- извини, мне пора. Там сегодня рис с курицей, запеченной с лимоном. Я так люблю лимоны.
Марина уже минут 30 сидела напротив двери и рассматривала руки. Руки как руки. Ни пальцев скрипачки, ни кожи аристократки. Розовые ладони, обкусанные ногти. И исколотые пальцы. Следы сегодняшнего сражения с пуговицами. Ей бы, по-хорошему, уже надо бы войти. Уже давно прошло время английского опоздания. Уже давно прошло время женского опоздания. Все приличия уже исчерпаны. Надо идти. Надо входить, это, в конце концов, уже даже некрасиво. Ее пригласили, и не кто-то там. Мадам!... Но Марину очень волнует причина, по которой она сидит напротив двери Мадам. За которой ее уже ждут. Она слышит нетерпеливые шаги по ту сторону двери. Она прекрасно понимает, что Мадам необычайно терпелива - зная, что Марина сидит перед дверью и рассматривает свои руки, ждет, дает ей время собраться с мыслями. И вот это так настораживает. Но не может же быть такого. Она не может быть больна. Она прекрасно себя чувствует. Никаких намеков на недуг. И Леночка, медсестра, с которой Марина выгодно дружит, конечно, сказала бы ей, если вдруг что. А вдруг? А может, Мадам просто увидела в Марине то, что не видят другие? Может, это дружба единомышленников? Может, мадам просто не хватает общения с себе равным. Марина, перестань, спустись на землю. Ты же понимаешь, что Мадам не интересны гороскопы, философия в мягком переплете и мистицизм соседок. И все твои перверсии и запутанности... Себе-то врать не имеет смысла, признай это. А как приятно думать, что ты не такая, что ты особенная. Что Танька из нижней квартиры - глупая курица в халате, заляпанном зубной пастой и мукой - никогда не поймет твоих терзаний. Однажды ты попробовала заговорить с ней о королях, которые женились на своих братьях и сестрах. А она показала тебе фиолетовые кружевные трусы с меховой окантовкой, которыми она собралась соблазнять своего мужа в день-сюрприз. У них близость происходит по выходным, а тут она решила в пятницу сделать сюрприз эротического характера. У нее ничего не получилось - муж поехал за город на корпоративное отмечание пятницы. Танька не плакала. Она позвала двоюродного брата своего мужа. Стрельца. Танька - скорпион. Скорпионы и стрельцы не могут сосуществовать вместе. Зато подходят друг другу в постели. А потом она рассказывала тебе, Марине, какой толстый, с фиолетовыми выпуклыми венками член у него. И как ей было смешно оттого, что цвет ее трусов и цвет венок был почти одинаковым. Марина, перестань думать о члене двоюродного брата мужа Таньки. Встань, и иди к Мадам. Даже если тебе суждено умереть через месяц, о чем ты вдруг не знаешь, ты проживешь их хорошо. Пора, Марина, давай, девочка. Надо будет позвонить завтра дорогому мужу Петру. Сказать, что теперь можно приходить в любой день и любое время. Он наверняка передаст это Женьке-брату. Женя-женя-женя-женя.... Да, пора-пора. Даже весело стало.
Марина встала с лавки, одернула пиджак, оправила юбку. Посмотрела еще раз на руки. Подошла к двери. Постучала.
"ну наконец!" - подумала Полина. Все время Марининых размышлений, Полина ходила по комнате, вспоминая, завтра приезжает Павел, или послезавтра. Совсем забыла. Было бы лучше, если бы послезавтра. Сегодня Полина выпила немного больше этих синих таблеточек. А от них у нее появляются такие образы хорошие, можно будет использовать завтрашний день, пописать что-нибудь. К тому же эта девочка. Нужно будет заняться ее переселением. Интересный экземпляр. Девушка, потерявшаяся между бытом и фантазиями. У нее должна быть какая-нибудь забавная мечта. Полу Амели, полу кумушка. Можно будет покопаться в ней. Хотя Генка, главный врач в этой пристани умирающих и заблудших, и, по совместительству, давний друг семьи, считает ее совсем не интересной. Ее привели 2 месяца назад ее муж - руководитель какой-то программерской компании, и мать - преподаватель музыки. Привели, потому что девочка не вписывается в их понятие добропорядочности, потому что режет руки, и, что веселит Генку больше всего - имеет какие-то скрытые фантазии по отношению к своему брату. Кажется, он работает дизайнером в компании мужа. Но Полина уверена, что в этой девочке можно раскопать что-то интересное. А если ей еще дать почитать книжек, послушать музыку правильную и в кино сводить. Может, наконец, роман сдвинется хоть куда-нибудь. Полина тушит сигарету, подходит к двери. Вспомнила - послезавтра приезжает Павел. Нужно будет познакомить его с Мариной. Она напишет про нее сценарий, а он снимет кино.
- Добрый вечер, Марина. Мне, наверное, не стоит говорить, что я тебя заждалась. Не хотелось бы, чтобы ты смущалась.
Полина улыбается мягко, вежливо. Марина стоит в дверях и не знает, нужно ей что-нибудь ответить, или будет лучше, если она просто пройдет в комнату с видом, что так и было задумано.
- Проходи, Марина. Думаю, стоит обойти сразу все эти реверансы и не спрашивать друг у друга позволения перейти на ты. Но если настаиваешь, мы можем выпить на брудершафт.
"кажется, мои шуточки смущают ее еще больше"
"Марина, скажи что-нибудь, в конце концов, или Мадам решит, что ты идиотка косноязычная."
- Добрый вечер, Мадам...
- мадам?! Это еще что за шуточки? Я не умею играть в хозяйку... мне не нравится идея насилия в целях достижения удовольствия. Я люблю мужчин, и сама в состоянии обслуживать себя. Марина, перестань, я - Полина, тебе Геннадий Викторович говорил, что завтра ты переезжаешь в комнату по соседству? Ты же не можешь жить рядом, пить со мной кофе по утрам и называть меня Мадам!
- да, извините, Полина. Ээ. Извини, ххех, ннет, мне Геннадий... Викторович не говорил.. но я, ммм, немного позволила себе догадаться. Что, наверное, так и будет...
- ай, Маринка, перестань. Все. Расслабься. Время ужимок и раскланиваний можешь оставить за дверью. Ты проходи, давай. Ну.
Марина, робко проходит в комнату. Она уже не знает, что теребить - подол пиджака, юбку, или ухо. Опять щеки покрылись пятнами, волосы лезут в глаза. Она немного иначе представляла себе комнату Мадам. Марина думала, что она будет больше, наполненная ароматом духов, повсюду будут стоять коробочки и шкатулочки, идеальный порядок и благоухание. А это оказалась комната, задымленная сигаретами, знаменитые нитки бус развешаны по стенам, на полу возле кровати сложены книги. На столе - две полные пепельницы, стопки бумаг и зеркальце. Мусорная корзина рядом со столом заполнена апельсиновыми шкурками, бумагами и окурками. На столешнице - большая старинная шкатулка, фотографии и свечи, простые свечи в стаканах, на тарелках и журналах. Кровать застелена вязаным пледом. На ней - разноцветная шаль, раскрытая на первой странице книга и большой блокнот, из которого торчат перья, рисунки и бумажки. Рядом с кроватью - выход на балкон. Из открытой балконной двери дует свежий ветерок, развевает разноцветные шторы, доносит смех пациентов. Они сейчас играют в бадминтон по очереди. На балконе стоит тот самый столик и то самое кресло, покрытое овечьей шкурой. На столике возле балкона - магнитофон, два бокала, бутылка рома и ваза с пионами. Под ним - коробка, в которой валяются диски и кассеты. Книги. Журналы, блокнотики. Они повсюду. И ни одного знакомого имени. Ни на обложках книг, ни на обложках кассет и дисков... даже на обложках журналов какие-то неизвестные лица мужиков крупным планом. И о чем они будут беседовать? Что она вообще тут делает. Марине вдруг захотелось домой, в котором все понятно. И нет этого тяжелого ожидания. Нет этого воздуха, наполненного чем-то непонятным. О чем ей, Марине, не хочется знать.
Полина вздохнула, глядя на то, как эта девушка из совсем другого мира осматривает ее комнату. Представила себе, как Маринино разочарование превращается в сгорбленного лягушонка, который сидит на Полининой ладони и лениво ловит липким языком вопросики, жужжащие вокруг Марининой головы. Полина показывает свой розовый язык лягушонку, и он лопается от зависти. Знакомство можно считать состоявшимся, настало время рома и сиропа. Да, Полина?