- Здорова, парень! - Их семеро. Они улыбаются, и нет никаких сомнений, что всё то время, что они ехали сюда, они думали про эту улыбку.
Нет никаких сомнений, что главное для них сейчас - это правильно улыбнуться.
- Привет! - Он раскидывает руки в стороны, будто хочет обнять их всех.
Будто он - дерево, а они - цветы. И он хочет оплести их ветвями, сжать их со всей силой, чтобы они распустились, чтобы их бутоны взорвались.
Они заходят, снимают куртки. Парням он пожимает руки.
- Держи на счастье. - Один из них протягивает ему пакет, в пакете звенит.
Они шли, как мысли идут к вопросу и не заметили, как стали вопросом сами. Вопросом невежливым и риторическим, одним из тех, на которые так не хочется отвечать, и который, в конечном счёте, повиснет в воздухе.
Вопросом, после ответа на который, воцариться неловкая пауза.
И на всём пути от себя к вопросу, они думали про правильную улыбку.
Они снимают ботинки, и он ведёт их прочь от тесной прихожей по коридору с "так себе" обоями серого цвета. Он ведёт их в "так себе" гостиную в сине-серо-бежевых тонах. Кто-то по пути заходит в "так себе" ванную помыть руки, и посмотреться на себя в зеркало: не изогнулись ли они крючком, наподобие того, на который дамы вешают сумочки в ресторанах и кафе, не оторвались ли они от пола, и не стала ли их тень похожа на точку.
Она стоит на кухне и что-то нарезает.
- Знакомьтесь, это Маша. Маша - это парни и девушки... ну вы там позже все перезнакомитесь. - Он отходит в сторону, и они здороваются с ней и говорят, что им очень приятно. Она кивает, что-то говорит, повернув к ним голову, но нож у неё так и остается в руке. Потом она спрашивает кого-то из них, не поможет ли он ей, и кто-то отвечает, что с радостью. Она передаёт ему большую тарелку с салатом и просит поставить чуть дальше от центра стола.
Они просят выпить, он отвечает, что его уже не вставляет и спрашивает, нет ли кайфа для лёгких. Девушки обсуждают что-то о замужестве и детях.
- Спиртное - это депрессант, а лактон и тусин с травкой - это всё психоделики.
- А какая разница? - Спрашивает кто-то за столом. Другой встаёт и читает тост, все смеются и протягивают руки с бокалами, рюмками и пивными бутылками.
- Это как когда у тебя болит голова. В конечном итоге причина боли всегда одна - давление. Так вот, ты можешь выпить просто обезболивающее, а можешь - лекарство от давления. Боль в первом случае не пройдёт, но ты перестанешь её чувствовать, и лишь выпив лекарства от давления, ты избавишься от причины. Понимаешь? - Кто-то из девушек встревает и говорит, что мы дураки, что наши мозги разрушаются с каждым напасом и с каждым глотком и что лучше пить водку. Конечно, кто-то встревает и говорит, что лучше вообще ничего не пить и не курить.
- Понимаю. Только что здесь выступает давлением?
Весной, где-то в апреле, на дорогах появляются лужи, но лёд ещё не растаял, он лежит под водой, ещё более гладкий и отполированный...
- Счастье. Невозможность испытать счастье - вот причина.
Первые робкие шаги по апрельским лужам.
- То есть люди, которые курят и глотают всякую химию, хотят испытать счастье? Они хотят почувствовать себя счастливее?
- Да. Пусть искусственно, но хотят. Это - одна из острейших потребностей человека. Маш, ты на кухню? Принеси ещё пива, пожалуйста, пару бутылочек. - Он смотрит ей вслед, словно все мысли и эмоции покидают его одна за другой. Кто-то спрашивает разрешения покурить на кухне, а то на лоджии прохладно.
- Ну ладно, давай, пока.
Последний из них уходит, и прихожая начинает выглядеть более просторно. Он открывает стенной шкаф и достаёт швабру, наспех протирает натоптанный пол и ставит её обратно. Возвращается к ней в гостиную, и садиться радом на диван. Она смотрит на стол, заставленный тарелками и блюдами. Большим пальцем правой руки, она трёт средний палец левой.
- Кто-то забыл зажигалку.
- Да ладно, надо будет - вернуться... - Он смотрит на неё некоторое время, будто ждёт, что она поймает его взгляд.
В кромешной тьме огромного мира тело светлячка вырабатывает вещества, которые излучают свет. Они пытаются друг-друга найти.
- Маш?
- Ты несчастлив со мной, да? - Она опускает голову и смотрит на руки.
- Хватит ерунду гнать. За каким же я здесь сижу?! - Он вздыхает, кладёт руки себе на колени и встаёт, словно облокачиваясь на них. - Я помою посуду. - Он собирает тарелки и приборы и идёт на кухню.
- Я никогда не чувствовала себя парнем, слышишь?! Я никогда не чувствовала себя парнем! С самых первых дней! - Она кричит, глядя прямо перед собой, она кричит на стол или на кресло, или на что-то, что стоит за ними, но это видно только ей. На кухне перестаёт шуметь вода. - Все эти операции, таблетки, курсы.. все эти грёбаные... процедуры. Словно просто где-то там - и она кивает в потолок - что-то перепутали, понимаешь?! Мне хорошо! Хорошо! Я пытаюсь... пытаюсь просто быть счастливой! Я имею на это право!
- Никогда больше мне не напоминай про эти чёртовы процедуры! Я больше слышать эту ахинею не хочу в этом доме! - Вены на его шее проступают сквозь кожу, как змеи, зарывшиеся в песок, чтобы напасть. - Больше ни слова, ты поняла? - Он снова уходит на кухню, включает кран, и посуда вновь начинает звенеть.
На этот раз кран работает ещё громче.
Она подходит и кладёт в мойку блюдо для фруктов.
- Давай я помою.
- Нет уж. Ты же знаешь, мне нравиться мыть посуду. - Он, не подымая взгляда, продолжает тереть тарелку губкой. Она разворачивается и уходит, проводя рукой по ряду вымытой посуды.
- Маш, - она останавливается и поворачивается к нему лицом, но её рука продолжает гладить посуду - помнишь, ты говорила про то, что я никогда не забуду ТО твоё имя? - Он так и не подымает головы. - Я иногда ловлю себя на мысли, что если меня спросят о нём, я не смогу сразу ответить.
Он резко выхватывает из мойки бокал и швыряет его об пол.