Утро оказалось тихим, поэтому я сумел различить, полежав, проснувшись, пару минут, частое лёгкое потрескивание. Я встал, привлечённый этими звуками. В воздухе царило некое напряжение, словно что-то незримо присутствовало, это было как лёгкое гудение включённого телевизора, только эфемернее, тоньше и совсем беззвучно. Что-то вроде мелкой вибрации раздражало осязание. Пахло озоном, но на языке был лёгкий металлический привкус. Окружающее отличалось предельной резкостью, чёткими линиями, словно ранним утром спросонья. Казалось, что я нахожусь в полупроводнике, ожидающем новый прилив тока. Настенные маятниковые часы замерли. Я попытался вновь их пустить, но маятник не хотел колебаться и, поднятый, падал в состояние равновесия, где и оставался. Совсем иначе вёл себя компас, лежащий на столе под часами: его стрелка шла по кругу наподобие секундной. День становился всё удивительнее. Я внимательно оглядывал комнату, замечая новые изменения: из дырочек электрических розеток шло лёгкое свечение, настолько слабое, что после я решил, что это был обман зрения; стёкла герметичных пластиковых окон покрылись морозными узорами, в которых угадывалась схема магнитного поля Земли; на верхушках домашней телевизионной антенны зажглись Огни Святого Эльма; лампочка задымилась изнутри и не включалась. Наконец, я увидел, что вместо зеркала в стене образовался проём. Это привлекло меня больше всего, и я подошёл, чтобы лучше разглядеть. Проём оказался входом в узкий коридорчик, тёмный, а потому неизвестной длины. Я нашёл в ящике стола фонарик, однако тот светить не стал, зато из него зашипел на меня белый радиошум. Тогда я нашёл свечу и зажёг её. Слегка помедлив, я всё же переступил порог проёма, бывшего когда-то моим зеркалом. Внутри было морозно, словно в глубокой пещере, и пыльно. Свеча тут же погасла, зато в глубине коридора засветилось фосфорическим зелёным, и я увидел дальнюю стенку коридора - он оказался недлинным. На полу у стенки что-то лежало. Я пошёл вперёд, поднимая клубы пыли, дошёл до конца коридора, склонился над непонятным предметом и увидел нечто, формой напоминающее человека, а чертами лица - самого меня! Я отшатнулся по первой реакции, но потом, решив, что оно безобидно, вновь склонился над ним и даже прикоснулся. Нечто было сухое и горячее. Я увидел, что оно словно приклеено к стенке.
И вдруг меня озарило: ведь это же моё отражение! Ночью что-то случилось, отчего всё в доме стало странным, а зеркало просто пересохло, живущее же в нём отражение сейчас задыхалось без своей среды, оттого и выглядело так плохо( вообще, на первый взгляд оно напоминало груду белья или кусок сожжённого сахара).
"Что же мне делать?" - думал я, выходя обратно в комнату. Я даже представить не мог, что может случиться, если отражение задохнётся. И тем более, совершенно не знал, как снова заполнить зеркало. Раздумывая, я, как всегда, взял со стола калейдоскоп и глянул в него. Вместо привычных угловатых и прямолинейных симметричных узоров я там увидел какую-то цветастую размазню. Я повернул колёсико, и размазня вязко потянулась, словно карамель или мёд, цвета стали мешаться ещё больше, рождая совершенно новые и неведомые мне прежде.
"Вот угораздило-то...",- растерянно подумал я, положив калейдоскоп на стол.
Я решил вытащить своё отражение из зеркала, чтобы рассмотреть его при нормальном свете. Я думал, будет сложно оторвать его от стенки, но, видимо из-за засухи, соединительный перешеек оказался тонок, оттого легко сломался. Я положил отражение себе на плечи и пошёл к выходу. Сначала оно было лёгким, но чем дальше, тем тяжелее. В конце концов, возле самого порога я упал под непомерной тяжестью груза, отражение с моих плеч полетело прямиком в комнату, а сам я остался лежать по другую сторону проёма. Подняв голову, я увидел, как из комнаты на меня надвигается высокая волна; несмотря на то, что она текла, состояла она не из плавных линий, характерных для жидкости, а из ломаных и угловатых, словно текли кристаллы. Меня снесло ей ( ударила она действительно кристаллически твёрдо) обратно в коридор и прибило к стенке. Непонятное желеобразное прозрачное вещество стало заполнять коридор. Я почувствовал, что задыхаюсь; затем понял, что мне не обязательно дышать, чтобы жить; потом ощутил, что прирастаю спиной к стене.
Тот, кто раньше был моим отражением, встал с пола по ту сторону заполненного зеркальем коридора. Он уже не был сухим и жалким, полностью приняв человеческую форму. Он ухмыльнулся мне, а я почувствовал, что тоже ухмыляюсь...