После столь опрометчивого отказа Менелаю, царь Приам шибко призадумался и решил отправить гонца к пифии, чтобы услышать, что же по этому вопросу думают боги. Самым привлекательным на роль вестника оказался под рукой жрец Калхант. У него в Трое и семья осталась, только с его жречества и кормилась, поэтому, если Калхант не поторопится, можно будет и немного сократить этот жреческий молодняк. Но Калхант так и не вернулся.
- Почему? - С удивлением шептали маленькие божки, окружившие его на полуденном привале.
Оказалось, что пифия предрекла: "Троя должна быть разрушена!"
- И ты испугался принести недобрые вести?
- А твой царь - кровожадный? Может и казнить?
- Как же там твоя семья будет жить дальше?
- Почему ты собираешься к ахейцам? Ты способен на предательство?
- Отстаньте от меня все, - устало махнул рукой Калхант, - на душе и без вас тошно. Я знать хочу - почему Троя должна быть разрушена!
И нанялся в прорицатели к царю Микен - Агамемнону.
Браконьерствовал как-то Агамемнон в заповедных лесах. Сезон охоты еще не начался, разрешения на отстрел у него не было, да и ксива на лук была давно просрочена. А тут прекрасная мишень - трепетная лань. Потом лесники долго со слезами объясняли богине Артемиде, почему специально приготовленная для нее лань не бегала по лесу - только настроение вконец испоганили. Артемида отомстила по-своему.
Собралось несметное число ахейских кораблей в беотийской гавани, а ветра - нет. Агамемнон волосы на себе рвал, к богам взывал - все без толку.
Тут Калхант вовремя и выступил:
- Лань Артемиды убил?
- Ну, было вроде... - глаза Агамемнона воровато забегали, - кто ж их, ланей, разберет.
- Без лицензии.
- Естественно!
- Вот теперь придется дочурку свою Ифигению в жертву Артемиде принести, иначе мы так до старости не отчалим. - Прорек Калхант.
Были бы они тогда один на один, Агамемнон бы плюнул ему в лицо и прибил по тихому, но слова Калханта услышало почти все войско. Делать нечего - придется привезти из дома Ифигению. Агамемнон, конечно, впереди всех не побежал, затаился, но активность проявили Одиссей с Паламедом: быстренько письмо в Микены для царицы Клитемнестры "накатали", подделали подпись с печатью. Ифигения, конечно, обрадовалась - папа мужа хорошего нашел - героя Ахилла, быстренько собрала вещички, прихватила маму и бегом в Беотию.
Там их собственно, никто не ждал. Заговорщики не учли прыть молодых микенских девушек, особенно когда речь заходит о замужестве.
Известие о том, что не свадьбу она приехала справлять, а собственные похороны стало для Ифигении сильнейшим ударом. Они с матерью кинулись в палатку к Ахиллу, моля о заступничестве.
- Не вопрос! Конечно, я вас защищу! - Воскликнул Ахилл, который не присутствовал во время пророчества Калханта, правда, ворвавшиеся следом, Одиссей с Паламедом быстренько ему все растолковали.
- Нет, - ответил Ахилл, - что-то я погорячился, хочу воевать с Троей, а вас, тетеньки, я в первый раз вижу! Попрошу покинуть помещение!
- О, Офиногения уже здесь! - радостно воскликнул Аякс Большой, проходя мимо плачущих женщин.
Одиссей временно выпав из роли (перевернул табличку с именем на груди), став безымянным: "- Такое впечатление, что я нахожусь среди сволочей и подонков!".
Ифигения бросилась к отцу:
- Папа, я не хочу умирать, ты же сильный, ты же меня защитишь!
- Ну, - погладив покладистость бороды, промолвил Агамемнон, - что я могу сделать? Дочка, даже если я тебя сейчас увезу, эти милейшие люди, - показал он в сторону ахейского войска, - порвут нас в клочья. Ничего не поделаешь, воля богов!
Ифигения зарыдала:
- Папа, ты понимаешь, как мне сейчас больно? Я ведь, одна, совсем одна теперь в этом мире! И не кому мне помочь. Будь ты проклят, будь проклята эта война, будьте все вы прокляты!
Но миф нельзя изменить - Ифигения добровольно зашла на жертвенный алтарь. Почему?
- Я это сделаю, потому что всех вас презираю, я вам покажу, как умирает женщина, которую, вы, великие герои, предали! Покажу вам, мои родители, как безмолвны вы, когда у вас умирает ваш собственный ребенок, как неспособны вы быть сильнее, чем боги.
Приносите свою жертву, я теперь ничего не боюсь!
Зал рыдал - такой силой обладали слова Ифигении. По слухам, Артемида тоже была потрясена таким поступком маленькой девочки, поэтому в самый последний момент на алтаре заменила ее на лань, а Ифигению спасла и унесла в свой дальний храм.
Ветер изменился, и ахейское войско поплыло к берегам Трои.
Быть может, исторически первый поединок - Менелая и Париса, не выглядел так "культурно", и очевидцы могли рассказать, что из правильных слов там были только "в" и "на". Но наши герои должны были привести наиболее весомые доводы, почему Елена должна принадлежать одному из них.
- Она моя жена! - Воскликнул Менелай, - А ты обманом или силой украл ее.
- Ничего я не крал! Она сама со мной пошла.
- Я за ней приехал в Трою, потому что люблю ее!
- Теперь она со мной, и не хочет к тебе возвращаться - это ее выбор.
Заметим, что о любви не было сказано ни слова. Все - она, все - сама.
- Елена - моя любимая женщина, а ты ее похитил, ты не смог об этом заявить мне лично, воспользовался, что меня не было дома. А настоящие мужчины так не поступают - не отнимают любимых!
Этим Менелай "уел" Париса, тот не смог ничего ответить и проиграл поединок. Воля богов! Темное облако, насланное Афродитой, окутало Париса и перенесло под защиту троянских стен. Меч Менелая поразил пустоту.
- Так нечестно! - Кричал Менелай, бегая под стенами Трои, сжимая от досады кулаки. - Я же победил! Все видели!
Но, если бы он убил Париса тогда, война бы прекратилась, однако по воле богов она должна была длиться еще долго - целых десять лет. Поэтому в течение этого долгого времени иногда хотелось кричать: "Убей Париса - спаси Трою!", но в скором времени, после нескольких поединков героев, этот лозунг превратился в "Убей Париса - останови войну!"
И вышел ахейский воин Диомед, со сверкающими от предвкушения скорой схватки глазами, а навстречу ему - троянец, племянник Приама - Эней, он ездил в Спарту, сопровождая Париса.
- Почему ты хочешь со мной сразиться?
- Я считаю, что ты причина всех бед Менелая, - ответствовал Диомед.
- Почему? - Удивился Эней.
- Ты - взрослый мужик! Ты видел, как увозят жену из мужниного дома, но не остановил Париса. Ты знал, что такой поступок - нечестен!
- Я не хочу с тобой драться! - заявил Эней, - Да, я не сделал ничего, но Парис - не ребенок.
- Твоя вина, в том, что ты, зная о творимой несправедливости, ничего не сделал! За это я и хочу тебя покарать!
Они бы долго так кружили, бряцая оружием, по полю битвы. Эней бы продолжал оправдывать свое бездействие, но между ними оказалось тело друга, достойное погребения, троянца или ахейца, на тот момент - не важно. Диомед бился яростно, считая, что правда - на его стороне, Эней, терзаемый внутренними сомнениями, был не слабее, но ахеец одержал верх.
Энею повезло с происхождением - заботливая мать Афродита, чтобы спасти его жизнь, утащила дорогого сыночка прямо с поля боя.
Одиссей долго вынашивал злобную "мстю" Паламеду, своему товарищу по оружию. Весь этот поход изначально не нравился царю Итаки, шли дни и годы, окружающие лица "приелись", а мечты уносили его обратно - к красавице-жене Пенелопе и младому отпрыску, который вырастет без отца, потому как скитаться блудному папаше после окончания войны еще лет десять как минимум. Туманная перспектива застать дома внуков бередила душу, которая искала виновного и требовала хоть какого-нибудь развлечения.
Тогда Одиссей, со вздохом собрал все свое награбленное золото, сложил в горшок и закопал его в палатке Паламеда, пока тот где-то шлялся изобретая единицы математического исчисления.
На вопрос "Где был?" - Паламед мечтательно ответил начальству - "Пиво пил - изобретал колесо". Тогда-то Одиссей и воспользовался моментом, объявив, что Паламед - "засланный казачок" и "продался" троянцам. Доказательства? А вы проведите обыск! Найденное золото было объявлено "троянским", каким, в прочем оно и было. Бедный Паламед не смог противостоять уликам - он что-то вяло лепетал, в силу своей образованности и интеллигентности, что "ничего не знает, нет и не был, да как вы можете ТАКОЕ про меня думать?". Но Одиссей кричал и напирал громче всех, да и остальные ахейцы, измотанные длительной осадой, ухватились за идею, что "виновный" имеется в наличии. Паламед был закидан камнями.
- Не ходи ты, Гектор, на эту войну! - Со слезами молила мужа Андромаха. - Останься дома!
- Мой долг - защитить Трою. - Отвечал Гектор.
- А как же я?
- У тебя, что - прялка сломалась? Не бабье это дело - война! - Гектор взял в руки шлем.
- А вдруг, тебя убьют, что же с нами со всеми будет? - Заголосила Андромаха. - Я же одна-одинешенька останусь, пропаду. А сыночка нашего погубят! И все - из-за ваших проклятых "мужицких разборок"!
- Дома сиди, я сказал. - Кляцнул забралом Гектор.
Аякс с Гектором были немногословны - в их задачу входило только повалить противника. Обе стороны воодушевленно подбадривали своих героев. Нам пришлось провести несколько поединков, чтобы добиться "божественной" воли - ничьи. Оба воина никак не хотели уступать в силе друг другу. Доблестный Гектор в сияющих доспехах и сильный, огромный как скала, Аякс рубились не на шутку. За плечами троянского царевича стоял родной город, жители которого со стен кричали ему: "Гектор - ты наше ффсе! Троя за тобой!". Ахейцы неистово били в щиты и вопили "Аякс - ты самый храбрый воин! Ты лучше всех! Покажи им, как сражаются великие герои!".
И что бы потом не говорил Аякс - "мы были неравны в весе, а так - я бы Гектора все разы - победил", или "после сражения остались только синяки" - оба героя были сильны и могучи и никто из них не мог одержать победу над другим.
Взяли как-то ахейские мужи двух прекрасных девушек в рабство - Брисеиду, доставшуюся Ахиллу и Хрисеиду, которую забрал Агамемнон. Но у Хрисеиды был "крутой" папаша - жрец, вхожий в милость к Аполлону. Сначала жрец предложил деньги, выкуп за дочь, но царь Агамемнон отказался, тогда папа обратился к вышестоящему руководству, и наслал Аполлон на ахейский лагерь моровую язву. Полюбившуюся девушку пришлось отдать, но не коротать же ночи одному! Тогда Агамемнон отобрал у Ахилла Брисеиду.
- Иди ко мне, Брисеида. - Позвал Агамемнон, а глаза такие добрые-добрые.
- Нет, не пойду! - Воскликнула девушка, микенский царь явно не вызывал у нее симпатии.
- Ну, тогда, пойдешь к солдатам.
- Лучше к солдатам! - Не подумавши дважды, ляпнула Брисеида, явно пожелавшая оставить "героический" след в сердцах ахейских воинов.
- Ты вообще соображаешь, что такое "к солдатам"? - Накинулись на нее мелкие боги.
- Ой, нет, а что?
Тут ей популярно все объяснили про солдат: группа давно не мытых, потных, дурно пахнущих мужиков, предпочитающих традиционные и нетрадиционные сексуальные позы. И их много! А царь Агамемнон - это "мерсик", три шубы и портки стирать не надо. Можно смело ходить по лагерю и, легким кивком указывая на богатую палатку, всем говорить: "- Это Агамемнон, я с ним сплю".
Повторять не пришлось, Брисеида сразу же забыла, что раньше встречалась с молодым героем Ахиллом.
Ахилл жутко обиделся, и заявил, что больше не воюет. Потом глубоко задумался над своими опрометчивыми словами - другие будут воевать, а я в палатке отсиживаться?
- Мама! Мамочка! - Позвал Ахилл. - Меня обидели. Девушку красивую отобрали, плевать им на мое мнение, ни в грош не ставят. Сделай что-нибудь!
И Фетида помчалась к Зевсу, припомнила ему прежние отношения, тот, расслабившись, согласился пока прекратить войну.
Не успела морская богиня исчезнуть, как в зал ворвалась Гера:
- Кто здесь был? Отвечай старый греховодник! Чую духи Фетиды. Ты опять за старое?
- Да не было ничего!
- Как это - не было? Не лги! О чем приходила просить?
- Да так - всего лишь войну приостановить. - Мечтательно ответил Зевс.
- Ах, так! Да я сейчас там все разнесу! - В ярости кричала Гера.
- Не смей! Я сказал - не вмешивайся!
- Как бы ни так!
- На цепь посажу, забыла? Я пока здесь главный!
Гера, так и кипела праведным гневом, но ей пришлось подчиниться.
Когда старого Нестора спрашивали - "Зачем он пошел на войну?", тот ответил, что в войне нет ничего примечательного, за свою длинную жизнь он уже видел столько смертей, что - это просто "работа". "Обычно старики боятся смерти, а ты - нет?". "Мое будущее - в детях", - отвечал Нестор, - "и покуда я могу держать в руках меч, я буду полезен моему сыну Антилоху, идущему на войну, я всегда буду оберегать его и защищать ему спину". Но судьба распорядилась по-иному, тут даже боги не вмешивались.
В пылу очередной стычки близ ахейского лагеря... Ну, воевали так ахейцы с троянцами, то "мы их прогоним с полянки, то они нас". Так вот, вышел навстречу Нестору могучий иноземный воин со смуглой кожей в сияющих доспехах, выкованных не где-нибудь в пригороде Фтии, а фирмой "Гефест, Лтд.". Это был царь эфиопов - Мемнон, ставший союзником Трои только из-за того, что его мамаша - богиня Эос, как и богиня Афродита, питала некоторую слабость к красивым мальчикам из царского рода.
И скрестил Мемнон свой меч с мечом Нестора, и дрогнул Нестор. Эфиоп бы ломанулся дальше, вяло проткнув тело старца, но тут к нему кинулся Антилох, и спас отца ценою собственной жизни.
В Аиде Антилох был потом испрошен душами, зачем он кинулся под меч Мемнона. "Мой отец всю жизнь заботился обо мне, и я счел своим сыновним долгом - защитить его, сберечь ему жизнь, ведь - это высшая благодарность!"
На Олимпе в то же время проходила своя "война": божественные матери героев - Афродита, Фетида, Эос - собрались у ног Зевса и молили его пощадить сыновей.
- Ты не знаешь, как велика материнская скорбь! - Кричали они. - Не твои смертные дети дерутся сейчас на троянской земле! Ты провозгласил закон справедливости, а сам - первый, кто его нарушает!
- Желаете справедливости? - Зевс почувствовал, что трон под ним качается. - Я отдам и своего сына. Хотите?
Утирая слезы, богини закивали в ответ, не думая о последствиях, что теперь они согласились отнять невинную жизнь. Зевс, как всегда легко перевел "стрелки", благо детей делать было для него делом не хитрым.
- Сарпидон, слушай волю богов! - Гермес помчался с этим известием на землю. - Ты должен вступить в поединок и погибнуть!
- Но я не хочу умирать! - в отчаянии крикнул сын Зевса и смертной женщины. Его слов на Олимпе не расслышали.
Настала очередь вступить в поединок Патроклу. И предстал перед ним Сарпидон, прекрасный юноша с печальными глазами, услышавший глас богов. Черные волосы струились по его плечам, в синих глазах полыхала смертная тоска, великолепное тело, достойное брата Аполлона взывало к жизни, но внутри - все сжималось от ужаса - родной отец приносит его в жертву!
Патрокл смотрел на этого ослепительно прекрасного юношу, и ярость и ожидание битвы угасали в нем, в душе рождалось делание - не убивать: "Как смогу я погубить этого человека? Ранить его, а потом отнять жизнь, чтобы тело этого юноши бездыханными лежало в пыли под стенами этого проклятого города?"
Они стояли и глядели друг на друга. Что же могло заставить их начать поединок?
"Если я погибну, - подумал Сарпидон, - отец будет мною гордиться! Если он добровольно приносит меня в жертву, значит, у него не было иного выхода".
В то время Менелай, подошел сзади к Патроклу и сказал:
- Война это война, здесь убивают и женщин и детей. - Но самое главное - положил руку ему на плечо, и это прикосновение подбодрило Патрокла.
Исход поединка был уже давно предрешен.
В то время, как обиженный Ахилл отсиживался в своей палатке, ярость поединков нарастала. Обе стороны гоняли друг друга от троянских стен до ахейских кораблей и обратно. В один предрассветный час, дабы приободрить войско, Патрокл утащил доспехи фирмы "Гефест, Лтд." у Ахилла и бросился в схватку с Гектором. Герои сражались вслепую, войска хранили молчание, затаив дыхание, ожидая исход поединка. В один момент - пелена спала с глаз Гектора по воле богов, Патрокл же продолжал тыкать мечом в потемках. "Рази его, Гектор!" - Воскликнули троянцы. "Так нечестно!" - отвечал троянский царевич, вспоминая о своем благородстве. "Воля богов!" - Безрезультатно прокричало эхо с небес. "Гектор, ты чего? Богов побойся! Мы же тебе ясно сказали - смерть Патроклу!" - Заволновались небеса, испугавшись, что их воля может быть нарушена. В итоге - Гектор убил Патрокла, горько об этом сожалея, говорил всем, оправдываясь, что "думал, что это Ахилл", ссылался на глас с Олимпа, но не преминул снять дорогие доспехи с мертвеца и утащить в свои дворцовые покои.
Ахейцы не поверили - принесли безрадостную весть и вывалили ее прямо на порог палатки Ахилла. Тот озверел, хотел уже бежать и сражаться, но обнаружил утрату доспехов.
- Мама! - Крикнул Ахилл.
Фетида помчалась на фирму "Гефест, Лтд." делать срочный заказ. К утру - сияющие, начищенные до блеска латы были уже готовы.
Ахилл, облачившись, вышел, призывая Гектора.
Все жители Трои высыпали на стены, собралось и ахейское войско. Каждый произнес напутствие своему герою.
Два героя в блестящих доспехах сошлись в яростной схватке. За Гектором стояла Троя, его родина и свобода всего его народа. В сердце Ахилла жила только месть за погибшего друга. Троянец был намного сильнее, но жестокая воля богов! Ахилл должен был победить, не смотря ни на что!
- Так нечестно! Мы все сами видели, что Гектор сильнее! - кричали троянцы, ахейцы тоже это видели, но предпочитали смущенно помалкивать.
- Я не понял, вы собираетесь оспаривать мою волю? - спокойно произнес Зевс, но в его облике чувствовалась угроза для всего человечества.
Человечество подчинилось, сложив фигу в кармане. "А все-таки Гектор победил!".
Почему же Парис с Менелаем больше не вступали в поединок? "Папа не пускал на войну" - ответил потом Парис.
- Ну, ты и гад, - крикнул Деифоб, его брат. - Мы тут все "корячимся", воюем. Гибнут наши сограждане, жены и дети. И все из-за тебя! Папа, ну, почему так?
- Папа, а я, что - не любимый? - Продолжал вопрошать Деифоб, на его глаза навернулись слезы. - Мы все твои дети! Ты понимаешь, что мы все тут погибнем, а наших сестер уведут в рабство ахейские мужи. Троя будет разрушена. И все из-за того, что ты нас любишь меньше этого пастуха!
- Он мне слишком тяжело достался...
- Вот, блин, радость-то! - Деифоб продолжил клясть отца, на чем свет стоит.
В последующем, когда Париса убили, Деифоб потребовал отдать ему Елену, в обход старшего - Гелена. Приам с радостью согласился на такую "компенсацию", тем более, что Деифоб уже успел "жениться" на Елене. Гелен же - смертельно обиделся и ушел к ахейцам, предав Трою.
На самом деле все было не так - Гелен с Деифобом сражались за отеческую любовь, они пытались быть ближе к Парису, может быть, через него - они получат то, что им так не хватало?
Но это уже совсем другая история... "Илиада" заканчивается гибелью Гектора и погребальными обрядами для Патрокла. А Троя пала через десять лет по вине самих же жителей - нужно было послушать жреца Лакоона - не тащить всякую херню в дом, но троянцы - как дети, зачем им слушать всяких учителей, которых потом придушили две змеюки. Вот радость то была в этой детсадовской песочнице! А то - достали своими нравоучениями: руки перед едой мыть, не шалить, не драться.