У Ивана три души - одна как парень молодой, другая как мужик ражий, третья - дед ветхий, в могилу стремящийся. Когда видишь спокойного Ивана, видны и его души: молодой парень плачет, мужик сорокалетний молчит, а ветхий старик смеётся.
***
У попа Сафона - три лошади: чёрная, белая и смертевидная. Как свадьбу венчать - едет на чёрной лошади, чтоб молодые не забывали о призрачности жизни. Когда зовут на отпевание - едет на белой, чтоб родня покойника не шибко горевала. А на смертевидной не ездит, только в двадцать третью луну каждую выпускает её. Нет, смертей не было, когда выпускает.
***
Надумала Аксинья-дурочка у Авдотьи-ведьмы колдовству научиться: приходит, курицу принесла, давай молить-просить слёзно. Ну та думает себе: "Дам ей, пожалуй, знания немножко". Начала спрашивать, чего бы та хотела достичь: денег-золота, любви крепкой или ещё чего... Дурочка давай лобик узкий морщить: "Денег у папеньки в сундуке узелок лежит, любви - дак я сама только ноги раздвину, парни и налетают...". Надумала наконец: "Власти хочу непомерной, чтоб весь народ мне кланялся". Засмеялась Авдотья, да научила дурочку трём словам потайным.
Поутру вышла дурочка на улицу - народ кто работу работать идёт, кто в город ехать... Прошептала те слова - и каждый встречный-поперечный ну ей кланяться! Согнётся аж до земли - да в грязь брык! И ругает ту, кому кланялся: "Так вот всю жизнь, власти поклонился - в навозе очутился!".
***
Бежал Данил с каторги лютой, до дому добраться чаял.
Впереди у Данила река широкая - не пройти, не переплыть. Сбоку гора каменная - не перелезть её, не подняться. Месяц на ущербе с неба скалится, в лесу кто-то шебуршит да посмеивается... Чужой для воли-матушки каторжанин.
Достал Данил хлеба, поел - да и побрёл обратно проситься, на каторгу: хребет под плети подставлять, вину за побег искупать. Ещё и думает, когда возвращается - примут ли обратно, не прогонят ли?.
* * *
Небо ночное на Севере - сини клок, покровавленный зарёю.
Ни ночи ни дня нет - солнце, застывшее на краю земли, лучи-ладони тянущее к звезде утренней, синевою на воду падающей, окропляющей холодом звёздным реку да благословляющей на улов двух рыбаков, сети поставивших и спящих в избушке пока.
Одному, неженатому, снится - мать-Река будто ему говорит: "Встанешь раньше - в сеть поглянь, там тебя улов ждёт". Он и встаёт, свою-то сеть только дерганул - вытянул диво хвостатое, рыбину невиданную - на пузе у неё место срамное, по виду как у человеческих жёнок. Огляделся - никого кругом, в избушке товарищ крепким сном спит. Рыбина-то живая, но не трепещется, на рыбака взглядывает глазами большими зелёными, да рот широченный раскрывает, ровно улыбается.
Он, дурной, штаны расстегнул да и почал её как мужик бабу пользовать. Рыбина ещё и стонать давай, рыбак своё делает да дивуется - отродясь не слыхивал, чтоб бессловесная рыбина вдруг стоны стонала.
Натешился - да и в речку метнул её, скользкую. Над рекою как вздох прошёл, рыбина невдалече на него из воды смотрит, из глаз слёзы, и по воде кровь расплывается.
А рыбаку горя мало - в избушке на лежак свой плюхнулся, да засыпать было. С одной-то стороны довольный - как-никак удовольствие получил, а с другой всё думает - что ж это попритчилось, рыба необычная, только на срамное дело и гожа, и мать-Река как не мать а мачеха с подковыркою такой... и только засыпать - снова мать-Река перед ним встаёт да ругаться давай: "Почто дочку мою изобидел, окаянный, почто срам на неё навёл да замуж не взял?". Рукой ему грозит-машет, а рука синевой отливает - вода в ней, прозрачной, переливается. - "Вот теперь - Река говорит - иного улова жди!"
С тем рыбак и заснул, недоумевая.
Поутру-то с товарищем давай сети проверять - рыбы полны. Молодой рыбак опять в недоумении - видать приснилось, что ночью было.
А товарищ вдруг ему кричит: "Гляди, мол какая дрянь поймалась!" Точно - та рыбина, ну ночная-то, выскакивает - только ещё безобразнее: раза три против прежнего толще стала, на песке бьётся - раз из места жёночьего шарик выкатился - жёлтый да с кулак, как гноем наполненный, другой выкатился... а там вся рыбина возьми да напополам лопни, всё пузо у неё такими шарами-то забито - ровно икра такая мерзкая. И давай шары те в один сливаться, мужики и рты пораззявили.
Поднялась над ними фигура росту несусветного, протухшей рыбой засмердевшая- да на молодого рыбака и обрушься, и всего как есть в густой слой жёлтого гноя закатала. Товарищ такое дело видит - в избушку за топором кинулся. Обратно вернулся - а молодого-то уже в речку утащило, жёлтый шар на отмели плещется, медленно вроде в реку уходит, и вдруг раз! - голова молодого, ровно вся изъеденная, вылетает - да об стену избушки хрястнулась!