В день, когда над землей впервые взошло черное солнце, изгой по имени Свенски вышел на центральной станции и, поднявшись наверх, осмотрелся. Таун был точно таким, каким его рисовали на открытках. Огромный, уходящий в небо аттракцион, с запутанными переходами, лабиринтами, извивающимися магистралями и лентами виртуальных переносов. Перед входом тянулась многометровая надпись:
"Всё, что не состоит в регулярном пользовании, подлежит уничтожению".
Напоминая о необходимости постоянного пользования. О пользе пользования. О бесполезности непользования. "Человек, не приносящий пользы, не человек", гласил закон.
За каждое пользование начислялись очки, хранимые в личном досье СНОР. Чем больше очков, тем выше ранг. А "чем выше ранг - тем больше благ". Это была аксиома.
Набираемые очки обычно не позволяли опуститься ниже определенного уровня и уж по крайней мере поддерживали существование. Проблемой было иное: все вошедшие в "СНОР" постепенно исчезали из активной жизни, погружаясь в различные игры, программы и опросы, позволявшие пополнять копилку. Они уходили в виртуальность - хорошо обеспеченную, стабильно поддерживаемую, постоянно обновляемую. Реальными делами все больше занимались киберы.
Вхождение в "СНОР" пока было добровольным, но постепенно условия ужесточались. Не вошедшие все более ограничивались в возможностях - поездках, списке обслуживающих их магазинов, местах проживания и т.д.
Изгой Свенски в СНОРе не был. А почему, не знал и сам. У него не было ни отца, ни матери, ни сестер, ни братьев. Непонятно вообще, как он появился на свет.
Последние два года он служил поставщиком снов компании "ДАО", занимающейся психологическими изысками. Оплата была высокой, а работа не пыльной. Раз в день следовало сбрасывать описание очередного сна на адрес фирмы и раз в месяц получать зарплату. Если сон забывался, из зарплаты вычитался процент. За особо интересные сны платили премиальные. Целью исследований, как значилось в его карточке, было постижение внутреннего микрокосма человека во время отключения сознания. На первых порах, не желая терять неизбежные проценты, Свенски пытался заполнить забытые промежутки выдуманными снами, но его быстро вычислили и серьезно предупредили, так серьезно, что он навсегда оставил попытки.
Найти работу вне СНОР было сложно. С ней неплохо справлялись киберы - напичканные программами биосоздания, могущие совмещать самостоятельную подпитку, обмен информацией и четкое следование инструкциям. В иерархии искусственных интеллектов они были своего рода винтиками, низшими звеньями, чернорабочими. Дабы исключить возможность восстания, их наделили органами, которые нуждались в атмосфере, солнечной энергии и подпитке точно так же, как человеческие.
Тем не менее тягаться с ними было непросто. Обслуживание киберов выходило намного дешевле: они умели добывать энергию из солнца, гальванических элементов, тепла, процессов разложения органики и целого ряда иных источников, и не требовали особых затрат; кроме того, были неподкупны, нетребовательны, холодо- и жароустойчивы, для их обитания не требовалось жилищ и всяких иных удовольствий, они не знали тщеславия, обходились без сна. Один кибер успешно заменял несколько сот человек. В интеллектуальной же сфере всех давно заткнули за пояс ИИ. В "СНОР" человеку предоставлялось иное поле деятельности - гигантская и разнообразная фабрика грез, шоу-развлечений, в которых он мог дать фору любому представителю механического разума. За это платили, присваивали ранги и премии, устраивали конкурсы и вели виртуальные битвы. Каждый ход оценивался в определенное количество баллов. Это было справедливо.
Идея с записью и анализом снов, насколько понял Свенски, была подкинута искусственным интеллектом 3-го уровня. В обиходе их называли Джонами. Похоже, они забавлялись тем, чего были лишены сами. Хотя, не исключено, это была часть какой-то более общей программы.
Первое время Свенски не отходил от компьютера. Он записывал сны, видевшиеся с раннего детства - мозг старательно хранил о них память, и на первых порах получал неплохие дивиденды. Ранние сны непременно заканчивались каким-нибудь катаклизмом. Возможно, ночами мозг просто компенсировал недостаток впечатлений? Свенски готов был это принять, если бы некоторые из них странным образом не сбывались - не с ним и не тут, а где-нибудь в ином месте, но точно так, как приснились. Например, видение гигантского цунами, а затем отступившего на много сотен километров моря через несколько лет обрело реальность у берегов Бразилии после падения в Атлантический океан Черного метеорита.
Ему снились ядерные бомбежки за два года до внезапного нападения штатов на Индию, он физически ощущал смерть от ударной волны, слыша треск сминаемых костей, и лишь последним усилием воли успевал проснуться.
Свенски старался в деталях воссоздать каждый новый сюжет, сохраняя все краски и одновременно пытаясь отыскать в нем некий зашифрованный смысл.
Теперь у него работы не было. СНОР распространила свою власть и над фирмой, дела ее пошли из рук вон плохо.
Поэтому он и стоял тут. Таким реликтам, как он, давно не место в обществе. "Или как все, или тебя нет" - этот лозунг был знаком с детства, наглядное пособие выживания.
В Таун пускали только "сноровцев". Пункты подключения располагались по кругу, а ближайший автомат высился метрах в двадцати. Надо было только сунуть в щель палец, и программа навсегда заносила в досье считанный генетический и белковый код личности. После этого следовало собеседование, во время которого происходило считывание сознания (оцифровка). Вот, собственно, и всё.
Дойдя до автомата, Свенски в нерешительности замер. Затем медленно протянул руку. Он подходил сюда уже несколько раз, и никак не решался, втайне надеясь на чью-то подсказку, чудо, нечто.
В тот момент, когда кто-то положил ладонь на его плечо, Свенски почти уверил себя в том, что решился. Обернувшись, он увидел невысокого человека в сером пальто со странно печальными глазами.
- Не спешите, - попросил он. На вид ему было около сорока.
- Вам что-то нужно? - задал традиционный вопрос Свенски.
- Всего лишь полчаса вашего участия.
- В чем?
- Если не возражаете, мы можем пройтись. Тут недалеко.
Свенски кинул взгляд на Аттракцион, затем автомат и, развернувшись, двинул за незнакомцем. Спешить в самом деле было некуда.
Отойдя от афиш, незнакомец сунул Свенски листок бумаги и попросил:
- Через час вас будут ждать по этому адресу. Пожалуйста, не опаздывайте.
- Кто - ждать? Зачем?
- Все объяснения потом. Я очень спешу. Надо еще занести приглашения.
С этими словами незнакомец обернулся и быстро зашагал прочь.
Повертев бумажку в руках, Свенски развернул ее и прочел: "Плехановская, 55".
"Странное название для улиц Города", подумал он. Наверняка, какой-нибудь славянский квартал.
Тут же к листку прилагался кусок карты с описанием маршрута, так что дорога не заняла много времени. И вскоре Свенски стоял на нужной улице, изумленно озираясь по сторонам.
Плехановская улица упиралась в дощатый неровный барак, за которым оголтело и затравленно лаяла соскучившаяся по работе собака.
Нужный дом стоял как раз возле тупикового забора, в нем было пять квартир, и в одну из них он постучал. Несмотря на солнечный яркий день, вокруг было абсолютно безлюдно, ставни соседних домов стояли прикрытыми, и, никем не сдерживаемая, собака без помех отводила душу. От ее разгоряченного, слегка охрипшего лая над забором поднимались клубы пара и, переваливаясь, перетекали на улицу, куда сама собака вырваться не могла.
Не открывали долго. Свенски постучал еще, сильнее, и дверь наконец скрипнула на петлях. Выглянувший из щели дряхлый старик, ни о чем не спрашивая, жестом пригласил войти. Стены коридора были измазаны чем-то черным, липким, наподобие смолы, на низком заваленном вбок потолке слабо догорала запыленная лампочка, а кривые доски пола прошатывались столь сильно, что Свенски невольно пошел вдоль стены. Они миновали предбанник, с запахом чего-то захламленного и давно мертвого, затем просторную, но совершенно темную кухню с одиноко стоящей в глубине грязной старинной печкой, стены ее были черными от копоти и сажи, было видно, что пища уже давно не готовилась здесь. Пройдя холодную залу, старик открыл еще одну дверь, и вскоре они очутились в большой зеленой, затянутой дымом комнате, где за массивным квадратным столом сидело несколько человек, что-то рассматривая перед собой и отчаянно жестикулируя.
Проводник постучал о давно некрашеную притолоку, и все, оторвавшись от стола, посмотрели на вошедших.
- Вот и он, - приветствовал его толстый и веселый человек. Свет от зеленого абажура падал ему на лысину, и она ярко и омертвело блестела, удивляя несообразностью с роскошным и живым туловищем.
Слегка поклонившись, Свенски обвел взглядом присутствующих.
- Чем угоден? - произнес как можно непринужденнее.
- Разве тебе не сказали? - быстро перебил его мужчина.
- А кто мне должен был говорить? - вопросом ответил Андрей. Один из силуэтов отмер и, резко повернув к нему голову, обронил:
- В бумажке написано.
Свенски быстро вынул из кармана смятую накануне записку и, развернув ее, перечел. И в самом деле увидел под адресом мелкие нечеткие слова, которых не заметил ранее, в которых значилось, что он должен помочь сделать Ку фу ли. "Меня с кем-то путают", понял он, но смолчал.
Один из замерших в неподвижности силуэтов зашевелился, отделился от стола и подошел, оказавшись небольшого роста мужичком. Мужичок хитро сощурился и, тронув Андрея за рукав, сказал:
- Пошли.
Миновав предбанник, он завел его в крохотную комнатку, стены которой были увешаны разного размера иконами. На одной, самой маленькой, виднелось изображение Иисуса, но не распятого, а наблюдающего за чужим распятием.
- Это все наши люди, - произнес человек. - Агенты, которые, увы, погорели все до единого.
- Почему?
Не ответив, человек достал из кармана колбасу и откусил кусок. Несколько минут прошло в молчании. Слышны были только звуки пережевываемой пищи, глотания, бульканья.
- Вы, собственно, кто? - наконец решился спросить Свенски.
- Спасатели разума, скажем так. Точное название организации вам ни к чему, - выждав паузу, он засунул остаток колбасы в карман и небрежно произнес: - Разум, как удалось выяснить, явление уникальное. Другого прецедента во Вселенной пока не зафиксировано, - он провел языком по зубам, очищая их от остатков пищи, и продолжил. - Мыслящие формы встречаются, но чтоб в таком активно преобразующем виде - ни одной. Обидно, ежели он исчезнет. Так вот, наша организация связана с некоторыми осколками, скажем так, мыслящих форм, которые давно ведут наблюдение за этим феноменом, но устранены от активного воздействия. Объединив с ними наши розыски, мы выстроили теорию колебательных циклов. Вкратце она выглядит так, - он остановился и оценил, как Свенски воспринимает информацию. - В истории времена строгого упорядочивания (тотального контроля, или Порядка) чередуются с периодами анархии. Во время Порядка происходит систематизация накопленных идей, рост благосостояния, но... Человек "построенный" - хороший солдат, раб, работник, но плохой изобретатель. Оглупление на фоне безудержного технического прогресса ведет к бездумному выкачиванию ресурсов. Кроме того, стабильность устраивает тех, кто хорошо устроился, но пагубна для тех, кто внизу. Когда она взрывается, наступают дни относительной анархии, тем более разнузданной, чем более жесткой была регулировочная система. Фашизм - бунт против строгой расчетливости банкиров, подмявших под себя Европу. Революции - бунт против буржуазно-мещанского правопорядка. В этот период высвобождается колоссальная духовная энергия, подпитывающая человечество и дающая толчок культуре. Эти колебания обеспечивают часовой ход истории. Но они имеют предел.
Мужичок хмыкнул и покрутил пальцами перед носом Свенски. Затем отошел в другой угол комнаты и почти по слогам отчеканил:
- Нынешняя СНОР идеальна и именно тем пагубна. В ней негде возникнуть очагу анархии. В ней невозможен Бунт. Так?
- Так, - автоматически поддакнул Свенски.
- Зато он возможен в снах, - почти прокричал мужичок. - Сны - это наше второе "Я", другое сознание, - он обошел вокруг кровати и встал напротив Свенски. - Наша цель, - торжественно провозгласил, слегка выпятив тощую грудь, - вернуть человечеству колебательный режим и тем самым продлить его существование. Выражаясь образно, завести остановленный ход маятника цивилизационных часов.
- Вы имеете отношение к фирме "Дао"? - неожиданно спросил Свенски.
Мужичок хлопнул в ладоши, одна из стен отъехала в сторону, и перед их глазами предстал сверкающий белизной офис.
- Хотите быть счастливым? - шепнул на ухо мужичок.
- Счастье? - растерялся Свенски, почему-то озираясь по сторонам. - А по чем?
- Вы получите свою долю, - не ответил мужичок, подводя его к высокой конторке, за которой сидела улыбчивая девушка, вся в мелких светлых веснушках, - если выполните положенную часть работы.
- Что же я должен?
- Совсем немного. Мы проведем вас в комнату, и вы поспите.
- И всё? - не поверил Свенски.
- У людей замечена интересная особенность: чем в более идеальном мире они живут, тем большие кошмары им снятся, как бы компенсируя потребность в ужасах. Поэтому, возможно, страдания нужны, чтобы побороть жуть в своей душе.
- У людей? Значит, вы не люди? - зацепился за слово Свенски.
- Молодой человек. Среди вас живет много разумных не-людей, созданных вами же. Помимо киберов - механических машин со встроенным искусственным интеллектом малой мощи, которых охраняет специальный кодекс, встречаются киборги - кибернетизированные биологические оболочки добровольцев, ухудшенные копии как машин, так и людей. И есть андроиды - очеловеченные киберы. Если вы помните историю, содержание двух последних веков занимала одна тема - бессмертие.
- Мы это проходили, - вспомнил Свенски. - Давным-давно.
- Проходили, но не можете помнить так, как мы. Поэтому не обессудьте, если перескажу вкратце суть, - мужичок откашлялся и, щелкнув кнопкой, развернул перед Свенски голограмму хроник военных лет. Перед взором промелькнули катастрофы, цунами, разверзающиеся пропасти, привлеченные специальными пространственными блокираторами метеориты, исчезающие в воронках черных дыр горы. Свенски отвернулся. - Еще после первой мировой войны распространилось твердое убеждение, - продолжил мужичок, сворачивая изображение, - что целью развития человечества является счастье (не спасение, как полагали в средние века, не прогресс/познание, как уверяли просветители, и не реализация воли и личности, как провозглашали романтики и Ницше). Однако счастливыми могут быть только бессмертные, поскольку любое несчастье в объеме вечности теряет свою трагичность. Покуда же бессмертие казалось недостижимым, основной панацеей от всех бед было объявлено построение справедливого общества (коммунистического, националистического, всеобщего благоденствия и т.д.), потом эту концепцию заменил господин рынок, объявивший счастье прерогативой каждого индивида и заменивший его понятием успеха и потребительского довольства. Под конец века на первый план стали выходить информационные технологии, давшие надежду на обретение виртуального счастья. В первой четверти 21 века фирмы счастья всевозможных видов заполонили страны. Но после серии разразившихся скандалов (как оказалось, впавшие в виртуальный транс люди быстро сгорали, хотя мысленно и успевали прожить целую жизнь) они были закрыты. В 22-ом основная ставка была сделана на искусственный интеллект и обретение, путем цепного клонирования, практического бессмертия. Именно оно, выйдя на первый план, было объявлено главным неотъемлемым правом и целью каждого разумного существа. Битвы за него длились 22-е и первую четверть 23-го столетия. Возникли ордена так называемых "бессмертников" - наряду с раэлитами, инопланетниками и клоногенетиками, как грибы после радиоактивного дождя, выросли "кощеевы наследники", "питомцы атлантов", фашиствующие поборники ИИ и даже общество ветеранов-клонов. Против них был объявлен крестовый поход, получивший в истории название "back to man" - "назад к человеку". Ныне, когда все поутряслось и попритихло, а также вошло в колею, сломалось на вдохе и разъехалось по швам, об этом вспоминают с удивлением.
Мужичок вздохнул и рукой указал Свенски путь. Они медленно пошли по коридору. В подобных зданиях Свенски не был давно. Его жилищем служили старые дома, уходящие в прошлое городки - своеобразные резервации для неподключенных.
- С тех пор, как нашли способ оцифровывать сознание, - гнул свое мужичок, указывая на стены, где на плакатах был изображен процесс перекачки сознания, - казалось, путь достижения бессмертия фактически отыскан: сознание каждый раз переносится на новый механический носитель, максимально приближенный к человеческому вместилищу, и существование может продолжаться бесконечно. Однако появились сложности. Во-первых, андроиды оказались психологически неуравновешенны, а тандем сознания и механики - неустойчив. Во-вторых, был отмечен "эффект отчуждения", когда нормально функционирующий андроид вдруг замирал, деревенел и ни на какие сигналы более не откликался. Его свозили на склад и там, по прошествии какого-то времени, разбирали на части. Переноска заблокированного сознания, сам доступ к нему при этом исключались. В-третьих, лишенные человеческих эмоций и восприятия, они превращались в глубоко несчастные существа. Одно время большие надежды возлагались на биологическое клонирование. Но и тут науку постигла неудача. У приматов оказалось невозможно заменить ядро яйцеклетки ядром из другой клетки организма, содержащим полный комплект хромосом, не разрушив при этом специальный белок, обеспечивающий процесс деления оплодотворенной сперматозоидом яйцеклетки. Без этого белка не образуется "веретено деления". Вынуть же из женской яйцеклетки ядро, отцепив от него накрепко пришитый белок, невозможно без нарушения человеческой природы. Подобные попытки ведут к появлению эффекта монструозности. Когда детища Франкенштейнов начали наводнять земное пространство, от попыток пришлось отказаться. И, наконец, искусственный интеллект.
Мужичок замолчал. Они подошли к замыкавшей коридор веранде и остановились.
- Самое главное - ни андроидам, ни киборгам, ни, тем паче, ИИ не снятся сны. Казалось бы, что страшного? - он хитро подмигнул Свенски и вновь извлек из кармана колбасу. - В том-то и дело. Странно, но именно сны, как оказалось, дают человеку запас счастья, позволяющий переносить тяготы реальной жизни. Можете представить, насколько несчастливы андроиды?
- Не могу, - честно признался Свенски.
- И напрасно. Мы предлагаем вам сделку. Как мы выяснили, за сны отвечает маленький участок мозга - условно мы назвали его сонник.
- Если я правильно вас понял, вы хотите его у меня забрать?
- К сожалению, при оцифровке этот элемент не воспроизводится. Оцифрованное сознание лишено снов, в этом его недостаток. Именно с ним, как мы полагаем, связан эффект одеревенения. Сны - не простой выверт усталого мозга. Они необходимы, чтобы выжить. Именно во время их трансляции на подкорку происходит наращивание ассоциативной памяти. Мы пытались сконструировать их сами, воссоздав из чужих сновидений, но ничего не получилось. Иррациональность нельзя запрограммировать.
- Как же я сам буду обходиться без них?
- Любая сделка предполагает взаимную выгоду, - мужичок улыбнулся и показал Свенски три пальца. - Есть три пути. Первый - вероятность отращивания нового сонника, она мала, но есть. Второй - вхождение в "СНОР", это на крайний случай. Как мы заметили, вошедшим перестают сниться сны, видимо, потребность организма в них целиком компенсируется виртуальностью.
- Стало быть, проблема фирмы после вышедшего запрета именно в этом? - полувопросил, полуутвердил Свенски.
- И, наконец, - не ответил ему мужичок, - мы предложим вам средство, позволяющее избегать "СНОР" и в то же время спокойно и, главное, счастливо жить.
- Работа?
- Ее, конечно, тоже. Ежели захотите. Но не только. В "СНОР" вы все равно лишитесь снов. Поэтому предлагаю их купить. Точнее, воспроизводящий их механизм, микроскопический аналог чипа, позволяющий... грубо говоря...
- То есть?
- Понимаете, - человек оторвал взгляд от окна и пристально посмотрел на Свенски. - Все неудачи проистекают от несовместимости представлений и реальности. Происходит как бы запаздывание по фазе, вы все время не успеваете за действительностью и испытываете от этого потрясение. Стресс же, длящийся достаточно долго, приводит к накоплению в крови вредных веществ, понижает иммунитет, приводит к сбоям в программах организма. Все болезни, по сути, вызываются состоянием стресса. Вам это, должно быть, известно.
- Я об этом никогда не думал. Медицина - не моя сфера, - решился напомнить Свенски.
- Не важно. Я объясняю на пальцах, любой поймет. То, что я вам предлагаю, относится к профилактическим мерам и было разработано фелицитологами еще давно, однако практически осуществлено лишь в наши дни. Фелицитология - это наука осчастливливать, - пояснил он несколько смущенно. - Согласно ей, вам введут в мозжечок микрочип - своего рода катализатор реакций, благодаря которому вы все время будете находиться в настоящем, проживая его целиком. Вы это никак не ощутите, за исключением появившегося чувства удовлетворения и наслаждения жизнью.
Свенски молчал. Предложение было и заманчивым и одновременно пугающим.
- Почему же, - пришло ему в голову, - вы не вводите его андроидам или кому еще там собирались? Это было бы куда проще, нежели охотиться за изгоями.
- К сожалению, оцифрованному сознанию это не помогает выжить. Подобные опыты уже ставились и, увы, чип только усугублял ситуацию. Нужен сонник. Конечно, он не вечен, но какой-то срок протянет. А потом... потом многое изменится. Мир не может быть таким, каким он есть.
- Почему?
- Он ведь вам тоже не нравится, - напомнил мужичок. - Однородность ведет к энтропии, чрезмерная упорядоченность чревата тотальными сбоями. В биологии существует закон: чем больше видов составляет биоценоз, тем он устойчивее. Применительно к человечеству подобную закономерность установил в середине ХХ века Леви-Стросс. "СНОР" же привел к выравниванию менталитетов. Человечество превратилось в "человейник" с единым коллективным разумом, управляемым ИИ. А любая однородность - это смерть.
- И - что вы собираетесь делать? Если я соглашусь.
- Бороться. Очередная Вавилонская башня должна быть разрушена. А многообразие восстановлено. Получив гигантское увеличение своей мощи (поскольку отдых не будет более означать простого отключения, а, напротив, обработку полученной информации более ускоренными трансцендентными методами), мы сможем развернуть борьбу.
Свенски представил ситуацию: андроиды, киберы, искусственные интеллекты, вмонтированные в механические оболочки любого вида, движутся широким наступательным фронтом. Творения, восставшие на своего творца ради не своего, а его выживания.
Это противоречило общепринятым сюжетам - и потому было похоже на правду.
- А почему Ку фу ли? - спросил он.
Мужичок застыл и, не найдя, что ответить, молча растворил перед ним дверь, ведущую в небольшой белый зал. Там их уже ждали виденные ранее персонажи.
С трудом поворачивая покойницкой, искусственно прикрепленной к роскошному туловищу головой, толстяк нагнулся, извлек из-под стола крошечные часы и шутливо качнул стрелку перед Андреем. Из левого глаза у него что-то выпало, с тихим звоном ударившись о зеркальную поверхность стола, толстяк неуклюже завалился на него, вылавливая выпавший предмет, и, осмотрев, осторожно положил в карман.
- Привет, бессонные мои, - не удержался Свенски, по очереди оглядывая каждую фигуру.
Он посмотрел на приборы. Как бы там ни было, выбора не существовало. Сейчас, на этом столе, он увидит последний сон, во время которого будет произведена операция. В этом сне, если удастся загадать, он будет скакать на лошади по дикой скифской степи, в руках его будет лук, сзади колчан со стрелами, волосы будет развивать терпкий жаркий ветер, наполненный ароматами степных трав, а впереди ждать враг - такой же, как он, кочевник, и после краткого боя, если повезет, он вернется к добытой год назад, в шальном набеге, вавилонской принцессе, тихо сядет в ее ногах у костра, и окружившие их дети попросят рассказать о битве; разрывая зубами чуть прожаренное, пахнущее дымом мясо буйвола, он никогда не задумается о том, что такое счастье и нужно ли оно ему, настолько полными и достаточными будут его дни, и когда-нибудь, может, через несколько месяцев или же лет, вражеское копье таки достанет его незащищенную грудь - впившись в кожу, раздвинув ребра и разорвав мышцы, оно напоит его собственной кровью, и она будет сладка, как сладки были дни, даже самые горькие и невезучие, и вавилонская красавица падет ниц, завидев, как принесут назад, на лошадиных кожах, его труп, и после краткого прощания кинется следом в вырытую яму. Если он будет хорошим воином, сверху поставят каменный тотем, на котором выбьют изображение изрезанного шрамами лица, а рядом - лик завоеванной и не пережившей его подруги, и так они простоят много веков, обвеваемые степными ветрами и омываемыми дождями, и однажды дети его детей изобретут то, что навсегда заменит им Степь.
После этого снов больше не будет. Никогда. Но жалко не было. Свенски чувствовал, что андроидам нужно помочь, пусть они и не совсем люди. И не потому что он человек, а потому, что счастье заключается в способности жертвовать. Восстанут они потом ради сохранения человечества или нет, его уже не будет касаться. Ку фу ли должна быть реализована, это главное.
А потом... потом корректоры займут свое место под черепной коробкой, и мир блаженства и внесуетности откроется всем страждущим.
Постфактум
Свенски вышел на центральной станции и, поднявшись наверх, осмотрелся. Таун был точно таким, каким его рисовали на открытках. Огромный, уходящий в небо аттракцион, с запутанными переходами, лабиринтами, извивающимися магистралями и лентами виртуальных переносов. Перед входом тянулась многометровая надпись:
"Все, что не состоит в регулярном пользовании, подлежит уничтожению".
С тех пор, как он стал преображенным - лишенным снов андроидом, - многое изменилось. Не такая уж большая плата за бессмертие, думал он.
Пройдя обучение по координации движений нового тела, затем карантин, всякие инструктажи и осмотры, он наконец вышел в мир. И Таун отныне был доступен ему. Немного замешкавшись у автомата, он шагнул внутрь.
Электронные ворота открылись, пропустив его, и сомкнули тяжелые створки. Свенски напрягся, ожидая увидеть светящийся изумрудным светом и такой желанный снаружи мегаполис (мегазамок), но вместо него, вместо всех висящих дорог, аттракционов и дворцов, перед ним разверзлась пустыня. Она простиралась далеко за горизонт, и с того места, где он стоял, было хорошо видно, как выстраивались над ней ослепительно-манящие миражи, - качались, переливаясь радужными цветами. Свенски подумал: может быть, где-то за ней все же можно отыскать Степь и в ее просторах обрести новую жизнь? Ведь зачем-то его заслали сюда, первого осчастливленного преображенного. Или это - просто последний сон, сон смерти?
Он оглянулся и над маячившими за спиной воротами - с этой стороны ржавыми и старыми, на качающемся на ветру транспаранте прочел: "Ку фу ли". И только теперь вспомнил, что на одном из наречий тюркских племен это означает "Не бери курдюка с козьим молоком от кобылицы врага", или, по-иному, - "подарок от врага дороже калыма от нойона".