Обычно на этой автобусной остановке, в такое раннее утро, кого-то увидеть не является возможным. Словно город вымер, уподобившись Припяти. Ведь это и логично: солнцу еще рано подниматься над горизонтом.
Нет здесь ни пенсионеров из соседних хрущевок, зарабатывающих продажей своего товара, ни мужчин и женщин спешивших на работу. Даже не видно детей, направлявшихся в школу на занятия, которые, с тоской для них, окончатся только к полудню. Совсем никого. Пусто. И появятся люди только, максимум, через час-полтора.
Но все-таки одного человека мы увидеть здесь можем, напоминавшего отшельника, покинувшего цивилизацию. Благодаря нему еще можно верить, что город не потерял свое население.
Это низенькая женщина, с копной седых, курчавых волос и носящая очки с толстыми линзами, увеличивающими ее серые глаза. Одета она строго, а на щеке видно большое родимое пятно.
По тетрадям, торчащими из ее сумочки и красной ручке в кармане пиджака, можно легко догадаться, что перед нами-учитель.
Зоя Федоровна смотрит на циферблат своих дешевых, наручных часов, потом глядит по сторонам: сначала в одну сторону, потом в другую, нетерпеливо покусывая нижнюю губу, накрашенную фиолетовой помадой. Потом вновь опускает глаза на часы, почти-что пританцовывая на месте и приговаривая: 'Ну где-же ты?'
Наконец-то из-за поворота появляется автобус фирмы 'Дилижанс', который пыхтя и рыча останавливается у обочины, со скрипом открывая переднюю дверь.
Зоя Федоровна заходит в салон, здоровается с хмурым водителем, у которого четко видны темные мешки под глазами от недосыпания на бледном лице, и садится на ближайшее сидение, положив сумочку на колени и вновь, кусая губу, смотрит на часы.
Зарплата учителя физики конечно не самая большая, но для одинокой женщины, живущей в двухкомнатной квартире вполне хватает и этого .
Несмотря на свое отвращение к детям, она продолжала второй год работать в средней школе, преподавая у старших и средних классов. Зоя Федорова никогда и не думала о том, чтобы заняться чем-нибудь другим. Она могла учить только этих выродков, считая, что их место- в зоопарке, где-бы они верещали и бесились в клетках.
Так хотя-бы у нее не болела голова.
Единственное, что Зою Федоровну утешало - она могла их гноить, как только душе было угодно.
Правда не нее приходило слишком много жалоб от родителей тех ублюдышей, кого она наказывала сильной пощечиной или ударом головой об парту. Зоя Федоровна их 'учила' уму разуму, так ее за это еще и отчитывали? Иногда она так от этого гневалась, что хотела наказать таким образом и родителей этих зверят, за то, что не предохранялись, когда рожали этих ублюдков. Шлюхи, твою мать и доченьки их такие-же.
Так было и с ученицей 9 'Б' класса - Юленькой Паркиной. Все учителя ее хвалили и гордились ее умственными способностями. Фотография Юли висела даже на доске почета на втором этаже.
' Юля Паркина такая, да Юленька этакая...' - Пффф... дурь какая. Зоя считала ее обычной шлюшкой, как и ее мамаша видать. Яблоко от яблони...
Девушка зубрила всю ночь теоремы и формулы по ее предмету, и когда тот роковой день наступил, Юля исписала всю доску, оставив от длинного куска мела мелкий белый камушек, который и тот превратился в пыль. К тому-же рассказала все устно и объяснила все, что написала.
Зоя Федоровна поставила ей тройку с таким смаком, что чуть не порезала бумагу в журнале. Причем тройку с минусом. Юленька зарыдала и схватив в спешке свою сумочку, выбежала из класса. Учитель осталась довольна своим отвратительным поступком, ее переполняла гордость за саму себя. Такое чувство обычно появляется, когда 'справедливость восторжествовала'.
Но тут все совсем наоборот. Тут восторжествовал эгоизм и отвратительный характер учителя. Все ее ненавидели. Даже среди учителей.
Зоя Федоровна посчитала, что у девушки слишком короткая юбка. Когда, стоя у доски, она нагнулась, чтобы поднять с пола упавший мелок, все мальчишки в классе, обтекая слюной, поднялись со своих мест, дабы увидеть желанное.
Зоя Федоровна, которая в их возрасте была заморышем без какой-либо фигуры, ( у Юли, как говорится было 90-60-90. Она учувствовала в школьном конкурсе 'Мисс Осень' и получила второе место, уступив почетное первое шлюшке из одиннадцатого класса) которую мать заставляла носить юбки доходивших дальше щиколоток. Она считала это несправедливостью: что кому-то Бог дал красоту и ум, а кому-то только ум. И эту несправедливость она исправит: загноит эту проститутку до депрессии. Пусть знает, как такие юбки носить, сучка.
Тем-более, зачем ей нужны хорошие оценки? Зачем вообще пошла в школу? Пошла бы, как мать - на трассу.
У школьного коллектива не хватило терпения на такое. А когда они увидели, что в журнале, возле фамилии Юленьки - гордости школы, в скобках написано (шлюшка), они ничего не смогли поделать, кроме того, как уволить ее.
И они уволили. Можно считать, выгнали с позором и презрением.
Целыми днями Зоя Федоровна, до мяса кусая губу, ходила по своей маленькой, неухоженной квартире, где на всем лежала пыль, почерневшая от времени: у нее просто не хватало времени на уборку или чтобы х разложить аккуратно одежду по шкафам.
Как-же так? За что? Что она такого делала? Она ведь говорила правду. Отстаивала свою точку зрения. У нас теперь за это увольняют? Какая досада, что страна катится к черту под копыто.
По ночам она рыдала из-за того, что с ней несправедливо поступили. Словно с козлом отпущения.
А потом начали приходить счета и долги.
Она, почти что приползла обратно, прося прощения и обещая, что исправится, что пересмотрела свои принципы... и продолжала нести всякую чушь, которую заранее сочинила, пока ехала в автобусе.
И в конце концов Зою Федоровну приняли обратно. Да и кто их спрашивал-то? Пффф... Она сама себя вернула на должность.
Заплатив хмурому водителю девятнадцать рублей, она вышла на улицу, наслаждаясь утренней прохладой. В автобусе было невыносимо душно. Ее там начало сразу-же мутить, как только она села в него. С детства Зоя долга не переносила поездки.
Она направилась к своей новой школе. Теперь Зоя Федорова преподает у нормальных детей, устраивавших ее. И она их устраивала тоже. С новым классом у нее воцарилась некая гармония, которую ей сломить казалось невозможным.
И вели они себя на уроке как положено: не ржали, слово кони, а на последних партах никто не играл в телефон. Да и парт-то ту было всего шесть: все за всеми учителю видно.
- Здравствуйте дети!- Объявила свой приход в класс Зоя Федоровна, добродушно улыбаясь сидящим за своими партами ребятам. Всего их было двенадцать: двое на каждой парте.
Дети хором поздоровались в ответ и мигом утихли, сложив руки перед собой, выпрямив спины. В тот момент, Зою Федоровну переполняла гордость за своих учеников.
- Поздравляю с окончанием осенних каникул, ребята. - Продолжила она, направляясь к своему столу, покрытому не одним слоем пыли.
Сколько-же здесь пылюки! Ужас какой-то. В классе было очень темно, но в редких солнечных лучах, она видела, сколько летает пыли, словно воздух состоит из нее, как из важного химического элемента.
И мухи. Жужжат и жужжат без умолку, не на секунду не прерываясь. Надо пожаловаться директору. Как-же можно работать в таких условиях? И доски тоже нету. Хотя обещали в скором времени повесить.
Только любимые ученики ее утешали. Зоя Федоровна их полюбила, как родных детей, которых у нее никогда не было.
- Ну что, мои хорошие. - Она выложила на свой стол тетрадки ребят, которые успела проверить за каникулы, потом свою собственную тетрадь, заменявшую ей классный журнал: - В прошлый раз мы закончили на трех законах Ньютона, верно? Ну и кто-же нам про эти законы расскажет?
Она подняла на них глаза, преувеличенные толстыми линзами. Никто не поднял руку. Совсем никто. Все сидели, тише травы, уткнувшись глазами в свои учебники, тоже покрытые пылью. Или это свет так падал на них?
- Ну что вы, друзья мои? - Она сказала это голосом обиженного ребенка: - Чего вы боитесь то? Я ведь знаю, что вы учили. Давайте-давайте. Зарабатываем оценки сразу, а не в конце четверти. - Она глубоко и громко вздохнула. Никто не хотел отвечать добровольно. Ну тогда, как говорится, пойдем по списку: - Саша Ларин, готов?
Саша, как и остальные сидел, уткнувшись носом в учебник, что-то жалобно бурча. Зоя Федоровна сочувственно улыбнулась, глядя на парня. Ведь она-то точно знала, что он учил параграфы. Вот только чего он боится, не могла никак понять. Задрюканный он какой-то. Будь это один из тех выродков, которых она безуспешно учила раньше, из-за которых ее уволили, она с удовольствием швырнула в него учебник и была бы только рада, если бы попала точно в лоб. И так голова пустая. Так-то он ничего не потерял.
Но эти ребята были старательными и она их полюбила, как только первый раз вошла сюда. Она не могла на них злиться.
- Не готов Саш? - Она села за свой стол, отмечая перед фамилией ученика точку: - Садись Саш, два я тебе ставить не буду. Понимаю, вы с каникул...но больше такого от меня не жди. Понял?
Он поблагодарил ее и облегчено вздохнул.
Зоя Федоровна не могла понять, почему в этом классе постоянно чем-то пахло. Невыносисимая вонь, но она постепенно к ней привыкала. Неудивительно, что тут столько мух развелось.
- Юленька, может ты тогда?
И Юля Паркина, как и всегда, ответила. Она пришла в новый класс совсем не давно, буквально неделю назад. Встретившись впервые, Зоя Федоровна попросила у своей ученицы прощения за тот отвратительный поступок, который она совершила. Она действительно была несправедлива к ней. Девушка приняла извинения и сказала, что учитель в чем-то тоже была права. И попросила ей сшить длинную юбку, чтобы не казаться шлюшкой.
Та была только обеими раками 'за'. Зоя Федоровна сделала ей юбку, которую ученица теперь и носила в школу постоянно.
Теперь она понимала, что Юля была такой не сама по себе, а по той причине, что находилась в плохой компании, среди которой и училась.
- Угу...- Зоя Федоровна внимательно слушала ответ ученицы, подставив под голову руку: - Да...Да...Угу...Хорошо Юленька, пять. - Пыль попала в нос и она громко чихнула. Класс ответил на это 'Будете здоровы!':
- Ух...Спасибо, мои хорошие. - Учитель нашла в своей тетрадке фамилию Юли и написала рядом пятерку.
Она позволила им остаток урока посидеть, ничего не делая.
Ребята начали разговаривать...Слишком громко. У Зои Федоровны невыносимо заболела голова. Пульсирующая боль била в виски, словно изнутри стучали молотком. Этот гул был слишком невыносимым для нее.
- Замолчите! - Рявкнула она и класс, в страхе замолк. Она посмотрела на их испуганные глаза и пожалела, что привычки прошлого вернулись и решила исправить ситуацию: - Простите, мои хорошие. Просто голова болит у меня. Извините. Говорите потише, прошу вас... Спасибо.
Она провела у них еще один урок и попрощавшись, задав им домашнее задание, вышла, уже погрузившись в сладкие грезы о родном, уютном доме и вкусном обеде. Такое всегда бывает, когда уставши, собираешься возвращаться с работы домой.
Ее ученики остались в классе. Ждать следующего урока.
Они всегда были здесь.
Полиция нашла это место в воскресение вечером.
Один из жителей ближайших домов, шел мимо, чтобы вынести мусор, и почувствовал отвратительный запах, источником которого был, 'вроде- как', старый, заброшенный сарай, возле свалки, к которой он и направлялся.
Когда сотрудники правоохранительных органов вошли внутрь, их обдало спертой волной невыносимой вони: словно сдохла целая стая крыс. Они, невольно матерившись, позакрывали носы руками. Уши заложило непрерывным жужжанием бесчисленного количества мух.
Сквозь толстые щели в стенах сарая проходили солнечные лучи.
Первое, что увидели полицейские: стол, который кто-то намеренно сюда принес. Здесь царил полумрак, и они не сразу увидели остальное.
А когда разглядели получше, то их окутал леденящий кровь ужас, которого, слава Богу, мало кто может испытать в жизни. Почти всех их моментально вырвало на самих себя от увиденного: реакция была просто моментальная и они ничего не смогли с собой поделать. Многим еще долго будут сниться кошмары и они смогут пережить этот чудовищный момент из своей жизни снова и снова.
В центре небольшого помещения стояло шесть парт, в порядке, как они обычно расставлены в школе: три парты в два ряда.
На каждой парте находилось по два разлагающегося тела. Все сидели прямо, руки перед собой на парте, словно кошмарные куклы. Одеты трупы были в классическую школьную форму, покрывшуюся пылью, как и все остальное. По гниющей коже ползали насекомые и белые жирные черви. Вокруг них сплошной грозовой тучей вились мухи, иногда сажаясь на мертвецов и лениво по ним расхаживая, оставляя свои личинки в почерневшем, гниющем мясе.
Некоторые уже полностью истлели и стали похожи на сушенных мумий, которых показывают в передачах, про Египет
Полицейским не надо было гадать, кем были эти люди. Когда-то они были ребятами, которые пропадали в течение всего года в городе. Все они учились в разных школах и их ничего не связывало. В месяц исчезал один ребёнок, словно по постоянному расписанию.
Один из сотрудников сразу узнал и девушку, пропавшую неделю назад. Юлия Паркина, вроде так ее звали. Хоть конечно ее теперь было не опознать, но он неким внутренним чутьем понял, что это именно она. Полицейский помнил по фотографии ее рыжие, с отблеском вспышки, волнистые волосы. Теперь-же к черепу прилипло пару-тройку грязных спутанных пучков.
Для города страшная находка стала настоящим потрясением. Полиция устраивает непрерывный розыск неизвестного преступника, которого назвать 'человеком', ни у кого не хватит храбрости повернуться язык. Особенно у тех, кто увидел тот ужас в сарае.
Полиция надеется, что в скором времени преступник будет найден и понесет ответственность за свои деяния.