Аннотация: Глава из "Песни молчания" (обновления, продолжения)
Песня молчания.
Пролог.
Шум неверных шагов и грохот упавшего стула заставили Силту вздрогнуть. Грифель выпал из мгновенно онемевших пальцев, по всему телу пробежала ледяная дрожь. Лестница заскрипела.
- Госпожа, ваш супруг вернулся!- радостно воскликнула рыжая служанка Тимма, сунув голову в дверь.
Любое появление Героя вызывало у девчонки щенячий восторг. Блеск его славы ослеплял ее, манил и лишал воли... Силта заставила себя не думать о том, на какие ухищрения пускалась бедняжка Тимма, чтобы заполучить Героя в свою постель. Было не столько противно, сколь обидно за девчушку.
Хотелось плакать, но слез давно не было - одна пустая усталость. Еще, быть может, страх. Силта бросила короткий взгляд на листок, лежавший перед ней:
"У меня на руках только прикуп, что сдали боги -
Холодная ночь и пыль, пыль осенней дороги.
Боль растворилась в ручье и течет по морщинам земли,
Мир - это стыд, и надежда угасла вдали."
Женщина резко скомкала бумагу и бросила ее на угли жаровни. Короткая вспышка - и листок рассыпался серым пеплом. Силта отрешенно смотрела на пустой стол.
- Сил! В-вот ты ик-где,- дверь распахнулась, пропуская Тимму и полувисящего на ней мощного мужчину.- С-сил, я дома.
- Тимма, помоги Онису добраться до кровати,- попросила женщина, не оборачиваясь.- Пожалуйста. И потом распорядись на кухне, пусть поставят воду греться.
Служанка доволокла господина до массивного ложа и скинула с плеча его руку. Онис, мгновенно потерявший равновесие, повалился на покрывало и глухо заныл. Тимма побежала вниз, поминутно оглядываясь на обожаемое существо. Когда шум ее шагов стих, Силта собралась с духом и подошла к мужу.
Герой Времени, Спаситель Короны и Победитель Аргодемонеума, рыцарь Онис Урритский лежал, наполовину свесившись с кровати, и стонал, давясь икотой. Глаза его, мутные, с красной сеткой полопавшихся жилок, скользили по лицу Силты, не узнавая. Впрочем, она и сама едва узнавала в этом вонючем пьянице того галантного и чистого душой воина, которому когда-то она вручила свою жизнь. Умом Силта понимала, отчего Онис вечерами поглощает спиртное, а по утрам вдыхает лошадиные дозы возбуждающих порошков - тот нечеловеческий кошмар, через который прошел ее муж в Аргедемонеуме, выжег ему на сердце клеймо страха. Он был отравлен, и яд медленно захватывал каждую каплю крови Ониса, каждый вздох, каждое желание. Другие люди не хотели замечать губительные перемены в самом великом Герое человечества - эйфория Победы не прошла даже спустя три месяца, - но Силта с ужасом видела это стремительное разрушение ума, прекраснейшей души, какую ей когда-либо доводилось встречать. И сознание полного бессилия переполняло ее отчаянием... Впрочем, страсти уже перекипели в ней, оставив лишь пустую ноющую боль.
- Не вздумай заблевать покрывало,- коротко сказала она и подсунула под щеку мужа медный таз. Вскоре стон сменился рвотной икотой. Силта закрыла лицо руками.
Колокол на ратуше пробил Треть Ночи, когда Онис очнулся и осознал, что место на постели рядом с ним пусто и холодно. Тревога запульсировала в его жилах: демонары! Демонары похитили Силту, его золотого Жаворонка! Воображение вспыхнуло серией омерзительных полотен пыток и жестоких мучений, придуманных извращенными порождениями злобы для своих пленников. Онис завыл, его руки шарили вокруг в поисках какого-нибудь оружия. Силта, тонкая и прекрасная, смешливая певунья, нежная возлюбленная, сейчас наверняка лежит на каменном столе под острыми ножами менконов, жалких прислужников демонаров, которые разнимают ее светлое тело на мышцы, жилки и кости в поисках тайны ее поэтического дара... Пальцы воина натолкнулись на резную фигурку нимфы, украшающей оголовье кровати. Рывок - и с сухим треском деревянная девушка оказалась в кулаке Ониса, он сжал ее за голову наподобие дубинки.
Шаткими шагами он заметался по спальне, с трудом нашел засов на дверях и долго пытался ухватить его дрожащими пальцами, прежде чем понял, что дверь открыта. Демонары даже не удосужились прикрыть свои гнусные деяния! С яростным воплем герой вырвался на галерею. Темнота ошеломила его, снова породив приступ жгучей тревоги. Онис слепо закрутился на месте, выставив перед собой самодельную дубину, потом взгляд его встретился с зелеными искрами: холодные круглые глаза демонарского шпиона следили за ним из угла. Воин не стал раздумывать - он промчался по галерее, и дубинка его с чудовищной силой обрушилась на чародейское существо, которое слишком поздно осознало опасность. Только хруст костей и треск проломленной доски пола ознаменовали кончину твари. Онис разразился торжествующими воплями, и через несколько секунд галерея озарилась светом. Силта, маленькая и дрожащая, закутанная в тонкую шерстяную шаль, выскочила из соседней комнатки с горящей лампой. Онис несколько мгновений смотрел на жену, не в силах поверить своей удаче: демонары не успели утащить Жаворонка в свое логово, он освободил Силту. Выронив окровавленную дубинку, воин сгреб жену в объятия, осыпая ее испуганное лицо поцелуями, потом поднял на руки и понес в спальню.
Кровь убитой кошки капала с галереи на мягкий ковер.
Силта сжалась в углу кровати, ее колотил озноб. После бурных ласк Онис вновь провалился в забытье, но женщина теперь не могла уснуть. Кроме того, следовало преодолеть отвращение и пойти убрать труп зверька, чтобы не пугать слуг, которые должны прийти утром. Силта тихо соскользнула с простыней и, набросив шаль на голое тело, покинула спальню. В свете лампы труп кошки выглядел просто ужасно: перерубленный пополам острым краем дубинки, он был вдавлен в пролом доски, и деревянная нимфа, возвышающаяся над кучкой окровавленного меха, испуганно таращилась на огонь. Силта взяла ее за голову и, прилагая невероятные усилия, выдернула из пола. Потом она собрала останки несчастного зверька в шаль, присоединила к ним нимфу и побрела вниз. Сад был озарен полной луной, что помогло Силте найти нужный уголок. Там ржавела небольшая лопатка, прислоненная к ограде. Женщина выкопала ямку поглубже и опустила туда узел. Задетая острием лопатки, на шерстяной тюк упала перемазанная землей кость: останки бродячей собаки, одной из первых жертв ночного буйства Ониса. Сколько лежало их тут, крыс, хорьков, собак и кошек, безжалостно истребленных рукой воина! Силта помнила каждого зверька, их кровь словно въелась в ее ладони. Наскоро закидав яму, женщина опустилась рядом на колени и глухо зарыдала.
Старик в сером балахоне наблюдал за ней из башенки соседнего дома: он часто дежурил по ночам возле окна, ожидая появления поэтессы. Обычно она выходила в сад в тончайшей ночной рубахе, но иногда старческая похоть бывала вознаграждена лицезрением обнаженной Силты. Что заставляло молодую женщину вот уже третий месяц рыть по ночам землю, мало волновало созерцателя. Ему хватало самого зрелища.
Самым трудным оказалось соскоблить кровь с ковра. Починить пол на галерее помогли полузабытые заклинания: они были непрочными, но если надломленная доска треснет днем, можно будет просто вызвать плотника, не вдаваясь в объяснения. Но вот густой ворс ковра настолько прочно впитал капли крови, что Силта убила добрых два часа, прежде чем пятна перестали бросаться в глаза. Усталая и измученная, женщина побрела в свою каморку, которая раньше была ее кабинетом, а теперь стала еще и спальней, и столовой, и библиотекой. Листок, покрытый паутиной перечеркнутых строк, дрожал на сквозняке. Единственное, что можно было прочитать:
"Все, что было моим, продала, раздала.
Все, что было моим, поглотила волна.
То, что было твоим - заперла в сундуке,
Тот сундук на цепях, цепи те - на замке".
Онис нетерпеливо выдернул пробку из маленького латунного тубуса. На его ладонь легла, переливаясь серым муаром, горстка порошка. Онис осторожно поднес его к губам, вытянул их трубочкой, словно для поцелуя, и на одном вдохе отправил всю порцию в легкие. Потом запил бокалом хинной воды, слегка поморщившись от горечи. Силта наблюдала за мужем отрешенно, сквозь полудрему.
- Что не сей раз?- тихо спросила она, не ожидая ответа; однако Онис услышал ее.
- Веселая орхидея. Хочешь попробовать?- он заглянул в тубус, но там было пусто.- Ладно, я закажу и для тебя.
- Не надо, спасибо. Онис!
Воин поднял голову и недоуменно уставился на жену: так жестко прозвучал ее зов.
- Онис, поговори с верховным магистром. Прошу тебя. Я уверена, он все прекрасно поймет, он поможет...
- Силта!- прошипел герой,- Мне кажется, я приказал тебе прекратить эти разговоры еще месяц назад! Я совершенно здоров, мне не нужны ни клирики, ни лекари!
- Послушай меня,- женщина подошла к мужу и осторожно положила руку ему на плечо,- еще пять дней назад ты дышал Шипами василиска, сегодня уже Веселая орхидея. Это не шутки, Онис. Ты не можешь не знать, что делает орхидея с людьми. Это эльфийское снадобье, человеческое тело не может выдержать такой натиск...
- Ерунда,- отмахнулся воин,- я принимаю порошок уже несколько суток и до сих пор чувствую себя прекрасно. А вот ты... Ты становишься занудой, Сил. Почему бы тебе не заняться прежним делом? Пой песни, сочиняй стихи - ты ведь у нас Жаворонок Короны! Кстати, и герцоги вчера интересовались, когда ты закончишь новую оду.
- Передай их светлостям, что вдохновение нельзя вызвать магическими средствами.
Онис рассмеялся и притянул жену к себе. Его долгий поцелуй отдавал горечью хины и кислотой орхидеи.
- Мне кажется, что этот ответ их обидит, дорогая. Скажу, что ты приболела. До вечера!
Онис ушел, со двора донеслись радостные голоса слуг, приветствующие любимого господина. Силта легла на кровать, вяло растирая синяки, и провалилась в долгий мучительный кошмар.
День истек впустую. Стихи один за другим превращались в пепел на углях жаровни, еда казалась безвкусной, изредка начинались приступы головокружения, и тогда Силта опускалась прямо на пол и шептала святые гимны. Кто-то из служанок, моя пол, проломил доску на галерее, и седой плотник за пару часов все исправил. Приходил Меон, эконом, приносил последние счета на подпись - Силта заставила себя тщательно прочитать каждую бумагу. Потом нагрянули послы, гонцы и ходоки, желавшие пообщаться с легендарным героем или хотя бы с его женой. Силта, натянув на лицо маску радушия, принимала гостей, отвечала на послания, улыбалась детям и раздавала беднякам то, что получила в подарок часом раньше от богатых дарителей, избавляя дом от ненужных вещей. Пять раз пришлось повторить свою балладу о падении Аргедемонеума и дважды выслушать в ответ свою же песню о Возлюбленном герое в исполнении девушек с исступленно-фанатичным блеском глаз. Все пропадало, растворялось в бессмысленности происходящего. Силта кивала и думала о чем-то совершенно другом. О чем - она и сама не могла толком объяснить.
Солнце повернуло на закат, когда толпа зевак ликующими криками приветствовала возвращение Героя. Силта не встречала Ониса, но ему немедленно доложили, где находится жена. Онис нашел ее в кабинете.
На удивление, он еще не был пьян, хотя винный дух и следовал за ним. Его возбужденная веселость насторожила Силту.
- Любимая!- Онис протянул руки к жене.- Ты не поверишь - я говорил с верховным магистром.
Силта встала, и головокружение чуть не сбило ее с ног. Недоверчивая надежда пробудилась в ней.
- Ты... говорил с ним? Ты все рассказал?- прошептала она.
- Разумеется. Я подумал о нас с тобой, вспомнил... я решил, что ты права. И все получилось как нельзя лучше. Когда я сказал ему про Веселую орхидею, магистр обозвал меня дураком.
- Он поможет тебе?
- Уже помог!- Онис сунул руку за пазуху и эффектным жестом выдернул коробочку наподобие тех, в которых носят веера.- Вот что он дал.
Силта с нетерпением протянула ладонь, но воин неожиданно ревниво отстранился:
- Э, нет, это слишком дорогая штука.
- Что там?
- Шартанская мука.
Небо внезапно обрушилось на мир. Силта замерла, перестав чувствовать и понимать что бы то ни было. Верховный магистр Рентены, человек, в которого она верила как в святого, который был ее последней надеждой на возвращение Ониса... дал ее мужу зелье шартанских гигантов. Сотни названий простых и магических наркотиков стали известны Силте за последние три месяца, и это был самый редкий и сильный из них. Еще недавно она молила богов, чтобы муж никогда не узнал о существовании шартанской муки - Силта знала, что он не сможет удержаться. Теперь все было кончено, и служитель веры сам вручил герою губительную смесь.
- Сил?- Онис обеспокоенно заглядывал в глаза жены.- Сил, что с тобой?
- Не пробуй это,- одними губами проговорила та.- Пожалуйста, не пробуй.
- Извини, я не понимаю. Я тороплюсь, зашел только порадовать тебя. До вечера!
Набросив на голову густую вуаль, женщина вышла через двор на улицу. Темные фигуры редких прохожих скользили по тротуару,инстинктивно замедляя шаг в пятнах света фонарей или окон. Никто не обращал внимания на невысокую, неброско одетую и чуть скособоченную от усталости Силту. Она просто шла, изредка сворачивая то влево, то вправо безо всякой цели, пока не очутилась у ограды старого городского парка. Где-то в самом центре его едва заметные холмы выдавали древние погребения; но это не помешало городским властям установить в парке качели и карусель, а летом проводить там ярмарки. Сейчас ворота были закрыты, и сторожа с собаками бродили где-то вдоль ограды. Силта прошла к седьмому пруту, осторожно качнула его - за последние несколько лет никто из распорядителей так и не нашел эту лазейку, известную всем окрестным детям. Женщина пролезла сквозь ограду и углубилась в темные кущи. Остро пахло влажной ольхой и грибами. На заросшей тропинке виднелись зеленые светящиеся обломки гнилушек. Силта подобрала одну и долго вглядывалась в кусочек дерева, пытаясь постичь загадку мертвенного сияния. Почему-то захотелось сесть, а еще лучше - лечь где-нибудь тут под дубом или кленом и заснуть. Удержало Силту только подспудное назойливое напоминание: какой будет скандал, если ночной сторож парка найдет здесь спящей жену Героя!
- Какой грандиозный скандал,- пробормотала Силта вслух, и ей вдруг безумно захотелось этого. Увидеть, как брезгливо скривятся лица Их высочеств и светлостей, как лавочницы, захлебываясь слюной от возбуждения, будут передавать из уст в уста ошеломляющую новость, окутывая ее все новыми подробностями. Силта невольно улыбнулась. Этак к концу дня выяснится, что она была в стельку пьяна и вдобавок спала не одна, а с таинственным любовником - для мещан и бедняков им станет кто-нибудь из герцогов, а для знати - самый подлый представитель городского отребья. Силта засмеялась в голос. Тут ей на глаза попались старые качели на ржавых цепях, и женщина прошла к ним. Через несколько мгновений она уже отчаянно взлетала над полянкой, задевая то затылком, то концами башмаков мокрые листья деревьев. Даже мелкий моросящий дождик, внезапно наполнивший небо, не заставил ее остановиться.
- Сил?- голос Ониса гулко отозвался в прихожей. Тимма задрожала, как щенок, заслышавший приближение хозяина, и бросилась навстречу.- Сил!
- Господин, позволь мне проводить тебя,- бормотала девушка, привычно обхватывая героя за пояс и подныривая под могучую руку.- Ты так устал, господин...
Это обращение на "ты" к пьяному Онису прибавляло, как ей казалось, некий любовный смысл их отношениям. Конечно, протрезвев, хозяин все забудет, но как знать! Быть может, эхо шепота маленькой служанки когда-нибудь отзовется в его сердце. Неожиданно рука, обычно безвольно давившая на Тиммино плечо, напряглась и сгребла девушку за талию, тесно прижав к боку героя. Второй рукой Онис провел по длинным волосам служанки.
- Сил! Мой жаворонок. Как я счастлив, что ты здесь, со мной,- забормотал он.- Сил! Я люблю тебя!
Он поднял Тимму на руки, и та на миг задохнулась от удивления и внезапной надежды. "Хорошо, что я уже погасила лампы!"- мелькнула в ее голове паническая мысль.- "Пусть он думает, что я его жена, пусть думает что угодно, только бы... Боги, неужто сегодня он останется со мной?" В голове воцарился полнейший сумбур.
Тем временем Онис уже нес девушку в комнату, поминутно осыпая ее волосы поцелуями. Тимме казалось, что она вот-вот умрет от разрыва сердца, но не могла и не хотела прерывать обман. Она едва заметила, когда сильно ударилась щиколоткой о перила - в эти мгновения ей можно было отрезать всю ногу тупым ножом, и она едва ли обратила бы на это внимание. Когда дверь спальни захлопнулась, для Тиммы остальной мир перестал существовать.
Силта вернулась домой по привычке тихо, придержав дверь, чтобы не хлопнула, и не зажигая света. Она сбросила башмаки, сменив их на мягкие кожаные туфельки и побрела к себе наверх. Тишина в доме наполняла ее душу покоем. Все еще улыбаясь и отряхивая мокрые волосы, женщина поднималась по лестнице, как вдруг негромкий шум за дверью спальни привлек ее внимание. Радость тут же сгинула - видимо, Онис уже вернулся и ворочается там на холодной кровати. Силта хотела пройти мимо, но в последнюю секунду вспомнила, что если Онис вернулся домой, когда слуги уже разошлись, то он вряд ли был в состоянии снять с себя сапоги со шпорами. А стало быть, покрывало с чудесной тишельской вышивкой будет уничтожено. Собравшись с духом, женщина толкнула дверь спальни.
Как в скверном романе, подумала она, отрешенно глядя на мужа и служанку. В мутном свете уличного фонаря их тела казались вылепленными из рыхлой желтой глины. Силта подавила стон, подкатывавший к горлу и уже собралась тихо выскользнуть за дверь, но тут глаза ее мужа раскрылись. Секунду он недоуменно смотрел на жену, продолжая ласкать Тимму, однако инстинкты воина взяли верх над страстями, и Онис, взревев, вскочил с кровати. В его ладони блеснул короткий нож. "Где же он его прятал?"- успела подумать Силта.- "Неужели под тюфяком? Он же мог меня..."
Онис замер, быстро поворачивая голову то к Силте, то к девушке, беспомощно бившейся под тонкой простыней. Потом он полувопросительно-полуутвердительно буркнул:
- Сил?
- Я,- ответила его жена.
- Демонары...- забормотал Онис.- Святые боги, я согрешил! Демонары обманули меня! Сил, я думал... О боги, меня обманули! Отродье зла!
Резко обернувшись, он всадил нож в висок служанки - Тимма не успела не то что вскрикнуть, но даже заметить удара. Силта онемела от ужаса. Разъяренный герой продолжал бить ножом тонкое тело, иногда протыкая его до самого тюфяка. Силта бросилась к нему, повисла на руке, но Онис отшвырнул ее сильным ударом в горло, так что женщина покатилась по полу до самого стола. Дыхание прервалось, и Силта потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, Онис держал ее на руках и качал, как младенца, ласково бормоча что-то успокаивающее. Заметив, что жена открыла глаза, Онис расплылся в нежной улыбке:
- Силта, счастье мое! Ничто не может разлучить нас, никакие чары. Я разорву любого демонара, который рискнет встать между нами! Мы будем вместе всегда.
Силта попыталась заговорить, но из горла вырвался лишь шипящий свист. Между тем Онис, продолжая утешать ее, развернулся и бережно уложил женщину на постель, мокрую от крови. Силта выгнулась от боли и омерзения. Мертвая Тимма удивленно смотрела на нее. Нож так и остался торчать в боку девушки.
- Я так люблю тебя, Силта,- по-детски просто сказал Онис.
И тогда тонкие пальцы поэтессы сами нашли скользкую рукоять ножа. "Я тоже любила тебя, муж мой!"- беззвучно произнесли губы. И потом последовал удар, слева от старого шрама. Онис продолжал улыбаться:
- Силта, мой Жаворонок!
Еще удар и еще, Силта почти обняла мужа, безостановочно втыкая лезвие в его широкую спину, в бок, ключицу, а Онис гладил ее по голове, совершенно не чувствуя боли и не замечая звериного отчаяния в глазах любимой. В какой-то миг он слегка отстранился, прижал ладонь к груди, к самой первой ране и с недоумением уставился на широкую полосу крови.
- Кажется, я ранен?- сказал он.
Зрачки его остановились, и тело грузно обмякло на почерневшем покрывале. Силта перестала колотить его, толчками, как дождевой червяк, сползла из-под придавившего ее тела на пол, на четвереньках добралась до двери и только тут рухнула без чувств.
В этот вечер старик-сосед нетерпеливо жался возле окна, ожидая просвета в облаках: ему не терпелось опробовать купленную нынче подзорную трубу на дварфийских линзах. Торговец обещал идеальную видимость даже в полной темноте, и теперь старикашка настроил трубу на окна спальни героя, желая негласно присоединиться к супружеским таинствам. Когда луна высунула краешек из-за рваного кружева туч, соглядатай приник к окуляру. Когда он понял, что видит, его стошнило.
Крики толпы, набат и завывание собак были первыми звуками, ворвавшимися в сознание Силты. Чьи-то руки подхватили ее, вырвали нож, до сих пор зажатый в кулаке, грубо поволокли по ступеням. Огни факелов, простых желтых и магических синих ударили ей в глаза, когда Силту вытащили на улицу. Толпа взвыла.
- Что с Ним? Герой жив?- доносилось со всех сторон как сквозь вату.
- Она убила его, убила вот этим самым ножом!- крикнул кто-то над головой Силты. Женщину тряхнули.
- Скажи им, скажи - может, кто-то чужой?..- назойливо бормотал другой человек.
Силта послушно открыла рот, но звуки не вернулись.
- Говорю вам, она застала его со служанкой и убила обоих!- захлебывался какой-то старикан.- Я сам видел! Да еще как убила - аж мозги по стенкам полетели!
- Тварь, сука!- ревела толпа.
Выли в истошном плаче женщины, поминая светлого Героя Короны. Мужчины судорожно сжимали кулаки, в их лицах читалось отчаянное желание добраться до стервы, которая усомнилась в законном праве победителя иметь любовницу, старики и старухи злобно шамкали беззубыми челюстями, протягивая крючковатые пальцы к лицу Силты...
- А еще она по ночам голая в саду рылась!- выкрикнул свидетель.- Пусть кто посмотрит, чего она там прячет!
Несколько доброхотов рванули в сад, и уже через несколько долгих минут воплей прибавилось: перед Силтой на мостовую полетели полусгнившие останки животных.
- Эй, погодьте!- завопил человек, державший женщину. Силта с трудом повернула голову, пытаясь разглядеть заступника.- Погодьте! Вы же и меня зашибете!
- Брось ее, мы с ней сами разберемся!- грянули несколько голосов. Еще два камня свистнули у самой щеки Силты. Руки, державшие ее, разжались, и поэтесса упала на колени.- Камнями ее, ведьму! Демонарское отродье!
Долгий резкий звук заставил разъяренную толпу на миг замолчать. Послышались удары кнута и топот копыт, верховые без церемоний прокладывали дорогу через бурлящую людскую массу. Силта заставила себя разжать веки и взглянуть на вновь прибывших. По глазам резануло ярким светом: верховые пользовались магическими фонарями. Небо резко помрачнело, став из темно-серого пронзительно черным.
- В чем причина непотребного шума?- прогудел знакомый голос (память услужливо подсказала: советник Жедер).- Прекратить беспорядки! Сотник! Разогнать толпу!
Несколько десятков голосов наперебой стали объяснять, что произошло, и в их переложении гнусное убийство Героя обрастало все более страшными подробностями. Кое-кто стал поминать детские скелеты, якобы найденные в подвале дома, кто-то божился, что сам видел, как Силта превращалась в кошку и бегала по крышам, кто-то утверждал, что ее поймали в тот момент, когда женщина собиралась призвать демона... Разбитая и опустошенная, Силта только изредка покачивала головой, то ли отрицая, то ли просто не в силах поднять ее. Она не проронила ни звука даже тогда, когда теплая сухая рука советника коснулась ее щеки.
- Госпожа Силта!- мягко окликнул тот.- Что за чушь несут эти люди?
- Помилуйте, что у вас тут происходит?- донесся еще один знакомый бас.- Весь город словно взбесился. Ха, советник! Почему вы не следите за порядком?
- Случилось несчастье - Онис погиб,- ответил Жедер.- Толпа обвиняет Силту. Еще немного - и они бы ее разорвали, мы прибыли как раз вовремя.
Мощный конь верховного магистра Рентены прошел сквозь людские волны как сквозь масло: все шарахались от него, с готовностью уступая дорогу. Короткий взгляд слезящихся глаз Силты поведал ей, что магистр определенно сегодня не ложился спать: парадная одежда и драгоценности - это не то, что человек надевает, проснувшись по тревоге. Зато на людей внешний облик магистра произвел волшебное воздействие. Гул стих, десять бледных свидетелей выступили вперед, теребя рукава как нашкодившие школьники. По знаку магистра несколько стражников побежали в дом. Советник механически продолжал поглаживать Силту по щеке, но слов утешения больше не говорил. Потом он вместе с магистром под крики взбодрившегося народа и в сопровождении стражи отправился посмотреть на тело Героя. Предоставленная самой себе, Силта вновь провалилась в забытье, обмякнув в железных руках своих охранников.
Ее привели в чувство, окатив ледяной водой. Задыхаясь и захлебываясь, она вскинулась всем телом, но ее тут же скрутили и прижали к камням мостовой. Знати за это время прибавилось: из дворца прибыл отряд герцогской гвардии во главе с капитаном Одерценом, который сегодня возглавлял дежурство; среди суетливых теней Силта заметила еще двух советников и начальника тайной стражи Террога. Их взгляды были настороженно-отчужденными.
- Силта!- бас магистра врезался в уши Силты как шило. Она поморщилась.- Что ты натворила, неразумное дитя!
Из горла Силты вырывался глухой нечленораздельный хрип.
- Демонарская магия отравила тебя, несчастная. Что за темные обряды творила ты по ночам? Или ты боялась, что твой великий муж возгордится и оставит тебя, добившись столь громкой славы? Что означают все эти мертвые животные? И этот ритуальный жезл?
На последних словах Силта недоуменно мигнула, но тут же скривила губы, не зная, смеяться ей или плакать: лысый простолюдин с важным видом поднял вверх окровавленную деревянную нимфу. Магистр тем временем подал знак, и стражники вынесли на освещенную часть мостовой скатерть, в которую были собраны разные мелочи.
- Это будет предъявлено суду, женщина. И нож, и эти порошки, и свитки с твоими заклятиями. Что ты наделала!
Толпа взревела и сделала несколько шагов к Силте, угрожающе размахивая палками и камнями. "Всё?"- почему-то подумала поэтесса.- "Как просто". Кто-то обнял ее за плечи, оттолкнув охранников.
- Все назад! Ее будет судить герцог!
- Повинна смерти, смерти!- выла звериная пасть, состоящая из сотен глоток разъяренных людей.- Вина доказана! Смерть убийце Героя!
Судя по всему, слова Жедера не пользовались такой властью, чтобы остановить занесенную для удара карающую длань толпы. Скорее всего, он был бы сметен вместе с Силтой и разорван заживо, но в тот момент, когда смрадное дыхание озлобленных людей уже коснулось его, окрик магистра вновь заставил человеческую волну отхлынуть от жертвы.
- Смерть возьмет свое, дети мои,- по-отечески назидательно рек священник.- Не стоит торопить ее, чтобы не натворить беды. Взгляните на эту несчастную - что видите вы? Ведьму, убийцу, преступницу? Да, но кто из вас дерзнул бы сказать, что она изменяла Герою?
Глухое молчание, повисший в воздухе вопрос: а какое все это имеет отношение к скорому суду? Магистр сделал паузу, набирая полную грудь воздуха, и грянул:
- Эта женщина носит ребенка, дитя Героя. Каковы бы ни были ее грехи, мы не можем убить нерожденное дитя, наследника славы. Мы должны сберечь этот недостойный сосуд, в котором лежит драгоценное семя. Но как только ребенок появится на свет, преступница умрет на плахе!
Восторженный вопль потряс город. И трудно было понять, чему больше радуется толпа: тому ли, что любимый Герой обрел наследника, или тому, что магистр пообещал казнить убийцу.
1. Союзники.
Два подростка, вернее, юноша и девушка, едва-едва вышедшые из нежного детского возраста, шли по торговому ряду, прицениваясь к готовому платью. Видя этих явно не бедствующих желторотиков, торговцы скалились хищными улыбками и наперебой нахваливали свой товар. Однако покупатели только фыркали в ответ, искусно уворачиваясь от назойливых зазывал.
- А вот это, кажется, более похоже на правду,- сказала, наконец, девушка, пощупав темно-серый камзол.- И шов крепкий, и ткань пристойная. Прикинь-ка, Ири!
Парень послушно передал ей свой жилет и надел камзол. Немного покрутившись перед мутным зеркалом, Ири застегнул все пуговицы наглухо и выпрямился, выкатив грудь колесом, точно стражник на параде. Торговец недоверчиво заморгал: простой камзол на миг превратился в точное подобие мундира дворцовой гвардии! Да нет, не может быть - лекала-то совершенно разные, и шерсть немного другого колера, и пуговицы медные... Морок!
- Велли?- вопросительно сказал парень.
- Мы берем этот камзол и к нему - вон те серые штаны и белые гетры,- девушка улыбнулась торговцу.- Сколько с нас?
Когда эти двое только подошли к прилавку, продавец был уверен, что сдерет с юнцов минимум три цены. Однако сейчас ему отчего-то расхотелось торговаться, и лавочник назвал начальную стоимость. Велли заплатила, не споря.
В другом ряду девушка приглядела себе бежевое платье и белый передник с довольно дорогим кружевом. Увешавшись тюками с покупками, странная парочка совершила еще один тур по рядам, обзавелась двумя парами башмаков и свернула в темные переулки квартала Жертв. Ири и Велли так уверенно петляли по проходным дворам и узким улочкам, что увязавшийся за ними карманник живо смекнул: эти детки минимум под ярмом ходят, а потому нарываться на лишние неприятности нет смысла. Воришка быстро вернулся на рынок, а юнцы, убедившись, что незванный спутник ушел, пересекли загаженную Рассветную площадь и вошли в неприметный темный дом.
Велли понесла покупки наверх, а юноша накрепко запер двери и проверил ставни на окнах. Лишь после этого он поднялся по скрипучей пыльной лестнице за девушкой.
В конмате было почти пусто, Несколько старых стульев были накрыты чехлами, а из другой мебели остался лишь громадный черный шкаф с большим овальным зеркалом в центральной дверце. Велли тщательно полировала запыленное стекло. Увидев в отражении своего товарища, она поманила его ближе.
- Ну что, ты готов? Сейчас поговорим или сначала пообедаем?- спросила она.
- Сперва поговорим,- сказал Ири.- На сытый желудок я хуже соображаю.
Велли пожала плечами и вытащила из-за пазухи цепочку с причудливой подвеской. Вложив подвеску в неприметный паз, она сосредоточенно уставилась в глаза своего зеркального двойника. Прошло некоторое время, прежде чем Велли кивнула. Ири помахал рукой:
- Ау, там, на той стороне! Есть кто живой?
В зеркале появилось еще одно отражение - на сей раз зрелого мужчины в синем бархатном халате и домашних туфлях.
- Прошу прощения, авгур, но нам разрешено связваться с вами в любое время,- пробормотала девушка, старательно не отводя глаз от собственного лица.
- Да пустяки, пустяки,- отмахнулся авгур.- Ири, у вас, наконец, появились новости?
- Да. Силта, вдова Ониса Урритского, сейчас находится в лазарете при дворцовых казармах. Судя по отрывочным сведениям, которые нам удалось собрать, она пребывает в полной прострации: не реагирует на разговоры, хотя слышит, ходит только когда ее ведут за руку, самостоятельно не ест и не пьет. Кажется, у нее разбита гортань, хотя придворный лекарь, который ее осматривал, говорит, что дело может быть поправимо. Мы провели предварительную разведку и уже сегодня вечером готовы проникнуть в казармы.
- Хорошо,- кивнул авгур.- Помните, нам этот ребенок нужен живым и здоровым, так что постарайтесь вывести Силту как можно тише. Воспользуйтесь услугами Мейлона Трена - завтра к нему прибывают курьеры с очередным грузом "орхидеи", и вы сможете присоединиться к ним. Если потребуются деньги, требуйте у Мейлона любую сумму. Будет кобениться - напомните, что он не единственный торговец дурью в этом городе, а "орхидею" и "лунатика" у нас всегда возьмут. Как покинете город, свяжитесь со мной еще раз. Удачи!
- Да пребудет Око зрячим!- Отозвались юнцы.
Зеркало проглотило лишнее отражение. Велли забрала свою цепочку, зевнула и повернулась к Ири:
- Ставь чайник, что ли? У нас еще три часа.
Ночные сторожа вышли на первый обход, и тусклые звуки колотушек разбавили вечернюю тишину. Жедер смотрел в темноту, царившую за окном. На затуманившемся от его дыхания стекле проступили старые рисунки птичек и сердечек: кто-то из обитателей казармы отличался редкой для гвардии сентиментальностью. Впрочем, сейчас советнику казалось, что эти картинки говорят о Силте-Жаворонке. Рассеянно он дорисовал над одной из пташек корону. Позади скрипнула дверь, и Жедер резко обернулся. Лекарь вышел из лазарета.
- Как она?
- Ну... Я ничего определенного сказать не могу,- лекарь провел широкой ладонью по коротким седым волосам, потер виски и устало вздохнул.- Нельзя ничего сказать, пока она в таком состоянии. Словно раковина захлопнулась. Я не могу пробиться к сознанию больной, а стало быть, не могу пробудить в ней волю к жизни. Впрочем, принимая во внимание ее сомнительное положение...
- Ревель, я попрошу вас не делать лишних выводов!
- Хорошо. И тем не менее, я не могу сказать, что для Силты лучше: понимать происходящее или оставаться в тумане забытья! По крайней мере, сейчас я уверен, что она не предпримет ничего лишнего и не навредит плоду.
Жедер побагровел:
- Вы что, считаете, что Силта может убить ребенка Ониса?
- Я полагаю, что она может убить себя,- спокойно ответил врач.- Полноте, советник, вы стали изрекать какие-то наивные глупости, точно влюбленный корнет. Кому, как не вам, знать характер Жаворонка? Верните ее сейчас к жизни, и она немедленно удавится от тоски. Нет, сделать это можно будет только тогда, когда у нее появится повод жить, когда для тягостных раздумий не останется ни единой свободной секунды... а в тюрьме, будь это даже гауптвахта дворцовой казармы, мы таких условий создать не сможем.
- То-есть, вы хотите сказать, что сейчас ничего нельзя сделать?- уточнил Жедер.- Вы не можете вернуть ей сознание и голос, пока она в заточении, а Силта не может быть освобождена, пока не расскажет, что произошло. Вам не кажется, что это замкнутый круг, Ревель?
Лекарь пожал плечами:
- Дорогой советник, есть медицина и есть закон. В данном случае, их интересы не совпадают. И боюсь, что приговор герцога окажется сильнее моих рекомендаций. Всего наилучшего, советник.
Ревель кивнул Жедеру и удалился прочь по коридору, с трудом разминувшись с юной служанкой. Девушка тащила большой поднос, нагруженный грязными мисками и кувшинами. Возле лазарета она остановилась.
- Сударь! Не скажете, посуду оттуда забирали?- спросила служанка.- Не хватает двух кувшинов и миски.
- Откуда мне знать?- проворчал советник.- Я здесь недавно, в лазарет не заходил.
- Тогда позвольте, я загляну. Я быстро, только заберу кувшины, а то мне и так уже влетело! Я мигом, сударь! Вы уж скажите гвардейцам, что меня можно пропустить, пожалуйста!
Жедер постучал в двери лазарета условным стуком. Часовой изнутри открыл засов, и служанка шустро скользнула за приотворившуюся створку, едва не прищемив подол бежевого платья. Поднос с грязной посудой сиротливо остался стоять на полу.
Советник вернулся к созерцанию уличной темноты. Мысли его метались и гудели, точно перепуганные пчелы. Впервые за свою долгую карьеру Жедер не мог придумать ничего, хотя бы отдаленно напоминающего план действий. Эта беспомощность наполняла его тело дрожью, торопила растревоженное сердце и заставляла ныть все нервы. Так плохо Жедер чувствовал себя лишь перед экзаменом на офицерский чин лет пятнадцать тому назад.
Во дворе замелькали пятна огней. Большой отряд людей в темных мундирах быстро пересек прощадку и скрылся под портиком. Жедер слегка нахмурился: для смены караула было рановато; откуда же взялись эти гвардейцы? И где пропадает настырная служанка?
Советник постучал в двери лазарета. Ответа не последовало. Жедер вновь повторил условный сигнал, потом толкнул тяжелую створку. Дверь была заперта.
- О нечисть!- Жедер судорожно оглянулся в поисках чего-нибудь тяжелого, однако коридор был пуст.- Эй, гвардия! Кто-нибудь, ко мне, живо! Тревога!
Он побежал к проходу, который вел в жилую часть казармы. Полы его длинной накидки били по ногам, мешая двигаться, и Жедер на ходу сдернул неудобную одежду, оставшись лишь в тонкой блузе. Блуза немедленно выбилась из-под шелкового пояса штанов, превратив благородного советника в какого-то жалкого неряху - да и перекошенное страхом и гневом лицо не придавало Жедеру приязни. Поэтому, когда он ворвался в караульный зал, гвардейцы первым делом схатились за оружие и лишь потом вслушались в его крики.
Однако эти секунды промедления обошлись чересчур дорого. С другой стороны караулки послышались звон оружия и яростные вопли: кто-то прорывался по казарме с боем. Двое гвардейцев выглянули в коридор жилого крыла, тут же отскочили назад и задвинули тяжелые засовы. Остальные уже волокли стол, чтобы создать преграду.
- Какого лешего? Что за бесовщина творится?!- Жедер сорвал со стойки тяжелую саблю и подскочил к караульным.
- Не знаю, сударь. Кажись, армейские...
- Клянусь потрохами Рентены, это четверники!- отозвался один из тех, кто выглядывал за дверь.- Отряд Четверного союза. Мать их так, я надеялся, что до этого дело не дойдет!
Советник сплюнул и поспешно обтер о штаны внезапно вспотевшие ладони. Отряд Четверного союза когда-то возглявлял сам Онис Урритский, а после его отставки командование передали ветеранам последней кампании. Нечего и говорить о том, что все они боготворили Героя. Два месяца назад по приказу герцога отряд был отправлен за реку патрулировать границу - Жедер и сам поддержал этот проект, потому как опьяненные собственной славой и бездельем вояки начали доставлять городу серьезные неприятности. Но кто-то поспешил донести ветеранам о смерти Героя, и теперь оставалось только молиться, чтобы этот стихийный бунт кончился малой кровью.
- Надо занять позицию возле тюремного лазарета,- скомандовал советник.- Эти легко заберутся на второй этаж через окна, никакие решетки им не преграда. И потом... что-то случилось с охранниками. Они не ответили на сигнал.
- Этого еще не хватало,- проворчал старший.- Ты и ты, оружейную комнату запереть, ключи в тайник. Потом присоединитесь к советнику в коридоре. Лар, иди с советником, попытайтесь попасть в этот долбанный лазарет. Если не получится, просто стой на стороже: будут ломиться в окна - ори.
Жедер и рослый гвардеец вернулись к запертой двери, возле которой все так же сиротливо стоял поднос с грязной посудой. На стук вновь никто не отозвался.
- Хорга тебя побери, девчонка!- завопил Жедер.- Не знаю, что ты там затеяла, но если ты хоть пальцем тронешь Силту, я тебя из-под земли достану! Слышишь, дура?! Сюда ломятся четверники, они явились за Силтой, а заодно и тебя разорвут на клочья, что бы ты там ни делала! Открывай, идиотка! Я даю тебе шанс уцелеть!
Он тяжело перевел дух. За дверью лазарета послышался легкий шум, словно кто-то споткнулся, отступая назад, в комнату. Но больше никаких звуков не последовало. Лар с ненавистью пнул дубовую створку:
- Прочно сделано. Хотел бы я знать, на что эта девка вообще рассчитывала?
- На то, что я уйду следом за врачом,- сказал Жедер.- Меня тут не должно было быть. А уж караульного на гауптвахте в родной казарме юная девчонка всегда проведет - не война же, вот и расслабились ребята. Только бы она не тронула Силту...
- Слева!
Стекло со звоном разлетелось, и через кованную решетку протянулась рука в перчатке, сжимающая пузырек с белесой жидкостью. Не дожидаясь, пока нападающий предпримет еще какие-то действия, Жедер с разбегу врезал по его кисти ногой. Хрустнули кости, пальцы разжались, и пузырек покатился по полу, разбрызгивая по доскам зловонное содержимое. Вокруг капель доски мгновенно обуглились.
- Следующий останется вовсе без руки!- предупредил советник, показав в окно кончик сабли.
В тот же миг рядом с его лицом просвистел здоровенный булыжник.
- Вот суки!- Лар занял позицию возле второго окна.- Хватит с ними лясы точить, рубите, сударь, и вся недолга!
Жедер уклонился от второго булыжника, третий попал в остатки стекла, и разлетевшиеся веером осколки рассекли советнику скулу. Со стороны караулки уже спешили на подмогу гвардейцы, таща с собой топоры и пики. Новый снаряд ударил в окно Лара. Стекло хрустнуло. Жедер услышал отборную брань Лара и на секунду отклонился, чтобы понять, в чем дело. По трещинам стекала мутно-белая жидкость, разъедая подоконник и решетки. Еще несколько пузырьков влетели в проемы, часть разбилась о рамы и решетки, часть - о стены коридора, который постепенно заполнялся удушливым кислым дымком. Мелькнули веревки.
- С крыши лезут,- со знанием дела прокомментировал подошедший гвардеец. Он примерился, резко выбросил в окно крюк на конце пики, подцепил одну из веревок и рванул на себя. Снаружи послышался глухой удар о стену и короткий вскрик.- Не сорвался. Хорошо их Онис выучил, ничего не скажешь.
В соседнем окне с грохотом вылетела решетка, ее выбил ногами кто-то из верхолазов. Тут же в проем влетели двое солдат, но Лар и его товарищ приняли атакующих на лезвия топоров. До окна Жедера нападающие пока не добрались - гвардеец умело орудовал пикой, не подпуская верхолазов к прутьям.
Темная фигура пролетела на веревке мимо разбитой рамы и метко швырнула пузырек с едкой жидкостью прямо в лицо Лару. Завывая от боли, гвардеец покатился по полу, отчаянно пытаясь стереть с кожи убийственные капли. Его напарника ногами отбросили к стене новые враги. Жедер отскочил к двери в лазарет и занял оборонную позицию. Двое противников были вооружены массивными тесаками, однако советник взял саблю, не уступающую по прочности. Гвардеец отшвырнул пику и подхватил топор, перегородив коридор перед Жедером.
Солдаты-четверники, тем не менее, не спешили бросаться в бой - то ли тянули время, поджидая подкрепления, то ли прикидывали шансы прорваться к лазарету. Один из них неожиданно беззлобно проговорил:
- Сдавайтесь. Положите оружие и выдайте нам убийцу Героя. Мы не собираемся проливать лишнюю кровь честных воинов.
- Вы уже преступили закон,- ответил Жедер.- Вы нарушили присягу. Устроили вооруженный мятеж, убили и ранили многих гвардейцев. Теперь вы хотите заполучить больную беременную женщину и учинить над ней самосуд, Хорга вас побери? Одумайтесь!
В окно влезли еще двое четвериков. Почувствовав ощутимое преимущество, солдат ухмыльнулся:
- Вы укрываете убийцу. Онис погиб, и мы требуем справедливости, мы требуем мести за нашего командира! Отойдите, вас не тронут.
- А пошел ты в задницу,- рявкнул гвардеец.- Тоже мне, благородный мститель! Эрваль!
Успевший подняться его сослуживец подсек ноги ближайшего солдата и с ревом воткнул острое навершие топора под ребра второму. Началась бойня. То и дело тесаки и топоры задевали лезвиями стены, оставляя глубокие царапины на штукатурке, воины сцеплялись намертво, спотыкались о выжженные в полу ямки, падали, вскакивали, били во все доступные части противника остриями, плашмя и рукоятями оружия. Жедер едва успевал блокировать порхающие совсем рядом тесаки, а изредка - уклонялся и от чересчур резкого замаха топора. Потом гвардеец, заслонявший советника от врага, нелепо дернулся, завалился набок, и Жедер оказался лицом к лицу с двумя разъяренными солдатами-ветеранами. Еще один рубился с уцелевшим защитником казармы, а в окно уже влезал очередной человек, куда более субтильный, чем остальные ветераны.
- Потроха Рентены,- ругнулся советник, отшатываясь от летящего в лицо лезвия.
Парировать такие удары было практически бесполезно - оставалось уклонятся и проводить ответные выпады. Жедер рассчитывал и на то, что солдаты, не рассчитав силы, могут врезать тесаком по двери, и оружие увязнет. Такая надежда была не особо велика, но в бытность свою простым офицером Жедер неоднократно наблюдал подобные казусы при бое в узком пространстве. По крайней мере, это дало бы несколько драгоценных мгновений для встречной атаки.
Тело погибшего гвардейца было единственной преградой, мешавшей двум нападавшим изрезать Жедера сразу. Делая выпады и отводя клинки, они резко пинали мертвеца, пытаясь оттолкнуть его в сторону по коридору, чтобы не спотыкаться о раскинутые руки и ноги. Отчего-то каждый такой удар отзывался глухой болью в сердце советника.
С истошным воплем покатился по полу Лар, заливая все вокруг яркой кровью, которая фонтаном хлестала из перерубленного плеча. Третий нападающий лениво развернулся к советнику, выжидая, когда его сослуживцы освободят проход. В ту же секунду глаза его широко раскрылись, челюсть отвисла, а плечи неловко скрючились. Кожанка на груди вздулась, и из еле заметного прокола потекла темная капля. Четверник медленно сполз с клинка, всаженного ему в спину.
Жедер только краем глаза успел заметить, что одним из нападавших стало меньше. Через миг могучий тесак врезался ему в бедро, смахнув изрядный пласт кожи и плоти. Советник завыл от боли, прижал к огромной ране скатку из плаща, чтобы хоть как-то приостановить кровопотерю, и попытался нанести последний удар по врагу. В голове его помутилось. Жедер упал без сознания, а в том месте, где только что была его голова, грохнул о дубовую дверь тяжелый клинок.
Точно и аккуратно шпага воткнулась между кожаных пластин ворота. Рыжий четверник, еще ухмылявшийся при виде поверженного советника, хрипло выдохнул, заваливаясь на сотоварища. Тот отскочил, развернулся к новому врагу и сердито оскалился, увидев перед собой мальчишку, юнца в гвардейском мундирчике. На нем даже не было кирасы. Ветеран видел острое тонкое лезвие, качавшееся точно змеиное жало - тесак перерубит шпагу с одного плевка! Он отступил на полшага, чтобы преграда из груды тел помешала мальчишке использовать преимущество длинного клинка, и потянулся к широкому кинжалу, висевшему на поясе. Однако еще быстрее вскинул левую руку парнишка: резкое движение запястьем, и с ложа потайного самострела сорвалась миниатюрная стрелка. Она воткнулась в кулак, сжимавший рукоять тесака. Мгновение недоумения сменилось осознанием боли. Четверник задрожал. Он все-таки бросил кинжал в мальчишку, но после боль захватила все тело, выдергивая нервы, прожигая сосуды, впиваясь в мозг. Четверник забился в мучительной агонии, а юнец перешагнул через тела и постучал в дверь условным стуком.
Громыхнул засов, дверь поехала внутрь, и в щель выглянула милая мордашка лже-служанки.
- Все в порядке, Ири?
- Все абсолютно не в порядке,- огрызнулся тот.- Чертовы ветераны, их тут как клопов поналезло. И они опередили нас с идеей использования крыши. Сейчас все казармы на стреме, если не весь город. Ладно, попробуй ее вывести. Хотя я с трудом представляю, как мы ее проведем, если лестница перекрыта, а во дворе и на крыше гвардия рубится с четверниками.
Велли оглядела коридор, заваленный мертвецами, и разочарованно поцокала. Потом она нырнула обратно в тишину лазарета. Издали донесся ее воркующий ласковый голос:
- Ну давай, милая, пойдем! Уже пора идти. Нас ждут друзья. Идем, идем, милая.
Ири нервно оглянулся в ту сторону коридора, которая вела к караулке. Ему показалось, что там стало тише. Это могло означать, что одна из сторон одержала верх. И в любую минуту сюда кто-нибудь может заглянуть. Просто должен заглянуть. Либо проверить, не осталось ли врагов, либо добить ту, которая все еще находилась в лазарете.
- Вы скоро?- прошипел он.
- Это не женщина, это куль с мукой,- ворчливо отозвалась Велли.- Веду, веду.
Она осторожно вышла в коридор, почти волоком вытягивая из темного проема сонную Силту. Женщина шла мелкими шажками, покачиваясь как лунатик.
- Потроха Рентены, так мы никуда не успеем!- вскрикнул юноша, уставившись на Силту.- Ее что, опоили?
- Черт его знает,- отозвалась Велли.- Сюда, милая, ко мне! Не бойся, мы защитим тебя. Мы пришли издалека, чтобы тебя спасти.
Вдали скрежетнуло железо: кто-то открывал дверь караулки. Ири схватил Велли за руку:
- Мы не успели. План отхода, Велли!
- Встречаемся на Пыльнике у Трена.
Девушка отбежала к окну, подтащила веревку и, зажав ее фартуком, спрыгнула с подоконника. Ири зачерпнул с пола крови, провел ладонью по лбу и волосам, пошатнулся и оперся о стену. Подбежавшие гвардейцы увидели окровавленного кадета, который с трудом заслонял собой открытые двери лазарета. За его спиной стояла неподвижная как изваяние Силта.
- Примите... примите вахту!- прошептал юноша и вяло отсалютовал шпагой.
- Ранен?- спросил один из гвардейцев.- Помочь?..
- Ерунда, есть дела поважнее,- отмахнулся кадет.- Казарму отбили?
- Да. Бунтовщики окружены, через пару часов их всех скрутят. На первом этаже в столовке коновал сидит, перевязывает раненых, пока за докторами ходят. Иди-ка ты к нему.
- Силта...
- Ничего, мы ее запрем и покараулим. Никто до нее не доберется, парень. Ты свой долг выполнил. Давай, давай, иди.
Ири не заставил себя долго упрашивать. Шатаясь, он поковылял по коридору, слабо отмахнулся на вопросы солдат в караулке и спустился на первый этаж. Тут походка его выровнялась, шаг ускорился, и спустя несколько минут юнец в сером камзоле, немного похожем на гвардейский мундир, скрылся в гудящем от волнения городе.
- Ты смотри, какой везунчик,- сказал второй, потрогав шею Жедера.- Он еще жив. Кого позвать-то: священника или лекаря?
Нежданный визит отряда Четверного Союза так взволновал горожан, что столица превратилась в один гигантский базар: половина жителей стремилась немедленно закупиться продуктами, чтобы неделю не высовываться из домов, а другая половина спешила продать все то, что очередная война могла бы обесценить. Среди стихийных продавцов и покупателей сновали толпы зевак и сплетников, не говоря уже о ворах и прочих любителей легкой наживы. Людские толпы бурно сходились, сливались в потоки и закручивались в водовороты, точно грязевой поток. Подхваченный плотной массой горожан, Белиас был вынужден пропустить нужный переулок и прошагал добрую пару кварталов, прежде чем ему удалось вырваться из толпы. Он прижался к облупившейся стене, пропуская людей, и утер платком вспотевший лоб. Эти... простолюдины, эти хамы, свиньи, рвущиеся к своей кормушке, как они раздражали его! Белиас глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух сквозь сжатые зубы, пытаясь укротить закипающую ярость.
Где он сейчас? Доставать карту было небезопасно: все эти зеваки немедленно распознают в нем приезжего, вынудят заговорить, по акценту могут понять, что он демонар - а там и до виселицы недалеко. Нет, придется положиться на интуицию и зрительную память. Белиас прошел вдоль стены до ближайшего поворота налево, углубился в путаницу мелких улочек и через несколько минут в полном отчаянии убедился, что окончательно потерял ориентиры. Он сел на грязную лавку возле увядающей цветочной клумбы и задумался. Великий Двор выбрал не самое удачное время для отправки эмиссара. Но никто из разведки не докладывал о возможности бунта четверников. Этот идиотский набег на казарму ветеранам ничего не дал. Отряд теперь наверняка будет расформирован, зачинщики казнены, остальные бунтовщики надолго сядут за решетку, а Силта... да, Силта, предмет их ярости, явно не останется в казарменном лазарете. Ее переведут в какое-нибудь потаенное укрытие, где женщина будет сидеть до тех пор, пока толпа не забудет о ее существовании. Потом объявят о внезапной болезни и неожиданной смерти заключенной. Коли нужно, позволят ей перед этим родить и передадут ребенка под опеку короны. Если же к тому моменту слава Героя померкнет, его младенцу не суждено будет увидеть свет. Белиас давно размышлял на эту тему. Он никак не мог понять, отчего герцоги не позволили сразу избавиться от Силты и ее плода: ведь волчонок, даже выращенный в доме, все равно останется хищником. И сын Героя может быть так же опасен для престижа трона, как и его отец. Разве только ребенок окажется настолько туп, что его очевидная бесполезность отвратит от него даже самых близких людей. А сделать малыша идиотом не так трудно - алхимические составы подобных свойств давно не являются тайной.
Белиас вынул из сумки бережно завернутый в промасленную бумагу кусок пирога и принялся за еду. Головоломка не складывалась. Аристократ и доверенный эмиссар Великого Двора, Белиас не был новичком в государственных интригах. Но понять всю катавасию, разыгранную вокруг бедной женщины, он не мог. Согласно его предположениям, одна из правящих сторон настойчиво желала сохранить жизнь или самой поэтессе, или ее ребенку, в то время как другая (или другие) пытались уничтожить эти вещественные следы пребывания Героя на земле. Не исключено, что герцоги, желая разом убить двух зайцев, отправили тайную депешу о смерти Ониса Четверному отряду. Причастность герцогов к недавним событиям угадывалась легко: кто еще мог отдать приказ о помещении арестантки в лазарет дворцовой гвардии? Кто более других заинтересован в ее случайной гибели? Кому выгодна ликвидация отряда ветеранов Ониса? А то, что "старички", хлебнувшие крови, страха и безумия на войне, легко пойдут на поводу подстрекателей, было понятно любому.
Белиаса больше волновала другая сторона - неизвестные помощники Силты. Их нежданная поддержка убийцы ставила под сомнение успешность его собственной миссии. Куда проще забрать то, что не нужно никому, чем отбирать у конкурента. А Силта нужна Великому Двору. От этого зависит будущее всей империи!
Доев остатки пирога, эмиссар поискал глазами мусорный ящик, куда можно бросить бумагу. Разумеется, ничего подобного в этих жалких краях не водилось. Преодолев внутреннее сопротивление, он оставил комок на краю лавки и выудил-таки план города. Уже через несколько мгновений Белиас обнаружил, что искомый переулок находится всего в каких-то пяти улицах отсюда. Окрыленный надеждой, он вскочил и припустил очень быстрым шагом. Ветер смахнул оставленный им комок бумаги, немного им поиграл, потом выкатил на бульвар, где беснующаяся толпа втоптала клочок в грязь.
Звякнул старенький колокольчик на дверях. Высокий хмурый подросток, подавляя зевоту, впустил гостя в аптеку и выжидающе уставился на него. Белиас для порядка окинул взглядом полки с банками, но потом пожал плечами и сел в кресло:
- Вот что, малыш, позови-ка мне Мистика. Пусть покажет мне другой товар. Не ходовой.
- Хозяин сейчас подойти никак не может, он готовит лекарство,- проворчал подмастерье.- Хотите, я сам вам принесу образцы всякого разного?..
- Ты не понял? Позови Мистика. А если хозяин будет кобениться, передай ему, что и осколки могут ранить.
Мальчишка почесал затылок, но послушно отправился за аптекарем. Перед тем, как опустить занавеску, он еще раз подозрительно оглядел гостя: не сопрет ли чего, пока лавка без присмотра?
Через несколько минут появился сам Мистик, тучный, не лишенный обаяния лысый мужчина лет пятидесяти. Он радушно улыбнулся Белиасу:
- Надо же, кого я вижу! Кого я вижу!.. Так кого я вижу?- добавил он чуть тише.
- Белиас. Эмиссар Великого Двора. Если угодно, вот мои знаки и печать,- так же негромко ответил аристократ и, сняв перчатку, продемонстрировал кольца.- Мне величать вас Мистиком или можно Девианом?
- Давианом, друг мой. Не забывайте, что имперский диалект тут не в почете. А вообще-то, я уже привык, что мои посетители называют меня Мистиком. И для дела полезнее, и какая-никакая слава.
- Хорошо, мне все равно. Мальчишка не побежит, надеюсь, сообщать об иноземном госте?
- Вартус хорошо вышколен. Он сын одного из менконов, которым удалось тайно эмигрировать в эти края. Если бы был чистокровным, я бы, конечно, сделал из него настоящего ученого. А так... Хоть будет кому аптеку завещать,- Мистик фыркнул как сытый кот.- Ну, что у вас за дело такое срочное?
- Силта,- коротко ответил Белиас.
Аптекарь сбросил с лица улыбку. Его глаза сощурились, придавая лицу выражение крайне неприятное и хищное.
- Эта-то зачем Двору понадобилась?
- Ее ребенок. До нас дошли слухи, что у нее должен родиться потомок Героя. Это правда?
- Ну, кто может сказать наверняка? Да, магистр Рентены прилюдно объявил о ее беременности. Если это не был просто жест, чтобы спасти ее от гнева толпы, то в наших закулисных играх появился лишний джокер. Я давно гадал, когда корона соберется избавиться от Ониса. Она действовала довольно тонко - еще пару месяцев, и Герой плавно ушел бы в страну теней. Тот, кто скармливал ему наркотики, отлично разбирается в алхимии. Может быть, его консультировал кто-то из менконов: говорят, при герцогском дворе тайно находятся несколько моих... знакомых.
- Местонахождение твоих соплеменников нас совершенно не волнует,- прервал его Белиас.- Вообще, Двор постепенно приходит к убеждению, что одним из непременных условий возрождения Империи и восстановления ее политических прав должно стать полное отсутствие менконов на ее землях.
- Вы это серьезно?!- засмеялся Мистик, однако смех не был добрым.- Возрождение Империи без менконов? И какими же силами вы тогда собираетесь отвоевывать и восстанавливать свои разоренные пустоши?
- Возможно, вы будете удивлены, но мы рассчитываем на нормальную, обычную старую политику. Мы примем наместника от короны. Вернее, выберем его сами из числа подданных короны, а Четверному Союзу останется лишь одобрить наш выбор.
- О черт,- присвистнул аптекарь.- Вы хотите выкрасть ребенка Ониса и посадить его на трон. И думаете, что за сына или дочь Героя вам простят воскресение демонарской империи?
- Не только наш народ устал от войны. Двор считает, что большинство подданных Четверного Союза охотно поддержит кандидатуру такого наместника. Пусть даже пришлют ему официальных опекунов от короны - воспитан он будет в наших традициях и будет отлично смотреться с символами имперской власти на челе.
- Дорогой мой Белиас, скажи мне одно: вы... нет, ты сам-то во все это веришь? Вот не Двор, не совет, а лично ты?