Врач (осматривая нору): Что-то у вас всё пеной покрылось. Коллега, прошу вас настроить ассенизатор.

Ассистент подносит гофрированную трубу прямо внутрь плотной бабёнки. Та с радостью принимает всё в свою бубу-бубу.

Ассистент (откачивая шлачки): Уважаемый Артц, я тружусь на благо родителей уже очень давно. Меня родить они смогли без дополнительных шуп-шуп-шуп. Я хочу сказать, что время, отведенное каждому существу - попросту само-об-ма-а-а-а-а-ны-ы-ы-ы-ва-а-а-ю-ю-у-у-у-у. (Продолжает гудеть.)

Ассистент запускает отсос на полную мощность. Видно, как в гофрированные трубы проникают какие-то предметы. Выключив ассенизатор, врачи открывают заполненный резервуар.

Врач (доставая детей): Так, это Йозеф. (Кладёт ребёнка.) Это Ирмалинда. (Кладёт ребёнка рядом.)

Ассистент (помогая врачу): Так, это Рудольф. (Осматривает ребенка, не может определить пол.) Всё же это Вилхелмина.

Врач (обнюхивая младенца): Так, это Криг. Ну а это что? (Поднимает со дна резервуара части тела - ручки, ножки, головы младенцев.) Коллега, у меня здесь конструкторская работа намечается. Вы, пожалуйста, умойте новорожденных, приберитесь здесь и отведите роженицу спать. Детей ей пока не показываете.

Ассистент: Да чего вы вдруг замурились?

Врач: Так вот почему (показывает на суп из младенческих частиц).

Ассистент: Так вы врач или маятник чепушиный? Вы возьмите это (берёт ручки), затем соединяется с этим... (Начинает собирать недостающего ребенка.) Знакомьтесь - это Хильда. (Кладёт ребёнка в скопище порожденных.) А что там на дне осталось - так это я с собой возьму, у меня кролика кормить нечем.

Пока врач обмывает младенцев, ассистент убирает ассенизатор и кладёт тряпочку на голову роженице. Та как обычно не издаёт ни звука, не интересуясь даже тем, что она породила. Белохалатники уходят, забывая о своей сумке с лекарствами.

Мама (изменившись в лице, медленно поднимаясь к своим спящим детям): Мои. Мои!

Мама целует каждое дитя своё.

Мама: Это мой любимый Йозеф. Это моя любимая Ирмалинда. Это мой любимый Рудольф. Это моя любимая Вилхмелмина. Это мой любимый Криг. Это моя любимая Хильда. (Закончив целовать.) Вы не увидите своего отца. Он погиб в лесу под грудой камней. Вы только помните о нём, помните о всех нас, дети. Вы будете жить, когда мы уйдём за вашим отцом - в лес, под камни, глубоко-глубоко!.. (Медленно идя, укладывает детей на свою кровать и ложится с ними спать.)

(Звучит "Samsas Traum - Stromausfall im Herzspital".) Маленький Йозеф просыпается и вылезает из кроватки. Он уже умеет ходить. Он много чего умеет, что сейчас и покажет. Йозеф осматривает своих братьев и сестер. Увидя маму, он не может ничего с собой поделать. Йозеф бегает по комнате, разыскивая острый предмет. Наконец, Йозеф находит нож для резки хлеба. Зайдя матери за спину, Йозеф резкими ударами бьёт спящую маму по горлу. Та, вновь без звуков, тихо отдаёт ему свою кровь. Йозеф присасывается к материнскому горлу, как к груди, насыщаясь любимым красным молоком. Убив маму, Йозеф ложится на своё место.

Врач (вбегая; Ассистенту): Да подожди, я сумку дьявольскую забыл! (Осматривает разрезанное горло роженицы.) Иди скорее сюда! Беги сюда!!

Ассистент (увидев труп матери в окружении новорожденных): Артц, кто мог совершить такое безумие?.. Убить родительницу в окружении своих же детей... Унесите их, они не должны запомнить это царство ужаса.

Врач и ассистент уносят детей в угол, но в суматохе Артц роняет малютку Вилхелмину.

Вилхелмина (пробуждаясь): Кто меня обронил? Кто меня породил? (Смотрит на лежащую маму.) А это кто?

Врач: Дитя, это просто сон. Ты должна спать. Бути-мути. Пути-люти! (Играет с ребёнком.)

Рудольф (проснувшись): А-а-а-а-а-у-у-у-у-у! Что вы тут делаете? (Вилхелмине.) А ты кто?

Вилхелмина: Я думаю, что я дама. А ты кто?

Рудольф: Может, я тоже дама?

Ассистент: Ты - Рудольф, а это твоя сестра - Вилхелмина.

Рудольф (осматривая кровать): А там кто?

Врач (закрывая обзор): Это сон, дети.

Вилхелмина (спящим братьям и сестрам): А это тогда кто? А где наши мама и папа? Вы наши мама и папа, да?

Рудольф (врачу): Папа, папочка! Я хочу к папе!

Остальные дети начинают просыпаться.

Криг: Ой, мне кажется, что я только что родился. А кто вы такие?

Ирмалинда: Да, я тоже будто сейчас родилась. А ты кто сам такой?

Хильда: Вы все тут, что ли, разом родились? А где мамочка?

Дети встают с мест и начинают идти к кровати. Врач и ассистент не могут их поймать. Дети разбегаются в стороны, принимая всё за игру.

Йозеф (показывая на убитую им маму): А что это?

Криг: Это очень похоже на спящую девушку.

Хильда: А может быть это наша нянечка? Она будет нам сказки читать?

Рудольф: А вдруг это ведьма, она нас съесть хотела?

Вилхелмина: А я думаю, что она тоже недавно родилась, только сразу же большая стала.

Ирмалинда (показывает на горло): Ой, а что это там у неё?

Врач: Дети, простите меня. Это ваша мама.

Дети непонимающе смотрят друг на друга.

Йозеф: А почему она лежит? Ей что, нас видеть не хочется?

Ассистент: Дети, возьмите это. (Достает баночку с белым порошком.) Когда вам будет что-то непонятно или неприятно в жизни, открывайте эту баночку и ешьте этот порошок. После него вам станет очень хорошо и вы забудете о всех бедах. Ваша мать, лежащая на кровати, убита одним злым колдуном. Он детей мучает и живёт в глубоком лесу. По ночам, он заходит к спящим матерям и отнимает их детей, а роженицу вырезает. Странно только, что никто из вас не пропал. Вы ведь все здесь?

Дети (хором): Да мы здесь и мы живые. Мы хотим найти его.

Врач: Я не хотел об этом говорить, но раз ты начал. Покинув свой домик, вы должны идти на крик ворона. Он отведёт вас прямо к красному дворцу. С виду это роскошный дворец, обтянутый бархатом. Но на самом деле это костяной каркас, на котором колдун растянул вымазанную в крови кожу детей. Внутри своего жилища он развлекает себя домыслами и поисками истинного безумия. Он учит, что безумие - это единственная стезя, достойная человека. Он следует своему учению и потому проливает кровь. Да, кажется, он и мясо людское поедает. До чего только мысль не доедется.

Рудольф: Я убью его, и мы будем спасены. Он убил нашу маму - ему и предстоит умереть следующим. Никто больше не будет терять матерей или деток.

Ирмалинда: Ты смелый, брат. Но давайте сначала попрощаемся с мамой.

Вилхелмина: Да, сестра. Мы должны проститься с ней.

Дети и врачи обмывают тело матери, как некогда обмывались дети её после рождения. И рожденный должен быть чистым и умершему подобает. Закончив, они выносят большой котёл, заполненный водой. Для подогрева воды, все они кладут по одной веточке, найденной в погребе, и поджигают их теплом своих ладошек. Закипев, котёл призывает оставить ему их мать и проститься.

Криг: Мне не хотелось бы варить маму.

Хильда: Но вдруг она вкусная - и ей будет приятно, что мы её съели, и нам хорошо.

Ирмалинда: Что ты говоришь, сестренка. Нам нужны травы и ягоды, чтобы было вкусно. А впустую хлебать человека - это признак бесталанта и скупости.

Йозеф (Вилхелмине): Смотри, сестрёнка, у тебя уже растут волосы. (Братьям и сестрам.) Давайте каждый срежет с себя первые волосы и отдаст их нашей маме. С ними она покинет нас и уйдёт в неведомое.

Врачи срезают с детей их первые волосы и опускают в кипящий котёл. Приняв в себя частицу детей, котёл ожидает умершую. Дети и врачи поднимают тело матери и медленно, головой вниз, опускают на дно. Котёл начинает варить маму, и все дети прощаются с ней.

Врач: На что вам выпала такая судьба. Только родились, а уже маму готовите.

Ассистент: Посмотри на них: они, маленькие частицы её, покидают свою родину и целуют её запястья. Больно смотреть. Дети! Вы знаете что делать, чтобы отомстить. Не забудьте про белый порошок. (Врачу.) Артц, нам пора.

Врач: Прощайте дети. Будьте здоровы.

Хильда: Мы не чихали.

Ассистент: Да это я чихнул. Прощайте.

Врач и ассистент покидают детское жилище, оставив после себя баночку с белым порошком. Дети подходят к ней и разбирают на шесть частей. Каждый кладёт себе в сумочку свою часть и собирается в поход к детогубу.

Криг: Маму мы оставим здесь. Но прежде чем уйти, мы должны впитать её соки.

Винхелмина (отхлёбывая материнский отвар): Прощай, мама.

Ирмалинда (выпивая материнскую настойку): Прощай, мама.

Хильда (отхлёбывая материнский кисель): Прощай, мама.

Йозеф (пытаясь найти частички материнского мяса в половнике): Прощай, мама.

Криг (долго рассматривая своё отражение в разбухшей маме): Прощай, мама.

Рудольф (умываясь материнской слезой): Прощай мама. Я за тебя отомщу.

Винхелмина (Йозефу): Братик, а что у тебя с губами? Почему они красные?

Йозеф (испугавшись): Это мне страшно и я пощусь. Пойдёмте к убийце.

Рудольф (любуется ножом, которым Йозеф убил мать, и кладет его в сумку): Пойдём, братья и сестры.

(Звучит "Endraum - Ein Letztes Mal".) Дети отправляются в путь по чёрному никому не известному лесу. По дороге они замечают ворона, скидывающего сверху части тел детей. По кровавой дорожке путники понимают куда им следовать. Вдруг они замечают неподалеку свечения, которые то возникают, то пропадают. Дети начинают пугаться и ускоряют шаг. Светящиеся огоньки приближаются, и уже становится видно, что это факелы, которые несут тёмные существа. Тёмные существа пытаются отогнать своим огнём непрошеных детей. Ещё никогда лес не принимал живых детей и они первые, кто осмелился вступить к красному дворцу. Тёмные существа практически догоняют их, но ворон скидывает детям ведерки с дождевой водой, которыми дети обливают тёмных существ и гасят их огоньки. Убегая в страхе, дети находят красный дворец, который выглядит именно так, как и описывали белые халатики. Они подходят к окошку, и Рудольф пытается заглянуть в него. Дети видят только своё отражение полное страха. Ужас начинает переполнять их. Дверь открывается, и дети не зная что делать, переступают порог.

Детоед (зная, зачем пришли дети): Не я ваш враг и я не убийца. Разум - вот кого нужно винить! Я разумен, следовательно, я убийца! Убейте в себе разум и обратитесь в истинное существо. Лишь в безумии мы становимся самими собой. Но не я, дети, не я убивал вашу мать, хоть я и давно разумен!

Рудольф: Зачем ты оправдываешь себя, убийца? Мы не уйдем, пока не отмстим за смерть нашей мамы.

Детоед (смеется): А почему вы решили, что это я убил вашу мать? Потому что так кто-то сказал? Я лишь живу здесь и стараюсь выйти за пределы сознания! Я хочу безумия, я хочу по-настоящему сойти с ума! Больше мне ничего не нужно! (Сдержано бьётся в прерывистых конвульсиях.)

Криг: Где ты был этой ночью?

Детоед: Я гулял в лесу и смотрел в глубь своего помешательства!

Хильда: Ты был у нашего дома? Откуда ты знал, что мы придём к тебе?

Детоед: Я разумен, поэтому я знаю. Но я не хочу знать! Как же трудно обо всём помнить и знать. Каждый момент жизни запечатляется и умирает. Мы не должны лишать себя моментов жизни. Нам нужно потерять память. Каждую ночь я выхожу в лес и иду к своему забытью. Я надеюсь, что в лесу я сойду с ума и утрачу воспоминания. Я ничего не буду помнить. Я забуду язык, я забуду все ограничения. Я освобожусь и улечу в настоящий мир.

Винхелмина: А наш мир не настоящий?

Йозеф: Да зачем мы его слушаем! Ты скажи, чего ты хочешь перед смертью?

Детоед (хохочет): Твои алые губы! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!

Йозеф (забыв о губах, быстро вытирает их): Ты боишься умереть! Ты не убийца, ты трусливая тварь!

Криг (Рудольфу): Нападём вместе, а ребята помогут. Завалим его и проведём процесс возмездия.

Детоед: Все думают, что я убийца, потому что я сижу один в глубоком лесу. Все думают, что я сумасшедший. Но это все они сумасшедшие, а один я разумный! Я здесь только и делаю, что из разумного пытаюсь выбраться. Их это и раздражает, их страх наполняет и они выдумывают, чтобы не смотреть на меня!

Рудольф: Но как же черные существа в лесу? Они охотились за нами.

Детоед: Не было никаких существ! Это вы выдумали в страхе! Покажите, где они? (Подбегает к окну и отворяет.) Смотрите! Где вы видите живых существ? (Раздаётся гул. Детоед быстро закрывает окно.) Это не считается! (Подумав.) Ну хотите я вас научу заклинаниям? Хотите, я сделаю вас невидимыми? Хотите, я воскрешу вашу мать?

Хильда: Она будет восставшим мертвецом, а нам нужна живая мама.

Детоед: Я покрашу ей череп. Вы даже и не заметите. Посмотрите на мои работы. (Отодвигает ширму, за которой находятся куклы-манекены.) Это мои творения. Разве они не походят на живых? Я собрал всех убитых в лесу и сделал из них куколок. Берите себе на память.

Йозеф: Ты нас не обманешь.

Детоед: Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!! Как же вы мне уже надоели! А ну быстро раздевайтесь, я вас потешать буду!

Рудольф: Криг, скорее окружай его!

Рудольф и Криг набрасываются на Детоеда и ударяют его в печень ножом. Детоед смеется и отталкивает детей.

Детоед (выдавливая из себя кровь): Я убил стольких детей. Стольких матерей. И всё ради моего бога - Паука. Я убиваю ради Его Паучьего Величества, ибо только Он возродит мою умершую расу и обновит мир. Для осуществления пророчества мне требуется кровь младенчества и кровь родительства. Я забираю вашу жизнь, как вы забрали жизнь моей расы. И я буду новым существом, рождающим чудо. Вы это хотели услышать, дети? Теперь вы знаете всё.

Йозеф: Пока он жив, мы должны казнить его. Он не должен так умереть.

Ирмалинда: Старая жизнь, что таится в тебе, будет низвергнута. И умрет твой паучок. Мы его с тобою же и казним.

Детоед: Ха-ха!! Мой Паук уже оплёл весь мир - пророчество лишь дело времени! Я начал путь и я готов умереть за истину! Так будем же безумны! Будем!

Детоед в ответ нападет на детей, но Хильда достает из кармашка скомканный платочек из пыли, который кидает в Детоеда. В процессе полета, платочек разлетается и заслоняет всё лицо Детоеда. Пока Детоед пытается снять со своего лица пылинки, дети срезают веревки, на которых были подвешены куклы-манекены и обвязывают ими Детоеда. Повалив его на пол, дети садятся рядом с ним.

Криг: Теперь мы можем отомстить тому, кто обрёл нас на беды.

Рудольф: Я первый совершу акт возмездия. Праздничный вопль будет лучшей платой за убийство матери.

Йозеф (задумавшись): Да, он заслужил это. Никто не должен убивать свою мать. Убить мать - значит убить рождение. Убить рождение - значит совершить убийство всего мира.

Винхелмина: А убить весь мир - значит убить себя и убить все свои представления.

Хильда: Может быть, Детоед тоже убил свою мать и теперь хочет забыть всё это? Поэтому он и пытается убить свой разум.

Ирмалинда: А по-моему он просто чуди-чуди. Его надо поскорее убить.

(Звучит "Misantrophe - Gottes Ebenbilder"). Дети поднимают с пола большую и толстую палку, которую вбивают в центре зала красного дворца для казни Детоеда. Привязав Детоеда, дети начинают ритуальную казнь. Каждый из детей поочередно ударяет Детоеда в горло ножом, воспроизводя убийство их матери. Вместо сочащейся крови, из Детоеда вылезают белые червяки, пауки, змеи, сороконожки и таракашки. Они разбегаются по его телу, запоминая все формы, и собираются в копию Детоеда. Никто не замечает, как восставшие куклы-манекены убитых детей и матерей в дергающихся движениях подступают к детям. Куклы поднимают заготовленные топоры, но вместо детей, нападают на новое тело Детоеда. Увидя своих восставших жертв, живность разбегается, покидая своего умирающего хозяина. Куклы становятся на колени перед ещё дышащим Детоедом и замирают. Одна из кукол медленно показывает рукой на камин. Рудольф понимает куклу и оторвав ей указующий перст, подносит его в огонь и поджигает. За Рудольфом следуют остальные, отрывая от кукол части их тел. Дети одновременно бросают зажженные кукольные частицы и наблюдают за извивающимся телом Детоеда и горящими куклами. Слышно, как Детоед кричит и мучается. В глазах детей отображается огонь возмездия, который они запомнят навсегда.

Детоед: Был на пути вашем Детоед, теперь же вы встретите Детоад! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! (Сгорает заживо.)

Йозеф (наблюдая за горящим трупом Детоеда): Он уводил нас от разума и царапал безумием. Может быть, он прав?

Рудольф: Не имеет значения. Наша мать отмщена. Нам нужно оставить этот дом и вернуться к себе. Мы будем учиться жить дальше.

Хильда: Да, брат. Когда-нибудь мы будем вспоминать эту ночь и думать, что бы было, если мама была жива.

Ирмалинда: Ничего, мы ещё дети. Нам многому нужно учиться. Главное - идти всем вместе.

Винхелмина: Пойдемте, скоро здесь всё сгорит.

Криг: Смотрите! Сюда кто-то идёт.

В красный дворец вбегают Стражники.

Стражник в черных латах: Убийцы! Что вы сделали!

Стражник в красных латах: Как вы могли убить невинное существо!

Стражник в белых латах: О нет, это же дети! Как? Дети-убийцы?.. Схватите их и выведите отсюда!

Стражники захватывают детей и выбегают из горящего дома. Выйдя за улицу, они оказываются возле горящего старого трактира.

Йозеф: Почему вы называете нас убийцами? Мы не убийцы, мы отомстили за всех матерей и убитых детей!

Рудольф: Мы выполнили то, чего не смогли вы. Вы не можете нас судить.

Стражник в красных латах: Вы хоть понимаете что произошло? Да посмотрите же - это обычный трактир! Там жил старый владелец, который уже выжил из ума. Он никого никогда не убивал, он живёт здесь и даёт ночлег путникам.

Стражник в черных латах: Мы много раз были у него. Он кормил нас и рассказывал свои безумные истории. Но никого и никогда он не убивал!

Хильда: Подождите!.. А куда делся красный дворец?

Дети только сейчас заметили, что никакого красного дворца нет, а есть только горящий трактиришко.

Винхелмина: Что же это?.. Где дворец? (Обращается ко всем.) Куда Детоед спрятался?..

Стражник в белых латах: Никакого дворца здесь нет! А ну посмотри на меня! (Принюхиваясь.) Да они что-то съели или выпили! Чувствуете?

Стражник в черных латах: А ну быстро показываете, что в ваших сумках!

Хильда: Да вас заколдовали! Вы просто находитесь под гипнозом. Может быть, вы с ума сошли? Детоед постоянно про это говорил!

Стражник в красных латах: Да какой ещё Детоед? Здесь жил старик Томас, которого вы только что сожгли заживо!!

Стражник в черных латах (осматривая сумки): Что это такое? (Показывает на белый порошок.) Вы нюхали его? Пили?

Криг: Это магический порошок, нам его врачи подарили. Но мы ничего не трогали!

Стражники (хором): Ложь!

Ирмалинда: Нет! Мы правда ничего не пробовали!

Стражник в белых латах: А как вы объясните бред про красный дворец, про какое-то детоедство, про убийство матери?

Рудольф: Нашу мать действительно убили! Мы недавно только родились.

Стражник в черных латах: Что значит недавно? Да вам на вид по десять лет каждому.

Дети осматривают друг друга, но видят себя младенцами.

Йозеф: Это вам кажется. Вы, наверное, впитали воздух сумасшествия, что тут витает.

Стражник в красных латах: Вот что. Вы ответите за убийство. Вас посадят в темницу на дне глубокого ледяного океана. Темницу охраняет огромная косатка Эмма. Вы не сможете сбежать оттуда. Там вы проведете всю свою жизнь.

Стражник в черных латах: Но у вас есть шанс на спасение. Если вы посвятите свою жизнь служению человечеству - будете усердно работать, заниматься и приносить пользу, вы сможете освободиться и начать новую жизнь. Но если будете преступничать, вас казнят.

Стражник в белых латах: А теперь идите за нами. Вас ждёт заточение.

Рудольф: Но нас не будут судить? Кто вы такие, чтобы выносить приговор?

Стражник в белых латах: Такой маленький, а такой умный. Где же был твой ум, когда ты убивал невинного человека?

Хильда: А почему можно было убить нашу маму?!

Стражник в черных латах: Смотря на вас можно подумать, что вы сами свою матушку прибили.

Йозеф: Сволочь! (Набрасывается на Стражников.)

Стражник в черных латах (легко справляясь с Йозефом и помогающим ему Рудольфом): Хватит. (Стражникам.) Берите их и ведём к Эмме.

Детей везут на повозке к косатке Эмме. Они связаны, и никто не знает, кто они и зачем идут этой дорогой. Стражники везут их на своих лошадях, чувствуя в себе залежи мудрости. Подъехав к ледяному океану, Стражники развязывают детей и дают идти, но заставляют держать руки за спиной. Подойдя ближе к обрыву, с которого начинается бесконечная гладь ледяного океана, они видят, как спящая Эмма спокойно отдыхает в своём царстве. Нежное тело Эммы окружают пустынные ледники, наполняющие всё пространство своим синеватым вкусом. Дети вдыхают ледяной воздух океана и наслаждаются видом.

Стражник в черных латах: Теперь вы пойдёте одни. Нам туда лучше не стоит, а то мы ведь не знаем, как возвращаться.

Хильда: Со дна океана нельзя вернуться?

Стражник в белых латах: Вам всё равно незачем возвращаться, даже если вас и отпустят через много лет. Матери у вас нет, на ваших руках кровь - кто же захочет жить рядом с вами? Вы изгои и место ваше на дне ледяного океана, хранящего темноту, холод и чудовищ.

Рудольф: Даже если так, мы увидим то, что не подвластно вашему уму. Мы окунёмся туда, где не бывали человеческие страхи. Вы ходите по краю, присматриваетесь, а мы уже там (показывает). И вы нас никогда не достигните.

Стражник в красных латах: Всё-таки здесь очень красивое место. Ну что же. Я разбужу Эмму. (Стражникам.) Вы пока можете собираться.

Стражники проверяют свои запасы и ждут своего третьего собратика. Стражник в красных латах подходит к колоколу и поднимает камень. Ударяя несколько раз, раздаётся негромкий, но продолжительный звук, напоминающий звучание косаток. Эмма начинает просыпаться. Она переворачивается и потрескивается от удовольствия. Поплавав, Эмма рассматривает уезжающих Стражников и шестерых детей, держащих руки за спиной.

Эмма: Вы кто такие?

Йозеф: Меня зовут Йозеф, я сын убитой роженицы. А это мои братья и сестры.

Криг: Я Криг. Нас обвинили в том, что мы убили невинного старика. Но это был Детоед. Он детей убивал и нашу маму замучил. Мы отомстили, а нас отправили сюда.

Эмма: Почему вы не противитесь? Почему не убегаете?

Винхелмина (посмотрев на всех своих родных и близких): Мы не знаем. Но нам всё равно больше некуда идти. Поэтому мы хотим погрузиться на дно ледяного океана. Здесь красиво. Но мы хотим увидеть всё до конца. И да - я Винхелмина.

Ирмалинда: Я Ирмалинда. Мы - шестеро бредущих детей, не знающих ни родины, ни будущего. Мы идём по воле судьбы, которой у нас нет. Скажите, Эмма, а вам тут нравится одной бултыхаться?

Эмма (распискивается): А вы смешные детки. Я принимаю только убийц и сошедших с ума. Там, внизу, скопище сумасшедших, которые учатся заново жизни. Они работают, перевоспитываются. У них строгие правила. (Самой себе.) Не знаю, найдете ли там свой ответ... (Переменившись.) Здесь мне нравится. Тут одиноко, холодно и просторно. Никто не сбегал отсюда, а если кто и пытался, так я давно уже их отведала. ((Всматриваясь в детей.) Я - богиня океана. И все мне тут молятся.

Хильда: Эмма, вы можете нас отпустить? Мы же совсем не похожи на плохих детей. Мы не сумасшедшие. Смотрите (показывает свои ножки). Самые обычные, никаких помешательств.

Рудольф (ступает к Эмме, перекрыв собой Хильду): Но можно мы только посмотрим, а потом уйдём? Мы хотим спуститься и увидеть что-нибудь странное. Нас тянет к неопределенности.

Эмма: Посмотрите сюда. (Из воды поднимается проржавевший батискаф.) Вы можете зайти сюда и опуститься в новый мир. Там вы не найдете ни ответы, ни правду. Там не будет легко, там не будет теплого приветствия. На дне моего океана находится только странствующее сумасшествие, которое не может уняться. Заходите, если осмелитесь. Я не держу вас, и не буду судить. Я выше человеческого упорства.

Хильда: Ребята, пойдемте домой. Нам ещё можно пирог изготовить. Будем кушать и птичек слушать. Все согласны?

Йозеф: Это, конечно, правильно. Я пока ехал в повозке, тоже думал, что всё несправедливо и нужно вернуться всеми силами. А теперь даже как-то маняще. Вы если хотите, то возвращайтесь, я один пойду.

Рудольф: Нет, мы все будем вместе до нашего конца. Хильди, ты умная и хорошая сестренка. Если ты боишься, то возвращайся домой. Всё же это наша судьба. Я тоже много чего обдумал и решил, что нам всё равно нужно спуститься на дно океана. Идёмте? (Заходит в воду.)

Винхелмина: Руди, я пойду за тобою. (Ирмалинде.) И ты пойдешь! (Кригу.) И ты пойдешь! (Хильде.) Мы все пойдём, потому что мы не боимся! Мы все вместе убили преступника - и что же вы теперь испугались? Да, нас осудили незаконно, но мы дети! Только мы можем заглядывать за грани человеческого понимания. Давайте же! (Идёт с Рудольфом к батискафу.)

Все остальные дети по-тихонечку погружаются в воду и плывут к батискафу. Каждый из них вспоминает, как плавал в маме.

Эмма: Давайте скорее, а то я сон хочу досмотреть. Открывайте батискаф!

Йозеф (дергая за ручку): Не открывается! Ручка примерзла!

Эмма: Да всё за вас нужно делать!

Эмма поднимает плавником батискаф и подкидывает его к небу. Упав, он разбрасывает детей взбесившимися волнами океана. Эмма собирает всех детей и просовывает в открывшуюся дверцу.

Эмма: Внутри есть полотенца и варенье. Кушайте и ложитесь спать. Я отведу вас на дно морское.

Дети забираются в батискаф и закрывают за собой дверь. Они совсем промерзли и ищут чем растереться. На полу они находят старые салфеточные тряпочки. Любя растирая друг друга, они снимают свои одежды и вешают на веревочку. Голышом, они расправляют спальный мешок и все вместе ложатся в него, желая поскорее согреться. Эмма хватает батискаф себе в рот и медленно опускается к тайнам ледяного пространства. За окошком дети видят только уходящий свет, а затем и полную тьму. Дети засыпают.

(Звучит "Lacrimosa - Alleine Zu Zweit"). Йозеф оказывается в саду. Впереди него ступает его мать. Увидев её, Йозеф бежит за ней. Сад приводит Йозефа в лес, переполненный красным закатом. Вокруг него медленно кружат цветы и листочки. Мама, идущая впереди, медленно поднимается вверх и улетает от Йозефа. Желая её догнать, Йозеф тоже отрывается от земли, и летя над освещенным багряным заревом полем, успевает догнать маму. Хватаясь ей за ноги, Йозеф пытается обратиться к матери, но она безмолвна и не отвечает ему. Йозеф начинает трясти её и слегка бить по её платью, только бы она ответила ему и одарила своим взглядом. Наконец, мать берёт Йозефа на руки и вместе с ним продолжает лететь в танце. Их окружают кружащие розы. Весь лес танцует с летящей матерью и сыном. Спустившись на землю, любящая мать качает уснувшего Йозефа, который вновь обернулся только что родившимся младенцем. Мать кладёт Йозефа в его кроватку, но тот просыпается и не хочет ложиться. Йозеф тянет свои ручки к шее матери и та отвечает ему. Дотронувшись до шеи матери, Йозеф чувствует, как пальцы его проникают в её кожу, и тёплая кровь начинает капать на освещенный закатом пол. Руки Йозефа сами продолжают проникать в материнскую шею, и чем дальше руки его проникают в неё, тем сильнее кровь изливается в наш мир. Наконец, руки его освобождаются, и он в страхе осматривает свои окровавленные кисточки. Мама начинает качать его люльку и тихо роняет слёзы Йозефу на губы. Впитывая слёзы матери, Йозеф сам начинает плакать, осознав то, что он сделал. Мать наклоняется, чтобы поцеловать его на грядущий сон, но потеря крови лишает её этого и она замертво падает рядом с люлькой. Йозеф всматривается в лежащую мать и вспоминает, как они вместе летели в танце, окруженные засыпающим лесом. Возвращаясь от воспоминаний и осознавая что произошло, Йозеф встаёт и закрывает руками себе уши. Из него вырывается оглушающий вопль.

Голос неопределенного: Йо... Зе... Про... Сни... Йо... Зе... Бра... Йо... Вста...

Йозеф (медленно раскрывая глаза): Где мама?

Криг: Йозеф, скорей вставай и одевайся, тут нас уже отругали за опоздание. Люди тут хмурые и от них холодцом отдает.

Йозеф: Где остальные?

Криг: Да все уже давно выспались и муштруются!

Неподалёку от ещё лежащего Йозефа в спальном мешке, под мерцающий свет его братья и сестры в окружении других детей рассматривают, как взрослый мужчина в порванной черной рубашке раскладывает на столе игрушки и в нервическом состоянии что-то рассказывает. Йозеф поднимается и направляется к толпе зрелищ. Дойдя до представления, он оказывается в каюте заброшенного корабля.

Тётен (продолжает выстраиваться): О каком ещё безумии вы говорите? Запомните: есть только одно, что раскрывает в нас безумие и освобождает от тягот размышлений - это, дети мои, война. На войне человек приобретает свой истинный облик, он играет, заливается кровью и убивает врагов. За ним наблюдают боги, жаждущие пиршества на поле битвы. Массы идут на массы, их ведут великие полководцы и гениальные завоеватели - вот, что нужно человеку, в чём смысл его. Война - это единственное, чего требует человек как существо безумное. Мир разума - это статичное, небытийственное и отсутствующее, которое не знает ни войн, ни столкновений. (Поднимает свалившиеся игрушки, продолжая лазать под столом.) Напротив же, безумие - это торжество становления, буйства, крови, мяса. Вы, дети, много чего слышали от взрослых и много чего они вам понапихали. Но помните, что если сердце ваше лежит к безумию, к свободе от мыслей и сознания, если воля ваша горит и желает крови - вы истинные человеческие существа. К сожалению, мир утратил великую красоту военных походов и объятия войною. Теперь везде один большой мир - а мы хотим одну большую войну! Этого не понимают до сих пор! (Снимает рубашку и показывает на свои сквозные отверстия.) Дети, загляните в сердце своё и вы увидите жажду по великому буйству крови и движению бьющихся волей. Огонь, охватывающий весь мир - вот красота! Кровь, заливающая мироздания - вот смысл! Бейтесь же, дети мои, убивайте, завоевывайте! Мы на воли стоим. Разум убить только нужно и всё будет. И безумием всё обернется! (Надевает конусообразную шляпу из ежика.) Помните, дети, помните!! Путь к безумию есть путь к войне. Путь к войне есть путь в новое царство человеческое. Будет новая война, которую человек не знает. Будет война мирозданческая, бытийственная, всё собою охватит и человека обратит в существо новое. Войною питайтесь, на войну уповайте, войну воспевайте и станете новыми. И если чувствуете, что мира больше нет, что всё умерло и человек несчастен - всё только от разума вашего уничтожающего. Убейте в себе разум - и за меч возьмитесь и соберите войско. Бейтесь до смерти и станете бессмертными героями. Ничего кроме этого!

Бекантина (собирая разбросанную одежду): А теперь, несчастные заключенные, вы отправитесь на тяжелейшие каторжные работы по добыче камней из ядра земли. Все найденные камни кладите в свои корзинки, мы потом их соберем и будет перемалывать в перец.

Рудольф (Тётену): А вы полководец?

Тётен: Я несу меч, ибо последняя правда в мече! Слушайте! Читайте! (Показывает на левую стену.) Кругом нас раса завоевателей. Это воители, полярники, белоснежные, они своим белым цветом опрокидывают любое неповиновение. Как жаждут они битв! О, как горяча их воля к сражению! А теперь смотрите сюда! (Показывает на бедра Бекантины.) А это союз свободных личностей. Но тут ничего интересного нет. Берите кирки. И лезьте. (Открывает люк в полу, откуда доносится скрежещущий хохот неизвестных нам сущностей.)

Винхелмина (посмотрев в темноту люка): Там петушок бегает. Я пойду первая.

Йозеф: Стойте! Вы все! Пожалуйста, остановитесь! Мне нужно сказать вам одну вещь.

Винхелмина: Да чего стоять, я за петушком побегу, а вы меня догоняйте.

Рудольф: Винка, возьми кирку потолще. Сразу же бей в сердце. (Тётену.) А вы научите нас приёмам?

Тётен нюхает ножки Бекантины.

Хильда: Поскорее поймаем петушка, поскорее и землю ядровую заполучим. (Бекантине.) Скажите, а нас когда могут отпустить?

Бекантина (нюхает ножки Ирмалинды): А вы здесь навсегда. Вам не говорили? Это всё поправимо. Я сейчас вам скажу. (Встает в позу.) Вы здесь навсегда.

Тётен: Главное - навсегда в бушующей схватке. Дайте мне латы, я пойду в темноте знамения разграничивать! (Отталкивает Винхелмину и прыгает в люк.)

Винхелмина: Вы как там, профессор?

Тётен (высунув голову): Тут лабиринт. Вы берите свои инструменты, мы сейчас пророемся. (Залезает обратно.)

Хильда (другим детям): Ребята, а вы кто такие? За какие преступления вас сюда послали?

Дети молчат и смотрят на Хильду.

Ирмалинда: Её зовут Хильда, а я Ирмалинда. Мы далёко отсюда живём. Мы совсем недавно вылезли из мамы, но уже бредем в неизвестности. А вы сами-то из каких краёв?

Дети молчат и смотрят на горшок с цветами.

Йозеф: Её зовут Ирмалинда, а меня зовут Йозеф. Мы сами дети. А вы - точно дети? Но это не так важно. Я хочу вам сказать вот что.

Дети подходят к Йозефу и закрывают ему рот.

Рудольф: Вы кому ротик прикрыли - это наш братик Йозеф. А я Рудольф. Мне понравился дядя. А как его зовут?

Бекантина: Это Тётен, а я Бекантина. Мы тут уже полгода живём. До нас тут никого не было.

Криг: Я Криг. А как вы сюда попали?

Бекантина: Тётен ловил рыбок, и ему на удочку попалась очень большая рыба. Он кричал, что не может поймать её, меня позвал. Я бежала к нему, но он не смог удержать рыбку и провалился под воду. Я только и успела схватить его за ботинок, как через несколько дней мы оказались здесь. А как мы сюда попали - я не помню. Мы вообще с моим любовником люди порядочные.

Винхелмина: А это как - любовники?

Бекантина: А тебе сколько лет?

Винхелмина: А сколько вы мне можете дать?

Бекантина: Лет двадцать пять.

Винхелмина: Я не про срок говорю. А о годах. Сколько мне лет, по-вашему?

Бекантина: Лет сорок шесть, думаю. А мне, например, пятнадцать.

Ирмалинда: А любовники - это не тогда, когда в животе шесть детей просятся?

Бекантина (больше самой себе, чем Ирмалинде): Это тогда, когда из живота уже сброшено. (Показывает.) Смотрите, там Тётен стенку нашёл.

Тётен пролез в соседнюю комнату и теперь говорит с окружающими людьми через мышиную норку.

Тётен: Я тут кота выследил. Он говорит, что война - это судьба человеческая. А судьба - это воинствовать в вечности. Вы когда все умрете, то станете просто прахом и пустотой. А если на поле битвы сражаться будете и погибнете в славном бою, то именно тогда и станете бессмертными и из людей возвыситесь до героев. Я так почти и сделал. Только у меня тут кот. Похож, правда, на меня, если бы я мешком назывался.

Бекантина (протягивает Тётену длинную оранжевую трубочку): Ты попей сока. А кота покажи нам, может быть он сыграет во что-нибудь.

Тётен (только сейчас замечает прибывших и пристально всматривается в новых гостей): А кто все эти дети? (Перепугавшись.) Вы не мои!

Бекантина: Это заключенные.

Тётен: А что они заключают?

Бекантина: Видимо, нас в свои мысли.

Тётен (новеньким): Идите работать, вы преступники.

Рудольф: Мы путешественники. Мы не ищем искупления, а странствуем.

Тётен (услышав интересную идею в голове): Тогда давайте поиграем. Видите, там, в уголке бегает маленькая тень. С виду она похожа на обычного котенка, но внутри неё есть загадочная непознаваемость. Вы её попробуйте поймать. А как только мне принесёте, я вам расскажу одну штуку.

Бекантина: Сюда идите, вниз. Ваш ждет тут кот Маркиз.

Знакомые и незнакомые нам дети бегают за тенью котенка. Рудольф останавливается и осматривает приоткрытую дверь в конце коридора. Он направляется туда. Заметив его, братья и сестры догоняют юного исследователя.

Рудольф (приоткрывая дверь): Смотрите. Тут большой аквариум. Давайте в него залезем и посмотрим изнутри на мир.

Йозеф: Смотреть на мир изнутри всегда смешно. Он будто бы другим становится, но мы знаем, что он такой же, как и был - незабываемый...

Винхелмина (открывает крышечку аквариума): Тут скелетики лежат. Нас к себе зовут.

Ирмалинда: Я залезаю, а вы пока посмотрите.

Ирмалинда спрыгивает в большой аквариум. Внутри аквариума действительно расположились скелеты - видимо, им нравится здесь отдыхать. Ирмалинда машет своим любящим братьям и сестрам. Те, в свою очередь, машут ей и начинают осматривать новую комнату.

Криг: Тут картина. На ней Тётен и Бекантина. Они в окружении детей.

Хильда: Может быть, все они большая семья, которая скрылась от мира и теперь принимает беглецов, преступников и странствующих?

Йозеф: А как ты думаешь, мы преступники?

Рудольф: Мы дети. Это много чего значит.

Йозеф: Что же, например?

Рудольф: А то, что мы единственные, кто может спрятаться от тени.

Криг: Слышите? Маркиз к нам приближается. Давайте его напугаем?

Дети забираются в аквариум к Ирмалинде со скелетами и тихо притаившись, ждут теневого котенка Маркиза.

Тётен (заглянув в комнату с аквариумом): Маркиз, кис-кис-кис! Сюда ходить нельзя, тут детям нет игрушек! Маркиз, убирайся отсюда быстро, а то ещё новые преступники узнают об этом месте! Маркиз! А ну быстро вылезай!

Бекантина вытаскивает из кармана Тётена игрушечную кошку и бросает на пол.

Тётен: Вот же ты! Ну теперь ты получишь за нарушение правил!

Тётен отрывает у стола ножку и избивает лежащую игрушечную кошку.

Хильда (открывает аквариум): Перестаньте бить Маркиза!

Тётен: Что?! Как вы здесь оказались?! Пошли быстро вон!! (Поднимает игрушку и меняется в лице.) Нет!.. Я понимаю тебя, Маркиз. Ты хочешь с ними поиграть в другую игру. Да-да-да-да-да!.. Они нарушили правило, они нас всех тут обманули. Они преступники, они предали свою родину и бежали через границу. Да-да-да-да-да. Мы теперь их немного помажем краской без конца.

Тётен достаёт из закрытых ящиков ведра с черной жидкостью, похожей на нефть.

Бекантина: Ты бери побольше. Не пролей! (Немым детям.) Заключенные! А ну быстро натаскивайте черноводцу и напитывайте аквариум. Он тоже пить хочет!

Немые дети, Тётен и Бекантина обливают заточенных в аквариуме детей черноводцей. Заполнив аквариум, Тётен забивает крышку аквариума и доводит себя до исступления.

Тётен: Казнь совершается! Предателей мы оставляем в черной могиле. (Немым детям.) Дети мои, слушайте отца своего! Нет смысла скрываться от тьмы в ещё большой черной пустыне! Покажем же себя!

Тётен скидывает свой парик. За ним свои парики скидывают Бекантина и немые дети, оголяя свои лысинки.

Бекантина (захлебывающимся детям в аквариуме): Теперь вы видите нас? Теперь вы видите своих палачей? Вам сказали, что это тюрьма и вас ждет наказание. Вот ваше наказание! Но только это не темница. Это не каторга. Это не воспитательный дом. Это праздник поедания.

Рудольф (сквозь черную жидкость во рту): Вы... то... же... дето... еды?

Тётен: Маленький пацифист! Мы сама тьма, поглощающая тебя! Мы не едим человека, мы его обуздываем!

Немые дети обнимают Бекантину. Она ласково гладит их.

Бекантина: Мои хорошие детки. (Дергающимся телам в черном аквариуме.) А эти детки плохие. Их мы наказываем. Ничего, сейчас они побултыхаются и мы их отдадим Костяному Змею. Костяной Змей давно не кушал.

Слышен звук часов. Услышав их, Тётен, Бекантина и их дети убегают в свою комнату, оставив уже еле двигающихся детей в аквариуме. Наступает полная темнота. Из темноты становятся слышны звуки проплывающего Костяного Змея, чувствующего свою добычу. Костяной Змей проплывает вокруг подземной темницы ледяного океана, но почему-то не нападает на аквариумных детей и не собирается отведывать их. Покинув жертвенный аквариум, Костяной Змей забирает с собою темноту и комната вновь становится освещенной легким ледяным светом. Аквариум дает трещину, из которой черная жидкость потихонечку выбултывается. Освободившись от гнёта черноводцы, дети отрыгивают её остатки. Скелеты, населявшие аквариум, пропали. Но куда - мы с вами не сможем никогда понять.

Криг: Я им этого так не оставлю. Мало того, что они не честные люди, так они ещё и своих гостей на кости пускают.

Рудольф: Мне так нравились рассказы дяди Тётена, а он оказался лысым и голодным.

Винхелмина: Да и тётя Бекантина тоже лысая и голодная. А их дети - ведь это их дети?

Йозеф: Они вместе живут идеей отмщения. Они все молятся Костяному Змею.

Ирмалинда: А вы видели Костяного Змея? Может его и не бывает?

Хильда: Да наверняка бывает. Слышали такой отдаленный ужасающий гул? Так это он, наверное, тут был и ушел.

Рудольф: А может это котёнок Маркиз так храпит.

Винхелмина: Надо им отомстить. У вас ещё остался тот порошок, что нам врачи отдали?

Хильда: Да у всех остался!

Остальные (хором): Да! Да! Остался!

Рудольф: Вот тогда мы им его и дадим покушать. А сами посмотрим, что с ними случится.

Дети тихо пробираются в комнату к Тётену, Бекантине и их детишкам. У каждого из них на столе стоит свой стаканчик с водой. Тётен уже принялся спать, а дети и Бекантна ещё балуются в ванной. Как можно скорее, дети каждому наливают порошок в стаканчик и залезают под кровать.

Рудольф (шепотом): А как вы думаете, почему все их дети молчат?

Ирмалинда (забывшись, говорит в полный голос): Да им чревцо вырезали!

Тётен заслышав во сне резкий голос, ворочается и просыпается. Взяв стаканчик с порошком, Тётен подходит к окну и рассматривает подводный мир, наполненный ледяной ночью, холодным безразличием к человеку и неизречимой загадочностью своих глубин.

Тётен: Да, не захотели они тайну узнать. Ну ничего, теперь они питают Костяного Змея. Когда-нибудь и все мы будем поглощены им. (Выпивает залпом стаканчик.) Бекантина! Веди детей спать. Время посмотреть, что там в боевых кошмарах сегодня будет.

Бекантина выводит умытых детей и укладывает их всех по своим кроватям.

Бекантина: А теперь пейте воду на ночь, чтобы чувствовать во сне интересные события. От воды во сне много чего-то важного снится.

Немые дети покорно пьют воду до дна.

Бекантина: И не мешайте спать отцу. Он у нас честный и порядочный. И вы должны быть такими же. Он пьёт воду ежедневно. Она ему помогает. И вам должна помогать. А теперь быстро спать! Кто не будет спать, я того Костяному Змею отдам!

Немые дети набрасывают на себя одеяла и быстро стараются заснуть, только бы их Костяной Змей не нашёл. Бекантина проверяет, что все засыпают, медленно забирает свой стаканчик с водой и уходит в ванную. Слышно, как она смывает всю свою водичку в раковину. Уложившись спать, Бекантина целует мужа и нежно погружается в мир сновидений. Тётен начинает ворочаться из стороны в сторону. На нём проступает пот. Проснувшись, Тётен ищет попить, но не находит ни одного стакана. Пробежав в ванную, он умывается и отхлебывает испод крана. Это не успокаивает его. Руки его начинают трястись, а лицо становится всё более помешанным. Тётен бросается к шкафу и, начиная резко выбрасывать оттуда вещи, ищет кастрюлю.

Бекантина (проснувшись): Тёти, ты что там делаешь? Давай скорее спать. И, пожалуйста, тише! Ты разбудишь детей!

Тётен (достав из шкафа книгу): Ты мне свой череп голый не показывай. (Идет к плите и кидает книгу на огонь.) Мне нужно сумасшествие погреть. Воспалиться, воспалиться сподобилось!

Бекантина: Тёти! Ты что, милый мой? Пожалуйста, ложись спать. (Подходит к мужу и пытается унять его.) Тёти, пожалуйста, тише, не видишь, ты будишь детей!

Тётен (отбрасывая Бекантину на пол): Заткни свою лысую голову! Заткнись быстро! Я тебе безумие невыразимого сейчас приготовлю. А ты сиди и смотри.

Бекантина (поднимается и бежит к детям): Вставайте, вставайте. Папе плохо, скорее пойдем в другую комнату.

(Звучит "Dolor - Der Clown (I)"). Дети встают со своих постелек. Их лица изменились. Они все смотрят на свою матушку. Начинают шептать. Бекантина поглощается страхом. Тётен подходит к Бекантине и берёт за волосы. Повалив на пол, тащит к стене. Дети помогают отцу. Тётен ударяет Бекантину головой о ручку двери, от чего у той начинает течь кровь. Добравшись до стены, Тётен отдает её детям, а сам роется в инструментах. Держа матушку, дети продолжают говорить неразборчивые слова. Тётен возвращается с молотком и гвоздями. Вбивая гвозди через глаза Бекантины, Тётен начинает биться в конвульсиях и входить в религиозный экстаз. Наблюдая за убийством, дети начинают прыгать и радоваться крови. Запах крови сводит детишек с ума. Один из детей начинает раздевать матушку и трогать её за веселые местечки. Дети начинают раздеваться и насилуют кто как умеет тело своей матери. Осветив землю своим только что появившемся семенем, дети подготовили отцу почву для соединения со своей женой. Отец, обмазывая лицо кровью жены своей и слизав с пола семя детей их, начинает своё половое событие. Дети наблюдают за отцом, а затем бегут в соседнюю комнату, откуда возвращаются с шашками динамита. Разложив шашки рядом с совокупляющимися родителями, дети поджигают шашки, и гремит взрыв, потрясающий дно океана.

Тётен (с разорванными конечностями): Есть единственное утверждение жизни - это война!.. (Смотрит на разорванное мясо своих детей и развороченную плоть жены.) Оно и есть безумие!.. То... То... Тотошка! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! (Захлёбывается в смехе и падает замертво.)

Рудольф (вылезая испод кровати): Скорее, бежим! Тут всё водой сейчас зальётся!

Братья и сестры следуют его совету. Перепрыгивая через мясо, дети ощущают запах сожженного взрослого человеческого мяса и запекшейся крови таких же как и они детей. Особенно этот аромат нравится Йозефу. Он останавливается и впитывает в себя картину человеческого мяса, крови, семени, всего подземного праздника, приоткрывшего ему загадку ледяного океана.

Винхелмина (Йозефу): Да бежим же, скорее, брат!

Пока все остальные уже бегут к батискафу, Йозеф и Винхелмина остались в комнате и смотрят, как их заливает вода.

Винхелмина: Йозеф! Что ты стоишь?

Йозеф не может оторваться от зрелища. Лицо его меняется. Губы его становятся алыми. Он улыбается.

Винхелмина: Губы?.. У тебя были такие же, когда маму убили...

Йозеф подходит к сестре и показывает свои голодные зубы.

Винхелмина: Йозеф?.. Скажи, кто убил нашу маму?

Йозеф бросается к Винхелмине и впивается ей в шею. Отпив крови, Йозеф душит её, погрузив в воду. Перестав биться с братом, Винхелмина отпускает жизнь и остаётся в воде навсегда. Йозеф вытирает рот и бежит к остальным в батискаф. Братья и сестры уже ждут остальных и готовятся подниматься наверх.

Рудольф (увидя бегущего Йозефа): Брат! Скорее!

Йозеф прыгает в батискаф и запирает его за собой.

Хильда: Йози, а где Вини?! Где наша сестра?!

Йозеф: Ребята, она упала, и я долго искал её в воде. Я плакал, бился, не мог её отыскать. Она пропала там, в воде. Боюсь, она утонула и совсем покинула нас.

Криг (пытаясь открыть дверь): Я найду её!

Ирмалинда: Криги, не нужно! Пожалуйста, давайте всплывать наверх, нам нужно выжить! Да, Винхелмина погибла. Но мы остались жить! Нам ещё предстоит отыскать убийцу нашей матери. Да и вообще, Криги, разве Винхелмина любила нашу мать?!

Рудольф (разнимает Крига и Ирмалинду): Это сейчас не имеет смысла! Всплываем!

Включив батискаф, дети, лишенные матери и сестры, поднимаются на поверхность. Услышав огромный шум, косатка Эмма проснулась и уже направляется на дно океана, проверить и отлакомиться нарушителями своего спокойствия. Приплыв к батискафу, косатка Эмма узнает маленьких своих знакомых и уже готовится наругать их, как из гущи тьмы появляется Костяной Змей.

Эмма: Тут я одна командую. Я сейчас наругаю детей, а потом съем и буду спать. Так что ты лучше иди куда шёл, а то я и шутку умею всадить.

Костяной Змей поджигает свои глаза и направляется прямо к Эмме.

Эмма (детям в батискафе): Вот сколько таких было у меня, а? Ничего, не было ещё такой рыбки, что Эмму бы напугала!

Костяной Змей разверзает пасть и с одного захода откусывает половину головы косатки Эммы. Ледяной океан окрашивается в цвет её пурпурной крови. Эмма медленно опускается на дно, навечно успокоившись и погрузившись в сон. Костяной Змей делает второй заплыв и вновь разверзает пасть. Поглотив кусок Эммы, Костяной Змей захватывает в себя батискаф наших маленьких героев. Оказавшись внутри Костяного Змея, дети открывают своё проржавевшее убежище. Вокруг них ничего не видно. Криг пытается найти в темноте спички. Наконец, Криг находит их и поджигает спальный мешок. Дети рассматривают окружающее их пространство, полное острых костей.

Рудольф: Мы в чреве чудовища. Похоже, это наше последнее место. Недавно погибла наша сестренка. Теперь и наш черед покинуть этот мир. Может быть, мы увидим нашу маму. Может быть, увидим нашего папу. Может быть, мы увидим что-нибудь ещё.

Йозеф: Или ничего не увидим.

Ирмалинда: Интересно, а какой был наш папа? Может быть, наш папа был врач?

Хильда: Может, папы и не было вовсе.

Криг: Как вы можете так себя вести? Недавно у нас погибла сестра. А вы даже не можете почтить её память.

Йозеф: Криг прав. Давайте сядем, обнимемся и вспомним о Винхелмине.

Дети садятся в круг, обнимаются и наклонив головы, каждый вспоминает про себя всё, что он или она помнил о своей сестре. Во время сеанса рядом с Кригом что-то шуршит. Криг открывает глаза и смотрит в сторону шуршания. Встав, он подходит к кучке костей и разгребая их, находит светящуюся искорку.

Рудольф: Криги, что ты там нашел?

Криг: Это искра. А вдруг это Винхелмина к нам пришла?

Хильда: Да, это она.

Ирмалинда: Да нет, это не она, точно.

Йозеф: Неважно, давайте посмотрим.

Криг (натирая искорку и поднося её к носу): Ничем не пахнет. Не знаю, что с ней можно сделать.

Хильда: А что ты думал, прежде чем нашёл эту светилку?

Криг: Я просто вспомнил, как мы по лесу бежали от темных существ. Мне почему-то очень тихо стало в этот момент. Не было ни грусти, ни чувства тревоги. Очень хорошо и тепло.

Хильда: Тогда давайте все подумаем о чем-нибудь хорошем.

Дети вновь садятся в круг, обнимаются и думают о самых своих приятных грёзах. Неподалеку от них начинают шуршать такие же костяные горки.

Рудольф (поднимая свою искорку): Криг, поднеси свою ко мне!

Искорки Крига и Рудольфа соединяются, образовав одну большую из двух половинок.

Хильда: Так они ярче светятся. А теперь мою возьмите.

Все дети, кроме Йозефа, подносят свои искорки друг к другу. Соединившись, у них получается одна большая искра, полностью освещающая пасть Костяного Змея.

Ирмалинда: Йозеф, а ты что не несешь свою искорку? Смотри, какая у нас большая искра получилась.

Йозеф: А я своей не нашел.

Криг: Да ты что? Она должна шуршать. Ты слышишь шуршание?

Йозеф: Я слышу только плач.

Рудольф: Но кто это плачет?

Йозеф: Не знаю! Что ты пристал!

Хильда: Йози... Ты что такой? Ну найдем мы твою искорку. Пошли!

Йозеф: Не хочу! Я только плач слышу!

Криг: Ну ладно! А где этот плач? Ты скажи, мы его вместе отыщем.

Йозеф (показывает): Оттуда где-то.

Дети идут на плач, который слышит Йозеф. Дойдя до места, они находят черный сундучок без замка.

Криг: Йози, ты можешь его открыть?

Йозеф (пытаясь): Видишь, не могу!

Ирмалинда: А может быть он волшебный? Ты попробуй сказать какие-нибудь слова.

Йозеф: Я не знаю никаких слов.

Хильда: Ну например... "Откройся тайна моих снов. Пусть черных слёз уйдет покров".

Йозеф: Да не совсем то. Я не знаю, как это выразить.

Ирмалинда: А ты попробуй сказать, о чем думал. Вот когда мы сидели и думали о хорошем, что ты представлял?

Йозеф: Как меня мама ругает.

Рудольф: Что же в этом хорошего?

Йозеф: Есть за что.

Криг: И что тебе мама говорила?

Йозеф: Что не любит меня.

Ирмалинда: Да уж, это совсем не хорошо.

Йозеф: Зато правда!

Хильда: Ладно, оставляйте сундучок, пойдемте дальше, может, чего отыщем.

Криг: Ну да, там, гляди, и выход найдется.

Йозеф (сам себе): Я не люблю тебя! Тебя я не люблю!

Черный сундучок вырывается из рук Йозефа и взлетает почти доверху пасти Костяного Змея. Из сундучка вылезает черная жемчужинка.

Криг: Это похоже к нашей искре не подойдет. Пойдемте скорее, а то вдруг она сейчас лопнет.

Черная жемчужинка влетает прямо в середину светящейся искры. Предметные явления соединяются и перед детьми предстает Глаз Непонимания.

Глаз Непонимания: Я всё про вас знаю. Про тебя, Рудольф. Про тебя, Криг. Про тебя, Ирмалинда. Про тебя, Хильда. И, безумеется, про тебя, Йозеф.

Рудольф: А ты знаешь и прошлое и будущее?

Глаз Непонимания: Я всё про вас знаю.

Ирмалинда: А расскажи нам про наше будущее.

Глаз Непонимания: Ты, Рудольф, будешь славным воином. Ты, Криг, познаешь великий секрет. Ты, Ирмалинда, явишь на свет неведомое. Ты, Хильда, поможешь открыть секрет Кригу и откроешь путь в новое. А ты, Йозеф... Тебе что-то хочется о себе узнать?

Йозеф: Нет.

Глаз Непонимания: Ты, Йозеф, станешь тем, чем ты и являлся всегда.

Йозеф: Ты ничего не знаешь. Убирайся прочь.

Хильда: А расскажи нам про наше прошлое.

Рудольф: Нет, расскажи лучше, кто убил нашу маму.

Глаз Непонимания: Ха-ха-ха-ха-ха! А он вам ещё не рассказал?

Рудольф: Кто?

Хильда: Детоед сказал, что не он. Тётен и Бекантина не могли убить нашу маму, они далеко под водой были. Эмма и Костяной Змей тоже далеко. Стражники могли убить. Или врачи. Да! Я всегда думала, что врачи! Это врачи, да? Врачи ведь?

Глаз Непонимания: Это один из вас.

Дети смотрят друг на друга.

Рудольф: Но я не убивал свою мать. Я никогда бы не совершил такую подлость.

Хильда: Я не убивала свою мать. Я очень люблю людей и не могу сделать так. И никогда не буду. Пусть я совершила ошибку, убив Детоеда и семью Тётена и Бекантины. На мне их кровь, но я искуплю её.

Ирмалинда: Я не убивала свою мать. Может быть, я думала об этом, когда родилась. Но я была очень маленькой и не проверяла свои мысли.

Криг: Я не убивал свою мать. Мне не нужно оправдываться в том, чего не было. Я убью того, кто это сделал.

Йозеф: Как смешно, Глаз. (Братьям и сестрам.) И вы поверили какому-то Глазу? Да это всего лишь действие порошка, который мы высыпали в стаканчики. Никакого Глаза нет и не будет. Я это знаю.

Глаз Непонимания: О, Йозеф знает! Ха-ха-ха! Йозеф умный! Ха-ха-ха-ха! Йозеф с красными губами!

Йозеф: А ну прекрати! Ты всего лишь гадость внутри Костяного Змея! (Обливаясь губами.) Мы уничтожим тебя, и ты обратишься в пустышку, которой и являешься! Ребята, убьём же эту гадюку!

Рудольф (осматривая губы Йозефа): Брат, а что с твоими губами? (Присмотревшись.) С них будто бы кровь капает...

Йозеф: Не будь дураком! Скорее возьми кость и пронзи Глаз!

Хильда (задумавшись): Ничего не понимаю... И Винхелмина как-то говорила про твои губы. Вы помните?

Ирмалинда: Да, но мало ли, что людишкам приведется. Я думаю, Йозеф прав. Да и губы у него обычные.

Криг: А потом и Винхелмина погибла... Не понимаю... Ничего не понимаю...

Глаз Непонимания: Это хорошо. Теперь у вас есть сахарок обсуждений. А, может быть, чего-нибудь ещё. Хи-хи-хи-хи-хи!

Йозеф поднимает большую кость и кидает её в Глаз Непонимания, от чего тот лопается и обращается в водичку. Водичка попадает на кожу Йозефа. Кожа его начинает темнеть.

Рудольф: Что с тобой, Йози?

Хильда: Этот Глаз напал на него!

Ирмалинда: Видите, Йозеф был прав!

Криг: Это ещё ничего не значит! Рудольф, бери кость! (Кидает Рудольфу кость.)

Рудольф: Криги, неужели ты думаешь, что?..

Криг: Да. Это он убил нашу мать!!

Хильда: Нет, Криги, ты что! Я не могу понять! Зачем?..

Ирмалинда: Йозеф?..

Кожа Йозефа полностью потемнела. Зубы его выросли, глаза потеряли цвет и обратились в стёкла.

Рудольф: Йозеф - чудовище! Скорее, прячетесь, я сражусь с ним!

Криг: Рудольф, я помогу тебе!

Рудольф: Нет, я давно мечтаю отомстить убийце нашей матери! Так случится же всё так, как я представлял в своих облаках!

Йозеф (продолжая мутировать): Я... Только лишь... Часть вас...

Криг уводит сестер подальше от Рудольфа и мутирующего Йозефа.

Рудольф: Ты всегда был какой-то не такой. Ничего. Сегодня всё для тебя закончится. Я убью тебя, как ты убил мою мать и мою сестру. Ты захлебнешься в крови, которой был одержим.

Йозеф (роняя на пол нижнюю челюсть): А-а-а-а-э-э-э-э-э!..

(Звучит "Stahlmann - Süchtig"). Словно держа меч, Рудольф прыгает с костью на чудовище. Ударив костью, Рудольф разрезает его на две половины, но те обращаются в самостоятельные чудища. Атакуя Рудольфа, одно из чудищ успевает нанести ему удар своими клыками. Рудольф бросается от чудищ, пытаясь на ходу придумать план, понимания, что простой битвой чудовищ Йозефа не победить. Неподалеку Рудольф находит горстку водорослей, которые быстро заталкивает себе в рот, пережевывает и выплюнув, смазывает свой костяной меч. Чудовища настигают Рудольфа, но тот впивает свой меч в язык Костяного Змея, заставляя думать, что в пасти его кусаются живые рыбешки, которые ещё ждут переварки. Костяной Змей начинает заглатывать Рудольфа и чудовищ, желая погрузить их в свою желудочную бездну. От тряски одно из чудищ падает, и воспользовавшись моментом, Рудольф наносит ему удар в область сердца, но и как в прошлый раз, от удара чудовище делится пополам. Продолжая бить, Рудольф кромсает чудищ Йозефа и льет кровь их, от чего те бесконечно плодятся и заполняют собой почти всю пасть Костяного Змея. Криг с сестрами убегает от надвигающихся частей своего материубийцы-брата. Наконец, Рудольф схватывает язык Костяного Змея и с ним обегает всех наплодившихся чудищ, захватывая их в кольцо и бросает в последнерожденного кость, которая отпрыгивает и попадает в нёбный язычок Костяного Змея. Подбежавши к месту, где разлился Глаз Непонимания, Рудольф собирает оставшиеся капельки его и опрыскивает ими все чудовищные частицы Йозефа, в результате чего все мелкие части соединяются в огромного Уродливого Великана. Чувствуя, что пища не идёт в животик, Костяной Змей начинает сдавливать свою пасть и перемалывает всё костяными зубами. Уродливый Великан Йозеф не сдерживает натиск Костяного Змея и проваливается в сторону брюха. Рудольф хочет удостовериться в смерти своего брата и бежит к чревной пропасти. Он видит, как Йозеф, вновь обратившись в себя прежнего, держится за нёбо Костяного Змея и смотрит на брата.

Йозеф: Руди. Твоя рука.

Рудольф осматривает свою рану, полученную от клыков одного из чудовищ Йозефа.

Йозеф (смеется): Это яд. (Срывается в утробу.) А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! (Исчезает в эхе глубин.)

Рудольф поднимает с языка свой костяной меч и уставши, возвращается к своим родным. Криг, закрывающий собою Ирмалинду и Хильду, укрылся под клыком Костяного Змея.

Криг: Руди! Руди! Ты живой!

Дети подбегают в воинственному брату, еле передвигающего свои ножки.

Рудольф: Больно. Жарко. Пить хочется.

Ирмалинда выжимает из своих волос капельки воды, которыми поит Рудольфа. Хильда гладит его горячий лоб и своей слюной пытается понизить его жар.

Криг: Скажи, чудовище убито?

Рудольф: Да, я победил его. Наша мать отомщена. Миссия моя закончена.

Хильда: Не говори много. Скажи, где у тебя болит?

Рудольф показывает на свою пораженную руку.

Ирмалинда: Что это, Руди? Давай, пойдем с нами, нам ещё вернуться нужно. А там решим, куда мы пойдём.

Рудольф: Йозеф сказал, что это яд.

Хильда: А ты перестань верить всяким убийцам. Мало ли чего они там напридумывали у себя в жильцах.

Криг: Руди, ты побледнел. Ноги тебя твои не держат. Как мы можем тебе помочь? Давай я тебе своей крови дам.

Криг надрезает ладонь костью и даёт выпить Рудольфу.

Рудольф (отталкиваясь): Брат, это же кровь... Я не могу. Да и не стоит.

Криг: Ты чувствуешь, что уходишь?

Рудольф (откашливаясь): Да, я покидаю вас, родные мои... Я не пал в битве, как воин. Но я достойно приму свою смерть.

Ирмалинда (целует упавшего на одно колено Рудольфа): Руди, ты настоящий воин. Ты был рожден, чтобы встретить свою войну и пронести огонь её через своё сердце. Мы любим тебя и будем с тобою навсегда. (Сдерживает слезинки.) Ты скоро с мамой и Виней встретишься, а потом и мы все вместе обнимемся и будем варенье кушать. (Закрывает лицо ручками.)

Криг: Руди, сколько у тебя осталось сил? Может быть, сможешь с нами выплыть из пасти Змея?

Рудольф (пытаясь подняться, но снова падает на колено): Нет сил. Жарко. Похороните меня с воинской почестью. (Идёт к зубу Костяного Змея и садится, как на трон, продолжая держать свой меч.) Умру я с мечом в руках, как умирали предки мои. И встречусь я с ними и славно мы отпируем сегодня. (Улыбается и закрывает свои нежные глаза во веки веков.)

Дети смотрят на умершего брата своего. Хильда осматривает пасть Змея и ищет травушку, веточки и листочки. Ирмалинда помогает сестре, и через несколько минут они собирают горсточку ритуального очага. Криг в это время пытается добыть огонь из твердых зубных камней Костяного Змея, так как все спички обмокли от языка его. Наконец, искры огня появляются, и Криг поджигает одну из веточек.

Криг: Всё готово. Давайте прощаться с нашим братом-воином.

Дети поднимают тело Рудольфа и кладут его на ритуальный очаг, скрестив ему руки с мечом на груди. Рудольф тихо спит и видит будущие битвы свои.

Ирмалинда: Рудольф, мой милый братик, величие твоей войны уже победоносно. (Целует брата в губы.)

Хильда: Рудольф, ты избран был нести войну своей душой и дух твой пал в борьбе за дело ратное. (Целует брата в руку.)

Криг: Рудольф, ты отмстил убийце нашей матери, освободив тем самым все муки и кошмары наши. (Целует брата в лоб. Подносит горящую веточку к горсточке и поджигает её.)

Дети смотрят на горящее тело брата.

Ирмалинда: Смотрите, кто это?

В пасти Костяного Змея появляются две женщины с крыльями. Они одеты в легкий боевой доспех. Летящие женщины поднимают волю Рудольфа и уносят с собою в неизвестные нам места.

Хильда: Может быть, это были мама и Винхелмина?

Криг: Всё может быть. Мне кажется, это его покровительницы.

Ирмалинда: Он стал бессмертным героем. Он отдал жизнь полю сражения, чтобы обрести вечную битву.

Хильда: Мы ещё увидимся.

Догорев, тело Рудольфа оставило после себя только прах. Криг собирает прах его в мешочек и повесив на спину, идёт на выход из пасти Костяного Змея.

Криг: Змей, что ты хочешь в обмен на нашу свободу?

Ирмалинда: Мы потеряли мать, сестру и брата. Мы готовы к новой жизни.

Хильда: Но нашу кровь и наше мясо мы не отдадим тебе.

Костяной Змей услышав их просьбу, открыл пасть свою и языком аккуратно вытолкнул на проплывающий айсберг.

Костяной Змей (оглушительно рыча): Отдай. Прах. Воина.

Криг: Мы благодарны, что ты отпускаешь нас, но это высокая цена. Предложи другую цену.

Костяной Змей (разозлившись): Прах! Или! Смерть!

Ирмалинда: Но если мы отдадим прах своего брата, у нас ничего не останется из прошлого.

Хильда (подумав): Может быть, это и хорошо...

Криг: Ты хочешь забыться?

Хильда: Да, я хочу забыть обо всём и начать жить по-другому. В нас останется частичка нас прошлых, но мы переступим черту мира и найдём новую вселенную, свободную от боли и тягостей.

Ирмалинда (Костяному Змею): Ты можешь отправить нас дальше всех звёзд? Туда, где царит неведомое?

Криг (смирившись): Я отдам тебе прах нашего брата, но ты должен будешь отвести нас за границу бытия.

Хильда: Да, мы хотим забыться.

Ирмалинда: Мы хотим за бытие.

Костяной Змей изменяет цвет своих глаз с желтого на красный и поднимает свою голову к небесной глади.

Костяной Змей (звёздам): У-тан-шар. Баратус. Фа-а-а-а-а-н!

Звёзды меняют своё положение, и на спящем небе возникает слово "Луна".

Костяной Змей (луне): Пас-гул-мифарас! Тош! Тош! Са-а-а-а-а-а-а-л!

Луна разворачивается к Костяному Змею и медленно спускается к ледяному океану, освещая всё своим пронизывающим светом.

Луна: Ты хочешь показать им границу бытия?

Костяной Змей: Я. Дал. Слово.

Луна: Но ты не человек и сильнее людского мира. Кого ты хочешь отправить туда?

Костяной Змей (показывая головой на айсберг с детьми): Их.

Луна: Мои звёзды укажут им путь, но на айсберге они не проплывут долго. Там, куда они отправятся, тёплый климат. Вода там чистая. Там много блаженного. Но лёд туда не донесет.

Костяной Змей закрывает глаза. Открыв их, цвет их становится бежевым.

Костяной Змей: Во-там-дулу! Браш-кафсилун! Думавас! Ча-а-а-а-а-а-ар!

Луна обдумывает его мысль и развернувшись в своё прежнее положение, приказывает звёздам удариться о себя. Звёзды, поочередно ударяясь в поверхность луны, откалывают от неё небольшие кусочки лунного камня.

Луна (детям): На тех камешках вы уплывёте в мир, что находится за всяким бытием. Звезды мои укажут вам путь.

Костяной Змей (детям): Прах!

Криг: Но как мы уплывем на разбившихся камнях? Мы хотим плыть вместе.

Хильда: Мы не просто дети. Мы все одна семья. Я Хильда, сестра Крига и Ирмалинды. Мы путешествуем только вместе.

Ирмалинда: Мы потерялись в мире разума. Теперь нам хочется в мир, что живет вне его власти.

Луна смеется. Звёзды начинают падать в ледяной океан, обжигая лунные камешки. Прогремев, звёзды выковывают большой плот из Звёздной Энергии и Лунной Силы.

Луна: Вот ваш корабль. А теперь и вы сдержите слово.

Криг протягивает руку к Костяному Змею и тот языком забирает мешок с прахом Рудольфа. Набрав побольше воздуха, Костяной Змей обдувает детей, зацепившихся за выступы своего корабля. Умчавшись вдаль, дети плывут в свой новый, неизвестный мир. (Звучит "Explizit Einsam - Von dem Licht"). Криг, Ирмалинда и Хильда плывут по тёмному океану в окружении луны и звёзд. Звёзды, чтобы развеселить детей, выстраиваются в фигуру Могучего Осьминога и показывают им начало всякого мира. Осьминог поглощает луну и воцаряется тьма. Из тьмы возникают два свечения, что начинают биться меж собою, отдавая искры окружающей тьме. Искры разлетаются по поверхности вещей и являют собою Чёрных Рыб. Чёрные Рыбы имеют щупальца и пасть, которые намного бездоннее и ужаснее пасти Костяного Змея. Чёрные Рыбы поднимают свои плавники и накрывают ими детей. От страха дети закрывают глаза и жмутся друг к другу. Чёрные Рыбы плывут рядом с детьми, пристально наблюдая за ними своими синими глазами. Океан перед ними начинает расходиться в две стороны, оголяя ядро земного пристанища. Ядро земли поднимается вверх, раскалываясь на множество дробинок, которые впиваются в Чёрных Рыб, причиняя им боль. Ледяной океан наполняется их чёрной кровью. Потеряв кровь, Чёрные Рыбы замечают, как с неба начинают уходить звёзды и вместо них прорывается белое, а затем и голубое небо. Из Могучего Осьминога прорывается солнце, сжигая его дотла. Увидав яркий свет, Чёрные Рыбы уплывают глубоко под воду, оставляя детей встречать новый день в своём новом мире. Дети оказываются рядом с островом, усыпанным розовым песком. Их кораблик встречает легкий ветер и мягкая погода. Ударившись о берег, дети начинают просыпаться. Открыв глаза, они не помнят, как сюда попали, кто они такие и что с ними произошло. Осматривая друг друга, они чувствуют, что знакомы, но большего не могут ощутить. Сойдя с кораблика, дети идут в сторону аккуратно сложенных хижин из застывшего песка.

Ванзин (изумленным детишам): Вы здесь, потому что хотели забыться. И вот - вы за бытием разума. Осмотритесь хорошенечко.

Дети непонимающие смотрят то друг на друга, то на неизвестное говорящее существо, не имеющее ни смысла, ни голоса, ни чувства, ни желания.

Ванзин: Мы не едим, не спим и не плодимся. Вся власть инстинкта вырвалась у нас.

Ванзин понимает, что дети временно лишились языка и самости прошлого. Он проводит их по окрестностям острова, показывая его обитателей - людей, не имеющих головы; зверей и птиц, лишённых живота и органов; и едва ощутимого ветра - абсолютно лишённого всего и свободного от всяческих уз рассудка.

Ванзин: Днём Ваном я зовусь, а ночью Зин мне имя.

На детей бросаются из-за спины безголовые обитатели, а испугавши, сразу же обнимают их своими любящими руками. Дети чувствуют, что здесь они останутся навсегда: здесь нет убийств, крови, призывов к чему-либо, здесь есть только песок, ветер и солнечный закат, который погружает всё население острова в туманное растворение по ту сторону идеального представления.

Островчанин без головы (стучит руками по песку): Абрунс. Кажибра! Бу-ту. Кашала.

Криг (стучит по песку): Кажибра.

Хильда (стучит по Кригу): Кашала.

Ирмалинда (стучит по голове): Бу-ту.

Ванзин: Вы, дети, только ещё в будущем откажетесь от головы. Вы, наверное, кушать хотите. А мы не даём кушать, у нас не питаются.

Хильда (повторяет смешное словечко): Питаются.

Ванзин: Да нет же, не питаются, говорю. Я сейчас вам один диск принесу, вы его повертите.

Ванзин разводит костер, чтобы дети согрелись и уходит в свою хижину. Вернувшись, Ванзин показывает на свой Диск Странности, изготовленный из вулканического камня, крови ребенка и собственной сплющенной ягодицы.

Ванзин (положив Диск Странности на огонь): Вы посмотрите, дети, внутрь его. Что там видится?

Островчане без голов подбежали к Диску и тоже захотели посмотреть, что там у него в центре происходит. За ними прибежали и звери, и вся живая безголовость острова Забытье.

Ванзин (раскручивает Диск Странности): Очень люблю забаву смотреть, как люди рождались и что с ними притворилось. Но прежде всего, помните: у нас принято ходить без головных уборов. (Показывает на головы детей.) Так что вы здесь всё посмотрите, но потом обязательно я вам расскажу, как от головы избавиться.

Вращаясь, Диск Странности рассказывает всем наблюдателем об истории одного человека, который взял в руки появившейся из ниоткуда меч и начал убивать своих близких. Продолжая изрубать всех окружающих, человек купался в крови и ел мясо людское, влюбляясь в собственное деяние. Наконец, мертвые собрали свои кусочки и восстали против человека, убив и его. Когда же все умерли, мертвецы стали бродить по миру и искать себе убийство. Не найдя живых, мертвецы стали проламывать себе черепа и вытаскивать остатки мозговой жидкости, чтобы насытить свой голод. Жажда крови и мяса соседского неумолимо была в мертвецах, пока не снизошел к ним из собственного живота другой человек, научивший их заканчивать всякое умирание. Так мертвецы узнали о возможности преодоления всего через забывание. Все мертвецы забыли, что умерли, и что даже когда-то существовали. Всё покрыло собою забывчивость и память вселенной стекла в черную дырочку маленькой девочки. Этой девочкой была Ирмалинда.

Хильда (показывает на картину Ирмалинды): Му-шу-су!

Криг: Бара! Бара!

Ирмалинда (накладывая ладошку на своё отражение): Блюр!

Ванзин: Я вот что думаю, головастики. (Обращаясь к островчанам.) И вам это тоже будет полезно. (Всем.) Слушайте. Все люди всегда были одержимы вампиризмом и каннибализмом. Во все времена люди резали друг другу сердечко и выпивали оттуда сироп. Само же сердце после истощения, они, безумеется, высушивали и спускали в погреб, где запасались на зиму. Кровь привлекала их особенным ароматом власти, а мясо нравилось им тем, что напоминало бесформенную жизнь в их телах. Но вот однажды крови стало совсем не хватать и куда-то мясо делось. Что же им делать? Правильно: Диск Странности показал нам, что произошло, когда кровь и мясо перестало всем накладываться. Но и Диск ничего не знает об истинности человеческой воли. Думаете, вы что-то знаете? Мы ничего не знаем и ничего не понимаем. И не нужно успокаивать свой ужас или чувство абсолютной неизвестности всего являющегося - так мы закрываем от самих себя свое первозданное сумасшествие, свой истинный лик безумения. Нет ничего по-настоящему важного, что удержало бы нас от сумасшествия в час великого ощущения свободы, власти и небытия одновременно. Это я как профессор рассказываю. Главное ведь, дети, что ни кровь, ни мясо, ни резня или великая война нас вернут в великую гармонию мира - а именно раскаты безумия. Диск Странности показал нам исчезновение памяти человеческой и кончину всего запоминающегося, а я вам покажу начало того, что движется и смотрит на нас после отказа от головы. Не закончится жизнь ваша, а новая начнётся. Да вы посмотрите на меня, а потом на себя вздернитесь: никто из вас головы не носит, но мы-то с вами и живы, и мир видим таким, каким его по ту сторону берега не сыщут. Нас не найдут, не бойтесь, мы тут сами себе безголовье. (Отряхиваясь от песка.) Ах, скоро и спать пора идти! Безголовики! Головастики! Давайте все ложиться спать, нам ещё завтра тайны посмотреть надобно.

Ванзин провожает всех осторвчан по своим хижинам и желает им встретить реальность в своих сказочных снах. Вернувшись к детям, Ванзин тушит огонь и забирает Диск.

Ванзин: Дети. Вы останетесь здесь и примете сон в розовом песке. Это для того нужно, чтобы вы землю нашу почувствовали и голову свою, если очень уж хотите, прямо тут и зарыли. (Уходит, но после нескольких шагов останавливается и бежит к детям.) Да, забыл! Тут есть одна пещера. Мы сами особенно туда не хаживаем. В пещере чуда не найти. Я вам туда ходить не разрешаю. Там и делать-то, думаю, нечего, так и вы думать должны и вам сразу приятно будет. Вы готовьтесь к забытью.

Хильда (повторяет): Забытью.

Ирмалинда (затворяет): Пещера.

Криг (опровергает): Дети.

Ванзин улыбается и покидает детишек, укрывшись в своём домике. Дети укладываются и жмутся друг к другу. Погрузившись в сон, они видят, как один из безголовых островчан приближается к ним и начинает будить. В руках у него большой топор, а за спиной несколько дров. От беспокойства дети просыпаются.

Безголовый Лесничий: Шабатум. (Зовёт детей идти с собой.)

Хильда: Намажакала. Поди нутра.

Криг: Бульба-сутара. Пажа. Мука гулька.

Ирмалинда: Бжишка. Выла.

Безголовый Лесничий ведёт за собою через тёмные места острова новых друзей-деток. Они доходят до заросшей скалы, после чего Безголовый Лесничий кладёт все свои вещи на песок и начинает рисовать топором рисунки для детей.

Безголовый Лесничий (рисуя существо, похоже на женщину): Абраба тумана шла. (Рисует существо, похожее на мужчину.) Памя! (Показывает на себя.) Памя турушба игли взовы. (Показывает на женщину, затем соединяет руки и начинает по-тихонечку хлопать.) Шалашушу. Шалапучу. (Рисует шесть существ, похожих на детей.) Балатуна! (Показывает на Крига, Хильду и Ирмалинду.) Зизи крута. (Зачеркивает женщину.) Крупа штос. (Зачеркивает мужчину.) Ливги дурабалбага. (Зачеркивает троих детей.) Шканка фыж! (Зачеркивает трем оставшимся детям их головки.) Пакашлазара.

Дети подходят к Безголовому Лесничему и начинают всматриваться в его тело. Руки его очень похожи на руки Крига. Ноги его очень похожи на ноги Хильды. А плечи его очень похожи на плечи Ирмалинды. Дети начинают чесать головы и от их чеса в голову им приходят самые разные слова, которые складываются в мысли.

Криг: Папа, папа, это ты?

Хильда: Папа, ты что, тут всё время был?

Ирмалинда: А кто тебе сказал, что мама и остальные умерли, а, пап?

Безголовый Лесничий гладит Ирмалинду, а после и всех остальных детей. Дети прижимаются к нему и не хотят отпускать. Но Безголовой Лесничий не просто так тут стоит и картинки рисует. У него что-то явно есть.

Безголовый Лесничий (стирает все свои рисунки): Я говорить не могу. И слышать вы меня тоже не можете. Сегодня всё должно прийти на кружки своя. Сегодня всё придёт в петлю бесконечную. Сегодня вы встретитесь с собою. Остался ли у вас порошок, что дали вам врачи?

Хильда: Да, у нас горстка осталась.

Безголовый Лесничий: Примите его скорее и спасетесь. А тех, что вы видели - это обычные людоеды и кровопийцы, которые и меня убили и вас хотят испепелить. Не верьте им. Скорее порошок примите и закройтесь от их деспотии. А за порошком уже ничего не страшно, не важно и не нужно. Я тоже его приму с вами, но потом. Пока ещё не время.

Криг: А что за время, Папа?

Безголовый Лесничий: Пророчество о конце мира разума.

Ирмалинда: А мы можем просто убежать отсюда? Давайте все сбежим, как мы и хотели, и будем жить. Так и мама хотела бы.

Безголовый Лесничий: Уже поздно думать о жизни. Слишком поздно думать вообще. Скоро всё будет иначе.

Хильда (показывая на заросшую скалу): А что это?

Безголовый Лесничий: Это Пещера То.

Криг: А что там?

Безголовый Лесничий: Ничего, что мы знаем.

Ирмалинда: А нам правда нужно пить порошок?

Безголовый Лесничий: Да, так подобает для пророчества. Мы избраны были для его осуществления. Жена моя и матерь ваша, дети мои и родство ваше было предназначено для этого часа. Мы все с вами одного пути воспаления.

Ирмалинда: Но я не хочу никакого пути. Пусть всё будет по-другому. Давайте убежим с острова куда-нибудь ещё дальше, чем за бытие.

Безголовой Лесничий (показывая на пещеру): Там всё будет. И дальше от пещеры и дальше от всего здесь.

Криг (доставая порошок): Ну раз папа так думает, значит это всё правда. Давайте закончим всё это, ведь мы так хотели забыть. Если это так произойдёт - пусть так и будет.

Хильда: Да, примем белую россыпь и угомоним свой пыл голодный.

Ирмалинда: Нет, я не буду ничего принимать. Не хочу. Папа, давай просто уйдём.

Безголовый Лесничий (походив в раздражении): В принципе, можно и без всяких порошков. (В горячке Кригу и Хильде.) Но вы всё равно пробуйте. Без этого мы не соединимся и не станем семьёй.

Криг и Хильда снимают заросли со скалы и находят небольшой вход в пещеру.

Криг: Если такова наша судьба, то пойдём сестра. (Ирмалинде.) А ты можешь остаться с отцом. Мы исполним всё необходимое.

Хильда: Да, мы тебя не виним. Если это пророчество, то всё так, как должно быть. Ждите нас, мы осмотрим пещеру, увидим непознаваемое и вернемся.

Ирмалинда (предчувствуя беду): Стойте! Хочу на вас последний раз посмотреть.

Криг: Почему ты так говоришь?

Хильда: Мы ведь вернёмся, отец?

Безголовый Лесничий: Всё нормально. Испытывать страх перед неведомым - это хорошо. Вы, увидевшие непознаваемое, преодолеете все страхи только после совершенного погружения в них. Ирмалинда чувствует и боится. Но ничего, дети мои. Всё будет так, как должно быть.

Криг и Хильда берутся за руки и скрываются в пещере. В этот момент Безголовый Лесничий оборачивается Ванзином и смеется.

Ирмалинда (испугавшись ещё больше): Что ты?! Где отец?!

Ванзин: Забудь о нём. (Показывает на пещеру.) Забудь о них. (Показывает на лоб Ирмалинды.) Забудь о себе.

Ванзин ударяет бревном Ирмалинду, от чего та теряет сознание и падает. Ванзин тащит Ирмалинду обратно в лагерь островчан. А тем временем Хильда и Криг направляются вглубь чёрной пещеры, где нет того, что поддавалось бы исчислению, истолкованию и исследованию.

Криг: Что здесь за надписи? Ты видишь?

Хильда: Да. (Читает.) "Война есть смысл всякой жизни, и нет ничего выше войны, и не будет ничего главнее её". Кажется, что-то такое дядя Тётен рассказывал.

Криг: Как ты думаешь, он здесь бывал? Смотри, ещё. (Читает.) "Есть единственная историческая традиция - это война".

Хильда (читает): "Болезнь есть диспропорция: не может быть мира без войны и войны без мира". Что это за место? Это ритуальный путь? Как ты думаешь, нам нужно это читать, чтобы пророчество исполнилось?

Криг: Не знаю даже. (Читает.) "От воли к крови до воли к мясу". А это уже то, что Ванзин рассказывал. Они, наверное, все здесь были - и врачи, и стражники и Детоедушка. Все оставили своё последние понимание и продолжили свой последний путь в старом обличье. Давай и мы что-нибудь напишем?

Хильда: Хорошо. (Пишет на скале "Хлеб разума - ничто несуществующее обманом возвести на трон").

Криг: Теперь я. (Пишет рядом "Нам нужно стать безумию подобными, чтоб обрести последнюю войну").

Хильда: И ты теперь как Тётен стал думать.

Криг: Это не важно. Это наши последние мысли.

Пройдя скалистый коридор, Криг и Хильда оказываются перед озером, окутанным туманом. Войдя в прохладную воду, дети замечают, что их отражения в воде больше нет. Продвигаясь дальше, дети останавливаются, стоя по грудь в воде.

Хильда: Начинается.

Криг: Да, теперь порошок. (Сыпет из кулачка себе в рот порошок.)

Хильда: Пусть всё станет, как нужно. (Повторяет движение Крига.)

(Звучит "Goethes Erben - Der Eissturm"). Сознание Крига и Хильды начинает безвозвратно меняться. Криг, не контролируя себя, притрагивается к груди сестры своей. Хильда помогает ему и прижимается к брату. Раздевая Хильду, Криг неумело её целует. Хильда ложится на воду, как на землю. Криг, раздев Хильду, пытается рукой наметить себе путь. Понимая, что делать, Криг входит в сестру и познает её. За их соединением приходит посмотреть Йозеф. Он садится на воду с ними рядом и странно улыбается. Появляется Рудольф и Винхелмина. Они все смотрят как их брат и сестра соединяются друг с другом. Завершив акт, Криг поднимается и замечает, как от них отлетают летучие мыши, жаждущие крови. Криг резко хватается за голову, испытывая сильное жжение. Хильда без эмоций собирает свою одежду по воде. У Крига из носа начинает течь кровь, которую с удовольствием бы попробовали летучие мыши, но они только пролетают мимо него. Хильда, не видя ни брата, ни пещеры, направляется своей дорогой. Криг, не видя ни сестры, ни пещеры, направляется своей. Каждый из них, не замечая друг друга, возвращается обратно ко входу, заточенному в заросшей скале. Не узнавая ничего, дети бредут в своих агониях грёз. Криг, пересиливая боль и льющуюся кровь уже из носа, ушей и рта, наблюдает за тем, как сильный шторм приближается к острову. Хильда, претерпевая тряску по всему телу, видит мать, зовущую её к пальме. Хильда подходит к пальме и по зову матери оборачивает свою шею пальмовой ветвью, после чего задыхается и умирает. Криг, заливаясь кровью, начинает рыть камнем яму. Освободив песок и землю для своего тела, Криг отворачивается от шторма и замечает висящую сестру. Сняв её с пальмы, Криг, уже не видя ничего от затекшей крови в глаза, падает в разрытую яму вместе с сестрой. Подоспевший ветер нагоняет песок к ещё двигающемуся Кригу с мёртвой сестрой, закапывая их навечно.

Ванзин (кладёт Ирмалинду): Безголовики! Я тут вам секретик поймал.

Безголовые жители собираются возле лежащей Ирмалинды и с наслаждением смотрят на неё.

Островчанин: Это хорошо, что девочку принёс. Я давно сладкого не пробовал. Всё думал, подожду до лучшего момента. Смотрите, не обознался.

Островчанка: Только вы, пожалуйста, в очередь записывайтесь, тут вас таких с хоботком много насобирается, а нам, людям более глубоким, требуется в первую очередь.

Островчанин: Да это пожалуйста, я всё равно живое не особенное принимаю.

Ванзин (раздавая порошок безголовым): Вы обязательно кушайте. Я сам принимаю такой порошок ежечасно. Эх! (Поев порошка.) Каждый месяц сюда привозят новых и новых детей с порошком в сумочках. (Облизав пальцы в порошке.) Это даже исторический момент! А сколько тут их было, м-м-м-м? (Шепчет себе под нос.)

Островчанка (облизывая колени Ирмалинды): Да кто же считать будет, когда еда остывает?

Ирмалинда начинает приходить в себя.

Ванзин: Ирма, ты как себя чувствуешь?

Ирмалинда: Где папа? Где Криг? Где Хильда? (Оглядевшись.) Где я?!

Ванзин: А это хороший вопрос. Вот давай спросим. (Островчанину.) Вот мы где?

Островчанин (другому островчанину): Вот ты знаешь, где мы? Поможешь девочке?

Островчанин (островчанке): Я даже теряюсь. Может, вы знаете?

Островчанка (островчанину): Я только предполагаю. Кто-нибудь знает?

Толпа начинает спрашивать друг у друга, знает ли кто-нибудь, где папа, где Криг, где Хильда, где Ирмалинда и где мы все с вами.

Ванзин: Видишь, никто ничего и не знает.

Ирмалинда: Верните мне папу. Отдайте его. Я его заберу и мы убежим.

Ванзин: Это всегда пожалуйста.

Ванзин оборачивается в Безголового Лесничего.

Безголовый Лесничий: Ирмалинда, я здесь. Ты порошочек попила?

Ирмалинда: Какой порошок? Папа, давай скорее убежим.

Безголовый Лесничий: Ну порошочек выпьем и побежим.

Ирмалинда: Правда? Только давай поскорее.

Безголовый Лесничий (островчанам): Да разве я когда-нибудь врал?

Островчане подыгрывают.

Безголовый Лесничий (пихает порошок в рот Ирмалинде): Давай уже ешь.

Ирмалинда: Фу! Горький какой!

Безголовый Лесничий: Это тебе кажется, что горький. Я сейчас тебе вот какую штуку покажу.

Безголовый Лесничий снимает штанишки.

Безголовый Лесничий: Ты давай бери дело в руки и поехали. Мне тут многих ещё научить нужно, как от понимания уйти.

Островчане хохочут. Ирмалинда падает в обморок, но через несколько мгновений пробуждается и не понимания происходящего, отдаётся воле окружающим существам. Каждый из жителей острова, включая животных и всяческую жизнь, принимается за Ирмалинду. Каждый одаривает её своим семенем и пытается зачать новое мироздание, полное сказок, тайн, сюрпризов и чуда. Оплодотворяя Ирмалинду, живот её начинает наполняться и расширяется до размеров хижины. Начинает бить дождь. Островчане разбегаются по своим жилищам, но кто-то остается и продолжает заходить к Ирмалинде в гости.

Семенное действо продолжается на протяжении нескольких дней, пока самые старые и уставшие от движений не насыщаются податливым телом Ирмалинды. Ирмалинда разрастается до размеров с полуостров, и чтобы новобранцу взять её оборону, ему или ей приходится брать факел, запас еды и веры и направляться прямо в её огромную щель. Путешествуя по внутренним каналам жизни, новобранец добирается до матки Ирмалинды и принимается с ней вести бой. Заряжая новые боеприпасы, новобранцы побеждают матку Ирмалинды, которая ничем не может им ответить, кроме принятия семени. Закончив с наполнением Ирмалинды, безголовые жители острова ожидают рождения новых островчан.

Проходят дни, но жители никак не рождаются. Ванзин предлагает разрезать огромный живот Ирмалинды, напоминающий гору, и самим достать оттуда новосельцев. Распарывая живот, жители обнаруживают внутри Ирмалинды совсем неизвестных никому существ, похожих на белых пиявок. Доставая одну за другой, островчане опорожняют растительный живот Ирмы шестью жирными белыми пиявками. Шестеро рожденных существ - это последнее, что узнает Ирмалинда перед смертью от истощения. Пиявки, желая питаться, припадают к матери и высасывают её до кожи с костями. Труп Ирмалинды распадается на крупинки песка, которые красиво укладываются на берегу. Островчане, не зная, что делать, сваривают белых пиявок в одном большом чане. Сделав из них киселек, они все вместе принимаются за сладость. Опробовав пиявок, все островчане заболевают болезнью животика. Весь остров Забытье начинает сходить с плеч так, как ещё и Ванзин не принюхивался.

Островчанин (держась за живот): Я будто бы обретаю голову.

Ванзин: Нет, это тебе только кажется! Я сам как черешенка вишу, но всё вижу! Я знал, что отвар лучше не пить. Не понимаю, как такое породиться смогло. Есть один способ, как нам от болезни избавиться.

Островчане (хором): Как, вождь? Спаси нас! Выровни животы!

Ванзин: Я знаю способ. Есть у меня на такой момент одна красная строчка. Я вам её никогда не показывал, но сейчас самое то. (Помолчав.) До прибытия нового сорта ещё, наверное, долго. Всё же надо идти!..

Ванзин в окружении жителей острова направляется к вулкану, хранящему секрет Ванзина. Дошедши до вулкана, Ванзин бросает ведерко в колодец и поднимает со дна маленький мозг.

Ванзин (показывая на мозг): Это, многоуважаемые, есть нечто, что в последний момент пригодится. Есть такая легенда. Однажды юная дама шла гулять по лесу, чтобы набрать цветов. Её настиг один взрослый мужчина и желая завладеть, убил на месте. Так ему понравилось это, что он продолжал убивать таких же дам, гуляющих по лесу. Убивая, он стал забирать трупы себе в хижинку, где обматывая каждую убиенную простынёй, убеждал себя, что это специальная паутина, которой он окутывает женский род. Собралось у него множество лакомых кусочков. Как-то раз, вяжет он очередную свою жертву, а тут к нему в хижинку стук. Мужчинка наш испугался, думал, мало ли к нему пришли девушек забирать. Он-то ими дорожил, как волосиками на руках. Отворяет дверку - а там никого и нет. Ну, думает, видимо показалось. Ещё одну вяжет - опять стук. Открывает - а там снова никого нет. Так наш умелец много раз дверцу открывал, а там никого и не было. Слишком он мнительный стал: занавески повесил, зеркала выбросил, даже на девушек перестал особенно ходить, потому что его теперь всё этот стук занимал - откуда он, куда он, для чего? Так он и в собственные сети попал: надумал себе, что стук этот его же убиенные девушки и выделывают. Слышит стук, а сам смеется, говорит, не пущу я тебя, потому что ты у меня в подвале связанная отдыхаешь. Ему снова стучат. Он открывает, всё хохочет, а тут на пороге маленький мальчик стоит и смотрит. Ты, говорит мужчина, кто такой и что тут забыл. А мальчик ему ручку протягивает, а там паучок маленький. Мужчина наш не понял, что происходит, а мальчик как раз исчез. Вооружился мужчинка, стал бегать по лесу и заблудился, хотя лес этот знал, как свои любимые волосики на руках. Брел, брел по лесу, да и увидел вот этот самый колодец. Не зная что делать, мужчинка наш стал биться головой об колодец, чтобы мозг у него выпал куда подальше, а сам он и закончился прямо тут, потому что тошно ему стало и ничего уже больше не хотелось. Мозг его выпал в колодец и там и остался. А мужчинка наш навсегда где-то пропал.

Островчанин: А что за легенда такая?

Островчанка: Да и дурная какая-то. Причем тут вообще всё?

Ванзин: Да я откуда знаю, я её на ходу придумал. Пойдемте.

Ванзин с мозгом и остальными направляется прямо к жерлу вулкана. Дойдя до края, все они стали рассматривать отдыхающую лаву.

Ванзин (Вулкану): Вулки, ты там как?

Вулкан безмолвствует.

Ванзин: Ву-у-у-у-у-лки-и-и-и-и-и! Мне поговорить надо, у меня весь остров заболел.

Вулкан продолжал безмолвствовать.

Ванзин: Ну хорошо, держи свою долю. (Выбрасывает мозг в жерло.)

Мозг поглощается лавой. Ничего не происходит.

Ванзин (островчанам): Да точно сейчас всё будет. Подождём.

Ничего не происходит, а так хотелось бы.

Островчанин: Вождь, у нас животики болят. Где лекарство?

Ванзин: Да вон оно - прямо внутри вулкана. Хочешь посмотреть?

Островчанин: Нет, я хочу живот неболеющий.

Ванзин: Ну ты можешь подождать или тебе вот сейчас надо?

Островчанка: Вождь, мне сейчас надо!

Островчане стали поднимать панику.

Ванзин: Да сейчас! Сейчас! Вы пока стойте здесь, я что-нибудь придумаю.

Островчанин: Нет, ты нам обещал лекарство.

Ванзин: Ну что-то не работает, чего пристали.

Островчанка: Так дельце не пойдёт. Либо лекарство, либо по-другому будет.

Ванзин: Это как?

Островчанка: А ты в жерло и полезешь за лекарством.

Ванзин: Нет, это надо так облопаться всякой гадости, что своего вождя послать в жерло купаться! Вы меня, конечно, простите, но у меня единственного из вас голова на плечах, пусть и без мозга!

Островчанин (остальным): А ну бери его!

Островчане схватывают Ванзина и подталкивают к жерлу.

Ванзин: До чего умные создания! Да подождите, не нужно, я сам! (Пытается вырваться и сбежать.)

Островчане не выдержав, сбрасывают Ванзина прямо в сердце вулкана, где тот расплавляется и обретает свой тихий час. (Звучит "Grabesmond - Blodström"). Вулкан начинает бурлить. Выплевывая частицы Ванзина, вулкан начинает извержение. Островчане, пытаясь спастись, толкают друг друга и бегут подальше от лавы. Некоторые из толпы падают в лаву и растапливаются. Вулканическая слава распространяется по всему острову, заполняя собою и весь окружающий океан. Всё здесь и закончится, как и думал наш мужчина в лесу, бросая мозг в колодец. Но как оказалось, ему предстояло ещё достать собственный мозг и выбросить его в огонь. Воспалиться. Довести себя до перехода в иное существо.

Лава переполняет собою весь океан, оставляя только застывшую горную породу. Дойдя до края океана, лава уничтожает Костяного Змея и всех населяющих рыб. Дойдя до леса, лава настигает стражников, врачей и всю возможную жизнь. Но достигнет ли она самого главного - своего ума, я, к сожалению, не могу сказать. Но пока она течет и извергается, я могу позволить себе продолжить бежать от неё и обрываться в собственный мрак. Пусть же лава прольётся ещё, пока я сам не найду путь в новый мир, где отсутствует кровь, мясо и память.

Забыть? Этого ли достаточно для меня? Возможно. По крайней мере, с этого стоить начать. А потом - что-нибудь интересное, манящее, вкусное, извивающееся. Что-нибудь стоящее.

Пора!

Я иду, Аленка!

Аленка услышала меня. Она схватывает меня за руку, и мы убегаем от горячего наступления. Аленка приводит меня в свою скромную комнату, в которой стоит кроватка для её маленького тела. Также в комнате посапывает печка и одинокий стол несёт свою службку.

Аленка: Я сбежала от мужа. У меня не вылупилось детей. Ты рад, что я вернулась к тебе?

Я: Да, Аленка, я очень хотел твоего возвращения. Наше расставание, случившееся больше трёхсот лет назад, меня не отпустило. Сейчас, когда мы убежали от сгоревшего бытия, я чувствую, что достиг того, что мне всегда было нужно.

Аленка: И ты больше не хочешь проповедовать, учить, писать манифесты?

Я: Я хочу быть только с тобой, Аленка.

Аленка: И в чем же твоя ценность для мира?

Я: Ценность для мира? Для чего мне представлять ценность для мира? Это мир должен был представлять для меня ценность. Если бы это было так, я обогащал бы мир и стремился к его величию. Но мир ничего для меня не значит. Я объявил ему войну, а затем и убил себя прежнего, чтобы не видеть его. Ничего из прошлого теперь нет. Я исчез. Но ты вернулась ко мне и я обретаюсь. Три века нашего расставания закончилось. Мироздание стёрто. Моё прошлое уничтожено. Теперь только ты и я, Аленка.

Аленка (прислушиваясь): Кажется, вулкан всё равно продолжает идти к нам.

Я (приобнимаю её): Да нет, никакой лавы больше нет. Она настигла мир, который проиграл мне битву. Больше ничего нет, кроме нас.

Аленка: А я точно есть?

Я (не желая думать об этом): Конечно!..

Аленка: Ты знаешь, когда муж водил меня по картинным галереям, музеям, театрам - я думала о тебе... Мне казалось, что я изменяю ему. Он, как и ты, просил меня сидеть в заточении и принадлежать ему до последней кровинки. Он утомил меня своей понятливостью. Всю последнюю жизнь я чувствовала, что хочу снова сюда - в тёмный лес непознаваемого. Ты отравил меня этим. Я не могу больше отворачиваться от бездны, которую ты открыл мне. Не знаю, хорошо это или нет. Я пока не решила.

Я: Аленка, я хочу, чтобы мы до конца отреклись от прошлого. (Прислушиваюсь.) Никакой лавы больше нет. Посмотри в окно - там ничего нет.

Аленка (отодвигает серые занавески): Ничего... Ни мамы, ни отца, ни бабушки, ни дедушки, ни братьев, ни мужа... Никого...

Я: А теперь посмотри сюда. (Показываю на её комнату.) Здесь есть мы.

Аленка (пытаясь улыбнуться): Да.

Я: Давай забудем обо всём.

Аленка (не обращая на меня внимания): Я хочу забыть всё.

Я (меняю тему): А чем ты занималась всё это время?

Аленка: Я пыталась работать. Честно, у меня это не получается. Кажется, я очень похожа на свою бездельную мать. Её лень меня отравила. Я правда хотела сделать какое-то дело. Но всё получалось слишком усреднёно, поверхностно. Я так и не нашла себя. Наверное, мой удел - это постоянное сомнение в собственных возможностях.

Я: Я продолжал писать. Думаю, ты знаешь.

Аленка: Нет, я не читала.

Я: С тех пор, как мы расстались, я много написал про войну, про власть. Потом очень сильно погрузился в кровь и убийство. После, пошла тяга к уничтожению беременности, провозглашению бесплодия. Я убил в себе тягу к женскому, как мясному. Я стёр в себе пол. Затем, я стал проливать кровь, чтобы порвать со всеми людьми в последней точке. Но что странно - тебя я не смог забыть. Как ты думаешь, если я забуду тебя, я исчезну?

Аленка: Я пыталась забыть себя, но остаюсь живой. В отличии от тебя, я никогда не тянулась к самоубийству. Или как ты говорил "сознательной самоликвидации". Я тянулась только к чему-то совершенно свободному, не давящему на меня своей деспотией.

Я: К безумию?

Аленка: Возможно и к нему. Скорее, это нечто, что ты называл "тёмными богами", а потом и "То".

Я: Я знаю, как его достичь.

Аленка: Как достичь того, чего нет и никогда не будет? Ты ведь пытался. Но потом убежал, как и от настигающей лавы.

Я: Я не знаю, почему я решил от него сбежать! Тогда, я знал. Причиной была моя мать. Но сейчас я убил её! Стало быть, что-то ведь изменилось!

Аленка: Это только лишь предположение. (Посмотрев на меня.) Ты ведь и меня убивал?

Я: Пытался. Много раз пытался тебя убить, но ты всё равно восстаешь в моих представлениях. Может быть, я только о тебе и пишу. Или против тебя.

Аленка: Да, нам нужно забыться. Только главный вопрос - как. Вместе или по отдельности?

Я: Когда-то ты мне сказала, что хотела бы, чтобы я тебя убил. Но потом я обязан был бы отправиться к тебе, убив и себя. Думаю, что по отдельности не получится. А ты хотела бы?

Аленка: Я хотела бы по отдельности.

Я (удивленный её ответом): Тогда я буду первым.

Аленка: Делай, как думаешь.

Аленка подходит к печке и открывает её. Внутри слегка догорают дрова. Аленка приносит ещё несколько головешек и подогревает печь. Увидя разрастающийся огонь, Аленка успокаивается.

Я (смотрю на огонь): Давай именно здесь.

Аленка: Прямо тут?

Я: Да, как тогда хотели.

Аленка: Я сказала, что не готова. А теперь не знаю.

Я: Ты готова.

Аленка (уставши от всего, закрывает глаза): Хорошо. Давай. Забудемся.

Я помогаю Аленке залезть в печь. Аленка сопротивляется огню, тело её не принимает жгучей температуры. Аленка начинает кричать. Я толкаю Аленку глубже и полностью засовываю её туда. Закрыв дверцу, я слышу, как Аленка разрывается своим криком. Щелкает огонь, а за ним щелкает и тело Аленки, жаждущее жизни, рождения, беременности...

Я: Теперь и мне нужно идти.

Я: Да, открывай скорее дверцу.

Я открываю топочную дверцу и рассматриваю облезшую кожу Аленки, её застывшее лицо в боли. Принюхиваюсь. Она пахнет так, как в те времена, когда приходила ко мне. Запах пота, её духов. Я снова хочу её. Хочу так, как хотел тогда, в первые наши соединения. Я пересиливаю себя и залезаю в печь. Мне помогают мои собственные намерения и я закрываю дверь своей любви.

Я: Ничего, скоро как отец сгоришь.

Я: Ха-ха-ха-ха!! Голову себе обвязать только забыл! Свой блаженный домик!

Я: Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!

Я слышу, как смеюсь. Огонь проникает в мою кожу, нагоняя аппетит. Мясо моё изготавливается. Кровь моя играет в поэта. Кажется, я поглощаюсь огнём. Последнее, что я хотел бы увидеть - это её взгляд. Я поворачиваюсь к ней, и оставшимися глазами всматриваюсь в её чёрный лик. Это Она. Вальсирующая... В моём блаженном домике?..

Мозг Романа Рубилова поглощён огнём.

Он истлел в огненной схватке с собственным разумом. Именно так он хотел погубиться.

Так и получилось. Вулкан безумия одержал верх. Браво.

Внимание! Даже не пытайтесь разыскивать его сгоревшее тело - он бы точно не стал разыскивать вас.

И забудьте про блаженный домик - ведь это, в сущности, только лишь воспалившийся мозг человеческий.

Безумие. Безумие. Безумие.

Вулкан. Вулкан. Вулкан.