Аннотация: Непроста беспризорная жизнь. Опасно соваться в интриги взрослых. Но как же притягательный приключения по своей сути! Рассказ написан в январе 2009 года.
День подходил к концу. Полуденный зной отступил. Дышалось легко и свободно. Хотелось, ни о чём не думая, подставить лицо беззаботным струям ветра, тянущим от залива солоноватый прохладный дух.
Деррик сидел на подоконнике и смотрел на тесные улочки, кривыми линиями сбегающие вниз в сторону порта. Много левее, за узкой полоской мыса и пузатым маяком с красной треугольной крышей, угадывалось огромное свободное и вечно неспокойное море. Сейчас хотелось оказаться там, на широких песчаных пляжах. Где можно, раскинув руки и вытянувшись во весь рост, лёжа на белом мягком песке, смотреть в темнеющее небо и розовеющий горизонт. Наблюдать за сонным закатом и слушать плеск ленивых волн. А приходилось сидеть здесь, на самом верху бывшей монастырской башенки и наблюдать за близлежащими улицами.
Перебросив одну босую ногу за подоконник и таким образом оседлав окно, Деррик опёрся спиной на косяк в поисках наиболее удобного положения. Мечтательно прикрыв глаза, он не забывал поминутно поглядывать на плоские крыши белёных известью бедняцких домиков, переулки и улочки, постепенно тонущие в фиолетовой дымке сумерек.
Не то чтобы кто-то посягал на старые развалины. Монастырь вместе с храмом третий год как сгорел. Приход и до того был беднее некуда, а после пожара его и вовсе забросили. Остались только рассыпавшаяся во многих местах монастырская стена да неказистая башенка, всеми забытое маленькое кладбище и старый яблоневый садик. Но зато они располагались на пригорке, откуда прекрасно просматривались близлежащие трущобы, которые, как считали его нынешние хозяева, могут быть лакомым кусочком для каких-нибудь чужаков.
Ныне старый монастырь считала своим владением ватага в неполный десяток отчаянной беспризорной ребятни во главе с широкоплечим Кеем. Вожаком Кей стал справедливо. После того, как стража поймала Хромого Вука и вздёрнула его сушиться на солнышке за кражу из городского магистрата, Кей оказался самым старшим и, что немаловажно, самым сильным. Тут ничего более не скажешь. Но признали ребята его совсем за другое. Если Хромой Вук был чертовски хитёр и опытен, что не помешало ему, уже седому старику, под конец жизни опростоволоситься, то Кей - предусмотрителен и расчётлив. Мало того, он никогда не обходил вниманием и не обделял никого из своей стайки. Заботился даже о совсем бесполезном Ирвине - он был ещё совсем малыш, раза в три младше вожака, лет пяти от роду, не больше. Ирвин прибился к монастырским сорванцам только прошлой зимой, после краткой вспышки в городе моровой язвы. Но вот неповиновения Кей не терпел, быстро налаживая понимание своими ловкими и тяжёлыми кулаками. Именно поэтому Деррик находился на посту и, выполняя распоряжения сторожащегося вожака, кое-как создавал видимость наблюдения за трущобами.
Если честно, такие посиделки Деррику были не в тягость. В жару это конечно здорово досаждало, но не в подобные приятные вечера. Наблюдать за закатом для мальчишки было одним удовольствием. Вот и сейчас он с наслаждением следил за тем, как заходящее солнце, заигравшись последними алыми лучами в мерцании на волнах залива, словно не желая покинуть город, одарило его багряной короной. Вечер осторожно на мягких лапах спустился на землю. Яркие блики постепенно гасли, очертания и силуэты домов сглаживались, а на небе несмело зажигались первые неяркие маячки-звезды. Бесшумно приблизившаяся ночь, казалось, провела невидимой ладонью по неспокойным волнам залива, и на какой-то миг его поверхность превратилась в зеркальную гладь, словно поддалась сонному забытью.
Ночь ещё задерживалась где-то на дальней восточной окраине города, позволяя Деррику ещё немного насладиться разливающимися в воздухе покоем и сладковатым цветочным ароматом монастырского сада. А потом на наблюдательный пост пожаловала смена.
Если по разумению Деррика глазеть на вечерний город - вполне сносное дело, то покинуть наблюдательный пост - удовольствие значительно более приятное. Особенно если внизу только-только приступили к вечерней трапезе. Недовольно кряхтящему сменщику можно было посочувствовать, но только сидя у огня и что-нибудь с аппетитом жуя за обе щёки. Потому Деррик лишь шутливо отсалютовал явившемуся наверх вечно угрюмому Вику. Потом спрыгнул с подоконника и пустился вприпрыжку по шатким ступеням полуразвалившейся деревянной лестницы вниз, в единственную полностью уцелевшую часть монастырской башни. Комната занимала весь первый этаж и имела вполне сносную крышу - старое, но от того не менее надёжное, бревенчатое межэтажное перекрытие. Помещение было просторным. Сейчас оно освещалось парой чадящих маслёнок и ярким костром, разожженным прямо посередине комнаты.
Вокруг костра собрались почти все. Мальчишки шумно делились впечатлениями от прошедшего дня, весело и беззаботно смеялись над остроумными шутками, не забывая при этом набивать рты припасенной снедью. Многоголосый гомон выплёскивался в узкие окна и наверняка до жути пугал кладбищенских призраков, если, конечно, таковые там имелись.
Первым делом соскочившего с лестницы Деррика выловил внимательный взгляд Кея. Только затем, получив одобрительный кивок вожака, мальчишка подсел в общий круг рядом с Кевином, худеньким молчаливым пареньком со светло-русыми взлохмаченными волосами и доверчивым взглядом больших карих глаз. Кевин, не отрываясь, смотрел в огонь и, кажется, даже не заметил присутствия товарища. Лишь когда Деррик поприветствовал его и поинтересовался состоянием дел, он оторвал взгляд от пляшущих в камине язычков пламени и ответил рассеянной улыбкой и кивком. Протянув Деррику кусок хлеба и глиняную кружку с яблочным сладким сидром, Кевин снова погрузился в созерцание костра, видимо, не желая продолжать разговор. Деррик тем временем удобно устроился и, млея от жара, идущего от огня, прислушался к общей беседе.
Ник, непревзойденный мастер различного рода розыгрышей и шуток, увлеченно рассказывал, как сегодня удачно выманил из мясной лавки её хозяина. Округлив глаза и надув щеки, мальчишка очень похоже изобразил глупого мясника. Особо смешно вышла растерянность и суеверный ужас торговца, когда он обнаружил свою лавку порядочно обобранной.
По завершении повествования все присутствующие покатились со смеху. Малыш Ирвин заканючил, прося рассказать интересную историю еще разок. Крепыш Тони, держась за живот, словно опасаясь, что он лопнет, хохотал громче всех. Даже Кей, сначала с невозмутимым видом выслушивающий трёп Ника, удостоил его снисходительной улыбкой.
Такого удачного дня у монастырской оравы не было давно. Потому Кей не был против, чтоб его отощавшая стайка набила свои животы как следует. Да и сам он был не прочь наесться до отвала. Раззявы - рыночные торговцы - милостью небес сегодня недосчитались многих товаров. Близ огня стоял средних размеров бочонок и разливал по комнате раззадоривающий воображение запах яблочного сидра. От этого сильнее хотелось пить, а ещё больше есть. На этот случай нашлись поджаренные кровяные колбаски, в немереном количестве телячьи отбивные, печёночный паштет и жирный свежий сыр. О хлебе и сладкой мелочёвке вообще упоминать не стоит. Они были свалены отдельной горкой, каждый был волен взять столько, сколько душе угодно.
Одного взмаха руки Кея было достаточно, чтобы вся ватага разом замолчала и обратила свои взгляды на вожака. Условный сигнал Вика сообщил, что кто-то из их давних знакомцев приближается к башне. Ничего опасного от гостя ждать не приходилось, но лишняя осторожность, по разумению Кея, помешать их общему благополучию никак не могла.
Чуть погодя холщовый полог, заменявший входную дверь, колыхнулся, и в образовавшийся проём просунулась лысоватая голова с седыми прядями на висках и затылке.
- Мир вам, дети мои, - благодушно пролепетал возникший на пороге сухощавый, сутулый старичок, одетый в поношенную монашескую рясу.
- Отец Иритий! - Ирвин от восторга разве что не взлетел. Малыш в мановение ока вскочил на ноги и опрометью бросился к старику, схватил старика за руку и потянул его к огню, в центр комнаты, напрочь позабыв о болтовне Ника.
Ребята зашумели. Такой гость им нравился.
- Благословен сей благостный очаг, несущий во тьме ночной радость страждущим. - Добродушно улыбаясь, монах наложил божье знаменье на сорванцов и добавил, - позволено ли будет скромному служителю небесного воинства согреться у этого светоча и подателя жизни?
- Кончай, стрик, ерундой маяться! Садись и ешь, если уж припёрся. - Кей отца Ирития ни во что не ставил. Он вообще относился ко всем церковникам, мягко сказать, прохладно. Но именного этого наивного старичка терпел. Быть может, за беззлобность и ту же нищету, что царила в трущобах.
Отец Иритий - всё, что уцелело от прежней монастырского братии. После пожара все монахи разбрелись по другим монастырям, а старик остался. Говорил, что не может оставить кладбище без ухода да заблудшие души без наставления - это он о мальчишках. Правда, кладбищем он не занимался вовсе, а вот нравоучительные беседы заводил каждый раз, как появлялся в стенах старого монастыря. Сейчас он больше проводил время на рынках, читал святое слово горожанам и жил на подаяние. В монастыре появлялся нечасто, хоть и оставался его "законным" жителем.
Вроде бы душеспасение - не столь интересная тема для беседы, и мальчишкам старик давно должен был наскучить. Но ситуацию спасали жития святых, особенно где святые воители вершили подвиги и одолевали демонов преисподней. А рассказывал отец Иритий увлекательно, не забывая в конце повествования ввернуть что-нибудь вроде: "а помогла ему святость божия несокрушимая, на которую и нам, рабам божьим, уповать следует".
- Наворачивай, не стесняйся, здесь все свои, - посмеиваясь, продолжал Кей, - если, конечно, божьему человеку не запрещено закусить краденым.
Малыш Ирвин нахмурился. Он обожал отца Ирития и его рассказы, потому такой тон задевал его куда в большей степени, чем самого монаха. Только авторитет вожака заставил мальчишку промолчать. Деррику слова Кея также были не по нраву, а вот старик даже бровью не повёл. Удовлетворённо кивнул, сделав большой глоток сидра, и по-прежнему добродушно заявил:
- Господь заботится о чадах своих и насыщает их, видя горести их. Нет зла в спасении слабых сих...
- Ну тебя, старый святоша! - Кей расхохотался, мальчишечьи смешки вторили ему. - Везде оправдание найдёшь. Хитрец ты, каких ещё поискать надо. Каждые раз появляешься только тогда, когда у нас пожевать что-нибудь находится...
- Неправда твоя, чадо. Нет слов лукавства на устах моих, а стопы мои направляет господь бог, и прихожу я по воле его.
- Ну да, болтай дальше, - Кей безразлично пожал плечами и потерял к старику всякий интерес. Пока монах насыщался, ждать интересной беседы с ним не приходилось.
Отец Иритий ел много, не спеша и вдумчиво, как подобает монашескому чину. Это знали все, потому даже малыш Ирвин терпеливо ждал, сидя подле старого Ирития. А ребята продолжили болтать о своём, уличном.
Деррик же выпал из общей беседы, задумался. Слова монаха растревожили его душу.
Что значит: "заботится о чадах своих"? Разве это так, если они, да и все в трущобах живут такой тухлой жизнью? Разве это забота? Насмешка и подачка, чтоб помучились подольше. Кому он сам, маленький Ирвин и даже Кей нужны? Всех их ждёт, если и не судьба Хромого Вука, то поганая смерть где-нибудь под забором. Хотя, быть может, с Кеем будет не так. Он сильный, он выберется. А другие...
От таких мыслей Деррику стало тошно до одури. Захотелось куда-нибудь немедленно деться, забиться в дальний угол и никого долго-долго не видеть. Или наоборот вскочить, закричать, завизжать и пуститься в пляс. Как хорошо быть сумасшедшим! Ни о чём не заботиться и не иметь никаких мыслей!
- Вот ты меня грехом воровства попугать решил, - вдруг посреди недоеденной колбаски заговорил монах, чем привлёк внимание не только Кея и раскисшего Деррика, но и всех присутствующих. - А что скажешь о грехе гордыни? Разве не впал бы я в грех, став порицать вас за воровство и побрезговав сей, надо сказать, весьма недурной снедью? - Отец Иритий не ждал ответа. Неожиданно для себя самого он впал в философское словоохотливое состояние. - А что такое вообще грех? Зачем он нужен? Как получилось, что все люди на земле грешат? И почему господь милостиво взирает на сии дела со своих небес? Одни скажут - без греха нет милости божьей. Любит господь грешников. Ибо зачем заботиться о праведниках, если они и так праведны? А я скажу, что равны пред богом и грешники, и праведники во всём. Грехи наши - есть ошибки наши, испытанные нами в научение. Вся наша людская жизнь дана и проживается нами в научение. Главное - уразуметь урок и душа наша очистится сама собою, станет светлой и лёгкой аки лебяжий пух и воспарит в царствие небесное...
- Точно, туда мы все и отправимся рано или поздно, хочется этого нам или нет...
Отец Иритий был прерван самым бессовестным образом. Нежданно-негаданно на пороге появился новый гость - высокий смуглый молодой человек с чёрными волосами до плеч. Он без приглашения шагнул внутрь и, порывисто сорвав с головы фетровую шляпу с соколиными перьями, отвесил нарочито вычурный поклон старику и мальчишкам.
Ребята загалдели пуще прежнего, выражая визитёру своё самое искреннее расположение. Если кому-то в старой монастырской башне и были рады больше, чем отцу Иритию, то только ему, весельчаку и гуляке Виктору.
Чем занимается и чем зарабатывает на жизнь молодой человек, доподлинно никто не знал. Странствующий бард - это всё, что он сообщал всем любопытствующим. И тому подтверждением была его всегдашняя спутница - гитара с массивным кузовом красного дерева, украшенным замысловатой резьбой вокруг розетки, и длинным и тонким грифом. Но ребят, конечно, провести было нельзя. Они-то, не раз выполнявшие за определённую плату его поручения разной степени щекотливости, догадывались о большем, нежели рассказывал Виктор. И отчасти гордились тем, что к их помощи прибегает такой человек, имеющий, наверняка, куда больший опыт, чем кражи кошельков на рыночной площади.
Кей чувствовал себя в присутствии Виктора неуютно, но относился к нему с уважением. Он видел, как загораются глаза всех его мальчишек, когда говорит бард, и жутко ревновал. Ему тоже хотелось делать большие дела, но попросить посвятить его во что-нибудь стоящее Кей никогда сам бы не решился. Потому всегда держался с Виктором на равных. Так и сейчас он постарался придать лицу невозмутимое выражение, прежде чем поприветствовать нового гостя, а затем пригрозить слепоглазому дозорному парой воспитательных оплеух за то, что тот не выполняет как следует возложенные на него обязанности.
Деррик мог только порадоваться, что не находится сейчас в дозоре. Угрозами Кей никогда не разбрасывался. А значит, Вика ждала пара-другая неприятных минут наедине с вожаком, хоть и все, в том числе и сам Кей, помнили, что выследить Виктора никому не удавалось и раньше. Он всегда появлялся, неожиданно.
Более неприязненно барда встретил только отец Иритий.
- Это вряд ли. Вам, милостивый сударь, это не грозит, - проворчал он в ответ на слова молодого человека. - Геенна огненная - вот что ждёт такого распутника и злодея.
Монах в сердцах сплюнул и отвернулся.
Виктор не обиделся. Рассмеявшись, он лишь лукаво подмигнул оказавшемуся ближе всех Деррику и проговорил:
- Грехи свершаем мы в научение, кто-то тут говорил...
- Что-то не заметно, что один молодой лоботряс хоть чему-то научается или хотя бы стремится научиться. - Монах даже не повернулся лицом к барду. - Опять пришёл смущать неокрепшие сердца!
- Будет вам, святой отец. Не наводите напраслину...
- Сладкоязыкий змей, вот ты кто!
Перебранка двух взрослых забавляла ребят. Они, посмеиваясь, могли так слушать их подолгу. Виктор это знал и иногда нарочно подначивал отца Ирития, который не мог не вступить в перепалку с молодым человеком, всегда находящим, чем поддеть его и поставить под сомнение слова монаха. Но сегодня бард, как видно, не был расположен к подобным беседам. Он примирительно поднял к потолку руки и к досаде ребят промолчал на последнее замечание старого монаха, дав ему почувствовать себя победителем.
В первую очередь Виктора занимало порученное ребятам дело. Не прибегая к дополнительным пояснениям, он лишь вопросительно кивнул, глядя на вожака. Неприятно, но на немой вопрос ответить Кею было нечем.
- Тоби ещё не вернулся. - Как ни старался парень показать свою незаинтересованность, голос его дрогнул. Подвести серьёзного человека очень не хотелось. - Он должен вернуться.
Бард, озабоченно нахмурившись, ухватился пальцами одной руки за подбородок, постоял так, а затем, коротко кивнув, проговорил:
- Подождём...
Это было самое лучшее, на что мог рассчитывать Деррик. За что он любил появления Виктора в их башне, так это за возможность послушать его гитару. Мальчишке невероятно хотелось подержать в руках этот драгоценный инструмент, а уж научиться играть на нём - было выше всяких его мечтаний. Деррик обожал слушать музыку Виктора и надеялся, что сегодня вечером, коротая время в ожидании, он снова развлечёт ребят парой своих песен.
Как-то само собой в башне стало тихо. Ребята успокоились и смотрели на ярко пылающий огонь, высвечивающий их лица в сумраке. Бард с гитарой в руках сидел вместе со всеми и тоже глядел в костёр, задумчиво перебирал струны - тончайшие серебристые нити, каждым своим прикосновением словно поглаживая и лаская их. Они откликались собственными голосами, звуки сливались в унисон - то звенели колокольчиками, то приглушенно перешептывались друг с другом.
А потом музыкант пробежал пальцами по ладам, точно подчиняя инструмент своей воле, и гитара ожила в его руках. Полилась тихая мелодия, нежная и немного печальная. То здесь, то там проскальзывали тревожные нотки. И постепенно, с каждым тактом, волнение нарастало, пальцы гитариста лихорадочно забегали по струнам, ускоряя темп, вкладывая в исполнение все новые и новые чувства, переходя на форте, срываясь на полутонах. Последнее крещендо...и мелодия оборвалась.
Виктор обвел взглядом ребят, улыбнулся замершему в ожидании продолжения Деррику, коснулся поблёскивающих в свете огня колков, и снова начал играть.
Казалось, это была предыдущая мелодия, но в ней было меньше тревоги, она была полна светлой грусти и воспоминаний о былом счастье. Бард запел.
Разлетелось небо брызгами,
Разметались ветром волосы.
Разыгралось солнце чистое
Чешуей на теле полоза.
Вышивала звездным бисером,
Рассыпала алым пламенем,
Опоясала, как искрами -
Одарила, одурманила
И растаяла в безвременье
Отзвуком, далеким голосом...
Окольцован на прощание
Поцелуев жарким поясом.
Слова и мелодия смолкли, музыкант забросил гитару за спину и поднялся с места, а Деррик всё ещё пребывал в странном состоянии, которое он ни понять, ни описать не мог. Не замечая ничего вокруг, он, казалось, грезил наяву. Перед глазами мальчишки возникали чудные образы, но отчетливей всего он видел ту, о ком пел молодой бард. Острое, щемящее чувство, наполнившее душу Деррика, никак не желало покидать его. Такие ощущения были мальчишке не в новинку. Его всегда захватывали исполняемые Виктором песни, заставляя воображение рисовать фантастические, нереальные картины. И поделать с этим Деррик ничего не мог.
Виктор задержался ненадолго. По его лицу было заметно, что озабоченность не оставляла его.
- Тобиас придёт, - снова заверил барда Кей. Он готов был пересчитать этому олуху все кости, - обязательно придёт.
- Этот проныра? - Виктор глянул на вожака и подмигнул ему. - Думаю, да. Если, конечно, с ним ничего не стряслось.
Кей неуверенно пожал плечами. Тут наперёд он сказать ничего не мог. А бард, продолжив нервно чесать подбородок, вполголоса добавил:
- Жаль, конечно. Придётся рискнуть. - Виктор принял решение. - Сделаем так. Сейчас мне нужно кое-что срочно утрясти, но я ещё вернусь. Очень не хотелось бы, чтоб всё сорвалось...
- Он будет здесь!..
- Не сомневаюсь. В противном случае я ему уши оборву.
Виктор снова повеселел, подмигнул ребятам и скорым шагом вышел из башни.
Раздражение, охватившее Кея, ощущалось всеми мальчишками. Даже Вик не спешил спуститься и напомнить, что пора бы сменить дозорного. В такую грозу остаться наверху было много безопасней. Ребята притихли, чтоб ненароком не вывести из себя вожака. Только старый монах безмятежно дремал у огня, да Деррик всё ещё мечтательно вспоминал слова песни и звон гитарных струн.
Время шло, давно наступила светлая звёздная ночь, Тобиас всё не появлялся. Пора было что-то решать. Но в том-то и дело, что никто толком не представлял, где искать его. И всё же, на то Кей и вожак, чтоб сделать всё возможное, но сдвинуть с мёртвой точки застопорившееся дело...
Вик буквально под ноги скатился Кею, мечущемуся по комнате в поисках разрешения глупой ситуации, ловко увернулся от пинка и, спасаясь от удара кулаком по макушке, вовремя выкрикнул:
- Там Тоби идёт!..
Тут же Ник и Тони выскочили в дверной проём, а минутой позже в башне в их сопровождении появился Тобиас.
Достаточно было Кею взглянуть на жалкий вид мальчишки, как всё его желание намять бока олуху пропало. Одежда его промокла насквозь, а пахло от него так, что даже уличные мальчишки воротили носы в сторону.
- Ты что, из нужника вылез?! Сполоснулся бы хотя бы, прежде, чем сюда лезть!
Кей разве что не рычал. Он гневно замахнулся, но бить пацана не стал. Тоби же, задыхавшийся, словно без остановки бежал всё дорогу до монастыря, повалился на четвереньки и закашлялся. Произнести хотя бы слово у него не получалось. Только после нескольких глотков сидра мальчишка перевёл дух и заговорил.
- Поваляйся канаве с помоями, мало не покажется, - проворчал он в оправдание, вытирая губы грязной ладонью. Но заметив, что вожак далеко не в настроении, сразу заговорил о деле. - Вот, до ночи пришлось изображать куриную требуху. Страшно - жуть! Думал, шелохнусь - и прирежут. А я на такие дела не соглашался!..
- Короче! - От крика Кея проснулся старый монах. Недоумевая, что стряслось, он попытался расспросами устранить этот досадный пробел, но на него никто не обратил внимание.
- Я же говорю, дело там нечистое! Подставить нас хотят! Всё об убийстве каком-то говорили. Да ещё колдун там шастает... Образина страшенная...
Тоби выпучил глаза, как мог, показывая, насколько жуткие испытания выпали на его долю в минувший день.
- Толком говори, а то!.. - Ещё чуть-чуть и вожак уже не удержался бы от рукоприкладства.
- А я и говорю... - зажмурившись, поспешно закивал дрожащий всем телом Тоби. - Выследил я типа, что мне показал Виктор. Долго мотал он меня по городу, а под вечер нагрузили на его телегу какие-то бочки, и повёз он их на Чернотурскую набережную, ну где особняки богатеев, да всё задними дворами, не спеша, да с оглядкой. Я ещё, когда бочки стали грузить, заподозрил неладное. Появился там один. Урод уродом - шрам через всё лицо, глаза горят, а сам злой, как чёрт. Всё орал, чтоб бочки осторожно переносили. Он-то и есть тот колдун. У него чётки с черепами были, да и взглянешь на него - сразу понятно, кто он такой...
Кей нетерпеливо махнул рукой, кто там колдун и почему, его сейчас интересовало мало. В душе вожака с каждым услышанным словом росли нехорошие подозрения. А потому он с нетерпением ждал сути рассказа и не потерпел бы, чтоб от неё надолго отвлекались.
- Я поначалу подумал, что в бочках есть что-то ценное. Но и подумал, что за странность такая, возить ценное в каких-то бочках да под охраной только одного возницы. Ну вот, подвезли те бочки-то к одному особняку, а там их уже ждут. Давай таскать их. Да не в особняк, а в какую-то хибару рядом. Тайно. Темно, хоть глаз выколи. Я и полез по канаве, чтоб ближе посмотреть, куда их тащат. А тут снова колдун этот появился и такого шухера навёл, что я чуть не обделался. Лежу ни жив - ни мёртв. А он всё - убью, уничтожу, глядеть в оба!
Тоби замолчал и перевёл дыхание, отпил глоток сидра.
- Ну и?.. - Кей всё ещё не мог уловить сути, хотя по одной интонации мальчишки чувствовал, что волнение Тобиаса - не пустые страхи.
- Чего ну?! Да зуб даю, не торгаши они там какие! И не мазурики паршивые! Серьёзные люди. Не знаю, что там да как, но вот увидишь, босс, подставят нас.
Ничего не сказал Кей. Он отпустил Тоби умыться, а сам в растерянности вернулся на своё прежнее место, где мрачнее грозовой тучи, с тяжёлым сердцем погрузился в раздумья. Ввязываться в чьи-то разборки - загодя рисковать шкурой. В таких делах могло достаться всем без разбора. Оправданий ждать никто не будет, живо порежут крысам на закуску.
Возращения Виктора в монастырскую башню ждали в гробовом молчании. Помалкивал даже старый Иритий, понимая, что это не самое лучшее время ни для возобновления душеспасительных бесед, ни для отвлечённой болтовни. Он тихо присел в уголке на куче рухляди и, казалось, снова задремал.
Тяжко пришлось и Деррику. Он никак не мог поверить в то, что Виктор может так поступить с ними. Здесь наверняка была какая-то ошибка, а Тоби только перетрусил и со страху спятил. Другого объяснения просто не могло быть.
Всё ещё находящийся в дозоре Вик снова проглядел Виктора.
Молодой человек вошёл стремительно, без прежних церемоний. Костёр почти потух, и в башне царили сумрак и тишина. Но и в этой полутьме бард разглядел нервно дернувшуюся при его появлении фигуру Тоби.
- Что стряслось? - бросил он Кею, заметно встревоженный холодным приёмом.
Вожак монастырских ребят медленно поднялся на ноги и уверенной походкой хозяина вплотную подошёл к Виктору. Будучи ниже его ростом, он задрал голову кверху и с вызовом в голосе проговорил:
- Пока ничего. Ни с нами, ни с тобой. Ну, это пока...
- Хм, что-то мне подсказывает, что кто-то и зачем-то вздумал мне угрожать? - бард вскинул бровь. Виктор был не из пугливых, скорее выходка подростка его позабавила и чуточку удивила. Одна эта сдержанность вызывала у Деррика восхищение. Нет, такой человек не мог быть обманщиком и предателем.
- Ещё раз спрашиваю, в чём дело?
- Мне тоже это интересно, - огрызнулся Кей. - И ты нам сейчас всё расскажешь.
- А если нет?
- Тогда можешь убираться ко всем чертям! Мне не нравится, когда у нас за спиной затеваются всякие непонятные делишки! И нам не нужны лишние неприятности!
- Что-то раньше тебя это не заботило. И трусом я тебя никогда не считал. - Виктор рассмеялся, но смех его вышел неискренним. Разговор ему не нравился всё больше.
- А теперь заботит! Особенно сейчас. Или ты нам расскажешь, кто те люди, за которыми следил Тоби, и что тебе от них нужно, или никто и никуда тебя не поведёт. Можешь прочёсывать город, сколько тебе хочется, пока жареный петух тебя в зад не клюнет!
- Жареный петух, говоришь... - пробормотал Виктор, не отводя взгляда от горящих возмущением глаз Кея. Болтовня затягивалась, а дело не ждало.
- Это ты точно сказал. - Модой бард решительно тряхнул головой. - Пусть так. Пора открыть карты. Это будет честно и правильно. Тем более что без вашей помощи, сдаётся мне, дело будет провалено, а это чревато...
- Вот-вот, и я о том же, - уже поспокойней согласился Кей. Он чувствовал себя хозяином положения. А то, что ему будет раскрыт секрет и, скорее всего, его ребят привлекут к большому стоящему делу, радовало особенно.
- Сегодня должны были перевозить бочки. Тоби, ты ведь видел их?
Прежде чем Кей успел одёрнуть пацана и заставить его помалкивать, тот кивнул и только затем поспешно прикусил язык и попятился подальше от вожака, чтоб не получить от него тумаков.
- В тех бочках разрыв-зелье. Злая штука. В порошок не только человека, но и целые дома развеет. Так вот, пока мы тут препираемся, бочки заложили под один из домов в городе, о котором вы знаете, и, быть может, запалили фитиль, тогда я уже опоздал и всё пропало. Недавно в город инкогнито приехал Горный Старец...
- Этот раскольник?! - Отец Иритий вовсе не спал. - Гореть ему в адском огне и всем отступникам!..
- Помолчите, святой отец! Сейчас разговор не о вере и её толковании, а о резне! - Монах поперхнулся на полуслове. - Если Горный Старец будет убит, война неизбежна. Приверженцев Старца за границами нашего государства немерено, и они захотят воздать за мученическую смерть своего святого.
- Кто ты вообще такой?! - Уже угадывая ответ, Кей отступил на шаг назад. Растерянные ребята замерли на местах, засомневавшись, стоило ли вообще заводить этот разговор с Виктором. Показали бы особняк, пусть себе идёт с богом и больше не возвращается.
- Я старший агент тайной канцелярии.
- Легавый... - пронеслось шёпотом по комнате.
- К нам поступили сведения, - Виктор повысил голос, - что есть силы, желающие столкнуть наше государство с соседями в кровавой мясорубке! И мы не будем сейчас, отец Иритий, обсуждать, нужна ли смерть Горного Старца церкви! - Старик снова успел только раскрыть рот. - Важно другое. Мы можем предотвратить убийство, а заодно и войну, которой могут радоваться только глупцы и трупоеды-стервятники! И в этом мне нужна ваша помощь. К сожалению, не только, чтоб показать дом, где остановился Горный Старец.
- Это почему, - опережая вожака, с недоумением поинтересовался Ник. - У вас что, людей не хватает?
- Людей хватает, но не хватает времени. С каждым лишним словом уходят драгоценные мгновения. И отчасти виной тому задержка Тоби. Но здесь уже ничего не поделаешь. Я уже не успеваю доставить в канцелярию сведения и направить людей по нужному адресу. Горного Старца нам обнаружить и оповестить об опасности не удалось, но у нас ещё есть шанс исправить положение. Мы должны это сделать.
- Это кому мы должны? Хм. - Кей раздражено хмыкнул. И его злость была неподдельной. Он с отвращением сплюнул под ноги Виктору. - Государю что ли?! За что это?! Это не наши проблемы! Ему, да и всем в столице и королевстве не было никакого до нас дела. А тут вдруг оказалось, что мы чем-то им обязаны! Дудки, разбирайтесь сами! А мы уж как-нибудь проживём. Не всё ли равно, при каком правителе нищенствовать и воровать?
- Что ты такое говоришь, чадо? - взмолился отец Иритий. - Побойся бога...
- Заткнись со своим богом, старый дурак! Мы жили без него и проживём без него! А теперь убирайтесь, вы оба! У нас нет с вами никаких общих дел!
Молодой бард был спокоен, по крайней мере, внешне. Что происходило у него в душе, сказать никто не мог. Все его планы рушились буквально на глазах, и полный провал уже не то, что брезжил на горизонте, а навис над головами всех жителей королевства неминуемым крахом и войной. Быть может, он уже думал силой вырвать нужные сведения, но всё же ещё на что-то надеялся.
- Хорошо, пусть Тоби хотя бы покажет или назовёт дом. Я постараюсь сделать всё сам.
- Ты хочешь сказать, сдохнуть там геройской смертью?
- Может и так, но это мой долг и я не отступлюсь от него.
Кей снова пренебрежительно хмыкнул.
- Твоё дело. Но никто из моих ребят не пойдёт и не скажет тебе ни одного слова.
- Почему?! - напряжение, давящее сердце Виктора, вырвалось его возмущенным недоумением. - Я не прошу о большем!
- Потому что ты легавый, обманщик и предатель. А мы с такими дел не имеем.
- Может, я всё же схожу?.. - неожиданно и робко пролепетал Тобиас.
- Нет! Я всё сказал.
Жёсткие морщины легли между бровями нахмурившегося Виктора. Уйти ни с чем он не мог, и Деррик, всё это время молча наблюдавший за спором, это хорошо понимал. Признание молодого барда обескуражило мальчишку, но в противоположность Кею не разочаровало его. Конечно, было немного нечестно скрывать о себе такие детали. Но как же тайному агенту без загадки? Да и не о пустом говорил бард. Кто ж хочет войны? И почему не постараться помочь её предотвратить? А чуть-чуть опасности - даже интересно.
- Я пойду. - Деррика опередил Кевин.
Молчаливый и замкнутый, постоянно держащийся особняком и избегающий конфликтов и потасовок, он всем казался чудаковатым. Кевин был ловок и сметлив, да и в трусости его никто не подумал бы обвинить. Но даже Деррик - единственный, кто сумел добиться расположения этого молчуна, - никак не ожидал от него таких слов.
- Что хочешь, говори, Кей, а я думаю, это наше дело. И я пойду. Твои же слова - просто трусость. Тоби, где этот дом?..
- Что?! Я трус?! - взъярился вожак. Только вмешательство Виктора не позволило ему ударить смельчака наотмашь кулаком в лицо.
- Никто и никуда не пойдёт! А мы, ты и я, сейчас тут же на месте и разберемся, кто трус! Отвали легавый! - продолжал кричать задетый за живое Кей.
Парень метнулся к одной из горок рухляди, разбросанной по всей комнате и выхватил из- под неё тонкий и длинный клинок. Шпага хищно сверкнула и направилась в сторону Виктора, который, похоже, и не думал защищаться и спокойно продолжал удерживать одной рукой, Кевина, чтоб тот не вздумал выскочить вперёд.
- Никто, слышите! Никто не смеет называть меня трусом! Отпусти его, и дайте ему что-нибудь, чтоб он защищался!
- Интересный способ подтвердить свою смелость. - Молодой бард пропустил мимо ушей требования парня. Да и никто из ребят не шелохнулся, чтоб исполнить распоряжения вожака. - Заколоть заведомо слабого - это верх отваги. Я, конечно, с тобой тоже не стану драться. Так как с моей стороны такой поступок будет не лучше. Ты давай-ка опусти клинок, и пусть парень сам решает за себя. Ты ему не хозяин, он тебе не раб.
- Я тоже пойду. Там наверняка потребуется помощь не одного человека. - Деррик, наконец, улучил момент и вставил своё слово.
- И я, и я пойду, - взвизгнул маленький Ирвин, подскакивая к Деррику. Он сурово свёл брови и грозно, нисколько не боясь шпаги в руках Кея, смотрел ему в лицо.
Ребята один за другим вставали с мест и подходили к Виктору. Они были согласны, что спасти жизни и предотвратить войну - это их дело. Кей только зло и шумно дышал. Он уже ничего не мог сделать, а потому швырнул шпагу в самый тёмный угол. Когда же рядом с ним никого не оказалось вожак, опустив голову и с обидой вздохнув, отправился наверх башни, откуда секундой позже сбежал перепуганный Вик и тоже присоединился к общей компании смельчаков.
Со сборами затягивать не стали. Тобиас подробно объяснил, как отыскать нужный особняк и хибару рядом с ним. Внимательно выслушав его, Виктор наскоро записал что-то угольком на клочке бумаги. После этого первым бывшую монастырскую башню покинул Ник. Ник слыл самым быстрым бегуном из всей ватаги, и именно поэтому Виктор доверил ему наиважнейшую задачу - немедленно направиться в Палаты Правосудия, затребовать там дежурного и передать ему записку. Люди тайной канцелярии уже были готовы и ждали только необходимых указаний. Без их поддержки захват злоумышленников не представлялся возможным.
Пока же агенты будут спешить по указанному в записке адресу, Виктору и остальным ребятам предстояло попытаться предотвратить само покушение на Горного Старца.
Заминка вышла с Ирвином. Тони напрямую, рубанув воздух ладонью, без обиняков заявил, что малышня будет только обузой, и никто тащить его на себе не станет. Что, конечно же, вызвало бурю негодования со стороны оскорблённого до глубины души Ирвина. По его мнению, так поступить с ним - бесчестнее некуда, особенно тем, кто называется его друзьями и с кем он сам вызвался идти ловить убийц.
Тем временем Молодой бард скинул с плеч гитару, положил её у стены и на прощание нежно коснулся её лакированного грифа. Затем он обратился к отцу Иритию. Всё это время монах следил за приготовлениями к вылазке на Чернотурскую набережную, решив, что лучше в этой напряжённой ситуации будет промолчать.
- Святой отец, я прошу присмотреть за нашим отважным Ирвином.
- Я всё равно пойду! - выпалил малыш и притопнул ногой. Глаза Ирвина заблестели влагой обиды.
- Это невозможно. - Виктор, взглянув на насупившегося малыша, а затем на других мальчишек, говорил уверенно и твёрдо. - Всех нас ждёт смертельная опасность. Это должен знать каждый, кто идёт со мной. Пока есть время отказаться. Потому, что слабость одного из нас может стать слабостью каждого, а значит уменьшить шанс на нашу победу. Ты останешься, Ирвин, ради всех твоих друзей. Пойми, так будет лучше.
Набычившийся Ирвин промолчал. Он позволил взять старому монаху себя за руку, но уже не смотрел в сторону своих товарищей и тихо плакал.
- Всё будет хорошо. С богом, дети мои, - прошептал отец Иритий, напутствуя мальчишек на пороге башни. Старик смотрел им вслед, а потом, когда их силуэты растаяли в ночном сумраке, долго читал молитвы во спасение смельчаков и отведения злой смерти от раскольника - Горного Старца.
Как ни спешил Виктор, но от внимания Деррика не ускользнуло, что молодой человек постоянно настороженно оглядывается по сторонам, будто опасается с кем-то повстречаться. При появлении же ночного караула, бард затолкал сопящих от быстрого бега ребят в первый попавшийся тёмный переулок и приказал им затаиться. Такое поведение, конечно, не могло не показаться странным. Мальчишка справедливо полагал, что помощь городской стражи наоборот могла пригодиться.
- Не всё так просто, - шёпотом ответил Виктор на расспросы Деррика. - Достаточно того, что стража просто-напросто может задержать нас, пока будет разбираться, что к чему. Уже это чревато. Верить мне на слово они вряд ли станут. Я для них никто. Да к тому же есть, причина избегать встреч с городской стражей. В покушении замешан кто-то из офицеров стражи. Есть вероятность угодить прямо ему в лапы. А тогда, бог знает, что с нами будет.
С таким доводами спорить не приходилось. Деррик никогда не думал, что будет сожалеть о возможности прибегнуть к помощи стражи. Становилось понятно, почему стал так нервничать Виктор, узнав о непредвиденной задержке Тоби. Ему и ребятам действительно оставалось надеяться на собственные силы и расторопность тайной канцелярии.
Стараясь поспеть за ребятами и Виктором, некогда задуматься о серьёзности происходящего. Конечно, Деррик отлично слышал слова молодого барда об опасности их предприятия, но кто думает о ней, пока она, коварная, ещё где-то далеко только поджидает смельчаков? Среди товарищей не было места страху даже в самом тёмном закоулке трущоб.
Короткая летняя ночь подходила к концу, когда указанный Тоби особняк показался в виду. Самоцветная звёздная россыпь уже гасла, а небо на востоке чуть посветлело.
Виктор подвёл ребят не со стороны набережной. Там ещё горели фонари, неплохо освещавшие подступы к парадным. Но со дворов, где во мраке ютились хозяйственный постройки и высокие заборы находили друг на дружку, оставляя между собой узкие улочки, их безмятежное сияние только усиливало ощущение тревоги и нереальности, быстро нарастающее в душах мальчишек. Здесь в тишине вот-вот должно было произойти жуткое преступление, но ничто не выдавало злого умысла. Дремало, сонно не желая ничего знать.
От Ника, отосланного в Палаты Правосудия, Деррику достался тяжёлый разделочный нож мясника. Он выглядел устрашающе, но в глубине души мальчишка понимал, что плохо представляет, как им защищаться. Но именно сейчас, когда Виктор остановился и из-за угла рассматривал подозрительное одноэтажное строение, в чей подвал, по словам Тоби, спустили бочки, Деррик почему-то был уверен, что оружие, которое умудрились ребята раздобыть, им обязательно пригодится.
Тут, стоя в темноте и дожидаясь распоряжений, мальчишке не хотелось признаться самому себе, что ему страшно, что он не хочет идти дальше. О чём думали ребята, не имело значения. Возможно, тоже боялись, но они стояли и ничем не выказывали своей слабости, а Тоби вообще подскакивал на месте, словно ему не терпелось немедля кинуться на злоумышленников. Никто не остался в башне с малышом Ирвином, а потому и Деррик должен быть сильным. Он не трус, как Кей, и сможет сделать всё, что от него потребуется. Только бы это проклятое ожидание не затягивалось так долго.
- А почему бы нам не предупредить Горного Старца? Тогда пусть себе покушаются, сколько им угодно. - Кевин нарушил общее молчание, подарив Деррику маленькую надежду.
- Мысль дельная. - Виктор не обернулся и продолжал рассматривать подступы и окна халупы и особняка. - Я думал над этим, и попытаться, конечно, стоит. В нашем случае не грех воспользоваться любым шансом.
Наконец бард оторвался от созерцания зданий и обернулся к мальчишкам.
- И пойдёт, как самый серьёзный и прилично выглядящий, Вик. - Виктор ткнул пальцем в сторону мальчишки.
- Это почему?! - тут же заныл Вик. - Больше-то поверят тебе...
- А кто в подвал полезет? Ты наверно? - Вик поспешно замотал головой. - То-то. Пойдёшь ты. Прямиком к парадному входу. Стучи что есть силы и кричи, тут не до церемоний. Только вот, маловероятно, что из этого что-нибудь выйдет. Может, и поверят без лишних расспросов, а, может, и прогонят взашей. Есть шанс, что поверят в покушение, но при этом задумаются, а не допросить ли нам с пристрастием сего вестника, не хочет ли он досточтимую персону, Горного Старца, заманить в ловушку. Говорят, люди Старца обожают допросы с пристрастием...
Вик испуганно замер и всхлипнул.
- Ну ты не бойся, до пыток в любом случае не дойдёт. - В темноте выражение лица молодого барда не было видно, а потому понять, шутит ли он или говорит всерьёз, было непонятно. - Или взорвёмся все вместе, или тайная канцелярия тебя вытащит. Это могу гарантировать точно. Тебе ещё что-нибудь пояснить? Если нет, то марш вперёд.
Вик не сдвинулся с места, лишь с опаской глянул на треклятый особняк и сокрушённо вздохнул, набираясь смелости, пока Виктор разъяснял диспозицию остальным ребятам.
- Двое пойдут со мной в подвал. - Деррик даже не удивился, когда молодой человек подозвал к себе его и Тони. Отчего-то он был уже готов к такому повороту и не стал ныть. Тони тоже выказал только самую крайнюю решимость, покрепче стиснув в руках деревянную дубинку.
- Мне нужны будут парни посильней. Мало ли какая работа ждёт нас там. А вот вы, что половчее, поднимайте шум, бейте стёкла. Кричите: "Пожар! Караул!", ну, и дальше по обстановке. Главное - привлечь побольше внимания. Можете поджечь что-нибудь. Есть чем развести огонь?..
- На набережной фонари горят, - сразу же сообразил Тоби.
- И то верно.
У спуска к дверям подвала Виктор снова задержался.
Мальчишки ещё не успели поднять шум на набережной. Здесь тоже царила напряжённая тишина. Деррик назвал бы её подозрительной. Им снова овладел страх. Даже отблески в окнах огней набережной казались мальчишке потайными фонарями злоумышленников, наблюдающих за глупыми смельчаками. Тут ещё вспомнились россказни Тоби о страхолюдном колдуне. По спине пробежал холодок, стало по-настоящему жутко.
- Вы держитесь за мной, - вполголоса проговорил Виктор. - Если что не так, не лезьте на рожон, бегите назад и подальше.
Парень скользнул по ступеням вниз и осторожно потянул тяжёлую подвальную дверь. Та подалась бесшумно и легко.
- Хм, подготовились, - вновь зашептал Виктор. Он расстегнул кожаную куртку, высвободил перевязь с метательным ножами и вынул длинный с широким лезвием кинжал. - Будьте начеку, там кто-то должен быть.
За дверью лестница вниз продолжалась и выводила в пустую освещённую комнату. Мальчишки чуть отстали и находились ещё на лестнице, когда на Виктора неожиданно с разных сторон разом навались трое. Молодой бард успел метнуть один из ножей и выкрикнуть:
- Назад! Ловушка!
Виктор сцепился в схватке с двумя уцелевшими противниками, а Деррик и Тони тотчас бросились вверх по лестнице, но наверху их уже ждали.
Его действительно трудно было не узнать даже в предутреннем сумраке. Слабого освещения из подвала хватило, чтоб разглядеть перекошенное шрамом лицо, словно какое-то чудовище разодрало его когда-то когтями. Мальчишек встретил тот самый пресловутый колдун, описанный Тоби. Он вскинул руку с чётками, черепа и чёрные бусины сухо затрещали, и тотчас по ногам Деррика словно что-то больно резануло и обдало холодом. Чтоб не упасть Деррик повалился на стену, а Тони, лишь мгновение остававшийся на месте, вскинул дубинку и на негнущихся ногах с воплем кинулся на врага. Тони успел добраться до выхода, а потом тяжёлая подвальная дверь захлопнулась будто сама собой, с силой ударив мальчишку. Крепыш Тони охнул и покатился вниз. Его бесчувственное тело по пути сшибло Деррика с ног, поволокло за собой, а затем всем своим весом впечатало его в пол.
Когда наконец Деррик пришёл в себя, ему почудилось, что у него не осталось ни одной целой кости. Всё ныло, голова кружилась даже в положении лёжа, словно комната ходила ходуном. И при всём при этом мальчишку мало заботило собственное состояние. Да, его мутило, было очень больно, но он всё же усилием воли заставил себя открыть глаза и прислушаться к происходящему вокруг.
Рядом с разбитым лицом неподвижно лежал Тони. Пугливо погнав от себя страшные мысли, Деррик сосредоточил внимание на взрослых.
Виктор был жив. Молодого человека опрокинули на колени, стянув ему руки за спиной. Над ним стоял колдун. Ухватив за волосы барда, он закинул ему голову назад и с такой кровожадностью смотрел на тайного агента, что, казалось, ещё немного - и урод вцепится зубами ему в горло. Деррик зажмурился и теперь только вслушивался в происходящее.
- Это у меня-то ничего не выйдет?! Это мне сдаться?! - бешено кричал колдун. - Ха, ха и ещё раз ха! По-моему это вы, молодой человек, не отдаёте себя полного отчёта. Сразу видно дилетанта. Думаешь, вас тут случайно поджидали? Как бы не так. Я не только знал, что ты и эти сопляки припрётесь сюда, но и сколько вас будет. Скоро вас здесь станет еще больше.
Колдун издевался и находил в этом особое утончённое удовольствие.
- Теряешься в догадках, как это так может быть? - Вкрадчиво прошептал колдун. - Не утаю, отвечу. Премного благодарен, что ты, дурак, связался с глупыми мальчишками. Что глаза закрываем? Больно волосики дёрнул? Или, может, совестно стало, что мальцов погубил и сам попался? Да-да, ты угадал, верно, один твой засланец уже тутоньки, с нетерпением жаждет очутиться в вашей тесной компании. Бедненький пацанчик, он так геройски упирался, правда, недолго - всё, как на духу, рассказал. Такие уж мы чертовски любопытные. У меня везде свои люди, даже в городской страже. Но это, конечно, везение, что он угодил именно к ним. А значит и божье благоволение нашему делу. Как ты думаешь?
Виктор молчал. Только раз застонал, когда колдун сильнее дёрнул за волосы.
- Правильно. И мне плевать на какого-то там боженьку, которому самому на всех и вся наплевать.
Деррик лежал спокойно. Он не изображал умершего, чтоб его никто не заметил. После последних слов колдуна ему было всё равно. Страх смерти никуда не ушёл. Он давил на сердце, но то был страх обречённости. Всё пропало, никто уж не спасёт ни Горного Старца, ни его с друзьями, ни страну. Тайная Канцелярия оставалось в неведении и, быть может, ломала голову, куда в самый ответственный момент запропастился их старший агент Виктор. Даже малыш Ирвин теперь останется один, а это обиднее всего. Обиднее даже того, что небеса действительно безразличны к своим детям. Как же отец Иритий заблуждается в своей вере!
Разговоров колдун больше не затевал. Он ещё посетовал, что на одежде молодого человека нет никаких опознавательных знаков, чтоб подбросить его труп как доказательство причастности к покушению на Горного Старца тайной канцелярии. Потом скомандовал подручным вязать мальчишек и тащить их вместе с Виктором за ним.
От халупы вёл длинный подкоп, проведённый чуть под уклоном. Завершался он подобием небольшой круглой комнаты с глиняными плотно утрамбованными полом и стенами. Потолком служили каменные плиты - как видно, полы подвалов особняка. Посреди комнаты стоял десяток больших бочек, а сверху чадил и подмигивал блёклым огоньком фонарь.
Ник находился здесь. Когда мальчишек и Виктора побросали рядышком, он зашевелился, а узнав их, попытался сесть. Выглядел он ужасно. Лицо от побоев отекло, а левый глаз совсем заплыл. Подняться не получалось, но он упорно не прекращал попыток и, плача, просил прощения, что выдал всех. Ник рассказал, что почти сразу наткнулся на стражу. Они схватили его и потащили в караульню. Он пытался объяснить, что ему срочно нужно в Палаты Правосудия и, конечно, всё рассказал о покушении. Но вместо помощи офицер привёз его к колдуну, а потом его били и спрашивали...
- Да не виноват ты ни в чём, - ответил ему Виктор. - Чёрт! Это я сглупил! А ты всё сделал правильно, как должен был. Даже если бы я не забыл тебя предупредить о страже. Всё равно она могла вцепиться в мальчишку, бегущего посреди ночи неизвестно куда. Это моя ошибка. Плохой я агент, если всю операцию строил на одной удаче. Заодно подставил и вас всех.
Ник продолжал хныкать. Деррик не стал успокаивать Ника. Просто неприятно было думать об этом. Он не злился на друга. Вообще Деррик не находил смысла искать сейчас виновных. Ведь таким образом и он сам может считаться виновным. Разве не сам Деррик не послушал Кея, а ведь он оказался прав, даже более прав, чем все они вместе взятые. Не их это дело, потому что ничего не могли исправить.
- Ничего, парни, мы ещё живы. Ещё повоюем. Надо выждать момент и напасть на того, кто подожжет фитиль. Только бы из верёвок высвободится как-нибудь.
Идея была хорошая, да мало выполнимая. Виктор пытался растянуть верёвки, но это у него выходило очень плохо, а точнее совсем не получалось. К тому же в коридоре снова кто-то появился. Как обещал колдун, в комнату заволокли брыкающихся ребят. Вика, Кевина и Тоби навалили на первых горемычных узников. Никому из них не удалось улизнуть. А затем произошло самое неожиданное - в комнату кубарем вкатился малыш Ирвин. Он шлёпнулся в ногах у Виктора и, прикрыв голову руками, так и замер. Вслед ему вошёл колдун, он держал под руку отца Ирития и весело ухмылялся. На старике лица не было. Он был бледен и трясся всем телом - такое впечатление на него произвёл колдун.
Объяснения были не нужны. Деррик уже догадался, что Ирвин сдержал своё слово и убежал из башни, а старый монах побежал за ним, раз взялся присматривать за малышом. Мальчишка прикусил до крови губу. Как же жестоко со стороны бога так поступить с маленьким глупым Ирвином и не менее глупым стариком!
- Оказывается, меня бессовестно обманули, - колдун мало походил на человека расстроенного обманом, а Ник при этих словах вздрогнул и попытался отползти подальше от входа. - Но я не сержусь. Подарок из такого замечательного монаха всё искупает. Теперь будет, кого обвинить в покушении на Горного Старца. Надо же, церковь решила столь радикальным способом устранить раскольника. Как это мило. Присядьте, отче. Я скоро за вами вернусь. Вот только отдам приказ моим олухам уносить ноги отсюда и из города, а потом...
- Подонок, отпусти их всех! - выкрикнул Виктор и бессильно заскрипел зубами.
- Чего воздух сотрясать попусту? Нужно было думать раньше.
Колдун ушёл, поручив присматривать за монахом и мальчишками сутулому верзиле с перевязанной рукой - её задел метательный нож в схватке с Виктором. Здесь у бочек хорошо было слышно, как колдун на противоположном конце коридора отдает распоряжения своим людям. Затем ненадолго всё стихло. Верзила ещё некоторое время точно статуя неподвижно стоял у стенки и ничего не выражающим лицом, кроме смертельной скуки, смотрел на ребят. Потом оживился, заулыбался во весь свой щербатый рот, будто ему только что пришла в голову замечательная мысль, отпихнул от выхода старика и шагнул ближе к Виктору.
- Я тут с должком, - в руке верзилы появился метательный нож. - Думаю, хозяин не расстроится, что ты раньше всех сдохнешь.
Виктор среагировал мгновенно, откинулся на спину и ударил стоящего рядом верзилу ногами. Тот с руганью отлетел к выходу, вскочил.
- Никуда не денешься!
Верзила ринулся на молодого барда, чтоб на этот раз разделаться с упирающейся жертвой, и замер. Из ослабшей руки тотчас вывалился нож, а затем сам верзила, тихо и жалобно скуля, осел на глиняный пол с проткнутым шпагой сердцем.
Появление Кея в подкопе произвело на мальчишек не меньшее впечатление, чем если бы они вживую узрели сошествие ангелов с небес. Бурей восторга встретила вся монастырская ватага своего вожака. Даже отец Иритий прослезился. Не тише других кричал и Деррик. Всё же есть, есть справедливость в этом мире! А Кей лучший друг и вожак из всех когда-либо существовавших под солнцем и луной! Это так же верно, как то, что теперь Горный Старец останется жить и войны не будет!
Кей, краснея, отмалчивался. Он предпочитал действовать.
- Самая приятная неожиданность, - с не меньшей радостью признался Виктор, предоставляя возможность срезать верёвки со своих рук.
А потом Деррику не хотелось верить собственным глазам. Он был ещё связан и ничего не мог поделать, кроме как закричать об опасности. У выхода вновь появился колдун. Метательный нож будто сам скользнул в руку чародею, а затем в краткий миг рассёк воздух и вонзился в спину Кея. Словно огонь ударил в голову Деррика. Он завопил, одновременно пытаясь содрать верёвки и вскочить на ноги, но ничего, ничего не мог поделать. Только старый монах бросился под ноги колдуну, опрокинул его ничком, а Виктор, подхватив выпавшую из рук Кея шпагу, вогнал её в сердце колдуна.
Виктор ничуть не менее бледный, чем лежащий в луже крови Кей, выкрикнул ему, чтобы он, настоящий сильный мужчина, не смел сдаваться, Деррику велел зажать рану, а затем бросился к выходу, обещая помощь и лекаря, даже если для этого придётся собственноручно зарезать Горного Старца.
Малыш Ирвин беззвучно плакал, обняв безжизненно слабеющую ладонь Кея, а вожак смотрел куда-то вверх, словно сквозь потолок, и тихо что-то говорил. Его слушал старый монах.
- Не коснётся тебя тьма, отрок, - шептал ему в ответ отец Иритий, - нет власти её над тобой и не должно быть места страху в сердце твоём. Знай, все мы рядом с тобой. А там встретит тебя свет божий, и ангелы его возьмут тебя за руку и приведут к престолу его. И посадит тебя господь одесную вместе с апостолами своими, ибо благостны спасающие жизни чужие...
Войны не случилось. А монастырские мальчишки вернулись в свою башню вместе со старым монахом и молодым бардом Виктором...