А, чтобы развлечься, заказал для себя церемонию японского чаепития.
Я пил и пил чай. Этот вечер тянулся бесконечно... как тягучий мед на чайном блюдце.
Я не ведал, что еще можно делать в этом пустынном, неприкаянном городке.
Я любовался гейшами, которые подносили пиалу за пиалой.
Наконец я устал от гейш. "Хотелось одиночества?"
Я захотел побродить по безликим улицам, не зная, на чем остановить взгляд.
Чувство неосознанного беспокойства почти измотало в конец.
Я посмотрел вокруг.
Я начал молиться Богу
Небо висело, как... неизбежная гильотина над моей головой.
Ветер пылесосил звезды, которые исчезали в наплыве серых облаков.
Вот они превратились в берега и озера. Луна спряталась в них.
"Должно быть, она купалась в их тягучей пелене?"
В парках было безлюдно и одиноко. Ноги куда-то шли и шли.
Я и не заметил, как оказался в пивнушке. Присел к камину, вытянув навстречу огню озябшие руки. Осмотрелся, прислушиваясь к залихватским песням. Знакомых лиц не было. Несколько подростков непристойно ругались... бесясь.
Один из них пробежал мимо меня в туалет... поблевать. Позвал меня за компанию с собой. Я отказался. Его предложение почти вызвало рвоту.
Я продолжал потягивать пиво, обжигаясь его холодной пеной.
Ничего не менялось в Армиделе. Никогда.
Вдруг что-то выстрелило в моем левом ухе. Подчиняясь невидимому приказу, я встал и бессознательно пошел. Мои ноги машинально пересекли парк и вывели за ограду Кафедрального Собора.
Все стало ясно: "Миссис Дэлл впала в предсмертное забытье".
Нет. Телепатия меня не обманывала. Я не поспешил к ней в больницу. Я побежал молиться за нее... сюда. Я упал на колени и начал сосредоточенно молиться за нее.
Текст - рамка: читать вслух!
Я знал, что Бог слушает меня.
Бог здесь и смотрит мне в глаза.
Это было уже... не раз, хотя и не часто.
Я очень и очень просил... об этом бессознательно за нее... год назад.
В его милости на внимание, не было отказано.
Все и всегда сбывалось.
Так было и этой ночью. Я слышал... как мои слова идут к Нему.
Я просил милостивого Бога дать покой для ее тела, взять к Себе
Я рассказал все о ней. Я повторил все о том, что уже знали все вокруг.
Она прожила очень долгую жизнь. Все свои силы без остатка отдала людям. Ее бездетность была платой за служение своим идеалам.
Она вышла замуж в пятьдесят и девственницей. О нет, нет, и нет! Это не было неожиданностью для ее жениха... будущего мужа.
Они жили бесконечно счастливо, и он умер в ее семидесятилетний юбилей. Ему в тот год исполнилось девяносто пять.
Она беззаботно жила без него уже десять лет.
И вот однажды... она захотела раздать соседям все, что у нее было собрано за жизнь вместе с ним. Это пришло ее время... к нему. Ее час настал... туда... к нему. Она одарила вещами и деньгами всех, кто ее просил. Никому не было отказано в помощи. Все и вся было поделено между бедными и... жадными до вещей "лягухами".
Я понял главное... здесь на коленях - ее совсем недавно обобрали родственники мужа... Она научила меня, что любовь - это самое легкое... дело. Людям же этого мало... им любви недостаточно. Они должны пить, есть, спать. Они нуждаются в "очень" многом. Их нужды и желания превосходят... нужды и требования мертвецов.
Не зря я понял тогда, что самым нетребовательным мертвецом оказался Иудов брат... Христос.
Она... бежала от этого. Она таила эти еретические мысли и от себя и от меня... Она просто могла и хотела заботиться, а поэтому и делала все для... живых. Гораздо больше, чем для... не воскресшего и распятого Христа.
Человеческая плоть и боль были для нее важнее церковной лепоты... ритуала заботы о мертвом мертвеце Христе.
Такой уж она была, эта бесценная, несравненная миссис Дэлл... почти покойница.
Вот эти слова и были моей молитвой, обращенной к Нему...
Я думал о ней беспристрастно. Я открыто говорил с Богом о ее жизни с мужем и о том, что она хотела умереть в его возрасте. Я читал ее мечты... без лжи. Это было то, чего хотелось ей сегодня. "Она уже давно отказалась от... завтра!" Это было то, над чем она причитала, и что не сходило с ее уст. Я помнил наш разговор.
- А, что?
Текст - лесенка: читать вслух!
"Разве умереть в день его рождения... это и есть желание - грех?
И разве это не может
случиться
сегодня?"
Я
молился
и молился
за нее,
за все ее
невозможные грехи,
за ее
несовершенные измены,
за...
всю
ее
безгрешную
бездетность
и верность
заветам
Христа.
Текст - рамка: читать вслух!
Я просил Бога помочь... прямо сейчас! Прямо сегодня, в День Рождения... ее мужа.
Настал день ее... права на смерть.
Когда я уверовал, что все свершилось, я поднялся с колен.
Я знал, что все уже началось... вблизи ее тела. Смерть возле ее постели.
И тогда... я направился к ней в больницу, где она... ждала меня.
Путь был недалек и уже через несколько минут я вошел в ее комнату.
Я оттолкнул занавеску над ее кроватью. Она лежала, закатив глаза... к небу.
Последний вздох вылетел, как... задутая свеча.
Космическая тишина разорвала ушные перепонки. Ее молчание жгло мои зрачки.
Немота остановила сердце.
"Нет! О нет! Я не был готов к ее смерти!"
Да, я просил Иудова брата об этом, но я... хотел отсрочки.
"Нет... вовсе не для нее!"
Я был... эгоистичнее всех эгоистов мира.
"Я хотел этой отсрочки... для себя и только для себя одного!"
"Я боялся моей боли, своего горя и наших слез... врозь. Но зачем мне все это?"
Я вздрогнул.
Слеза, горькая слеза скатилась по носу.
Мой язык слизнул ее.
Это инстинктивное движение языка спазмировало горло.
Жидкость была горше, чем... уксус.
Все... кончено.
Я... прощен и забыт ею.
Я опять был никому не нужен.
Армидел больше не тяготил меня. Он навсегда умер во мне.
Городок погиб для меня. Его имя стало... пустышкой на моих губах.
Я выплюнул... это название с привкусом негодования.
Смирение настигло нас с ней.
Моя неприкаянность соединила нас:
ее мертвую и меня обмершего от страданий.
Я оставил полуостывшее тело и побежал прочь. Ее со мной больше не было.
Бог сделал все, что мог для нее и не мог сделать для нас обоих.
Я съежился от неимоверного мороза. Ноги заледенели. Возможно, остановилась кровь в руках и ногах.
Одиночество, очередное земное одиночество давалось не легко.
Я опустился на пожухшую от влажной изморози траву... упал.
Вокруг суетились машины. Я лежал на газоне у края перекрестка. Смотрел, не понимая, куда и зачем бегут все эти громоздкие траки, автобусы, крикливые дети и визгливые собаки. Все непонятное быстро мчалось куда-то. Кружилось в карусели ненужности. "Ну, на что все это? Зачем... если их больше нет?! Она ушла за ним. Вослед моему... Иуде Искариоту?!"
Текст - рамка: читать вслух!
Весь этот мир больше не нужен мне.
- Зачем они оставили мне все это?
- Ведь мне это не нужно!?
А вот... поэтому... не поэтому ли между нами вновь все общее... опять.
Нас окружает пустота по имени "не я".
Значит... мы опять вместе, мы объединены всей этой... нелепостью.
"И разве то, что мы отстаивали всю нашу жизнь, не было ложно и ошибочно?!"
Я нервно пошарил по карманам своей одежды в поисках носового платка. Но так и не нашел его. Но, зато... я вытащил скомканный лист бумаги.
"Откуда он у меня? Где я его взял? А... наверное, я нашел под... ее головой? Когда колыхнулись волосы? Когда я обнял и поцеловал ее в шею перед своим уходом?"
Текст - рамка: читать вслух!
Да, да, конечно, этот-то листок и лежал у нее под затылком.
"Но... что такое?"
"Что же это такое?"
"Настоящий Иуда ждет тебя в Загорске. Все, что ты видел, это не совсем я, милый", - прочел я.
"Где, где?"
"В сотне километров от Москвы!"
"Да, ведь там... и жил я, в Москве!"
"Да ведь оттуда-то я и уехал в Австралию".
"Господи... неужели он там?"
"Все это время?"
"Он ждет меня там и сейчас там".
"А значит в часе езды от... места, где я был в России!"
- Но... ведь цыганка сказала Боре, что его друг Иуда умер с полгода назад. Совсем... навсегда.
"Или цыганка могла не знать, что он вновь на Земле?"
- А не... за миллионы световых лет от сюда?!
- Господи! Я ничего не понимаю!
- Как? Иуда и госпожа Дэлл могли ждать меня все это... время?! Или здесь один человек и общая душа? В разной плоти? Под разными именами? Я понял, что я почти прав!
Текст - рамка: читать вслух!
Мне стало бесконечно жаль... себя за все мои... выплаканные слезы.
Я почему-то представил себя... горным ущельем.
Горькая тоска по нему давила, как... снежная лавина. Во мне все растрескивалось.
"Но, разве так может чувствовать... себя смертный человек на земле?"
Я начал понимать, что со мной, что-то не так...
Я набрал московский номер Бориса Моисеева.
Я все рассказал ему... Его реакция была непредсказуема.
Вот что я записал:
- О, твой Иуда из Библейского Века! О, мой настоящий Библейский Иуда! Я так... любил тебя! О, Бог ты мой, как я бесконечно люблю тебя, мой инопланетянин! - стенания теснили его грудь.
Текст - рамка: читать вслух!
Я стою на коленях.
Стону и хриплю, как загнанный охотниками зверь.
Я раздавлен горем... невероятно.
Неужели у меня... есть надежда встретить мертвеца? Неужели есть?! После... его многолетнего ухода из тех моих для него... похорон. Я совершил уже обряд его нелепого погребения... на дне моего сердца. Я стер любую память о нем... в жизни, среди живых.
Текст - рамка: читать вслух!
Следующее, что я помню, после разговора с Москвой, это себя за рулем... чего-то. Я подхватил это на углу.
Машина неслась, как бешеный пес. Я не видел ничего вокруг. И был рад, что никто не попался под... колеса машины.
"О нет! Моей гонке не могло быть никакого оправдания".
Я был очумело глух... бессловесен в своих сомнениях и полном неверии в счастливом конце моей гонки... до аэропорта.
Я боялся, что моя голова не совсем в ладах с математикой. Я упустил главное между нами. Любя, я забыл все вокруг.
Только в самолете из Армидела на Москву, я осознал главное. Ведь всего лишь несколько лет до двухтысячного года... были в сегодняшнем веке. Моя математика все перепутала. Иуда был близок к настоящей смерти.
Все потому... что его брат родился за четыре года до неизбежного двухтысячного юбилея! Его многотысячелетний бег завершался в Загорске, и... это происходит сейчас.
"Но... она?! Как же цыганка и Борис смогли... посмели скрыть от меня место его пребывания?! Или это был его секрет... от меня? Или они сами решили так сделать? Или... не знали... ничего? Совсем ничего не знали? Грешники молчали порознь".
Ответов не было... Я не находил их внутри себя. Я просто-напросто тонул среди вопросов, ревности и подозрений. Заговор был налицо.
Постепенно я взял себя в руки.
Заставил себя поверить в то, что никто из них двоих не мог быть столь жесток. Они берегли меня от боли. Она не могла украсть у меня... моего счастья. Если, конечно, они любили его тоже. А это было так и не могло быть иначе. "Что плохого? Любовь к Иуде... виной!" Я принял этот ответ как единственно правильный.
Я проглотил свою горечь через самораскаяние. Согласился с ними. Ответ мне нравился и был... поэтому вернее всех остальных ответов. "Я не мог потерять его!" Чувство любви между нами помогло понять друг друга правильно.
Текст рамка: читать вслух!
Я не мог потерять свою любовь! Я не хотел любить библейского Иуду... больше, чем самого себя.
Это и был ответ для себя.
Иного быть не могло. Я сказал всем: "Вот и хорошо, друзья".
Это было "хорошо" и для Бори и для цыганки. В ответ же на обман себя я плакал, не в силах преодолеть "свое я", победить свою гордость... в борьбе с собой.
Моя же любовь к моему другу была превыше всего на Свете. "Ее Космосом!? "В его... потусторонних звездных мирах? Зачем их подарили мне во владение через встречи с этими людьми?!
Я пересилил, в конце концов, свой эгоизм и забыл все... ради Борисовой незащищенности, его улыбки и его привязанности не ко мне, а долгу перед собой.
"Итак, все!: двадцать четыре часа прошло. Я опять в Москве. Среди встречающих - Борис Моисеев".
"Мы немедленно едем в Загорск",- зовет его жест в такси.
Машина встала у дома престарелых. Адрес на конверте, что я взял у миссис Дэлл, не обманул.
Я отметил про себя машинально, что все вокруг сидят ко мне спиной.
Это был его Загорск.
Здесь цель моего прибытия из Австралии.
Нет, я не пошел по аллее парка. Я испугался. Борис же пошел.
Он-то и приглядел незнакомца, который сидел на завалинке дома и считал звезды.
Вот, что Борис рассказал мне потом...
Текст - рамка: читать вслух!
Вдруг человек угрожающе замахал в сторону звезд... клюкой, которая заменила ему отсохшие ноги.
Я чувствовал... что это... он и не он.
Я подошел вплотную и остолбенел!
Иуда опустил глаза и пристально посмотрел на меня.
Это был какой-то потусторонний взгляд, которого я раньше не знал.
"А может, двадцать девять лет со дня расставания... сделали свое дело?"