Почему-то именно эта поговорка всплыла в голове, когда колокольчик прозвенел дважды. Для почтальона - неурочный час, для щенков из Армии Спасения с очередной благотворительной подпиской - ненастная погода: утром объявили штормовое предупреждение, и к вечеру ветер с дождем совсем распоясались.
Можно было и не отворять. В конце концов, он никого не ждал и имел планы. Мясное жаркое с осенними корнеплодами попыхивало на плите, французский Шираз - ежевичные ноты звучали в нем богаче, чем в австралийском - дышал в стеклянном декантере, пачка свежей желтой прессы высилась на журнальном столике - стыдное удовольствие, от которого инспектор Крт отказаться не мог.
От третьего звонка, очень короткого, словно визитер в последний миг засомневался и отдернул руку, повело в животе.
- Ерунда какая-то, - Крт приложил руку к пупку, но никаких бурлений не различил.
- Кто там? - крикнул он, без надежды, что его расслышат.
Дом был стар и плохо спланирован: кухня и прилегающая к ней столовая находились на цокольном этаже. Чтобы попасть в гостиную, следовало пройти вверх, потом вниз, и еще вверх, а в три крошечных спальни пробираться тесными извилистыми коридорами - один из них вел и к прихожей. Крт запыхался пока дошел до двери.
- Что вам на... - он подготовил длинную язвительную тираду о незваных гостях, которые хуже викингов, но договорить не сумел.
На пороге стояла Тамме. Промокшая насквозь, пряди светлых волос прилипли к щекам, с летнего, совершенно не по погоде плаща, капала вода.
- Пожалуйста, - ее голос звучал глухо и простуженно, - Можно мне войти?
Крт втащил девушку внутрь, поразившись, какой тонкой, почти неосязаемой стала ее рука.
- Сколько лет, сколько зим! - он не собирался быть груб, но и сыпать тревожными расспросами тоже.
- Нисколько, Альфред, - Тамме не считала иронии, - Мы не виделись с мая.
С церемонной услужливостью он принял плащ, под которым оказалось одно только шелковое платье - нелепое, тоже не по сезону, словно Тамме собиралась в спешке, взяв с вешалки первое, что попалось. Ни чулок, ни белья на ней не было.
Больше всего на свете ему хотелось схватить ее за плечи и тряхнуть раз, другой, восклицая "Где тебя носило? Где, черт подери, тебя носило?!". Может даже ударить, сильно, чтобы голова запрокинулась назад, а из разбитой губы потекла струйкой кровь.
Чушь. Больше всего на свете ему хотелось прижать ее к себе, крепко, чтобы вздоха не смогла сделать, и не отпускать следующую тысячу лет.
- Пойдем к огню, ты вся продрогла, - вместо этого сказал он, - Скоро подоспеет ужин.
Выдержка и манеры оставались неизменными добродетелями инспектора Крта.
Ни жаркое, ни Шираз не сделали Тамме хоть сколько-нибудь разговорчивей. Не стоило и надеяться, что она начнет с объяснений. Крт не торопил ее и терпеливо следовал трем главным заветам: гостя покорми, напои, спать уложи, и только потом требуй от него чего-либо.
Он сделал ей горячую ванну, принес чистые полотенца и банный халат. Тамме выскользнула из платья еще до того, как он сделал первый шаг к двери. Нужно было отвернуться, но Крт не смог. Он смотрел на нее во все глаза - на изгиб ключиц, на потерявшие мягкость линий плечи, на острые коленки, и не мог налюбоваться.
Без всякого смущения она опустилась в воду.
- Посиди со мной?
Крт покорно примостился на табурете.
- Ты простишь меня? - Тамме первая нарушила молчание.
В ее голосе не было ни страха, ни тревоги, ни даже раскаяния, только немного любопытства, словно она заранее знала ответ, но хотела убедиться.
Ему снова захотелось ударить ее. Выплеснуть весь свой гнев, всю боль, всю свою бескрайнюю ярость, которыми он захлебывался каждый божий день с того самого утра, когда она ушла от него. Ушла тайком. Сбежала - накануне свадьбы, не объяснившись, не разорвав помолвку, выставив его полным идиотом, поверившим в собственное счастье. Сколько слов сочувствия ему пришлось выслушать после - в каждом звучало больше издевки, чем участия. Сколько бессонных ночей и алкоголя...
Холодные голубые глаза Тамме смотрели на него спокойно, прямо и требовательно.
- Конечно, я прощу тебя, - не своим голосом произнес Крт, - Я уже простил.
- Я больше никуда не уйду, Альфи. И все расскажу тебе завтра. Я все тебе расскажу, и ты поймешь.
Часом позже в спальне, кутая сонную Тамме в пуховое одеяло, Крт чувствовал, что его мир, разлетевшийся на стеклянные осколки полгода назад, начинает заново собираться воедино.
***
Он спал плохо. Всю ночь крутился на скользких простынях, видя то покойную мать, то злую тетку Бригитту. Мать смотрела на него жалостливо, тетка напротив ругалась на чем свет стоит. Сам Крт все время куда-то бежал, запыхавшись, не успевая, боясь опоздать и упустить что-то важное.
Проснулся он от кошмара: Тамме, обнаженная, прикрытая только длинными золотистыми волосами, снова уходила от него, исчезала в непроглядном тумане. Он кричал ей вслед, беззвучно и абсолютно безнадежно, как это случается в снах.
Крт не торопился вставать. Тягучее, неприятное чувство разлилось ниже солнечного сплетения. Он и так знал, что обнаружит.
Спальня Тамме была пустой. Ветер колыхал тонкую серую занавеску возле распахнутого настежь окна. Крт тяжело опустился в кресло и огляделся. Узкая деревянная кровать выглядела так, будто на ней никто не спал - шерстяное покрывало заправлено с армейской тщательностью, квадратные подушки сложены в ровную стопку. Поразительно, какой аккуратисткой стала легкомысленная Тамме за время их разлуки.
Крт скривился. Воспоминания о тех днях причиняли ему физическую боль.
Конечно, он искал ее, как зверь, неистово, подключив полицейские каналы. Информация была противоречива. Тамме видели то в одном месте, то в другом, каждый раз с разными людьми, молодыми, хлыщеватыми на вид. Крт с отвращением рассматривал их фото. С неменьшим неприятием он потом рассматривал в зеркале себя: лысоват, полноват, староват - последнее казалось особенно невыносимым. Он выглядел по-дурацки и старомодно в белых накрахмаленных рубашках, претенциозных пиджаках и начищенной обуви ручной работы - именно в таком виде Крт являлся на любое место преступления, даже если предстояло лезть в болото или ползти по канализационным коммуникациям.
Конечно, он мог выследить, приехать за ней в любой момент, убедить вернуться или увезти силой, но сдерживал себя. Крт четко знал - Тамме сделала свой выбор. Правда оказалась горька и безжалостна: его дорогая, милая, красивая, юная невеста сбежала. Их счастливые дни остались позади. Он запретил себе думать, анализировать и задаваться вопросом, что же пошло не так, и еще больше погрузился в работу.
Желтая пресса: газеты, журналы - однажды там мелькнуло фото Тамме с какой-то вечеринки. Снятая в пол-оборота, с бокалом шампанского в тонкой руке, она смотрела на кого-то в толпе. Серьезная, без улыбки, может даже чуть осунувшаяся. Короткое серебристое платье на веревочных бретелях открывало часть спины и острые лопатки. Крт ушел в запой на четыре дня, а потом методично скупал все новые экземпляры, в надежде увидеть Тамме еще раз. Подсмотреть уже, скорее, - в этом он хорошо отдавал себе отчет.
Крт почувствовал, что замерз. Осенний ветер выстудил комнату. Нужно было встать, закрыть окно, выйти из спальни и больше не вспоминать эту историю. Он досчитал до ста, потом до двухсот, потом до тысячи, помедлил еще и только тогда поднялся. Что-то желтое сверкнуло за распахнувшейся на сквозняке занавеской. Крт подошел ближе. Золотой браслет - изящно переплетенные между собой цепочки и розовый агат. Видимо, зацепился за латунную защелку и спал с запястья. Или Тамме оставила его специально? Тамме, которая ни за что бы не рассталась с любимой вещицей. Тамме, которая не умеет заправлять постель.
Крт взял браслет, сжал его в ладони и направился к телефону.
- Фру Фильде? - голос его звучал тепло и радушно, - Прошу прощения, что беспокою вас рано утром. Я заеду?
***
У нее всегда пахло нафталином и лекарствами. Крт так и не привык за все время, и начинал чихать с самого порога.
Чай, нестерпимо отдающий соломой и трухой он тоже терпел с трудом, как и жесткое овсяное печенье, которое у тетушки Муссе хранилось еще со времен ее молодости, но сегодня Крт хвалил и даже намеревался просить рецепт.
- Ах, Альфред, - тетушка умильно складывала маленькие худенькие ручки на груди, - Какой же ты хороший мальчик! Приятно посмотреть!
Крт отставил в сторону фарфоровую чашку и лучезарно улыбнулся.
- Милая моя Муссе, - голос его источал мёд и патоку, - Уж так я рад бывать у вас, так рад! И бывал бы чаще, если б не наша дорогая Тамме. Где-то она сейчас?
Тетушка закашлялась, подавившись, овсяной крошкой, и Крту пришлось похлопать ее по спине - крайне осторожно, чтобы старая, хрупкая фру Фильде не рассыпалась под его ладонью.
Откашлявшись и утеревшись засаленным платком, Муссе вдруг расплакалась.
- Эта девка, Альфред, - всхлипывала она, - Как она поступила с тобой, как поступила! Ведь все же было готово: платье мы с ней выбрали, фату я ей свою отдала, приданое собрала! Ты же видел, Альфред!
Крт кивнул. Накануне свадьбы Муссе пыталась привезти к нему два огромных соломенных тюфяка, которые благоухали больше, чем вся квартирка тетушки.
- Дрянная девка она, Альфред, - не унималась Муссе, - Нехорошая. Я могла бы догадаться сразу, какая она. Могла! Но Тамме так плакала, такая была несчастная, так умоляла меня приютить ее, что сердце, доброе мое сердце дрогнуло. Ведь совсем девочка, только четырнадцать исполнилось, а связалась с подонками! Наркоманами! Они ее таблетками кормили, колоть пытались, чтобы она воровала потом для них. Тамме ноги еле унесла, бедняжка. А я, конечно, не могла пройти мимо такой беды. Приютила бродяжку...
Крт нахмурился. Старуха, судя по всему, выжила из ума, и теперь несла полный бред. Тамме - малолетняя бродяжка из банды наркоманов?
- Муссе, сокровище мое, - мягко сказал он, - Тамме - ваша племянница. Дочь младшей почившей сестры. Помните?
- Помню! - взревела тетушка, - Вспомнила! Мотыльки! Вот как они назывались, банда эта ее. Такое невинное название, и такие головорезы! Бессовестные! Сманили Тамме и воспользовались ее наивностью.
Крт подлил себе чаю. Наверняка старуха спятила. А если нет? Он достал записную книжку, карандаш и сделал несколько пометок.
Он познакомился с Тамме после ее восемнадцатого дня рождения. Муссе, с которой он не виделся лет десять, пригласила его на пасхальный обед. Тамме, тоненькая, нежная, как цветок, голубоглазая, с облаком вьющихся золотых волос, молчала все время. Зато старуха не унималась, нахваливая племянницу: и умница, и красавица, и аппетиты скромные - в день маковой росинкой обходится. Крт расхохотался, когда понял, куда она клонит.
- Жених я незавидный, - прямо сказал он, - Работа грязная, время отнимает все, какое есть. Взяток не беру. На хлеб и масло хватает, конечно, но...
- И хорошо! - Муссе суетливо нарезала пирог, - На хлеб, на масло. На ботинки еще. Большой начальник ты, Альфред. Сразу зауважают меня люди, будут говорить: вот идет фру Фильде, свекровь самого инспектора полиции! Ты ведь будешь, называть меня мамой, мой дорогой?
- Тетя! - щеки Тамме заалели от смущения, и Крт понял, что этот разговор ей неприятен.
- Может, сходим в кино, прежде, чем вы мне откажете? - предложил он, - В Виктории дают ретроспективу Бергмана. Вы любите Бергмана?
Громкий, задорный всхрап выдернул Крта из воспоминаний. Фру Фильде спала, закинув голову назад. Он убедился, что она не вывалится из кресла, взял пальто и вышел, тихонько прикрыв дверь.
Крт завел машину и двинулся в сторону участка. Вряд ли он смог бы объяснить, зачем кинулся к Муссе. Знай старуха, где сейчас Тамме, сама приволокла ее за шиворот и глаз не спускала до самого алтаря, откуда строптивая невеста сбежала бы в третий раз.
То странное чувство, что разлилось у него внутри еще утром, всколыхнулось противной, тяжелой волной. Крт был готов поверить, что внезапное возвращение просто приснилось ему, как снилось до этого тысячу раз, но золотой браслет с розовым агатом позвякивал в нагрудном кармане, не давая никакого ответа на многочисленные вопросы. Таким же бесполезным звоном звучали в ушах слова тетки Фильде о загадочной банде Мотыльков.
Надежда, зыбкая и несмелая мелькнула золотой рыбкой в темной мути воды - Тамме не сбежала, ее похитили. И Крт теперь знал, кто к этому причастен.
***
- Где карта, Билли? - привычная цитата сегодня звучала особенно зловеще.
- Крт! Дай обниму!
У Грязного Уилла была оксфордская голубая рубашка в тонкую полоску, галстук в тон, дорогой костюм и свежий маникюр на холеных руках профессионального шулера.
Успешный, удачливый, пронырливый, как голодный лис, Билли десятый, юбилейный год подрабатывал личным информатором инспектора полиции Альфреда Крта.
- Расскажи мне про Мотыльков, - Крт перешел сразу к делу.
- Лесных? - Билли высыпал в кофе четвертый пакетик сахара.
- Городских. Дело у меня к ним. Есть с кем переговорить?
- Может и есть. А что так?
- Давняя история. Пять-шесть лет назад они сманили к себе девочку.
- Прямо сманили? Зачем им девчонка?
- Ты знаешь, как это бывает - подсадят малолетку на наркоту, а она потом во все тяжкие...
- Как в кино что ли? - ухмылка Уилла вышла совсем искусственной, - Подпольная лаборатория, синие кристаллы?
- Билли, - в голосе Крта зазвенела хорошо различимая угроза, - Давай я дам тебе, скажем, час, и ты принесешь всю нужную мне информацию.
- Час! Совсем с ума сошел. Хотя бы неделю - найти, аккуратно поспрашивать...
- Сорок минут.
- Крт!
- Тридцать, Билли. Девочку звали Тамме. Запомнил?
- Так точно, мой капитан!
Билли уложился в двадцать восемь минут.
Старая Фильде не выжила из ума, но и у Мотыльков Тамме не было. О ней никто толком и не помнил, кроме молодого Харри - именно с ним она сбежала из дома, поверив шестнадцатилетнему сопляку, что он спасет ее.
- Тамме было пять, когда ее взяла приемная семья. Там мутная история. Девочку украли прямо из-под носа матери во время прогулки. Только отвернулась, а ее уже нет. Так и не выяснили, кто это был - недели не прошло, как мать умерла, не выдержало сердце. Еще через несколько дней Тамме вернули, просто оставили на вокзале, там ее полиция и нашла. Посмотри в архивах, наверняка найдешь это дело.
- Что было дальше?
- Тамме удочерила Анна, фамилию Харри не помнит. Мерзкая баба, по его словам. Тамме в ежовых рукавицах держала. Все бы ничего, детям нужна строгость, но как девочка подросла, сынок Анны, Падди, стал наведываться к ней в спальню. Говорил: "Что ты сопротивляешься, мы же все равно поженимся - так мама сказала!". Тамме и сбежала...
Вернувшись домой, Крт перевернул кабинет в поисках фото, которые неизвестно куда сунул в алкогольном угаре.
Конверт нашелся за книжным стеллажом. Круглый живот, тонкие длинные руки, выпученные глаза и несколько бородавок на лице - может, Харри и преувеличил уродливость Падди, но ни один хлыщ, с которыми видели Тамме, не подходил под описание. Крт понял, что ошибся - ни гангстеры из Мотыльков, ни рахитичный подонок не похищали его невесты.
Ему снова снился кошмар. Тетка Фильде сидела в изголовье его кровати, держа в сухоньких ручках черный старомодный телефон с круглым диском.
- Мария! Мария! Ты меня слышишь? Алло, Мария? - кричала она в трубку, - Крт приходил. Крт! Крт говорю! Слышишь? Про Тамме спрашивал. Вынюхивал! Слышишь меня, Мария?
Крт открыл глаза. Верещанье никуда не делось, но теперь звучало не над ухом, а откуда-то из глубины дома.
- Мария! - надрывалась старуха, - Инспектор всех посадит! И тебя, и меня!
Ей кто-то отвечал, но слова было не разобрать.
- Я должен посадить старую Фильде? - не проснувшийся до конца Крт плохо соображал, - Что она вообще тут делает? И с кем разговаривает?
- Все нормально, Муссе, что ты всполошилась? - вдруг кто-то произнес басовито над головой Крта.
Он поднял глаза к потолку. Голоса доносились из старой кладовой, обычно запертой на замок - ключ от него Крт потеряд сразу после переезда.
- Не истери. Тамме у меня.
Сердце подпрыгнуло вверх и застряло в районе горла. Крт пытался успокоить его стук, чтобы расслышать слова.
- Колин заберет ее завтра, с другими девочками. Какой Колин? Какая тебе разница? Раньше был Олаф, теперь Колин. Он и платит больше, и увезет ее подальше.
Больше ждать не было сил.
Крт стремительно поднялся с дивана, на котором его сморило час назад, и кинулся на звук. Чертов дом был стар и плохо спланирован, узкие извилистые коридоры то приглушали голос, то делали таким громким, словно разговаривали за стеной.
- Всем стоять! - заорал он, врываясь в кладовую, - Инспектор Крт, полиция Мальмё!
На него смотрели перепуганная насмерть тетушка Фильде и толстая, одетая в черное-белое одеяние монахиня.
- Почему Мальмё, Альфред? - пискнула Муссе, - Ты же работаешь в Копенгагене!
***
- Сколько лет, сколько зим. Да, Альфред? - Тамме попыталась улыбнуться.
- Нисколько, девочка, - голос Крта дрогнул, - Мы не виделись с позавчера. Почему ты не рассказала мне все сразу?
- Мне нужно было. Но что бы я тебе сказала? Что сначала фрекен Сликке убедила меня, что я тебе не пара, а в теплых краях ждет совершенно другая жизнь в обществе прекрасных эльфов? Что красивая сказка обернулась простым эскортом, где вход крона, а выход миллион, но я все-таки сбежала, чтобы вернуться к тебе, мой дорогой Крт? Я хотела сделать это утром, но на рассвете за мной пришла Сликке. В твоей кладовке есть прямой ход к ее квартире. Муссе знала о нем... А теперь ты спас меня.
- Может, сходим в кино? В Виктории снова дают Бергмана, - Крт прижал ее к себе так крепко, что Тамме вздоха не смогла сделать, и не собирался отпускать следующую тысячу лет.