Аннотация: *страшным голосом:* Долго, долго Маша Логут подбивала меня написать на нее пародию. И уговорила на свою голову - бу-га-га! Надеюсь, это будет хорошим подарком ей к Новому Году. :)
"...Все сожрали степняки." (с) Мария Логут, "Ничего личного".
У закопченного окна сидели двое. Один - вальяжно развалившись на стуле и внимательно разглядывая пляшущее пламя свечи сквозь дорогой хрустальный бокал, явно не соответствующий статусу заведения. Второй - загнанный и измученный, неподвижно сидел прямо на полу. Собственно, стекляшка в руке первого мужчины и не должна была ничему соответствовать. Ибо это был вовсе не бокал, а подсвечник от хрустальной люстры, украденный в соседнем борделе. Но какого лешего валявшийся на полу официант был одет в халат из черного кхитайского шелка (залитый соусом и вывернутый наизнанку), не понимал никто.
- Официант! - брюзгливо крикнул тип с "бокалом", - Мне еще шампанского, ананасов и отбивную из молодого страуса с трюфелями! Повторяю: из молодого! Я проверю!
- Подать к ссстраусу его сссссвидетельство о рождении, сэр? - попытался поклониться индивид в шелках.
- Конечно! А то знаю вас, мошенников: притащите шашлык из околевшего мерина, который был еще старше, чем то болотное умертвие, кое меня сейчас обслуживает!
- Сссслушаюсь, госсподин, - прошипела закутанная в черное фигура, силясь подняться с пола.
- Все должно быть украшено орхидеями и лежать на тарелочках из кхитайского фарфора с голубой каемочкой! - капризно потребовал посетитель, - Принесете с синей - надену на башку вашего официанта! Так и знайте!
- Сссссс... - просипела несчастная обслуга.
- Не свисти, как чайник! - огрызнулся нахал.
- Не шшшелаете ли заплатить за позавчерашшшний обед? - осторожно осведомилась фигура в черном.
- Нет.
- Что шшш мне, сссстражу позвать? - впервые показал характер назгул-официант.
- Она тоже не станет платить, придурок. Ладно, - сжалился сибарит с бордельным подсвечником,- Это будет последний заказ. Потом ты получишь свободу.
Закутанная фигура слегка шевельнулась.
- Поклянисссь!
- Светом и Тьмой клянусь! - сыто рыгнул посетитель ресторана.
- Ссмотри, человек. Ты поклялссся. Если позовешь опять, я вернусссь. Уже ссаа тобой.
- Иди в баню, придурок! - тип с "бокалом" запустил в официанта башмаком, - Больше чаевых тебе не положено!
Ботинок пролетел сквозь полупрозрачную фигуру (которая нервно ойкнула и потеряла шелковые пижамные штаны) и, отскочив рикошетом от лысины купца за соседним столиком, плюхнулся в супницу. Но спавший мордой в салате купец так и не проснулся.
- Шагом марш ловить страуса! - приказал капризный субъект.
Шелка колыхнулись и растаяли в тенях. Посетитель долго еще сидел с недовольной миной, рассматривая пляшущие огоньки свечи в серебряном подстаканнике. Некогда он сварганил этот подстаканник из зубной коронки мертвецки пьяного великана. Башмак гордо плавал в супнице, как каравелла Колумба.
- Дерьмо, а не сервис! - ворчал посетитель.
Но не все завсегдатаи ресторана являли обществу столь безобразные манеры. За соседним столиком сидели двое юношей интеллигентного вида и вели тихую беседу.
- Я хотел бы быть музыкантом и менестрелем, бродить по свету и узнавать новое... - жаловался другу темный эльф Хааканарт, - Но мужчина-дроу имеет право учиться только убивать, - паренек горестно вздохнул и нежно погладил свою мандолину.
- Не грусти! - искренне улыбнулся в ответ Дейми, - Ты можешь сочетать приятное с полезным: сначала спеть врагам, а потом сразить их ударом мандолины по башке. Знаешь, как это прикольно! Можно еще для верности добавить контрабасом, ткнуть смычком или засветить по лбу медными тарелками! А уж надеть врагу с размаху на голову барабан - это вообще кайф неописуемый!
На лице печального дроу засияла радостная улыбка. И он нежно прижал свою мандолину к мускулистой груди, обтянутой майкой с надписью: "Не стреляйте в гитариста, он играет, как умеет!"
А потом в обеденный зал стремительно ворвался гражданин, окутанный чересчур ярким светом. Все уже решили было посочувствовать экстремалу, зачем-то вымазавшему себя напалмом, как вдруг таинственный гость хмыкнул и пригасил сияние, полив себя из огнетушителя. Освободившись таким образом от своих огненных одежд, необычный посетитель оказался человеком лет тридцати на вид, копна белокурых волос которого безупречно лежала поверх белого камзола. Башка при этом была абсолютно лысой - сами понимаете, ведь парик свалился с нее и безупречно прилип к подгоревшему камзолу. Такое чучело в ресторане еще никто не видал. Все так и застыли с разинутыми ртами, из которых выливалось пиво и сыпались котлеты. Это приперся Блистающий. Лукаво подмигивала подбитым глазом огромная розовая жемчужина в его правом ухе, да золотой обруч не давал окружающим забыть, кто перед ним, так как каждые пять минут нудно объявлял: "Вы помните, олухи? Это - Блистающий!"
Позже в трактир завалился Сумеречный. Он был гораздо скромнее и не вызвал у окружающих такого гомерического хохота. Его серая рубаха если и позволяла себе искриться, то лишь когда ее владелец ненароком падал в камин. В остальное время она вела себя очень прилично. А дымчатый опал в серебристом обруче и вовсе заснул, оглашая окрестности громким храпом и взвизгивая, если ему снилось что-нибудь страшное.
- Разбудить его, что ль, болезного?.. - предложил сердобольный князь Владислав и прицелился в украшенный опалом лоб божества большой глиняной кружкой.
- Не надо, княже! - ответил ему воевода, - Не поймут дикари заморские. Международный скандал будеть. Пущай себе верезжит!
Надо сказать, что ресторан в Элайне был не простой, а русколаньской национальной кухни, и дружину княжескую он обслуживал бесплатно, потому как Владиславу и принадлежал. Весело пировали воины русколаньские, меды пили, коврижками закусывали, да песни орали. Вдруг распахнулись двери дубовые и откуда ни возьмись влетел в горницу Болеслав, сын княжеский:
- Тревога, люди добрые! Беда, отец! Идет на нас орда поганая, орочья!
Едва успел Болеслав эти слова вымолвить, как забухал кто-то в ворота тараном:
-Урус, открывай, наша грабить пришла! Одевай лаптя, неси для великий хан пряник медовая, пирога с визигой, да самогонка пьяная! Наша большой хурал делай, будем водку пьянствовать и безобразия нарушать!
Забрался на чердак великий князь, глянул... Мать честнАя! Окружило ресторан войско злобного хана Удыге. За забором орков тьма-тьмущая, и все как есть озабочены желудочно. Сам же хан, чуя запах пирогов с визигою, от нетерпения на коне верхом частокол перелезть пытается. Много Удыге земель покорил, и везде ему кланялись в страхе великом, да яства роскошные несли. А самым прожорливым слыл его отец, Достал-хан. И младенцу ясно, за что разорителю имя таковое было дадено. Достал грабитель окаянный все народы от Японского моря до Средиземного, как есть достал! Он империю Сунь Плюнь с лица земли стер, а все потому, что тамошний император Бум Дзинь угостил орочье войско жареными клопами. Напрасно кричал суньплюньский правитель, что это - местный деликатес, доступный лишь высшей знати. Не сжалились жестокие орки. И сколько ж было радости, когда этот хмырь болотный, Достал-хан, опосля разграбления стольного града Бархан-сарая скончался, наконец, от ожирения! Теперь сынок дело ихнее разбойное продолжает, от бати не отстает. И тощий ведь, подлец, аки вобла сушеная. Долго же его еще кормить придется... Ох, опять пришла беда на землю русколаньскую, в ворота тараном стучит, кумысом рыгает, да голодным басом ругается!
- Значит, и пряники у них есть? - с интересом спросил грозный хан Удыге, прищурив один глаз.
- Есть, - развязано ответил орку человек с хрустальным подсвечником в руке, - Даже трюфеля и отбивные из страусов в этой деревне подают, если на обслугу наорать, как следует.
Хан нахмурился.
- Хорошо! Принести предателю бочку печенья и корзину варенья, да в шею из лагеря вытолкать!
-Ээээй!! - завопил шпион, которого двое дюжих нукеров уже волокли за шиворот прочь от ханской юрты, - Это в бочке должно быть варенье, а в корзине - печенье! Мне этим вашим идиотским вареньем из корзины уже все штаны закапало!
Нукер поспешно отвесил типу с "бокалом" подзатыльник. Визги перебежчика заглушило голодное урчание в животе грозного Удыге-хана.
- Он меня будет учить, как платить предателям! - злорадно буркнул под нос довольный завоеватель.
- Все готово к штурму, о Светлейший! - Осман, правая рука Удыге, помялся, что было не похоже на этого закаленного во многих боях воина.
Обычно этот гад ходил чисто выглаженным и не имел на себе ни одной складочки. С чего у него теперь такой изжеванный вид? Ну так нечего было пытаться протиснуться в дыру в урусутском заборе! Помогал бы старый лентяй ворота ломать тараном, вошел бы во двор с комфортом!
-На курятнике подняли стяг князя Элайна, Владислава Пьяно Солнышко, - сообщил Осман, - Тебя, Лучезарный, вызывают на поединок.
- И что ты ответил?- глядя застывшим взглядом на помятого соратника, проговорил Удыге.
- Велел поднять твой бунчук, Светлейший, - оторопел Осман.- Разве я был не прав?
- Ты что делай, дурной башка?! - испугано заорал великий хан, - Я тебе сейчас этот бунчук в левый ноздря вставляй! Будешь сам урусута воевать, бунчуком в носу фехтовать! На мой место захотел?!
Осман ехидно ухмыльнулся:
-Поздно, непобедимый хан! Вона он, страшная урусут, уже идет. Ты ханский юрта для меня готовь, да!
И тут развалились ворота, тараном побитые, и сошлись на поле брани два поединщика.
- Приветствую тебя, о непокорный, заначивший мои пряники! - молвил Удыге-хан с большой надменностью.
- И тебе поздорову, тупорылый обжора! - вежливо ответил князь, - Хорошо ли тебе на земле росской?
- Ой, нехорошо! - покачал головой завоеватель, - Дорога плохой, дурак теплый вода в гостиница не дал, общественный туалета мала чистый!
Разобиделся князь:
- На себя посмотри, байбак голодный! Коли такой умный, купи себе турпутевку в Париж! А раз к нам приперся, нечего тут на наших временных трудностях заострять внимание! Нежный какой, это ты еще у нас в час пик в метро не ездил!
- Не шибко ездила, однако, - признался хан, - Лошадь в вагон мала-мала влезает.
- Ладно, некогда мне с тобою тут... Бери саблю вострую, в ратном споре решим, кому наши пряники достанутся!
- Хорошо говоришь, урусут! Так тому и быть. Только моя не хан, джахангир Удыге вон там в ханском шатре тебя ждать.
Ломанулся было князь Владислав в шатер златом-серебром шитый, да вдруг вспомнил: "Сказывают, будто Удыга-хан и не орк вовсе! Змей он огнедышащий о трех головах, что девиц молочной белизны похищает, да в море Каспийское дорогою выбрасывает. То-то оно обмелело так! Неспроста бусурмане мне этого Удыгу поединщиком подсовывают... Ну да я их всех перехитрю!" Подкрался Владислав к шатру ханскому, взял дубинушку добрую и давай его по стенам да потолку охаживать! Завопил кто-то внутрях, подскочила юрта, выросли у нее ноги в сафьяновых сапогах, и помчалась она по чистому полю. А Владислав следом бежит да знай дубинкою лупит. Долго гонял князь русколаньский орущего узурпатора Османа, пока не упала юрта на колени и пощады не запросила. Так родилась в земле Русколаньской сказка об избушке на курьих ножках.
- Победил я тебя, Удыга-хан! - молвил охающему шатру князь Владислав, - Уходи подобру-поздорову, как было уговорено!
- Не-е-е-ет! - вредным голосом протянул за его спиной настоящий хан, - Это ты моего кунака Османа побил. А я вот он! Проиграл ты, урусут, отдавай пряник медовая, страус отбивная, да пирога с визигой! А не то война пойдем!
Встрепенулся гордый князь, оскорбленный коварством орочьим. Заорал он: "Накось выкуси!", жест нехороший Удыге показал, в ресторан ушел и дверью за собой громко хлопнул.
В горнице ясной ждала князя его дружина верная, в кольчуги железные да шеломы облаченная, мечами перепоясанная. Молвил князь Владислав:
-Росичи! Братья! Беда стоит за нашими стенами, свиреп и коварен враг! И несть ему числа. Да не пожалеем живота своего, дадим отпор супостату! Съедим все пряники медовые и пироги с визигой! Даже те, кто на диете сидит, кушать будут и фиги вражине в окно показывать! Хрен ему, Удыге-хану, не встать ему с дивану! Нехай его косорукие бабы, наконец, готовить научатся! А то шляется, понимаешь, гад, и ищет, где б чего у других сожрать!
- Правильно! - закричал эльф Лионнэль, - Вот я вам сейчас кофейку принесу, чтоб легче елось.
Целый час ломились орки в ресторан, а эльфы их кофием да простоквашей с крыш поливали. Не сдавался и швейцар, Пантелей Игнатьич - шлепал он орков по мордасам полотенцем и орал, что "местов свободных нету". Но отшвырнули Пантелея злые орки, вылетела дверь дубовая, ворвалась орда орочья в горницу... И что же? Нету яств, нет вин заморских, лишь грязные тарелки на столах. И дружина князева сидит, ухмыляется. Животы у воинов от еды раздутые, кольчуги полопались, но лица довольные и насмешливые. Знать не в первый раз нехороший враг с носом останется!
-Уу-у-я-я! - застонали орки, - Хитрый урусут, опять одна все съедай!
Засмеялись дружинники (у кого силы были). А Удыга, разбойник лихой, окинул сидящую за столом компанию взглядом лютым, ненавидящим, да и говорит:
- Все равно наша все отбирай, через неделя приходи! Велик и могуч Удыге-хан! А у эльфов, - он сплюнул добытой в бою жевачкой в сторону Лионнэля,- Мы даже заборы обгрызем!
-Понос будет, - предупредил заботливый князь. - Нешто вы, темные, в своей Орде знаете, что такое эльфы с ихними заборами? Толкиена читать надо! Не раз травились этими заборами нукеры и батыры, мумаки и эндои, дающие богатые надои! Свинцовая краска это вам не что-нибудь!
Поворчали орки, вздохнули, да и пошли к выходу. "Жизнь," - говорят, - "Такой поганый, что портянка самого древнего акына!" И опять остался князь Владислав победителем.
Во, Маша, как надо сказки писать! И весело, и никого не убили. :)