Романов Николай Владимирович : другие произведения.

Рассвет. Общий файл. (20-35 главы)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   Глава 20.
   -Вот, наконец- то, мы и прибыли на место - обратился к своим спутникам комес.
   Он, сняв истрепанный мягкий головной убор, с широкими полями, прикрывающими его от палящих полуденных лучей солнца, взъерошил пятерней слипшиеся от пыли и пота волосы, отросшие за время, проведенное в дороге.
   Попутчиками были, сопровождавшие его четыре усталых запыленных всадника, с нашивками армейских кентархов. За ними, на коротком поводу, еще были две приземистые навьюченные лошадки, с необходимыми для дальнего пути, пожитками.
   Комес окинул цепким взором прищуренных серых глаз, раскинувшийся перед ним в низине небольшой городок Илем, окруженный низкой, местами просевшей, крепостной стеной. Неглубокий ров перед ней был наполовину засыпан и в некоторых местах обвалился, обнажив корни кустарника.
   Местность, подступающая к стенам, густо заросла кустарником, никто и не думал прикладывать здесь свои руки, чтобы вырубить его. В случае возможной осады, неприятель легко мог скапливать свои силы для штурма, скрывая свои приготовления, незримые от взгляда обороняющихся защитников.
   Дорога, открывшаяся их взору, идущая к городку сверху вниз с невысокого холма, покрытого выгоревшей травой, на котором они стояли, шла дальше, проходя через невысокий кустарник и упиралась в ворота, с двумя сторожевыми башнями, на въезде в городок.
   С противоположной от них стороны, виднелся примыкающий к городку небольшой причал. К нему были привязаны несколько лодок рыбаков, растянутые сети сушилось на кольях.
   На другом берегу маленькой, но бурной реки, простирались владения сопредельной Империи Кханда - вечного друга и извечного соперника Раввены.
   Раввена, бывшая совсем еще недавно провинцией в составе могучей Империи, была теперь отдельной державой, под властью Совета Слуг Раввены или, как они сами себя, с подобающей им скромностью, надменно величали:- Слуги Народа.
   Комес Орин, придерживая поводья, не торопился двинуться в дальнейший путь. Он с возвышения холма продолжал осматривать окрестности расположения городка, куда его внезапно направили на должность легата.
   Именно в этом месте дислоцировался переданный ему гарнизон, где располагалась одна из частей раввенской армии, пехотная таксиархия.
   В имперские времена здесь стояли куда более значительные силы. Не считая 9-го легиона легкой пехоты, здесь были и два кавалерийских полка - лимитата, подразделения стрелков, отдельная кентархия "зеленых теней", полевой госпиталь.
   Теперь, этот городок был местом несения службы новоиспеченного легата и его спутников на несколько ближайших лет, чтобы затем им спокойно уйти на заслуженную пенсию. По мало применяемому закону, им даже должны выделить необходимые средства на постройку дома в этом глухом, позабытом всеми месте.
   Легат горько усмехнулся, никто бы сейчас не смог узнать в нем, утомившемся и запыленном от дальней дорогой путнике, бывшего блестящего офицера кентарха Императорской Гвардии Орина, когда-то подающего очень большие надежды на дальнейшую блистательную карьеру.
   Все у него пошло насмарку с той поры, когда он во главе подчиненной ему гвардейской сотни, охранял Резиденцию Наследника Раввенской Империи Севара.
   В тот ничем непримечательный, обыденный для всех день, но оказавшийся поворотным для его дальнейшей судьбы, к нему прибежал патрульный с донесением о том, что к резиденции подошла пехота с приказом ставки, о замене их кентархии Императорской Гвардии, армейской кентархией.
   По прибытии Орина на пост, возглавлявший пехоту офицер, комес Лезарий, предъявил по его требованию письменный приказ военной ставки, заверенный личной печатью гиппостратега Нарсеса.
   Приказ был необычен, но все было правильно и надлежавшим образом оформлено. Имперский сановник, китонит Исавр, отвечавший за безопасность особы наследника, лично перед Императором, подтвердил полномочия прибывших армейцев и утвердил необычное распоряжение ставки.
   Кентарх Орин, нимало не сомневаясь в правильности приказа, выполнил распоряжение китонита. Он вывел сотню своих гвардейцев, это была обыденная процедура смены караула, для него странным было лишь то, что их cсместила, заняв их место, простая пехотная тагма комеса Лезария.
   К его сожалению, это разъяснилось лишь потом, когда ему стало известно, что это произошло во время переворота, возглавляемой его соратниками из Императорской Гвардии.
   Памятные всем события с тех самых пор, празднуемые ежегодно, носят наименование "ночь свержения Императорской Тирании", а он же, по злой иронии судьбы, оказался тем камешком в жерновах низложения ее.
   Ему случайно удалось узнать об этом. Немало нелицеприятных высказываний в свой адрес он услышал, будучи в приемном покое, возглавившего мятеж комеса Гвардии Стиуша Благородного.
   Там же лежал запоздалый приказ Стратега Императорской Гвардии, запрещающий ему покидать позицию и распоряжение взять под арест бывшего Наследника Севара.
   Легионеры под началом комеса Лезария, остались верными присяге данной Империи и до последнего защищали Наследника, пока не погибли вместе с ним.
   Среди павших не было найдено тело Наследника Севара, из прочих, его ближнего круга, были найдены лишь останки двух телохранителей. Было также найдено тело имперского сановника, китонита Исавра, погибшего с мечом в руке.
   (*Все события описаны в первой книге - Закат. Читать ее необязательно, написано по-другому, да и, для данной книги это особого значения не имеет)
   Кентарха Орина, долго не раздумывая, обвинили в том, что он без должного на то обоснования, оставил свою позицию. Только что сотворенный, новоявленный Совет Слуг Народа, поставил ему в вину и не простил, как им казалось, досадной оплошности, допущенной Орином.
   Лишь письменный приказ гиппостратега, сохраненный им, спас его и смягчил ему участь, но не от понесенного затем им наказания. Его все равно сделали крайним в этом непростой ситуации.
   Пока все его бывшие соратники по Императорской Гвардии, совершившие переворот, делили лакомые места у подножья власти в Раввене, Орина подальше с глаз долой, чтобы не раздражать Стиуша, напоминанием о совершенной им оплошности, перевели в армию, разваливающуюся по швам.
   Может быть, это было сделано лишь для того, чтобы услать его, что-либо знающего об этом деле.
   Некоторые армейские части в отколовшихся провинциях, уже были присоединены к созданным новоиспеченным державам. У всех вдруг отыскались внезапно взлелеянные или уже покрытые седой стариной, подзабытые распри.
   Наступило время кровавого хаоса. Несгибаемые имперские легионы, на мечах которых держалась некогда могучая империя, разбредались. Легионеры торопились вернуться в истекающие кровью, бунтующие провинции, чтобы в тяжелую пору, быть рядом со своими родными.
   Из них сохранился только легион - "Таньшань". Пополнив свои ряды местными добровольцами, он принялся изгонять инородцев. Его командир, легат Абор, провозгласил Таньшань новоявленным эмиратом, а себя, первым эмиром - его правителем.
   Янтарные города Алитус, Ривель, Виртсу - бывшие небольшие провинции Раввенской Империи. Они одни из первых провозгласили независимость, окропив ее относительно небольшой кровью Имперских сил и городских ополчений Янтарных Городов и старались быстренько, под шумок, прирезать к себе чужой земельки.
   Загорские князья, известные всем своей воинственной кичливостью, принялись на междоусобных сварах выяснять древность рода, чтобы главенствовать над всеми остальными.
   Беловодье полностью обособилось, избрав на всенародном вече выборного князя.
   Большую Степь возглавил хан укргуров Кошмавар, который придя к власти заявил, что довольно терпеть владычество раввенских "свиноедов" над гордыми сыновьями вольной степи.
   Бывшего гвардейца Орина, в составе одной из пехотной кентархий, бросили в истекающие кровью противоборствующих сторон и кипящее взаимной ненавистью, бунтующее Синегорье.
   Злопамятный Стиуш, возглавивший переворот, провозгласил себя Первым Слугой народа, он наверное, надеялся, что Орин погибнет там, но вопреки его предположениям, он выжил.
   В наступивший кратковременный период затишья, когда в Синегорье было заключено зыбкое перемирье, его не оставили в покое.
   Орина Горностая, возведя в чин комеса, бросили в составе, так называемого, "Добровольческого" корпуса на помощь погибающему Златодолу, небольшому княжеству на Западе, бывшему верным союзником Раввенской Империи многие годы.
   Найденное серебро, в Данарских горах, нарушило зыбкий баланс сил и решило участь Златодола. Полномочные послы коалиции Запада потребовали передать обильные месторождения серебра в общее управление, опираясь на некие давние договоренности.
   Они особо напирали на нарушение суверенных прав шиптар, разбойничьего небольшого племени, проживающего в этих горах.
   Князь Ойдан, защищая интересы своего народа, вынужден был созвать вооруженное ополчение и обратиться за помощью к немногочисленным союзникам. На его отчаянный призыв мало кто откликнулся.
   Громко названный "Добровольческий корпус", насчитывающий в своем составе всего две тысячи бойцов, был жалкой подачкой Раввены, чтобы выполнить свои давние обязательства, заключенные ранее с княжеством. В этот "корпус", насчитывающий едва ли половину прежнего имперского легиона, были собраны все неугодные правящему режиму, офицеры. Среди "добровольцев" было даже несколько флотских офицеров, быстро переведенных в армию и отданных на кровавое заклание.
   Их снарядили оставшимися остатками оружия со складов, бывшего Имперского Арсенала, не до конца еще разграбленного доброхотами от нынешней власти.
   Та же в свою очередь удачно избавилась от офицеров, в лояльности которых она сомневалась.
   Одновременно, Совет Слуг Народа всячески постарался отмежеваться от посланного ими корпуса, стыдливо называя его "добровольческим". Этим они успешно осуществили противоречивую задачу: Раввена выполнила формальный долг перед Златодолом, подсластив смертельную отраву погибающему княжеству.
   С одной стороны, думали они, отправляя "корпус", а вдруг князь Ойдан утрет нос надменным западникам. У Совета Слуг большой опыт в разработке соляных шахт, такой сладкий кусок никто из них не упустит.
   С другой стороны показала Западу, что Совет Слуг Народа, как бы ни при чем, в этом самозваном корпусе, посланном даже без их ведома, были, только добровольцы.
   После победы коалиции Запада, Слуги гневно осудили наймитов, самовольно оказавших поддержку преступному режиму князя Ойдана.
   Двуличная нынешняя власть готова пойти на любые компромиссы, если это им сулило даже тень малейшей выгоды.
   Орин хорошо помнил битву на Метохском поле. Князь Златодола, ценя дружескую помощь, оказанную в тяжелый и решающий, для его княжества час, поставил их "корпус" на почетный правый фланг.
   В центре построения находился сам князь Ойдан, с созванным ополчением и ближнею дружиной. На левом фланге его маленькой рати стояли отряды вооруженных союзников, прибывших с Сипильского побережья, до конца остававшимися верными братскому Златодолу.
   Их подпирал международный корпус, куда входили добровольцы из других стран, там же в их числе, были и немногочисленные наемники. Князь хотел создать на левом фланге численный перевес и создать превосходство в силах, чтобы затем продавить противника на этом участке сражения.
   Князь Златодола заблаговременно выбрал удобную позицию. Они стояли в томительном ожидании на возвышениях на холмах, вынуждая атаковать первыми и пойти вперед "пендосов", так зладольцы презрительно называли солдат коалиции.
   Напротив них, замерли в ожидании неминуемого сражения, войска коалиции стран Запада. Над ними, вызывая рябь в глазах, многоцветием гордо реяли бесчисленные знамена, флажки, бунчуки и стяги
   Союзники видели перед собой стройные ряды полков герцогства Карар и Величного королевства Орла.
   Горные кантоны, славящиеся своей несгибаемой пехотой, ощетинившись пиками стояли по центру развертывания неприятельского войска.
   Впереди их построения были рассыпаны "комары"- тысяча застрельщиков присланных из далекой Лузитании. Они прикрывались легкими щитами в форме полумесяца, сверху обтянутые дубленой кожей, готовя свои убийственные пращи к обстрелу их рядов.
   Орин со своего места хорошо видел, что свою главную ударную силу - латную кавалерию, поблескивающую сталью доспехов, они держали в резерве.
   Командующий сборными силами коалиции Запада, коммодор Уээсли с Железного Острова, придержал их для нанесения решающего удара. Завершающий конный бросок, с копейным ударом конных тяжелых латников, легко мог решить судьбу любого сражения в их пользу.
   Сияющие блеском оружия и доспехов, всадники Запада, стояли за отрядом с зеленой ветвью на высоком шесте.
   Этот небольшой отряд, на первый взгляд, человек триста-четыреста, прибыл из Железного Острова, вместе с конными латниками, сопровождающими коммодора Уээсли. Свирепые воины, входившие в этот отряд, сторонились, своих более цивилизованных соотечественников. Эти живодеры сражались так же, как и их далекие предки, за это время для них ничего не изменилось.
   Битва для них и смерть в ней, открывала прямую дорогу, ведущую к Солнцу, погибшему в сражении воину.
   Урий, курчавый крепыш, стоявший слева от Орина, чтобы немного унять нервную дрожь перед битвой, подмигнул ему и, оскалившись, крикнул:
   -Жалко, не успел я завалить Руту на спину, когда она хотела. Ну, ты помнишь, перед нашим отбытием, когда мы упились в "Ржавом клинке"! Да, я вот что думал, вернусь в Мориту, - обязательно закончу начатое!
   Зыхарь, стоявший рядом с ним, оскалившись, похлопав по плечу, унял его:
   -Не переживай, она сейчас стонет и отдается другому. Конечно, рада, что он гораздо лучше тебя и не вспоминает даже о том жалком случае с тобой!!!
   -Спасибо утешил, товарищ называется!
   Увидев дрогнувшие ряды войск противника, Зыхарь облегченно выдохнул:
   -Началось, тронулись на нас, не струганный осиновый кол им в зад!!!
   Перед слитно двигающейся, слаженным строем пехотой Запада, россыпью двинулись лузитанцы и, раскручивая пращи, начали осыпать их ряды своими "желудями".
   У себя, в горных долинах, они легко сшибали с ног прытких диких коз своим устаревшим, но все еще действенным оружием.
   Сжавшись, они укрылись за своими щитами, справа от Орина раздался громкий треск. Пущенный из пращи "желудь", ударил в щит "добровольца", да с такой силой, что от него в разные стороны отлетело несколько мелких щепок.
   Лузитанцы, не останавливаясь, продолжали метать "желуди", стараясь поколебать ряды союзного войска.
   Не выдержав обстрела, вперед выдвинулись стрелки-арбалетчики из числа наемников и дали согласованный залп. Это был отряд из вольного города Фиумы, приславшего своих наемников- арбалетчиков, особо ненавидимые тяжелыми латниками.
   Арбалет был способен уложить любого конного латника - воплощение долгих лет тренировки и прекрасных дорогостоящих доспехов.
   Они укрылись за большими щитами, висевшими за их спинами и перезарядили свои арбалеты, у некоторых из них были недавно изобретенные нового типа арбалеты, стрелявшие свинцовыми увесистыми пулями.
   Тяжелые арбалетные стрелы легко пробивали плетеные щиты пращников. Один из арбалетчиков, поймав головой "желудь" и разбросав в стороны руки, упал на землю.
   Недолгая перестрелка закончилась в пользу, куда лучше защищенных арбалетчиков.
   Лузитанцы, обстреливавшие их откатились назад, отогнанные смертоносными выстрелами. Но за это потерянное время, большую часть дистанции удобную для обстрела из арбалетов, наступающий пехотный строй коалиции Запада прошел свободно, не опасаясь тяжелых стрел этих мощных устройств.
   Начал накрапывать дождь. Орин взмолился к скрывшемуся за тучами Солнцу, чтобы он усилился, тогда грунт станет тяжелым и не позволит войскам коалиции в полную силу использовать свою панцирную кавалерию.
   Урий, славящийся своим острым зрением, вглядываясь в серую массу двигающихся на них войск, увидел красно-белый штандарт, колыхающийся над крупным отрядом, двигающихся прямо на них. Он крикнул:
   -Ого, да против нас идут сами "усачи", давайте до нас Панове!!!
   По давней традиции, жолнеры войска Величного королевства испокон веков, неизменно носили усы.
   Приблизившись к ним, роты жолнеров, осыпаемые арбалетными стрелами, на миг заколебались. Неожиданно для себя, они увидели перед собой, противостоящий им несгибаемый строй, уже подзабытых многими, имперских легионеров.
   Корпус не случайно был экипирован и вооружен, как бывший имперский легион, все снаряжение им выдали с имперского арсенала, еще не до конца обчищенного. Хотя по численности и выучке "добровольцы", все-таки не дотягивали до кадрового имперского легиона.
   Тем временем, дождь усилился. Крупные капли дождя прибили к земле поднятую, приближающимися воинами, пыль.
   Слева от "добровольцев" раздался воодушевивших их, боевой клич воинов Златодола:
   - Пиндосы, с нами Империя!!! На нож!!! На нож!!!
   Они подпустили врага на бросок и, метнув копья в "усачей", не ожидая их атаки, сами бросились вперед и ударили в мечи.
   Орин вместе со всеми колол и рубил усатых жолнеров, пока те не дрогнули и медленно попятились назад. Проткнув седоусого, он, выдергивая свой меч, поскользнулся и упал в багровую грязь. Усилившийся проливной дождь смешал воду, падающую сверху, со щедро проливаемой кровью с обеих сторон.
   Струи дождя становились все сильнее и, направляемые порывистым ветром, били в лицо наступающим "пиндосам", мешая им. Холодная вода струйками стекала по доспехам, свободно проникая под них, кожаные поддоспешники намокали, неприятно прилипая к телу.
   Но в стане рати Златодола, только радовались начавшемуся ненастью. Панцирная сборная конница, стоящая в резерве коалиции Запада, теряла на глазах свое несомненное преимущество.
   В таких условиях армии обычно не сражаются, но было уже поздно, значительная часть войск с обеих сторон была втянута в битву. Первый начавший отводить силы - смешал бы свои ряды и отход в таких тяжелых погодных условиях превратился бы в бегство, а затем в поражение и последующую погоню.
   Коммодор Уээсли, увидев свой дрогнувший левый фланг, не теряясь, бросил на раввенцев свой резерв - стоящий отдельный отряд - дикарей Железного Острова. Они мчались на них толпой, завывая словно стая гиен, размахивая оружием, поскальзываясь и подымая грязные брызги из образовавшихся луж.
   Падающие струи ливня смывали с них глиняные боевые маски, смешанные с синей боевой раскраской. Они все были в грязных голубых разводах и с диким воем набросились на раввенцев, словно ожившие демоны битвы из их древних сказаний.
   Это была самоубийственная атака головорезов, искавших смерти и славы в яростном бою.
   Рядом с Орином отчаянно рубился с одним из дикарей, скалящийся Зыхарь.
   -А-а-а!!! Глиняное рыло, на получай!!!- прорычал он, свалив его.
   Сбоку на него напал другой, Зыхарь пропустил удар от одного из островитян и упал обливаясь кровью, текущей с раненого лица. Лоскут, свисающей с лица окровавленной плоти, обнажил белую кость черепа, заливаемый темной кровью.
   Пытаясь оттащить его, чтобы не затоптали в свалке, Орин схватил Зыхаря за руку. Здесь он и сам провалился во тьму.
   Его опрокинул удар по голове, к его счастью - шлем оказался прочным, лишь слегка прогнувшись, оставил впоследствии небольшую выемку в его черепе.
   Левый усиленный фланг рати Златодола, продавил хваленую каррарскую пехоту и заставил их попятиться назад.
   Слитный квадрат пехоты Горных Кантонов, упершись своими пиками, стойко удерживал свою позицию в центре построения. Приободрившиеся ополченцы наседали на них, ближняя дружина, ведомая князем Ойданом, обходила их с фланга.
   Кантонцы развернули своих солдат из задних рядов в их сторону, продолжая стоять на месте и отражая атаку на их шеренги.
   Здесь командор Уээсли не выдержал затянувшегося противостояния и топтания на месте своей пехоты, и послал в атаку латную конницу коалиции, собранную в один отряд под командованием коммодора Веенса, силу способную переломить хребет любому противнику.
   Отряд медленно двинулся вперед, увязая в вязком и размокшем тяжелом грунте для копыт лошадей.
   В это время, черные грозовые тучи накрыли кромешной тьмой поле битвы, ливень еще больше усилился. Несколько раз ветвистые цепочки молний, сопровождаемые раскатами грома, на краткий миг озаряли поле битвы, заполненное сражающимися людьми. Одна из молний ударила прямо в поднятое копье латного всадника.
   Лошади устали и выбились из сил, всадники спешились и, отдав свои копья своим оруженосцам, снимали шлемы, ножные латы, шпоры, части доспехов, чтобы облегчить себя для пешего боя.
   Держа в руках мечи, чеканы и секиры, они неторопливо пошли вперед, пробиваясь через разбушевавшееся ненастье к кипевшей схватке. Их медленное, но неуклонное втягивание в баталию, решило исход упорного и затянувшегося сражения.
   Разыгравшаяся стихия, и ее последствия, спасла остатки войска Златодола от полного уничтожения.
   Комеса Орина, все еще пребывавшего в беспамятстве, товарищи вынесли на руках. Они спустились к темной реке, погрузились на полузатопленный плот. Урий и Венн, поднатуживавшись, оттолкнулись шестами от берега и пустили плот вплавь. Они пошли вниз по реке, спасаясь от торжествующего противника, у которого уже не было ни сил, ни возможностей их преследовать.
   Несколько раненых умерли и их сбросили в воду, чтобы облегчить ненадежный, все время заливаемый водой, плот.
   Иногда он приходил в себя и видел лежащего рядом Зыхаря, с набухшей, от крови и воды, повязкой на его голове.
   Вода обрушивалась на них сверху секущими струями ливня. Темная вода реки была под ними снизу, унося их от победившего неприятеля.
   Когда жалкие остатки их корпуса, выжившие полтораста человек, добрались до Раввены, их давно списанных в расход и нежданно свалившихся на голову, недолго думая бросили во вновь вспыхнувшую войну в Синегорье.
   Чудом вернувшийся в живых, не отошедший еще толком от нанесенной ему травмы головы, Комес Орин опять втянулся в знакомую войну. Правда, теперь при посильной поддержке равнинных кланов, внезапно переметнувшихся к ним и дерущихся теперь на их стороне. Честно говоря, он недолюбливал изменников, воюющих против своих же бывших союзников.
   Добрый десяток лет, после окончания своей службы в Гвардии, он только и делал, что сражался и сражался. Теперь он был видавшим многое армейским командиром, а не бывшим когда-то, гвардейским напыщенным хлыщом. Свой боевой опыт он заслужил в бесчисленных стычках, боях и сражениях. На его глазах гибли его боевые товарищи, он побеждал и проигрывал, попадал в окружение и вырывался из них, сам устраивал засады, наносил удары и ускользал от них.
   Еще два раза он был ранен, отлежавшись немного и подлечившись, опять возвращался к опостылевшей войне.
   Он сражался с дикими горцами и вымуштрованными солдатами Запада, и мог сравнить сильные и слабые стороны своих врагов.
   Теперь он совершенно по-другому смотрел на свою прежнюю жизнь. Столичная светская жизнь, карьера в Гвардии, удачная женитьба, благосостояние - все это казалось ему зыбким отображением его прежних мечтаний, словно блеклое изображение в отполированном бронзовом зеркале.
   Он приобрел заслуженный вес среди всех воюющих в Синегорье, даже в стане своих врагов приобрел уважение.
   Его, набирающего известность и признание всех противоборствующих сторон, вдруг решили отправить подальше от Синегорья- в Сопредельную Раввену, в этот глухой угол находившийся, на границе с Кхандом.
   После успешного, совершенного им рейда в Амутское ущелье, его вызвали в ставку раввенских миротворческих сил и вручили приказ. Его повысили до звания легата и ему надлежало явиться в Сопределье, где надлежало принять под свое командование гарнизон раввенской армии, дислоцировавшийся в городке, называющимся Илем.
   Река Амгунь здесь делала изгиб и уходила далее вниз, в этом месте она была непригодна для судоходства, лишь ниже по течению она вырывалась на свободу и растекалась широко, вплоть до Желтого моря.
   В паре дней пути от этого места, был приграничный город Дамурск, оседлавший Великий Раввенский торговый тракт.
   Там был главный перевалочный пункт для караванов и была одна из двух бригад, созданных по указанию Стиуша Благородного.
   Здесь же, на этом самом месте, был жалкий городок Илем, на самой обочине тракта, чудом сохранившийся со времен прежней Империи.
   Он оглянулся на четверых своих спутников, сопровождавших его в долгом пути сюда. Они воевали с ним еще в Златодоле, в составе бывшего "Добровольческого" корпуса.
   После этого они следовали за ним везде и вместе сражались с горными кланами.
   Урий, с черными, как смоль, курчавыми волосами, сбитый крепыш, забияка и балагур, любитель поддать и большой мастер приврать.
   Худощавый Светан был полной противоположностью Урия. Его отец, лет восемь назад, был ведущим артистом Большого Раввенского театра. Сын успешно пошел по его стопам, но как то раз, чересчур уделив излишнее внимание, одной из почитательниц его таланта, кончившееся страстным двоеборьем, он еле спасся, от мести разъяренного супруга, дината "красноперых"- Народных Гвардейцев, укрывшись в одной из армейских кентархий.
   Этому поспособствовал его отец. К сожалению, тогда еще совсем юному Светану, в тиши отсидеться не удалось. Армейскую таксиархию в которую он попал, неожиданно бросили в Синегорье, как писали впоследствии раввенские газеты: - "под натиском разрозненных клановых отрядов, наши войска оставили Грозовую долину".
   Вот и пришлось, вновь прибывшим таксиархиям, долгие годы отбрасывать обратно в горы, "разрозненного противника".
   Отец попытался было вытащить своего сына из зоны боевых действий. Однажды, после одного из выступлений его хватил удар, и в Раввене на одного талантливого лицедея стало меньше. Сердце не выдержало, как впоследствии сказал лекарь, осмотрев его.
   Светан узнал об этом печальном событии лишь после полученного приказа, о его переводе в театр Раввенской Армии в Морите. Он, удрученный печальным известием о кончине отца, возвращаться в столицу решительно не захотел и остался служить дальше, в таксиархии горной пехоты.
   Третьим попутчиком был Зыхарь. получивший страшную рану лица в Метохской битве, излечившийся, но изуродовавшую правую сторону лица и оставив страшную отметину, он нимало, не тяготился этим, даже испытал мрачное удовлетворение, глядя собеседнику в глаза видеть, как он отводит взгляд, дабы не смотреть на него.
   Замыкал четверку Вэнд, упитанный, весь из себя, круглый солдат. Глядя на его простодушное лицо, оттопыренные уши, никто бы не подумал, что у него отличная память и склонность к анализу.
   Новоиспеченный легат Илема усмехнулся:
   -Ну что, двинулись!
   Они, тронув поводья, поехали вниз к своему будущему, укрытому пеленой неизвестности.
  
  
   Глава 21.
  
   Сай Альвер немного оробел, получив от вестового бумагу, скрепленную гербовой печатью Совета Слуг Раввены. Раскрыв ее и вчитываясь разукрашенную вязь слов, он разобрал смысл вычурного послания:
   "Глубокоуважаемый Сай Альвер, Вы в числе прочих почетных гостей приглашены на торжественное открытие монумента "Родины-матери"! Искренне надеюсь, от всего сердца, что, Вы удостоите своим присутствием, столь знаменательное и выдающееся событие, для любого из граждан Раввены.
   Карета будет послана за Вами завтра, после полудня. По прибытии на место, я буду иметь честь встретить и сопроводить Вас в ложе для почетных гостей.
   Следом за вензелем стоял список наименований должностей занимавшим лицом, отправившим это цветастое приглашение;
   Заслуженный Слуга Народа, являющийся Куратором Соляной Торговой Гильдии, Смотритель за истинностью соблюдения Закона Совета Слуг Раввены, а также Носитель Знака Доблести, Сай Иумей".
   Сай Альвер растерянно протянул лист бумаги хмурящемуся Керу.
   Телохранитель взял его, не ожидая ничего хорошего, бегло побежав глазами послание, проговорил:
   -Приглашают так, что и не откажешься. Даже служебную карету присылают за Вами, и сам Слуга, самолично, будет встречать на месте!
   Сай Альвер, теребя кольцо на пальце левой руки, протянул:
   -Ты знаешь, я особо и не вхож в этот довольно тесный круг.
   Кер, немного подумав, резонно подметил:
   -Любопытство, сердешных заело, охота им глянуть на Вас, Сай Альвер. Экая диковинка - выжившая жертва Триады. Я бы не советовал Вам присутствовать на этом сборище! Думаю, особой обиды с их стороны и не было бы!
   Сай Альвер в задумчивости ответил Керу:
   -Я, пожалуй, соглашусь. Невежливо отказывать Заслуженному Слуге, этому, как там его - Он бегло взглянул в приглашение - Саю Иумею.
   Триада, ведь все равно, не нападет на меня раньше установленного срока!
   Кер сделал еще одну безуспешную попытку отговорить его:
   -Сай Альвер, Тидера нет пока, видно Сакара с Дэггатом продолжает уламывать.
   Я хотел, Вас с "лесными братьями" оставить, а самому в "Ржавый Клинок" завернуть. Может там, можно было бы кого - то и подобрать, из недостающих защитников!
   Сай Альвер рассеянно ответил:
   -Да, иди Кер, занимайся своими делами. Я пойду, выберу себе подходящую одежду для этого случая и Наира вызови, мне надо отдать ему необходимые распоряжения!
   Было заметно, что Сая, в данный момент, занимают совершенно другие мысли, связанные с предстоящим приемом.
   Скрывая недовольство, Кер пробормотал:
   -Все будет сделано, Сай Альвер.
   Два бойца, в облачении Братства Черной Стражи, называемые в народе "братцами", стояли у распахнутых ворот, в усадьбу Сая Альвера, глазея на прохожих.
   Их поставил сюда Аран Большой, по просьбе Кера, всего лишь на несколько дней, до начала Игры Смерти и набора полного состава отряда телохранителей.
   "Братцы" c удовольствием и гордостью красовались перед толпой любопытствующих зевак, среди которых попадались и хорошенькие девушки, которые, шушукаясь между собой, с обожанием смотрели на них. Они ошибочно принимали их за храбрых защитников отважного Сая Альвера, осмелившегося бросить вызов самой Триаде.
   Сейд, высокий чернявый раввенец с кудрявыми, как смоль волосами, глядел в упор на белокурую девушку с зелеными глазами.
   Она, с явной заинтересованностью, смотрела на него, он, с самодовольством здорового самца, залихватски подмигнул ей. Она зарделась и потупила свои глазки, являя собой безукоризненный пример чистоты и скромности наивной девушки Мориты.
   Сейд, как ни крути, стал находить и приятные стороны, несения своей службы на страже у особняка Сая Альвера.
   Одна, из аппетитных бабенок, уже предложила порадовать своим лакомым телом неустрашимого заступника Сая Альвера. Она сунула Сейду смятую бумажку, с местонахождением ее дома, где назначала ему встречу, чтобы немного утешить отважного воина, страшно рискующего своей жизнью и участвующего в будущей Игре Смерти.
   Сейд же не полный чурбан, чтобы не воспользоваться дармовой возможностью потискать и повалять ее, как только можно, пока ее благоверный муж торговал в своей жалкой лавчонке.
   -Ну, что здесь происходит, Сейд!? Все в порядке!?
   Обернувшись, Сейд увидел подходившего к ним, чем-то расстроенного, Кера.
   -Да, любопытных слишком много! - пожаловался ему "братец".
   Кер, мельком взглянув на столпившихся ротозеев, недовольно сказал Сейду:
   -Да, и не только эти! Слушай, Сейд, Весельчак почему-то долго отсутствует? В любом случае, он в "Красную Шапку", наверняка, заскочил. Я за ним быстро наведаюсь, "лесные братья" здесь останутся, если чего!
   Сейд гордо кивнул, ощущая на себе пристальный взгляд заинтересовавшей его зеленоглазой девицы.
   Кер, продолжая разглядывать зевак, заметил:
   -Прямо паломничество по святым местам Первожреца Солнца, несущего свет истины отсталым варварам! Не хватает только выставленных, на всеобщее обозрение, засоленных голов язычников, не веривших в Солнца и не понявших его благородные намерения, дабы навечно осчастливить их.
   Сейд помолчал, не зная, что сказать своему приятелю, хулящему саму божественную сущность Солнца.
   -Да, и, кстати, Кейдана не видал, куда он мог запропаститься!?
   -Ушел. Велел предать тебе, что он в Банк Мориты, вексель изменить, а оттуда в "Ржавый Клинок". Сказал еще, что, может, там ошивается кто из знакомых молодцов, готовых рискнуть своей шкурой!
   Уходящий Кер, собиравшийся и сам зайти в этот приют отъявленных головорезов, кивнул ему головой и заторопился, лавируя среди собравшихся бездельников Мориты.
   Подъехала коляска и из нее выбрались несколько человек. Они с праздным любопытством оглядывали, ничем не примечательный, особняк из красного камня.
   Это были трое напыщенных поданных Величного королевства, одетых в одежду, традиционную для них, сочетавшую в себе алый и белый цвета.
   Четвертым был шустрый, сопровождающий их, гид, указывая на особняк рукой, скороговоркой сыпал:
   -Вельможные Панове, вы видите перед собой то место, где несколько дней назад было совершенно страшное злодеяние.
   Всем ведомая, но весьма и весьма таинственная Триада, пыталась убить уважаемого гражданина нашего города Сая Альвера! Только благодаря самоотверженному мужеству охраны, его убийство удалось предотвратить!
   После отбытия к себе, в Величное королевство, все дальнейшие события, происходящие с Саем Альвером, вы сможете узнать из раввенских газет. Среди них, несомненное лидерство в освещении происходящих трагических событий, держит известная своей правдивостью газета - "Раввенские Вести"!
   Один, из вельможных панов, саркастически ухмыльнулся, показывая свое мнение к газете, являющейся рупором Совета Слуг Народа.
   Сделав вид, что не заметил гримасы гостя, гид, размахивая руками, продолжал говорить:
   -Далее, мы увидим Триумфальную Арку, воздвигнутую Императором Станалом, в честь победы в Великой Войне!
   В этой Войне, большую часть мучений вынес на себе многострадальный раввенский народ, несмотря на заверение наших соседей: укргуров, беловодцев, таньшанцев и прочих бывших в составе Армии Раввенской Империи, что и они участвовали в ней.
   Это с успехом опровергают в своих трудах, историк Резун Бешан и его талантливый ученик Солон Мрак. Они также доказали, что раввенский народ выиграл войну, несмотря на ужасную Тиранию Императора Станала Горца и его полководцев, не жалеющих людей в кровопролитных битвах!
   Они также с блеском доказали, что Император Горец и его ближняя свита повинны в развязывании Великой Войны и коалиция Запада, лишь была вынуждена нанести упреждающий удар.
   Выжившие ветераны, из-за давности лет и слабости ума, не очень точно помнят те события и во многом неправы, слишком однобоко освещая их!
   К счастью для Раввены, сейчас наступили благие времена! Совет Слуг Народа ведет нас к всеобщему процветанию и благополучию!
   Гид остановил свою речь, чтобы немного перевести дух и выпить кружку клюквенного морса, у стоявшей здесь большой бочки, привезенной вихрастым загорцем.
   Не теряя даром времени, приободренные вельможные Панове, покупали у художника, разложившего свои небольшие рисунки особняка Сая и прочих видов Мориты.
   Достопримечательности столицы были изображены на небольших плотных листах бумаги и покрыты сверху лаком или рыбьим клеем, для большей сохранности.
   За приемлемую плату на фоне уже готового рисунка, особняка Сая Альвера, он мог набросать и облик покупателя, купившего его творения.
   Гости Мориты, торопясь охватить необъятное, довольные сели в коляску и покатили в сторону Триумфальной Арки.
   Уже темнело и вечерняя прохлада, несущая свежесть суетливому городу, постепенно окутывала его улицы.
   Юный напарник Сейда, ловко махнул рукой и сбил на землю крупного жука, с жужжанием летевшего мимо него. Сейд снисходительно посмотрел на юнца, пацан, ну что с него взять.
   Сам - то он считал себя стреляным воробьем. В составе одной из пехотных таксиархий миротворческих сил Раввены, Сейд успел немного повоевать в Синегорье и походил в "поиск" в рейдах по горам.
   Вернувшись после службы в армии в Мориту, он, по совету друзей, поступил в Братство Черной Стражи, услугами которого пользовались многие сановники и знатные люди Раввены.
   Постепенно становилось все темнее.
   Художник, подсчитав свою прибыль и что-то довольно насвистывая себе под нос, сложил свои причиндалы и убыл.
   Торговец напитками попрощался с ними до следующего утра, оставив им на ночь, небольшой кувшин с малиновым морсом и убыл, увезя опустевшую бочку, погоняя, запряженного и равнодушного ко всему, мула.
   Лишь неподалеку оставалась кучка укргуров, видимо, недавно явившихся из Великой Степи. Наверное, подумал Сейд, "копытники" пригнали табун или гнали его дальше и теперь любопытствовали, бродя по улицам ненавистной им Мориты, видевшим в ней корень зла для всех ее ближайших соседей. Наверное тоже, решили посмотреть на то место, где таинственная Триада дала досадную промашку и не смогла прикончить "свиноеда".
   Степняки пристально посмотрели на них, наверное, прослышав про Сая Альвера и явились поглазеть. Еще четверо укргуров, кучкой сидели у основания стены, о чем-то тихо переговариваясь между собой.
   Любопытствующих людей становилось все меньше, лишь степняки не торопились никуда уходить, словно ожидая чего-то.
   Трое из них играли в любимую игру укргуров - "бабки", кидая раскрашенные надкопытные кости сайгаков и шумно радовались каждому удачному броску, хлопая себя по коленям.
   Сейд покосился на них и нахмурился. Ничего, скоро совсем стемнеет, не будет видно костей и они уберутся отсюда к себе, на постоялый двор или где они там остановились.
   Подъехала повозка и, скрипнув несмазанной осью, остановилась. Из нее спрыгнул на землю еще один "степняк" и начал поправлять сбившуюся сбрую на старой кляче, искоса поглядывая на двух "черных братцев".
   Сейд вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство, не слишком ли много их на этой улочке собралось. Возле них почти не осталось зевак, он уже направился, было, закрыть ворота, как один степняк поднялся с корточек и, разок взмахнул руками, разгоняя застоявшуюся кровь, подошел к ним.
   Дружелюбно улыбаясь щербатым ртом и дохнув на него несвежим дыханием, он спросил у них:
   -Слухай, друже, кажуть у ций хати живе сам Сай Альвер?
   Сейд, пренебрежительно посмотрев на степняка и с оттенком заносчивости, свойственной моритцам по отношению к чужакам, потешаясь над говором "лошадника" ответил ему:
   -Да здесь, а яке дило благородному всаднику степей до жилища Сая Альвера!?
   Юный напарник заулыбался, по достоинству оценив остроумную шутку Сейда. Он все еще продолжал глупо улыбаться, когда Сейд всхрипнув и, согнувшись вперед, повалился на степняка.
   Тот резким толчком левой руки, отбросил его от себя назад, одновременно выдергивая свой нож правой рукой, всаженный на всю длину лезвия клинка, в грудь Сейда.
   Степняк, ощерившись, плавным, но быстрым, словно кошачьим движением, провел остро отточенным ножом по правой стороне шеи, не успевшего отшатнуться, напарника Сейда.
   Струя ярко-алой крови вырвалась из его шейной артерии, да так, что несколько теплых капель крови попало на лицо убившего его, степняка.
   Юнец, толком еще не видевший жизни, прижал свои слабеющие руки к шее, тщетно пытаясь остановить, уходящую от него жизнь, вместе с вытекающей кровью из его тела.
   Упав, он, через затуманенный, пеленой близкой смерти, взор, увидел стремительно сорвавшихся с места остальных укргуров, быстро разбирающих оружие из стоявшей повозки.
   Вооруженные степняки пробегали мимо него к особняку, никто из них не обращал, на умирающего раввенца, внимание, уже уходящего по пути озаряемым Солнцем.
   Кужгуй Второй обматывал сыромятным кожаным шнуром, рукоять меча - "скима", выданного ему Кером накануне. Примерившись к нему, он решил заменить оплетку рукояти на более привычную и удобную для него и дополнительно сделать еще петельку, чтобы можно было набрасывать ее на руку.
   Он затянул кожаный шнурок на рукояти, как вдруг услышал неясный шум со стороны ворот. Он по привычке, выработанной в пограничных лесах, в бесчисленных стычках с желтолицыми кхандцами, не раздумывая, мгновенно скатился под куст, нависающий над дорожкой и успел укрыться от взгляда набегающих степняков.
   На ступенях крыльца особняка сидел Кужгуй Второй и объяснял кухарке неизвестный ей способ приготовления утки, с лесными травами, обмазанной сверху глиной и запекаемой в углях.
   Он мигом вскочил на ноги и, со смятением глядя на бегущих к ним по каменной дорожке степняков, крикнул ей:
   -В дом беги! Запри дверь и Сай пусть пошустрее схоронится!
   Испуганная кухарка, несмотря на ее дородность, проворно, подобрав юбку, шуганула к дому.
   Второй выхватил топорик, висевший на поясе, и сделал широкий замах, чтобы метнуть его в вырвавшегося вперед степняка. Тот резко остановился, пытаясь уклониться, от летящего к нему, как ему казалось, брошенного топорика.
   Этого уклона и добивался коварный раввенец. Он, дождавшись приостановки отпрянувшего укргура, поймал его на противоходе, метнув в него свой топорик, который, мелькнув в воздухе, вращаясь, врезался в лысый бритый череп с чубом- "оселедцем".
   Степняк, опрокинувшись назад и взмахнув руками, рухнул на землю.
   Второй не останавливаясь, продолжая движение, схватил короткое копье, лежавшее рядом и нанес отрывистый укол копьем.
   Остроконечное жало копья пробило грудную кость, набегавшего рослого степняка. Второй, обратным движением, резко выдернул копье, не давая наконечнику копья погрузиться в тело, упавшего укргура и широким взмахом, как косой, взмахнул копьем по широкой окружности, держа ближайших укргуров на безопасном, для себя, расстоянии.
   Степняки привыкли использовать копья, только для конной сшибки и в качестве оружия первого удара по пехоте, чтобы оставить его в теле мертвого пехотинца. В атаке конной лавы у всадника, обычно, не было времени выдергивать глубоко засевшее копье.
   Верхом воинской удали было, на полном скаку ударить противника копьем так чтобы оно пронзило его насквозь и древко копья, имеющого мощную обратную отдачу, от удара не сбросило наездника на землю.
   Два степняка, оставшиеся позади своих, боясь попасть, в них безуспешно выцеливали Кужгуя, машущего копьем, как ветряная мельница и отгоняющего от себя степняков, как надоедливых жужжащих пчел.
   Кужгуй изо всех сил мотался из стороны в сторону, пытаясь уйти от нацеленных на него стрел, коротких изогнутых луков с нижним коротким плечом, удобным для стрельбы с седла и не цепляющегося им за гриву коня.
   -Гей, хлопцы! Обходьте його зо сторон. Дайте стрельнуть в нього! - Крикнул окружившим раввенца, седоусый воин-степняк, со страшным шрамом от сабельного удара, пересекающим все лицо.
   -Червоный и Луцюк, давайте быстрийше в хату! Вбыйте цього клятого Сая!
   Они порскнули в разные стороны, давая возможность лучникам прицелиться в Кужгуя. Двое ринулись к особняку, обегая по кругу шального раввенца с копьем. Лучники, не теряя времени, резко рванули обеими руками свои короткие луки, но выстрелить им помешал его брат Первый.
   Вовремя выкатившись из-за куста, он напал на лучников сзади, горизонтально взмахнув "скимом" подрубил одного степняка сзади под коленки, перерубив ему сухожилие. Тот взвизгнул от боли и неожиданности, повалился назад, не устояв на подсеченных ногах.
   Второй лучник выпустил стрелу, но рука дрогнула и его стрела пролетела, просвистев рядом с братом.
   Мигом вскакивая на ноги, Кужгуй ударом "скима", наискось снизу- вверх и чуть потянув вбок, рубанул с отягом второго лучника.
   Изогнутый тяжелый клинок легко разрубил, инстинктивно выставленный степняком для защиты, лук, и врезался ему в подбородок. "Ским" разрубив челюсть и раскрошив зубы, застрял в черепной кости укргура.
   Ободренный помощью брата, он попытался атаковать "копытников".
   Неожиданное нападение второго брата, кажется, нисколько не смутило степняков. Чего-чего, а в трусости этих головорезов, нельзя было обвинить.
   Они дружно насели на него, пытаясь атаковать с разных сторон
   Один из них, ловко достал концом своей изогнутой сабли, левое плечо Кужгуя, отпрянувшего от удара клинка другого степняка.
   Ослабевшего, из-за подраненого плеча, раввенца прижали к стене здания двое приободрившихся степняков.
   Остальные, сворой, бросились на выдергивающего застрявший "ским" Кужгуя.
   Они сильно торопились. Все-таки, особняк Сая был возле центра Мориты, где жили важные и богатые обитатели города и на улицах было полно патрулей синих стражников.
   Седоусый главарь, бросившись к двери, с разбегу ударил в нее плечом, которая оказалась заперта изнутри. Он выругался и бросился обратно, надо убить этих двух "свиноедов", а затем, сообща, выбить эту проклятую дверь, каким - нибудь бревном.
   Второй брат безуспешно пытался прорваться к родичу, которому грозила преждевременная встреча с почившими предками. Но его самого окружили трое степняков. Один из "лошадников", чуть замешкался и потерял левую кисть руки, от рубящего удара страшного клинка Кужгуя, легко отрубленную "скимом".
   Суровый степняк лишь на миг остановился и запасной тетивой лука, лежавшей за пазухой, перехватил раненую руку на предплечье, чтобы остановить льющуюся кровь и опять бросился в сечу.
   Гибель братьев, казалась, неминуемой, как вдруг, вынырнув из темноты, степняков атаковала чья-то стремительная тень, блеснувшая парой коротких клинков.
   Она не останавливаясь ни на мгновение, с быстротой молнии, рассекла одного из степняков, второй, лишь чудом, успел отразить несколько стремительных ударов, налетевшего на них нового противника.
   Силуэт напавшего на них изменил тактику боя и нанес степняку несколько порезов в области бедра и левого бока.
   Укргур пошатнулся, он быстро терял силы от обильной потери крови, текущей из многочисленных порезов. Его печальная участь была предопределена, получив колющий удар в горло, и для него все было кончено.
   Седоусый укргур, бывший, видимо, старшим среди степняков, подскочил к неприятелю, нанес удар саблей и, ловко увернувшись от ответного стремительного удара, хищно ощерился.
   Он был доволен, что наткнулся на сильного врага, тем больше почета для него будет, убив его собственноручно, в поединке один на один, лицом к лицу. Седоусый, опытный воин увидел, в свете масляных фонарей, что сражается с жителем Кханда, и как сюда его занесло?
   Сняв его скальп, он окажет поверженному врагу особую честь, повесив его не на юрту, а на свой боевой плащ. Его, увешанного скальпами наиболее достойных противников, сраженных его носителем, степняки одевали, лишь отправляясь на войну.
   Степняк был уверен в своих силах, сдвинувшись вправо, он нанес кхандцу удар саблей в грудь, во время удара он чуть повернул кисть руки и изменил направление движения сабли в бок врага.
   В этом было явное преимущество легкой изогнутой сабли, перед более тяжелыми и прямыми клинками.
   Его противник, словно предугадав его удар, отпрянул и изменил свою тактику. От мягкой, предыдущей, словно обволакивающей манеры боя, он перешел к концентрированным ударам, прямолинейному стилю боя, продемонстрированным им в самом начале.
   Его удары мечом были яростны и отточены, полны скрытой силы. Четкие движения ног заставляли двигаться его тело в ритме боя, он постоянно менял темп движений, непривычный для степняков.
   Нанеся серию ударов он, сконцентрировав мощь выпада на одном из клинков, он почти располосовал укргура на две половины, разрубив его от шеи и до подмышки.
   Второй укргур, напавший на кхандца сзади, остановился, будто застыв на месте. Из его спины торчало острие клинка пробившего его тело насквозь.
   Он застыл на месте, ухватившись своими руками за рукоять клинка, словно все еще не веря в свою смерть, тщетно пытаясь утащить в открывающуюся темную бездну врага, убившего его.
   Из уголка рта у него, с последним выдохом, показалась струйка темной крови, простояв еще мгновение, он рухнул вниз, ухватившись и не отпуская рукояти меча кхандца, безжизненным, но цепким хватом рук.
   Кужгуй Первый тяжело дышал после схватки, пытаясь восстановить дыхание, зажимая рану левой рукой на правом плече.
   Второй, забрызганный кровью укргуров, все еще не выпуская из рук меча, настороженно смотрел на извечного врага "лесных раввенцев", спасшего их, сказал своему брату:
   -Эгей, братишка, да наши скальпы кхандец избавил от ножей степняков, родичи не поверят ведь! Скажут, что не может этого быть!
   Первый, продолжая держаться за раненое плечо, ответил ему:
   -Да пусть лучше нам кхандец поможет, чем уйти к духам предков, не выполнив своего обета, данного Саю Альверу.
   Спаситель, выручивший их, достал кусок замши и, осмотрев, бережно протирал им свои клинки, чтобы на них не оставалось ни малейшей капли крови.
   -А ты откель будешь, кхандец? Кто тебе здесь был нужен!?
   Он поднял голову и, спрятав клинки в ножны, ответил братьям:
   -Я Шангур, сын Шакима, хотел увидеть Кера Белоголового. Слышал я, набирает он воинов для участия в Игре Смерти. Направил меня к нему человек, похожий на гору, из "дома утешения" "Красная Колпак".
   Продолжавший говорить, Шангур быстро подошел к напрягшемуся было Первому, достал из котомки острую иглу с льняной нитью.
   В это время, Второй уже разрезал одежду и смыл кровь. Шангур умело поддел край раны иглой, нанес несколько стежков, стянув ее.
   У Первого, во время действий кхандца, не дрогнул ни один мускул лица, он только сжал зубы и чуть зашипел, когда Шангур зашивал его рану.
   Его брат быстро обрезал нить острым ножом и достал моток чистой ткани, чтобы наложить на рану тугую повязку.
   Кхандец, наклонившись покопался в своей бездонной сумке и вынул из нее чашу- ступку высеченную из зеленого камня и достал дурно пахнущей мази и чуть положил ее в чашу.
   Взяв сосуд, сработанный из берцовой пустотелой кости, откупорил его. Извлек оттуда щепоть сушенной молотой травы, сыпанул его в чашу-ступку и тщательно перемешал костяной палочкой с ложечным углублением на ее конце, вплоть до появления светло-желтого цвета.
   Подойдя к Первому, он нанес лечебный состав на рану. Его брат уже стоял наготове с куском чистого полотна, чтобы перевязать рану.
   Втянув ноздрями вонь, исходящую от зелья, Первый пробормотал сквозь зубы, пока его брат накладывал повязку:
   -Твое зелье, чото пахнет дерьмом лысого кабана?
   Шангур, аккуратно укладывая в свою сумку зелья, ответил ему с невозмутимым видом:
   -Острый нюх у тебя, раввенец. Одно, из составляющих для этого целебного средства, было собранное в конце лета и высушенное, дерьмо лысого кабана.
   Первый не поверив, посмотрел на кхандца, бережно складывающего свои снадобья в объемистую сумку, со всевозможными карманами внутри ее:
   -Надеюсь, ты пошутил, кхандец. Мы благодарны тебе с братом, духи послали тебя к нам, когда мы были в отчаянии от мысли, что не смогли выполнить свой долг, данный Саю.
   Словно почуяв, что ожесточенная схватка закончилась, вдалеке появился неспешный патруль из четырех "синяков", подсвечивая себе дорогу тусклыми фонарями.
   Они с опасением и любопытством рассматривали место побоища, где только, что закончился кровавый бой.
   Декарх синих стражников, мысленно похвалил себя за проявленную предосторожность и интуицию. Услышав шум и крики схватки, он благоразумно приказал своим людям подождать в ближайшем переулке, дожидаясь, пока звуки боя не окончатся. Кто знает, приперлись бы сразу, могли не дай Солнце этому свершиться, лежать на травке рядом с варнаками, а оно им надо.
   Это не трусость, а разумная предосторожность, они подались в "синяки" своими жизнями рисковать, что - ли.
   Одно дело, торгашей потрясти или у раввенца найти "дурь-траву", он коснулся мимоходом и проверил рукой пакетик с травой, лежащей у него за отворотом рукава. Ага, он был на месте, дожидаясь очередной своей жертвы.
   А в резню ввязываться, это не для них. Вон на воротах, двух из "черной стражи" резанули и ничего им больше не надо.
   У этого Сая, вон какая дюжая охрана, убийцу Триады пришили, теперь банду степных варнаков покрошили, так этим "лошадникам" и надо.
   Ладно, еще бы свои раввенские, малость Сая пощипали, а то пришлые "укргуры". Сполна получили эти любители конины, полный воз и маленькую тележку.
   Декарх, прибывшего патруля, опомнился, вспомнив наконец о своих служебных обязанностях и развил бурную деятельность.
   Он отправил одного из своих людей в ближайший участок сообщить о произошедшем здесь нападении. Оставшимся, двоим стражникам, велел осмотреть тела укргуров, может, остались выжившие.
   Сам он, немного помявшись, подошел к охране Сая.
   Два раввенца недружелюбно глянули на него, один из них даже повернулся к нему спиной, высказывая, свое пренебрежение. Второй чуть поморщившись, поправил свежую повязку:
   -Чего тебе!?
   Декарх боязливо поинтересовался:
   -Э-э, жив кто из степняков остался?
   -Раньше чуток пришел бы, парочку подраненных получил бы! А так неча этим варнакам зазря небо коптить!
   Желтолицый кхандец все время пристально всматривающийся в него, схватил декарха за руку. Подержал стражника за запястье и больно ткнул в правый бок, под ребра, твердыми как дерево пальцами.
   Кхандец недовольно поцокал языком и, достав горсть катышков чего-то, сунул опешившему декарху в руку.
   -"Радеющий" страж, у тебя белки глаз шафранные, твоей нездоровой печени нужно очищение. Не пей пива и вина, вот эти снадобья принимай каждый день, по одной перед едой.
   Через декады три полегчает!
   Декарх стражников, сжав в кулаке катышки, смотрел на кхандца, вроде раны на его голове не было, хотя желтолицый прав, что-то у него справа под ребрами частенько побаливает и неприятный горьковатый привкус во рту.
   Он отошел к воротам, где подлетела коляска. С ее стороны раздался истошный рев:
   -Дорогу Синей Страже!!!
   Оттуда вылез динат Берен и проворчал горланящему стражнику, стоящему на облучке:
   -Музор, да ладно хватит тебе вопить, в самом деле!
   Увидев декарха, он подошел к нему и спросил:
   -Декарх, ну что здесь еще могло случиться!? Докладывай!
  
  
   Глава 22.
  
  
   Сай Альвер с виду был напуган даже больше, чем это было с ним в первый раз, после совершенного покушения на него Триадой, в этом самом же саду.
   Это слегка удивило Берена и он, сочувственно глядя на него, поинтересовался:
   -Сай Альвер, вы как себя чувствуете? С вами все в порядке!?
   -Д-д-а - лишь смог просипеть побледневший Сай.
   Чтобы прийти в себя, он хлебнул из чаши, словно простую воду, добрый глоток своего любимого загорского вина, заботливо принесенный ему перепуганной кухаркой.
   Динат задумчиво протянул, пристально разглядывая его:
   -Вы становитесь весьма важной особой, Сай Альвер, вас уже второй раз пытаются убить!
   И это, несмотря на приближающуюся Игру! У меня складывается впечатление, что вы с самого своего рождения, озарены лучами милостивого Солнца!
   Они посмотрели на мертвые тела нападавших степных варнаков, разбросанные вокруг лужайки, на которой произошла стычка братье Кужгуев со степняками.
   Чтобы наиболее ярко осветить место проистекшей бойни, были зажжены все фонари, заправленные грибным маслом, висевшие вдоль дорожки.
   Синие стражники, прибывшие с группой Берена, начали уже сносить их поближе к воротам особняка, выходящим на улицу Героев Раввены.
   Сай Альвер, стараясь унять дрожь в ослабевших коленях, посмотрел на Дината Синей Стражи и поинтересовался:
   -Берен, кто это мог быть? Ведь до начала Игры Смерти еще осталось целых два дня? Триада ведь никогда не нарушает своих правил!?
   Вот в этом и заключается главная загадка, задумался об этом, динат. Какой был смысл, этим "степнякам", нападать на Сая Альвера, ведь он все равно уже мертвый, только пока живой и дышит, но это лишь небольшая отсрочка неизбежного конца. Шансы у Сая на выживание, прямо сказать, такие же, как у жирного карася, подпрыгивающего на раскаленной жаровне.
   Убийцы Триады ведь все равно своего не упустят, для них это вопрос чести. Возможно, Игра Смерти для них некий ритуал, являющийся священным.
   Обескураженный Берен, совершено теряющийся во всевозможных предположениях, теснившихся у него в голове, сделал еще одну попытку успокоить Сая Альвера:
   -Не знаю Сай, не знаю. Сейчас Шэкэн окончит осмотр мертвых тел нападавших и, возможно, мы что-то от него и узнаем.
   Жаль, эти "лесные братья", успели прирезать двух уцелевших раненых укргуров до прибытия патруля стражников. Плохо все же, что ему некого допросить.
   Привыкли у себя в Сопределье, в пограничных лесах, не оставлять раненых кхандцев, раздосадовано подумал он.
   Поневоле ему даже стало интересно, он пытался из всех сил понять тайные намерения, напавших "конопасов".
   Ну и как теперь ему что - либо узнать? Все опять упирается в этого злосчастного Сая.
   Шэкэн, не торопясь, уже подходил к ним. Отделившись от группы стражников, принявшихся стаскивать, после его разрешения, мертвые тела и укладывать их возле дороги. Он подошел к ним, тщательно оттирая руки сорванным пучком душистой мяты.
   Берен поинтересовался у невозмутимого кхандца, только что закончившего осмотр:
   -Шэкэн, ну что там?
   -Это не убийцы Триады, динат! На их мертвых телах нет проступивших изображений их поганого змея. Это степняки, числом одиннадцать человек, да и их количество не совпадает с десяткой Триады.
   Динат, раздосадованный неспешностью и недостатком сведений полученных от Шэкэна, вымолвил:
   -Это я и сам знаю, что это степняки. Я даже готов поставить все свое жалование против твоего жалкого нуммия, что это были укргуры Великой Степи. Так все слишком просто было бы, для защитников Сая.
   Шэкэн задумчиво продолжил, словно не замечая сарказма в словах дината:
   -Динат, но вот, что интересно. Степняки, в шайке нападавших, все были родом из разных племен. Они собрались вместе, для этого нападения на Сая Альвера.
   Берен почесал переносицу, он был озадачен не меньше, чем кхандец, теряясь в предположениях и пытаясь проникнуть в замыслы напавших степняков.
   Укргуры из различных племенных родов постоянно враждовали между собой, изредка заключая хрупкое перемирие и даже временный союз с целью напасть на общего врага. С такой же легкостью нарушали данное слово, угоняя у соседа табун лошадей, а при подходящем случае и сняв парочку-другую скальпов для подтверждения своей воинской доблести, повесив их на рыдную юрту или на свою военную накидку-плащ.
   Они подошли к лежащим на траве мертвым телам укгуров. Следуя указанием Шэкэна, стражники положили их в каком-то странном порядке.
   На взгляд Берена, они все были одинаковы, степняки они и есть степняки. С чего это Шэкэн взял, что все они из разных союзов родовых племен.
   Шэкэн наклонился и, протянув руку, указал Берену на некие особенности, заметные лишь ему:
   -Смотрите, динат, у четырех из них, вон у тех, лежащих с краю:- чубы и железные кольца в ушах, эти укргуры из племенного союза козаров. Основное место их кочевья - у низовьев реки Данапра.
   Вот те Трое - из Леса, самой западной окраины Великой Степи - это сразу видно по их волосам, так стригут только там, и узор, вышитый по краям их одежды угловатый, весь косыми ромбами.
   Еще один варнак из восточной части Степи, глядите, у него в одеянии преобладает голубая расцветка, да и внешне он сам, больше похож на раввенца, чем на укргура, жителя степей.
   Эти оставшиеся три степняка - из племен населявших центральную часть Великой Степи. Это видно по сине-желтой вышивке на их одежде и клейму двузубца, выгравированном на их оружии.
   Берен, рассматривая их, в задумчивости потеребил себя за мочку уха и протянул:
   -Интересно, что же их могло заставить объединиться? Это выглядит так, словно большие гиены вышли на охоту сообща с диким котом.
   Шэкэн развел руками, мол, ты динат, у тебя и жалованье больше, ты и разбирайся во всем этом, я - то свое маленькое дело сделал.
   Берена настораживали и сбивали с толку все эти события, кипевшие возле Сая Альвера. О чем ему докладывать архонту Синей Стражи, Денбе Серому, что человек, на которого Триада скоро начнет Игру Смерти, подвергся новому нападению банды степняков, да еще и за два дня до ее начала.
   Никто из разумных людей не стал бы связываться с всесильной Триадой. А эти укргуры не испугались, впрочем, формально они не нарушили их правил, ведь еще несколько свободных дней у Сая оставалось.
   Где же тут у напавших "конопасов", мотив и логика? Не благоразумней было бы им дождаться окончания Игры Смерти, не теряя своих людей и достигнув при этом своей цели? Сай уверяет его, что не знает столь ярых причин, побудивших желать ему гибели.
   Сай Альвер становится центром нездорового внимания, словно бурный водоворот и он находится рядом с ним. Этак можно лишиться головы и не только в переносном, но и не дай Солнце, в прямом смысле.
   Если же Сая Альвера озарит Солнце и он, благодаря невероятному стечению обстоятельств и удачи останется жив. Вот тогда "лошадникам", можно было бы и нападать на счастливчика.
   Что же у нас в итоге, тогда получается.
   Охрана Сая Альвера в очередной раз показала себя на высоте, порубила нападавших укргуров, взамен потеряв двух своих из Братства Черной Стражи.
   Через два дня Сай Альвер удостаивается чести участвовать в Игре Смерти, в качестве жертвы как человек, на миг, сравнявшийся с сильными мира сего.
   Динат, изучив все обстоятельства данного дела и подноготную Сая, склонен все-таки верить, что произошла трагическая случайность- Триада маленько ошиблась.
   Вначале, посланный Триадой убийца промахнулся, затем телохранитель Кер Белоголовый погнался за убийцей, тот неудачно спрыгнув и сломав себе шею, погиб. Вот вам череда нелепых случайностей перерастает в сущее бедствие.
   Совсем, как в недавно виденной им в малом Равенском театре, сердцещипательной постановке.
   Хотя он сам и страж правопорядка, после просмотра ее, мысленно он был на стороне доведенного до отчаяния зятя, пришившего секирой зловредную старуху. Родион, внезапно вспомнилось ему имя несчастного зятя, Родион.
   После этого, у него самого неоднократно возникала мысль прибить свою разлюбезную тещу, когда она допекала его, за то, что он не берет взятки, как другие стражники.
   Все-таки, какая интересная жизнь у Сая Альвера. Триада на него поднимала руку, и в Игру Смерти он попал,
   Но в случае с укргурами, когда это он успел допечь их, спрашивается. "Степняки" почему то, хотели убить его, ну не с целью же скальпировать. Ну словно его мать-Удача, а родной отец - счастливый случай.
   А здесь живешь, живешь одна тоска, каждый день одно и то же. Хотя интересная у Сая жизнь, но чересчур короткая и она скоро у него прервется, попытался утешить себя Берен.
   Он продолжил свои умозаключения.
   Одна попытка убийства, человек Триады гибнет, объявлена Игра Смерти при активном участии Сая Альвера. Он набирает команду телохранителей, в томительном ожидании неминуемого завершении своей земной жизни, и тут на него нападает толпа "конопасов", видимо почему-то, по неизвестным ему причинам, хотевших опередить Триаду, не нарушая правил.
   Интересное совпадение, что десяток укргуров был убит вчера вечером, возле жилища купца Бойкована. Проходимец - торгаш уже давно вел свои дела в Раввене, но, ни в чем противозаконном, ранее, замечен не был.
   На них напали два подвыпивших разбушевавшихся углежога. Вначале они подняли шум у жилища торгаша - степняка, тогда приятели степняка высыпали на улицу, чтобы намять им бока. К несчастью степняков - у углежогов серьезным подспорьем оказался дикий кот, который тихо сидел все это время в крытой повозке.
   О, Солнце, дивные времена, если такие чудные деяния творятся в Морите. Парочка простых углежогов режет целый десяток свирепых степных воинов. Почему, спрашивается, углежоги обладают такими выдающимися бойцовскими навыками?
   Динат Круглец, из соседнего участка, рассказал ему мельком, что степняки были настоящие вояки, а не торгаши. Ему, хотя бы одного из этих углежогов под свое начало, подумал он.
   Еще и грозный хищник с ними был, значит, никакие это не углежоги, один из них, наверняка из Беловодья. Только они могут приручать этих зверей.
   Посол Беловодья, с самым невозмутимым видом, каким только возможно, заявит, что никто из его людей, проживающих или ведущих свои дела в Морите, не имеют к этим событиям никакого отношения.
   Может, попросить архонта об опросе нескольких человек, мнящих себя пупами земли. Он слышал, что некоторые из нынешних "хозяев" Раввены, имеют в домашнем хозяйстве дикого кота. Гуляет за высоким каменным забором, такой опасный зверь, "хозяин" же показывает его гостям, кичась от высокомерной спеси, не забывая впрочем, приказать запереть его в крепкую клетку.
   Если это какой-то богатый Сай, ему еще будет позволено поинтересоваться про беловодцев, придерживающих своих тварей на коротком поводке. А если зверь содержится при дворе, вернее саде, или парке Слуги Народа, тут все вопросы сразу отпадают!
   Здесь слишком шаткая грань, можно нечаянно влезть в вотчину "красноперых петухов". "Пернатые" зорко берегут жизнь и достоинство сильных мира сего, даже если они в чем-то замешаны. Они всегда замешаны, им можно. Другим нельзя, вот и весь раввенский закон.
   Когда углежоги разделались с укргурами, синие стражники, благоразумно дождавшись окончания кровопролитной ожесточенной схватки, явились убрать останки степняков и собрать показания.
   Нет ли здесь какой-либо связи, между этими двумя бойнями. Жаль, что это не его район и нельзя узнать подробностей вчерашнего происшествия.
   Глава синих стражников, этого района архонт Децим, все равно не даст узнать подробности этой резни, его устроило закрытие этого дела и все. Не хватало ему еще забот дината Берена, сующего свой нос, куда не следует.
   Может попросить Денбе Серого, чтобы приватно, в частном разговоре, попытался разузнать что-либо у коллеги архонта, главы соседнего участка стражников.
   Возле особняка Сая, усиливая всеобщую суматоху, раздался режущий ухо, пронзительный звон колокольчиков. Кто-то беспрерывно при этом орал во все горло:
   -Дорогу!!! Дорогу именам Совета!!!
   Динат досадливо поморщился, не хватало еще кого-нибудь на его бедную голову. Оглянувшись, он подозвал стражника Музора:
   -Иди узнай, что там!?
   Стражник, вернувшись рысью и, радостно ухмыляясь, сообщил ему:
   - Динат, кто-то вызвал пожарную команду, хотя вроде никакого возгорания не намечается? Требуют двойной денарий за ложный вызов!?
   Берен пристально посмотрел на стражника. Тот стоял довольный своей сообразительностью и про себя, наверное, думал, что его посетила весьма удачная мысль, быстренько войдя в долю с вызванными пожарными.
   Музор увидел, по выражению лица дината, что его совместная с пожарными хитроумная задумка, провалилась. С лица стражника сползла ухмылка и он, не скрывая разочарования, сказал:
   -Еще сюда, газетчики рвутся.
   При всей своей сдержанности известной всем, динат, резко выразился:
   -Писак, сюда, ни в коем случае не пускать!!! И так днем вся Морита будет гудеть об этом! Не хватало нам еще всяких измышлений!
   Один раз писаки уже облили его грязью, намекнув, что Динат Берен, с благосклонностью относится к "младораввенцам". Не сказать то, что ему чужды их националистические воззрения, но у него в группе, тот же Шэкэн, кхандец по крови. У самого дината отец родом с Янтарного города Алитуса.
   Хотя, положа руку на сердце "младораввенцы", в чем-то правы. Заполнившие столицу: загорцы, таньшанцы, "перволюды" и прочие ведут себя в Морите, как у себя дома, заставляя жаться коренных раввенцев по углам.
   Но это не его дело, простого дината Синей Стражи Берена Горностая. Для решения этого вопроса есть Совет Слуг Раввены, где заседает половина иноземцев.
   Наконец они дождались, подъехала скрипучая повозка, запряженная парой старых кляч. Оттуда выбрались трое, всегда пьяных стражника, со стойким запахом всевозможных горячительных напитков.
   Увидев их состояние, Берен недовольно поморщился, хотя он понимал, что у этих бедолаг- стражников, еще та работка. Эти тела степняков хоть свежие, а если мертвяки уже сгнили и подванивают, нет, здесь без выпивки нельзя никак.
   Прибывший стражник с нашивками декарха, вальяжно подойдя к ним и оглядев груду мертвых тел, немало не тушуясь собравшихся, громко выказался, с явным оттенком недовольства:
   -Наваляли здесь жмуриков, а нам их таскать, и так мне поясницу прихватывает!!!
   Было ясно, что его меньше всего, из всех присутствующих здесь, волновало недавно произошедшее побоище.
   Покачиваясь, прибывшие стражники стали грузить тела убитых степняков в свою повозку. Впрочем, чего не отнять, у них получалось это довольно шустро, видимо сказывался большой опыт.
   Их отвозили в мертвецкую, относящуюся Корпусу Синих Стражников и складывали тела в холодный, стылый подвал. Если их, не забирали в течение пяти суток, родственники, знакомые или соплеменники, тогда их просто закапывали в землю, как безродных бродяг, не сжигая их на погребальном костре в присутствие жреца Солнца.
   Берен, будучи ранее еще молодым стражником, помнил имперские времена, когда насильственная смерть была редкостью на улицах Мориты, а сейчас, за одну ночь легко могли накидать до трех десятков тел.
   Сейчас стражников становилось все больше и больше. Что интересно, чем больше их становилось, тем страшнее становилось ходить по Морите.
   Берен, динат Синей Стражи, частенько темной ночью сам побаивался выходить без особой на то нужды. Неизвестно, кто еще опаснее, варнак или свой, товарищ стражник. Варнак, мог еще и передумать, а от своего собрата милости ждать не приходилось.
   -Динат!!!
   Берен, оглянувшись, увидел встревоженного посыльного с их участка. Даже при плохом освещении, от прыгающего огня факелов и масляных фонарей, было видно, как побледнело лицо рассыльного.
   Посыльной увидел его, подбежал к нему и, сбиваясь от прерывистого дыхания, выпалил:
   -Динат, тут еще одно происшествие на нашем участке! В Алом овраге! Там...там...!!!
   -Ну что там еще случилось!? - раздраженно спросил он.
   Посыльной, взяв себя в руки, но все еще дрожащими губами, что-то быстро прошептал динату на ухо, сообщив ему страшную весть. У Берена вытянулось лицо и он, поторапливая своих людей, распорядился, обращаясь к посыльному:
   -Ты давай дуй за архонтом Денбе, а я с остальными в Алый овраг!
   Он извинился перед Саем:
   -Сай Альвер, нам пора, извините, служба! Здесь же до утра, на всякий случай, останется наш патруль!
   Впрочем, он в усадьбе все, что ему полагается, закончил. Увидел Кера, окинул взглядом его теплую, разношерстную компанию.
   Судя по их количеству, у Сая Альвера, согласно правилам Игры Смерти, собрана почти вся команда.
   Один из них, с виду разбитной малый, держал за плечо юношу, с подбитым глазом, и почему-то в одном сапоге. Видимо хорошо погуляли, напоследок.
   Глядя на этот кавардак, происходящий вокруг них, Тидер икнув, поинтересовался у Кера:
   -А, что здесь происходит то?
   Сакар, державший за плечо юношу, разочарованно оглянулся по сторонам, глянув на "синяков", грузящих останки "конопасов" на повозку, вякнул:
   -Ядреный корень мне в дупло, энто, что же, мы самую гулянку упустили!?
   Берен, быстро проходя, мимо них к подогнанной повозке, обратился к Керу:
   -Кер, я думаю, тебе пора бы приступать к работе!!!
   Появившийся старший личной охраны Сая Альвера, от укоризненных слов дината, виновато опустил голову.
   Ну и ночка беспокойная выдалась в его смену, подумал динат, садясь в повозку, вот ведь не везет. Он вздрогнул, когда внезапно Музор рявкнул во все горло:
   -Дорогу Синей Страже!!!
   Приложив рожок, он дунул в него, издав неприятный пронзительный, режущий слух звук.
   Обернувшись к динату, он как бы случайно, ненароком поинтересовался у него:
   -Вы не знаете, меня на старое место службы скоро вернут?
   Оглушенный гудком рожка, динат с заминкой, ответил ему:
   -А-а-а!? Да, скоро, скоро!
   Про себя он злорадно подумал, что конечно такого шустрого проныру, он постарается подольше задержать в своей группе.
   Недалеко от уезжавшей и торопящейся куда-то группы Берена, прибывший Кер Белоголовый, отправил подальше от глаз Сая Альвера кучку пришедших с ним, подвыпивших незадачливых защитников.
   Переговорив с Кужгуями, он подошел к Шангуру. Невозмутимый кхандец, стоящий в сторонке, все это время полировал куском замша свои клинки, словно стирая невидимое пятнышко.
   Кер, глядя на Шангура спросил его, предугадывая возможный ответ:
   -Ты зачем меня искал, кхандец?
   -Да я хотел быть в вашем отряде, если буду, достоин этой чести. Мне сказали, куда придти в "Красном колпаке".
   Кер подсознательно поправил его:
   -В "Красной шапке". Считай, ты уже принят. Если бы ты не пришел вовремя, лесные братья не устояли б. Условия оплаты, тебе разве не интересны!?
   Кхандец с достоинством ответил Керу:
   -Я был в дворцовой сотне, личной охраны эмира Таньшана Абора и получал от него 20 золотых дирхемов в год.
   Немало удивленный услышанной суммой золота, Кер не смог удержаться от вопроса:
   -Что же, тебя, не устраивало на богатой и безопасной должности охранника эмира Таньшана?
   Кхандец помолчал, сжал кулаки и, глядя на Кера, сказал:
   -Несколько лет назад, Триада убила моего наставника Ибн-Сина, когда он собирал лечебные травы для своих снадобий. В предгорье он наткнулся на один из молодых отрядов Триады и был безжалостно убит ими.
   Я поклялся Солнцу, что его смерть не останется неотомщенной. Сорвать священный ритуал Триады, что может быть праведнее для мести?
   -Ты был учеником самого Ибн- Сина!?
   Кер, поклялся про себя, ничему не удивляться.
   Имя знаменитого ученого и целителя было известно всему обитаемому миру, и его смерть была потрясением, и была еще одним звеном из цепочки бесчисленных преступлений Триады.
   Эмир Абор, бывший имперский легат, владыка Таньшана, хорошо знал, за что платил. Ученик Ибн-Сина стоил таких денег. Благосостоянию жителей Таньшана завидовала вся Раввена, кроме Слуг Народа разве что.
   -Честь имел я учиться у него, познавать свойства тела человека и его лечение!
   Кер не смог удержаться от подковырки:
   -Да, я вижу ты учился не только исцелять, вон сколько "степняков" покрошил!
   -Человек, воспитывающий волю и искусство тела воина, способен и отточить свой разум! - с достоинством ответствовал Шангур.
   Кер лишь недовольно проворчал:
   -Это тебе к Тидеру, он у нас тоже большой мастак языком почесать.
  
  
  
   Глава 23.
  
  
   Стая хищников способна из любого, вырастить яростного зверя.
  
   В полу версте от одного из районов Мориты, непритязательного Беличьего Дола, населенного преимущественно беднотой, за самой крайней хижиной, начинался и тянулся шагов на двести, глубокий Алый овраг.
   Алым его прозвали за буйное цветение, ранней весной, тюльпанов, когда крутые склоны оврага были усеяны яркой пеленой цветов.
   Эпарх Мориты, Луган Курчавый, давно грозился засыпать его, чтобы выстроить на этом месте новые постройки и продолжить далее улицу Беличьего Дола.
   Он принялся предварять свои грандиозные, далеко идущие замыслы в жизнь. Туда даже успели провести временную грунтовую дорогу. Несколько дней продолжались земляные работы, десятка два повозок, запряженные турами, возили песок и ссыпали его в овраг.
   Застройщик, Сай Хард, нанятый правлением города, с энтузиазмом взявшийся за нелегкое дело, был порученным и пользовался полным доверием эпарха. Он бойко принялся за работу, наняв раввенцев - поденщиков и дав им распоряжение о засыпке оврага.
   Взяв в казне города немалую сумму денег, за дальнейшее выполнение земляных работ, Сай Хард скрылся в неизвестном направлении, оставив заказчика с носом. Если бы он, перед своим внезапным исчезновением, поделился с главой города, то естественно, все бы ему сошло с рук.
   Эпарх Луган, разозленный изменой подельника, сумевшего объегорить его, нечистого на руку, и лишив его законной доли, объявил на него розыск. Получив известие от том, что беглый Сай объявился на недосягаемом, для всех охотников за головами, Железном Острове, эпарх пришел в ярость и огласил за его голову баснословную награду.
   О бедных подряженных работниках, работавших на засыпке оврага и оставленных без жалования, никто в этой суматохе поднятой эпархом, даже и словом не упомянул.
   Теперь, на дне покинутого городом и позабытого оврага, освещенные лучами полного и ясного диска бесстрастной луны, копошилось несколько людей, оставив наверху свою повозку.
   Место было глухое, лишь раз в году, ранней весной, оно оживало. Цветы срывали и уносили охапками на празднование торжества Солнца над тьмой, чтобы ими разукрасить алтари в храмах. В остальное время года, лишь изредка, детвора играла в овраге в "варнаков и стражников", с упоением гоняясь друг за другом
   Сейчас красных цветов не было, но багрового цвета, все равно хватало с лихвой.
   На самом дне оврага возвышались несколько вкопанных столбов, на которых были распяты тела детей.
   Патруль стражников опоздал совсем ненамного. Когда они появились, угли костра не сгорели и искры в них еще тлели. Люди, если их можно было назвать людьми, сотворившие это, уже скрылись во тьме ночи, оставив лишь ужасающие последствия своего злодеяния.
   Один из стражников привел Берена и его группу, по крутой, еле заметной извилистой тропинке, протоптанной собирателями цветов. Два факела, роняя искорки, отбрасывали длинные тени, прыгающие по откосам оврага.
   -Докладывайте, как вы здесь оказались и обнаружили это?- голос дината Берена, увидевшего душераздирающее зрелище, был сух и деловит.
   Декарх стражников сбивчиво начал ему объяснять:
   -Кто-то сообщил нам в участок о том, что в Алый овраг доставили крупную партию дурь - травы. Патруль стражников прибыл на место и обнаружил останки.
   Спустившемуся в овраг Берену, казалось, что тяжелый удушливый запах свернувшейся крови, заполнил все это место. Ему казалось жутким, что в телах ребятни, может быть такое количество вытекшей крови.
   Ближайшее к нему тело мальчугана было подвешено за ноги и сизые кишки с его распоротого живота свисали вниз. Часть внутренностей, небольшой кучкой, лежала на земле, словно притягивая безжизненное тело вниз.
   Земля под столбами была пропитана кровью, словно из жертв выцедили всю кровь до последней капли.
   Динат Берен видел много разнообразных способов убийств человека, но такое живодерское отношение к детям, потрясло даже его. В мирное время, когда не было войны, столь изуверские убийства должны были иметь серьезные обоснования, для совершенного злодеяния.
   В самом сердце Раввены, в ее столице, было совершено зверское преступление против неповинных ни в чем детей. Дальнейшее дознание придется вести ему и его людям.
   Шэкэн подошел к нему и, поеживаясь то ли от промозглой сырости, то ли от обиталища смерти властвующей вокруг них и этого, теперь проклятого места, поинтересовался у дината:
   -Кому-то надо делать запись произошедшего здесь преступления, а Линус вон стоит в кустах, блюет. Что дальше делать будем?
   Берен, сам испытывавший горячее желание присоединиться к Линусу, с надеждой посмотрел на стражника Музора. Стражник был немного бледен, но держал себя в руках и разбирал охапку принесенных с собой факелов, готовясь расставить их, чтобы, хоть как-то осветить место преступления.
   Динат кивнув, указал на него Шэкэну:
   -А может его и попросим?
   Тот изумленно посмотрел на дознавателя и крякнул, почесав затылок:
   -Динат, ты чего. Теперь не имперские времена. Сейчас, простые стражники в конце дня с трудом подсчитывают, сколько монет они сумели стрясти. А ты еще говоришь, опись места преступления ему сделать.
   Да еще зарисовать надо все, это только наш Линус сможет! Даром что ли, он три года в лицее Синей Стражи, свой зад на скамье отсиживал?
   Динат, с невольной досадой на нынешний уровень развития рядового стражника, лишь тяжело вздохнул:
   -С этим я согласен. Дай Линусу немного проблеваться, как только он отойдет и ему малость полегчает, пусть побыстрее приступает к выполнению своих обязанностей!
   У Берена зверски болела голова, и ломило виски. Для этой тяжелой ночи и череды громких событий, выпавших в его дежурство, все было слишком сложно.
   Сначала, необъяснимое нападение степняков на особняк Сая Альвера. Два брата, "лесных раввенца", прибывших на заработки в столицу из Сопределья и порубившие "конопасов", нехотя вымолвили, что целью нападавших укргуров было убийство Сая.
   Этот злосчастный Сай, все равно через пару дней участвует в Игре Смерти. Выиграть свою жизнь с убийцами всесильной Триады почти невозможно, эти точно своего не упустят. Смысл степнякам, столь было торопиться?
   Так словно мало ему всего этого, как вдруг, теперь вот обнаруженные расчлененные тела детей в Алом овраге.
   Если, в случае с нападением на Сая Альвера, сверху все прикроют ввиду близящейся Игры Смерти, опасаясь также возможного ухудшения осложнений с укргурами Великой Степи, не говоря уже о всесильной Триаде, то произошедшее здесь зверство не пройдет незаметно. Его так просто не замнешь и, с него будут требовать раскрыть его и найти истязателей, сотворивших это.
   В прыгающем багровом свете, расставляемых Музором факелов, стражники были как восставшие древние демоны, отбрасывающие длинные тени на темные пятна пролитой крови распятых детей.
   Совсем скоро начнет светать и наступит утро. Сюда явятся важные шишки со всей Мориты, припрутся Слуги Народа, и в приступе болезненного любопытства захотят осмотреть все своими глазами.
   К его несомненной удаче можно лишь причислить то, что те не любители слишком рано подниматься с уютного ложа и им надо успеть, при свете утренней зари осмотреть все здесь до того, как этот овраг превратится в вертеп уродцев. Имеется в виду, явившихся сюда толпу высокопоставленных зевак, облеченных властью.
   Глава их участка, архонт Денбе Серый, прибудет сюда чуть раньше более высоких чинов. Выслушав доклад дината Берена, он с важным видом будет повторять прибывшим бонзам все его слова, выдавая их за собственные рассуждения.
   Слуги Народа, удовлетворив свою болезненную любознательность и соприсутствовав на месте совершенного преступления, окончательно затопчут оставшиеся следы, причастные к преступлению и мешая им делать свою работу.
   Давая динату и его людям кучу безмозглых и бесполезных советов, заодно поведав и переврав все писакам, прибывшим из газет в поисках горячих подробностей, они четко обозначат, что только их ценные указания значительно подвигли расследованию данного дела. Впрочем, не особо уточняя, в чем именно это выразилось.
   Покрасовавшись перед газетчиками и подчеркнув свое присутствие, Слуги Народа в очередной раз уверив писак, что вся ситуация о ходе дознания, находится под их зорким наблюдением, уедут на своих каретах и колясках, сопровождаемые охраной, звенящей оружием - бодро топающими вездесущщими "красноперыми петухами", высокомерно именующими себя Народной Гвардией.
   Он тяжело вздохнул, повезет еще, если они не заставят его докладывать им в течение дня несколько раз о расследовании. Группе дината, уставшей, с красными воспаленными глазами от недосыпания, придется рыскать по округе в поисках зацепок, не забывая держать этих бонз о ходе дознания.
   Писарь Линус, слава Солнцу, малость оклемался и, достав свой грифель, принялся зарисовывать на листе бумаги положение мертвых тел на месте злодеяния.
   Динат, оглянувшись по сторонам, негромко окликнул стражника:
   -Музор, иди ка сюда!
   Стражник Музор, гася тлеющий трут, которым разжигал факелы, бережно спрятал его в мешочек, висящий на поясе.
   Он не очень-то доверял этим новомодным кхандским легковоспламеняющимся деревянным палочкам. По его понятию, нет ничего лучше, чем старое доброе кресало, кремень и легко воспламеняемый трут, зато все это, так называемое "старье" не боится влаги, в отличие от всяческих кхандских хреновин.
   Эти кхандцы, говорят, еще и особую бумагу используют, чтобы задницу себе подтирать. Ну, эта диковинка уже в никакие ворота не лезет! С довольства "желтомордые обезьяны" бесятся и глаза у них сузились не иначе, а отчего же еще?
   Смачно позевывая, он подошел к ждавшему Берену. Стражник до сих пор недоумевал, как это его угораздило попасть в группу дината. Он с умилением вспоминал свое прежнее место:- непыльную и весьма доходную службу на Ривельском рынке.
   К его счастью он еще не знал, что это лишь благодаря титаническим усилиям дознавателя Берена, стражника оставили с ними. Музор тешил себя зряшной надеждой, что все это временно и совсем скоро его вернут на свое родное, ставшему ему таким близким, а главное весьма доходным место - деревянную будку на Ривельском рынке, его пост.
   -Музор, после того, как ты все здесь закончишь, ступай в ближайшие участки и узнай у дежурных стражников, не было ли каких-нибудь заявлений о пропаже детей в этом районе и соседние тоже непременно прихвати. Эти сволочи, наверняка, сплавляли жалобы от законопослушных раввенских граждан.
   Стражник ухмыльнулся и сказал, не скрывая гордости за своих сослуживцев:
   -Это верно, для этого их туда и сажают, чтобы заворачивать все жалобы и заявления граждан, а то стражники с раннего утра и до позднего вечера разгребали бы все эти тяжбы!
   -За что вы и жалование получаете - резонно заметил Шэкэн. Он прищурил глаза, внимательно разглядывая окровавленную тряпку и, подняв положил ее в кожаный мешочек, который опустил в ящик для сбора вещей, найденных на месте совершенного злодеяния.
   Музор скептически ухмыльнулся, кто же в Корпусе Синих Стражников теперь живет на это жалкое жалование, счас не имперские времена, когда его худо-бедно хватало.
   Счас надо рвать свое покуда прет, а то придет к власти другой верх, прижмет их - вот тогда и взвоешь. Эти же только, пока кричат о борьбе с взяточничеством, впрочем, не забывая, сами потными от трудов праведных руками, пересчитывать очередную толику порядочной мзды, зашибаемой ими. Рыба ведь гниет с головы, али нет. Голову себе сечь ведь никто не будут, то-то и оно.
   Неа, Совет Слуг Народа самое то для них. Для них, это самих Слуг значится, ну и "синяков" и "красноперых", ну не для раввенского народа же им корпеть день и ночь.
   Он, уходя, пробубнил себе под нос, но с умыслом, так чтобы его услышал динат Берен:
   -Да на это скудное жалование только и можно, что разочек посидеть в "Свистке".
   "Свисток" - это любимый кабак стражников. Зная это, там почти не появлялись люди, не имеющие отношение к синей страже.
   Динат успешно сделал вид, что не расслышал слов уходящего стражника и внимательно выслушивал знатока Шэкэна:
   -Гляди, видишь, сколько крови натекло, а у ран, с перерезанным горлом нет крови - указал ему пальцем кхандец.
   Динат Берен, несмотря на свой опыт, сдерживая рвотный позыв, изо всех сил старался не последовать примеру Линуса.
   Взглянув на жертвы, он тоже увидел эту закономерность; надрезы у каждого из мертвых тел сделаны в одном и том же месте, пах, живот и перерезанное горло, как завершающий штрих.
   -Шэкэн, объясни - раны нанесены в одних и тех же местах! Чтобы это значило? - сдержав рвоту, спросил он, знатока различных способов нанесения насильственных смертей, Шэкэна.
   Кхандец отстранено пояснил:
   -Это значит, что горло ему перерезали уже мертвому, сперва ему надрезали пах и точно вскрыли живот и ждали, пока у мальчика не вытечет вся кровь.
   Вот того мальца так же распяли на кресте, и в тех же местах сделали надрез. Как видно по ранам на их телах, жертв не убивали сразу, а выцеживали кровь и лишь после смерти перерезали им горло.
   От этих доскональных подробностей смертоубийства, у Берена еще больше заболела голова, словно, кто-то поселился у него там и старается выбраться наружу, прямо через его черепушку:
   -Клянусь Солнцем, это уже слишком! И какому извергу пришла мысль распинать, ни в чем неповинных детей!?
   Шэкэн продолжил развивать свои соображения:
   -Было их несколько человек и они не спешили. Жертв убивали одну за другой, каждая видела смерть предыдущей и знала, что такая же участь ожидает и ее!
   Динат молча сжал кулаки в бессильной ярости. Он отвернулся, чтобы скрыть от Шэкэна охвативший его гнев. Гнев мешал бы дознавателю анализировать все происшедшее и сложить в правильный узор.
   Для него все уже было решено: он не оставит это дело и будет рыть землю в поиске этих нелюдей в облике человека, если понадобится, он сам их найдет и накажет, своими собственными руками.
   Надо ждать пока рассветет, возможно, при лучах поднимающегося Солнца им удастся заметить некоторые мелочи, ускользнувшие от них сейчас.
   Да и сбитая роса, укрывавшая траву крупными бусинками, утром даст видимый всем, явственный "ночной след", чтобы с восходом и первыми лучами Солнца испариться.
   Кхандец окинул взором останки и в задумчивости произнес:
   -На самом деле, очень похоже на древние ритуальные убийства!
   Шэкэн еще раз внимательно оглядел трупы, по его взгляду было заметно, что у него есть кое-какие мнения на этот счет. Он глянул динату в глаза и тихо произнес, словно опасаясь, что его кто ни будь, может услышать:
   -При нынешнем правлении Слуг Народа, жречеству в полной мере дали возможность поклоняться Солнцу. Обнищавший народ менее склонен к мятежу, если ищет утешение в поклонении и милости божественного Солнца.
   Жрецы с радостью радеют о благочестии мирян, призывая их к смирению и покорности, и безропотной участи в этой земной жизни.
   Кхандец с сарказмом добавил:
   - Впрочем, едва ли это касается их, неустанно пекущихся о своем обогащении. Да, эти святоши-жрецы все время только и заботятся о своей мошне.
   Берен выговорил:
   -Я не религиозный фанатик поклонения Солнцу, но никогда не слышал о кровавых жертвоприношениях?
   Шэкэн горько усмехнулся:
   -Появилось немало различных сект, возводимых в культ и особенно почитающих древние традиции. Тогда легко, во славу пламенеющего Солнца, убивали людей для его усмирения, чтобы он не сжег урожай.
   Возможно какая - то из многочисленных сект, рьяно поклоняющихся Солнцу, решила возродить какой-нибудь древний ритуал.
   Динат задумался и предложил:
   -Надо попробовать поработать в этом направлении. Когда сюда явится Денбе, нужно попросить его, чтобы "красноперые" разрешили нам покопаться в бывшем Имперском архиве, особенно в закрытой его части!
   Империя не особо жаловала жречество Солнца, пришедшее в упадок при его правлении. У них, в Хранилище священных свитков, должны быть какие-то зацепки в ветхих текстах и толкованиях!
   Шэкэн, старый служака имперской закалки, помнивший прежние благостные времена, лишь скептически усмехнулся:
   -Тогда попробуй выпросить у Денбе Серого, еще парочку грамотных стражников, в помощь Линусу. Дел у него будет невпроворот.
   Динат засомневался в их упованиях:
   -Да нас еще к Хранилищу не подпустили и людей, нам выпрашивать придется. Хорошо я у него Музора уговорил пока у себя оставить, сообразительный, хотя и не слишком грамотный.
   Шэкэн устало потер покрасневшие глаза и заметил:
   -Динат, это ты верно, заметил людей нам больше не дадут! Сегодня всех свободных стражников бросают на оцепление!
   -Да, что там еще стряслось?
   -А ты что совсем забыл? Сегодня великий праздник для всех раввенцев!
   Динат недоуменно посмотрел на кхандца.
   Шэкэн ухмыльнулся, не скрывая своего презрительного отношения к данному событию и произнес:
   -Сегодня день Родины-Матери! В честь этого славного торжества, будет открытие очередного монумента Родины-Матери, возведенного нашим талантливым ваятелем Терецом. Все свободные люди из участков, будут задействованы на обеспечении безопасности. Кстати, наш герой Кер жаловался, что его подопечный туда рвется! Его тоже, оказывается, пригласили!
   Глядя на поникшеого дознавателя, он добавил:
   -Вечером намечен торжественный прием по этому поводу. Так что нашим стражникам сегодня придется нелегко.
   Динат, запутавшийся в новоиспеченных праздниках, хотел было выругаться в сердцах, но увидел спускающегося в овраг архонта Денбе Серого, главу их участка Синей Стражи и его помощника, вечно суетного Мураша.
   Мураш, словно оправдывая свое имя, тормошился вокруг него, поддерживая архонта под локоток, чтобы тот случайно не споткнулся на крутом склоне.
   Следом за ними шел посыльной, держа факел и освещая им тропинку. Он прятал усмешку, глядя на столь явный подхалимаж.
   Только про него они припомнили, а он уже здесь, во главе чуть ли не целой свиты. Своего прихлебателя тоже не забыл прихватить, несмотря на столь позднее, вернее раннее время.
   Архонт Денбе Серый был грузным мужчиной, с короткими, начавшими седеть волосами. Он не забывал, постоянно у цирюльника, старательно окрашивать их хной смешанной в равной пропорции с басмой. Отчего у него был почти естественный, темный цвет волос.
   По слухам, он был весьма любвеобилен, благодаря принимаемому им, дорогущему тангат - корню. Не секрет, что под его заступничеством находились все гулящие девицы, промышляющие на их участке. Блудницы не забывали оказывать ему определенные услуги личного свойства.
   Впрочем, Берен старался не вникать в оказываемое кому-либо покровительство архонта, у него и так хватало своих забот.
   Денбе от неудобного спуска побагровел и недовольно сопел, что ему пришлось переть сюда пехом. Конную коляску, на которой он приехал, они оставили наверху, как и динат с группой, приехавший ранее.
   Увидев картину вокруг дината и стражников, он недовольно пробурчал:
   -Не могли эти ублюдки сделать свое дело чуть далее, шагов на триста, за оврагом! Согласно кадастру участков, соседний участок архонта Децима как раз там и начинается!
   С видом человека, оторванного от очень важных дел, он с недовольным лицом, выслушал отчет Берена и Шэкэна. Тяжело вздохнув, архонт выговорил с кислой гримасой:
   -Динат, что это в твою смену одни происшествия!? То один посыльной прибегает, будит меня, понимаешь - ли и сообщает, что шайка пришлых степняков на этого Сая напали. Потом, под утро, второй прибегает, понимаешь ли, какой-то шалый одиночка здесь лютует, детишек гвалтует!
   Берен молча слушал брюзжание архонта. Он знал, что, выслушав его с Шэкэном, через некоторое время Денбе успокоившись, сам будет вынужден докладывать Смотрящему, то есть куратору, назначаемому от Совета Слуг Народа. Смотрящему было вменено в обязанность наблюдать, точнее, надзирать за законностью действий синих стражников, о ходе разбирательства происшедшего нерядового, громкого преступления. И архонту тоже придется весьма не сладко.
   Иногда куратор запрещал вести дальнейшее расследование дознавателям Синей Стражи, если в нем были замешаны высокопоставленные лица, имеющие прямое отношении к линии власти. В этом случае, все разбирательства немедленно передавались в дальнейшее ведение дознания "красноперыми гвардейцами". Впрочем, что не удивительно, ни одно из этих дел не было доведено до конца.
   Мураш, что-то громко прошептал Денбе на ушко, воровато косясь на дината. Доносит, подличает гиена, огорченно подумал про себя динат. Что же он уже успел упустить, в этом бурном водовороте событий, происходящих вокруг него в последнее время?
   Архонт, выслушав помощника, поковырял мизинцем в ухе, поморщился и упрекнул дината:
   -Ничего вы не знаете, Берен! Вот мне докладывают, что на участке архонта Децима, было нападение "углежогов" с диким котом на еще одну группу степняков. А потом и у нас на участке была такая же петрушка.
   Динат немного растерянно ответствовал:
   -Ну, у нас на участке, укргуры явно напали на охрану Сая Альвера!
   Денбе махнул рукой и намекнул:
   -Динат, вы ничего не понимаете в большой политике. Я думаю, может быть, эти "углежоги" и здесь виновны! Вы не находите явное сходство?
   Дознаватель уверенно парировал:
   -Маловероятно, чтобы они здесь были, архонт! Как же они и там, и потом здесь успели? Да к тому же, они такие же "углежоги", как я великий герцог Карара!
   Денбе, вдохновленный своей идеей, все не унимался:
   -Люди, убившие наших добросердечных соседей из Степи, могли и здесь зверствовать. Сегодня же посол Грищовар узнает о гибели его людей, и пошлет сообщение Великому Хану!
   Я о другом, динат. Ты же понимаешь, что Совет ведет сдерживающую политику умиротворения по отношению к Степи! Тебе придется срочно, что-то нарыть по поводу гибели степняков!
   Подошедший поближе Музор, злорадно хихикнул:
   -Да, не повезло конопасам в эту темную ночь!
   Берен, размышляя о сходстве между этими странными нападениями на укргуров, переспросил наушника Мураша:
   -Беловодец с прирученным диким котом?
   Этим он ненавязчиво подводил архонта к вопросу, который и сам хотел ему задать.
   Тот, с оттенком превосходства, довольный тем, что что-то он, как ему казалось, разузнал чуть ранее дината, самодовольно сказал:
   -Да, они успели уйти, но их успела заметить одна из шалав, блудившая там.
   -Архонт, я готов хоть сейчас объединить эти два происшествия со степняками под свое начало!
   Денбе воззрился на него и попробовал навязать ему свою точку зрения:
   -У тебя появилась зацепка!? Если эти "углежоги" были и здесь, это было самым удачным выходом для всех нас. Ты не находишь?
   Динат уцепился за соломинку:
   -Да не так уж много в столице Раввены беловодцев, с диким котом на поводке! Я думаю, их легко можно будет найти! Взяв их и допросив, можно будет попробовать найти какую-нибудь взаимосвязь.
   Архонт долго раздумывал, словно прикидывал в уме, чем это может грозить его теперешнему положению и нерешительно вымолвил:
   -Да, можно было бы попробовать!
   -Многие беловодцы со своими питомцами - дикими котами, наняты сами, знаете кем! - сказал уверенно динат, намекнув на Слуг Народа, у которых внезапно проросла внезапная любовь к животным, особенно к самым опасным хищникам.
   У Денбе сразу пропал, появившийся было энтузиазм, он вяло заметил:
   -Это да.
   Динат в душе прекрасно понимал его колебания. Для многих Слуг Народа было престижно иметь в имении прирученного дикого кота, естественно вместе с его владельцем из Беловодья, умеющих ладить со своими грозными подопечными. А то, кто там знает этого дикого кота, что у него на уме. Вдруг оголодает, ему не объяснишь, что избранника народа запрещено обнюхивать, трогать когтями, а тем более жрать.
   Сколько этих хищников наберется в Морите, десяток-два, если не меньше и все они наверняка у очень важных лиц, относящихся к верхушке Совета.
   Естественно, они ни за что не потерпят вмешательства стражников в сферу их интересов.
   Музор между тем, продолжал околачиваться рядом, надеясь, что динат вспомнит о своем обещании и замолвит за него слово о его возврате на старое место службы. Подойдя поближе, он злобно сказал:
   -Да эта кошка, за день столько свежего мяса жрет, цельной семье на декаду хватило бы!
   Динат, стараясь отослать его подальше, поторопил стражника:
   -Иди, иди, посмотри, что там наверху? Не приехал ли еще Смотрящий? Встреть и проводи его сюда!
   Уходя, стражник напомнил ему о давешнем разговоре: об его обратном переводе на Ривельский рынок:
   -Динат, по поводу моей просьбы не забыли?
   -Нет, не забыл, ты сам главное не забудь, потом пройтись по участкам!
   Денбе Серый, глядя на уходящего стражника, поинтересовался:
   -Про что это он, какая еще просьба?
   Берен постарался увести неприятный для него разговор в прежнее русло:
   -Да просьбу, закрепить его за нами. Да еще бы парочку человек, нам в поддержку, для укрупнения нашей группы. Надо приложить немало усилий в поисках беловодца с диким котом!
   На невольную мольбу дознавателя, Денбе твердо ответил ему:
   -Лишних людей нет и, не будет! Этого баламута можешь покуда оставить себе, а там видно будет. И не проси больше людей, все задействованы. Такие торжества, такой праздник для всей Раввены, сколько стражников выставить надо, чтобы спаси нас Солнце, ничего не случилось!
   -А как с поисками хозяев дикого кота, мне надо будет потревожить уважаемых людей?
   Денбе Серый, стараясь перекинуть ответственность с себя на плечи дината, кисло заметил:
   -Сам со Смотрящим все решишь, по поводу поисков хозяев дикого кота с "углежогами".
   -У нас с Шэкэном есть одно предположение, что произошедшее здесь это - религиозный древний ритуал поклонения Солнцу!
   Денбе Серый сразу резко поскучнел. Его сомнения легко можно было понять, Первожрец очень дружен с Первым Слугой Народа. Меньше всего сейчас архонту хотелось связываться со служителями Солнца. Будешь потом стоять простым стражником на посту, в какой нибудь трущобе, где легко могут загнать клинок в спину. Хорошо, если это будет просто клинок и в спину, а то по отношению к ненавидимым, тамошними людьми, стражникам, особенно к бывшему архонту "синяков", впавшему в немилость, любую гнусность могут учинить. Вдруг, это будет не клинок и не в спину.
   Вздрогнув, от живо представленной картины он, почесав место пониже спины, твердо сказал строптивцу:
   -Говорю тебе, все произошедшее здесь, похоже на дело рук "углежогов"!!!
   Динат молчал, не решаясь пока прямо оспорить его суждение.
   -Я пойду к Шэкэну, узнаю чего-либо нового, чтобы доложить выше!
   Он засеменил с Мурашом в сторону Шэкэна, ползающего на четвереньках по траве.
   Шэкэн, увидев его, встал и буркнул недовольно ему, что-то вроде того, не мешай мол работать, шастаете тут, следы только топчете.
   Денбе, как ни странно, со смиренным видом терпеливо выслушал его, стараясь запомнить детали.
   Сверху по тропинке посыпался песок. В овраг спустились, уже видевшиеся с Береном, три стражника. Они увозили тела павших укргуров в особняке Сая Альвера.
   Один из них, старший над вновь прибывшими стражниками декарх, увидев Берена, уже второй раз за эту беспокойную ночь, мрачно пошутил:
   -Динат, да смерть у тебя по пятам ходит что - ли!? Я думаю, нас к тебе приписать надо, чтобы мертвяков таскать сразу же!
   Оглянувшись по сторонам и увидев, чьи тела им выносить, он малость стушевался:
   -Член гиены в задницу тому, кто сделал это!
   Затем он осмотрел крутой склон и недовольно проворчал:
   -Да, нам что до самой повозки вручную их переть, что - ли?
   Его цинизм, кажется, не могла нарушить даже смерть малолетней ребятни.
   К ним подходил архонт, довольно потирая руки, видимо репетируя про себя, что сказать куратору, Слугам и газетчикам, неприязненно подумал Берен.
   Услышав конец фразы декарха, он остановил его:
   -Э, нет, их собирать пока рано. Помимо Смотрящего, потом Слуги приедут, из газет тоже припрутся писаки. До полудня ничего не трогать! Потом их заберете!
   Утешенный тем, что им не придется таскать труппы на самый верх оврага, декарх обрадовано сказал:
   -Тогда мы подымаемся, архонт! С утра другая смена заступает, я их сюда и пришлю, вот они и ими займутся потом!
   Динат не замедлил напомнить архонту:
   -Так что, надо бы Линуса послать в Хранилище священных текстов!
   Серый Денбе, сделал попытку отвязаться от своего настырного подчиненного:
   -Берен, вернемся к этому вопросу позже!
   -А если, здесь вина беловодцов?
   Архонт окончательно сник лицом: для него, куда ни кинь, всюду клин. Не хочется ему связываться со Смотрящим и жрецами Солнца, а придется, злорадно подумал динат. Не все тебе с девицами развлекаться, рад бы все спихнуть на меня, только я чином не вышел.
   Денбе промямлил, пряча взгляд:
   -Подумаем, подумаем.
   Все-таки, кое-какие остатки совести у него оставались.
   Сверху до них донесся голос Музора:
   -Осторожнее, осторожнее уважаемый, тут легко можно поскользнуться.
   Показался Смотрящий Ивач Пернатый, пред ним стелился Музор. Сзади за ними плелись два "красноперых павлина", сопровождающие куратора. Их лица явно не блистали энтузиазмом. Сразу было заметно, что с большим удовольствием они бы посетили другое место, желательно с веселыми, хмельными и легкодоступными девицами.
   -Стойте!!! - тревожно крикнул стражник, он вскинул руку, останавливая куратора.
   Пернатый остановился и обеспокоился:
   -Что случилось!?
   У гвардейцев напряглись лица, они одновременно потянулись к оружию.
   -Можете обжечься - успокоил его стражник, притаптывая склонившейся над тропой стебель жгун-травы.
   Берен никак не ожидал от своего подчиненного такого изысканного политеса. Или это была скрытая издевка? От этого проныры всего можно было ожидать. Нет, в любом случае ты будешь работать с нами, нечего такому ухарю на рынке делать. Там и без тебя найдется, кому торгашей трясти.
   Немного опешив от такой заботы и придя в себя, Смотрящий увидел картину в свете алеющей зари.
   Динат легко читал все мысли на его лице, в преддверии столь большого праздника, произошедшее здесь было немыслимо.
   Наверняка, все придержит, это только на руку динату, он сможет без спешки заняться им.
   Денбе живо засеменил к Смотрящему.
   Они отошли от всех в сторону. Ивач Пернатый мрачно и, насупившись, выслушал сбивчивую речь Денбе. Потом он произнес несколько рубленых фраз, не слушая собеседника.
   К немалой чести Денбе было видно, что он пытался что-то оспорить у прибывшего пернатого чина, но безуспешно.
   Смотрящий твердо, не вызывающим неповиновения тоном, что-то приказал архонту и пошел прочь.
   Видимо, и он умчался докладывать выше о сложившейся ситуации. Впрочем, честно говоря, Денбе был не слишком огорчен.
   Подошедший к ним архонт облегченно сказал:
   -Происшедшее здесь преступление, передается в разбирательство во введение "краснопер..." - он быстро поправился: - Э-э народных гвардейцев!
   Шэкэн с динатом быстро переглянулись, все концов теперь им не найти.
   -Стражников в оцепление, писак не пускать. Тела скоро заберут гвардейцы!
   -Смотрящий согласился со мной, что в этом деле, скорее всего, виноваты беловодцы! Они доказали это напав на наших гостей - укргуров, ты теперь должен их найти! Это приказ Пернатого!
   -Разрешение на опрос уважаемых получено?
   -Получено!
   Шэкэн, кивая головой, с восхищением заметил:
   -Какой же проницательный наш Пернатый!!! Углежогов было всего двое, а я видел, что их было человек восемь - девять! Роса сбита ими, они ушли на тот склон и поднялись!
   Архонт посуровел:
   -Это приказ, Шэкэн! Не умничай, нам разрешено дознание на поимку и опрос "углежогов". Велено найти их и передать "красноперым"! Я думаю, они и будут во всем виноваты!
   В волнении он и не заметил, что обозвал гвардейцев.
   Динат молчал, сдерживая негодование в себе. Все слишком гладко, словно выбритая промежность у блудницы. И перед послом Великой Степи оправдаемся, и здесь, в кровопускании "углежоги" будут виноваты.
   Осталось этих горемык, во всех остальных бедах Раввены обвинить и на кол посадить на радость справедливому правосудию. Только настоящие изверги останутся на свободе и, убитым горем родителям детей не вернешь.
   Он боялся, что мог вспылить и все испортить, а так у него оставалась возможность разобраться в этом кишащем, погаными крысами, гнезде.
   Денбе отдав распоряжение, вскоре убыл, а стражники поднялись наверх с целью никого не допускать к оврагу, до скорого прибытия гвардейцев.
   Шэкэн вглядываясь в угрюмого Берена, спросил его:
   -Красноперым это дело не под силу будет!
   -Ну, это как раз и понятно, когда надо работать- это к нам! Развалить дознание и прикрыть его- это к "павлинам"!
   -Динат, ну что, ищем "углежогов"?
   -Ищем! Этих ублюдков тоже ищем, но тихо!
   Расстроенный Линус, отдавший все свои бумаги, двум гвардейцам, сопровождающим Смотрящего, подошел к ним и начал:
   -Динат...
   -Знаю, Линус, все знаю. Ты сможешь восстановить опись по памяти. Мы все тебе поможем!
   Писарь посмотрел на сосредоточенного дината и ответил:
   -Да, смогу!
   -Тогда пошли к коляске, у нас много работы!!!
  
  
   Глава 24.
   Небольшой группе всадников, утомленных лучами солнца, дождями, ветром и дальней дорогой, поскорее уже хотелось оказаться на месте. Замаянные лошади, почуяв воду, затрусили побыстрей. Благо для них и дорога была покатая, с горки ведущая вниз.
   Они беспрепятственно миновали широко распахнутые ворота. У прибывших путников; группы офицеров - старшего, с нашивками легата и сопровождавших его четырех кентархов, никто даже не поинтересовался, кто они такие и с какой целью прибыли в пограничный городок Илем.
   Два солдата - стратиота, бывшие на страже городских ворот, были слишком заняты для всего этого. Скорее всего, от переутомления при несении тяжкой службы, один из них расположился в тенечке, подложив для вящего удобства щит под голову и, храпел, выставив для овевания легким ветерком свое брюхо, густо поросшее курчавыми волосами.
   Второй боец, поворотившись к воротам спиной, разговаривал о чем-то своем крайне интересующим его, с чернявой и смешливой миловидной девушкой. В ней была заметна изрядная примесь кхандской крови, от чего она была еще больше привлекательной. Озорница быстро стрельнула черными шаловливыми глазенками в сторону проезжавших мимо них, незнакомых ей офицеров.
   Они свободно проследовали в безразличный к их прибытию городок. Оживленные близкой передышкой и окончанием их долгого пути, всадники делились впечатлениями от увиденного нового места своей службы.
   Возле неказистой харчевни заметили покосившуюся коновязь и рассохшуюся деревянную поилку для лошадей, наполняемую из ведер тщедушным раввенцем. Воду он таскал из колодца, располагающегося в двух десятках шагов от поилки.
   Наполнив ее до краев, вытирая выступивший пот со лба, он с осуждением посмотрел на приближающихся всадников. Счас, эти приближающиеся воители, опять заставят его ломаться.
   Подъехав, офицеры спешились и принялись поить своих коней. На выцветшей вывеске здания харчевни, было указано ее немного противоестественное название: "Сломанная наковальня".
   -Это у кого же имелась такая силища, чтобы наковальню сломать?- задался непростым вопросом Урий, обратившись к хилому водоносу.
   Тот, пренебрег мозголоманием для прибывших путников, приваливших ему только что завершенную работу и сорвавших ему заслуженный отдых.
   Самый упитанный из кентархов, Венд, немало страдавший в дороге от недоедания и недопивания предположил, как бы невзначай, ни на кого не глядя:
   -Пивка можно было хлебнуть, заодно можно узнать, как нам добраться до городской управы?
   Урий с лета ухватил его нехитрую мысль и с радостью поддержал друга:
   -Служба службой, а от кружечки пива ее не убудет?
   Кентархи с надеждой посмотрели на Орина. Легат Лан, отворачиваясь от умоляющих взглядов товарищей, проворчал:
   -Успеете еще ребята!
   Они, прекрасно понимая его желание быстрее приступить к делу, разочарованно вздохнули. Попытка не удалась, но они не были в обиде на своего командира.
   Напоив лошадей, кинули медяху раввенцу, продолжавшему сидеть на лавочке и, осведомившись у него, как подъехать к местной управе, они двинули дальше.
   Он, уныло посмотрев им вслед, и упомянув всуе стаю гигантских гиен, упустивших столь желанную добычу в виде лошадей всадников. Высказавшись в сердцах, от чего ему немного полегчало и, прихватив ведра, он уныло поплелся к колодцу.
   Открывшееся взору прибывших путников, первоначальное и неприглядное зрелище, безразличного к ним городка Илема, не думало меняться.
   Только голопузые малыши, возившиеся в пыли, проявили какой-то интерес к кучке чужаков. Они уставились своими любопытными глазенками на незнакомых конников.
   Проехав мимо ребятни, они углубились в тесную улочку, уставленную двумя рядами лавок и помостов по обеим ее сторонам.
   Посреди узенькой улочки, была проложена старая булыжная мостовая. По ней годами было наезженно до такой степени, что были выбиты две колеи от колес повозок, оставивших выбоины на ней.
   Сверху, на жердинах, висело несколько рваных дерюжных полотнищ, кое-как закрывавших посетителей от лучей палящего солнца или дождя, в зависимости от погоды.
   Это был местное небольшое торжище, где с утра пейзане, из близлежащих сел, продавали ленивым горожанам свою нехитрую снедь.
   Базар имел свойственный, всем провинциальным тихим городкам, вид.
   Сейчас же все утихомирились и разошлись, спасаясь от удушливой жары. Горожане скрылись от палящего зноя в своих тесных двориках, укрытых в тени деревьев, чтобы передохнуть и малька подремать.
   Везде были разбросаны пучки пожухлой зелени, валялось несколько огрызков яблок и не только фруктов, хватало и конских яблок. Осколки разбитого горшка, в чем-то желтом и липком, видимо меде, облизывал ободранный пес, пугливо поглядывая на них, словно боясь, что у него отберут их.
   Даже крупные, темно-зеленые мухи, как-то вяло кружили возле кучки выброшенной гниющей рыбьей требухи.
   Лишь на одной из лавок, в самом конце улочки, дремала древняя старуха. Возле нее стояла большая плетеная корзина, доверху наполненная спелыми вишнями.
   Темно-красные вишни выглядели так заманчиво, что они согласно остановились.
   Зыхарь, спрыгнув с коня, наклонился к бабке и громко крикнул:
   -Бабуль, почем ягоды для защитников Раввены!?
   Бабуля, открыв глаза и явив народу свой ясный взор, малость подпорченный белесым бельмом на правом глазу. Подозрительно оглядев их, она прошамкала:
   -Чой кричишь, милок, я те не глухая! Пять нуммий, и забирай пять лопухов с вишнями!
   Говоря это, она не мешкая, прихватила, один из лежащих перед ней сорванных листьев лопуха. Быстро свернув кулек из него, она наполнила его сочными ягодами и сделала попытку всучить Зыхарю.
   -Бабуль, что так дорого, почти пол серебряного денария!?
   Возмущенный живодерской ценой, Зыхарь злобно уставился на нее, надеясь напугать своим устрашающим шрамом, пересекающим его обличье.
   Старуха в свою очередь, вылупившись на него своим бельмом, буркнула недовольно:
   -Чо вперился, красавчик! А ты думаешь, легко вырастить и собрать ягоды?
   Зыхарь полагал переглядеть ее, но верх остался за бабкой. В битве упрямых взглядов, все-таки победил опыт, солдат отвел свой поникший взор.
   Венд, оказавшись рядом со старухой, учтиво обратился к ней:
   -Уважаемая, лишь учитывая ваши тяжкие труды по выращиванию этих чудных ягод, даю Вам целых три нуммия!
   Смягчившаяся, от неожиданного вежливого обращения к ней, бабуля скрепя сердце, согласилась:
   -А ладно, милок, давай четыре нуммия, уважу тебя, не то, что этого варнака - она покосилась на поникшего громилу со страхолюдной отметиной на лице.
   Получив медяхи, она заняла прежнее положение и мигом уснула, словно впав в беспамятство.
   Довольные путники, поедая сочные ягоды, двинулись дальше по улочке.
   Проехав чуть далее до поворота, всадники выехали на широкую улицу, ведущую, по словам давешнего водоноса, прямо к местной управе.
   Вся дорога, по обе ее стороны, была усажена вишневыми деревьями.
   Было их десятка два с лишним. Некоторые ветки, усеянные ягодами, от тяжести провисли, чуть ли не цеплялись за них. Зыхарь, нагнувшись, пропустил ветку, всю усыпанную темно-красными ягодами, прямо над своей головой.
   Венд весь побагровел от зудящей, как надоедливый комар, мысли, от того, как их ловко провели. Он ненавидяще, с остервенением, ел вишни со своего лопуха.
   Все молчали, не говоря друг другу ни слова. Они переживали невольное чувство досады от того, как их изворотливо, да что там изворотливо, это мягко сказано, уела и бессовестно посадила в лужу, эта старая карга.
   Легат Орин усмехнулся и подбодрил их:
   -Я надеюсь, это первое и последнее поражение в славном городке Илеме. Славно нас провели!
   Все непроизвольно заулыбались, стараясь поскорее забыть об этом обидном, для их уязвленного самолюбия случае, подтрунивая друг над другом.
   Навстречу им, громыхая, катилась тележка, запряженная понурой лошадкой, со стоящей на ней большой бочкой. Правил ею убеленный сединами, золотарь, не обращая внимания на солнце, кишащих возле него мух и отвратную вонь.
   Проезжая мимо офицеров, он подозрительно покосился на них и придержал рукой черпак, которым черпал зловонную жижу из выгребных ям. Не доглядишь, так упрут его, эти вояки, никакого доверия им нынче нет.
   Они старались задержать дыхание, пока дурно пахнущая бочка не прокатилась мимо них.
   Светан, убирая руку, с зажимаемого им носа, посетовал на судьбу:
   -И почему нам в день приезда не попался навстречу торговец специями и благовониями, или садовник, несущий охапку цветов в храм Солнца? Так нет, сначала старая шельма, а теперь вот этот смердящий дерьмовоз!?
   Урий охотно поддержал его, сокрушаясь об упущенном ими случае:
   -Еще и черпак не дал спереть, скряга!
   Зыхарь, продолжавший как ни в чем не бывало трескать вишни, принюхался было:
   -А я ничо не чую?
   -Да тебе, как личину попортили, так и нюх, наверно, отбили!
   Светан патетично произнес, стремясь сгладить впечатление от столь удручающего начала:
   -Ну, что ребята, вот мы и прибыли туда, где нам предстоит новый взлет нашей армейской карьеры!
   Венд, сплевывая косточки вишни, недовольно сказал:
   -Да, такой дыры я не видел нигде. Даже у гиены под хвостом гораздо чище!
   Бывший артист, картинно наморщив нос, от дивных ароматов витающих вокруг них, после проезда золотаря, согласился с ним:
   -Воняет точно не хило!
   Зыхарь добавил свою лепту:
   -Ну, пусть мы в полной заднице и запросто нюхаем дерьмо, зато хоть здесь не будет синегорских бунтарей и вышколенных западных вояк.
   -Зато там, вдали за рекой, полным-полно желтозадых кхандцев! - возразил Урий, ловко плюнув через щербатые зубы.
   -Забудь про жаждущих нашей земли, желтолицых. Здесь в Сопределье, мы уйдем в отставку и все порастем мхом. Семьи заведем, дети появятся.
   -Да, надежно нас сюда запрятали!
   Приближаясь ближе к середине городка, их взору явилось некое подобие хорошей дороги. Она была недавно выложена новой красной брусчаткой. По бокам были прокопаны канавки и сделаны водостоки.
   Было относительно чисто, заборы обмазаны глиной и побелены, кое-где были лавочки, заполняемые вечерами и пустующие сейчас по причине сиесты.
   Сразу видно, центральная улица, предназначенная для проезда сановных гостей, того же наезжающего сюда, Наместника Сопределья, хотя бы.
   Урий лихо оскалился:
   -Клянусь палящим Солнцем, в последнее время не особо жалеющим нас, сейчас мы на площади увидим неслабый такой домик местного главы городишки, не чета этим никчемным развалюхам!
   Худощавый Светан иронично усмехнулся и возразил ему:
   -Урий, почему же ты не веришь в искреннюю порядочность нашей власти, сейчас ты увидишь истинную скромность провинциального, кристально честного человека, служащего лишь на благо нашей Родины - благословенной Раввены!
   При выезде на площадь, их взору открылся массивный двухэтажный серый особняк, с большими стеклянными окнами. Большие оконные проемы снаружи были забраны коваными решетками, что не мешало им пропускать дневной свет снаружи. Витражи были подобраны под цвет стяга Раввены: из синего, красного и белого стекла.
   Сам стяг Раввены, естественно, тоже присутствовал, безжизненно повиснув на флагштоке.
   Несколько внушительных колон поддерживали широкий балкон с балюстрадами, увитыми побегами лозы с сочными кистями ярко - пурпурного винограда. Приятно было бы сейчас укрыться в прохладной тени, обдуваемой легким ветерком. С ленцой вкушая грозди, налитыми солнцем ягодами.
   Площадь, выложенную красными гранитными плитами, видимо совсем недавно полили водой, чтобы дневная жара была не столь удушлива. На ее середине стоял неизменный бюст Первому Слуге Народа, Стиушу Благородному. Казалось, от выражения его пристального, сурового взгляда нельзя было скрыться нигде.
   Немного портили впечатление мешки под глазами. Скульптор видимо хотел изобразить утомленного вождя Раввенны, уставшего от трудов тяжких по улучшению благосостояния Родины, а у него почему-то получилось, словно опухшего от беспробудной пьянки.
   Большинство местных жителей, наверняка, даже не догадывалась кого изображает это дивное изваяние, живя своей тихой провинциальной жизнью.
   Потрясенный увиденным зрелищем центра городка, Зыхарь лишь завистливо выдохнул:
   -Клянусь мохнатыми яйцами дикого кота, умеют люди жить, когда этого захотят!
   Один из двух солдат, присевших передохнуть после поливки площади, на скамье у входа, издалека заметил Орина со спутниками.
   Он глянул на свежие, недавно пришитые трехцветные нашивки легата. Не особо торопясь, поднялся и зашел внутрь. Второй, весь из себя рябой стратиот, нехотя привстал и лениво уставился на прибывшего легата и кентархов.
   Урий не замедлил съязвить, обращаясь к Светану:
   -Значит заявляешь, скромный и кристально чистый человек на службе раввенского народа! Даже в Морите, не каждый богатей может позволить себе цветное стекло на наборных окнах!?
   Светан, пожав плечами, меланхолически ответил ему:
   -Ну, хотелось осуществления и исполнения несбыточной мечты простого раввенца:- видеть честного человека на посту легата, главы славного города Илема!
   Зыхарь довольно ухмыльнулся:
   -Радуйся, Урий! Мы теперь будем самые честные раввенцы. Теперь все это перейдет к нам, будем на зорьке ловить рыбу, валяться на солнышке пузом кверху, жрать вон тот кислый виноград и щупать за круп местных красоток!
   Урий с радостью поддержал зубоскала:
   -Мне тоже уже стало нравиться новое место службы!
   Орин молча, не обращая внимания на своих балагурящих спутников, разглядывал выцветшую под солнечными лучами бумагу, с аляповатым рисунком головы человека. Надпись под ней гласила:
   -"Синяя Стража разыскивает Локли Проходимца за совершение ряда тяжких преступлений, направленных на подрыв благосостояния Сопредельной Раввены. За помощь, в поимке или указание места, где прячется данное лицо, объявляется награда - три серебряных денария.
   Динат Синей Стражи Честа Молчаливый".
   Орин легко рассудил, что под такой "достоверный" рисунок этого Локли, легко попадает половина его маленького отряда.
   -И что за "тяжкие преступления" он совершил? - поинтересовался он у солдата с конопатым лицом, продолжавшего пялиться на них.
   Рябой стратиот, поколебавшись, неуверенно ответил:
   -Да, спер все шелковое постельное белье у нашего легата, когда оно сушилось!
   -Каков гад! Да за такое преступление, да не меньше чем на три года, да в соляную шахту, чтобы другим неповадно было - делано возмутился Урий, нескрываемо радуясь, что незнакомый ему Локли, ставший сразу близким ему по духу, сумел насолить зажравшемуся местному легату.
   Рябой солдат молча, не говоря ни слова, подступил к стенду и, поплевав на угол отклеившийся бумаги, прижал ее к стене.
   Сверху, со стороны тенистого балкона, до них донесся голос ушедшего солдата:
   -Легат, легат, просыпайтесь! С Мориты прибыл на замену к вам новый легат! Вчерась, Вы, сами говорили нам!
   Раздался звук звонкой оплеухи и послышался раздраженный, сонный голос:
   -Клеща тебе в подмышку, сколько раз говорил, после полудня меня не беспокоить!
   Стоящие снизу лишь слышали тихий, оправдывающийся перед невидимым им снизу, местным легатом, голос солдата.
   Вскоре появился и сам солдат, ранее поднявшийся наверх. Держась рукой за покрасневшее ухо, он буркнул ожидавшим его офицерам:
   -Легат Кассий счас спустится!
   Он отошел в сторону, бормоча себе под нос обязательную фразу солдата при объявлении ему, благодарности за хорошее несение воинской службы:
   -Служу Раввене!
   Они молча переглянулись. Распускать руки по отношению к солдатам, в окружении Орина, считалось последним делом. Как же в сражении на этого солдата, потом можно рассчитывать.
   Впрочем, справедливости ради, здесь в Сопредельной Раввене, не ведутся активные боевые действия. Так по мелочи, к примеру, налет кхандской банды, так с ними погранцы мигом разбираются. Варнацкие отряды, грабящие караваны и группы путников, вели свой дикий промысел севернее на торговом тракте.
   Зыхарь, без особого сочувствия к солдату, резонно высказал и свое соображение:
   -Клят его возьми! Не пошел бы, все равно получил бы в ухо, че не разбудил вовремя!!!
   На крыльцо, позевывая, вышел мужчина лет пятидесяти с помятым лицом. На его щеке отпечаталась складка от валика, видимо, подкладываемого под голову на время сна. Был он одет в армейскую форму со знаками отличия легата.
   От внимательного взгляда Орина, тем не менее не укрылось, что обмундирование легата неуставного образца и сильно отличается от типичного армейского, обычно выдаваемого интендантами.
   У встретившего их легата оно было сшито на заказ у хорошего портного, наверняка, у какого-нибудь известного женоподобного фрукта из самого Дамурска - столицы Сопределья, работающего только на заказ.
   Сама ткань из таньшанского хлопка с набивным узором и заметно, в лучшую сторону, отличаясь от его, полученного им еще в Синегорье, при назначении сюда легатом и порядком уже истрепанная в дальней дороге.
   Местный глава городка и гарнизона, радостно разводя руки и с выражением восторга на лице, дружелюбно приветствовал преемника, прибывшего ему на замену:
   - Кассий Удал, легат вверенного мне гарнизона и города Илем!
   Прибывший преемник представился и ответил:
   -Легат Орин Лан!
   -Легат, я очень рад, что вы прибыли так быстро. Я с почтовым голубем, еще декаду назад, получил приказ ставки о назначении Вас на это место, а вы уже здесь! Слишком быстро вы прибыли, я ждал вас гораздо позднее!
   -Получив приказ, я торопился принять порученный мне гарнизон!
   -Прошу Вас и ваших спутников войти; вы, наверное, сильно устали с дороги?
   -Да нет, не очень, благодарение милостивому Солнцу.
   Зайдя вслед за легатом Кассием в управу, они были поражены очередной раз. Изумлению прибывших офицеров не было границ, когда они увидели богатое убранство внутри.
   Пол, выложенный из белых мраморных плит, был покрыт вычурно вышитыми кхандскими коврами, несколько занавесей из полотнищ голубой легкой ткани, разбивали помещение на несколько секторов, создавая в любом месте помещения, впечатление уединения.
   Со стороны одной из стен, с высоты человеческого роста, спадала небольшим водопадом струя воды. Она разбивалась и ручьем стекала по гирлянде из темно-зеленых камней, с журчанием заполняя глубокую купель.
   Сама купель, немалая по величине, была вся окаймлена голубым мрамором. Один ее край весь зарос зеленым камышом.
   Возле камыша на воде колыхалось несколько луковиц лотосов. Два лотоса уже распустились, оттеняя ярко-розовыми лепестками темную воду.
   Ползучие растения, вьюн - травы, выбросив усики побегов, тянулись по нескольким ажурным опорам до самого потолка, где в стеклянном куполе были раздвинуты створки, пропускавшие свежий воздух и яркий солнечный свет.
   -Это что? - Вымолвил потрясенный зрелищем яркого зеленого уголка в помещении, обычно немногословный и невозмутимый Венд.
   С чувством затаенной и едва сдерживаемой гордости, Легат Кассий произнес:
   -Это мое место отдыха. Созерцание очень вдохновляет и настраивает на нужный лад по работе, по дальнейшему процветанию этого городка!
   Орин спокойно отметил его несомненные заслуги:
   -Несомненно, легат. Вы правы, центр вашего городка и ваша ставка достойны восхищения!
   Не заметив иронии, Кассий Удал продолжил:
   -Вы еще не видели сада и пруда, во внутреннем дворике управы! Была выведена и увеличена редкая популяция радужных лягушек!
   Благодаря увеличившемуся поголовью, весной я собираю этот редкий деликатес, икру радужных лягушек. Легат, позже я Вас угощу ею!
   -Нет, спасибо!- Орин Лан вежливо отказался. Не хватало ему еще эту дрянь жрать, соленую жабью икру. Из-за того, что на задних лапах у жабы была радужная пленка, из-за которой ее прозвали радужной лягушкой, она не перестала быть поганой жабой.
   Его даже чуть не передернуло от отвращения, но он сдержался и похвалил усердие Кассия:
   -Поистине виден Ваш кропотливый труд!
   Городской легат позволил себе поскромничать:
   -Да в этом нет моей заслуги, нам были выделены немалые средства для улучшения быта гарнизона!
   -В казармах тоже были проведены работы, подобные этой? - спросил его Орин, уже заранее зная ответ.
   Легат Кассий скорбно покачал головой и развел руками:
   -Нет, к сожалению, нам были выданы неполные объемы, но вы же знаете наших солдат. В быту они крайне неприхотливы и стойко переносят все тяготы службы!
   Да тебе, сколько не дай, все будет мало. Вот из-за таких военачальников и их покровителей, некогда могучая армия превратилась в сборище бесправных солдат и циничных торгашей, подумал Орин. Он давно уже составил мысленную характеристику личности своего предшественника.
   Не заметив его состояния, легат Кассий продолжал расхваливать свои достижения на поприще городского легата.
   -Все это благодаря трудолюбию садовника из Кханда, если бы не он, всего этого великолепия здесь не было бы!
   Кентархи во время этих слов, тревожно переглянулись. В ставке легата, в самом сердце гарнизона, нередко бывает вероятный лазутчик Кханда и возможно собирает сведения о состоянии подразделений армии Сопредельной Раввены.
   Орин, сдерживая наваливающуюся на него досаду, поинтересовался у напыщенного чинуши:
   -Часто этот кхандский садовник здесь бывает?
   -Раз в декаду. Два дня подряд здесь работает большой рынок! Шулуан тогда и появляется, чтобы выполнить все необходимые работы!
   Прибывшие офицеры невольно переглянулись, их мысли совпадали в одном. Рынок - хорошая лазейка для разведки желтолицых, собирающих данные для армии Кханда.
   Кассий, не замечая их взволнованности, радушно предложил Лану:
   -Остановитесь здесь, легат Орин! Я только заберу кое-какие вещицы! Наместник Ласада Мудрый потом объяснит вам Ваши обязанности на этом посту!
   К его удивлению, заманчивое предложение Орин Лан безапелляционно отверг:
   -Нет, я буду располагаться в казармах, там же было выделено место для легата и его штаба?
   Кассий, сам отродясь не бывавший в казармах, неуверенно ответил:
   -Да, наверное.
   Усевшись за низенький овальный стол, уставленный по кругу кхандскими плетенными креслами, Кассий поинтересовался у них:
   -В пути не было неприятностей с варнаками? Они частенько шалят на тракте! Давеча, в том году ограбили обоз, везущий снаряжение для наших стратиотов!
   -Ну, нападать на нас, пятерых вояк, им было не с руки! Могли бы получить от нас отпор!
   Легат Кассий, с выражением показного радушия на лице, предложил им:
   -Квасу или может желаете кхандского сливового вина, чтобы проникнуться близостью сопредельного Кханда, так сказать!?
   Урий не преминул, однако, вставить и свое слово:
   -Кваску, неплохо бы, легат!
   Кассий махнул рукой стоявшему возле входа солдату и распорядился:
   -Эй, солдат!!! Квасу!
   Зашел давешний рябой стратиот, неся на подносе большой кувшин с квасом. Поставив его на стол, он бесшумно удалился.
   Ожидая, когда прибывшие вояки утолят жажду освежающим грушевым квасом, Кассий поинтересовался у прибывшего легата:
   -Какие вести из Мориты? Что скажете об Игре Смерти, объявленной Триадой, некоему Саю Альверу? Кто он такой, расскажите мне?
   Легат Орин отставив кружку, прямо ответил любопытному Кассию:
   -Мы следуем не из Мориты, а прямо из Синегорья по Южному тракту, минуя столицу Раввены. Сдав таксиархию горной пехоты, я сразу же отправился сюда!
   Орин Лан сказал, разочарованному отсутствием новостей, местному бонзе:
   -Легат, я намерен незамедлительно приступить к делу и принять по описи и отправить депешей о состоянии переданного и вверенного мне гарнизона Раввенской Армии?
   Кассий тяжело вздохнул и, сложив свои пухлые ручки вместе, укоризненно высказался:
   -Ну, какой Вы право, несгибаемый легат Орин, совсем как наш великий Стратег!
   Говоря это, он имел в виду главнокомандующего Армией Раввены, Стратега Сердяка Железного, бывшего торгаша, разбогатевшего на поставках строевого леса на Запад.
   Северораввенск - это единственный город-порт, оставшийся, после развала прежней Империи у Раввены на Скандийском море, где его ранее и заприметил Стиуш, комес Гвардии.
   Будущий Первый Слуга приблизил торговца деревом к себе. Тогда они вдвоем, совместными усилиями, умудрились удачно провернуть несколько обогативших их дел.
   Придя к власти, он не забыл своего надежного подельника и утвердил бывшего торгаша на должность Стратега - главы раввенских вооруженных сил. Совет Слуг Народа, послушный его воле, как стадо смирных овец пасущему их пастуху, естественно, не был против его решения и единодушно утвердил это поистине достойное назначение.
   Орин, несмотря на лестное сравнение, как казалось легату Кассию, ответил, словно отрезав:
   -Все согласно установленным правилам и полученному мной приказу!
   Кассий Удал, недолго думая заюлил:
   -Здесь у нас, на границе Сопредельной Раввены, свои законы. То, что видят и знают в ставке Мориты о нас, не совсем соответствует их представлениям о местной действительности!
   Он хитроумно выдал свое суждение этому синегорскому выскочке:
   -Кстати, Наместник Сопредельной Раввены, Ласада Мудрый, которому вы подчиняетесь, в курсе здешних дел!
   Орин Лан упрямо повторил:
   -Я лишь выполняю свой долг. У Наместника Ласады, не должно быть ко мне обоснованных претензий!
   И не замедлил уточнить в очередной раз данные ему полномочия:
   - И подчиняюсь я ему лишь во введении гражданских дел в этом поселении!
   Он был уже научен горьким опытом. Недаром говорилось:
   - Взбираясь на дерево собирать груши, снизу стели кипу соломы - падать с высоты, бывшему гвардейцу, было не уже впервой.
   Письменный приказ ставки, вовремя предъявленный им, когда то оградил его от наказания и спас ему жизнь десять лет назад и снял обвинение в измене.
   -Я думаю, мы завершим передачу дел списком приданных к гарнизону подразделений, в случае боевых действий, в том числе и пограничной стражи!
   Сейчас же мы с Вами перейдем к сверке личного состава таксиархии стратиотов, согласно имеющегося у меня списка. Мои люди помогут нам, чтобы ускорить передачу и побыстрее освободить Вас, для отбытия и дальнейшего несения службы в Морите!
   Орин Лан взял солидный ворох бумаг, предоставленный ему и начал проворно просматривать их, откладывая в сторону ненужные. Он бегло начал раздавать команды:
   -Зыхарь, ты займешься арсеналом!
   Кентарх, с изрубленной правой стороной лица, приводящей в трепет местного легата, взял протянутую Орином бумажку.
   Легат Кассий с неодобрение наблюдал за ними. Все шло совсем не так, как он рассчитывал и, как обычно происходило в таких случаях.
   Сам легат Кассий был немного расстроен, когда ему стало известно, что ему придется, оставить столь обжитое им место. Нет худа без добра, его переводят в Мориту, да еще с изрядным повышением в чине. Хватит ему прозябать в этой дыре.
   Насколько ему было известно, в армейские части, дислоцировавшиеся в Дамурске, были направлены из Синегорья семь кентархов и десятка три бывалых солдат, закаленных в сражениях с тамошними бунтовщиками.
   Вот только ему не повезло со строптивым преемником, с этим непонятно откуда взявшимся синегорским выскочкой, новоиспеченным легатом.
   Он полагал, что ему на замену пришлют протеже Наместника Сопределья Ласады.
   Вместо того чтобы быстро сдать гарнизон и городок, ему придется завязнуть в этой нудной тягомотине.
   Обернувшись к дородному сотнику, прибывший преемник сказал:
   -Венд, займешься гражданскими делами, вызови городских советников!
   Живо взявшийся за дело Орин, вдруг вспомнив про самое насущное для любого солдата, повернулся к Кассию и поинтересовался:
   -Выплата денежного содержания солдатам постоянна?
   Тот промямлил:
   -Э-э, конечно, разумеется имеется некоторая задолженность, но поверьте- это не по моей вине! Банк Мориты задерживает платежи, вероятно, по веской причине.
   Урий, кашлянул в кулак, пряча ехидную ухмылку, словно не доверяя ни единому слову, местного чинуши.
   Орин Лан сухо произнес:
   -Меня не интересуют формальности! Солдаты служащие Раввене, должны в положенный срок получать свое жалование!
   Он добавил:
   -Венд, проверь счета, займись этим делом тоже!!!
   Легат Кассий промолчал. Всем присутствующим было ясно, что в этом деле он в доле. Иначе, в армии Раввены карьеру не сделаешь и на высоком месте легата не усидишь, столь любимое раввенцами сало не мешает полить сверху жирком.
   -Урий, проверь на складах наличие провианта и снаряжения, необходимого для ведения боевых действий!
   Ища нужную бумагу, он спросил Кассия:
   -Где у Вас расписание боевых занятий таксиархии!?
   Местный легат посмотрел на него, как на умалишенного и словно не поняв его до конца, переспросил:
   -Занятий!?
   Орин играя желваками, терпеливо пояснил ему:
   -Да, Вам было выслано годичное расписание боевых занятий, вверенной вам таксиархии. Где сейчас находятся солдаты!?
   Легат Кассий побагровел и начал объяснять:
   -Триста стратиотов задействованы на починке Великого тракта, по устному распоряжению наместника Сопределья Ласады Мудрого!
   Орин недовольно спросил:
   -Где остальные стратиоты!?
   -Четыре кентархии солдат посланы на лесоповал. Работают в Артынском бору!
   Легат Лан, продолжая играть желваками, вчитался в одну из бумажек и переспросил местного бонзу:
   -Для чего было задействовано столько солдат? По бумагам я вижу, что у Вас имеются даже избыток заготовленных дров и строительных материалов!?
   Легат замялся, не зная, как объяснить устоявшийся порядок вещей этому недалекому солдафону:
   -Это не на нужды таксиархии, стратиоты рубят строевой лес для строительства кораблей и спускают его по реке Амгун, вплоть до Буйного океана, до самого Владипорта!
   Орин, быстро пересмотрев бумаги и не найдя нужную, вопрошающе глянул на легата Кассия:
   -Должна быть служебная записка от друнгария * (командующего Дамурской раввенской военной флотилией) Маруна на заказ строевого леса!?
   Пряча глаза, легат промямлил:
   -Э-э, это не для нашей флотилии, а для расширения торговли с Кхандом.
   Увидев лицо нахмурившегося Орина, он торопливо объяснил:
   -Все выполняется согласно распоряжению Наместника. Впрочем, я думаю при встрече с Вами, он объяснит сложившуюся ситуацию!
   Он злорадно добавил:
   -Вы прибыли слишком неожиданно для нас! Не лучше ли Вам, легат Орин, сначала явиться к нему, а потом прибыть сюда!? Чтобы в прояснившейся обстановке спокойно принять дела!?
   К вашему приезду, все нужные бумаги будут готовы!
   Орин Лан отмел все его резонные предложения:
   -Лучше, я лично приму таксиархию под свое начало, а потом появлюсь у него! Итак, продолжим, всех солдат незамедлительно вернуть в казармы! Пошлите вестовых!!!
   -Я понял! - показному смирению легата Кассия мог позавидовать один из сам легендарных Первожрецов Солнца. Он прославился тем, что подставил щеку под удар язычника, затем вторую, потом вновь первую и вился и вертелся, не останавливаясь, пока не упал бездыханный под градом сыпавшихся на него ударов.
   -Где остальные солдаты!?
   - Сотня на хозяйственных работах! Еще сотня размещена в казармах. Это весь гарнизон: тысяча с небольшим солдат!
   -Это все силы, что здесь держит Стратег? - искренне удивился Орин.
   -У нас миролюбивая политика. Мы сокращаем в Сопредельной Раввене свои вооруженные силы. Все делается согласно указанию свыше!
   Легат Орин помрачнел. Светан, не выдержав, задумчиво протянул:
   -Надо полагать вооруженные силы Кханда там, вдали за рекой, испытывают тот же процесс?
   Легат Кассий возмущенно воззрился на прервавшего их бесцеремонного кентарха, прибывшего с Орином. У свиты нового легата, нет никакой субординации и чинопочитания.
   Орин, недовольно кашлянув и покосившись на Светана, задал тот же вопрос:
   -Есть ли у вас сведения о частях армии Кханда, стоящих на противоположном берегу?
   Легат Кассий, не зная, что ему ответить, молчал.
   Новоиспеченный легат, правильно истолковав его затянувшееся молчание, задал наводящий вопрос:
   -Чем сейчас занята турма разведки!?
   -Э-э, она готовит охоту для наместника Ласады Мудрого. Здесь, у нас в дубовой чащобе, очень много лысых кабанов и в этом году лесные антилопы очень резвы! В окрестностях города Дамурска, где располагается его ставка, нет такой дивной охоты.
   -Все ясно, Вы ничего не знаете о частях вероятного противника на том берегу?
   Легат Кассий развел руками, не зная, что ответить этому упрямцу, не понимающему таких элементарных вещей.
   -Какими силами располагает еще гарнизон, кроме таксиархии стратиотов? На какие силы я могу располагать в случае ведения боевых действий?
   С трудом припоминая, для каких именно целей его сюда собственно направили, четыре года назад, точнее пять, поправил себя Кассий, он выдавил из себя:
   - Основные силы дислоцируются в Дамурске, главном городе Сопредельной Раввены. У нас здесь второстепенное направление. Помимо нашей таксиархии, здесь располагается отряд пограничной стражи.
   Они не подчиняется нам напрямую и переходят под наше начало, лишь во время боевых действий - сухо ответил Лану легат Кассий.
   -Это все?
   -Есть еще отряды самообороны в лесных селениях, но они действуют независимо от нас, отбивая с пограничниками нападения пришлых варнаков и банды кхадцев. Эти, так называемые самовольные "отряды самообороны", не имеют отношения к законной власти Раввены!
   Легат Кассий заюлив, добавил:
   -Я неоднократно докладывал об этих "самовольщиках" в Мориту.
   -А они об этом и не догадываются, что действуют незаконно!? Все это время, отбивая отряды вторгшихся на землю Раввены кхандцев, пока армия, призванная защищать ее, занимается обстряпыванием сомнительных делишек вышестоящего командования?
   Кассий недовольно засопел, не зная, что ответить на поток серьезных обвинений, обрушившихся на него.
   -А как же другие части? Где находившаяся здесь турма "зеленых теней", кавалерия, понтонеры, санитарная кентархия?
   -Они все были распущены, еще три года назад! Медикусы еще пока стоят, но скоро их сократят наполовину!
   - О состоянии вверенного Вам гарнизона, я буду вынужден доложить рапортом в Мориту.
   Кассий мерзко захихикал, посылай, посылай, думал он. Наместник Ласада Мудрый, даст тебе развернуться, как же. Он мигом поставит этого выскочку на свое место.
   Легат Орин, приказал:
   -Итак, я повторюсь! Всех солдат вернуть в казармы, задействовать их только с моего разрешения.
   Этот упрямый солдафон нарушал все общепринятые правила. Кассий Удал знал, что ему неслыханно повезло. Как только стало известно о его замене, Наместник Сопределья Ласада Мудрый пользуясь своим влиянием, похлопотал за него в Ставке.
   Конечно, не без взаимовыгодных корыстных целей для себя в дальнейшем. Легату Кассию Удалу приготовили весьма сытное местечко в Морите.
   По прибытии в Ставку, он заступал на пост стратилата, ведающего поставками снаряжения в полевые войска.
   Ведая об этом, легат Кассий заранее приготовился к переезду.
   Памятуя о том, что яйца не хранят в одной корзине, он все нажитое непосильным трудом разделил на три части.
   Часть деньжат у него уже была в банке Мориты. Вторая доля монет находилась в обороте Кханда. Им было приобретено немалое имение с примыкающей к нему шелковичной рощей, также в городе Цзиньдэ было вложение в небольшую мастерскую по производству фарфоровой керамики.
   Третью часть нажитых средств он хотел перекинуть на Запад, и в этом направлении ему еще следовало потрудиться. Сказывалась все таки удаленность Сопредельной Раввены от стран Запада.
   Этот перевод в ставку Раввены был для него, как нельзя кстати.
   Про доходы Ласады Мудрого он не хотел даже задумываться. Город Дамурск находился на большом Раввенском торговом тракте. Напротив него, через реку Амгунь, раскинулись земли Империи Кханда.
   Все пошлины, взимаемые с торговых караванов, шли через Наместника Сопределья. Гурты беловодских туров, табуны лошадей укргуров из Великой степи, перегонщики вели в Кханд.
   Помимо этого изобилия, существовала негласная контрабанда: дурь-трава, злобный мак, спайс и другие дурманящие средства, редкие лекарственные травы, тангат -корень.
   Все эти тайные поставки проходили под зорким надзором Наместника.
   Легат Кассий, прищурив свои глаза, коварно поддернул Орина:
   -Чтобы распоряжаться здесь, Вы должны доложить Наместнику о принятии дел от меня!
   -Я подчиняюсь ему только в гражданских делах!
   Они замолчали, зайдя в тупик.
   Орин холодным тоном, не терпящим возражения, приказал своим товарищам:
   -Кентархи, оставьте нас одних!
   Слишком хорошо зная характер своего командира, они быстро вышли из управы на площадь, оставив легатов для разговора, не предназначенного для посторонних ушей.
   Два стратиота, рыжий и его приятель, как раз обсуждали, какими переменами для них, простых солдат, обернется прибытие нового командования.
   Увидев выходящих сотников, они замолчали. Рябой солдат замялся, и произнес:
   -Кентарх, разрешите обратиться?
   Урий милостиво кивнул и сказал:
   -Валяй!
   -Мы у легата Кассия денщиками были. А теперь нам куда? При новом легате?
   -Куда? Куда? В казармы, куда же еще! Новому легату денщики не нужны будут! Есть дневальные вестовые при штабе, их будет достаточно! - Пояснил пригорюнившимся стратиотам Светан.
   Вышедшие кентархи, продолжали делиться своими размышлениями:
   -Да, Кассий тут в своем торгашестве завяз по самые уши. Если я вру, тупым тесаком мне по правому яйцу - кипел, негодуя Урий.
   -А что, ты левого шара уже лишился? - поинтересовался было Венд.
   Зыхарь задумчиво почесал пересекающий лицо шрам и задал интересующий всех вопрос:
   -Как же на такое сладкое место нашего Орина назначили?
   Они замолчали. Такие отдаленные места, где солдат - стратиотов легко использовали по своему усмотрению, для личного обогащения, были не для таких трудяг - офицеров, каким был их Орин Лан.
   Урий ухмыльнулся и предположил:
   -Да что тут неясного, неразбериха какая-то. Перепутали в военной ставке нашего Орина, с каким-нибудь другим Орином, новоиспеченным легатом! И всего делов! Счас разберутся, все назад переиграют!
   Светан разочаровано вздохнул:
   -И помчимся мы обратно в Синегорье, замирять мятежников!
   -Жаль, конечно. Нет худа без добра, может хоть здесь передохнем маленько, пока поймут, что к чему?
   Урий высказал внезапно появившуюся у него догадку:
   -Может, кто-то в ставке, заплывшим от сала мозгом почуял, что его толстой заднице грозят большие неприятности.
   До этого молчавший Венд, предположил:
   -Что-то связано с угрозой со стороны Кханда?
   -Все может быть!
   Их разговор прервал выскочивший, весь багровый от сдерживаемой ярости, легат Кассий. Не обращая внимания на кентархов, он крикнул, вытянувшимся в струнку вскочившим стратиотам:
   -Связного ко мне, пусть срочно готовит голубя в Дамурск!
   И ушел быстрым шагом.
   Урий, сразу невзлюбивший предшественника Орина, проворчал:
   -Солнце его сожги! Настучит на нас этот дятел, как там его этому Наместнику, а Ласаде Умному!
   -Мудрому - поправил его Светан, улыбнувшись и сказал:
   -Нам всем надо готовиться к неприятностям!
   И уверенно добавил:
   -Большим неприятностям!!!
  
  
   Глава 25.
  
  
   Пересечение и разветвление торговых трактов, пролегающих через столицу Раввены Мориту, включающих также и речной путь, делало ее чрезвычайно удобной для расположения представительств и торговых миссий различных стран. Лица, представлявшие державы, заинтересованные в расширении взаимовыгодных торговых отношений, не могли бы найти более удобного пункта, чем местоположение столичного града. К тому же располагавшими быстро возводимыми складами, помещениями и амбарами для хранения и дальнейшей доставки востребованного товара.
   Градоправитель Мориты Луган Курчавый, взвалил на свои плечи все тяготы по попечительству и претворению в жизнь трудоемких работ, для осуществления намеченного им градостроительства. Он призвал в столицу, славящихся своим умением на весь обитаемый мир, зодчих, мастеров и математиков из далекого эмирата Таньшань.
   Так, как разрастающийся город был ограничен кольцевым расположением холмов и двумя руслами протекающих через город рек, места для возведения нужных построек стали весьма доходным товаром.
   К сожалению горожан, при возведении различных построек города, мало учитывались интересы простых раввенцев, проживающих в столице.
   Альбер Шлих - "Записки из Раввены".
   Из - во "Свободное слово", Герцогство Карар.
   Сай Альвер ехал на присланной за ним карете, с окрашенной сверху в ярко-синий цвет вычурной крышей, что указывало всем на почетный статус ее владельца. На двери кареты, искусно гравированной блестящей бронзой, было вычеканено изображение опустившего голову медведя, понуро бредущего куда-то.
   Он рассеяно выглядывал из окна кареты, погрузившись в свои нерадостные мысли о горестной для него дате - началу приближающейся Игры Смерти.
   Несмотря на уговоры охраны отказаться от визита, он все-таки отозвался на приглашение Сая Иумея и отправился туда, в сопровождении двух своих телохранителей - Кера Белоголового и Тидера Весельчака.
   Они стояли на ступеньках по обе стороны кареты, прикрывая его своими телами, впрочем, они доехали на удивление спокойно. Несмотря на их самопожертвование, никто, спрятавшись за углом, даже не удосужился выстрелить в Сая Альвера из арбалета.
   Подъехав к указанному месту, они увидели массивную цепь, свисающую поперек улицы, преграждающую дальнейший путь и кордон, состоящий из десятка синих стражников.
   Увидев карету, принадлежащую Слуге Народа, стражники встрепенулись и живо бросились опускать цепь. Они одновременно перекрывали движение, отсекая гуляющих граждан от проезжавшей кареты.
   По особому указу, в праздничные дни только каретам с символикой Совета Слуг Народа Равенны, было разрешено передвигаться по улицам города.
   Беспрепятственно пропустив ее, они обратно накинули тяжеленную цепь, проклиная ее, их старшего офицера, поставившего их сюда, комеса Колотила, многочисленных бездельников, вышедших на улицы и особенно этот суматошный, для всех синих стражников, день.
   Прибыв на место торжества и, выйдя из кареты, Сай Альвер сразу увидел встречавшего их "перволюда" в синем атласном наряде, с трехцветными нашивками Слуги Народа на рукаве, и перехваченном на талии, красным поясом с золотыми бляшками.
   В черных выпуклых глазах, встретившего их суетного Сая, плескалась неподдельная заинтересованность. Он не без излишней патетики произнес:
   -Сай Альвер, позвольте представиться, Истинный Слуга Народа, Сай Иумей! - Он особо выделил недавно выслуженный им чин "Истинный".
   Его спутников, телохранителей бывших с ним, Слуга не удостоил даже мимолетным взглядом. Он и своих-то, приставленных к нему и положенных ему по статусу, "красноперых" гвардейцев, за людей не считал, а что говорить про этих двух жалких "черных братьев".
   Сай Альвер, чуть наклонив голову, пристально разглядывая пригласившего его Слугу, вежливо поблагодарил его:
   -Пусть озарит и Вас, своими лучами божественное Солнце!
   -Рад, что Вы приняли приглашение посетить наше событие, посвященное празднованию Матери - Родины. Прошу Вас, следовать за мной, Сай!
   Сай Альвер со своей охраной прошествовал за ним к широкой лестнице, ведущей наверх на возведенные трибуны.
   Два гвардейца, стоявшие у входа на лестницу, при приближении группы, четко отдали честь Слуге Народа.
   Подведя их к "красноперым", Слуга вялым жестом указал им, что прибывшие с ним являются его личными гостями.
   Они прошлись по широкой лестнице, ведущей вверх на трибуны для избранных, приглашенных особо важных гостей.
   Немалые трибуны были сооружены всего за несколько суток, под руководством и пристальным присмотром двух смуглых таньшанцев - мастеров.
   Один из них, чернобородый умелец Канчели, уже присутствовал здесь, как ответственное лицо.
   Ажурная конструкция, нависшая над постаментом, поражала своей кажущейся хрупкостью, но возведший ее таньшанец Канчели, держался с достоинством и гордостью за проделанную им работу. Он хорошо знал свое ремесло, изучив все тонкости возведения строений во всемирно известной школе истинных наук - Регистане и привнеся новую струю в архитектуру, не получивший, однако, одобрения своих коллег по цеху. Они откровенно завидовали его несомненному успеху в столице Раввены, к тому же обласканным правителями сего славного города.
   Внизу, под ними, стояла пара десятков длинных скамей. Это было место, выделенное для людей, изображавших простой "раввенский народ"
   Сидящие на них "согласные", изображавшие "раввенский народ", чувствовали себя довольно неуютно, видя нависающий над головой настил, с уважаемыми людьми, находившимися наверху и ходившими, чуть ли не по их головам.
   Несколько синих стражников стояло на проходах, внимательно наблюдая за ними, это выглядело так, словно у них были сомнения в лояльности "согласных". Те же то и дело вскидывали голову, с опаской поглядывая наверх. Видимо они весьма живо представляли себе, обрушивающуюся на их безропотные головы конструкцию, возведенную этим прожженным прощелыгой Канчели.
   Тидер Весельчак, уже втихаря прикинул, что здесь очень подходящее место для наблюдения за всем происходящим, а главное все отлично просматривалось.
   Теперь он взял в толк доподлинное стремление людей, обладающих властью. Видя внизу макушки голов покорного народа, его все время подспудно подмывало острое желание плюнуть на них.
   Ему становилось более понятно попирание Слугами Народа чаяний и желаний простых людей.
   Панораму, перед присутствующими, загораживало нечто циклопическое, сокрытое от любопытных глаз собранных зрителей, наброшенным большим куском набеленного полотна.
   Первые ряды, на которых они располагались, нависали сверху, прямо напротив трибуны, на которой должны были выступать восторженные почитатели таланта скульптора.
   Тидер, скосив глаза, быстро осмотрел собравшихся зрителей.
   На громоздком настиле сидели особо почетные гости. Среди многообразия приглашенных выделялись пышно облаченные Слуги Народа, далее по рангу следовали всевозможные чиновные сановники, многочисленные жены, чада и любовницы уважаемых людей, послы дружественных и не очень дружественных по отношению к Раввене стран, доверенные лица, представляющие влиятельных людей и прочий сановный сброд.
   Было позвано несколько особ, положением пониже, в числе которых пристальное внимание собравшихся к своей персоне вызывал прибывший Сай Альвер, в сопровождении двух своих телохранителей.
   Все с откровенным любопытством глазели на них, разглядывая их, словно невиданную ранее некую диковинку.
   Охранники, бывшие с ним, представляли резкую противоположность. Первый, более светлый, был мрачен и своим поведением явно не одобрял появления Сая Альвера в столь людном месте. Второй телохранитель, с улыбчивым лицом, который, кажется, каждый день бывал на таких элитных скопищах для избранных. Нимало не тушуясь, они встали за спиной севшего Сая, точно заслоняя его.
   Впрочем, среди людей с оружием, сопровождавшие охраняемых лиц, они были здесь не одни такие. У всех приглашенных гостей наличествовала личная охрана, рядом с ними переминались с ноги на ногу многочисленные охранники. Среди них, естественно, выделялись напыщенные народные гвардейцы с красными перьями, закрепленными на рукавах и плечах.
   Немало было и синих стражников, затесалось также и несколько черных стражников из их Братства.
   За хребтом же присутствующего здесь наместника Синегорья Ков-эн-Ра, пощипывающего короткую русую бородку, стояла целая свита, вооруженная до зубов - несколько синегорцев - "равниников", свирепо сверкавших глазами по сторонам. Видимо, воины не доверяли никому жизнь и тело своего обожаемого вождя, кроме своих сородичей.
   Даже положенные по статусу наместника, народные гвардейцы, охранявшие его, находились поодаль.
   Выделялся сидевший отдельно ото всех на особенном месте, присутствовавший Этони Бентон - посол Железного Острова, сидевший с надменным видом и с двумя телохранителями, стоящими позади него.
   Колоритные варвары, бывшие его охраной, были с диких племен, населявших западную оконечность Железного Острова, где они были полностью суверенны. Там они сохраняли свои исконные обычаи и уклад жизни, но за эту мнимую свободу, они вынуждены были представлять своих воинов для несения службы.
   На их лица были тщательно нанесены узоры, слепленные из синей глины. От этого они казались ужасающими раскрашенными масками, надетыми прямо на лица.
   Среди прочих гостей, восседал сам Первожрец Солнца Гундай Благолепный, медленно поглаживающий окладистую бороду. За его спиной возвышались два смиренных послушника, показывая всем своим покорным видом кротость духа и смирение. Впрочем, при их немалом росте, дородном теле и развороте могучих плеч, это было крайне затруднительно.
   Свисающие с их поясов, увесистые символы Солнца, представляли собой окрашенные золотым колером, железные шары, величиной с добрый кулак, усеянные острыми шипами и крепящиеся к цепи. Для этого оружия, на первый взгляд неудобного, требовалась немалая сноровка и она имелась у послушников.
   Видимо, чтобы внушить повиновение посланцам милостивого Солнца, каждый из них дополнительно имел по паре коротких и широких клинков, с локоть длинной. Очень удачное оружие для ближнего боя, хотя "насилие" было чуждо сим "смиренным отрокам".
   Вся вооруженная охрана, скопленная здесь, легко отбила бы нападение тяжелой армейской кентархии, подумал Тидер, разглядывая многочисленное и разнообразное сборище головорезов.
   Между рядов быстро, но в тоже время грациозно, никого не задевая, шустро сновали две девушки, предлагая собравшимся гостям кубки карарского вина и чаши горячего напитка нестли.
   Тидер, потянулся было в сторону подноса проходящей рядом девушки, но сразу осекся под взглядом угрюмого Кера.
   Он отдернул руку и разочарованно проводил девицу масляным взглядом. Впрочем, не преминув задержаться своим плотоядным взором на ее округлых, видимо упругих ягодицах, весьма заманчиво покачивающихся при ходьбе.
   Неожиданно для всех зрителей, полотнище сдернули. Оно поползло вниз, являя всем присутствующим, новое эпохальное творение творца Тереца: - изваянное им олицетворение Родины - Матери - воплощение Раввены.
   Толпа, малость охренев ахнула, повергнутая в трепет очередным произведением "талантливого" загорца, успешно подвизавшегося на ниве монументальной скульптуры.
   Сай Альвер от неожиданности, даже поперхнулся горячим напитком нестли, который он ради любопытства взял на пробу.
   Распорядитель помолчал, давая время зрителям, придти в себя, чтобы затем насладиться произведенным эффектом, от лицезрения сей скульптуры, зычным голосом начал вещать:
   -Присутствующие здесь граждане и гости столицы, вы видите перед собой скульптуру, воплощающую собой образ нашей любимой "Родины-матери", великой Раввены!!!
   Это великое произведение, ваятеля Тереца, большой надежды и гордости нашей новой восходящей Раввенской культуры, искреннего друга нашего любимого градостроителя и градоправителя Мориты, одного из выдающихся Слуг Народа, эпарха Лугана Курчавого! Это величайшее творение было изваяно к празднованию дня Матери!!!
   В толпе согласного "народа", сидевшего под ними, в едином порыве, внезапно появившегося энтузиазма, поднялось несколько "крикунов", равномерно распределенных среди них и, принявшись одновременно рукоплескать и выкрикивать: - Слава Морите! Слава Раввене и Лугану! Слава его другу, великому скульптуру Терецу!
   Остальные люди, изображавшие из себя "простой раввенский народ", дружно, словно по команде, подхватили гром оваций и слаженным хором крикнули:
   -Да здравствует Совет Слуг Народа!!!
   Под гром рукоплесканий, несмолкаемый гул чествований и нескончаемые восхваления присутствующей публики, на трибуну быстро поднялся высокий, кудрявый, худощавый человек - "перволюд". Он, сверкая выбеленными от мелкомолотого мела зубами, жизнерадостно улыбался. Его добрые глаза, кажется, лучились сердечностью и любовью к людям.
   Он был одет в обыденную, повседневную для Слуг Народа, шелковую одежду с трехцветными нашивками на рукаве, указывающую всем несведущим на его чиновный сан и приветственно поднял руки, терпеливо пережидая гром чествований и не делая ни малейших усилий, чтобы их прервать.
   Рассматривая его, Тидер подумал, что такое доброе открытое лицо, искренность неподдельной белозубой улыбки, неунывающие правдивые глаза и сердечные слова, просто не могут быть у честного человека и замышляют, по его соображению, какую-то затаенную подлость.
   Будучи в охране торгового каравана, идущего по тракту и встретив случайного путника с таким отзывчивым выражением лица по пути следования, он сразу прикончил бы его, с первого взгляда, распознав в нем тайного подсыла и лазутчика шайки варнаков, замысливших ограбить бедных караванщиков.
   Эпарх, а это был градоправитель - собственной персоной, живое воплощение скромности и добродушия, поправив на голове шапочку, традиционный головной убор, с небольшим козырьком, повернутым в сторону затылка, столь любимый "перволюдами". Он легонько кашлянул, давая сигнал закончить разбушевавшиеся овации в его честь.
   Дождавшись окончания, градоначальник Мориты ласково посмотрел на восхищающийся им, присутствующий народ. Он глядел на них так, что складывалось впечатление, будто это любящий отец смотрит на своих нерадивых, но таких родных и близких ему детей. Изредка заглядывая в лист бумаги, он проникновенным голосом, словно идущим от самого сердца, начал свою речь, заблаговременно написанную для него его поверенным:
   -Граждане Мориты! Это все было сделано для вас! Я, пребывая на должности избранного вами, главы города нашей любимой столицы, неустанно буду заботиться о благополучии простых граждан вверенного мне города, вечно озаряемого лучами Солнца!
   Клянусь Солнцем, если все сказанное тобой ложь, ты из высокого, подтянутого и курчавого, превратишься в маленького, толстого и лысого градоправителя Мориты - подумал Тидер Весельчак.
   Закрыв глаза, он зажмурился и представил на миг эту картину. Открыл их, нет, ничего не изменилось, все вокруг было по-прежнему: значит эпарх Луган Курчавый, в самом деле честный и порядочный человек, и находится на своей должности, искренне заботясь о столичных жителях.
   И большое счастье для всего народа, если он будет на этом посту до конца своей славной, великими деяниями жизни и уйдет по дороге, озаряемый лучами Солнца, как первый и последний из плеяды Великих градоправителей и градостроителей Мориты.
   Как под его мудрым началом перестроили, простоявший почти два с лишним столетия, почему-то именно сейчас сгоревший, старинный Гостиный Двор. Хотя тот чудом уцелел во времена Великого Пожара, бывшего величайшим бедствием для столицы, две сотни лет назад.
   Здание стариной архитектуры, времен постройки еще древнего Раввенского Великого княжества, возведенное заново, поражало всех своей излишней пышностью и изяществом.
   Просторные широкие окна, разноцветное стекло, скульптуры, высеченные из белого камня, высокие колонны, поддерживающие куполообразный свод; все это поражало взор рядового обывателя. Любо было глянуть на заново возведенное творение Лугана Курчавого.
   Правда некоторые, чернившие его злопыхатели, говорили втихомолку, что был нарушен первоначальный замысел зодчего и якобы, нарушена архитектура Древнего города, но это уже был явный поклеп. Клеветой было также крайне нелепое обвинение о неверной перестройке здания бывшего Имперского военного штаба и различны домыслы о прочих его великих начинаниях.
   Как впоследствии неоднократно заявлял в ответ на желчные выпады, чернивших его недоброжелателей, эпарх через газету "Вечерняя Морита", тоже по слухам, принадлежащую целиком ему, это здание лишь уродовало архитектуру новой, возрожденной Раввены. Он же, этой смелой сменой образа, отринул прежнюю имперскую порочную систему, угнетавшую простых людей.
   Сай Альвер продолжал выслушивать в пол уха энергичные разглагольствования "перволюда", скептически разглядывал этот монументальный хаос, якобы зримо олицетворяющий собой Родину - мать, прародительницу всех разноплеменных народов, населяющим ее и дающая приют всем изгоям и париям, бегущим из своих стран в милостивую к ним Раввену.
   Он всматривался в памятник, напрасно пытаясь найти подобие женщины, олицетворение Родины-Матери в этом "выдающемся" произведении новораввенского искусства. Ага, вот колено, но почему тогда под ним торчит рука? Вот это на первый взгляд вроде похоже на женскую грудь, но она почему-то на спине или это не спина, а что это тогда? Он засомневался, теряясь в догадках. Так, а это что за гигантская капля, нависающая над композицией, причем здесь она и куда она вообще падает?
   Он подозревал, что его и всех присутствующих гостей, разделяет бездна непонимания во взглядах на постижение современной скульптуры.
   Да они что, здесь все дыма дурь - травы надышались или я один здесь, нормальный?- подумал Сай Альвер.
   Он покосился на Кера с Тидером: нет у его телохранителей тоже, мягко говоря, были лица, явно не одухотворенные осознанием красоты происходящего на их глазах яркого события, в виде этого уродливого явления великой новораввенской культуры.
   Вопросов, по разгадке хитросплетений композиции скульптуры у него было немало, а вот ответов на них у него и вовсе не было.
   Сай Альвер, отчаялся найти затаенный и скрытый, ускользнувший от его понимания замысел в данной скульптуре, иначе глядя на нее можно тронуться умом, решил не обращать на это внимания, резонно и совершенно справедливо опасаясь за свой здравый рассудок.
   Он, чуть наклонившись и, изображая на своем лице выражение восхищения, сказал, обращаясь к Слуге Народа, сидевшего по правую руку от него:
   -Сай Иумей, Вы знаете, я крайне потрясен, как наш скульптор - ваятель, талантливый Терец сумел передать красоту и глубину переполнявших его чувств от выполняемой им работы, над своим поистине выдающимся, не побоюсь этого громкого слова, произведением, являющийся эпохальным вкладом в развитие новой Раввенской культуры.
   Наш глава города, сумев приблизить такой талант поближе к раввенскому народу - великий человек. Я думаю, он должен бессрочно занимать это место, таких, беззаветно преданных своему дел людей, очень не хватает на ключевых местах нашей державы.
   Под его внимательным видением современного творчества, скульптор Терец поднял культуру на более высокий виток спирали развития, восходящей ввысь, новой, возрожденной Раввены. Я уверен, что все соседние страны, должны брать с нас положительный пример, имея в качестве яркого и положительного примера нашу великую и процветающую единую державу.
   Впрочем, он не намекнул, что могучая и развивающаяся Раввена, занимает едва ли треть прежней территории Империии. Нет, он не сказал ничего такого, что витало у него на языке, он лишь с деланным энтузиазмом предложил:
   -Я думаю, скульптор Терец мог бы и им ваять свои бессмертные творения, чтобы наиболее широко распространить их и расширить влияние раввенской культуры!
   Сай Альвер, говоря все эти высокопарные слова, на самом деле, подразумевал в своих мыслях совершенно другое, но он был достаточно благоразумен, чтобы вслух озвучить свою точку зрения. Он думал о том, что если они на это согласятся, то будут полными глупцами, чтобы разрешить устанавливать это бесчинство в своих городах.
   Годом ранее, широкую известность получила скандальная история о злосчастной скульптуре Прета Великого - Князя, и принявшего титул первого Императора Раввены.
   Первоначально это был замысел скульптуры освободителя и великого завоевателя Лузитании Котеса, несколько столетий назад разгромившего варварские племена, нахлынувшие с юга. Он, разбив их в двух ожесточенных сражениях, спас от грядущего порабощения всю зарождавшуюся западную цивилизацию.
   Увидев воочию великое творение Тереца, присланное им в дар и представляющее облик их прославленного героя, Лузитанские старейшины ужаснулись. Они быстро вернули это убожество обратно, сказав, что их бедная, но гордая страна, недостойна столь величайшего труда талантливого загорца. По их невысказанным вслух размышлениям, ставшим, лишь по недоразумению, гражданином Раввены.
   Видимо, не без веской причины опасаясь, что его творение возведут где - либо на побережье, без их позволения, они оплатили команде когга - грузового судна, обратный путь, дабы вернуть злосчастную скульптуру назад.
   Нимало не обескураженный решительным отказом, гениальный творец снял со статуи голову и приделал ей голову Великого Князя Раввены Прета Первого, ставшего впоследствии первым Императором и создавшим Империю.
   Так и стоял Прет Великий в почему-то лузитанском боевом наряде, на берегу реки, взбешено глядя на неблагодарных потомков осквернивших его память и населявших этот бесстыдный город, гневно сжимая руку на рукояти, чуждого ему, лузитанского меча "пасынка".
   Слуга Народа, выслушав хвалебные слова, о выдающихся гранях личности эпарха Лугана, не прекращая рукоплесканий внимательно посмотрел на Сая Альвера и подумал, а ты оказывается, не так прост Сай, как кажешься с виду.
   Он отозвался, перекрикивая очередной всплеск шума восторженных рукоплесканий:
   -Да-да, Вы правы Сай Альвер, аналогичные чувства овладели мной и целиком, без остатка переполняют меня! Кстати, после официального открытия монумента, сегодня вечером, будет личный прием для сугубо избранных граждан Раввены. Вы тоже приглашены на него, с Вами очень хочет пообщаться цвет правящей элиты.
   Сам Первый Слуга, Стиуш Благородный, неоднократно высказывал явный интерес к Вашей особе и изъявлял желание лично познакомиться с Вами.
   Сай Альвер на миг задумавшись, немного поколебался и поделился появившимся сомнением с "перволюдом":
   -Я благодарю Вас, Сай Иумей, за оказанную мне честь и приглашение. Вы думаете, это будет уместно для меня, присутствовать на данном приеме?
   Ведь у меня, в отличие от присутствующих на этом приеме, нет заслуг перед нашей любимой Родиной.
   У Слуги Народа мелькнула мысль, что это была некая утонченная ирония, в его сторону. Он еще раз пристально посмотрел на Сая Альвера. Вроде нет, Сай был серьезен и смотрел на него, ожидая ответной реакции.
   "Перволюд" дружески приободрил его:
   - Вы не правы! Всех интересует таинственная личность Сая Альвера, бросившего вызов самой Триаде - и Сай Иумей продолжил без малейшей тени смущения - и мы все очень надеемся на Вашу удачу! И на то, что в дальнейшем Вы и дальше будете присутствовать на празднествах, посвященных дальнейшему процветанию и развитию нашей Родины!
   Тидер Весельчак, выслушивая эти высокопарные, малопонятные ему фразы, хотел брякнуть что-то неподобающее, явно не несоответствующее торжественности момента, но Кер сильно наступил на ногу своему другу. Тидер, еле слышно зашипев, сразу прикусил свой язык. Он прежде никогда не работал телохранителем, а был в охране торгового каравана, где никогда не наблюдалось особых церемониалов.
   Там было как-то не до них: охотящиеся на них дикие коты, большие гиены и шайки варнаков- выбивали все политесы напрочь.
   Ну и хитрый лицемер, подумал про предложение сановного "перволюда" Сай Альвер, но, не показывая вида, ответил Слуге Народа:
   -Я, конечно, буду рад присутствовать на приеме, посвященному столь выдающемуся событию, но со мной должны присутствовать мои люди? А с недавних пор, как Вы понимаете, они не расстаются с оружием!
   -Да-да, конечно, я понимаю. Вы теперь без них никуда - почти сочувствующе сказал ему Сай Иумей.
   По его тону можно было подумать, что он в любой миг готов заменить его в Игре Смерти, но не имеет, к сожалению, ни малейшей возможности, совершить это славное деяние, связанный искренней заботой о своем народе, который, не мог, прожить без его бесценных указаний, даже одного дня.
   Сай Альвер, поневоле хвастаясь своими телохранителями, в свою очередь поинтересовался у него:
   -Вы уже слышали о нападении шайки степняков на мой особняк!? Их порубили мои люди, были убиты также два "черных стражника"!
   С их стороны было довольно опрометчиво посягать на мою жизнь. Видимо, они не знали, что я скоро участвую в Игре Смерти и у меня уже были подобранны прекрасные телохранители!
   Слуга выдавил вымученную улыбку и, покосившись на тучного укргура, сидевшего неподалеку от них, громко ответил, стараясь так, чтобы тот его, обязательно услышал:
   -Я думаю, это было просто досадное недоразумение. У каждого из народов есть подлые отщепенцы, братские народы не могут ссориться между собой из-за какого-то неясного происшествия!!!
   Он, замяв скользкую тему, вернулся к предыдущей просьбе, продолжая убеждать колебавшегося было Сая:
   -Сай Альвер, я отдам все соответствующие и необходимые распоряжение комесу Народной Гвардии, отвечающего за безопасность данного мероприятия.
   Он будет знать, что на приеме Вас будет сопровождать вооруженная охрана.
   Сай Альвер все еще сомневался в чем то, но Слуга продолжал настойчиво увещевать его:
   -Вы и ваши спутники будете заблаговременно внесены в список приглашенных гостей. Прием начнется сегодня поздно вечером. Уверяю Вас, мы достойно завершим празднование Матери -Родины!
   Сай Иумей заранее задумал все, чтобы представить его на этом приеме. Человек, не угодивший Триаде и попавший в Игру Смерти- это было нечто, для пресыщенной Мориты и вызывало несомненный интерес. Да и ему неплохо напомнить о себе большинству приглашенных. Знакомством с Альвером, он как бы намекал, что и он имеет к этому непосредственное отношение и причастен ко всему происходящему вокруг него.
   Сай Альвер, чуть склонив голову, в свойственной ему манере, поразмыслил и ответил с достоинством:
   -Благодарю Вас, Сай Иумей, я принимаю Ваше любезное приглашение!
   Тидер красноречиво покосился на стоящего с каменным лицом друга, нам что, не хватало еще и туда тащиться. Что им делать больше нечего, что - ли, скоро их и так на куски резать будут, а этот "лихой прожигатель жизни", с приема на прием мечется, как будто он, мифический демон рыжий Анатоль, прославившийся своей живучестью, все время уходящий от справедливого возмездия.
   Между тем, Сай Альвер, вспомнив об одной молве, поинтересовался у Слуги Народа:
   -Да вот еще что, Сай Иумей? Я краем уха услышал что-то о фееричном намерении проложить легкую канатную дорогу, пересекающей Мориту, предложенной нашим эпархом. Вы что-то знаете об этом прожекте?
   Сай Иумей, обрадованный тем, что собеседник дал свое согласие присутствовать на приеме, с энтузиазмом подхватил разговор:
   -Знаете, Сай Альвер, в Горных Кантонах- это довольно распространенный вид транспорта. Градоправитель Луган хочет перенять их позитивный опыт и сделать попытку внедрить его у нас. Он желает протянуть канатную дорогу от района Денариевки и вплоть до недавно воздвигнутого парка Победы, в честь десятилетия победы Раввенского народа над Имперской Тиранией.
   Это даст возможность быстро пересечь город, не толкаясь на переполненных улицах.
   Сай Альвер засомневался в громаде намеченных планов и переспросил:
   -Да, что приемлемо в Кантонах, может не вполне подходить к нашим условиям?
   Избранник народа, отметая все его сомнения, самоуверенно заявил:
   -Вы же знаете известную поговорку: - Недаром говорится - " В Раввене хороши две вещи - отличные дороги и мудрые люди!"
   -В этом Вы правы, Сай, по поводу хороших дорог! Наши тракты опоясали всю Раввену! Нигде, в обитаемом людьми мире, больше нет подобных достижений! - Говоря это, он естественно не упомянул, что все это построено лишь благодаря титаническим усилиям рухнувшей Империи.
   Между тем, на трибуну вышел очередной оратор и разлился соловьем, распинаясь о величии таланта носатого скульптура, сидевшего в первом ряду и самодовольно слушавшего восхваления. Ваятель Терец мерно кивал своим немалым носом, словно подбадривая выступавшего продолжать славословия в свою честь.
   Впрочем, его уже никто уже никто толком не слушал.
   Все находившиеся сверху разошлись и скучковались возле продолговатых столиков, уставленных всевозможными напитками и блюдами с холодными закусками.
   Лишь "согласный люд", сидевший снизу, внимал каждому слову, словно перед ним сорвав покровы, открывали тайны неизведанного. Или, что вернее, боялись пошевелиться под пристальным наблюдением "синяков", буквально сверлившими их своим взглядами.
   Сай Альвер успешно делал вид, что внимательно слушает выступающего, погрузившись в свои мысли о предстоящем вечере.
   Обрадованный согласием раввенца, Сай Иумей привстал и доверительно положив руку на плечо собеседнику, извинился перед ним:
   -Я ненадолго оставлю Вас, неотложные государственные дела, требуют моего непосредственного вмешательства, как Слуги Народа!
   Сай Иумей прошел по проходу и присел рядом с тучным степняком, бывшим, как ни странно в полном одиночестве и поинтересовался у него:
   -Уважаемый Бойкован, что там о нашей с вами договоренности: о поставке табуна скакунов для нужд нашей армии?
   Недовольный чем-то, укргурский торгаш Бойкован, сидел сцепив пальцы, покоившиеся на объемистом брюхе, с несомненным презрением разглядывая громоздкую статую. Было сильно заметно, что он вдохновлен созерцанием памятника, так же, как и дождевой червяк, зрелищем рыболовного крючка, приготовленного для его наживки.
   Повернувшись к "перволюду", он недовольно фыркнул:
   -Сай, моих перегонщиков лошадей порезали ваши варнаки, что мне теперь прикажете делать!? Вы еще обвиняете нас, что мы мирные степняки кровожадны и вероломны!?
   Иумей примирительно улыбнулся и, понизив голос, уверил:
   -Клянусь Солнцем, мы найдем виновных в этом злодеянии и примерно накажем их! Я лично прослежу, чтобы наша стража приложила все силы в поимке преступников!!!
   Сегодня у меня был Смотрящий над Синей Стражей Ивач Пернатый и уверил меня, что наши дознаватели уже напали на след виновных!
   Это были люди переодетые в углежогов, возможно связанные с беловодцами. Этот лесной люд уже давно хочет вбить клин, в наши с вами добрососедские отношения!
   "Перволюд", успокаивая укргура, доверительно добавил к сказанному им:
   -Люди, стоящие над толпой всегда могут договориться между собой! Из выделяемого Советом золота, четвертая часть делится между нами, уважаемый Бойкован!
   Дородный степняк довольно потер руки, в предвкушении немалого количества блестящих кружочков из желтого металла, так радующих его алчное сердце. Сумма, не учитываемая никем: ну поделится он с кавханом*, ну про себя-то он тоже не забудет.
   С этим раввенским "свиноедом"- Слугой Народа, да и к тому же с таким пройдохой - "перволюдом" Саем Иумеем, можно и нужно иметь дело.
   Укргур, произведя все необходимые вычеты в уме, справился у Сая:
   -А как по поводу поставок грубой кожи и слитков ковкого железа?
   Слуга Народа, понимающе улыбаясь, в свою очередь поинтересовался у торгаша - укргура:
   -Железо для чего?
   Бойкован довольно хохотнул:
   -Сайгаков в степи, в этом году, развелось слишком много, топчут ее! Нам нужно очень много железа для наконечников стрел. А кожа, кожа для конской упряжи!
   Сай Иумей, знавший, что грубая кожа, как нельзя лучше подходит для изготовления легких доспехов, необходимых для подвижности конных воинов, радушно уверил его:
   -Никаких существенных препятствий, в нашей предполагаемой сделке, я не вижу.
   Они расстались довольные друг другом от провернутого между ними соглашения.
   Бойкован смотрел, как "перволюд" вернулся к этому Саю Альверу. Его глаза полыхнули плохо скрываемой ненавистью к этому равеннцу.
   Прибывший к нему во главе группы степняков, жупан Аршаван, до того, как его разорвал дикий кот, успел по секрету разболтать ему о срыве и переносе предстоящего нападения на Раввену, по вине этого "свиноеда". Веской причиной для этой осечки была приближающаяся Игра Смерти, в которой участвовал этот поганый пожиратель сала. Лишь из-за него сорвался коварный план совместного удара сил Орды и армии Империи Кханда по безмятежной Раввене.
   Он обернулся к стоявшему неподалеку неприметному раввенцу, с неподвижным, лишенным всякой мимики, словно окостеневшим лицом, ожидавшим окончания его разговора с "перволюдом".
   Его спутником был мелкий человечек. Движения у него были резки и порывисты, пальцы его рук все время перебирали горсть цветных камешков, словно живя отдельной от их хозяина жизнью.
   Укргур шевельнул рукой, подзывая их, те быстро подошли к нему.
   Степняк качнул головой и нетерпеливо спросил:
   -Скурат, что выяснил?
   -Их нашел Щур!
   Бойкован, недобро ощерился:
   -Кто же, осмелился напасть на моих людей?
   -Одним из них был беловодец Дейван, владелец дикого кота, он остановился на постоялом дворе "Рогатый петух". Вторым был какой-то рослый раввенец, из "черных братцев", скоро мы выясним кто это был.
   -Прикончить их и побыстрее, пока "синяки" его не взяли, а то лишнего разболтают! - прищурил глаза жирный купец. Меньше всего ему надо было, чтобы кто-то еще узнал истинную цель пребывания в Морите "мирных перегонщиков лошадей". Раввенские дознаватели и так уже, если верить словам продажного Слуги Народа, взяли след.
   Скурат, без видимых эмоций, молча кивнул ему в ответ и они бесшумно удалились прочь, словно тени тумана, сдуваемые легким ветерком.
   На степняка эта зловещая парочка иногда нагоняла невольную дрожь. Скурат, словно с омертвевшей кожей, натянутой прямо на череп и суетливый Щур, прячущий взгляд, словно человек, готовящийся нанести удар в спину своему доброму, ничего не подозревающему, соседу.
   В это самое время Слуга Народа, елейно улыбаясь, попрощался с Саем Альвером:
   - Чтобы Вы нигде не задерживались, карета будет в вашем распоряжении до самого вечера!
   Став на приступку и, держась за ручку двери, Кер Белоголовый осведомился у своего нанимателя:
   -Сай, Вам необходимо присутствовать там? Не лучше ли нам обсудить ряд действий, связанных с Вашей охраной. Убийцы Триады не степняки, так легко мы их не положим!
   Объект будущей охоты беспечно ответил ему:
   -Ну, осталось порадоваться спокойной жизни два денька! Вы же приняли условия договора?
   Телохранитель недовольно нахмурился, он и не помнил, что там дословно написано в этих бумагах, но свою часть сделки Сай Альвер выполнил честно. Он успел отвезти золото убитой горем Велене и рассказал ей, как погиб Урук Вороний Глаз.
   Друг ее погибшего мужа не сидел долго, слушая плач и стенания, убитой горем Велены, у него и так тяжело было на сердце.
   Он лишь сказал ей, что тело погибшего мужа скоро доставят, и все расходы по проведению погребальной церемонии возьмет на себя их наниматель. Отпевать мужа, уходящего по дороге к Солнцу, будут в недавно возведенном храме Огненных Дев, предназначенном для непростых людей.
   Между тем большая часть согнанной толпы "раввенского народа", терпеливо ожидала, пока удалятся все высокопоставленные лица.
   Дождавшись, когда сановные гости и сопровождавшая их многочисленная охрана покинут трибуны, кентарх стражников крикнул одному из своих:
   -Толч!!! Давай, выводи "согласных"!
   Те же, дождавшись распоряжения, нетерпеливо потянулись к выходу. "Крикуны" гурьбой ринулись к распорядителю, чтобы получить свои кровно заработанные серебряники. Их голоса весьма щедро оплачивались из государственной казны.
  
  
   Глава 26.
  
   После проведения жрецами жертвоприношений и сбора подаяний храмам Солнца, послышались песнопения, восхвалявшие справедливейшее правление, давшее гражданам настоящую свободу вероисповедания.
   Когда утихли звонкие детские голоса - розовощекие мальчики, преисполненные гордости, гурьбой удалились в храмы, сопровождаемые чувственными жрецами. В этот светлый праздник ребятне накрыли богатые столы и им дозволялось вкушать вино. Что есть вино, это сок ягод, наполненных лучами божественного Солнца.
   Большинство детей были отобраны в селениях для служения храмам. Деревенские жители были только рады, что их дети пополняли ряды священнослужителей храмов Солнца. Некоторые моралисты кощунствовали, заявляя, что отток трудоспособного населения в жречество, увеличивает нагрузку на оставшихся в деревнях. Они забывали о восстановлении в народе прежней веры в божественную сущность Солнца, прежде люто притесняемой в Империи.
   Как только закрылись ворота храмов, празднованию был дан официальный ход.
   В столичном граде все ликовало, торжество в честь Родины-Матери было в самом разгаре. Толпы гуляющих зевак и прочих ротозеев заполнили улицы, прилегающие к Старой Площади - центру столицы. Веселящихся людей было так много, что заранее был оглашен особый указ, суть которого состояла в том, что были запрещены все передвижения всадников.
   По ним было разрешено проезжать, в виде служебной надобности, только коляскам Синей Стражи, Гвардии, ну и, само собой разумеется, каретам Слуг Народа.
   В городе все заблаговременно было подготовлено к столь славному событию: очищены свалки и вывезен весь мусор, улицы чисто подметены, где было возможно- даже вымыты водой. Покрашены фасады домов, выходящих на центральные улицы.
   В преддверии дня Родины - Матери, из окон на древках свесили бело-синие стяги с багровой каймой. Над улицами были протянуты слегка выцветшие, от постоянных вывешиваний, лозунги: - "Честь, скромность, неподкупность - главная и неотъемлемая грань жизни Слуги Народа!", "От каждого по способностям, каждому по потребностям", "Первый Слуга Народа чтит чаяния простых раввенцев".
   В честь празднества во многих местах, выкатили бочки с халявным пивом и медовухой. Каждому желающему наливали полную корчагу после того, как он выкрикивал во все горло, нечто подобное:
   - Слава свободной Раввене, без взяточничества и произвола!!!
   Патрули синих стражников зорко следили за разгулявшимися гражданами, в то же время, выполняя наказ - не обращать внимания на мелкие нарушения порядка.
   В переулках стояли крытые повозки, куда относили и складывали перегулявших граждан, дабы не смущать взора иноземцев. Впрочем, стражники не забывали прошерстить карманы кутил, свалившихся с ног. Выворачивая их, они в сердцах ругали гуляк за проявленную ими разумную предусмотрительность.
   В честь этого славного события, исполняя приказ легата синих стражников Колотила, всех, свободных от дежурств, "синяков" выгнали на улицы. В большинстве своем стражники в душе кляли эти праздники нехорошими словами. Кому радость, а им невзгода. Это как, для запряженной в коляску лошади свадьба: вся морда в цветах, а жопа в мыле, да еще извозчик-гад, изгаляется, хлещет кнутом по крупу, для пущего и всеобщего веселья.
   Среди толпы, с трудом, пробирался молодой человек - плечистый верзила в форме черного стражника. Меч он свой привесил на плечевую перевязь, хотя при его немалом росте, полуторный "пасынок", смотрелся бы не хуже и на поясном ремне.
   Юнний Малыш пользуясь предоставленной возможностью, жаждал свалить с города на пару ближайших декад. Он успел метнуться в Братство Черной Стражи и отпроситься у Арана Большого, на побывку.
   Потупив глазки и глядя себе под ноги, он умилительно рассказывал, как в самом раннем детстве бабушка кормила его с ложечки молочной кашкой и, утерев ему платочком испачканный подбородок, сажала на горшок. Этим слезливым повествованием, он предварял просьбу проведать захворавшую бабку и отпустить его в деревню Дудыкину Гору.
   Рыжий здоровяк, возвышавшийся на целую голову над тоже немаленьким Юннием, лишь искоса посмотрел на него. Замотанный суетой, он по постановлению архонта Лугана, безвозмездно выделял несколько групп Черной Стражи, для обеспечения правопорядка.
   Видимо, в его взбаламученной голове, с названием деревни возникла, какая-то неясная ассоциация. Но, как и все дюжие люди, он отличался весьма добродушным нравом. Поразмыслив немного, он решил, что обойдется и без Юнния, выставив в банк Мориты другого охранника. Только надо выставить рослого и здорового, как указано в соглашении, но не сильно шустрого. Наверно собственники банка полагали, что все верзилы не слишком умны, чтобы обчистить подвальное банковское хранилище.
   Аран, махнув рукой, отпустил своего подначального, все - таки не слишком искренне высказав сожаление о внезапной немощи кормилицы.
   Подозрение его было вполне обоснованным, конечно никакой хворой бабки у Юнния Малыша не было. Он собирался по-быстрому слинять в небольшой приморский городишко Новораввенск и кутнуть там хорошенько, заодно поправив свое пошатнувшееся здоровье. Если это понятие, было бы приемлемо к неуемному прожиганию жизни.
   Вечерней конкой он хотел уже отбыть на море.
   А еще ему надо было успеть поставить в известность беловодца Дейвана, чтобы тот передал куда следует, что их прознатчик, будет временно отсутствовать в столице. И повод хороший у него. Опасная рана получена при защите интересов Беловодского князя.
   За эту корябину на боку, он еще при прошлом расставании, попытался вырвать для себя лишнюю горсть серебра.
   Дейван, передавая ему звенящий кошель, хмуро глянув на него, заметил, что его прирученный дикий кот Тиша, после кровавой схватки со степняками, войдя во вкус человеческой плоти, не прочь поглодать его тело, без меры алчущее беловодского серебра.
   В боку у него продолжала саднить полученная рана, скомканная тряпица, набухшая кровью, присохла к ней.
   Юнний, трясясь за свое здоровье, хотел пойти вначале к знаменитому целителю Абидолу.
   Дейван, посетовав на скудоумие своего напарника, заверил его, что не стоит верить молве о всесилии, преувеличенного слухами об умении этого целителя и перенаправил его к одному, как он уверял, надежному лекарю Плейшеру. Этот эскулап уже оказал немало ценных услуг беловодской разведке и в своем деле он мастак.
   Его несомненным достоинством было- умение держать свой язык за зубами. Немало этому способствовал двойной серебряный денарий, впоследствии полученный им от подраненного верзилы.
   Найдя нужную ему улочку, Юнний увидел вывеску с изображением чаши и плюющей в нее ядом, здоровенной змеюки, обвивающей ее.
   Напротив, прямо через улочку, две бабки сидели на скамейке и лузгали семечки. Судя по наплеванной ими кучке шелухи, на достигнутом они не собирались останавливаться. Пока он шел по улочке, две старушенции сверлили его подозрительными взглядами.
   Юнний поежился от неприятного чувства, возникшего между лопатками, когда кто-то исподтишка, но настойчиво, рассматривает человека. Он рванулся к двери под вывеской и что есть силы, громыхнул засовом.
   Послышалась шаркающая походка и дрожащий голос, с явным оттенком опаски, донеся из-за двери:
   -На улице идет сильный ливень!
   На что он, по наущению Дейвана, скороговоркой выпалил:
   -Рико любит гладить перепелиные яйца!
   При произнесении этой, полной бессмыслицы фразы, почувствовал себя полным недоумком. Хотя, почему почувствовал. У любого слышавшего эти слова, укрепилось бы это утверждение. В этот праздничный день, с голубого неба, словно по чьему-то заказу, светило яркое солнышко, а никому неизвестный Рико, любящий гладить перепелиные яйца, выглядел, если не извращенцем, то, по крайней мере, весьма неприятной личностью.
   Ставни на двери открылись, и в небольшом проеме появились чьи-то глаза, они внимательно, даже с некоторым подозрением, оглядели "черного братца". Хозяин пытливого взора произнес следующую часть пароля:
   - Свет лунного лика затеняет истинную суть вещей!!!
   После полоумного обмена речами, полного бреда сивой кобылы, дверь отворилась и его впустили внутрь:
   -Заходите скорее, хвоста за Вами не было?
   Юнний, которого уже все вокруг достали своими нелепыми играми в таинственность, мрачно произнес:
   -Привязался было один подозрительный следом за мной, так я его лезвием по горлу чик и в колодец!
   Плейшер - пожилой лекарь, с кустистыми седыми бровями, одобрительно глядя на него, сдержанно похвалил инициативного парня:
   -Молодой человек, Вы далеко пойдете. Прошу Вас, проходите!
   Юнний, страдающий от того, что его утонченного чувства юмора никто кроме него самого не понимает, тяжело вздохнул.
   Они вошли в приемную палату лекаря, где тот принимал посетителей. Усевшись на колченогий табурет и ожидая, пока Плейшер моет и тщательно трет руки мыльным камнем, оглядел помещеньице.
   Дневной свет из оконного проема, через мутное белесое стекло, освещал стоявший в углу стол, на котором находились мраморная ступка и увесистый пестик, аптекарские весы для точного измерения доз отпускаемых лекарств и составления снадобий.
   Второй стол, стоявший посередине, был оснащен кожаными ремнями, для сковывания больного, лежащего на нем. Юнний невольно содрогнулся и перевел взгляд выше.
   Под потолком, на жердинах, висели пучки сушенных лекарственных трав, впрочем, там и свисало несколько длинных вязанок, лука, чеснока и ярко-красного кхандского жгучего перца.
   Несколько настенных полок были уставлены всевозможными горшочками, кувшинчиками, туесками, стеклянными колбами и прочими хранилищами мерзостных средств, из коих лекарь составлял свои целебные зелья.
   От зловония оных, у пациента защипало в носу и он чихнул. Лекарь, ищущий необходимые компоненты для составления мази, осуждающе глянул на него, но промолчал.
   Юннию пришла в голову внезапная мысль, а почему этим пакостникам нельзя составлять свои снадобья из ягод малины, свежего меда, цветов, вина. Они приятно пахли бы и пользы, несомненно, от них больше было.
   Он поспешил высказать свою гениальную мысль лекарю. Тот словно не слыша его, пробормотал себе под нос, нечто подобное:
   - Поганая жаба укуси этих надоедливых знатоков недугов - "самозваных эскулапов"!
   Пациент обиделся на него и замолчал. Его внимание привлекла, незамеченная им, ранее маленькая лавка, накрытая чистым полотном, стоящая за столом с ремнями.
   Юнний хмуро разглядывал лежащие на холсте лезвия, ножи, пилы и штуковину, смахивающую на сверло. Поневоле, у него стали закрадываться мрачные мысли, что его положат на этот самый стол и спеленают ремнями, чтобы разделать как свинью. Этот подозрительный, боящийся собственной тени эскулап, мог оказаться душегубом, снабжающим свежим товаром ближайшую мясную лавку. А точно, припомнил Юнний. Он же видел на входе в переулок такую. Там, вихрастый загорец заворачивал в тонкие лепешки мелко накрошенное печеное мясо. Да нет, не может быть. Почему не может, засомневался он, а вдруг его безумная догадка - верна.
   Наконец лекарь, прервав затянувшее, выматывающее душу ожидание, заставил раздеться. Оглядев раненый бок, с присохшей кровавой тряпицей хмыкнул, принес таз с водой и смыл корку крови вместе с приставшей тряпицей. Остановив выступившую кровь, проворчал, что ему еще сильно повезло. Надавив на края раны, осмотрел внимательно и, чуть ли не обнюхав, он обработал ее какой-то дурно пахнущей бесцветной жидкостью. От только что изготовленного снадобья чуть обожгло бок.
   Целитель сильно обрадовал Юнния, сказав, что резать его не будет, потому, что на ране видна только чистая кровь, гноя нет. К его счастью, он легко отделался. Острие клинка степняка ничего у него не задело внутри.
   Он наложил на бок нашлепку из дурно пахнущей вороньей мази и подождал, чтобы она присохла и прихватила надежной коркой рану.
   Плохо одно, рана под затвердевшей мазью зверски чесалась, но это была уже не вина лекаря.
   Плейшер посетовал, принимая серебришко, что посетители, подобные Юннию, иногда запускают ранения и являются слишком поздно.
   Провожая его, он поставил горшок с каким-то растением на окно и пожелал ему быть поосторожнее.
   Бабки, все еще сидевшие на скамеечке, проводили уходящего Юнния подозрительным взглядами.
   К ним подошел поджарый мужчина, в чужеземном одеянии и чуть наклонив голову, вежливо поинтересовался:
   -Добрые старушки, не скажите мине, это Цветочная ульица?
   -Она, милок, она! Тебе к лекарю Плейшеру? Вона видишь дом с вывеской, где гадина намалевана. Тама на окне, еще горшок с фикусом стоит, туда иди.
   -Благодарью Вас, милые старушки!
   Когда вежливый чужестранец отошел, одна из них, более шустрая подметила:
   -Глянь-ка Авдотья, какой уважительный. Нечета нашим мужикам, сразу видать иноземца!
   Между тем, чужестранец подошел и громыхнул засовом, произнес через дверь:
   -Я Бон, Жейм Бон!!!
   Оттуда спросили, ни встречал ли он, случайно, человека с золотым арбалетом.
   Назвавшийся Жеймом Боном, спокойно уверил спрашивающего, что нет, не видел такого, но ему нужна только мебель. Вежливый чужестранец, оглянувшись по сторонам, шмыгнул в отворившуюся дверь.
   Одна бабка, лузгающая семки, спросила у другой старушенции:
   -Авдотья, а кто тута живет, лекарь что-ль, лечащий умалишенных?
   Местная бабка, которую зашла проведать, ее давнишняя подруга, просветила:
   -Да не, Маврикия, тута одни шпиены, иноземные прознатчики кучкуются! Кого только тута не бывать и желтолицые, и западные недруги, и изменщики Родины!
   Маврикия засомневалась:
   -А чой то "красноперые" их под ручки не возьмут и на дыбу не привесят-то?
   -Дак, здеся одни злыдни! А вот в Совете Слуг, матушку- Родину оптом сбывают, тайны там ладные, стоящие и недешевые. А тута шляются одни горемыки, крохи подбирают!
   -Это верно, Родину Слуги - ироды продают, а пенсию какую декаду уже не повышают!
   Они углубились в старушечьи повседневные сплетни.
   Выйдя на улицу, Юнний опять был подхвачен ликующей толпой. Только это, на этот раз, вместо выпивох, были "согласные", дружно скандирующие призыв:- "Да здравствует великая Раввена!!"
   Влившись в толпу "согласных", он шествовал вместе с ними далее, в сторону Манежной площади. Пройдя через нее, к Каменному мосту, за которым и находился, нужный ему, постоялый двор "Рогатый Петух"
   Кто-то хмельным голосом пытался напевать, громко крича ему прямо в ухо:
   -Эх, хорошо в стране свободной жить!
   Эх, хорошо Раввене полезным быть!
   Синий бант с гордостью носить!
   Помня твердо заветы Совета,
   Озаренные лучами Солнца,
   Меря землю решительным шагом,
   Будь готов! Будь готов! Будь готов!
   Будь готов всегда, во всем,
   Будь готов ты и ночью и днем!
   Смуту раздавить твердой поступью шагов!
   Чем смелее идем к нашей цели,
   Тем скорее к победе Раввены придем!
   Перед нами все открыто:
   Двери храмов, лавок и дворцов;
   Недруг, знай ты наш ратный клич:
   Будь готов! Будь готов! Будь готов!
   Вместо старых и темных избенок
   Мы настроим садов-городов.
   У Юнния поневоле вырвалось экспансивная фраза:
   -Ну, никуда от этих бодрячков не деться! Ублюдки, себе-то вы настроите, я нисколько в этом не сомневаюсь!
   Он постарался вырваться из толпы умалишенных "согласных", отступив к краю и с ненавистью посмотрел на них.
   Эх, а с другой стороны посмотреть, в самом деле, хорошо быть на содержании казны и вопить во все горло о любви к Родине. А тут приходится втихую резаться со степняками, готовящими вторжение в Раввену и никто, о тебе даже доброго слова не скажет. А могли и орден дать какой-то, вон сколько их цепляют непричастные. Глянешь, а какой-то вороватый и пронырливый сановник их на груди больше имеет, чем убеленный сединами прославленный ветеран Великой Войны. Поневоле складывается впечатление, что эти награды выдают только тем, кто больше сопрет в казне державной.
   Далее за "согласными", следовавшими стройными рядами, шли жеманные молодые ребята, одетые в светло-синие одежды, с растертыми свеклой румяными щеками и подведенные сурьмой глазами. У многих ногти были выкрашены в пурпурный цвет, подобно кхандским девицам, промышлявшим своим телом в столице.
   Они, жеманно кривляясь, дурашливо кричали:
   - Гей! Раввенцы все на шествие свободы! Гей!!!
   Один из них, остановившись возле статного Юнния, проблеял дискантом:
   -"Братик", не составишь нам компанию?
   Юнний, с отвращением сплюнул и, закипая от негодования, проворчал:
   -Ну негде спрятаться в нынешней Раввене, от этих сладеньких голосков!
   Он двинулся дальше, огибая их по большой дуге. Свобода, свободой, но от этих задолюбцев подальше надо держаться. Вон их сколько в Морите объявилось, даже в Совете слуг Народа многие заседают, их иначе простой народ и не зовет. А народ даром не хает: он зрит в самый корень, все видит и все знает. Недаром ведь в народе говорят: - народные слуги - одни содомиты! Или как их на Западе кличут - "педросы", нет, неправильно, во "пидорасы", слово то какое звучное, жаль не приживется в Раввене.
   Уже виднелась за Каменным мостом крыша постоялого двора, где проживал Дейван. Юнний рванулся вперед, прорываясь сквозь толпу, придерживая свой меч, чтобы ненароком никого не задеть ножнами.
   Сзади раздался цокот копыт и громыхание колес кареты по булыжной мостовой. Он успел шустро отпрянуть в сторону под крик:
   -Дорогу Слуге Народа!!!
   Задавят ведь живодеры и ничего им за это не будет. Нечего скажут, было соваться под колеса кареты Слуги Народа. Ходят, тут всякие, только ездить уважаемым людям мешают.
   Подняв голову, он увидел чуть не задавившую его, проследовавшую мимо, карету с синей крышей. Рядом с ездовым сидел его знакомец Кер Белоголовый. С ним еще был незнакомый Юннию телохранитель с улыбчивой физиономией, впрочем, они были не одни. Их сопровождало несколько человек, что неужели команда защитников уже вся набрана?
   Мда, нелегко придется скоро им. Они даже не догадываются, как он, вместе с Дейваном и Тишей, сильно подсобил им, побив вторую банду "конопасов", имеющих поручение спешно прикончить Сая Альвера, до начала Игры Смерти.
   Ездовой, расчищая дорогу, надсаживаясь, привычно гаркнул во всю глотку:
   -Дорогу именем Совета!!!
   Между тем, основная часть шествующей толпы "согласных", двинулась на Старую площадь, а после проведения митинга они подадутся на Белую площадь, где возвышалось монументальное здание Совета.
   Юнний, миновав Каменный мост, аркой вытянувшийся над сточной канавой, полной плывущего по слабому течению дерьма, мусора и прочих нечистот, почему-то именуемой рекой, и подошел к уже однажды посещаемому им, постоялому двору "Рогатый петух".
   В отличие от предыдущего посещения постоялого двора, здесь было весьма многолюдно. Малыш, минуя всех, сразу поднялся на второй этаж и постучал в дверь комнаты, в которой остановился Дейван.
   Впрочем, зачем он это сделал он так и сам не понял, она все равно была заперта снаружи.
   И что ему сейчас остается делать? Подгоревший пирожок, и не свалишь ведь никуда без разрешения этого лысого беловодца.
   Если не поставить в известность Дейвана, то у них появится мысль, что он хочет выйти из игры и пошлют по его следу наймита или не поскупятся на услуги продажного охотника за головами, не задающего лишних вопросов.
   Так как смысла стоять возле запертой двери не было его, он спустился вниз. Ему не стоило опасаться прошлого подвоха, к его везению сломанная ступенька была заменена. Видимо, алчный хитроумный Керим, хозяин сего дивного заведения, дождавшись, пока кто-то не наступит на нее и доломает ее, сорвал-таки, с какого-то незадачливого постояльца гроши, починив лестницу за чужой счет.
   Спустившись на первый этаж, он задумался. Наверное, Дейван, чтобы соответствовать своему образу бродячего искателя удачи, выступает со своим питомцем - диким котом Тишей на каком-либо представлении, посвященному празднованию Дня Родины Матери Раввены.
   Ищи теперь "лесовика" по всему городу. А он сегодня вечером хотел укатить на конке, чтобы даром времени не терять. Послезавтра он уже нежился бы, греясь на солнышке, попивая кисленькое загорское винцо, тиская девицу, любящую его, ласковое море, мягкий песочек и серебро. Э, от него не убудет, он потрогал кошель, спрятанный за пазуху.
   Юнний уже наведался в банк Мориты и снял со своего счета немало денариев, чтобы потратить их с пользой для услады незнаемого героя Родины - Матери.
   А что, ведь честно заслужил. Никогда Раввена, не узнает имя неизвестного героя, предотвратившего вторжение орды степняков в ее пределы. Вернее будет, отодвинувшего вторжение орды, до момента гибели Сая Альвера, от рук Триады. Что же теперь ему делать? Записку под дверь ему просунуть?
   Может, ушлый хозяин постоялого двора Керим знает, где найти беловодца. Подойдя к стойке, он постучал ладонью по ней, чтобы привлечь к себе внимание, держа себя так, словно он, по крайней мере - вельможный Сай:
   -Уважаемый Керим, постоялец Дейван, тот, что с диким котом, не скажешь, куда запропастился?
   Темноволосый скряга Керим окинул взором, вроде уже виденного им широкоплечего "братца" с чудным, для любого раввенца, мечом. Он мельком глянул в распахнутую книгу, лежащую перед ним и, поинтересовался:
   -Ты Юнний Малыш?
   Черный стражник, с радостью подтвердил свою персону:
   -Да-да! Это я, Юнний и есть!
   -Он вэлэл пэрэдать Юннию, что будэт в своей халабуде до вэчэра! Э-э, дорогой, потом иды с ным, на празднык дня Матэри на Манэжэ, он там будэт выступать со своим звэрэм! Это там, гдэ всэгда "согласные" собыраются.
   Керим присовокупил к сказаному:
   -Он, навэрноэ, сэйчас звэря готовит к прэдставлэныю! Харошый пастаялец!
   Малыш вышел во двор постоялого двора, заполненный галдящим народом.
   Так торговые лавки, в большинстве своем были закрыты, прямо во дворе, на дымящейся жаровне, жарили шкворчащие жиром, куски свинины. Поодаль, в казане тучный узкоглазый таньшанец готовил плов с перепелами и нарезанными, исходящими ароматным соком ломтями дыни, пробуя на вкус желтый, окрашенный янтарным цветом рис и жалея, что для полноты вкусовых ощущений нет одной из специй. Его собратья, скрестив ноги, уселись на большом ковре, пили горячий нестли из пиал и ели сладкую халву, в предвкушении приготавливаемого их земляком, основного блюда.
   От аппетитных запахов у Юнния заурчало в брюхе, он прибавил шаг, стараясь побыстрее уйти от манящих соблазнов.
   Все во дворе пили хмельной мед, пиво, березовицу, брагу. Люд побогаче- употреблял вина загорские, каррарские, междуреченские.
   Некоторые богатеи цедили мутный крепкий напиток, сшибающий с ног, пахнущий торфом, привезенный с далекого Железного Острова.
   В отличие от остальных граждан, закусывали они изысканными деликатесами; жареными кусочками ржаного хлеба с намазанной сверху, зеленой подсоленной икрой радужных лягушек, отварными турьими языками, нарезанной тонкими ломтями вяленой козлятиной, доставленной с далекой Лузитании.
   Засмотревшись по сторонам, он натолкнулся на кого-то, сильно наступив тому на ногу. Юнний глянул пострадавшему в неподвижное лицо, словно не чувствующее боли и замер. Гася возникшую неловкость, выговорил, подержав потерпевшего за плечо:
   -Ради лучей божественного Солнца, простите мою неуклюжесть!
   Застывшее лицо даже не изменилось, лишь губы дрогнули и, до Юнния донеслось его слова:
   -Пустое друг, праздник то какой!
   Откуда-то сбоку, рядом с ними, вынырнул юркий человечек. Положение его напряженного тела было словно у человека перед отчаянным рывком, собравшегося нырнуть в студеную воду, в жаркий день. Левой рукой он лихорадочно перебирал разноцветные камешки. Расслабившись и убирая правую руку из-за подола плаща, он вымолвил, ухмыльнувшись:
   -И тебя добрый человек с праздником Матери - Раввены! Извини, мы сильно торопимся! Нам надо посетить еще одного нашего друга и поздравить его! Пойдем, Скурат!
   Юнний искренне пожелал им:
   -Удачи Вам и Вашему другу тоже! Озари Вас, Солнце!
   Смотри, а он и не знал, что такие хорошие люди живут в Морите: отзывчивые и, совсем не обидчивые, не то что он, грубиян. В глубине души он знал, наступи ему кто так сильно на ногу, он бы так просто ему это не спустил.
   С грустью размышляя о своем внутреннем несовершенстве, Юнний подошел к знакомому сарайчику и, приоткрыв дверь, застыл на месте, словно не веря увиденному.
   Дейван был на месте. Беловодец лежал на спине с открытыми очами, на левом глазу сидела крупная зеленая муха. На груди зияло несколько колотых ран, кровь еще не успела даже свернуться.
   Тиша, дикий кот, был на цепи и его кололи копьем с безопасного для убийц расстояния. Копье было здесь же, прислоненное к стене короткое древко, с хищным, длинным и узким наконечником, измазанным темной кровью.
   Из-за шума гульбища, гудящего во дворе, никто не услышал, что здесь происходило.
   Он оглянулся и чтобы не маячить на виду, присел. Рядом с отпечатавшимися следами сапог Дейвана, было несколько неясных оттисков. Похоже на следы мягких сапог, без каблуков.
   Выследили-таки. Кто, "любители кобыл"? Он застонал. Их убили совсем недавно, кто знает, если бы не заходя в комнату Дейвана, он сразу бы явился сюда, все сложилось иначе.
   Юнний сглотнул горький комок, застрявший в горле. Глаза защипало, и взгляд затуманился от набежавшей слезы. Он погладил вздыбленную шерсть Тиши, слипшуюся от крови.
   Его отец погиб, защищая Империю в Великой Войне, мать сгинула в лихолетье, заботу о нем приняла держава. Он стал сиротой, выращенный и воспитанный в детском доме.
   Он привык быть одиночкой и думал, что у него никогда не будет друзей, и лишь потеряв этих двоих, он с горечью понял, они у него были, несмотря на то, что один из них не был даже человеком.
   Юнний вытер выступившие слезы и попытался взять себя в руки, что бы понять, что ему теперь делать дальше? Вызвать "синяков"?
   От отсутствия здравого смысла и скудоумия "синяков", он будет первый в очереди "подозреваемых" извергов. Задержат, в целях рассмотрения обстоятельств данного дела.
   Так как других кандидатур нет, то его донельзя сомнительная личность, подходит прекрасно для закрытия дознания. Он еще и к хозяину Кериму зашел, считай, что сам донес на себя.
   Кто он такой; простой охранник из Братства Черной Стражи, никто его прикрывать не будет.
   Убитый горем, раввенец увидел втоптанный в мягкий грунт зеленый камушек, потянувшись поднять его, обнаружил рядом еще один, на этот раз желтого цвета, незаметный среди разбросанной соломы. Такие камни, одинакового размера, целители дают своим больным, уверяя их, что они сильно облегчают боли, от последствий давних ран.
   Он, только что видел такую горсть камней у одного, из необычной парочки, встреченной им на пути сюда.
   Юнний вскочил на ноги и бросился вперед прямо через двор, пытаясь настигнуть убийц. Подбежав к распахнутым воротам, он застыл в растерянности перед многолюдьем улицы.
   Их уже не найдешь, да они сами ищут его, сообразил он. Они убили Дейвана с Тишей и сказали ему, что пошли искать одного друга, не догадываясь, что тот был перед ними.
   А может они и знали или подозревали. Вспомнив напряженную стойку, юркого спутника Скурата, обронившего камешки, подумал Юнний.
   Несколько любопытных взглядов во дворе постоялого двора, заметившего взволнованного верзилу раввенца, пробежавшего со странным клинком, не добавили ему уверенности в том, что они выгородят его и дадут нужные показания прибывшим дознавателям Синей Стражи.
   -Вот она, Ямская улица, а вот и он - тупичок Гоблина, осмотрим подходы к его дому.
   - Вход отдельный, прямо с тупика, минуя основной ход. Однако неплохой райончик для простого стражника Черного Братства - заметил Скурат.
   Щур скептически заметил:
   -Да непрост, непрост этот фрукт. Давно пора кое-кому заинтересоваться, а на какие - такие гроши черный стражник имеет такую шикарную халабуду?
   Они дружно перешагнули через низенький кустарник, символизирующий ограду и, нырнули в узкий переулок.
   Щур оглянулся и отметил:
   -Скурат, нам сюда!
   Заприметив большую глиняную трубу, выходящую из дома и далее в канаву, он указал напарнику:
   -А неплохо наш "братец" пристроился! Ты глянь, у него даже гадить можно в доме, не выходя во двор.
   Скурат недоверчиво произнес:
   -А разве так можно?
   Щур, немало побывавший в особняках знатных Саев и Слуг, с оттенком превосходства усмехнулся:
   -Можно, можно.
   Они подошли к входу и бывший "синяк" прильнул к двери, пристально изучая замок.
   Скурат тревожно оглянулся, когда за кустарником послышался шум и прошла гурьба. Двое отстали, послышался мужской голос:
   -Может здесь зайдем за кустики, Мадина? Я по быстрому, у тебя даже платье не помнется?
   Напарники тревожно переглянулись, этого им только не хватало.
   Женский голос капризно ответил:
   -Нет, не здесь Нежат. Я всю спину травой исколю!
   Парочка пошла дальше, догоняя окликавших их со смехом удаляющихся друзей.
   К удаче влюбленных, им неслыханно повезло, бесплатно резать кого-то было не в правилах Скурата и Щура, но всегда ведь бывают исключения из правил.
   Они вернулись к прерванному занятию-возне с дверным замком. Скурат поинтересовался:
   - Как замок совладаешь?
   Щур, перебрав принесенный с собой, в кожаной сумке, хлам, завозился с дверным замком:
   -Да у него, помимо задвижки, крючок изнутри накинут. Хороший замок- каррарский, двойного действия, сейчас сброшу только внутреннюю щеколду.
   Что-то громыхнуло, Щур сказал:
   -Все готово!
   Дверь отворилась, и они зашли, прикрыв ее за собой. Оглядели большую комнату. Глиняный пол был застелен плетеными половичками. В углу лежак, слишком широкий для одного человека. Ширма, пара рундуков для хранения всевозможного тряпья, стол. На стене висел, начищенный до блеска, кусок бронзового зеркала.
   Каменная печь, на ней решетчатая жаровня, на которой стоял небольшой казан.
   Скурат полюбопытствовал:
   -А где же гадить? Ты же говорил прямо в доме можно, ну не в казан же?
   -Вон видишь, за той ширмой сральник.
   Скурат явно заинтересовался нововведением:
   -Любопытно?
   Щур снисходительно улыбнулся:
   -Гляди.
   Он открыл легкую ширму и показал небольшую каморку.
   -Сюда вот воду сливают из этого кувшина, чтобы дерьмо по трубе смыть, и в доме не пахнет - объяснил Щур, показывая как правильно пользовать чудом забугорного развития.
   Пораженный чужеземной диковинкой, Скурат поинтересовался:
   -А этот маленький таз для чего?
   Щур пояснил:
   -А это для того, чтобы опосля руки сполоснуть!
   Скурат изумился:
   -Вот чистоплюй то, он еще и руки моет. Смотри-ка, он себе еще и задницу бумагой подтирает!
   -Я и говорю, не похож он на простого братца - утвердился в своих опасениях бывший синий стражник - Впрочем, это не наша забота, приколем его, да и за наградой к толстому "конопасу"!
   Скурат прикинув диспозицию, принял решение:
   -Ты жди его в доме, как только он войдет: я следом за ним, сразу на месте его и порешим. А то в проулке еще нашу возню кто-нибудь заметит. И так нас чуть не запалили! "Синяки" седня везде снуют, как будто скачущие блохи по собаке.
   А в доме самое то, хорошее место для лишения жизни. Наш жирный "степняк" будет доволен.
   Скурат вышел во двор, огляделся вокруг: стало вечереть, но масляные фонари еще не зажгли.
   Правая кисть у него начала неметь, отдавая в правый бок и, уходя дальше в ногу.
   Бывший боец из "зеленых теней", начал растирать бесчувственное тело. Проклятый удар "мятежника"- синегорца, полученный им во время проведения рейда, отправил его в беспамятство и что-то повредил в голове. Оправившись от нанесенного ранения, он получил пенсию за причиненное ему увечье. Не совсем то, на что он рассчитывал в случае потери трудоспособности. Оказывается, в военной ставке, не были правильно оформлены надлежащие бумаги и выдали не все причитающиеся ему денарии.
   Мышцы лица полностью онемели, он с трудом пережевывал пищу. Но это было еще полбеды, иногда полностью немела и становилась бесчувственной правая сторона тела.
   "Зеленый призрак", ходивший в боевые рейды более полусотни раз, не мог устроиться из-за своего увечья даже простым сторожем в Братство Черной Стражи. О том, чтобы вкалывать телохранителем или наемником, таскающим на себе амуницию, не могло быть и речи.
   Как-то раз, на приеме у целителя, в очереди среди увечных ветеранов, он разговорился со Щуром, бывшим "диким котом". Обычно, "дранные кошки" из корпуса Синей Стражи, были здоровенные дылды, чтобы легче было разгонять бунтующих смутьянов на улицах Мориты, а этот с виду был неказист.
   Вспомния Аргунское ущелье, где они служили правда, в разное время, Щур поколебавшись предложил ему грязную работенку. Сперва ему было муторно выполнять поручения этого жирного торгаша Бойкована. Но ничего, навык резать людей у него не потерялся. Да здесь в Морите, в городских условиях - это было и полегче. Это не в горах преследуя или наоборот ускользая от преследующих их неутомимых "мятежников".
   За углом что-то зашуршало, он насторожился, сделал шаг вперед и увидел сцепившихся двух крыс из-за жалких ошметков гнилого овоща.
   Клубок распался и серые зверьки встали столбиком, вперившись в него взглядом, черных бусинок глаз.
   Он, почуяв спиной что-то, резко обернулся и получил удар в лицо. Боли он не почувствовал, но впечатался спиной в каменную стену. Голова Скурата пошла назад и ударилась затылком в выступающий камень. В глазах у него потемнело, левая рука оказалось в неудобном положении- зажатой в угол. Правая, как назло, все больше слабела, несмотря на его безуспешную попытку нащупать ею, болевую точку за челюстью противника, чуть ниже мочки уха.
   Руки напавшего, цепко схватила за горло, сдавливая его. Скурат засипел, бессильно царапая лицо напавшего, чтобы немного ослабить хватку и позвать на помощь Щура.
   Когда Скурат затих и прекратил трепыхаться, Юнний брезгливо отер руки, оттащил его и бросил к крысам:
   -Серые, вот вам. Хватит драться из-за морковки.
   Следовало бы оттащить его в сточную канаву, но второй, вертлявый наемник, был где-то рядом.
   Он подошел к двери, кхандская спичка, вставленная им сверху в створ двери, была сломана. Значит, второй хилый гад где-то в доме, поджидает его. Юнний открыл замок ключом, прикрыв за собой дверь. Огляделся, в любой миг готовый к нападению и замер. Никто не торопился атаковать его.
   Ожидание становилось невыносимым. Но все-таки коварный бросок, любителя перебирать камешки, был внезапным для него.
   Щур быстро пошел на него, чересчур быстро. Жутко, что он такой щуплый, а двигался, словно стремительная пурпурная ящерка, хватающая пролетающую мимо стрекозу.
   Пошел ловкач на него из-за стола, где совсем недавно пряталась Цецилия, рябая жена участкового декарха. Не то чтобы он сильно хотел завалить ее, но было дикое желание, сильно насолить участковому Синей Стражи, чтобы тот не совал свой нос в его дела. Все-таки тогда, он убедил "синяка", что его супружницы у него нет, хотя она все это время, дрожа от страха, сидела под этим самым столом, всего в двух-трех шагах от них.
   Щуплый держал узкий четырехгранный стилет, напоминающий длинную спицу. Такой хитрый клинок запросто пронзает кольчугу, словно и нет ее в помине.
   Лишь благодаря удаче Юнния он избежал смертельного укола. Щур чуть проскользнул на половике, а верзила, развернув тело, пропустил колющий удар мимо себя. "Братец" обхватил руками прыткого, как вьюн, ловкача, чтобы не дать ему нанести второй колющий удар, который, он не сомневался в этом, будет для него смертельным.
   Щур ухитрился и ударил его лбом в лицо да так, что у Юнния посыпались искры из глаз.
   Юнний, поднатужившись и подняв щуплого вверх, со всего маху бросил его на стол. Тот от мощного удара, развалился на обломки. Подломившаяся ножка, обломанным концом, войдя под лопаткой, пробила тело ловкача насквозь, он умер мгновенно. Разболтанный стол, от того что девицы, не отличавшиеся излишней скромностью, после лежака, любили продолжать на нем свои утехи. Верный стол спас своего хозяина, несмотря на надругательства над ним с его стороны. Разломившись на куски, он убил своего обидчика.
   Юнний был разочарован легкой кончиной человека, убившего его друзей.
   Тяжело дыша, он выплюнул сгусток крови и вложил в руку, отпрыгавшего свое ловкачу, два найденных им камешка:
   -Вот обронил, на и не теряй больше!
   Он подошел к дальнему от лежака рундуку, поднатужившись, отодвинул его. Отодрав доску в стене, открыл потаенную нишу. Пошарив в ней рукой, достал кожаный кошель и добавил его к уже имеющемуся за пазухой.
   Окинул взглядом комнату, бывшую ему домом пару лет. Что делать? Надо срочно наведаться в харчевню "Крепкий пень" и объяснить, что произошло или скрываться? В любом случае, здесь задерживаться не стоило.
   Вероятней всего, его скоро будут искать "синяки", но гораздо опасней беловодцы. Эти в любом случае найдут его, чтобы выяснить, что случилось с Дейваном. Доказать "лесовикам", что он невиновен в его гибели, ему не предоставлялось возможным. Да и в их интересах убрать его. Исчезнет след, связывающий Юнния с беловодскими прознатчиками, а их и без него, у князя в Морите, хватает.
  
   Глава 27.
  
   Старший патруля синих стражников - пышноусый пожилой декарх, таким усам позавидовал бы любой жолнер коронного войска Величного Королевства Орла, жестом остановил карету, с характерно окрашенным синим верхом.
   Он вежливо поинтересовался у охранника с нахальной рожей, с опаской косясь на богато одетого Сая, выглянувшего из окна кареты:
   - Вы были внесены в список приглашенных гостей!?
   Свысока глядя на "синяков", Сакар Колено снисходительно втолковывал декарху, имевшего наглость, обратиться к ним:
   - Ясный перец, энто Сай Альвер с сопр...вжду...щими его лицами!- с запинкой произнес он труднопроизносимое слово, безуспешно повторяемое им во время следования.
   -Корень ядреный тому в дупло, кто придумал энто заковыристое словечко - пробормотал себе под нос Сакар, глядя как декарх "синяков" пряча кривоватую ухмылку, выискивал их в длиннющем списке приглашенных особ. Он все-таки не преминул высказаться, по поводу неторопливости стражника:
   -Усища басмой покрасил, еще и лыбится, таракан усатый.
   Тот, не обращая внимание на подначку, сверялся с бумагой. Наткнувшись на имя Сая Альвера, и прочитав внесенное пояснение к его имени декарх, уважительно посмотрел на Сакара. Его хозяин - это же тот раввенец, участвующий в Игре Смерти, вот свезло ему - известность то какая.
   Об нем вчерась супружница весь вечер ему долдонила, в то же время упрекая его за принесенных двух зайцев. С душком якобы они, охотник Витчак, несвежих ему подсунул, когда дичь на рынок принес. Он ее и попрекнул, готовить не могешь, соли и перца побольше, в чугунок с лучком и чесночком, репы туда и петрушки с укропом. А она ему в ответ, был ты воякой, а не бабой в штанах, пошел бы Сая Альвера, защищать, денежку для семьи нагреб, вовек не нуждались бы. Кончилось все взаимной руганью и увесистой затрещиной, в сердцах отвешенной им благоверной.
   Этот самый злосчастный Сай был приглашен на прием, как один из почетных гостей, по случаю открытия мемориала Матери-Родины.
   В приписке указывалось, что его сопровождала группа телохранителей, коих следовало вписать отдельно, дабы впоследствии передать бумаженцию комесу Народной Гвардии.
   -Я должен внести сопровождающих лиц в список?
   Охранник с нахальной мордой указал ему на человека с пепельными волосами, сидящего в карете с Саем:
   -Это наш старшой, Кер Белоголовый, а вон тот - он указал на сидящего рядом с ним улыбчивого охранника:
   - Тидер Весельчак!
   Декарх, увидев лицо ухмыляющегося Тидера, вскользь заметил:
   -Второе имя, как родное для него, жрец верно подобрал!
   -С другой стороны кареты Дэггат Молчун, я Сакар Колено, а на энтих лошадях сзади Ногард Камень и Кейдан Стебель!
   Вписав их полные имена, декарх разрешил проезжать:
   -Сакар Пятка, можете следовать далее!
   Взвинченный проверкой, охранник не выдержал и вскипел:
   -Да не Пятка я, а Колено!!!
   Примиряющее стражник оправдался:
   -Какая разница: пятка, колено- все ведь на ноге?
   -Нога! Эдак ты меня и Задом назовешь, он тоже на ноге!? Распустились тут, управы на вас, думаешь нет!!!
   Два синих стражника, стоявшие поодаль, видимо тайком веселились, наблюдая картину, как выскочка-охранник честехвостит их декарха.
   Получивший взбучку, присмиревший старший патруля выдал им несколько палочек из красного дерева, украшенных причудливой вязью орнамента.
   Он, пропуская их, вытянувшись чуть ли не в струнку, объяснил куда следовать далее:
   -Предъявите это, "краснопе..." - э-э-э, народным гвардейцам на следующем посту!
   Возница, хорошо зная дорогу и нисколько не слушая дальнейших указаний стражника, послал карету дальше по улице, ведущей на Белую площадь. Сама площадь была пустынна, лишь кареты быстро проезжали по ней, торопясь доставить и поскорее высадить сановных пассажиров.
   Остановились возле пикета, у крепостной стены, ограждавшей Бывший Императорский Дворец, ныне скромно именующийся Дом Совета Слуг Народа.
   Далее, после очередной проверки, их послали к следующему посту. Карета подъехала к входу во дворец, здесь тоже бдела вездессущая Народная Гвардия.
   Сакар, увидев такое количество расфуфыренных баловней судьбы, недовольно буркнул себе под нос:
   - У "красноперые павлины"...опора и совесть раввенского народа.
   В едином, он все-таки сошелся с усатым декархом "синяков": к обоюдной ненависти к этим выскочкам, гвардейцам-ренегатам, изменившим в свое время Империи и, поднявшим мятеж.
   У входа в особняк, у них были проверенны и забраны, врученные им на въезде, деревянные палочки, видимо являющимися разовыми пропусками.
   Сакар, из-за врожденной вредности, успел-таки своей палочкой прочистить свои, далеко не часто мытые уши и с милой улыбкой, больше похожей на оскал гиены, отдал ее вышколенному гвардейцу.
   -Проходите далее, до входа во дворец Совета! Карету отгоните в каретный двор!
   В какой уже раз, у входящих в зданьице спрашивали имена и записывали в книгу. Несмотря на большое скопление карет, очереди почти не было.
   Надо отдать должное гвардейцам, работали они шустро.
   Кер Белоголовый, выходя из кареты вместе с Тидером и Саем Альвером сказал, обратившись к друзьям: - Сакар и Дэггат, вы оба остаетесь с каретой, и арбалеты постерегите, не провороньте!
   Сакар сказал разочарованно:
   - А энто, пожрать нам дадут, аль вы там за меня и Дэггата, порубаете!?
   Возчик хохотнул, видимо встретив родственную ему душу и унял, начавшего было волноваться за свое пустое брюхо, Сакара:
   - Не боись, накормят, тут с этим все налажено! Я не в первый раз здесь бываю!
   Сакар успокоился и крикнул Керу уходящему с друзьями и Саем Альвером:
   -Тади лады! Будете выходить, заранее скажите, карету с шиком подадим!
   Чуть задержавшийся Тидер остановился, окинул их взглядом и строго окликнул:
   - Эй, Сакар!
   -Чего!?
   -Чего, чего! Бдите давай, а то будете тут лясы точить!
   Не тушующийся Сакар ответствовал:
   -Да мы само собой, бдеть то будем! Энти Слуги Народа такое ворье, могут и карету спереть, энто завсегда у них в крови. Энто вы, там зырьте, и гроши свои стерегите! У таких растяп как вы, они легко утянут-то!
   -Я постараюсь сберечь свои кровные денарии в целости и сохранности, но это маловероятно, учитывая их искусство в мастерстве облегчения наших кошелей. Слуги Народа всегда стараются снять с нас тяготы по размышлению - куда нам потратить наши жалкие гроши.
   Сакар впал в ступор, силясь осознать высоко ученые словеса приятеля.
   Тидер, махнув им рукой, принялся догонять своих. Он сравнялся с Саем Альвером и охраной у столов, за которыми гвардейцы вписывали гостей в книги.
   Кер лишь незаметно погрозил ему кулаком, мол ты где там ошиваешься, давай не отставай. И шуточки давай придержи при себе, зубоскал выискался. Забыл, что находишься в гнездилище правящего режима.
   Весельчак лишь пожал плечами и тихо шепнул ему, поясняя, что с Сакара- этого разгильдяя взять, пришлось предупредить его о бдительном и внимательном отношении к своим непосредственным обязанностям.
   Они назвали свои полные имена гвардейцам, вносящим в списки приглашенных гостей. Их уже ожидал доверенный Сая Иумея, франтоватый молодой юноша, со смазанными грибным маслом волосами. Он представился его помощником и уверенно повел их по длинному широкому коридору, с выстеленными по полу таньшанскими коврами, сразу приноровившись к поступи Сая Альвера.
   Пройдя до конца, они увидели у распахнутых дверей, еще пару гвардейцев, вытянувшихся по стойке смирно.
   Их взору открылся огромный зал, обвешанный хрустальными люстрами, искрящимися от света. Большие карарские зеркала, развешанные на стенах, давали дополнительное освещение, отображая огонь бронзовых канделябров со свечами.
   Сверху свисали сплетенные из синих, красных и белых гирлянды цветов под колер равеннского державного стяга.
   Вдоль стены, стояли в ровный ряд несколько столов накрытых ярко-красною тканью. На них, роняя искорки света, искрились узорами хрустальные и стеклянные фужеры, для ценителей раввенской старины стояли серебряные чаши. Виночерпии брали стоявшие за их спиной запечатанные кувшины с вином, срывая печати и разливая гостям. Какого только вина не было: знаменитое карарское сладкое, выдержанное лузитанское, сливовое кхандское, было и редкое в Раввене, экзотичное камень-вино, привезенное с далекого Намвьета. Кусок белесого камня опускали в вино, он постепенно растворяясь, придавал, как уверяли знатоки, незабываемый аромат и привкус пьянящему напитку.
   Были вина и от ближайших соседей, Загорья и Речного Княжества, для особо стойких выпивох, стояла дубовая бочка с крепким желтоватым зельем, припахивающим торфом, доставленная с Железного Острова.
   Хватало с избытком и прохладительных напитков: лимонад, холодный нестли, красный чай, отвары из шиповника и бледных ягод, березовый сок. Подсластить можно было сотами с желтым тягучим медом, хлопковой халвой, коричневыми финиками, изюмом, урюком, сладким корнем и рахат-лукумом.
   Горячих блюд не было, зато холодные закуски радовали изобилием взгляд любого гурмана. Столы украшали изысканные деликатесы - соленая, зеленоватая икра радужных лягушек, охлажденные вареные турьи языки с перечно - горчичным соусом, нарезанная тонкими ломтиками лузитанская козлятина, вяленная особым способом.
   В маленьких глубоких мисках лежала мелкая копченая рыбешка, брюшком к верху, залитая маслом. Горкой возвышались уже очищенные от скорлупы, вареные орлиные яйца. Халдеи нарезали лакомые куски из копченых окороков медведиц, мясо из самок вкуснее. Несмотря на то, что косолапых совсем не осталось в дикой природе, но престиж Раввены в глазах приглашенных зарубежных посланников был, несомненно, важнее, с этим никто и не спорил.
   На блюдах лежали яблоки в карамели, обсыпанные корицей, груши по кхандски, фаршированные изнутри жгучим стручком перца, соленые лимоны. Незнакомые простым раввенцам, фрукты, похожие на небольшие арбузы, полосатые минговые плоды с ярко-желтой мякотью.
   Провожающий их доверенный, вошедший с ними, кивнул глашатаю. Тот, набрав воздуха, привычно провозгласил, выдыхая:
   - Достопочтимый Сай Альвер!!!
   Шум в зале вмиг утих и воцарилась тишина, как будто вошел не рядовой гражданин Раввены- Сай Альвер со своей охраной, каких хватает в Морите, а на прием заявились правящие особы - сам Император Кханда с герцогом Карара. И шли владетели двух могучих держав под ручку, беседуя о тяжкой жизни для власти имущих.
   Столь пристального внимания, со стороны приглашенных гостей в этом зале до прибытия Сая Альвера, никто еще не удостаивался.
   Все присутствующие с любопытством глазели на человека, сумевшего за несколько дней прославиться на весь обитаемый мир. И все благодаря его участию в Игре Смерти. Теперь его имя стало широко известно и за пределами Раввены.
   Особое любопытство он вызвал у светских красавиц, особенно у незамужних дочерей, некоторых из гостей, присутствующих на данном приеме. Они о чем-то шептались между собой, видимо обсуждая что-то известное только им.
   Сай Альвер чуть поклонился, приветствуя всех находящихся в зале. На столь пышном приеме ему пришлось быть уже второй раз за этот день, и он явно чувствовал себя не в своей стезе.
   Несмотря на его опасения, он сумел, произвести благоприятное впечатление на присутствующих гостей своей приятной внешностью, подчеркнутой умело подобранной одеждой.
   К нему уже спешил Сай Иумей с распростертыми объятиями и, словно приклеенной, радушной улыбкой на лице. Впечатление было такое, что он встретил давно утерянного друга детства, считавшего умершим и чудесным образом встреченного здесь. Он слегка обнял его, показывая собравшимся, что он на короткой ноге с живой достопримечательностью:
   -Пусть всегда озаряет Вас лучи Солнца, я очень рад, что вы приняли мое приглашение! Позвольте вам представить моего ближайшего друга Сая Ваниса с его очаровательной спутницей Оканой!
   Сай Альвер поприветствовал обрюзгшего Сая и сопровождавшую его укргурку, которая, своей ослепительной красотой, выделялась среди остальных девиц.
   О ее роде занятий, можно было лишь догадываться, но мягко говоря, она точно не является Саю Ванису дочкой.
   Взяв по чаше карарского вина, разливаемого виночерпием, они маленькой группой отошли к мягким диванам, стоящим вдоль стен. На них были разложены всевозможные валики и подушечки для большего комфорта.
   Присев на них и расположившись поудобнее, они продолжили вести светскую беседу.
   Кер указал глазами Кейдану с Ногардом, чтобы они сильно не маячили возле них. Сам с Тидером остались стоять по сторонам группы и, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания, разглядывали гостей. Конечно, все приглашенные прошли тройную проверку, но бдительности терять не стоит. Кто-то ведь, из злоумышленников, нанял "степняков" для попытки опередить Игру Смерти?
   Кейдан с Ногардом разошлись по обе стороны от них, шагов на десять и лениво прислонились к стене, подпирая ее, словно опасаясь, что она внезапно рухнет без их посильной поддержки.
   Посмотрев искоса на Сая Альвера своими карими, с томной поволокой, глазами, Окана очаровательно улыбнулась ему и проворковала нежным голоском:
   -Сай Альвер, о вас ходят такие разные слухи. Говорят, вы очень смелый человек и отважились бросить вызов самой Триаде?- и захлопала громадными ресницами, не заметив своей глупости.
   Чуть не поперхнувшись вином, Сай Ванис попробовал сгладить бесцеремонную бестактность своей спутницы:
   -Сай, я слышал от вашего друга - Сая Иумея, одобрение намеченной линии развития искусства и культуры, принятого Советом Слуг Народа?
   Сай Альвер, с видом потомственного загорского долгожителя, убеленного сединами, строящего свои планы на долгие годы жизни вперед, изрек:
   -Да, я думаю Раввене просто необходимо утвердить себя на ниве культурного созревания. Нечего нам все время оглядываться на Запад и Кханд, мы должны нести свои идеи в обитаемый мир. Это нам показали наши видные деятели новой раввенской культуры эпарх Луган и скульптор Терец. Они, несомненно, являются нынешним лицом архитектуры и градостроительства Мориты и задают тон не только остальным городам Раввены, но являются ярким примером и другим, отдаленным от нас, странам, а не только близлежащим соседям!
   Сай Альвер от доброй чаши вина и произнесенной экспортом речи, приободрился: щеки у него порозовели, глаза подозрительно заблестели. Было видно, что Сая немного отпустило от постоянного напряжения последних дней.
   Щебечущая Окана, вторя его словам, искренне удивилась и картинно всплеснув руками воскликнула:
   -Ах, Сай Альвер, кто же из ваших недругов, мог пожелать вам такой участи? Кто так не любит Вас, такого милого, открытого человека? Сай Альвер, это наверняка какая-то бессердечная женщина, которую вы оплели сетью сладкоречивыми обещаниями и прекрасными манерами?! - и взглянула в глаза Сая, откровенно флиртуя с ним.
   На этот раз, Сай Ванис не сделал даже вялой попытки, прервать свою спутницу. Они с Саем Иумеем замолчали, скрывая свой интерес к личности предполагаемого нанимателя. У него, несомненно, есть ниточка, ведущая к всесильной Триаде. С таким влиятельным человеком, имеющим связи с незаметными убийцами, стоило завести бы взаимовыгодную дружбу. В этой подлой Раввене надо держать нос по ветру, вернее, в данном случае ухо.
   Сай Альвер, не отводя взгляда от прелестных карих глаз Оканы, лишь галантно ответил ей:
   -Вы знаете, я даже не догадываюсь, о ком из моих знакомых может идти речь. Жаль будет уйти бездыханным на погребальный костер, не поблагодарив того, кто позволил моей скромной особе, привлечь внимание столь прекрасной и красивой женщины.
   Она рассмеялась и натренированно покраснев, смущенно потупила глазки и успокаивающе положила свою руку на локоть Сая Ваниса, начавшего уже немного ревновать.
   -А вы, Сай Альвер, опасный человек. Ваши уста вместо слов исторгают мед, слишком сладкий для такой провинциалки из Степи, как я.
   Сай сдержано улыбнулся, он еще больше нагнал таинственности, с помощью комплимента, ловко уходя от обсуждения щекотливой, для него, темы разговора.
   Слуга Народа со своей пассией, увидав знакомых, ненадолго удалились, пообещав вернуться.
   В это время Кер Белоголовый, скрывая презрение, рассматривал сливки раввенского общества.
   Несмотря на кажущуюся торжественность мероприятия, ему казалось, что здесь каждый преследовал свою цель. К примеру, кто-то призванный охранять интересы государства, ставил свои личные интересы выше. Он и не догадывался, как он близок к истине.
   Вот Слуга Народа, Андей Крайний, курирующий и заодно, разумеется, "чисто случайно" владеющий рыбным промыслом в Студеном море. Его сейчас "конкретно" занимала мысль:- Как увеличить объемы соленой сельди, обозами поставляемую им в Мориту? Но здесь была одна закавыка, с Янтарных городов поставляли такую же селедку, но лучше приготовленную. Эти потомственные рыбаки пользовались специями, добавляя душистый перец и виноградный уксус. Кажется, на первый взгляд чего проще - ему следовало снизить цены чтобы, соперничать с ней. Но наш раввенский Сай не таков, чтобы уступить этим хваленным "рыбоедам", хватит с них и монополии на янтарь, а с рыбкой не выйдет, накось выкуси соленого.
   Значит, ему сегодня надлежало договориться, со стратегом Синей Стражи, Ларгуном Гибким, чтобы караваны "рыбоедов" рьяно проверялись на каждой заставе, на наличие дурманящих средств или несоответствие в бумагах, с наличием указного количества бочек с соленой рыбой. Вот и приходется щепетильным купцам Янтарных Городов, раздавать взятки на заставах, чтобы спокойно следовать далее и обезопасить свой товар от дальнейших придирок.
   На лицо был конфликт интересов и, следовательно, удорожание бочек с враждебной Раввене, ненашенской сельдью. А то, что она лучше, хуже, это его не колыхало, тем более, за эту уступку следовало и Ларгуну Гибкому отслюнявить его долю.
   А вот та, смазливая девица, в красном шелковом струящемся по телу, одеянии до пят, кажущееся целомудренным, оно выгодно подчеркивало ее фигуру в нужных местах. Приятные выпуклости - радующий взгляд человека, разумеется с нужным, для любого мужчины отростком между ног. Она казалась желанной добычей для любого мужа, но в данном случае, жертвой была не она.
   Ей следовало подцепить на живца, богатого дядюшку, готового оплатить все ее прихоти и расходы, одновременно решая задачу, чтобы не привлечь внимания его благоверной и оттеснить соперницу. Не надо забывать, что от дядюшки надо утаить смазливого юношу из Загорья, гордеца, каких свет не видывал. Если он узнает о дядюшке, схватится за нож, хорошо будет, если он поймет, что его она содержит не за его буйный нрав и неутомимость на ложе.
   Каждый, из присутствующих здесь отягощен решением своего нелегкого бремени.
   У всех здесь были свои проблемы. Это на первый взгляд рядового обитателя плебса, обеспокоенного очередным налогом, за рыбную ловлю, например, кажется, что у богатых совсем нет забот.
   Сай Альвер, услышав бранные слова, обратил внимание на коренастого верзилу Сая, с мощным загривком Сая, с нашивками Слуги. Тот держал в могучей длани, стеклянный фужер и хлебал как простую воду, лузитанское крепкое вино. Он возбужденно выговаривал своему собеседнику что-то нелицеприятное.
   Сай Иумей, заметив заинтересованный взгляд собеседника, просветил его:
   -А это Сечен Ивар, глава торгового товарищества "Раввен-путь", с ним его поверенный Бодан Светомил.
   Сай Альвер немало слышал про основателя торгового товарищества "Раввен путь". Все началось с того, что несколько лет назад, из дальних странствий, после трехлетнего отсутствия, вернулся в белокаменную Мориту, пропавший купец Тверич.
   Оказалось, все это время он провел в незнаемом тогда, далеком Синде и описал свои путешествия в путевых заметках, названных им - "Хожение за три тракта".
   Тверич был первым раввенцем, побывавшим в этом чуждом крае, лежащем за далекой, пышущей жаром пустыней и горной грядой.
   В ней рассказывалось обо всех препятствиях, встретившихся им на пути, о диких племенах, приносящих путников в жертву палящему Солнцу, внезапно появляющихся песчаных реках, заживо хоронящих странников, опасных для любого живого существа, плюющихся ядом капюшонных змеях, скатах - хвостоколах - плоских созданиях, передвигающихся в песке, словно неведомые рыбы и больших, нелетающих плотоядных птицах, разрывающих своими крепкими клювами человеческие тела. О хищных зверях, похожих на обитающих в Раввене диких котов, но с необычно большой гривой.
   В книге, в увлекательном стиле, рассказывалось о странных обычаях народа, населявших таинственный Синд.
   Бывалый купец составил подробный перечень товаров, выгодный для раввенских купцов и товаров, потребных Синду.
   Тверич описывал, что был знаком со многими знатными людьми Синда. Ему предлагали быть в родне султана, властвующей девицей соблазняли, но его снедала тоска и все больше тянуло на Родину. В конце книги было свидетельство: - "Во всем обитаемом мире - нет подобной Раввене земли и равной ей по богатству, хотя правящие ею властители недобры к своему народу. Да устроится навеки земля Раввенская!"
   Сильно сокращенный вариант путевых заметок и увидел свет в типографии "Крыло".
   Многие газетные писаки затем очернили его, говоря, что он нигде и не был, а просидел все это время у бабы под юбкой, а все его побасенки были написаны им в пьяном угаре.
   От газетной травли и огульной напраслины, возведенной на него Тверич сник, пал духом, тяжко занемог и помер. Перед кончиной он все звал своего брата, оставшегося в далеком Синде.
   Брат же его, умелый воин - Жирин Буйный, остался якобы в сем чудном месте и мечтал пройти через весь Синд, вплоть до Дивного Окияна и омыть в нем запыленные дальней дорогой сапоги.
   После кончины злополучного путешественника рукопись же самой книги исчезла. Впрочем, говорили, что он якобы, в приступе болезненной лихорадки, сжег ее. Ходили упорные слухи, что в путеводной рукописи были описаны и начертаны все колодцы, безопасные места и дружественные к путникам племена, через чьи земли можно было беспрепятственно пройти. Указывались благоприятные времена года и признаки приближающейся песчаной реки, бурным потоком несущей гибель всем, оказавшимся на ее пути.
   Лекарь, посещавший Тверича, проговорился одному из своих друзей, что признаки смерти походили на отравление. Тогда же, во время его кончины, якобы и исчезла путеводная рукопись.
   Впрочем, медикус скоро погиб, возвращаясь в позднее время от больного, посещаемого им. Ему перерезали глотку и вырвали язык, видимо лекарь оказал упорное сопротивление, грабившим его разбойникам, отчего и погиб, столь несвойственным для рук варнаков, жутким способом.
   Немного погодя было создано торговое товарищество "Раввен-путь", возглавляемое Слугами Народа, Сеченом Иваром и Боданом Светомилом. Ими, на "собственный страх и риск", был послан торговый караван в Синд. На чудо всем, сия рисковая затея увенчалась большим успехом и принесла немалый прибыток.
   С тех пор, с далеким Синдом, установились тесные торговые связи.
   Ходили в народе упорные слухи, что в нежданной кончине Тверича повинны основатели этого торгового товарищества.
   Непредсказуемы людские судьбы, в этом изменчивом мире. Одни, преодолевая опасности, лишения и насмешки, прокладывали дорогу проходимцам, которые, воспользовавшись плодами чужого упорного труда, прибирали все к своим загребущим рукам.
   Унылые мысли Альвера, вовремя прервал Сай Иумей, обратившись к нему:
   -Я обещал представить Вас, Сай Альвер, полномочному посланнику герцогства Карар, Эду Гопкинсу.
   Посол герцог - высокий, подтянутый мужчина с напомаженным маслом, волосами, представлял в своем лице самую богатую страну обитаемого мира. Он, с явным интересом, рассматривал незнакомого раввенского Сая, неожиданно возникшего в политической игре.
   Раввенец, учуял от него, легкий аромат цветочного масла, пахнущего розой, карарец мог себе позволить изысканную причуду.
   Посол обронил язвительную фразу:
   -Рад знакомству, Сая Альвер! Услышал Ваше мнение о позитивных процессах, происходящих на территории бывшей империи?
   Сай Иумей увидел тучного укргура и срочно извинился, перед ними:
   -Прошу простить меня, неотложные государственные дела.
   И с целеустремленностью бонийского пирата увидевшего в море торговое судно со сломанной мачтой, рванулся к купцу Бойковану.
   Раввенец уверенно парировал колкий выпад посла:
   -Вы лучше ответьте о военном конфликте, вовлекшем Ваше герцогство и так называемый Оборонительный Союз Запада, в захватническую войну в отношении Джамахирийского Эмирата?
   Эд Гопкинс, сделав сочувствующую мину на лице, надлежащую создавшемуся трудному положению, пояснил раввенцу:
   -Угроза торговому судоходству во Внутреннем море! Притеснение и экспансия правящим эмиром прибрежных племен! Мы не могли остаться безучастными в трагической ситуации, когда нарушаются их исконные права!
   -Да, да, посол, я припоминаю укрощение Междуречного султаната и княжества Златодол! Очень хорошо видно участие ваших миротворцев- кнехтов и жолнеров, растоптавших коваными сапогами независимость этих государств!
   Элегантный посланник герцогства Карар лишь улыбнулся и развел рукам, не зная, что ответить Саю Альверу на резонные обвинения:
   Тот продолжал его давить:
   -Вы хотите сказать, что расположение соляных озер и сооруженная по повелению эмира дорога, ведущая вплоть до побережья с портами, не играют в этом конфликте решающего довода!?
   -Я понимаю, что ваших правителей, то есть... - якобы, поправился посол, - ваших Слуг Народа, не может потревожить тот факт, что раввенская монополия на соль уплывает из их рук. Он позволил себе ехидно ухмыльнуться- то есть я хотел сказать из рук раввенского народа. Опять-таки волеизлияние порабощенных племен!
   Он как бы извинился за решение, советников герцога:
   -Каждый видит интересы своей страны в любом конфликте. Раввена ведь не исключение? Взять хотя бы, к примеру, ввод ваших "миротворческих сил" в Алазанскую долину?
   К счастью, их спор, прервал возвращающийся Сай Иумей.
   Слуга Народа довольно потирал руки, удалось заключить предварительное соглашение с торгашом Бойкованом - лукавым "копытником" на поставку семисот обученных боевых лошадей для нужд раввенской армии. Немалый табун лошадей, однако. "Перволюд" уже начал про себя распределять конское поголовье.
   Четыре сотни лошадей уйдут загорским князьям, но в два раза дороже. Разница в стоимости осядет у него, надо же и ему что-то за труды праведные. Загорцы давно уже хотели качественно улучшить укргурскими лошадьми свои личные дружины.
   Воевали между собой племена двух соседних равнин нередко. Стесненные взгорьем, зарились и на Алазанскую долину, занятую раввенскими вояками.
   Так, в армию сотни две лошадей придется все-таки отправить и, конечно, сотню лошадей необходимо отправить Совету Слуг Народа и еще некоторым "нужным людям". Эх, сотни не хватит, надо бы еще лошадей полста, где же их взять? Сай Иумей задумался, может, загорским князькам поменьше лошадей продать, нет, так он теряет приличный навар.
   Мда, придется взять полусотню из тех, которые для армии предназначены. У "лошадники"! Могли бы продать лошадей чуть больше, им бы только нашу армию ослабить! "Конопасы", только и думают, как нагреться на простодушных раввенцах.
   Да еще и им ставить в вину, что Раввена постоянно повышает пошлину за использование своих трактов. Эх, была бы его воля, он бы прижал этих немытых степняков к ногтю, миндальничает с ними Первый Слуга, мягок как то стал он в последнее время. Это все наверное, из-за недавно родившегося ребенка у актрисы Алины. Он внезапно испугался своих крамольных мыслей и огляделся по сторонам, не заметил ли, кто ни будь, несвойственный ему бунтарский дух.
   Он вернулся к раздумьям: еще и войсковое командование всех лошадей для себя расхватает. Для самой армии ничего не оставят.
   Вот ведь ворье, теперь понятно, почему все вокруг вопят, что раввенская армия лишь сильна, когда надо тюфяки ворочать.
   Нет, он самолично проследит, чтобы хотя бы сотня лошадей дошла на замену конского поголовья в одной из кавалерийских частей.
   Да, офицеры нынче не чета прежним имперским. Вдруг война, кто же Родину-Мать защищать должен, он что - ли? Армия должна грудью воедино встретить недруга, а народ в тяжкую годину- должен поддержать армию. Слуги же, покуда будут принимать судьбоносные решения, призванные укрепить обороноспособность Раввены.
   По-другому никак нельзя, а иначе как. На то они и поставлены, чтобы блюдить, блядить, э-э нет, блюсти, короче соблюдать интересы Раввены.
   Только сейчас, увидев напряженные лица карарца Эда Гопкинса и Сая Альвера, он зачел за разумное поскорее вмешаться:
   -Сай Альвер, умерьте свой пыл, это все-таки посол Герцогства Карар! Кстати, наш Совет поддержал и одобрил их в решении спорного вопроса прибрежных племен на самоуправление!
   Виновато улыбнувшись, Сай счел здравым доводом извиниться, за свой необъяснимый порыв немотивированной вспыльчивости.
   Между тем, взгляд заскучавшего было Тидера наткнулся на раввенца. Высокий и плечистый, с трехцветными нашивками Слуги Народа, он имел вид бывалого вояки, малость подрастерявшего свою физическую форму и навыки. Раскрасневшийся, от выпитого лузитанского крепкого, он, положив руки на широкий пояс с золотыми заклепками, с трудом стягивающий его мощное тело, стоял ровно, не качаясь, словно и не выпил целый кувшин вина.
   Кажется, он едва слушал щебетание вцепившейся в него миловидной женщины, которая все время еле касалась его плеча, словно пытаясь вызвать к себе интерес.
   Это ненавистное лицо, Тидеру часто виделось в его снах, где он сражался с убийцей своего командира-комеса Лезария.
   Он сжал руки в кулаки, несколько раз вдохнул, пытаясь успокоиться. Взглянув правее, он едва заметным кивком подозвал Кейдана и прошептал ему:
   -Отойду я, чото брюхо прихватило, наверное, съел что-то.
   Кейдан как можно более незаметно, занял его место.
  
  
  
   Глава 28.
  
  
   -Эй, засоня вставай, давай!!!
   Сивак проснулся от толчка и увидел склонившегося над ним, дышащего чесночным духом прямо ему в лицо, владельца постоялого двора. Пожилой раввенец, не заметив, что постоялец проснулся, продолжал трясти его за плечо:
   -Прибыла конка, сейчас лошадей заменят и они отправятся дальше, у них два места еще свободно!!! Вожатого я уже упредил, что есть один желающий подсесть!
   Он живо поднялся, подошел к бадье с водой, стоящей у двери и плеснул в лицо водицы, чтобы прогнать сонливость. Освежившись, быстро схватил свой мешок, поблагодарил хозяина, разбудившего его вовремя, и вышел во двор. Сивак немного растерянно огляделся по сторонам, выискивая отбывающую конку. Еще не рассвело, но масляные лампы, освещавшие двор, уже были погашены. Горизонт начал алеть зорькой, предвещая ясный и погожий день, открывая лучам восходящего Солнца пристанище на тракте.
   Частокол из заостренных сверху бревен, ограждал постоялый двор "Утеха путника". Сторожевая вышка, для обозрения окружающей местности, возвышалась над ним. В ней сидел зевающий охранник, свесив и болтая ногами в воздухе, почесываясь под мышкой, ожидая сменщика.
   Внутри частокола, помимо основной постройки, находился каменный подвал для хранения провизии, голубятня, курятник, свинарник, конюшня со сменными лошадьми, во дворе поилка. Вторая поилка располагалась на гораздо большей площадке за изгородью, вся утоптанная копытами туров, торговых караванов и конских табунов, перегоняемых степняками в Империю Кханд.
   Впрочем, все постоялые дворы и заставы Синей Стражи, расположенные вдоль трактов Раввены были одинаковы, особых различий между ними на первый взгляд не было.
   Сивак разглядел возле распахнутых ворот две конки. Конка, стоявшая поближе, как раз готовилась отправиться в путь. Вожатый, с помощью одного из охранников, заканчивал запрягать в нее две пары лошадей.
   Владелец конки, по сложившейся негласной традиции, как и все вожатые многочисленных конок, колесящих по дорогам Раввены, был родом из Загорья.
   Сама конка представляла собой удлиненную карету, предназначенную для дальней дороги. Большой и прочный короб корпуса, усиленные рессоры, колеса, обитые железными ободьями, иногда обливаемые застывающей смолой плакучего дерева.
   Внутри, помимо сидений обитых мягкой тканью, с подложенными изнутри валиками, для большего удобства, были еще две вделанные полки сверху, где уставшим путникам была предоставлена возможность прилечь и поспать, если дорога была хорошей и тряска не сильно доставала.
   Впрочем, такое спокойствие было показным и казалось тихим только на первый взгляд.
   Везде по тракту были затаившиеся шайки варнаков, щипавшие торговые караваны, может статься и на конку решатся налететь.
   Именно поэтому, позади конки была привешена, кажущаяся несуразной на первый взгляд, вместительная корзина. Поверх сплетенных ивовых прутьев, со всех сторон, она было прикрыта грубой ороговевшей кожей.
   В нее, как раз влезал молодчик. Он привычно проверил клетку с воркующим голубем - мохначом и, достав плетеную флягу, хорошенько глотнул из нее. Поморщился и зыркнул на Сивака, пугая жутковатой синевой глаз. Эта жуткая особенность белков глаз выдавала в нем - "пожирателя спайса"- самоубийцы, приближающего окончание своего никчемного жизненного пути с каждым глотком этого жуткого пойла.
   Спайс или ребулс, как его только не называют. От принятия дозы этого чудодейственного напитка, совершенно пропадал всякий страх и появлялся кураж и брызжущая энергией сила.
   Находящийся в корзине, охранник был также ответственен за быстрый выпуск голубя. В случае нападения варнаков, он одним махом выбрасывал его вверх и тот, сделав стремительную свечку, резво мчался на заставу "синяков". Сбить его из лука конечно можно, но почти невозможно, голубя намеренно натаскивали на резкий взлет.
   Замыслившим недоброе, варнакам, стоило рассчитывать только на острый глаз и невероятное везение стрелков из лука, во время налета.
   Второй охранник, завязывая тесемки штанов, шел со стороны отхожего места, находившегося на заднем дворе. Он привычно уселся на свое место, находящееся рядом с вожатым. С обеих сторон, его с загорцем, прикрывали широкие щиты с узкими прорезями, что значительно ухудшало обзор, но надежно защищало их от стрел.
   Сивак, семеня, направился к ним, на ходу придерживая свой мешок.
   Вожатый - курносый загорец, обернувшись, лишь процедил сквозь щербатые зубы:
   -Э, дэньги за проэзд, давай дарагой!?
   Он чуть замешкался, играя роль прижимистого путника:
   -Мне до Нижнего! Ничего, если медью?
   Загорец, скривившись недовольно, медленно пересчитал увесистую горсть меди. Все верно, сорок нуммий, что в сумме равняется серебряному денарию. Открыв окованный бронзой ящик, находившийся прямо у него под задницей, он ссыпал туда медные гроши.
   Синеглазый головорез, сидевший в корзине, поерзав, чтобы устроиться поудобнее, принял у Сивака мешок и закинул его наверх, на крышу кареты, где лежал остальной багаж и проверил каррарский арбалет. Тяжелый, неудобный, но зато мощный, да к тому же двухзарядный арбалет, а в скоротечной схватке для него - это самое то.
   Вот всем, недовольным дорогим проездом кажется, плата, составлявшая один денарий, за конку была весьма разорительна - путник оплатил слишком щедро. А вы посчитайте, что из этой суммы достается самому вожатому?
   Постоянный платеж хозяевам постоялых дворов за содержание, уход и замену лошадей. Ремонт конки опять же, хотя бы та же замена рессор, дабы ход конки был плавный. Вы же сами знаете, сколько стоят рессоры, поставляемые с каретного двора герцогства Карар, не говоря уже о кантонских, то-то! А вы говорите:- Много, мол, платим за проезд, дороговато. Правда в последнее время Кханд стал изготавливать такие же рессоры: они дешевле западных, но и качество изготовления гораздо хуже, тут уж все на усмотрение владельцев конок.
   Лошадь опять же, если ее нужно подковать, значит, кузнецу тоже полагается оплата за проделанную им работу. Кожаная упряжь изнашивается, снова шорник в прибыли - опять же владельцу конки нужно раскошелиться.
   Да и налоги. От них тоже никуда не деться. Вынь, да положи немалую доляну, в кажущуюся бездонной, казну Раввены. Хотя туда, сколько не клади, все равно будет мало, при неуемных аппетитах народных слуг. Этим сколько не дай все мало, дак главное, их все больше и больше становится. Спрашивается, плодятся они что - ли, как похотливые кролики?
   Синей страже тоже за охрану плати, но это уже курам на смех, "синяки" сидят на своей заставе, ждут посыльного голубя с тревожной меткой. Да и в случае налета, пока они на место прискачут, варнаки всех на ремни порежут. Но это уже никого не колышет, все равно и им плати, хотя без стражников, честно говоря, было бы конечно хуже.
   Главное, продержаться и отбиться от варнаков, пока "синяки" с заставы не подоспеют. Так что, приходится и за это платить этим дармоедам - стражникам.
   Стража - стражей, но в благословенной божественным Солнцем Раввене, о защите своего нелегкого ремесла, всегда надо озаботиться самому, вот и приходится вожатым еще и самим нанимать себе охрану.
   Именно поэтому, в охрану к себе, вожатые предпочитали брать самых отчаянных отморозков - "пожирателей спайса" - совершенно не ценящих свою жизнь. Им платили слишком много за риск, да они еще и постоянно пили дорогущий настой.
   Правда, от принятия этого снадобья, помимо посинения белков глаз, значительно сокращался срок жизни, но за это и платят щедро, ведь верно. Хочешь кус хлеба, намазанный сверху не простым свиным смальцем, а свеженьким сливочным маслицем, а по праздникам, еще с зеленоватой икрой радужных лягушек, поднатужься.
   А вы все жалуетесь, проезд дорогой.
   Да еще и сам запрещенный спайс или ребулс, охранникам он был на дармовщину и стражники на это глаза закрывают, не безвозмездно опять же, заметьте. Все взаимосвязано, каждый щиплет с каждого, вот и получается круговорот, втягивающий всех причастных.
   Сражаться с синеглазыми бойцами, совершенно не ценящими свою жизнь - нелегко, варнаки же не самоубийцы, что бы получить арбалетный болт в грудь или острие клинка в брюхо. Загнанный заяц тоже иногда рвал гиене ее оскаленную морду.
   Вследствие этого, варнаки не очень-то любили нападать на конки. Помимо двух-трех "пожирателей спайса", охранявших ее, вожатый был сам не трус, чтобы отдать свои кровно заработанные. Да и среди путников, в конке, могли быть еще отчаянные людишки, могущие легко обнажить свое оружие.
   А если голубь доставит вовремя метку "синякам"?! Стоит ли овчинка выделки? Хватит ли в ней шерсти, чтобы совершить рисковый налет?
   Но бывало ведь всякое. Варнаки подсыла, скажем, могли посадить в конку, под видом путника. Чтобы все вызнал как следует. Именно таким подсылом и был Сивак.
   Усевшись на свободное место, он внимательно оглядел группу путешествующих, намечая среди них, свои будущие жертвы.
   Среди кучки людей, только двое внушали ему серьезное опасение: одним из них был дремавший наемник. Этот бывалый, видавший виды головорез, даже не потрудился снять кожаную куртку, с нашитыми на ней железными бляхами, усиливавшими ее защиту.
   Принадлежащий ему, короткий меч дополнял необычный клинок для левой руки с наручем для ее защиты. Если во время налета он вырвется из конки, то преминет воспользоваться ими.
   А вот вторым молодчиком, заинтересовавшим подсыла, был молодой кавалерист, офицер - турмарх, откровенно пялящийся на девушку.
   Девица была не одна, она видимо ехала с пожилой женщиной, своей тетей, которая спала сидя, положив голову на плечо молодке. Девушка успешно делала вид, что не замечает заинтересованных взглядов бравого офицера и прыщавого юноши, скромно забившегося в угол.
   У юнца все пальцы были в выцветших чернильных пятнах, видимо студиоз, усердно грызущий гранит науки в лицее. С него много не поимеешь, да и опасности он не представляет, а вот двое вояк, внушали явное опасение.
   Турмарх, ясное дело, перед запуганным взором девицы, при налете, естественно сам схватится за оружие. А наемник, ежели где-то зашиб деньгу и везет ее с собой, сам легко набросится на варнаков, это - еще тот бродяга. Угораздила его поганая жаба, сесть именно на эту конку, с досадой подумал варнак про прожженного наймита. Нет чтобы с другой конкой поехать, а вместо него везли бы дряхлого старца с кошелем, полным серебра.
   Среди остальных путников, неплохой добычей был тучный таньшанец, облаченный в желтое шелковое одеяние, с вышитыми красными фигурами невиданных зверей, монотонно перебиравший четки. Четки были необычные, каждая из них была величиной с половину кулака, выточенные из кости. Все они были изрезанны черточками, изображая что-то. Сивак, заинтересовавшись и прищурив глаза, попытался разглядеть, что на них было вырезано. Тряска конки и покачивание четок -все никак не давали ему возможность разглядеть высеченные в кости изображения.
   Соседом таньшанца был пожилой раввенец, весь морщинистый, словно древесный гриб. Он изо всех сил пытался разговорить рослого мастерового-каменщика, ехавшего, как тот пояснил, на поиски работы в Мориту.
   Древесный гриб с жаром расписывал тонкости своей работы:
   -Дык вот, чего я втолковываю. Главное окурить их дымом, они тяжелеют и, руками не махай, они этого шибко не любят. А хороший медок все жрут, особливо любят его на Западе. Вот я и еду в Мориту, грят, градоправитель шибко медосборов уважает? Верно грят?
   Смуглый таньшанец с презрением смотрел на раввенцев, брезгливо щуря свои узкие глаза. Подсыл заметил у него ногами резной ларец, из красного дерева, окованный медью. Он не отправил его наверх к остальному багажу, видимо, опасаясь за сохранность. Хороший признак: судя по легкому приятному благоуханию, исходящему от ящичка, было ясно, что таньшанец - торговец редкими специями и благовониями, а в этом ящичке у него образцы товаров.
   Намечался недурственный куш для Сивака и его подельников. Сам ларец уже немалого стоил, а его содержимому скупщик краденого, будет только рад вдвойне.
   -Так вы, значит, до самого конца едете? - с выражением искреннего дружелюбия поинтересовался он у медосбора, в каком-то смысле этого слова - своего коллеги. Только он обирает зажравшихся путников-торгашей, а этот раввенец обдирает бедных трудяг - пчел, присваивая собранный ими мед себе. Спрашивается, в чем и какая между ними разница, им варнаком, и этим подлым грабителем летающих насекомых.
   Ну, ничего, воздадутся тебе слезы бедных разоренных пчел, если они у них есть, конечно.
   Туда же в Мориту, направляется. Не хватает столице одного сановного любителя меда, теперь еще и этот охотник за сладким туда же рвется.
   Медосбор, обобравший жужжащих пчел и, не подозревая, что скоро сам станет предметом разбоя, с охотой отозвался:
   -Да в Морите брательник обосновался, у племяша свадьба скоро. Вот еду, медок с собой везу. На конку потратился, заодно гляну на известную всем ярмарку меда!
   Такой пожилой человек не доверит банковскому векселю свои гроши, небось серебришко в поясе зашито. Сивак, с затаенной радостью размышляя о том, что на свадьбу тот верняк едет не пустой мошной, радушно согласился:
   -Хорошее дело - пчелы!
   Добытчик сладкого лакомства с радостью поддержал излюбленную канву для разговора:
   - Все любят мед, но надо, чтобы пчелы ничего не подозревали! Главное, чтобы это были правильные пчелы.
   Немного ошеломленный такими тонкостями ремесла собеседника, Сивак изумлено переспросил его:
   -А разве бывают неправильные пчелы?
   Медосбор, видимо вспомнив что-то неприятное из своего будничного занятия, нахмурился и, потерев поясницу, с мрачной уверенностью подтвердил:
   -Да! И у этих неправильных пчел - неправильный мед!!!
   Совсем рехнулся на своем меде и своих пчелах, уверился в его ненормальности Сивак и отвернулся от него.
   Мастеровой поинтересовался у нового попутчика:
   -А чой слыхать, про как, там его ...? во Сая Альхера!?
   -Ты бы еще сказал Альхуя - усмехнулся Сивак и заметив, как все путники, заинтересованно начали прислушиваться к его словам, наставительно добавил:
   -Сая, Альверем именуют! Через два дня для него начинается Игра Смерти с Триадой!
   Медосбор, растягивая речь, уважительно произнес:
   -Давненько такого не бывало в Раввене!
   Мастеровой же лишь выругался в сердцах:
   -Эта Триада себя везде нагло ведет, словно им все дозволено! Испепели их жаркими лучами божественное Солнце!!! Наверное, уже притаились в столице и ждут начала Игры, убивцы!?
   Прыщавый вьюноша, услышав их, отвлекся от созерцания выдающихся прелестей девицы и, не удержавшись, тоже встрял в разговор:
   -Триада существует несколько веков! Игра Смерти для них давняя традиция и незыблема, со времен ее зарождения. Она предоставляет жертве равные с ней возможности и дает время для набора достойных заступников! Десять охотников и у цели всегда есть возможность оградиться от них десятью защитниками.
   Раввена должна быть горда, что ее гражданин участвует в священном ритуале Триады!
   Мастеровой вежливо поинтересовался у юноши:
   -Куда следует, столь много знающий молодой человек?
   Паренек, явно рисуясь перед заинтересовавшейся его девицей, с плохо скрываемой гордостью представился:
   -Я из дальнего Сопределья, следую из города Владипорта в столицу. Приглашен для поступления в Моритский Государственный Университет, для дальнейшего продолжения своего образования!
   Думаю после завершения обучения переехать в герцогство Карар! Мне уже обещали протекцию и грант на изучение свойств оптических линз!
   Значится, тоже не совсем пустой. Хотя, поразмыслил Сивак, такие грамотеи серебришко с собой в кошеле не таскают! Ишь ты гад, Родину-матушку покидаешь. Изменник! И чем это Раввенна тебе не угодила, сидел бы в Сколковской долине, в носу ковырялся, полезные свойства глистов изучал там или нанохрен, недавно выведенный овощ, выращивал бы, говорят его очень любит Первый Слуга. Кстати, ради любопытства, надо опробовать, каков он на вкус-то и с чем его едят.
   Место ведь в долине - хорошее, хлебное, да и жалование там неплохое получал бы. Дак нет, все за бугор их тянет. Все ни живется этим яйцеголовым в Раввене. Все пытаются свалить с Родины, думают, что на Западе лучше науку постигают.
   С предателями у лазутчика разговор всегда короткий, жесткий и справедливый. Он заметил, что ему в последнее время легче резать людей, с найденными у них, неприятными чертами характера.
   Наверху, кто-то лежащий на полке, всхрапнул и принялся выводить неспешные рулады. Он обеспокоился, а это еще кто там? Сохрани его божественное Солнце, от еще одного путешествующего бойца или вояки.
   Сивак, как можно более равнодушно, поинтересовался:
   -А кто там, наверху изволит почивать?
   Мастеровой, не скрывая своего неприязненного отношения к отдыхающему наверху путнику, пояснил подсылу:
   -Да мелкий чинуша какой-то.
   Лазутчик малость успокоился, чинуша так чинуша, ограбим и зарежем его, как и остальных путников.
   Мастеровой пояснил ему, чем занимается храпящая сверху, канцелярская крыса:
   -Ездит по глубинкам, проверяет наличие выгребных ям и состояние сточных канав. Давеча в Липецке, когда разобрало его от березовицы, мне хвастал, неплохо, мол, отстегивают ему в мелких городишках.
   Ясен перец, без его приезда, народ гадить перестал бы, да еще и за это Совет Слуг Народа, немалый денежный сбор учредил. Хорошо у них в лесу, выкопано две ямы, куда варнаки задарма ходят. Варнаки же сущие овцы по сравнению с этими кровососущими чинушами.
   Может, ради хохмы, его в лагерь привести и заставить нырнуть туда, пусть поплавает в дерьме, проверит его состояние и наличие, а заодно пусть и глубину ям проверит.
   Сивака сейчас другое беспокоило, совсем другое. Скоро приближалось место, намеченное для налета варнаков. Лазутчик, отдернул занавесь на окне кареты и, вытирая лоб белым платочком, вымолвил:
   -Укачало меня что-то!
   Никто из спутников не обратил должного внимания на его слова, а оказывается зря.
   Он оглядывал дорогу. Так скоро начнутся горелые торфяники, а за ними недалеко и Дикие кущи, которым никакой огонь был не страшен.
   Корявый кустарник, с жесткими листьями и острыми шипами, с трудом подающийся огню, не дал пожару прошлым летом охватить простиравшийся за ним густой лес.
   Словно невзначай, он опустил руку из окна, продолжая держать в руке белый платок. Ветка одного из кустов два раза дрогнула и едва заметно качнулась. Ага, дозорный варнаков заметил поданный им знак и в свою очередь упредил его, что все идет по намеченному бандой решению.
   Если бы у него в руке был алый платок, это был бы сигнал, предупреждающий об излишней опасности или недостаточной, по его разумению, добыче. Нападение варнаков, в таком случае, отменилось бы. Белый плат, давал добро начать атаку, в заранее условленном ими месте.
   Он убрал руку и удобно откинулся на спинку, прикидывая, как ему теперь действовать дальше. Его дальнейшим заданием было, по мере возможности устранить лихих людишек, способных оказать вооруженное сопротивление внутри конки.
   А снаружи "пожирателей спайса" - охранников и вожатого заодно с ними, завалят его подельники. Отгонят конку в лес и распотрошат ее, добро еще, что торфяные болота совсем рядом. Туда все путники войдут, без остатка. Он внутренне оскалился, грех конечно людей губить, а затем спустить их на дно болота, словно поганых язычников, без погребального костра и должной церемонии, чтобы покойные отправились по дороге озаряемой лучами божественного Солнца. Ну, ничего не поделаешь, замолит их грех в храме жрец, мягко укорив их и принимая нечистые деньги из рук варнаков, обагренных чужой кровью.
   А безвинно убитые путники бесследно исчезнут на этом тракте. Бывает. Вон, какая глушь кругом и топь, к тому же. Опять-таки, сколько прайдов гигантских гиен мигрируют вдоль тракта, если конка исчезнет, "синяки" недолго думая все на них спишут. Ежели конечно, голубь до заставы долетит.
   Может лучники сумеют сбить голубя на взлете, тогда можно будет не торопясь обчистить конку.
   Был у них в шайке стремительный кречет, пепельного цвета, особо ценимый знатоками, приученный сбивать мохнача в полете.
   Да вот только несколько декад назад, после удачного налета, в удалом загуле, распивая бочонок захваченного карарского сладкого вина, вино, кстати, если сознаться, так себе и что в этой приторной патоке находили толстосумы непонятно. Так вот, напившись слащавого вина, к их удивлению сильно валящего с ног и нанюхавшись одурманивающего дыма дурь - травы, пришла в их безмозглые головы, казавшаяся на тот миг "удачная идея"- сварить из кречета, ни в чем неповинной птицы, бульон. Якобы, с целью улучшить свою остроту зрения и стать таким же быстрым, словно сокол.
   Окуренным дымком варнакам, эта мысль показалось удачной. Что интересно, даже не ощипав ее от перьев, бросили бедную птицу в котел и затем целиком сожрали ее: с перьями, пухом и кишками, с дерьмом внутри ее.
   Так, малость можно расслабиться, здесь дорога делала изгиб, дозорный варнаков срезая путь, уже мчится со всех ног, упреждая банду о поданном Сиваком знаке.
   Глянув на девушку, и он задержал взгляд на ее высокой груди. Заметив задиристый и, ревнивый взор, молчаливого кавалерийского турмарха, он прикрыл свои глаза. Стоит ли пикироваться взглядами, если эта девка, скоро будет его добычей, без всяческих там ухаживаний. Да, она еще и будет умолять взять ее с собой в их лагерь, чтобы и далее, с усердием и радостью, своим упругим и горячим телом, с неуемным пылом, присущим молодости, утешать гнусное сборище варнаков.
   А иначе, зачем им оставлять в живых очевидца нападения разбойников? Среди них глупцов нет. Правда, как она поднадоест маленько, все одно на дно, в тину уйдет, на радость, обитающим там кровососущим пиявкам.
   Нету тела, нету дела - так любил поговаривать бывший динат "синяков" Евсяк, с недавних пор прибившийся к их банде. Про него говорят, сумел сбежать с соляных шахт, а угодил туда сам по собственной тупости.
   Как - то раз, упившись подобно свинье, ему вдруг привиделись язычники, оскверняющие храм Солнца, ну он и принялся махать своим мечом, кроша идолопоклонников на капусту. Но на самом деле, Евсяк то был в какой-то хлебной лавке, где и порешил несколько ни в чем неповинных граждан.
   Ну, ему-то все едино, он-то в шайке варнаков, позже него, появился. Ладно, убивать ради пользы, чтобы сколотить благосостояние, этим нынче никого в Раввене не удивишь. А губить людей ради баловства. Он таких людей презирал, и по мере возможности сторонился его. В Раввене, некоторым позволено больше, чем другим, кого-то и за украденное гнилое яблоко могли упечь.
   Если он злодей, то кто же тогда этот когда-то зажиточный бывший "синяк", убивавший ради собственной забавы ни в чем неповинных людей?
   Евсяк сам бахвалился, что на день Победы в Великой Войне он, вырядившись в форму кнехта крестоносного Запада, шлялся на виду у всех людей и это кощунство легко сошло ему с рук.
   Все-таки, у нынешнего поколения людей нет прежнего, имперского внутреннего, нравственного стержня, нет.
   Так с кого же начать? Его начала бить нервная дрожь, в предчувствии предстоящей схватки, чтобы немного унять ее, он левой рукой нащупал и вцепился в рифленую костяную рукоять тяжелого ножа. Итак, кого первого: турмарха или дремавшего всю дорогу наемника? Наймит - этот умелец, торгующий своим воинским умением, несомненно, опасней. Глянь только на него и содрогнешься, какая зверская рожа у этого головореза. Нос, когда то сломанный, сросся криво, рот открылся, зубы крепкие, желтые, словно у лысого кабана, рыскающего в дубраве. Такими клыками не то, что орехи, кости спокойно можно разгрызть. Такой живодер легко убьет человека за простой чих в его сторону. Угораздило же его сесть именно в эту конку.
   Турмарх тоже темная пташка, ни единого слова за всю дорогу не вымолвил. Молод, но армейская форма на нем потертая, а шрамов и прочих боевых отметин, вроде на первый взгляд не видать. Вон как на девицу пялится, возможно, штабная крыса какая. Может его, а потом наймита, чтобы не мучиться ненужными сомнениями? А, ну наемник мигом проснется или притворяется гад, готовясь проткнуть его своими клинками, словно загорец, нанизывающий куски баранины на железный прут, дабы обжарить их над раскаленными углями.
   Он похолодел от этой мысли и внимательно вгляделся на вояку, нет, тот дышит ровно, голову свесил, дрыхнет так, что ниточка слюны тянется с уголка рта и свисает прямо на обивку.
   Снаружи послышался встревоженный гортанный крик загорца. Началось, мелькнула мысль у Сивака. Не спеша, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания, он вытащил нож. Лихорадочная дрожь, бившая его все это время, сразу исчезла. Сзади конки раздался стук и послышался резкий свист. Все, выпустили голубя, может стрелки собьют, хотя им надо валить охрану, те уже наверняка долбят по варнакам из арбалетов.
   Путники еще не до конца осознали, что подверглись нападению шайки разбойников.
   Наемник, скотина такая, словно и не дрых вовсе, мигом открыл глаза. Его руки сразу, привычно потянулись к оружию. Сивак, более не медля, бросился вперед, что-то громко крича во всю глотку и всадил нож ему между ребер, проворачивая его и одновременно придерживая бьющегося наймита левой рукой, пока тот не затих.
   Все путники в панике вскочили на ноги, в тесноте мешая друг другу, на что и рассчитывал лазутчик. Раздался, режущий уши, пронзительный визг девушки, затем снаружи донесся боевой клич варнаков:
   - Купца на клык!!!
   Он выдернул нож и оттолкнул медосбора, делая попытку добраться до турмарха и приколоть его.
   Сверху, ставший узким, забитый людьми проход, свалился плюгавый чинуша. Упав на четвереньки, он, не вставая на ноги, шустро пополз в сторону выхода, перегородив Сиваку дорогу и мешая ему напасть на турмарха.
   Кавалерист, выдернув короткий клинок, рывком распахнул дверь с противоположной, от варнака, стороны и судорожно дернувшись, застыл.
   Он завалился назад, усиливая всеобщую свалку. Из груди у него торчало оперенное древко арбалетного болта, глубоко вошедшего в тело. Вторая стрела, выпущенная из лука, насквозь проткнула ему правое бедро.
   В проеме, распахнутой наружу двери кареты, показалось древко кхандского копья с двулучевым, расходящимся в стороны размашистым наконечником. Сам наконечник напоминал своим очертанием - "филина", с раскинутыми в стороны крыльями. Такое своеобразное птичье острие было предназначено не для нанесения губительного укола, а для подрезания мышц тела, подранивая противника.
   Рыбкой, головой вперед, словно ныряя в воду, под хищным наконечником копья скользнул юркий студиоз. Жить захочешь - штаны снимешь и на четвереньки станешь, мелькнула злорадная мысль у Сивака.
   Следом за юнцом, спасаясь от запятнанного чужой кровью подсыла, со страхом глядя на варнака, вывалился кулем мастеровой. Тетка, схватив в охапку не перестававшую визжать девушку, выволокла ее наружу.
   Лишь таньшанец, замерев от страха, вцепился в свой драгоценный ларец. Он шевелил губами, словно шепча молитву, прося у милостивого Солнца спасения.
   Чинуша, очумев от нахлынувшего на него ужаса, увидев мертвое тело турмарха, лежавшего прямо перед ним, все никак не удосужился встать, вяло шевелился под ногами Сивака,
   Все казалось для благодушных путников таким мирным и безмятежным, обстоятельные дорожные разговоры между ними; как вдруг, словно гром среди ясного неба, крики напавших варнаков, истеричный вопль девушки, приветливый и словоохотливый попутчик, подсевший на постоялом дворе, болтавший с ними, внезапно озверев, выхватил нож и зарезал спавшего человека.
   Резкий контраст покоя и тишины, смешанной с кровью и смертью, жестокая реальность окружавшего мира, обрушившись на них, повергла их в жуткую панику. Все это могло случиться с кем угодно, но только не с ними.
   Сивак оттолкнул лежавшего плюгавого чинушу, вцепившегося было в него и, приподняв, вышвырнул его наружу, добавляя пинок ногой. Он обернулся к таньшанцу, зачем-то открывшего ларец и лихорадочно перебиравшего всевозможные мешочки со специями.
   Подсыл рявкнул разодетому в шелка толстяку:
   -Помет гиены! Живо давай наружу!!!
   И схватил его за плечо. К его удивлению, под шелковой тканью скользящего под рукой одеяния, тучного таньшанца, были крепкие, словно высеченные из гранита, мышцы.
   Таньшанец поднял голову и без малейших признаков тревоги, спокойно глянул на него. Взгляд его раскосых глаз, беспристрастный и холодный, был словно у хищника поджидавшего добычу. Резко выбросив левую руку, он мощным толчком раскрытой ладони выбросил варнака из конки.
   Сивак перелетев через турмарха и, с высоты сильно приложился спиной о поверхность дороги, умощенной битым камнем. От удара у него выбило дух и потемнело в глазах.
   Он даже не мог взвыть от болезненного приступа, охватившего его тело цепкой хваткой в области поясницы и спины. Боль в отбитых почках заставила его замереть, дожидаясь ее завершения, чтобы перевести дыхание.
   Подсыл с трудом, превозмогая появившуюся слабость, перевернулся набок и уперся в тело охранника, сидевшего рядом с загорцем - ездовым. Несмотря на то, что тот был продырявлен в нескольких местах, этот безрассудный "пожиратель спайса" не расцепил хватки своих рук, крепко сомкнутых на горле варнака. Сивак еле узнал в посиневшем от удушья разбойнике - старожила банды, Тугана Кукиша.
   Нет худа без добра, мелькнула у него мимолетная мысль - Тугану теперь не понадобится двойной серебряный денарий, который он ему задолжал. Сивак, как предчувствовал, все тянул, намерено не отдавая ему должок и не прогадал.
   Он тяжело привалился спиной к колесу и увидел рядом с собой чинушу. Тот, съежившись, забился под карету, поскуливая от страха, при виде валявшегося безжизненного тела мастерового с размозженной головой. Удар, нанесенный ему, был такой сильный, что полностью разнесло череп и в кровавых сгустках виднелись бледные мозги, а левый глаз был выбит из глазницы и повис на жилке.
   Рябая тетка закрывала собой напуганную, наконец-то прекратившую вопить, девушку.
   К немалому изумлению Сивака, студиоз каким-то чудом завладел копьем, с птичьим наконечником и отражал атаку варнаков, сгрудившихся поблизости от него.
   Студиоз держал копье необычной хваткой, посередине, отражая и нанося удары обеими концами. Хорошо, что у него еще было не кхандское копье - тоуцян, имеющее острия с обоих концов древка.
   Численное преимущество, в данной ситуации, существенной роли не играло. По опыту стычек Сивак знал, в такой сшибке одного человека, все равно, не могло атаковать больше двух-трех бойцов. Потом, тот совершал ошибку, фатальную для него в данном случае и его убивали, несмотря на то, каким умелым воином он не был бы.
   Один из варнаков, отходил от своих соратников, сильно прихрамывая и приволакивая ногу. За собой он оставлял обильный кровавый след. Не жилец: кровь алая, яркая - была бы темно - багровая, то куда еще не шло, а так, скоро уйдет по дороге озаренной Солнцем.
   Второй разбойник, угрюмый "степняк" Драговар- большой охотник снимать чужие скальпы, согласно обычаям своего народа, нанес несколько секущих ударов своим кривым клинком, целясь так, чтобы срубить пальцы рук упрямцу. Пока у него это не очень получалось. Юноша сразу уводил копье ловким движением, не давая сабле скользнуть по древку и отсечь ему пальцы.
   Наоборот, он изловчился и задел укргуру руку. Тот, не теряясь, перекинул клинок в левую руку и, продолжая наседать, пытался достать студиоза. Рубка левой рукой у степняка получалась менее ловко, но такой опытный рубака, как Драговар, мог засечь любого и так. Мимолетная удача юнца на глазах испускала дух, но он отбивался, словно не подозревая о своей скорбной участи.
   Обозленные неуступчивостью студиоза, варнаки насели на него: двое обогнули конку, делая попытку зайти сзади. Юноша словно почувствовав спиной опасность, развернулся и в низкой, стелящейся по земле стойке, вбросил копье вперед, удерживая его за самый конец, одной рукой.
   Несмотря на неудобное положение тела, удар был такой силы, что наконечник - "филин" полностью вошел в живот варнака. Юнец, не медля, слитным движением, на противоходе вырвал его обратно.
   Из раны вывалились сизые кишки, измазанные в дерьме и крови. Варнак, словно не веря в свою смерть, опустившись на колени рухнул лицом в свои потроха смердящие зловонием.
   Взбешенные явным нежеланием умирать упрямца - студиоза, головорезы с уважением отнеслись к его бойцовским качествам, стали кружить возле него, как гиены возле издыхающего дикого кота.
   Где только, этот студиоз - сын обезьяны научился так сражаться? Нет, чтобы пыльные научные трактаты штудировать, так он вместо этого, у какого-то колченогого ветерана воинскому умению натаскивался.
   Воспрянет с такими недорослями Раввена, как же. Дождешься от них долгожданного подъема благосостояния народа, со злобой мыслил Сивак, вот кого, ему надо было в первую очередь резать. Как он спрашивается, мог распознать в чернильной душонке умелого воина? - Подумал подсыл, глядя, как юноша копьем виртуозно рисовал вокруг себя, затейливую амплитуду из окружностей и восьмерок, держа на расстоянии разбойников.
   Варнаки иногда натыкались на таких удальцов, вспомнить хотя бы того, седовласого неприметного мужичка, в прошлом году. Никто из них не ожидал, что это окажется мастер обоерукого боя на мечах. Пока его не вздели на копья, он успел убить двух разбойников, не считая четырех раненых.
   Прибившийся к их банде Болат, бывший военный моряк достал-таки юнца своим абордажным тесаком. Студент резко вскрикнул. Все, кранты тебе недоучка, злорадно подумал Сивак, будет тебе погребальной костер и будет громко звучать музыка и певцы протянут заунывную погребальную песню, но ты ее не услышишь, если конечно, только пиявки и лягушки хором не пропоют тебе ее на дне торфяного болота.
   Через лежащего в неподвижности подсыла, неожиданно перемахнул желто-красный силуэт таньшанца, только что выбросившего подсыла из конки. В руках он держал заполненные бумажные мешочки, узкоглазый крикнул во всю глотку, перекрывая шум схватки:
   -Гедан!!!
   Юнец отпрянув, быстро присел. Таньшанец широко замахнувшись, швырнул один сверток. Надорванный бумажный пакет, ударившись о голову Болата, лопнул и окутал его красной пыльцой специи.
   Моряк взвыл, выронил тесак и, схватив лицо руками, принялся тереть глаза, обсыпанные жгучим перцем. Не теряясь, студент нанес колющий удар в горло Болату с такой силой, что "филин" отрубил кисть левой руки, отточенным острием вгрызаясь, погрузился в шею варнаку. Моряк упал, зияя взрезанной глоткой.
   Таньшанец бросил второй сверток, с воплем:
   -Лови!!!
   Мешочек, подброшенный и словно паря в воздухе, падал по высокой дуге. Тотчас, среагировав, Драговар разрубил его саблей. Получилось только хуже. Поднялось облако острой пряности и пеленой накрыло троих варнаков. Один из них видимо вдохнул, слишком много развеянной пыльцы специи и лицо его побагровело и стало красным, словно у сваренного речного краба. Дыхание у него перехватило, он упал на землю, катаясь по ней. Видимо, таньшанец и подбросил сверток верх, задуманным им, коварным умыслом.
   Степняк, вытянув руку с саблей в сторону, чтобы не поранить себя, нырком исхитрился уйти от удушающего оружия.
   Таньшанец, подобно тяжелому шару, пущенному рукой гиганта, врезался в группу ослепших варнаков, с такой силой, что их разбросало в стороны.
   Один варнак налетел свои телом на острие "филина" студиоза, да так что полностью насадился на копье. Юнец, словно вилами швыряя сноп сена, отбросил его на набегавшего с рогатиной косматого разбойника и едва отразил стремительный сабельный удар, вездесущего Драговара.
   Толстяк в шелках, наклонившись, подобрал выбившийся из колеи тракта булыжник и бросил его в степняка. Камень, словно пущенный из пращи, сильно ударил варнака в грудь, заставив замереть от боли в ребрах грудины. Вторая каменюка сразу же ударила Драговара в колено. Ни малейшей возможности отпрянуть от удара, жалящего гибелью копья студента, у укргура не было.
   Потеряв, умелого в обращении с саблей степняка, расклад схватки, конечно, сразу же изменился, и не на пользу оставшихся варнаков.
   Таньшанец, выхватив четки, нанес несколько хлещущих ударов увесистой связкой с костями, словно кистенем, ближайшему варнаку в голову. Когда тот упал, словно подкошенный, толстяк, приложив свой немалый вес дородного тела, с усилием, хладнокровно наступил ногой на промежность, раздавливая ногой мужские причиндалы, словно гнилой арбуз.
   Варнакам еще можно было бы переломить ситуацию в свою пользу, если бы стрелки попытались выцелить их, но недооценив противника в лице юнца-студента, они в самом начале, побросав луки, опрометчиво ввязались в сшибку.
   Двое путников, слаженно действующих, словно два опытных воина в одном строю, заставили попятиться оставшихся варнаков. Не выдержав двойного смерча смертоносных ударов, витающих вокруг них, они дрогнули и бросились врассыпную, пытаясь скрыться в буйных зарослях Диких Кущей.
   Это удалось не всем: замешкавшемуся, не очень прыткому разбойнику, удар "филина" подсек изнутри колено. Падая на обочину, варнак извернулся на спину, чтобы попытаться перехватить руками древко копья, но не сумел.
   Спаслись лишь двое, Евсяк, выскальзывающий из неприятностей, словно мерзкая сопля и молодой парнишка, первый раз участвующий в налете, его имени, Сивак, даже толком и не знал. Шайка варнаков, потеряв почти всех своих людей, перестала существовать. Повезло, как всегда, лишь подлецам и новичкам, пора бы и ему присоединиться к везунчикам.
   Сивак подтянул ноги, приготовился сигануть вслед за выжившими товарищами. Внезапная резкая боль в спине заставила его скрипнуть зубами, хорошо, что не такая острая, как раньше. Сейчас, сейчас он выберется. Злорадный взгляд чинуши заставил замереть его на месте. Знаток дерьма, уже открыл рот, чтобы указать на недобитого, как его опередил торжествующий голос губителя пчел:
   -Слава милостивейшему Солнцу, пославшему Вас в дорогу!
   Медосбор вылез из дождевой канавки на обочине, побывав на краю гибели и счастливо избежавший ее, был вне себя от радости и истово благодарил божественное светило за то, что оно послало им избавление от смерти.
   Таньшанец и юнец, быстро встретились взглядами и, как будто мысленно сговорившись, быстро пришли в движение.
   Юноша резво скакнул к женщинам, все еще не до конца поверившим в чудесное избавление от жутких варнаков и нанес несколько секущих ударов "филином", обильно пуская кровь тетке. Она растерянно, словно с обидой, поглядела на юношу и опустилась на закорки, завалилась на бок, будто ее тело еще не верило в свою кончину.
   Студент, взмахнув копьем, словно посохом, воткнув крыло "филина" девушке в темя, легко пробивая кости черепа.
   В это же время, таньшанец, накинув четки на шею медосбора, деловито душил его. Чинуша - великий дока по правильному хранению дерьма, взвизгнул и словно испуганный заяц бросился наутек.
   Ошалев от страха, он ринулся не в кусты, где только что скрылись варнаки, а рванул вдоль по тракту. Студиоз, взмахнув рукой, не по-юношески громко хекнув, метнул копье вдогонку, попав беглецу в поясницу. Тот упал и пополз, упираясь на руки, волоча за собой омертвевшие ноги. Древко, торчащее из спины, подрагивало от неуклюжих движений тянущегося к обочине тракта, человека.
   Юноша, легко разбежавшись, прыгнул и повис на древке, поджав ноги, всем своим весом проталкивая копье вниз и пригвождая чинушу к земле. Все-таки, свойственная юношам глумливость взяла верх, над обликом хладнокровного бойца, бывшим у него до этого.
   Сбросив обмякшее тело медосбора, таньшанец, не торопясь шагнул к подсылу. Он подошел к варнаку и остановился перед ним, держа руки на поясе. Четки свисали до самой земли. Сивак наконец, увидел, что было начертано на четках. Все костяные четки были изрезаны фигурками изображающими змею.
   Таньшанец, стоя на расстоянии шага, нагнулся и посмотрел прямо на него. Взор его раскосых глаз, подобен был взгляду хищника, терпеливо поджидавшего добычу в засаде.
   Вот они двое из убийц Триады, посланных для участия в Игре Смерти, пронзила молнией, догадка варнака. Юноша, изображавший студента и раскосый таньшанец, якобы торговец редкими специями. Эта мысль была последней в этой жизни, полной злодеяний. Удар пальцев растопыренной ладони пробил ему глаза, резкая боль и затем наступившая темнота.
   Сухощавый, подтянутый седовласый человек, с нашивками архонта в одиночестве наслаждался вкусом свежего меда, залитого в небольшую деревянную корчагу. Дубовый бочонок стоял рядом, прислоненный к ножке стола, заваленного служебными бумагами.
   Да, знали ребятки, чем его можно умилостивить. Недаром, за спиной, они втихомолку называют его сладкоежкой.
   Архонт напоследок, облизнул ложку, измазанную сластью, отодвинул корчагу и, тяжело вздохнув, приступил к службе. Первой взял бумагу, присланную с медом. Быстро пробежал взглядом по вязи слов и второй раз более внимательно прочитал ее.
   Докладная записка архонту Корпуса Синей Стражи Публию Зрящему от декарха Черня.
   "Пятого дня, второй декады, месяца лесной антилопы на заставу прибыл голубь с тревожной меткой и указанием места нападения варнаков. В ней указывались Дикие кущи, находящиеся на отрезке тракта от Хельмовой пади до торфяного болота.
   Выехав на место дежурной декархией Синей Стражи, нами обнаружена покинутая конка, распряженная и без лошадей, принадлежащая загорцу Беридзе, отбывшая от постоялого двора "Утеха путника", накануне ранним утром.
   На месте налета варнаков были найдены тела вожатого - загорца, двух охранников и тела путников, были также обнаружены тела павших разбойников, совершивших нападение.
   Выжившие варнаки забрали все: деньги, ценности и багаж, принадлежащий путникам и, угнав лошадей, исчезли в неизвестном направлении.
   Преследование разбойников по горячим следам, не дало нам весомых результатов".
   Седьмой день, второй декады, месяца лесной антилопы.
   Декарх Черень Шустрый.
   Прочитав ее, архонт криво ухмыльнулся:
   -"Весомых результатов" - декарх Черень и таких слов то не должен знать!? Интересно, кто это нашептывал ему на ухо, когда он катал эту цидулку?
   К докладной декарха прилагалась небольшая писулька, она уведомляла:
   "На месте налета были обнаружены три серебряных двойных денария, найденные на месте разбоя, которые я передаю Вам, вместе с докладной запиской".
   -Ну, это совершенно другое дело!
   Словно не веря до конца, в указанную в записке сумму, архонт пошарил по столу и, найдя кошель, вытряхнул на стол большие серебряные монеты.
   Он, словно впервые увидел их, взял двойной денарий, разглядывая изображение вычеканенного медведя. Перевернул ее, на оборотной стороне монеты - аверсе, сверху выбита надпись -Два денария- снизу, под изображением двуглавого орла, шла вторая надпись - Раввена-.
   Держа монеты в руке, архонт Синей Стражи размышлял вслух:
   -Это что же получается этот мед, денарии? Выживших путников нет.
   Допустим, варнаки убили путников, начали грабить кладезь, и тут их спугнули прибывшие "синяки". По закону, наши людишки сами ограбили путников? Ребятишки нашкодили что ли? Какая-то петрушка с укропом получается.
   Он и не заметил, что назвал стражников - "синяками". Он уже ставил себя, свой чин и свой ум выше этих крохоборов.
   Можно вызвать их на допрос, всех вывести на чистую воду? Получит скромную похвалу от стратега Ларгуна и ярую ненависть стражников, мечтающих резануть меня по горлу за то, что я сдал их сподвижников?
   Обличив "синяков", придется и самому вернуть серебро. Да, дилемма получается. Да и медок не вернешь, целую корчажку умял.
   Он махнул рукой, решив оставить все как есть.
   Глава 29.
     
   Заслуженный Слуга Народа, Герой Раввены и член Совета, Сай Елин, удалившись от веселящейся публики, вышел из зала на темный балкон, заросший ползущими растениями вьюн-травы, чтобы немного подышать свежим воздухом и отдохнуть от суматохи, окружавшую шумную толпу.
   Немного освежив кружащуюся, от выпитого вина голову, Сай Елин харкнул вниз и присел на низенький диван, стоящий в глубокой нише края балкона, разглядывая яркие звезды и полумесяц, освещавшие ночную Мориту
   Откинувшись на спинку дивана, он вдохнул на всю грудь свежего воздуха. Жизнь для него была хороша. Богатство, слава, почет и власть, все то, что его окружало и к чему он стремился последние годы-все это было у его ног. Так же, как и поблескивающая тусклыми огнями Морита, лежащая перед его взором.
   Он сейчас с трудом вспоминал свой жизненный путь до свержения Имперской Тирании. Тогда, Елин принял единственно правильное решение, происходивших на тот период событий и вот он, на вершине успеха и не испытывал по этому поводу ни малейших угрызений совести.
   Все это благодаря тому, что он вовремя примкнул к выигравшей стороне - "восставшему народу" в "ночь свержения Имперской Тирании". Таксиархия "диких котов", бывших под его началом, была готова доказать вожакам, разраставшегося мятежа, свою преданность. Они выступили по их указанию в сторону Оссавинского озера, чтоб арестовать Наследника Севара, после смерти правителя Сенория.
   Несмотря на заверение Стиуша, главы мятежа, тогда еще безвестного таксиарха гвардейцев, что Наследника охраняет кентархия Гвардии Орина Лана, по прибытии оказалась, что их уже сменила, по приказу Военной Ставки, пехотная часть одного из имперских легионов, оставшаяся верной присяге.
   Командовавший ею комес Лезарий, не терял времени даром, ожидая легион "Империя", двигающегося маршем к столице, чтобы подавить мятеж. Он укрепил свои позиции, оборудовав их сваленными ограждениями и повалив деревья кронами навстречу штурмующим.
   После предпринятой, к разочарованию, безуспешной атаки вдвое, если не втрое меньше по численности противника "дикие коты", теряя людей, откатились назад.
   Пока Елин раздумывал, что им следовало предпринять далее, явился посланник Стиуша, доставив голову гиппостратега Нарсеса, шедшего с легионом "Империя". Он сообщил ему, что легион разбит на Боровинском поле и осажденным не на что надеяться.
   Судьба давала ему шанс! До этого сомневавшийся в выборе правильной стороны, комес не упустил представившейся возможности. Взяв с собой своего подручного Данака- умелого бойца, он отправился на переговоры, надеясь склонить упрямца Лезария к капитуляции и выдаче особы Наследника.
   В этой, кажущейся безнадежной, ситуации комес Лезарий остался верным присяге, данной им Императорской Династии. У Елина, понявшего бессмысленность дальнейшего убеждения, не оставалось выбора и он воспользовался представившимся ему удобным случаем.
   Таксиарх сбил ударом армейского комеса на землю и пришил его к земле мечом, утешая свою совесть, что для достижения искомой цели все средства хороши.
   Сопровождающий Лезария легионер, с ухмыляющейся рожей, оказался проворнее Данака и в свою очередь расправился с беловодцем. Оставшись вдвоем, они сошлись в поединке. Легионер оказался на удивление умелым бойцом и ранил его, отрубив большой палец левой руки.
   Хорошо, что Елин заблаговременно подготовил несколько всадников, на случай осложнения и возникновения непредвиденной ситуации. Они своевременно вывезли его из под клинков, жаждущих мести за погибшего командира, набегавших легионеров.
   Потеряв командира, он надеялся, что они сдадутся, поняв бессмысленность сопротивления. Прождав до вечера и, получив в качестве подкрепления пару сотен синих стражников, годных только обирать беззащитных граждан, он оцепил резиденцию, ожидая прибытия более боеспособных подкреплений.
   Осажденные легионеры, выдвинувшись ночью на позиции ночью, совершили прорыв. Тело наследника так и не было обнаружено. Комес не исключал вероятности, что мальчуган чудом выскользнул из капкана. Всех выживших и попавших в плен легионеров, включая медикусов с бывшими на их попечении ранеными бойцами, ездовых - он приказал убить.
   Покривив уже замаранной недобрыми деяниями нечистой душой, таксиарх Елин доложил Стиушу, что наследник погиб, но с тех пор о том ничего не было слышно, так что возможно он и прав.
   Что было, то было. И если бы его судьба заставила чудесным образом повторить жизненный путь, он поступил бы подобным же образом, не сомневаясь, в избранной им стезе, даже ни на мгновение.
   Со стороны находящегося за стеклянными витражами двери зала, доносился шум музыки, раздавался громкий смех- пора бы ему возвращаться. Жена Сая Алона недвусмысленно давала ему понять, что пока ее муж находился по государственным делам в Кантонах, она была бы не прочь пустить его на свое холодное супружеское ложе, дабы он немного согрел его, на время отсутствия Сая Алона. Елин знал Сая Алона, тот был неплохим человеком, но что делать, если его благоверная виснет на нем. Не очень-то, она видимо и скучала по супругу, пользуясь представившейся ей благоприятной возможностью.
   В дальнем углу, в тени широкой ниши портика балкона, вдруг шевельнулась чья-то тень. Это было неожиданностью для Сая Елина, что внезапное появление человека слегка напугало его.
   -Кто здесь?!- спросил он недовольно, думая кто же мог нарушить его уединение.
   -Заслуженный Слуга Народа, извините меня, если я чем-то напугал Вас - из скрывавшей его тени ниши, вышел один из гостей. Елин, присмотревшись к нему, узнал в нем одного из охранников Сая Альвера, явившегося на прием.
   -А, вы все еще живы!? Наверное, страшновато быть живым мертвецом? - с явной издевкой в голосе, и пренебрежением к простому охраннику, спросил Елин. Он все еще был сердит на себя, за свой непроизвольный испуг.
   -Да страшненько, Сай Елин, хотя мне вроде умирать не впервой - искренне сознался в подспудном страхе Тидер - но еще хуже, уйти по дороге, озаряемой лучами Солнца, не завершив одно дело, начатое несколько лет назад.
   У Сая появилось даже невольное любопытство, и он пренебрежительно поинтересовался:
   - И в чем - же оно заключается, твое дело? Не дохлебал с кем-то пива или медовухи!?
   В отблесках луны и бликов мерцающего света уличных фонарей, на лице охранника появилась тень слабой улыбки. Лицо у него странно дернулось. Словно сдерживая необъяснимый порыв, он вымолвил:
   -Нет, дело не в питье! Хотелось до своей кончины, закончить прерванный разговор с Вами, заслуженный Слуга Народа, герой Раввены, бывший комес Корпуса Синей Стражи и командир таксиархии "диких котов", Сай Елин!
   Слуга Народа был в недоумении, что же хочет от него этот зарвавшийся телохранитель, забывший свое место.
   -Возьмите, Сай Елин. Это ваше, вы его потеряли, я вам возвращаю - Тидер протянул какой-то предмет, зажатый у него в руке, несколько растерявшемуся Саю. Елин инстинктивно взял его и сквозь тусклый свет, принялся рассматривать маленький предмет, лежащий у него на ладони правой руки.
   -Что это такое? - раздраженно спросил он, разглядывая какую-то мелкую косточку.
   -Это Ваш большой палец левой руки, отсеченный мною. Вы его забыли одиннадцать лет назад, во время нашей прошлой беседы! Я его просушил хорошенько и решил при встрече с вами вернуть его обратно.
   Сай Елин только-что вспоминал события десятилетней давности. Взглянув повнимательнее на черты лица, выступившего из темноты телохранителя, стал улавливать забытый, но отложившийся в памяти образ улыбающегося легионера, когда-то ранившего его.
   -Так что, это ты, тот оцарапавший меня легионер? Я-то думал, всех выживших вояк прикончил. Я отдал приказ, веля незамедлительно прирезать всех оставшихся в живых, включая раненых и пленных! - мигом трезвеющим голосом произнес Сай, глядя на дверь, ведущую в зал.
   Тидер перехватив мимолетный взгляд Елина, успокаивающе произнес:
   -Сай, не беспокойтесь. Я прикрыл дверь, чтобы никто не смог помешать нашей беседе, полной волнующих воспоминаний. Дверь, с той стороны, стережет один из моих товарищей.
   Сай Елин никогда не был трусом, он не сделал даже попытки крикнуть. Все равно в звуках музыки, шума и гама, никто его не услышал бы. Да и зазорно ему было бы вопить о помощи.
   -Ну и что, тебе надо от меня!? - резко сказал ему Сай Елин - эх жаль, не добил тогда тебя, так за меня все сделает Триада.
   Он злорадно прибавил:
   -А в их мастерстве, я нисколько не сомневаюсь!
   Тидер, все так же улыбаясь, лишь тихо ответил:
   -Сай Елин, вот именно поэтому, мне просто казалось оскорбительной мысль умереть раньше вас. Тогда вы так резво убежали - это было бы неучтиво по отношению к памяти бывших моих боевых товарищей по легиону, зарезанных по вашему приказу.
   Тидер не особо любил высокопарные фразы, но поневоле, у него так получилось.
   Не дослушав его до конца, Елин наотмашь, ударом правой руки, сжатой в кулак хлестнул снизу вверх, Тидера в голову. Но десять с лишним лет, постепенно несколько ослабили боевые навыки Сая, в отличие от его противника.
   Бывший солдат был начеку. Убрав голову назад, он изо всей силы пнул Сая Елина, окованным носком сапога, в колено опорной ноги, прямо под чашечку. Тот зашипел от боли, теряя устойчивость в травмированной ноге. Тидер ударил левым кулаком Елина в живот, одновременно прихватывая его за подбородок правой рукой с поднятым высоко локтем.
   Ломая упорное сопротивление антагониста, он толкнул его обеими руками на каменную стену, находящуюся позади Сая. Затем, опираясь на его плечи, подпрыгнул и нанес мощный удар коленом, в область груди.
   Вяло сопротивляющегося, Сая Елина подтянули к увитому, ползучими растениями, краю балкона, и перекинули через балюстраду. Цепляясь в нее слабеющими руками изо всех сил, Сай Елин все же сорвался и полетел вниз. Падая, услышал слова Тидера: - "Драные кошки" давно заждались тебя! - и увидел, стремительно надвигающуюся ему навстречу, гранитную мостовую...
   Легионер, совершивший отложенную месть, отряхнул одежду, поправил ее и сказал, разглядывая темное пятно внизу:
   -Вот тебе и стремительное падение с вершины власти, Сай Елин.
   Подойдя к двери, он прислушался, быстро оглядевшись по сторонам проверил, не выронил ли он чего-нибудь в пылу схватки. Дождавшись грома оваций, он снял засов, который задвинул, незаметно проскользнув за Саем на балкон. Бесшумно открыв дверь и выбрав момент аплодисментов зрителей, выступавшему беловодскому укротителю зверей с диким котом, он не торопясь, зашел в зал.
   На него никто не обратил внимания, все глядели на рычащего хищника обитаемого мира, которым пугали детей, напевая им на ночь, когда те куксились и не хотели засыпать:
   - Придет дикий кот,
   -плохих детишек заберет
   - к себе в дремучий лес унесет.
   Только "лесовики" Беловодья могли приучать диких котов. Как они это делали, никто толком и не знал. Одни слухи, что они, выходя на охоту, вместе пожирают сырое мясо и печень, затравленной им добычи.
   Беловодец, закончив выступление, потащил упирающегося зверя к выходу из зала.
   Стоящий у двери Кейдан, пристально посмотрел Тидера. Весельчак лишь слегка качнул головой, успокаивая товарища, что, все в порядке. Они, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, двинулись в сторону, где находились Сай Альвер с Кером и Ногардом.
   Публика, немного отойдя от близости мнимой опасности, исходящей от зверя, горячо обсуждала выступление. Посол Беловодья довольно улыбался от произведенного, его земляком, впечатления.
   В зал зашли два атлета, раздетые по пояс и со смазанными маслом мускулистые торсами, чтобы подчеркнуть рельеф мышц, изумляя публику. Особенно часто стреляли глазами жены и дочери гостей, присутствующих на приеме.
   Атлеты поклонились сановному народу, и затем друг другу. Выкрикнув воинственный клич - "Раввена"!!! резко принялись обмениваться ударами, ведя рукопашный бой, вызывая удивление филигранностью и оточеностью движений и ударов, которыми они в изобилии усыпали друг друга.
   Тидер подошел к Ногарду, который, глядя на бой атлетов, лишь презрительно фыркнул:
   -Показушники, отработали спаренные движения, а все вокруг думают, что этот танец голых дядек и есть взаправду настоящий бой.
   Подошедший Весельчак, глянув на них, сказал Ногарду:
   -Благодарю тебя друг, а то так живот прихватило, еле успел, хорошо выручил.
   Ногард, подменивший товарища, лишь кивнул в ответ и отошел в сторонку.
   Кер Белоголовый искоса глянул на Тидера и поинтересовался, чтобы случайно их никто не услышал:
   - Ты, вроде, даже камни переварить мог и гиену ел, не давился. А здесь, у тебя живот прихватило?
   Друг лишь извиняюще улыбнулся и поспешно оправдался:
   -Все бывает, дружище. Это как с бабой: первый раз, тоже не у всех сразу получается.
   Хорошо зная друга, Кер недоверчиво на него посмотрел, справедливо полагая, что Весельчак что-то ему недоговаривает.
   Тидер, желая прекратить неудобные вопросы, осведомился у него:
   -Как здесь, все тихо? Коварных змей Триады, ползущих в сторону горячо любимого всеми Сая, не видать?
   Старший мельком глянул на охмелевшего нанимателя, вяло хлопающего вышедшему жонглеру. Тот как кудесник творил чудеса, ловко подбрасывая и ловя несколько чадящих копотью факелов. Он криво улыбнулся и съязвил:
   -Ну, если не считать, ту красавицу - укргурку, змей в окружении Альвера не наблюдается.
   -Да, я бы тоже не прочь, чтобы эта змейка, оплела меня разочек своим телом - заметил Тидер, стараясь изо всех сил не таращиться на соблазнительную бабенку Окану.
   К компании, окружающей Сая Альвера, приблизился юркий человечек, с болтающейся на шнурке, обвивающим его шею, чернильницей. В руках у него, замаранных чернильными пятнами, были зажаты несколько листов бумаги, за ухом у него торчали два гусиных пера.
   Он поклонился и представился:
   - Я, Сванид Зе, представляющий газету "Раввенская правда" и хотел бы задать Саю Альверу несколько вопросов, интересующих читателей? С вашего разрешения, конечно?
   Сай поглядел малость окосевшими от вина, глазами на писаку и спросил скептически:
   - А разве есть другая правда? Кроме Раввенской?
   Остроумный и двусмысленный ответ вызвал смешки у окружавших. Все присутствующие оценили рискованную остроту Сая Альвера.
   Борзописец тоже подобрастно улыбнулся, показав, что и он понял намек шутки Сая Альвера и в свою очередь выдал:
   -Правдой является то, что написано в газетах, на сегодняшний день!
   Чувствуя чужеродность, высказывания газетного писаки, Сай возразил ему:
   -Правда, ведь она одна?
   -Правда вообще не бывает правдой в понимании этого слова. То, что было правдой сегодня, через двадцать лет, будет ложью. А самая гнусная ложь, произнесенная ныне, будет истинной правдой!
   Все были поражены замысловатым суждением крючкотвора, не лишенным пророческой истины.
   Сванид Зе вернулся к интересующей его теме:
   -Нашу газету читают широкие слои населения и их очень заинтересовала ваша личность, Сай и все то, что с Вами связано!
   Слушая их разговор, Тидер подумал, что в словах этого прощелыги, кроется лишь одна истина. В отхожем месте, читателю без газеты никак не обойтись, верняк. Давеча, сидя и размышляя о смысле жизни, в этой смятой бумаженции он почерпнул немало познавательного.
   Начал читать с оглавления и цветистых строк, восхваляющих великие деяния Слуг Народа, двигающих Раввену к всеобщему благоденствию простых граждан. Обычно назывался срок от двух-трех и далее до десяти-пятнадцати лет, забывая о том, что хорошо-то жить, хочется людям сегодня и сейчас.
   О нехватке средств и выделении Советом очередной суммы на починку трактов. О поимке доблестной Синей Стражей группы "младораввенцев", злоумышляющих против общественного порядка и двух извергов, убивших извозчика. Всех, по совокупности преступлений, отправили на соляную шахту, дав им по три года каторжных работ.
   В противовес было сообщено о нескольких найденных хрониках, свидетельствующих о преступных злодеяниях, совершенных императорским режимом Станала Горца. И о искреннем покаянии Совета Слуг Народа, за гибель жолнеров Величного Королевства Орла, произошедшей во времена Великой Войны.
   Далее, следовал краткий обзор событий за бугром, особого упоминания удостаивалось описание светской жизни богемы Герцогства Карар и Железного острова.
   Заканчивалась газета изображением того, чем же занимаются в Доме, стоящим в районе Денариевки десять парней и десять девушек.
   Чернильные души очень живописно перечисляли: кто кого, с кем, куда и сколько раз имел друг друга, живущие в этом Доме. В конце декады обитатели этого Дома выгоняли одного из них, отбрасывали так называемое слабое звено, которое было пожиже всех остальных в постельных утехах. Вместо него или нее появлялся новый доброволец и с жаром приступал к общему процессу совокупления.
   Эх, Тидер с завистью подумал, да если бы ему сбросить десяток-полтора годков, он сам покувыркался бы там. Покуда всех девок не перепробовал бы там, хрен бы он оттуда вышел.
   Его мечтания прервал писака, задавший следующий вопрос:
   -Сай Альвер, что вы думаете об указе и постановлении увеличения народонаселения Раввены, принятым Советом Слуг Народа?
   -Я думаю, что Совет в корне рассмотрел проблему, стоящую перед Раввеной. Я также считаю, что надо увеличивать благосостояние народа, чтобы ...
   Ну дает, ну чешет восхитился Тидер глядя на писаку, быстро заполняющего лист бумаги, торопившегося запечатлеть слова Сая.
   Его писанину прервал глашатай. Он громко, с оттенком торжества, провозгласил:
   -Внимание граждане Раввены и зарубежные гости! Нас осчастливил своим рабочим визитом Первый Слуга Народа Стиуш Благородный!!!
   В приемном зале уже шныряли десятка два "красноперых" в просторных плащах, под которыми скрывались короткие мечи и чешуйчатые панцири. Часть из них, выделяясь здоровенной статью, "незаметно вращалась" в толпе народа, другие стояли по окружности зала, сверля глазами присутствующих, словно выискивая скрытых врагов, затесавшихся на прием.
   К входу в зал резво бросилИсь трое газетных писак, включая и Сванид Зе. Их прыть остановил один из "павлинов" и раздал, каждому из них по листу бумаги, строго предупредив их:
   - Вот список вопросов, которые вы можете задать Первому Слуге. От себя ничего лишнего, вы все поняли меня!?
   Стайка "чернильных душ" дружно закивала головами, являя собой идеальный образец послушных властям газетчиков.
   Двери распахнулИсь и в зал вошел Первый Слуга Народа, в сопровождении кучки сановников и трех Народных гвардейцев с красными перьями, прикрепленными к ламинарным доспехам на плечах, указывающими на их принадлежность к Ближней Гвардии.
   Гром оглушительных рукоплесканий приветствовал всеобщего любимчика, заглушая слова глашатая, продолжавшего без устали перечислять бесчисленные заслуги Первого Слуги перед раввенским народом.
   Даже их простое перечисление ставило Стиуша гораздо выше Императоров прошлого, вместе взятых, включая Прета Великого, Алека Освободителя и легендарного Императора Станала Горца.
   Стиуш Благородный быстро огляделся по сторонам и поднял руку, прерывая выспреннюю речь глашатая об укреплении овала власти и растущего величия державы, под его началом, опять-таки, в интересах народа.
   Он, сухо кивнув, обронил:
   -Продолжайте развлекаться, не обращайте на меня внимание.
   Жонглер, выступавший перед публикой, потянулся было рукой к лежащим ножам, чтобы продолжить показывать свое искусство во владении ими, но замер под цепким взглядом комеса "красноперых", прибывших вместе со Стиушем.
   Комес, двух саженей роста, направился было к Керу и его товарищам, прибывших с оружием, с явным намерением выдворить их из зала.
   -Тидер, стой на месте - шепнул Кер, дернувшемуся было Тидеру к выходу.
   -Да здесь "петухов" больше чем на птичьем дворе. Мы спокойно можем уйти.
   -Тут, все собрались лишь бы поглазеть на нас. Ты думаешь, кто-то хочет поссориться с Триадой? С ней красные перья не распушишь, мигом выщиплют.
   Сай Альвер обернувшись к ним, поддержал старшего своей личной охраны:
   -Спокойно Тидер, если вас попросят удалиться, я уйду вместе с вами.
   Комеса "красноперых", дернувшегося было к ним, на полпути остановила короткая фраза Стиуша Благородного.
   Он сам направился к ним и, обратившись к Саю Ванису, приветливо улыбнувшись, сказал:
   -Сай Ванис, вот уж не ожидал встретить вас здесь. Имеет место быть приятная неожиданность для меня.
   Польщенный Сай робко сделал шаг вперед и чуть ли не стелясь, подобрастно поприветствовал Первого Слугу Народа:
   -Это большая честь для всех здесь, что Вы осветили своим появлением нас. Возвысив своим присутствием данный прием, в честь Матери, Матери... - видно было, что Сай Ванис от волнения забыл в честь какой там Матери, это событие.
   -Родины, Родины - Матери - шепот подсказки, казалось, слышали все кроме Сая Ваниса. Ставшего тугоухим, ему все слышалось:- Уродины - Матери, причем здесь уродины, подумалось ему, не может этого быть, чтобы уродины. Или, в самом деле, уродины, припоминая творение скульптура Тереца, такое произведение искусства ведь только в пьяном угаре привидеться может.
   Стиушу Благородному явно нравилось преклонение перед ним. В конце концов он сжалился над сбившемся с нужной речи Саем Ванисом и обратился к Саю Иумею:
   -Сай, я тоже рад видеть вас. Мне уже доложили о поставке табуна скакунов для нашей армии. Я думаю, вы решите послать сотню лошадей и для моих гвардейцев, да и моим сыновьям-близнецам хочу сделать приятный подарок.
   "Перволюд" запаниковал, когда же успели узнать о табуне, он же только договорился с Бойкованом? Если только этот жирняга-степняк, не успел сдать его.
   Несомненно, придется раввенской армии пока обождать с пополнением лошадиного поголовья, подумал Сай Иумей. Зачем его сыновьям понадобились эти скакуны, они же в течении нескольких лет живут в герцогстве Карар, ставя всех на уши своими беспробудными кутежами и уже долго не появлялись на Ур... Родине, мысленно поправился Сай.
   Он, заискивающим тоном, ответил Стиушу:
   -Я сейчас же передам распоряжение Главе Совета, чтобы выполнили ваш приказ!
   -Просьбу, просьбу Сай Иумей. Как Первый Слуга Народа я не могу отдавать приказы. Мы живем в Раввене, строго соблюдающей законы - сурово перебил его Стиуш.
   Сай Иумей угодливо склонил голову и проблеял:
   - Я думаю, Совет Слуг Народа рассмотрит вашу просьбу с положительным результатом.
   Тидера уже просто тошнило от разыгрывающегося перед ним балагана, Стиушу просто нравится разыгрывать из себя скромность, прямо как ясная девица на выданье.
   Он, как и все люди невысокого роста, упивается своей безграничной властью. Такой безграничной власти, как сейчас, во времена Раввенской Империи не имел даже сам Император!
   Имперский закон твердил, что перед законом все равны, невзирая на положение личности, занимаемым им в обществе. Все равны и сейчас, но некоторые равнее.
   Но внешне - это ничем не проявлялось. Кер с Тидером стояли не шелохнувшись, как будто, все происходящее вокруг- их совершенно не касалось.
   Стиуш быстро взглянул на Сая Иумея, поинтересовался:
   -Может, вы скажете мне, кто этот загадочный Сай с его молчаливыми спутниками?
   -Это приглашенные на прием Сай Альвер и его ... - он замялся под ледяным взором комеса "красноперых", не зная, что сказать о присутствии вооруженных людей поблизости Первого Слуги Народа.
   Тем более, он даже не знал имен телохранителей Альвера. На кой ляд, спрашивается, ему знать имена чужих халдеев, он и своих-то по именам не знает, исключая разве что комеса кентархии Народных Гвардейцев, охраняющих его.
   Ситуацию разрядил Кер, сделав шаг вперед и назвав себя:
   -Кер Белоголовый, Братство Черной Стражи.
   -Да слышал, слышал! Это вы тот телохранитель, убивший "посвященного" убийцу из Триады?
   Тидер, увидев напрягшегося товарища, хотевшего было возразить, вышел на шаг и тоже представился, глядя в глаза Первого Слуги:
   -Тидер Весельчак. Работаю по соглашению, составленному с Саем Альвером на время Игры Смерти.
   Рукастый крепыш - охранник выпалил:
   -Ногард Камень, бывший декарх армии!
   Четвертый статный охранник коротко назвал и себя:
   -Кейдан Стебель.
   Стиуш перевел взгляд на Сая Иумея и предложил ему:
   -Сай Иумей, вам надо обсудить вместе с Саем Ванисом проект закона об увеличении денежного довольствия сановникам Раввенской Федерации. Надеюсь, Совет Слуг Народа с должной ответственностью подойдет к этому закону и не будет затягивать его принятие.
   Тидер все таки не сдержался и имел наглость улыбнуться. Будут затягивать? Особенно с жалованием, для себя любимых. Можно уже считать, что он принят в первом обсуждении Совета Слуг Народа. Он, почему-то уверен, что даже одного голоса против его принятия не будет.
   Сай Иумей и Сай Ванис с готовностью согласились обсудить очередные поправки по "незыблемому" закону Раввены и шустро отошли в сторону.
   Они были последние, кто оставался возле Сая Альвера, все остальные давно уже потихоньку незаметно отдалились и разошлись по залу, последовав знаку, поданному им комесом "красноперых".
   На месте, с Саем Альвером осталась, только его охрана. С Первым Слугой тоже оставались лишь комес Золотан и двое "красноперых павлинов".
   Стиуш поинтересовался у Сая:
   -Сай Альвер, мне просто любопытно было побеседовать с человеком, бросившим вызов убийцам Триады.
   Не заискивая перед Первым Слугой, Сай, что выгодно его отличало от других присутствующих здесь, спокойно заметил:
   -Я хотел бы, чтобы на моем месте был другой, более достойный этой печальной чести. Если же судьба так распорядилась, что - же, мне остается только достойно встретить свою участь!
   Стиуш Благородный, порядочным человеком может и никогда не был, но в уме ему было не занимать. Он отметил про себя хладнокровие Сая Альвера перед возможной гибелью.
   Он поревел взгляд на старшего телохранителя и спросил его:
   - Немало обсуждают ваше умение и то, как вам удалось убить "посвященного" Триады?
   -Нет, это всего лишь слухи. Убийца, убегая от меня, неудачно спрыгнул и сломал себе шею.
   Стиуша не совсем удовлетворило столь сухое и прозаичное объяснение гибели неуязвимого убийцы, он отметил:
   -Да, не повезло ему и вам! Так бы он скрылся и все закончилось бы. Теперь же, вы поневоле втянуты в их Игру Смерти. Желаю, удачи вам, шанс у вас есть, конечно - поправился Стиуш. В его голосе, странным образом, смешались нотки азарта, ожидание последующей крови и сочувствия жертвам предстоящей Игры Смерти.
   Да что это они все любопытные такие! Как, да что? Им осталось только места продавать на зрелище, как нас будут резать, раздраженно подумал Кер.
   Не заметив сдерживаемого гнева Кера, Первый Слуга осведомился, обратившись к нему:
   - Я слышал, вы потихоньку набираете команду? У вас уже набран требуемый для Игры десяток?
   Разозлившийся Кер и пристально глядя на "красноперых" рядом со Стиушем Благородным, ответил Первому Слуге, ответил, едва сдерживая себя:
   -Десяток почти набран, не хватает двух-трех человек. Может, кто ни будь из ваших гвардейцев, изъявит желание присоединиться к нам?
   У них такой гордый и неприступный вид. Я могу их взять к себе, если вы разрешите, Первый Слуга Народа?
   Кер со злорадством наблюдал, как побледнели и вытянулись лица "петухов", ожидавших согласия Стиуша Благородного.
   Слегка улыбнувшись, Первый Слуга ответил Керу:
   -Мне они пока самому нужны, вот если кто из вас выживет, тех с радостью примут в Ближнюю Гвардию!
   Говоря это, Стиуш продолжал улыбаться, но его глаза источали холодный лед, он не привык к подначкам в сторону своей охраны и воспринял колкое высказывание Кера, как скрытое оскорбление в свою сторону.
   Все помнили визит Первого Слуги на Южный полуостров, где его "красноперым", переступившим меру, извозчики одного из постоялых дворов, сильно намяли бока.
   Вошедшие в бойцовский раж извозчики, не испугались хваленой репутации свирепых воинов, у которых вместо яиц - каменные булыжники.
   Кер, выслушивая его предложение с застывшим лицом, промолчал, думая:
   -Да если я и выживу, тотчас же забуду, как выглядит эта поганая Морита. Уеду севернее, на Студеные озера, куплю там дом и буду жить в свое удовольствие. Женюсь и заведу детишек. Буду им рассказывать, сидя у потрескивающего искрами огня, о том, как их, убеленный сединами, отец выжил в Игре Смерти.
   На миг, Кер сам, почти поверил в осуществление своей несбыточной мечты.
   В зал вбежал один из взволнованных гвардейцев. Он, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо подошел к комесу Золотану и, начал шептать ему не понимая, что своими действиями уже привлек внимание публики всего зала.
   До Кера донесся шепот:
   -Елин...упал,...нет, сам. Со стороны сада... Нет.
   -Свалился с балкона.
   Керу показалось знакомым имя. Елин- так это же комес Елин, командир таксиархии "диких котов". Тот самый Елин, который подло, исподтишка убил на переговорах их командира Лезария.
   Тогда, из окружения вырвались, Тидер с Уруком, и чудом вывезли его раненого в голову, бывшего в беспамятстве.
   Он мельком глянул на Тидера. Тот, с невозмутимым видом, разглядывал светловолосую девушку, напрочь игнорируя взгляд товарища.
   Первый Слуга нахмурился и, оставив их, пошел прочь. При этом бросив, через плечо, комесу гвардейцев Золотану:
   -Разобраться, немедленно!
   Кер, обратившись к нанимателю, предложил:
   -Я думаю, мы можем удалиться.
   На этот раз, уставший от светской жизни, Сай согласился с ним, не оставшись на обещанный позднее праздничный фейерверк.
  
  
   Глава 30.
  
   Юнний, пристально глядел на недавно приклеенный стражниками, лист бумаги. На него смотрело намалеванное, так странно знакомое, лицо. Кстати, ничего особенного в нем было, если это бы не одно но - это был его родной облик.
   Под воссозданным лихим обличьем, довольно талантливо изображенным художником Синей Стражи, была надпись, гласящая о сути оглашения:
   "Разыскивается особо опасный злоумышленник Юнний Малыш, прозываемый в народе: - Потрошителем! Рост высокий, стать здоровая, волосы прямые длинные, цвет темно-русый, глаза синие, нос прямой. Имеется особая примета - большое родимое красное пятно, располагающееся на правом бедре, напоминающее по форме подсолнух.
   -У, Алана - сука, больше некому было заложить! - зло сжал зубы Юнний, припомнив свою давнюю пассию, продолжая читать дальше описание своих "подвигов":
   "...ими было совершенно ряд гнусных злодеяний: среди них налет на купца Бойкована и группу гостящих у него степняков, находившихся с дружеским визитом в Морите. Затем, чтобы замести следы, им же было совершенно убийство своего подручного из Беловодья, владельца прирученного дикого кота. Ранее, c ним он совершил гнусное нападение на наших гостей - миролюбивых укругров.
   От следующих слов Юнний едва не впал в беспамятство. Он, рассматривая объявление и преодолевая появившийся шум в голове, продолжал читать:
   "...несомненно виновен в убийстве и зверском надругательстве над телами безвинных детей, злодейским образом, умерщвленных им в Алом овраге.
   Варнак рослый, физически сильный, отменно владеет любым видом оружия, сумев легко убить даже дикого кота своего напарника. Беловодец также был убит Юннием - Потрошителем, сделавшим это, чтобы сбить с дознания Синюю Стражу.
   Он особо опасен, безжалостен и легко впадает в ярость. Исходя из этого, при его задержании, соблюдать крайнюю осторожность. Разрешается убить варнака с последующим отсечением головы от тела.
   В этом случае, его голову следует сохранить в меду или в растворе карциевой соли, для предоставления ее ближайшему офицеру Синей Стражи, для дальнейшего опознания и составления описи о смерти.
   Охотники за головами также получили разрешение на его поимку, лишение жизни и дальнейшее усекновение головы.
   За его задержание или убийство полагается награда - пять золотых солидов.
   Архонт Синей Стражи Варрон Звонарь".
   Верзиле на миг показалось, что намалеванная личина, на объявлении утвержденного смертного приговора, ехидно ему подмигнула, словно заявляя: Ну, что влип в дерьмо, приятель!
   Прислонившись спиной к стене, Юнний медленно сполз вниз. Он в отчаянии прислонил голову на руки. Сердце исступленно билось о ребра, словно стремясь вырваться из груди обреченного тела.
   Его трясло будто в болезненной лихорадке, черепок раскалывался от бешено бурлящей крови в жилах.
   Он поднял голову и покрасневшими, налитыми от багровой крови глазами, увидел юную миловидную девушку, заинтересованно разглядывающую его.
   Девица теребила висящий на узком пояске костяной гребень, пристально глядя на высокого широкоплечего парня. Она раздумывала о том, что же этот верзила такой бестолковый и нерешительный. Разве ничего не видит?
   Если бы она только могла читать его мысли, то узнала, что этот парень и есть разыскиваемый всеми - Потрошитель и о чем он в это время думает, она бы первым делом бросилась наутек. Ну, а потом естественно выдала его Синей Страже, за такие деньги и отца родного не жалеют, ведь верно?
   У искомого всеми "изверга" гуляли мысли, слишком далекие от похоти и сладострастия. Над ним довлело самое сильное чувство, какое только может быть у любого живого человека - им овладел звериный инстинкт самосохранения. Сейчас он размышлял только об одном, если он такой жуткий варнак, каким его изображают, может, ему прирезать девицу, дабы не она сболтнула лишнего.
   Его, преисполненные кромешной тьмой думы, прервала вероятная жертва. Она обижено фыркнув и скорчив на личике презрительную гримасу, пошла прочь.
   Девица его узнала или нет? Юнний запаниковал! Может ему сразу сдаться? Так пощады для него, ведь все равно не будет.
   Пытаясь мыслить здраво, он встал и, ссутулившись, чтобы казаться ниже своего роста, засеменил подальше отсюда. Следовало найти укромное местечко, чтобы наедине, в тихой обстановке, обдумать свое, надо признать трезво, отчаянное положение.
   Прошел мимо лавки, торгующей скобяными изделиями и, отмахнувшись от "перволюда", пытавшегося втиснуть ему, за бесценок, как он уверял, пучок четырехгранных гвоздей, обвязанных бечевкой. Постоянно оглядываясь назад, он шмыгнул в маленький кабачок "13 лавок".
   Юнний хорошо знал, что у старого владельца пивной, державшего его, еще в имперские времена, слабое зрение. Потягивая дрянное пиво из глиняной кружки, он пытался разобраться во всем и найти какой-нибудь выход.
   Все произошедшее смешалось в какую-то невообразимую сеть, оплетшую его. Таинственная гибель Дейвана с питомцем Тишей, заметивший его там прохвост Керим, теперь оглашенный розыск Юнния, хотя какой там, на хрен розыск. Кончать его будут сразу на месте, чего еще там с таким извергом церемониться, дознание проводить - чернила только тратить.
   Как это все внезапно на него навалилось: бежать, бежать. Куда? Лететь, сломя голову, в Великую Степь - верная смерть, в Беловодье - погибель, там наверняка думают, что это он убил их человека.
   Может, в Янтарные Города, а оттуда любым кораблем на Запад? Нет, эти рыбари тоже его выдадут, им позарез нужны торговые тракты Раввены. Необходимость в хороших связях с Раввеной и выход к рынку сбыта соленой рыбы и янтарных поделок, делала их сговорчивыми. Да и закон они чтут, а если их уведомят, что он такой жуткий изверг и убийца малолетних, так его, недолго думая, сразу там же в море и утопят.
   Рвануть через Синегорье к порту Новораввенск. Да там на тракте, столько патрулей "миротворцев", что его сразу схватят, а если он чудом и выскользнет из их паутины постов, так его воины мятежных горных кланов прихватят! Они с ним церемонится, не станут. Поганого "свиноеда", сразу же к пыточному столбу приставят, обмотав всего, его же собственными кишками.
   Итак, на Запад ему дорога закрыта, туда ему никак не пробиться.
   Может, в другом направлении попробовать? Таньшань к примеру, а заставы по Южному тракту обойти можно, если сильно повезет. И его пустыня погубит, украсив костями обжигающий песок.
   Да, если здраво рассуждать, нечего ему там делать, таньшанцы чужаков не очень-то и любят. Терпят они иноземцев, лишь ради нечистой работы: улицы мести и водичкой их обрызгивать. Выгребные ямы опять же кому-то надо тоже чистить. А у него нет желания черпать чужое дерьмо, своим, может, только поделиться хватает.
   Вот Кханд его с радостью примет, только, как он туда доберется. Быть может, по Раввенскому тракту? Раньше - то он легко мог в охрану любого торгового каравана наняться. Да там теперь на любой заставе "синяки", его особу искать будут, а в Сопределье, к тому же, еще и "погранцы" в придачу.
   Мимо них так просто не пройдешь, да еще и проводника на ту сторону надо отыскать. Можно подкупить высокопоставленного "синяка". Так все равно, нарвешься на подставу: возьмет денарии, сдаст тебя с потрохами, да еще в придачу и золотишко хапнет, за его незадачливую голову, вкупе с письменной похвалой за бдительность.
   Плохи дела. Может сдаться, сказать судье, что он был в невменяемом состоянии? Отделается умалишенный, соляными шахтами. Помашет кайлом, авось годков пять протянет в лучшем случае, пока не издохнет в темной штольне, не видя лучей Солнца. Его хладное тело отбросят в сторону, чтобы не заморачиваться, подымая наверх. Оно там так просолится, и будет валяться в шахте вечно, не дождавшись погребального костра.
   Он горько усмехнулся и в отчаянии сильно ударил кулаком по столу.
   -Не такое уж и плохое пиво! - Услышал он обиженный голос седого дряхлого кабатчика, принявшего его выходку за выражение недовольства в сторону хозяина, по качеству принесенного пива.
   Может, уйти в варнаки, да они сами его сдадут за пять золотых солидов. Да еще в погоню за ним бросятся охотники за головами. Эти, словно гиены, не дадут ему покоя, покуда не загонят и не отсекут ему злополучную башку.
   Он охватил в отчаянии свою, вернее даже уже не принадлежащую ему по закону, голову.
   -Как же тебя цирюльник обкорнал, сразу и не узнаешь тебя Отеня? - услышал он часть разговора двух выпивох, из-за соседнего стола.
   Да кстати, можно и ему остричься, опять же волосы можно окрасить. Хотя цирюльник тоже сдаст его, ему тоже хочется кушать икру радужных лягушек, не все же ее Слугам Народа жрать и от турьих языков, он не откажется. Значится, к брадобреям вход ему заказан.
   Надо рвать когти в Кханд, обходить заставы, а что еще Юннию остается делать. Часть пути туда можно прикинуться паломником Солнца. Пройти по тракту до развилки на Таньшань, а далее Великим трактом до Сопредельной Раввены.
   Он приободрился, не поймаете. Одна дорога ему, в Кханд. Так в Кханде люди живут, правда желтолицые, но там и из других краев хватает.
   Серебра у него достаточно, часть из них в векселях на предъявителя, их лишь запрятать надо получше, а то верняк пограбят, а то и жизни лишат. Он скорбно покачал головой, никакого благочестия у людей не осталось, если даже странствующий служитель, верящий в божественность Солнца, чувствует себя уязвимым, перед разбоем.
   Где наша не пропадала. Шансов у него почти нет, но и большого выбора тоже особо не оставалось.
   Бросив медную монету, он, стараясь не привлекать к себе внимания, проскользнул к выходу.
   Выйдя, он сразу наткнулся на насмешливый взгляд нищего, сидящего на корточках у крыльца.
   Темал, о случайном появлении, которого здесь не могло быть и речи, а это был он паршивец, вызывающе ухмыльнулся:
   -Ты ли это, Юнний? Не тот ли Юнний - Потрошитель, наводящий страх на мирных обывателей! Ужас, летящий на крыльях ночи, его жутким именем пугают всех детей в Морите!
   Беглец быстро оглянулся по сторонам, "синяков" рядом с ними, не было видно. Кроме них, вокруг вообще никого не было. Люди, собравшись в толпу, увлеченно смотрели на мечущего огонь изо рта, темного, как смоль факира, прибывшего из далекого Синда.
   Он обреченно выдохнул:
   -Давай сдавай, Темал. Чего тянешь, зови стражу.
   Тот, словно не услышав его, продолжал юродствовать:
   -Мне вот что интересно, как это Юнний, умудрился порешить "степняков", детишек, да еще и другана своего завалить и все это за одну ночь? Про дикого кота я уже упомянул, его ты тоже успел прикончить!?
   Чувствуя крушение всех своих надежд на спасение, Юнний совсем сник и начал сбивчиво оправдываться:
   -Клянусь Солнцем, Темал, в этих смертях нет моей вины!
   Привстав, Темал похлопал его по плечу, малость успокоил:
   -Не дрожи, я тебя не выдам. Впрочем, если тебя это сильно утешит, я очень сильно сомневаюсь, что это ты все сделал! Степняков ты, конечно, покрошил со своим дружком. Сам тебе наводку на них дал, а в остальном - сильно сомневаюсь. Ладно, пойдем, поговорим о твоих скорбных делах, где нам никто не помешает!
  
   Они сидели в небольшой уютной бане, на Сретенской улице. Легкий пар окутывал их, сидящих на мраморных полках. В бане больше не было посетителей, они были одни, если не считать ее хозяина.
   Банщик, таньшанец по имени Амза, в кожаном фартуке и весь покрытый курчавыми волосами, как только они вошли, сразу запер за ними дверь. Юнний подозревал, что этот "нищий" Темал, приведший его и является истинным собственником, этой с виду неприглядной, баньки.
   Раздеваясь, Темал заметил залепленную, присохшей вороньей мазью рану и усмехнулся:
   -Быстро растешь, Юнний. От черного стражника Братства, до беловодского лазутчика, затем резкий скачок до звания самого известного душегуба Раввены?
   Давай рассказывай, что произошло с тобой со времени последней нашей встречи?!
   Удрученный беглец изложил все события, произошедшие с ним.
   Услышав повествование про Орду степняков, готовившихся вторгнуться в Раввену и как они, вместе с Дейваном, предотвратили войну, Темал заметно встревожился. Изумленно глядя на Юнния, от которого не ожидал явного патриотизма, он с уважением сказал:
   -Да ты оказывается герой, спас Раввену! Только теперь это никого не интересует, сейчас всем нужна твоя невезучая голова.
   Злополучный герой горько усмехнулся и вымолвил:
   -Бей степняков, спасай Раввену!!! Кто бы теперь спас самого избавителя?
   -Есть у меня одна мыслишка, как тебе уцелеть!
   Юнний прищурился, до конца не веря в добросердечие Темала, раньше сливавшего ему сведения за денарии:
   -А тебе какой резон мне помогать?
   -Генго Одноглазый ставки делает, когда тебя прикончат! Я поставил на тебя!
   -И много?
   -Девять солидов! Если ты останешься в живых, я получу тридцать золотых!
   Беглец, услышав о ставках и сделав невеселые для себя выводы, заметно пригорюнился:
   -Три к одному, плохи мои дела.
   Темал искоса глядя на него, хмуро добавил:
   -Твои дела намного хуже, чем ты думаешь. Тебя принялся искать сам Бобер Фетт!
   -Охотник за головами, сам Боба, Боба Фетт!? И что я ему сделал плохого?
   Скучно зевнув, Темал пояснил ему:
   -Да ничего не сделал, работа у него такая. Ловить вас, башки отсекать и сдавать их правосудию. Так ему мороки гораздо меньше, чем живыми вас варнаков на себе тащить!
   Глядя, на убитого известием Юнния о том, что на него охотится самый именитый прославленный ловец, он добавил:
   -Э-э, я не забыл сказать, что знаменитые охотники Рик Декар и Дядька Степан, тоже хотят прихватить тебя за яйца?
   -Сам Дядька Степан, бывший синий стражник, эта побитая молью каланча, он же уже давно дед!?
   -Дед ну и что. Ради тебя он решил тряхнуть стариной, ради поимки такого отъявленного негодяя, как Юнний Потрошитель!
   Он не преминул уколоть его еще один раз:
   -Это, не считая, десятка охотников, рангом пониже. Несмотря на твои выдающиеся боевые качества, излишне раздутые газетенками, цена за голову яростного зверя, как ты, слишком высока!
   Удрученный известием, что на него ополчились самые отъявленные головорезы, Юнний грустно заметил, по поводу толпы соискателей его черепа:
   -Им случайно не сказали, что это я несколько веков назад замучил изначального Первожреца Солнца, открывшего людям божественную сущность светила? Может я еще похитил его благодатный пояс?
   -Не печалься, Юнний, здесь ты в полной безопасности, куда надумал, в Кханд наверное?
   Беглец промямлил:
   -В Кханд, а ты откуда знаешь?
   -С Кханда выдачи нет! Не переживай, я тебя тоже не выдам, даже помогу бежать! Но только с одним условием?
   Юнний сразу насторожился. По общению с Темалом, он хорошо усвоил одно: - "дармовщина", может быть только в настороженном капкане:
   -Какое еще условие? Завещать тебе свою голову? Так ведь, я тебя переживу, не дождешься этого!
   -Нет, не переживай, я на тебе живом больше заработаю! В столице Кханда, Ханьчжоу, явишься в квартал Желтых повязок и найдешь там писца Шакши. Это доверенный человек Генго Одноглазого и вручишь ему вот это, - он протянул Юннию черную шелковую ленточку.
   Глядя на него, мнущего в руках ленточку, даже попробовавшего ее на зуб, он продолжил:
   -Он пришлет весточку Генго Одноглазому, что ты вырвался из Раввены и я получу свои кровно заработанные!
   -А зачем мне это надо, если не появлюсь - ты не заработаешь на мне! - мстительно сказал Юнний, надеясь досадить Темалу, расписавшего всю его дальнейшие метания.
   Темал, с оттенком убежденности в своей правоте, повторил:
   -Явишься, явишься! У тебя, конечно, беловодского серебра немало, сам мне платил. Но пока ты доберешься-поистратишься. В Сопределье, опять же, границу надо перейти, проводнику немало отсыпать придется! Шакши даст тебе три золотых солида! От моего выигрыша - это твоя десятая часть, как видишь, я поступаю честно, выгодно нам обоим. Это, во-первых!
   Юнний, немало удивленный благородством корыстолюбивого Темала, так, во всяком случае, ему всегда казалось, заинтересовался:
   -А во-вторых?
   -Во-вторых, Юнний - он подчеркнул данную ему кличку - Потрошитель, тебя будет ожидать вот это письмецо!
   Он держал исписанный лист бумаги, протянул его:
   - Можешь даже прочитать, оно пока без моего вензеля и потаенного знака, удостоверяющего подлинность!
   Юнний внимательно прочитал его. В ходе его прочтения, на лице проскальзывали быстро меняющиеся выражения- изумления и удивления. Подняв голову, он переспросил Темала:
   -Чин генерала в армии Намвьета? А где это?
   С видом рыбака, подцепившего на крючок крупную рыбину, Темал пояснил ему:
   -Небольшое государство Намвьет расположено южнее Империи Кханд, правят ею сообща сестры Чынг. Тебе уготован в их армии чин генерала!
   Юнний, услышав незнакомое ему воинское звание, переспросил его:
   -Генерал? А, кто это?
   -Соответствует нашему легату - увидев удивленное лицо Юнния, насмешливо пояснил ему Темал:
   -Не пыжься, под твоим началом будет отряд наемников: сто-двести человек, ну от силы, хотя это вряд ли, пятьсот. В действительности - это более соответствует нашему комесу, но жалование гораздо выше!
   Глядя на Юнния, ошарашенного внезапным повышением, его армейского звания от простого солдата до чина комес, сказал:
   - Шакши тебя посадит на отплывающий корабль, в сторону Намвьета. Через джунгли короче, но там дорога трудна. Слишком опасно, тамошние дикари порубят тебя мигом на куски.
   Явишься в Намвьет, будешь пупком в ее армии! За тебя замолвил слово, мой старый друг Молчан! Он там за адмирала!
   Увидев, непонимающий взгляд новоиспеченного генерала, пояснил ему:
   -Ну, это вроде нашего друнгария, командующего флотилией! На побережье этого болотистого края бонийские пираты шалят, да и Кханд, северный сосед, на их земли зарится!
   -Командовать сворой оборванцев в большем болоте!
   -Зато, жалование будет соответствовать твоему чину легата, - Темал уточнил- то есть генерала! Но запомни, в их армии взяток не берут, свяжут и оставят на ночь в джунглях!
   Юнний, раздумывая над предложением, спросил Темала:
   -Этот друнгарий Говорун, то бишь Молчан, наверное, тоже от охотников за головами там таится!
   -Это не твое дело, твое дело быть командиром одного из отрядов, будешь при дворе соправительниц! Как явишься туда, передашь Молчану привет от меня. Он хоть и соответствует своему имени и неразговорчивый по натуре, но растолкует тебе, что к чему!
   -А если я решу остаться в Кханде?
   Темал досадливо поморщился и привел неоспоримый довод:
   -У желтолицых кхандцев тебе все равно делать нечего! Да и охотники тебя там могут легко достать, а для Намвьета у них руки коротки!
   Увидев, что напоминание о "головорезах" поколебало твердость Юнния, "нищий" продолжал убеждать:
   -Будешь вкушать разные чудные фрукты, даже бананы! Слышал про такие?
   Юнний заинтересовался:
   -Бананы говоришь, а что это?!
   Темал не растерялся и, придав своим словам загадочной значимости, сказал, как человек, причастный к тайнам сего мира:
   -Да как-то пробовал один раз!
   -Ну и как на вкус?
   -Как, как, ну что, ты, к примеру, любишь?
   -Свинину- с готовностью отозвался заинтригованный Юнний.
   -То же самое, но в несколько раз смачнее - с уверенностью, в собственной правоте
   отозвался Темал. Он хитро прищурился:
   -Как, по рукам?
   -А была не была, по рукам!
   -Эй, Амза, подай пара, а то наш друг нескоро попарится и пивка прихвати.
   Заметив, что нашлепка из вороньей мази на ране немного расползлась, он крикнул ему вслед:
   -Амза! Воронки прихвати с собой!!!
   Таньшанец, помимо здоровенной корчаги темного пива, принес еще варенных речных крабов. Водрузив груду красных, исходящих ароматным парком, клешненогих на стол, он посыпал их пряной зеленью и поставил солонку.
   Они припали, каждый к своей кружке, с надеждой на то, что никто из них не нарушит свою часть заключенного устного договора.
   Взломав клешню, Юнний вгрызся в белое мясо и запил пивом. С наслаждением выдохнув, он поинтересовался:
   -А крабы откуда?
   Истинный хозяин бани, Темал сразу поскучнел:
   -Да сегодня шестой день декады.
   -Ну и что?
   -В этот день, вечером, сюда синие стражники приходят, чтобы погульбанить и с моими блудницами покувыркаться, заодно и моются.
   -Так это же хорошо,
   -Хорошо-то хорошо, но это бесплатно, все за мой счет!
   -На паперти насобирал на баньку-то?
   Темал, проводящий немало времени на улицах Мориты, в образе нищего, проигнорировал желчный выпад.
   От крепкого пива, схлынувшего напряжения и ожидания кончины, отпустившего его, Юнний поплыл. Сладко потянувшись, он протянул с намеком:
   -Да сейчас бы девку?
   Незаметно подмигнув Амзе, Темал ехидно спросил:
   -Сделаем, ты кого хочешь раввенку, укргурку или может тебе кхандскую красотку?
   Не видя подвоха, Юнний простодушно ответил:
   -Да, желтолицую куколку можно, сразу приобщусь к Кханду!
   В ответ он получил язвительную реплику:
   -Вот в Кханде и приобщишься, а сейчас тебе нельзя светиться!
   Глянув на струйку песочных часов, он заторопился:
   -Я оставляю тебя! Амза изменит твою внешность, никто не узнает!
   -Посоветуй, как думаешь, если я ...
   Темал отчаянно замахал руками:
   -Не говори мне ничего о своих дальнейших намерениях. Мною было замечено, что раскаленный железный прут в заду, мешает ясности восприятия окружающей действительности. С другой стороны, существенно улучшает плохую память и развязывает язык, делая речь быстрой и наполненной потаенными секретами, на радость "синякам", с большой охотой делающим лечебную, но крайне болезную процедуру, с целью улучшения памяти...
  
   Когда Юнний вышел из купальни, то он был непохожим на себя: смуглый верзила, с курчавыми волосами мало походил на зашедшего сюда ранее, разыскиваемого Синей Стражей, русоволосого раввенца.
   На прощание, довольный проделанной работой, Амза ему сказал, поблескивая желтыми зубами:
   -Ну, вот дорогой, тебя теперь и мама родная не узнает!
   Достав берестяную коробочку, залитую сверху расплавленным воском, он, вручая ее Юннию, напутствовал его:
   -Через семь-восемь дней вот этим средством натрись и смой его. Обретешь свой прежний облик, иначе так пятнистый останешься на всю жизнь. Ну а дальше, сам крутись!
   Глава 31.
  
   Декарх зашел на склад, держа в руках чадящую лампу, заправленную грибным маслом. Выжатое, в наиболее плодородный осенний сезон, из переспевших крупных грибов, масло обычно, не давало копоти, за что и ценилось, но это, видимо, порядком отстоялось. Он же налил с самого дна, самый осадок, ну не пропадать же добру? А копоть, ну и что, что копоть, копоть то глаза не выест.
   Веслав- декарх турмы хозяйственного обеспечения, отдельной пехотной таксиархии, дислоцированной в городке Илеме, был ответственен за хранение съестных припасов. Сами понимаете, особенно кто служил, как такое место достается.
   Он приподнял руку, оглядывая, в отблесках тусклого света, подведомственное ему хозяйство. Вглубь склада, теряясь во тьме, уходили ряды дубовых бочек с солониной, громоздились груды мешков с мукой и сушеным горохом. На жердях, у покрытого копотью и паутиной потолка, висели вязанки лука и чеснока. Сухари хранились в глиняных чанах, с плотной прижатой крышкой. В таких же чанах, лежали утрамбованные полоски вяленого мяса лесной антилопы, покрытые сверху, для лучшей сохранности, тонким слоем соли.
   Предназначенная для стола легата Кассия, груда сладкого корня, лежала рядом со сваленной в кучи свеклой, брюквой и морковью.
   Справа на полках, вбитых в стену, хранились тушеные перепела, бережно залитые свиным топленым жиром, в глиняных горшочках.
   Он с чувством скрытой гордыни, оглядел это изобилие. А еще стратиоты жалуются, что их якобы плохо кормят. Впрочем, что солдат, отслужил и все, а тут думать надо о своем шкурном интересе.
   Обитавшие на складе провизии крысюки, к примеру, погрызть хавчик тоже хотят, вот он и с попустительства легата Кассия, раннее столько утерь и списывал на них.
   Хотя, два здоровенных "хорька", привезенных ему из далекого Намвьета, вывели почти всех крыс: сжирая их, не оставляя даже хвостов. Если только именовать этих хищных зверюг, "хорьками". Это он их сам так назвал, потому что не запомнил больно замысловатого кхандского наименования.
   Надо только внимательно смотреть за ними, чтобы дождливой зимой эти зверьки не простудились, а ежели снег выпадет, спаси нас божественное Солнце от этого ужасного бедствия, то их в дом прятать надо, не выносят они холода.
   Этих "хорьков" он достал через садовника легата Кассия Удала. Желтолицый, словно переспевшая груша, Шулуан, принес их из-за реки, с земель Кханда. И вложенные декархом затраты, уже окупились ему сторицей. Веслав знал, что делал.
   У узкоглазых они тоже были редки, их доставляли им из мест южнее Империи. Оказалось, что эти хваленые зверюги - настоящие убийцы крыс, мигом очистили склад от большинства серых грызунов. Однако, он по-прежнему все недостачи съестных припасов списывал на голохвостых. А что, "хорьки" жрут провиант, выжившие крысы тоже жрут, а он чем хуже то?
   Поднатужившись, он выкатил за порог склада круг сыра. Хорош сыр, особенно если он свежий, такой для благородных людей. А этот, засохший, твердый как камень, пойдет только для похлебки: отмочил, порубил и в солдатский котел, а им много и не надо, лишь бы было чем горяченьким брюхо набить.
   Наконец, появился "перволюд" в традиционной глупой шапочке, каким-то чудом держащейся на его макушке. Он с нетерпением озирался по сторонам, ожидая его появления.
   Декарх махнул ему рукой, подзывая Йосю к себе - не тащиться же ему самому, с увесистым харчем, надрываясь, как осужденный каторжник на соляных шахтах.
   Йося шустро подкатил тележку. Веслав сделал усилие и забросил круг сыра на нее и накрыл заранее запасенной мешковиной. Отдышавшись, он отхаркался, сплюнул, старательно целясь и, пытаясь попасть прямо на носок "перволюда", и к его огорчению, промазал. Скрывая досаду, он выговорил:
   -Ну что, забирай свой сыр, гони десять нуммий и вали отсюдова, пока нас не просекли!
   Жалобно заблеяв, Йоси взмолился, прижав руки к груди:
   -Э, декарх, раньше было семь нуммий, а теперь десять? И почему Солнце освещает животворящими лучами тех, кто норовит обидеть избранный народ, не делающий никому зла?
   Раввенец довольно грубо прервал плаксивые причитания:
   -Раньше, раньше, а теперь новый лютый городовой объявился! Свежеиспеченный легат совсем распоясался, никого не жалеет и сам ест из одного котла вместе с солдатами! Так что, теперь нам совсем тяжко стало! Сам в убытке, чую - скоро и на склад нагрянет.
   Тот по привычке продолжал жалобить декарха, чтобы сбить пару медных грошей:
   -И где же бедному "первому" взять десять нуммий? Спрашивается, на что мне жить, или по миру пойти, может, кто и подаст мне, сирому и убогому?
   Осуждающе покачав головой, Веслав вымолвил:
   -Это, ты же Йоси, плотогонам варишь из сыра похлебку, а ежели ярмарка - дак выгода вдвойне: чистый полуденарий к тебе сразу прикипает. Все вы "перволюды думаете, как купить подешевле и продать подороже.
   Прерывая перечисления вороха несчастий, обрушившихся, по словам "перволюда", на его хилые плечи, декарх сказал примиряющее:
   -Ладно, ладно, не ной! Мы с тобой давно ладим, давай скину нуммию, отдавай девять.
   -Ой, откуда спрашивается, такие деньги у нищего "перволюда", может, уступите малость? Моя маменька будет искренне радоваться и, поминая вашу щедрость Веслава, добрым словом, варить юшку голодным плотогонам, жалея их!
   -Ты мне Йоси, дырку в заднице не облизывай своим шершавым языком, щекотно, а то я в ответ дуну! Мама твоя давно на озаренной Солнцем дороге, и смотрит на тебя сверху, попрекая тем, что ты ее уморил тяжелой работой, стиркой тряпья "плотогонов", до самой кончины, пожалев денег на прачку.
   Виновато потупив глазки, "перволюд" заметил:
   -А, ладно, только из-за памяти моей дорогой, безвременно покинувшей меня мамы, даю восемь нуммий!
   Заканчивая поднадоевший ритуал торговли, Веслав устало вымолвил:
   -А, давай сюда свои жалкие гроши крохобор! Утомил ты меня маленько!
   Принимая денежку, декарх только сейчас заметил сидящего на корточках, у стены склада, незнакомого ему стратиота. Солдат был полнотел. Наверно, из пригнанного сегодняшним утром, пополнения. Ну, ничего, на его харчах и "рабочке", он быстро отощает.
   Веслав строго спросил его:
   -А ты что здесь делаешь, солдат, бочину давишь?
   Пухлявый вскочил и, взяв метлу, вытянувшись во весь рост, неумело стал оправдываться:
   - Да вот мету! Визит Наместника скоро!
   Смягчившись, декарх снизошел и даже соизволил пошутить с новоприбывшим пополнением:
   -Мети, мети. Медикусы ведь не зря грят:- Чистота залог здоровья!
   Он добавил твердо, со смыслом, чтобы до дородного дошло:
   -Ты ничего не видел, понял меня, солдат!?
   Стратиот понимающе улыбнулся и заверил декарха:
   -Декарх, я понял! Как не понять! Круг сыра, увезенный "пейсатым" на тележке, мне привиделся!
   Недовольный излишним упоминанием о сыре, Веслав прервал его:
   -Что-то ты больно упитанный, из свежих что - ли? С пополнением прибыл?
   -Так точно, декарх!
   Снисходительно он спросил у салаги:
   -Как звать тебя?
   -Венд!
   Декарх сурово поправил его:
   - Стратиот Венд! Учишь вас, учишь, а все без толку, и как только ты Родину защищать будешь, если вдруг грянет война? Или ты думаешь, я ее буду защищать? Ладно, двигай отсюда, я наряд сюда пришлю, они уберутся здесь вместо тебя.
   Прибывший недавно с новым легатом и выполняя его задание, офицер Венд засеменил прочь.
   Легат Орин Лан, принимая дела по штабу армейского гарнизона, разбросал прибывших с ним кентархов разгребать вместе с ним создавшийся бардак, при полном игнорировании и полном попустительстве прежнего легата.
   Кентарх Светан помогал ему, разбирая ворох бумаг, принимая штабные циркуляры, приказы и наставления.
   Возобновление подготовки, строевой муштры и дальнейшего обучения стратиотов, было поручено Зыхарю. Страхолюд рьяно взялся за дела, быстро собрав кентархов и, на скорую руку ознакомился со всеми. Им был доведен приказ легата: незамедлительно вернуть всех солдат, работающих на тракте, лесоповалах, частных стройках, и тому подобных местах- в казармы. Оставили лишь десятка три, работающих по заготовке леса для нужд гарнизона.
   Урий Вихор принимал на свои плечи опеку, по особым подразделениям, приданным к таксирхии - медикусам, понтонерам и прочим вспомогательным отрядам.
   Венду досталось самое трудное и муторное: счета, наличие на складах провианта и снаряжения, сохранность неприкосновенного запаса, предназначенного на период боевых действий. Все это находилось в ведении турмы хозяйственного обеспечения, и сразу же заметил, выражаясь казенным языком: - "злоупотребления в корыстных целях, своим служебным положением".
   Нет, недаром он засел все-таки здесь, сразу заметил продажу налево продуктов с армейского склада. Да, все конечно мы люди, никто всерьез и не требует, чтобы хозяйственное шобло с подразделения обеспечения: каптеры, кухари, хлеборезы, мясники и декархи - заведующие провиантскими складами, питались наравне со всеми. Но наглеть, наживаясь и обкрадывая простых солдат, лишая их положенной пайки это слишком.
   Увиденное им, лишь укрепило его в мысли, что все произошедшее перед ним, происходило не в первый раз и, скорее всего, не только с этим "перволюдом".
   Надо прищучить пейсатого, он расколется и выведет декарха на чистую воду. Венд, с удивительной для его телосложения резвостью, рванул вперед, догоняя расхитителя армейской собственности.
  
   Посланный по заданию легата Кассия, кентарх Колоб из гарнизонного городка Илема, в Сопределье, сопровождал колону призывников от самой Мориты, медленно бредущих по Великому тракту. Она, растянувшись длинной змеей, по всей дороге, медленно ползла вперед.
   Колона входила в городки, пополняясь на сборных пунктах. Селения и деревеньки, бывшие по дороге, сами давали призывников, кое-где даже с помощью "синяка" - местного стражника. Некоторых из них связали, чтобы избавиться от бузотера и спровадить его в армию, пускай хоть и на время.
   Путь колонны был долог, если только у кого поворачивался язык назвать это, недисциплинированное скопище, колонной.
   Непривычные к долгой ходьбе новобранцы, сопровождаемые "армейцами", образовали нестройную толпу голодранцев. Издали было сильно похоже на колону осужденных, посланных на исправительные работы в Сопределье. Схожесть, с конвоируемыми каторжанами, придавали гарцующие на флангах конные "погранцы" и наличие в "стройных рядах колоны" десятка синих стражников, с декархом Гойтаном во главе.
   Сам дознаватель из участка, Денбе Серого, только рад был вырваться из этого, первопрестольного "гадючника". Так он, не стесняясь крепких выражений, называл опротивевшую ему столицу Раввены.
   Многие из призывников натерли и сбили ноги, и их, после заурядной проверки медикусом, везли на повозке сзади, также подбирая отстающих новобранцев. Впрочем, у них была урезанная пайка, дабы не поощрять хитрецов, вздумавших закосить, чтобы не топать наравне вместе со всеми.
   Было и немало дезертиров, как павших духом, так и идейных пацифистов. После очередной переклички и выявлении недостающих, радовавшиеся потехе "погранцы", рассыпавшись по окружающей местности, вылавливали их.
   Впрочем, будущие защитники пока не дали воинскую присягу на верность Раввене и Совету Слуг Народа и были неподсудны.
   Колоб издали увидел Илем и поразился - весь участок, примыкающий к городским стенам и, заросший подлеском, был зачищен от кустарника, ров вычистили и порядком углубили, на стенах копошилось несколько работяг, латая ее. Груды строительного камня, раствор, замешиваемый в корытах и навал бревен, убедили Колоба и других вояк-старослужащих, что за время их отсутствия, в гарнизоне случилось нечто, из ряда вон выходящее.
   На городских воротах тоже было не так, как раньше. Там дежурила целая декархия в полном облачении и снаряженная воинской амуницией. Кольчуги, шлемы, копья, мечи - все, что полагается вооруженному стратиоту. Овальные щиты были прислонены к стене, но двое стоявших солдат, у поднятой подвратной решетки, держали щиты в руках, готовые отразить нападение.
   Из-за зубцов стены надвратной башенки торчали арбалеты, установленные на особые штыри для улучшения кучности боя.
   Их заметили издалека и конечно узнали своих. В Илеме, ожидали прибытия пополнения, но все равно остановили и потребовали у старшего колоны -декарха Корпуса Синей Стражи, необходимые бумаги. Дознаватель Гойтан начал пересчитывать по головам новобранцев, предъявляя их по списку старшему воротной стражи, отчего у прибывших старослужащих, отсутствующих здесь пару - вторую декад, глаза вылезли на лоб.
   Знакомый понтонер, случайно ошивавшийся у ворот, сообщил ему, что на замену легату Кассию Удалу, прибыл Орин Лан и сразу принялся устанавливать новые порядки.
   Наконец, с рутинной проверкой было закончено и, колонну пропустили в город.
   Промаршировав по улице, они добрались до казарм, где их сразу накормили. К удивлению, каша была жирная, с плавающими в ней кусками свинины и не вареного склизкого сала, а мяса. Налили каждому по кружке молока, кто хотел еще, дали добавки.
   Подкрепившись, кентархи сразу принялись распределять новобранцев. Больных сразу определили в лазарет к медикусам. У тех работы было немного, в основном, им жаловались на сбитые ноги.
   Остальных, по мере сил, выстроили на плацу. Из здания штаба вышел неизвестный Колобу кентарх, с устрашающими отметинами на лице. Пожилой кентарх и так уже немало был озадачен разительными переменами, произошедшими за время их отсутствия. Откуда же взялись эти командиры, видимо, тоже явились с новым легатом?
   Зыхарь Страхолюд, а это был он, если кто из читателей не узнал его, презрительно разглядывая нестройную толпу прибывших новобранцев, рявкнул:
   -И, что за это сброд?
   -Дак, пополнение к нам прибыло! - доложился ему Колоб, справедливо полагая, что у помеченного сталью оружия, были полномочия драть глотку.
   -Какое это пополнение - пожива для гиен! Сколько из них сбежало по дороге?
   -Да почти всех выловили!
   Изуродованный страшными шрамами, кентарх, не скрывая гадливости, высказался на сей счет:
   -Все скосить хотят, не хотят Родине воинский долг отдавать?
   Следовавший из самой Мориты, Колоб и неоднократно видевший, как отмазывались от службы призывники на местах сбора, счел за лучшее - не доводить это до сведения рьяного служаки.
   И так Зыхарь своим видом, устрашал любого, если с ним вступать в схватку, то, только хорошенько глотнув спайса, отбивающего всякий страх.
   Зыхарь приказал:
   -Вольно, можете сесть!!!
   Новоявленные "стратиоты" разошлись по периметру плаца и, сбившись в кучки, принялись тихонько переговариваться.
   Колоб рассказал, что еще произошло на марше:
   -Позавчера, узнав, что скоро будем на месте, сбежало сразу восемь призывников. "Погранцы", которые с нами ехали, быстро поймали пятерых беглецов, а вот за тремя шустриками они долго носились.
   Увидев несомненный интерес к известию о том, что их соперники не столь ловки, как они себя все время выставляли, он рассказал, как было дело:
   -Те и след сбивали, обманки выставляли, а один изворотливый проходимец, у ловивших его "погранцов", прямо на ночном привале, ухитрился добытого ими дикого индюка спереть.
   Стоявший рядом с ними, курчавый, тоже незнакомый ему кентарх, оскалился ухмылкой и спросил:
   -Поймали?
   С невольным уважением, к мастерству "погранцов", Колоб произнес:
   -Выследили их конечно, следопыты все-таки они, а не хухры-мухры какие-то!
   Щерящий Урий, которому помимо всего, вменялась в обязанности турма разведки, вдруг встрепенулся и переспросил:
   -А где эти трое-то?
   -Так "погранцы" их себе забрали!
   -Эх, таких ребят упустили - с невольной завистью к более удачливым соседям, удрученно воскликнул Урий.
   Колоб, кивнув в сторону, где с гордым видом, обособленно от остальных, сидели трое новобранцев, пояснил:
   -Да нет, вона те ловкачи сидят, ждут пока "погранцы" выяснят, какие бумажки следует подмахнуть у легата. Остальных, самых лучших новобранцев, они уже себе подгребли и оставили нас еще у Дамурского перекрестка. А сами они двинули в Намадан, где ихний лагерь обучения, натаскивать там будут.
   Эти же бегуны задержались малька, неразбериха по уставу. Счас подмахнут у легата бумаженцию, чтобы эти хорьки, наказание отбыли у них, а не в гарнизоне и заберут к себе!
   Урий, понимающе переглянулся с Зыхарем и злорадно ухмыльнувшись, высказался на сей счет:
   -На хитрый кол всегда найдется твердый зад!
   Он подозвал костлявого, только что отошедшего от пополнения, с виду обманчиво нескладного турмарха, бывшего старшим у разведчиков.
   -Бойко, ну что, подобрал кого себе?
   Турмарх разочарованно пожал плечами и известил:
   -Взял несколько человек, пять местных и еще двух нашел, родом со Студеных озер, как их "зеленые" упустили, сам не пойму. Все равно у меня нехватка, а брать лишнюю обузу из новичков влом. Больше провозимся, нянчась с ними и обучая!
   Урий подбодрил его, указывая на трех "дезертиров", обнадежив турмарха:
   -Не тушуйся, Бойко! Видишь, тех трех молодчиков, заберем их себе! Быстро залети в штаб, найди там кентарха Светана, и шепни ему тихо, чтобы он "погранцов" маленько промурыжил!
   Турмарх галопом ринулся в здание штаба, надеясь, что он успеет. Заодно и насолит зазнавшимся "зеленым", презрительно называвшим его разведчиков "охотничьей командой".
   Ну да, им частенько приходилось организовывать охоту на лысых кабанов, большерогих оленей и лесных антилоп для Наместника и прежнего легата Кассия Удала. А спрашивается, куда ему было деваться то?
   В разговоре с ним, Урий Вихор заверил его, что все эти охотничьи потехи остаются в прошлом и с беготней за хряками покончено. Ну, если только сами разведчики не пожелают разнообразить армейский рацион свежатинкой.
   Между тем, сам Урий не спеша, словно на прогулке, направился к сидевшим особняком, троим новобранцам. При приближении к ним незнакомого кентарха, они даже не соизволили встать. С одной стороны, Урию это и понравилось, дерзость нужна стратиотам, а с другой, если посмотреть, солдатикам и субординация ведь тоже необходима.
   Ну ничего, с гордыми соколиками он тоже дело имел. Главное, здесь палку не перегнуть, излишняя смелость разведчикам ведь тоже нужна.
   Он широко улыбнулся, показав щербатые зубы и, подначил их:
   -Ну что, ребятки, добегались? "Погранцы" вам теперь этого не спустят, будете теперь дерьмо за ними до конца службы выгребать!!!
   Те заметно приуныли, всю службу с дерьмом возиться - это у любого гордеца спесь поубавит. Вихор, насладившись их удрученным видом, не преминул утешить:
   -Но, есть для вас и хорошая новость!
   Они разом встрепенулись, и один из них с ленцой протянул, изо всех сил стараясь не показать, что это их интересует:
   -Какая же?
   Выдержав многозначительную паузу и, потомив для виду, он подбодрил их:
   -Многообразность дерьма! У них его несколько видов! Лошадок и свиней, на заставах тоже хватает.
   Странно, ему показалось, что они не обрадовались этому и считали, что для них это не совсем хорошая весть. Глядя на приунывших и ложно обнадеженных им беглецов, он понял, что они спеклись и их пора брать голыми руками.
   Чувствуя себя рыбаком, уверившимся, что добыча на крючке, он подсек ее.
   Нехотя, словно бы раздумывая, взять ли их, Урий, как бы сомневаясь в решении, озвучил им свое предложение:
   -Ежели хотите, я вас в армейские возьму? Служить будете в турме разведки!
   Столь радостных, обнадеженных им простаков, он еще не видел. Как говорила ему одна знакомая молодуха, от немочи до крепкого стояка, ей хватало одного мига. В этой забаве ей, в самом деле, не было равных. Урий больше таких умелиц в своей жизни не встречал, а их у него было немало.
   Курчавый кентарх, как казалось "золотарям", все еще колебался в своем решении, взять ли их в разведку:
   -Хотя, это если только "погранцы" вас к себе не заберут? Сейчас выйдет из штаба, спросим его!
   Те уже стояли навытяжку, с надеждой глядя на него и загалдели наперебой, стараясь убедить его в своем рвении к армейской службе:
   -Чего тянуть! Вона, какие люди в Равенне с разведки начинали и кем нынче стали?! И я так хочу!!!
   -Дак, мы завсегда готовы!!!
   -Я всегда, с самого раннего детства, солдатом мечтал стать и подвиг разведчика совершить!
   Урию искренне хотелось вериться, что их подъем не было показным. Хотя, в глубине души, он знал, что вероятнее всего, зримое будущее, живо переданное им, всю службу возиться с дерьмом, их не вполне вдохновляла:
   Он не замедлил съязвить на их счет:
   -А что же сбегали то?
   Они разом замолчали, не зная, что ответить. Один из них, видимо заводила, попытался как то, оправдаться:
   -Нам рассказали, какая нас служба ждет в Илеме! Горбатиться, на кого-то! Задарма? Я у себя в селении, Дальних Прилупках, так же покочевряжусь, только за медный грош. У нас тракт рядом, пахоты для работящих завсегда хватает.
   Кентарх живо пресек упадническое настроение:
   -Разведка не горбатится! Да счас и остальным стратиотам "рабочки" будет маловато. Мы раввенская армия, что там в других частях делается, не знаю!
   -Легат Орин Лан, такого не допустит - твердо уверил новоиспеченных "разведчиков" кентарх.
   Увидав вышедшего из штаба, обозленного чем-то, турмарха Пограничной Стражи, он было подумал, что не успел их перетянуть к себе. Тот, завернув в отхожее место и, пробыв там недолго, вернулся обратно.
   Понимая, что больше нельзя мешкать, Урий в шутку пригрозил:
   -Ну, чего сидим, двинули. Вон к той пристройке, припустили бегом, кто последний, тот остается у "погранцев" дерьмо собирать!
   Два раза приказывать ему не пришлось, они рванули, как угорелые.
   -Сейчас "зелень" вернется, искать ведь будут их!?- напомнил разбитному кентарху Колоб.
   Урий беззаботно ответил, лыбясь подобно скалящейся гиене:
   -А что такого: трех оставил, трояк и заберет!
   -Так-с!- он глянул по сторонам. Подошел к группе ближайших новобранцев и отделил троих, самых худосочных ребят:
   -Эй, вы три бойца, идите-ка сюда! Побудьте здесь, присядьте, а то ненароком от ветра свалитесь!
   Те тихонько сели, робко глядя на уходивших в казармы остальных новобранцев. Один из них осмелился поинтересоваться у курчавого кентарха:
   -А остальные куда?
   -Куда, куда - в казармы! А вас я в турму хоз. обеспечения переброшу! Хочу на кухню вас определить. Подкормитесь, а то изголодавшийся дикий кот и то на ваши мослы не позарится!
   Те, словно не веря выпавшей удаче, желанной для любого салаги призванного в армию, открыв рты, словно малые птенцы, внимали ему:
   -Вот ты пойдешь хлеборезом.
   Оставшиеся двое, с завистью посмотрели на более удачливого товарища, открыто радовавшегося беззаботному будущему и разве только что не пустившемуся в пляс.
   -А куда же мы?
   Подтрунивая над ними, Урий унял "бузотеров":
   -Ты пойдешь помощником пекаря, а ты "силач" - к мяснику на подмогу! Повезло вам, ребята, не служба у вас будет, а халява!
   Пока те, не скрывая радости, стали шушукаться между собой, Урий тихонько спросил у кентарха Колоба, сопровождавшего их:
   -Кто это такие? Таких немощных доходяг я еще не видал?
   Пожилой кентарх, едва сдерживая ухмылку, наблюдавший, как у "погранцев" умыкнули пополнение, всучив им явно не равноценную замену, пояснил:
   -Это три студиоза из тех, что были задержаны Синей Стражей на Болотной площади. Подозреваются в "младораввенизме". Их сразу, одним махом, отчислили из лицея, и "синяки" быстренько спихнули их нам! Прям перед самим маршем всучили!
   Скорее по привычке, Колоб не преминул пожаловаться:
   -Даже с такими, все одно нехватка!
   Урию уже слегка поднадоели сетования на недобор достойного пополнения. Он даже поморщился, словно от зубной боли и вымолвил:
   -Ну что им там, в Морите, сахару видать не хватило!? Кухню им подавай, все неймется никак. Живо сваливаем отсюда. А этих бунтарей, оставим "зеленым"!
   Кентарх покряхтел и, словно сочувствуя студиозам, прибавил от себя:
   -"Погранцы" живо у них дурь выбьют! Это им только на пользу будет!
  
   Турмарх Пограничной Охраны, Тит Варен, вывалился из приземистого здания, в котором располагался гарнизонный штаб. Утонченный и вежливый кентарх "армейцев", но несообразительный, больше похожий на актера-лицедея, малость повтирал ему мозги.
   Он придрался к неправильно составленной Вареном служебной записке, об отправлении трех новобранцев в Пограничную Охрану. Тит, кипя от злости, добросовестно переписал ее и предъявил ее армейскому хлыщу.
   Подписав бумажку и, наконец, дождавшись долгожданного оттиска печати, поставленным перстнем легата о посылке трех новобранцев в Пограничную Охрану. Он с трудом сдержал себя в руках и, напоследок, даже доброжелательно пожелал занудливому "армейцу", чтобы у того выскочил здоровенный чирей на заду.
   Подойдя к тому место, где оставил трех будущих "погранцев", он, к своему большому изумлению увидел вместо них: трех каких-то недоделанных. Надеясь, что это ему привиделось, он зажмурился и открыл глаза.
   Варен долго и вдумчиво смотрел на оставленных ему "студиозов", надеясь, что ему все это померещилось, хотя дурманящего дыма "дурь - травы" не вдыхал. Нет, это явно были не те люди, которых он недавно оставил здесь. И это еще мягко сказано.
   Во время пешего марша из пополнения они, пользуясь безразличием "вояк", отобрали себе лучших призывников для сил Пограничной Охраны. Он лично изловил беглецов и, погонявшись за тремя ловкачами, заставившими попотеть преследователей, взял их на заметку.
   Таких умельцев следовало оставлять, а затем после начального обучения, обязательного для всех новобранцев, направить в Особый отряд Пограничной Стражи, занимавшийся поиском лазутчиков.
   Кханд то рядом за рекой и, несмотря на миролюбивые заверения Совета Слуг Народа, спиной к желтолицым соседям поворачиваться нельзя, а уж тем более наклоняться.
   Но этих беглецов ему пришлось оформлять отдельно. Слишком долго он объяснял штабной крысе, что трем призывникам, сделавшим попытку к бегству, надлежит не сидеть в гарнизонной гауптвахте. А отбывать заслуженное наказание они будут в Пограничной Охране.
   Впрочем, он уже успел ознакомиться с новыми порядками, произошедшими в Илеме. Вначале, это порадовало его, что пришел легат, надумавший возродить старые традиции, но это было до тех пор, пока какой-то "сапог" не смог его надуть.
   Один из "вояк" успел его провести, как молодого, уведя отменное пополнение. Молодцев успели обменять на этих доходяг. Искать их было бесполезно. В гарнизоне, было тысяча с лишним стратиотов: легче было найти драгоценный камень в куче булыжника, чем его людей.
   Деваться было некуда, он приказал худосочным:
   -Ну, что задохлики, двинули! Путь не близок!
   Те непонятливо посмотрели на него, а самый щуплый вякнул:
   -А нам сказали, что нас на кухню, в хозяйственную декархию?
   В сердцах, он хотел дать леща, но все-таки сдержался и емко объяснил поставленную задачу:
   -Это вам не кухня, резанный карась!!! Теперь вы в "погранцах" служите, а мы пехом не ходим!
   Один из студиозов, видать шибко умный, оглянулся по сторонам и осмелился задать вопрос:
   -Не пешком, это хорошо! Значит, мы вероятнее всего, поедем, а где же повозка?
   Тит Варен побагровев, как вареный речной краб, рявкнул:
   -Бегом марш!!! Повозку вам? Может вам бабу дать оприходовать или козу привести заместо ее!?
   Он уже решил, что не упустит удобного случая избавиться от них.
   Только надо добраться с ними до Дамурского перекрестка, а там недалеко Намаданский лагерь. Там он скинет их и вернется, к себе на заставу, которая недалеко от Илема.
  
   Глава 32.
  
   Если, с высоты птичьего полета, посмотреть на белокаменную столицу Раввены, то видно как вечерами, она загорается огнями масляных фонарей, светлыми неравномерными пятнами. Это конечно дорого - заправлять фонари грибным маслом, чтобы освещать улицы Мориты, но престиж столичного града требовал немалых затрат.
   Фонарей, рассеивающих тьму, естественно, больше на главных улицах. Более отдаленные от центра улочки, освещаются не так прилежно, а в некоторых местах, к примеру в том же Бирюлево, так там вообще посоветуем в вечернее время не выпускать из ладони рифленую рукоять ножа.
   Наиболее освещенным отростком из отдаленных мест, выделяется лишь бывшее когда-то глухим селением, нынешняя Денариевка, что впрочем, и не удивительно для любого жителя Мориты.
   Но к полуночи масло выгорает, и если фонарщик не получит указания подлить еще горючки, то тогда город, угасая, постепенно погружается во тьму. Лишь особняки, скажем так, небедных людей освещались по периметру масляными фонарями, частенько за казенный счет. Кстати, именно сейчас, в темный час, в одном из таких особняков собралось десяток весьма крепких ребят.
   На первый взгляд, любой бы принял их за шайку варнаков, собравшихся на предстоящий ночной промысел. Но нет, смеем вас уверить, скорее наоборот, это пламенные бойцы без страха и упрека.
   Они собрались здесь все вместе с благородной целью, чтобы защитить Сая Альвера в предстоящей Игре Смерти. Ну, а награда в двенадцать полновесных золотых солидов каждому из них, не играла большой роли в этом возвышенном порыве. Во всяком случае, искренне хотелось бы в это верить.
   Впрочем, внимательный читатель, осиливший сей труд, знает весьма веские причины каждого из защитников, приведшего его к столь рискованной, это даже мягко сказано, вернее, гибельной авантюре.
   Как ни удивительно, но отважные телохранители Сая Альвера словно бы сникли в томительном ожидании, неумолимо надвигающейся игры Смерти. Срок ее начала брал отсчет с сегодняшнего утра, по истечении этой ночи. Некоторые из них, были слишком мрачны, фатальная обреченность сквозила в их молчании. Даже всегда неуемный Тидер Весельчак, опустив голову, рассеяно рассматривал мозаичный пол, изображавший большерогого оленя.
   Травоядное животное, неестественного вида, составленное из кусочков камня, желтого и коричневого цвета, спокойно паслось на берегу реки, словно не замечая крадущихся к нему охотников, с оружием наизготовку.
   Аналогия, замеченная им в данном контексте, отнюдь не радовала его живое воображение.
   Старший над ними - Кер Белоголовый оглядывал товарищей, оценивая готовность телохранителей. Некоторые лишь по воле слепого случая участвовали в Игре Смерти. Вся команда, набранная им, была в полном сборе:
   Вот, если не считать Тидера, первые, нанятые им защитники. Это сослуживцы из горной таксиархии, бывшей в составе сил "миротворцев", в бунтующем краю Синегорья. Всегда язвительный Сакар Колено и Дэггат Молчун - два неразлучных друга, прошедшие череду кровопролитных схваток, с "оступившимися гражданами", как их именовали, послушные указке сверху, прыткие как будто у них частый понос, газетные писаки.
   У этих двоих были большие сомнения - стоило ли им примыкать к этой безумной затее, но "милостивый" раввенский суд и Тидер Весельчак, совместными усилиями припершие их к стенке, не оставили им другого выбора. Вернее, выбор был, это - стылая соляная шахта и навешенный на них судьей, статус мятежных "младораввенцев".
   Эти скорбные обстоятельства, ну никак не давали им возможность выжить в темной штольне, да еще и в течении десятка с лишним лет. Так что, после выплаты судебного штрафа, в счет будущего жалования, у них еще осталось по три золотых солида.
   Особняком держалась в сторонке еще одна необычная парочка - два нездешних охотника с далеких краев, братья-близнецы, прибывшие из Сопредельной Раввены, Кужгуи - вторые имена у них были очень просты и незатейливы: Первый и Второй.
   Одеяние "сопредельников", с кожаной бахромой, они не сменили, оставив все на себе, как и было с тех самых пор, когда они появились в Морите, в поисках какой либо работы. Не сняли они и украшавшие их обереги, составленные из клыков и когтей зверей. Языческие верования в духов предков, в тамошних селениях, куда более сильны, чем в животворящую сущность божественного Солнца. В силу преследования жрецами, всех инакомыслящих отступников в благословенной Морите, им здесь, откровенно говоря, ничего не светило и они, чтобы обеспечить сестрам достойное приданное, взялись за это опасное дело.
   Оружие оставили свое, несмотря на богатый выбор, предложенный им в оружейной. Топорик с усиленным древком у одного, а у второго - неудобный, на первый взгляд неискушенного воина, ским- тяжелый клинок наподобие тесака, с обратным изгибом, удобный для рубящего удара.
   Это было хорошее пополнение для защитников Сая Альвера. Охотники обладали обостренным ночным зрением и тонким нюхом, подобно хищным животным. Они его получили вследствие принятых ими, в раннем детстве, снадобий. Шаманы поили ими будущих добытчиков селения.
   После переворота, развалившего "Тиранию Империи", жрецы Солнца, при поддержке Совета Слуг Народа, принялись искоренять верования язычников. Шамана, бывшего в их селении, увезли куда-то синие стражники, когда все были на лове нерестящегося лосося, зашедшего по устью верховья реки Амгунь.
   К несомненной удаче отряда телохранителей, Кужгуи получили свои способности в имперские времена.
   Положив подбородок на руки и, уперев локти в колени, набычился плечистый телохранитель- Ногард Камень. Бывший декарх раввенской армии играл желваками, сжимая кулаки, со сбитыми до мозолей, костяшками, скрывая охватившее его волнение. Его тоже выкупил с зала суда Тидер, куда он попал за избиение подвыпивших "красноперых" гвардейцев.
   Рядышком с ним притулился Дейван Стебель. Еще один вояка, когда-то гордый носитель штандарта легиона "Империя", живого обломка истории, канувшего в лету. Наемник, провоевавший почти во всех малых войнах, прошедших со времени развала Империи. У него был очень горестный повод, чтобы оказаться в этом самом месте.
   Он то, как раз был спокоен, хотя Керу казалось, что выражение его лица было, как у неизлечимо больного человека, смирившегося со своей неминуемой кончиной.
   Полной противоположностью армейским ветеранам были - самый молодой защитник Джего - племянник Сакара и кхандец Шангур.
   Самоуверенность, склонная молодости, сквозила в юноше. Сознание того, что с ним не случится ничего плохого, давало ему возможность не поддаться гнетущему настроению.
   Вторым был Шангур, кхандец, последний, кто примкнул к защитникам. Лишь у него, в отличие от остальных, раскосое лицо, подобно каменному лику, не вызывало никаких эмоций. Он единственный, кто пришел по порыву сердца, чтобы отомстить Триаде за смерть своего учителя.
   Решив слегка встряхнуть и как-то воодушевить поникших товарищей, Кер попытался их подбодрить:
   -Ну что, друзья упали духом? С завтрашнего утра для нас начинается Игра Смерти, а мы так и будем горевать и предаваться унынию?
   Словно воспрянув от тяжкого сна, Тидер оторвал взгляд от оленя, обреченного на заклание жестокими охотниками и, выдал реплику, мрачно заметив:
   -Игра, ставка в которой наша жизнь!?
   Чтобы воспламенить искру надежды, Кер Белоголовый прояснил ситуацию:
   -Их жизнь, тоже служит ставкой в Игре, не стоит нам забывать об этом! Они такие же люди! Они не бессмертные герои - спят, едят, пьют и гадят, так же, как и мы!
   Сакар Колено, встрепенувшись и сжав кулаки, зло произнес:
   -Докажем им, что у нас энто, хер длиннее и яйца тверже! Уж в чем, в чем, а в энтом я им не уступлю! Верно, Дэггат? Ползучие гады, нас легко не возьмут!!!
   Не заметив, что бахвальство его друга Сакара, прозвучало как то двусмысленно, Дэггат промычал себе под нос нечто подобное тому, что и он крутостью своих шаров, не уступит хваленым убийцам Триады.
   Пряча невольную тень улыбки от неуемного бахвальства друзей, Кер, стараясь расшевелить их, поинтересовался мнением товарищей:
   -Есть ли у нас еще какое либо преимущество, помимо причинных мест, в которых мы, несомненно, намного превосходим бойцов Триады?
   Кейдан, словно он сталкивался с ними каждый день, задумчиво протянул, размышляя вслух:
   -Есть ли у этих убийц слабые места? Все преимущества на их стороне! Мы-то будем на виду, а их даже в лицо и не знаем?
   Шангур кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Когда все, вопросительно посмотрели на него, невозмутимо заметил:
   -Есть и у "посвященных" Триады уязвимые стороны.
   Редко роняющий слова кхандец, замолчал.
   Сакар, нетерпеливо справился у кхандца:
   -Энто какие, ну ежели не считать того, что у меня хер здоровее!?
   Проигнорировав выпад бузотера, Шангур пояснил собравшимся:
   -Следование кодексу, будут "посвященные" верны своим традициям! Игру затягивать, как можно дольше. Жертва, участвующая в Игре Смерти, не должна погибнуть быстро. Следование своим догмам - вот их важнейшая слабость.
   Силившийся понять его неясные догадки, Сакар, в недоумении от того, что он не в состоянии рассмотреть здесь какое-либо преимущество, поинтересовался у кхандца:
   -И чо энто нам дает? Клят, возьми, этих "посвященных"!!!
   Один из "сопредельников" пояснил витиеватую мысль Шангура:
   -Неспешность в выполнении задания.
   Ногард Камень предложил наиболее напрашивающийся вероятный выход:
   -А что, если мы просидим здесь, как трутни, не высовывая своего носа наружу? Кто кого пересидит, пусть сами попрут на нас, тут-то мы им жару и зададим!
   Чуть оживившийся Тидер встрепенулся и высказал предположение:
   -Я немного проштудировал различную писанину, выискивая, что нибудь про Триаду и прошедшие Игры Смерти. Нет, не сможем мы долго выжидать! Не мы первые так думаем. В "Истории Герцогства Карар", в третьем фолианте, упоминается об одном "достоверном" случае. Защитники, надеясь на крепость толстенных стен, засели в донжоне, но "посвященные" сделали хитроумный подкоп и, прокравшись внутрь ночью, вырезали всех.
   Еще в хронике "Лузитанские декреталии", есть подобный случай, но там как-то описано все туманно и неправдоподобно. Якобы, убийцы пошли на штурм и когда защитники оборонялись, им ударили в спину бойцы Триады. Потеряв трех своих, они убили защитников, вместе с их подопечным. Писано еще, что какой-то горожанин видел, почему это произошло. Он нес невнятный бред, что с летящего в воздухе большого шара, на спущенных веревках, прямо на верхушку башни, в которой скрывалась жертва, спрыгнули две тени.
   Сакар, негодуя, уверенный, что в этих заумных книгах нет ничего такого, чтобы выручило здравомыслящих людей, к каковым он, не без оснований, причислял и себя, экспрессивно высказался:
   -Ясен перец, что энти "козопасы" опились молочка нажравшейся дурь - травы козы!
   Тидер возразил недоверчивому Сакару:
   -Доказательство есть. Исторически хроники свидетельствует, что так и было!
   Словно укоряя грамотея Тидера, Кейдан предположил свою версию произошедшего:
   -Чего только не придумают в этих хрониках, чтобы оправдать промашку заступников.
   Вернул всех с потусторонних явлений к насущному, шкурному интересу Сакар:
   -А чой у нас со жратвой! Эта толстуха не управляется с такой сворой проглотов!?
   Ногард, привыкший к армейскому порядку и чистоте, добавил:
   -Да, и одежу простирнуть не помешало бы, нам теперь-то не до этого будет.
   Сакара, мало волновавшего чистота хламья, перебил его:
   -Жратва для брюха - завсегда важнее!
   Его племянник Джего, чуть смутившись, промямлил, что на кухне объявилась и помогает стряпухе недавно нанятая девушка Мила. Дядя пристально глянул на ловеласа и выложил племяннику:
   -Джего, забудь ты пока про баб!!! Мало тебе той сановной курвы, которая тебя привела сюда! Не доведут тебя лярвы до добра, помяни мое слово!
   Возвращая усмехнувшихся товарищей к реалиям жизни, Кер напомнил:
   -Давайте подумаем, что мы сделали, чтобы выполнить свою задачу? Так, решетки на окнах заменены?
   Кейдан, которому было поручено выполнение этого задание, четко доложился:
   -Да, сам проверил. Поставили на окна бронзовые решетки, а то железные согнуть можно, а эти только разбить, с грохотом и шумом! Ставни закрепили дополнительно так, что можем спокойно запереться изнутри!
   -Так-так, но все равно, тебе каждый день проверять придется!
   Кейдан Стебель скривился, словно от кислицы.
   -Что-то не так?
   Перед этим неслабо повздоривший с садовником, Кейдан отмахнулся:
   -Да этот старый хрыч Наир уверял, что эти решетчатые граты, якобы, уродуют архитектуру особняка!
   Улыбнувшийся Кер, попенял на то, что все достают пожилого человека:
   -Не обращай внимания на старика, ты его в возрасте, еще не таким сквалыжником будешь.
   Не преминул вставить едкое слово и Тидер Весельчак:
   -Если только доживу, как и он, до самой старости, то буду таким же, как Наир. Даже цветочки буду каждый день нюхать!
   Не обратив внимания на нытье товарища, Кер продолжил совещание:
   -Этот садовник всегда сует свой нос не в свои дела, с Саем Альвером заранее все было обговорено! Теперь, кстати, по саду. Передвигаться по нему Наиру только в случае крайней надобности! Его работа по саду, ничем не должна выявлять наши действия!
   Бывший носитель штандарта тяжело вздохнул:
   -Садовнику, это еще больше не понравится!
   -Они понаблюдать за нами должны как-то? А Наир может невольно выдать наши намерения!
   Зачем, спрашивается, нам облегчать работу их наблюдателей?
   Декарх поддакнул старшому:
   -Верняк, нечего нам их жизнь делать сладкой малиной!
   "Сопредельник" Кужгуй Второй, словно его озарило, выдал предложение:
   -А если на живца хапнуть их соглядатая?
   Не поняв мысль товарища, Сакар недоуменно переспросил:
   -Живца!? Так я чо то, не взял в толк, мы еще и кормить Триаду должны!?
   Отмахнувшись рукой от туго соображающего товарища, Второй пояснил свою мысль:
   -Подсунем им ложного Сая!
   Сразу уловив идею Второго, Кер оглядел товарищей и подхватил безрассудную, на первый взгляд, задумку "сопредельника":
   -Подберем схожего ростом и статью с Саем и выманим наблюдателя "посвященных" на "живца". Пусть обнаружит себя, а через него и на их кубло выйдем!
   Сразу оценив хитроумность замысла, воспрянувший духом, Тидер предложил:
   -А теперь найдем того, кто согласится быть живцом? Вот Сакар с виду подходит, с издали не разберут! Волосы только ему хорошенько обкорнаем и приоденем.
   Все посмотрели на предполагаемого "живца". В самом деле, своим телосложением и статью, Колено сильно смахивал на Сая Альвера. Правда бывший "горняк" был жилистее, хотя неуемный образ безалаберной жизни и злоупотребление пивом, брагой и прочими горячительными напитками, наметило на нем свой безжалостный отпечаток. Но все это предстояло ему в будущем, а до этого Сакару, все-таки, еще следовало дожить.
   Даже Дэггат Молчун, разглядывая закадычного друга, словно лицезрел его в первый раз, замычал:
   -По-охо-ож!
   Все, получив возможность упредить противника, зашумели:
   -А что, это может и сработать! Мы все равно ничего не теряем!
   -И в этом случае рискуем только одним человеком!
   Когда суть безумной затеи дошла до "будущего Сая", то Сакар Колено сразу взвился на дыбы:
   -Энто отчего, поимей вас всех гиена в зад, да и не по одному разу, я должен замес-то Сая свой черепок подставлять!?
   Весельчак принялся успокаивать разбушевавшегося приятеля:
   -Ну, это лишь до тех пор, пока ты побудешь приманкой!
   Эта фраза еще больше вывела из себя дебошира:
   -Энто, здоровенного клеща вам всем в подмышку, до тех пор буду наживкой, пока меня гадюки Триады не резанут!?
   Он уже словно и позабыл, что ему с Дэггатом Молчуном была прямой альтернативой - гибельная соляная шахта.
   Ногард Камень подошел к своему рундуку и начал копаться в нем. Он, доставая здоровенные ножницы из своего рундука и не давая времени Сакару опомниться, предложил:
   -Давайте я подкорнаю его! Я умею, сколько новобранцев остриг! Если их, как баранов считать, отары три наберется!
   -Да я еще и баран, получается? - опять взвился на дыбы, донельзя взведенный Сакар: - Да я тебя сам счас завалю, безо всякой там Триады!
   Ногард попытался оправдаться перед ним:
   -Да про баранов это к слову пришлось! Какой же ты баран, и не баран вовсе, а так... м-м-м и, не подумав, ляпнул: - Барашек.
   Готовую вспыхнуть, до опасных пределов перепалку, резко прервал, Кер:
   -Сакар, хватит бузить!!! Сам подписывался в суде, утихни!!!
   Пока его стригли, обиженный на всех Сакар молчал и лишь изредка шипел сквозь зубы, когда ножницы излишне сильно выдергивали волосы.
   Чувствуя за собой невольную вину, Кер Белоголовый решил хоть как-то смягчить буйный нрав строптивого защитника:
   -Ну, мы не допустим, чтобы на тебя набросились, все время будем рядом. Прислуживать тебе будет постоянно Весельчак! А ты должен вести себя, подобно Саю!
   Кер стойко игнорировал гневные взгляды Тидера, имеющего свое, крайне нелестное и отличавшееся от других, мнение о навязываемой ему роли. Кейдан Стебель сильно надавил Весельчаку на ногу, потому что внезапно посветлевшему Сакару, видимо, показалась заманчивой мысль, что Тидер, втянувший его в эти неприятности, будет у него на побегушках, словно простой слуга.
   Когда декарх закончил орудовать ножницами, он с самодовольным видом представил плоды своих трудов.
   Пока Сакар стряхивал с шеи налипшие волосы, Кер распорядился:
   -Джего, сходи в помывочную, я видел там простиранное кухаркой одеяние для Сая!
   Юноша живо метнулся и принес одежду, предназначенную для конных прогулок. Дали ее Сакару, он недоверчиво помял ее в руках, удивляясь ее легкости.
   Ногард, протирая инструмент, поторопил его:
   -Чо тянешь то? Ломаешься, как девка, дающая первый раз! Ну ка, примеряй!
   Сакар на этот раз, не слишком ломаясь, натянул кавалерийские штаны. Они были в самый раз, подбивка, из мягкой телячьей кожи, в паху и с внутренней стороны, защищала ноги от натирания об лошадиные бока. Потом через голову одел длинную льняную тунику, с разрезами по бокам, чтобы удобнее сидеть в седле. Дополнял наряд, пропитанный воском от непогоды и прошитый изнутри синим бархатом, длинный плащ.
   Все внимательно посмотрели на результат работы. Лишившись копны нечесаных прядей волос и, надев изящный наряд, простоватая внешность Сакара приобрела, даже, какой-то изящный аристократизм.
   Дээгат, заикаясь, сказал восхищенно:
   -Эт-т-то кто жених чт-о-оль?
   Ногард, внесший во внешность "Сая" и свой вклад, вынес окончательный вердикт:
   -А что, похож! Только у Сая лицо умнее, что ли?
   Не долго думая, Сакар огрызнулся в ответ:
   -На свою ряху глянь, отъелся как лысый кабан, пасущийся в дубовой роще!
   Уставший от их постоянной грызни, Кер примиряющее сказал:
   -Да, хорошо сидит одежка, вылитый Сай! Посмотрись в зеркало, Сакар!
   Польщенный "живец" подошел к большому карарскому зеркалу, висящему на стене и, разглядывая себя, подбоченился, подобно напыщенному сановнику и, поправляя складку на плаще, задал вопрос:
   -А может после игры, это я себе оставлю?
   Утихшему в конце концов "живцу", Кер мог пообещать что угодно. Он уверенно вымолвил:
   -Ну да, конечно, я думаю договорюсь с Саем. Утром надо еще попросить сменный наряд, негоже тебе в одном расхаживать!
   Кейдан Стебель, потянулся и смачно зевнул, затем спросил кхандца - знатока обычаев Триады:
   -Ну что, до утра спим спокойно?
   К всеобщему удовлетворению, Шангур развеял возможные опасения телохранителей:
   -Не, станут они нарушать традиции и никому не дадут преступить. Слишком жестка расплата!
   Да их еще и нет в Морите, слишком далеко их твердыня отсюда.
   Все постепенно разошлись по своим тесным каморкам. Лишь братья-близнецы, выпив бодрящего настоя бледных ягод и пожелав всем спокойной ночи, нырнули в надвигающуюся тьму ночи. Они все ночи проводили в приусадебном саду, словно стараясь врасти в него, запоминая каждый кустик и деревце. Отсыпались они днем, когда остальные телохранители бодрствовали. Такой режим ввели временно, до начала Игры Смерти.
  
   Всех разбудил истошный крик. Когда все из особняка выскочили наружу, то увидели садовника Наира, машущего палкой и чуть ли не с остервенением месящего что-то, извивающееся на земле, под раскидистой акацией.
   Садовник обернулся к ним, он был сильно напуган: губы у садовника дрожали, в глазах плескался откровенный страх.
   Подойдя к нему, Кер взял его за плечи и мягко отодвинул. Забрав у него палку, он поддел ею издохшее тело крупной зеленой змеи и вытянул руку, чтобы всем было лучше видно, свисающую гадину.
   Тидер поинтересовался, озадаченно разглядывая ползучую тварь:
   -Это откуда же здесь взялась такая змеюка? В Раввене такие гады не водятся и в Кханде я таких отродясь не видал. Кхандцы болтали, что в тамошних джунглях юга, у них водятся такие здоровенные гады, что и человека могут запросто схарчить! Наговаривали наверняка, чтобы чужеземных купцов отвадить.
   Шангур, внимательно оглядывая ее, сказал:
   -Это не слухи, я встречал такие, но эта не кхандская. Кхандская змея, обитающая в южных джунглях, чуть поменьше и по ее спине должен тянуться небольшой бурый зигзаг.
   Посмотрите на эту, она сплошь зеленая и размер у нее побольше! Подобные обитают только в Синде, ее яд убивает тамошнего буйвола, почти сразу.
   Яд этой змеи очень полезен. Если взять небольшую часть ее яда, растереть с семенами тамариса и листьями садового растения аруда, получится хорошее лекарственное средство, снимающее опухоли на суставах!
   Мрачный Кер нетерпеливо перебил Шангура:
   -Да это хорошо, хорошо! Если у кого-нибудь из нас, вдруг появятся опухоли на суставах, мы обязательно к тебе обратимся!
   Мне не совсем понятно другое, как змея из Синда, оказалась здесь, в Раввене! Да еще и заползла в сад Сая Альвера!?
   С отвращением глядя на змею, Кер, словно спрашивая сам себя, вымолвил:
   -Она что, нарочно сюда заползла из самого Синда? Такого странного совпадения просто не может быть?
   Тидер, встревожено оглядываясь по сторонам и, поневоле положив руку на рукоять меча, безнадежно сказал:
   -Змея - это поданный нам, знак Триады, наша Игра Смерти началась!
   Кер Белоголовый, почесав затылок, в задумчивости произнес:
   - Интересно, все-таки, она, что сама приползла сюда, чтобы явить нам этот знак!? Или ее кто-то умышленно подбросил? Кужгуи дежурили всю ночь в саду и не заметили ничего подозрительного.
   "Сопредельники", всю ночь шарящиеся в садовых зарослях, выглядели виноватыми.
   Бледный от испуга Наир, запинаясь, порывисто перебил:
   -Я сразу не понял, что это змея, а потом с испугу ударил ее палкой, она и завертелась!
   Весельчак хлопнул Наира рукой по плечу, от которого щуплый садовник чуть не упал и искренне похвалил его:
   - Молодец!!! Жаль, что под кустом не было какого-нибудь убийцы Триады, лежащего в засаде на Сая Альвера. Сейчас, на одного душегуба было бы меньше и нам было бы полегче!
   Садовник нахмурился и ледяным тоном произнес:
   -Вмешательство посторонних лиц в Игру Смерти запрещено правилами Триады.
   Удивленно посмотрев на цветовода, свято блюдущего догму этикета, Тидер сказал ему:
   -Наир, ты чего это стал таким законником? Ладно, пошли в дом, надо обсудить дальнейшие наши действия!
   Сай Альвер еще не поднялся, к нему заспешил Наир, чтобы рассказать о случившемся странном случае. Со стороны кухни послышался звон, видимо -это кухарка начала греметь посудой. Мимо них мышкой проскользнула, недавно нанятая девушка, Мила. Заметив Джего, она лучисто улыбнулась ему.
   Никто из них, включая Джего, не обратил на нее внимания. Все телохранители были подавленны случившимся событием. Неизбежное началось, пошел отсчет дней Игры Смерти. Им был подан сигнал.
   Неумолимый ход ритуала Триады начался. Что их угнетало, так это загадочное появление ползучей гадины в это утро, словно змея обладала извращенной сутью природы, злобным разумом и тоже служила Триаде.
   Ее появление предрекало зловещие предзнаменования дальнейших событий и смертей, грозивших всем ее участникам. Даже всегда жизнерадостный Тидер был задумчив и грустен.
   Первый ход в Игре Смерти был искусно сделан Триадой, вселив сомнения и неуверенность в собственных силах в сердца защитников Сая и ломая волю к сопротивлению и навеяв в них тревогу, подтачивая их изнутри.
  
   Глава 33.
  
   Напыщенный Наместник Сопредельной Раввены - Ласада Мудрый, сопровождаемый внушительной свитой, въезжал в городок Илем подобно гордому чужеземному завоевателю, вторгнувшемуся во вражеские владения. Выглядело все так, словно он вступал во главе победоносного войска в город, захваченный им, вследствие долгой осады и сдавшийся на милость победителя.
   Аналогию с надменным захватчиком подчеркивали "красноперые" гвардейцы из охранной кентархии, сопровождавшие Наместника Сопредельной Раввены. Они, держа взведенные арбалеты наизготовку, выискивали врага, буравя подозрительными взглядами прилегающие к улице оконные проемы и крыши домов, кроны деревьев и толпы праздных горожан, собравшихся поглазеть на прибытие высокопоставленного чиновника.
   Для этого городка, лежавшего на отшибе караванного тракта, любое постороннее движение, включая чих залетного комара, было сродни выдающемуся событию рутиной жизни. Вереница, сопровождаемая "отцами города", отображавшими гражданскую власть, медленно двигалась к центральной площади Илема.
   Там их встречал командир гарнизона легат Орин и с ним десятка два офицеров. Все при полном параде вытянулись во фрунт, сверкая начищенной до блеска амуницией.
   Плац, близ казарм, был заполнен стратиотами, стоящими в строю. Так как казармы были выстроены в имперские времена и предназначались для дислокации целого легиона, с приданными для его усиления подразделениями, то большинство строений пустовало. Поэтому, обширный плац был заполнен едва ли на треть. При всем усердии кентарихии, даже в растянутом строю, не набирали прежней численности легиона.
   Солдаты, выстроившиеся в линию, буквально ели глазами высокопоставленное лицо.
   Если бы их взгляды обрели реальную силу, то от прибывшего патрона не осталось бы и жалкой тени. Даже подметки его сапог, выделанных из мягкой телячьей кожи, не остались бы в целости. Впрочем, такая неистовая ненависть была вполне оправдана.
   Эти дни были заполнены муторной и нудной подготовкой личного состава гарнизона к прибытию Наместника. Стратиоты последнюю пару дней лишь только и делали, что с самого раннего утра и до позднего вечера, проклиная всех и вся, подметали, мыли, скребли, чистили и красили. По окрику придирчивого кентараха начинали опять елозить тряпками, щетками, скребками и кистями.
   В арсенале тоже кипела суматоха: приводили в порядок оружие. Набор вооружения каждого солдата был подписан с указанием номера кентархии и именем владельца. На щите и кожаном доспехе, в установленном строевым кадастром месте, была закреплена бирочка, на которой указывалось подразделение, должность и полное имя солдата. К примеру: "1-я кентархия. старший стратиот Люций Отважный" или там "9-я кентархия. стратиот Бондар Чук". Даже за зачуханым солдатом-хозяйственником было закреплено оружие, на что указывала бирочка: "турма обеспечения. стратиот Вупен Рыбий Хвост", хотя их служебные обязанности, естественно, заключались в другом.
   Скульптура Первого Слуги, водруженная на плаце, чтобы внушать служивым чувство ярого патриотизма, была отскоблена от наплывов застаревшей краски и засохшего голубиного дерьма и заново окрашена. Возле изваяния всегда дежурил стратиот, отгонявший зловредных голубей, желавших по привычке обновить голову Первого Слуги.
   Хотя новоиспеченный легат Орин Лан не любил устраивать показуху, но кентархи совместными усилиями, все-таки убедили его, что боевое обучение, проводимое в поле с солдатами, меркнет перед строевым смотром, тем более, проводимым в честь визита Наместника Сопредельной Раввены.
   Зыхарь Страхолюд, стоявший в заднем ряду кентархов, чтобы не смущать гостей своей личиной, возмущенно высказал общее мнение:
   -Здоровенного клеща ему в подмышку! Что этот выряженный петух забыл в нашем Мухосранске?
   Покосившись, стоящий слева от него, Светан, так же тихо ответил ему:
   -Как, что? Преподать нам урок и устроить выволочку зарвавшемуся легату, запамятовавшему свое место.
   Сверкнув редкими, со щербинкой, желтоватыми зубами, Урий не замедлил саркастически съязвить:
   -Тихо вы, ретивые служаки, не хватало нам вызвать сиятельный гнев Наместника Ласады Мудрого.
   -Мы и так, уже вызвали его, глянь какая у него натуженная морда, будто у него сейчас запор.
   Стоявшие рядом кентархи сдавленно прыснули, стараясь изо всех сил сдержать смех.
   Между тем, легат Орин, закончив доклад выкликом:
   -Слава Наместнику Сопредельной Раввенны!!!
   Таксиархия стратиотов, дружно, сообща сделала вдох и из глоток сотен людей, раздался троекратный клич и по плацу разнеслось, вздымаясь ввысь:
   -Слава!!! Слава!!! Слава!!!
   Лишь Урий, наперекор торжественному ору, горланил: - Сала! Сала! Сала! - в общем реве, все равно, его никто не слышал.
   И воцарилась мертвая тишина, лишь, где то в подворье разбуженная шавка, не проникнувшаяся торжеством момента, противно затявкала.
   Пронеслась громкая команда, поданная кентархом Колобом:
   -Налево! К торжественному маршу!!!
   Стратиоты слитно, словно единый организм, развернулись на месте. Было заметно, что строевые занятия, проводимые с ними, не прошли даром.
   После прохождения строя колоны, и благословения упитанным жрецом, "славного воинства Раввены", торжественная церемония, наконец, к счастью простых солдат, закончилась.
   Наместник вяло махнул рукой и с презрительной гримасой, последовал далее. К его удивлению, они двинулись не к благоустроенному особняку Кассия Удала - бывшей управе легата, а к зданию штаба гарнизона.
   Приблизившись к приземистому зданию, слева от входа, он увидел круглую, углубленную сферическую площадку, выложенную из красных гранитных плит. Линии, выложенные из цветных камешков, делили ее на несколько частей. Наклоненный гномон солнечных часов указывал на правильное время светлой фазы суток, в зависимости от времени года. Так как, в свои прежние посещения, он сюда не удосуживался заглядывать, больше интересуясь охотой, то увиденное им, сильно поразило его.
   Несколько лет назад это чудо враждебной мысли было сооружено военнопленным кхандским звездочетом, захваченным во время Даманского инцидента, произошедшим еще в "темные имперские времена".
   Наместник с любопытством рассматривал солнечные часы, которые очень впечатлили его. Оглянувшись на Орина, он поинтересовался у него:
   -Легат, эти часы относятся к федеральному имуществу?
   -Да!
   Не медля, Ласада тотчас же отдал распоряжение:
   - Выкопать и перевезти ко мне, в Дамурск!
   Опешивший от подобной бестактности Наместника, Орин, еще не забывший занятий по астрономии, проводимых в когда-то, еще в Императорской Гвардии, припоминая заученное и изрядно позабытое, что-то о движении Солнца и прочих светил, как-то Луны и звезд, движущихся по небесному своду, счел за нужное разъяснить:
   -Военнопленный кхандец установил их, соразмерно движению Солнца!
   Ласада окинул легата презрительным взором и процедил сквозь зубы:
   -Ну и что!? Это должно помешать мне изъять федеральное имущество?
   - Помимо видимых глазу архитектурных изысков, эти камни уложены согласно его расчетам. Им измерено движение Солнца, и часы установлены с учетом этой местности и точного измерения времени.
   При переносе их в Дамурск, необходимо пересчитать местоположение небесных светил и заново установить камни, согласно произведенным измерениям.
   Такие тонкости явно не были известны Наместнику. Казавшаяся, хорошей идея - выкопать и забрать с собой солнечные часы, сразу угасла. Жаль, конечно, что в его окружении нет таких умельцев. Вокруг него одни лизоблюды и ворюги, никому не доверишься. Иной раз крадут с такой льстивой улыбкой, что и не заметишь.
   Он поскучнел, вроде и солнечные часы ему понравились, а сам смысл изъятия, был безвозвратно утерян. Он недовольно буркнул:
   -А ладно легат, у Вас всегда найдется подходящая отговорка, давайте последуем в штаб!
   Усевшись в помещении, Наместник презрительно осмотрелся по сторонам. Армейская простота и аскетизм помещения штаба, его неприятно удивила. Стол, заваленный бумагами, на стене висела аляповатая, составленная из нескольких листов бумаги большая карта Илема и прилегающих окрестностей, отображавшая и близлежащие земли Империи Кханд.
   Впрочем, таким же недовольным был и Орин Лан. В его отсутствие, пока он встречал Наместника, кентарх Колоб откуда-то приволок кресло, с мягкой прямой спинкой и установил его на то место, куда и уселся Наместник, как само собой разумеющееся.
   С точки зрения легата, это было излишне. Нечего потакать гражданскому чинуше, пусть и высокопоставленному. Посещение Ласады было не случайным, оно произошло после срочного убытия легата Кассия в Дамурск.
   Проверяя бумаги и принимая гарнизон, легат выявил злоупотребление и нецелевое расходование средств у прежнего легата Кассия Удала. Принимать многочисленные растраты и вешать их на себя, у него не было ни малейшего желания. Он горел желанием вывести неблаговидные делишки Кассия на чистую воду. Перепроверив еще раз, теперь с помощью Венда, чтобы не ошибиться, он свой подробный доклад отправил в Дамурск. Что конечно и не замедлило вызвать столь скорый визит Наместника.
   Все прежние выкладки он повторил Наместнику, коснувшись мимоходом и о положении дел в гарнизоне.
   Впрочем, Ласада слушал его рассеянно, в пол-уха, думая о чем-то своем.
   Доскональный доклад Орин Лан закончил словами:
   -Доказаны частые нарушения легата Кассия Удала, в особенности, перерасход средств на материалы, снаряжение и провиант, поставляемый торговцами. Явное завышение расценок, по сравнению с товаром, предлагаемым другими купцами.
   Наместник презрительно прищурился, что-то этот новый легат все больше и больше ему не нравится, больно хваткий. Прежний поставщик продовольствия для гарнизона - это его человек. Он сам прикрепил его к Кассию, а этот, прибывший на замену легат, словно солдафон, рушит налаженное.
   Легат Орин, без согласования с ним, успел в одностороннем порядке расторгнуть и заключить новое соглашение с ближайшими селениями, на поставку продовольствия. И все это напрямую, без навязанного Дамурском посредничества, как-то всяческих согласований, удержаний и откатов.
   Все причастные с этого имели неплохой навар, даже в столичной ставке имели свою законную долю, включая "неподкупного" стратега Сердяка.
   Убить его, так это же целый командир гарнизона, а не какой-то несговорчивый торгаш. Легат обладал, к тому же, расширенными полномочиями в гражданской жизни Илема. Да и честно говоря, насильственное устранение неуживчивого легата, было бы явным перебором.
   Наместник, несмотря на все его усилия, так и не выяснил, откуда этот легат вообще нарисовался.
   Он узнал лишь то, что Орин Лан, был когда-то гвардейцем, а "красноперые" сейчас в сильном фаворе у Первого Слуги Народа. Тем более, дутая борьба с "Младой Раввеной" набирает все больше оборотов.
   В ночь "Свержения Имперской Тирании", Орин был рядом с будущим Первым Слугой Народа, тогда таксиархом Гвардии Стиушем. Ну, а потом вдруг, неизвестно с каких причин, впал в немилость.
   А может это хитрая игра со стороны стратега "красноперых"? Якобы, опального легата намеренно послали сюда, чтобы вскрыть связи Наместника Ласады и потом подгрести все под себя. Это конечно маловероятно, но учитывать такую возможность следует. Поэтому, ему следует поостеречься с принятием столь превентивных мер.
   Прибывших к нему в Дамурск, бывалых кентархов и солдат он, собрав в один отряд, скопом отправил в дальнюю фортецию Хасан. А то лишь глаза мозолят, раздражая его своим показным рвением. Пусть там тащат службу, да и присмотреть за ними есть кому.
   По регулярно поступающим доносам, они там тоже, подобно местному легату, рьяно взялись за дело, начали восстанавливать стены, изготавливать запас камней для сбрасывания со стен и даже начали рыть отсутствующий ров. На кой ляд, это им спрашивается надо? С Орином Ланом, одного поля ягоды. Ну, словно чистые дети, играющие в войнушку.
   К битве с Кхандом готовятся, не иначе. Какая война, Совет Слуг Народа пошел на такие уступки, в том числе территориальные, что им ничего не угрожает.
   Раввена открывала продовольственную базу армии Кханда в Ульяне, вблизи Дамурска. Только для хранения провизии, как это может им угрожать? Или взять ту же передачу спорных островов желтолицым, в русле реки Амгунь, с целью улучшения добросердечных отношений. И все это в одностороннем порядке. Мирная инициатива должна задобрить неспокойных соседей.
   Однако, вернемся к нашей занозе в его сановном заду, он с кислым видом осмотрел бумаги.
   Крыть было нечем, этот несговорчивый легат нарыл немало досадного на Кассия Удала. Эдак и до его неблаговидных делишек дойдет.
   Естественно, ничего, конечно, ему за это не будет. Пошумят в белокаменной, ну пришлют пару делегаций с рутиной проверкой. Но этим столичным хапугам немало придется дать на лапу, а этого Наместнику, как раз и не надо.
   Отрывать от своего, нажитого непосильным трудом, ой как ему не хотелось. Но, урезонить чересчур ретивого легата все-таки надо, заранее погасить тлеющий уголек, чтобы он случайно не разжег костер, грозящий обжечь его особу.
   Ласада нахмурился и, небрежно бросив кипу бумаг на стол, словно невзначай, поинтересовался:
   -Это все или что-то еще есть?
   -Вот сумма, списанная, как вознаграждение на сбор сведений и оплату услуг лазутчиков в Кханде.
   Наместник, с кислым видом глянул в цидулку. Ну да, скатано все грамотно, чего же тебе, легат, все неймется? Вечно зудящая праматерь комаров и то не придерется к этой бумажке.
   Он непонимающе глянул на Орина:
   -Ну и что? Все верно, денарии потрачены по назначению.
   Обвиняющим жестом, ткнув пальцем в бумагу, легат возмутился:
   -На самом деле у нас нет ни малейших сведений, о противостоящих частях кхандской армии на противоположном берегу!
   Наместник, у себя в Дамурске, тоже не имел сведений о наличии войск узкоглазых, стоящих в его полосе, что уж говорить об этом задрипаном городке.
   Мысленно проклиная легата, не умеющего жить со всеми в ладу и имея с этого свой интерес, он с нажимом, на последней фразе, произнес:
   -Вы же знаете о политике добрососедского сотрудничества с Кхандом? А своими враждебными намерениями срываете процесс улаживания! Вы еще лазутчиков отправьте за реку!?
   Легат жестко возразил напыщенному сановнику:
   - Армия предназначена для ведения боевых действий и должна быть готова всегда защитить свою страну!!!
   Наместник чуть не сорвался на крик. Никто так грубо, на его памяти, не смел с ним разговаривать:
   -Вы меня, не учите легат!!! Последние решения Совета Слуг Народа заключенные с желтолицыми, Вы и их тоже считаете враждебным намерением по отношению к Равенне!?
   На этот раз легату Орину хватило ума не возражать этому напыщенному павлину, хотя он имел свое мнение, крайне нелицеприятное и по поводу открытия Ульянской базы, и по поводу передачи Кханду Тарабаровых островов в устье реки Амгунь. На его взгляд, эти три небольших островка занимали очень выгодную стратегическую позицию, позволяющей контролировать реку вблизи Владипорта. В опасной близости для превентивного удара дислоцировалась 1-ая флотилия друнгария Маруна.
   Вскипевший было наместник, не дождавшись возражений легата, попытался взять себя в руки. Ну, ничего, ничего, он удушит упрямца проверенным методом.
   Придвинув к себе стопку бумаг, и бегло осматривая их, Наместник с ленцой в голосе, протянул:
   -Вот вы утверждаете, что у вас все идет по распорядку, утвержденному Ставкой?
   Он достал одну из подсунутых его людьми бумаг и, наслаждаясь отместкой, произнес:
   -После осмотра гарнизона Илема, было выявлено ряд многочисленных нарушений. Ага, вот, к примеру, взять любой из докладов!
   Ласада процитировал из кляузы:
   -"Возле кухонного помещения кентархии понтонеров, дрова в поленницах, уложены неравномерно и без должного чередования. Обнаружена недостача двух кувшинов для хранения воды, стены побелены без должного усердия".
   Он сурово перевел взгляд на легата. Впрочем, виноватее всех был вид у кентарха Гая Пулио, командира названого подразделения.
   Легат не знал даже, что ответить на столь мелочную придирку.
   Наместник обвиняющим тоном злорадно продолжил:
   -Все это ничего, есть еще жалоба от жреца, что вы стратиотам не разрешаете утренние молитвы в честь благостного Солнца?
   Жрец Гапон, присутствующий на совещании и, сдавший, что называется, легата Орина с потрохами Наместнику, елейно потупил сальные глазки. Ласада, внутренне возликовав, упрекающим перстом ткнул в цидулку:
   -Вы нарушаете дарованную Советом армии свободу вероисповедования!
   Орин Лан уверено отмел обвинение в святотатстве:
   -Но, не в ущерб обучению солдат!?
   Жрец сплел пухлые пальцы рук вместе и мягко укорил легата:
   -Верование в божественную сущность Солнца укрепляет боевой дух солдат и, Вам легат, не знать ли об этом?
   Вам следовало личным примером подвигнуть солдат, принимая участие в утренних молебнах!
   С презрением глянув на жреца, легат твердо высказал свое мнение командира:
   -Дух солдат укрепляет должная и упорная тренировка, хорошая еда и крепкий сон! А, Вы, прерываете обучение преждевременными подъемами на утренние молитвы? И еще требуете, воздерживаться от еды, уверяя, что голодание угодно божественному Солнцу!?
   Кентарх Урий, нахально рассматривая объемистый стан жреца, не стесняясь сановных гостей, въедливо поинтересовался:
   -Это, как же надо недоедать и озаряться лучами божественного Солнца, чтобы наесть такое брюхо?
   Жрец покраснел, подобно вареному речному крабу и открыл рот, чтобы достойно осадить хулителя, но не нашел нужных слов.
   Наблюдавший за ними со стороны, Наместник, вмешавшись в перепалку, неожиданно принял сторону легата и, подняв руки в жесте примирения, приказал:
   -Ладно, все присутствующие свободны! Нам, надо еще обсудить кое-что.
   Все встали со своих мест и торопливо потянулись к выходу, оставляя удивленного внезапной уступчивостью, Орина наедине с Наместником.
   Когда все удались, Ласада сложив бумажки вместе и, уводя в сторону взгляд, мягко укорил оппонента:
   -Ну, зачем Вы так право? К людям надо мягше и глядеть надо ширше. Давайте так, легат. С вашей стороны мы замнем все дела, связанные с предшественником Кассием Удалом?
   Упреждая возможные возражения, готовые сорваться из уст спорщика, Ласада продолжил:
   -Я же, в свою очередь, не доложу Ставке о самоуправстве и Ваших злостных притеснениях верующих и противостоянии со жрецом, препятствуя тому в воспитании солдат поклонения божественному Солнцу?
   Глядя на ошарашенного от столь нелепого, но в то же время тяжелого обвинения Орина, Ласада внутренне возликовав, продолжил:
   -Поверьте, легат, за это Вас по головке, не погладят! Сейчас не темные имперские времена, дух всестороннего развития и верование в божественную сущность Солнца первоочередная задача Совета Слуг Народа.
   Вдобавок, нарушение правил внутреннего распорядка и быта личного состава гарнизона, можно преподнести так же. Или с недостающими горшками для дров, то есть воды. Вы же видели, как я сделал это на примере со святошей!?
   Наместник замолчал и злорадно смотрел на легата, ожидая ответа, на свое предложение:
   Легат Орин Лан был подобен пойманой рыбе, выброшенной на берег. Да, это не с синегорскими мятежниками в горных перелесках схватываться и вести маневренную войну. И не в Златодольском княжестве, стоять на поле, ожидая битвы с приближающимися к ним, кованой ратью Запада. По этой извилистой стезе склок с чинушами - ему еще не хватало изрядной толики сноровки.
   Предъявленные сейчас обвинения не были пустой формальностью. Воздвигнутые в шатающуюся башню "правосудия", они грозились обрушиться на него, завалив обломками.
   Наместник вкрадчиво поинтересовался у легата:
   -Так что, мы придем к взаимовыгодному соглашению? Вы не даете ход бумагам по Кассию Удалу, а я закрою глаза на ваше самоуправство! Подходит?
   Решив поторговаться и не сдаваться без борьбы, легат переспросил:
   -В этом случае, Вы оставите наш гарнизон в покое?
   Ну, здесь ничего не поделаешь, удрученно подумал сановник, уплывал кусок дохода, но придется соглашаться с этим бессовестным упрямцем. Как говорится в поговорке - "Чем бы гиена не питалась, лишь бы не грызла его собственные кости".
   Обойдемся и без этого ломтика пирога, приносимого Илемом. Но ничего, все силы приложу, но дальнейшего повышения этот выскочка не получит.
   Ласада, чуть ли не скрипя зубами, ненатурально улыбнулся и фальшиво заметил:
   -С Вами приятно иметь дело, легат!
   В мыслях же, у него промелькнуло совершенно обратное - " Чтобы ты сгнил в этой паршивой дыре, по недоразумению именуемой городом".
   Вежливый ответ, но по сути такой же неискренний легата в свою очередь гласил:
   -Вы тоже Наместник, хорошо видите суть сложившегося обстоятельства, что видимо втайне, подразумевало - "Чтобы ты лопнул от жадности, ненасытный чинуша".
  
   На стенах городка копошились два десятка каменщиков, укрепляя зубцы на стенах: был хорошо виден произведенный объем работы. Несколько нависающих уступов было вынесены вперед, ограждения вдоль стен были свежие. Лестницы, ведущие на стены, были расширены и ограждены крепкими перилами. Здесь понтонеры постарались на славу, всю эту нелегкую работу сделали славные ребята Гая Пулио.
   Сейчас они, под его присмотром проверяли работу лебедок. Внедрение этих полезных устройств, установленных через равные промежутки, были его личной инициативой.
   Также, по его наброску дополнительно сооружались две небольшие площадки, поднимающиеся на канатах вверх. Подъем припасов и снарядов, во время осады, значительно облегчал их доставку на стены, вниз можно было бы опускать раненных защитников.
   На главных воротах Илема, на надвратной башне, тоже появилось нововведение. По ее углам были установлены два штыря, на которые закрепили два тяжелых арбалета. Теперь, поворачиваясь на штырях, можно было вести стрельбу не только по фронту, но вести фланкирующую стрельбу вдоль стен, сметая тяжелыми стрелами противника, решившего штурмовать стены.
   За стенами лежали груды камней, подножия башен и стен были обновлены и имели небольшой угол. При сбрасывании округлых камней на парапет, каменюка, ударяясь об него рикошетом, уходила вперед, ударяя наступающих в грудь, когда они держали щиты над головой защищаясь от снарядов, летящих со стен.
   Котел для варки смолы находился этажом ниже. Там же и горшки с грибным маслом, трижды очищенным, упрятанные в каменных нишах, уж слишком опасна и неустойчива была эта смесь. Несколько проемов выведено наружу, чтобы лить через них горючие жидкости на таран, если его доведут до ворот осадившие их враги.
   На вершине надвратной башни осталось лишь несколько человек - кентарх, с когда-то изрубленным сталью оружия лицом, и два стратиота: вихрастый, с неумело подогнанным снаряжением и второй- чернявый раввенец, с одинокой нашивкой старшего стратиота.
   Все остальные, провожающие Наместника, вместе с легатом Орнином, спустились вниз, торопясь наверстать отложенные дела, оставив на стреме Зыхара Страхолюда.
   Когда из поля зрения людей, стоявших на надвратной башне, из поля зрения скрылся последний всадник из свиты Наместника, Зыхарь не скрывая своих чувств, пожелал им счастливой дороги:
   -Всем вам, в седалища, здоровенный попутный хер!
   Не расслышавший реплики кентарха, вихрастый стратиот, видимо из недавнего пополнения, с благоволением произнес:
   -Да, тяжело Наместнику, все о народе думает, чтобы защитить Матушку - Раввену.
   Чернявый тоже внес свою нотку соболезнования и произнес сочувственно, но слабая тень кривой ухмылки противоречила его словам:
   -Совсем устал, даже на ночевку не остался! Отдохнуть ему надобно!
   Зыхарь Страхолюд, знавший изнутри подоплеку посещения, поневоле взъярился на глупость стратиотов, веривших в непогрешимость сановника. Он оглянулся и рявкнул на них:
   -Чего лясы точите!? Службу я за вас тащить буду!? А ну-ка, быстро давай уложение по сторожевой службе?
   Вихрастый, нерешительно оглянувшись на товарища, словно ожидая подсказки и помявшись неуверенно начал:
   -Э-э, сторожевой обязан бдительно наблюдать за прилегающей местностью и горизонтом!
   Вперившись в него неподвижным взглядом, кентарх потребовал:
   -Дальше?
   Стратиота словно пробрало, от начал быстро тараторить заученный текст:
   -При обнаружении одиночных и мелких групп - вызывать старшего наряда! При получении тревожного сигнала от дозорных - незамедлительно подымать тревогу! При приближении крупных групп людей к воротам, вызвать старшего наряда и незамедлительно подымать тревогу!
   Интересно смысл уложения, хоть стратиот понимает? Кентарх резко задал наводящий вопрос солдату, стараясь заставить его осознать произнесенное:
   -Как думаешь, почему?
   Не услышав ответа от растерявшегося вихрастого солдата, он перевел взгляд на его товарища и спросил:
   -Ну?
   -Отсутствие тревожного сигнала от дозорных, может означать их захват противником! - выпалил чернявый стратиот.
   Зыхарь сдержанно похвалил бойца:
   -Молодец! Давай дальше?
   -Дождавшись указания старшего наряда, занять указанные места в и запереться изнутри, ожидая прибытия сил гарнизона!
   Заставляя солдата соображать пошустрее, Зыхарь Страхолюд, внезапно задал тому каверзный вопрос:
   -Как думаешь, отчего?
   Чернявый задумался, в уложении об этом ничего не было сказано. Он неуверенно начал:
   -Возможно, нападение изнутри, засланных раннее лазутчиков.
   -Вот, Вот! Некоторые говорят, что отличный раввенский солдат, должен быть хитрым, толстым и ленивым. Я считаю по-другому! Жирок и лень, я из вас выбью, а вот хитрость пусть остается, в бою она пригодится!
   Погоняв еще солдат по "Уложению гарнизонной и сторожевой службы", он снял признаки раздражения.
   А неглуп, чернявый то стратиот. Надо будет взять его на заметку. Он спросил у них:
   -Как звать?
   Чернявый назвал себя:
   -Старший стратиот Плавт Витруий!
   Полное имя в староимперском стиле, без всяческих выкрутасов.
   Следующим отозвался вихрастый солдат:
   - Стратиот Кол Невстал!
   Уяснив второе имя солдата, Страхолюд не удержался и соизволил съязвить:
   -Не встал!? Да, не свезло тебе, с таким имечком к девкам не подходи!
   Покрасневшего от смущения солдата, выгородил его товарищ:
   -Да с этим у него все в порядке. В первый день службы, на утреннем подъеме, дежурному кентарху доложили, что Кол - не встал. Пока разобрались, что к чему и выяснили, что новобранец Кол еще спит...
   Страхолюд заржал, представив себе зрелище:
   -Эдак, поди кентарх долго разбирался?
   -Вот и кентарх, в наказание поменял ему второе имя до тех самых пор, пока службу не окончит.
   -Тогда все понятно.
   Окидывая взглядом окрестности в последний раз и собираясь сойти вниз, он увидел приближавшихся, со стороны кустарника, трех человек. Что интересно, шли они не с дороги, а из лежащего в стороне, небольшого пролеска колючего терновника. Небольшой кустарник оставили после зачистки и вырубки зарослей, вокруг прилегающей территории. Все остальное вокруг вырубили, оставив лишь его.
   На этом настоял младший офицер Бойко - командир турмы разведчиков, не то чтобы он был большим любителем природы. Но в его предложении был определенный резон, в случае боевых действий, в нем не спрячешь большие силы, зато вражеские лазутчики туда будут притянуты, как мухи на мед. Там их можно и повязать. А выруби его и рыскай по округе, ищи скрывающихся пластунов в высокой траве и мелких распадках.
   Эти-то не похожи на лазутчиков, сейчас же не война. А кто это? Может охотники, так вроде налегке, возможно, мелкую добычу: зайцев каких несут или перепелов наловили. Так им лучше с утра на рынок, или они ее перекупщику хотят сдать, чтобы дичину поскорее разделали и в холодный погреб.
   Спустившись вниз и чуть не ударившись головой об притолку, Зыхарь встретил внизу дежурного турмарха. Тот маялся, ожидая, когда доверенный человек легата уйдет отсюда, чтобы войти в рабочее русло.
   Оно и понятно, бдительно службу нести надобно, но не под постоянным присмотром. Щит в сторону не отложишь, отлить опять же вроде как не положено, но ведь все люди, не блюсти же уложение дословно.
   Зыхарь, всматриваясь в приближающихся незнакомцев, проворчал себе под нос:
   -Кого там несет к нам, да еще и не с накатанной дороги?
   Вышедшие из терновника подошли поближе и кентарх увидел, что это не местные охотники. Кожаные одеяние, небольшая бахрома по рукаву и штанине, обереги из звериных клыков на шее - выдавали в них жителей лесных селений.
   "Сопредльники", не то, что они были большой редкостью в Илеме. И опять, они обычно в конце декады, на выходные дни на местный рынок выбирались.
   Предлагали свой товар: дичь, шкуры, лесные ягоды, сладкий корень, лекарственные травы, мед, орехи. Изредка и корень женьшеня предлагали, бывший особой редкостью, хотя его, в основном конечно, в Дамурск доставляли, там люд побогаче. А те уже его или в Кханд, или в Мориту перепродавали, а то и далее, на Запад. Хоть и звали "сопредельников", презрительно - язычниками, а от обогащения никто из горожан не отказывался, слишком ценен был этот корешок. По слухам даже для Первого Слуги, его поставляли, очень уж он оберегал свое здоровье, а то как же, он хворый и болезненный, будет служить народу.
   Взамен своего лесного товара закупали соль, железные крицы для изготовления скоб, гвоздей и оружия, сети для рыбной ловли, бисер и дешевые кхандские побрякушки для детворы.
   Вошедшие в ворота "сопредельники" остановились. Двое мужчин среднего возраста: один их них, телосложением и шириной плеч был подобен атлету, второй более молод, но цепкий взгляд, словно у дикого кота, выдавал в нем, далеко не простого жителя лесного селения.
   Третий "сопредельник" - седой, сухощавый старик, если его можно было назвать так. Сухощавый, жилистый, да он любому молодому не даст спуску, левую глазную впадину закрывала шелковая черная повязка. Оставшийся целым, правый глаз, пристально осматривал кентарха с отметинами на лице. Шрамы у вояки не рваные, нанесены не когтями зверя, а отмечены хладным железом оружия боя.
   После перегляда, старик, как равный к равному, без присущего всем "лесовикам" презрения к "свиноедам" обратился к битому вояке:
   -Слышали мы, легат новый прибыл из Белокаменной?
   Не скрывая своего брезгливого отношения к столице, Зыхарь ответил:
   -Да нет уважаемый, не из Мориты, а из Синегорья по Южному тракту, минуя этот гадюшник.
   Не ожидая от офицера раввенской армии, такой откровенности и унизительного отношения к Морите, они немного изумились. Наконец, самый "молодой сопредельник" поинтересовался:
   -Сильно повздорил легат с Наместником?
   Теперь настал черед Зыхарю удивиться. Как же быстро потаенные слухи расходятся. Там, кто-то слово обронил, там другое и вот потаенное становится явным. И приукрашенное стократ к тому же, с досадой подумалось ему.
   Он без экивоков спросил у прибывших:
   -А вы откуда знаете? Если с самого утра в кустах клещей давили?
   Обладатель пристального взгляда, с усмешкой ответил:
   -Да видели мы Наместника, когда он мимо проследовал, не шибко он доволен был!
   -Это верняк, так вы зачем явились? Соли прикупить или пивка попить?
   Одноглазый старик серьезно произнес:
   -Нужен нам легат и по сильно спешному делу!
   Зыхарь пожал плечами, не хотят ему говорить, ну и не надо. Орин все равно рвался встретиться со старейшинами "сопредельников", а тут они сами явились. Он вымолвил:
   -Ладно, последуем в штаб!
  
   Легат еле освободился от шумной гурьбы торговцев. Они пришли к нему с просьбой выделить им пустующее здание для открытия еще одного постоялого двора. После того, как легат снял прежнего поставщика гарнизона и начал переустраивать город по своему усмотрению, возросла потребность в постое. Купчишки, каменщики, кузнецы и прочий хваткий люд потянулся в Илем. Не все из них имели возможность разместиться в единственной харчевне "Сломанная наковальня", тесновата она была.
   Полупустые здания казарм легат отмел сразу. Требовали они основательной починки, но причина отказа была в другом. Приходящие чужаки увидели бы многое, что не предназначенное для их глаз. Да и такое соседство, действовало бы расслабляющее на солдат.
   Подумав немного, он разрешил открыть еще один постоялый двор, в особняке Кассия, убывшего восвояси. Легат предложил назвать его "Радужной лягушкой" памятуя о купели с жабами, находившейся в особняке. Да и этот деликатес - подсоленная икра радужных лягух, пришлась бы к столу.
   Один из торговцев, подталкиваемый остальными, остался ненадолго и, нервно перебирая гребень, свисающий с пояса, предложил ежедекадно приносить ему лично часть дохода, от прибыли приносимый постоялым двором. На что, Орин ответил, что сверх положенного налога в казну города, ему ничего не надо. Еле выпроводил ничего не понявшего торгаша, как явился следующий посетитель.
   Но это уже был свой - военный офицер из подчиненного ему гарнизона. Старший медикус, зашедший к нему, не обладал особой строевой выправкой. Оно было и понятно, ему не с тяжеленным щитом и длинным копьем по сторонам вращать. У него более тонкая работа, к его небрежному и нестроевому виду легат относился с пониманием. Чтобы медикусы, помимо врачевания солдат, были загружены полезным делом, он приказал принимать гражданское население городка.
   Медикус неуверенно замялся, не зная как оспорить малопонятный приказ:
   -Это относится к общественному лекарю, у них же своя лечебница?
   Сметая его колебания, легат произнес:
   -В лечебнице осталось только два дряхлых лекаря, новых с Мориты не направляют, зато вместо них, прислали трех жрецов! Храм еще один строить будут. Одного в Илеме им мало показалось?
   Неуверенно пожав плечами, медикус назвал основную причину своих сомнений:
   -Э, понятно, но недостаток лекарственных средств, затрудняет ...
   Прервав его, Орин направил его к назначенному им кентарху, ведающему казной гарнизона:
   -Зайди к Венду, он выделит необходимую сумму серебра на покупку снадобий и трав!
   Он остановил, собирающегося было уйти лекаря и строго предупредил его:
   -Но, офицер, все согласно установленной смете!
   -Обижаете, легат! - Но, по выражению его лица, читалась и крамольная мыслишка.
   Ничего не поделаешь, все не без греха, у каждого есть свои слабости. Лишь бы этот порок не взял верх в душе человека, много ему Венд присвоить, все равно, не позволит. А на винишко, так оно же лекаришкам, только на пользу пойдет.
   После ухода медикуса, несмело заглянул рыжий вестовой и доложился:
   -К легату, старосты из лесных селений!
   Да, а вот и "сопредельники" пожаловали, только он хотел ознакомиться с ними, а они сами явились. Ну и хорошо, он кивнул, ожидавшему его ответа вестовому:
   -Зови их, почему люди ждут, если по делу ко мне пришли!
   Орин встретил их стоя, оказывая уважения пришедшим, не сидя за столом, подобно напыщенному чинуше. От вошедших повеяло диковатым для горожанина, незнакомым запахом смешения лесных трав и кожи, из которой изготовлена их одежда.
   Он представился:
   -Легат Орин Лан!
   Вошедшие назвали и себя. Одноглазый старик, оказался старейшиной Мангутом, самым влиятельным, среди жителей лесных селений язычников. Орин был немало наслышан о нем. Второй "сопредельник" больше похожий на атлета Хантак, по его словам, представлял всех воинов и охотников. Третий назвался Анжилом, м-да посланники были не просты, для полноты картины, не хватало только верховного шамана.
   Он усадил их и предложил:
   - Может воды или еще чего.
   Не дожидаясь, ответа, легат, обратившись к рябому вестовому попросил его:
   -Если тебя не затруднит. Принеси попить, только с погреба, оттуда попрохладнее будет!
   -Укропная вода пойдет?
   -Неси!
   Вернувшись к "сопредельникам", он радушно произнес:
   -Я сам хотел с вами встретиться, но вы предварили мой визит. Что привело вас в город?
   -Небольшой отряд желтолицых, был замечен на нашей стороне.
   Легат помрачнел, следовало усилить высылаемые им дозоры. Жалобы жителей, ближайших к городку селений говорили, что проникновения мелких групп разбойников, называемых "хунхузами", из-за реки становились все чаще. Они держались подальше от Илема, предпочитая грабеж окрестностей, им не принадлежащих.
   Охота, якобы по их поверьям, за обладающими чудодейственными силами рогами лесных антилоп и семенниками лысого кабана, часто оставляя мертвые тела животных на поживу гиенам. Рыскали по чащобам в поисках корней женьшеня. Изредка случались и разбой, и убийства местных жителей.
   Все это словно комариные укусы, вызывало нестерпимый зуд, нарушалась целостность порубежья Раввены.
   -Вы их задержали? Я знаю, что вы, с Пограничной Охраной, немало уничтожили пробирающихся на нашу сторону кхадцев?
   Мангут, дотронувшись рукой до повязки, прикрывающей глазницу, уверил Орина:
   -Это были не простые "хунхузы", промышляющие в наших местах.
   Легат заинтересовался:
   -Чем же они отличаются от остальных, забравшихся кхандцев, если только не за поживой?
   -Умелые воины они. Десятка полтора наших было, против пяти желтолицых. Хантак расскажи!
   Широкоплечий мужчина рассказал легату, как было дело:
   -Я сам сражался с ними. Не похожи они на бродяг - "хунхузов". Двоих мы взяли живыми, потеряв взамен четырех хороших охотников.
   Орин Лан встревожился, эх ему бы самому опросить этих спецов. Он укоризненным тоном укорил:
   -Что же вы не доставили их нам?
   Уставившись в него оставшимся глазом, Мангут тихо ответил:
   -После того, как легат отправит голубя с вестью, о поимке лазутчиков, он получил бы указание вернуть их обратно за реку!
   Легат промолчал, скорее всего, так и было бы. Противиться прямому приказу, он не смог бы.
   Одноглазый старейшина верно подметил. Их вернули бы обратно, да еще и с извинениями. Возможно и хорошо, что они не остались живы и избавили легата от унижения.
   " Сопредельники" пришли к нему не с праздным разговором, они что-то узнали и, подавляя свойственную им неприязнь к "свиноедам", прислали посланников.
   Легат прямо намекнул им:
   -Я ничего не слышал от вас, об их гибели. Что же Вы узнали, что так спешно решили явиться ко мне?
   -Мы опросили их. Дух их был силен и не боялся боли!
   Помолчав, словно испытывая терпение легата, Мангут добавил:
   -Но есть травы, ломающие и дух сильного человека.
   Дурман, еще один формальный закон нарушен "сопредельниками". Он поморщился, ему со своими законами лезть к сопредельникам? Это, по крайней мере, глупо.
   У них нет воровства, нет насилия. Ну и что, что общественные интересы и верования в духов предков преобладают над слепой верой в непогрешимость лучей Солнца. Их упорство в верования предков, сильно не нравились в Морите высшему жречеству.
   Ему же наоборот импонирует их свобода и независимость, и отстаивание своего уклада жизни, наперекор навязываемого им сверху.
   -Что же вы такого узнали?
   -За рекой, в Тумэртее и его окрестностях, две декады назад, был собран корпус "Синих Знамен", под командованием полководца Шойчжина.
   Удивлению легата не было пределов. Целый корпус, в направлении его гарнизона,
   прикрывающего этот участок "сопредельной Раввены?
   Легат порывисто встал и, достав кипу бумаг, порылся в них. Нашел списочный состав Вооруженных Сил "дружелюбных соседей" Ставки, который порядочно устарел из-за миролюбия Военной Ставки Раввены, как бы глупо это словосочетание не звучало. Так, армия Кханда делилась на восемь ударных корпусов, отличающихся по цвету знамен. Сюда не входили гвардия и отдельные части, такие как "сражающиеся на судах"- морская пехота, "обезглавленные" или иррегулярные национальные ополчения.
   Этим устаревшим данным, по крайней мере, было около семи лет. Даже по нему выходило, что "синезнаменики" представляли из себя внушительную силу и гарнизон Имема не в состоянии противостоять им.
   Вестовой принес глиняный кувшин с прохладной водой с плавающей в ней выжимкой из укропа и только его поставил на стол, как его легат оправил собирать офицеров:
   -Вызови кентархов Зыхаря, Урия, Светана, Венда, турмарха Бойко.
   Кого еще из надежных офицеров гарнизона ему следовало вызвать, он задумался и распорядился:
   -Погоди, еще кентарха Колоба и командира понтонеров Гая Пулио, и ...все ступай!
   Остальных пока не надо, не то чтобы он им не доверял, но сохранить все в тайне было все равно тяжеловато. Донесут Наместнику, а тот только сейчас ждет повода, чтобы стряхнуть его, словно расхрабрившегося кочета с насеста и в юшку.
   Когда все вызванные офицеры прибыли, он кратко довел до их ведома узнанные сведения, доставленные "сопредльниками".
   Узнав, что напротив, за рекой, в Тумэртее, расположился корпус "синих знамен" Армии Кханда, они тоже опешили, не меньше чем Орин, когда тот узнал об этом.
   Венд выругался в сердцах:
   -Дикий кот раздери, я-то думал, здесь хоть все спокойно будет!
   Легат прочитал вслух, чтобы ознакомить с устаревшими сведениями присутствующих:
   -Если сведения верны, то в передислоцированном к нам корпусе, числились восьмой, девятый, десятый и пятнадцатый цзо, в каждом из них тысяча сто солдат. Кавалерийский лян, насчитывающий около двухсот всадников и лян арбалетчиков.
   Кентарха Светана заинтересовала одно несоответствие:
   -Э, а почему в их, как там цзо? Почему в нем тысяча сто солдат, а не ровное число, как у нас в таксиархии - тысяча стратиотов?
   -Сам ответил на свой вопрос, раввенское равнозначное подразделение количественно уступает на сто бойцов!
   Анжил, до этого не вмешивающийся в разговор, добавил:
   -Все верно, только еще в корпусе отряд в "красном", человек пятьсот и сто метателей огня.
   Легат, заметно встревожившись, нашел их в списке и, назвал кхандское обозначение этих отрядов:
   -Вэй "обезглавленных" - преступники, осужденные к пожизненной воинской службе и цисан "выдыхающих пламя". Это все приданные корпусу подразделения?
   Этот Анжил, еще тот жук оказывается, тихоня тихоней, а сам-то непрост. Предположение легата оказалось верным, жук, то есть "сопредельник" добавил необходимые сведения о составе корпуса "синих знамен":
   -Еще, сотня степняков в плащах, со снятой кожей с человеческих голов и четыре боевые колесницы.
   По поводу, незнакомых "сопредельникам", всадников, укрывающихся плащами, окаймленными скальпами, легат сразу отметил в них давних недругов Раввены:
   -Укргуры из Великой Степи - стервятники на службе Империи! А вот есть кое-что и по поводу колесниц!
   Он внимательно вчитался в устаревшие данные. Так, в списке были обозначены две разновидности.
   Первая: - конные легкие колесницы с большими арбалетами, установленными на станке. Они, после переключения рукояти, могли стрелять пучком стрел или выпустить несколько оперенных стрел чередом. Медлительность перезарядки с лихвой возмещалась убойной силой этого страшного оружия. Легко представить умелое применение этих устройств, действующих согласованно. Дав залп, они могли умчаться, чтобы перезарядиться за рядами пехоты и нанести следующий удар.
   Второй разновидностью были тяжеленные повозки, окованные железом и с небольшими бойницами. Внутри нее находилось два тура, запряженные хитроумным способом. В чем заключались сильные стороны этих повозок, в сводке не указывалось. Медлительная наверняка, в отличие от предыдущей конструкции.
   Клят, задери этих башковитых кхандцев! Вероятно, за это время они еще могли придумать какое-то убийственное оружие, не обозначенное в устарелой сводке?
   Легат попытался уточнить у "сопредельника":
   -Здесь указано два вида боевых колесниц, какие же из них у "синезнамеников"?
   Анжил развел руками, парень он конечно башковитый, но его можно понять. Он ведь не офицер и не обучался военному делу в академии им. Рокосса*. Но, не придавая значения своим сведениям, "сопредельник" добавил к сказанному весьма ценное сообщение:
   -По показаниям пленного, к ним недавно должен подойди еще один отряд- "Метатели крылатой смерти".
   Так, это он о двух вэях застрельщиков, значащихся в армии Кханда. Два иррегулярных национальных формирования с южных границ Империи. Жители небольшой, заболоченной равнины уступали лучникам и арбалетчикам, но ловко метали свои оперенные дротики рукой с плеча или с помощью металки - приспособления, похожего на небольшую доску с выемкой в конце.
   Каких только чудных способов убийства человека не бывает. Как для легата, то для стрелка ничего нет лучше арбалета, особенно для простого солдата. Это тебе не луком пользоваться, для этого нужно немалое умение, нарабатываемое годами. Арбалетом научиться пользоваться легче, хотя это несложное устройство, недавно и проклял Первожрец Солнца Гундай.
   Для него, если в древнем Раввенском княжестве воины не пользовались чем-то, значит и сейчас не надобно. Лицемерный святоша, купающийся в бросающейся в глаза роскоши и одновременно призывающий простой народ к чистоте нравов.
   Впрочем, это к их делу, не особо относится.
   Плохая весть - эти иррегулярные подразделения призывались только на время ведения боевых действий. Это лишний раз выдавало серьезность намерений кхандцев.
   Орин встал и прошелся по комнате, чтобы сбить охватившую его тревогу:
   -По самому скромному подсчету - получается около шести с лишним тысяч, а что у нас?
   Колоб откашлялся и произвел подсчет наличных сил гарнизона:
   -Таксиархия стратиотов, две сотни стрелков-арбалетчиков, большинство из них не обучены в должной мере, конная турма разведки. Понтонеров и медикусов у нас в избытке, предназначены для действий целого легиона, еще турма хозяйственного обеспечения и отдельная декархия связи из пяти конных гонцов, трех голубятников и тайнописца.
   По поводу связистов, Урий не замедлил тихонько высказаться, но так чтобы его все слышали:
   -Проку от этих голубей, если только выпустить их скопом, может, нагадят на головы кхаднцам.
   Не обращая внимания на желчный выпад, легат подвел результат:
   -Тысячи полторы солдат наберется!
   Курчавый кентарх все не унимался и с серьезным видом предложил:
   -Можно причислить еще с десяток городских дармоедов из Синей Стражи.
   Легат строго взглянул на Урия, хорошо зная его, он понимал, что тот зубоскальством пытался вселить присутствующим смелость и решил не обращать на это внимания, спросил у Колоба:
   -Сколько у "погранцев" насчитывается людей?
   Он уже клял себя, что не успел встретиться с комесом Пограничной Стражи, чтобы наладить взаимодействие. Это все Наместник виноват, не вовремя явился, чтобы разобраться со своей похудевшей долей.
   Прошагавший с "погранцами", доставляя колону новобранцев в "Сопределье", Колоб неуверенно доложился легату:
   -Ну, наверное, с их новобранцами, обучающимися в Намаданском лагере, человек семьсот - восемьсот, а то и побольше наберется. Но у них люди по всему порубежью раскиданы.
   -Все равно, вместе с ними, две тысячи с половиной, против усиленного корпуса. Преимущество, несомненно, на их стороне!
   Оторвав взгляд от устрашающего оберега Хантака, увешанного клыками и когтями дикого кота, вперемешку с веточками и кусочками дерева, Светан горько заметил:
   -Да, еще какое преимущество!
   Молчавший до сей поры, старейшина Мангут, выразил общую позицию "сопредельников":
   -Мы выступим сообща с вами!
   Легат перевел взгляд на него, их помощь была бы своевременной. Жители лесных селений отличались воинственностью и хорошо знали окрестности.
   -Сколько у вас воинов наберется?
   -Сотен пять, но мы дадим три сотни, остальные воины уведут семьи через Ардынский бор. Далее мы отправимся в чащобу.
   Орин Лан от всего сердца искренне поблагодарил их:
   -Спасибо за помощь.
   -Не за что, покамест. Может, и передумают желтолицые?
   Была ли малейшая возможность того, что сине - знаменный корпус усиленный подразделениями, в том числе и иррегулярным веем, сюда забрел ненароком? Это маловероятно, он развеял напрасные надежды "сопредельников":
   -Подогнать целый корпус к второстепенному направлению, это не просто случайность. Но больно бьют всегда не того, кто готов к драке, а того, кто не ожидает ее!!!
   Эх, были бы за рекой настоящие лазутчики на прикорме, а не липовые, числящиеся только на бумаге, а теперь им что остается? Надо думать, как выкручиваться самим.
   Легат обратился к турмарху Бойко:
   -Есть у тебя разведчики, знакомые с рыбной ловлей, да хотя какая разница, умеют они рыбачить или нет. Выдели им две лодки, сети и пусть ловят рыбу или крабов. Только лодки бери не у понтонеров, а то в лишние глаза на том берегу сразу заметят. Я думаю, твои люди наблюдателей смогут выявить или средства для переправы через реку? Хоть вовремя упредят нас.
   -Сделаем, как надо!
   Решив вопрос с речным дозором, Орин Лан продолжил изучать безрадостную диспозицию на карте. Вспоминая громкие победы славного прошлого и сражения нынешних военачальников, легат знал, что в большинстве схваток выигрывают те, кто имеют количественный перевес. Несмотря на все завиральные байки хронистов о тактическом гении победивших полководцев, реальность жизни преподносила совершено иной расклад.
   Так что, выходить в чистое поле и давать сражение- было бы отчаянным поступком, в виду явного численного преимущества противника.
   В данном случае, у желтолицых один промах - потеря внезапности. Что это им дает?
   Ну, наведут кхандцы переправу, а затем осадят город? Им же надо быстро идти по тракту, обеспечивая свой тыл. У них остается возможность деблокировать частью сил их гарнизон или пойти на решительный штурм?
   Ключевые стратегические точки "сопредельной Раввены" - первая, несомненно, ее столица Дамурск. Еще одним уязвимым местом, находящимся в устье реки Амгунь и выходящей в Буйное море, был город Владипорт, одновременно служащим базой для 1-й флотилии друнгария Маруна.
   Второстепенное направление, через их городок Илем, было не столь ярко выражено из-за узости тракта и его состояния. И последняя стратегическая точка способная помешать движению армии Кханда - это форт Хасан.
   Небольшой форт находился на развилке трех дорог, между Дамурском, Илемом и Великим трактом, ведущим через остальную Раввену, вплоть до самой Мориты.
   Легат счел нужным поинтересоваться мнением офицеров:
   -Может, у кого есть какие соображения, по поводу сложившегося положения?
   Все переглянулись, ну что тут можно посоветовать легату?
   Почесав пятерней затылок, Урий предположил худшее:
   -"Синезнаменики" могут начать выступление в любое время!
   Высказал резонное опасение и Гай Пулио:
   -Я так думаю, напротив Дамурска собрался не один корпус!? Надо бы предупредить Наместника!
   Орин дал распоряжение Светану, в чьем ведении была декархия связи:
   -Сажай тайнописца, для составления донесений! Как будет готово, пошли двух голубей к комесу пограничников. И конного гонца, вдогонку, слишком важная весть! Если успею, я сам с ним встречусь!
   Словно сомневаясь в своем решении, Орин неуверенно вымолвил:
   -Надо бы и голубей с гонцом в Дамурск послать, к Наместнику.
   Колоб рассудительно возразил:
   -Может, не стоит торопиться. Мало ли чего? Пошлем гонца к Ласаде и верняк спалимся! У Наместника на вас слишком большой зуб!
   Словно уговаривая легата повременить, Светан засомневался:
   -А если через его голову переслать послание в Ставку, вас тем более снимут!
   Встревоженный судьбой своего командира, Зыхарь поддержал товарища:
   -Если только снимут, а то и похуже!
   -Это верняк, если только раньше не будет нападения желтозадых павианов!
   Все замолчали: свои обязанности легат не мог выполнить и сидеть сложа руки, ожидая неминуемого удара по "сопредельной Раввене", тоже не хотел.
   По субординации, Орин обязан сообщить об этом Наместнику, но и если он и минуя его, доложит в Ставку, едва ли будет лучше. Обвинили бы в "подстрекательстве" к мятежу или военным действиям, грозящим нарушить добрососедские отношения с Кхандом.
   Значит, придется выбрать меньшее зло и попытаться выполнить свой долг.
   Но ведь всегда можно попытаться, не привлекая к себе вышестоящего внимания, что-то сделать? Легат поинтересовался у собравшихся офицеров:
   -Нет ли у нас каких либо неотложных дел в Дамурске?
   Встряхнувшись и сразу уловив мысль Орина, Венд засиял и вымолвил:
   -Я хотел послать декарха Веслава, чтобы нанять еще мастеров! И железа неплохо бы для кузни получить!
   Продолжая мысль кентарха, легат добавил:
   -А заодно и Светан с ним смотается, он у нас гладко говорит. Пусть предупредит кого сможет, но не вызывая подозрения, что эти сведения истекают от нас!
   Не может же Наместник Сопределья игнорировать бродящие в офицерской среде и среди его свиты тревожные слухи, может и пошевелится как.
   Лишь турмарх Бойко, предостерег оптимистично настроенного Светана:
   -Не перестарайся там, а то будем укреплять обороноспособность соляных шахт, с кайлом в руке!
   Представив вольного разведчика чумазого и с кайлом в руках, в соляной шахте, Гай Пулио поневоле заулыбался. Его улыбка сразу исчезла, после едких слов Бойко:
   -Особенно там рады будут офицеру - поплавочнику, мастера там нужны: крепеж делать надо, чтобы не завалило! Так что не лыбься ты с нами, можешь уже примерять робу - пригодится!
  
  
   Сидевший на скамье рыжий вестовый, ожидавший завершения затянувшегося заседания, чуть даже не вздремнул, как вдруг дверь открылась и из нее выглянул курчавый кентарх. Увидев вестового на своем месте, он послал его на кухню, чтобы тот быстренько принес чего-то перекусить.
   Там, увидев посыльного от легата, сразу вручили плетеную корзину, куда загрузили копченную свиную ногу, десяток вареных яиц, ядреной редьки и пупырчатых зеленных огурцов. Кинули еще пару луковиц и половину большого ржаного каравая.
   Присев в коридоре, он живо перекусил. Бывалый солдат, никогда не оставит себя голодным! Подойдя к штабу, он не сразу вошел, а несколько раз присел и постучал в дверь и, якобы запыхавшись, ворвался в комнату.
   Впрочем, к его разочарованию, на его незамысловатую хитрость никто и не обратил внимания.
   Лишь курчавый кентарх, забрав корзину спросил его, скорее утвердительно:
   -Сам-то успел перехватить!?
   Вестовой замялся, не зная, что ответить.
   Курчавый заулыбался щербатым ртом:
   -Ладно, служивый терпи, сегодня мы надолго!
   Вестовой вышел, присел на скамейку и тяжело вздохнул, сам он призван был на службу из Новораввенска. Соскучился он по дому, крику чаек и соленому ветру моря. Он думал, что его отправят дальше на восход, во Владипорт к Буйному морю. Хотелось сравнить его со своим родным Светлым морем.
   Нет, к его сожалению, прослужил здесь, в этом городке. Скоро его служба кончится и он на гражданку, к себе домой, в Новораввенск. Эх обрыдла ему эта служба.
  
   Глава 34.
  
   Архонт Денбе Серый - глава столичного Басманного участка Синей Стражи, пристально уставился на Берена Горностая, лучшего из дознавателей, тех, что были подначальные ему. Он безуспешно пытался суровым взором внушить послушание и захватить инициативу в предстоящем разговоре.
   Из-за свойственного ему упрямства, динат не отвел взгляд и продолжал смотреть архонту в глаза, наперекор ему. Еще чего не хватало, уступить Денбе, ну уж нет! Даже в самой малости не уступит, не на того нарвался! У архонта и так хватает лизоблюдов, он же не таков и никогда таким не будет.
   Денбе недовольно кашлянул и начал заходить издалека:
   -Динат Берен, нам огласили циркуляр нашего Стратега: - "Стражникам жить надо честно!!!"
   Дознаватель и не понял даже сперва, как же это заявление к нему относится и он недоуменно поинтересовался:
   -А я то, каким боком к этому причастен?
   Денбе подошел к нему и, подобно близкому другу, словно ставя себя на одну полку с ним, положил ему руку на плечо и, устремляя свой взгляд ввысь, как бы намекая, что он то лично здесь ни причем, произнес со значением:
   -Ты пойми, динат, в чем дело!!! Нам следует показать, что мы выполняем наказ Стратега. На каждый участок сверху было спущено указание, что надо вычистить наши ряды от нечистых на руку людей. Для проформы необходимо изобличить и осудить, хотя бы, по одному человеку!
   Дознаватель все никак не мог взять в толк и, не понимая витиеватую мысль архонта, недоуменно переспросил:
   -Ну, а я тут, причем!?
   Денбе все продолжал втолковывать ему, словно несообразительному ребенку. При этом он все время говорил о себе в третьем лице:
   -Вот мы и раскинули. Простых стражников за руку не поймаешь, хитры - стервецы, да и, мелочевка у них там. Докладная не солидная будет, так себе, если только подтереться годна. Участковых тоже нельзя трогать, они держат в узде сутенеров и торговцев дурманом. Ты же сам знаешь, с чьей подачи идет торговля этим востребованным товаром?
   Стражники, ну те на городских перекрестках движением заправляют, их ведь же тоже нельзя сдавать! Они же все коляски и кареты наперечет знают: кто на какой едет и кого можно доить, а от кого надо шарахаться, чтобы не нажить неприятностей и не лишиться сытного места. Ночью же повозки шарудят, которые провиант в столицу везут. Всем от этого прямая выгода.
   Сочувственным жестом, сжав рукой его плечо, архонт участливо, с притворено-сожалеющей ноткой произнес:
   -Остаешься только ты,- Берен! Сдадим тебя нашему судье, как злостного мздоимца, очистим наш участок от разлагающей нас, скверны!
   Сильному возмущению дината не было предела, и это еще было мягко сказано! От неожиданности, он даже попробовал оправдаться:
   -Да в нашем участке только моя группа честная и осталась и не в чем таком никогда и не была замешана!
   Сразу сменив тон и, жестко сжав ему плечо, архонт указал строптивцу строгим тоном:
   -Вот вы, честно и всей группой пойдете к судье за справедливым приговором. Представь, какой громозвучный доклад будет: - "...в Басманном участке Синей Стражи - изобличили банду оборотней с нашивками!" Метлой вымели погань из наших рядов!!!
   От представления этой картины, развернувшейся перед его глазами, он даже закрыл глаза и упоенно произнес:
   -Может, сверху заметят и отметят мое усердие, как думаешь?
   Впрочем, динат почему-то не разделял его восторга, по поводу предстоящей чистки рядов. Ничего радужного он в этой показухе не видел, и эта идея не предвещала ничего хорошего, тем более ему лично.
   Не замечая его несогласия, Денбе повторил, столь полюбившуюся ему фразу:
   -Метлой вымели погань из наших рядов!!!
   Наконец, заметив подавленное состояние Берена, архонт даже попытался утешить его:
   -Динат, не переживай. С судьей мы уже сговорились: дадут вам три года легкого труда на соляных шахтах или лесоповале. Ну, а остальное, все как обычно для наших, за искреннее раскаяние, ударный труд и примерное поведение выпустят вас досрочно. А может, хочешь на гребные галеры, морской воздух и физические нагрузки укрепят тело?
   Вернешься так сказать, с чистой совестью, в наши кристально чистые ряды!
   Динат, вырвавшись, изо всех сил размахнулся, чтобы съездить кулаком по гадкой ряхе архонта. Он весь вложился в удар- и промахнулся. От его взмаха лицо Денбе рассеялось, подобно зыбкому туману, лишь негодующий голос архонта громогласно загремел, оглушая Берена:
   -Ты сядешь, динат, сядешь!!! В наших рядах нет места продажным стражникам и не жди снисхождения, получишь по полной!
   Он, вырываясь из удушающих рук "вероломного закона", судорожно дернулся и проснулся. Динат сидел на скамье в темной приемной архива Хранилища и только сейчас понял, что это все привиделось ему. Видать сильно он прикорнул, если увидел столь реалистичный кошмар.
   Впечатление было такое, что все пригрезившееся ему, произошло с ним наяву. Он встал, подошел к деревянной бадье, накрытой крышкой и, взяв кружку на цепочке, зачерпнул со дна и выпил несколько глотков воды. Выплеснул в руку остатки влаги и плеснул в лицо, чтобы окончательно придти в себя.
   Берен огляделся в поисках Линуса. Нет, юноши не было рядом, видимо вышел из здания на улицу. Они сюда явились, чтобы с разрешения архонта, порыться в старинных фолиантах и найти зацепку, по двум делам ведущим их группой дознания.
   Одно из них, наиболее кровавое злодеяние было хоть и побочным, но для него лично, основным заданием. Найти что-либо открывающее пелену марева над жестоким истязанием, приведшим к смерти нескольких детей, произошедшим в Алом овраге. Хотя, именно по этому делу, для верхушки, все было ясно! Во всяком случае, с формальной точки зрения.
   Виновник уже найден ими и в приказном порядке был навязан им, некий - Юнний Малыш, нанятый охранник для Банка Мориты из Братства Черной Стражи.
   Впрочем, справедливости ради, можно сказать, что этот малый, несомненно, участвовал в схватке со степняками, возле обители зажиточного торговца лошадьми, укргура Бойкована.
   Если задержать этого малого, можно было кое-что разузнать о нападении другой ватаги степняков, на особняк Сая Альвера. Есть ли между двумя шайками степных головорезов определенная взаимосвязь. Хотя, для Сая Альвера Игра Смерти уже началась, причины нападения "степняков" следовало выяснить. Что-либо прояснить мог "черный братец". К сожалению, он не шел на сотрудничество, скрываясь от "правосудия". Динат его, кстати, даже где то понимал.
   При поимке Юнния, была небольшая вероятность снять с него звание детоубийцы, что впрочем, не очень облегчит его участь. Раввенский закон суров, особенно с невиновными, такая вот горькая действительность жизни простого люда. Эта действительность, впрочем, не касается Слуг Народа, Саев и прочих зажиточных граждан- эти всегда будут неподсудны или на самый худший конец - откупятся.
   Но "черному братцу" за резню "дружественных степняков" отвечать перед законом, все равно придется. В любом случае, его участи не позавидуешь.
   В том, что в этом наполненном смертью детей овраге - это не его рук дело, динат был в этом уверен и без его поимки, но ему ясно дали понять, что следует сделать все возможное, чтобы все навесить на этого горемыку.
   Кстати, архонта и не надо было в этом казусе винить. Особу "детоубийцы" навязал ему куратор - смотрящий от Совета Слуг Народа Ивач Пернатый, он самолично снизошел и соизволил надавить на Денбе, вздумавшего было возразить.
   След, ведший к Юннию, терялся у постоялого двора "Рогатый петух", где, к удивлению группы дознавателя, явившегося туда, нашли мертвого подельника "черного братца" - беловодца Дейвана, рядом со своим грозным подопечным - диким котом, тоже заколотым копьем, с безопасного расстояния. Впрочем, по- другому у убийцы не получилось бы, не будь дикий кот на привязи, он бы его порвал.
   Свидетели торжества дня Родины - Матери, праздновавшие во дворе "Рогатого петуха" подтвердили, что видели светловолосого верзилу, навещавшего его накануне гибели беловодца. Получается, "черный братец" был последним, кто видел живым беловодца.
   Так что, на нем лежит вина за гибель подельника? Какие-то неясные сомнения терзали здравый смысл дознавателя. Все складывалось против Юнния, но так же ведь не бывает, что один человек был виноват во всех грехах!?
   Разузнав в Братстве Черной Стражи, где живет Юнний Малыш, дознаватели явились в тупичок Гоблина, где их, к изумлению, ожидала еще одна непредвиденность, впрочем, становящаяся рутинной - еще два мертвых тела. Они ранее принадлежали, естественно при жизни, двум ветеранам, промышлявшим весьма неблаговидными делишками. Наиболее опасный - бывший боец из прославленных "зеленых теней" Скурат, второй, вышедший в отставку, "дикий кот" Щур.
   За этим Юннием тянулась в дословном смысле, кровавая тропинка из мертвых тел, но эти двое получили свое по заслугам.
   По слухам стукачей, эти двое ловкачей брались за все, то есть не гнушались ничем. Но за руку, тем более с зажатым в ней ножом, их не прихватывали ни разу. Щур, как бывший синий стражник, чувствовал носом где можно запалиться и не брался за те дела, где их могли взять.
   Недаром говорится, их постигла заслуженная кара, или, как еще некоторые записные остряки говорят - "замочили в отхожем месте".
   Выяснилось еще кое-что любопытное: они работали на некоего Бойкована -укругура, успешного торговца лошадьми, у дома которого и была схватка Юнния, Дейвана и дикого кота со второй группой степняков.
   Очень любопытное совпадение, видимо, торгаш хотел прибрать человека, знающего что-то о недавних стычках у особняка Сая Альвера и его собственного обиталища.
   Интересно, что же они не поделили? Этот узел не распутать без помощи Юнния и, взяв его, дознаватель надеялся, все расставить по своим местам. Без особого давления, посыльным вызвали Бойкована в участок.
   Тучный укргур, в отличие от степных сородичей, разодетый по последней таньшанской моде, облаченный в синий шелковый наряд, с набивным красным цветастым узором, явился, словно делая дознавателям большее одолжение.
   Всяческую связь с убитыми головорезами Бойкован, естественно отрицал. Да, признав очевидные факты, был у него на побегушках некий Щур, но он же ранее был "диким котом" из Синей Стражи. Пользуясь старыми связями, помогал ему и был посредником в торговле лошадьми. Ни в чем дурном замечен не был, если бы знал - помог бы обязательно! - заявил он, нагло лыбясь дознавателям.
   Впрочем, на него и не надавишь никак. Складывалось впечатление, что Щур, у него чуть ли не мелким посыльным был, выполняя незначительные поручения.
   Он же бывший синий стражник, а они, как всем известно, ни в чем предрассудительном не могут быть замешаны, ведь верно?
   Скрытая издевка над продажностью правоохранителей, буквально сквозила в каждом слове и жесте Бойкована.
   Все это он представил так, что со стороны, покладистость укргура лишь подчеркивала личную лояльность и дословное следование букве раввенского закона.
   Вскоре примчался архонт с выпученными глазами и, словно стелясь, извиняясь перед тучным степняком, лично проводил его до кареты. Затем, распорядился выделить ему в сопровождение, двух конных стражников с синим вымпелом и рожком, чтобы тот доехал без задержек.
   Так, что один след оборвался, не успев начаться, придется ждать поимки Юнния. Пришлось довольствоваться малым, между прочим, взяв разрешение у архонта на посещение архива Хранилища Истории.
   Только там могли храниться древние свитки и прочие упоминания о ритуальных убийствах, а отсюда и знание, куда же им двигаться далее.
   Но этот Юнний - парень не промах, ему палец в рот не клади, тотчас перстень зубами снимет. Завалить стольких вояк - не каждому наемнику дано, живущему войной, подобно ремеслу. Когда выйдем на него и пойдем на задержание, надо человек пять "диких котов" просить для поддержки, это не считая его группы.
  
   Старый архивариус, которого если, сравнивая, провести аналогию с деревом, был подобен старому пню, тяжко вздохнул, взял лежащее на столе, среди разбросанных бумаг, квадратное увеличивающее стекло, с треснувшим деревянным ободком и, кряхтя, словно в руке у него увесистый молот, а не мутная стекляшка, подслеповато прищурившись, разглядывая их предписание, проскрипел:
   -Это, молодой человек, только с разрешения старшего архивариуса Млечина, скоро он придет, подождите пока здесь.
   К нему пришел напарник, такой же дряхлый старикашка, архивариус с соседнего рабочего стола, корпевший над переплетом "Новейшей истории Равенны". Видать, тут одни ветераны, дорабатывающие последние смены до выхода на заслуженный отдых по небесной дороге.
   Подошедший только что, натужено прокашлялся, складывалось впечатление, что он вот-вот даст дуба. Еле отдышавшись, он спросил своего коллегу:
   - Как прошла ночь, брат Саллюстий?
   -Да Солнце миловало, брат Тацит. Для нас с тобой, ночь пережить - уже в радость!
   Увидев, что Берен, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза и, вроде спит, они, понизив голос, чтобы его не беспокоить, начали свои суды да пересуды. Динат, не открывая сомкнутых век, поневоле прислушался. Оказалось это не просто переписчики, а весьма ученые люди, только что пришедший брат Тацит, рассказывал весьма занимательную историю:
   -Был у меня интересный случай в практике лекаря. Как то, доставили к нам, больного, задержанного с сильным душевным расстройством!
   Заметив заинтересованность Саллюстия, Тацит взял паузу, и как опытный рассказчик, дождавшийся вопроса коллеги:
   -Какие же у него были признаки заболевания? - Ответил ему:
   -Понимаете, крайне и до чрезвычайности развитая наложенная ложная память!
   -То есть?
   -Полностью отсутствовал здравый смысл и наличествовала полная потеря рассудка. Исходя из этого очевидного факта, разрыв с реальностью нашего мира, пагубно сказался на его душевном здоровье.
   Глядя на не понявшего его коллегу, он разъяснил мысль, нажимая на последнюю фразу:
   - Он утверждал, что якобы прибыл к нам из другого мира, лежащего за некой незримой гранью. Вы представляете, другого мира, непохожего на наш!?
   Испытывая воодушевление от обсуждения симптомов загадочного заболевания, Саллюстий подхватил интересующую его канву высоко ученой беседы:
   -Крайне любопытное отклонение: явное наличие признаков душевного заболевания. Что же из действительности окружающего мира, отвергала его, как Вы выразились - "ложная память"?
   Тацит задумался и припоминая давнее, произнес:
   - Уверял нас, что попал к нам из неведомой, совершенно иной страны, так называемой "России". И был весьма расстроен, узнав политическое устройство нашего государства и сословную жизнь общества. В горячечном бреде бормотал, что эти, как бы помягче выразиться и одновременно не упустить суть его безумных слов, грязные скоты и содомиты правят и здесь.
   Утверждал, что он знает, как изменить устоявшийся ход вещей в Раввене, что есть иная возможность исправить все и пойти другим путем!
   Тяжело вздохнув, Саллюстий с сожалением вымолвил:
   -Да, весьма интересное искажение подлинной картины окружающего его мира. Крайне любопытно было бы, для прикладной науки, изучить его лихорадочные видения?
   -К большому сожалению, его речи услышал жрец Солнца, их только что согласно распоряжению Совета, закрепили в лечебнице, на постепенную замену лекарей и травников.
   Тацит горько процитировал упомянутый указ: - "... ибо духовное состояние бренного тела превалирует, над физическим состоянием здоровья".
   Саллюстий сказал грустно, печально улыбаясь:
   -Вы же, брат Тацит, прекрасно все сами понимаете! Так дешевле для казны и к тому же меньше затрат опять на лекарственные снадобья.
   Складывалось впечатление, что этот мягкий человек, критикует даже где-то и осуждает поспешные действия по здравоохранению, принятые Советом Слуг Народа.
   -Жреца прислали вместо уволенного лекаря Галена. Большой дока, кстати, был просто незаменим по переломам и повреждениям конечностей, поступающих больных.
   Возвращая брата Тацита на предыдущую тему, Саллюстий поинтересовался дальнейшей судьбой умалишенного:
   -Так, что там с безудержным полетом мысли у пациента?
   -Жрец, с целью душевного оздоровления больных, решил оградить его. Он сразу доложил куда следует и вскоре появился патруль Народной Гвардии!
   -И?
   Тацит развел руками и произнес с грустью:
   -Забрали. Позднее оказалось, что пришелец - злостный "младораввенец", помимо этого являлся потаенным прознатчиком герцогства Карар. Среди прочих грехов- был тесно связан с синегорскими мятежниками! Внедрен был, чтобы вести подрывную деятельность против установленного порядка.
   Да позже еще и сознался, что является одновременно и разведчиком Кханда. Про это еще в газете "Раввенская правда" писали. С ним, под одну гребенку, еще немало вражеских вредителей и прознатчиков было задержано! Всех вместе наказали, по "справедливости"!
   Явно сожалея об упущенной возможности для изучения редкого заболевания, Тацит рассказывал дальше:
   -Очень разностороннее воображение. Вы знаете, он и называл себя чудно - "попаданцем". Рассказывал удивительные вещи про самобегающие повозки, стальные чудища, летающие в воздухе и ныряющие в глубины моря. Но и в его вымышленном мире, к сожалению, идут непрекращающиеся войны, ради наживы. Наверное, в нашей природе заложено, что лицемерное человечество всегда алчет богатства соседних народов, обагренного их кровью.
   Заинтересованно, причмокивая губами, словно завидуя экзотичному заболеванию, брат Саллюстий произнес:
   -Ну какая богатая фантазия, жаль его. Воображению и полету мысли можно было бы позавидовать,
   -Все расспрашивал меня, есть ли в нашем мире, я еще запомнил, он их странно называл, эльфы или подгорные низкорослые люди, называемые гномами и работающие в шахтах?
   Брат Саллюстий сожалеющее отметил:
   -Где же он теперь?
   Тацит горько выдохнув, дал ответ брату Саллюстию:
   -По поводу обитателей шахт - гномов, кстати, у него появилась реальная возможность это самому проверить, на личном примере!
   Воцарилось скорбное молчание, его прервал Саллюстий:
   -Крайне прискорбно. Было бы весьма поучительно изучить столь странные видения этого больного рассудка?
   Тацит грустно покачал головой:
   -Его переполняли благородные идеи! Все порывался переустроить наш мир!
   Саллюстий, резонно заметив нелогичную неувязку, высказался:
   -Если он хотел переустроить этот мир, так похожий на его, что ему мешало, то же самое сделать это у себя? В привычной обстановке, а не в чуждом для него, как он уверял, мире.
   Их затянувшуюся полемику прервала хлопнувшая дверь. С заднего входа вошел, из породы преуспевающих и успешных чиновников - молодой хмырь, с крайне деловым выражением лица. Впрочем, появившиеся от частого употребления хмельных напитков мешки под глазами, мелкий рост, и короткие ручки, не очень вязались с его напыщенным видом.
   Подойдя к замолчавшим архивариусам, он только сейчас заметил посетителя. Видимо, они захаживали сюда редко, и он осведомился у них:
   -Кто это там у нас?
   Тон был у него такой спесивый, подразумевающий, какой ошалевший мерин принес сюда постороннего человека.
   Динат решил сам подойти к нему. Он сухо представился:
   -Дознаватель Басманного участка динат Берен. Прислан архонтом с разрешения куратора Ивача Пернатого!
  
   Чувствуя исходящую от чинуши неприязнь, дознаватель сунул ему под нос бумажку, увенчанную оттиском перстня куратора.
   Тот, подобно чванливому гусаку, кончиками пальцев брезгливо взял поданную ему бумагу и, дыхнув стойким ароматом, состоявшим из употреблявшим накануне вечером, густой смеси запахов вина, сыра и прочих деликатесов.
   Увидев оттиски двух печатей - Ивача Пернатого и архонта, Млечин сразу изменил манеру поведения и дал разрешение на посещение:
   -Да динат, Вы можете просмотреть в Хранилище необходимые Вам материалы.
   Сразу же забыв о нем, хмырь обернулся к архивариусам и поинтересовался, как движется работа по изложению "Доподлинной хроники свержения Имперской тирании".
   Тацит, подтверждая готовность объемистого труда, уверил его:
   -Брат Ливий все исполнил, осталось только переплетчику сдать!
   Однако чиновник имел противоположное мнение и не замедлил остудить пыл трудолюбивых старцев:
   -Не надо спешить, необходимо переслать хронику на прочтение Первого Слуги, возможны некоторые уточнения!
   Один из архивариусов робко осмелился возразить начальству:
   -Как же можно уточнить проистекшее - это же обзор недавних событий?
   Чинуша не замедлил сделать строгое внушение своим подчиненным, пресекая в корне их вольнодумство:
   -Возможно, роль в спасении родины таксиарха Стиуша - будущего главы Совета, несколько скромно представлена. Необходимые добавления будут поданы отдельным свитком, их нужно будет внести в хронику!!!
   Уже не возражая, архивариусы, преподнесли чиновнику, ответственному за правильное изложение истории - "Хронику правления Совета Слуг Народа, с описанием их славных деяний во благо Раввены".
   Молодой и успешный, осмотрев фолиант, в красном сафьяновом переплете, благосклонно похвалил предков - "правдолюбцев", ставших на "верный" путь понимания истории:
   -Вот теперь, грядущие поколения будут знать всю истину неискаженной, по этому честному труду!
   Линус с Береном зашли в хранилище истории, препровожденные братом Саллюстием.
   Пройдя узкий длинный коридор, они остановились у истока, архивов Хранилища. История началась с окованной бронзой тяжеленных дверей, возле которых располагался стол, на котором было несколько ламп. Лампы были все покрыты пылью, нечасто ими пользовались, приобщаясь к назиданиям прошлого.
   Архивариус, подобрав из связки ключ, отпер дверь, в сердцах посетовал:
   -Мало кто изучает сейчас историю, все книженции покупают в лавках, напечатанные в типографиях. Истины в них- как на медный грош.
   Берен, видевший только что создание "правдивых хроник", промычал нечто невразумительное.
   Саллюстий, не замечая его настроения, продолжал убеждать их:
   -Советую Вам, молодой человек обратить внимание на ранний труд "Историю Раввенского княжества", весьма познавательны описания многочисленных вторжений воинствующих соседей.
   С невинным взглядом недоучки-студента, Линус поинтересовался у историка:
   -Это благодаря оборонительным войнам, миролюбивое Раввенское княжество разрослось до пределов Империи?
   Не заметив тонкой иронии, брат Саллюстий одобрительно закивал головой:
   -Да все так и было юноша! Есть еще разрозненные остатки древней книги на деревянных дощечках, повествующей о предках, покинувших прародину и высадившихся на берегах Синда.
   Спертый запах, в темном помещении, соответствовал духу Хранилища. Стеллажи от самого пола и до потолка были заставлены фолиантами, свитками, цидулками и даже старинными манускриптами, с пергаментами из кожи. Особенно древние рукописи хранились в круглых футлярах.
   Саллюстий прав, Берен и не думал, что эти свидетельства прошлого содержат память поколений. Их чаяния, устремления, все погасло во тьме веков, а человечество, несмотря на свидетельства прошлого, делает все те же ошибки, не пытаясь вырваться из порочного круга.
   Они рылись в событиях давнего прошлого, стараясь найти какие-либо у поминания о мрачных ритуалах умерщвления детей.
   Долгий день клонился к середине, когда Линус подошел к нему и протянул толстенную книгу в черном переплете, с изображением на нем символа шестиконечной звезды, объятой языками огня.
   -Есть в ней, динат, кое- что схожее с произошедшим в Алом овраге!
   Он указал на цветную гравюру, изображавшую распятых детей на крестах, вокруг них застыли в зловещих позах курчавые люди в больших балахонах и с ножами в руках.
   Динат перевернул пару страниц: описанное там было схоже. Он оживился и поинтересовался у писаря:
   -Кто эти люди?
   Линус пояснил краткую суть текста талмуда:
   -Описание древних обычаев Хасидов- это кровавый ритуал "перволюдов", приносящих в жертвоприношения детей.
   "Перволюды" - эти проживали везде, во всех странах обитаемого мира и всегда имели свои обособленные анклавы, противоставляя себя во всем остальному сообществу. Чтили свои обычаи поклонения Солнцу, якобы были первыми из людей в обитаемом мире, познавшими истину и божественную сущность Солнца.
   Что это - ниточка, ведущая, к распутыванию клубка в кровавом жертвоприношении? Кто из "первых" людей, возродил древнее зло?
   Линус поинтересовался мнением дината:
   -Опираясь на узнанное, Вы, хотите сразу начать дознание?
   Дознаватель задумчиво ответил, отчетливо представляя сложность задуманного:
   -Ну, хотя бы для начала, с Юнния Малыша необходимо снять обвинение! А дальше... - он замолчал.
   Стажер рассудительно сказал, что обычно не было похоже на этого недотепу:
   -"Перволюды" в Совете, занимают третью часть, Вы, хотите своими расспросами, разворошить осиное гнездо?
   После длительного молчания, динат лишь пообещал Линусу, словно стараясь убедить самого себя.
   -Для всех у меня не хватит силы, но я сам найду и сам покараю тех, кто виновен здесь!
  
  
  
   Глава 35.
  
   Любому, кто в первый раз увидел этого человека, сразу захотелось бы запрятаться от него, куда подальше.
   Именно поэтому, собирающий плату за вход, курчавый охранник, мелкого роста, с выпирающим небольшим брюшком и не менее увесистым шнобелем на округлом лице, не осмелился остановить уставшего всадника, восседавшего на несуразном сером коньке.
   Низенькая и невзрачная лошаденка совершено не вязалось с обликом, довольно угрожающего человека, посетившего постоялый двор.
   Несмотря на его припорошенную пылью одежду и широкополую шляпу, все остальное снаряжение, указывало человека, близко знакомого с опасностью. За широкий пояс, с помятой позеленевшей медной пряжкой, изображавшим дикого кота в прыжке, был заткнут боевой бич - грозное оружие в умелых руках и короткий меч, притороченный на правом бедре. Клинок кхандский, не из дешевых, стоящий своих денег, с хищным обратным изгибом. Такой даже если и отбить, так он соскользнет по руке, нанося ей ужасные раны, срезая куски плоти.
   За седельными сумками покоилось, свернутое в скатку, одеяло. Судя по тщательно подобранному снаряжению, этот путник и в лесу заночует спокойно.
   Это те не синий стражник и не народный гвардеец, называемые презрительно в народе "красноперыми", "павлинами" или "петухами", в зависимости от смелости или наглости говорящего эти оскорбительные для них слова.
   Хоть этот путник и не входил в реестр, пользующихся беспрепятственным, а главное - бесплатным входом, но лишь незрячий не заметил бы обилие железных колец, напяленных не только на пальцы рук, но и продетых на кожаную бечевку, звенящих на шее. Все это вместе взятое, несомненно, выдавало в вошедшем его принадлежность к грозной касте охотников за головами.
   Каждое такое кольцо выдавалось охотнику за разыскиваемого и пойманного изверга, осужденного "раввенским правосудием" на смерть. Обычно для получения награды за "поимку" хватало и отрубленной головы, что чаще всего и происходило.
   Судя по количеству навешенного на него железа, это был кто-то из великих и не ошиблись бы в своих предположениях, признав в страннике знаменитого Рика Декарда.
   В числе прочих извергов, отловленных им, были несколько очень опасных преступников. Чего стоили даже перечисленные имена: безумный убийца-альбинос Батли, спятивший наемник Леон и обольстительница Зора, которая приканчивала свои жертвы после плотских утех.
   И здесь Рик появился не просто так, он шел по следу всеми разыскиваемого убивца Юнния- Потрошителя.
   Охотник за головами рассчитал точно, явившись на постоялый двор под самый закат, куда извергу, если он был здесь, оставалось только уйти в ночь, на поживу хищного зверья.
   Рик Декар спрыгнул с коня, снял седельную сумку и, передавая повод мальчугану, сунув ему мелкую медяху, и слегка дернув его за ухо, попросил хорошенько позаботиться о сером.
   Окинул взглядом просторную территорию постоялого двора, просто и без затей названого "На перепутье".
   В какой-то степени название соответствовало - "приюту усталых путников" - примерно так высокопарно выразился бы обремененный излишней грамотностью человек.
   Постоялый двор располагался на самом перекрестье Великого торгового тракта с Южным трактом, идущим из Раввены в пресыщенный роскошью эмират Таньшань.
   Внутри него располагалась просторная конюшня. Кузня хоть была и на отшибе постоялого двора, чтобы понизить риск пожара, но тоже была внутри частокола.
   Славился своим умением шорник, имелся даже лекарь, правда, синий немного и малость одутловатый от чрезмерного употребления определенных напитков, но дело-то свое он знал хорошо, этого у него никак не отнимешь.
   Не все вмещались внутри забора, ограждающего постоялый двора. Большинство поилок для скота, были за пределами укрепленного частокола.
   Там же располагалось большинство повозок. Караванщики ночевало прямо в них, как и привыкли в дороге. Гулящие девицы, промышлявшие при постоялом дворе, не любили выходить за ограду. А то ведь запросто, без затей, закинут в повозку, и до следующего постоялого двора: все караванщики будут иметь тебя, кто куда горазд. И что особо обидно за просто так, даже гроша ломаного медного за это не дадут.
   А хочешь, сбегай и дуй по тракту обратно, гиены, что гигантские, что рыжие одиночку враз прихватят.
   Укрепленный частокол имел с внутренней стороны небольшую насыпь. Перед ним был вырыт небольшой ровик, заполненный затхлой темной водой, весь заросший тиной.
   Две сторожевые вышки, на одной из них был установлен скорострельный кхандский арбалет. Такого агрегата не было на вооружении раввенской армии, а здесь нате вам, получите.
   Постоялый двор "На перепутье" ручался за безопасность, сохранность товара, еду, питье и всяческие сопутствующие услуги. Все для удобства путников и естественно, получения прибыли.
   Сейчас, за оградой частокола, помимо прочих, было сосредоточенны два каравана. Один - небольшой - повозок десять, груженный солью, следовал в эмират Таньшань.
   Второй караван, побольше и побогаче - повозок за сорок, с фарфоровыми изделиями, бумагами, специями и прочим диковинным товаром двигался из Империи Кханд в направлении стран Запада, следуя транзитом, через Мориту. В первопрестольной намечалась небольшая остановка, чтобы, в зависимости от ситуации, произвести необходимый товарообмен в ней и двинуться далее.
   Этот караван принадлежал Слуге Народа Сечену Ивару, владевшим торговым товариществом "Раввен-путь" и, естественно, он пользовался определенными послаблениями и таможенными льготами, в отличие от остальных, не имеющих столь влиятельных покровителей от власти.
   Эти два каравана Рик уже проверил, разыскивая нужного ему беглеца.
   В караване Слуги Народа охрана была на высоте, казалось, там даже жалкая мышь имела гербовую лицензию, чтобы далее следовать в нем.
   А во втором, под описание разыскиваемого Юнния Потрошителя, по росту попадало только два здоровяка: - Один толстый и плешивый кухарь, за несколько дней изверг никак не мог дойти до такого жалкого состояния, а второй-охранник, явно старше по возрасту, разыскиваемого по приметам. Да и к тому же он был одноухий, а у Юнния, согласно изображению, оба уха были на месте.
   Следовало прошуршать по постоялому двору и примыкающим пристройкам, а вдруг свезет.
   Зайдя в помещение, Рик постоял немного, чтобы глаза пообвыкли к царившему полумраку, освещаемому десятком масляных ламп и сальных свечей, стоявшими на некоторых столах.
   Гарь от пригоревшей еды, чад от масляных ламп, крепкий запах засаленной одежды и въевшегося пота, дым - все это смешавшись в едкую вонь, евшую глаза, не давало ему возможности хорошо рассмотреть постояльцев. Не добавлял легкости в обнаружении беглеца, шум состоявший из гула голосов, громких выкриков, взрывов оглушительного смеха, ругани, чавканья и бряцания посуды.
   Охотник за головами медленно прошелся, ощупывая пронзительным взором путников.
   Кого здесь только не было и, кто только не брел по дорогам Раввены: среди них немало было и мелких торговцев, хотя стоило ли называть мелкими торгашами группу "сопредельников" с тюком драгоценных мехов.
   Свернутые шкуры синих лисиц должны были привлечь немало любителей поживиться чужим добром, но глупцов среди них не было. Восемь вооруженных до зубов лесных жителей - "сопредельников", отбивали порочную страсть к халявной поживе - мертвого грабителя ценный мех синей лисицы ведь никогда не согреет.
   Среди постояльцев присутствовало несколько укргуров. Буйные степняки вели себя на удивление тихо. Из-за отсутствия конского табуна, обычно перегоняемого степняками, но при этом имевшего каждым из них, по два заводных коня, Рик заключил, что это наемники, нанятые Кхандом, умелые вояки. Впрочем, Декара, это не касалось. В последнее время воинственные степняки чуть ли не волной валили к желтолицым. На эту проблему стоило обратить внимание не ему, а разведке "красноперых". Ну, а тем, было в последнее время, было не до степняков, им хватало забот и с быстро набирающей силу "Младой Раввеной".
   Это самозваное движение было несогласно с правлением Совета Слуг Народа, и в любое время могли перейти от пустозвонства к решительным действиям. "Красноперые" гвардейцы при посильной поддержке элитного подразделения Синей Стражи таксиархии "диких котов" только и успевали делать, что вылавливать несогласных "младораввенцев" и доставлять их в суд. Там тех, словно по накатанной колее, быстренько определяли, кого в армию, кого на галеры, а кого и на лесоповал, это уж кому как повезет, а наиболее строптивых и в шахты, где поневоле станешь горячим сторонником Совета Слуг Народа.
   Потенциальные бунтари вносили свою лепту в поставки соли, руды и леса, что и составляло основу благосостояния Равенны, точнее будет сказать, ее правящей верхушки.
   В постоялом дворе наличествовали раввенские работяги, идущие в эмират Таньшань на сезонный приработок, сопровождаемые нанявшими их мастерами.
   Столица Таньшаня- Душанбат, все время обустраивалась и им постоянно требовалась дешевая рабочая сила. Выручал северный сосед - Раввена, предоставляя по меркам богатого эмирата, чуть ли не дармовщину. Многим раввенцам, из-за безысходности, приходилось наниматься сезонными работниками, в благодатные южные края.
   За отдельным, специально выделенным столом и сидели нанявшие их, смуглые южане. Облаченные в традиционные черные шелковые костюмы, с короткой желтой безрукавной курткой, таньшанцы держались особняком от плебса. Сидя за столом, ели любимый ими жирный плов, запивая его горячим травяным настоем, подслащенный медом и, заедая сухофруктами. Один таньшанец - верзила, с курчавыми, как смоль волосами, с продолговатым футляром для строительного инструмента, для вящего удобства, подложив его под голову, безмятежно храпел, несмотря на властвовавший шум вокруг него.
   Украшали живописную картину множества торговцев, караванщиков и прочих странствующих путников - несколько "непорочных" паломников Солнца, в своих бесформенных хламидах, наемники и всякий прочий сброд подозрительного вида.
   Как-то оттеняли звероватый люд своим присутствием несколько синих стражников. Завидев соперника, по-видимому, ищущего добычу, они окинули его презрительным взором. "Синяки" обустроились с краю, возле самого выхода, судя по уставленному столу- хозяин кормил их в счет заведения. Служба при постоялом дворе была хлебная и непыльная, не хватало им еще тут, невесть откуда взявшегося, охотника за головами. Тем более, забиравшего их законную долю. То, что они не прикладывали особых усилий для поимки, ничего не значило. Впрочем, Рику Декару на их мнение было начихать.
   Замыкало это неприглядное сборище несколько блудниц, весьма потасканного вида. Оно было и понятно, работенки для них хватало, не мудрено было и поистаскаться.
   Парочка посетителей, увидев его, судорожно дернулась. Пескари видать были в розыске, э не до вас сейчас мелочевка, у него сегодня ловля куда более жирной рыбы. Так - освежим - ка в памяти приметы разыскиваемого изверга - Юнния Потрошителя.
   Он уже в который раз глянул в изрядно измятый лист бумаги
   "...рост высокий, стать здоровая, волосы прямые длинные, цвет русый, глаза синие, нос прямой, не ломанный. На бедре имеется большее багровое родимое пятно, напоминающее формой подсолнух..."
   Имелось, впрочем, не особо обнадеживающее примечание "... очень опасен, при задержании соблюдать осторожность".
   Тем не менее, Рик Декар был уверен в своих силах, да и честно говоря, схватка один на один, была не для него. Но, если придется сразиться, он был уверен в своих силах. Убивший столько извергов, он не мог быть в рукопашной схватке слабаком.
   Боевой бич, бывший всегда с ним, уравнивал шансы. Кривой кхандский меч, висевший на правом бедре, для более удобного прихвата рукой, снес немало голов опасных преступников. Резкий и неожиданный удар в спину, затем спокойно отсекай голову для предъявления оной ближайшему участку Синей Стражи.
   Так что это Юннию Потрошителю следовало бояться Рика.
   Самое приятное сообщение было отмечено в конце описания примет - "...за его задержание или лишение жизни полагается награда - пять золотых солидов".
   Где же этот жирный лапчатый гусь прячется? Он никак не должен был пройти мимо этого постоялого двора.
   Рядом не было другого такого места, где можно было передохнуть и закупить провизии на дальнейший путь. Если, конечно, не считать пары застав Корпуса Синей Стражи, что, разумеется, не совсем подходило для беглого преступника.
   Здесь все останавливаются и, он должен был: слишком тяжел дальнейший путь, без отдыха и пополнения необходимых припасов. Опять же, большой риск одинокому путнику нарваться на шайку варнаков.
   Но ничего, от него еще никто не уходил: найдет, прищучит, отсечет извергу Потрошителю голову и всего делов-то, жаль на этот раз нельзя себе ее оставить.
   Везде свой хабар. Давеча, его старый знакомый, тоже имеющий известность охотник за головами, Бобер Хатт, поднялся, срубленные башки варнаков продавая. Оказывается, в определенных кругах, черепушка известного изверга немалых денег стоит! После получения награды от "синяков", ее можно было недурно загнать.
   У некоторых столичных нуворишей имелись внушительные коллекции голов изловленных извергов, плавающие в растворе карциевой соли, в стеклянных банках.
   Но, на это раз, похоже, ему этот трюк не удастся. Ну ничего, за голову Юнния Потрошителя и так власти немало золота предлагают, можно будет даже прикупить домик получше, в первопрестольной Морите. На Денариевку, полученного золотишка естественно не хватит, но на мелкий особнячок в Жаворонках - самое то, еще из своей заначки малость добавит. В банке Мориты, у него для этого случая, неплохая сумма деньжат хранилась.
   Рик подошел к тучному хозяину. Тот, стоя за стойкой, пристально наблюдал за своими работниками. Иногда он костерил нерадивых подручных, чтобы те шустрее двигались. Владелец постоялого двора нагло вызверился на охотника за головами и недовольно спросил его:
   -Чего, Вам, уважаемый!?
   Многозначительно перебирая в руке горсть серебряных денариев, Рик поправив широкополую шляпу, поинтересовался:
   -Не видел ли ты светловолосого дылду с большим мечом?
   Не услышав ответа от молчавщего хозяина, он попытался заинтересовать его: выразительно побряцал серебром, спросил его:
   -Если сообщите мне какие-либо сведения о нем, я в долгу не останусь?
   Охотник за головами достал смятый лист бумаги и показал аляповатый рисунок разыскиваемого, с подробным описанием на обратной стороне примет преступника. Хозяин алчным взглядом посмотрел на горсть серебра. Ему даже показалось, что там серебришка, на целый золотой солид наберется, он жадно сглотнул выступившую слюну и сипло ответил:
   -Нет, не видал такого.
   Выдержав пронзительный взор Рика, словно оправдываясь, прибавил к сказанному ранее:
   -А ежели и видал бы, то сам сдал варнака, клянусь Солнцем!
   Кивнув на стражников, и постепенно обретая потерянную было уверенность, хозяин добавил:
   -"Синяки" уже искали Юнния Потрошителя! Вы там, в Морите, видать, совсем зажрались! Пять золотых солидов за голову этого варнака!?
   Он язвительно предложил было, ищущему награду, охотнику:
   -Отойдите в леса и там столько голов варнаков, грабящих караваны, насобираете! Если только, канешно, свой котелок не потеряете!
   Колкое замечание было лишено логики. Они и скопом не наберут столько золота, сколько стоит голова разыскиваемого Юнния.
   Проигнорировав сарказм хозяина, и чуть прищурившись, Рик Декар переспросил:
   -Так, может, он здесь ранее проходил?
   Хозяин пожал плечами и равнодушно предположил вывод, наиболее неблагоприятный для Рика:
   -Все может быть. Возможно, он в одиночку рискнул пойти, минуя мой двор!
   Это казалось маловероятным: дикие коты, большие гиены и не к ночи упомянутые варнаки, не оставили бы одиночному путнику ни единого шанса на выживание.
   "Содержательную беседу" прервал посыльной от каравана и попросил комнату на втором этаже, со всеми условиями, для комфортного отдыха.
   Получив важный заказ от управляющего караваном, владелец, сразу оставив Рика, подозвал ближайшего прислужника и велел предоставить комнату сановным гостям.
   Он также распорядился доставить медную бадейку, заполнить ее горячей водой, принести мыльного камня и прислать "приличную" девушку, чтобы потереть спину состоятельному торгашу.
   Стараясь угодить зажиточному постояльцу, одновременно отдал распоряжение кухарю приготовить жаркое из лысого кабана, а из винного погребка принести лузитанского крепкого и каррарского сладкого.
   Поняв, что он больше ничего не добьется от хозяина, Рик Декар продолжил поиски.
   Инстинкт охотника за головами не подвел его и на этот раз, изверг был совсем рядом.
  
   Безмятежный сон Юнния нарушился от охватившего его приступа беспричинной тревоги. Он осторожно открыл глаза - большинство постояльцев спало вповалку на своих тюках и дорожных торбах, некоторые развалились прямо на полу. Счастливцам достались лавки, а состоятельные странники, способные оплатить комнаты, размещались на втором этаже, в выделенных для них комнатах.
   Храп некоторых постояльцев был способен разбудить не только глухого путника, но и мертвого. Лишь двое, засидевшихся путников, вполголоса продолжали свой бесконечный спор.
   Пара сальных, потрескивающих свечей, освещала умалишенного, из-за излишка благочестия, странствующего паломника Солнца, совершающего святой путь.
   Их путешествие повторяло ежедневный путь Солнца, начиная с самой дальней точки на Востоке - городка Владипорта и, заканчивая утомительное странствие в Лузитании. Его собеседником был мастер, завершивший свою работу по укреплению свода в соляной шахте и, торопившийся к себе домой.
   Он когда-то обучался в горном лицее, еще имперском, и был всегда востребован по своей стезе. Лицей давно закрыли, но закончившие его мастера были нарасхват, достойно соперничая с зодчими из Таньшанского эмирата.
   Он с самого вечера продолжал спорить с пилигримом, дивясь его дремучему невежеству.
   Паломник убеждал его о единоначалии мужчины в природе человека и вместилище сосуда греха в любой женщине:
   -Искра божественного Солнца дала мужчине чудесную силу, дабы зачать новую жизнь в женщине. Семя мужчины, попадая в ее лоно, между сосредоточением кала и мочи, дает чудо - зарождение человеческой жизни!
   Разве это не служит доказательством божественной силы Солнца? - вопрошал он собеседника, сокрушая его кощунственное неверие.
   Мастер не находил нужных слов, чтобы опровергнуть мракобесные доводы паломника. Он, всплеснув мозолистыми руками, перечил:
   -А как же наука?
   Паломник, утверждая обратное, продолжал добивать его, приводил, во всяком случае, так ему казалось - неоспоримые доводы:
   - Ваша мерзкая наука-тьма, окутывающая и удушающая благодатный свет Солнца. Надлежит сильно урезать систему образования и в школах больше внимания уделять занятиям по укреплению вопросов веры!
   Мастер недовольно высказался, по поводу нынешней реформации общественного образования:
   -Вот поэтому, приютов для сирот и общественных школ становится все меньше, а храмов Солнца возводится в разы больше!
   Паломник утвердился во мнении, что противостоящий ему спорщик, погряз во грехе:
   -Не святотатствуйте, это верное распределение средств, выделяемых Советом Слуг Народа. Их благочестивые начинания укрепляют веру в божественность лучей Солнца.
   Сцепив натруженные руки вместе, мастер отмел его лицемерные вопли, резонно заметив:
   -Будь честен перед самим собой и не лицедействуй в храме, изображая непорочность. Не греши перед людьми и не будет причин их замаливать!
  
   Юнний, отлежавший до колик правую руку, размял ее и хотел перевернуться на второй бок, как вдруг в тусклом свете масляных светильников, его взгляд зацепился за крепкого мужчину, лежавшего на скамье. Не то чтобы ему он понравился, Юнний точно не из тех, которые в последнее время слишком много расплодились в столице. Скорее наоборот, спящий на скамье мужчина произвел на него несколько гнетущее впечатление.
   Многочисленные железные кольца не помещались на пальцах рук дрыхнувшего и висели в виде устрашающего оберега на его шее. Каждое кольцо выдавалось за голову разыскиваемого варнака, потому что живого еще дотащить надо. В этом был определенный резон, а зачем охотнику за головами заморачиваться: отсеки башку, суй ее в раствор карциевой соли, а затем предъявляй дознавателю Синей Стражи и получай заслуженную награду.
   Широкополая шляпа и свернутый боевой хлыст лежали у него под головой - это явственно указывало на то, что это был сам - Рик Декарт, известный охотник за беглыми извергами. Этот прославленный ловкач вышел на охоту и его добычей наверняка был он - Юнний Малыш, несправедливо получивший мрачную кличку - "Потрошитель". "Синяки" на него навесили мучительное истязание нескольких детей в Морите, приведшее к их кончине.
   К тому же, на Юнния еще охотились и разведка Беловодского княжества, ставя в вину гибель их человека. Приходится теперь скрываться и от этих мохноногих "лесовиков".
   Хорошо, что он послушался совета "давнего друга" и в прошлом его осведомителя Темала, и согласился изменить свою внешность. Юнний встретился с ним в Сретенской бане и не смог отказаться от спасительного решения, подсказанного бывшим дознавателем Синей Стражи.
   Он, по его совету, втер в кожу и волосы данное ему снадобье и превратился в смуглого южанина.
   Правда, тело зверски чесалось. Подручный Темала- банщик Амза предупредил его, что этим снадобьем пользоваться надо только один раз. На вопрос Юнния, почему только раз?- нехотя вымолвил о вредном воздействии этого хитрого средства.
   Мол, один раз намазаться можно, впоследствии голова только болеть будет и, чувствовать себя будешь не очень хорошо, но это через пару дней пройдет. А вот, если второй раз намажешься, то так и умрешь темнокожим.
   Он осторожно придвинул к себе продолговатый ящик для инструмента, куда упрятал меч - "пасынок", что бы он, из-за своего необычного вида для рядового раввенца, не привлекал лишнего внимания. Поднял наплечную сумку, очень удобную, кстати. Так, харчи есть, серебришко в поясе можно и валить отсюдова.
   Юнний привстал и, крадучись, стараясь не шуметь, осторожно переступил через несколько спящих синих стражников, лежащих на соломенных тюфяках, возле выхода. Их, "чуткий сон" стерег один из "синяков" - он-то и храпел громче всех, запрокинув голову.
   Его что, теперь и "синяками" еще обложили? Да нет, эти вроде, просто ошиваются при постоялом дворе.
   Придется рискнуть пробираясь в одиночку, харчей хватит, основное сейчас - оторваться от охотника за головами.
   Один из синих стражников очнулся и мутным взглядом уставился на Юнния.
   Верзила, словно оправдываясь, невпопад принялся пояснять отлучку:
   -Во двор мне, отлить надо!
   "Синяк", не слушая его, безразлично отвернулся на другой бок и засопел, как ни в чем не бывало.
   Вопреки здравому рассудку, Юннию даже стало обидно, вот так стражи правопорядка несут службу, а если бы он был настоящий изверг, так бы и ушел безнаказанным. Даже внимания не обратил, что он отлить вышел, весь навьюченный, словно в дальний путь собрался.
   Осторожно прикрыв за собой дверь, он вышел. Ночной мрак постепенно уступал место посеревшему, приближающемуся утру. Здесь, неожиданно для себя, Юнний наткнулся на жрицу любви.
   -Иди ко мне, касатик!- дыхнув пивным перегаром, блудница лет пятидесяти - распахнула халат.
   Юнний попытался было отвертеться от сомнительных прелестей увядшей красотки:
   - Нет, я ненадолго. Сейчас попью парного молочка, мне тут обещали кружечку после дойки, а затем отправлюсь дальше спать!
   -Что ты упираешься, я же тебе скину, касатик?
   Впрочем, проницательная лярва что-то заподозрила и наобум спросила его:
   -Синяки целый день кого-то искали. Не тебя ли случайно?
   Ее ненамеренный выпад попал точно в цель, беглец побледнел. Даже, кажется, от боязни сердце в груди перестало биться.
   Если она вздумает поднять шум, то "синяки" проснутся, они же совсем рядом за дверью. К его счастью было темно и блудница не увидела испуганное лицо возможного клиента.
   -Нет, это не меня ищут, это они другого ищут, похожего на меня - просипел внезапно севшим голосом, попытался урезонить "красотку" Юнний.
   Та, подозревая что-то неладное, поставила вопрос ребром:
   -Так что, будешь меня пялить, или мне к "синякам" пройтись?
   Судорожно сглотнув слюну, "разыскиваемый всеми изверг" предложил ей мировую:
   -Сколько, 10 нуммий хватит?
   -Меньше двух денариев не возьму! - жестко поставила она условия, подловив его на слабине.
   Он, покопавшись в кошеле, достал и сунул ей полновесный двойной денарий, хотя его и сдавила жаба. Впрочем, альтернатива быть сданным страже - его не совсем прельщала. Если бы она знала о реальной сумме за его голову, то естественно сдала. А так видно приняла за мелкую сошку, пытавшуюся уйти от справедливого" раввенского правосудия".
   Блудница окликнула собиравшего свалить верзилу:
   -Стой, ты куда, красавчик? Заплатил касатик, получи мое трепетное тело! Иначе я сразу к синякам - сурово пригрозила она строптивцу.
   Повернувшись к косяку, она, выгнувшись и отклячив отвисший зад, оперлась руками об стену и задрала подол.
   Юнний обреченно вздохнул и начал стаскивать штаны.
  
   Проснувшись наутро в приподнятом настроении Рик Декар посетил отхожее место и пошел сполоснуть лицо.
   Обещался быть хороший день. Вчерашний опрос на постоялом дворе дал искомый результат: Юнния Потрошителя здесь не было, значит, скоро он сам придет к нему прямо в руки. Насвистывая себе под нос нечто веселенькое, он подошел к мыльне и увидел крепко ругающуюся, и не выбирающую выражения, потрепанную бабу. Это была одна из блудниц, промышляющая при постоялом дворе, хотя кто мог на нее позариться из караванщиков. Ей оставалось баловаться с ними только в темноте или перебравшими до такой степени, что им любая потасканная баба казалась милой красавицей.
   Смывая с себя темные пятна, она костерила какого-то здоровяка, накануне измазюкавшего ее.
   Охотник за головами соизволил поддеть ее:
   -Мыться чаще надо, дорогая!
   Та огрызнулась в ответ:
   -Я и мыльным камнем пробовала и дорогущим кхандским моющим средством! Ничего не помогает, тот здоровенный верзила, таньшанец, линяет что-ли?
   Словно пораженный молнией в самое темя, знаменитый охотник за головами, рассматривал на дряблой коже блудницы неясные размытые пятна.
   Он метнулся внутрь и, увидав компанию таньшанцев, рявкнул их старшему:
   -Где Ваш здоровяк, вчера здесь рядом с вами дрыхнул!?
   Тот пренебрежительно глянул на него и снисходительно ответил грубияну:
   -Не было с нами такого, это был не наш, да и не с Таньшаня он, приблуда какой-то. Хотя для вас - раввенских "свиноедов", мы все на одно лицо!!!
   Не обратив внимания на завуалированное оскорбление, Рик Декар от разочарования, что упустил изверга, клял себя как мог:
   -Дикий кот, сожри мою печенку, ну и лапоть же я!!! Упустил изверга!
   Быстро собирая вещи, и выбегая в сторону конюшен, где уже оседлали серого конька, он успокаивал себя, что Юнний Потрошитель не мог далеко уйти.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"