Оно называло себя Нечто. Оно не знало, откуда, как и когда появилось. Все, что оно помнило, это покрытая плесенью пещера, скелет на земле, окруженный непонятными символами, и догорающие свечи на странных каменных постаментах. Оно помнило, как выбралось из пещеры, как блуждало в темноте в лесу, не понимая, где находится и что ему делать. Нечто понимало, что жизнь продолжается, течет медленным потоком рядом с ним, не задевая его своими брызгами. Оно понимало, что солнце поднимается и садится, уступая место луне, лесные обитатели засыпают и просыпаются, а Нечто будто наблюдает за всем этим со стороны. Вот волк, не обращая внимания на него, перегрызает глотку оленю, который, несмотря на крики Нечто, так и не замечает хищника, потому что в этот момент жует странное растение, рядом с которым Нечто провело последние два дня, наблюдая как на нем распускается единственный цветок. Вот медведь выходит на полянку, на которой волк грызет заднюю ногу оленя, рычит вслед удирающему со всех ног хищнику и утаскивает тушу куда-то в кусты. Вот этот же волк, в страхе пробегая сквозь Нечто, попадает в глубокую яму, полную острых кольев, дергается в бессильных конвульсиях. Вот лиса крутится около этой ямы, но понимает, что волк лежит бездыханным неспроста, и обходит яму стороной. Вот та же лиса замечает маленького медвежонка, который играет рядом с тушей оленя, и решается урвать кусок оленины у беззащитного маленького комка шерсти. Вот тот же медведь выскакивает из кустов и ударом лапы ломает лисе хребет. Вот Нечто стоит и смотрит как в глазах лисы угасает последняя искра жизни. И так день за днем происходит круговорот жизни перед глазами бесплотного, невидимого, мертвого Нечто.
Казалось, прошла бесконечность прежде, чем оно наткнулось на реку, на противоположном берегу которой девушка стирала белье. Нечто остановилось. Девушка, как и все остальные, не замечая его, напевала какую-то песню. Нечто не могло расслышать слова - бурный поток воды перекрывал тоненький голосок. Оно смотрело, как девушка прерывает песню, пыхтит, поднимая очередную тяжелую простыню, смахивает брызги воды, которые стекают по ее веснушчатому лицу, и снова принимается петь. Нечто впервые за столько времени почувствовало что-то непонятное ему, что-то до боли человеческое, хотя и не могло понять, откуда ему знакомо это.
Созерцание Нечто прервал молодой парень, спускавшийся к реке по тропинке. Парень подкрался к девушке, ущипнул ее за бока и залился громким смехом. Девушка подскочила от неожиданности, повернулась и начала что-то гневно выговаривать. Тот продолжал смеяться как ни в чем не бывало. Потом он что-то сказал, нежно погладил девушку по щеке, попытался поцеловать, но та отодвинулась и неуклюже замахнулась на него своей маленькой ручкой. Парень скорчил смешную рожицу, что-то проговорил и направился к двум корзинам с отстиранным бельем. Нечто смотрело, как парень поднял корзины и направился к тропинке, а девушка, все еще что-то выговаривая ему, последовала за ним.
Нечто простояло на берегу реки два дня в надежде увидеть эту девушку снова. Несколько раз оно пыталось перейти реку, но бурная вода вызывала у него непонятное смятение. Когда Нечто входило в воду, ему начинало казаться, что оно растворяется, теряется, исчезает в этом бурлении. И Нечто выскакивало из воды с еще одним непонятным ему чувством. Но в отличие от первого чувства это было ему знакомо. Он видел похожее в глазах умирающей лисы.
К концу второго дня, когда солнце исчезло за верхушками деревьев, а девушка так и не появилась Нечто наконец пошло по берегу реки. Через версту оно наткнулось на каменный мост. Нечто обрадовалось, ринулось к мосту. И тут Нечто впервые услышало голос. Он был тихим, но настойчивым. Первые слова были бессвязными, но голос постепенно усиливался и вскоре четко и ясно приказывал Нечто вернуться в пещеру. И хотя Нечто осознавало, что хочет перебраться через мост и найти девушку, голос был непреклонен. Он выдавливал из Нечто его волю, сминал ее и подчинял себе. Нечто беззвучно кричало, каталось по мосту, пытаясь освободиться от этого инородного вмешательства в его сознание. Но голос становился все сильнее и сильнее, пока не заглушил все другие звуки. Нечто даже не могло разобрать женский это голос или мужской. Он просто заполнил сознание, не оставив места мыслям самого Нечто, которое теперь лежало на земле и не двигалось.
Когда Нечто снова пришло в себя, оно стояло посреди пещеры, где впервые и появилось. Оно оглянулось, повернулось и двинулось к выходу из пещеры. У узкого выхода голос зазвучал снова. Но в этот раз Нечто уже не могло ему сопротивляться. Оно вернулось на середину пещеры и стало покорно слушать.
Младший советник Имперской канцелярии Фая Эстер проснулась в маленькой комнатке на втором этаже придорожной таверны. Карета из Фиеренхолда, которую она ждала уже вторые сутки, так и не появилась. Она уже жалела, что не взяла лошадь в Весфоре. Спрашивая дорогу у местных, она, скорей всего, уже добралась бы до замка. Вместо этого она сидела в этой дыре с узкими, низкими комнатушками, отвратительной кухней и, что самое главное, с ужасной, жесткой, скрипучей кроватью, проклиная собственную глупость. И еще ее бесило, что в этом захолустье не с кем было поговорить. Редкие купцы, которых интересовали только цены на меха в Штрасселе, крестьяне, которых интересовали только собранный урожай и предстоящие приготовления на зиму, бродяги всех мастей, чьи разговоры сводились только к возможностям легкой наживы, трое проституток, которые перебирались из Весфора в Штрассель, где через месяц состоится показ платьев самого Гая Ферлуччи...Фая, которая в свои 28 лет защитила три диплома по естественным наукам, своим умом, без чьей-либо помощи поднялась до занимаемой ныне должности, интересовалась совсем другими вещами.
Фая спустилась по узкой лестнице в полутемный зал таверны. Не обращая внимания на немногочисленных постояльцев, подошла к столику у окна, села, жестом позвала прислужницу и, глядя через мутное стекло на двор таверны, заказала яичницу. По двухдневному горькому опыту она знала, что это единственная более или менее съедобная вещь в этой дыре. Минут через десять прислужница принесла яичницу в деревянной миске, небрежно поставила ее на стол.
Фая ковырялась в миске деревянной вилкой, рассеянно смотрела во двор. Через полчаса созерцания, поняв, что у нее совсем нет аппетита, она поднялась, кинула монетку на стол, все также не обращая внимания на постояльцев, которые исподтишка смотрели на нее, вышла во двор.
Эмиль Кларенс ненавидел долгие переезды. Но старшему эвлату Западного Храма надо выполнять свои обязанности, даже если ему совсем не хочется этого. Особенно если речь идет о роде Фиерен, который был одним из самых древних родов в Империи, что, в свою очередь, означало, что их траурные церемонии следовало проводить по всем правилам, в присутствии священника высокого сана. Отделаться от этой обязанности Эмилю не удалось, потому что другие два старших эвлата находились в столице на очередном собрании пяти Храмов. Как же он проклинал их дальновидность...
Всю дорогу Эмиль повторял про себя заученные, одинаковые тексты, думал о том, что ему придется общаться с очередными незнакомыми и, скорей всего, абсолютно неинтересными, скучными людьми, улыбаться им. Он проклинал свою лень, из-за которой он не поехал в столицу - там хотя бы было чем заняться. Шестидесятилетний эвлат уже осознал и принял тот факт, что с каждым годом он становится все более ворчливым, привередливым и ленивым. Раскрывая врата глубокой старости, одни люди становятся все активней, стараясь прожить остаток своих дней как можно ярче, другие же закрываются у себя дома, устраиваясь у камина с книгой или вином и смакуя поочередно воспоминания из своей молодости. Эмиль причислял себя ко второй категории людей. Он все чаще ловил себя на мысли, что для выполнения своих обязанностей ему требуется все больше усилий. И в то же время понимал, что именно поэтому ему нельзя было отказываться от этих обязанностей. Ведь спасение заключалось только в них...
Карета остановилась у ворот во двор придорожной таверны. Кучер спешившись, постучал в дверцу.
- Да, Анри.
- Господин эвлат, до Фиеренхолда осталось около пяти часов езды. Не желаете ли отдохнуть или чего-либо еще? Да и лошадей бы надо покормить...
- Хорошо, Анри. Часик отдыха нам не помешает.
Фая смотрела на карету, которая подъехала к воротам таверны. На ней был герб церкви. Кучер что-то сказал через дверцу, потом завел лошадей во двор, открыл дверцу. Из кареты вышел невысокий, худой мужчина в голубой сутане. Фая внимательно оглядела его: серые глаза, редкие волосы, морщины, довольно нездоровый цвет лица, круги под глазами, тонкие руки с длинными пальцами.
Эмиль соскочил с подножки, потянулся, охнул, пробормотал про себя ругательство, оглядел двор. У крыльца в таверну стояла девушка, которая, абсолютно не стесняясь, разглядывала его. Эмиль внимательно оглядел ее: не особо красивая, но симпатичная, стройная, среднего роста, русые волосы, голубые глаза. Девушка была одета в дорожную одежду из серых кожаных штанов, строгой серой куртки, невысоких кожаных сапог и короткого серого плаща, на такой же серой перевязи пришит красно-черный знак Имперской канцелярии. Эмиль улыбнулся и учтиво наклонил голову в знак приветствия. Девушка улыбнулась в ответ и наклонила голову в ответном приветствии.
Эмиль проследил взглядом за конюхом, который распряг лошадей и повел их в сторону стойла, кинул взгляд на хозяина таверны, который пулей вылетел навстречу гостю и начал сыпать заверениями, что такой высокопоставленный гость может рассчитывать на все самое лучшее в самой лучшей таверне до самого Штрасселя. Фая еле сдерживала смех, смотря как хозяин таверны расточает похвалы своему заведению, в котором вином можно было травить грызунов. Эмиль заметил ее реакцию, скривил губы в знак того, что прекрасно понимает все.
- Милейший, потише. Все, что мне нужно от вашего заведения, достоинства которого, как мне кажется, вы преуменьшаете, это достойный уход за моими лошадьми. Распорядитесь предоставить моему кучеру все необходимое для этих благородных животных.
- Конечно, господин. Сию же минуту все будет сделано в лучшем виде, - казалось, хозяин таверны так и не заметил сарказма в голосе эвлата.
Эмиль подошел к девушке, которая тихо смеялась, глядя в спину трактирщика, который рванулся к стойлу рысцой породистого скакуна с тремя ногами.
- Разрешите представиться, сударыня. Эмиль Кларенс, эвлат Западного храма.
- Приятно встретить в этой глуши такого учтивого человека. Фая Эстер, младший советник Имперской канцелярии, - смех Фаи перешел в искреннюю, обворожительную улыбку.
- О, вы даже не представляете мою радость. Я уже шестой день в пути. Наверно, вы уже заметили, как скучно разъезжать по просторам империи в одиночестве. Сегодня утром я подловил себя на том, что разговариваю сам с собой.
- Не беспокойтесь. Этим недугом путешественника страдаете не только вы, - Фая снова улыбнулась.
- Судя по перевязи, вы тут по служебным делам. Не так ли?
- Угадали. Я жду экипаж из Фиеренхолда. Это замок в нескольких часах езды отсюда...
- Похоже нам обоим повезло. Я как раз направляюсь туда для завершения траурной церемонии по усопшей герцогине. Мне не помешает общество умной девушки, а вам не помешает...Мне почему-то кажется, что эта таверна далека от идеала, - Эмиль скептически улыбнулся, осматривая перекосившиеся ступеньки на крыльце.
- Предложение принимается, - согласилась Фая с улыбкой, - Даже не знаю, как вас благодарить. Похоже, они в суматохе забыли про мой приезд. Мне нужно оформить опекунство над юным герцогом и герцогиней на их тетю. По сути это просто формальность. Меньше чем через год герцог достигнет совершеннолетия. Но правила есть правила.
- Не стоит благодарить. Помогать друг другу - святая обязанность жертв правил. Покажете, мне достопримечательности этой таверны, пока мой кучер занимается лошадьми? Также я был бы благодарен, если бы вы соизволили рассказать немного о Фиеренхолде. Думаю, советнику канцелярии известно больше, чем мне. Особенно, если учесть, что меня направили сюда так внезапно, что я не успел толком вникнуть в события.
- Боюсь, достопримечательности не займут много времени, а вот о Фиеренах я могу рассказать многое, - Фая шутливым жестом пригласила эвлата подняться по ступенькам.
Замок Фиеренхолд располагался в трехстах верстах на северо-запад от Штрасселя. Река Ривбруа, которая протекала через владения герцога Фиерен и была самым безопасным путем доставки товаров в Штрассель, была довольной оживленной. Построенные на берегу реки маленькие причалы постепенно обрастали постройками и превратились в небольшие городки, в которых процветала торговля самыми разнообразными товарами, начиная от речной рыбы и заканчивая дорогим оружием, выкованным гномами с Нагорья. По дорогам, которые по меркам тех лет могли считаться вполне безопасными, постоянно ходили торговые обозы, открывались таверны, в которых в любое время года можно было встретить представителей всех рас.
А ведь всего сотню лет назад эти земли были дикими краями, населенными одними орками. Первый герцог Фиерен - тогда еще просто барон Алан - был командующим имперской армией и лично руководил изгнанием орков с этих диких, невозделанных, богатых лесом, пастбищами и плодородными полями земель. За успешную кампанию молодой барон был награжден новым титулом и обширными владениями. Вскоре после этого он оставил службу и занялся своими землями.
Заселение этих земель людьми, которые стекались в поисках счастья со всех концов света, и быстрое развитие торговли, которая приносила огромные доходы, позволили Алану и его наследникам превратить свое поместье в пусть и небольшой, но хорошо защищенный замок с четырьмя угловыми башнями, рвом и гарнизоном, состоящим из наемников. Крестьяне и челядь герцога тоже обзаводились своими домами, в результате чего в паре верст от замка появился городок Фиеренвилль. Хотя Алан Фиерен и запретил называть городок, который тогда еще был простым поселением из нескольких хижин, в свою честь, избавиться от этого названия он не смог. Простые люди, которые души не чаяли в своем герцоге: честном, простом и справедливом человеке, наотрез отказывались признавать другое название.
Внук Алан Фиерена - Серж Фиерен - был полной противоположностью своему деду. Он отличался чрезмерной любовью к спиртным напиткам, женщинам и веселью. И если бы не его отец, покойный герцог Арно Фиерен, то, скорей всего, Серж так и не женился бы, а значит и не обзавелся бы сыном и дочерью, что, в свою очередь, не повлекло бы события, изменившие жизнь в Фиеренхолде.
За последние семьдесят лет размеренная жизнь во владениях Фиеренов была нарушена только один раз. Пять лет назад небольшой отряд орков пересек границу империи. И хотя они не тронули ни одного человека, не сожгли ни одного дома, население всполошилось. Герцог Серж после очередного обильного злоупотребления вином возомнил себя героем времен Заселения. Не слушая советов опытных наемников и не желая дожидаться подхода отряда имперской армии, он отобрал из числа гарнизона три десятка таких же бушующих чрезмерной энергией, неопытных героев и выдвинулся к границам своих владений, где по слухам крестьян рыскали орки. Серж настиг их около древних руин какой-то храма в ста верстах от Шинвальского леса. К чести наших героев надо отметить, что первое крещение боем было довольно достойным. Прибывший по следам героев имперский отряд обнаружил на поле боя трупы пятерых орков, герцога Фиерена и тридцати наемников. Дознание, проведенное Имперской канцелярией, не выявило ни причин вторжения, ни следов отряда орков. А замок Фиеренхолд погрузился в трехмесячный траур.
Так как сыну покойного герцога Алану Фиерену, названному в честь своего прадеда, было всего двенадцать лет, управление обширными владениями перешло к его матери - герцогине Авроре Альмен. Хоть она и была умной женщиной, но не обладала достаточными навыками для управления герцогством. Неудивительно, что в замок Фиеренхолд стали стекаться многочисленные кандидаты в помощники регентши. Хотя у каждого из них было с десяток дипломов, по сути они были обычными шарлатанами и бездельниками. И тогда герцогиня сделала единственный верный шаг. Она собрала вещи и отправилась в столицу к своей сестре - Эвелин Альмен. Уговорить сестру бросить привычный светский мир и променять его на жизнь в провинции стоило огромных условий. В конце концов, не выдержав постоянных причитаний герцогини, Эвелин Альмен уступила и согласилась на время уехать из столицы.
В отличие от герцогини, баронесса была женщиной умной, властной, из числа тех людей, кто может изменить мир, будь у них такая возможность и ресурсы. Она быстро спровадила всех кандидатов, разобралась с проблемой сбора налогов, урожая. Жизнь в Фиеренхолде вернулась в привычное русло. Герцогиня Аврора посвящала все свое время воспитанию детей, а баронесса Эвелин управляла герцогством с такой строгостью, что челядь стала называть ее за глаза "Железная Эвелин".
Идиллия в Фиеренхолде продолжалась пять лет, пока однажды вечером герцогиня Аврора Альмен не споткнулась на лестнице и, пролетев кубарем по мраморным ступеням, не свернула себе шею. Замок снова погрузился в трехмесячный траур.
Кэт проснулась рано. Она всегда вставала раньше остальной прислуги, чтобы успеть насладиться абсолютной тишиной в Фиеренхолд. Всего лишь через час замок наполнится суетливым, монотонным гудением слуг, поваров, стражников. Но пока что в нем властвовала тишина, прерываемая лишь звуком сквозняка под высокими, утопающими во мраке сводами залов, что придавало этой тишине то незабываемое ощущение свободы и одиночества, которое так любила Кэт. Для молодой девушки, которая родилась в замке и прожила в нем все свои двадцать лет, предрассветная тишина была единственной отдушиной, позволяющей помечтать о мире, который находился вне ее досягаемости. Нет, она не мечтала о принце на белом коне, который однажды прискачет и спасет ее от осточертевших простынь, белья, стирки. Несмотря на юность, она была уже не так наивна. Нет, она мечтала об обыденных вещах вроде ежегодной ярмарки в Штрасселе, рассказы о которой она слышала от конюха молодого герцога Фиерена. Каждое утро она представляла себе шутов, которые смешили до потери пульса; канатоходцев, которые балансировали на грани жизни и смерти; факиров из Южной провинции, которые зачаровывали змей звуками флейты и глотали огонь. Она знала, что где-то там, за стенами этого замка, столько удивительных вещей, до которых можно дотронуться и которые можно почувствовать. Но, увы, служанка из замка Фиеренхолд могла довольствоваться только рассказами конюха, терпя его настырные приставания на кухне. Конечно, она могла уйти куда глаза глядят. Точнее, могла бы, если бы ее не останавливала единственная преграда между ней и этим манящим, неизведанным миром. Несколько раз, наслушавшись очередных рассказов конюха, она собирала свои вещи, мысленно прощалась со всем, что ей дорого здесь. Но потом...потом она увязала в трясине страха перед переменами, неопределенностью, распаковывала вещи и спозаранку принималась за рутинную работу, понимая, что там, где хорошо, ее никто и ничто не ждет.
Нечто наблюдало за Кэт. Девушка, переполненная все той же неисчерпаемой энергией, легким шагом обходила пустые коридоры замка, собирая в небольшую тележку корзинки с бельем, выставленные обитателями замка у дверей их покоев. Нечто шло рядом с Кэт.
Прошло уже пять месяцев с тех пор, как голос разрешил ему покинуть пещеру, в которой он обучал его в течение всей зимы. Нечто теперь умело многое. Оно перешло реку, поселилось прямо в прачечной, поближе к Кэт. Оно не понимало, почему эта веснушчатая девчонка так привлекает его. Ему просто нравилось быть с ней. Когда она работала, Нечто сидело рядом с ней. Когда она засыпала, Нечто ложилось на пол рядом с ее кроватью и ждало, когда она проснется, потянется и со свойственной ей энергией начнет обходить пустые коридоры. Пустые коридоры, в которых были только она и оно. Правда, она не знала о нем, но это его совсем не смущало. Ведь главное - она рядом с ним. Однажды Нечто попробовало дать ей понять, что она не одна. Но после ужаса на лице девушки, когда она почувствовала, что простынь в ее руках шевелится, оно поняло, что ее сознание не воспримет его. Во всяком случае, пока и в таком виде.
С момента прибытия в замок голос побеспокоил его всего два раза. В первый раз это случилось три месяца назад. Нечто покорно сделало то, что приказал голос. Оно уже знало, что сопротивляться ему бесполезно. Голос лишал его последних остатков человеческого сознания. А Нечто, которое вновь обрело Кэт, становилось не по себе от мысли, что оно может однажды очнуться рядом с ней и не почувствовать то, что оно чувствует к ней сейчас. Оно не могло потерять то единственное, что связывало его с этим ныне чужим и не совсем понятным для него миром.
Второй раз Нечто услышало голос сегодня ночью. Оно сидело на кровати и смотрело на причмокивающую во сне Кэт, когда неумолимый голос вторгся в его сознание и отдал очередной приказ. И вот сейчас, идя рядом с девушкой, Нечто знало, что скоро их пути разойдутся. Она покатит свою тележку в прачечную, а ему придется заплатить очередную цену. Цену за пребывание рядом с Кэт, цену за то немногое человеческое, что в нем осталось.
Кэт подошла к двери юного герцога, подняла небольшую корзинку, поставила ее на тележку и, мурлыча под нос песенку, пошла дальше. Нечто остановилось. Проводив взглядом девушку, которая скрылась за углом, оно наклонилось к замочной скважине и медленно просочилось в комнату.
Юный герцог Алан Фиерен спал крепким сном человека, который наполнен молодостью, энергией, беззаботностью. Нечто приняло свою обычную форму, подошло к кровати. Лунный свет через окно падал прямо на герцога. Тот чему-то улыбался во сне. Нечто тоже грустно улыбнулось.
Через минуту молчаливого созерцания Нечто наклонилось к герцогу. Оно медленно растеклось по спящему юноше, обвилось вокруг него, заключив его в кокон, заканчивающийся у него на горле, мысленно вздохнуло, материализовалось и начало стягиваться. Герцог проснулся от резкой, сдавливающей боли на горле. Он рефлекторно попытался дотянуться руками до своего горла, но понял, что обмотан с ног до головы веревкой, попытался закричать, но из горла вырвался только хрип. Он задыхался. Бьющийся в конвульсиях герцог скатился с кровати, упал лицом на пол. Вскоре он затих.
Нечто прибежало в прачечную. Кэт раскладывала высохшее за ночь белье по корзинкам. Нечто стояло рядом с ней. Ему хотелось плакать, кричать, хотелось рассказать ей, что оно чувствует, что оно не такое и не было таким раньше. Но девушка не замечала безмолвного Нечто и его страдания.
Эмиль и Фая заподозрили неладное, когда мимо их кареты пронесся галопом третий отряд всадников. Путники недавно проехали Фиеренвилль и подъезжали к замку Фиеренхолд, высокие стены которого, окрашенные в багровые тона под лучами заходящего солнца, виднелись в версте.
- Хм...Я думал, что они выкажут больше уважения и внимания к человеку, который проехал пол-империи ради них, - Эмиль был явно недоволен.
- Кажется, у них что-то произошло, - Фая, высунувшись в окно кареты, смотрела вслед уносившегося отряда.
- Скоро узнаем, - Эмиль высунул голову в противоположное окно, - Анри, прибавь-ка скорости.
Карету остановили перед навесным мостом у ворот замка. На лицах двух стражников, с запозданием подошедших к карете, читалось смятение. Они были настолько взволнованы, что забыли откланяться эвлату, который от нетерпения сам вышел из кареты.
- Милейшие, что тут происходит?
- Ваше преосвященство, тут такое, - стражник со шрамом через все лицо все-таки вспомнил про этикет и поклонился, - Юного герцога нашли мертвым в его покоях. Говорят, убила его какая-то мразь. Прямо в замке, под охраной ста стражников, кто-то проник в его покои и задушил.
Эмиль переглянулся с Фаей, которая тоже выпрыгнула из кареты, услышав о смерти герцога.
- Я младший советник Имперской канцелярии, - Фая указала стражникам на канцелярский знак на своей перевязи, - Немедленно сопроводите нас к баронессе Эвелин.
Фая узнала баронессу с первого взгляда. Та вышла из комнаты в конце длинного коридора с высокими колонами. Высокая, худая женщина лет сорока в черном, строгом траурном платье, отдающая властным голосом приказы стражнику, выделялась среди молчаливой толпы стражников и слуг, топчущихся в двери и внимательно внимающих каждому ее слову. Фае нравились такие сильные женщины. Несмотря на то, что советник уже повидала многое, в душе она была все той же впечатлительной пятнадцатилетней девушкой из провинции, которая могла прослезиться при виде полудохлого птенца. А строгое, но все еще красивое лицо баронессы выражало только волю, решимость и непоколебимость.
Стражник умчался выполнять полученный приказ. Баронесса тихим, но властным голосом приказала толпе разойтись и заняться своими делами, потом направилась к незнакомцам, которых привел стражник. Те, наклонив головы, представились.
- Господин эвлат, советник, позвольте поприветствовать вас в Фиеренхолде. Сожалею, что не смогла встретить вас как подобает. Но обстоятельства, понимаете ли...
- Не стоит беспокоиться, госпожа Альмен. Мы глубоко сожалеем о вашей утрате. Это так ужасно - потерять еще одного члена семьи. Если вы не против, я лично займусь церемонией прощания с юным герцогом, - эвлат наклонил голову.
- Конечно, господин эвлат. Я буду очень признательна, - взгляд баронессы переместился на Фаю, - Как буду признательна и советнику, если она проведет дознание.
- Рада услужить, баронесса, - Фая вновь наклонила голову, - мне бы хотелось осмотреть место убийства герцога.
- Конечно, прошу вас, - Эвелин повернулась к двери, из которой она недавно вышла.
Покои юного герцога были просторными. Фая внимательно осматривала каждый уголок. Все три окна в комнате были закрыты на крепкие стальные засовы. Фая проверила их одно за другим. Засовы были на месте, никаких повреждений. Советник подошла к кровати, на которой лежал молодой герцог. На шее у него был мерзкий багрово-синий след. Лицо юноши посинело, но обычных искажений, которые появляются в процессе удушения, Фая не заметила.
- Простите, баронесса. Тело герцога трогали?
- Да, советник. Мы обнаружили тело полчаса назад. С самого утра никто не видел герцога, но я решила, что он снова заперся в библиотеке. В последнее время он проводил там много времени. Час назад служанка, которая хотела прибраться в его покоях, обнаружила, что дверь заперта изнутри, герцог не отзывался. Я приказала выломать дверь. Герцог лежал на полу, лицом вниз. У него был такой ужасный вид. Мы не хотели пугать молодую герцогиню, - баронесса запнулась, подбирая нужные слова - Понимаете, она себя неважно чувствует после смерти матери. Замкнулась в себе, почти не вылезает из своих покоев, стала нервной.
- Смерть матери стала для нее шоком.
- Да. К несчастью, она присутствовала при ее гибели. Моя сестра упала с лестницы прямо к ногам своей дочери. С тех пор бедняжка немного помутилась разумом.
- Что вы имеете в виду?
- Юная герцогиня утверждает, что ее мать убили. Точнее убило...что-то странное и неестественное...
- Она уже видела брата?
- Да. Поэтому мы и привели его в надлежащий вид.
- Как она отреагировала? - Фая расстегнула рубашку на герцоге и начала внимательно осматривать тело.
- Никак. Она просто уставилась на него, провела рукой по следу на шее, что-то пробормотала на незнакомом мне языке и ушла в свои покои.
- Странно, - Фая повернулась в сторону эвлата. Тот, опустившись на одно колено, внимательно изучал засов на двери, - Господин эвлат, что-то нашли?
- Нет. Засов не тронут, дверь прилегает плотно. Не понимаю, как можно было зайти в эту комнату и выйти из нее, - эвлат встал, покряхтел и направился к Фае.
- Взгляните на это, - Фая показала на синяки на теле герцога, - Судя по всему, его задушили веревкой. Но зачем нужно было его связывать. Причем связан он был очень туго.
- Может его сначала пытали?
- В собственных покоях, да еще и ночью? Не думаю... - Фая взглянула на Эвелин, - Баронесса, мне нужно опросить всех, кто находился ночью в замке. Думаю, мне придется задержаться на некоторое время.
- Конечно, советник. Я предоставлю вам все необходимое, - Эвелин подозвала жестом слугу, стоявшего у двери, что-то в полголоса приказала ему, - Господин эвлат, вы наверное устали с дороги. Я приказала приготовить вам покои. И если желаете отдохнуть...
Последующие три дня Фая провела за рутинным опросом челяди. Никто ничего не видел и не слышал. Фая часами изучала покои герцога, размышляла, чертила планы замка, его залов, коридоров, покоев. Напрасно. Эвлат, закончив первые приготовления и разместив тело герцога в усыпальнице для семидневного обряда, присоединился к Фае в ее поисках. Но принцип "две головы думают лучше" не сработал. Они не смогли найти ни следа.
На третий день, закончив опрос слуг, Фая решилась потревожить юную герцогиню, которая с момента смерти брата не покидала своих покоев. Эвлат любезно предложил ей свою помощь. Во второй раз поблагодарив судьбу за встречу со священником, Фая, не скрывая радости, приняла его предложение.
Покои юной герцогини Айлин Фиерен располагались на другом конце того же коридора, в котором располагались и покои ее брата. Фая с эвлатом с минуту потоптались перед высокими, богато разукрашенными дверьми. В конце концов эвлат постучал в дверь. Ответа не последовало. Эвлат постучал повторно.
- Она часто уходит в себя и не слышит ничего, - Фая и эвлат вздрогнули из-за голоса за своими спинами. Повернувшись, они увидели невысокую, веснушчатую девушку в одежде прислуги.
- Вас вроде не было утром, когда я опрашивала слуг, - Фая не могла вспомнить эту девушку с корзиной белья в руках, - Как вас зовут?
- Простите. Меня зовут Кэт Флуи. Я работаю прачкой в замке. Еще вчера я как обычно отправилась к прачечной на реке. Раз в неделю у нас стирка. Конюх герцога..., - Кэт запнулась, - Конюх покойного герцога Алана отвозит меня туда на телеге. Мы вернулись всего час назад.
- Как зовут конюха?
- Луи, госпожа. Он сейчас в конюшне.
- Поговорим с ним потом, - эвлат снова постучал в дверь.
- Когда она не отвечает, мы просто заходим в комнату... - Кэт перехватила корзинку с бельем и взглядом указала на дверную ручку.
Из-за задернутых плотных штор покои Айлин были погружены в полумрак. Пол комнаты был полностью покрыт коврами. Напротив входа, на другом конце комнаты были заметны утопавшие во мраке очертания большой кровати. Советник позвала герцогиню, но та не отвечала. Эвлат решительно направился к окну и отдернул шторы. Молодая герцогиня сидела на ковре перед кроватью. Глаза у нее были раскрыты, но, казалось, она ничего не видела и не слышала.
- Герцогиня? - Фая подбежала к Айлин. Та смотрела прямо перед собой, не замечая советника.
- Она что-то шепчет, - эвлат подошел к Фае, - Посмотрите на ее губы.
- Действительно. Но что? - Фая наклонилась к Айлин, помахала рукой перед ее глазами, поднесла ухо к ее рту, пытаясь разобрать слова, которые нашептывала герцогиня, - Что-то на непонятном мне языке. Никогда не слышала.
- Разрешите мне, - эвлат отстранил советника, наклонился и стал прислушиваться. На его лице промелькнуло удивление.
- Вы понимаете, что она говорит?
- Нет, - эвлат растерянно развел руками, - Но, судя по всему, она спит и разговаривает во сне. И я не знаю, как ее вывести из этого состояния.
- Ничего и не надо делать. Она сама придет в себя, - Кэт, которая до этого, не обращая внимания на герцогиню, спокойно раскладывала белье в стоявший в углу шкаф, подошла к эвлату, - С ней уже такое случалось, мы привыкли.
- И давно у нее это? - Фая взяла за руку герцогиню и стала щупать ее пульс.
- Началось за несколько месяцев до смерти герцогини Авроры Эвелин. Сначала это состояние длилось несколько минут и происходило раз в месяц. Видели бы вы меня , когда я ее застала в таком состоянии в первый раз, - Кэт попыталась изобразить страх на своем лице, - Айлин попросила меня не рассказывать об этом покойной герцогине. Но после смерти герцогини она стала впадать в такое состояние все чаще и чаще. И надолго...Тогда-то все это и всплыло. Ох, и устроила же баронесса мне взбучку...
- Она обращалась к медикам? - Фая оставила руку Айлин и положила свою руку на ее лоб.
- Обращалась. Они поили ее разными настойками, делали приварки. Бесполезно. Баронесса недавно вызвала мага из столицы, но он пока не прибыл.
- Действительно, больше смахивает на магию, чем на болезнь, - эвлат уселся на пол перед Айлин и уставился в ее глаза, - Никогда не видел ничего подобного.
- Давайте поговорим с баронессой, - Фая встала, бросила взгляд на продолжающую шептать герцогиню и направилась к двери. Эвлат, кряхтя, поднялся и последовал за ней.
Баронесса сидела в роскошном кресле в своем кабинете. На массивном столе перед ней были аккуратно разложены папки с бумагами. Эвелин слушала доклад начальника стражи - высокого, широкоплечего мужчины.
- Вы опросили людей в Фиеренвилле? - лицо баронессы было хмурым, недовольным.
- Да, госпожа. Всех без исключения. Даже детей. За последнюю неделю в городке незнакомые люди не появлялись. Наши разъезды никого не обнаружили на протяжении ста верст. Они сейчас продолжают искать по придорожным тавернам. Может там что-то смогут выяснить.
- Хорошо. Можете идти. Если что-то узнаете, сразу ко мне.
- Слушаюсь, госпожа, - начальник стражи развернулся и вышел из комнаты. На пороге он чуть было не столкнулся с эвлатом, который как раз собирался постучать в дверь.
Эвлат и баронесса вошли в кабинет, наклонили головы в знак приветствия. Баронесса пригласила их присесть. Буквально провалившись в массивное кресло, Фая оглянулась. Стены кабинета были заняты высокими, доходящими до самого потолка стеллажами, обставленными книгами, различными фигурками, некоторые из которых явно относились к доимперской эпохе.
- Любопытная коллекция, - промолвила Фая, разглядывая каменный диск, который висел за спиной баронессы.
- Наследие первого герцога Фиерен. Я читала дневники, которые велись в замке с момента его основания. После получения титула герцога, Алан посвятил всю свою оставшуюся жизнь двум вещам - обустройству имения и поискам. Правда, что конкретно он искал, в дневниках не упоминается. Но, судя по всему, это было что-то древнее, потому что он лично участвовал в нескольких археологических раскопках на границе Империи.
- Стремясь познать прошлое, мы лучше познаем настоящее, - эвлат встал, подошел к стеллажу, взял толстую книгу в красном переплете, осторожно открыл ее. - Этой книге больше ста лет...
- Да, господин эвлат, - баронесса улыбнулась. - В этой комнате на полках покоится мудрость пары веков...
- И целое состояние... - эвлат закрыл книгу и бережно поставил на место.
- Фиерены всегда жили в достатке. Вы еще не видели нашу библиотеку, - взгляд баронессы переместился на Фаю. - Я так понимаю, ваше дознание ни к чему не привело.
- Нет, баронесса. К сожаленью, никто ничего не видел и не знает. Но мы пришли по другому поводу...
- По поводу Айлин? - Фае показалось, что в голосе баронессы прозвучала какая-то странная нотка. То ли неприязнь, то ли жалость. А может и то и другое вместе.
- Угадали. Когда вы впервые узнали про ее... - Фая запнулась, подыскивая слово.
- Одержимость?
- Состояние...Почему вы решили, что это одержимость?
- Не я. Прислуга уже начала распускать слухи о том, что она одержима демоном. Сегодня даже пришлось принять некоторые меры в отношении двух особо рьяных сплетниц. С прислугой справиться не так уж и сложно. Но слухи уже доползли до Фиеренвилля. Сегодня утром у меня побывал священник городской церкви. Предлагал провести обряд очищения...
- Вы согласились?
- С какой стати? Во-первых, я не верю во всю эту чушь. Во-вторых, я не позволю издеваться над своей племянницей.
- Официальная церковь считает одержимость возможным, - эвлат оторвал взгляд от очередной книги.
- Господин эвлат, я не просто так сижу в кабинете, наполненном сотнями книг. При всем моем уважении к церкви, я считаю, что тут замешана какая-то магия. Какое-нибудь зелье или заклятие...
- Вы меня не поняли, сударыня,- эвлат со вздохом закрыл очередную книгу, погладил ее и положил на место, - Более того, я согласен с вами. Но вы должны знать, что зелье или заклятие могут привести к одержимости. Или наоборот...
- Что вы имеете в виду?
- Одержимость может повлечь за собой создание зелья или...- эвлат помедлил. - Или наложение заклятия...
- Это просто смешно. Я знаю свою племянницу. Она повредилась разумом. Но она никогда не смогла бы причинить зло другим людям.
- Она не смогла бы. Но тот, кто завладел ее телом, вполне...Возможно, у вас хорошая библиотека. Но вы еще не видели храмовую библиотеку и те знания, которые в ней хранятся. Поверьте мне, в записях описаны многочисленные случаи одержимости демоном. И знаете, что объединяет все эти случаи?
- И что же? - баронесса откинулась в кресле. Ее взгляд становился все более недружелюбным.
- Все одержимые начинали разговаривать на странном, несуществующем языке...
- Мне не нравится то, на что вы намекаете, - теперь во взгляде баронессы мелькнула откровенная ненависть.
- Я понимаю, что вы защищаете свою единственную племянницу, - эвлат вернулся к столу и сел в свое кресло. - Но в душе вы понимаете, что смерть юного герцога при очень странных обстоятельствах и эта...Это необычное состояние герцогини не просто совпадение.
- Господин эвлат, я понимаю только одно, - баронесса произносила каждое слово сухим, бесстрастным голосом. - Вы тут для проведения прощального обряда. После его завершения вы вернетесь к себе в Храм и позволите мне самостоятельно решать, кто и чем...страдает. И самое главное - как избавить человека от этих страданий. И напоследок. Запомните - я не позволю вам подвергнуть опасности очищения последнего представителя рода Фиеренов. А теперь, извините, но меня ждут неотложные дела.
Фая и Эмиль медленно шли по двору замка. Эвлат приветственно улыбался многочисленным слугам и стражникам, которые, завидев высокопоставленного священника, старались выразить ему свое почтение и получить благословение. Фая смотрела под ноги и пыталась понять, почему вроде бы естественное поведение баронессы Эвелин вызывает у нее противоречивые чувства.
- О чем вы думаете? - Эмиль нарушил молчание только тогда, когда они подошли к конюшне.
- О многом. Вы уверены, что Айлин одержима?
- Это вполне возможно. Но вопрос заключается не том, что она одержима или нет. А том, кем она одержима. Это может быть и довольно безобидный дух, который заблудился в нашем мире, а может быть и что-то похуже...
- Например?
- Демон, который заставил ее убить собственного брата...
- Баронесса поняла, что вы ведете именно к этому, и поэтому выставила нас из кабинета...И как же Айлин сделала это? Комната была закрытой. Она-то уж точно не дух, чтобы пройти сквозь стену...
- Пока не знаю. Но я уверен, что смерть брата и состояние сестры как-то связаны. Я не верю в такие совпадения.
- Допустим, вы правы. Как нам это доказать?
- Вся надежда на последнего свидетеля, - Эмиль отворил дверь конюшни и шагнул внутрь.
Конюх Луи вспотел. Парень, не страдающий ни умом, ни сообразительностью, не знал как вести себя перед эвлатом и советником. Теребя в руках шапку, Луи медленно следовал за Эмилем и Фаей, которые, не спеша завести разговор с конюхом, ходили вдоль стойл и рассматривали коней. Эвлат с советником сделали вид, что не заметили, как при их внезапном появлении кто-то кинулся в дальний угол конюшни и спрятался за небольшим стогом сена. И этот кто-то был явно женского пола.
- Должен признаться, Луи, ты неплохо справляешься со своими обязанностями, - Луи, не поднимавший взгляд на неожиданных гостей, не заметил как эвлат сморщил лицо, показывая Фае, что с него довольно резкого запаха конского навоза. - Осталось проверить, насколько хорошо ты служил своему хозяину. Давай-ка мы выйдем на свежий воздух.
- Конечно, господин эвлат, - Луи, все также не поднимая головы, последовал за эвлатом.
Выйдя из конюшни Эмиль вздохнул полной грудью, снова поморщился и пошел дальше. Дойдя до небольшой часовни у стены замка, эвлат обернулся к Луи. Высокий, светловолосый, ничем не примечательный парень с грубыми чертами лица, переминавшийся с ноги на ногу, был похож на нашкодившего ребенка, который ожидал наказания. Эвлат подмигнул Фае, которая, похоже, еле сдерживала смех.
- Успокойся, Луи. Мы тоже были молодыми, - голос эвлата был мягким, отдающим чем-то отеческим и родным. Луи поднял глаза. На губах эвлата играла спокойная улыбка. Луи виновато улыбнулся в ответ.
- Давно ты поступил на услужение к покойному герцогу?
- Года два, господин эвлат...
- Расскажи о нем.
- Он был добрым...понимающим, - Луи скосился в сторону конюшни.
- Продолжай...
- Понимаете, после смерти отца ему пришлось быстро взрослеть...
- Ты про то, что его положение лишило его детства?
- Да-да. Понимаете, в то время, как дети слуг и стражи могли позволить себе побегать во дворе или даже за стеной, герцог Алан сидел за книгами в окружении армии преподавателей. А самое главное, он сам этого хотел...
- Откуда вы знаете?
- Мне рассказывала Кэт...
- А, та милая юная особа, которую очень сложно чем-то удивить...
- Да, она самая. Она рассказывала, что покойная герцогиня Аврора не могла оторвать его от книг...Но года два назад все изменилось. Герцог начал брать уроки езды и фехтования. Тогда-то меня и назначили к нему в услужение...Вы бы видели как он ездил и фехтовал. Все служанки собирались и тайком подглядывали за ним...
- Он был красив, - Фая впервые нарушила молчание. - И уже достаточно взрослым...
- Луи, герцог обращал внимание на этих девушек? - эвлат понял и продолжил мысль советника. - Ты ведь понимаешь о чем я?
- Понимаю, господин эвлат. Конечно, понимаю...Его не интересовали служанки...
- Ты уверен в этом?
- Конечно, - Луи опустил взгляд.
- И почему я не верю тебе? - Фая подошла к конюху и положила руку ему на плечо. Тот затрясся и сжался. - Кто?
- Я не могу сказать...
- Луи, твоего хозяина задушили, а ты сейчас отказываешься говорить то, что, возможно, поможет нам понять, кто это сделал - голос Фаи изменился до неузнаваемости, став жестким и строгим.
- Я не могу сказать, - казалось, Луи расплачется.
- Луи, я не люблю повторять. Кто?
- Это...это...Кэт...Но вы не подумайте, она даже не знала об этом. Он ни разу не сказал ей о своих чувствах.
- Кто еще знал про это?
- Сестра Алана...
- От кого она это узнала?
- Я не знаю...
- Луи! - Фая сдавила плечо парня, от чего он сгорбился еще больше.
- От меня...Я не хотел ничего плохого. Просто он...А я люблю ее! Я думал, что он объяснит ему, что он герцог, а она простолюдинка, и что у них не может быть ничего общего! - Луи внезапно зарыдал.
Дав Луи выплакаться, Фая снова затрясла его за плечо.
- Что было потом?
- Айлин поругалась с Аланом. Сильно поругалась. С тех пор они не разговаривали...А потом...
- Потом Айлин ушла в себя...- Фая отпустила плечо Луи.
- Да, мне сказала об этом Кэт. А я рассказал Алану. И после этого он как будто забыл про Кэт. Снова заперся в библиотеке. А его сестра ...Кэт рассказывала, что ее приступы становились все чаще и чаще.
- Потом погибла их мать...- Фая знаком приказала Луи сесть на скамью у часовни.
- Да, потом погибла герцогиня. С этого времени приступы Айлин стали ежедневными. Я был с герцогом и баронессой Эвелин у часовни, когда Айлин заявила, что ее мать убили. Она билась в истерике, плакала, кричала. Очередной приступ схватил ее прямо там. Так баронесса и узнала про ее болезнь.
- Болезнь? - спросил эвлат, до этого спокойно наблюдавший со стороны. - Ты считаешь, что это болезнь?
- Я не знаю, господин. Я не знаю, что с ней. Слуги поговаривают, что в нее вселилось зло и нужно провести обряд очищения. А пару дней назад они начали поговаривать о том, что Айлин убила брата.
- Ты веришь в это?
- Я не знаю, господин. Если в нее что-то вселилось, то возможно и убила. Все знают, демоны хитрые исчадия и могут заставить сделать все...Я знаю только одно. Брат до последнего пытался вылечить сестру.
- Что именно он пытался сделать?
- Я точно не знаю. Месяца два назад мы с ним поехали в Весфор. Он зашел там в городской храм и пробыл там несколько часов. Потом мы вернулись. Герцог снова заперся в библиотеке и не выходил оттуда в течение трех дней.
- Он искал какие-то записи...- эвлат смотрел на Фаю. - Осталось выяснить, нашел ли он их...Что еще Луи...?
- Через три дня после возвращения из Весфора герцог поехал в Фиеренвилль. Он там кого-то искал...
- Кого?
- Я не знаю. Да он и сам не знал. Он спрашивал, не пропадал ли кто из жителей за последнее время.
- Чем завершились поиски?
- Ничем. Никто не пропадал. Умерло несколько стариков в зиму, да девочка весной утопла в речке.
- Дальше?
- Потом герцог начал ездить по лесам.
- Лесам?
- Да. В первые дни я думал, что он просто хочет развеяться. Но потом понял, что он что-то ищет. Целыми днями. Мы прочесали леса вокруг замка наверно верст за пятьдесят.