Аннотация: Не совсем обычная история из армейской жизни в начале 60х двадцатого века. Рассказ участвовал в конкурсе "Сзвездие-22" и прошёл во второй тур.
Поезд на Львов задерживался. Было холодно и сыро, но пассажиры в нетерпении столпились на узком перроне.
У серой стены вокзального здания стояли трое атлетически сложенных солдат: Борец, Стрелок и Рапирист. Все они были из нашего города, где закончили "русскую" школу, поступили в институты, откуда были призваны в армию (точнее, в спортивную роту), и стали мастерами спорта.
Рядом оказались три студентки мединститута, красивые, как Людмила Гурченко, и одетые по последней моде того времени - начала шестидесятых годов. Я восхищённо смотрел на этих ребят и девушек снизу вверх (мама разрешила мне проводить старшего брата, Стрелка, благо от дома до вокзала было семь минут ходу) и думал о трёх мушкетёрах. Борец - это, конечно, могучий Портос. Рапирист мог сойти за хитроумного Д'Артаньяна, а мой брат - за благородного Атоса.
Вскоре одна из студенток заботливо, как старшая сестра, поправила на мне сбившийся шарф.
Повод для знакомства был найден, между двумя тройками уже завязался разговор о младших братьях и сёстрах, однако дальнейшие события развернулись не по стандартному сценарию.
Мимо проходил немолодой старшина с женой. Он был навеселе, а его верная подруга ворчала:
- Говорила, Стёпушка, надо выйти раньше. Теперь даже стать по-человечески негде!
Старшина не перечил, по-молодецки озираясь вокруг. Наконец он остановился перед "тремя мушкетёрами" и скомандовал:
- Смирно! Направо! Шагом марш! Освободить место для командного состава.
Старшина ошибся - солдаты из спортроты были в армии фаворитами и чаще разговаривали с генералами и полковниками, чем со старшинами. Кроме того, их попытались унизить в присутствии прекрасных дам.
- А ты, прохожий, кто сам будешь и куда путь держишь? - удивлённо спросил Борец.
- Не ты, а вы! Я с вами свиней не пас, товарищ рядовой, - oтрезал старшина. - Откройте глаза шире - перед вами старший по званию!
- Товарищ старшина, приказ из Москвы! - вмешался Рапирист. - Все, кто "под мухой", занимают оборону в той крепости.
Он указал на вокзальный туалет и почтительно добавил:
- Ваша дверь - тa, что с большой буквой Мэ.
- Шутники, стало быть... - усмехнулся старшина, покачиваясь. - И не таких ломал. Сами что ж - трезвенники? Совсем не пьёте?
- Никак нет! - огорчённо признался Стрелок. - Заняты на службе так, что времени не хватает..
В это время старшину качнуло в сторону, и он, чтобы избежать падения, обнял одну из студенток, которая вскрикнула от неожиданности.
- Ну и ну...- укоризненно покачал головой Рапирист. - Мы думали, что вы - местный клоун-любитель и пришли нас бесплатно повеселить, а вы оказались хулиганом. Наш гражданский долг - передать вас в руки правосудия, но из-за нехватки времени мы будем судить вас на месте преступления.
- Стёпа, пойдём! - потянула старшину его супруга. - Ишь, лбы какие. Ну их к чёрту, дураков этаких.
Однако позорно бежать было не в характере старого воина, он храбро таращил осоловелые глаза и сжимал кулаки.
- Я буду судьёй, - между тем объявил Рапирист, подмигивая девушкам. - Я до армии учился в юридическом.
- Тогда я - прокурор. - поспешил занять следующее вакантное место Борец. - Да здравствует справедливость!
- Трудней всего - быть адвокатом, - развёл руками Стрелок.
- Дамы и господа, суд идёт! - торжественно объявил "судья". - Прошу ввести и усадить обвиняемого.
Борец перехватил его взляд и, быстро обхватив старшину ниже пояса и подбросив вверх, точно усадил его в наружную нишу окна высокого первого этажа. Обалдевший старшина посмотрел вниз и понял, что сидит на высоте около двух метров над грязным бетонным настилом вокзального перрона. Западноукраинские колхозники, стоявшие рядом, смеялись и не вмешивались. Девушки смущённо хихикали.
- Степушка, милый, держись - ща приведу патруль! - заголосила жена старшины и, тяжело волоча полные ноги, поспешила внутрь вокзального здания.
- У нас мало времени, - озабоченно сказал "судья", глядя ей вслед. - Ваше слово, господин прокурор!
- Обвиняемый! - строго спросил "прокурор". - Вам сверху, с высоты птичьего полёта, львовский поезд ещё не виден?
- Господин судья! - огорченно пожаловался "прокурор". - За что он меня обижает? Разве я хоть раз его ударил или обозвал нецензурным словом?!
- Подсудимый, в ваших интересах не злить прокурора! - строго предупредил "судья". - Господин адвокат, пожалуйста, побыстрее - поезд уже подходит.
- Уважаемый, знаете ли вы бравого солдата по фамилии Швейк? - участливо спросил "адвокат".
На этот раз старшина промолчал, как бы размышляя над вопросом.
- Я взываю к милосердию! - попросил "адвокат". - Подсудимый вёл себя не совсем адекватно, но не по злому умыслу, а только в силу своего низкого культурного уровня.
Внезапно высокая женщина средних лет окликнула всех троих по фамилиям.
- Что за глупые шалости? - сказала она гневно. - Сейчас же верните человека на землю!
- Здравствуйте, Мария Николаевна! - смешался Рапирист, узнав бывшую классную руководительницу, и начал оправдываться. - Это - обычные шутки товарищей по оружию, чтобы не скучать, пока молчат пушки...
Однако Борец и Стрелок уже аккуратно спустили и поставили старшину на ноги.
- Может быть, и шутки, - не успокоилась учительница, - но плохие, с оттенком фашизма.
Старшина не пострадал физически, но от пережитых волнений не мог стоять и сел на бетонный пол.
- Суки, гады здоровые! - говорил он, вытирая слёзы грязным кулаком. - Я за вас, сопливых, воевал, был ранен, чуть не умер, а вы со мной - так!..
Сквозь толпу пробиралась жена старшины, увлекая за собой военного коменданта вокзала, пожилого капитана. Девушки стайкой бросились к нему, наперебой объясняя, кто первым начал бузить. Одна из них (та, которую 'обнял' старшина, чтобы не упасть) при этом упомянула, что её отец - полковник КГБ.
- Отпустите их, товарищ капитан! - попросила Мария Николаевна своим проникновенным голосом, жестом руки остановив девушку от дальнейшего рассказа о своём влиятельном родителе. - Товарищ старшина повёл неэтично, а ведь они - по существу ещё дети.
- У этих "детей" скоро свои дети будут... - пробормотал капитан, устало махнув рукой и глядя на притихших "мушкетёров". - Ладно, "шалуны", на этот раз вы - свободны. Скажите спасибо своим заступницам.
- Едем вместе, мальчики, - сказала Мария Николаевна, беря под руки Борца и Стрелка и направляясь с ними к двери вагона, - а то вы опять в историю влипните.
Рапирист поплёлся вслед за ними, оглядываясь на девушек и разводя руками. Девушки пошли к тому же вагону. Капитан, одобрительно кивнув учительнице на прощание, повёл старшину к другому концу поезда.
- Что поделать, дружище, - утешал он огорчённого ветерана. - Это мы с тобой на пулемёты шли, а при виде начальства руки по швам вытягивали. Они - другие, посмелее и образованней. Может, это и хорошо...
- Да не в том дело! - возражал старшина. - Они пока - лишь щенки наглые. Учителка на них прикрикнула - они хвост и поджали. Плохо, что нет у них ничего святого и не будет. Обидели старика-командира, чтобы девок своих бесстыжих посмешить. Силы и удали много, а совести - на копейку. Не за себя, за Россию страшно. Как заматереют и опыта наберутся, разрушат они нашу державу великую к ядрёней фене...
С той поры прошло много времени. Трудно установить конкретную роль моих "трёх мушкетёров" в развале СССР, но старшина почти угадал срок. Арифметика здесь простая. Считают, что мужчина достигает оптимального сочетания опыта и физических сил к 45 годам, а в начале шестидесятых моему брату и его друзьям было по двадцать лет.
И всё же печальный прогноз огорчённого старшины оправдался не полностью. Все трое стали намного больше созидателями, чем разрушителями: Рапирист - мэром крупного города, Борец - известным спортивным тренером, а Стрелок - ведущим инженером-конструктором.
Я восхищался старшим братом и его друзьями. Смелые, сильные и весёлые, они мне напоминали молодых героев из книг популярного тогда писателя Василия Аксёнова. При этом мне было жалко 'наказанного' старшину, который, поднимаясь по ступенькам в дверь вагона, выглядел сгорбившимся пожилым человеком...