Ковалевская Елана Александровна : другие произведения.

Ролевик: Клирик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Алене всегда нравились ролевые игры и историческая реконструкция. Однажды она решилась примерить тяжелые рыцарские доспехи, потеряла равновесие и... свалилась прямиком в параллельный мир. Как выяснилось - не случайно! Во всем виноват Арагорн - бог Игры. Он вздумал отомстить стервозной ролевичке Маше, но перепутал ее с тихой, хрупкой Аленой. Мир, в котором оказалась девушка, был наполнен древним колдовством. Местные боги вечно боролись за власть. И Алену, помимо ее воли, сделали боевым Клириком. Ей пришлось овладеть заклинаниями, сражаться в тех самых злополучных доспехах, лечить гномов, воскрешать эльфов и воевать с нечистью. Алена готова на все, лишь бы вернуться домой, но она и не подозревает, что у Арагорна на нее далекоидущие планы!
    Страница автора
  Глава 1
  
  Мать-перемать! Говорила я парням: 'Не надевайте на меня шлем! В нем ничего не видно! Запнусь, упаду!'. Нет, уговорили, напялили. А я дура согласилась. Вот и рухнула. А тот после падения съехал, весь обзор закрыл, ничего не вижу! А вот из принципа буду лежать и ждать, пока они меня не поднимут! Ничего, зато опыт получила. Обычно ведь как: тут ремень срочно надо подтянуть, там пластины не докрашены, то у того рубаха не дошита... Теперь хоть буду знать: каково это - в броне ходить.
  Пока в мастерской старших ребят не было, я попросила Кирилла с Лехой доспех померить. Захотела узнать, как в нем буду себя чувствовать. Но парни немного не рассчитали веса, и в итоге я упала.
  Интересно, а чего они меня не поднимают? Я что, так и буду лежать? И вообще, где они? Почему тихо?
  
  Все началось с моего увлечения фентези. Потом, когда этап восхищения дамочками в бронетрусах и бронелифчиках прошел, я стала понимать, что от ударов мечом фиговый лист, хоть и железный, вряд ли защитит, и постепенно перешла на другую, более качественно прописанную литературу, где, как я называю, 'реал рулит'. В таких книгах лихой герой на белом коне не машет оглоблей и получается, что махнул - улица, отмахнул - переулочек, а вещи где боевые сцены прописаны продуманно. Там не переводят пятьдесят пятую старушку через дорогу и спасают очередную принцессу просто так.
  Так я заинтересовалась исторической реконструкцией, а потом и вовсе оказалась в рядах реконструкторов. Сразу было понятно, что мне никто не позволит мечом помахать, в броне побегать, в боях поучаствовать. Однако заниматься одними дамскими делами - историческим танцем и прочим, тоже не вышло.
  У нас девушки наравне с парнями помогали изготовлять доспехи. Конечно не кузнечное дело, но если что на станке обточить или накернить - работы хватало. За этот год я распрощалась с маникюром, забыла, что такое каблуки и короткие юбки, но была довольна по уши и счастлива по самое небалуйся! Я занималась любимыми вещами, любимым делом, узнала много нового и интересного. Подробности про оружие, про кузнечное дело, про выкройки и шитье по образцам старинных гравюр и картин. В общем, много чего.
  И сегодня - о счастливый день - я наконец-то получила шанс примерить то, над чем трудилась столько времени. Вот примерила! Лежу себе, жду...
  Долой лирику, хватит валяться на полу, а то простужусь еще ненароком. Вот откуда-то сквознячком потянуло. И чего же так темно? У меня что, сотрясение? Или эти шутники еще и свет выключили?! Нет, ну не садисты же они совсем?! Так ладно буду вставать. Эх! Интересно сколько же они на меня напялили? Сейчас прикинем - кольчужка восемь кг точно, бехтерец ну... Пусть будет шесть или восемь, я ж маленькая, значит и он маленький. Шлем, зараза, килограмма три-четыре, наручи, поножи... Н-да... Чует мое сердце самой не встать. Я представила себя рыцарем в средневековой Европе, который, падая с коня, самостоятельно встать уже не мог. Перспективка! Так! Все, встаю. Шлем бы снять, так у меня руки до головы не поднимутся, тяжело... Ну, все равно. Ух ты, а лежа руки до лица дотягиваются и вес доспеха почти не ощущается. Кое-как стянула шлем; вокруг по-прежнему темно. Нет, ну сволочи! Все-таки свет выключили. Я им устрою! (Бехтерец (бахтерец) - татар. - доспех из стальных, желез. или медных пластинок, соединенных кольцами в несколько рядов, с железной сеткой внизу. Доспех, заменявший латы или кольчугу; он набирался из продолговатых плоских полуколец и блях, которые нашивались на суконное или бархатное полукафтанье.)
  Попыталась встать, получилось довольно легко. Не поняла?!! Я не должна была с такой легкостью и быстротой оттолкнуться от пола и сразу оказаться на ногах! Мое воображение уже вовсю рисовало как, слегка качнувшись, переворачиваюсь на бок, а дальше встаю на карачки и с трудом выпрямляюсь. А здесь раз - и уже вертикальное положение! У меня нет такой силы!!! Я первый раз в доспехе!!! Я же помню как мне тяжело, как все мышцы на спине едва не матом заголосили. А тут?! Наверное, с нервов или от неожиданного падения подскочила, как мячик.
  Теперь самое главное добраться до двери, а там свет, парни, вахтерша. Ну, я им устрою!..
  Запнулась обо что-то в темноте, судя по звуку откатившегося предмета - тот самый злополучный шлем, из-за которого я грохнулась на пол. Интересно, а чего это у нас в мастерской так темно? Подумаешь полуподвальное помещение, все равно окна-то под потолком есть. В моем сознании ни как не хотели укладываться разные вещи и мысли разбегались во все стороны. Сделала еще пару шагов на ощупь, по направлению к вожделенной двери, во всяком случае, я предполагала, что именно в том направлении она находится... Где-то здесь еще должна была стоять наковальня... Эть. Вот она. Я легонько стукнулась об нее ногой. Еще десяток шагов и я дойду до двери.
  Зная, что и где расположено, я безбоязненно сделала широкий шаг, потом другой и...
   - Мать моя женщина, роди меня обратно!!! - выдала во весь голос.
  Безусловно, я девушка спокойная, корректная, литературу знаю, но если вот так, в кромешной темноте садануться обо что-то металлическое, да еще так больно. Тут никаких нормальных и вежливых слов не хватит. Чего же они тут понаставили?! Вытянув руки, стала ощупывать, что находится передо мной. Металлическое, вытянутое, плоское, похоже, вот это наковальня. Ну Киря, ну Леха!!! Вы у меня дошутились! Вот заложу в следующий раз грубый шов на рубахе, походите у меня с мозолями на боках.
  Теперь, будучи уверенной, что наковальня осталась позади, я вновь сделала пару широких шагов и уперлась во что-то деревянное. А это еще что?! Мантелет что ли? У нас пара осталась с прошлого турнира, стоят, только место занимают. (Мантелет - щит больших размеров, употреблявшиеся до появления нарезного оружия при осадах, для прикрытия работающих в головах сап при ведении ближних подступов. Перекатывая его перед собой, постепенно отрывали подступы и продвигались к крепости.)
  Так, мне этих приключений с блужданием в темноте хватит по горло. Надоело! Сколько можно?! У меня сейчас легкая истерика начнется. Понимаю, пошутили, но хватит уже!!!
  Стала ощупывать, что передо мной, однако не поняла. Походило на дверь, но таких дверей у нас в мастерской не было. Я, что есть силы, принялась стучать по ней - все равно на грохот кто-нибудь да придет.
  Через какое-то время с той стороны послышались шаги, потом что-то лязгнуло, и меня ослепил свет. Невольно заслонившись рукой, я пыталась проморгаться; после полной темноты он показался чересчур ярким. Уже было открыла рот, чтобы выдать все, что думаю о таких приколах, как слова застряли в горле. Передо мной стояли трое крепышей с факелами, будто сошедшие с экрана фильма 'Властелин колец'. Я ошарашено уставилась на них, а весьма похожие на гномов товарищи, в свою очередь удивленно смотрели на меня.
  - Растудыть твою секиру, - наконец пророкотал один из них. - Баба в железе и в кузне! Форену, после возращения, как бы вновь наковальню менять не пришлось!
  - Девка, ты что здесь делаешь? - строго спросил меня другой, самый кряжистый, с рыжиной в бороде.
  А у меня отнялся язык. Я продолжала смотреть на крепышей: ребята были ниже меня ростом, где-то по подбородок. А я сама невысокая - метр шестьдесят. Или больше??? Они были одеты в кожаные куртки, по форме больше напоминавшие камзол, длинной по бедро, на ногах штаны, крепкие разношенные сапоги, припорошенные серым. На поясах клинья, кирки, молотки, у кряжистого даже клевец . (Клевец - топор с треугольным загнутым книзу клювообразным лезвием, отдаленно напоминающим кирку с ребристой поверхностью, с обратной стороны имеет молотообразное утолщение обуха, снабжается длинной рукоятью. Нанесенные клевцом раны практически не заживают, но им очень сложно отразить удар. Вес 1- 1,5 кг. На сленге называется 'киркой' или 'тяпкой'.)
   - Чего молчишь? - вновь спросил меня кряжистый. - Язык проглотила?
  Я нервно дернула подбородком, поскольку на большее была не способна.
  - Слышь, Норри, это она от твоей красоты обалдела! - захохотал третий, черноволосый такой, с бородой заплетенной в три косицы.
  - Поговори у меня еще, - одернул его тот, аккуратно огладив свою растительность на лице и, обратившись ко мне, добавил: - Ты у нас красавица пока в отдельной камере посидишь, мозги на место поставишь, а то они у тебя в кучу сбились. Заодно убедительный ответ на вопрос найдешь, как тут оказалась. А то знаем таких, были уже прецеденты. Сначала на кружку пива напроситесь, а потом у нас слитки десятками пропадают, а после вы - человеки - вовсе войной идете. Посидишь, подумаешь, а мы к советнику сходим, спросим, чего с тобой делать. Ты только клевец сдай, да пернач с пояса тоже сними. Вот бабы пошли, хуже всякого мужика железо таскаете. И меч тоже давай, а то ишь, нацепляла! (Перна́ч (пернат) - холодное оружие ударно-раздробляющего действия. Представляет собой разновидность булавы, к головке которой приварено несколько (до двух десятков) металлических пластин (перьев).)
  Я, находясь в полной прострации, с трудом вынула клевец из петли, отцепила с крюка пернач... А вот с мечом что делать? Так и не разобравшись, что к чему, я расстегнула пряжку на поясе, и протянула кряжистому.
  - А шлем свой можешь с собой забрать, нечего нам тут всякими человеческими недоделками сорить, - бросил мне черноволосый.
  Опустив взгляд под ноги, я увидела около выхода тот самый злополучный шлем. Безропотно нагнувшись, подхватила его и подняла глаза на... На этих кренделей, которые похожи на гномов. Ну не бывает гномов в мире, нету!!! Их дедушка Толкиен выдумал!!!
  - Пошли, - качнул мне головой насмешник и, подняв факел повыше, двинулся вперед. Заговоривший первым, дернул меня за руку, вытащив из кузни и, толкнув в спину, придал ускорение, чтобы я шла за чернявым.
   Меня повели куда-то по прорубленным в скале тоннелям, которые то петляли, то расходились в разные стороны. Тогда сопровождающие, только по ведомым им приметам, выбирали тот или иной, и топали дальше.
  В голове была каша и полная неразбериха, мозг отказывался верить в происходящее, выдавая только одну связную мысль: 'Такого не может быть!!!'
  Меж тем провожатые переговаривались между собой:
  - Норри, а чего мы с ней как обычно не поступим? Зачем в отдельную камеру вести? Давай передадим стражам, а те сразу ее в казематы? А то возиться еще.
  - Так надо, - гулко отвечал кряжистый. - У советника на счет таких особое распоряжение. А вдруг она из благородных верхушников? Знаешь, какой вой поднимут, если мы их бабу ко всем посадим? Этим мы лишний повод дадим, а нам ни к чему. А может она чья-то дочка или любимая жена?
  - С такой-то рожей и любимая жена? - фыркнул первый, он нес мое оружие, загадочным образом оказавшееся на поясе, ведь до падения его не было. Да и пернач у нас есть только у Костика, но его я не трогала - он никому не прощал, когда оружие для баловства брали.
  - Ну, мало ли у кого какие вкусы, - возразил тому Норри. - Может ее мужа вовсе и не спрашивали, хочет ли он себе такую жену.
  Они раскатисто захохотали.
  Поплутав еще по тоннелям, мы пришли к металлической решетке, которая перегораживала вход в небольшую пещерку. Чернявый поковырялся в стене слева, решетка поползла вверх. Я растерянно стояла и смотрела, как она скрывается в толще камня. Тогда кто-то из гномов толкнул меня в спину, и я влетела в камеру. Решетка за мной с тихим шелестом быстро опустилась вниз. Крутанувшись на месте, успела увидеть, как чернявый крепыш воткнул факел в держатель на противоположной стене коридора, а затем преспокойно ушел.
  Через пару минут, отойдя от произошедшего, стала оглядывать пещерку, в которую меня посадили. В ней ничего не было, просто каменная полость три на четыре шага, отгороженная решеткой, с маленьким отверстием в полу, плотно прикрытым крышкой, для естественных надобностей, и все - ни сесть не на что, ни лечь.
  Делать было нечего, я на деревянных ногах подошла к противоположной стене и аккуратно опустилась на пол. Хотела было подтянуть колени к подбородку, но мне помешала пластинчатая юбка... Стоп, какая юбка?! Что вообще происходит?! Нужно срочно во всем разобраться, иначе я сойду с ума.
  Начнем: я упала на спину в мастерской, так? Так. Тогда почему я здесь?! И что это за типы похожие на гномов из Властелина колец??? И почему на мне юбка, как у бригантины, и вообще сама бригантина ?! Я ж бехтерец мерила. Откуда поясе оказались: клевец, пернач, меч, поясная сумка, засапожный нож, на предмет которого меня даже и не обыскали? Почему с легкостью продолжаю ходить в доспехе, если раньше чувствовала себя придавленной к полу? Вопросов куча, а ответов ни одного. Вернее есть один, но в него мне не хотелось верить. Попаданцев не бывает, это не правда. Тогда где я и что происходит??? И как-то странно эти типы говорили, смеялись надо мной. Неужели я такая страшная? Обычно вроде наоборот все восхищались большими глазами, да длинными волосами...
  Я принялась ощупывать лицо. Мама родная! Что у меня с носом? Он что, сломан?! Когда? А щека? Откуда шрам? Так спокойствие, только спокойствие... Еще раз. Нос сломан, на щеке шрам, но зубы во рту все, глаза два и оба видят. Я провела рукой по голове. Мои волосы!!! Что я четыре года упорно отращивала?! Вот эти вот три пердинки, обстриженные под горшок?! Так Алена, дышим ровно, спокойно. Чтобы не спятить, нужно воспринимать мир отстраненно, как будто все происходит не со мной.
  Еще раз удостоверившись в отсутствии косы, принялась изучать, что на мне было. В доспехах я разбиралась по роду увлечения, и без труда определила пластинчатую бригантину с юбкой до середины бедра. Наручи створчатые , кольчужка чуть локоть закрывает и выступает из-под юбки где-то на ладонь. На ногах наголенники и на коленях щитки , добротные невысокие сапоги, хотя до этого я была в кроссовках. Узкие штаны, стегач , под ним рубаха и злополучный шлем. Все, осмотр закончен. (Бригантина - доспех из пластин около 30-40 штук, вшитых в карманы матерчатой куртки стык встык, или из мелких пластин, наклёпанных под суконную основу, в которой пластины располагаются с нахлёстом. Вес 10 кг. Бригантина закрывает корпус и достигает до бедра. Одевается сверху на кольчугу. К ней добавляются латные элементы в виде наручей и поножей. На́ручи - часть доспехов, защищающая руки от локтя до кисти. Наголееник - понож, защита голени. Щиток - металлический наколенник. Поддоспешник - стегач - стеганная льном, шерстью, конским волосом куртка, одеваемая под доспех.)
  Круто! Зашибись! Здравствуй белая палата, желтый дом! Хотя в моем случае серые стены и каменный пол. Приехали.
  Допустим, что я попаданец... Знаю, что так не бывает, но на секунду допустим. Что мы имеем: я, но не я, другая. Тело не мое. Бицепс в обхвате точно не мой, сила не моя, такого у меня отродясь не было. В каком-то озарении поднявшись с пола, прислонилась спиной к стенке, отмерила свой рост, кое-как процарапав полоску ножом. Потом, прикинув расстояние между большим и указательным пальцем, принялась откладывать расстояние от пола до черты. Полученное повергло в шок. Выходило, что я стала ростом около метра восьмидесяти. Мама дорогая! Вот это Дюймовочка! Перемерила еще раз. Точно метр восемьдесят, плюс минус пара сантиметров.
  Вот тебе и померила доспех... Факт остается фактом: или я сейчас в белой палате, а мне все это кажется; или в беспамятстве лежу на полу в мастерской, и мне опять все это кажется; или на самом деле попала по-полной!
  
  Сидя на полу, битый час успокаивала себя тем, что все могло быть и хуже. Хотя как именно, не представляла. Дома было все понятно: есть дела, есть заботы, знаю все что необходимо. А здесь?.. Там я поиграла в реконструкцию и пошла к маме чай с плюшками пить. А тут?.. Сижу в какой-то камере, не пойми где, и неизвестный советник будет решать мою судьбу. Бред! А если это средневековье, то меня ждет сплошная антисанитария и костер, с исполнением роли Жанны д'Арк на нем? Хотя какое средневековье с гномами-то. Конечно, если те кренделя, что вели сюда и есть гномы, а не, скажем, эльфы... Я уже любое сумасшествие допускаю. И тело теперь не мое родное, а как у какой-то накаченной тяжелоатлетки. С другой стороны, может, мне дико повезло, что в такое тело угодила. А то действительно, будь в своем натуральном виде, замучилась бы от всяких придурков отмахиваться. Так глянули на такую красоту, силу, рост и засохли по-тихому. И не надо будет мучиться с выбором мужа и защитника, я сама теперь себе защитник... Хотя какой защитник?! Сижу вон, черт знает где, и мозги набекрень сворачиваю, словно Чернышевский с вопросом - что делать?
  
  Бегу по поляне, рядом со мной Костик, другие мальчишки и девчонки, многих из них я не знаю. Все ряженные, в кое-как сделанных доспехах, на ком-то гоблинская кольчужка, у кого-то плащ из занавески дребеденью разрисован, а у кого-то и нормальное обмундирование, практически для бугуртов . (Бугурт (историческая реконструкция) - это массовое сражение. Как правило, проводится на открытой местности между двумя противниками. Рыцари в полном боевом комплекте сходятся толпа на толпу и бьются до тех пор, пока все члены одной команды не окажутся лежащими на земле. Подниматься, если тебя уже один раз свалили, нельзя. Бой ведется в полную силу, поэтому доспех должен быть аутентичен, то есть способен защитить своего обладателя в сражении.)
  Мимо лица пролетела дубина.
   - Ты что творишь придурок?! - ору я, но не останавливаюсь...
  
   Прячусь за деревом. Сзади трещат кусты. Наверное, Антоха ломится как слон, вернее Антониэльдин. Ну и имечко-то себе взял!
   Жду когда отряд эльфов аж из пяти ролевиков, промарширует по тропинке мимо нас, а потом можно будет крадучись пересечь главный тракт, то есть вот эту узкую тропочку в лесу...
  
   Стою, разговариваю с каким-то мужиком, лицом похожим на актера, который играл Арагорна во 'Властелине Колец'. Он что-то говорит и улыбается, слов не разобрать, но чую, это меня дико бесит. А он все говорит, говорит, а его улыбочка все больше раздражает...
   Со злостью бросаю в него шлем, что держу в руках. Да со всей дури, что, ловя его, тот едва не заваливается на спину. Но нет, устоял, выпрямился и обратно мне шлемак протягивает.
   - Марья, ты больше нужными вещами не швыряйся. Пригодится еще.
   - Да пошел ты! - ору на него...
  
  Я дернулась и проснулась. Оказывается, сидя успела задремать. Приснится же такое! Потерла лицо, стряхивая сонную одурь.
  Ничего не изменилось: я до сих пор находилась в пещерке-камере, лицо не мое, тело тоже. Хотелось пить, но воды не было, а звать тех товарищей не рискнула. Не желала видеть их, не желала еще раз получить доказательства, что все происходит на самом деле.
  Усевшись поудобнее, стала размышлять о сне: да, сумбур еще тот! Сама никогда не была на ролевках, но по рассказам очевидцев они происходят именно так, как привиделось. Наверное, это от пережитого, раз во сне в мужика похожего на Арагорна шлемом швырялась. Кстати именно этим шлемом. И Марию Архипову тоже увидела. Не любила я ее - она зазнавалась сильно, гордилась своей красотой, требовала, чтобы ее все только по ролевому имени звали, а потом и вовсе к ролевикам насовсем ушла. Да и мы - поклонники старины - тоже на самом деле от них же в свое время отпочковались.
  Как мне рассказывали: где-то года три назад старший поднял клич, что платить за мастерскую накладно, значит, надо деньги на увлечении зарабатывать, то есть устраивать показательные бои и турниры. В мозгу у большинства людей турнир прочно ассоциируется с рыцарями и крестоносцами, поэтому следовало представлять именно их. В итоге мастерская плавно съехала с рельсов фентези на путь тевтонцев, тамплиеров и русичей 13-го века. В то время я даже не подозревала о мастерской, была зрителем и смотрела на все действо со стороны, и только год назад пришла в нее.
  Видимо от пережитого стресса всякая гадость в голову полезла. Все в кучу смешалось: и Арагорн из Властелина Колец, и наши реконструкторы, и ролевики.
  
  Не знаю, сколько я так просидела, но факел, противно зашипев, потух, обрушив кромешную тьму. Чтобы было не так страшно, закрыла глаза, словно бы не в потемках сидела, а просто зажмурилась. Слух сильно обострился, и я стала различать, как где-то мерно капает вода, как посвистывает воздух в тоннелях. От этих звуков стало еще неприятнее и страшнее.
  Послышались чьи-то шаги, они приближались. Приоткрыв один глаз, увидела, как отдаленный свет заскользил по стенам, и от него, как показалось, даже дышать стало легче.
  Наконец из-за поворота появился... Чего уж дальше упираться... Появился гном. Тот самый, черноволосый с бородой в три косицы. При первой встрече я была в шоке и почти ничего не запомнила, лишь смутный образ, а теперь принялась его внимательно разглядывать. Лицо у него надо сказать было примечательное... Для меня примечательное. Первое, за что привлекало внимание, конечно же, усы и борода - ухоженные, перетекающие одно в другое, и заботливо заплетенные. Волосы на голове тоже черные, завязанные в недлинный хвост. Потом нос, немного картошкой, но все-таки мощный, выдающийся вперед и, неожиданно для такой черноты волос, пронзительно серые глаза. Черты по отдельности вроде человеческие, но их пропорции... Короче, типичные гномьи, если бы гномы были.
  Мое сознание последний раз трепыхнулось от этой мысли, и заткнулось, погребенное фактами.
  - Налюбовалась? - ехидно уточнил он; я смущенно опустила взор, а гном серьезно спросил: - У тебя молчаливый день закончился или еще нет? - ничего не поняв, на всякий случай пожала плечами, мол, не знаю; а тот сердито буркнул: - Беда с вами, человеками, вечно под землей время определять не умеете. Сейчас уже закат четвертого дня на неделе, или, как вы его еще называете, четверг. Ну так что, закончился или тебе еще до завтрашнего утра полагается молчать?
  Я, на всякий случай, согласно закивала головой, потому что неизвестность сильно страшила, а так становилось понятно - меня до завтрашнего утра трогать не будут.
  - А пить-то тебе или есть можно? Или у вас во время молчания поститься надо? - продолжал расспросы тот. Я сначала закивала с согласием, а потом замотала головой. - То есть пить и есть можно? - уточнил гном. Я вновь утвердительно кивнула. - Ладно, сейчас принесу, - махнул он рукой и, развернувшись, пошел обратно, бормоча негромко, хотя это 'негромко' эхом прокатилось по тоннелю. - Сваливаются тут всякие на наши головы, а ты бегай, выясняй! Сразу не могла знак и плащ с орденскими нашивками показать?! Клиричка она, видите ли, молчаливый день у нее. А ты за нее догадывайся...
  Гном ушел, унеся с собой факел, и я вновь осталась в темноте, но теперь мне было не так жутко, поскольку знала - он вернется. (Клирики - это мастера божественной магии. Божественная магия особенно хороша при заживлении ран или лечении болезней. Даже неопытный клирик может возвращать людей к жизни, когда те уже на волоске от смерти, а опытный клирик и того больше: он может возвращать людей прямо с того света. Как проводники божественной энергии клирики могут изгонять живых мертвецов или уничтожать их. На поле боя просто незаменимы.)
  
  И действительно, гном вернулся где-то минут через пять и не один, а с помощником. Тот был помельче, худее что ли, если такое можно применить к почти квадратным ребятам. И борода у него была жидкая и куцая, такая, как если бы наши семнадцатилетние мальчишки из мастерской взялись себе их отращивать. Из чего я сделала вывод, что он совсем молодой. Паренек-гном нес в руках миску, кружку, подмышкой у него было зажато одеяло. Старший вытащил погасший факел из держателя и вставил новый, а потом, забрав у паренька кружку, просунул ее через прутья решетки, благо они были широко расставлены. Я подлетела, взяла кружку из рук и стала жадно пить. Жажда уже мучила зверски. Едва утерла губы, как мне также сквозь решетку была протянута миска, в которой оказалась какая-то рассыпчатая каша и мясо небольшими кусочками. Учуяв запах съестного, желудок выдал такую громкую руладу, мне даже неловко стало. Следом мне протянули ложка, и я, кивнув, принялась за еду.
  А старший гном тем временем повесил между прутьями одеяло.
  - Завтра, когда тебя к советнику приведут, - начал он важным, но немного раздраженным тоном. - Все ему расскажи, кто ты и откуда, от какого храма работаешь. Я понимаю, что ты клиричка, но порядок быть должен. Вдобавок, мы так и не узнали, как ты в закрытую снаружи старую кузню попала. Вот заодно и пояснишь. Тебе еще повезло, что мы мимо шли, стук услышали, а то так и сидела бы, пока без питья не пропала. Это ж надо додуматься - в старые коридоры соваться, где ни один нормальный гном чаще, чем раз в месяц не ходит?! Странные вы человеки, я бы даже сказал, больные на головы.
  Мне казалось, что я никогда не была такой голодной, а еда никогда не была такой вкусной. Пока черноволосый разглагольствовал, быстро расправилась с порцией и протянула миску обратно.
  - За хорошее отношение ты Норри должна поблагодарить, поняла? - продолжил он. - Когда завтра к советнику поведем, не забудь. Ты считай, под счастливой звездой родилась, раз мы тебя нашли. Встреть первыми стражей верхнего или внутреннего круга, церемониться никто б не стал, махом в допросную отвели, и плевать бы было, молчальник или нет. Это у нашего мастера сердце доброе, памятливое. Поэтому поблагодари как следует, с уважением. Со всем старанием и от души, - я кивнула, немного задобрив черноволосого. - Это хорошо, что поняла, - чуть мягче добавил он. - Сейчас спать ложись, а мы пойдем. Факел оставлять не будем, нечего лишний раз потолки коптить.
  Я тяжело вздохнула, и, сдернув с решетки тонкое одеяло, ушла к облюбованной стене. Старший гном тем временем, передал посуду помощнику, вытащил из держателя факел, и, направив паренька вперед, двинулся следом. Едва они скрылись за поворотом, пещера погрузилась во тьму. Что ж, делать нечего, придется укладываться.
  Поскольку в стегаче было не холодно, я свернула одеяло в валик, положила его под голову, и, вытянувшись на полу, попыталась улечься поудобнее. Металлические части доспеха приглушенно лязгнули, когда стала устраиваться. Никогда не думала, что буду спать вот так: то есть в казематах у гномов, не снимая при этом брони. Странно, но особых неудобств телу это не доставляло, видимо оно было привычное. В голову тут же полезли разные мысли, одна за другой стали вертеться картинки сегодняшнего дня. Неожиданно накатила паника, и я, стараясь подавить ее, стала глубоко и размеренно дышать. Нужно было отрешиться от всего, успокоиться, расслабиться, иначе ни к чему хорошему это не приведет, и добром не кончится. Вдох-выдох, вдох-выдох, мерно, отрешенно... Страх отступил, сменившись чувством расслабленности и одновременным ощущением, что чем-то похожа на сжатую пружину, готовую в любой момент среагировать на атаку или нападение, и это не является для меня странным. Постепенно возникла уверенность, что ничего особого не произошло, все в порядке, так и должно быть.
  
   Свет. Тень. Мне куда-то надо. Кого-то зову...
   Удар на щит. Подсечка. Замах, поворот, добила...
   Новый отскок. Натужное: 'Хе-ек!' - клевцом...
   - Mortis unуri stаpebit et turimе, cаdet tu... ( Смерть соединится с тобой, позовет тебя)
   Омерзение. Торжество. Вновь: разворот - замах - доворот - зацеп...
  
  Рывком проснувшись, привычно кинула руку на рукоять, однако оружия не было. Броском вскинула себя на ноги, приняла защитную стойку... И только потом поняла что сделала. Вот это рефлексы! Нет, это точно не мое поведение. Вновь опустившись на пол, нащупала одеяло, легла и попыталась проанализировать случившееся. Выходит, что став такой, я в довесок получила нечто - пока назову способностями - о которых пока ничего не ведаю, но в бессознательном состоянии они дают о себе знать. Интересно, какие еще открытия меня ждут? Попыталась прислушаться к себе; вроде ничего не обычного, все как всегда. Хотя нет. Не совсем. Что-то просилось изнутри. Вертелось на языке. Набрав полную грудь воздуха, неожиданно для себя прошептала:
  - Et luxiti perteti luxet.
  После этих слов на меня нахлынули радость, уверенность, внутренняя сила, спокойствие... Это невозможно описать, но... Самое главное - я поняла что сказала: 'Пусть свет непрестанный светит'. Попыталась еще порыться голове, но сознание упорно молчало. Ладно, и на том спасибо. Теперь хоть знать буду, что если припрет сказать что-нибудь этакое, то сильно удивляться не стоит.
  Я резко дернулась, услышав отдаленный звук, но тут же успокоилась, узнав шаги черноволосого. Та-ак, день открытий еще не закончился... Однако размышлять времени уже не было, оказывается, наступило утро и за мной пришли, чтобы отвести к загадочному советнику. Эх! А я так и не знаю, что должна ему говорить. Я вообще ничего не знаю!
   Показался гном, неся в одной руке факел, а в другой какой-то сверток. Заслонив лицо, чтобы глаза, привыкшие к кромешной темноте, постепенно притерпелись к освещению.
  - Не спишь? - бросил он, устанавливая факел в держатель. - Хорошо. Сейчас сюда придут Норри с Дарином, мы решетку поднимем, не вздумай шалить. Это еще вчера по растерянности и можно было что-то сделать, но ты уже свой шанс упустила. Ясно? - он меня что, запугивает?! Но я кивнула. - Молодец. Это тебе все к тому говорю, чтоб чего лишнего не сделала. Поняла? - я вновь кивнула, хотя от этих слов мне стало неуютно. А гном просунув сверток через решетку, бросил его на пол. - Плащ возьми, одень, чтоб все чин по чину было. Я не Норри - это он, как мастер, за тебя поручился, а по мне еще пару стражников для надежности привести следует.
  - Глупостей не будет, - произнесла слегка севшим голосом. Ох ты ж! А голосок-то у меня под-стать телу: низковатый, с хрипотцой и каким-то металлическим придыхом.
  - Заговорила? - вскинул бровь черноволосый. - Вот и славно. Значит, Норри поблагодарить сможешь.
  - Поблагодарю, - сухо бросила я. Не люблю, когда на меня давят; дома такого обращения терпеть не могла, а в этом теле похоже и подавно.
  Гном, не обращая на мои слова внимания, отошел куда-то, и тут же вернулся, неся в руках цепи, к концам некоторых были приделаны полукольца. Кандалы? На меня что ли?! Ну знаете ли!
  А он положил их у противоположной стены и вновь утопал. Вид оков меня не обрадовал, а если точнее сказать привел в подавленное состояние. Не желая смотреть на цепи, подошла к брошенному гномом свертку, подняла и развернула его. Плащ был серого немаркого цвета с вышитым на левой стороне красным крестом, отдаленно смахивающим на меч заключенный в круг. Символ всколыхнул во мне что-то знакомое. Попыталась было ухватиться за образ, но он, мелькнув, растворился. Похоже, мне предстояло очень многое узнать. Только вот лучше бы эти знания приходили побыстрее, а то чует мое сердце: в жестком мире клинка и сражений без них не выжить. Размажут в первой же серьезной передряге как масло по хлебу.
  Черноволосый вернулся, с трудом волоча за собой наковальню. Так они что, еще и наглухо меня заковывать собрались?! Не позволю! С ожесточением стиснув челюсти, чтобы не сказать чего лишнего, я принялась возиться с плащом. Послышались голоса, к камере подошел кто-то еще. Подняв взгляд, я увидела гномов, что привели меня сюда: Норри и Дарина. Оба были одеты в добротные, можно даже сказать, парадные куртки или как окрестила про себя, камзолы, из-под расшитых воротников которых, выглядывали стойки воротников рубах. На поясах украшенных металлическими пряжками с искусной чеканкой висели небольшие молоты, тоже покрытые орнаментом. У Норри он был больше и узор на нем богаче; видимо, молот здесь являлся символом статуса или знатности.
   С трудом справившись с хитрой застежкой плаща, я подошла к решетке.
  - Мастер Норри, - обратилась к старшему, - Благодарю вас за снисходительное отношение, но заковывать себя в кандалы не дам. Могу обещать не причинять вреда ни одному гному, если только он не будет причинять мне вреда, - и неожиданно добавила. - Adire sacramentatu jsuaru volare.
  На что тот крякнул, огладил бороду, но, покачав головой, возразил:
  - Нерушимыми клятвами разбрасываешься девочка. По правилам тебя еще вчера следовало бы заковать, но мы пожалели, слишком потерянной выглядела. К тому же сразу выяснилось, что ты клиричка, а я, в отличие от некоторых, добро помню, - он бросил косой взгляд на стоящего рядом товарища. - Теперь извини, порядок есть порядок. Хочешь, не хочешь - руки подставляй. Давай по-хорошему, иначе стражу придется звать, а они у нас сама знаешь какие.
  Я бросила хмурый взгляд на гнома и, просунув руку через решетку, опустив на стоящую вплотную к ней наковальню. Черноволосый принес раскаленную жаровню, на углях которой рдели уже заготовленные штырьки. А потом поднял с пола цепь и надел на мою руку разомкнутый железный браслет, соединил его концы, ловко вставил раскаленную клепку и за два удара расплющил ее. Затем плеснул из кружки на пока еще багровый металл; вода зашипела. Подергал браслет, свободно висящий у меня на запястье, проверил, крепко ли держится, а потом буркнул:
  - Другую.
  Я с каменным лицом убрала внутрь камеры закованную руку и нехотя протянула вторую. Мастер Норри и второй гном стояли и спокойно смотрели за работой чернявого. Когда все было закончено, я затянула соединенные цепью руки и, разведя их в стороны, подергала, как бы проверяя на прочность. Свободы мне оставили всего ничего - чуть больше тридцати сантиметров.
  - Ноги будем? - поинтересовался у мастера черноволосый гном.
  После этих слов я недобро посмотрела на него.
  - Нет, если клиричка повторит клятву, - качнул головой Норри.
  Я же смолчала, с трудом задавливая в себе желание, послать их подальше.
  - Иначе позовем стражей, - предупредил меня Дарин, оглаживая ручку молота.
  - Пока я нахожусь с вами, не причиню вреда ни одному гному, если он не причинит его мне. Adire sacramentatu jsuaru volare (Даю клятву, которая нерушима), - нехотя выдала я, чуть подкорректировав текст из вредности. Теперь чтобы я не начала буянить, им постоянно придется находиться возле меня.
  Впрочем, от мастера и его подчиненных не укрылась моя каверза. Норри хмыкнул в бороду, а вот Даррин сначала нахмурился, а потом скривился, будто бы откусил недозрелую падалицу.
  - Пойдет, - махнул рукой старший.
  Тогда чернявый поковырялся в стене, и решетка поползла вверх. Едва она поднялась на половину, я поднырнула и вышла из камеры. Наперерез метнулся заковывавший меня гном.
  - Не так быстро, - сказал он, преградив мне дорогу. - Встань спокойно и не дергайся.
  Не понимая, чего ему нужно, я остановилась. Гном отогнул полы моего плаща, охлопал руками по бокам, спустился на бедра.
  - Э-э-э, - оторопело выдала, отступив назад. - Ты что творишь?! Лапы убери!
  - Я же сказал: не дергайся! - рявкнул он.
  - А ты граблями за меня не хватайся! Жену свою так щупать будешь! - взвилась я. Сквозь доспехи прикосновений не чувствовалось, но сам факт обыска, хотя бы без формального разрешения с моей стороны, вызывал раздражение и агрессию. Гномы и так уже многое себе позволили, к примеру, те же кандалы; и если дальше я продолжу изображать из себя безропотную жертву, то оглянуться не успею, как за меня уже все решат и на местные рудники сошлют.
  - Сдалась ты мне больно, страхолюдка! - с неподдельным презрением скривился чернявый. - Стал бы я добровольно об тебя руки марать!
  Не выдержав, я уже было замахнулась, сцепив скованные руки в замок, как мастер Норри сделал пару шагов и встал между нами.
  - А ну спокойно! - громыхнул он. - Ты, клиричка, стой смирно, а не брыкайся как норовистая лошадь, ничего неприличного тебе не сделают. А ты, Орин, хватит губы кривить, лучше заканчивай дело.
  Глубоко вздохнув, с трудом подавила в себе раздражение и желание сцепиться с чернявым. Надменно вздернув подбородок, замерла неподвижно. Гном быстро закончил обыск, выудив из-за голенища сапога нож и, похлопывая лезвием по руке, отошел подальше.
   - Больше ничего не нашел, - сообщил он мастеру. - Правда, она могла чего за бригантину спрятать.
  'Ах ты ж гад!' - подумалось мне, но вслух ничего не сказала, лишь прошипела негромко, да зло посмотрела.
  Норри кивнул черноволосому, затем поднял другую цепь, лежавшую у стены, перекинул через оковы и, ухватив за свободные концы, сделал из нее поводок.
  - Вот что клиричка, - начал мастер, глядя мне в глаза. - Хватит характер показывать, не у себя в храме. Здесь побрыкалась немного, и это сошло с рук. А когда пойдем к советнику, один лишний шаг в сторону или одно неверное движение, и стража тебя мгновенно на фарш топорами порубит. После того, что люди здесь устроили, отношение к вам, мягко говоря, плохое. Тебе вообще не стоило у нас появляться, но раз уж так получилось, веди себя тихо. Вдобавок, я поручился за тебя, и если что-нибудь выкинешь, от меня же первого и получишь. Это ясно? - я кивнула; куда уж яснее. - Твою дальнейшую судьбу решит советник. И какой она будет - во многом зависит от твоих ответов, поведения, и моего к тебе отношения. Это, надеюсь, тоже ясно? - я вновь кивнула. - Хорошо. А теперь пошли.
  Гном поудобнее перехватил концы цепи, дернул, заставляя меня встать рядом с собой, и двинулся по тоннелю. Второй гном - Дарин, с факелом пошел позади.
  Шли мы долго, тоннели не менялись, иногда какие-то отнорки уводили в сторону. В основном это был ровный коридор, направление которого знали лишь сами гномы. Шли молча, и поэтому время для размышления над ситуацией было предостаточно.
  Думы были безрадостные, и весьма противоречивые. Больше всего пугала неизвестность, я не знала, что ждет у советника. Насколько стало ясно со слов мастера Норри, ничего хорошего не светило. Похоже, люди здесь успели повоевать с гномами. А меня приплетут сюда ни за что, ни про что. Пытаться объяснять, что не причем - бесполезно. Я человек, а значит - виновна. Хотя если встать на место гномов, у которых пострадали ближние, то их можно понять. Тогда действительно - они со мной мягко обошлись. К тому же судя по их оговоркам, стража здесь из разряда: сначала бьет, а потом спрашивает кто такой; если не сказать - сначала убьет и уже потом спрашивает.
  Теперь мне становились понятны враждебные взгляды гномов, хотя и я особую любовь к ним после камеры и кандалов не испытывала. А вот отношение самого мастера непонятно, хотя за некоторую доброту следовало бы быть признательной. Только что-то благодарности, несмотря на понимание, во мне до сих пор не наблюдалось. Да и сложно ее отыскать, ведь отношение ко мне здесь уже предвзятое, а моя судьба зависит только от прихоти таинственного советника. Сейчас я беспомощна, как котенок, и от опрометчивых действий, которые могу совершить по незнанию, не спасут ни сильное тело, ни знания, запертые в голове.
  Через какое-то время однообразный тоннель сменился широким освещенным коридором, стены которого украшала резьба, барельефы с изображениями каких-то батальных сцен и чего-то еще. На пути встречались группы гномов, спешащих по своим делам. Они окидывали меня напряженными взглядами.
  Выйдя из коридора, мы оказались в просторной пещере, чей потолок опирался на многочисленные колонны, теряющиеся в темноте. Пока шли, я крутила головой по сторонам и поражалась грандиозному творению гномов. Рассматривала все, что попадало в поле зрения: резные постаменты колон, стоящие вдали статуи, стелы и даже фонтан.
  Миновав пещеру, вновь свернули в коридор, у входа в который стояли стражи. Серьезные ребята в чешуйчатых панцирях, в шлемах, закрывающих лицо маской, руки и ноги, естественно, тоже в железе. Даже латные перчатки с усилением небольшими шипами. На поясах у них висели боевые молоты , с длинной пикой в навершии и двусторонним бойком - серьезное оружие. Раз получишь таким, даже вскользь и все - здравствуй перелом со смещением. Вдобавок в руках они сжимали недлинные алебарды . Основательно ребята к делу подошли - древковым противника будут на расстоянии удерживать, а за молоты схватятся, когда в узком помещении бой пойдет. (Боевой молот - холодное оружие ударно-раздробляющего действия позднего Средневековья. Боевой молот состоял из рукояти и массивного набалдашника, так же в дополнение могли добавляться дополнительные пробивные элементы в виде шипов, клювов и прочего. Алебарда - колюще-рубящее древковое холодное оружие в виде увенчанного пикообразным острием топора (часто c шипом на обухе), посаженого на длинное древко.)
  Пройдя мимо, я ощутила на себе цепкие взгляды стражников. Да... Мне действительно повезло, а то попадись к таким - и конец котятам. У входа замешкалась, и мастер Норри так дернул за цепь, что браслеты кандалов врезались в запястья, а я чуть не взвыла от боли. Проскочив, разделяющие нас полтора шага, оказалась рядом с ним.
  - Еще раз отстанешь, руки вырву, - пообещал он тихо. - Не на прогулке.
  Ничего не ответив, украдкой стала потирать кисти.
  Добравшись до очередного зала, где перед дверями которого стояли еще четверо стражников. Эти, в отличие от других гномов, были высокими, едва ли не с меня ростом, с квадратными плечами. С таким в бою сцепишься - на могильной плите напишут: 'попал под танк'. Интересно, как же с ними люди-то поцапаться умудрились? Глянешь на таких, и сразу желание воевать пропадает, чувствуешь в себе покой и умиротворение.
  Мастер Норри остановился, огладил бороду, кинул внимательный взгляд на Дарина, который всю дорогу так и держался за моей спиной.
  - Подожди здесь, - бросил ему и, повернувшись ко мне, сказал: - Зайдем в зал, сразу же становись на колени и склоняй голову. И не вздумай подниматься на ноги, а то стражи махом тебя на них укоротят. Отвечай когда спросят, а в остальное время даже пикнуть не смей. Поняла? - я в упор посмотрела на гнома. Раньше я не задумываясь, так и сделала, а сейчас во мне проснулась какая-то бунтарская жилка, которая никак не хотела смиряться с приказами. От моего взгляда Норри перекосило, и он прошипел сквозь зубы. - Дура! Если не сделаешь, как велю, тебя волоком в зал затащат!
  - Как скажите, - нехотя буркнула я, но про себя подумала, что выполню не так поспешно, как им хотелось бы.
  Гном недоверчиво хмыкнул, но не стал настаивать на клятвенном подтверждении. Потом поправил молот на поясе и, пройдя мимо стражей, стукнул в двери. Они тот час же открылись. Моему взору предстал небольшой зал в ярких цветах. Мастер Норри заволок меня в зал, как собачку на поводке и, не давая ни секунды на раздумья, сделал подсечку под ноги. Лязгнув щитками, я рухнула на колени. Подниматься обратно благоразумно не стала, но и опускать голову как того требовали, не спешила, оглядываясь по сторонам.
  Стены и потолок покрывали узоры с драгоценными камнями. Бирюзовые и малахитовые змеи переплетались с цветами из сердолика и листьями из нефрита. Грозные драконы из бордового камня скалили свои пасти и охотились за косулями. Завороженная обстановкой я не сразу обратила внимание на находящихся в зале. Возле стены стоял гном, в черном камзоле и очках на мясистом носу, а за большим столом у противоположной стены, в кресле с высокой спинкой, сидел другой пожилой гном, осанистый и важный. Его окладистая борода была и заплетена в две замысловатые косицы. На шее у него висела массивная цепь с бляхой с каким-то изображением. Он с таким напыщенным видом разглядывал листы в большой папке, что я поняла - это и есть тот самый советник, который будет решать мою дальнейшую участь. Гном оторвался от своего занятия, поднял пронзительный взгляд и...
  Мастер Норри тюкнул меня по голове, я невольно опустила подбородок в низ и на затылок легла его рука, принуждая оставаться в таком положении.
  - Это она и есть? - услышала я голос советника. - Строптивая.
  - Дурная, уважаемый советник, - осторожно откликнулся мастер. - Дурная, но неопасная.
  - Неопасная?! - усомнился тот. - Неопасные с оружием на поясе не бегают, в дома к мирным гномам с криками не врываются, и разор не чинят. По этой же сразу видно, что она из боевых. Значит опасна в любом случае.
  - Советник, прошу, выслушайте меня, - мягко и просительно начал Норри. - Она клиричка, а клирики никогда в войнах не с нежитью не участвовали.
  - Не участвовали, говоришь? А как насчет Присании, что там сейчас творится? Или Клайвусе? Скажешь, нет там клириков?
  - Есть, уважаемый советник, - нехотя согласился гном. - Но там ведь с кочевниками и с орками воюют. Кочевники нежить постоянно поднимают. Их колдуны с темными силами знаются. Без клириков никуда.
  - С каких это ты пор так за людей ратовать начал? - недобро проворчал советник. - Раньше за тобой подобного не замечал.
  - Я не людей, уважаемый советник защищаю, а за клириков, вернее клиричку, в данном случае вот эту, - на последнем слове мастер толкнул мою голову еще ниже, отчего спина выгнулась дугой, а подбородок уперся в грудь.
  Я услышала звук отодвигаемого кресла, негромкие, но четкие шаги замерли возле меня. В поле зрения оказались сапоги с тесненной кожей на носах и голенищах - ко мне подошел советник. Едва мастер Норри убрал руку с затылка, переложив ее на плечо, как я тут же подняла голову, выпятив подбородок вперед. Советник стоял рядом и внимательно разглядывал меня, как диковинного зверя.
  - Гордая и непокорная, - бросил он задумчиво, - С такими хуже всего иметь дело. Втемяшится что-нибудь в голову, никаким клином не выбьешь, - он развернулся и, обойдя стол, уселся в кресло. - Норри, ты же знаешь наши правила - никаких людей в Подгорном Доме быть не должно. Сдай ее стражам и те, после пары вопросов, отправят на рудники.
  - Но советник, - неожиданно в голосе мастера мне послышалось отчаяние. - А как же ваш прежний приказ? Может верхушники ее разыскивают? Тогда они выкуп заплатят.
  Советник скривился.
  - Норри, какая у нее родня, какой выкуп? Она же клиричка. Не городи ерунды! И можешь не напоминать мне о той давней истории, я ее уже сотню раз слышал. Тебя спасла другая клиричка, не эта. Та, что тебя у горного тронга отбила, давно своей смертью почила. И теперь из-за того случая каждую встречную-поперечную глупо вытаскивать. Не майся дурью, сдавай ее стражам и возвращайся ко мне. Надо обсудить проблему с восточными штольнями, там, того и гляди, потолки обвалятся. (Тронг - горный йети.)
  'Вот и все. Прощайся с жизнью Алена': - поначалу мелькнуло в голове. Душа камнем рухнула вниз, но тут же пришла злость. Вывернувшись из цепких пальцев Норри, я вскочила на ноги, и ринулась на него. Не знаю, чего хотела добиться; просто бездействие, было более глупым, нежели безнадежный бросок. Раскинув руки в кандалах, я всем телом толкнула мастера, закинув цепь ему на шею и начала скручивать, как по телу прокатилась волна жуткой боли. От неожиданности я расслабила хватку, а потом и вовсе заорала от ощущения невыносимого пламени, терзавшего все тело. Сквозь пелену видела, как гном снял мои руки с шеи, оттолкнул скорчившуюся меня и встал на ноги. Секретарь, с криком: 'Стража!', - бросился к нам. А мастер, как ни в чем не бывало, одернул камзол, утвердил на поясе молот и немного хриплым голосом произнес:
  - Не надо стражников. Пусть даже пальцем ее не касаются.
  Советник махнул рукой. Вбежавшие стражи обступили меня кольцом, однако хватать и волочь не спешили. Скрючившись на каменном полу, я пыталась хоть как-то вытерпеть муки. Норри прошел между охранниками, и, склонившись ко мне, провел рукой по голове; меня стало отпускать.
  - Что, клиричка, в первый раз клятву нарушила? - спросил он скорее участливо, нежели жестко и, обратившись к советнику, добавил: - Можете отпустить стражей, ничего подобного она больше не сделает, поскольку под соклятьем , - и уже вновь мне: - Ведь, правда, не сделаешь? (Под соклятьем (авт.) - находиться под соклятием, это дать клятву, включив в нее определенного индивидуума, с выполнением определенных условий, завязанных на данного индивидуума.)
  Я с трудом кивнула. Советник дал знак стражам, и те нехотя расступились, а потом и вовсе вышли, оставив лишь двоих у двери. Кое-как выпрямив сведенные судорогой руки и ноги, я встала сначала на карачки, потом на колени, и уже хотела подняться, как, перехватив суровый взгляд мастера, замерла в этом положении.
  - Советник, - тихо заговорил Норри, поглядывая в мою сторону. - Отдайте мне ее под честное слово. Вы же видели, что с ней стало, когда попыталась на меня напасть. Уверяю вас, клиричка и дальше будет неопасна.
  - Неопасна? - свистящим шепотом выдохнул тот. - После выходки, она в любом случае пойдет на рудники.
  - Клиричка под соклятием, - терпеливо стал пояснять мастер. - А значит, пока ей не угрожает настоящая опасность, она никому ничего не сделает, иначе ее ждет еще большая агония.
  Советник в задумчивости принялся теребить бороду. Потом он внимательно посмотрел на Норри, на меня и, переведя взгляд на секретаря, перебиравшего бумаги в стенном шкафу, сказал:
  - Хорнбори, выйди и забери стражников с собой.
  - Но... А как же? - секретарь немало удивленный требованием, обернулся. Очки съехали на кончик носа, и он, глядя поверх них с ошарашенным видом. - Зачем? - наконец выдавил он из себя.
  - Выйди, выйди, - не пожелав объяснять, потребовал тот.
  Секретарь положил какую-то папку обратно в шкаф, осторожно закрыл дверцы и, еще раз вопросительно глянув на советника, вышел вместе со стражами.
  Когда в кабинете остались только мы втроем, советник прокашлялся, и исподлобья глядя на мастера, произнес:
  - Что, Норри, опять правнук захворал?
  Мастер сокрушенно повесил голову.
  - Вы ж знаете, единственная отрада, и такая беда, - горько вздохнут он. - Не могу же я сюда человеческого лекаря приглашать. Всем же сразу ясно станет, а это позор для меня и моего рода.
   Советник участливо похлопал мастера по плечу, отчего у гнома навернулись слезы, и он согнутым пальцем смахнул их с уголков глаз.
  - Сколько в нем человеческой крови примешано? - спросил у Норри советник.
  - Четвертина. Всего лишь жалкая четвертина, а болячки цепляются к малышу, как ни в чем не бывало.
  - И ты думаешь, что вмешательство клирички поможет? - с сомнением произнес советник. - Сколько раз я тебе говорил: давай нашего лекаря позовем.
  - Чтоб всем сразу стало известно о моем позоре?! - яростно прошипел гном. - То, что мой правнук выглядит, как настоящий гном не обманет лекаря. Начни тот лечить, и сразу станет ясно, кто был отцом моей внучки!
  - Но тут-то не лекарь, тут клиричка, - продолжал сомневаться советник.
  - Так хоть какая-то надежда, - выдохнул мастер обессилено. - Я уже просто смотреть не могу, как малыш мучается. К тому же Нора и слышать не хочет, чтоб к Фундину наши лекари подходили. Тоже боится, что все станет известно. Опасается, как бы ее с ребенком после этого к людям не вышвырнули. Глупые бабские страхи, но что я могу поделать? - Норри махнул рукой. - К тому же она в чем-то права, ее с малышом выгнать не выгонят, но травить станут - будь здоров.
  - Ясно все, - советник отошел от мастера и вновь сел в свое кресло. - Так и быть Норри, забирай эту человечку себе. Смотри только, чтобы она раньше, чем мальца вылечит, не сбежала. А ты, - гном посмотрел на меня в упор. - Если правнука мастера не выходишь, я тебя живьем в стену замурую. И если проболтаешься - то же самое сделаю.
  Я понуро опустила голову, что ж, похоже, моего согласия здесь не требуется. Да и клювик мне лучше не распахивать, что понятия не имею, как ребенка лечить, тем более гномьего. И как о младенцах заботиться представляю себе смутно... М-да... Попала, как кур в ощип!
  Мастер обрадованный решением советника, подошел ко мне и рывком вздернул на ноги. Поскольку преступление клятвы я все еще чувствовала всем телом - меня неслабо потряхивало и продирал озноб. Все! Никогда больше ни одной клятвы. Ни за что! Давить будут, но не поклянусь. Чтобы еще раз пережить этот незабываемый букет ощущений?! Нет уж, увольте.
  Норри не обращая внимания на мое состояние, ухватил за цепь кандалов и потянул к выходу.
  Гномы стоявшие за дверью, провожали меня злорадными взглядами. Это как же здесь сильно людей не любят, если, видя меня, шатавшуюся следом за мастером, радуются моей беспомощности? И что же люди такого натворили, что здесь к ним такое отношение?
  Мама родная! Куда я попала?
  
  Глава 2
  
  Меня привели обратно в камеру. Дорога назад запомнилась плохо, в голове шумело, ноги подламывались, а взгляд был потерянный, как после пытки.
  Пока приходила в себя, мастер Норри лично принес миску с едой, кружку и второе одеяло. Кивком поблагодарила его и, привалившись к стене, попыталась поесть, но кусок не лез в горло. Произошедшее у советника еще давало о себе знать. Там меня так скрутило, что мало не показалось, словно все кости разом перемололи.
  Получается, когда я произнесла клятву на понятном, но неизвестном мне языке, она начала действовать. Выходит, что в этом мире есть магия. Теперь ясно, почему мне так полегчало, когда что-то там сказала про свет. Хотя во второй раз и не сработала. Фраза одноразовая была? Или может быть, зарядка кончилась? То есть этой магической фразе нужно время, чтобы вновь повлияла.
  В этом надо разобраться, хотя бы методом научного тыка. Если получится, то глядишь, лечение маленького гномика удастся, а потом меня отпустят. Теперь я ученая и с них слово нерушимое потребую, чтобы освободили, иначе вдруг вылечу, а они все равно на рудники отправят. Размечталась! Я невольно фыркнула. Маги, магия... Какая магия?! Насколько помню, во всех книжках магия или от рождения дается, или передается по наследству, а я же обычный человек и ничем таким не обладаю.
  За размышлениями не заметила, как у решетки вновь появился мастер Норри, в руках он держал вместительную сумку.
  - Сегодняшнюю ночь проведешь здесь, а завтра пойдем к нам. Надеюсь, тебе удастся быстро справиться. Чем меньше ты у меня находишься, и чем меньше тебя видят, тем лучше, - гном стал с трудом пропихивать баул сквозь прутья решетки. - Это твоя сумка, которую в кузне нашли. Все лишнее я оттуда убрал, но амулеты, какие-то предметы культа и книжицы оставил, думаю, пригодятся.
  - Мастер Норри, - обратилась к нему; меня интересовал один единственный вопрос. - Меня отпустят, если помогу?
  - А ты что, помогать не собираешься?! - ярости и холоду, прозвучавшему в словах мастера, мог бы позавидовать любой арктический ветер.
  Я поспешила поправиться:
  - Если у меня получится?
  Гном пристально посмотрел на меня, и уже гораздо спокойнее сказал:
  - Ты сначала сделай, а потом видно будет.
  - Нет, так не пойдет. Мне тоже нужны гарантии, вдруг у меня выйдет, а вы все равно на рудники сошлете.
  - Клиричка, ты не в том положении, чтоб торговаться и ставить условия.
  - И все же? - я решила не сдаваться; хватит быть безмолвной овцой, которую тянут, куда хотят.
  Наконец сумка, негромко брякнув, упала на пол. А гном вздохнул, махнул рукой, как бы для себя что-то решая.
  - Ладно, шут с тобой! Если поможешь и избавишь мальца от напасти, выведу тебя из Торсина на поверхность.
  - Слово?
  - Слово, - кивнул гном нехотя.
  Он развернулся, собираясь уходить, но следующий вопрос приморозил его к полу.
  - Мастер, а что такое Торсин?
  Норри с недоверчивым видом повернулся обратно.
  - Ты что не поняла, где оказалась?! - я помотала головой, на что гном протянул. - Так...
  - Я не знаю, где нахожусь, - поспешила заверить его. - Понятие не имею, что происходит и почему ко мне так относятся, - и вскинула скованные руки, демонстрируя кандалы.
  Гном с озадаченным видом постоял, глядя на меня в упор, а потом, прищурившись, выдал:
  - Человечка, ты или вправду не знаешь, или весьма неудачно лжешь. Я думаю, второе. Зря надеешься таким глупым способом вызвать жалость. Не выйдет. Сделаешь, что прошу - выпущу, а нет, тогда сама на своих потрохах повесься, все лучше и легче выйдет.
  С этими словами мастер ушел, оставив меня в полной растерянности. Вот попала-то! Гномы смотрят на меня как на врага, будто бы собственноручно половину их населения вырезала. А я здесь вовсе ни при чем.
  Ладно, чего понапрасну воздух сотрясать, надо думать, как сделать, чтобы ребенок выздоровел... Блин! Я им что - детский врач?!
  Подошла к лежащей сумке и, подняв ее, взвесила на руке. Тяжелая, зараза! При этом я подспудно знала, что в ней многого не хватает. Вернувшись на место, вывалила содержимое на одеяло и принялась изучать. В сумке была пара пустых фляжек. Вытащив пробки, понюхала: похоже, в одной из них хранилось ароматное вино, а в другой скорее всего вода. Еще там были мешочки с травами, полотняный сверток, в котором оказались свернутые в рулончики чистые тряпицы - видимо бинты; коробочка с кривыми иглами и моток вощеных льняных ниток. Н-да... Вот они, прелести местной медицины! Из свертка я извлекла еще одну баклажку с тщательно притертой пробкой, открыла ее, но даже нюхать не стала, так все понятно: едкий запах уксуса сильно шибанул в нос. Э-хе... Привет местный антисептик! Жуть!
  Завернув все обратно, отложила аптечку в сторону и продолжила рассматривать лежащее барахло. Связка металлических амулетов со знакомым изображением меча-креста в круге; я вытянула из воротника шнурок и убедилась, что они одинаковые. Отложив их в сторону, взяла красивую коробочку с резным орнаментом из стилизованных букв на крышке. Немного повозившись с хитрой защелкой, открыла и обнаружила одинаковые бурые палочки, от которых шел тончайший приятный, но незнакомый аромат. Благовония? Зачем? Словно в ответ в голове мелькнул образ: тлеющая палочка перед смутно различимым изображением женщины, обнаженный клинок лежащий рядом, чистая полотняная ткань, рассеянный свет, льющийся откуда-то сверху, ощущение, что я сижу на пятках... И видение исчезло.
  Занятно. Так, ладно, пойдем дальше. Взяла тяжелый глухо звякнувший мешочек. Деньги? Не похоже... Развязав его, осторожно высыпала содержимое на ладонь: внутри оказались несоединенные кольчужные кольца. Все понятно - мастерская, которая всегда с тобой. Потом проверила еще один мешочек, вот в нем как раз оказались монеты: десяток золотых, большое количество серебряных, края некоторых из них были обрублены, или сами же монеты состояли только из половинки, и пригоршня меди. Ну что ж, судя по наличию большого количества серебра и меди, стоимость золота в этих местах должна быть довольно высока. А может я на мели?
  Так я перекопала все содержимое сумки и обнаружила небольшие примитивные кусачки, бруски для заточки, еще кое-что по мелочи, чтобы содержать доспех и оружие в порядке, банку с резко пахнущим содержимым - смазкой, чтобы металл не ржавел и пару тряпок в смазке. Иголки, нитки для штопки одежды...
  Напоследок оставила две книги, обе весьма потрепанные, с загнутыми уголками листов и многочисленными закладками. В одной оказались корявые записки со столбцами цифр на полях (интересно, что за бухгалтерия), а в другой тексты, выполненные витиеватыми письменами, очень смахивающими на готический шрифт. Ни в той, ни другой писанине я сходу разобраться не смогла, просто полистала с задумчивым видом, а потом принялась укладывать все обратно.
  Пока возилась с вещами, кандалы успели здорово натереть запястья. Кожу саднило, кое-где образовались кровоподтеки. Ругнувшись про себя, расстегнула наручи, а потом постаралась натянуть браслеты повыше на рукав поддоспешника, как защиту от грубого металла. Упрятав латы в сумку, вяло поковырялась в уже остывшей еде, а, после, плюнув на все, с неожиданным для себя фатализмом улеглась спать.
  
   Проснулась как всегда резко, словно рывком: раз и уже бодрствую. Привычно прислушалась и только потом открыла глаза. Было темно, похоже, пока спала, факел потух, а новым его никто не заменил. Наплевав на кромешную тьму, встала, потянулась вверх, привычно крутанула плечами, обозначила сцепленными руками пару атакующих выпадов, потом назад, как бы отступая и защищаясь. Удивление от содеянного на этот раз было не столь сильным, едва мелькнуло и растворилось на краю сознания.
  Разогнав по сонному телу кровь, я опустилась на колени, потом села на пятки, и, сложив руки перед грудью, напевно произнесла:
  - Et luxiti perteti luxet, soles interi semperit. (Пусть свет непрестанный светит, а солнце восходит всегда.)
  Мгновенно на меня снизошел покой, внутренняя уверенность и радость, что все хорошо. Перед глазами встала картина утра на храмовой площади: сотни молящихся опускаются на колени, затем садятся и, хором пропев те же слова, вскидывают руки вверх, как бы приветствуя дневное светило. Я точно таким же жестом, как и люди в моем видении подняла руки, а потом скороговоркой зашептала. Слова лились бурным потоком, толкались между собой, спеша вырваться на волю.
  Когда все неожиданно закончилось, я опустила руки, чувствуя, что внутренняя энергия переполняет меня до краев. Когда поднесла ладони к лицу, то даже не сразу поняла, что в полной темноте вижу их светящийся контур. И тут же мне захотелось поблагодарить богиню, запалив пару ароматных палочек. Но поскольку я не могла этого сделать, вновь сложила руки перед грудью и зашептала извинительную молитву.
  Когда весь ритуал был закончен, наваждение как будто бы схлынуло, оставив лишь легкий звон в голове.
  О-хо-хо! Ничего себе! Сегодня проявление способностей было гораздо больше и сильнее, чем вчера. Что же дальше?! Стало страшно, а вдруг под новыми способностями, я потеряю себя? Но ведь и без возможностей нового тела здесь долго не прожить. Что там сказал мастер? Лучше повеситься на собственных кишках? Что-то такая перспектива меня не вдохновляет... Ладно, долой страхи. Пусть новые знания приходят, и будь что будет. Это все лучше, чем новое место жительства 'метр - на два - на два'.
  Вдалеке послышались шаги, а на стене коридора заиграли слабые отблески факела, и вот у камеры появился Норри на пару с каким-то угрюмым гномом. Тот катил перед собой тачку с непонятным свертком, от которого шибало вонью городской свалки. Мастер покопался в стене, и решетка поползла вверх.
  - Выходи, - махнул он, и, видя, что я тронулась с пустыми руками, добавил: - Вещи не забудь, и одеяла тоже.
  Собрав все, я поспешила к выходу. Стараясь не задеть стоявшую поперек прохода тачку, боком прошла вдоль стены и остановилась возле мастера. А гном с угрюмым видом недовольно глянул на меня, закатил свой груз вовнутрь и, перевернув, скинул на пол. Сверток, напоминающий по форме человеческое тело, упал, глухо звякнув. Угрюмец рывком сдернул с него полотнище, и моим глазам предстало жутко изможденное, грязное тело в ржавом местами жестоко изрубленном доспехе, который явно не подходил по размеру.
  - Никого лучше найти не могли? - Норри недовольно скривился. - Кто поверит, что это клиричка?
  - Где я вам лучше возьму, - фыркнул угрюмец в ответ. - У мастера Строви все человеки под счет и их трупы тоже. Вдобавок у вас баба, а их, сами знаете, на рудниках мало. Так что, как говорится - чем богаты, тем и довольствуйтесь. Через пять - шесть дней уже никто не опознает. Тело раздует так, что и одежка подойдет, и непонятно будет, что приключилось.
  Я вздрогнула и отшатнулась подальше. Так вот что меня ждало?! От увиденного мне стало не по себе. А гном продолжал:
  - Только убирать нас не зовите. Хорошо?
  Мастер нехотя кивнул, достал из поясного кошеля три золотые монеты и подал их гному, который успел выкатить свою. Тот сгреб их в ладонь и потопал прочь. Норри же искоса посмотрев на меня, мол, пойдем, и двинулся в другую сторону. Я направилась следом.
  Плутали мы недолго. Гном остановился перед дверью, закрытой на висячий замок. Достав из кошеля ключ, он открыл ее, и мы оказались на пороге кузни.
  - Из-за твоего появления, все двери приходится на замке держать. А то вдруг еще кто нам на головы свалится, - недовольно проворчал он, проходя внутрь.
  Я осторожно зашла следом.
  - Ты хоть видела, кто тебя сюда смагичил? - гном воткнул факел в держатель у дальней стены.
  - Нет, - я отрицательно качнула головой и, глубоко вздохнув, решила выдать подкорректированную версию своего попадания, а то ведь не поверит. - Была у себя в монастыре, собиралась в дорогу. Как раз шлем примеряла и тут раз, полная темнота и я уже у вас. Понятия не имею, где оказалась. А название вашего города мне ничего не говорит, - гном недоверчиво оглянулся, перестав перебирать инструмент лежащий на полке.
  Заметив, что зацепила его внимание, я рискнула попросить:
  - Мастер, вы можете рассказать: где мы, какие рядом города и даже страны находятся?
  Норри смотрел на меня с минуту точно, видимо прикидывая, вру я и таким способом пытаюсь ввести его в заблуждение, или на самом деле ничего не знаю. Ни слова не говоря, взял в руки клин с молотком и подошел ко мне. Я положила сумку и утвердила руки на наковальне. Мастер за три ловких удара снял с меня кандалы. Я стала потихоньку дуть на уже стертые в кровь запястья.
  - Вот что, клиричка, - начал гном вкрадчиво, убрав инструмент в сторону. - Если ты не врешь и не знаешь, где находишься, ничего страшного, побудешь пока в неведении. Не самый плохой способ удержать тебя здесь. Выполнишь, что требуется, все расскажу, выведу наверх и отпущу на все четыре стороны. А если нет, то учти, тебя как бы нет, ты мертва, а твое тело валяется в камере. Искать никто не будет, и допытываться, что с тобой стало - никому не интересно. Надеюсь, ты меня поняла?
  - Не пугайте, пуганая уже по самое небалуйся, - тон в тон вторила я ему. - Не дурнее кирки, и все прекрасно понимаю. Я не могу давать гарантии, что получится, однако очень надеюсь на это. А сбежать, тоже никуда не сбегу, ваш город мне незнаком. Давайте договоримся: вы перестаете давить, а я в свою очередь буду очень стараться.
  Гном отступил на пару шагов назад, в задумчивости поглаживая бороду.
  - Клятву дашь? - наконец произнес он.
  - Я что, больная или раненая?! - возмущенно переспросила я. - Надавалась уже. До сих пор аукается.
  Мастер фыркнул в кулак:
  - Странно ты говоришь клиричка, не по-здешнему. Слова все понятные, но так их никто не произносит, - и уже серьезно продолжил: - Хорошо, я не буду настаивать на клятве, но ты хоть слово дай.
  - Я уже пообещала, - напомнила я. - Могу лишь добавить, что постараюсь от всего сердца. Идет?
  - Идет, - кивнул гном и протянул мне руку, и мы скрепили договор рукопожатием.
  
  Мастер Норри вел меня дальними коридорами битый час, стараясь идти так, чтобы на пути не встретился ни один гном. А если возникало подозрение, что сейчас кто-то появится, то мастер заворачивал в один из ближайших коридоров, чтобы переждать, пока этот кто-то пройдет.
  Как пояснил Норри: для него, да и для меня гораздо лучше, если никто не будет знать, что я жива и здравствую. Что ж не спорю, с одной стороны это не плохо, но с другой - нет тела и нет дела. Замурует где-нибудь по-тихому... Я вздохнула. Что за день такой? Все мысли о смерти, да о смерти. Надо думать о хорошем, например, о солнце, ясном погожем дне, богине Лемираен... Поймав себя на этом имени, пару раз повторила его, а потом меня будто бы озарило. Я клирик - служительница светоносной богини Лемираен, матери всех живых и защитницы сущего. Служу во славу Ей, отринув привязанности мира. По мере своих сил и по Ее примеру стараюсь защитить нуждающихся. Правда, не бескорыстно - я беру с них плату, чтобы потом передать на нужды храмов, чьи служители мудро распорядятся. А жизнь у меня непростая: вечная дорога в поиске зла, в истреблении нечисти и восставших словом и мечом... Непрекращающиеся сражения в пограничных территориях, когда плечом к плечу встаешь с солдатами, а потом их же исцеляешь в лекарской палатке... Картины проносились перед моими глазами одна за другой. От этого я, покачнувшись, остановилась и оперлась о стенку коридора, чтобы переждать внезапное головокружение. Гном обернулся.
  - Что случилось? - с досадой спросил он. - Нужно поторапливаться, а то скоро в коридоре будет не протолкнуться.
  - С работы, что ли пойдут? - вяло поинтересовалась я.
  - Нет, на работу, - резко отрезал тот. - Пошли уже!
  Мастер, ухватив меня за локоть, поволок дальше. Шагов через пять головокружение так же прошло, как и нахлынуло. Выровнявшись, я пошла самостоятельно, без принуждения.
  Окружным путем мы наконец-то добрались до улицы, где располагался дом мастера. Не знаю, как все описать, но что-то наподобие спального района пещерно-квартирного типа. Бесконечные извилистые коридоры со множеством дверей, ведущих в дома. Резные лавочки между ними, тоже каменные.
  Когда мы подошли к этому коридору-району, мастер бросил: 'Теперь бегом', - и припустил с места.
  Я быстро нагнала его и, пристроившись рядом, с легкостью удержала заданный темп. На два шага - вдох, на три - выдох, скорость хорошая, ровная. Но где-то минут через пять гном запыхтел, засопел как паровоз, а я удивлено поглядывая на него бежала рядом, не испытывая ни малейшего неудобства от веса сумки и доспеха.
  Через некоторое время сипя, как удавленник, мастер остановился перед дверью, нажав в трех местах на резной орнамент, повернул ручку и открыл. Пихнув меня, мол, заходи, покрутил головой по сторонам и буквально ввалился следом.
  Я стала оглядывать небольшой холл. Потолки были невысокие, при моем новом росте казалось, что чуть-чуть и я поцарапаю макушку. Стены каменные, украшенные, как всегда, резным орнаментом, слева пара скамей и полка справа. Освещалось все масляной лампой, подвешенной к потолку на трех цепочках.
  Чуть отдышавшись, мастер позвал:
  - Нора, иди сюда!
  К нам стремительно вышла женщина с младенцем на руках. Она была невысокой, немного крупнокостной, но своеобразно красивой: чуть скуластое лицо, большие глаза, курносый нос, густой с рыжиной волос, заплетенный в длинную до пояса косу. Все сочеталось в ней весьма гармонично, и заставляло любоваться статью, пышностью форм, одновременно сочетавшейся с невероятно узкой талией - не фигура, а песочные часы. Ее облегало простое длинное платье с круглым вырезом под горло, со шнуровкой по бокам.
  Увидев меня, она попятилась, с ненавистью и высокомерием окинула взглядом, а потом, сморщив нос, фыркнула, скривилась и, мазнув подолом по полу, вылетела вон. Я глубоко вздохнула и поняла в чем дело... От меня дурно пахло. А что вы хотите? Как минимум три дня без нормальных гигиенических удобств, плюс стегач, который давно не стирали, в довершении все отполировано запахом кольчужной смазки и дубленой кожи. В небольшом помещении амбре стояло еще то! Я-то принюхалась, но после столь явной демонстрации, мне стало неловко и даже стыдно. Позорище. Вроде женщина, а воняю как... Стыдоба одним словом.
  
  Мастер Норри тайно приютил меня у себя, строго-настрого наказав, что если в доме есть кто-то посторонний, не сметь показываться на глаза. Мне позволили привести себя в порядок: искупаться, постирать вещи, и даже выдали чистые взамен. Пока я возилась в закутке с постирушками, внучка мастера раза три прошла мимо, обдав арктическим холодом и прямо-таки осязаемым презрением. Я старалась не обращать внимания на ее поведение, однако это сильно задевало. Сложно оставаться равнодушным, когда тебя обвиняют безо всяких на то причин.
  Дело приближалось к обеду, на что недвусмысленно намекал желудок, а я сидела в отведенной мне каморке. Чтобы хоть как-то отвлечься от голодного бурчания в животе, принялась перелистывать книгу с текстами. Оказалось, что после озарения, мне стали понятны буквы, и теперь можно было прочесть ее. Это были молитвы посвященные богине Лемираен, записанные на все случаи жизни. А случаев, как выяснилось очень много. Только при беглом просмотре обнаружились благодарственные, хвалебные, просительные, исцеляющие, упокаивающие и даже воскрешающие молитвы, а так же слова, которые несли в себе силу. Начав читать некоторые из них, я поняла, что знаю все наизусть. 'Интересно сколько еще сюрпризов меня ждет?', - мелькнула в голове мысль, как дверь распахнулась, и в каморку с крайне недовольным видом вошла Нора. Она швырнула миску на столик у стены, и, уходя, бросила мне:
  - Ешь!
  - Спасибо конечно, - ядовито начала я, но тут же сообразив, что именно с ней в первую очередь необходимо наладить хорошие отношения, пересилила себя и совершенно другим тоном продолжила: - Не стоит на меня злиться, я здесь не просто так нахожусь, - Нора остановилась у распахнутой двери, а я поспешила добавить: - Чем лучше и душевнее мы будем общаться, тем больше вероятности помочь твоему ребенку.
  Гнома резко развернулась, отчего ее коса взметнулась со спины и, перелетев, упала на грудь, а потом гневно глянула на меня. Я спокойно выдержала взгляд, и продолжила увещевания:
  - Пусть не добровольно, пусть не по своей воле, но от чистого сердца, я хочу помочь, - Нора недовольно фыркнула, но, сложив руки на груди, оперлась о стену и продолжила слушать: - Просто чем паршивее меж нами отношения, чем больше в них непонятной вражды, тем хуже у меня получится.
  - Ты человечка, а значит мы с тобой враги навек! - в первый раз услышала ее голос: он оказался грудной, приятный. - И неужели ты думаешь, что своими льстивыми словами сможешь исправить то, что наделали твои сородичи?!
  Не выдержав, я тоже повысила голос.
  - Я понятия не имею, что здесь произошло. Даже не знаю, где нахожусь! И уж тем более не представляю, кто и что натворил! - и чуть тише добавила: - Мир огромный, живущих в нем много, и не все имеют представление, что происходит на другом конце. Не следует всех обвинять в своих бедах.
  - Я наполовину человечка! - с негодованием бросила Нора.
  - Ну и что? - удивленно спросила я, но, увидев, что та собирается выдать в ответ гневную тираду, быстренько договорила: - А я на одну восьмую полька и что это меняет?
  Гнома сбилась, услышав незнакомое слово, и удивленно посмотрела на меня.
  - Что значит 'по-ли-ка'? - с трудом произнесла она.
  Я демонстративно всплеснула руками и с недовольным видом заявила:
  - Ну вот! Ты не знаешь, кто такие поляки, а еще обвиняешь меня, что я не в курсе из-за чего весь сыр-бор. Ты же не знаешь самых очевидных вещей.
  Нора смутилась, растеряв весь свой боевой пыл, подошла и осторожно присела на краешек лежанки. А я, поняв, что обманываю гному, неловко замолчала.
  - Наверное, ты и правду издалека, - задумчиво сказала она. - Я никогда не слышала о... Как ты сказала?
  - Поляках, - подсказала я.
  - Да, - кивнула гнома. - О них. Значит ты не из Ремила, потому что там такие не живут. Иначе я бы о них знала.
  - Они не живут ни в Ремиле, ни в соседних с ним государствах, - грустно сказала я, ощутив нахлынувшую тоску по дому. - Я из далека, и понятия не имею, почему здесь так, - и, сглотнув подкативший к горлу ком, попросила: - Можешь мне рассказать, из-за чего все началось?
  Гнома внимательно посмотрела, как бы не веря в то, что я произнесла, а потом глубоко вздохнув, начала:
  - Мы не хотели воевать, но вы - люди - нас вынудили. Сначала вы стали очень много просить за пшеницу, что выращивали на полях. В три дорога продавали ее любому гному, а наши изделия наоборот оценивали все ниже и ниже. Потом ваш правитель сказал, что мы не по праву живем в Железных горах, а захватили их обманом, и нас следует отсюда прогнать. И тогда старейшины, поговорив со старшим советником, решили отправить к людям послов, но те не вернулись... Вернее, нам вернули только их тела. И тут уже гномы не выдержали... - Нора запнулась, но через силу продолжила: - Когда началась самая первая война, мы победили и заставили тогдашнего правителя у людей подписать, как мы думали, вечный договор. Но прошло пять лет, и уже люди напали на нас. Они ворвались в подгорье, разрушили половину города, и увели в рабство многих из нас. А потом, - она горько вздохнула, и скомкала рассказ: - Так продолжается уже почти сто лет.
  - Мне очень жаль, - печально сказала я, но, ухватив мелькнувшую мысль, спросила: - Нора скажи: неужели все люди воюют против всех гномов?
  - Нет, - оторопело ответила она. - Только люди Ремила против нашего клана.
  - То есть все остальные не воюют? - уточнила я. Гнома, отрицательно качнула головой. А я, поняв, что это кровавый, но локальный конфликт, продолжила свои расспросы: - Сколько вообще кланов гномов? И сколько людей?
  - Ну, на счет людей я не знаю, потому что люди кланами не живут, - явно удивленная расспросами начала отвечать та. - Но кланов гномов достаточно. Мы - клан Железных гор, потом клан Серых отрогов, еще Северного хребта, Восточного хребта, Вороньих гор... А зачем тебе?
  - Для того чтобы понять, что вообще в этом мире твориться, - пояснила ей, а потом, припомнив разговор, что состоялся в кабинете у наместника, осведомилась: - Сегодня я узнала, что воюют еще и в Пересании...
  - Присании, - поправила меня гнома.
  - Спасибо, - кивнула я, и продолжила: - Именно в Присании с орками и кочевниками, потом с ними же в Клайвусе.
  - Нет, неправильно, - вновь поправила Нора. - В Присании нежить больно шустрая, а вот в Клайвусе как раз с орками и воюют. Да со степными племенами вообще чуть ли не по всему востоку сражаются. Неужели ты и этого не знаешь?
  - Вот представь себе, - я выразительно развела руками, как бы демонстрируя величину моего неведения. - А тут вообще есть места, где не воюют?
  - Есть конечно, - удивленно сказала гнома. - Эльфы Таурелина никогда не воевали. Империя Эльвора тоже... С эльфами особо никто не связывается, а сами они ни на кого не нападают. Вот разве что ши иногда начинают.
  - Еще скажи, что здесь и дроу есть, - ошалев от услышанного, брякнула я.
  - Ой, что ты! - махнула рукой Нора. - Кто ж с ними-то, находясь в здравом уме, связываться станет?! Черных альвов вообще все стороной обходят. Вблизи их границ никто не селится. Да что говорить: от них орки и тролли, как от чумных шарахаются, а кочевники границы дальней стороной объезжают.
  - Мама дорогая, - выдохнула я ошарашено. - Так еще и тролли есть...
  - Вас людей все равно теперь больше, чем остальных рас вместе взятых, и воюете вы чаще всех! - тут же бросила гнома, и, словно бы вспомнив, с кем она разговаривает, резко встала: - Человечка, ты мне совсем зубы заговорила! Не надейся, что к людям я теперь буду относиться по-другому.
  - И не надеюсь, - я недоуменно пожала плечами. - Самое главное чтоб ты ко мне нормально относилась, поняв, что я не враг - это во-первых. А во-вторых: у меня имя есть, и зовут меня не человечка, а Алена.
  На отповедь Нора ничего не сказала, только посмотрела задумчиво и, уже выходя из каморки, сказала:
  - Сейчас горячего принесу, - и, сделав паузу, выговорила: - Ол-на... Ольна.
  
  Ближе вечеру в каморку заглянул взволнованный мастер и бросив коротко: 'Пойдем!', - исчез за дверью. Я поднялась с лежанки и поспешила за гномом. Из дальней комнаты доносился детский плач, ребенок прямо-таки заходился в крике. Когда зашла следом за Норри, то увидела, как гнома с дитем на руках расхаживает из угла в угол, в тщетной надежде его успокоить. Она пыталась укачивать его, шептала ласковые слова, но все бестолку. Увидев меня в дверях, Нора кинула предупреждающий взгляд, мол, не подходи, а сама, продолжая тетешкать ревущего малыша, подошла к деду и что-то сказала. Из-за детского плача, я не расслышала, что именно они говорили, но по брошенным взглядам поняла - речь шла обо мне. Мастер что-то доказывал внучке, а та недоверчиво качала головой. Но когда ребенок подавился и, продолжая плакать, закашлял, сдалась и согласилась. Я робко подошла к ним поближе; гнома тем временем принялась похлопывать малыша по спинке.
  - Ты можешь что-нибудь сделать? - требовательно спросил мастер. - Это снова началось.
  - Что именно? - обеспокоено уточнила я.
  - Вот это! - резко ответил гном. - Все так и начинается! Сначала Фундин сильно плачет, потом поднимется жар, несколько дней его лихорадит, а когда малыш совсем обессилит - отпускает, чтоб через неделю другую начаться вновь.
  Я встревожено взглянула на гному с ребенком. Что же они от меня хотят-то? Тут детский педиатр нужен, а уж ни как не попаданка из другого мира. Однако делать было нечего, я направилась к Норе.
  Едва я оказалась рядом, ребенок затих и обессилено склонил головку на материнское плечо. На миг показалось, наступила оглушительная тишина, а потом все услышали потрясенный вздох гномы. Она удивленная спокойствием своего чада, растерянно посмотрела на меня. Я уже протянула руку погладить мальца по спинке, но Нора заслонила его, отступая на пару шагов. В ее глазах читалось опасение. Однако стоило ей отойти от меня на метр, как гномик обеспокоено завозился на руках, скуксился и вновь послышался тихий плач. Это заставило гному замереть на месте, а потом вернутся обратно. Малыш тут же успокоился, оторвался от плеча и поднял зареванное личико.
  - Какой хорошенький, - невольно вырвалось у меня.
  Нора еще раз с опаской взглянула, но, видя умильное выражение нам моем лице, смягчилась и осторожно передала Фундина на руки. Я с благоговением взяла ребенка, причем тот вовсе не был против. Начав муслить ручонку во рту, он с любопытством разглядывал меня. Осторожно пристроив малыша на руках, принялась самым глупейшим образом ворковать с ним.
  - И чего мы плачем? - ласково бормотала я, чуть покачивая его. - Мы же хорошие и красивые. Мы больше не будем плакать. Ведь правда? Мы совсем-совсем не будем плакать. Ах ты моя красота, мой хороший...
  Слушая мой голос, малыш осмелел, улыбнулся, показав мне четыре зуба - я улыбнулась в ответ. А он тут же обслюнявленной ладошкой хлопнул меня по щеке, потом ухватил за нос. Развернувшись к Норе, я поинтересовалась:
  - Может у него просто зубки режутся? Поэтому он и плачет. Он же еще совсем маленький, ему больно. И температура оттуда же.
  Гнома устало покачала головой.
  - И когда у него они не режутся, все то же самое. Когда ему исполнилось три месяца все и началось. Правда в полгода ненадолго прекратилось, и я уже обрадовалась, однако это повторилось вновь и не прекращается уже шестой месяц, - теперь она разговаривала со мной как мать, измученная беспокойством о своем чаде.
  - Погодите, - оторопело произнесла я, перестав покачивать гномика на руках, на что тот возмущенно пискнул и, оставив мой нос в покое, попытался ткнуть пальчиком в глаз. - Это сколько же ему сейчас?
  - Год и три месяца, - важно ответил мне гордый своим правнуком мастер.
  - А чего ж у него тогда только четыре зуба? - ошарашено спросила я. У моей подруги родилась дочь, а когда той исполнилось восемь месяцев, я к ней заскакивала в гости. Именно тогда у малышки резались верхние зубки, и она уросила - будь здоров! - Почему они так поздно лезут?
  На что Нора немного резко ответила:
  - Он все-таки больше гном, чем человек.
  - Ну надо же, - смущенно пробормотала я, не зная что ответить. Тем временем малыш, оставив мои глаза в покое, ухватил меня за волосы и, что есть силы, потянул на себя. - Уй! - взвизгнула я от неожиданно сильной боли, дернув головой назад, высвободила пряди и переключила внимание на ребенка: - Какой ты шустрый! - на что мне было еще раз продемонстрировано четыре зуба в улыбке до ушей. - Прям и не знаю что делать, - продолжила я, вновь обратившись к гноме, и чтобы уклониться от немедленного ответа, добавила: - Мне надо в книжке посмотреть, вдруг что подобное найду. Я ж с детьми раньше дела не имела.
  Нора подошла и забрала у меня ребенка. Тот с явной неохотой вернулся к матери, что показалось мне весьма странным. А уж когда гнома отошла с ним к кроватке, он и вовсе захныкал, принялся вертеться, оглядывался по сторонам, потом стал выгибаться у нее на руках, явно желая, чтобы его отпустили. Но когда мать, пытаясь его удержать, прижала к себе, жалобно заплакал, и снова заревел. Стоило только мне оказаться на расстоянии вытянутой руки, как гномик прекратил плакать и прижался к матери.
  - Да что ж такое-то?! - взревел мастер Норри. - Что ж вы мальчонку-то мучаете, две коряги безрукие?! - и стал забирать его у гномы.
  Но едва Фундин оказался у прадеда, он протянул свои ручонки ко мне, словно просясь обратно. И стоило мне сделать шаг ближе, как он мертвой хваткой вцепился в мою рубашку.
  От неожиданности Норри крякнул, чуть не уронив ребенка, но я в последний момент перехватила его и посадила себе на руки. Мы растерялись от происходящего, а малыш, не обращая внимания на наше оцепенение, чуть выгнулся назад, ухватил близко стоящую мать за косу и потянул к себе.
  - Ох, Пресветлая! - невольно вырвалось у меня. - Подскажи, сделай милость...
  Лишь на долю мгновения показалось, что что-то косматое сумрачно-черное метнулось в дальний угол, но стоило только моргнуть, и видение исчезло. И ту же минуту Фундин заливисто засмеялся и попросился на руки к матери. Едва та взяла его, он протянул ручки ко мне - я перехватила, а малыш аж повизгивая от счастья, вновь наклонился к гноме. Нора ошарашено посмотрела на меня. А я что? Я с точно таким же выражением лица взирала на нее.
  - Ох, растудыть твою секиру, - прошептал мастер Норри, и уже увереннее добавил: - Ну клиричка! Не знаю, что к чему, но, похоже, тебя к нам сам Дух Гор послал.
  
  Целый день я просидела в комнате рядом с малышом, и на протяжении всего времени тот был весел, играл и не капризничал. Правда поначалу, когда я ушла в свою каморку за книгой, он немного похныкал, но так же быстро успокоился, когда вернулась.
  Дело шло к вечеру. Малыш устав играть, мирно посапывал прямо среди игрушек. Я не стала его беспокоить, только лишь подушечку под головку положила, да накрыла одеяльцем.
  Пролистав книгу, так и не поняла, что же мне делать. И теперь просто сидела на скамеечке, привалившись спиной к стене, смотрела на безмятежно спящего гномика. Практически задремав, краем глаза заметила, что нечто полупрозрачное, черное и косматое, отделилось от стены и, стелясь по полу, стало приближаться к ребенку. Малыш беспокойно заворочался. Скинув сонливость, я стала напряженно следить за тенью. Та боязливо вздрагивая при каждом моем вздохе, постепенно пробиралась к Фундину. 'Ах ты ж пакость!', - яростно подумалось мне. - 'Так вот, кто мальчонку мучает?!' Я хотела бросится на тварь, но поняла, что не знаю как остановить ее. Тем временем тень практически в плотную подобралась к спящему ребенку и, выпустив пару длинных туманных петель, начала ощупывать воздух над его головой. В этот момент я увидела, как желто-красное свечение вокруг мальчика побледнело, приобретая рваные края. Тень же наоборот увеличилась в размерах и стала еще более насыщено-черной, по ней побежали неяркие бордовые всполохи. Фундин беспомощно всхлипнул, но так и не проснулся. Это и выдернуло меня из созерцания, заставив метнуть книгу, которую держала в руках. Всем телом я ощутила, как тварь издала оглушительный визг и, съежившись, метнулась обратно в стену. От звука упавшей книги малыш проснулся и заплакал. Бросилась к нему, я подняла на руки, стала укачивать. На шум прибежала встревоженная гнома. Продолжая укачивать мальчонку, я поспешила сказать:
  - Все хорошо, Нора. Теперь я знаю, что за пакость прицепилась к Фундину, - гнома забрала сына и, только удостоверившись, что с ним все в порядке стала меня слушать. - Я еще раз пересмотрю книгу и решу, что делать.
  Нора согласно кивнула, но обеспокоенное выражение не исчезла с ее лица.
  - Это опасно? - взволнованно уточнила она.
  - Что именно? Та пакость, что прицепилась?
  - Да.
  - Ничего хорошего, - уклончиво ответила я, при этом даже не представляла, что буду делать, но четко решила, что обязательно что-то придумаю и не позволю тянуть силы и жизнь из малыша.
  - Сегодня она еще появится? - продолжила волноваться гнома.
  На мгновение задумавшись, я отрицательно мотнула головой.
  - Не думаю, ей хорошо досталось. Так что за Фундина пока можешь не тревожиться, а уже завтра я ей займусь.
  Нора облегченно вздохнула и, подхватив игрушку из детской кроватки, стала развлекать малыша. Тот почти сразу же прекратил плакать, успокоился и увлекся тряпичной зверушкой.
  Подняв книгу с пола, я направилась к себе в каморку. В коридоре наткнулась на мастера Норри, который спешил к внуку.
  - Что? - грозно спросил он.
  - Я знаю. Все завтра, - несвязно ответила и, обогнув гнома, поспешила скрыться за дверью.
  Устало опустившись на топчан, я крепко задумалась. Единственное что удалось выяснить опытным путем - загадочная тварь боится моей книги с молитвами. Что же мне теперь постоянно подкарауливать эту пакость возле малыша и при каждом появлении швыряться в нее томиком? А если она теперь долго не появится? Мне что, куковать тут до морковкиного заговенья?!
  - Ох, Пресветлая, помоги, - выдохнув в растерянности, начала перелистывать книгу.
  Уже практически в самом конце я наткнулась на заголовок 'Бестиарий'. С трудом разбирая готический шрифт, я прочла первую надпись: 'Зловредные твари или коих следует уничтожать, низвергая в чертоги Ярана Малеила, очищая владения Пресветлой Лемираен'.
  - Уф, ну и язык, - фыркнула я, и пересев к столу, чтобы свет от масляной лампы падал на страницы, принялась за вторую надпись, читая ее чуть ли не по слогам: - Анку - призрак предвещает смерть. Худой как скелет, высокий, седовласый, одетый в черный плащ и черный остроконечный колпак старик... - Вот и нащупала, где искать! - ...На кошмарно скрипящей телеге, запряженной чудовищно тощей кобылой желтоватой масти. Тот кто услышит скрип телеги и увидит демона, скончается в течение ближайших трех-семи дней... Не то! Моя пакость без телеги. (Анку - призрак предвещает смерть. Худой как скелет, высокий, седовласый, одетый в черный плащ и черный остроконечный колпак старик, появляется всегда в сумерки, перед самым наступлением полной темноты и является глазам человека которому предстоит умереть, на кошмарно скрипящей телеге, запряженной чудовищно тощей кобылой желтоватой масти. Человек, услышавший скрип телеги и увидевший демона, скончается в течение ближайших трех-семи дней.)
  Оказалось, что в книге были собраны не только молитвы или слова силы, но и разные твари, которых мне надлежало уничтожать. Что ж замечательно, просто замечательно! Надеюсь, среди них я найду ту самую пакость, что мучит Фундина.
  Я продолжила читать описания, ища похожее.
  - Дыбук ... Дрекавак ... Не то... Не то, - шептала я, уже увереннее пробегая глазами по строчкам. Твари были здесь описаны одна хлеще другой. Со многими из них, мне не хотелось бы встретиться на узкой дорожке. Майлинги , например милашки по сравнению с теми же личами , а личи ну просто лапушки с теми же демиличами и драуграми . - Ох, Пресвятая, - выдохнула я, когда от этих названий у меня все в голове перепуталось. - Послала ж ты на мою голову местную зоологию, вместе с биологией! - последняя вычитанная гадость называлась 'Стирпса' , являлась, вроде бы как травой, но чересчур уж плотоядной. (Дыбук - душа умершего, призрак, демон, пленивший человека и владеющий им чаще всего в мерзких и зловредных целях. Дрекавак - душа мертвого некрещеного младенца. Нападает на скот, рушит по мелочи. Дрекавак умеет жутко кричать. Майлинги - иногда называемые 'утбард'. Аналогично лесным огням, они - светящиеся привидения, которых люди считают душами убитых детей. Майлинги запрыгивают к вам на спину и требуют, чтобы их отнесли на кладбище, чтобы они могли упокоиться. Проблема в том, что по мере приближения к кладбищу майлинги увеличиваются в размерах - причем настолько, что в конце концов человек, несущий их, проваливается под землю. Еще менее заманчивая перспектива ждет вас в случае отказа помочь утбарду - тот впадает в ярость и убивает свой 'транспорт'. Личи (lich) - волшебники, превратившие себя в бессмертных мертвецов при помощи черной магии и хранящие свою душу в особых сосудах - филактериях; демиличи (demilich) - очень древние и очень плохо сохранившиеся личи, достигшие почти что божественного могущества. Драугр (реже - хаугр, аптргангр), то есть 'неумерший', 'возвратившийся' (от индоевропейского корня 'dreugh' - 'обманывать' или 'разрушать) - вид зомби. Злобное и жадное существо, живущее под землей, помешанное на охране ценностей. Эти чудовища были удивительно сильны и неуязвимы для обычного оружия. Самый надежный способ разделаться с ним раз и навсегда - победить в силовой борьбе, отрезать голову, сжечь тело и развеять пепел над морем. Когда человек умирает и становится драугром, вес и размеры его тела значительно увеличиваются. Домочадцы не могут даже приподнять его - именно поэтому такого покойника было невозможно дотащить до церкви и похоронить. И, наконец, драугры обладали магическими способностями. Стирпса (выдумано авт.) - плотоядное растение, которое похоже на обыкновенную траву, только сине-зеленого цвета с более мясистыми листьями, коими она протыкает кожу человека, пока тот спит и выпивает из него все соки. По утру на такой полянке находят лишь высушенный труп с многочисленными проколами на теле.)
  Теперь захоти полежать на травке, я сто раз подумаю и с бестиарием сверюсь. А жатник ? Его куда отнести - к флоре или фауне?! Этот мир и до этого мне не очень-то нравился, после изучения книжечки разонравился еще больше. (Жатник - соломенная куколка, растущая в силе и объеме по мере попадающихся ей жертв. Начинает убивать сначала мелкую домашнюю живность, постепенно переходя на скот и заканчивает людьми, которые потом превращаются в ей подобных или упырей, которые верно ей служат.)
  Наконец, я нашла существо подходящее мне более или менее по описанию. Им являлся некий пьескик - душа умершего, зловредный призрак, питающийся человеческой силой, который чаще всего насылался при помощи проклятия. Первоначально это существо было довольно слабое, и если у человека имелся бог-покровитель, то он не мог причинить ему вред. Но, со временем, набираясь силы, уже мог нападать и на имевших покровителя, превращаясь затем в дыбука, и после этого уже захватывал человека окончательно. Избавится от пьескика можно было несколькими способами: первый - приобрести бога покровителя, тем самым обрезав путь к своей жертве. Правда, тогда он несолоно хлебавши уходил к другой. Второй - это окружить тварь молитвенным кольцом, чтобы не сбежала, а после провести ритуал по уничтожению. Только была одна проблемка - выловить его очень сложно. А после моего меткого попадания книгой, это дело становилось практически невыполнимым, ведь теперь тварюга могла недели, а то и месяцы отсиживаться в укромном месте, например, где-нибудь в стене.
  Первым делом я поспешила к Норе узнать, есть ли покровитель у ее сына, но едва сунулась в общие комнаты, как мастер Норри выскочил и, ухватив меня повыше локтя, выпихал обратно в каморку.
  - Дурында, ты что делаешь?! - яростно прошипел он, едва дверь закрылась. - Тебе же было велено не высовываться, когда в доме есть кто-то кроме меня и Норы.
  Освободившись из железного захвата, я столь же яростно зашептала:
  - Предупредить не могли? Я, между прочим, не прогуляться вышла, а по делу - вопрос уточнить!
  Гном, сбавив обороты, уже менее разгневанно пояснил:
  - К правнуку отец пришел, и вот он-то как раз и не должен тебя видеть.
  - Это как это? - оторопело выдала я. - Муж, что с вашей внучкой в разводе? - теперь настала моя очередь удивлять гнома, заставив его вскинуть брови едва ли не до середины лба. - Ну, они вместе не живут?- поспешила пояснить я.
  - Да, - слегка растерянно кивнул мастер. - После того как Фундин заболел, я взял Нору к себе. Филиндил - сотник кольца внутренней охраны, не последний гном в нашем клане. Ему покой нужен, а малыш не давал спать ни днем, ни ночью. От этого Филиндил ходил злой, раздражался без меры, стал резок к Норе. Чтоб дело не дошло до большой ругани, и позора в семье не было, я предложил, пока внук не выздоровеет, чтобы она с малышом пожила у меня.
  - Ясно, - фыркнула я. - Папаша шовинист и деспот законченный.
  Гном недовольно нахмурился, явно не поняв, что я сказала, погрозил мне пальцем.
  - Смотри девка, будешь кидаться непонятными или запретными словами, махом на язык укорочу.
  - Я сказала, что мужчина в доме - всему голова, - с ухмылкой 'перевела' я свою фразу.
  Мастер Норри сразу посветлел лицом, кивнул и, уже собираясь уходить, добавил:
  - Ты смотри, даже носа наружу не показывай. Не приведи Дух Гор, тебя Филиндил увидит - прибьет мгновенно.
  - Только вы мне не забудьте сообщить, когда он уйдет, а то у меня парочка важных вопросиков есть. Без них я вряд ли Фундину помочь сумею, - сказала в спину уходящему гному.
  
  Сотник Филиндил убрался из дома мастера уже поздно вечером. Все это время я сидела в своей каморке и успела рассмотреть способы уничтожения пьескика. Правда в сложившихся обстоятельствах ни один из них не мог гарантировать стопроцентного успеха. Во многом был виноват мой меткий бросок. Если бы я тогда не швырнула книгу, то уже завтра бы тварь вновь попыталась напасть на мальчонку. Мне бы осталось окружить ее молитвенным кольцом и уничтожить. Теперь же мне каким-то образом следовало выманить эту пакость, но как я не знала. Если посвятить Фундина богине Лемираен, то тут боюсь, не согласятся уже его мать и прадед. А оставлять разгуливать на свободе опасную тварь мне совершенно не хотелось. Однако на всякий случай я принялась повторять все подходящие молитвы, а то не приведи Светоносная, в самый ответственный момент растеряюсь.
  Кстати, за прошедший день для меня уже стало естественным поминать богиню. Полностью восприняла свою новую сущность, осознала свое предназначение, хотя еще только начала постигать, в чем же заключается смысл жизни клирика-наемницы и какие обязанности я должна выполнять.
  В каморку заглянул мастер Норри.
  - Ну и что ты хотела спросить? - поинтересовался он с порога.
  - У Фундина есть небесный покровитель? - задала я самый главный вопрос, на что гном тяжело вздохнул и уселся на топчан.
   - Нету, - с трудом выдавил он. - Правнук хоть большей части по крови гном, но все же не полностью. При посвящении Духу Гор это сразу же станет ясно. Мы думали потянуть с до тех пор, пока мальчик не осознает себя... Как бы полностью будет уверен, что он гном, и вот тогда Дух примет его и Изначальное Пламя не опалит... А так... Рано еще, рано!
  - Угу-сь, - закусив губу, стала сосредоточенно размышлять, что делать дальше. - А как вы отнесетесь к тому, чтоб он двух покровителей имел? - я старалась осторожно подбирать слова, чтоб мастер не вспылил. Гном нахмурился, не сообразив, к чему я клоню. - Понимаете, - продолжила объяснять я. - Пока ребенок не имеет небесного защитника, к нему продолжит цепляться всякая пакость. И, даже если я уничтожу нынешнюю тварь, ее место может занять другая и возможно еще более опасная...
  - Ну? И что ты предлагаешь? - перебил меня Норри.
  - Я предлагаю, чтоб на время, пока Фундин подрастает и не дает клятв Духу Гор, его защитницей была Светоносная Богиня Лемираен.
  - Что?! - яростно вскричал мастер, вскакивая с топчана. - Ты предлагаешь моему правнуку связаться с человеческим божком?! Да как ты смеешь?! Ты!..
  - Сядь! - резко крикнула я. - Сядь и слушай! - однако гном и не подумал, а разгневанно уставился на меня. Я же попыталась донести до него суть: - Тебе правнук важен или собственная гордость?! Или может ты готов принести его в жертву пьескику, но не позволить другим высшим покровителям коснуться его?!
  После этих слов мастер Норри, немного успокоился и даже сел обратно.
  - Клиричка, мне совершенно не нравится то, что ты предлагаешь, - безапелляционно заявил он. - Не может гном быть посвященным вашей человеческой богине. Это не допустимо.
  - Тогда я не даю гарантий, что, скажем, на следующий год новая тварь не прицепится к вашему правнуку, - я тоже могла быть не менее настойчивой.
  - А ты сделай, чтоб не прицепилась! - упорствовал прадед.
  - А луну с неба не хотите? - едко уточнила я. - Я вам не сама Богиня, а только ее служительница. И вам, чтобы спасти правнука, нужно или быстренько посвящать его Духу Гор или Светоносной.
  Гном скривился.
  - Я Норе скажу, - глухо бросил он, - Пусть решает, - и с угрюмым видом пошел к себе.
  
  Нора появилась у меня на следующее утро, когда я уже успела встать, провести час в молитве Пресветлой и даже чуть размяться.
  - Мне не нравится то, что ты предлагаешь, - с порога заявила она и тут же задала свой первый вопрос: - Это не опасно? - я отрицательно качнула головой. - Это не помешает потом Фундину в будущем? - вновь мотнула головой. - Только люди поклоняются вашей Богине? - в третий раз ответила отрицательно, а потом пояснила:
  - Не только. У нас в ордене один сидхе есть, два полуорка и один светлый эльф. В принципе, у нас много разного народа обитается, так что твой малыш не будет исключением, - все эти сведения я почерпнула из смутных видений, которые то и дело всплывали в моей голове.
   - Тогда я согласна, - обрадовала меня гнома. - Если Фундину от этого будет лучше, то можешь делать свое посвящение.
  - Проводить, - поправила ее и попросила: - Только мне нужна будет чистая родниковая вода и небольшая жаровня, чтобы развести огонь.
  Гнома кивнула и вышла. Я же стала готовиться. Мне еще никогда не приходилось проводить обряд посвящения. То есть никогда на моей памяти. А вот судя по отголоскам видений - очень даже часто. Для начала, я полезла в книгу, чтобы, не полагаясь на смутные воспоминания, досконально узнать, что за чем. И, проштудировав ее, я еще раз про себя проговаривая все, стараясь, чтобы слова отскакивали от зубов. Отыскала в сумке шкатулку с благовониями и мешочки с травой И подготовившсь, стала дожидаться, когда меня позовут.
  Нора вернулась, едва я села у топчана колени, принявшись шептать молитву 'на удачу'.
  - Может, сначала поешь? - участливо поинтересовалась она. А я отмахнувшись, даже не прервала поток слов.
  И лишь дочитав, поднялась с пола и, подхватив приготовленное, пошла за гномой, которая, пока я молилась, терпеливо стояла и ждала меня у двери.
  Мы пришли в детскую, где совершенно счастливый Фундин, сидя на шкуре, играл с самодельными зверушками, а его недовольный прадед устанавливал небольшую треногу для жаровни. Проходя мимо, я, наклонилась к малышу, погладила его по головке.
  - Благодарю вас, что вы разрешили мальчику обрести небесного защитника, - обратилась я к мастеру Норри.
  Гном еще больше насупился, но все же кивнул, как бы соглашаясь со мной. Я начала приготовления к ритуалу: достала из мешочков по щепотке трав и бросила их в одну бронзовую плошку, в другую налила воду из кувшина, подожгла благовония и поставила на пол перед малышом, а затем установила на угли плошки. Последним достала амулет со знаком богини, который еще в каморке отцепила от общей связки и положила рядом с благовониями.
  - Мастер Норри, отойдите, пожалуйста, в сторону, а еще лучше встаньте у двери, - попросила я гнома. - Вы своим настроем можете помешать проведению ритуала. И ты, Нора, тоже отойди к деду.
  Нехотя они послушались. Взяв малыша на руки, уселась с ним на шкуре перед дымящимися благовониями. Сложила ладони вместе так, чтобы ребенок оказался в кольце рук, и зашептала первые строки:
  - Dousis penati vindicares flagutare infortunum sitra calomistum in aeternum, officium causidicus ampersand auspiciis... (Богиня покровительница убереги просящего от бед и зла навеки, ниспошли защиту и покровительство.)
  Слова с тихим шелестом падали в тишине комнаты, при этом заполняли ее и, отражаясь от стен, усиливались, охватывая нас с Фундином. Травы в бронзовой плошке задымились, запах осеннего костра добавился к аромату благовоний. Я продолжала читать, закрыв глаза и растворяясь в неожиданно нахлынувшей благодати и покое. Малыш присмирел, перестав ерзать у меня на коленях.
  Вдруг я почувствовала, что что-то не так, словно кто-то вплетает в вязь моей молитвы чужеродные нити, стремится разорвать узор слов, разодрать кружево обетов и обещаний. Внутренним зрением я увидела, будто бы на аркане из стены появляется уже знакомая тварь. Она извивалась, упиралась, но все равно продолжала приближаться к нам. Малыш испуганно вскрикнул, и попытался сползти с моих коленей, но я удержала его, прижав покрепче к себе, и повысила голос:
  - Relevoloti vetus era vita... (Пресветлая мать, дающая жизнь...)
  Пьескик не мог убраться в стену, что-то прочно удерживало его на месте. И тогда существо совершило отчаянный бросок ко мне с Фундином. В мгновение ока я подхватила лежащий возле коробочки амулет и что есть силы, запустила в тварь. Раздался вой. Священный знак застрял в призрачном теле пьескика, заставляя корчиться и извиваться. Не прерывая молитвы, я развернула ладони в сторону твари и амулет, увязший в черном месиве, в который превращалась без того бесформенная тварь, резко вспыхнул, растворяя ее косматые клочья. А потом, тихо звякнув, упал на пол. И в это мгновение вода во второй плошке поднялась столбом вверх, и, задержавшись на пару секунд, рухнула вниз, обдав нас с малышом мириадами неожиданно прохладных брызг.
  - Просьба о защите услышана и принята, - хрипловатым голосом произнесла я. - Теперь ребенок в безопасности.
  У двери Нора облегченно вздохнула, а мастер потрясенно крякнул.
  - Что здесь происходит? - раздался грозный окрик. - Что эта презренная человечка делает у вас в доме?! Какую пакость она сотворила с моим сыном?!
  Я резко развернулась; на пороге комнаты, уперев руки в бока, стоял гном и гневно смотрел на меня. Это был отец Фундина.
  
  Глава 3
  
  От громкого голоса малыш заплакал. Нора побледнела и в бессилии потихоньку начала сползать по стенке, а мастер Норри растерянно смотрел на зятя. Вошедший гном демонстративным жестом положил руку на оголовье боевого молота, пристально разглядывая меня. Я же в упор смотрела на него. А посмотреть было на что - сотник внутреннего кольца оказался довольно крупным и сильным гномом, держался весьма уверенно, и, судя по всему, был серьезным бойцом.
  - Я еще раз спрашиваю, - по-прежнему грозно потребовал он. - Что эта презренная человечка делает здесь?!
  - Что орешь?! - не менее грозно начала я. - Не в лесу! Не видишь, ребенка испугал?!
  Гном, разъяренный моим ответом, бросился было на меня, но пришедший в себя мастер, загородил ему дорогу. Сотник бешеным взглядом ожег Норри, но остановился.
  - Если бы это был мой дом, - сдавленным от гнева голосом прохрипел он, - То, не медля ни секунды, я убил бы эту мерзость, что вы посмели притащить, и тем более допустить к моему сыну!
  Еще находясь в единении с богиней, я окинула прищуренным взглядом взбешенного отца. Мама дорогая! Вот гад!..
  С трудом сдерживая порыв, ссадила с коленей ревущего Фундина, а потом медленно встала.
  - Ах ты ж дрянь! - с яростью, пугающей меня саму, прошипела. - Так вот из-за кого эта пакость приперлась в дом! Это ты виноват в мучениях малыша! - теперь уже мастер Норри развернулся ко мне, и стал загораживать гнома. Я же словно взбешенная тигрица едва не бросалась на того. - Это ты был проклят! Это из-за твоих поступков страдал ребенок!
  - Да она еще и бешеная?! - рявкнул сотник Филиндил, вытаскивая молот.
  Перепуганная Нора завизжала и кинулась к ребенку, стремясь защитить его, если мы с гномом сцепимся. Мастер Норри, толкнул зятя к стене и, прижав его, старался не допустить, чтобы тот бросился на меня. Я же совсем потеряла чувство меры, и не видела берегов.
  - Пьескика просто-напросто привязали к ребенку как на веревке! - уже орала я. - Что ты мог такого сделать, чтоб появились желающие проклясть тебя, покарав через дитя?!
  Увидев рассеивающийся след, ведущий от Фундина к сотнику, и разглядев мглу, которая словно ветки перекати-поля оплетала плечи, я сразу же поняла, кто виноват в бедах. Проклятие, поселившееся на отце, было импульсивно-нечаянным, то есть брошенным в сердцах в момент наивысшей опасности и безысходности - это подсказали знания, запертые в моей голове. Плотность его плетения, отсветы и блики, которыми переливались ветви, а так же то, насколько долго оно висело на нем, говорило, что наславший, скорее всего, мертв, причем от руки самого сотника. При этом проклятие было брошено на весь его род, неизвестно до какого колена.
  Я готова была разорвать его голыми руками. Единение с богиней только добавляло мне неистовства, поскольку Лемираен мать всего сущего, как любая мать готова была защищать своих чад. И этот божественный гнев и исступление сейчас передавались мне.
  Последние слова прогремели в уже полной тишине. Молчала потрясенная Нора, мастер, и даже сотник Филиндил оказались ошарашены моим заявлением, только малыш тихо всхлипывал у матери на руках.
  - Я сейчас приведу сюда стражу, и она разберется, каким образом полоумная ведьма оказалась в сердце Торсина, - придя в себя, пообещал сотник и, отшвырнув мастера, вышел вон.
  В абсолютной тишине было слышно, как хлопнула входная дверь.
  - Уходить тебе клиричка отсюда надо. И чем скорее, тем лучше. От тебя сплошные беды, а сейчас стражи придут, и их еще больше будет, - мрачно выдавил Норри.
  - С удовольствием, - хрипло бросила я. - Мне у вас тоже не сахар. Как глянула на этого папашу, так чуть рассудок от злости не потеряла. Мало у него характер бешеный, так еще и дрянь на себе всякую таскает, - гнома услышав мои слова, тихо заплакала, а я продолжала: - И от этой мерзости его уже никто не избавит, разве что Светоносная смилуется, но раз он в нее не верит, то больше некому. Не знаю, поможет ли с таким проклятием ваш Дух Гор, однако если его сумеют снять с отца, то дети его все равно будут страдать, - и, развернувшись к Норе, специально для нее добавила: - К Фундину ни одна пакость больше не прицепится, это я обещаю. Он теперь под защитой Пресветлой. Но тебе бы лучше от такого мужа уйти, иначе все другие дети точно так же мучаться будут. И это уже может быть не симпатяга пьескик, а что похуже, например дыбук. На твоего супруга земсту повешали, - название проклятия выскочило из памяти, как пробка из бутылки. - Так что считай, его уже нет, а тебе с ним страдать незачем. (Земста (авт) - проклятие, которое приводит к смерти проклятого и всей его родни по крови, вплоть до седьмой ветви в сторону и седьмого колена. На проклятие слетается всевозможная нечисть и истребляет проклятых, таким образом оно исполняется.)
  - Что ты знаешь?! - сквозь слезы простонала Нора. - Что ты понимаешь?! Ты даже не знаешь, какой он!
   - Не знаю, - согласилась я. - Но вижу одно, его проклятие - земста, а такое просто так не насылается, и далеко не за добрые деяния. Мое дело предупредить, а что дальше - ты сама решай, - подняв с пола амулет, я вытащила из-за ворота свой, сложила их вместе. Комнату озарила легкая вспышка. - Держи, - я протянула его Норе. - Это для Фундина, пока он маленький зашей в подушку, на которой спит. Потом, когда станет постарше и уже сможет тайно носить его, повесишь на шею. С вашим Духом Гор, которому вы потом будете посвящать мальчика, Лемираен договорится. Главное, чтоб об этом ее сам Фундин попросил. Поняла?
  Гнома кивнула, вытерла слезы и взяла амулет.
   - Пойдем, клиричка, - потянул меня за рукав мастер. - Ты и так много бед нам принесла, незачем еще больше. Если стража тебя здесь застанет, то я уже ни чем не смогу помочь.
  
  Вернувшись в каморку, я быстро начала складывать свои вещи в сумку. Покидала все фляжки, мешочки и прочую мелочь, не до аккуратности сейчас, стражники вот-вот нагрянут. Когда я стала натягивать стегач, зашел мастер, неся здоровую сумку, замотанное в тряпку оружие и небольшой щит.
  - Готова? - немного нервно поинтересовался он.
  - Сейчас, только доспех только влезу, - ответила я.
  Он, махнув рукой, бросил скатку с оружием на топчан и, открыв сумку, стал запихивать в нее мое железо.
  - Некогда. Нам еще бы успеть проскочить жилые коридоры, пока их не оцепили.
  - Да вы меня в какой-нибудь дальний закуток запихните, я всю суету пересижу, и уж тогда вы неспешно меня выведите, - предложила я свой вариант.
  - Тогда тебе недели три отсиживаться придется, - пробурчал мастер, с трудом заталкивая в баул объемную бригантину. - Это не выход. Сейчас главное, пока все ходы на поверхность не перекрыли, тебя вывести, а там я с советником договорюсь и с зятем потолкую. Ишь, взял моду лучших камнезнатцев, как редкобородых щенков отшвыривать! - и, управившись, качнул головой, указывая на дверь. - Ну что пошли?
  Я выбрала большую из двух сумок и взвалила ее себе на плечо, подхватила под мышку замотанное оружие, а гном вскинув другой баул и щит, первым вышел из каморки.
  
  Мы шли уже больше трех часов по каким-то полузаброшенным туннелям и шахтам. На пути нам встречались заваленные забои и отнорки, в некоторых участках коридоров пол был усыпан грудами мелкого щебня или завален здоровыми камнями, через которые приходилось перелазить. В одном месте, когда ход шел под уклон, на полу в тоннеле практически по колено стояла вода, и нам пришлось брести в ней чуть ли не час, пока тот вновь не повел вверх. Последний отрезок пути мы шли по штольне затянутой паутиной, на полу которой слоем лежал птичий помет и мелкие кости, противно хрустящие под ногами. Запах стоял неописуемый, аж глаза слезились. Но гном упорно вел вперед.
  Впереди забрезжил слабый свет. Похоже, путь подошел к концу. Гном остановился.
  - Все, выход там, - махнул он рукой по направлению, в котором двигались. - Спустишься по восточному склону, но только сильно вправо не забирай, а то на стражей нарвешься. Они охраняют подступы к главным воротам. Ну, а там от подножья по солнцу пяток дней пути, и ты у своих.
  Я кивнула и уточнила:
  - А нахожусь я где? Я ж тут ничего не знаю!
  - Говорю же: пойдешь по солнцу, то есть на запад и окажешься у своих, - нетерпеливо пояснил мастер.
  - У своих - это где? - снова уточнила я. - У орков, у гоблинов, у троллей? В Козлобобруйске, Мухосранске? Я ж не знаю! Я понятия не имею что у вас там на западе выросло! Порт, поселение, крепость?! А может кочевой стан какой?!
  Гном озадаченно посмотрел на меня и даже дернул себя за бороду, словно пытался понять, что же я такое сказала.
  - Мухо... Что? - наконец переспросил он.
  - Мухосранск, - повторила я. И видя, как глаза мастера от удивления становятся все больше и больше, пояснила: - Поймите, я действительно не знаю местной географии. Я из о-очень далекого места.
  - Так ты получается, не врала, когда говорила, что не знаешь, где находишься?! - потрясенно выдохнул тот.
  - Наконец-то! - я взмахнула руками. - Дошло-таки! А я вам, что уже на протяжении трех дней твержу?!
  - Ох ты, ж едрена кочерыга! - гном озадаченно почесал макушку. - Что мне с тобой делать-то?!
  - Хотя бы рассказать, что у вас тут по близости находится, чтоб не в слепую в неизвестность идти.
  Норри выдохнул, обрадованный моими столь малыми запросами.
  - Так. Ну смотри, - начал он после недолгого раздумья. - Ежели двигаться строго на запад, то ты попадешь в Перисфоль... Туда, где в Ремиле ваш основной храм находится. А если заберешь севернее, то попадешь прямиком в Кулвич. Что там будешь делать, я не знаю, но вдруг?!
  - Погодите, - перебила я мастера. - Перисфоль это что?
  - Столица Ремила, его главный город, где князь живет! - похоже, он уже начал раздражаться из-за того, что приходилось объяснять общеизвестные вещи. - А Кулвич - дальний пограничный городок. Ясно?
  Я кивнула и уточнила:
  - А там люди живут?
  - Ну ясен-пережог, что не гномы! - рыкнул Норри. - Какие тебе гномы не в горах жить-то будут?!
  - А если я на восток пойду, то тогда где окажусь? - продолжила пытать его я.
  - В Ваимер попадешь, - обреченно пояснил мастер, и, предугадывая мой вопрос, выдал: - И там тоже люди живут! Но я бы тебе туда не советовал. Там как всегда неспокойно. Последователи Чернобога вновь силу почуяли... Хотя ты ж клиричка, может, тебе туда самое дело идти. Но опять-таки, ежели ты в одиночку к жрецам Сейворуса попадешь, то живой не вырвешься. Точно в жертву на капище принесут... Слушай, как тебя там, Ольна, - вдруг оборвал свой рассказ гном. - Некогда мне с тобой возится, мне к советнику быстрее надо, пока Филиндил через его голову не перепрыгнул и к старейшинам не успел. Топай-ка ты в Перисфоль, и уж там ваши жрецы все тебе разъяснят и подробно расскажут. А мне бежать надо, а то, как расшевелится это крысиное гнездо, как пойдет ругань между советником и правящими старейшинами!... Мне твоя помощь тогда хуже 'козла' в плавильной печи станет! - с этими словами мастер стал сгружать на меня сумку, которую нес до этого. - Вот все, что у тебя было. До-последнего обратно вернул, можешь не сомневаться. И щит свой забери. А седло, уж извини, я тебе возвращать не буду, в большой спешке уходить пришлось, с ним таскаться неудобно.
  Закидывая на спину щит, я невольно представила себе, как тащилась бы с седлом, не зная, куда его пристроить. На спину на манер рюкзака и как у лошади подпругу на брюхе застегивать?..
  Меня стал разбирать истерический смех.
  - Ты это давай, поторапливайся, - стал выпроваживать меня мастер Норри. - Тоже удумала потешничать!
  Навьючивая на себя две сумки, одну - самую большую на спину, а ту, что поменьше на грудь, я все ни как не могла побороть душивший смех. Хороша бы я была с седлом, ох хороша! И так на черепаху из-за щита прицепленного к сумке на спине похожа, а с ним бы вообще за улитку сошла.
  - Ну, давай клиричка, - махнул гном мне на прощанье. - Удачи тебе!
  - И вам, - пожелала я и напомнила: - Не забудьте Фундину сказать, чтоб он Лемираен сам о помощи попросил, когда вы его Духу Гор посвящать будете.
  На что мастер еще раз махнул рукой и пошел обратно.
  
  Выход из штольни прикрывали кусты, полностью затянувшие всю площадку перед ней. Когда с трудом продравшись сквозь заросли, вышла наружу, то невольно поняла, насколько за эти три дня успела соскучиться по чистому небу и ласковому солнышку. До чего же хорошо было вновь оказаться на просторе, а не в замкнутых серых стенах коридоров и пещер.
  - Et luxiti perteti luxet, soles interi semperit, (Пусть свет непрестанный светит, а солнце восходит всегда.) - автоматически прошептала я ритуальную фразу, прикрывая рукой отвыкшие от яркого света глаза.
  Когда притерпелась и смогла рассмотреть, что меня окружает, то так и замерла. Передо мной предстал невероятной красоты пейзаж: по левую руку насколько хватало глаз, простирались серые, покрытые белоснежными шапками снегов, горы. У подножия раскинулись необозримые просторы с блестящей лентой реки, оканчивающиеся едва различимой для глаза зеленой ниткой бескрайних лесов. По правую руку простиралась холмистая местность, переходящая в плоские равнины, сливающиеся с голубоватой дымкой горизонта.
  Не знаю, сколько я так стояла, но из неподвижного созерцания меня выдернул пронзительный клекот какой-то птицы, парившей в вышине. Глубоко вздохнув и скинув с себя наваждение, с кряхтением поправила тяжеленные сумки и, прикинув, где может быть наиболее пологий склон, осторожно начала спуск.
  
  Ушла я недалеко, не дальше пары сотен метров, как меня внезапно осенило, что я веду себя, как непуганая идиотка, причем в клинической стадии. Гномы ведь не дураки, у них обязательно должны быть с наружи выставлены стражи. Это же правила элементарной безопасности. И если я сейчас стану вышагивать во весь рост, как мамонт по степи, то далеко не уйду, махом отловят. И после этого меня точно будет ждать участь тела брошенного в камере.
  Я тут же присела, и стала осторожно оглядываться в поисках подходящего укрытия. Приметив невдалеке заросли кустарника под небольшим каменным козырьком, решила перебраться туда. По моим расчетам место должно было быть неплохим, и с верху невидно, и с боков все прикрыто. Кое-как выбравшись из насдеванных на себя сумок, чуть ли не ужом проскочила до зарослей и, тщательно обследовав, перетащила туда всю поклажу.
  Подумав, решила: сейчас днем пока все просматривается как на ладони, следует затаиться, а когда наступят сумерки и будет плоховато видно, постараюсь уйти как можно дальше. Спускаться вниз в потемках не самый лучший вариант, но и маячить средь бела дня, изображая из себя идеальную мишень тоже не дело. Есть и другой вариант развития событий: если меня начнут искать, как лучше поступить - отсидеться у погони под носом или наоборот постараться увеличить расстояние между нами? Если увеличивать, то надо двигаться, не взирая на опасность, а если пересиживать, то тут другой аспект - гномы знают каждый камушек в своих горах и спрятаться от них та еще задачка. Ох блин! Куда не кинь - всюду клин!
  Несколько раз вдохнув-выдохнув, задавила излишнее волнение, а потом решила не суетиться и остаться на месте до сумерек.
  Покрутив головой по сторонам, определилась, что сейчас, похоже, весна, где-то ближе к лету, солнце в зените, значит, стемнеет здесь не раньше чем через семь, а то и через все десять часов. За это время надо переодеться, поесть, если мне с собой что дали, и хорошенько отдохнуть, чтоб, если выпадет возможность, продолжить двигаться всю ночь.
  Конечно же выбранное место не являлось идеальным схроном, но пересидеть до сумерек было можно. Стараясь делать меньше движений, я принялась проверять сумки. Что в малой я уже знала, поскольку разбирала ее еще в камере, а вот что в большой, помимо напиханного туда железа, мне было неизвестно. Первой, конечно же, извлекла бригантину, проверяя все ли клепки в порядке, нигде ли суконная основа не порвалась. Я рассматривала ее с привычкой рачительного хозяина и с любопытным взглядом первооткрывателя, в голове потихоньку начинали смешиваться мои впечатления и заложенные знания, которые все сильнее начали проникать, впитываясь в сознание. Потом достала и проверила наручи, щитки, латные перчатки... Е-мое, какая прелесть! Гибкая, удобная, а чешуйки-то как сделаны! И костяшки небольшими шипами усилены!.. Так... Что у нас там дальше? Ну, это наголенники, кольчужка... Везде целая? Латать нигде не надо? Шлем этот злополучный!
  Я извлекала железо, а сама прикидывала, что из него надевать: все же не напялишь - звенеть буду, словно погремушка, а в мешках тащить - ноша слишком неудобная. К тому же шальной болт схватить без доспеха - верная смерть, а с доспехом... Короче лучше в доспехе, так хоть шансы выше.
  С трудом, натягивая и справляясь с пряжками и застежками, из-за невозможности выпрямится в полный рост, я кое-как оделась, влезла в кольчужку, потом в бригантину, наручи тоже, поножи... А вот щитки долой, перчатки туда же, шлем нормальный обзор закрывает, так что и его в мешок. Конечно, подмывало бросить его здесь, однако возможность остаться без одного из немаловажных предметов защиты, а так же глупая надежда, что может благодаря нему, когда-нибудь смогу оказаться дома, удержали меня.
  Пока одевалась, взмокла. Ох блин! Сейчас весна, скоро лето, жарко будет... Я ж заживо сварюсь! Бедные средневековые рыцари... Бедные наши парни из мастерской на фестивале! Он же летом! Как же они весь день выдерживали?!
  Немного отлежавшись и остыв, я вернулась к дальнейшим раскопкам в сумке. Нашлись краюха хлеба, четверть головки сыра, мех литра на три воды. Смерть от голода и жажды мне не грозят, во всяком случае - в ближайшие дни. Смена белья, скатка с одеялом, закопченный котелок, завернутый в тряпицу... На дне сумки обнаружила кистень. Ух ты ж! Да у меня прямо арсенал пробойно-дробящего оружия! Клевец, пернач, кистень. Правда, меч выбивался из общей композиции. Интересно, кто ж такие клирики-наемники, что с таким количеством смертоубийственного железа ходят?! Посмотрела на свои руки - кулак, как у доброго мужика - сбитые и намозоленные костяшки пальцев - совсем бойцовские! Хех! Это что ж я делать должна, раз считаюсь наемным клириком? В чем тут суть заключается, что от меня требовать будут? Поймать бы кого, расспросить про тонкости, ведь знания, спрятанные в голове, пока молчат, выдав только общие понятия. Я уж начала привыкать к этим внезапно всплывающим подсказкам. Хотя с малышом можно сказать крупно повезло, практически все по наитию сделала. А ведь в следующий раз такое счастье может и не случится: не успею книжечке покопаться, посидеть подумать, как с новой тварью справиться, или очередное необходимое 'озарение' не произойдет.
  Закончив копаться в сумке, я все аккуратно перепаковала, сложила в одну, и принялась за разбор скатки с оружием. Развернув, обнаружила сданный гномам нож, пернач, клевец и меч с поясом. Нож тут же неосознанным движением запихнула в сапог, и только потом поняла что сделала. Хмыкнула, конечно, правда более по привычке, нежели от удивления и продолжила осмотр. Пернач был обыкновенный: цельнометаллическая ручка сантиметров семьдесят длинной, обмотанная кожей рукоятью, с шестью гранями в навершии, увенчанное небольшим шипом - просто, надежно, удобно. Клевец - узкая граненая чуть загнутая к низу напоминающая кирку часть, молотообразное утолщение обуха, длинная ручка - баланс хороший. Красотища одним словом, если не задумываться для чего он применяется. Кистень - шипастый шар на недлинной цепочке, прицепленный к деревянной рукояти - вещь конечно хорошая, но знать бы еще, как толком с ней обращаться. Не умеючи можно себя покалечить, вместо противника, или, чего доброго, зацепиться за что-нибудь и остаться без средств защиты в самый разгар драки. Приглядевшись ко всему оружию повнимательнее, я заметила на боевых поверхностях странный одинаковый узор, проглядывающий едва заметной тонкой вязью. А оно, похоже, не совсем простое!
  Напоследок я оставила меч, поскольку он выделялся среди прочего оружия. Осмотр начала с рукояти. Интереснее всего, что меня совершенно не тянуло обнажить клинок. Внутреннее чутье предостерегало от желания вынуть его из ножен. Причем ножны-то были как раз самые обыкновенные: простые деревянные, обмотанные потертой сыромятью. А вот рукоять меча совершенно не подходила под них. Создавалось впечатление, как если бы драгоценность в дерюгу завернули. Меч был полуторным - рукоять под полуторный хват, обтянутая кожей, но без изысков, с чуть опушенными вниз поперечинами. В навершие - не то бутон цветка, не то шар, стилизованный под бутон. Но все вместе, особенно бело-голубоватый камень в центре перекрестия, создавали невероятное изящество и... Я даже не знала, как объяснить... Оружие казалось настолько гармонично сформированным и лаконичным - ни одной лишней детали. В общем, идеальный клинок.
  Чуть повозившись и все-таки сумев отцепить меч, я надела пояс, прицепила к нему клевец и пернач, а вот кистень снова убрала в сумку от греха подальше. Иначе схвачусь по глупости и отобью себе что-нибудь. Главным доводом, чтобы убрать меч в скатку, являлось внутреннее нежелание вынимать клинок. А неосознанным желаниям, в последнее время, я начала доверять. Поэтому со спокойной душой переопределила клинок на сумку за спину. Сделала несколько скупых глотков воды, и, устроившись поудобнее, провалилась в чуткий сон.
  
  - Ты не понимаешь! - гном был безумно разъярен. - Этот выживший из ума старик притащил к моему сыну сумасшедшую человеческую ведьму! Я даже понятия не имею, что она с ним сотворила! У меня и так растет не ребенок, не воин, а постоянно орущее слезливое нечто! Такое чувство, что это не мой сын, а подмененная сопливая девчонка!
  - Успокойся! - громыхнул другой, седой, кряжистый, мощный, но старый, как замшелый камень. - Если ты притащишь свою сотню к дому мастера, это ничем тебе не поможет, а даже навредит!
  - Почему?! - вскинулся первый: молодой, но столь же крупный и сильный. - Чем это может мне навредить?! Я поймаю ведьму! Я ее в рудниках сгною, только за то, что она посмела находиться рядом с моим сыном!
  - Да успокойся же ты, бешеный! - встряхнул его за плечи старый. - Подумай, тебе нужна огласка, что клиричка была в доме деда твоей жены? Тебе нужно, чтобы старики стали задумываться, что она там делала?
  - Что она могла там делать?! Порчу наводить! Люди нам враги! Они нас ненавидят и всегда вредят!
  - Это ты молокососам рассказывай, - чуть тише бросил седой. - Старики еще помнят, что могут клирики, особенно клирики-наемники, и у них появится очень много вопросов к мастеру, к твоей жене, а самое главное к тебе. Ну-ка еще раз повтори мне, что она там кричала?
  - Зачем?!
  - Повтори! - рыкнул старый, и молодой нехотя повиновался.
  - Орала, что на мне проклятье уже давно, это я виноват в том, что мой сын страдает. Голосила, что кого-то ко мне привязали веревками, покарав через сына... Это бред!
  - Не думаю, - печально выдохнул седой, еще раз выслушав сумбурный рассказ. - Я б на твоем месте, не за стражей бежал, а к нашим хранителям.
  - Зачем?! Я терпеть не могу этих, непонятно что бормочущих стариков! - вновь в бешенстве подскочил молодой. - Мне нужно звать стражу, пока этот полоумный куда-нибудь ее не спрятал! Она ответит за все страдания моего сына!
  - Ты никуда не пойдешь! - яростный голос умудренного жизнью гнома многократным эхом отразился от стен. - Это говорю тебе я, твой наставник! - и уже спокойнее продолжил: - Не мешай всех людей в одну кучу. Князья Ремила, вот кто виноваты в этой войне, поверь мне, разменявшему уже четвертую сотню лет. Если ты причинишь зло клирику, которая помогла твоим родным, ты жестоко поплатишься за это и может быть не ты один.
  - А...
  - Дослушай! - вновь громыхнул седой, обрывая своего ученика. - Клирик сказала тебе, что проклятье старое, значит, ты должен вспомнить, что и когда сделал недозволенного. Хотя мне и больно допустить такую мысль о лучшем ученика. Пойми Филиндил, на войне нет победителей и побежденных - пострадавшие все. И что бы ты не сделал по приказу, есть вещи, которые допускать нельзя.
  
  В голове замелькали образы той полузабытой ночной вылазки, когда он еще не был сотником. Когда молодые, но уже пережившие ужас очередной войны гномы, решили отомстить, напав на человеческое поселение...
  Сопротивляться было некому, только юнцы, едва способные поднять оружие, да ревущие женщины, но они опьяненные ненавистью...
  Мечущиеся с факелами фигуры... Разверзнутый в крике рот... Залитое кровью лицо... Мать, закрывающая маленького ребенка и умоляющая пощадить... Ты проклят! Будь ты проклят навеки! Ты и твои дети!.. Влажный удар топора... Оборвавшийся крик...
  
  - Ничего! - упрямо вздернул подбородок молодой. - Я ничего никогда в жизни не делал недопустимого!
  - Хорошо, - облегченно выдохнул седой. - Но к хранителям все же сходи, а клирика не трогай.
  - Обещаю, - тот покорно склонил голову - Я к ней не прикоснусь...
  
  - Я дал наставнику слово не трогать ее, но совершенно не обещал, что этого не сделает кто-то другой. Поэтому ты, Строрри, как мой лучший воин в сотне и самый надежный товарищ, выполнишь то, о чем я прошу. Только тебе я могу доверить это дело.
  - Хорошо, - склонил рыжую голову гном и твердо пообещал: - Не подведу, - затем поправил топор, висевший на поясе, развернулся и, глухо позвякивая доспехом, направился к выходу на поверхность...
  
  Спала я урывками то проваливаясь, то вновь всплывая из омута сна, прислушиваясь к подозрительным звукам. Однако при всем этом умудрилась отдохнуть и весьма неплохо. Солнце клонилось к закату, воздух чуть посвежел, обещая долгожданную прохладу. Небо потихоньку затягивали облака, предвещая темную ночь. Еще немного и можно тронуться в путь.
  Достав из сумки хлеб и сыр, отломила понемногу того и другого, пожевала, заглушив голодное урчание в животе. Сыр оказался сильносоленым, но, не взирая на жажду, я ограничилась небольшим количеством воды; неизвестно когда и где удастся пополнить запасы.
  Новый мир страшил неизвестностью. Наверное, даже у гномов мне было более уютно, нежели теперь. У них хотя бы было понятно, что меня может ожидать. А здесь... Необъятные просторы совершенно незнакомого мира, а я одна. И некому подсказать, что делать, а самое главное - объяснить, кем являюсь. Чтобы понять, что я теперь другая, не надо смотреться в зеркало, и иная внешность - это сейчас не главное. Я изменилась внутри. Раньше во мне отсутствовала уверенность сильного человека, то есть человека, обладающего большой физической силой. Теперь же я стала другой не только физически, но и эмоционально: появилась дерзость, храбрость, готовность бросится на защиту любого. А уж про внутренний мир вообще молчу! Где-то там в глубине во мне сидела уверенность... Нет не так. Во мне жила безграничная вера в богиню Лемираен, необъяснимая, но такая надежная. Непоколебимая. И от этого было так хорошо, так прекрасно! Когда тянулась в этот уголок души, то захлебывалась счастьем, почти сходила с ума от восторга, что могу прикоснуться к этой силе, к этому спокойствию и блаженству находиться рядом с божеством.
  Я сложила руки перед грудью и горячо зашептала благодарственную молитву. Из-под сомкнутых век потекли слезы. Во мне жаркой волной всколыхнулось счастье и понимание, что я не одинока, что со мной едва ли не весь мир, со мной Богиня!
  Кое-как отдышавшись от нахлынувшего восторга, с удивлением обнаружила, что солнце уже село. Можно пускаться в путь. Осторожно выбравшись из кустов, я вытащила сумку, вскинула ее на спину, поправила прицепленные к ней меч и щит. Потихоньку начала спускаться вниз.
  
  Уже на рассвете, когда край неба занялся розово-рыжими сполохами восходящего солнца, я все же остановилась. Усталость взяла свое. Прошедшая ночь оказалась темной. Слабый свет звезд не смог пробиться сквозь небо затянутое облаками. Спуск был не таким сложным, как ожидался, но и совсем легким его не назовешь - полазить пришлось изрядно. И только сейчас я рискнула перевести дух.
  Скинув наземь, уже казавшуюся неподъемной сумку, пошевелила плечами, покрутила головой, разминая затекшую шею, стряхивая накопившуюся усталость. Эх! Сейчас бы в ванну и спать... Но нельзя. Небольшой отдых и снова в дорогу, ведь чем дальше я буду от владений гномов, тем лучше. Достав из сумки мех с водой, я с огромным удовольствием сделала несколько глотков. Ох Богиня, как хорошо! Усевшись рядом прямо на землю, вытянула уставшие ноги, чуть прикрыла глаза и расслабилась... Меня уже начало клонить в сон, как я неожиданно встрепенулась, почувствовав исходящую откуда-то угрозу, ощущение приближающейся опасности, к которой обязательно следует подготовиться. Неприятное состояние...
  Немного поборовшись с этим чувством, все же не выдержала, встряхнула головой сгоняя дремоту, встала и постаралась найти источник тревоги... Ох! Вот я ворона!
  Ко мне целенаправленно топал гном, держа в одной руке щит, а в другой боевой топор.
  'Нашли-таки! - это была первая мысль, а потом пришла другая: - А почему он один?'
  Крепыш пер на меня с упорством бронепоезда, и это было немного странным. Он шел, не замечая ничего вокруг, словно стремился только к одной цели, а все другое в миг стало неважно. Мне это очень не понравилось. Вдобавок гном был серьезно одоспешен: чешуйчатая броня из-под которой виднелась кольчуга, железная мелочь закрывающая руки и ноги, а на голове барбют , оставляющий лицо открытым. В руках он держал боевой топор с торчащим вверх трехгранным шипом и круглый щит с умбоном . Барбют - шлем закрывал почти всю голову, имея на уровне лица лишь небольшой по площади T-образный либо Y-образный вырез, поэтому классифицируется, как открытый шлем. Это не сильно ухудшало видимость и дыхание. Основное отличие барбютов - нащёчники, являющиеся также и наушами, и назатыльником. Шлем мог дополняться бармицей. Умбон - срединная железная бляха полусферической или конической формы на щите, защищавшая руку воина от пробивающих щит ударов.)
  Я потянулась к сумке и отстегнула свой щит. Заметив это, гном ускорился и побежал ко мне тяжелой рысцой. Ой, е-мое! Да он что серьезно?! В самом деле?!
  Едва успела вдеть руку в ремни на щите и схватить с пояса первое, что подвернулось, искать в сумке шлем или перчатки времени не было. Меж тем, крепыш уже добежал ко мне вплотную. Прикрывшись щитом, поудобнее перехватила рукоять клевца, и когда тот с разбега обрушил топор на меня, сместилась вправо, пропуская удар мимо. Но крепыш оказался не промах, тут же попытался садануть меня краем щита в челюсть. Все что мне удалось сделать - это вовремя оттолкнуть его от себя. Гном тут же, разворачиваясь, со всего маху обрушил на меня новый удар. Я едва успела подставить щит. Рука практически отсохла, да и щит едва не дал трещину. Мать!!! Чуть ссутулившись, сделала пару шагов вправо, словно собиралась обойти противника, на что последовал новый замах. Но увидев его, я отшатнулась, снова пропуская удар мимо. Еще пара шагов, еще один мимо... Мы что так и будем кружить?! Разгадав мои маневры, гном ударил, метясь в голову. Но я, сделав подшаг вперед, приняла топор на щит, а сама ударила его в ляжку и дернула к себе, ссаживая на одно колено. И тут же, чудом не прозевав удар в ногу, отскочила в сторону, выдергивая клевец из ноги. Гном развернулся ко мне лицом, стоя на поврежденном колене и прикрываясь щитом. Я отшагнула назад, поскольку до меня дошло, что сделала. Я его ранила, серьезно ранила! Под его коленом быстро натекала темная лужица. Но вдруг гном рыкнул, отшвырнув щит, поднялся на ноги, ухватил топор обеими руками и обрушил сокрушительный удар. Невольно приняв его на щит, перевела в скользящий. Пропуская противника мимо себя, крутанулась на месте и с замахом всадила клевец в спину.
  Удар. Чавкающий звук. Гном падает на землю лицом вниз, вырывая клевец из враз ослабевших ладоней... Ох, Пресветлая! Что я натворила?!
  Стоя в оцепенении, я смотрела на распростертое у моих ног тело, из-под которого растекалась бордовая клякса. Светоносная! Мамочка! Что же делать?!
  Сняв с руки расколовшийся на две половины щит, кое-как опустилась на колени и попыталась перевернуть гнома. Увидев его застывший взгляд, невольно отшатнулась, отпустив тело, и оно повалилось обратно. А мне стало страшно. Я в первый раз в жизни убила! Пусть невольно, но убила!
  С трудом преодолевая слабость во всем теле, поднялась и отошла к сумке. Открыла мех с водой, сделав пару глотков... И бросила робкий взгляд за спину... Я убила!
  Набравшись мужества, но не зная, что делать все-таки вернулась к лежащему гному. Выдернув глубоко засевший клевец из спины, с трудом перевернула, ставшее неподъемным тело, закрыла ему глаза, вложила в руки топор, и, подобрав щит, положила в ноги. Хоть и не знала как правильно, но делала так, как представлялось, должен был лежать павший воин. Нет сомнений, что его скоро найдут, ведь из владений гномов я еще не ушла - не успела преодолеть пологие подошвы гор. Непослушными пальцами подняла окровавленный клевец, кое-как оттерла его какой-то тряпкой из сумки и с содроганием прицепила к поясу. А потом взвалила ношу на плечи и, бросив последний взгляд на на место сражения, зашагала прочь.
  
  Уже давно перевалило за полдень, а я все шла и шла, как заведенная, и не останавливалась. В голове не было ни одной связной мысли, лишь пустота и какая-то внутренняя апатия.
  Горы остались позади. Началось предгорье с холмами и зелеными долами, с высокой травой по пояс и звоном цикад в ней. Я спускалась с одного холма, чтоб тут же начать восхождение на другой, все дальше и дальше уходя от негостеприимных гор, от вновь веселого малыша Фуиндила, от его бешеного отца, от того, что совершила.
  
  Ближе к вечеру все же понемногу начала приходить в себя. Ноги нещадно гудели, голова налилась свинцом, а плечи зверски болели от сумки. Я наконец-то начала осознавать окружающий мир: прохладу налетавшего с севера ветерка, бездонную синеву неба, стрекот насекомых, запах луговых трав. Правда появилось и другое чувство: словно кто-то искал меня, пытливо выглядывая на просторах предгорий. Пронизывающий и одновременно злой взгляд то проскальзывал мимо, то принимался жадно шарить по мне, словно старался разглядеть, что скрыто в моей душе. Цеплял, пытался нащупать, вызывая непреодолимое желание спрятаться куда-нибудь. От такого пристального интереса аж зуд между лопатками начался.
  Оглядывая окрестности и пытаясь определить, откуда на меня смотрят, я даже некоторое время просидела, надеясь спрятаться под раскидистыми кустами, больше похожими на нашу земную акацию. Но тщетно - взгляд, так или иначе, находил и, вцепляясь с новой силой, все дольше и дольше не отпускал. Я никак не могла определить его источник. Придумывала разные объяснения, но в итоге не выдержала и плюнула, списав на нервное потрясение, постаралась забыть и выкинуть все из головы.
  На закате, шатаясь от усталости, все же решила остановиться. И тут меня скрутило, да так, что чуть не заорала от невыносимого чувства - чувства страшного одиночества. Нахлынувшее ощущение оказалось столь сильным и острым, что терпеть его не было ни каких сил. Я не понимала, отчего оно? Почему? Но чувствовала себя так, словно мне душу вынули и выбросили. Мне хотелось выть от невозможности бороться с этим. Сердце бухало в груди бешенными неровными толчками, а грудину, казалось, вывернули на изнанку и теперь опытный палач тянет из меня жилы одну за другой.
  Прямо на том же месте, где стояла, сначала упала на колени. А потом свернулась клубочком и замерла, пытаясь унять боль. Но тщетно. Она не желала уходить, продолжая раздирать на части, рвать на кусочки и вгрызаться в окровавленные ошметки.
  Лишь когда солнце наполовину ушло за горизонт, кое-как распрямила затекшее тело, и с трудом встала на ноги. Разводить костер сил не было, и я просто перекусила хлебом с водой. После попытавшись понять, что же произошло со мной, первым делом достала из сумки книгу, и, в быстро в сгущающихся сумерках начала полистать ее, чтобы разобраться в случившемся. Однако ничего не получалось: буквы скакали перед глазами то сливаясь в неясную полосу, то вдруг складывались в непонятные слова, в сплошную абракадабру.
  Промучившись так с полчаса, в бессилии закрыла ее.
  - Ничего не понимаю, - прошептала я, с трудом выталкивая слова из непослушного горла.
  Кое-как справляясь с неутихающей болью, села на колени потянулась внутрь себя, туда, где обычно билось счастье. Но его не было. Там ничего не было!!! Только глухая стена, неодолимая преграда, не дающая прорваться к нему. Билась и так и эдак. Попыталась медитировать. Но ничего не получалось. В итоге уронила голову на руки и замерла, не зная, что теперь делать и как быть.
  
  Ночь провела ужасно то проваливаясь в забытье, то вновь всплывая, когда в когда терзающие меня ощущения принимались мучить с новой силой. Я поднялась и пустилась в дорогу, лишь едва забрезжил рассвет. В душе поселилась абсолютная пустота и апатия. Я отрешилась от окружающей меня действительности, чтобы хоть как-то перенести непонятную муку, накатывающую волнами.
  
  Толком не помню, как и куда я шла все эти два дня, но все же как-то сумела добраться до Кулвича. Городок встретил толчеей и суетой переполненных улиц, криками торговок и разнощиков, скрипом повозок и ржанием лошадей, окриками возниц, шумом базарной толпы. Конечно, его живость и непривычность немного выдернули из серого беспросветного отчаяния, которое владело мной последние дни, однако так и не смогли вернуть той прежней полноты бытия. Вялым взглядом окинула невысокие дома, где первые этажи были сплошь каменные, а вторые и изредка третьи из теса, скользнула глазами по черепичным крышам, и вновь уткнулась в булыжную мостовую.
  Изредка меня толкали, задевали, но все больше обходили стороной, стараясь не заступать дорогу. Это еще больше вдавливало меня в сумрак пустоты и внутреннего одиночества.
  Ноги сами вынесли меня в центр городка, где на площади седой старец в сером балахоне, подпоясанным широким белым полотнищем что-то властно говорил толпе. Его голос не очень громкий, но уверенный, достигал последних рядов слушателей, и те, замерев, ловили каждое слово. Не знаю, что со мной происходило, но я, не понимая в его речи и звука из-за странного шума в ушах, тем не менее, пошла на встречу, не замечая людской массы перед собой. Мной овладела какая-то сила, которая влекла меня к старцу, заставляя идти напрямик, а люди расступались, освобождая путь.
  Подойдя к нему, опустилась на колени, а потом и вовсе села на мостовую у его ног. Старец на мгновение замолчал, наклонился ко мне, и заставил поднять лицо, взяв за подбородок. Он несколько томительных минут вглядывался в глаза, и только после позволил опустить голову обратно. Я безвольно повесила голову на грудь. За спиной по толпе пробежал встревоженный шепоток, но он тут же утих, едва старец продолжил свою речь. А мне было все равно, будто бы исчерпав последний запас сил, я осталась на коленях и не шевелилась.
  Через какое-то время почувствовала, как кто-то ухватил меня за плечо и над ухом раздался сварливый чуть дребезжащий голос:
  - Пойдем девочка, вставай давай. Уж больно ты тяжела, чтобы мне тебя таскать, - я подняла голову. Передо мной, опираясь на посох, стоял тот самый старец. Лицо его было испещрено морщинами, над глазами нависали кустистые брови, а седые волосы, будто растрепанные ветром, торчали во все стороны. - Ну чего смотришь?! - немного недовольно сказал он. - Пошли. Или ты намерена всю ночь на площади просидеть?!
  Я неловко поднялась с колен и пошла рядом со старцем. Тот окинул меня взором, фыркнул: 'Ну и высоченных же сейчас в наемные клирики берут', - и уверено зашагал куда-то вниз по улице.
  
  Меня привели в небольшой дом, где мальчишка точно в таком же, как и у старца балахоне, разве что насыщено синего цвета, открыл дверь и, проведя в комнату на первом этаже, стал суетливо накрывать на стол. Когда все было готово, он поклонился и вышел оставив нас одних. Старец же, совершенно не обращая внимания на обильные яства, сел в деревянное кресло в углу, а я неловко осталась стоять у порога.
  Через минуту он недовольно махнул в сторону стола и обронил:
  - Ну, что стоишь?! Кувшин вон там!
  Неловким движением стянув сумку с плеч, я недоуменно воззрилась на него.
  - Вон он кувшин, я же сказал. Иди и пей! - еще более недовольно повторил он. - И что за наемники пошли, наворотят кучу дел, выхлебают все запасы в один присест, а потом за нами, простыми клириками бегают! Что не нравится ощущение?! - я в ответ мотнула головой, мало что понимая из его монолога. - Было б хорошо, чтоб ты его как следует запомнила, - меж тем сварливо продолжил он. - И впредь лишний раз подумала, как силу без меры расходовать. А то знаю я вас - начинаете самыми сильными заклятьями из арсенала обычных упырей гонять. Вы б еще из баллист по воронам палили!
  - Запомню, обязательно запомню, - прохрипела, едва размыкая растрескавшиеся губы. - Только я так и не поняла, что вы от меня хотите.
  Старик вскинул в немом вопросе седые брови.
  - То есть как это - не поняла? - аж поперхнулся он. - Ничего я от тебя не хочу, девочка. Мне-то от тебя как раз ничего не нужно. Это тебе нужно от меня.
  Я обреченно посмотрела на него и потянулась за сброшенной сумкой. Вновь взвалив ее на плечи, уже собралась выйти, как старец рявкнул:
  - Куда?! Последнего рассудка лишилась?! Собираешься где-нибудь под забором сдохнуть?!
  - Нет, - качнула головой. - Но я не понимаю, что вы хотите, чтобы я сделала.
  Клирик крякнул от удивления, а потом пояснил:
  - Тебя же от перерасхода сил крючит, словно полк умертвий одна положила. Похоже, ты к грани подошла, еще чуть-чуть и выгорела бы, вот тебя от силы-то и отсекло. Возьми кувшин на столе, тот, который простой с бронзовой ручкой. Налей из него бокал и выпей.
  Я сделала точь-в-точь, как он говорил. А когда допила последний глоток ароматного темно-красного густого как кисель вина, охнула и невольно осела на лавку возле стола.
  - Ну что полегчало? - поинтересовался старец. Я кивнула, нестерпимое чувство ушло, оставив после себя лишь отупение, как после анестезии. - Сильно тебя угораздило, - заметил он и уточнил: - Сколько дней ты уже так маешься?
  - Три, а может быть четыре, - сказала я, обретя нормальный голос.
  - Как ты еще сдюжила, - удивился тот, а потом едко добавил: - Небось, стрыгу за лича приняла, да шарахнула в нее со всей дури? Или того лучше виспа с майлингом перепутала, и ну лупить, что было силы? Ну, сознайся же? Я старый и не такое встречал. Я ж вижу, ты девка молодая, вот с перепугу-то и натворила дел. (Стрыга - разновидность кровожадного упыря. Двойной ряд зубов на мертвом лице, пальцы с загнутыми когтями, холщовый саван, голый череп. Виспы - это призрачные лесные или болотные огни, парящие по ночам над землей. Души злых людей, заманивавших путников в болота. Иногда их называли душами некрещеных младенцев, 'застрявших' между раем и адом.)
  Я покачала головой. Тогда старец изумился и задумчиво посмотрел на меня, чуть прищурив глаза.
  - В тебе нет силы, - сказал он несколько минут спустя. - Но при том ты не выгорела. А просто ее лишилась и, скорее всего, откат вдогонку накрыл. М-да уж, девонька неприятностей ты огребла по самую макушку! - клирик повздыхал, поохал, постучал посохом в пол, поворчал, проделывая все ритуалы, которые якобы полагалось выполнять старым ворчунам, и только после, словно нехотя выдавил: - Сейчас гляну, что у тебя там.
  Клирик долго всматривался во что-то далекое, а потом неожиданно поднялся, и, опираясь на посох, пошел ко мне. Остановившись рядом, он положил обжигающе горячую ладонь на лоб. И сию же секунду во мне забурлила невиданная сила, пронеслась по всему телу, ото лба до кончиков пальцев, и вновь собралась в том месте, где лежала рука старика. Я невольно охнула, едва не сползла с лавки, но старец удержал меня другой рукой, уронив при этом на пол свой посох. Еще пару минут он удерживал меня на месте, глядя куда-то поверх моей головы, а потом резко отпустил и отступил назад. Я, преодолевая внезапную слабость, нагнулась и, подняв посох с пола, подала ему. Клирик чуть кивнул в благодарность, а потом так же неспешно вернулся и сел на свое место.
  - Странно дело выходит, - начал он после продолжительного молчания. - В тебе сплетены силы как бы двух человек, но ты целостна и едина.
  - Во мне два человека? - пролепетала я, пораженная его словами.
  Старик пронизывающе глянул на меня из-под кустистых бровей и стукнул своей палкой в пол.
  - Не перебивай меня! - и уже чуть мягче продолжил: - Я сказал: в тебе сплетены силы двух человек, а не два человека. То есть тебе отпущено сил не на одну, а сразу на двоих, но при этом ты едина. Ты поняла, что я сказал?
  Немного поразмыслив, я кивнула. По словам клирика выходило, что меня перекинули в другое тело или изменили мое, добавив при этом знаний и умений, которые с потерей силы оказались заперты в голове, чтобы я смогла выжить в этом мире, смогла что-то сделать.
  То ли из-за выпитого вина, то ли из-за этих слов, но ко мне начали возвращаться прежняя уверенность и даже несвойственный бесшабашный задор. Сразу стало интересно, кто такой этот загадочный товарищ, который так постарался? У меня к нему уже нарисовалась пара вопросов, а претензий сколько!.. Думаю если предъявлю ему их в этом теле, то далеко он все претензии не унесет, а вернее - не унесет ноги.
  Я принялась нетерпеливо ерзать на лавке.
  - Сядь вертихвостка! - одернул меня старик, пристукнув посохом. - Я еще не закончил! Главное, что ты силу не просто так с устатку потеряла, какой-то умелец русло, по которому она течет, запер. Даже немного не так: он не запер, перекрыв совсем - такое бы самоуправство Светоносная махом заметила - а словно запруду поставил, оставив только место для махонького ручейка, чтобы особого внимания не привлекать. Да ловко так все стервец сделал, что видеть вижу, а снять не могу. Да и никто не сможет, так чтоб при этом тебя навсегда сил не лишить, разве что богиня... Ты девонька как, в чести у Лемираен или нет? Или по способностям, как последний благостник, только посевы освящать способна?
  Я на всякий случай осторожно мотнула головой, мол, нет, не настолько слаба. Малышу смогла помочь, пьескика уничтожила.
  - Но как бы ты не была сильна, - продолжил меж тем клирик, - У тебя в распоряжении нынче будут только жалкие крупицы. Не сможешь пока ни ледориэ использовать, не милдорн задействовать, - и, фыркнув, добавил: - С такими крохами сил разве что чих обыкновенный лечить, да приведений по болоту погонять. Вот такие дела девочка.
  Я сидела в полной растерянности из-за непонимания, что конкретно сказал мне старец. Нет, про силы, конечно же, все поняла, а вот про остальное... Что за милдорн или демир такой? А тот подвел итог разговору:
  - За совет я потребую с тебя плату: деньги за три последующих заказа целиком в храм отдать, а за демир что налью, будь добра со мной полновесной монетой рассчитайся. Я на него приличное вино беру, а не какую-нибудь несусветную кислятину.
  Старец говорил это, явно считая, что мне все понятно, а я же окончательно запуталась. Для того чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, робко произнесла:
  - Извините, пожалуйста, если мои слова покажутся идиотскими, но я ничего не поняла из того, что вы сказали.
  Удивлению клирика не было предела, казалось, на мгновение он даже застыл в неподвижности.
  - Ох ты ж! - наконец-то выдал он, когда обрел дар речи. - Это кому ты так дорогу перешла, что тебе вдобавок всю память отшибли?! Девонька, ты хоть имя-то свое помнишь?
  Немного обидевшись на такой вопрос, ответила:
  - Имя помню и знаю, кто такая, а вот то, что вы мне говорите - нет. Понимаете, со мной такая история приключилась...
  Видя в старце помощь и понимание, я решила рассказать, что со мной случилось: кто такая и откуда, как у гномов оказалась, и что там произошло. Дальше смысла таиться не было, все одно из-за незнания я аж два раза попала в очень нехорошую ситуацию, и нынче мне было делать нечего, кроме как все честно рассказать. К тому же посоветоваться, кроме как с клириком было не с кем, а он хотя бы внушал доверие своим знанием.
  Едва начала рассказывать старец сильно заволновался, пересел из своего кресла, на лавку рядом со мной, внимательно слушал, кивал, а после и вовсе принялся сострадательно гладить по руке.
  - Да-а... Дела, - покачал головой удивленно тот, когда я закончила. - С гномом ты конечно напортачила. Могла бы и воскресить. И нечего бы с тобой не случилось. Но опять-таки ты ж ничего знать не знаешь, и ведать - не ведаешь. Пошутковали с тобой, девочка, будь здоров! И что ж ты теперь делать-то собираешься?
  Пожав плечами, я поинтересовалась:
  - А что вы посоветуете?
  Клирик обрадовано всплеснул руками, а потом, поняв, что давно отошел от образа старого ворчуна, грозно прищурился, но в его глазах по-прежнему бегала какая-то хитринка.
  - Ну, говори толком, не начинай из далека. Прям так и скажи - позвольте достопочтимый Элионд, мне горемычной немного пожить у вас, основам божественного слова обучиться, - я радостно вскинула глаза на старца, а тот с воодушевлением продолжал: - Так уж и быть - оставайся. Что смогу - расскажу, может быть, даже чуток с силой подправлю. А вот с маханием твоими оглоблями и дубинами - это уволь, с этим к другому наемному клирику обратиться надо. Хотя, лучший вариант для тебя - сразу с командой в 'поле', чтоб, походя, всему научили. Ведь, чем дольше ты не обратишь на себя внимание Светоносной, тем хуже. К божественной силе тоже привычка нужна - чем больше ты крохами пользуешься, тем сложнее потом к прежним возможностям вернуться. А если с полгода на малых силах посидишь, то с прежним уровнем уже никогда не совладаешь. Скажем, обнаружит богиня через год, что с тобой сотворили, да как уберет запруду, и все - это убьет тебя - сила изнутри выжжет. Несмотря на то, что возможности теперь маленькие, а время ограничено, следует своими делами и служением постараться расшатать запруду да привлечь к себе внимание Лемираен. Ясно?
  Я согласно кивнула.
  
  Теперь каждый день начинался с подъема, едва только солнце всплывало над горизонтом. Сначала шли три часа молитв, после которых был легкий перекус, медитация, чтобы научится накапливать силы, изучение допотопных пыльных фолиантов и вновь молитвы. Если зубрешка многострочных текстов молитв, после которых раскалывающаяся голова, воспринималась как необходимое зло, то с самим процессом моления обстояло гораздо хуже. Несмотря на продолжительное молитвенное бдение, преграда, что мне поставили, никак не хотела поддаваться. Я безуспешно раз за разом штурмовала невидимую глазу, но вполне осязаемую изнутри стену.
  За эти дни я осунулась, похудела, хотя и ела за троих. Постоянное нервное напряжение от бесполезных молитв делали свое черное дело. Элионд хоть и не хвалил за старания, но и не ругал, если что-то не выходило. А не выходило практически все. Из-за того, что мне перекрыли силу, я больше не имела возможности пользоваться знаниями, которые были заложены в тело при попадании. То есть не могла прочесть любую молитву на память, не понимала слов и не умела правильно их произносить. И для того, чтобы пользоваться ими в дальнейшем, вынуждена была заучивать, пытаясь вникнуть в суть, а если не справлялась с божественной логикой, то попросту задалбливала, как попугай. Так же выяснилось, что не в состоянии отразить даже простейший удар. Когда клирик, рассердившись, ткнул меня посохом в живот, а я, вместо того чтобы увернуться, как он ожидал, скрючилась от боли, стало понятно, что теперь придется учиться и азам боя. Похоже, с потерей силы утратились и все заложенные боевые навыки, которые только-только начали осознанно вырисовываться и раскладываться по полочкам в голове. Словно они оказались лишь приложением к силе, а раз меня от оной отрезали, то и сражаться, как положено я теперь не могла.
  В итоге все, чем на данный момент обладала - это новое тело с медвежьей силой. А остальное, что полагалось знать наемным клирикам - использование божественной магии и боевые умения - мне предстояло постигать самостоятельно, без изначально вложенных подсказок.
  
  По вечерам Элионд беседовал со мной, а точнее - вел поучительные лекции на тему: 'Кто такие клирики, чем они могут и должны заниматься'. Он усаживался в свое любимое кресло и начинал повествование настолько заунывным и монотонным голосом, что у меня возникало лишь одно желание - лечь поспать. Правда рассказы выходили немного однобокими: он в мелочах повествовал, что должен выполнять клирик, какая на него возложена священная ответственность, как искренне он должен верить в Богиню, в каждое ее откровение и слово. А вот каким способом он должен выполнять эти обязанности, посредством каких заклятий именно, сколько просить за заказ, куда обращаться, чтобы его получить, упоминал лишь вскользь и довольно невнятно. И только после настойчивых вопросов, которые пришлось задать не по одному разу, неохотно пояснил, что мне потом все станет ясно, особенно после того, как вернется сила. Меня такое положение дел немного насторожило, но я оставила это мнение при себе. А то мало ли - выгонит меня старик, и куда пойду без знаний, без умений?
  Так же коротенько Элионд пробежался по народонаселению мира, его географии. А экономическое устройство и вовсе пропустил, заявив, что клирики находятся вне мирских желаний и страстей, а посвящают всю свою жизнь лишь служению Лемираен. На это я лишь распахнула удивленно глаза и промолчала, хотя в уме сделала пометку - подробнее расспросить об этом послушника, который обучался у старца. Забегая вперед, скажу, что мне так толком ничего не удалось выяснить. Паренек всегда старался находиться подальше, в моем присутствии держался весьма скованно и напряженно, а если мне все же удавалось застать его в одиночестве за каким-нибудь делом, на любой вопрос старался отмолчаться или спешно подрывался и приводил наставника. Уже после третьей попытки я поняла, что старик запретил ему общаться, и оставила парня в покое. А сама постаралась держать ушки на макушке и начала запоминать все интересующие меня моменты по недомолвкам и оговоркам.
  Некоторую информацию мне удалось почерпнуть из книг, которые украдкой вместе с неподъемными талмудами вытаскивала из личной библиотеки Элионда и из пары вылазок сделанных в город, кстати, после которых старик устроил мне настоящий разнос, мотивируя его своей заботой, а так же опасением, что неизвестный, поставивший блок, может продолжать охоту. Я, конечно, не поверила этому, но поумерила свой пыл, из опасения быть выгнанной из дома. Денег, что имелись у меня, надолго бы не хватило (ценность монет я узнала еще в первую вылазку), а умениями как заработать их, еще не овладела. В последствии в город удавалось попасть только в сопровождении старца и всего лишь пару-тройку раз. Но постаралась извлечь из этого максимум пользы.
  К исходу третьей недели проживания у Элионда все, чем я располагала - это краткое описание народонаселения мира Бельнорион и что расы, населяющие его, оказались весьма разнообразны. Первой расой, естественно, были эльфы: светлые или, как они себя именовали - истинные эльфы, затем ночные эльфы - альвы или еще одно их название - дроу, и сумеречные - ши или сидхе. Дальше шли гномы, потом орки, тролли, гоблины, ликонтропы или рожденные оборотни, и последняя, самая многочисленная раса - люди. Была, конечно же, еще куча полукровок, причем с весьма причудливыми сочетаниями смешения крови, но они в большинстве своем растворялись в человеческой массе, ведь только люди более или менее лояльно относились к полукровкам. И составила для себя упрощенную иерархическую схему клира богини Лемираен. Ее разбила на три части. Первыми из них были простые клирики - те, которые являлись чем-то средним между лекарем и служителем культа, то есть, способны и помолиться, чтоб освятить посев, и раны перевязать, и болячку какую попроще вылечить. Вторыми были посвященные, то есть те клирики, что непосредственно с богиней общались, служили проводниками ее силы в мир. Они обладали огромными силами, могли землю от нечисти отмолить, чтобы ни одна тварь потом на нее лет пятьдесят не сунулась, эпидемии остановить и даже войны. Третьими - представители моей специализации - клирики-наемники или наемные клирики. Ребята боевые, находящиеся всегда на передовой: всегда то клыкасто-зубастую нечисть гоняли, то кордонами на границах выстраивались, защищая их от нападения кочевников-темнознатцев, или тварей Чернобога долбили в хвост и гриву.
  Вообще мир Бельнориона оказался весьма беден на богов - их было всего трое и они полностью охватывали все аспекты жизненного бытия. Заведовали рождением и смертью, бытом и торговлей, погодой и ремеслом. Отчего так происходило, я не знала, а Элионд мне особо не пояснял. Правда один раз он обмолвился, что есть еще какие-то отринутые клирики, но тут же оборвал разговор, а после держал рот на замке, когда спрашивала его, да делал удивленные глаза, с чего я это взяла.
  
  Минуло три недели, как я поселилась у старца. За это время кое-чего нахваталась, но не была уверенна, что мне пригодится все это в будущем. Уж своеобразно однобокими и академичными были знания. Но других источников обучения не было и пока приходилось смиряться с этим.
  И вот за обедом, когда послушник Элионда поставил на стол запеченное до румяной корочки мясо, приготовленное сердобольной соседкой (а надо заметить, что старцу постоянно жители города делали подношения то едой, то каким-либо нужным предметом обихода, а то и вовсе оказывали помощь по дому), он заявил:
  - Все девочка, хватит тебе сидеть на месте, пора начинать делом заниматься. Мне один из старших клириков отписался, что скоро через наше захолустье пойдет команда, так что думаю, тебе стоит с ними отправиться.
  - Но я по-прежнему без сил! - принялась отнекиваться я. - Зачем им такая нужна? И опыта у меня нет...
  - И не будет, если ты у меня продолжишь сидеть, - отрезал старец, пристукнув посохом в пол для пущей важности. - Я уже заранее дал лидеру команды от тебя согласие.
  - Да как вы... Вы не можете, не имее... - начала возражать я, от возмущения даже слова в голе застревали. - Да я не готова!
  - Все, хватит пререкаться, - оборвал Элионд. - Раз я сказал, что пойдешь, значит пойдешь. И ты вполне готова. Это я тебе говорю! Я старше - мне виднее!
  - Убойный аргумент! - только и удалось ответить. Я встала из-за стола и уже собралась уйти к себе в комнату.
  - Куда?! - вскинулся старик и попытался оттянуть меня своим посохом вдоль спины. - Я с тобой еще не закончил!
  Я, проворно отскочив, перехватила палку и вырвала ее из рук клирика.
  - Чего еще? - недовольно поинтересовалась, демонстративно опираясь на посох.
  - Ничего, совершенно ничего, - неожиданно на губах старика мелькнула улыбка, а потом он с прежним грозным видом потребовал: - А ну потянись к богине.
  - Зачем?
  - Я кому сказал!
  Недоуменно пожав плечами, привычно потянулась в глубь себя, ожидая наткнуться на привычную стену, но... Там капля за каплей сочилась такая сладкая, такая любимая, и неожиданно ставшая такой родной сила, которой питала меня Богиня.
  От неожиданности осела на лавку. А Элионд, увидев мое ошарашенное выражение лица, самодовольно хмыкнул и прибил меня новостью:
  - Собирайся, завтра с утра в дорогу.
  
  Глава 4
  
  Наша команда уже третий день ехала по травяному раздолью на север, вдоль русла Эрмиль - неширокой, но полноводной реки. Она брала свое начало маленьким ручейком высоко в горах, но, постепенно вбирая в себя все новые притоки, росла, ширилась и где-то на равнинах разливалась столь раздольно, что не возможно было увидеть противоположный берег, стоя на другом. Пока же мы ехали по ее левому берегу, чтобы попасть в западные области Ваимера. И хотя со мной не очень-то общались, но все же эти сведения мне милостиво сообщил Морвид, цедя слова, словно золотые отсчитывал. Бриан лишь искоса поглядывал, но ничего не говорил и не о чем не спрашивал. А эльфийские квартероны - Лиасэльлириэль и Лориэселириэль были заняты только друг другом.
  И были мы такой вот сплоченной командой!..
  
  Вечером того же дня, когда клирик сообщил мне 'радостные' новости про дорогу, к нему пришли странные гости. Хотя на самом деле ничего странного в них не было даже для мальчишки послушника, но мне они показались очень необычными. Начать следовало с того, что пришедших было четверо, и все они оказались весьма колоритными товарищами. Первый высокий, худой, словно высушенный стручок фасоли, угрюмый мужчина в темном балахоне с капюшоном. Я даже отшатнулась, когда увидела в первое мгновение. Лицо его было продолговатым и вытянутым под стать фигуре, кожа обветрена и покрыта сильным загаром, глаза светло-серые, едва ли не белые и невероятно прозрачные. Он являлся жрецом Ярана Малеила - бога подземных чертогов в местной теологической иерархии, супруга Пресветлой богини Лемираен. И имя ему подходило как нельзя лучше - Морвид. Вторым и, как потом выяснилось, самым главным, в этой четверке был суровый здоровяк с пытливым и цепким взглядом. Ростом выше меня почти на ладонь. По моим прикидкам выходило где-то под два метра - и в плечах шире. Это был Бриан де Ридфор барон Сен-Амант, третий сын графа какого-то там, я даже не запомнила, прославленный и бессменный лидер команды, пожалованный милостью Лемираен в ее защитники, совершивший кучу благих деяний и прочая, и прочая. Оставшаяся парочка - братья близнецы, оказавшиеся эльфийскими квартеронами, причем с четвертной примесью человеческой крови, а не эльфийской - были настолько красивы, что глаз оторвать сложно. Но имена у них - язык сломаешь - Лиасэльлириэль и Лориэселириэль, что означало Лиас и Лори - имена собственные, Эль и Эсе - первый и второй соответственно, ну и Лириэль - принадлежность к одному из родов светлых эльфов. Ребят я быстренько про себя окрестила - Лиас и Лорил, не утруждаясь запоминанием и правильным произношением их имен. Надо сказать, что остальные, то есть Бриан и Морвид тоже не именовали их полностью, а звали или как я, или Эль и Эсе - первый и второй. Братья были настолько похожи, что отличить их удавалось лишь по лентам, что они вплетали в длинные бело-золотистые волосы: Лиас - зеленые, а Лорил - темно-синие.
  Элионд обрадовался им как родным, потащил прямо с порога в обеденную комнату, велев послушнику немедленно накрывать стол для дорогих гостей. Я же осталась в стороне простым наблюдателем. Встала у стеночки и старалась не мешать, поскольку пришедшие мне были никто, и с моей стороны было бы глупостью бросаться к ним с объятьями или устраивать ненужную суету. Когда все с почестями были рассажены по лавкам, что стояли вдоль стола, а я уже собралась подняться к себе наверх, как старец указал на меня широким жестом и торжественно заявил:
  - Вот вам обещанный клирик-наемник, - и тут же гордо поинтересовался: - Ну как, хороша? Между прочим, для вашего дела именно такая и нужна. Подходит по всему, прямо как и сказано... Кх-гм... Как у меня в письме указано, что я писал.
  Я замерла на первой ступеньке и с удивлением посмотрела на Элионда, а потом перевела взгляд на его гостей. Лицо Бриана ничего не выражало, близнецы тоже никак не прореагировали, а вот Морвид откинув капюшон, скривился, будто ящик недозрелых лимонов разом съел.
  - Баба, - сказал он односложно, и посмотрел на лидера, как бы ища у него поддержки.
  Я вспыхнула. Ни чего себе, и здесь дискриминация по половому признаку?! Стиснув зубы, чтоб не наговорить гадостей - гости же, смерила всех тяжелым взглядом и поднялась на второй этаж, а уж там, замерев, стала подслушать. Какие-то странные дела старый клирик затевает, темнит, крутит, но мне ничего не говорит.
  Как только я скрылась от глаз сидящих за столом, как их разговор потек в интересном направлении.
  - В прошлый раз был юнец, который еще и бороду не брил, - начал выговаривать жрец Элионду. - Ты говорил, что он абсолютно подходил под... Под наше задание. А оказалось, что промашка вышла. А теперь девица, при чем такая, что глянешь -перетрусишь. Нет, я понимаю, что с ее лицом и фигурой только нечисть распугивать, но нам-то от этого не легче. Ты пообещал нам наемного клирика лучшего из лучших, расхвалил на все лады, заверял, что на этот раз все будет замечательно. А что в итоге? Баба? - старик виновато покряхтел, а Морвид продолжал: - Я не удивлюсь, если сейчас окажется, что ты опять ее перехвалил, и она не обладает даже половиной нужных нам качеств.
  Клирик попытался отвертеться:
  - Не совсем чтобы, - начал выкручиваться он. - Сейчас у нее по силе не самый удачный период, но в остальном соответствие полное. Но задатки у нее недюжие, возможности большие, правда пока она ими воспользоваться не может. Но увидите, пройдет пара месяцев, и...
  - Я так и знал! - раздался возглас Морвида, перекрыв последние слова Элионда.
  А красивый и чистый как горный ручей голос произнес:
  - Почтенный Элионд, мы из-за обещанного вами клирика тащились за тридевять земель, и что в итоге? Вы снова подсовываете нам совсем не то, что нужно? - похоже это заговорил кто-то из квартеронов. - Дариэн был хорошим мальчиком, да будет милостива к нему Лемираен, с огромной силой, но в ответственный момент он растерялся и не справился. И теперь нам требуется новый наемный клирик. Я подчеркиваю новый, очень опытный и сильный наемный клирик с определенными качествами, а не многообещающий, но на данный момент совершенно неподходящий, вернее неподходящая.
  - Я согласен с братом, - раздался второй, столь же красивый голос, но на тональность ниже: - Мы не можем позволить себе рисковать жизнью не только нового участника команды, но и своими жизнями тоже. Бриан планировал очень сложный и опасный рейд, вы, как никто, это знаете. А клирик, который не может в полном объеме воспользоваться своими возможностями, ставит всех под удар.
  - Не беспокойтесь вы так, - принялся заверять их Элионд. - Ольна - девочка умная, а главное сильная и выносливая. Она подойдет вам как нельзя лучше!
  Стоя наверху, я и слушая их разговор, в котором обсуждали меня, словно бы корову покупали, я все больше и больше мрачнела. Мне совершенно не понравилось упоминание некого Дариана в прошедшем времени, да и слова 'сложный и опасный', уж извиняюсь за тавтологию, вызывали сильное опасение.
  Меж тем первый из братьев заговорил вновь:
  - Мы не можем позволить себе потерпеть неудачу. Мне все равно кто она - мужчина или женщина, красавица или нет, но провал недопустим. Надеюсь, вы поймете нас и предложите другого клирика, более подходящего под обещанное описание.
  Было слышно, как Элионд завозился в кресле, устраиваясь поудобнее, он тяжко повздыхал, словно в нерешительности постучал посохом об пол, а потом выдал:
  - Так нету никого больше. Нету. И требуемого еще лет двадцать может еще не быть, а то и больше. Вы ж знаете положение по всему предгорью от Восточного хребта до Северных отрогов, от побережья Эльвиона, где сидхе сдерживают натиск морского народа до лесов Таурелина. Про то, что творится на границе со степью в Салисии и Лисене, я вообще умолчу... Откуда вам - команде всего лишь из четырех участников - я возьму опытного и сильного наемного клирика? Тем более соответствующего всем запросам?! Бриан, я тебе, как старому знакомому, в сотый раз повторяю - увеличь свою команду хотя бы до пятнадцати, а лучше двадцати боевых единиц, тогда первейшие клирики Бельнориона будут твои. Ты известен среди них как опытный лидер, всегда выполняющий обещанное. Они пойдут к тебе.
  - И тогда я превращусь из лидера команды, в кастеляна, заведующего кухней и организацией жизни при большом отряде, - заговорил Бриан в первый раз. Голос у него был глубокий, чуть севший, как если бы он долго кричал или громко приказывал. - Мы хороши тем, что малым числом можем проникнуть в любую труднодоступную область Роалина или Догона, добраться до любого чернознатца и, выполнив свое дело, уйти без шума.
  - Тогда что ты от меня хочешь? - немного саркастически спросил старец. - До тех пор, пока ты отказываешься набрать большее количество участников, у тебя нет шансов заполучить к себе приличного клирика. И тогда я не дам гарантии, что этот клирик справится. А то, что я предлагаю взять к себе Ольну - большая удача, я бы даже сказал огромная. Надеюсь, ты меня понимаешь?.. - и тут же сменив тон, как опытный продавец, который пытается сбыть с рук залежалый товар, продолжил: - Хотя если ты отказываешься, я отправлю ее к Хаодеру, он тоже подыскивает замену старику Ториану. Тому уже трудно скакать по горам и долам как прежде - как ни как третью сотню разменял, - а потом грозно отрезал: - Больше в ближайшее время никого не предвидится. Комета по-прежнему властвует на небосклоне. Тебе очень трудно будет найти клирика подходящего по всем статьям. Забудь, что было двадцать лет назад - эти годы еще ни скоро вернуться. Сейчас все более или менее опытные клирики со своими командами, что наемные, что посвященные - сидят на границе со степью или сдерживают нечисть, которая лезет из необъятных болот Догонда. Эти топи покусились уже и на священные леса эльфов Таурелина, оттяпав у них приличный кусок земли. Присания захлебывается от поднятых тварей. Роалин - некогда свободная и богатая страна - ныне вымершая пустыня, куда смеют наведываться лишь бесприютные скитальцы, бандитские шайки да отчаянные сорвиголовы. Даже империя Эльвора, веками не берущая в руки оружия и надеющаяся только на своих светлых магов, начинает потихоньку вооружаться. Их уже не спасают ни мощь первородных, ни амулеты аватаров, что до этого охраняли границы. Даже черные Альвы обеспокоились. Поговаривают, что они пытаются заключить мировой договор с соседствующей Лисеной и гномами Медного кряжа, хотя до этого резали друг друга за здорово живешь. Последователи Сейворуса заполонили все кругом. Поговаривают, что это вовсе не последователи Чернобога, а слуги давно забытого Фемариора. Если ты еще помнишь старинные предания и легенды...
  - Помню, - сухо подтвердил Бриан. - Но не стоит мне повторять эти старые детские сказки, а остальное, что ты рассказываешь, для меня не новость.
  От этих слов Элионд чуть поморщился, но сказал:
  - Если ты это знаешь и я это знаю... Так чего же тогда хочешь? Бери, что дают и радуйся, - услышав это, я едва зло не сплюнула. Ну ничего себе разговорчики! Я им что, скотина бессловесная?! Пытаются меня, без меня сосватать?! А старик, вдруг повысив голос, крикнул: - Ольна, нечего стоять подслушивать! Спускайся сюда! Я пытаюсь тебя в хорошие руки пристроить, а ты вместо того, чтоб показать на что способна, прошмыгнула к себе.
  Я недовольно скривилась, но послушалась и стала спускаться по лестнице; на меня внимательно уставились четыре пары глаз. Гости сидели за накрытым столом, но к ужину так и не приступили, а клирик Элионд, как я и предполагала, сидел в своем любимом кресле у окна. Остановившись на последней ступеньке, я исподлобья глянула на всех. Опершись бедром о перила, скрестила руки на груди и вопросительно изогнула бровь, как бы говоря: 'Ну, что хотели?'.
  Бриан окинул меня своим пытливым взором, а потом ровным ничего не выражающим голосом сказал:
  - Я принимаю Ольну в нашу команду.
  Жрец Морвид недовольно поморщился, а потом, махнув рукой, выдал:
  - Ладно, к котлу приставим, и пусть хотя бы готовит. Все польза будет, - и после этих слов вся четверка дружно приступила к еде.
  А у меня от возмущения пропал дар речи и ком в горле встал. Ни чего себе заявочка! Меня прямо-таки на части распирало желание послать их всех по матушке, развернуться и уйти ... Однако я ни сделала ни того ни другого, просто злым голосом поинтересовалась: 'А поперек не треснете?', - и поднялась обратно наверх.
  
  Уже поздно вечером, когда на дворе было темно, и я при свете магической лампы методично заучивала очередные слова силы на изгнание туманных псов , Элионд поднялся ко мне. - Ольна, я бы хотел с тобой поговорить, - начал он с порога. (Туманные псы - призрачные полусгнившие собаки со светящимся алым огнем пустыми глазницами. Испускают хриплый вой. Из открытых пастей торчат желтые клыки, с которых ниточками капает густая слюна. Их вой низкий. Источают тяжелый запах тления, болотной тины и мокрой шерсти. Нападают стаей, то, сливаясь в одно огромное животное, то, распадаясь на отдельных тварей. Идут, как правило, по кровавому следу за жертвой или по астрально-кровавому следу, что остается после жертвоприношения сделанного виновным. Приходят лишь вызванные колдуном.)
  Я не поднимая головы, продолжила штудировать свою книжку. Видя, что его слова не вызывают энтузиазма, он прошел и сел передо мной на табурет.
  - Ольна, - продолжил он голосом терпеливого наставника, который пытается объяснить маленькому ребенку приписные истины. - Тебе просто необходимо поехать с командой. Бриан сказал, что завтра едва рассветет, вы отправляетесь в дорогу.
  Демонстративно изогнув бровь, я бросила на старика взгляд исподлобья.
  - Может быть они куда-то и собираются, а я нет. Я с ними никуда не поеду. А они могут катиться хоть к Чернобогу на кулички! Я им не кухарка.
  Элионд вздохнул.
  - Это Морвид сказал не подумав, - попытался смягчить он резкие слова. - На самом деле никто тебя к котлу не приставит. Ты будешь с ними на равных. Ольна, послушай: команда Бриана наилучший для тебя вариант. Бойцов мало, если что, на исцеление сил понадобится не так много...
  - Я никуда не поеду, - раздельно, чуть ли не по слогам произнесла я. - Прежде всего потому, что не являюсь тем, кто им нужен. Если соглашусь, то подведу их. Вы прекрасно знаете, чем занимаются наемные клирики, поэтому рисковать чужими жизнями не намерена. Мало того, что я ничего не умею, так вдобавок отрезана от сил. Те жалкие капли, что начали сочиться с сегодняшнего, дня не помогут.
  - Как только ты начнешь применять силу, приток ее увеличится многократно, - стал уверять меня старик.
  - А до тех пор, сказать им, чтоб подождали? Или, может, мне нечисть в этом убеждать? Мол, уважаемый упырь не ешьте сейчас никого из команды, а подождите, когда я силы наберусь, и тогда мы сразимся?!
  - Ольна, не передергивай, - взвился Элионд.
  - А вы не передергивайте мое имя! - выпалила в ответ я. - Сколько можно повторять, я Алена! Понимаете?! Не Ольна, не Олона, А-ле-на! Мало того, что из дома вырвали и в это уродство меня запихнули, так еще и имени лишаете?!
  От столь эмоционального выкрика старик опешил. Первый раз я позволила вырваться своему возмущению и отчаянию, которое глодало меня в последнее время. Иногда казалось, что я притерпелась к сложившейся ситуации, но порой, когда все складывалось неудачно, на меня вновь накатывало чувство чужеродности происходящего, и тоска по дому навалилась с новой силой.
  Выплеснув возмущение, я устало повторила:
  - Никуда я с ними не поеду. Начать хотя бы с того, что у меня теперь щита нет и лошади нет тоже. Я уж молчу, что ездить на ней совершенно не умею.
  Элионд тут же просветлел лицом.
  - Ничего страшного, - начал заверять он меня. - На лошадь тебе Бриан денег одолжит. Он же тебя и ездить научит. А из-за щита можешь не беспокоиться - я тебе новый заказал и его еще на прошлой неделе принесли. Пусть он будет подарком от меня, на добрую память. Надеюсь, что ты не забудешь обо мне.
  - Да уж, не забуду.
  - Вот и замечательно, - улыбнулся он. - А имя твое я не коверкаю, как ты его произносишь так я и повторяю. Ты говоришь 'О-льо-на' и я говорю Ольна, - он постарался максимально точно скопировать мое произношение, но у него не получилось; сказывались отличия языка. Когда я просто разговаривала, то разницы между русским и бельнорионским не чувствовала, а вот когда мои родные слова произносили местные, то разница резала слух. - Так что не возмущайся по пустякам, ложись спать. Завтра тебя рано поднимут, - и уже собрался уходить, как оглянулся и тихим шепотом добавил: - Из команды никому не рассказывай, что ничего не умеешь и отрезана от силы. Говори, что тебе временно недоступны некоторые заклятья. И не спрашивай зачем - так надо и точка. А сейчас, действительно, ложись-ка спать.
  
  - Зачем ты нам ее подсунул?- прошептал один из собеседников, стараясь говорить как можно тише. - Ты же знаешь, за Чем мы собираемся идти, и Что сделать?!
  На небе властвовала полная луна и три фигуры отбрасывали длинные угольно-черные тени.
  - Можешь мне не верить, но это самый лучший для вас вариант. Звезды сказали, что завершается цикл, комета открыла врата миров. Настало время провести ритуал. Бельнорион зашатался, надо восстановить его равновесие! И если вы этого не сделаете?!.
  - Не рассказывай мне то, что я и сам знаю, - оборвал возмущенную речь заговоривший первым. - Мы не знаем, кто она и откуда. А ты нас убеждаешь посвятить ее во все.
  - Она может быть отреченной, - вступил в разговор третий. До этого он стоял и смотрел на сияющие звезды. - Тогда мы навлечем беду, по сравнению с которой нынешняя - детская шалость. Назад ничего нельзя будет вернуть.
  - Не навлечете, - отрезал второй. - Если следовать записанным словам буквально, именно ей все и удастся сделать. Она ничего не знает, и я ничего ей не объяснял. Вы тоже не говорите. Если поймете, что ничего не выходит, используете в темную. Какая разница, чьи руки будут наливать, главное - кто выльет!.. По-другому у вас все равно не получится. Последней теперь нет. Время почти не осталось. Не беспокойтесь, вас все удастся, я посмотрел.
  - Надеюсь, твои предсказания сбудутся, - выдохнул первый и, распахнув дверь, зашел в дом.
  Третий собеседник вновь вернулся к созерцанию небес, а уговаривавший их недовольно бурча под нос: 'Я, можно сказать, нашел решение проблемы, а они кочевряжатся...', - скрылся в темном доме за первым.
  
  - Тебе не кажется, что старый пенек пытается нас обмануть и провернуть свое дело нашими руками?
  - Друг мой, ты излишне подозрителен. Я знаю старика очень давно, он истовый служитель Богини.
  - А может после всего как раз останется только Богиня? Я Богам давно не верю.
  - Но служишь...
  - Но служу. Без Них все равно не обойтись - так устроен мир. Но я сомневаюсь в их служителях.
  - Раз ты сомневаешься, давай проверим. И хоть жалко терять время, пойду тебе на уступки. Есть одно дело, там и испытаем.
  
  Очень рано утром, практически ночью, еще рассвет не забрезжил на горизонте, кто-то принялся меня тормошить. Спросонья я попыталась отпихнуть нахала, но услышала произнесенное незнакомым голосом: 'Подъем!', - а затем стук закрывшейся двери. Встрепанная и злая сползла с кровати, протопав голыми пятками по деревянному полу, отворила дверь и бросила уходящему Бриану в спину:
  - У меня лошади нет. Придется ее покупать, так что раньше обеда не выедем.
  Тот с невозмутимым видом обернулся.
  - Уже есть. На сборы у тебя пол часа, - и направился будить других участников команды.
  Сказать, что ранняя побудка не обрадовала - это ничего не сказать. Я была злая, как медведь, покусанный пчелами, раздраженная, как змея вовремя линьки и... Эпитетов подобрать можно много, только они все равно не отражали полноты чувств, когда не свет ни заря, пришлось взгромоздиться на лошадь, если учесть, что до этого я никогда не садилась в седло, и отправится в путь под подозрительные наставления Элионда.
  Перед выездом, когда небо лишь начало розоветь на горизонте, старец еще раз предупредил меня, чтобы не говорила, что ничего не умею и отрезана от силы. А главное, чтобы не заикалась, что пришла из другого мира. Я и сама прекрасно понимала, что не стоит об этом трепаться направо и налево, но зачем надо было разводить такую таинственность - осталось загадкой.
  
  И вот уже мы третий день мы ехали на север. Страхи, что не смогу удержаться в седле не оправдались. Я не выпала из него ни на первом шаге, ни на сотом. Если не задумываться, что и как надо было держать, то все получалось просто великолепно, однако если пыталась сосредоточиться, то оказывалось чуть хуже, но и только. У меня ничего и нигде не болело, ничего не натирало - тело было привычно и это не могло ни радовать. К котлу, как предлагал Морвид, меня не поставили. Все кашеварили по очереди, и это тоже было хорошо, в противном случае я бы взбунтовалась. А так: если в команде царило равноправие, то почему бы и нет? Мне не в лом.
  Незаметно пересекли границу с Ваимером, кругом по-прежнему было травяное раздолье, серебристая лента Эрмили по правую руку, и безоблачное высокое небо, в котором вовсю палило солнце. Я давно взопрела в доспехе, но сознаваться было стыдно, поскольку ни квартероны, ни Бриан вида не подавали, что им жарко.
  Но на очередном полуденном привале, когда расположились чтобы дать роздых коням, барон разразился целой речью аж из нескольких предложений:
  - Часа через три доедем до Каменистой горки. Уже оттуда будьте внимательнее. Оружие лучше приготовить сейчас.
  После этого спича близнецы, отцепили от своих тюков странные плоские, но длинные свертки и, распаковав их, извлекли луки с загнутыми вовнутрь концами. И пока братья доставали из специального мешочка тетивы, я с удивлением рассматривала это чудо. Луки были просто загляденье: плечи обтянуты светло-золотистой кожей с пятнистым рисунком, рукоять с костяными накладками и... Ох! Я не владела в полной мере знаниями о щипковом, но то, что видела перед собой сейчас, было прекрасным оружием, граничащим с произведением искусства. А тем временем квартероны, нацепив конец тетивы на один из рогов, уселись на землю и, уперев в рукоять стопу, стали изгибать лук, стараясь набросить петлю на другой конец. По их напряженным лицам было видно, что они прилагают немалое усилие.
  Ну что ж следует, и мне свой инструмент перепроверить... Хотя чего ему сделается? Пернач на поясе, клевец тоже, кистень - да ну его, меч тоже пусть в скатке побудет - сейчас он бесполезен. Щит я всегда со спины на руку перекинуть успею. Шлем только этот злополучный из сумок осталось достать. Ладно, пойду вытащу. Интересно, что нас в этой таинственной Каменистой горке ждет? Теплый прием хлебом солью или дрекольем и некротическим обаянием? Думаю все же последнее...
  - Бриан, - обратилась к лидеру. Если остальным все было известно заранее, то мне нет. Меня-то никто в известность не ставил. - Расскажи, что там будет?
  Тот в это время натачивал лезвие недлинной глефы . Надо сказать, что его оружие тоже заслуживало особого внимания. В первый раз, когда я увидела это, то крепко задумалась - к какому виду следовало ее отнести - к глефе или все же бердышам ? Подходило и к тому и к другому, однако и тем и другим это назвать было нельзя - нечто смешанное. И вроде на ратовище бердыша похоже, так опять же крюк с обуха и крепление - древко перехваченное металлической полосой... Для чего и куда такое используется спрашивать не стала, не дура, сразу догадалась; против нечисти ни одна животина не попрет, только пеший бой, а удерживать пакость на расстоянии, нарубая ее в мелкую капусту - оружие подходило как нельзя лучше. (Глефа - рубящее-колющее оружие в виде насаженного на древко наконечника, имеющего форму клинка меча или ножа (обычно с волнистым или зазубренным лезвием) отличались большим разнообразием конфигурации форм и размеров. В наличии у глефы в верхней части наконечника имеется серповидный отросток, предназначенный как для отражения неприятельских ударов, так и для захвата вражеского клинка с целью последующего обезоруживания. Берды́ш (польск. berdysz) - холодное оружие в виде топора (секиры) с искривлённым, наподобие полумесяца, лезвием, насаженным на длинное древко - ратовище. Длина лезвия 40-100 см, древка свыше 2 м. Бердыш носился на ремне за плечами.)
  Тяжко вздохнув, Бриан поднял глаза.
  - А понятия не имею, - ответил он на вопрос. - Мы не собирались сюда ехать, сразу должны были к болотам Догонда направиться, а потом по границе с Роалином до Клайвуса добраться, а сейчас из-за твоих неясных способностей решили немного в Ваймер прогуляться, посмотреть, что и как. На левом берегу Эрмили на что-то серьезное напороться трудно, но нас перед выездом попросили проверить одно место. Вот и сходим, проверим.
  Да уж, ответил содержательно дальше некуда! И самое главное понятно-то как! Но, судя по тому, как готовятся близнецы, а Морвид активно увешивается амулетами, дельце предстоит сложное. Хотя, может, ребята так всегда готовятся? Раз они живы до сих пор - значит к любому, даже плевому делу, подготавливаются, как к самому опасному. Тогда это обнадеживает - моя шкурка в их команде будет гораздо целее, нежели при других порядках.
  Когда собрались и чуток отдохнули, снова тронулись в путь. Во главе отряда ехал Морвид, накинув на голову капюшон своего балахона и нахохлившись в седле как гриф на насесте. Его длинные и жилистые пальцы постоянно перебирали что-то невидимое. Следом за ним Лиас в кожаном доспехе, с небольшим круглым щитом перекинутым на спину, длинным кинжалом на поясе, больше смахивающим на короткий меч, с луком покоящимся поперек седла и полным колчаном за спиной. Потом Бриан, уперев свою короткую 'бердышеподобную глефу' в стремя - в кольчуге и чешуйчатом доспехе с кожаным подолом, в шлеме-маске, с защищенными кистями рук и ногами. Я и уже за мной замыкающим Лорил, экипированный точно так же как брат. Судя потому, как серьезно были одоспешены я с бароном и как остальные - мы с ним будем основной ударной частью. Квартероны - выбивающие еще на подступах, ну а Морвид - наша маг-поддержка.
  Ох, как же это будет выглядеть в реальности?! До этого дня я сражалась лишь один раз, да и то больше полагаясь на инстинкты, вложенные Лемираен. А теперь мне это недоступно. Да еще и Элионд просил молчать, и я пока храню тайну. Единственным выходом было молить Пресветлую о благополучном исходе. Хотя когда мне этим заниматься?! Бой-то, похоже, на носу...
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"