Аннотация: Многим известен король Баварии Людвиг II, особенно его сказочный замок Нейшванштейн. Здесь рассказана известная история о судьбе этого короля, но под иным углом зрения, с небольшой долей мистики. Написан рассказ в июне 2005 года.
Дождь. Капли - невидимые в ночной темени призраки - усыпляюще шелестели за распахнутым окном. Упругие сырые волны поминутно врывались в кабинет и проказливо тревожили мелко исписанные листки гербовой бумаги и трепещущие огоньки свечей. Было прохладно, но Людвиг, грузный мужчина сорока лет с длинными вислыми усами и аккуратной небольшой бородкой, не спешил отвернуться от холодных брызг, чтоб не встретить в зеркале потерянный взгляд отвратительного молодящегося толстяка.
- Парикмахера следует выпороть! Он снова плохо завил волосы! - сердито проворчал мужчина и тут же резко обернулся к столу с остатками обеда и парой бюстов Людовика XVI и Марии-Антуанетты. - Вы что-то сказали?! Нет?
Людвиг вернулся к созерцанию черноты.
- Да, вы самые лучшие гости, - прошептал он и ненадолго умолк.
- Почему, почему мне нельзя было остаться ТАМ?! Фантазия, детский вымысел, мираж! Нет, ты всё равно придёшь ко мне! Я знаю. Все мои замки: белоснежный Нейшванштейн, райский Линдергоф, прекрасный Геренхимзее только для тебя. Они не могут тебе не понравиться. Ведь так, моя любовь? - Людвиг, король Баварии, слушал ночь, но ответа не было, любимый голос капризно молчал.
Тяжело дыша, словно после быстрого бега, Людвиг закрыл глаза, вспоминая тот волшебный миг, когда в ночи подле отцовского замка, у озера, юный принц неполных шестнадцати лет встретил загадочные глаза, сияющие под жемчужной луной зелёными насмешливыми огоньками. Как же он был счастлив тому, что, начитавшись на ночь старых саг, убежал в поисках приключений на свой страх и риск бродить по густому лесу вдоль озёрного берега. Он нашёл то, что искал, нашёл мечту. Пусть отец посмеялся и не поверил - его уже нет. Людвиг будет ждать и верить в то, что снова увидит эти притягательные глаза и сияющую улыбку вместо дорогого, но бесплотного, неуловимого чужим слухом голоса из пустоты.
- Я не отдам тебя никому, - шевелил губами король, опершись сжатыми кулаками в подоконник. - Пусть думают, что хотят - я никогда не женюсь.
Людвиг с шумом захлопнул окно и, повернувшись к запертой двери, громко выкрикнул:
- Карл, коляску! Я еду на прогулку!
- Мой король, - раздался в ответ взволнованный голос, - дождь, в горах опасно.
- Не смей перечить! - вспылил Людвиг. - Пусть приготовят всё для пикника и для игры в мяч! - Король удовлетворённо фыркнул и, накричавшись, сел за стол. - Переждём непогоду в первом попавшемся крестьянском доме, они любят видеть меня своим гостем, в противоположность всем расфуфыренным придворным, называющим за моей спиной своего короля сумасшедшим.
Из коридора донеслись звуки торопливых шагов и возбуждённые голоса.
- Что там?! - встревожился король.
Дрожащий голос за дверью не замедлил ответить:
- Ваше величество, беда.
- Что такое? - Неведомо откуда навалившийся леденящий страх сковал сердце, мысли короля растерянно съёжились, а непослушное тело осталось сидеть в кресле, не поддавшись первому порыву отпереть дверь и немедленно разобраться с возникшей проблемой.
- Только что из Гогеншвангау пришла весть. Туда прибыла комиссия во главе с бароном фон Крайльсгеймом, - торопливо продолжил срывающийся голос. - Они хотели видеть вас, ваше величество. Но, узнав, что вы находитесь здесь, в Нейшванштейне, решили отужинать и дождаться утра. Кучер Остерхользер слышал их разговоры...
- О чём?! - нервно выкрикнул король.
- Министры решили вас, мой король, низложить и объявить королём... принца Отто.
- Но мой брат уже одиннадцать лет как признан сумасшедшим! - Возмутился Людвиг. - Неужели они думают, что корчащий рожи, лающий по-собачьи и говорящий непристойности человек будет лучшим королём, чем я?!
- От его имени будет править регент, ваш дядя, принц Леопольд.
- Нет, не может того быть. Им ничего не удастся, народ меня любит.
- Они наняли известного психиатра, доктора Гуддена, чтоб он признал вас, мой король, сумасшедшим. Он даже составил отчёт, где написал, что вы неизлечимо больны, что ваше состояние будет только ухудшаться, а потому не можете больше править страной.
За дверью кабинета нетерпеливо шептались и ждали решения короля, но Людвиг молчал. Его душили обида и отчаяние. Растерянный, он не знал, что предпринять. Хотелось снова открыть окно и броситься вниз - перенести такой позор было немыслимо.
- Что же делать?! - Ища спасения, слова сами рвались наружу из безвольного тела.
- Мы предупредили стражу, - донеслось из коридора.
- Да-да, - оживился Людвиг.
- Мы оповестим преданных вам, ваше величество, местных крестьян. Они непременно заступятся за своего короля.
- Да-да, мой друг. Именно так. Исполните незамедлительно всё сказанное, и король не забудет вашу преданность.
Полностью оправившись, Людвиг широкими шагами решительного человека принялся мерить кабинет. Конечно, такой ход событий после стольких разговоров о его умственном нездоровье король должен был предугадать загодя, но верить в то, что министры могут опуститься до такой низости, не хотелось.
- Предатели! Ненавижу этих лицемеров! Все они сброд, бродяги и отребье! - распалялся король. - Да, я бываю деспотичным, но я справедлив. Разве кто-то считает иначе? Обречь своего короля на подобный позор - верх бесчестия. Не могу понять, как такое может происходить, ведь я люблю свой народ и прекрасную Баварию. Кому могла прийти в голову мысль о том, что я плохой король? Нет, не могу, не могу понять этого!
Словно разом обессилев, Людвиг рухнул в кресло и, прикрыв глаза рукой, ни о чём не думая, некоторое время пролежал неподвижно. Но беспокойные мысли не пожелали надолго оставить августейшую голову.
- Мой милый друг, Вагнер, даже ты понимал меня лишь отчасти, - вздохнул король. - Тебя уже три года как нет, а я всё ещё помню твоего Лоэнгрина. Не будь его, я никогда не полюбил бы твою музыку, и, возможно, не было б твоего великого "Кольца нибелунга". Ты воистину смог поймать мою душу своими нотными сетями. Мой друг, мне одиноко. Простил ли ты меня за то, что мне пришлось выслать тебя из Баварии? Я ненавижу своих министров за то, что они заставили меня выбрать между тобой и моим народом. Но, быть может, то было лишь к лучшему. Там, в Байрейте, ты создал столько великого, и я торжествовал вместе с тобой. Да, король Баварии спас для мира великого гения! Спасёт ли кто его?
Король прикусил губу.
- Мать тоже считала, что я не гожусь для трона. - Вспышка гнева снова заставила Людвига вскочить на ноги. Жгучая ярость охватывала короля, он уже не мог и не желал сдерживать себя. - Ненавижу Мюнхен и его лицемерную придворную жизнь. Они смеются над моими дворцами, называют их вульгарными и искусственными, а они прекрасны и волшебны, а это стоит любых затрат! Карл!
Людвиг рванул на себя дверь и, пугая слугу гневно горящими глазами, выкрикнул ему в лицо:
- Что с комиссией?
- Они только что подъезжали к Нейшванштейну, - заикаясь, промямлил слуга, потрясённый явлением взбешённого короля. - Охрана не пропустила их, а подоспевшие крестьяне прогнали их назад.
- Отлично! - Людвиг тряхнул головой. - Пошлите людей, пусть немедленно арестуют предателей и пригонят сюда пешком, да, именно пешком, а за тем посадят под замок. И пусть они знают, что все до единого будут казнены как изменники! - Дверь кабинета захлопнулась.
Когда все приказы были без промедления переданы точно по назначению, слуга, стоя у двери королевского кабинета, вновь услышал голос Людвига. Казалось, король с кем-то говорил, просил простить и не оставлять одного, а потом долго и весело смеялся, точно слушал забавные истории, рассказываемые неведомым гостем. У верного слуги отлегло от сердца, радость господина доставляла удовольствие и ему.
Утром Людвиг появился в кругу немногих верных придворных бледный, но внешне вполне спокойный. Его мягкий доброжелательный голос разительно отличался от гневного, почти звериного рыка минувшей ночью. Людвиг приветствовал собравшихся, всё ещё тревожно поглядывающих на своего вспыльчивого повелителя, и даже расщедрился на улыбку. В тот же день комиссия во главе с бароном фон Крайльсгеймом, целая и невредимая, спешно покинула белоснежные стены королевского замка и отправилась в Мюнхен ко двору.
Показное спокойствие короля продлилось совсем недолго. Он захандрил и помрачнел, на Людвига снова навалились растерянность и нерешительность. Когда он понял, что министры так просто не отступятся, ему стало не по себе. Разумное предложение бежать от ареста в Австрию к императрице Елизавете или срочно прибыть в Мюнхен и выступить с обращением к народу Людвиг проигнорировал. Уединившись в кабинете, он затребовал бренди с шампанским и напился до бесчувствия.
Минуло несколько дней. Вести из Мюнхена не приходили, и тревога короля постепенно рассеялась. Какого же было удивление Людвига, когда на пороге его кабинета появился злосчастный доктор Гудден собственно персоной. Он был учтив и приветлив, расточал тысячи комплиментов, расхваливая архитектурный вкус Людвига, и настойчиво просил разрешения побывать во всех уголках прекрасного, как он говорил, Нейшванштейна. Лесть Людвиг встретил хмуро. В чистосердечность слов психиатра верилось с трудом, но завоевать благосклонность этого человека, по разумению короля, следовало. Людвиг сам вызвался проводить доктора и, конечно же, согласился показать замок сверху во всём его великолепии, первым делом направившись прямиком к лестнице в башню.
Когда Людвиг заподозрил неладное, было уже поздно - плечистые рослые молодчики с добрыми, сочувствующими взглядами бесцеремонно схватили короля под руки и уже не отпустили.
- Ваше Величество, сегодня я вынужден выполнить самую печальную миссию в моей жизни, - склонив голову, тоном извиняющегося человека проговорил доктор Гудден, избегая взгляда короля.
Людвиг не пытался вырываться и не стал звать на помощь, покорный судьбе он лишь укоризненно смотрел на доктора Гуддена.
- Как вы можете объявить меня сумасшедшим, даже не обследовав? - тихо проговорил он, подчиняясь силе.
- В обследовании нет никакой необходимости, - со слащавой улыбкой на губах быстро проговорил психиатр и приказал увести короля.
Рано утром карета без внутренних ручек приняла низложенного короля, а за тем под охраной двух карет с санитарами Мюнхенского сумасшедшего дома выехала в замок Берг, куда прибыла ровно через четыре часа.
Ленивые волны Штарнбергского озера медленно, с сонным плеском накатывали на берег и, шурша песком, неспешно отползали назад. Вечерняя прогулка затянулась. Низкие давящие тучи принялись затягивать небо - вот-вот начнёт накрапывать дождь. Людвиг был благодарен доктору Гуддену за то, что тот, несмотря на приближающуюся непогоду, не спешил с возвращением в замок. Зонтик в руках доктора вертелся из стороны в сторону, сам Гудден улыбался и, похоже, был очень доволен покладистостью пациента.
Вернуться действительно не хотелось - в замке короля ждала тюрьма с зарешёченными окнами и просверленными глазками в дверях королевских покоев. Одна только мысль о том, что его снова на ночь посадят под замок, и так будет до конца его жизни, ужасала Людвига. Ощущение немыслимого позора жгло и сжимало сердце. Внешне спокойный король терял голову и лишь усилием воли сдерживался, чтоб не заплакать.
Любимый голос не возвращался с той самой злополучной ночи четыре дня назад. Оттого чувство одиночества, полного забвения и заброшенности усиливалось троекратно. Дыхание спёрло, голова кружилась, а ноги были словно ватные.
Как нельзя кстати, по дороге попалась скамейка. Людвиг присел, бросил зонт и, расстегнув плащ, снял шляпу, чтоб, зажмурившись, подставить лицо прохладному дыханию озера и попытаться хотя бы вспомнить зелёные глаза, мягкие локоны и звонкий мелодичный голос.
- Людвиг. - Доброе тепло растеклось в груди, так явственно прозвучал знакомый голос. Король улыбнулся.
- Что же ты? - Сердце, будто норовя выпрыгнуть из груди, ударило в голову. Жаркое пламя хлестнуло по лицу, а в голове эхом зазвучали призывные слова. Король открыл глаза и, пьянея от неописуемого счастья, увидел там, над озёрной гладью, долгожданный силуэт, будто на низенькой лодочке скользящий в постепенно густеющем тумане.
- Я здесь. Ты ждал меня? - зазвенело в голове Людвига. Он вскочил, на бегу сорвал плащ и сюртук, побросав их тут же в воду. Напрочь позабыв о своей стоклятой короне, рванулся вперёд по колено в воде и вдруг обнаружил, что кто-то вцепился в него.
- Ваше величество, - засипел под ухом доктор Гудден, потянув его назад, - я не позволю. Вернитесь!
Очумело поведя головой из стороны в сторону, Людвиг снова глянул на озера и уловил в зыбком тумане приветственный взмах рукой.
- Я должен, меня зовут, - пролепетал он, уже не смея оторвать горящий взгляд от дорого видения.
- Это мираж. Там никого нет! - выкрикнул в отчаянии доктор Гудден и смолк, получив сильный удар кулаком в лицо, но пациента не выпустил.
Людвиг дёрнулся ещё раз, сгрёб доктора в охапку и окунул его с головой в воду. Гудден брыкался, пытался выбраться на поверхность, но держал короля, а Людвиг слезящимися глазами смотрел на озеро и молил больше не покидать его. Когда же хватка доктора Гуддена ослабла, Людвиг отпустил бесчувственное тело и пошёл на зов. Ближе, ещё ближе. Потом поплыл - уже можно различить насмешливый взгляд зелёных глаз, - ещё немного...
Тела короля и доктора нашли ночью на мелководье в двадцати пяти метрах от берега.
Узнав о смерти кузена, императрица Елизавета Австрийская с грустью заметила: "Король не был сумасшедшим, он был просто чудаком, живущим в мире грёз. Если бы они обращались с ним мягче, то, возможно, избавили бы его от столь ужасного конца". Как же недалеко она была от истины, не зная лишь того, что Людвиг, король Баварии, ушёл туда, куда желал, а нашли только его исстрадавшееся тело.