Я падаю, я падаю:
пылища камнепадная
клубится возмущением
в одном коловращении -
я падаю, я падаю.
О, участь камнепадная -
не назову: "случайная",
испытанный - отчаяньем:
я падаю, я падаю -
дождями, листопадами,
всей памятью осеннею
туда, где нет спасения:
где над сиренью радуга
взгляд отрешенный радует,
без имени, без отчества -
в спиральке одиночества.
Я падаю, я падаю,
я чую запах падали,
что бьёт на нисходящего
всей мощью настоящего.
Но там, где слёзы падали
какая, в жертве "надоба"? -
мольба моя и чаянье,
и общее молчание...
Я падаю, я падаю -
то с злобой, то с лампадою:
для насыщенья Сущего -
за прошлое, грядущему!
****
Жил при части
войны участник...
"ПЛАЦДАРМ"
1.
Ровный гул комаров -
утро, позднее лето.
Что там, в связке даров:
курья ножка? котлета?
хмурый взгляд докторов,
вместо "Здрасте" - "Здоров!"
Недержанье мочи
здесь явленья не редки:
голова выбрита,
а от губ соседки -
кричи, не кричи:
воспоминания едки
С основанья ноги,
до ушной мочки:
кашель, кариес, тик
не сулят отсрочки.
- Ты себя, сынок, береги -
не жалей строчки...
И повестка жжет
не карман, и в сердце
крест заворожен
взглядом иноверца -
не спеши, дружок,
стоит осмотреться;
как увидишь сам -
"Я" не существует!
Пусть остра коса,
но косец рискует
стать, чему слеза
до сих пор ликует:
место есть везде -
в камне, на бумаге,
в бронзовой Звезде,
в ржавчине на фляге,
в патоке костей
вырытой, в овраге.
Вот когда сполна
возгордиться жизнью
тех, кто отстоял,
тех, кто спас Отчизну!
Льются в закрома
их имён тома,
льются как песок
из трофейной чаши.
Смерть - страшна, но сон
нас пугает чаще!
/очень уж высок
жизни волосок/
2.
Ибо за холмом
в треске сучьев - кашель,
/так заведено/
кто-то прёт на "нанаших":
свист... разрыв... темно,
а в воронке - каша.
Плюс - сданы мосты,
"Мекка" в огороде -
нынешней листвы,
нет "красней", в природе!
/судя по погоде
каждый нерв на взводе.
Так, уняв испуг,
надышавшись - пыли,
понимаешь вдруг,
что тебя забыли.
- Где ты? Где ты, друг?
- Я не вижу рук.
Палец без кольца,
без тычинки пестик:
молодой пацан
/щупает/ - на месте
матери письмо:
крепче граммов двести!
Хорошо пади
лишь грачам на небе.
Краска до седин,
по сединам - пепел
расчехлил ватин
будущих картин.
- Явно, во хмелю,
пол страны раздали:
ржёт "Троянский Конь"
русских /это "дали"/,
чтоб у стен Москвы
недруги гадали -
на кой лад, нужны
Купола и Звезды?
Легче нас споить,
чем жалеть "тверёзых",
каждой строчкой прозы
русские морозы
в качестве потуг
собирают крохи.
Битому коту
и в мешке не плохо -
эталон пророка
в хаосе порока.
3.
Подстегнём коня!
выхватим гранату!
Лучшая броня -
звать туркмена "братом",
Родина моя,
наши мысли кратно
на твоих лугах
в гуще - колосятся.
- В след от сапога
вдовы прослезятся.
-Средь "своих", врага
даже вши боятся!
- Но о том, молчок!:
голос военкома.
- Развернуть плечо!
- Хилых спишем! Кома
наступи сейчас,
и я буду дома.
Рост, объём, длинна -
обиход размера,
а графу дразнят:
пол! гражданство! вера!
Стоит ли - возня
мух в пыли маневра?:
дипломат - молчит,
"Нота" белит пряди,
на генштаб стучит
патриот в помаде:
переняв - почин
голосят грачи -
верный знак к войне:
не даёт девица
двести грамм, зане
чистит половицы...
- Рядышком с границей
и не то приснится:
учит "жить" бойцов
моложавый прапор.
- Средь "дедов", "отцов"
не предаться храпу.
- Перемыть крыльцо,
дембель сплюнет на пол!
Долг. Повсюду - долг!
Я не против долга:
загнанный как волк
/ноги кормят волка/
догоняю полк -
целое осколка.
4.
Ноги в жерновах,
пот, тяжёлый ранец;
"попранный" в правах,
мне кричат: "Засранец,
шире шаг! Дрова?
Пригласить на танец?".
Что танцору - тень:
повернись, и нету.
Весь костяк в хвосте -
куча винегрета:
красная ракета
гадит дымку лета.
- В ногу, вашу мать!
И тянем "ногу",
только отпусти
побежим к порогу -
там слеза в горсти
глядя на дорогу,
сохла неспроста,
/поздно или рано/
девичьи глаза -
реки! океаны!
Жаль больней, оса,
нет отныне раны:
нитке голубой
обернутся красной.
- Всяк хрусталь, на бой,
выглядит прекрасным.
- Я всегда с тобой!:
тихо шепчет боль.
Что в окопе - гнус,
что припарка в бане:
всею бездной чувств,
прозою, стихами -
намотай на ус,
зазубри на память.
Быть на корабле,
в бункере, на танке:
ползать по земле,
память о "гражданке" -
уголёк в золе,
консервант вне банки.
Через потный ряд:
лиц, затылков - "ради"
трубачи трубят
на закат не глядя:
ныне автомат
с патронташем ладят.
5
Ибо как важна
следствию причина,
для любой горы
главное - песчинка!
Повар, в пироге,
изучив начинку
знает - только в ней
проявленье страсти,
лишь солдат и "вне"
проживёт без части.
Части на Земле -
рецидивы власти!
Значит: жди приказ,
значит: будет повод
в раз фитиль поджечь,
сжать зубами провод,
выдернуть чеку
и с разбитой бровью
поле перейти
заливаясь кровью...
****
"ВНЕШНИЕ ЗЕМЛИ"
Курок - заржавел, с неохотой
порох дымит ели-ели...
Седой секундант, от зевоты,
не видит ни смысла, ни цели -
в такую-то "рань"
здесь бродить в неутоптанном снеге.
Тоска, безысходность, и пьянь
ложатся в основу элегий.
И, в их большинстве,
не найдете фатальных финалов!
Коль все мы - в "родстве"
остаётся всего-то, за "малым":
гордыню - поправ
протянуть нежно руку в перчатке,
сказать: "Извините мне, Граф,
за несдержанность!". /Это как опечатка
в конце публикуемой книги/
Поддаться вплотную объятьям,
забыв форму спрятанной фиги,
посулы, угрозы, проклятья...
Сменить - сквернословье на оду,
и далее, вовсе не злиться,
команде: "Стрелять!",
ссужая зрачок очевидца...
****
"МАГНИТНЫЕ ПОЛЯ"
Падая - ниц, как велит Коран -
богобоязненно чурясь в кокарду,
чувствуешь радость, пока генерал
утюжит рукой пожелтевшую карту.
На ней всё знакомо: поля, холмы,
реки дорог впадающие в вокзалы,
жирные пятна из-под халвы,
в сумме - секретные иницыалы
внуков. /Их видно не меньше "ста"/,
отсюда - вся неприязнь к однофамильцам!
Память стирает всё: редуты, крепости, города,
залпы салюта, но особенно лица.
Сколько их было? Он помнит едва
их имена, а тем более смерти:
лампа, очки, полустёртый овал
кресла - остаток его круговерти.
Крупно зевая по ходу дня,
он безнадёжно буравит сквозь призму -
места, где после войны остаются поля,
поля - засеянные, человеческой жизнью.
****