Основные рабочие помещения Станции Гутис-6 всегда напоминали Нгойл бескрайние поля с высоким синим небом над головой. И таких невероятно огромных помещений на каждом из двадцати четырёх уровней насчитывалось сотни, точнее, по пятьсот семьдесят шесть. Мегаразмеры Станции задавались не только необходимостью создать в космосе, вне пределов планеты, большое и удобное место, где можно свободно, не опасаясь никаких последствий для родного мира, проводить любые виды работ, хотя это и было главным. Но строить в пустоте нечто огромное оказалось не намного сложнее, чем маленькое и скромное, зато психологически внушительные объёмы создавали для работающих на Станции людей впечатление мощи и абсолютной надёжности.
Полуоткрытые плоттеры-платформы позволяли, при желании, перемещаться по Станции с такой же скоростью, как и переходить из одной комнаты в другую в обычном Доме гутис; проблемы скоростного передвижения просто не существовало. Впрочем, собственно жилые помещения - тапес-иса, имели вполне обычные размеры и интерьеры. Так что их хозяйки, отдыхая и успокаиваясь после напряжённой работы, чувствовали себя вполне комфортно.
Начальница Станции, Кама Рэм, встретилась с Нгойл на верхнем испытательном полигоне. Всех, кроме техников-настройщиков полей, то есть ригов с искусственным интеллектом, она заранее отослала прочь. Разговор предстоял слишком личным, а, значит, свидетели не требовались.
Миссия Оус в Окауайя должна была считаться удачной, Нгойл добивалась всего, что планировалось. Но... этого оказалось слишком мало. Лавина сорвалась, и всё выглядело так, словно Нгойл пытается остановить её голыми руками. И это была только часть проблемы Оус. С каждым новым кольцом ситуация в Гутис, в Доме самой Нгойл, обострялась и выглядела всё более угрожающе и ненадёжно.
Кама поставила на боковую подставку бокал из-под фреза не глядя, постаралась не встречаться со слишком проницательным взглядом Оус.
-При последнем комплексном анализе ситуации расчёт показал пятьдесят на пятьдесят за твоё возвращение. Даже с учётом того, что твоё отсутствие в Окауайя ничем невозможно компенсировать. Это будет непоправимый ущерб, у нас просто нет агентов такого уровня, только Ясинь на Рабеж.
Всего два удачных проникновения в Империю, и лишь ты одна достигла нужного уровня. Правда, на Рабеж свои сложности, там абсолютно нетерпимы к чужакам, даже чужакам из Империи. Поэтому Ясинь только на четвёртом и никак не может влиять на ситуацию. Лишь собирает интересующие Круг сведенья, и то не слишком активно.
Нгойл зло улыбнулась, словно Кама делала ей выговор, а не ставила в пример, произнесла с горечью то, что могла бы совсем не говорить, Начальница Станции знала ситуацию не хуже её:
-На Окая сейчас самое напряжённое время за весь период нашего... так сказать сотрудничества. Хотя лично меня это пока и не коснулось. Близкая смена Императора грозит непредсказуемыми потрясениями. В борьбе за власть, равно как за свободу от имперской власти, обостряются все старые религиозные распри. Сила Рокана, до чего же это опасно. И тут ещё какие-то гутис, которых там все заранее ненавидят.
Как чёрный смерч, который всё смешает, вытащит наружу то, что, казалось, уже давно исчезло и забыто. Ах, Кама! - Нгойл дотронулась ладонью до груди старшей подруги и своего командира. Такое прикосновение у гутис значило полное доверие и любовь.
В ответ Кама положила свои ладони поверх пальцев Нгойл, но при этом не улыбнулась. Произнесла жёстко:
-Речь идёт о тебе, Нгойл Оус. Ты должна сделать выбор. И это выбор очень тяжёл. Я бы сказала, что его совсем нет.
Но если ты не вернёшься в Гутис немедленно, может случиться так, что тебе окажется некуда возвращаться. СпецСлужба почти открыто применила к тебе недозволенные методы, и Корпус оказался бессилен защитить. По крайней мере, пока.
От отчаянья Нгойл не выдержала и даже перебила старшую гутис:
-Назови мне их причины, Кама. Я сама вижу только одну, хотя она и звучит чудовищно. Это должно быть связано с моей работой, ведь Оркас прямо мешают моей службе в Окауайя.
Начальница Станции нахмурилась ещё сильней, теперь сделалось возможным понять, что она гораздо старше Нгойл. Кама так и сказала:
-Нгойл, я была такой как ты слишком давно. В те кольца многое было иначе. Работа Корпуса вызывала всеобщее уважение и преклонение. Правда, ещё никто не слышал о монстрах Гетерии, не представлял, что где-то там находится и может угрожать миру Гутис могущественная и кровожадная Империя.
Дабан, Рицвиг, даже Каса - всего лишь безобидные, ничем не опасные для Гутис миры. Там мы освоились, вовсе не прилагая труда, и думали, что так будет всегда. В Золотом Круге нашу Службу превозносили. Но Круг повернулся, и всё переменилось, снова и снова доказывая простую истину: каждый оборот Круга разительно отличается от предыдущего.
-Ну нет, - не вытерпев, Нгойл перебила старшую подругу. - Дело не в новизне. Трудности были и раньше, но разве это останавливало Круг? Сейчас же в обод колеса специально подброшен камень. Кто-то очень хочет заставить нас поверить, что сам Круг изменился настолько, что перестал быть Кругом. Надо просто выбросить этот камень прочь.
И слава нашим врагам, с ними гораздо интересней. И слава Кругу, потому что победа останется за ним, следовательно, за нами.
У Камы сжалось сердце. Нгойл нисколько не изменилась с того кольца, когда, не скрывая слёз, совсем юной девочкой, принесла Обет Служения.
-Предположим, что ты права во всём, Нгойл Оус. Но ты готова ради победы рисковать собственным Домом?
Нгойл помедлила, вгляделась в глаза Камы. Резким движением отбросила назад волосы. Рисковать она привыкла каждое кольцо, и уж не Начальнице пугать её риском. Предполагать, будто Кама не понимает, что порой нет другого выбора, было невозможно. Кто другой, только не Рэм. От недобрых предчувствий у Нгойл затрепетали ноздри, словно она ощутила что-то в воздухе.
-Отвечай, кто-нибудь из твоих людей смог проникнуть в Службу, предавшую чистоту Круга? Вы поняли, что творится у Оркас?
-Нет, Нгойл. Оркас почти неуязвимы даже для Корпуса. И боюсь, они знают о нас больше, чем мы о них. Вот, я даже не решилась принять тебя в собственном тапес-иса. Именно поэтому снова предлагаю вернуться. Не ради безопасного отдыха, а чтобы продолжить работу здесь, в Гутис.
У Нгойл забилась жилка на виске:
-Оркас посмели втянуть Ольтера в противостояние служб. Слишком большая честь, если я остановлюсь из-за их усилий.
-Нельзя не уважать сильного противника.
-Уважать? - Нгойл фыркнула. - Совсем неподходящее слово. - Уважают за достойные дела. Я уважаю своего мужа из Дабан. Ольтер воспитал для меня пятерых детей - истинных гутис. Он принят в Золотой Круг. Круг Свидетель, когда-нибудь я открою прячущиеся лица тех, кто завладел им и пытается использовать. Узнаю имена и заставлю явиться на Суд Круга. Но никогда не стану уважать за подлость?!
-Здесь я не спорю. Но для чего ты рискнула старшей дочерью, позволила ей поступить в Школу Дочерей Круга? Ты могла бы вмешаться.
-Ах, Кама, в данной ситуации риск не больше, чем если бы Ламма поступила на любую другую Службу. И выбор сделала она.
-Эта Ламма-Лаурит... слишком неопытна. - У Камы всегда предательски менялся голос, когда она произносила второе имя.
-Но она гутис, и она даже старше, чем была я сама, когда произнесла Обет Служения.
Кама вгляделась в одухотворённое лицо сидящей перед ней красивой и смелой женщины. Она всегда восхищалась этой дочерью Ламмы-Лаурит и отчаянно боялась за неё. Слишком многое Нгойл брала на себя и не жаловалась на ношу. Встав, Кама прошлась по бункеру к узкому окошку-прорези амбразуры, выглянула наружу. Искусственное небо над полигоном выглядело таким же синим и высоким, как и дома, над безмятежной землёй Гутис. По нему даже скользили лёгкие пушистые облака.
-Выбор за тобой.
Когда ты взяла мужа из каса, даже я мало верила в успех. Уж слишком они воинственны, чтобы принять Круг. Это народ воинов, никогда не выпускающий из рук оружия, и почти не признающий других занятий.
Ты справилась. Твой муж каса стал достойным мужчиной гутис, всегда готовым исполнить волю жены. Он признал законы Круга своими и воспитывает детей истинными гутис.
Но Каса - это дикий низший мир. Что-то мне неизвестны имена многих гутис, которые поспешили последовать твоему примеру и выбрать мужей из числа отверженных. Нет, мода на отверженных окончательно прошла, даже если Золотой Круг и признаёт такой выбор правильным и полезным. Их несомненные достоинства ценят лишь в Заведениях. - Кама сделала вид, что не догадывается, насколько Нгойл задели её последние слова, и закончила. - Окая - это совсем, совсем другое. Выбор мужа окая будет воспринят в Золотом Круге как взрыв.
Ведь никто не верит, что мужчина из Империи может стать истинным мужчиной гутис. И, не сомневайся, СпецСлужба будет очень громко возражать против мужа из Окауайя.
Нгойл передёрнула плечом, показывая, что не послушает ничьих возражений, и они её не волнуют.
-Меня гораздо больше интересует, что выяснилось о связи между Службой Защиты и Окауайя? Ведь наши Оркас никогда не покидают пределов Гутис...
Кама обернулась, скрестила руки на груди. Произнесла нарочито спокойно:
-Я бы не стала так утверждать. Некоторые намёки существуют, хотя... в это слишком трудно поверить. Но если удастся что-то доказать в Круге - обвинение может означать конец Оркас.
-А если окая всё-таки проникли в Гутис?
-Окая не столь всесильны. Прислать агента-женщину им и в голову не придёт, а незаметно проникнуть в наш мир мужчине почти немыслимо. Но мы занимаемся и этим.
Нгойл понимающе усмехнулась. Ситуация повторялась зеркально: Корпус тоже не использовал агентов-мужчин. А женщина в Империи значит так мало, ей ли не знать. Запрет Гитар - всё зло от женщины.
-Так почему не применить к СпецСлужбе чрезвычайные меры?
-Нет согласия Круга. И не будет.
-Значит, Круг не понимает серьёзности ситуации. Ведь Служба Защиты, это не открытая организация. А против тайной Службы следует и действовать тайно. Уверена, Корпус способен на такую работу.
Начальница Станции казалась неприступной. Кусочек неба за её спиной поразительно переменился; синева сменилась непроницаемой тьмой, изредка и всегда неожиданно, пронизываемой мощными грозовыми всполохами. Нгойл приблизилась к Каме, снова заглянула в глаза. Вопросительно, и, одновременно, настойчиво и требовательно.
-Мы не можем, и никогда не станем действовать в Гутис как на вражеской территории. У Корпуса нет таких полномочий.
-Специально - да! Но если это часть наших действий против Окауайя. А разве это не так, сара?
Долгое время Кама молчала, изредка вздрагивая от разрядов, ударяющих слишком близко от бункера. Нгойл тоже молчала, невольно любуясь разыгравшейся грозой, которую сотворили на полигоне. Когда Начальница Станции приняла решение, её голос прозвучал твёрдо и спокойно:
-Действуй. Я даю согласие и принимаю на себя ответственность.
Не удержавшись, Нгойл зашла в Медицинский Центр, в отделение, куда она привозила на обследование Ольтера. Бассет ещё не закончила заниматься с Тогауком, крутила юного дабан в контуре, проводя через непонятную для непосвящённых, но крайне необходимую подготовку. Коротко отчиталась:
-Определённо, его организм схож с естественной внутренней картиной у Ольтера. Соответствует достаточно точно. Но произвести пересадку всей нервной системы, или даже частично - на грани возможного.
Глядя на участки тела, с которых уже удалена кожа, Нгойл постаралась думать отвлечённо:
-Но возможно, при необходимости?
-Я гарантирую восемьдесят из ста.
-А двадцать?
-Они погибнут оба. Или один.
-Тогда что же ты собираешься делать? Конкретно. - Голос Нгойл зазвенел, но Бассет даже не обернулась:
-Ты постоянно ждёшь момента, когда твоего мужа превратят в бездумное орудие для убийства или во что-нибудь похуже? Безумное и неуправляемое.
Нгойл нервно сглотнула.
-Да. Не могу об этом не думать.
В сосредоточенном лице Бассет впервые мелькнуло что-то, похожее на сочувствие:
-Я смогла подготовить систему отдельных внешних эр-блокираторов. Они будут особо точно сориентированы по всем внутренним органам. Когда блокираторы будут задействованы, повторяю, благодаря безупречно точной естественной наводке - Ольтер сможет выскользнуть из-под чужого надзора. Но только вот этот дабан,- Бассет ткнула пальцем прямо в живот абсолютно неподвижного сейчас Тогаука, - должен находиться очень близко, в пределах прямой видимости и слышимости. Чтобы принять на себя исполнение заблокированных функциональных импульсов брата. Чтобы у наблюдателя не возникло сомнений или чего там похуже. И это на недолгое время.
-На сколько?
Бассет пошевелила пальцами, заставив Тогаука плавно пошевелиться в контуре.
-Ну, если поспешишь... тебе хватит.
-Понятно, - бросила Нгойл, хотя ей и не было до конца всё понятно. Но Бассет приходилось доверять. - Именно так я и собираюсь поступить. Позволю братьям пока жить вместе.
Бассет через плечо подозрительно посмотрела на Оус и осталась недовольна:
-Ты подкинула мне слишком крепкую задачу. Совершенно чуждая технология. Если мы сможем всем этим овладеть и при этом не вывернем собственные мозги, получится невиданный прорыв сразу во многих областях. Я начну сильно уважать себя, и, может быть, даже нарушу по такому случаю свой зарок.
Нгойл невольно усмехнулась; об этом зароке знала вся Станция. Бассет отказывалась делать выбор, хотя поклонницы и подруги всё время подсовывали ей ненароком сыновей и младших братьев. Пока Бассет держалась.
-Но ведь кто-то в Гутис уже овладел этим. Если, конечно, операция была проведена в Гутис. И до сих пор никому ничего неизвестно?! - Бассет сердито покрутила головой, но в голосе проскользнула и явная нотка зависти.
-В том-то и дело, - подтвердила Нгойл, втайне посмеиваясь над искренней досадой лучшего специалиста по биотехнологиям на то, что она чего-то там не знает. - Скажи точнее, как долго тебе ещё понадобится дабан? У меня не так много времени.
-К утру закончим. Но потом ещё кольцо, а лучше два, ему потребуется, чтобы прийти в себя.
-Значит, два кольца, - заключила Нгойл.- Очень хорошо, сара.
-Хочешь, я слегка подкодирую. Он будет возбуждаться лишь на тебя.
-Бассет!- Нгойл возмущённо набросилась на притворно-невозмутимую подругу, догадываясь, что та развлекается за её счёт. - Не вздумай выкинуть ничего подобного. Он нужен мне таким, как его создал Круг. Рэтти, ну и всё остальное. И позаботься о точности оттенка кожи. Учти, у дабан она особенная.
Она пошутила не слишком удачно, просто попыталась избавиться от неприятного осадка. Бассет ответила неожиданно серьёзно:
-Ты права, сара. Изумительный оттенок. Даже не подберу точного слова. И, между прочим, - Бассет поджала губы, - ему кодировка даже не требуется. Надо было действовать осторожнее с самого начала. Дабан уже сориентирован на тебя. Если предназначаешь его для кого-то другой, будут сложности.
-Но ведь он сможет? - разволновалась Нгойл.
-Да куда же он денется? Но больше с ним не занимайся.
Бассет уверенно положила сильную ладонь между гладких бёдер дабан, прямо на набухшую плоть. Большой палец нащупал едва заметную отметинку - знак Корпуса.
-Может... убрать? - Она покачала головой. - Да помню я, помню. Знак Корпуса сохраняется навсегда. Знаешь, в чём он отличается от Ольтера? Очень низкий порог чувствительности. Этот дабан вообще не может терпеть, а ведь будет очень больно. Да поможет нам вся сила Круга. Уходи-ка, Нгойл, сейчас ты мешаешь.
Нгойл ещё раз покосилась на картинку внутри зеленоватой сферы-экрана; тонкие, невидимые невооружённому глазу нити эктер-волокна, словно живые, уже хищно пробирались внутрь открытого тела. Каждая нить действовала самостоятельно: то свивалась в мёртвый узел, то обвивалась вокруг нервных отростков самого дабан, то пронзала насквозь какие-то неизвестные мышцы. Нгойл невольно поморщилась, покосилась на руку Бассет, всё ещё терзающую чувствительную плоть брата Ольтера, и молча направилась к выходу. Бассет слишком хорошо знала своё дело, и, если уж взялась за эту работу на неё можно было положиться.
* * *
Хозяйка была в агрит не одна, но за её креслом стоял вовсе не Второй муж, хотя Бояр сначала подумала именно так.
Бонир уселась напротив Нгойл, чуть поджала губы. Их последняя встреча была какой угодно, только не приятной, однако Стоящая в Круге услышала тогда слишком много удивительного, чтобы на том всё и закончилось.
Оус откровенно усмехнулась, догадываясь о несбывшихся надеждах гостьи:
-Ты не заставила Ольтера переступить Круг. А потом даже помогла вернуть Домой Герра. Достойные поступки всегда заслуживают вознаграждения. - Бояр промолчала, недоверчиво поглядывая на Хозяйку и, тайком, на слишком скромного мужчину, чьё лицо оставалось надёжно спрятано под вуалью. Нгойл проследила этот любопытный взгляд. - Итак, я собираюсь расплатиться. - Она слегка подтолкнула Тогаука, направляя вперёд, отдёрнула закреплённый сбоку конец шарфа. Лёгкая ткань упала вниз, открывая лицо и шею юноши, и Бояр задохнулась на вдохе.
Дабан остался неподвижен. Игольчатые ресницы не дрогнули.
-Кто он?
-Нравится?
Бонир сжала и снова разжала тонкие пальцы. Серые глаза загорелись и как загипнотизированные снова остановились на том, кто был так похож На Ольтера. Понимающе улыбнувшись, Нгойл совсем отпустила шарф. Если перед Бояр стоял и не сам Ольтер, то его точная копия, мужчина, о котором она грезила. Гостья помолчала, обдумывая слишком явное предложение:
-Что же ты хочешь получить в оплату за это чудо?
Нгойл закинула ногу на ногу, чуть откинулась назад:
-Он рэтти. Ты должна поставить его в Круг.
Под пристальным взглядом Нгойл гостья облизала враз пересохшие губы:
-И что ещё?
-Шин. Я хочу получить Шин Оус.
Бояр невольно передёрнулась от такого предложения:
-Теперь это очень сложно.
-Да или нет?
По глазам Бонир и без слов было ясно, что она не сможет отказаться. Гутис даже привстала со своего кресла.
-Воистину бесценный подарок. Я с удовольствием поставлю его в Круг.
Нгойл согласно кивнула:
-Я так и думала, что ты именно этого захочешь. Его имя Тогаук, он младший брат Ольтера, и пока ещё не знает языка. Ольтер позаботится о брате, а затем сам передаст его тебе. Это время настанет, когда я увижу сестру.
Две гутис коснулись друг друга раскрытыми ладонями - заключили новый договор. Затем Нгойл подобрала упавший край шарфа, жестом указала Тогауку на выход.
Ольтер заканчивал урок, дочитывал Наставление о воспитании сыновей в Круге. Наставник неожиданно прервал его:
-Тебе следует знать, что Уважаемая Нгойл вернулась.
Сердце забилось чаще, справиться с нервами дабан не смог, споткнулся в одной фразе четырежды, наконец, поднял умоляющие глаза:
-Мне будет разрешено самому рассказать жене о... проступке?
-Ольтер, не отвлекайся, читай. Пока не закончишь урок, я не собираюсь отвечать на вопросы.
Продолжать казалось выше сил. Скрепя сердце, почти не понимая, о чём идёт речь, мужчина подчинился.
После занятий у Ольтера появилась надежда, наконец, покинуть рабат. Покинуть рабат ему так и не позволили, но после обеда велели одеться и ждать. Что-то должно было измениться, что-то ощущалось даже в воздухе. Наставник упорно молчал. Неожиданно в рабат появился каса, и Ольтер преклонил колени.
-Во имя Совершенства Круга! Приветствую тебя, Первый муж моей жены. - Слова прозвучали неуверенно, дабан сомневался, что именно полагается говорить в подобной ситуации, и можно ли расспрашивать о жене.
Ответ Арие также был достаточно сдержан, но он позволил встать. Выглядел Первый муж безупречно, ни к чему не придерёшься. Новая причёска: волосы перевиты жемчужными нитями и уложены в высокие крутые гребни, которые расходятся на две стороны, постепенно спускаясь до спины. Стройное тело под тонким шуршащим шёлком всегда кажется обнажённым, хотя платье вполне пристойное и даже строгое. Не то что у него: ни единого украшения, и волосы убранные под повязку - всё лишь напоминает о наказании.
Если каса и изменился, то только в худшую сторону: то есть выглядел для глаз Нгойл ещё соблазнительней. На чувственных губах играла улыбка, всегда казавшаяся загадочной, мерцали таинственные зелёные глаза, затенённые длинными ломкими ресницами.
И сегодня ночью этот мужчина будет в альятте, вместе с Нгойл. Дабан пришлось признать, что Первый муж ещё настолько деликатен, что пытается скрывать собственную радость. Поневоле захотелось сказать что-нибудь резкое и обидное, но Ольтер взял себя в руки.
Следом за Арие в рабат вошёл ешё кто-то, но дабан заметил его далеко не сразу. Затем едва не принял вошедшего за Герра: скромное синее платье, украшенное аккуратными манжетами и круглым голубым воротником, подходило разве что юноше. Даже удивился: неужели сын повзрослел так сильно. Но это был не Герр.
-Круг воистину совершенен, Оле. Нгойл не произнесла ни одного резкого слова, когда всё узнала. Возможно... Я очень надеюсь, что она захочет простить. Как простила меня.
Ольтер опустил глаза, отозвался едва слышно:
-Я не смею и мечтать об этом. - Это была ложь, и Арие это отлично знал.
-Мне кажется, - каса быстро покосился на своего спутника, явно прислушивающегося к разговору, - она помирилась с Бояр.
Дабан молча ахнул и вот теперь по-настоящему взглянул на незнакомца. Присутствие постороннего мужчины в Доме гутис всегда необычное событие, а от странного юноши слишком ощутимо распространялась тревога, Ольтер всегда её хорошо чувствовал. И юноша не просто походил на сына - он был копией его самого. Что же это могло значить? Только теперь Арие прямо указал на своего спутника:
-Это твой брат, Тогаук. Он предназначен для Бояр. Некоторое время Тогаук поживёт в этом Доме. Твоя обязанность - как можно лучше подготовить брата к будущей жизни. - Каса ещё раз задумчиво посмотрел на молодого родственника Ольтера. Постарался скрыть собственные сомненья на его счёт. - Оле, тебе не дозволяется покидать рабат. Нгойл сказала, что твой брат станет жить прямо в рабат, вместе с тобой. Но зато вам обоим можно постоянно носить здесь одежду. Разумеется, ничего особенного, только самое необходимое. И говорить будете на языке дабан, ты ведь не забыл. Он ещё не обучен гутис.
Прижимая ладонь к губам, Ольтер воззвал к милости Круга. Тогаук появился словно ниоткуда. Второй муж Нгойл уже едва помнил, что где-то у него имелся брат с таким именем. Он ещё не принял этого, но уже отвечал:
-Я хорошо помню свою вину и исполню волю жены. - Но в конце не выдержал, закончил с горечью: - Бонир получит то, что пожелала. Как всегда.
Арие слегка нахмурился:
-Ошибаешься, Оле. Твой брат выбран Бояр для Круга. Ты будешь свидетельствовать за него, когда... придёт время, и брат будет готов. Сам понимаешь, что обряда Согласия не требуется, ведь Тогаук, как и ты, не был рождён в Круге.
Ольтер всё равно не был согласен. Но, как правильно заметил каса, его согласия и не требовалось.
-Нгойл милостива к моему брату. Я подготовлю Тогаука, чтобы законы Гутис показались ему понятными и правильными, и... мой брат не наделал тех ошибок, что сделал я во вред себе.
Арие уже давно ушёл, а братья всё ещё стояли, растерянные и неподвижные. Совершено незнакомые друг с другом в прежней жизни, они, наконец, впервые встретились осторожными взглядами. Младший старательно улыбнулся. По его мнению, мужчина, стоящий сейчас перед ним, если это действительно Ольтер, был удивительно спокоен и уверен в себе. Так горделиво держались только высокородные окая. Тот, другой мужчина, приведший его сюда, тоже великолепен как пресветлый Ялог, но Тогаук мало смотрел на каса: слишком много необычного происходило вокруг.
Пристально вглядываясь в давно потерянного старшего брата, Тогаук всё больше изумлялся. Ольтер казался слишком молодым, ровесником, а ведь это неправильно. Правда, госпожа предупреждала об этом, или как он должен теперь называть катор Исият?
Ольтер медленно улыбнулся, рассматривая Тогаука как на отражение в зеркале. Он не решился так сразу обнять незнакомого, почти чужого брата, оказавшегося вдобавок совершенно взрослым. И не слишком испуганным. Ну, не так сильно, как он в самом начале.
-Ты совсем... большой, Тогаук. Откуда ты взялся здесь? Расскажи, как живут все наши, как отец и мать? - Вопросы были заданы на дабан, и от этого звучали почему-то пугающе неестественно. Предупреждённый, что брату до сих пор не известно о случившейся трагедии, Тогаук промолчал.
-Как же Бояр могла выбрать тебя? - не выдержал Ольтер, не дождавшись никакого ответа. Он знал почти наверняка, что Бонир не посещала Дабан, вообще не покидала пределов Гутис. Наконец, вспомнив об обязанностях хозяина, усадил Тогаука на низкую скамью, разлил по чашечкам горячий напиток, плеснув туда капельку фреза. А сам во все глаза жадно рассматривал брата, поражаясь странному решению жены.
"И это после всего, что Бонир сотворила. Может быть, Нгойл не всё знает? Нет, понять гутис невозможно.
Младший брат, ведь это подобие меня самого в прошлом. Кем же Тогаук станет для Бояр? Возможно... - Ольтер припомнил проникающие буквально повсюду, опытные пальцы. От прикосновений кожа сделалась чувствительной, как после ожога. - Бояр действительно умеет быть... другой".
Кроме этой неверной надежды Ольтер догадывался, что брат не будет сопротивляться и упрямиться, как он сам когда-то. Разные мысли лезли в голову, пока Тогаук осторожно, маленькими глотками, пил незнакомый напиток.
-Я рад твоему появлению, Тогаук.
-Я тоже рад тебя видеть, Ольтер. Скажи, а потом... после, когда я стану мужем Бояр, мы сможем видеться?
-Если на это будет согласие твоей жены. Ты видел Уважаемую Бояр?
-Да. - Тогаук ответил очень тихо и явно смутился.
От нехороших предчувствий у Ольтера снова сжалось сердце. Брат так ничего и не ответил о близких в Дабан, словно забыл о вопросе. Но такого просто не могло быть.
Не выдержав, Ольтер резко поменял тему:
-Где ты встретился с Нгойл, Тогаук?
Тогаук уже слышал новое имя госпожи, только не мог привыкнуть. Быстро отозвался, сразу забыв о разбавленном напитке, который не слишком понравился.
-На Окая. Это такой огромный мир. Наверное как Гутис. Только... я мало что видел там. Госпожа купила меня... как тахо. А нашей семьи в Дабан теперь нет. - Тогаук объявил это неожиданно, без всякого предупреждения, странно спокойным голосом. - Пиратские ашали налетели... в ночь светлого Ялога, когда все были дома. И отец, и братья - все. Я видел, как горели люди. И видел мёртвого отца. Меня и Данув увезли в Хасслар, а потом... Больше я не видел Данув. Меня всё время продавали и перепродавали, а я не знал даже языка тех, кто меня покупал. И они сердились на меня за это. А потом, когда немного выучил язык, то узнал, что нахожусь в Окая.
Там другое солнце и другие звёзды. Ни одной знакомой, я ведь хорошо знаю наши звёзды. Люди там слишком могущественны, если умеют жить среди звёзд. И жестоки, как пираты. Не понимаю, откуда у меня бралась смелость сопротивляться. И, всё равно, я бы сломался, если бы за меня взялись всерьёз. Но... появилась новая госпожа, твоя жена, и я стал её тахо. Так мы и встретились. И она уже всё знала... обо мне.
Ольтер с трудом сдержал горестный стон, страшная догадка обожгла сердце. Все несчастья, рассказанные братом - всё это обещала сделать Шин, а ведь раньше она всегда исполняла угрозы. И снова слёз не было, только перед глазами поплыла сплошная тьма.
Он пришёл в себя, стоя на коленях, прижав лицо к стене, как делал это раньше, когда нужно было выдержать очередное несчастье. Брата было не слышно, хотя Ольтер был уверен, что он рядом, за спиной. И от этой мысли всё-таки делалось легче.
Ещё со времени Шин Ольтер привык, что в рабат постоянно кто-то находится, и, наоборот, тяготился вынужденным одиночеством, ведь по приказу Арие даже Наставник перестал его навещать, общался с воспитанником исключительно по каналу связи.
Зато теперь братья были неразлучны, Тогауку всё было внове и интересно, и старший брат старательно и подробно всё объяснял. Ольтер не понимал лишь одного: почему нужно говорить на дабан, а на изучение языка гутис наложен запрет. Сам он понимал язык гутис с самого первого кольца, это сразу многое упрощало.
Они вместе занимались в тренировочном зале и потом купались в прохладном бассейне с голубоватой водой. Восторги брата по поводу устройства рабат Ольтера немного удивили, он слишком к этому привык.
-В Доме жены у тебя будет собственный рабат и много слуг, но всё равно придётся ладить с Первый мужем Бояр. Уважаемая Бояр стоит в Золотом Круге, она очень состоятельная гутис и может приобрести для тебя даже отдельный Дом. Но так делают очень редко. К сожалению, я слишком мало знаком с Уважаемым Ровером. Знаю только, что он истинный мужчина гутис, потому что был рождён в Круге.
-А почему госпожа Нгойл не поселила тебя отдельно? Я правильно понял, ты Второй муж госпожи?
Ольтер спокойно подтвердил:
-Да. Но вначале я был Первым мужем её сестры. Это Шин поставила меня В Круг, а потом... отвергла. Тогда Нгойл забрала меня... вместе с детьми и назвала мужем. Но все мои пять детей рождены от Шин.
Тогаук невольно ахнул, глаза сделались испуганными:
-Забрала? Всё-таки ты собственность. Тахо.
-Конечно, нет. - Порой казалось, что дело обстоит именно так. Ольтер продолжил говорить, тщательно подбирая слова на дабан, нужных слов постоянно не хватало, хотя он и не забыл язык. - Всё не так просто. Я не сомневаюсь, что Уважаемая Бояр будет хорошо обращаться с тобой. Ты проведёшь рядом с ней много счастливых колец и станешь настоящим мужчиной гутис.
Младший брат посмотрел на Ольтера странно печальным для его юного возраста взглядом и прервал его рассуждения о долге мужчины перед Кругом:
-Я правильно понял, что Уважаемая Бояр раньше была увлечена тобой и захотела меня как бы взамен? Потому, что мы очень похожи?
-Можно сказать и так... - вынужденно признал Ольтер.- Но теперь это не важно. Теперь Бояр увидела тебя и хочет именно тебя.
Тогаук нервно облизал тёмные как у брата, жёсткие губы:
-И всё же... я чувствую себя только тахо. В Дабан всё было иначе. Ты должен помнить, брат.
-Не надо вспоминать слишком много. Мужчинам вообще неправильно говорить о прошлом. Тем более о прошлом вне Гутис.
-Госпожа Нгойл сказала, что мы можем говорить обо всём. О чём угодно.
-Да, - неохотно согласился Ольтер. - Если Нгойл так сказала.
-Тогда объясни мне... Там, где мы встретились с твоей женой, госпожа... была совсем с другим мужчиной. - Никогда ещё Ольтеру не говорили такого прямо в лицо. Он едва не вздрогнул. - Что это значит?
-Ничего не значит, - преувеличенно равнодушно произнёс Ольтер и отвёл глаза в сторону, словно чем-то заинтересовался. - Отверженные - это ничто. Только муж может стать отцом детей гутис. Вне Дома Закон Круга позволяет гутис встречаться с кем угодно.
-Но это... неправильно!
-Закон Круга признаёт это правильным, - строго повторил старший брат. - И ты примешь это за веру. - Тогаук не поверил. Он заподозрил, что Ольтер просто слишком слаб, если согласился с явной несправедливостью. - Закон Круга, - снова повторил муж Нгойл, - не прощает мужчину, если тот пытается противостоять Кругу. Ради будущих детей, брат мой Тогаук, моли Круг, чтобы сердце Бояр всегда оставалось открытым для тебя. Только тогда твоя жизнь будет спокойной и правильной.
Когда ты познакомишься с моими детьми, то поймёшь, что я прав. Ламма, моя старшая дочь, уже признана истинной гутис. Поэтому хорошо, что сейчас она тебя не слышит. - Ольтер постарался, чтобы предупреждение выглядело как шутка. - Никогда больше не повторяй... таких слов о Нгойл. Ты ведь понимаешь, как тяжело мне это слушать. Хотя... я признаю Закон и не противлюсь... даже в душе.
-А с Первым мужем, Уважаемым Арие, ты дружишь?
Тогаук уже выучил слово Уважаемый и не забывал его произносить. Только Нгойл продолжал по-прежнему называть госпожой.
-С Арие? Конечно, да. Уважаемый Арие - часть моей семьи, он для меня как брат. Мне очень повезло с каса, и я не хотел бы жить без него. - Тогаук промолчал, на этот раз не очень поверив.
По ночам Тогаук спал очень крепко, но на этот раз отчего-то неожиданно проснулся и не понял действий брата. Соскользнув со своей постели, не одевшись, тот встал на колени прямо на холодном полу, сложил руки перед грудью. Тогаук даже перепугался, но Ольтер заметил, что брат проснулся, и тихо пояснил:
-Я ведь говорил тебе о Тёмном Круге. В своё время... тебе тоже предстоит исполнять обряд. А пока не мешай. Мне есть за что просить прощения перед чистотой Круга.
У юного дабан была неплохая память. Брат уже многое рассказал, а также упомянул, что не должен стоять в Тёмном Круге. Заснуть снова, пока Ольтер чему-то молится в голубоватой полутьме, Тогаук не смог. Лежа на такой же узкой и низкой постели, как и хозяина рабат, но находящейся в стороне, в полукруглой нише, и раньше предназначавшейся для самого Наставника, он сквозь ресницы следил за братом. Отдельных слов было не расслышать, только иногда лицо молящегося искажалось от внутренней боли.
Закончив, Ольтер хотел встать, слегка пошатнулся от долгого напряжения. Тогаук едва не бросился на помощь и остановился. В почти стерильный воздух рабат откуда-то проник хорошо знакомый юноше аромат, смущавший его ещё в Рюси. Волнующая воображение смесь из запаха полевых трав и едва ощутимого горьковатого дыма, словно дурманящий голову туман распространился под сводами рабат.
Ольтер тоже сразу почувствовал его. Что-то знакомое колыхнулось в памяти, хотя сейчас было не до воспоминаний. Мужчина повернул голову и замер, так и не поднявшись до конца. Словно пройдя сквозь стену, в рабат появилась Нгойл. Вокруг бёдер и ног гутис обвивалась свободная юбка, плечи и грудь прикрывали длинные волосы, отливающие золотом даже в полумраке.
Некоторое время Ольтер молчал, не вспомнив даже о приветствии. "Хороший пример брату!" - мог бы отчитать его Наставник, если бы находился сейчас рядом.
-Мне нечего сказать в своё оправдание, Нгойл.
Тогаук догадался вскочить с постели и склониться в поклоне, но госпожа, кажется, не заметила собственного арата. Подошла к Ольтеру.
-Брат рассказал тебе всё?
-Да... он говорил о том..., что сотворила Шин.
-Обещаю, я накажу сестру.
Ольтер невольно коснулся пальцами собственных губ:
-У гутис не может быть вины перед мужчиной.
-Зато может быть вина перед сестрой.
В висках отчаянно, невыносимо заломило, словно туда вбивали гвозди. Всё происходило слишком стремительно, но дабан уже и без объяснений понял, для чего жена появилась в его рабат.
-Нгойл... Зато у мужчины остаётся вина перед гутис. Неужели ты простила меня?
Словно колдуя, гутис тряхнула золотой гривой.
-Мне нужен только Арие, потому что я люблю каса. И только ты - я слишком сильно желаю. И никогда не откажусь от тебя. Неужели ты забыл мои слова?
-Но... - Ольтер задохнулся.
Нгойл выставила ладонь вперёд в знак предупреждения:
-Я желаю тебя не меньше, чем ты... Даже если ты сам, своими глазами, увидишь нечто... другое, не верь. Доверяй только собственному сердцу, Оле. А сейчас я хочу тебя.
Гутис слегка коснулась ладонью головы мужа. Ольтер невольно отстранился, ещё немного, упёрся спиной в постель. Приподнял руку и вдруг тоже выставил её вперёд, как преграду:
-Здесь мой брат.
-Тогаук видел... Достаточно видел. Ведь он рассказывал о моей работе... в Окая.
Под разгорающимся взглядом жены Ольтер откинулся назад, всё ещё не убирая руку. Гутис поставила колено между его сжатых коленей.
-Ты знаешь, Нгойл, как сильно я жажду твоих прикосновений. Сильнее, чем света Пасианы. Но... Арие смотрел мой монитор, и я не в силах забыть тот стыд. Но даже Арие - это другое. А вот так... на глазах Тогаука. Во имя Круга, не делай этого со мною, Нгойл, накажи меня иначе. Ведь я не оло.
Подобных слов гутис не ожидала. Она прищурилась, словно заново разглядывая взволнованное лицо мужчины, предупредила:
-Сейчас я уйду и не вернусь.
Шёпот Ольтера был едва слышен:
-Я буду жалеть о своём упрямстве. Если прикажешь..., я подчинюсь.
Разгневанного лица жены Ольтер не видел, но зато расслышал гнев в её голосе. Упало на пол упало украшение из белых цветов.
-В моём Доме тебя ещё не пороли, дабан. Это совсем неправильно. Передай Наставнику, что ты заслужил наказание.
Круто повернувшись, Нгойл исчезла из рабат также внезапно, как и появилась. В воздухе остался непередаваемый аромат свежих луговых трав и цветов. Ольтер едва не вспомнил, где раньше встречался с этим запахом, но его отвлёк вопрос Тогаука.
-Госпожа рассердилась на тебя?
-Да.
-Что же ты сделал, брат?
Ольтер неуверенно покосился на него. Конечно, Тогаук не знал языка, но неужели совсем ничего не понял.
-Я произнёс то, что не имел права говорить. Сохрани тебя Круг следовать моему примеру. Забудь всё и ложись спать.
Братья одновременно улеглись на узкие постели. Долго лежали без сна, наконец, Ольтер понял, что не спят оба, произнёс вслух:
-Я слишком сильно желал этого.
-И зря заупрямился, - неожиданно произнёс младший. - Я бы отвернулся и закрыл глаза.
-Замолчи. Нам не подобает вести такие разговоры. Я буду молить Великий Круг, чтобы Бояр не пришло в голову отвергнуть тебя, когда остынет желание. "Чтобы ты не стал для Бояр очередной прихотью.Я не пугаю, Тогаук, но лучше знать самое плохое", - от всего сердца добавил Ольтер. Правда, лишь про себя.
-Что значит - отвергнуть?
-Сохрани тебя Круг.
Ольтер так и не объяснил, что означает быть отвергнутым, но младший брат догадался. Снова упрямо произнёс:
-Я бы не смог вот так отказать гутис... Никогда.
Поняв, о чём подумал младший брат, Ольтер невольно засмеялся, хотя ему было совсем не до веселья:
-Ты прав, гутис прекрасны.
И снова, словно первый раз, Арие терпеливо ждал в альятте, стоя в изножье постели с подносом, на котором стоял бокал традиционного фреза. Окна были распахнуты настежь, и под холодящим шёлком платья ощущалось малейшее колебание воздуха. Почему - то Нгойл задерживалась, но каса был терпелив. Наконец, гутис появилась из внутренних дверей, положила одну руку на плечо, другой взялась за бокал:
-Подобная скромность не очень-то годится для Хозяина Дома. Хотя... нет, тебе всё идёт.
Мужчина поставил поднос на столик, усмехнулся.
-Мне было приятно ждать тебя, Нгойл.
Нгойл сделала глоток - только смочила губы, отставила бокал. Глядя прямо в глаза, Арие провел ладонями снизу вверх вдоль тела, медленно приподнял руки к волосам, чуть изогнулся. Замер. Нгойл сама раздвинула белый, невесомый шёлк его платья, поцеловала чувствительную полоску кожи в складке между ногой и животом, попробовала на вкус. Истомленный, каса начал терять контроль над собой, схватив жену за плечи, упал в постель.
Кажется, гутис сопротивлялась, перевернула мужа назад, на спину. Засмеявшись, он снова оказался сверху. Думать о сдержанности и обязательных правилах было немыслимо. Арие и не думал, позволил собственному желанию излиться так, как оно стремилось, и все получилось замечательно.
Расамаут - богиня ненасытной страсти, соединилась в едином порыве со своей сестрой Рахни, превратившись в Рассаманауру, чья жизнь всегда слишком коротка, хотя смертному и невозможно достигнуть большего блаженства. Арие понял это, потому что увидел расцветающие перед глазами звёзды, и надеялся, что Нгойл тоже их видела.
Очнувшись, каса запоздало вспомнил то, о чём был обязан помнить всегда: тело мужчины гутис должно исполнять лишь то, что ему укажут, а никак не поклоняться языческим богам.
-Всё это делал не я.
Нгойл критически оглядела устроенный разгром и тоже ахнула:
-Ты пренебрёг всеми правилами, муж мой. Ты не вёл себя так бесстыдно... даже вначале.
-Но тогда я не знал себя, - защищался Арие, старательно изображая смущение. Он привёл в порядок постель, избавился от остатков разорванного платья, снова забрался под одеяло, рядом с Нгойл.