил в поход на язов брата выручать.
   На второй заре встретились в бескрайней степи два войска. И перед началом сражения просил Дар у язов право говорить. И обратился он так к предводителю войска вражьего:
   - Приветствую тебя, Косидий, на поле грядущей брани нашей! Не знаю, в чем повинны огнищане перед язами и почему нам не достало мудрости решить все разногласия без бойни. Но ты - славный воин, и все народы, населяющие степь, знают это. Ты чтишь Богов и хранишь обычаи предков. Много сражений выиграл ты на своем веку. Но сейчас огнищане разобьют язов. После прошлого сраженья я отправил тебе подводы с павшими соплеменниками, чтобы вы могли проводить их в последний путь, согласно вашим обычаям. Так отдай мне брата Бравня живого или мертвого, и разойдемся с миром, довольно крови.
   Засмеялся в ответ Косидий:
   - Что можешь ты, огнищанин, со своими пахарями против моего войска? Яз рождается в седле и умирает в седле. И сегодня будет день нашей славы! А брат твой Бравень будет вместе со мной победу язов праздновать!
   Нахмурился Дар:
   - Ложь не достойна вождя, Косидий! Не станет брат мой праздновать победу врага!
   - Он тоже поначалу так думал, - ответил Косидий и подал знак. И принесли ему чашу в виде черепа, и наполнили ее веселящим зельем.
   - Ну что, Бравень, - сказал Косидий, обращаясь к чаше, - выпьем за победу язов!
   У Дара сердце замерло в груди от страшной догадки, в глазах потемнело.
   Косидий осушил чашу и протянул ее отроку:
   - Отнеси ее в мой шатер. А ты, Бравень, жди меня там, я вернусь, и мы отпразднуем победу.
   Кровь ударила в голову Дару, что было сил, вогнал он шпоры в круп коня и бросился на Косидия. Дружина огнищан следом. И вот сошлись две рати, и началась сеча. Никто не помнит, сколько длилась она. Сверкали клинки, кипела кровь, звучали стоны и ржание коней. Луна сменила солнце и солнце луну, и не было уже сил рубиться, и не было мудрости прекратить бой. И вот показался отряд отца Яруна. И дрогнули язы, и повернули своих коней в родные степи, но измучены были их кони. Полегло войско Косидия, так и не снискав ни славы, ни плодородных земель огнищан. Остатки его рассеялись по бескрайней степи, или были полонены Даром и Яруной. Попал в плен и истекающий кровью Косидий.
   - Что ж, Дар, ты оказался сильней, чем я думал. Ты уничтожил мое войско, так убей же и меня, - Обратился он к своему врагу, проезжавшему мимо.
   - Мы не убиваем безоружных и раненых, - ответил Дар, поправляя на лбу окровавленную повязку, стиснул зубы и поскакал к родному селению. Отряд Яруны собирал на подводы раненых и убитых. Те, кто мог передвигаться, шли пешими среди всадников и подвод, время от времени меняясь с всадниками местами".
  
   Олесь замолчал, поднялся и укутал кафтаном ноги девушки. Аня, утомленная погоней за Силычем, спала крепким сном. Олесь подложил в костер еще несколько веток и присел на корточки, наблюдая игру раскаленных углей. Ему предстояло провести еще одну бессонную ночь, охраняя от всевозможных напастей свою бесценную спутницу.
  
   Веснушка взяла хлеб и сдачу:
   - Благодарю тебя, Степанида. Всех благ тебе и здоровья ребятишкам!
   И Веснушка направилась к выходу из лавки. Вдруг за спиной раздался короткий вскрик. Веснушка обернулась, готовая броситься на помощь - Степанида сердечница, вдруг, у нее приступ. Но женщина стояла, прижав руки к груди и глядела на нее с явным состраданием, в отличие от Феклы - уборщицы лавки, грубоватой и неказистой, засидевшейся в девках особе. Та смотрела на Веру, как огородник на саранчу, и, решив, что церемониться с ней нечего, вслух добавила:
   - Из-за таких вот честным девушкам внимания и нет.
   Веснушка бросилась к выходу, споткнулась о порог, но не упала, а лишь еще быстрее помчалась прочь.
   Как же далеко от лавки стоял их небольшой деревянный домик! Еще пять минут назад прогулка по городу дарила ей радость. Идя за хлебом, она улыбалась солнцу, людям, желала всем здоровья и счастья. Сейчас она бежала, считая кварталы. А самое страшное, что все-то ее знают! Вот Катя с Любой - дочки прачки - хихикают в подворотне, над ней смеются, над кем же еще? Вон Агафья козу на полянке приколола. Сердитая, брови сдвинула - Бог знает, что про нее думает! А прошел то всего один день с того злополучного утра, когда она побывала в гостях у конюха.
   Но вот, наконец-то, ее калитка. Вера влетела во двор, немного отдышалась, зашла в дом, положила хлеб и сдачу на стол, села на лавку и уткнулась в окно.
   - Золотое мое дитя! - приговаривала мать, доставая из печки румяные пышки, - Пока я, старая, бока отлеживала, она уже успела корову подоить, накормить поросят и в лавку сбегать. Ну, что ты нос повесила? Забудь ты про эту тюрьму! Всем же ясно - оклеветали тебя. Даже власти и те разобрались. Так что, не грусти, Веруня, и живи по-прежнему!
   - По-прежнему не получится, - вздохнула дочь.
   - Не говори зря, не гневи Господа! Время любые раны лечит.
   Вера опять вздохнула. Из комнаты вышел отец, одетый в выходную рубаху:
   - Здравствуй, Веснушка! Я еду на рынок, что привезти моему рыжему солнышку?
   Вера, прозванная с легкого языка отца Веснушкой, покачала головой:
   - Ничего не нужно, тятя.
   - Привези ей платок расписной, или зеркальце настоящее, - сказала мать и вышла за отцом в сени:
   - Никак в себя не придет после застенков. Не знаю, как развеселить ее, ничему не рада!
   Отец вздохнул и вышел из дома. На пороге мать столкнулась с Верой.
   - Пойду напою телку, - сказала она, взяла ведро и направилась к колодцу.
   В коровнике Веснушка вылила воду в поилку, забилась в угол на кучу сена и достала резной гребень. Машка пила воду, кося карим глазом на Веру и тихонько мыча, потом подошла к хозяйке и облизала ее мокрые щеки. Вера обняла коровью морду и, всхлипывая, зашептала:
   - Что же будет теперь, Машенька, когда отец с рынка вернется? Что же теперь будет?
   - Му-у, - ответила корова и лизнула Веру в нос.
  
  
   Пение пеночки нарушило предрассветную тишину. За ней проснулась славка, подала свой голос синичка. Лес наполнился дневными голосами.
   Аня открыла глаза и улыбнулась. Олесь сидел возле костра и шевелил палкой мерцающие угли.
   - Доброе утро! Ты спал хоть немного? - спросила она.
   Он улыбнулся в ответ:
   - Доберемся до дому - высплюсь. А ты хорошо отдохнула?
   - Мне кажется, я давно так сладко не спала.
   - Вот и отлично. А теперь поднимайся и начинай потихоньку собираться. А я спущусь с горы к городу и узнаю, где мы.
   - Я пойду с тобой, - сказала Аня, выбираясь из-под кафтана.
   - Нет, ты подождешь меня здесь! - возразил Олесь, - Когда я вернусь, мы решим, как нам быть дальше.
   - Разве ты оставишь меня одну в лесу? Ведь здесь могут быть дикие звери, - возмутилась девушка.
   - Звери не подойдут к костру. В городе может быть куда опаснее.
   - Ну, уж нет! Что может быть опасней диких зверей? Мы идем вместе, это решено! - Аня встала и стала быстро собирать вещи. Олесь подошел к ней и взял её за плечи:
   - Ты никуда не пойдёшь! Ты будешь ждать меня здесь!
   - И не подумаю! - Сказала решительно девушка и тряхнула кудряшками.
   - Послушай меня, - Он заглянул Ане в глаза, - Сейчас я отвечаю за твою жизнь. Обещай мне, что будешь меня слушаться.
   - Вот ещё! У меня своя голова на плечах! - возмутилась она.
   - Ты многого не помнишь. Тебе грозит опасность, и нам нужно быть очень осторожными.
   - Так опасность грозит мне, значит, мне и решать!
   Олесь нахмурился и покачал головой, а потом сказал очень твердо:
   - Если ты не будешь меня слушаться, я тебя накажу.
   Аня вздернула подбородок и прикусила губу:
   - Значит, если ты старше и родился мужчиной, то тебе все можно? - Она попыталась вспомнить, как брат наказывал её в детстве, но не смогла, - И что же, ты запрешь меня в чулане или побьёшь розгами?
   Олесь приоткрыл от удивления рот, а потом рассмеялся.
   - Тебе весело! - Возмутилась девушка.
   - Какая глупость! - Ответил он, - Еще ни один человек от такого воспитания не стал лучше. Нет, я просто не расскажу тебе продолжение вчерашней истории.
   Аня замолчала. Весь её пыл куда-то улетучился. Ей стало прохладно. Она опустилась к костру, протянула над углями руки и, не оборачиваясь, тихо сказала:
   - Прости, пожалуйста. Конечно, я посижу здесь.
   Олеся не было минут сорок. Потом он вернулся, сел на траву напротив Ани и молча уставился в костер.
   - Ну, что ты молчишь, что ты узнал? Где мы? - не выдержала девушка.
   Он поднял на нее задумчивый взгляд:
   - Я знаю, что это невозможно, но это Клязьма.
  
   - Ах, вот ты где! - разбудил задремавшую Веснушку грозный голос отца, - Ну, спасибо, доченька, утешила! Дожил на старости лет до сраму!
   - Что ты, тятя? - спросила Вера чуть слышно, понимая, что случилось то, чего она так боялась.
   - А то, что баловали много, а учили мало. Небось, вожжами бы хоть изредка охаживал, не оглядывался бы на ворота!
   - Не правда это, тятя! - залепетала Вера. Таким отца она видела впервые.
   - А я не спрашиваю у тебя, что правда, а что нет! Я учить тебя буду, хоть и поздно уже, - И, схватив дочь за косу, он поволок ее в избу.
   - Не тронь детину, Кондратий, - завыла мать, повисая у мужа на руке.
   - Уйди, Матрёна, - отшвырнул он жену, - а ты посиди покуда в чулане! - И с этими словами Кондратий кинул Веснушку на глиняный пол и закрыл дверь на засов.
   Онемевшая от ужаса Вера забилась в угол и оторопело уставилась в темноту. Второй раз подряд судьба обходилась с ней так коварно. Еще несколько дней назад Вера представить не могла, что с ней может произойти такое.
   Рядом пискнула крыса и даже задела ее колено. Но страха, почему-то, не было. А чего ей теперь бояться? Ведь самое страшное с ней уже случилось. А что будет в ее жизни еще, уже не имеет значения. Как ни странно, она ничего не чувствовала. Не было ни мыслей, ни слез, ни желаний. Может, и её самой уже не было, лишь одна темнота.
   Дверь отворилась, и тусклый полумрак сеней буквально ослепил Веснушку. Но прошло ещё несколько минут, прежде чем она стала понимать, что происходит вокруг.
   А вокруг происходила какая-то суматоха. Все бегали, суетились, её завели на кухню, задернули шторы. Мать надела на неё лучшее платье, вновь заплела растрепавшуюся косу. Голова от этого сильно заныла. Рядом суетились подружки. Стеша подала алую ленту, Оля набросила на плечи шаль с желтыми цветами. Такой шали у Веры не было. "Наверное, отец с базара привез", - подумала она.
   - Да улыбнись же ты! Радость-то какая! - ткнула локтем в бок Оля.
   - Какая? - спросила Вера, все еще не понимая, что происходит.
   Мать отдернула шторы и подтолкнула Веру в комнату. Её встретил разряженный парубок с балалайкой в руках:
   - В царском доме на балконе
   Сидит молодец в уборе
   Он в гитарушку играл
   Себе девицу выбирал!
   Дородная румяная тетка мещанского сословия шагнула навстречу Вере со словами:
   - Купец наш знатен и богат.
   Прислал невесте шоколад,
   Шкатулочку кленовую,
   А теще - шаль пуховую!
   Подружки закружились вокруг Веры, бросая завистливые взгляды на подарки, отец разливал наливку, мать ставила на стол еще дышащие жарким дыханием пышки. Сваха пригубила наливку, недоумевая, что нашел её богатый клиент в этой простушке из переехавшей в город крестьянской семьи. А ведь сколько мещанок, да и купеческих дочек, с хорошим приданным она с легкостью могла бы ему сосватать! А впрочем, клиент хорошо платил, а деньги она привыкла отрабатывать честно.
   - Уж и чья эта прекрасна,
   В косе ленточка атласна,
   Сарафан с белой каймой
   Вы пожалуйте со мной! - голосил веселый парубок, играла музыка, пестрели платки и юбки, а за окном позвякивали бубенчиками застоявшиеся кони.
  
  

* * *

  
  
  
   Занавес опустился. Из-за кулис вышел Болдин и звучным голосом продекламировал:
   - Закружились в хороводе
   Все вокруг - и стар и млад!
   И на сей веселой ноте
   Объявляем мы АНТРАКТ.
  
   Сквозь толпу дворовых ротозеев, молча расступавшуюся при виде княжны, Наталья прошла за кулисы.
   - Позвольте пригласить Вас и вашу труппу на экскурсию в мой орнитопарк, - Сказала она, обращаясь к Петру Васильевичу.
   - Благодарю за честь, - Слегка склонил голову Болдин, - Смею надеяться, Вы позволите нам смыть грим и снять костюмы?
   - Да, конечно, - Согласилась хозяйка, - Туалетные комнаты моего театра в вашем распоряжении. Карл Вольфович, прошу Вас, обеспечьте гостей всем необходимым.
  
   - Не такая уж она и стервоза, как показалась на первый взгляд, - сказала Янка, как только Марья закрыла дверь туалетной комнаты.
   - А по мне, так вообще очень милая и красивая барышня, - Произнесла Веснушка, глядя в зеркало на расцветшие вместе с первыми ландышами конопушки.
   - Еще какая, - Задумчиво проговорила Марья, одергивая юбку, и было непонятно, толи она возражает Яне, толи соглашается с Верой.
   - На-ка, полей, - Сунула она ковш в руки дочери, - Вам то и умываться не надо, а из меня Петрико вечно пугало делает.
  
   Наталья ждала гостей, сидя на скамье тенистого сквера. При виде Болдина с командой, она встала и, со словами: "Прошу Вас, следуйте за мной!" - двинулась по аллее.
   Колдовские тени парка с необычной для россиянина растительностью и пьянящий аромат духов хозяйки волновали и будили воображение.
   - Как в сказке, только наяву, - воскликнула Веснушка. Никто ей не возразил.
  
   - Господа, - Заговорила Наталья, - Я хочу показать вам не декоративных голубей, выведенных селекционерами, а Божественных созданий, живущих в разных концах земного шара. Перед вами семья Columba rupestris - скалистого голубя, - указала она на пару обычных голубей, суетящуюся возле расщелины небольшого каменного грота, искусно сложенного из речных булыжников, - Это ближайший родственник всем известного сизого. Но, если вы обратите внимание на хвостовое оперение, - С этими словами Наталья легко нагнулась, подняла небольшой камешек и бросила его в вольер. Голуби вспорхнули и, сделав несколько кругов по довольно просторной клетке, сели на прежнее место, - То ясно увидите широкую белую полосу поперек хвоста. Этот вид распространен в Центральной Азии, Уссурийском крае, на юге Восточной и Средней Сибири, а также в Китае и Корее. Обитает обычно в горах, и на берегах скалистых рек.
   А это вольер Вяхиря - самого крупного из наших голубей. Весит он от одного до полутора фунтов. Имеет белые пятна на крыльях и шее. Обитает в лесу. Держится скрыто, выбирая деревья с густой кроной. Поэтому, мы вряд ли сейчас увидим этих птиц, - Сказала хозяйка, вглядываясь в густую зелень кустарника, посаженного вдоль сетки напротив.
   - Гху-у-хуху... гху-у-хуху, - вдруг странно закричал Олесь, прикрыв рукой рот.
  
   - Что ты делаешь, Лесь? - Хихикнула Веснушка, но он приложил палец к губам и повторил клич, растягивая отдельные звуки голосом разной высоты. Крик глухо разнесся по парку и замер в воздухе.
   Кусты напротив дрогнули.
   - Ой, вон она, я её вижу! - встрепенулась Веснушка, указывая пальцем в глубину вольера.
   - Где? - Спросила Яна, пытаясь взглядом уловить направление.
   Но тут качнулась ветка, и из кустов вылетела крупная сизая птица, спустилась на землю в двух шагах от зрителей и стала оглядываться по сторонам, демонстрируя им белые пятна на шее.
   - Это самка. Она откликнулась на брачный призыв и хочет видеть самца, звавшего ее, - Сказал Лесь, очень довольный своей "голубиной сексуальностью".
   - Я вижу, вы прекрасно ознакомлены с местной фауной, - усмехнулась Наталья, - Ну что ж, давайте перейдем к более экзотическим представителям отряда Голубей.
   И, пройдя почти до середины аллеи, хозяйка остановилась возле вольера с удивительными крупными птицами с голубыми спинами и пышными коронами на головах.
   - Goura victoria, - сказала она, - Веероносный голубь. Это самый крупный вид.
   длина особи достигает тридцати дюймов. Отец привез этих птиц из Новой Гвинеи. Обитают в лесах, но большую часть времени проводят на земле, питаясь опавшими плодами. Обратите внимание на крыло с яркими полосками, четко выделяющимися на фоне каштановой грудки, и великолепный головной убор, состоящий из веера распушенных треугольных перьев.
   Далее мы видим попугайного голубя, обитателя лесов Северо-Восточной Африки. Яркой пестрой окраской и своеобразным способом лазать по деревьям весьма напоминает попугая.
   А это - Никобарский голубь. Он имеет очень длинные широкие крылья и сильные ноги. Окраска, как видите, металлически-зеленая с медным отливом. Голова и шея черные. На шее - узкие длинные перья, образующие подобие гривы петуха. Распространен на островах Индийского океана. Пойдемте дальше.
  
   Внезапно хозяйка замолчала, остановившись у вольера с табличкой, гласившей: "Raphidae Rodriges". Её опущенные ресницы дрогнули.
   - Прошу прощения, господа, - Сказала она тихо, - С этим вольером связана моя самая большая радость и самая большая печаль за последние несколько лет. Дело в том, что семейство Дронтов считается вымершим еще в шестнадцатом веке. Но две недели назад отец прислал мне с острова Родригес птицу, по всем признакам в точности совпадающую с описанием одного из видов этого семейства. Радость моя была безгранична. К несчастью, господа, я не могу продемонстрировать вам этот экземпляр. Мой орнитопарк лишился его из-за нерадивости прислуги. Но самое страшное, что в наших лесах эту птицу ждет неминуемая гибель.
  
   - Ах, вот вы где! - Раздался звонкий голос, а вслед за ним топот ног, - Я вас по всему дому ищу, а Татка увела всех к своим голубям.
   Петя подбежал к экскурсантам и, сходу взяв за руку Веснушку, потянул её за собой:
   - Пойдем, у нас здесь знаешь какие птицы есть! Я покажу. Видишь здоровую птицу с красным шаром под клювом, - говорил маленький княжич, проходя мимо одного из вольеров в глубине парка, - Это Большой фрегат, он в океане живет. А эти розовые - фламинго. Живут на больших соленых озерах, гнезда на топях строят, чтобы никто к ним не подкрался и перья на веера не повыдергал. Правда, красивые?
   И, не дав девушке хорошенько разглядеть удивительную птицу, потащил ее дальше.
   - А этот лысый со здоровым клювом - Африканский марабу. Смешной, правда! А вообще-то он - аист. А хочешь, орла покажу. Смотри, какой здоровый! Я один раз к куску мяса веревку привязал и в клетку кинул. Он только хотел когти в мясо вонзить, а я взял и выдернул кусок из клетки! Он потом три дня не ел мяса, что я ему кидал. Фанька накидает - раздерет тут же, а я брошу - как будто не видит. Гордый!
   - А еще очень свободолюбивый и большой патриот, - Сказал подошедший к ним Петрико, - Довелось мне в молодые годы воевать с турками. Стоял наш отряд в небольшом селении в ущелье Неберджай. Напали на нас враги внезапно. Бились мы с ними весь день, да силы были не равны. Взяли турки в кольцо аул. Тут и селяне с нами штык к штыку встали. А наутро к ним подкрепление прибыло. И приготовились мы уже сложить головы на поле брани, а турки праздновать победу. Да не тут то было! Слетелись в ущелье со всех окрестностей орлы, и давай клевать противников наших. Турки - ну по орлам палить, да разве в птицу попадешь! Мы тоже переполохом в их войсках воспользовались, момент не упустили. Так и отстояли селение, да и сами живы остались. А все благодаря им, - Кивнул Петрико на орла, прикованного цепью к стволу дуба.
   - Это сказка, дядя тезка? - спросил мальчуган.
   - Да нет, дружок, это быль. Я эту птицу очень уважаю. Однако, позвольте поблагодарить Вас, Наталья Андреевна, за интереснейшую экскурсию, - Обратился Болдин к хозяйке, подошедшей к ним в окружении остальных членов труппы, - но нам пора работать.
   - Да, у Вас замечательная коллекция! - Восторженно произнес Костя.
   - Удивительная! - откликнулась Веснушка.
   - А как Вы находите мой орнитопарк, - обратилась Никольская к Олесю, молча стоявшему поодаль.
   - Простите, сударыня, но меня больше порадовала бы любая пичужка, счастливая своей свободой, чем Ваши редкостные затворники. Простите, но это так.
   Наталья пожала плечами и, сказав:
   - Что ж, разрешите откланяться. Встретимся на спектакле, - быстро зашагала в направлении дворца.
   Болдин покачал головой и, потрепав парня по затылку, произнес:
   - Когда ты научишься вести себя, мой мальчик?
   Но по его улыбке все поняли, что Петрико полностью разделяет мнение Леся и, в глубине души рад, что он это мнение озвучил.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"