Аннотация: История о девочке-подростке жизнь которой круто изменилась из-за снов.
Наталья Родионова
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ ДЛЯ ПРИНЦА
Глава I
Ноябрь. Уже не осень, но уже не зима. А на мне голубые джинсы-скини, красные резиновые сапоги в белый горошек и красный силиконовый дождевик, едва прикрывающий попу, а, в довесок, толстый вязаный отвратительно-коричневый свитер и теплые шерстяные носки из той же пряжи. Терпеть не могу вязаные вещи, практически никогда их не надеваю, но моя упрямая бабуля (к слову говоря и связавшая сии шедевры рукоделия), чуть ли ни силком, их на меня натянула. Чтобы ребенок невзначай не простыл. "Ребенок" - это я. Вы не подумайте, мне уже почти пятнадцать. Но любящая бабушка до сих пор считает меня ребенком. И когда она не на работе - самолично контролирует, что на мне одето.
День выдался дождливый, поэтому и случился скандал. За сорок минут, проведенных под дождем, по дороге в школу, я непременно подхвачу воспаление легких. А все потому, что упрямо отказываюсь надеть дождевик и резиновые сапожки. Ну и что, что кроссовки у меня не промокают. И какая мне разница, если в школе все равно придется переобуваться в "сменку".
А миленький дождевичок все же гораздо надежнее хлипенькой курточки.
Да, и не забыть надеть беретик!
Беретик. Как же! Спешу и падаю. Беретик преспокойно остался лежать на полке, куда его положила заботливая бабуля. Вечером попадет, но это неважно. Я привыкла.
Вот так я и вышла в школу, нахлобучив на голову красный силиконовый капюшон, сунув руки в карманы, а на плечо повесив свою старую, но безумно любимую сумку. Осталось отойти от дома на безопасное расстояние (так, чтобы не видно было из окон), наушнику в уши, радио погромче и жить станет легче.
Добраться в школу я могу тремя разными способами. Самый короткий путь проходит через скверик и городской парк (это мой любимый маршрут), второй путь лежит в обход парка, что гарантирует более чистую обувь, но скрадывает десять минут, третий способ - общественным транспортом, но с учетом рейсового маршрута, этот самый транспорт делает нехилый крюк, и практически не экономит время.
Как обычно, я решила прогуляться через парк. Голые деревья, аромат прелых листьев, низкое осеннее небо и любимая музыка - моментально избавляют от сезонной хандры. Даже не так, парк сам по себе избавляет меня от хандры. Наверное, именно поэтому я так его люблю. А может он нравится мне по совершенно другой причине. Если быть предельно честной, то мне нравится ходить в школу через парк потому, что никто из моих одноклассников не ходит этой дорогой. Не хочу лишнее время проводить с кем-нибудь из них. С головой хватает и того времени, что провожу с ними в школе.
Да, ближе к делу. К чему я описала свой наряд? Очень просто: в школу пришло совсем не то, что выходило из дому. В парке, обычно не многолюдном, а в дождливые дни совершенно пустом, на меня налетел какой-то урод, сорвал с плеча сумку, и я со всего размаху полетела лицом в грязь. Падать было скорее неприятно, чем больно. Холодная липкая субстанция моментально обожгла лицо. Я попыталась подняться, и у меня это практически получилось, но в самый последний момент ноги разъехались, и я шлепнулась обратно, но теперь уже на спину. Видок был, наверное, тот еще. Потому что при падении, мои ноги взметнулись высоко над головой - прямо как в дешевых голливудских комедиях. Падая плашмя, я на этот ударилась довольно сильно. Поясница ныла ужасно, наушники выскочили из ушей и теперь, болтаясь где-то впереди, тихонько шумели какой-то песней.
Не знаю, как долго я добиралась до школы, но на крыльцо, я ступила уже после звонка. Вернее я слышала звонок, подходя к школьным воротам, но бежать сил не было. Не удивительно, что охранник не пропустил меня. Чучело какое-то, все в грязи, просит, чтоб его пустили в приличную школу. Возвращаться домой нельзя - там бабушка, в школу не пускают, в полностью пропитанных грязью, некогда голубых, джинсах становилось все холоднее. Я была уже готова расплакаться, но все же предприняла последнюю попытку штурма здания.
- Извините, - как можно более вежливо попыталась обратиться я к охраннику.
- Вали отсюда, сказал же! - грубо отмахнулся от меня тот.
- Извините, - повторила я. - Не могли бы вы позвать Анну Леонидовну Душкину?
- Я не нанимался по этажам бегать! - грубо отчеканил охранник.
- Пошлите, пожалуйста, кого-нибудь из дежурных, - я попыталась изобразить на лице кота из "Шрека". - Пожалуйста...
Охранник недовольно окинул меня взглядом, но почему-то смягчился и заглянул в холл.
- Эй, идите кто-нибудь сюда! - наверное, реакции не последовало, потому что охранник немного разозлился. - Живо, я сказал!
Уже спустя несколько секунд у двери стояло сразу двое мальчишек из 10 "Б".
- Так, - грозно приказал охранник, - кто-то теперь срочно бежит и ищет Душкину. Пусть сюда придет, разбираться с этой.
Охранник ткнул в меня пальцем, мальчишки глянули в мою сторону и, не сдержавшись, засмеялись. Мне стало еще обиднее, ком подкатился к горлу, слезы подступили к глазам, в носу защипало. Глубоко вдохнув, я попыталась успокоиться.
- Я не понятно сказал?! - прогремел охранник, и мальчишки метнулись в сторону лестниц.
- Один! - но его уже никто не слышал, мальчики бежали к учительской, возбужденно обсуждая мой внешний вид.
Я стояла в углу душного тамбура, и дрожала от холода. Напротив сидел охранник и читал газету. Сильных табачный дух дешевых сигарет, пропитавший его одежду, забирал остатки кислорода. Непонятно отчего кружилась голова, то ли после падения, то ли от нехватки воздуха. Однако выходить на улицу я не рискнула - вдруг не впустит назад.
Душечка (так мы за глаза называем нашу классную руководительницу Анну Леонидовну) прибежала минут через десять. Сзади плелись довольные мальчишки-дежурные.
- Киселева! - всплеснула руками Душечка. - Что с тобой случилось?
- Анна Леонидовна, у меня по дороге в школу сумку отняли, и я опоздала, и охранник меня не пускал, и сменка была в сумке, и учебники библиотечные, и деньги на обед...
На последних словах, уж не знаю почему, я расплакалась. Мальчишки захихикали, но Душечка шикнула на них, взяла меня под руку и завела в школу. "Сменка" нашлась у уборщицы бабы Кати - уродливые ядовито-оранжевые резиновые лапти китайского производства. Носки пришлось оставить, а то широченные тапки обязательно слетели с моих ног. Классная отдала бабе Кате дождевик и сапоги, чтоб та их помыла и повесила в гардеробе на крючках для 9 "А". А еще Душечка сунула мне в руку мятую купюру.
- На обед, - тихо, почти шепотом сказала она.
Я попыталась вернуть деньги, но она наотрез отказалась забирать их обратно. Она провела меня к учительской и, открыв дверь, пропустила внутрь.
В учительской никого не было, я остановилась у шкафа с журналами, и принялась смущенно изучать расписание уроков.
- Проходи, садись, - Душечка указала мне на стул у своего стола.
Она включила электрочайник, достала из стола две чашки и два пакетика с чаем. Заварила чай и подала одну чашку мне, а вторую поставила перед собой.
- Я скажу Алевтине Борисовне, что первый урок ты пропустила по уважительной причине.
- Спасибо, - меня просто переполняла благодарность. - А то у нас сегодня математика спаренная, а я даже не знала, как появиться на втором уроке.
Душечка улыбнулась. Все в 9 "А" очень любили нашу классную руководительницу, не только за молодость и за красоту, но и за очень чуткое сердце. Конечно, мы довольно часто доводили ее до слез своими выходками и шалостями, но потом все дружно ходили просить прощения.
Я даже не успела даже сделать глоток чая, как раздался звонок с урока.
- Пойдем, - Душечка встала и выпорхнула из учительской.
Я понуро поплелась за ней. Коридор постепенно наполнялся учениками и сопутствующим шумом. Я старалась не смотреть по сторонам, но так и чувствовала, что притягиваю к себе удивленные и насмешливые взгляды. Кто-то даже показывал на меня пальцем, - я видела боковым взглядом, - и в открытую смеялся.
У открытой двери кабинета математики, я смущенно затормозила, а Душечка вошла. Никого из 9 "А" в классе не было, и я все-таки решилась войти. Душечка в полголоса что-то объясняла математичке, а та, недовольно скривившись, записывала что-то в журнале. С некоторой долей сомнения, я решилась поздороваться.
- Добрый день, Алевтина Борисовна.
- А-ааа... Киселева? Соизволила-таки появиться? Батюшки, что стряслось?! - это математичка посмотрела, наконец, на меня.
Я повторила то же самое, что полчаса назад, но только без слез. Кислое выражение на лице Алевтины Борисовны не предвещало ничего хорошо. Математичка вздохнула, указала рукой в сторону парт и вновь уткнулась в свои записи. Чудесно! Вожжа попала под мантию, теперь я - козел отпущения, примерно на месяц. Ненавижу математику.
Теперь даже место за последней партой у окна - мой уголок - меня не спасет. Ноги стали ватными, я кое-как добралась до задней парты, села, и прозвенел звонок. Одноклассники мгновенно расселись по своим местам. Никто и не глянул в мою сторону. Ну конечно, Каа в классе - бандерлоги не сводят глаз с него, вернее с нее, Алевтины Борисовны.
- Продолжаем тему, - нарочито растягивая слова, начала урок Алевтина Борисовна. - Перед перерывом, Киселева, мы говорили о теореме синусов.
Я внутренне сжалась - худшие опасения подтверждаются. Глядя на меня, математичка попросила кого-нибудь зачитать из тетради определение теоремы, продиктованное на прошлом уроке. Кто-то что-то читал, но я совершенно не понимала смысла слов. Голова кружилась, меня даже мутить начало от волнения. Алевтина Борисовна не отводила от меня колючего взгляда. Надо отдать ей должное - издеваться она умела непревзойденно и самыми изощренными способами.
- Понятно, Киселева? - уточнила учительница.
Я кивнула, хоть ничегошеньки не поняла. А что мне оставалось делать? Если бы я попросила повторить еще раз, меня бы просто подняли на смех, мол, куда уж проще объяснять. Именно поэтому я и кивнула.
- Ну, что ж, - ехидно улыбаясь, и отмечая в журнале напротив моей фамилии клеточку жирной точкой, продолжила. - К доске, пожалуйста. Задача номер 1022.
Я поняла, что мне светит единица, которую буду отрабатывать до конца полугодия. Недопуски к контрольным, томительное ожидание под кабинетом математики после уроков, постоянные издевки на уроках так и закружили у меня перед глазами. Я неспешно поднялась, и хотела выйти из-за парты, но перед глазами вдруг потемнело, и мне пришлось присесть обратно.
Вот и смерть моя близка. Сейчас разорется так, что учителя из соседних кабинетов повыскакивают. Вдохнув поглубже, не открывая глаз, я резко вскочила со своего места.
Глава II
- Да, мисс, я вас внимательно слушаю, - приятный женский голос, совершенно не похожий на скрипучий хрипловатый басок Алевтины Борисовны, заставил меня немедленно открыть глаза.
То, что я увидела, настолько ошеломило меня, что мне пришлось зажмуриться. Аккуратно приоткрыв один глаз, я с ужасом поняла, что мне не привиделось - я оказалась в совершенно другом месте. Не в своем классе, и даже не в своей школе. Место, которое было передо мной, скорее напоминало картинку из заграничных фильмов. Вместо старых исписанных парт на обшарпанных ножках - стулья с угловыми столиками, на стенах вместо унылых лиц известных ученых-математиков и непонятных таблиц и формул - равномерный светло-салатный цвет, а на потолке вместо советских шаров плафонов ярко светились лампы дневного света. У доски, прямо напротив меня, стояла довольно приятная женщина в белом халате, а вокруг за партами сидели ученики. Нет, это определенно были не мои одноклассники. Я не видела ни одного знакомого лица. Все они были примерно одного возраста со мной, и на каждом из них был белый халат. Осторожно опустив глаза вниз, я поняла, что сама стою в белом халате, из-под которого выглядывают брюки от хирургической пижамы.
- Где я? - ошарашенно уставившись на мягкие мокасины на своих ногах, спросила я.
- Вы не помните? - удивленно спросила меня женщина перед классом.
Женщина подошла к своему столу, и, нажав на кнопку, проговорила в аппарат похожий на селектор.
- В аудитории 3б ситуация один тринадцать.
Из аппарата послышалось шипение и потрескивание, сквозь которое едва различимо ответили, что альфа-группа прибудет незамедлительно. Ученики уставились на меня испуганными глазами. Страх, который так явно читался у них в глазах, неожиданно передался и мне. Подобно загнанному зверю я отступала назад, пока не уперлась в стенку. Забившись в угол, я дрожала как осиновый лист, когда в комнату вошли два здоровенных амбала. Ни дать ни взять санитары психбольницы.
Я попыталась закричать, но слова застряли у меня в горле - наружу вырвался лишь сдавленный хрип. Амбалы ловко подхватили меня под руки и буквально вынесли из класса. За прозрачным стеклом двери оказался длинный широкий коридор со множеством таких же дверей по обе стороны. Это не было похоже на больничный коридор. Совершенно не похоже. Мне казалось, что я в одночасье попала в американский подростковый сериал про школьников - так сильно походило все на американскую школу в телевизоре. Во всех классах шли занятия, ну или мне так казалось, потому что свозь дверные стекла мне было хорошо видно, как взрослые люди в белых халатах объясняли что-то у классных досок.
Коридор периодически сворачивал то вправо, то влево, иногда даже раздваиваясь на отдельные коридоры - и вправо и влево. Мои сопровождающие шли молча, жестко сжимая мои руки в районе локтя. По непроницаемым каменным лицам невозможно было понять, о чем они думают. И я решилась задать вопрос. Мне хотелось говорить уверенно и независимо, но голос предательски дрогнул, и я лишь смогла пропищать:
- Где я?
Ни один мускул не дрогнул на этих сосредоточенных лицах. Это, наверное, должно было меня усмирить, но произвело обратный эффект - я начала вырываться. Пытаясь высвободиться я лягалась, кусалась, пищала, извивалась, как могла, но все напрасно. Из близлежащих классов выглядывали встревоженные люди все как один одетые в белые халаты, но мои сопровождающие непоколебимо двигались вперед.
- Пустите! Отпустите меня! - отчаянно пищала я, понимая, что с каждым моим движением силы оставляют меня. Еще немного и я повисну, как тряпочка на этих сильных накачанных руках.
Собрав волю в кулак, я постаралась сделать все возможное, чтобы не брякнуться в обморок прямо посреди коридора. Я так ждала, когда же эта экзекуция в виде бесконечных коридоров закончится. И ждать пришлось сравнительно недолго, совсем скоро мы остановились у высоких распашных двустворчатых дверей. На стекле с той стороны было что-то написано, но в зеркальном отражении я никак не могла прочесть, что именно.
Я как раз расшифровала верхнюю надпись "Отделение 1.13", когда дверь распахнулась, и к нам навстречу выскочил старичок маленького роста, с растрепанными седыми волосами и немного безумным, что ли, взглядом.
- Милая, с Вами все в порядке? - обратился он, по-видимому, ко мне.
В ответ, я только простонала. Старичок всплеснул руками и с явным негодованием уставился на амбалов.
- Отпустите, ребенка немедленно! Что вы себе позволяете! Это же не ситуация два дробь три, а всего лишь один тринадцать!
Здоровяки, моментально ослабили хватку, теперь лишь слегка придерживая меня под локотки, чтоб невзначай не свалилась на пол, и промычали нечто невразумительное наподобие извинения. Удивительно, какое влияние имел старичок на этих увальней, а ведь был даже на голову ниже меня. А уж я-то особым ростом не отличаюсь.
Старичок взял меня под руки и повел туда, откуда только что вышел. Лишь только он приоткрыл одну створку дверей, как нам в лицо пахнуло резким запахом аммиака и еще чего-то неуловимо знакомого. Мои ноги подкосились, я потеряла равновесия и упала. Запах аммиака стал просто невыносимым и я, поморщившись, прикрыла лицо рукой.
Глава III
- Ну, Слава Тебе Господи! - сказал кто-то совсем близко ко мне. - Очухалась!
Я попробовала приоткрыть непослушные веки, и увидела перед собой бледное улыбающееся лицо школьной медсестры.
- Где я? - снова задала вопрос я, заранее зная ответ - в медпункте родной школы.
- Пришла в себя? Замечательно, - пробасила за спиной медсестры Алевтина Борисовна.
- Все в порядке? - дверь приоткрылась и в медпункт заглянула Душечка.
Медсестра кивнула, а я наконец поняла, что за знакомый запах. Запах больницы. Запах корвалола. Алевтина Борисовна сидела на шатком стульчике у стеклянного шкафчика с лекарствами, и капала этот самый корвалол в небольшой пластиковый стаканчик. Потом она залпом осушила его содержимое, и даже не глядя в мою сторону пожаловалась:
- Так и помереть недолго, если ученики на твоих уроках в обморок грохаться будут.
Медсестра неудовлетворительно зацокала языком, покачала головой, достала с полки тонометр, и принялась измерять мне давление. Затем она дала мне градусник, и еще какое-то горькое лекарство. И, наконец, выпроводив математичку и проверив температуру, позвала мою классную руководительницу.
- Думаю, что девочке необходимо домой. Позвоните родителям, предупредите чтоб встречали, и пусть кто-то из дежурных мальчиков проведет ее.
Душечка все это время кивала как китайский болванчик, испуганно косясь в мою сторону.
- Как себя чувствуешь? - и улыбнулась мне.
Я улыбнулась ей в ответ. Анна Леонидовна выскочила за дверь, и быстро застучала каблучками по коридору. Через какое-то время в медпункт заглянул светловолосый мальчишка из 10 "б", один из тех, кто на прошлом уроке дежурил на дверях.
- Меня прислала Анна Леонидовна, чтобы проводить... - неуверенно начал он.
- Замечательно, только будьте осторожны, - перебила его медсестра. - Не делай резких движений! Поняла меня?
Это уже ко мне. Я кивнула и потихоньку, не без помощи сердобольной женщины поднялась с кушетки. Потихоньку вышла в коридор, там меня уже ждали Душечка и мальчишка.
- Проводишь, ее до двери, и лично передашь бабушке. Понял? - инструктировала Душечка, пока мы шли к гардеробу.
Мальчик кивнул.
- Вот деньги на общественный транспорт, - Душечка протянула несколько купюр, и со вздохом продолжила. - Если успеешь, вернешься на уроки.
Мальчик в ответ так улыбнулся, что сразу стало понятно, о возвращении не может быть и речи - никак он не успеет. Душечка помогла мне одеться и переобуться, попутно повторяя наставления.
- Спасибо Анна Леонидовна, - коротко поблагодарила я.
- До свидания, - попрощался мальчик и выскочил за дверь.
- Рейнер! - крикнула ему вдогонку Душечка. - За Аврору головой отвечаешь!
По тому, как вытянулось его лицо, когда он услышал мое имя, я поняла, что он точно такой же, как и все. Как только моя классная скроется с виду, начнет издеваться и подкалывать.
Ненавижу свое имя! Стукнуло же в голову моей мамочке назвать меня Авророй. Ну, зачем, скажите, так издеваться над ребенком? С самого детства терплю насмешки, а ради чего? В детстве маме нравился диснеевский мультфильм "Спящая красавица". Угадайте, как там звали главную героиню? Правильно: Аврора. Теперь я пожинаю плоды маминой фантазии.
Я жду, когда уже можно будет сменить свое имя. Каких-то три с половиной года и прощая Аврора Киселева на веки вечные, а пока... Пока будем довольствоваться тем, что есть.
- А тебя, что, правда, зовут Аврора? - подскочил ко мне мальчик.
Я кивнула.
- А я - Рей.
Мальчишка был слишком уж веселым. Я поддела мыском сапога какой-то камушек и удивленно уставилась на него. Его улыбка была искренней, не похоже было, что он издевается.
- Твое имя Рейнер? - моему удивлению не было предела.
- Нет, - расхохотался мальчик. - Рейнер это фамилия, а Рей... Ну, вроде как, кличка. По имени меня никто не называет, кроме как дома.
- Фамилия? - его заявления слегка удивило. - Еврейская?
- Я что похож на еврея? - Рей удивленно посмотрел на меня.
Я принялась его разглядывать. Светлые слегка вьющиеся волосы, голубые глаза, правильный прямой нос.
-Не совсем... - я боялась невзначай обидеть его.
- Немецкая.
- Что?
- Фамилия немецкая, - складывая руки на груди пояснил мальчик.
- А зовут тебя...
- Я же сказал - Рей, - немного раздраженно ответил он.
Складывалось впечатления, что он не хочет говорить свое имя. Что ж, не хочет - не надо. Не особо и интересно.
- Тебе тоже не нравится твое имя, - я хмыкнула. - Как я тебя понимаю.
- Ты не любишь свое имя? - искренне удивился Рей. - Такое красивое и необычное...
- Давай не будем. Ладно? - довольно резко прервала я его.
Рей удивленно пожал плечами, но продолжать не стал.
- Тебе на каком номере ехать? - перешел он к вопросу о транспорте. - Я просто хотел еще успеть в кафешку забежать, на халявном вайфае поторчать, а?
- Быстрее будет пешком через парк, - уклончиво ответила я.
- А ты что, в 16 доме живешь?
- В 18, - настала очередь удивляться мне.
- А я в 16, но никогда через парк не хожу. Мы выходит с тобой почти соседи - в одном дворе живем. - Рей почти все время разговора шел лицом ко мне, задом наперед. - Через парк?
Он подмигнул мне, как то странно, как-то хитро и даже немного зловеще.
- Нет уж, - меня аж передернуло всю. - Сегодня у меня там сумку отняли и в грязи изваляли.
- Но ведь в тот раз меня не было рядом, - Рей, сделав акцент на слове "меня", стал похож на распушившего хвост павлина.
Я категорично покачал головой, демонстративно вставила наушники и включила радио. Я твердо решила идти обходным путем, и никакие "павлины" не повлияют на мое решение. Рей перебросил рюкзак с одного плеча на другое. Краем глаза, я заметила растерянность и смущение на его лице. Он шел как-то сзади, немного отстраненно, и меня это вполне устраивало.
Парни. Я очень боюсь парней. Я боюсь отношений, боюсь нечаянно влюбиться. Боюсь вдруг понять, что влюбилась в "нетого" парня. В неподходящего, понимаете? Если быть уж совсем откровенной, то я боюсь быть отвергнутой. Ну, вот, призналась. Здесь бы хотелось вставить смущающийся смайлик.
Правду говоря, я уже однажды влюблялась. Этим летом. В пионерском лагере. Один, довольно симпатичный мальчишка из старшего отряда где-то около недели приглашал меня на дискотеку. Я отказывалась, а через неделю все же согласилась - он был довольно милым, и все девчонки были от него без ума. Когда я, наконец, согласилась, он несказанно обрадовался, предложил встретиться в беседке за 10 минут до дискотеки. В беседке меня облили помоями его друзья, до конца смены все надо мной прикалывались, называли "помойная девка". Самое унизительное заключалось в том, что я была всего лишь предметом спора, призом в котором была банальная пачка сникерсов. А ведь я и вправду влюбилась. Дура.
Вот уж действительно: обжегшись на молоке, будешь дуть на воду.
Еще одна причина, по которой я не очень доверяла Рею, - в школе мне предстояло учиться намного дольше двух недель. Две недели в лагере еще можно перетерпеть. Два года в школе... Пусть лучше все остается как есть: никто меня не замечает, а я сохраняю нервные клетки и собственное достоинство.
В мои мысли и рассуждения неожиданно ворвался Рей:
- В каком подъезде живешь?
- Что?
- Меня поручили вручить лично в руки твоей бабушке, забыла? - Рей как-то очень самоуверенно улыбался.
- Ну, нет! - я была отнюдь не расположена показывать ему, где я живу. - Ты собирался поторчать на бесплатном и-нете в кафе? Вперед!
Для большей убедительности я скрестила руки на груди, явно давая понять, что двигаться дальше я не намерена. Рей попытался что-то возразить, но я покачала головой. Тогда он пожал плечами, и двинулся в сторону кафешки. Сделав несколько шагов, он обернулся и крикнул:
- Странная ты, Аврора!
И быстрым шагом зашел за угол здания. Ушел, и слава Богу. А мне еще перед бабушкой отчитываться - я успела заметить, как дрогнула кухонная занавеска на третьем этаже.
- Ну, и кто это был? - сразу же набросилась на меня бабушка.
- Привет, бабуля, - я чмокнула бабушку в щеку, стащила резиновые сапоги, и, бросив под вешалку, удалилась на кухню.
Конечно же, на столе меня уже ждала полная тарелка ароматного борща, и я быстро сполоснула руки. Только уловив этот чудесный запах, я поняла, насколько все-таки проголодалась.
- С мылом, - жестко приказала бабушка.
Все ясно. Лишних слов не надо, я уже бегу в ванную, чтобы по-человечески вымыть руки. Бабушку стояла в двери, наблюдая за правильностью исполнения.
- Так кто же это все-таки был? - повторила свой вопрос неугомонная бабуля, когда я приступила к обеду.
- Ты о ком?
На самом деле я прекрасно знала, о ком она спрашивает, но мне как-то не хотелось говорить на эту тему.
- Аврора, не смей спрыгивать с темы! - бабушка разозлилась не на шутку. - Прекрати водить меня за нос! Кто тот мальчик, что провожал тебя?
Я пожала плечами.
- Не знаю, бабуль. Он кажется из дежурного класса. Я на математике ляпнулась в обморок, и его отправили меня проводить. Он, кажется, должен был обратно в школу возвращаться...
- Про обморок наслышана, - хмуро пробормотала бабушка под нос. - С чего бы это?
- У меня в парке отобрали суму, - поспешила признаться я. - А когда этот... гопник срывал ее с плеча, я упала и сильно ударилась.
- Понятно.
Бабушка от моего признания не повеселела. Она молча вышла из кухни, а осталась обедать в гордом одиночестве. Я вообще не люблю ссориться с бабушкой. Мы живем с ней вдвоем, и довольно сложно без общения. Последние полтора года моим единственным другом и собеседником была моя родная бабушка. Учителя и одноклассники не в счет. Учителей мало заботил мой социальный статус, а вот одноклассников - чересчур. Никто не заговорит с изгоем, как потом смотреть в глаза друзьям? Что ж, не будем о грустном.
Бабушка вернулась на кухню, когда я как раз домывала за собой посуду.
- Аврора, завтра вместо школы идем ко мне в отделение, - бабушка говорила совершенно безапелляционным тоном.
- Думаешь, сотрясение? - вопрос я задавала, заранее зная ответ.
И, конечно же, бабушка не разочаровала. Она презрительно хмыкнула, быстро объяснила, кто из нас врач, и кому нужно ставить диагноз.
- Живо в постель, - последняя финальная точка.
Спорить бессмысленно. Спустя пару минут я уже лежала в своей постели, шторы плотно задернуты, форточка приоткрыта и по комнате потихоньку бродит сквозняк, за окном шумят машины, за стеной бабушка смотрит телевизор.
Поначалу затея с таким ранним укладыванием в постель показалась мне немного глупой. Я хоть и жаворонок, но не до такой же степени. Обычно я засыпаю где-то в районе десяти, а просыпаюсь, даже без будильника, в начале седьмого. Ровно в шесть четырнадцать. Но никогда у меня не получалось уснуть раньше обычного. Если лягу в десять - сразу же засыпаю. А днем заснуть, никогда не получалось. Ложиться в постель раньше девяти вечера было так же бессмысленно, как переводить часы, чтобы любимая программа началась раньше - все равно это было бесполезно.
Сегодняшний день принес еще одну неожиданность: я уснула довольно быстро, практически сразу.
Глава IV
И практически сразу же проснулась. Проснулась оттого, что упала, ударившись об твердую поверхность. Так, словно я свалилась с кровати, когда бабушка неожиданно включила свет. После сна лампа под потолком казалась невозможно яркой. Глаза слезились и пекли, и мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к свету.
- Мисс, все в порядке? - обратился ко мне кто-то совершенно незнакомый.
Постепенно сквозь белую пелену яркости начали прорисовываться образы и очертания людей. Пару мгновений спустя я поняла, что вновь нахожусь в странном месте, где была во время обморока. Сон? Но почему все настолько реалистично, нет той гипертрофированности характерной всем снам. И ощущения такие живые. Вот ко мне дотронулась чья-то влажная рука, и я заметила, как худощавый мужчина в очках с толстой роговой оправой помог мне подняться.
- Спасибо, - поблагодарила я его и осмотрелась по сторонам.
Место, в которое я попала, напоминало больницу, отделение скорой помощи из знаменитого сериала. Пустые койки, зеленые шторки-разделители, черный планшет в руках у мистера Ньюмана, фонендоскоп на шее у старичка поприветствовавшего меня у распашных дверей... А вот и двери, те самые, на которых я не смогла прочесть надпись. Теперь она читалась достаточно легко. "Отделение 1.13. Антропологическая научная глобально-естествоведческая лаборатория". В незеркальном варианте чтение далось в разы быстрее, но вопросов появилось еще больше.
Где я? Почему я здесь? По какой причине мне снится одно и то же, как сериал? И сколько это будет продолжаться?
- Присядьте, пожалуйста, на кушетку, - мило улыбаясь, обратился ко мне старичок.
Я послушно села на ближайшую из кроватей. Наверное, все мои чувства отражались на моем лице, потому что в следующую секунду старичок представился.
- Меня зовут доктор Свит, а это мистер Ньюман, - старичок указал на мужчину в очках. - Он из отделения...
Мистер Ньюман деликатно кашлянул, и доктор Свит коротко извинился.
- Думаю, нужно сначала опросить нашу гостью, - мистер Ньюман показался мне довольно неприятным типом. Мелкие глазки за толстыми очками хищно сверкнули, и мурашки пробежали у меня по спине.
- Вы помните как ваше имя? - тем временем обратился ко мне доктор Свит.
- Аврора, - я чувствовала себя как на допросе. - Фамилию называть?
Старичок отрицательно покачал головой. Он достал из кармана фонарик и посветил мне в глаза.
- Так, хорошо, - пробормотал он. - Место проживания.
Я быстро назвала адрес. Мистер Ньюман скривился, и жестко прервал меня.
- Не интересует. Назовите континент.
- Европа, или Евразия, - я растерялась. - Европейская часть.
- Что вы делаете? - гневно выкрикнул мистер Нюман.
Я испуганно уставилась на него.
- На каком языке говорите! - он явно терял терпение.
- Русский, английский совсем немного, - я все больше боялась этого странного и неприятного типа.
- Как вы здесь оказались?
- Меня привели два человека похожих на санитаров.
Мистер Нюман снова глянул на меня. По гневному выражению на его худощавом лице я поняла, что снова сказала что-то не так.
- Вы до этого момента ничего не помните? - вкрадчиво поинтересовался доктор Свит.
Я лишь покачала головой - отвечать словами я уже боялась. Хотелось поскорее проснуться, сбросить с себя эту мерзкую реалистичность, выкинуть из головы и больше не вспоминать о последствиях бурной фантазии. Но как это часто бывает в подобных кошмарах, ты знаешь, что спишь, но проснуться, увы, не можешь.
- Что вы помните из программы обучения? - задал свой следующий вопрос мистер Ньюман.
Я не совсем поняла, что он хочет от меня услышать. На сколько я готова к предстоящим экзаменам? Я совершенно об этом не задумывалась, хоть учителя твердили о выпускных экзаменах чуть ли не с первого сентября. А может речь идет об итоговых контрольных за первое полугодие? Но ведь до них еще по меньшей мере месяц. Что? Что хочет от меня услышать этот странный тип?
- Погоди, Джейк, - доктор Свит как раз простукивал мои коленки неврологическим молоточком. - Если это в действительности ситуация один тринадцать, такие вопросы задавать еще рано.
Мистер Ньюман кашлянул в кулак и демонстративно скрестил на груди руки. Наверное я пересмотрела американских фильмов, но мне на мгновение показалось, что под его халатом мелькнуло нечто напоминающее кобуру. Оружие? При одной только мысли, что в меня могут выстрелить, пусть даже во сне, мне стало не по себе.
- Вас интересуют мои познания в области точных или гуманитарных наук? - от страха меня понесло. - Я больше склонна к гуманитарным, с математикой у меня туговато. Правду сказать совсем нехорошо...
Мистер Ньюман меня, казалось, совсем не слушал. Он неспешно сделал несколько пометок в своей папке, и развернулся к выходу.
- Я загляну через неделю, надеюсь, вы разберетесь к тому времени, доктор?
- Я тоже на это надеюсь, - пробормотал доктор себе под нос. Вряд ли мистер Ньюман услышал его, зато следующие слова были явно предназначены для его ушей. - Всего доброго, мистер Ньюман, было приятно с вами сотрудничать.
Доктор Свит подмигнул мне, и его морщинистое лицо расплылось в добродушной улыбке. Я улыбнулась ему в ответ.
- Пойдем, - доктор Свит протянул мне руку, намереваясь помочь спуститься с высокой койки.
Но я, уж не знаю почему, решила жест помощи проигнорировать. Мне показалось, что я в состоянии справиться с этим нехитрым делом сама. Неудачно спрыгивая, я подвернула ногу и упала на пол. Все вокруг резко погрузилось в темноту.
Глава V
Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что лежу в своей постели. На электронном будильнике краснели знакомые цифры: шесть четырнадцать.
- Кто бы сомневался, - пробормотала я и вылезла из-под одеяла.
В комнате, наверное, из-за открытой форточки, было холоднее, чем под одеялом. Поежившись от холода, я быстро натянула теплый халат и побежала в туалет.
Бабушка уже проснулась - с кухни доносились привычные утренние звуки: на печке закипал чайник (он как раз начинал посвистывать), бабушка то и дело хлопала дверью холодильника и гремела посудой. А когда по квартире понесся дивный аромат свежезаваренного кофе, ноги сами отнесли меня на кухню.
- Доброе утро, Аврора.
- Доброе утро, бабуль.
Я уселась на табуретку у окна, спрятав под себя правую ногу.
- Как спалось? - бабуля поставила передо мной тарелку овсяной каши.
- А можно кофе? - искусственно зевнув, поинтересовалась я.
- Сначала позавтракай, - бабушка, как всегда, была категоричной. - И сядь нормально, не порти осанку.
Пришлось опустить ногу, выпрямить спину и приняться за овсянку. Меня нельзя назвать ярым противником овсяной каши, но и фанатом ее я никогда не была. Нужно признать, что бабушкина стряпня была довольно вкусной, хоть и однообразной. На завтрак овсяная или ячневая каша, на обед борщ, на ужин мясо тушеное с овощами. Разное мясо с разными овощами, но все равно довольно предсказуемо. Конечно, праздничный стол бывал более изысканен, но лишь в тех случаях, когда бабушка не работала в праздники. Последнее время я сама пыталась готовить, но пока мои кулинарные опыты не уходили дальше жареной картошки или омлета с ветчиной и сыром. Учиться готовить я начала лишь с начала нового учебного года, и за эти пару месяцев не особо и преуспела.
- Кофе? - спросила меня бабушка, когда я поднялась, чтобы вымыть за собой тарелку.
Я кивнула. Бабушка встала и налила немного кофе в мою чашку. Затем она открыла холодильник и заполнила остальное пространство молоком. Учитывая баланс кофе и молока в чашке, выходило скорее молоко с кофе, чем наоборот. Но и на том спасибо. Ведь я так люблю этот горький бодрящий напиток, пусть и в таких малых количествах.
- Много кофе вредно для здоровья, - прокомментировала свой поступок бабушка.
- Я люблю тебя, - я чмокнула бабушку в щеку.
Бабушка улыбнулась, а затем глянула на часы. Лицо ее сразу же стало строгим.
- Аврора, у тебя осталось десять минут. Учти - ровно в семь, я ухожу. Если ты не успеешь, тебе придется добираться своим ходом.
Джинсы, толстовка, полосатые митенки и шапка, черные кроссовки и черная куртка. Лифт не работает - бегом по ступенькам. Бабушка уже в машине разогревает мотор, а я стараюсь успеть, чтоб не нервировать ее. Еще минута, и я распахнула дверцу нашего старого жигуленка и уселась на переднее сиденье.
- Успеваем?
Бабушка коротко кивнула. Било две вещи, которые она любила больше всего на свете: работа и машина. Вернее даже не так ей нравилось находиться за операционным столом и водить автомобиль. "Люблю чувствовать, когда все происходящее зависит от меня одной" - часто повторяла она. Моя бабушка относилась к той категории людей, которые любят держать все под контролем. Может быть, именно поэтому я выросла такой, какая я есть.
Все в моей жизни подчинялось определенным правилам. Неписаные законы, царившие в моем мире, были составлены задолго до моего рождения и выполнялись неукоснительно сначала бабушкой, потом мамой, а потом уже и мной. Маму я не помню, а отца не знала и вовсе. Весь мой мир - моя бабушка, которую я безумно люблю. Пусть она строгая и требовательная, но все-таки она единственный родной мне человек.
Дорогу до больницы мы провели в молчании. Разговаривать с бабушкой было нельзя. "Не отвлекай водителя" - сколько себя помню, таким был постоянный ответ на любой вопрос. Слушать музыку в наушники тоже не разрешалось - вредно для здоровья. Включать радио - мешать бабушке. Я просто смотрела в окно. Все лучше, чем ничего. Иногда попадались довольно интересные сценки из чужой жизни. Пока мы стояли на перекрестке перед светофором, какой-то малыш умудрился искупаться в луже. Мамаша так забавно пыталась оттереть грязь с его куртки, а он плакал так сильно, что ей даже пришлось его поцеловать. Так трогательно. Редко встретишь такое - обычно приходится наблюдать, как мама отчитывает непутевого сына.
Я попыталась вспомнить, какой была моя мама. Но я ее не помню. Только что-то теплое загорается внутри, когда я вспоминаю про нее. Так, словно, только моя душа помнит ее, хотя разум давно позабыл.
- О чем задумалась? - строго спросила бабушка.
От неожиданности я вздрогнула. Бабушка давно вышла из машины, даже успела обойти ее, открыть мою дверь и гневно смотреть на меня.
- Приехали?
Бабуля кивнула. Я постаралась выбраться из машины как можно быстрее. Бабушка закрыла машину и уверенной, чисто врачебной, походкой направилась в хирургический корпус городской больницы. Прошло совсем немного времени, и бабушка неслась по коридору облаченная в голубую хирургическую пижаму.
- Вера Антоновна, доброе утро! - поздоровалась с бабушкой старшая медсестра и приветливо улыбнулась мне. - А это ваша внученька? Такая уже взрослая. Время летит, ох...
И так почти с каждым, кто ни попадался на нашем пути. Некоторых я знала, некоторых - видела впервые. Иногда попадались и благодарные пациенты, которые, кстати, тоже не преминули восхититься "такой взрослой внучкой Веры Антоновны".
Узкие больничные коридоры с тусклыми лампочками, пошарпанные стены, мятые халатики санитарок и стойкий запах хлорки, создавали гнетущее впечатление об отечественных больницах. Почему-то сразу вспоминался мой "американский" сон, с режущими глаз яркими лампами дневного света, снежно-белыми простынями на койках и идеально выглаженных белых халатах. Бабушкин коллега Андрей Иванович Соколов, со своей трехдневной щетиной и отчетливым запахом перегара, вообще больше смахивал на бомжа, чем на сдающего смену хирурга.
- До свидания Вера Антоновна, - еле выговорил бабушкино отчество Андрей Иванович, и вышел из ординаторской.
Бабушка усадила меня на старый продавленный диван, приказала, молча посидеть пару минут, и выбежала следом. Сидеть пришлось около часа, но я скоротала это время, изучая картинки в хирургическом атласе. Картинки были жутковаты - судите сами: может ли быть приятно, разглядывать человека в разрезе? Конечно, нет, а что делать? Человеческие внутренности смотрятся пугающе даже на картинке. Совершенно не понимаю бабушку. Что я решила твердо, так это то, что никогда не пойду по ее стопам.
Появилась бабушка как всегда неожиданно, я как раз изучала строение почки.
- Аврора, пойдем, нам нужно много успеть, - бабушка лишь на секунду заглянула в ординаторскую.
Кто-то из сотрудников "поймал" бабушку у двери и начался непонятный медицинский разговор. Я положила атлас на место, вышла из ординаторской, и минут десять мышкой стояла возле бабушки, ожидая окончания разговора. А потом понеслось: осмотры у всевозможных специалистов, куча анализов. Мне даже рентген сделали, сводили к урологу, невропатологу и, наконец, к гинекологу.