Аннотация: Участвовал в конкурсе "Призрачная реальность-2"
Амир Камаль Рахмани уже забыл, когда в последний раз ему удалось выспаться. Нечёсаные, спутанные волосы, кудлатая борода, воспаленные и слезящиеся глаза, хриплый голос, - весь вид алхимика наводил ужас на домашних рабов, вынужденных время от времени появляться в кабинете этого достойнейшего ученого мужа, который сейчас выглядел не вполне достойно. Запах же, исходивший от его давно не мытого тела и грязной одежды, мог свалить, пожалуй, с ног любого, кто осмелился бы сейчас ненароком заглянуть в его "святая святых". Любого, кроме поварихи Махен, дородной женщины преклонных лет, которая каждый божий день в установленное время приносила Амиру Камалю обед и ужин прямо в его "берлогу".
Вот и сейчас, она постучалась в комнату, а затем, не дожидаясь ответа хозяина, распахнула тяжелую кованную железом дверь и деловито прошла в кабинет. Она подошла к столу и первым делом стала собирать еду, оставшуюся после вчерашнего ужина. Амир Камаль - грозно свернул на нее глазами из-под кустистых бровей. Любой из рабов, увидев такой взгляд, в мгновение ока оказался бы на коленях перед господином, моля о пощаде и милости, но кухарка только что-то хмыкнула себе под нос и принялась выставлять новые плошки с едой на стол.
Амир Камаль угрюмо наблюдал за этим процессом, и раздражение начинало усиливаться в нем с каждым мигом. "Она снова мешает мне работать! - пронеслось у него в голове. - Быть может пора от нее избавится, как и от ее предшественницы?". Он даже потянулся за тонким кинжалом, который висел у него на поясе, но вовремя спохватившись, отдернул руку. Нет, он не пожалел свою кухарку, просто оценил, что с живой с нее будет больше пользы. К тому же, для опыта, который замыслил алхимик, Амиру нужна была молодая и красивая девушка с тонким и изящным станом, а никак не престарелая располневшая повариха. Причем Махен отлично готовила, и только за это можно было оставить ее в живых.
Между тем кухарка, почтительно поклонившись, направилась к выходу из кабинета, так и не узнав, какая гроза сейчас прошла мимо нее.
- Стой! - поднял руку алхимик в повелительном жесте и Махен остановилась как вкопанная.
- Как долго я работаю? - спросил он. Служанка не замедлила с ответом.
- Уже с неделю, мой господин, - заговорила она быстро. - Все в трудах и заботах пребываете, благодетель вы наш. Света белого не видите... Все мы за вас переживаем, все ждем, когда, наконец, явитесь из своего кабинета... и свое ясное лико покажите нам. Да, голосом своим зычным окликнете...
"Ага, как же, ждут они!" - подумал Амир Камаль, в то время как кухарка продолжала восхвалять его всяческие достоинства.
- Как быстро прошла неделя, - пробормотал алхимик вполголоса, прервав кухарку. - Значит завтра здесь будет сам султан. Времени у меня не осталось - только один шанс...
- Все готово к приезду Светлейшего, да дарует ему Аллах вечную жизнь, Вам не о чем волноваться, господин, - произнесла толстая Махен, услышав бормотание и расценив его по-своему.
"Мой эксперимент, хорошо прошел и на животных, и на людях... - подумал Амир Камаль. - Получится ли он сегодня снова? Если нет, то жить мне осталось лишь до завтра. О чем мне еще беспокоится, глупая ты баба?". Вслух же алхимик распорядился:
- Пусть незамедлительно ко мне явится Рахим, и пусть рабынь всех молодых, да статных пред очи мои приведет.
Кухарку как ветром сдуло. Вот, она стояла у дверей, вот, ее уже как небывало - так торопилась исполнить приказ своего грозного господина.
Амир Камаль оставшись в кабинете один, вновь вернулся к работе. Ему захотелось перед решающим опытом вновь перепроверить все с самого начала, чтобы ничего не сорвалось. В это время в одной из колбочек, которых здесь было не счесть стала пузыриться жидкость - пошла химическая реакция и алхимик, подскочив к столу, поднял колбу и поднес к глазам. Затем он, тщательно отмерив на весах несколько щепоток порошка, осторожно высыпал его в жидкость. От чего ее свет из светло-розового принял золотисто-красный оттенок. Отставив склянку, алхимик подошел к двум ведрам, которые стояли в углу кабинета и поднял крышки. Затем он надел перчатки, которые висели здесь же на крючке, и резким движением засунул обе руки в ведра. Когда он вытащил руки, то в каждой и них барахталось, пытаясь вырваться, маленькое живое существо. В правой руке Амир Камаль держал мышку, а в левой сжимал лягушку. Немного подумав, он швырнул мышку обратно в ведро. Лягушку он положил на стол. Работа предстояла кропотливая...нужно, придерживая бессловесную тварь, приоткрыть ей пасть и влить в нее жидкость, которую алхимик только что приготовил. Амир Камаль осторожно раздвинул лягушке лапки и занес над ней стеклянный пузырек...
Пятнадцать лет назад Амир Камаль Рахмани не был алхимиком и лягушек ловил исключительно для пропитания. Босоногий, загорелый, не гнушавшийся любого приработка, достаточно изворотливый, чтобы выживать на улицах и трущобах, но при этом постоянно бедный Амир жил впроголодь. Деньги от случайных заработков, надолго не задерживались у него, утекая словно песок сквозь пальцы. Но в то время он был молодым и беззаботным, его не сильно волновал ни чужой, ни собственный достаток. Он не видел для себя иной жизни и иной судьбы, а раз шанса на перемены не предвиделось, то и душу нечего бередить. Так жил будущий алхимик до того момента, пока не наняли его в один дом - чернорабочим. Погрузи, разгрузи, положи, принеси. Денег платили немного, но все же достаток.
Именно тогда он увидел, как можно жить... и ему очень захотелось такой жизни. Золотое убранство, тончайшие простыни, шкатулки, сокровищницы, пиры, на который танцуют красавицы свой знаменитый танец живота - это был другой мир. Словно небеса на земле приоткрыли свой полог, разрешив одним глазком посмотреть на блаженство райское. Никогда прежде Амир не видел подобную роскошь. Даже рабы в том доме носили золотые побрякушки и разговаривали с наемным босоногим рабочим свысока, будто они были господами.
Работа Амира была разовой и вскоре ему снова пришлось думать о пропитании и хлебе насущном. Серой, и унылой показалась ему собственная жизнь. Грезы о богатстве стали бередить его душу, и не оставляло его томление о чудесных девах, каких видел он в том доме.
В это время на одном из базаров, по которому бродил Амир в поисках заработка, он увидел сказителя и остановился послушать, что интересного расскажет слепой странник.
- Как-то один султан, - рассказывал слепец, - решил научить осла говорить, и он пообещал высокую награду тому, кто сможет это сделать, а если не удастся человеку научить говорить осла, то голову его с плеч долой. Один человек пришёл во дворец к султану и сказал, что сможет выполнить его желание, но это дело долгое и трудное. На него нужно целых двадцать лет. Султан согласился ждать. Человеку дали задаток, и путник отправился в отведенные ему покои. Все считали его поступок самоубийством. Ведь невозможно научить разговаривать осла. И спрашивали: "Зачем тебе это?". "Я беден, - отвечал путник. - А за двадцать лет может многое случиться, либо ишак сдохнет, либо султан умрет..."
Ничего особенного в рассказе сказителя не было - очередная притча, из множества подобных ей. Амир уже через пол часа и думать забыл о слепом страннике и его словах. Вспомнил он о них лишь через месяц. В тот день, когда неожиданно скончалась любимая жена нынешнего султана, не сказочного, а самого, что ни наесть, настоящего, оставив его безутешным. Ни наложницы, коих было несметное количество, ни другие жены не могли унять боли правителя. И скорбел он о совей потери день и ночь, с ним скорбели и все его подданные. По приказу султана стояла в его покоях вылитая из чистого золота статуя его покойной жены. Красивая и изящная, какой она была при жизни, но холодная и немая - с золотыми волосами и холодными объятиями. Не жаждали ее губы поцелуев своего повелителя, не шептали они на ухо нежные слова... Ни души, ни жизни не было в ней - один желтый метал отливал на солнце.
Вспомнилась Амиру услышанная им притча и пришло на ум безумное решение, как ему перестать быть бедным, наконец. Идея была рискованной, но попробовать стоило. Различными ухищрениями добился он разрешения предстать перед очами светлейшего султана Аль Абиба, да хранит его Аллах, и сказал такие слова:
- Знаю я как вернуть душу твоей жены из мира теней. Да только трудное это дело и опасное, не каждому под силу. Да времени займет много... Душу поместить нужно куда-то, а тело уже в земле тлеет, тут и пригодится, Светлейший, твоя статуя золотая - к ней привяжу я душу жены твоей. Задвигаются ее руки и снова услышишь ты ее поступь.
- Как долго мне ждать возвращения любимой? - произнес султан Аль Абиб, убитый горем, но голосе его послышалась надежда. - И не обманешь ли?
- Долго, повелитель, - кивнул Амир. - Лет пятнадцать пройдет, а то и больше.
Султан задумался, затем он с тоской посмотрел на прекрасную статую, которая стояла тут же, справа от престола и, наконец, решился:
- Даю тебе срок в пятнадцать лет - день в день. Не успеешь вернуть мне жену - не обессудь. Кара страшная падет на тебя. Железом каленым пытать тебя будут. Страшен я в гневе, но и милостью тебя не обижу... Верни мне мою любимую. Если сделаешь это - век жить тебе в золоте. Вторым человеком после себя в государстве поставлю!
Поклонился Амир, спрятав улыбку, а в голове его пронеслось лишь одно: "За пятнадцать лет многое изменится. Может не стать уже и самого султана. Или меня не будет, - добавил он мысленно. - Слиняю так, что не найдут". Вот тут он ошибся. Канцелярия и казна обеспечивала все его нужны, ему предоставили настоящие хоромы, куда доставили по приказу султана и статую золотую. Желания Амира исполнялись как по мановению волшебства, но уехать из столицы и затеряться где-то в глуши, сделалось невозможным. Слежка за ним стала постоянной.
Стук в дверь прозвучал неожиданно, рука с бутыльком дернулась, и лягушка, извернувшись, выскользнула из пальцев своего мучителя и поскакала по столу.
- Войдите! - рявкнул раздраженный алхимик.
Вслед за этим, в кабинете оказался, его поверенный Рахим. Молодой человек был одет в удобную тунику, на кожаной перевязи весело несколько метательных ножей. А к поясному ремню были прикреплены ножны с кривым ятаганом. Одна рука Рахима была до локтя обернута в плотную кожаную перчатку.
- А это ты... - буркнул алхимик. - Ты сейчас мне должен одну лягушку. По твоей милости мог и весь эксперимент сорваться.
- Погоди, господин, - проговорил Рахим. Не успел Амир Камаль понять, что происходит, как воин выхватил нож с перевязи и ловким движением запустил его в след убегающей лягушке. Срезав ее прямо во время очередного прыжка, лезвие с нанизанной лягушкой впилось в стену.
- Она нужна была мне живая, - Амир Камаль проследил взглядом за ножом. - Твое счастье, что у меня в ведре еще их полно! А то послал бы тебя ловить их по болотам, да кочкам, где трясины по шею!
Рахим благоразумно промолчал.
- Времени на опыты у меня почти не осталось, - поделился Амир Камаль со своим поверенным. - Ладно обойдемся без тварей безмозглых, пора уже на рабыне нужной пробовать. А если нет...
Амир сделал паузу:
- Ты держи на всякий случай коней заседланными... и собери вещи кое-какие... Ну ты понял.
- Понял, господин.
- Хорошо... А теперь давай посмотрим на рабынь. Ты всех, что есть привел?
-Д-да, господин.
Амир Камаль поднял глаза и пристально посмотрел на молодого человека, небольшая заминка в ответе насторожила алхимика.
- И сколько девушек у нас осталось?
- Восемь, мой господин.
Опять эта заминка. Едва уловимая...
"Ты, что мне врать пытаешься? Мне?! - подумал Амир Камаль удивленно. - Надо же... уже интересно..."
- Восемь говоришь... ну заводи их сюда.
Рахим было дернулся подойти к двери и кликнуть рабынь, но Амир Камаль вдруг остановил его.
- Постой. Ты уверен, что привел всех рабынь? - уточнил алхимик.
- Д-да...
И снова неуверенность в ответе. Амир Камаль почувствовал нарастающую злость: "Кого ты прячешь от меня, не умелый хитрец, кого пытаешься скрыть? Кто же так запал тебе в душу, что ты лжешь перед лицом своего благодетеля?! Или она такая искусница в постели, что затмила весь разум твой...сделав дураком? Похоже никому нельзя доверять в этом подлунном мире. Даже тем, кто обязан тебе жизнью."
В первые два-три года, после того, как Амир получил от султана хороший задаток и полное довольствие, будущий алхимик наслаждался жизнью - кутил направо и налево, радовался новому безбедному существованию. К концу же четвёртого года у него вдруг действительно проснулся пока ещё слабый интерес к тайной науке - алхимии. Ведь золото имеет свойство заканчиваться, а хотелось бы пользоваться им бесконечно. Амир даже купил и самостоятельно изучил несколько книг, попробовал провезти первые опыты. Сделать золота из свинца, затем из железа - конечно же неудачные.
По завершении седьмого года, отведенного ему срока, Амира стали тревожить кошмары... Время шло, султан здравствовал, как и прежде и не в коей мере не хотел покидать этот мир. Конечно, еще оставалось больше половины времени, но это не срок для тревожных мыслей и предчувствий. Чтобы хоть как-то уменьшить тревогу, Амир действительно занялся делом - нанялся в ученики одному из величайших алхимиков в городе. Тот учеников до этого не брал, и вообще с ним мало кто решался связываться. Поговаривали, что тот занимается чёрной магией и сам шайтан нашептывает ему в уши темные заклинания. А в котлах, что стоят в подвалах его жилища, варятся останки людей, замученных и преданных страшной смерти. Амир не очень-то верил слухам - ветер их носит, а при первой встрече седовласый алхимик ему даже понравился - уже в годах, но достаточно крепкий, с сухими жилистыми руками. Он так ловко орудовал своими склянками, котелками, пробирками, смешивая расплавленные металлы, и охлаждая из в проточной свежей воде, что напомнил Амиру мастера-кузнеца, только другого толка.
...тот алхимик тоже ставил много опытов, но предпочитал лягушкам - мышей. Амир помогал ему, поначалу работая как подмастерье. Тут вовремя пригодились навыки, полученные на улице и то, что молодой человек на гнушался любой работы.
- Смотри! Вот бежит маленький зверек, - комментировал свою работу мудрец. - А вот я поливаю его моей специальной жидкостью. Та-ак... Смотри, мышка стала свинцовой...
Для убедительности старец взял застывшую фигурку животного за хвост и постучал ей о край стола. А затем ловко выкинул в корзину к таким же фигуркам... Амиру тогда было жалко несчастных животных, и он презрительно хмыкнул:
- Сделать из живого неживое? Ну и в чем здесь прок. Это каждый умеет. Вот наоборот бы...
- И наоборот будет... Хочу я сделать для воинов броню настоящую, чтобы не пришлось им щитами себя закрывать, чтобы кожа их стала твёрдой, как сталь, и не пробивалась никаким ударом. При этом, чтобы сочленения все их двигаться могли, как будто обнаженными они танцуют. Вот моя мечта! Да, за таких солдат неуязвимых многие готовы будут заплатить столько, сколько и не снилась ни мне, ни тем более тебе...
- Хорошая идея, - пробормотал Амир.
- Да, хорошая, - подтвердил алхимик. - Вот только... две проблемки есть небольшие. Животины для опытов маленькие, да пугливые и бессловесные. Не поймешь, то ли от страха они мрут, то ли от боли, когда я варево на них выливаю свое. А второе - не выходит у меня пока легкости и мягкости - куском одним свинца застывают подопытные. Ни ножкой дернуть не могут, ни ушком повести...
Тогда Амир не понял, к чему было этого откровение учителя, но через несколько дней, придя к старцу, он обнаружил того склонившимся над котлом, в котором что-то булькало и пенилось. А в углу лежал мальчишка-невольник лет двенадцати, связанный и с кляпом во рту.
- Сегодня большой день, - поприветствовал своего ученика бородатый старец. Сегодня мы этого мальца в броню оденем!
- Как? - удивился Амир. - Опыты же еще не завершены?
Он снова взглянул на мальчика, тот напомнил его самого, без роду и племени. А что, если бы вот так поймали Амира пока он добывал пропитание на улицах? Поймали и принесли в жертву?
- Может попробуем снова на животных? Я могу и буйвола привезти, если нужно... - попробовал возразить он, но учитель поглощенный своей работой, не слушал Амира и не хотел слушать.
Наконец алхимик взглянул на своего ученика.
- Если боишься, то не быть тебе великим ученым никогда! Вот отсюда! - указал старец ему на дверь. - Только вспомни, сколько там бишь тебе осталось пожить, пока сутан не пошлет за тобой? Лет семь не больше?
Амир, который действительно хотел было уйти, в нерешительности остановился. С одной стороны, жертвовать человеком ему еще не приходилось, а другой стороны... Вдруг все получится, и мальчик выживет. Если получится, то следующим шагом учитель обещал помочь оживить золотую статую султанши, а значит Амир сможет спастись от неминуемой расплаты за свой обман. Наконец он решил остаться.
-То-то же... - удовлетворённо проговорил учитель, - И запомни на будущее, чтобы чего-то достичь в нашем деле, нужны жертвы и не малые. Ведь только соединяясь живым, любой метал, сам становиться таковым.
- А теперь смотри же и учись, - продолжил великий алхимик. Он, схватив мальчика за шиворот, потащил того прямиком к котлу. Мальчишка как мог упирался и брыкался, но старик действительно оказался еще крепким. Он вывернул руку паренька так, что тот больше не мог пошевелиться, не причинив себе боли. Вторую руку мальчишки он сунул в котел с пузырящейся жидкостью. Глаза мальчишки расширились от ужаса, и, не обращая внимания на захват, он задергался в руках своего мучителя, как маленькая рыбёшка в сетях, а сквозь кляп во рту пробивался нечеловеческий крик боли, рвущейся наружу.
- Помоги же мне! Не удержу сорванца! - проговорил учитель. Его лицо, действительно, стало пунцовым от натуги - он пытался окунуть голову мальчика тоже в котел.
Амир, поколебавшись, подошел и взял паренька, с другой стороны. У того кляп вдруг съехал набок и он повернул свое лицо к Амиру.
- Прошу... нет...
... и сейчас Амир не понимал, зачем и почему он это сделал, но, повинуясь мимолетному порыву, он вдруг резко откинул мальчика в сторону, и тот, упав на пол, попытался отползти подальше.
- Ты-ы-ы!!! - взревел разъярённый учитель... но договорить не успел.
Амир выбросил руки вперед и толкнул своего наставника, тот, споткнувшись, полетел головой прямо в котел. Под тяжестью человеческого тела котел сорвался с цепей, на которых весел, и, перевернувшись, упал на пол. Крик, так и не успев родиться, угас. А в луже жидкого свинца, и, Аллах лишь знает, чего еще, лежала неподвижная фигура, отливая металлическим светом - скошенный рот, закатившиеся глаза, скрюченные пальцы.
Амир стоял и в ужасе смотрел на дело своих рук, не смея ни шевельнутся, ни вздохнуть. В это время к нему подполз парнишка-раб, волоча за собой ставшей безжизненной тяжелую свинцовую руку. Он припал устами к ногам Амира и беззвучно заплакал, беспрестанно повторяя:
- Спасибо, господин! Век служить тебе буду! Жизнь отдам за тебя... Спасибо...
Это было семь лет назад, а сейчас пред Амиром Камалем стоял юноша, обязанный ему своей жизнью и обманывал его, ради одной из рабынь со смазливым личиком. "Надо было окунуть его тогда всего в свинец! - подумал Амир раздраженно. - Не пришлось бы переживать сейчас такое неприятное и мучительное чувство предательства".
- Давай, заводи невольниц, - сказал Амир Камаль. - Поглядим, кто у нас остался.
Рахим кликнул рабынь, и комнату вошли несколько девушек. Они выстроились вдоль стены и со страхом стали ждать, что с ними будет дальше. Амир Камаль прошел мимо них туда и обратно. Он знал, какая рабыня ему нужна, и среди них ее не было - эти все были не те.
- Эта слишком высокая... Ты можешь идти, - отослал он первую из невольниц.
- Эта слишком стара, какая же это девушка? Тоже свободна.
Рабыни, которых отпустили, чуть ли не с радостью покидали мрачный и удушливый кабинет...
- Эта? Нет, пожалуй... ноги уж больно кривы...
- Эта? Все убирайся! И ты тоже пошла следом! - сказал он следующей рабыни.
Пока Амир Камаль говорил, он краем глаза следил за Рахимом. С каждым "нет, не подходит" своего господина, юноша бледнел чуть больше и напряжённо прикусывал губу.
- Эти двое тоже не то... - произнес Амир Камаль, наблюдая за терзаниями предателя.
Теперь в кабинете осталась стоять только одна рабыня. Амир задумчиво посмотрел на нее. Рабыню стала бить мелкая нервная дрожь. Она некоторое время стояла и, вдруг, как подкошенная упала под ноги алхимику. Рахим наклонился над ней.
- Она лишилась чувств, - сообщил он своему господину.
- Эта тоже бы не подошла - слабая сильно. Оставь ее, пусть валяется, - махнул рукой Амир Камаль.
- И в третий раз спрошу тебя, Рахим. Всех ли ты рабынь привел перед очи мои? Или утаил все-таки кого? - спросил снова алхимик.
- Если вновь спрашиваешь, - понурил голову в покаянном жесте Рахим. - Значит понял и вспомнил, что не всех. Прости ты меня за ложь эту, господин, но неужели тебе не хватит выбрать из тех, что есть? Любую девушку забери! Я даже сам вырву ей сердце, если оно тебе снова надобно будет, из груди любой рабыни, которые были здесь. Сам принесу его тебе...
Юноша встал перед алхимиком на колени:
- Но прошу тебя, господин, помилуй ее! Отдай ее мне, что хочешь для тебя сделаю!
Амир не произнес ни звука, вместо ответа он, наоборот, повернулся спиной к своему бывшему поверенному и завозился со своими склянками, откупорив две из них. Играть со своим подопечным ему надоело, пора было переходить к наказанию. Суровому и неминуемому.
- Я понимаю, - Рахим потянулся за ятаганом и резким движением выхватил его из ножен. - Прости...
- Я ведь спас тебя, так-то ты мне платишь...
- А я спасаю ее...от тебя...
Год назад купил Амир Камаль новую невольницу, а приглянулась она алхимику тем, что уж больно походила на безжизненную статую султанши, которая по-прежнему стояла в подвале и даже не думала оживать. Уже давно Амир Камаль понял, что гиблое это дело, возвращать к жизни статую. Он ведь изначально думал, что это будет просто большая афера, еще тогда, когда предложил султану Аль Абибу свои услуги. Но время неумолимо приближалось к назначенному сроку, и, чтобы выжить, необходимо было предъявить султану хоть какой-нибудь результат своих трудов. Поэтому приходилось выкручиваться. Именно тогда, год назад, когда Амир Камаль, на одном из невольничьих рынков увидел девушку, его вдруг осенила безумная идея. Нет, ему больше не нужны были сердца девственниц, кровью которых он безрезультатно орошал золотую статую. Теперь ему нужна была только она - копия статуи, что пылилась в рабочем кабинете алхимика, только теплая и живая. Да казус вышел небольшой с рабыней - пришлось втрое заплатить за нее. Потому как, когда уводили девицу с торгов, выскочил вперед какой-то бедняк, да как закричит.
- Купец ей свободу обещал! Я должен был выкупить ее! Милая моя! - и кинулся ее обнимать. Рабыня тоже прижалась к нему, затрепетала, и как заплачет, давай целовать его, обнимать в исступлении. Еле отодрали их друг от друга.
Она в слезах захлебывается. Он идет за обозом рабским, то грозиться и проклятия шлет, то умоляет отпустить девушку. Отставать никак не хочет. Амир Камаль приказал тогда Рахиму проучить наглеца. Тот и проткнул его своей саблей кривой, так что она из спины вышла, словно плавник рыбий... Так и оставил лежать на дороге умирающего. За убитого простолюдина после пришлось заплатить штраф султановой страже. Вот и вышла рабыня дорогой.
Видела она, как убили ее любимого или кем-там он был для нее. С обоза спрыгнуть пыталась, забилась в руках надсмотрщика, залилась слезами, да криком вся изошла. С той поры и онемела - речь пропала у нее совсем.
За этот неприятный случаи алхимик всыпал рабыне непокорной плетей, чтобы не повадно было против воли господина идти в следующий раз. Не сам, конечно, всыпал - Рахим и тут ему подсобил. А Амир просто наблюдал, наслаждаясь зрелищем и крики не резали его слух - рабыня-то немая.
Вскоре пошла у алхимика работа, сначала он, разобравшись в записях своего учителя, довольно быстро смог повторить его опыт на лягушках - застывали они также куском свинцовым одним. Но как известно ученик бывает более искусней своего наставника, так и вышло с Амиром Камалем - заменил он свинец на золото, добавил кое-какие недостающие ингредиенты - и вот уже лягушка золотая по столу скачет. Правда не долго прожила та лягушка... всего-то прыжка три и сделала. Но это было только начало. Главное, получилась у него "броня", которая позволяла двигаться тварям бессловесным, но не свинцовая, а золотая - эта еще и помягче будет.
Каждый следующий опыт проходил у него удачнее предыдущего. И вот к сегодняшнему дню у него стояла целая корзинка с золотыми животными, между прочим живыми. На людях тоже опыты были вполне удачные, но их пришлось прервать - ведь никто не должен быть в курсе того, что задумал Амир Камаль Рахмани.
Алхимик не сводил воспалённых глаз с обнаженного клинка своего бывшего подопечного.
- Я дал тебе такой шанс! - сказал он, - А ты предал меня, променяв на девку...
- Я не хотел, - было видно, что Рахим засомневался, его рука чуть дрогнула, - Да и сейчас не хочу проливать твою кровь. Отпусти девушку, и я не трону тебя.
Сабля немного опустилась и в этот момент алхимик, схватил пузырек, который приготовил заранее, и швырнул его в Рахима. Тот среагировал молниеносно, отмахнулся клинком, разбив стекло и брызги попали ему на одежду лицо, руки. Брызги на глазах стали увеличиваться в размерах покрывая в считанные секунды все тело предателя. - превращая живого Рахима в недвижимое существо, вроде тех мышек свинцовых, что "ни ножкой дернуть, ни ушком повести". Лишь живые широко распахнутые глаза юноши выдавали, что внутри стального панциря еще теплится жизнь. И эти глаза затмила боль и ужас. Рабыня, что лежала на полу в беспамятстве, пришедшая было в себя после обморока, увидев, что произошло снова упала без чувств, в этот раз надолго.
- Допрыгался, дружок, - обходя статую проговорил Амир Камаль, разглядывая получившийся результат. - Так-то... от судьбы не уйдёшь... хоть в твоем случае она немного подзадержалась.
Как раз в это время, дверь в кабинет без стука отворилась и зашла толстая повариха Махен, которая вела за собой рабыню, именно ту самую, которая нужна была Амиру Камалю.
Тут Махен увидела застывшего посреди кабинета... недвижимого Рахима и сразу замолчала.
- Иди, - указал ей на дверь алхимик. - И держи свой болтливый язык за зубами... иначе...
Махен поспешила ретироваться из кабинета, не дослушав, что будет "иначе". "Эх, придется теперь искать другую повариху, - пронеслась мимолетная мысль в голове у Амира Камаля, - Слишком много видела эта толстуха".
Рабыня, которую привела толстая Махен, осталась стоять посреди комнаты. Она избегала смотреть на то, во что превратился Рахим и стояла, уставившись в пол. Лишь упрямо сжался ее рот став одной ниточкой, да заблестели поволокой слез глаза.
- Послушай меня, рабыня, - произнес Амир Камаль. - И слушай меня очень внимательно. Ты хочешь свободы?
Рабыня подняла удивленные глаза на алхимика и медленно кивнула.
- А хочешь, чтобы я освободил твоего любовника из свинцового панциря? - Амир Камаль облизнул, ставшие сухими, губы.
В этот раз рабыня кивнула быстрее и уверенней.
- Тогда ты на время должна стать султаншей.
Увидев удивленный и вопросительны взгляд девушки, алхимик стал объяснять ей задуманное.
- Ты, по воле случая, очень похожа на почившую пятнадцать лет назад султаншу. А я обещал, вернуть ее душу в наш мир, прикрепив ее к золотой статуе, но это сделать невозможно... Султан уже давно не помнит, как выглядела его жена, он уже давно оброс наследниками от другим жен и наложниц и забыл свою любовь в объятиях других красавиц. Но принципы он помнит, поэтому уже завтра будет здесь... чтобы увидеть результаты моих изысканий. Тебя мы и представим ожившей статуей.
Рабыня с ужасом посмотрела на застывшего Рахима.
- Не бойся, - поспешил успокоить ее Амир Камаль. - Ты будешь двигаться... Как сейчас. Залогом же твоего послушания будет этот заложник... он будет жив до тех пор, пока ты будешь послушной. Выполнишь все - отпущу его я из плена оков, а пока пусть так живет. Не выполнишь -сразу убью его!
Из глаз свинцового неподвижного истукана при этих словах полились слезы.
"Это даже хорошо, что она немая, не сможет выдать мой секрет, грамоте она тоже не обучена, значит и по-другому не сможет выдать", - улыбнулся про себя алхимик.
Конечно, никого Амир Камаль отпускать не собирался. Сейчас участи Рахима не позавидуешь, но глупой рабыне не до того. Ей бы лишь жизнь спасти своего любимого, а какая это жизнь - что хуже смерти, это не для ее скудного ума.
Рабыня снова кивнула, соглашаясь на сделку, и вдруг подошла к застывшему Рахиму, пристально глянула в его глаза, и, вздохнув, провела рукой по его свинцовой щеке.
Утро следующего дня великий алхимик встретил в полном изнеможении. Он работал всю ночь, чтобы успеть к назначенному часу. И он успел. В кабинете кроме Амира Камаля Рахмани стояли три статуи. Она была - золотая, наполовину расплавленная, две другие были живыми. Вот только двигаться могла лишь одна из них. А еще лежала в кабинете бездыханная рабыня...которая оказалась невольным и ненужным свидетелем ночных метаморфоз.
Прибывший султан аль Абиб был несказанно доволен. Статуя, как и прежде, была великолепна, но теперь она была по настоящему живой. Золотая и живая. Это было чудо. Весь двор не мог налюбоваться красивой и диковинной игрушкой. А Султан всячески благоволил к алхимику, обещал осыпать его драгоценностями и дарами. Амир Камаль же был просто счастлив, что сумел избежать смерти и валился с ног от усталости и недосыпа. Светлейший, видя состояние лучшего из своих подданных, отпустил своего любимого слугу, разрешив тому отдохнуть хорошенько и не появляться перед очами повелителя, пока не будет в лучшей форме. Сам же султан уединился со своей супругой, которая вовсе не была холодной, как сначала показалось повелителю...
Алхимика разбудили всего через пару часов. Стража ворвавшись в его покои, стащила Амира Камаля с кровати и, как он был, прямо в нижнем белье поволокла вниз по лестнице, перед очи Первой жены - так сказал один из стражников.
В светлой просторной зале, рядом с креслом султана, которое пустовало стоял табурет, чуть поменьше. На нем восседала прекрасная золотая статуя, одетая в парчу и шелк.
- Оставьте его! - махнула она рукой стражникам. Они отошли от пленника на несколько шагов и встали как вкопанные. Амир Камаль открыл от удивления рот, но так ничего и не смог сказать.
Статуя грациозно встала и сошла со ступеней вниз, прямо к Амиру.
- Удивлён, алхимик? - произнесла она тихо, чтобы слышал только он.
- Сегодня ты ответишь за все свои преступления, - сказала она уже громче, чтобы слышала и стража.
- Я приговариваю тебя к смерти! - добавила она так же громко.
- Ты говоришь? - наконец Амир Камаль смог совладать с собой.
- Я и не была немой, - прошептала золотая султанша, приблизив свое лицо к алхимику. -Я дала зарок, что буду молчать, до тех пор, пока месть моя не свершиться. Сегодня ты заплатишь за то, что сделал с моим возлюбленным...
- Ты забыла, - попытался выложить последний козырь Амир, - Твой возлюбленный еще жив. Он просто в свинцовом панцире, и от меня зависит, как долго он проживет.
- Это ты не понял, - статуя коротко рассмеялась. - Я о другом. А тот, кто у тебя в подвале... с чего ты взял, что он важен для меня? Это он любил меня. Он хотел обладать мной... не я... и что будет с ним мне не важно...
- Уведите! - приказала страже султанша. - И сегодня же принесите мне его голову!
Амаль сорвался с места. Она попытался схватить и задушить рабыню, но его опередили, не позволив сделать и шага. Стражники подхватила Амира и поволокли к выходу из зала.
- Это не султанша! Это моя рабыня! - закричал отчаянно алхимик, прекрасно понимая, что и в том и другом случае, его ждет один исход.
- Ты права, моя любовь, он совсем обезумел, - проговорил, встав рядом со своей вновь обретенной женой султан, который как раз в это время появился в зале. - Опыты с жизнью и смертью не проводят даром. Жаль, что он так закончил, ведь он вернул мне тебя.
Султанша в ответ лишь улыбнулась и глянула на своего мужа и господина. Этот взгляд обещал многое.
По воле султанши корявую свинцовую статую с такими живыми и пронзительными глазами тоже доставили во дворец и поставили в покои к госпоже. Она в первое время никому не позволяла дотронуться до нее, а убирала сама с нее пыль. Бывало служанки заставали ее говорящей с немым истуканом. И казалось им будто в глазах его стоит немыслимая мука. Через несколько дней глаза погасли. "Показалось", - подумали болтливые служанки...
Султан был счастлив. Султанша была ласкова и нежна с ним, строга со слугами, добра к детям и беспощадна к недругам. Она справедливо распоряжалась и правила. Даже, когда султан почил, а на престол сел его наследник... Она и тогда была хороша эта статуя, дивно как хороша... и не старилась ее золотая кожа.