Робин-Гут : другие произведения.

Продавец эха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Аннотация: Тридцатилетний Аркадий ( он же Кадьян, он же Кадя, холостяк с минимумом вредных привычек) и его двоюродный брат Серж ( он же Серега, двадцати восьми лет, холостяк с повышенным тестостероном) получили портал, позволяющий перемещаться в параллельный мир, где царит средневековье. Что же там ждет обычных человеков, не отягощенных знаниями бокса и дзю-до?
   Продавец эха
  
   Глава первая (город Дембер и его рынок)
  
   Меня звать Кадьян. Я собираю травы в долинах и поймах рек и продаю их на рынке. Кто только не покупает мои травы.
   Да...
   Полтора года уже на рынке стою, и постоянных продавцов знаю всех - кто чем дышит, кто когда стал торговать, но один старик... о нем известно только то, что живет в лачуге на окраине города и... что у него нет лицензии.
   Судя по искалеченному телу, когда-то он много воевал. Он обычно молчит, этот высокий хромой дед с выцветшими, когда-то серыми глазами и ужасным шрамом наискосок через всё лицо.
   Наверное, дела его не слишком хороши, потому что появляется на рынке он нечасто...
  
   Сегодня, ближе к полудню, старик пришел - точнее, медленно проковылял от ворот к торговым рядам и молча бросил на прилавок большой латаный мешок. Его товар мягко упал между моими травами ("Кадьян Щербатый и сыновья" - лучшие лечебные травы провинции Терибао - на правах рекламы) и кувшинами молочницы Ларины, пожилой тетки из пригорода. Мешок пару раз подпрыгнул на деревянном прилавке, издал тихий гул и затих.
   Естественно, сразу рядом со стариком возник стражник и красноречиво щелкнул пальцами. Получив свой серебряный, стражник отошел.
   Старик, поздоровавшись с нами, начал торговлю.
   Первой к нему подошла девушка. И какая девушка! Белое лицо, нежно-розовые, словно юная заря, щечки, черные тонкие брови вразлет, как крылья молодой сильной чайки. Эхх... маленький курносый носик, который вкупе с высоким открытым лбом придавал ее облику что-то неуловимо-дерзкое, упрямое - молодая козочка, да и только!
   - Дедушка, у вас есть средство против мышей? - тихо спросила она, не поднимая век.
   - Такое средство стоит два серебряных, давай свою сумку, - ответил старик.
   Девушка протянула ему маленькую холщовую сумку. На какой-то миг веер черных длинных ресниц приоткрыл изумруды ее глаз.
   Охх!
   Влажная сияющая их прохлада сравнима разве что с бирюзой чистых северных озер, но даже бирюза вод проигрывает им (кстати, у меня тоже есть средство от мышей - отменная трава, и всего за три медяка). Да что там озера - звезды с небес выглядят фальшивкой рядом с такими глазами! Но почему они грустны?
  
   Старик взял сумку и, низко склонившись над прилавком, открыл свой мешок. Налетевший весенний ветерок теребил его длинные седые волосы, закрывающие от меня действо. Как он нашел нужное девушке эхо, как он вытащил его из мешка и вложил в сумку?
   Я видел только его огромный, кривой, как горный хребет Памиеппе, перебитый мечом нос и седые волосы.
   Наверное, старик умел отводить глаза.
   Я крякнул с досады и стал поправлять на прилавке пучки своих трав.
   Старик, прижимая локтем сумку девушки к прилавку, быстро завязал свой мешок. Затем поудобней перехватил сумку и надежно затянул ее верх тонким ремешком. Мешок дернулся на прилавке, а в сумке что-то зазвенело.
   Старик дождался, пока звон прекратится, и протянул сумку девушке.
   - Крепко держи и не открывай по дороге.
   Она расплатилась двумя серебрянными, развернулась и ушла.
   Деревянные башмачки, лавируя среди луж от вчерашнего дождя, всё дальше и дальше уносили её тонкую фигурку. Я смотрел вслед, пока девушка не скрылась в боковых воротах. За ними цвели яблони и начинался квартал ремесленников.
   "Кадьян, ты ведь уже спустился по бурному водопаду молодости, - размышлял я, перекладывая травы. - Твой корабль вошел в средние широты - тридцать лет - не шутка. Может стоит подумать о спокойной гавани, о том, что пора заиметь сыновей..."
   Я вздохнул - местная гавань казалась достаточно спокойной, мне нравился и город, расположенный на берегу моря, и уютная бухта, каменные берега которой хранили порт от штормовых волн, и этот рынок неподалеку от порта... мне многое нравилось, но я не собирался здесь надолго оставаться.
  
   Между тем, к нашим прилавкам уже приближалась очередная клиентка - Флавешка. Все знают эту бойкую пастушиху в летах, живущую в пригороде.
   Кстати, совсем недавно она купила у меня синий мох с Поганых болот, чтобы сделать отвар для отца. За второй порцией пришла, должно быть.
   - Привет погонщикам парнокопытных, - дружелюбно сказал ей. - Синего мха осталось немного, но тебе хватит.
   Флавешка остановилась метрах в трех от прилавка. Добротные кожаные сапоги, передающие вес ее мощного тела на влажную землю, скрипнули. С минуту Флавешка стояла молча и сопела. Не так громко, как матерый лесной кабан, но достаточно внушительно.
   Я смотрел на нее и уже начинал сожалеть, что упомянул парнокопытных.
   Некоторое время Флавешка взирала на меня спокойно, совершая нижней челюстью медленные круговые движения и обдумывая мою фразу. Потом она что-то решила про себя, лицо ее пошло пятнами, рот исказился, а в маленьких остреньких глазках вспыхнул огонек.
   Теперь Флавешка выглядела так, словно одновременно читала "Майн кампф" и пела в христианском караоке.
   Я перевел взгляд на серые тучи, парящие в голубом небе, и забарабанил пальцами по прилавку.
  
   - Обманщик! - наконец пронзительно вскрикнула она высоким тонким голосом.
   Есть такие голоса - они не всегда оглушительны, но обладают способностью проникать в конечный мозг и там, не спрашивая на то разрешения, перебирают холодными безжалостными пальцами каждую складочку в твоем сером веществе. Голос Флавешки обладал именно такой тональностью.
   - Синий мох нисколько не помогает!
   - Послушай, Флавешка...
   - Обманщик! - перебила она.
   Скрестив руки на груди, я решил подождать и некоторое время просто выслушивал громкое мнение Флавешки о торговле вообще и о торговых импотентах в пятом поколении в частности (откуда только придумала такое - я чуть больше года живу в этом городе).
   - Послушай, Флавешка, - вклинился я в паузу, случайно возникшую на исходе третьей минуты. - Ты просила средство, которое заставит плясать твоего престарелого отца, едва передвигающего ноги. Твой отец плясал от синего мха?
   Флавешка склонила голову набок.
  
   - Плясал ли твой отец? - я повторил вопрос.
   Мы были с пастушихой одного роста, но мне казалось, что я гораздо ниже.
   Флавешка посмотрела на меня тяжелым пробирающим взглядом...
   так смотрит многоопытная проводница захолустного поезда, в буфете которого нет ничего, кроме кипятка и печенья, на нахального юнца, осмелившегося ляпнуть - а есть ли, видите ли, у нее в продаже ереванские персики...
   - Плясал ли мой отец? - переспросила она, скривившись, будто прошла по рынку три круга, всего напробовалась, и в ее тучное брюхо больше ничего уже не влезало. - Мне нужно было средство, чтобы отец быстрее ходил, чтобы он не тащился по двору, как беременная черепаха. Я не просила средство для танцев.
   - Помилуй, Флавешка, твоему папе сто три года, и ты просила средство, чтобы папа сплясал. Я прекрасно помню.
   - Он плясал всего пару часов, зато потом неделю валялся не вставая. Мне надо, чтобы отец нормально ходил.
   - Таки папа плясал! - подытожил я.
   - Врун, - опять заорала она, переключившись на другое. - Сними свою вывеску, у тебя нет сыновей!
   Я посмотрел на вывеску за моей спиной - "Кадьян Щербатый и сыновья" и пожал плечами.
   - Пока что у меня нет сыновей, но их иметь - моя светлая мечта. Ты что, Флавешка, хочешь запретить мне мечтать?
   - Я хочу, чтобы ты заткнулся! А сыновей у тебя не будет - то что никто не пойдет за тебя замуж, а не пойдет потому что когда тебя просят продать одно, ты продаешь совсем другое, - она внезапно успокоилась (странно, что местный курортно-морской климат дает такие всплески повышенной эмоциональности).
   - Для танцев у меня есть только синий мох, но я обдумаю твой заказ на траву для быстрой походки.
   - Вот и обдумывай, Щербатый, и не приставай больше к приличной терибайке со своим синим мхом. Чуть не забыла из-за тебя, за чем шла, - завершила разговор Флавешка и повернулась к продавцу эха.
   - Здравствуй, почтенный, нет ли у тебя средства, чтобы отвадить мужа от выпивки?
  
   Стоило ли так разоряться про синий мох, чтобы в итоге за три серебрянных купить мужу эхо для трезвости?
   Бедный муж... я знаю Алькниса, спокойного флегматичного человека - он работает в порту грузчиком и пьет только после работы. Теперь смело можно сказать - пил.
   Пастушиха ушла. Я покачал головой, глядя на ее походку вперевалочку и на кнутовище, заткнутое в узкую сумку на спине, что раскачивалось в такт ее большим шагам. Бедняга Алькнис - сегодня ночью ему в уши Флавешка вытрясет эхо из сумки... б-рр... всё - пиши пропало - эхо обоснуется в голове, и с завтрашнего утра Алькнис даже забесплатно в кабаке не притронется к спиртному. По-моему - это очень жестоко.
  
  
  
   Глава вторая (наезд барона Римана)
  
   Внезапно рынок накрыла тишина, притихли все голоса, словно Немой Властелин из снежных чертогов дотянулся дланью до людей и на несколько мгновений сделал их своими подданными.
   Онемение было мимолетным, но напряжение зависло в воздухе.
   В центральные ворота рынка въехал бывший правитель этих мест его милость барон Риман, хмурый рыжебородый здоровяк в легком шлеме, сдвинутом на затылок и сверкающих латах на широченных плечах. Под ним фыркал и горячился каурый жеребец, а следом, тоже верхами, гарцевала охрана: пара молодых воинов с очень уверенными лицами.
   Опальный барон проследовал мимо купеческих лавок, мимо ремесленных рядов, миновал простолюдинов, торгующих сыром, рыбой, овощами...
   Барон пер по толпе не сворачивая, как ледокол по шуговому зажору. Люди расступались в стороны и опускали головы, многие из них еще не так давно принадлежали его милости и помнили жестокое правление...
  
   Несколько лет назад король Амалан Второй отобрал у барона Римана небольшой замок, стоящий на каменистом морском берегу и пару окрестных деревушек. Его милость даже некоторое время погостили в королевском зиндане. Поговаривали, что барон очень много задолжал королю и еще, очень осторожно, поговаривали о том, что король пошел на поводу у богатых купцов, которым здесь приглянулось...
   Как бы то ни было, купцы быстро преобразили место: за несколько лет замок, огромный причал и две деревеньки соединились вместе. Его Величество изволили дать городу имя Дембер. В бывшем замке разместилась управа, королевский наместник и стража. Рядом с морским портом выросли склады, квартал купцов и квартал ремесленников, а опальный барон был прощен королем и выпущен из тюрьмы.
   Темная история... часть владений король оставил барону: тому по-прежнему принадлежали виноградники предков, а также родовое поместье в десяти милях отсюда...
  
   Барон Риман и его спутники приблизились к нашему ряду, где продавалась разная мелочевка: от женских гребней и пряжи до рыболовных крючков и глиняных кувшинов.
   Что-то он здесь искал.
   Барон скользнул взглядом по мне и старику и направил жеребца к нашему прилавку. Копыта чавкали в грязной воде весенних луж.
   Троица приблизилась, несколько мгновений барон молча рассматривал старика.
   Мы с продавцом эха склонились в поклоне и замерли.
   Но вскоре я выпрямился, потому что зачавкало совсем рядом - огромный, как гора, жеребец уже смел половину моего товара. Я едва успел ухватить за край расстеленную на прилавке холстину, иначе бы...
   Пока жеребец жевал мои травы против запора и для бессонницы, его владелец снизошел до разговора с моим соседом.
   - Эй, старик, ты ведь ловишь и продаешь эхо?
   - Я уже отошел от дел, - после небольшой заминки ответил мой сосед по прилавку.
   - У тебя ведь нет ни лицензии, ни очков и рукавиц, которые выдают мистики Ордена зарегистрированным ловцам. Но ты постоянно торгуешь на рынке.
   - Это... старые запасы. Я отошел от дел.
   - Мели что хочешь, старик. Плевать - отошел ты от дел или нет. Мне нужна одна услуга. Ты ведь хочешь заслужить мое расположение?
   - Ваша милость?
   - Привезешь для меня эхо из Соленых пещер.
   - Но, ваша милость...
   - Что такое?
   - Оттуда никто не возвращается.
   - Ты плохо понял меня, старик? Повторяю, мне нужно эхо из Соленых пещер.
   Старик замолчал. Он стоял в драной короткой куртке и, недоуменно расставив в стороны руки, смотрел на барона...
   Так в японском сельском магазине небогатая экономная тетка, купившая рис, долго смотрит на увязавшегося за ней племянника лет трех-четырех, который громко требует купить вон тех шоколадных конфет... и тех, и вот этих. А если тетя откажет, то маленький будущий самурай, выбежав из магазина, упадет в ближайшую лужу и будет бить в ней ногами, обрызгивая прохожих и громко крича: "хочу конфет!"
   Но тетя не позволит валяться в луже маленькому самураю и купит ему сладости. Опять же, чем отличается валяющийся в луже взрослый самурай от маленького самурая? Только количеством выпитого сакэ...
  
   - Арчи, всыпь ему пару.
   Усатый молодой воин спешился и зашел за прилавок, сбив ножнами меча кувшины. Молочница Ларина открыла рот, но тут же опомнилась и сжала губы. Арчи быстро приблизился к продавцу эха.
   Свистнула плеть - раз, другой, третий - Арчи хлестал старика по спине.
   Я хотел помешать избиению, но предостерегающее цоканье Римана, а скорее, его рука, что красноречиво легла на пистолет у бедра, остановила меня.
   Барон Риман мерзко улыбаясь контролировал ситуацию.
   Я опустил глаза и слушал, как работает плеть. Мне хотелось вмешаться, но еще больше хотелось жить. Я поймал себя на мысли, что недостаточно благороден и достаточно труслив. Ччеррт!
   На продавце лопнула куртка. Барон поднял руку - достаточно.
   - Или убирайся навсегда из города, или... через десять дней привезешь в мое поместье эхо из Соленых пещер. А за это... за это я подарю тебе жизнь, - усмехнулся барон. - А не привезешь - запорю до смерти, если останешься в городе, конечно.
   - Всегда считал, что жизнь человеку дарят папа с мамой, - пробормотал я.
   Тут же мою спину обожгла плеть вездеуспевающего Арчи.
   - Старик, тебе всё ясно? - спросил барон.
   - Я попробую привезти вашей милости эхо из Соленых пещер, - после паузы медленно произнес продавец.
   - Не подведи, старик. Привезешь эхо - может даже станешь моим другом, - рассмеялся барон.
   - Какой-то невыгодный друг - мало дает, много требует, - сказал я, но видимо, недостаточно тихо.
   - Арчи, Ивар, заткните травника.
   Второй воин соскочил с коня и одним прыжком очутился рядом со мной. Засвистели плети. Я закрыл руками голову и прикусил губу. Охранники работали плетками сноровисто, словно это основной вид их деятельности. Удары впечатывались в спину, в шею и наконец добрались до головы. Как ни закрывал ее руками, но настал миг, когда тонкая палуба моего сознания треснула, и я провалился в черный трюм беспамятства...
  
   Некоторое время я парил в уютной невесомой тишине, однако вскоре комфортное безмолвие сменилось неприятным гулом.
   Гул рос, в него вплетались пронзительные высокие ноты, какой-то свист - и внезапно весь мир звуков, цветов и запахов, которых оказывается так много... весь этот огромный мир ворвался в чистое приятное место, где я пребывал, заполнил его шумом, который называется жизнь... и я очнулся.
   Старик бинтовал мне голову какой-то длинной серой тряпкой.
   - Ты слишком долго отдыхал, Кадьян, и упустил покупателя.
   Я хотел пошутить в ответ, но не шутилось...
   Старик завязал кончики "бинта".
   - А где наши "благодетели"? - спросил я.
  
   - Барон уехал, давно. Поблагодари лучше Ларину за чистую тряпку, - сказал старик.
   Молочница уже таскала оплетенные лозой большие кувшины из под молока на телегу - ее всегда забирал с рынка свекор, тихий худой старичок.
   - Спасибо, Ларина, - я попытался улыбнуться.
   - Ох, Кадьян, не болтал бы ты лишнего господам, - молочница вздохнула и уселась рядом со свекром. Заскрипели колеса, тощая лошаденка неторопливо потянула телегу домой.
   Я выпил воды. Жить стало немного легче; правда, гудела голова и болели ребра.
   - А здорово нас отделали, старик, - сказал я.
   Продавец эха пожал плечами.
   Бойкий воробей, чирикая, припрыгал по прилавку к моим травам и стал клевать "заячье ушко". Птичка, видимо, хотела избавиться от изжоги.
   Рынок немного опустел. Было уже далеко за полдень.
   С моря подул прохладный ветерок.
  
   - Расскажи, старик, в каких войнах ты участвовал?
   - Это неинтересно, - ответил тот. - А вот ты, Кадьян, интересный человек. Ты похож на шпиона из Тамсганы или на наводчика пиратов с острова Ноклин.
   - Ого, старик, не ожидал от тебя...
   - Посуди сам - ты продаешь трав меньше, чем надо для пропитания. Похоже, тебя не волнует выгода. Ты сидишь здесь иногда целыми днями и с высоты смотришь на бухту. Видишь все приходящие и уходящие корабли. Даже то, что ты иногда ляпаешь языком, можно списать на желание получше замаскироваться.
   - Ерунда.
   - Так ты работаешь на Тамсгану или на пиратов? - почти в шутку спросил он.
   Болевшая голова или охватившее меня безразличие к последствиям... что-то толкало продолжать этот опасный разговор.
   - Ты хочешь правду, старик?
   Он кивнул.
   - Правда заключается в том, что у меня украли паспорт, затем на этот паспорт повесили огромный кредит, а потом пришли отбирать мой дом. Ты понимаешь, старик, что я в пригороде Кишинева построил дом?
   Я строил его долго и тяжело. И вот какие-то мрази пришли с бумагами и сказали, что дом отбирают за долги, которых я не совершал...
   - Почти понимаю, - сказал старик.
   - Я убил из ружья полицая и человека из прокуратуры. Это было неправильно, но так уж вышло. Потом я зашел в зал, снова зарядил оружие и стал ждать усиленный наряд полиции. К счастью, их немного опередил мой двоюродный братец и уговорил меня скрыться. Ну как уговорил - ударил сзади по голове, да вытащил из дома через сад. Потом братец переправил меня сюда. Теперь вот сижу с тобой и травой торгую. Ясно?
   Старик одними губами прошептал что-то про себя и внимательно посмотрел мне в глаза.
   - Понятно, понятно, - вслух сказал он. - Тебе надо поскорее забыть эту неприятную историю. Не думай о ней. Торговать травами - это весьма хорошее дело.
  
   - А что там страшного в Солёных пещерах, куда тебя направил барон Риман? - сменил я тему.
   - В Соленых пещерах нет ничего страшного, там всего лишь ядовитый воздух, - ответил старик. - Эхо обычно живет в самой глубокой части пещеры; я поставлю ловушку на дне, да там и останусь. А больше там ничего страшного, совсем ничего...
   - Я постараюсь тебе помочь; скоро прибудет брат - у него где-то должен быть акваланг, ты наденешь его и спустишься в пещеру.
   Старик сочувственно произнес:
   - Беда, опять слышу незнакомые слова, беда. Кадьян, может ты голоден, я сейчас принесу лепешку и молоко.
   - Сиди, старик, ничего мне не надо. Голова только трещит. Наверное, домой пойду. Сегодня базар совсем плохой.
   Продавец эха покачал головой.
   "Зачем соврал старику, что убил полицая и юриста, если на деле они выжили после тяжелых ранений, - думал я, складывая травы в большую сумку. - Странное существо, человек. Вот зачем я соврал? Не пойму..."
  
  
  
  
   Глава третья (история моего брата)
  
   Меня разбудило щелканье соловья. Ночной концерт, ясное дело, давно закончился, но один из певцов, такой же серый и невзрачный, как его братья, зато более настойчивый, с утра раненько спохватился и продолжил весенние бодрые напевы. Он начинал с щелканья, потом делал переливы, тютютюкал с паузами и в конце выводил длинную забористую трель. Затем всё повторялось. О чем-то нежном и нужном в хозяйстве пел он своей будущей половинке, какие-то блага обещал кинуть к ее ножкам... Впрочем, пел он действительно хорошо, не "мешал колена", Тургеневу бы понравилось. Да и мне, если б соловей запел на часик позже.
   Я лежал в постели маленького флигеля, который снимал в купеческом квартале за два золотых в месяц, слушал соловья и смотрел в приоткрытое окно на голубое небо.
   До сих пор немного ныли ребра и кожа на боках, но голова - вчера перевязал ее, заклеив пластырем две ранки над левым ухом - была в полном порядке.
   Сегодня я планировал поход за травами, однако... поленился, решил остаться дома и отлежаться после плетей. Просто поваляться на льняном матрасе, набитом крупнолистной осокой с добавлением зверобоя и чабреца, да на подушке из пуха рогоза...
  
   Я отдыхал после сна в средневековой кровати, а где-то далеко-далеко, в параллельной реальности, летела планета Земля и вместе с ней Молдова... мои родители, родной край.
   Когда-нибудь, если случится чудо и меня перестанет искать полиция, я вернусь в Кишинев, где живут друзья и своенравная актриса Елена, вернусь к горячему шоколаду и фонтану в парке Стефана...
   Есть, конечно, шанс и не вернуться - тут многое зависит от Сереги, двоюродного брата.
   Серега... Серж...
   Вспомнилось, как родители брата погибли в аварии, когда ему было восемь. Как его привезли к нам, под Кишинев, и мама сказала: "Он теперь будет жить здесь, оберегай его".
   Я был гораздо старше - мне уже стукнуло десять, малявка-брат неплохо влился в нашу детскую компашку. Я оберегал его, как мог. Летом - речка - плыви, брат, барахтайся, иначе утонешь. Зимой - ... да сколько той зимы.
   Мы росли. Бежало время. Я бросил университет и стал каменщиком, а брат-таки выучился (градостроительство и архитектура). Он работал по командировкам, а я - в пригороде Кишинева, когда жизнь выкинула интересную штуку. Это было полтора года назад, осенью две тысячи двенадцатого...
  
   Вечером после работы я приехал домой. Моросил мелкий дождь и мокрые желтые листья падали на тойоту брата, стоящую во дворе. Передними колесами
   "гость" въехал в клумбу с георгинами. Это уже наглость, конечно.
   На первом этаже дома горел свет - братец открыл своим ключом и... судя по второй бутылке "изабеллы", он ждал меня на кухне более часа.
   Высокий худощавый красавчик выглядел слегка пришибленно; даже немного согнулся и утратил гордую осанку.
   - По какому поводу пьем? - спросил его, пожав крепкую руку, и прошел к бару налить бокал красного домашнего.
   - Ты не пей, мы выезжаем через пять минут.
   - В смысле?
   Серж прошелся к окну, чуть отодвинув штору, всмотрелся в темноту неосвещенной улицы, сделал несколько быстрых шагов к столу и сел в кресло.
   - Кадя (еще в детстве он переименовал меня из Аркадия в эту лаконичную форму), надо спрятать камни... и меня, - сказал он.
   - Ты копал фундамент и нашел клад?
   - Почти. Сядь и слушай.
   Я устроился в кресле напротив.
   Серж тряхнул черной шевелюрой, резко выдохнул и полез в карманы кожаной куртки.
   - Вот! - произнес он, показав мне три черных и один белый камень. Размером и формой они точно повторяли обычную пачку сигарет. - Три черных - это маяки, а белый - ключ.
   Брат разжал руки, и камни с глухим стуком упали на стол.
   - Можно?
   - Можно.
   Серж, прикрыв ладонью белый ключ, пододвинул остальные ко мне.
  
   Я взял в руки матово-черный камень. Он весил около килограмма; гладкий с пяти сторон, а вот на шестой - к нему был прикреплен круглый тонкий циферблат, диаметром сантиметров пять, с делениями.
   - Это какая-то настройка? - спросил я, осторожно повернув циферблат.
   - Да, настройка.
   - И в чем суть?
   - Треугольник из черных камней, выложенный на земле, открывает портал. Нужно только повернуть ключ.
   Брат показал мне белый камень, на котором вместо циферблата находилась тонкая белая стрелка. Стрелка была примотана капроновым шнуром к основе, должно быть брат поставил ключ "на предохранитель".
   - Открывает портал куда?
   - В иные миры.
   - Угу, понятно. Ты, конечно, несешь чепуху. Но продолжим, не будем тормозить на мелочах - В какой мир тебя отвезти и спрятать - на Марс или Юпитер?
   - Лучше на юг, отдохну недельку на курорте Кахул. Можешь считать всё это бредом и чепухой, но выполни мою просьбу.
   Серж налил себе еще стакан, и руки его дрожали - эк его сегодня...
  
   Мне, уставшему после работы, стоило больших трудов воздержаться от комментариев по поводу камней-маяков и особенно клумбы, на которую братец наехал. Я быстро собрался, и часов в одиннадцать вечера мы выехали из Кишинева в направлении на Леушень, чтобы потом вдоль границы спуститься вниз до Кахула. Брат поставил свою тойоту на городской стоянке и пересел ко мне.
   Я вел шкоду-октавию, свет фар, немного рассеянный моросящим дождем, освещал узкую дорогу, а братец рассказывал, теперь уже подробно.
   - Возле села Кривы - это в самом верху карты - начинаются пещеры, длина которых более девяносто километров...
   - Помню, читал, они начинаются в Молдове и продолжаются в Украине.
   - Вот в одном из залов этой пещеры инопланетяне использовали меня и еще несколько похищенных человек, как первопроходцев на неизвестные планеты.
  
   - Ты ведь где-то там строил ферму? - спросил я, по-прежнему не веря в эту несуразицу.
   - Да. Мы монтировали возле Дрепкауц комплекс теплиц. Я обычно ночевал в гостинице Липканы, в шести километрах, а утром выезжал курировать стройку.
   И вот представь, выхожу вчера из гостиницы, иду к машине, чтобы ехать на работу - и вдруг ноги отрываются от асфальта! Меня тащит куда-то вверх. Ощущения - дрянь - словно живот опускается в пятки, а голова смещается на место живота.
   Не успел моргнуть, как очутился в каком-то круглом кабинете. как выяснилось позже - в тарелке летающей. И еще пять человек со мной, причем двоих - парня с заправки и местного фермера - я знаю в лицо. Тарелку-кабинетик наш круглый затрясло - это мы, видимо, пробивали твердь земную, чтобы в пещере оказаться. Потом, через десяток секунд, тряска затихла, и часть стены в тарелке исчезла.
  
   Какой-то карлик, ростом мне по пояс, синюшный такой... Ты бы видел эту рожу, Кадя, как раз в цвет глиняных сталактитов в пещере... так вот, этот синий инопланетянин показывает нам рукой, что мол, приехали, идите туда. На руках у него по четыре пальца, между прочим. Длинные, крутятся, как на шарнирах...
   Ну вот, вышли мы из тарелки и оказались явно под землей.
   Несколько секунд - и тарелка испарилась, или телепортировалась, кто знает.
   А нас, шестерых мужиков, заперли в большой голубой цилиндр. Стенки почти прозрачные, выйти невозможно. Стоим мы, словно в аквариуме и наблюдаем, как два синих карлика расставляют на полу пещеры вот эти самые черные камни-маяки.
   Расставили они камни, выдернули из цилиндра одного нашего, надели на него какой-то пузырь-защиту и поставили посреди треугольника камней.
   Сами отошли подальше и включили портал. Раздался свист, и между камней появилась большая дыра с рваными краями, словно пространство прорезало, и мужика резко дернуло в нее. Вместе с воздухом и с обломками сталактитов, или сталагмитов - вечно их путаю. Дыра, как пылесос, тянула всё.
   А мы стоим в "аквариуме", защищенные от урагана, и наблюдаем.
  
   - Как вы могли наблюдать - там, наверное, пылюка поднялась?
   - Не было никакой пылюки, только обломки камней летали. Может они влажную уборку перед этим сделали...
   - Вы бы там сопротивлялись или ругались что-ли. Как вели себя?
   - Покорно вели, как под гипнозом, ничему не удивлялись, как будто так и надо. Слушай дальше.
   Потом карлик, который ключ в руке держал, повернул на нем стрелку, и все затихло. Рваная дыра затянулась. Ветер перестал. Только мужик наш не вернулся.
   Тут третий карлик откуда-то нарисовался, наверное в укрытии сидел. Подошел к тем двоим, и они минут пять о чем-то бубнили. Понятно, что первый эксперимент у них неудачный оказался.
   В общем, подрегулировали они циферблаты на камнях и забрали второго нашего из "аквариума", молодого парня, что на бензозаправке работал, надели на него пузырь-защиту, включили портал. На этот раз удачно. Урагана не было - то есть, на той стороне портала примерно такое же атмосферное давление оказалось.
   Рваная дыра рядом с парнем открылась, и карлик ему махнул клешней своей - мол, иди туда, прогуляйся. Парень вроде сначала упирался, а потом... странно как-то, но он чуть ли не весело и бодро шагнул прямо в дыру.
   Минут пять его не было. Выходит обратно, в руках несколько цветочков, ну словно на полянку выходил.
   - Подожди, подожди. А если бы портал открылся на чьем-нибудь солнце. Как пыхнуло бы оттуда десять тысяч градусов газа горячего?
   - Не знаю, ни разу портал не открылся в космос или на солнце. Может это межпланетный портал, а не межсолнечный. Открывался он только на поверхности другой планеты. Опасность основная в том, что давления могут быть разные.
  
   Ладно. Парень вернулся к нам в "аквариум", а инопланетяне опять циферблаты крутят.
   Я хотел с парнем парой слов перекинуться, но тут меня неведомая сила подняла вверх метра на четыре, перенесла через стенку цилиндра и поставила среди маяков. Защита на мне появилась - пузырь, на вид целлофановый, но попрочнее гораздо; потом открылась дыра, и я увидел в ней зеленый луг и речушку. Оттуда дул легкий ветерок.
   Инопланетянин рукой машет - мол, вперед, иди.
   А я не хочу идти. Стою себе. Думаю - вот упрусь и не пойду. Да только ноги сами пошли - карлики на мозг подействовали, и я, как робот, потоптался по травушке неведомой планеты, а затем вернулся обратно.
   В общем, из шести человек только я и парень с бензозаправки благополучно сходили, а остальные мужики не вернулись.
   Карлики нам память стерли об этом дне и отправили по домам.
   Ну то есть - вчера вечером меня вернули в гостиницу, в Липканы, и я ничего не помнил. Полный провал. С работы звонили, спрашивали, почему не приехал.
   - И что ты ответил?
   - Да соврал что-то, что приболел. Сказал, что завтра с утра буду.
   - Говоришь, память стерли, а как вышло, что теперь ты помнишь?
   - А вот так и вышло, что сегодня утром синие карлики опять нас похитили. Я снова оказался в прозрачном цилиндре, и парень с заправки там же. И как только я посмотрел на него, так сразу вспомнил, что мы вчера уже лазили в портал. И парень вспомнил. А еще четверо мужиков с нами новенькие были, те не знали, что им предстоит. Не стал им и рассказывать - сами скоро поймут.
   В общем, утро выдалось неудачным. Видать невезучий сектор пространства инопланетяне решили обследовать. Сначала загинули два новичка, потом еще два... и опять мы с парнем ждем-сидим, как мыши в банке.
  
   Вскоре его забрали, а я остался последним, на закуску. Смотрю на него - стоит, значит, парень среди камней, убежать, естественно не пытается, потому что мозги карлики подрегулировали. И вот включается портал. Как обычно, дыра с рваными краями образовалась, но внутри нее в этот раз клубился серый туман. Парень, выполняя команду, двинулся в дыру, да не успел и шага сделать, как оттуда вылетел темный шар, размером с большой арбуз. Шар врезался парню в грудь, и тот рухнул среди маяков.
   Я стою в "аквариуме", жду - что же дальше.
   А дальше было, как в кино. Вылетели из туманной дыры еще несколько шаров, и началась не битва, а методичное истребление синих карликов. Без звука, чем-то невидимым шары стреляли в них. По несколько выстрелов в каждого. Карлики дергались, как от невидимых ударов, да и полегли все трое замертво . Тут же тарелка прилетела на выручку, только напрасно - шары и ее расстреляли из своего непонятного оружия. Тарелка взорвалась с таким грохотом, что часть потолка в пещере обрушилась - я небо увидел.
   А на пол летят обломки тарелки и куски мертвых карликов. Кровь из них белая, как молоко, льется.
   - Ты так сумбурно рассказываешь, а что у карликов оружия не было?
   - Не знаю, если оружие и было, то на шаров не подействовало.
   И вот, значит, как только тарелку сбили, так мой голубой цилиндр исчез, - должно быть он оттуда управлялся.
   Освобожденный, я сразу попятился к стене, только на меня шары внимания не обратили. Они улетели обратно в серый туман, а оттуда появилось какое-то облачко в два моих роста. Облачко прошлось по пещере и все прибрало. Чистенько так стало - ни обломков тарелки, ни синих карликов...
   Остался только парень с заправки, мертвый и я у стеночки, бледный.
   Облачко втянулось обратно в серый туман, и вдруг дыра начала с низа зарастать, словно проем каменщик кирпичем наглухо закладывал с той стороны. Быстро закрылись низ и середина, а потом и верх. Минута делов - и нет портала.
  
   - Похоже, Серега, твои карлики нарвались на более сильную цивилизацию.
   - Да. Похоже. Причем, маяки и ключ шары или не смогли уничтожить, или эти штуки им безразличны, потому что шары более технически развиты.
   - И ты забрал...
   - Ну да, забрал камни, потом долго пытался вылезть через потолок - все же там высоковато. Однако вылез, добрался до трассы и остановил маршрутку на Липканы. Оттуда сразу на тойоте погнал к тебе. А парень с заправки, мертвый, так и остался в пещере. Ну не в полицию же мне ехать, про парня и порталы рассказывать?
   - Значит, еще сегодня утром ты общался с инопланетянами? - спросил я.
   - Значит, значит, Кадя. Тут другой вопрос важен - будут ли карлики искать меня и камни, я ведь меченый чем-то, иначе, как бы они меня второй раз похитили...
  
   Даа... я вспоминал, как мы свернули с дороги и закопали камни, и как отвез братца на самый юг Молдовы. Было тревожно, но в итоге все обошлось. Карлики Серегу не искали. Тело мертвого парня обнаружила полиция, следствие пришло к выводу о несчастном случае.
   Брат достроил комплекс и перешел на другой объект.
   Камни откопал...
   С тех пор Серж стал иногда баловаться с ними, нашел вот эту параллельную Землю (это точно Земля, потому что здесь такая же Луна, с тем же знакомым рельефом, который я с детства любил рассматривать) и даже спрятал меня здесь от полиции.
   Э-хе-хе... В Кишиневе сейчас тоже весна. Говорят, что человек может умереть вдали от тоски по родине. Я, наверное, от этого не умру. Может потому, что уже два раза тайком посещал родителей с помощью портала. А может я только думаю, что сильно скучаю. Страх перед тюремным заключением на десяток лет посильнее будет. И все-таки, хорошая штука - портал.
   Вот только мне кажется, что братец никогда не остановится в поисках все новых планет. Никогда... Лишь бы не сломал себе шею.
   Я встал с постели и подошел к открытому окну. На черешне по-прежнему пел соловей.
   Мое средневековье гарантировало чистый воздух и здоровую еду. И хорошую экологию. Да кому нужен этот Кишинев с вонючим асфальтом, мне и здесь неплохо.
  
  
  
  
   Глава четвертая (прогулка к купцу Бругенбергецайнену)
  
   Идти в трактир не хотелось, поэтому я достал из кладовки вяленое мясо, лепешки, вино и сел на кухне трапезничать. В одиночестве.
   Вспомнилось почему-то:
   Жить на вершине голой,
   Писать простые сонеты...
   И брать от людей из дола
   Хлеб, вино и котлеты.*
  
   Я неторопливо запивал мясо винцом, отламывал кусочки ароматной, с травами, лепешки, а солнце стояло в зените и работало, подсушивая весеннюю грязь на улицах славного города Дембера.
   Неожиданно, мой поздний завтрак, а точнее ранний обед, прервал знакомый баритон; перебив пение соловья, он ворвался в открытое окно с улицы:
   - Эй, лентяй, уже проснулся? Открывай!
   Ура! Братец приехал. Я чуть не поперхнулся лепешкой; от радости, вестимо.
   - Входи, не заперто, - крикнул ему.
  
   - Серега отворил дверь и встал на секунду в проеме. Эффектный, в черной коже от сапог до шляпы, и с белым шелковым шарфом. Оставив вещмешок на пороге, он шагнул в дом.
   - Ну, здравствуй, небритая скотина, - сказал я.
   Мы обнялись.
   - Здоров, здоров, малахольный травник, - засмеялся он, а затем, уже серьезней, спросил:
   - Точно здоров? Он весь в бинтах надетый и водкой подогретый?
   - А, это... - Я потер пластырь за левым ухом. - Вчера на базаре плетей отхватил от Римановской охраны. Пустяки.
   - Пустяки? Не думаю, с Риманом придется разбираться.
   Серега сел к столу, отрезал вяленого мяса и бросил в рот.
   - За что они тебя?
   - Да пес с ним, с Риманом, я там сам лишнего ляпнул. Ну как добрался, как наши? - спросил его, наливая в глиняную кружку вина.
   Сереги не было дней десять. Я даже немного заскучал по братцу.
   - Пес, говоришь, с Риманом... хорошо, но всё равно - немножко надо наказать, попозже, - сказал Серега. - А родители в порядке, привет передают. Мама послала пирожки...
   Я потер ладони и пошел к Серегиным вещам.
  
   - Добрался нормально - ночью прокинул портал из тамошней молдавской пещеры в терибайский тутошний овраг, что рядом с деревней Утча. Перешел нормально, закрыл портал. Затем дождался рассвета и утром рано выехал с почтовой "попуткой" из Утчи на Дембер, - продолжал брат.
   - Маловато пирожков! Мамочка наверняка больше давала, - с укором сказал я, вынимая из вещмешка, наполненного немецкими ножами, пирожки в пакете.
   - Кадя, я вообще не хотел брать - двести ножей еле влезли!
   - Лучше бы двести пирожков. - Я протянул один братцу и откусил второй. - М-мм картошка с печеночкой.
   Некоторое время мы молча наминали домашнее.
   - Маме с папой отнесешь сумку плодов шиповника сушеных. Наверняка у них кончились. Они любят настой.
   - Отнесу, экологически чистые от сыночка из эмиграции.
   - Не забудь.
   - Ладно, дружок, - сказал брат, отставив недопитое вино. - Хватит жрать, надо дело делать. Прячь ножи в сундук, на ключ, и собирайся.
   - Нас ждут шампанское и женщины?
   - Нет. Нас ждет купец Бругенбергецайнен, черт бы побрал такую длинную фамилию.
   - Окончание финское, зови его "финн".
   - Собирайся, молдаван. Запоры на сундуке надежные?
   - Надежней, чем в La Sante и Halden Prison.
   Я надел свою лучшую одежду: льняную рубаху, парусиновые штаны с такой же курткой, кожаные ботинки... и небогатый травник Кадьян Щербатый с дальним (действительно дальним - кто знает, сколько парсеков от Молдовы до Терибао?) состоятельным (на вид) родственником Сержем, закрыв домик, отправились к "финну".
  
   Мы двигались по малолюдной широкой немощеной улице. Светило солнце, одуряюще пахли цветущие яблони и стучали деревянные мечи: несколько мальчишек, мечтающих о будущих битвах, сражались между собой.
   Навстречу проехали телеги с тесаными камнями и известью - купец Джигув возводил себе хоромы.
   Повернув на центральную улицу, что спускалась к морю, мы с Сержем перепрыгнули еще открытую, но уже облицованную лиственницей глубокую траншею. Аналог древнеримской Cloaka Maxima был почти завершен. Наемные рабочие подтаскивали к траншее толстые закрывающие щиты.
   Город строился. На левой стороне бухты, возле маяка, укреплялся форт - темнели покрытые чехлами новые, еще не установленные пушки.
   Кипела работа в купеческом квартале - нынче в моде каменные двухэтажные дома с балконами наверху, откуда открываются великолепные виды на бирюзовую водную гладь.
   Стучали топоры в квартале ремесленников. Рабочий люд строил для себя и потомков деревянные дома и мастерские.
   Город Дембер, играющий волчонок, стремительно наращивал мышцы. Через пару лет здесь, на южных рубежах, будет достойная опора и щит матерой волчице - Кайратте, столице, где над королевским дворцом реет красно-зеленый флаг.
  
   Мы прошли вниз почти до моря. Слева располагались причал и порт, а направо начиналась Набережная.
   Ходьбы от моего жилья минут десять, не более. Я снимал флигель на третьей Береговой, а купец Бругенбергецайнен жил на Набережной ("набе", как её здесь называют), то бишь, в ста метрах от линии прибоя. Мы свернули с центральной на "набу", и вдруг далеко впереди, у кромки воды, я увидел ковыляющего старика.
   - Смотри, Серж, на берегу, вон тот хромой дед в шляпе и с котомкой за спиной - продавец эха. Мы с ним вчера на пару отхватили Римановских плетей. Я, кстати, кое-что пообещал старику.
   - И что же ты пообещал?
   - Акваланг. Не то чтобы пообещал, но сказал, что спрошу у братца - не принесет ли он акваланг, чтобы спуститься в пещеру с ядовитым воздухом.
   - Нормаль. Хех! Акваланг. Нормаль. Если всем ловцам таскать из Молдовы акваланги... Да уж, - протянул братец, сделал еще несколько шагов и вдруг остановился, рассматривая старика. - Эхом торгуют в Терибао, но никто не продает его в Молдове. И это факт. И, кажется, этот печальный факт есть возможность исправить. Акваланг, говоришь?
   Гусыня с гусятами медленно прошествовала мимо нас по своим делам. Последним, неуклюже переваливаясь, спешил за мамой самый маленький желто-грязный гусенок.
   Я увидел знакомый блеск в глазах братца - видимо, мне предстояло воплотить очередной проект.
   - Ты будешь ходить за стариком, как гусенок за мамашей. Ты должен стать его учеником. Пошли! - Серега потянул меня за рукав.
   - Я только хотел, чтобы он не умер от ядовитого газа в пещере. А становиться учеником - это уже слишком. Может ты не в курсе... тебе известна профессиональная болезнь нелегальных ловцов эха?
   - Ну?
   - Они сходят с ума. В любом городе, если ты увидишь отрешенного или улыбающегося мужичка с идиотским взглядом и какой-нибудь доской или камнем подмышкой, бредущего медленно по середине улицы, знай - это бывший ловец эха. Тот, кто не зарегистрирован и не имеет средств защиты рано или поздно от ловли эха сходит с ума.
   - Но старик-то не сошел?!
   - Да кто его знает.
   Старик, заметив, что следуем в его сторону, остановился и поджидал нас.
  
   - Доброго дня, дед, - поздоровался я.
   Серега повторил приветствие за мной. Он говорил с акцентом и никак не мог досконально освоить терибайское наречие, поэтому иногда использовал меня в качестве переводчика и как знатока нюансов местного языка. Собственно, в основном из-за этого он и потащил меня сегодня к Бруген... тьфу, к "финну".
   - Доброго, доброго, - ответил старик.
   - Зажила ли твоя спина, все ли в порядке? - спросил я.
   - А что ей сделается, - усмехнулся дед.
   Мы замолчали, глядя, как небольшие волны накатываются на песок. Море было спокойным. Далеко, на выходе из бухты, два рыбацких баркаса спешили на работу. Покрикивали белые чайки; в отличие от рыбаков, они ловили добычу рядом с берегом.
  
   Наконец Серега не выдержал:
   - Послушай, старик, мне рассказали про твои трудности с Солеными пещерами. Я могу привезти акваланг - устройство, которое защитит от ядовитого воздуха.
   - Дальше, - приободрил его дед.
   - Ты достанешь эхо и возьмешь Кадьяна в ученики.
   - Кадьян - травник. Зачем ему ловить эхо?
   - Кадьян желает этому научиться, - сказал Серж.
   Несмотря на плохой терибайский и коверканье братом отдельных слов, старик - так мне кажется - понимал его.
   Я стоял молча, как продажная корова на рынке и посматривал на договаривающиеся стороны.
   - Кадьян - очень способный парень, - продолжал Серж.
   - Акваланг для Соленых пещер и плюс золотой за каждый день обучения, - улыбнулся старик.
   Похоже, напористость братца его забавляла, и дед, развлечения ради, назначил заоблачную цену.
   - Серебряный! - сказал Серж.
   - Один золотой.
   - Три серебряных!
   - Один золотой.
   - Ладно, старик, золотой, так золотой. И сколько же дней продлится обучение Кадьяна?
   - Пока не научится, - засмеялся старик. - Мое имя - Шаграм. Встречаемся через неделю утром у западного выхода из города.
   - Договорились, - сказал братец.
   Я улыбнулся. Скорей всего мы поможем старику с Солеными пещерами, и на этом дело закончится. Во всяком случае, обучаться ловле эха я не собирался. Мало ли кто там о чем договаривался. Я просто не хотел, чтобы старик умер в той пещере, и пока все шло по-моему плану.
  
   - Теперь он считает тихопомешанным не только меня, но и тебя, - сказал я, смеясь, Сержу, когда мы, попрощавшись с Шаграмом, отошли от него на приличное расстояние.
   - Ты считаешь, что один золотой много?
   - К нелегальным ловцам мало кто хочет в ученики - потому что высокая смертность и низкая прибыль от продаж эха. А все эти сказки, что можно поймать легендарное эхо горного барса или черного медведя, просто крючки, чтобы одурачить какую-нибудь деревенщину и уговорить его пойти учиться на ловца.
   - Что ж ты не сказал, Кадя, а ведь я буду тратить общее золотишко... - начал Серж.
   - Не волнуйся, заплатим из моей доли, если дело дойдет до учебы.
   - При чем здесь твоя доля?!
   - При том, что дешевле покупать эхо у нелегалов, чем идти в ученики, а потом самому шататься по горам и пещерам в поисках... переключателя.
   - Кадя, ты ужасно ленивое существо. Нам не нужно примитивное эхо, защищающее от мышей или предохраняющее от запоя. Нам нужен эксклюзив. Мы ведь солидная фирма, не так ли?
   - Дашь мне весь список эксклюзива, который надо изловить, и тогда я подумаю.
   - Без проблем, приготовлю чуть позже.
  
   Еще пару сотен шагов мы обсуждали перспективы промышленной добычи эха и незаметно подошли к дому купца Бругенбергецайнена.
   Мы пробыли у "финна" два часа и покинули его дом довольными - у каждого в кармане лежал кошель с восьмидесятью золотыми монетами. Аванс за ножи. Купец долго испытывал принесенные нами образцы. Пробовал согнуть, сломать, полчаса резал войлок, проверяя, насколько затупится режущая кромка. Дотошный.
   Передача ножей будет завтра. И завтра купец заплатит за них тысячу шестьсот золотых, минус аванс. Столько стоит средний дом в Кайратте, не в самом центре, конечно, но и не на окраине.
   - Сделку с "финном" можно и отметить, - сказал Серж.
   - Какие-то конкретные предложения, братец?
   - Да! Таверна в порту!
  
   *(Стихи Саши Черного).
  
  
  
  
   Глава пятая (таверна)
  
   Мы направились по выложенной камнем набережной в сторону порта.
   Придет время, здесь установят опоры с бронзовыми фонарями, кованую невысокую ограду и сделают через каждую сотню метров аккуратные гранитные сходы к морю. По набережной, как в столице Кайратте, станут неспешно фланировать богатые парочки, и будут подрагивать от легкого вечернего бриза перышки на дамских шляпках, и будут блестеть в лучах заходящего солнца глянцево-черные спины дельфинов, резвящихся в бухте, и улица, на которую медленно опускается бархатная темнота, будет ждать, когда молодые фонарщики с лесенок начнут зажигать фонари.
  
   Я шел, любовался закатом и слушал брата.
   - К концу года, когда мы соберем достаточно деньжат, я начну плотно исследовать другие миры. Во-первых, для безопасности поиск надо делать не с Земли, а с промежуточной планеты-базы, а во-вторых - в портал первыми надо запускать роботов. Вопрос - как их купить, например, в Японии и доставить в Молдову? - говорил он.
   - Серж, главное, чтобы о портале никто не знал. Я одобряю все начинания, и моя доля полностью в твоем распоряжении, пробуй достать японских роботов.
   Я всегда поддерживал братца и не корил, если его планы терпели фиаско. Было такое пару месяцев назад, когда Серж решил фарцевать духами и заполонил несколько лавочек Кайратты "шанелью" и "опиумом". Брат надевал рыжий парик, приклеивал рыжие усы и в этом облике передавал духи лавочникам и принимал монеты. К сожалению, гильдия "изготовителей ароматных вод", почуяв опасного конкурента, быстренько выдавила его из столицы. Мастерская провокация от местных парфюмеров - в купленную Серегину "шанель" была добавлена кислота - и вот уже первые "жертвы" с покраснениями и маленькими волдырями на коже предъявили претензии лавочникам. Дело завертелось. Серега покинул Кайратту, бросив товар. Столичные дамы не успели приобщиться к Диору, Нине Ричи и другим именам.
   Тогда я и братец оказались "в минусах"...
  
   Мы подошли к таверне.
   Из распахнувшихся дверей выбрались два пьяных рыбака. Пройдя дюжину неровных шагов в направлении причала и, сбившись с курса, они повернули к кустам. Затрещали сломанные ветки, один из рыбачков завалился в куст и сразу захрапел; не исключаю, что первым "быстрым" сном он заснул еще в таверне, а в кустах наступила вторая, более летаргическая стадия. Собутыльник, присев на корточки тормошил его за рукав и что-то бубнил, пока сам не потерял равновесие.
   - Слабаки. Уверен, мы окажемся крепче и уснем в более приличном месте, - сказал Серж и дернул за дверную ручку.
  
   Если вы видели в провинции Терибао одну таверну... это не значит, что все остальные будут такими же. Я частенько посещал таверну возле рынка, где хозяйничают старикан Доумах и его толстуха дочь. Меня устраивали черные некрашеные стены, постоянная толкотня, но при этом, вкусная и сытная еда.
   А вот сынок Доумаха, высокий рябой мужик Сильвэй, оказался птицей более предприимчивого полета: в огромном зале его таверны по вечерам выступала певица и играли музыканты, которых Сильвэй сманил из столицы, а на втором этаже была приличная гостиница с минимумом клопов.
   Давненько не ступало меня в таверну к Сильвэю. Керосиновые лампы на стенах давали достаточно света, поэтому я с интересом огляделся.
   Длинный проход к площадке для музыкантов делил зал таверны на два отделения: первое, слева, побольше - для простого люда - здесь вино и еда стоили дешево, здесь гомонящими ремесленниками с матросней были забиты все места, и второе отделение, справа, поменьше - для купцов, богатых путешественников, капитанов кораблей - цены здесь выше раза в три, но зато всегда есть свободные столы.
  
   Мы двинулись направо и сели неподалеку от "эстрады".
   Почти сразу подошла гарсонша. Для начала я заказал гусиную печенку с картошкой, а Серж жареного тунца. И кувшин дорогого вина, конечно.
   Еду принесли довольно быстро, мы подняли бокалы за успех и приступили к трапезе. Чем мне нравятся таверны в Терибао - здесь не курят. В провинции вообще никто не курит, кроме мистиков Ордена, но, говорят, им нужно для дела, и это отдельная тема.
   Мы с братцем, оба некурящие, естественно, только приветствовали тотальное некурение.
   После перерыва опять заиграли музыканты. Две гитары (по виду чуть меньше земных, и называют их здесь по другому, но это не меняет сути), ударные и аккордеон - таков состав ансамбля. Вечер постепенно набирал обороты. Музыканты вполсилы наигрывали мелодию, я и братец насыщались едой, и пьяно шумел зал.
  
   Мы почти прикончили первый кувшин, когда из своей гримерки на "эстраду" вышла молодая женщина в длинном вишневом платье с полуоткрытой спиной. Лаура.
   Темные волосы, заколотые сзади в строгий узел, алебастрово-белое, чуть вытянутое лицо, задумчивый взгляд карих глаз из-под черных-черных ресниц, тонкий прямой нос, трогательные впадинки на щеках и ярко-красные губы. Как-то в ней сочетались аристократизм и макияж на грани фола.
   Она что-то сказала гитаристам и, полуобернувшись, погрозила барабанщику, Провокационно-глубокий вырез сзади притянул взгляды зала.
   Наконец зазвучала музыка, и Лаура запела.
   Не ожидал, что в ее изящном теле живет такой сильный голос.
   Она пела простую песенку о том, как юная девушка вышла из дома в поисках счастья. Вышла в надежде встретить своего единственного... и заблудилась в большом мире.
   Закрыв глаза, чуть повернув голову и обняв себя за плечи, Лаура пела о светлой тоске девушки, и нежные переливы ее голоса отзывались сладкими колокольчиками в моей душе. Внезапно, с джазовой хрипотцой, она ушла в самый низ своего контральто, В самый низ, до мурашек по позвоночнику, до остановки дыхания, до дрожи...и спела куплет там. Трогательно. Волнующе. И неожиданно, оттуда, без паузы, набирая силу, голос полетел вверх. Выше. Звонче. За облака. Мы летали на качелях ее голоса, словно на звездной колеснице, Лаура творила, что хотела, и зал потрясенно молчал - она владела нашими сердцами и душами.
   - Девушка вышла... заблудилась в большом мире... не нашла своего счастья... и не вернулась домой*, - трагически закончила Лаура.
   Некоторое время в таверне стояла полная тишина. Потом раздались одинокие аплодисменты купца, что сидел у окна. А потом аплодисменты превратились в бурю.
   - Лаура! - кричал народ. - Лаура!
   Она по праву была звездой таверны. Не знаю, каким образом хозяину Сильвэю удалось уговорить ее переехать в Дембер и выступать здесь. Ее место в Кайратте, на лучших сценах. Почему она уехала оттуда?
   На пол "эстрады" летели медяки от простолюдинов и серебряные монеты от купцов.
   Нам принесли второй кувшин вина, и я сказал Сержу:
   - Неплохо поет, чертовка. Но, пожалуй, здесь не хватает саксофона Юджиро Мабучи.
   - Нет, Кадя, она ошеломительна, - ответил Серж. - И здесь всего хватает. Всего. В точную меру!
   У Сереги были влажные глаза. Мой брат иногда сентиментален.
   Вдруг он поднялся со стула и пошел к "эстраде". Сделав семь шагов и оказавшись рядом с Лаурой, Серж смущенно улыбнулся, достал из кармана кошель и открыл его. Золотые монеты упали с тихим звоном к ногам певицы.
   Притихли ремесленники, расширились зрачки у купцов - золотые монеты падали и падали на "эстраду". Серега смотрел на певицу, пока не выронил на подмостки пустой кошель. Потом медленно повернулся и ушел к нашему столу.
   Лаура, как ни в чем не бывало, запела вторую песню. Гитары и аккордеон повели мелодию.
   И опять Лаура отправила нас босиком по шелкам волшебной страны, опять ее голос поселился у меня в груди.
   От второй песни я запомнил только веселый припев:
   - Ты можешь, можешь, можешь это сделать
   - Найти от сердца ключик и открыть.
   Лаура улыбалась, в глазах искрилось веселье, и рука ее в длинной темно-вишневой перчатке небрежно отбивала такт, вторя барабанщику.
   Песня кончилась. Таверна рукоплескала.
   - Может, винца? - Дернул я Серегу за рукав.
   Братец отмахнулся.
   - Мадам разобрала наши души, выкинула ненужные элементы и собрала души обратно. Безгрешными, - констатировал я.
  
   Серега встал и снова подошел к эстраде. Братец захотел спеть. Бывает. Нет, поет-то он неплохо, но здесь нет толковой гитары.
   Я пригубил за раз полбокала вина, в таверне тихо о своем гутарили рыбаки.
   Серж смотрел на Лауру и пел:
  
   - Целую я твои глаза,
   В них засуха сошлась с грозою,
   Смешалась искра со слезою,
   Целую я твои глаза.
  
   Целую волосы твои,
   Они, как спелая пшеница,
   Где волен ветер заблудиться.
   Целую волосы твои.
  
   Целую, женщина, тебя,
   Во вдохновеньи, в озареньи
   Я опускаюсь на колени,
   Целую, женщина, тебя.**
  
   Братец пел без аккомпанемента. Лаура смотрела чуть в сторону и внимательно слушала. Она не понимала слов, но... когда песня кончилась, ее рука коснулась Серегиной груди.
   Их взгляды встретились. Спичку поднесли к бикфордову шнуру. Огонек страсти начал свой неотвратимый путь.
   Потом она мягко оттолкнула Сержа - братец сделал несколько шагов назад - и запела.
   Лаура не смотрела на него, но я знал, для кого она поет.
   О хулигане, укравшем королевскую дочь, и о погоне. Песня была достаточно дерзкой и, пожалуй, крамольной. В Кайратте лучше не исполнять такое, может поэтому певица оказалась здесь...
   Лаура пела, простолюдины улыбались, купцы качали головами, а Серж стоял рядом с "эстрадой" и любовался певицей.
   Я пил вино, и оно было неплохим, не хуже "Белого муската красного камня".
   Беглецам удалось скрыться, принцесса целовала раненого хулигана - таким оказался финал этой песни. Раздались завершающие аккорды, Лаура прислушалась к тихим осторожным аплодисментам с дальней стороны зала и усмехнулась.
   Затем, на миг, снова коснулась взглядом Сержа, резко развернулась и ушла в гримерку.
   Брат посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но промолчал и, упрямо сжав губы, отправился вслед за Лаурой. Он прошел по подмосткам мимо усталых музыкантов, прошел по белым и желтым рассыпанным монетам. Дверь гримерной скрипнула и закрылась за ним.
  
   Я пожал плечами и налил еще вина.
   - Простите, это ваш родственник? - тихо спросил меня пожилой купец в изящном черном камзоле из-за соседнего стола, сопроводив вопрос кивком в сторону, куда ушел брат.
   - Возможно, - ответил я с недоумением (обычно, купцы более сдержаны и не обращаются с подобными вопросами к незнакомцам. Должно быть, он переоценил свою устойчивость к алкоголю).
   - Если вы родственник этого господина, то... заберите его и уходите. Мой добрый вам совет.
   - Господин достаточно взросл, чтобы принимать решения.
   - Это, разумеется, не мое дело, - продолжал купец. - Но у певицы есть любовник. Капитан каботажного плавания. Возвращаясь из рейса, он первым делом расспрашивает всех о ее поведении. Он ревнив, и за этот год убил уже трех человек, которые начинали роман с певицей. Ваш родственник так хорошо поет...
   Я молча кивнул купцу. Некоторое время посидел за столом, ковыряясь в остывшей еде, потом расплатился и вышел в ночь.
  
   * Есть у Агнешки Осецкой такое стихотворение "Вышла и не вернулась", навеяло...
   ** Doina si Ion Aldea Teodorovic. Focul din vatra.
  
  
  
  
  
   Глава шестая (визит к барону Риману)
  
   Животное разбудило меня в пять утра, невзирая на предусмотрительно оставленные ему под крыльцом ключ и записку на столе - "Не шуметь!"
   Открыв дверь и что-то напевая под нос, оно загромыхало посудой на кухне. Если сейчас вдруг еще и печку начнет разжигать и готовить...
   - Потише там! - сказал я и повернулся на другой бок.
   - Травник Кадьян не трезв и не пьян, - запел громко Серега на кухне. - Эй, травник, бегом на базар, там срочный заказ - клиент хочет закрепляющее и попускающее. Одновременно. В одном флаконе.
   - Заткнись, котяра мартовская. Пожуй там вяленого мяса.
   Стук посуды прекратился. Оно послушалось совета и добралось до мяса.
   - Ты не заботишься о покое брата, - пробурчал я. - Меня бы не вытолкали за дверь раньше восьми утра. А если уж у тебя так приключилось, то мог бы пошляться по городскому парку, подышать воздухом и убить время до рассвета.
   - Здесь нет городских парков. Вставай на работу, травник.
   - Отвали. У травника выходной и отходняк. - Я поворочался и укрылся с головой.
   Но минут через пять с меня содрали верхнее одеяло. Братец, насвистывая, улегся на вторую кровать, что стояла у окна. Хорошо хоть сапоги снял.
   - Животное, отдай!
   - Закаляйся, Кадя.
   Чертыхнувшись, я завернулся в тонкое одеяло, что осталось.
   - Ты знаешь, что у нее есть любовник капитан-каботажник?
   - Угу. У нее шрам на весь бок от этого капитана. Он пырнул ее ножом за неверность, а она огрела его утюгом по башке и сказала, что будет делать так, как хочет, пусть даже ее убьют.
   - Видишь как...
   - После того скандала они по-прежнему близки, но капитан больше не уговаривает и не стращает ее, он убивает мужчин.
   - Нашел ты, Серега, проблему...
  
   Ближе к обеду меня разбудил стук. Серега дрых у окна, одеяло слетело с него и валялось на полу. В дверь стучали аккуратно и настойчиво.
   Я оделся и немного покачиваясь, прошел через кухню к выходу.
   - Кто там?
   - От купца Бругенбергецайнена, - произнес спокойный голос.
   - Две минуты, господа, подождите две минуты.
   - Конечно, - ответили с улицы.
   Две минуты я расталкивал братца. Еще минута, чтобы умыться и достать ножи на продажу из сундука.
   - Господа, прошу простить за задержку.
   Во флигель вошел чернобородый смуглый толстяк с сумкой на плече - доверенное лицо Бругенбергецайнена. Четверо крепких слуг остались во дворе.
   Вспомнил его имя - Гюнбе. Он и вчера был в кабинете купца - тогда они вдвоем испытывали ножи. Похоже, что о сделке знают только четверо - мы с братцем и купец с толстяком. Это хорошо.
  
   Поздоровавшись, Гюнбе прошел в зал. Толстяк открыл свою сумку, достал из нее пустую и перегрузил в нее ножи, тщательно осматривая каждый. Убедившись, что все в порядке, он достал со дна первой сумки увесистый кошель, запечатанный сургучом.
   - Здесь одна тысяча четыреста сорок монет. - Гюнбе водрузил кошель на стол. - Полный расчет.
   - С вами приятно иметь дело, - сказал Серж.
   Братец сорвал печать, зачерпнул горсть монет и, созерцая их, медленно наклонил кисть - золотые струйки потекли между пальцев обратно в кошель.
   - Звенят точно так же, как вчерашний аванс на подмостках таверны, - бесстрастно заверил Гюнбе.
   Тень усмешки промелькнула на его лице.
   Братец не стал пересчитывать и закрыл кошель. Потом толстяк кликнул слугу, чтобы забрал тяжелую сумку с ножами, и люди купца ушли.
   Я затворил дверь.
   - Здесь почти восемь кило золота, Кадя! Семьсот пятидесятой пробы! Наша лучшая сделка.
   Братец вприпляску прошелся по залу и хлопнул в ладоши.
   - Двести ножей Puma по сотне баксов каждый - мы потратили двадцать штук баксов, а восемь кило золота - это... это не меньше двухсот сорока тысяч долларов, - подсчитал я, - если перевести золото в американские бумажки.
   - С обналичкой пока не стоит спешить. - Серега кинул кошель в сундук.
  
   К нам снова постучали - двенадцатилетний внук старого Алювасса, что живет на отшибе, притащил сумку сушеных трав от деда.
   Я иногда покупаю травы у местных, когда лень самому скакать по долам.
   - Дядя Кадьян, я приносил сумку на рынок, как договаривались, но вас там не было, поэтому решил идти сюда, - сказал паренек, разглядывая кухню бойкими глазами.
   - Я приболел, ты правильно сделал, что принес травы, - сказал ему и протянул серебряный.
   - Еще десять медных, потому что принес сюда, - строго сказал он.
   - Вот тебе десяток грошиков, и пусть Алювасс готовит через три дня такую же сумку.
   Паренек сверкнул белозубой улыбкой - медяки явно не попадут в руки деда.
   - Я тебя провожу, - произнес Серега, и после этого еще пару минут беседовал с ним во дворе.
   - Что ты хотел от пацана? - спросил я потом братца.
   - Сказал ему на ушко, что ты не болен, а перепил, - ухмыльнулся Серж...
  
   Следующие сорок восемь часов пролетели бешеным вихрем - через портал мы сгоняли в Молдову, повидали родителей и спрятали на огороде большую часть золота. Серега купил акваланг и, загоревшись его испробовать, уехал с дайверами на Гидигыч. Ну а я отремонтировал передний зуб (Кадьян перестал быть Щербатым), и как бонус свыше, провел ночное, почти целомудренное свидание с актрисой Еленой. Это счастье, что она была дома и не занята на съемках.
   Спустя два дня мы "портальнулись" назад, в Терибао, и благополучно добрались до Дембера. Я целый день отлеживался во флигеле, а братец отправился к ловцу эха, где долго обучал старого Шаграма пользованию аквалангом. Ближе к ночи братец заявился во флигель и сказал, что с ловцом эха все идет по плану, а нам пора навестить барона Римана и совершить месть. Блюдо достаточно остыло.
   Я вспомнил, как Римановские молодцы избивали на рынке старика.
   Месть... почему бы и нет.
  
   *****
  
   Мы скакали на лошадях.
   Фокусница-ночь накрыла Землю-шляпу темным, побитым космической молью платком. И звезды были не звезды, а лишь маленькие дырочки в старой ткани, загораживающей человечество от огромного волшебного фонаря. И кажется, что если сейчас снять платок, то хлынет свет, и на радость небесным зрителям из шляпы выпрыгнет пара длинноногих белых зайцев...
   Какие только мысли-миражи не придут в голову ночью.
   Мы с Сержем скакали на взятых напрокат лошадях к вотчине барона Римана. Сегодня днем внук Алювасса рассказал нам о количестве собак и людей в поместье и о расположении комнат - такое задание поручал ему давече братец.
   Отменными всадниками мы никогда не были, хотя передвигались явно быстрее пешехода, однако... первых мест нам с Сержем в дерби, пожалуй, не видать - должно быть, всё дело в медленных лошадях. Несомненно в лошадях.
   С другой стороны, какая задача у жокея? - первым привести на финиш породистого скакуна. Но приз-то получает владелец - богатый араб в белейшей кандуре и гутре; наезднику лишь иногда на награждении дают подержаться за кубок. Так что - никакого интереса быть жокеем и держать свой вес в пределах полцентнера.
   Близость цели прервала мысли о несостоявшейся жокейской карьере.
   Мы спешились, сошли с дороги и обмотали копыта лошадей тряпками. Затем еще метров триста вели их за собой в поводу по сырой траве, пока не привязали в рощице, что рядом с поместьем. Отсюда тихо двинулись к ограде. Двухметровый частокол огораживал участок примерно в полгектара с несколькими строениями.
   Было часа два ночи. На глазок. Здесь, не имея часов, я чувствовал время интуитивно, и редко ошибался более чем на полчаса.
  
   Преодолев частокол, я и братец вплотную подошли к дому. Барон спал на мужской половине, и окна его комнаты были приоткрыты.
   Серж подсадил меня в окно, а я потом, из комнаты, долго ловил его за руку. Сержу пришлось подпрыгнуть несколько раз, но в итоге мы оказались в покоях.
   Собаки во дворе молчали, кони в конюшне не ржали. Лишь низкая луна, соизволившая наконец-то выйти из облаков, освещала большую кровать в центре комнаты и храпящего барона.
   Его милость был в меру пьян - в комнате, несмотря на приоткрытые окна, стоял легкий перегар.
   Серж закрыл окно и задвинул шторы.
   - Не задохнемся? - спросил я.
   Братец пожал плечами, поставил на дубовый стол сумку и достал оттуда наручники. Тихо звякнул металл. Я взял одну пару "браслетов", обернул цепь вокруг левой передней ножки кровати и, защелкнув замок, выжидательно посмотрел на Сержа. Когда Серж проделал тоже самое с правой ножкой кровати, я осторожно стянул с его милости толстое верблюжье одеяло. Рыжий здоровяк барон Риман храпел в белом исподнем, вольготно раскинув ручища-лопаты. Я посмотрел на его толстенные ноги и мощную грудь и поёжился - силищи в его тело природа закинула немеряно.
   Мы с Сержем синхронно защелкнули вторые половинки "браслетов" у барона на запястьях. Риман слегка шевельнулся и продолжал храпеть.
   Теперь, когда руки барона были надежно пристегнуты цепями к ножкам кровати, пришло время подавать охлажденную месть.
  
   Братец чиркнул зажигалкой и зажег в настенных канделябрах свечи, а я закрыл на толстый чугунный засов дверь в покои барона.
   Порывшись в сумке, Серж откопал две новогодних маски зайчиков из "Детского Мира" и два кнута плюс маленький красный кляп в виде сердечка из секс-шопа.
   Я надел маску зайца - отверстия для глаз почему-то были уже тех, что природа сотворила в моем черепе, поэтому приходилось смотреть, чуть поворачивая голову, то одним, то вторым глазом, но в целом - терпимо.
   Братец также напялил маску - на мой взгляд, она пришлась впору, разве что подбородок не прятался под белой шерсткой, зато уши были длинными, просто шикарными.
   - Приступим, - сказал Серж отмороженным голосом стажера-стоматолога. Маска немного искажала звук.
   - Говори по-терибайски, имей уважение к барону.
   Серж протянул мне черное изделие.
   - Что за фирма?
   - Кнут "Поддай жару". Натуральная кожа.
   - Никогда не думал, что приобщусь к таинствам бдсм в обществе двух мужиков, - сказал я, наблюдая, как Серж занес красный кляп над бароновым ртом.
   Кляп был маленький, наверное, женский, на резиночке, и явно не способный надежно закрыть рот, но "зайчик"-таки сделал попытку - кляп лег кое-как, наискось и перекрыл наполовину дыхание барону.
   Риман, не просыпаясь, попробовал его выплюнуть, и тут засвистели мой "Поддай жару" и Серегин бич "Парящий орел со змеей".
   Я стоял ближе к окну и стегал барона по телу, а братец прошел на другую сторону комнаты и оттуда старался попасть двухметровым бичом по Римановским пяткам. Захотелось ему.
   - Уааа-а! - мощный рев барона Римана заставил содрогнуться стены и высокий потолок, подбитый лакированными досками - не упадет ли...
   Мы молча хлестали барона. Бдсм-овские игрушки, даже при надлежащем усердии, увы, не то, что настоящие кнуты.
   - Вааа-ээ! - рычал в ярости барон и, напрягая мышцы, пытался порвать цепи. Кляп сполз с его рта - красное замшевое сердечко остановилось на мощной шее в районе кадыка.
   Неприятное пробуждение. Не хотел бы оказаться на его месте.
  
   Мы хлестали барона; огонек толстых свечей трепетал в воздухе, освещая дергающееся тело, блестящие рукояти кнутов и белые заячьи маски с большими приклеенными передними зубами.
   Всё было настолько иррационально, что через пару минут от начала действа барон замолчал. Он по-прежнему напрягал руки, но, поворачивая голову то на меня, то на Сержа, теперь старался получше нас рассмотреть.
   Мы остановились, чтобы немного передохнуть перед второй сессией.
   - Кто вы?! - рыкнул барон, сверкая глазами
   - Гуго Шампанский, - представился братец, а он - Серж указал кнутовищем на меня, - Вано Коньячный!
   В толстую дубовую дверь застучали.
   - Ваша милость, звали? - проорал кто-то с той стороны.
   - Ломайте дверь, сучьи дети, - рявкнул барон.
   С той стороны раздались первые робкие удары.
   - Если будете ломать дверь, мы прикончим барона! - крикнул им Серж. - Пошли вон!
   Удары стихли, с той стороны о чем-то заспорили.
   Серж вернулся к барону, поигрывая бичом.
   - Мы пришли судить тебя по законам гор! - пафосно произнес братец. - Боишься ли ты?!
   - Я посмотрю скоро, как мои слуги запорют вас до смерти, - сказал барон.
  
   Мне надоело стоять зрителем, и я хлестнул Римана. Братец подключился. Вновь засвистели кнут и бич. Разминка закончилась, мы вкладывались полностью; барон заорал по-настоящему - и от ярости, и от боли.
   Он орал, мы лупасили его от всей души, а слуги и стража опять начали выбивать дверь.
   Если откровенно, то бил я Римана не столько за старого продавца эха, сколько за то унизительное чувство, которое испытал на рынке, когда при мне пороли человека, а я, боясь пистолета, стоял рядом и не вмешивался. Теперь я мстил за свою трусость, мне было немного мерзко от этого, и, хлеща Римана плеткой, я пытался восстановить в своей душе что-то идеальное, может быть то, что рушится, когда человек первый раз трусит или идет на сделку со совестью. Бесполезная попытка.
   Ерунда все это. Тем не менее, я хлестал Римана, и какая-то часть меня была весьма довольна.
   - Мы выжгем на тебе клеймо, как на купленной телке. Ты будешь мычать как недоенная скотина на лугу. Ты будешь позорно заклеймен, - орал Серж.
   Барон сквозь боль понимал не всё, сказанное братцем, но слова о том, что его милость могут заклеймить как корову, добавили энергии в тело.
   Барон перекувыркнулся на кровати через себя и встал коленями на пол за изголовьем. Теперь Риман обнимал кровать своими ручищами, напирая на нее грудью.
   Мы начали обрабатывать любезно подставленную спину.
   Я сменил руку и кинул взгляд на дверь - та дрожала под ударами, но держалась.
   - Заклеймю! - орал братец-"зайчик" с огромными приклеенными резцами. - Заклеймю, будешь хуже простолюдина.
   В этот миг бешенство в бароне окончательно взяло вверх над добрыми качествами - Риман побагровел и с надсадным воплем поднял громадную дубовую кровать над собой.
   Стихия! Торнадо! Тайфун!
   Я видел много грузчиков мебели, видел, как знакомый, Колян, поднял пианино в музыкальном магазине и пронес его сам десять шагов, но поднять за один край и поставить вертикально двухсоткилограммовую дубовую кровать... Не каждому дано! Какая силища в спине!
   Мы с братцем продолжали хлестать стоящего на коленях с распятой в ручищах кроватью барона.
   Риман с утробным воем дернулся с колен - верх кровати с треском врезался в высоченный потолок, и барона отбросило снова на колени. С потолка упала отломанная ножка кровати - грузчик не справился и попортил хозяевам мебель.
   - Об такую скотину даже не хочется пачкать сапоги, - сказал братец и замахнулся ногой, но в последний момент, сменив траекторию сапога, огрел барона по спине рукоятью бича.
   Недобитый бугай, взревев, сделал вторую попытку танца с кроватью. Не вставая с колен, барон сделал вращательное дискобольное движение. Предполагаю, что Риман намеревался снести нас своей кроватью, а может и расплющить о стены.
   Мы синхронно отскочили и пригнулись - кровать просвистела над головами.
   Риман пошел на второй круг, но в этот момент на его левой руке лопнула цепь. Мощная немецкая цепь из секс-шопа, гарантирующая практикующим непередаваемые ощущения, разорвалась!
  
   Освобожденная с одной стороны кровать, перейдя на более сложную траекторию, сбила шкаф и пару канделябров с горящими свечами. Барон
   Риман, не удержав равновесия, распластался на полу. Начинающий грузчик опять не справился с мебелью.
   - Доннер-веттер! Я просил у продавщицы самые крепкие "браслеты", - произнес сконфуженно Серж.
   Входная дверь уже вовсю трещала и прогибалась под напором с той стороны.
   Мы переглянулись с Сержем и бросили кнуты на пол.
   - Нам пора, - сказал братец барону. - Но теперь мы будем приходить к тебе каждую ночь и пороть, как простолюдина. Нам понравилось.
   Барон взвыл и рванулся от кровати, которую заклинил упавший шкаф.
   Цепь натянувшись, тормознула бешеного пса. Барон снова сел на пол.
   - Жди нас, собачка на привязи, - улыбнулся братец и, открыв окно, спрыгнул вниз.
   Я посмотрел на огонек от свечки, который пополз по шторе, на почти выбитую дверь и последовал за братцем.
  
   - Серега, я немного переживаю - все-таки пожар у человека, - улыбнулся я и, сняв маску, перелез через частокол.
   - Я больше переживаю за лошадей - не простудили бы ноги. Тряпки-то были мокрые от луж, - сказал Серж. Маску братец выбросил еще под окном.
   Со стороны усадьбы доносилась ругань барона Римана, крики прислуги и стук пустых ведер. Над вотчиной Римана клубился черный дым.
   Через пару минут мы уже бесшумно уводили лошадей к дороге.
   Жди нас завтра, барон Риман. Надейся на встречу. А вдруг! Все может быть.
  
  
  
  
  
   Глава 7 (братьями заинтересовались серьезные люди)
  
   Край неба над бухтой начал розоветь, но гладкое зеркало воды еще не тронул утренний бриз, когда Кадьян с Сержем сдали лошадей в "пункте проката" зевающему конюху и оттуда пешком через полгорода отправились домой.
   Полусонный безмятежный Дембер лениво приоткрыв глаз, наблюдал за остатками ночной жизни. Еще продолжали дежурный объезд стражники на лошадях, еще не закончилась третья смена у шлюх и воров, однако помощник булочника уже начал растапливать печь, а две девки замесили в кадках тесто.
   Вечное движение маленьких двуногих существ...
  
   Они добрались до флигеля и завалились спать. И продрыхли бы до обеда, но разбудил их отнюдь не пропущенный завтрак, а грубый удар в дверь. Потом последовал еще удар, от которого содрогнулся весь флигель.
   - Неужели какая-то пьянь перепутала свой дом?
   - Какой-то идиот.
   - Может Риман?
   Еще несколько суровых толчков, от которых дверь затрещала.
   Братья едва успели надеть джинсы, как запор вместе с петлями не выдержал очередного мощного удара, и дверь с грохотом влетела внутрь кухни.
   Кадьян сделал пару шагов ко второй двери, что отделяла зал от кухни, когда она сама распахнулась навстречу, и в зал флигеля ворвались несколько моряков.
   Первый из них, широкоплечий и низкорослый, мгновенно полуударом-полутычком в корпус отправил его в полет к стене.
   Кадьян припечатался затылком о неказистое жилище и сполз на пол. В глазах потемнело, сверкнули искры, но за секунду он уже пришел в себя - в комнате почти ничего не изменилось.
  
   Человек-квадрат прошел вперед. Он переводил взгляд с Сержа на Кадьяна и обратно. И глаза-угольки, как два маленьких маятника на его небритом красном обветренном лице, качались влево-вправо.
   - Который из них? - наконец спросил он одного из свиты, тощего субъекта в сером плаще.
   Субъект кивнул на Сержа, поймал на лету золотую монету и испарился из зала.
   - Меня звать Больц! Это я тебе говорю потому, что неприятно умирать от рук неизвестного. Тебе повезло - я, капитан Больц, лично отправлю тебя в могилу! - сказал Сержу человек-квадрат и добавил:
   - Второго не трогать, с ним разберусь после.
   Голос у него был низкий, рокочущий, неприятный.
   Серж без вопросов саданул ему справа по челюсти, и сразу, не останавливаясь - левой в печень. Это могло бы потрясти обычного человека, но не гору мяса и костей весом сто пятьдесят кило.
   - Не надо зариться на чужое, - сказал чуть качнувшись от ударов Больц и вдруг схватил ручищами Сержа за горло и начал душить. - Не надо.
   В зал набилось около десятка моряков, и они с интересом наблюдали за действиями своего вожака.
   Капитан Больц держал Сержа перед собой на вытянутых руках, душил и всё приговаривал:
   - Не надо так делать. Не надо.
   Трое матросов встали перед Кадьяном, не давая вмешаться, и он мог только наблюдать, как Серж молотил кулаками Больца по корпусу, и всё сильнее краснел лицом, пытаясь вдохнуть.
   Капитан Больц терпел удары и, оскалившись, все сдавливал и сдавливал Сержу шею.
   - Не надо так делать, - с издевкой прорычал он в очередной раз, будто и не знал других фраз.
   Ну нельзя же так глумиться над человеком только за то, что тот не знает бокса и дзюдо; Кадьян по стеночке двинулся в сторону сундука, за которым лежала бейсбольная бита.
   Один из матросов, в расстегнутой рубахе и с абордажной саблей на боку, понимающе ухмыльнулся, глядя, как бледный травник, расставив руки и прижавшись к стене, ползет от страха куда-то в уголок.
  
   Внимание команды в основном было направлено в центр зала, где стоя на темном дощатом полу их кэп убивал Сержа.
   Кадьян наконец добрался до сундука, опустив за него руку, нащупал гладкую рукоять бейсбольной биты и взглянул на братца.
   Серж почти ничего не соображал; он был красный как рак, но не сдавался, только очень уж вяло работал кулаками. Медлить было нельзя.
   - Вашу мать! - крикнул Кадьян и, прорвавшись сквозь матросов, ударил Больца сбоку битой по голове.
   Больц покачнулся, разжал руки и медленно повалился на пол.
   Зашипели сабли морячков, выползая из ножен - сейчас ужалят.
   Острое лезвие одной из них разрезало футболку и прочертило царапину по животу Кадьяна. Только недавний капитанский приказ удержал нападающего от глубокого удара. Кадьян сделал шаг назад. Матрос ухмыльнулся, глядя, как черта на животе медленно краснеет.
   Еще двое, тоже с обнаженными саблями, стояли чуть сзади него, а остальные, склонившись над стонущим капитаном, оценивали ущерб от биты.
   Братец Серж валялся на полу рядом с Больцем, хрипел и пытался вдохнуть.
  
   Такая диспозиция открылась новым "гостям", зашедшим в зал.
   Сегодня в невзрачном флигеле на Третьей Береговой явно был день большого приема.
   - Дорогу! Ушел с дороги!
   Очередные "гости" - а это был капитан стражи Оссмет с двумя подчиненными - держали в руках пистолеты. Матрос, стоящий "на стреме" у дверей поторопился "убраться с дороги" и отошел к окну.
   - Всем стоять! Сабли убрать! - продолжал командовать капитан Оссмет.
   - Сабли в ножны! - повторил он приказ для самых неторопливых.
   Власть есть власть, даже когда стражей всего три человека против десятерых. Матросы подчинились.
   Когда были спрятаны сабли, а капитан Больц и Серж поднялись с пола, в зал вошел в полосатой "под зебру" накидке еще один "гость". Ярко-синие глаза его смотрели на толпу через узкую щель в капюшоне, который, под стать накидке, тоже был в черно-белую полоску. Человек-зебра встал возле входа и медленно просканировал взглядом комнату.
   Кадьян краем уха слышал об Ордене мистиков, организации, имеющей в стране власть большую, чем у короля, но первый раз встретился с мистиком лицом к лицу.
   - Капитан Оссмет, уберите отсюда моряков, - произнес мистик. Судя по молодому баску, искаженному капюшоном, ему было лет семнадцать. Тем не менее, держался он как человек, имеющий право повелевать.
   - А ну, морячки, на выход, живо! - скомандовал капитан стражи.
   Матросы выжидающе уставились на капитана Больца.
   - Всё в порядке, уважаемые. Полный порядок. Мы уходим, - сказал стражникам капитан Больц, попытавшись изобразить улыбку на каменном лице. Он двинулся к выходу и, задев широченным плечом дверной косяк, бросил Сержу:
   - Продолжим наш разговор в другой раз.
   Следом за вожаком из флигеля вышли моряки. В зале стало просторней, Кадьян спрятал за спину бейсбольную биту. С лица Сержа сползла краснота, дышал он часто и полной грудью.
  
   Мистик прошелся по залу и остановился напротив сундука.
   - Это здесь, - сказал он.
   - Что, это? - спросил капитан стражи.
   - Не знаю что, но это здесь, - сказал мистик. - Откройте сундук.
   - Сундук заперт, и у нас нет ключей, - сипло произнес Серж.
   Мистик внимательно посмотрел на него и покачал головой.
   - Откройте сундук, - повторил он.
   На Сержа с Кадьяном направили пистолеты.
   - У нас нет ключей, - сказал Кадьян. - Этот чемоданчик оставил нам на сохранение путешественник. Обещал вскорости забрать.
   - Где ключ? - спросил мистик.
   Он пристально посмотрел на Сержа, затем с минуту постоял, словно прислушивался к самому себе, и сказал капитану стражи:
   - Пусть ваши люди отодвинут шкаф.
   Как только стражники немного отодвинули от стены тяжелый дубовый шкаф, мистик просунул в щель руку и снял ключ с гвоздика.
   Кадьян с удивлением уставился на полосатый капюшон - как он смог?..
   Между тем, мистик открыл замок и поднял крышку. В уголке большого сундука лежали Серегины камни и кошель с тремя сотнями золотых.
   Человек-зебра взял камни в руки.
   - Что это? - спросил капитан Оссмет.
   - Это уже не в вашей компетенции. Дело Ордена.
   Кадьяну показалось, что юношеский басок дрогнул от волнения.
  
  
  
  
  
   PS - Сейчас мало времени, чтобы продолжать. Много работы в реале. И вообще - я пишу медленно, поэтому, повесть может быть закончена и через год-два. Так что, заранее извиняюсь - проды быстро не будет. Возможно по одной главе напишу в июле, августе, сентябре. А может не напишу. А может напишу больше. Пока что не знаю. Желаю читателям хорошего настроения и... всего-всего)))
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"