Утром седьмого июля 198... года на первый путь станции Новосибирск-Главный прибыл фирменный поезд "Байкал", следовавший по маршруту Иркутск - Москва. Из вагона вышли двое.
- Вот и Новосибирск, - произнесла девушка.
- Он самый, - кивнул ее спутник, мужчина лет двадцати пяти.
Спустя полторы минуты они вышли на залитую солнцем площадь, полную людей и машин. Это была без сомнения площадь Большого Города. За ней возвышался небоскреб, над крышей которого в ярко-синем небе читалось: "Новосибирск".
- Гляди, Саша, в этой гостинице я буду жить, - важно сказал молодой человек.
Девушка кивнула и обернулась.
- Ой, а вокзал-то какой красивый отсюда! - ахнула она.
- Главный, - усмехнулся парень, прочтя название станции. - Большой начальник, однако.
Саша достала из кармашка спортивных брюк листок бумаги.
- Так, нам надо двадцать второй автобус, - она наклонилась за небольшим светло-коричневым чемоданом, но спутник остановил ее:
- Погоди, перекурим.
Она неодобрительно покосилась на его сигарету, но промолчала.
- Знаешь, что мне подумалось, когда мы сошли с поезда? - проговорил он.
- Что?
- Мне подумалось... или послышалось, - он сделал таинственное лицо и понизил голос до шепота: - Что здесь я встречу свою... жену!
Он обернулся, будто эта самая жена вот-вот возникнет позади него. На лице девушки мелькнуло изумление, но лишь на секунду.
- Вот не знала, что у тебя есть жена, - заметила она почти равнодушно.
- Нету, - кивнул он. - Но будет. Вот первая женщина, имя которой я здесь узнаю, та и будет. - Он ловко бросил окурок в урну и взял свой чемоданчик, черный и потрепанный. - Так, и где же тут автобусы?
- Не знаю, может быть...
- Тихо. Молчать, - вполголоса приказал парень и стал смотреть по сторонам настороженно и пристально, словно находился не на мирной городской площади при свете дня, а в ночном лесу, полном опасных неожиданностей.
Он немного рисовался, но девушка то ли принимала все всерьез, то ли умело подыгрывала.
- Сначала в гостиницу, - решил он.
Полутемный после солнечной улицы холл обрадовал прохладой и тишиной. Молодой человек знаком указал девушке на скамейку неподалеку от входа.
Покончив с оформлением документов, он вернулся к ней, позвенел ключами.
- Все в порядке? - она приподнялась, но, повинуясь его жесту, опять села.
- Все идет по плану, - отчеканил он. Голос у него был надтреснутый, с хрипотцой. - Сервис как в лучших домах Парижа. "Вы заказывали номер? Алексей Бурмин? Из Ангарска? Получите ключи". Сейчас я поднимусь, оставлю свой чемодан. Жди меня здесь.
- А мне нельзя с тобой? Я хотела помыться и переодеться...
- Успеется, - отрезал тот, кого звали Алексеем Бурминым. - Перво-наперво дело. Съездим, подашь документы, получишь общежитие. Дальше видно будет.
Девушка не стала спорить.
Ее грозный повелитель отсутствовал недолго. Вскоре они сидели в автобусе, который, как выяснилось, должен был доставить их к месту назначения с красивым названием "Цветной проезд" аж через час.
Бурмин поудобнее устроился на сидении, строго и значительно посмотрел на свою сдержанную до робости подругу и неожиданно тепло улыбнулся:
- Ну вот, Саша, а ты боялась.
Саша смотрела в окно. За ним старые здания сменялись современными "коробками", мелькали пестрые уличные рынки, тянулись широкие аллеи; величественно проплыл бронзовый Ильич в компании с суровыми, тоже бронзовыми, мужчинами; следом застывшие в нехитром гимнастическом "па" рабочий и колхозница. Позади этих фигур Саша заметила приземистое здание с куполом-полушарием. "Театр, наверное, - подумала она. - Надо будет сходить... если поступлю". Она неслышно вздохнула, здороваясь с городом. Как они с ним познакомятся? Подружатся ли? Или так он и останется - мимолетным серо-зеленым воспоминанием о несбывшемся?
2
Четырехэтажное здание университета было, как родное. Сколько Саша рассматривала его рисунок на обложке проспекта, присланного из заочной школы! Теперь она наяву видела и клумбы, и поворот шоссе, и широкое крыльцо со ступеньками.
"В этом городе все громадное", - подумала она, миновав порог. Холл здания, такой простенькой с виду коробки белого кирпича, напомнил ей про институт Чародейства и Волшебства из любимой книжки.
На самом деле потолок холла был полом третьего этажа. От второго здесь оставалась только неширокая галерея над входом. Стена напротив состояла из витражей, изображавших картины на научные темы. Вдоль этой стены стояли и висели разные стенды, плакаты и доски с объявлениями. Слева и справа вели на второй этаж широкие лестницы. В центре был ряд столов, на которых высились стопки брошюрок - программки, методички и проспекты. А также стояли таблички с толстыми черными буквами в причудливых сочетаниях: ММФ, ФФ, ФЕН, ГГФ...
За столами сидели люди совершенно особого рода. Это были студенты. Студенты НГУ. Еще не боги. Но уже далеко не простые смертные.
Алексей подошел к одному из столиков, любезно улыбнулся и поинтересовался, немного манерно растягивая слова:
- Здравствуйте. Фэ-фэ, если не ошибаюсь, означает физический факультет?
- Не ошибаетесь, - закивали девушки-дежурные и посмотрели на Сашу, сразу поняв, кто есть кто. - Вы документы подавать? Третий этаж, аудиторию по стрелкам найдете.
- А общежитие?
- Там скажут.
- Но сегодня есть шанс поселиться?
- Конечно! Часов до двенадцати ночи, пока студсовет спать не лег.
- Это очень хорошо, спасибо.
Аудиторию нашли быстро.
- Ну давай, Александра, вперед, - сказал Бурмин, вручая Саше папку с документами.
Саша замялась.
- Давай, давай, - поторопил он ее. - Я здесь посижу.
- А может?.. - она несмело подняла на него глаза, испуг которых не скрывали даже сильные очки.
- Нет, Саня, - его рука легла ей на плечо. - Отсюда начинается путь. И ты должна пройти его сама. С первого шага. Давай, - он легонько подтолкнул ее к двери.
Девушка глубоко вздохнула, рывком отворила тяжелую дверь и шагнула в аудиторию. Бурмин уселся за одну из парт, вынесенных в коридор на время приемной комиссии и ремонта.
Одиночество его длилось недолго. Со стороны лестницы раздался дробный топот бегущих ног, потом появился и их обладатель. Он понесся по коридору, увидел Алексея, резко затормозил, и непременно упал бы, но Бурмин подскочил и успел подхватить человечка на лету, благо тот был самого скромного веса. Алексей поставил его перед собой, и оба уставились друг на друга с нескрываемым любопытством.
Ростом незнакомец был чуть больше метра, имел тоненькие ручки и ножки, а возраст его вряд ли перевалил за половину первого десятка. Еще у него были огромные карие глаза, длиннющие ресницы, пухлые щеки и темно-розовые губы, вокруг которых виднелись следы шоколадного мороженого. Одет он был в футболку и шорты; локти и колени его носили следы близкого знакомства с асфальтом и иными твердыми предметами. И лишь по развившейся жидкой косичке, в которой висела на честном слове сиреневая лента, можно было догадаться, что это девочка, а не мальчик.
- Привет. Ты кто? - Бурмин первым нарушил молчание.
- Я Юля, - ответила девочка.
Алексей с изумлением заметил, что глаза ее щурятся, а уголки губ ползут вниз, копируя выражение его собственного лица.
- Моя мама - Инга. А папы у нас нет. А тебя как зовут? - выпалила она, как заученный урок.
- А я - Серый Волк, - приглушенно проговорил он, подавшись вперед.
Но Юля не испугалась:
- Какой же ты волк? Ты - дядя. Добрый, - убежденно сказала она.
- Откуда ты знаешь? - удивился Алексей.
- Знаю.
- Ну ладно. А где ты живешь?
- Мне нельзя говорить. Мама скажет. Ты придешь к нам в гости?
- Нет, не приду.
- А зачем спрашиваешь?
- А затем, чтобы выследить, когда твоей мамы нет дома, и ограбить вашу квартиру.
Он опять подпустил в голос угрожающие нотки, но Юля по-взрослому махнула рукой:
- Опять пугаешь. Ты никакой не вор. Лучше скажи, как тебя зовут?
- Можешь звать меня дядя Леша, - сдался Бурмин и, повинуясь внезапному порыву, посадил девочку себе на колени.
Она приняла это как должное, тут же прильнула к нему всем тельцем, обняла за шею.
- Я же говорила, что ты - добрый, - промурлыкала она, угнездившись.
- А вдруг был бы злой? Ты с каждым дядей так знакомишься?
- Нет.
- А как?
- Я вижу.
- Юлия! - раздалось над ними: - Ты опять? Я тебя ищу, а ты...
Юля чмокнула Алексея в щеку и соскочила на пол. Он поднял голову.
Перед ним стояла молодая женщина. Она была довольно полной, но ей это даже шло. На лице выделялись глаза - такие же большие и выразительные, как у дочери. Только во взгляде их не было открытости и жизнерадостного любопытства. Их будто заволакивала печаль и тяжелая, безысходная усталость, до брезгливости.
- Извините пожалуйста, - сказала женщина низким, глубоким голосом. - Она иногда бывает бесцеремонна. Но в людях разбирается, - добавила значительно.
Она взяла дочь за руку и собралась уходить, как заметила выпадающую из волос ленту. Положила сумку на парту и, присев, занялась Юлиной прической. Про Алексея они обе словно забыли.
- Инга, - произнес Бурмин.
Женщина без удивления взглянула на него. Знала, наверное, привычки дочери.
- Выходите за меня замуж.
Руки, проворно плетущие косичку, дрогнули.
- Думайте, что говорите.
- Я серьезно.
Она закончила работу и выпрямилась.
- Я тоже не шучу.
- Подождите же, - Алексей встал, загородив ей дорогу.
Инга смерила его недоуменным взглядом.
- Вы что, молодой человек? Вы...
- Я приехал сюда на неделю. Остановился в гостинице "Новосибирск". Вот мой телефон, - он вырвал из блокнота листок и протянул ей. - Позвоните... Если вдруг...
Она продолжала молча смотреть на него.
- Я не суеверен. Но загадал. Что либо женюсь на первой женщине, которую встречу здесь и узнаю имя...
- Либо?
- Либо не женюсь никогда.
- Мама, соглашайся, - дернула ее за руку Юля, которая внимательно слушала разговор.
- Да что ты, дочка, - Инга тряхнула головой, сгоняя оцепенение. - Дядя сумасшедший, не видишь?
- Понимаю, это звучит дико, - сказал Алексей и сел. - Но дело обстоит именно так. Я сам не ожидал, что так случится.
- И часто вы так загадываете? - путь был свободен, но Инге что-то мешало так просто уйти.
- Не то чтобы загадка... Когда вышел из поезда, пришло в голову. Как сказал кто. Это бывает иногда. И никогда не обманывает. Так что или вы. Или никто.
- Это шантаж?
- Это судьба.
Инга смотрела уже без насмешки.
- Н-но вы понимаете?.. - тихо проговорила она. - Ведь я... так не могу. Я вас впервые вижу. И вы так вот ставите меня перед фактом... Если я не соглашусь стать вашей женой, то, выходит - сломаю вам жизнь?
- Ни в коем случае. От вас ничего не зависит, вы совершенно свободны. Это - моя и только моя судьба.
Инга молчала. Юля тоже. Напуганная, смотрела на Бурмина во все глаза.
- Возьмите телефон, - устало проговорил он. - Позвоните вечером, часов в десять, чтобы я точно дома был. Встретимся, познакомимся, поговорим. Если захотите, конечно.
Она нерешительно пожала плечами и взяла листок.
- Когда вы уезжаете?
- Пятнадцатого.
- Ну, всего доброго, - и она пошла прочь, словно боялась сказать что-нибудь еще. Дочка, оглядываясь, бежала за ней.
Бурмин проводил их глазами и с длинным вздохом откинулся к стене. Где-то гудели голоса, звучали шаги, тяжелые и легкие, но в этом коридоре было пусто. Показалась в дальнем конце стайка девушек и скрылась за углом. Из приемной комиссии вышел парень лет двадцати, спросил прикурить и удалился в уборную. Наконец, появилась Саша.
Ошеломленная и возбужденная, она стала громко сетовать на то, что ее дипломы и рекомендации с олимпиад и заочной школы оказались годными лишь для поступления на механико-математический факультет. Но всего ужаснее, что информация из проспекта про два отделения физфака - теоретическое и практическое - устаревшая; отделение с этого года одно, и придется сдавать не только письменный экзамен по физике, но и устный, к которому Саша не готовилась.
3
Путь до общежития, "Семерки", как его здесь называли, показался долгим. Саша разомлела от жары и впала в мрачное настроение. Рассеянно и хмуро провожала она глазами разноцветные дома других общежитий - красный, желтый, зеленый... По другую сторону улицы - той самой Пироговки! - тянулся настоящий лес. Но ничто не радовало усталую Сашу. Она тяжело шагала, ссутулившись, и жаловалась на полное отсутствие ветра.
- Погляди, Саня, похоже, мы пришли, - сказал Бурмин. - Вроде, синий дом?
- Ничего, привыкай, студенты и не так развлекаются, - хмыкнул ее спутник.
В холле они увидели еще одну девушку с чемоданом.
- Меня Олеся зовут, - представилась она.
- Это кто у нас поселяется? - С лестницы сбежал высокий парень лет двадцати.
- Мы, - девушки выступили вперед.
- Поднимайтесь на третий этаж, направо, триста двадцать первую комнату найдете и стучите. Там, вроде, все дома сейчас. А мы, - он повернулся к Бурмину, - если не возражаете, принесем девушкам матрацы и все такое.
- Конечно, - с готовностью согласился Алексей. - Санька, номер запомнила? Бери чемодан и дуй, - скомандовал он и отправился за парнем.
Новая знакомая показалась Саше симпатичной. Особенно радовало, что она была высокого роста и в очках. Прежде Саша таких не встречала и была в школе единственной "очкастой дылдой". Правда, Олеся была гораздо лучше сложена - крепкая, но стройная, в отличие от полноватой, с тонкими руками и ногами, Саши.
- Вот, - остановилась Олеся перед дверью с нужным номером. - Стучим?
- Давай.
У Саши захолодело внутри. Что, вернее кто ждет их за этими дверями? Опыт общения со сверстницами у нее был, увы, невеселый.
Дверь отворила девушка маленького роста с очень светлыми, мелко завитыми волосами и в ярко-зеленом коротком платье.
- Привет, вы тоже абитуриентки? - спросила она, с любопытством глядя на пришедших.
- Да... Это триста двадцать первая?
- Она самая. Проходите.
Они вошли в маленькую прихожую с тремя дверями.
- Ольга, к нам новенькие, - сказала девушка, отворяя одну их них.
Комната была большой и светлой. Из мебели, не считая стенных шкафов, было по паре стульев и кроватей, да громоздкое сооружение из двух кроватных сеток друг над другом. Простые койки были застелены.
У окна стояла девушка, ростом чуть выше первой, темноволосая и, к радости Саши, тоже в очках.
- Привет, - сказала она. - Вы к нам жить?
- Занимайте мамонт, - сказала блондинка.
- Кого? - удивилась Саша.
- Мамонт, двойная кровать.
В дверь блока громко застучали. Олеся отперла дверь, и в комнату вошли с матрасами в охапку давешний парень из студсовета и Алексей. Студсоветчик подал новеньким разграфленные листки плотной бумаги:
- Распишитесь, что вами получены постельные принадлежности, тут все записано, можете проверить.
Бурмин извлек ручку из нагрудного кармана рубашки и подал Олесе. Саша приготовилась ждать, но ей уже протягивала ручку блондинка.
Попрощавшись со студсоветчиком, Алексей обратился к Саше:
- Это твой брат? - спросила темноволосая девушка, когда он ушел.
Голос у нее был тихий, а вид настороженный, сдержанный, по контрасту с раскованной, даже слегка развязной блондинкой. Однако именно в ней, темненькой, Саша угадала человека, мнение которого всегда будет иметь вес. Во всяком случае, для Саши. "Вот бы с кем подружиться", - подумала она и сама себе усмехнулась. Столь пустую мечту лучше сразу оставить. Не тот человек Саша, чтобы на нее обращали внимание подобные люди.
- Да, - с удовольствием сказала она. - Брат, Леша. Он в отпуск приехал. И меня проводить заодно.
- Давайте знакомиться, - предложила блондинка. - Меня зовут Надежда. Это - Ольга. А вы?
Они назвали свои имена.
- В общем, вы тут располагайтесь, - сказала Надежда. - Мамонт делите, шкаф вам придется один на двоих занять, не возражаете? Вещей у вас мало. Вот ключи. А мы пока пойдем, поедим, а то кафетерий скоро закроется. К чаю купим булочек, у нас, видите, чайник есть, - она с довольным видом показала на электрический чайник, стоявший на полу.
- Слушайте, а где здесь умываться? - спросила Олеся.
- Вот, - Надя вышла в блок и отворила дверь напротив комнаты.
- Ого! - восхитились новенькие, увидев вполне домашнего вида унитаз и раковину. - А мы думали, где-то на этаже... И вода горячая есть?
Саша посмотрела на нижнюю кровать. Да, вряд ли у нормального человека может возникнуть искреннее желание спать в этой норе, почти закрытой от белого света. А сверху соседкин матрас, и неизвестно, кто в нем живет и что оттуда может сыпаться на голову...
- Тогда, давай, ты возьмешь себе верхнюю кровать, а я нижнюю, - неожиданно для себя сказала Саша.
Олеся недоверчиво покосилась на нее.
- Ты серьезно? Может, монетку подбросим?
- Не надо.
Скоро вернулись Надя с Олей. Пошли обычные при знакомстве разговоры - кто, откуда, чем живет и чего ждет.
Надя проучилась десятый класс в физматшколе при университете и чувствовала себя вполне "местной". У Оли в НГУ учился старший брат. Узнав об этом, Саша почувствовала к ней еще большую симпатию. В общежитии Оля с Надей жили уже три дня и накануне сдали первый экзамен, письменную физику, устроенный специально для тех, кто мог прибыть раньше и, в случае провала, успел бы подать документы в другой вуз.
Саша не знала про этот экзамен и разволновалась, но ее успокоили, объяснив, что все в порядке, подготовительные курсы начнутся лишь послезавтра. А сдавшие успешно "ранний" экзамен могли теперь гулять, следующий через десять дней.
Оля и Надя получили четверки, "хорошо", и Саша смотрела на них с нескрываемой завистью. В отличие от Олеси, которая заявила, что ей нужна пятерка, чтобы воспользоваться льготами для серебряных медалистов.
Девушки удивились. Они сходились на том, что получить "4" на вступительных экзаменах в НГУ, на физфак - предел мечтаний, но Олеся не соглашалась. Она была из тех, кто верил в себя и привык настраиваться на лучшее, чтобы получить пусть и меньше, но - ненамного. В отличие от Саши, которая наоборот была склонна "обманывать судьбу", уверяя себя и других в самом плохом исходе любого начинания.
Она помнила случай из раннего детства, когда ей было шесть лет. Мамина знакомая обещала взять их на дачу в выходные. Саша всю неделю ждала этого великого события и в воскресное утро не отходила от окна, ожидая появления "тети Клары". Та появилась к обеду, сообщив, что раздумала ехать на дачу, мол, в другой раз, через неделю.
Для Саши это стало настоящим ударом. Она запретила себе ждать хорошего и особо радоваться, если оно, это хорошее, происходит. Ведь мало ли что может случиться. По этому правилу она стала жить. И до сих пор не имела повода пересмотреть такой взгляд, пусть мрачноватый, зато надежно ограждавший от слишком крупных разочарований.
За разговорами незаметно прошло время. Зажгли свет, попили чаю. Пора было укладываться спать.
Все бы ничего, да вот как Саша собирается спать под кроватью? Прямо, как их собака, умершая в прошлом году. Место под кроватью было у нее любимым. "Да, но ведь то - собака, и матрас был наш, домашний", - с тоской думала Саша, глядя на ржавую сетку с просвечивавшей сквозь ячейки матрасовкой, о чистоте которой лучше было не гадать. Брат бы, конечно, объявил все вокруг "стерильным", но он биолог, таракана свалившегося только стряхнет, и то ласково. Хорошо, мама не знает, где Саша спит.
Она тяжко вздохнула и повернулась набок, стараясь прогнать нехорошие мысли и получше закрыться простыней.
- Окна будем закрывать? - раздался голос Нади.
Саша выглянула из своей "норы". Из распахнутого настежь окна веяло долгожданной прохладой. Раскаленная комната (солнечная сторона и большое окно без штор) едва-едва начала остывать.
- Не будем, - уверенно сказала она, вообразив, какая духота воцарится в комнате, тем более - в ее убежище.
Она сто раз пожалела о своем так некстати высказанном благородстве, и вряд ли Олеся его стоила, но уже ничего не поправишь. А если окна закрыть...
- Третий этаж, конечно, можно оставить, - поддержала ее Оля.
Надя тоже была "за", но у Олеси имелось особое мнение:
- Надо закрыть, - авторитетно заявила она. - Как вы собираетесь спать в таком шуме?
- В шуме?
Саша впервые обратила внимание на доносившуюся с улицы разноголосицу. Где-то говорили, где-то пели, смеялись. Играла музыка, сразу в нескольких местах, везде разная. Студгородок жил своей жизнью, не заботясь о комфорте изнеженных, "домашних" абитуриентов. Но Саша, выросшая в квартире с окнами на оживленное шоссе, не видела препятствий для сна. Надю и Олю этот шум тоже не волновал.
- Нет. Вы, может, сюда развлекаться приехали или все знаете назубок, а я собираюсь всерьез готовиться и должна высыпаться, - сказала Олеся.
- Ну и спи, - в тоне Нади отчетливо слышался вызов. - Здесь общежитие. Надо привыкать к тому, что идеальных условий, которые мама-папа создавали, - не будет.
- В духоте тоже не выспишься, - подала голос Оля.
- Именно, - поддержала ее Саша. - Лучше шум, чем духота. Да и шума особого нет.
- Смотря для кого. Я дома привыкла в отдельной комнате спать, чтоб темнота полная и тишина. Весь день открыто было, хватит воздуха до утра.
- Да ты что, не понимаешь? - Надя уже кричала. - Здесь общага, общага, ясно тебе? И надо уметь считаться с остальными. Скажи спасибо, что мы все вместе спать ложимся. А обычная картина: один спит, второй читает, третий на гитаре играет, а к четвертому вообще гости пришли.
- Может, студенты так и живут. Нам же надо сперва поступить. Вы сдали экзамен, теперь подумайте о тех, кто готовиться должен.
Надя возражала, Олеся не сдавалась. Оля молчала. Саша тоже. Она никак не могла разобраться, кто прав.
Вроде, Олесю жалко - не может спать в шуме человек... С другой стороны, себя тоже жалко: страшно подумать закрыть окно. И Надя так неприятно кричит... И вообще, как-то гадко выходит. Впрочем, чего было ждать? Собрались четыре девчонки, удивительно, как раньше не поссорились. То ли еще будет. Кому, как не Саше, это известно?
- Ладно, девчонки, давайте закроем это окно, - вдруг проговорила Оля. - Сегодня поспим с закрытым - не умрем. А там посмотрим, что хуже. Саша, ты как?
- Давай закроем, - Саша была на все готова, лишь бы прекратилась эта ссора, переходившая всякие рамки.
Олеся и Надя разошлись не на шутку, в ход пошли не относящиеся к делу аргументы, вроде "самоуверенных фымышат" и "дутых отличниц".
- Зря вы так, - пробурчала Надя. - Если всем потакать с первого дня...
- Мы просто проверим и завтра решим, как быть, - с этими словами Оля подошла к окну и захлопнула обе створки.
- Спокойной ночи, - проговорила Олеся, будто ничего не произошло.
- Спокойной ночи, - отозвались остальные.
Комната погрузилась в тишину.
Саша слышала, как одна за другой заснули соседки. Самой ей было не до сна. Происшедшая ссора разом перечеркнула робкие мечты о сколько-нибудь сносном будущем, напомнила о печальной реальности.
До сих пор Саша не имела опыта мирной жизни с себе подобными. В каком бы коллективе она не оказывалась, ее непонятным образом выносило "на обочину", в разряд если не отверженных, то, во всяком случае, отнюдь не популярных членов коллектива. Так было везде: в трех школах, в которых она успела поучиться за десять лет, и в больнице, где лежала восьмилетней, и в музыкальной школе, и во дворе. Везде она была нелюбимой, ненужной.
Если и появлялась подружка, то ненадолго. Будто какой рок висел над Сашей. Те, кому она нравилась, либо скоро пропадали (уезжали, переводились в другую школу), либо находили себе новых друзей, а к Саше начинали относиться враждебно. Зная эту свою особенность, она не помышляла о том, чтобы поехать в пионерлагерь или как-то иначе оказаться среди сверстников на долгое время вдали от дома.
Теперь, лежа в этой жуткой норе, в одной комнате с людьми не самого мирного нрава, она недоумевала и ужасалась, как ей вообще могла прийти в голову мысль податься в совершенно чужой город, в общежитие. Саша вспомнила дом, маму, пианино... На глаза навернулись слезы.
Лешка сам не сумел жить в общаге, он и в Москву не захотел поехать учиться, хоть и приглашали - по той же причине, предпочел поступить в Иркутский университет. И Саша могла бы. Ну и что, что пришлось бы вставать ни свет ни заря на электричку, а возвращаться заполночь... Так ведь - домой!
Она всхлипнула и сжала кулаки.
Это все Лешка! Это он уговорил ее поехать сюда, мол, круто - один из лучших университетов страны. Ах, моя сестра будет учиться в НГУ! Жить в академгородке, в самом центре науки, общаться с академиками и профессорами. А что с соседками общаться придется - об этом не подумал? И ведь не месяц, не год - пять лет!!! Одной, без родных, без знакомых, случись что - куда бежать, кому пожаловаться, где укрыться? Надя вон чего расписывала про общежитскую жизнь. Она или Олеся, да и Оля тоже - могут за себя постоять. А Саша не такая. Вон, уже начинается: забралась под кровать, и хоть бы кто спасибо сказал, все сочли, что так и надо. Дальше-то что будет? Ой-ой-ой...
Саша глянула вверх и чуть не застонала. Казалось, кругом висят пыльные тенета, ползают тараканы и еще кто похуже...
Стараясь не всхлипывать, она выбралась из постели, подошла к окну.
За немытым стеклом качались ветви деревьев, светились окна соседних домов, звучали приглушенные голоса и беспорядочная музыка. Эта жизнь, веселая, заманчивая, никогда не принимала Сашу, отторгала ее от себя. Но за спиной был крепкий тыл, поддержка мамы и брата, которые сами "не от мира сего", и одобряют Сашину обособленность, считая ее признаком неординарности. "Не будь как все!" - твердила мама. И Саша старалась.
А здесь, одной - как?
Руки и лицо Саши были мокры от слез, тело била нервная дрожь. "Уехать, уехать, - твердила она себе. - Завтра же. Лешка поймет, он сам такой, он просто не подумал, и я тоже..."
От этой мысли стало спокойнее. В самом деле, ничего ведь не потеряно. В Иркутске экзамены пока не начались. Деньги? Ну, не такие уж большие деньги они проездили, в отпуске побывали, можно раз в десять лет.
Точно! Два-три дня она потерпит, пока Лешка с делами покончит, а потом... Стыдно, конечно, будет, но не перед экзаменом же спасовала и не перед учебой. А ее проблемы с "коллективом" известны.
"Слушай, чего ты разнылась? - будто сказал внутри насмешливый голос. - Ты вспомни, где находишься. Это, детка, НГУ! И ты не на экономику или биологию - на физический факультет метишь! Ну и что, что конкурс полтора человека на место, откуда ты взяла, что хотя бы первый экзамен напишешь? Ну-ка, вспомни, много ты задач решила по физике? И ведь не один экзамен, а два, и к устному ты не готовилась. Вот, например, что такое индуктивность? Не знаешь! И никогда не знала. Если б физичка не подсказала, ты б и школьный экзамен завалила. Так чего реветь-то? Спокойно доживешь до первого экзамена, получишь двойку и законным образом приедешь домой, мол, невиноватая. Это будет понятно, потому что не куда-то там провалилась, а в НГУ, тут сам факт попытки почетен. А дальше - поработаешь годик у Лешки и поступишь в Иркутский универ, все дела".
В самом деле, что может быть естественнее? Она просто не поступит в это ужасное НГУ! Завалит не первый экзамен, так второй. Она, конечно, любит физику, и в школе была из первых, но здесь! Надя из ФМШ - и то написала на "4". А Саша-то чего расстроилась?
Окрыленная, она отправилась спать. И даже нора в мамонте перестала казаться столь ужасной: две недели можно пережить.
4
Оксана кое-как отжала последнюю порцию тряпочных мелочей, бросила их в таз, выключила воду и разогнулась, вполголоса напевая победный марш: со стиркой покончено.
И ведь так себе дело, а вот же - с каждым годом становится труднее. Проклятый артрит... С бельем уже не получается, как раньше. Вроде, крутит изо всех сил, а воды - полтаза, будто и не отжимала. Правда, последние месяцы получше живется, даже танцевать научилась. Таблетки хорошие попались, почти незаметно с ними, что что-то не так.
Она вышла с тазом в комнату и зажмурилась от солнечного света, яркого после полутемного блока. Павлик, увидев мать, выбежал с балкона, возбужденно приплясывая, стал со смехом рассказывать:
- Мама, а тети с третьего этажа дядю водой облили. Он заругался, посмотрел наверх и погрозил мне.
- А что ж ты не спрятался? - ахнула Оксана.
- Забыл... Мама, он в дом зашел, вдруг к нам сейчас придет?
Оксана не успела ответить: в дверь постучали.
- Не открывай, это он! - зашептал мальчик, хватая мать за руки.
Она сама заколебалась. Вдруг, правда, сейчас скандал какой закатит... Всякие люди бывают. Но если это кто другой?
- Ладно, чего теперь, - она нерешительно пошла в прихожую.
Павлик в страхе прыгнул на диван и закопался под плед.
- Кто там?
- Николаев Дмитрий Иванович здесь живет? - спросил незнакомый мужской голос.
Оксана отворила дверь и чуть не рассмеялась: гость явно был жертвой сегодняшнего празднества. Светлая рубашка его была мокрой насквозь, в шапке темных кудрявых волос блестели капли воды, одна из них упала на очки и потекла по стеклу. Он тихо чертыхнулся, снял очки и с виноватой улыбкой, близоруко щурясь, представился:
- Я его знакомый из Иркутска. Он должен был знать о моем приезде. Вы - Оксана, наверное?
- Да, проходите, - Оксана вспомнила, что муж в самом деле ждал на днях старого университетского приятеля. - Дима на работе, но сегодня обещался прийти пораньше. Я сейчас попробую ему позвонить. Вы подождете его? Заодно и обсохнете.
- Обсохнуть бы не мешало, - незнакомец прошел в комнату, на ходу протирая очки манжетой. - Что это у вас тут творится? Уже не первое покушение. Как прибыл в ваш Академгородок, трижды уворачиваться пришлось, а сейчас не удалось.