Аннотация: Стратегическая ситуация после кампании под Орлеаном Взятие Жаржо Битва при Патэ Роковая ошибка Жанны Бескровный поход Первая просьба об отставке
Стратегическая ситуация после кампании под Орлеаном
Оглушительный успех под Орлеаном показал французам, что непобедимого доселе врага можно бить. Особо впечатлял темп, с которым была одержана победа: всего за несколько дней крестьянская девушка совершила то, что было не под силу опытным командирам. В некоторые селения сообщение о снятии осады поступило вслед за зловещими вестями о том, что Орлеан вот-вот падёт. Задержка новостей о событиях под Орлеаном привела, в частности, к тому, что Фастольф, направлявшийся с армией в тот район, совершил несколько ошибок, о которых будет сказано ниже.
Одним из результатом победы стал невиданный взрыв энтузиазма среди французов, подъём национально-освободительного движения против захватчиков. Помимо прочего, на умы людей действовало "Пророчество Мерлина", в героине которого все видели юную Жанну из Домреми.
Интересно, что в тот же период Жанна стала чрезвычайно популярна за пределами Франции. Если французы сочиняли о героине восторженные и наивные легенды, то германские и итальянские соседи вовсю их подхватывали. Это не удивительно: соседи Франции не могли не опасаться английских аппетитов, к тому же генуэзцы время от времени выступали на стороне французов, а немцам Жанна казалась почти родной по крови. О том, что она рождена в Шампани, никто не вспоминал. Наравне с прозвищами "Дева Жанна" и "Орлеанская Дева", за ней закрепилось ещё одно - "Жанна из Лотарингии".
Волна народного восторга, адресованного Жанне, не могла не вызвать недовольство у окружения дофина Карла и французских церковников. Однако пока они не были готовы избавиться от героини. Угроза англичан всё ещё была страшнее.
Новые бойцы стекались к Жанне отовсюду, особенно из Орлеана и его окрестностей. Средневековые армии-победительницы обычно рассеивались так же быстро, как и побежденные, но армии Жанны Дарк это не касалось. Её войско росло день ото дня. В него массами вливались крестьяне, ремесленники и подмастерья, вооружённые чем попало. Мелкие дворяне, у которых за душой не было ни гроша, закладывали остатки имущества, чтобы приобрести вооружение. Кто не мог этого сделать, шёл простым лучником или копейщиком. К концу мая эта народная армия насчитывала 12000 бойцов.
Мы уже отмечали, что в те времена солдатские разбои и мародёрство, насилие над мирными жителями были в порядке вещей. В армии Орлеанской Девы не было ничего подобного. Царила строгая дисциплина. Решительно пресекались все попытки грабежей и насилия над мирным населением. Со своей стороны, мирные жители охотно помогали солдатам, давали им еду и одежду, принимали на лечение раненых и больных. Разумеется, любители поживиться были и здесь, но не они задавали тон. Основу армии Жанны составляли патриоты, которые сражались, чтобы изгнать захватчиков и принести мир своей измученной родине. Это была поистине исключительная и неправдоподобная армия освобождения - "Армия ангелов", как её сегодня называют некоторые западные авторы.
Тем временем, французских капитанов, которые ещё недавно трепетали при виде английских солдат, охватила эйфория. Они всерьёз обсуждали возможность вторжения в Нормандию. О том, что армия Тальбота по-прежнему боеспособна, на помощь к ней спешит Фастольф, а многие города и замки на Луаре полны английских солдат, как-то забывали.
Несмотря на огромный психологический эффект от победы под Орлеаном, военная значимость её была довольна условна. Да, французские патриоты получили отсрочку смертного приговора, но общая стратегическая обстановка была не в их пользу. Большая часть английских войск отступила из-под Орлеана в боеспособном состоянии, да к тому же на соединение с ними двигалась армия Фастольфа. Если бы они соединились, получилась бы ударная группа более мощная, чем та, которая начала осаду Орлеана. Однако Жанна сознавала эту опасность и была готова действовать, чтобы отразить её.
Если в те времена было принято годами напролёт праздновать стратегически-важную победу (к числу которых, бесспорно, относилось снятие осады с Орлеана), то ни Жанна, ни её соратники не собирались терять время. Уже 11 мая Жанна и Дюнуа Орлеанский выехали в Лош для встречи с дофином Карлом, рассчитывая убедить его предпринять наступление на Реймс, чтобы провести там коронацию. На этой встрече присутствовал казначей Императора Сигизмунда. Он вспоминал впоследствии: молодая девочка склонила голову перед Королем так низко, как только смогла, а король немедленно поднял ее снова; и можно было бы думать, что он поцелует ее от радости, которая его переполняет.
Карл отказался от наступления на Реймс, так как был обеспокоен сохранявшейся мощью англичан на Луаре. Возможно, это было к лучшему - военное командование по-прежнему оставалось фактически в руках Жанны. С другой стороны, опасения дофина стали одним из факторов, подтолкнувших Жанну к проведению Луарской кампании.
Взятие Жаржо
После событий под Орлеаном, дофин Карл поручил командование французской армией на Луаре герцогу Алансонскому. Возможно, это была первая попытка отстранения Жанны, но герцог был восхищён девушкой и её героизмом и полностью поддерживал её позицию. Так что фактически руководство армией сохранялось за Жанной. Более того: поскольку формальным командиром был назначен принц, остальным капитанам стало намного труднее обманывать Жанну. Благие последствия этого не замедлили сказаться.
11 июня 1429 г. армия под фактическим командованием Жанны атаковала предместья Жаржо. Сильный гарнизон первоначально отбил атаку, однако Жанна, как и под Орлеаном, вдохновляла солдат в бой, и вскоре противник отступил в крепость. Один из английских командиров, Суффольк, пытался договориться с Ла Иром о двухнедельном перемирии. По всей видимости, англичане ожидали прибытия подкреплений под командованием Фастольфа. Французов смущала многочисленность вражеского гарнизона: восьмитысячной армии Жанны противостояло до 7 тысяч англичан. Однако Жанна убедила капитанов - штурм принесёт победу. Переговоры с противником были прерваны.
Иногда встречается мнение, что гарнизон Жаржо был не столь уж велик - в частности, приводится цифра в пятьсот комбатантов. Однако уместен вопрос: если противник не был силён, отчего же французские капитаны опасались штурма и стремились к переговорам? Да и действия англичан в этом случае выглядят странно. Почему, зная о приближении французов, командиры Жаржо не привлекли гарнизоны из других, менее сильных крепостей (например, Менга)? Отчего не захотели воспользоваться переговорами, чтобы избежать смертоносного штурма и получить возможность благополучно покинуть крепость (как гарнизон Менга)?
В любом случае, вывод один: Жанна намного адекватнее, чем её многоопытные коллеги, оценила обстановку и приняла единственно правильное решение. Чего нельзя сказать о многих "профессионалах".
С утра 12 июня французы начали обстрел Жаржо. Эффективное использование артиллерии позволило быстро разрушить значительную часть английских укреплений. Во время перестрелки произошло интересное событие, которое подтверждается рядом источников. Герцог Алансонский встал невдалеке от Жанны, но она велела ему уйти оттуда - сказала, что там опасно. Затем там встал некий господин де Люд, и ему оторвало голову ядром.
В связи с этим, возникают два вопроса. Почему Жанна решила, что это место опасно? И почему она предупредила герцога, но не де Люда? Ответы, в общем, очевидны. Наверное, Жанна обратила внимание, куда ложились ядра из английского орудия, и поняла, что указанное место уже пристреляно. Что же касается второго вопроса: а почему де Люд не слушал слова Жанны, адресованные герцогу Алансонскому? Командующий в разгар боя не может уследить за всеми подчинёнными. Вместе с тем, гибель де Люда носит несколько мистический характер.
После обстрела, начался штурм крепости. Во время подъёма по осадной лестнице, Жанна получила лёгкое ранение: сброшенный сверху камень ударил её в шлем. Французам удалось быстро завладеть мостом, это вызвало панику среди гарнизона, и англичане побежали. Большей их части удалось спастись, хотя потери англичан были велики (1100 человек убитых и много пленных).
Ревизионисты, отрицающие военные заслуги Жанны, утверждают, что гарнизон Жаржо был малочислен и слаб. Если так, зачем Ла Ир вступил в переговоры? Почему его поддержали в этом другие командиры, а против выступила, как всегда, именно Жанна? Как случилось, что много раз подряд оценки и решения крестьянской девушки оказались вернее тех, которые исходили от "профессиональных военных"?
Заметим, что вблизи Жаржо Жанне повстречалась некая "блаженная" пророчица Катрин Ла-Рошель. Знакомство с ней не привело в восторг Жанну, и она посоветовала своей новой знакомой вернуться домой и впредь заниматься своей семьёй. Впоследствии Катрин ещё пыталась присоединиться к Жанне, но взаимности не встретила.
13 июня армия вернулась с победой в Орлеан, а затем направилась южным берегом к Менгу. Назавтра вечером был захвачен мост возле этого города. 15 июня армия вышла к Божанси и осадила его. 16 июня, после массированного обстрела, англичане оставили город и отступили в замок. Утром 17 июня они по договору ушли из Божанси. Теперь города и замки на Луаре были под контролем французов.
Мы неоднократно упоминали о марше армии Джона Фастольфа к Луаре. Она опоздала к событиям под Орлеаном, а затем в Жаржо, и всё же, наконец, в середине июня приблизилась к району событий. Не зная о капитуляции Божанси, Фастольф подошёл к этому городу - и тут его ждал сюрприз: вся Луара оказалась уже в руках французов. Не успевший изведать горечь поражений от Жанны Дарк, Фастольф построил свои войска в боевой порядок и послал герольда с вызовом на бой. Однако французы не спешили вступить в сражение с очередным противником. Они ответили: сегодня поздно биться. Тогда англичане отошли к Менгу, попытавшись ночью овладеть мостом. Это им не удалось. Фастольф решил оставить долину Луары. Его армия двинулась к Жанвилю.
После всех невзгод, остатки армии Тальбота соединились, наконец, с Фастольфом. Англичане воспрянули духом. Теперь они готовы были дать большое сражение, намереваясь сделать это в привычной для себя манере - действуя от обороны. Если под Орлеаном и Жаржо французы выбивали противника из укреплений, где англичане были лишены свободы манёвра, то теперь Тальбот и Фастольф рассчитывали на традиционную мощь подвижной английской полевой обороны. Они решили маневрировать, отходя к холмам, где можно было бы поставить укрепления из кольев. Французская армия начала преследование противника.
Битва при Патэ
18 июня, во время преследования английской армии, при подходе к долине Бос у деревни Патэ, французские разведчики, шедшие впереди основных войск, обратили внимание на испуганную лань, внезапно выбежавшую из кустов. Они предположили, что в кустах засада английских лучников. Так и оказалось. В результате этого, английская засада была захвачена врасплох и не смогла ни обстрелять французов, ни предупредить основную часть английской армии.
Не дожидаясь подхода основных французских сил, Жанна приказала Ла Иру атаковать английских латников, которые укрепляли позиции на холме и не были готовы к бою. Атака оказалась совершенно внезапной. Попытка английской конницы остановить французов привела только к тому, что быстро отброшенная кавалерия смешала и без того неорганизованные ряды английской пехоты. Большинство англичан были убиты на месте или попали в плен, почти не оказав сопротивления. Фастольфу удалось увести группу лучников в один из близлежащих замков - Корбей. Жанна не преследовала их, хотя лучники, зажатые в замке, были бы лёгкой добычей.
Одно из самых удивительных событий сражения связано с тем, что Жанна оплакала одного из пленных англичан. Он был убит её солдатами за то, что был слишком беден, чтобы внести за себя выкуп. Такое, вероятно, стало уникальным событием за все времена, когда шли войны. На англичан оно произвело чрезвычайно сильное впечатление и неоднократно упоминалось впоследствии английскими хронистами и историками.
Описание этого сражения наводит на разные мысли. Прежде всего: насколько имело значение, что французы быстро обнаружили засаду благодаря лани? Ведь и без лани должно было произойти то же самое, хотя, возможно, на минуту-две позже. Видимо, дело было не в неудачной засаде англичан, а в том, что они рассчитывали на использование французами традиционной тактической схемы вроде Пуатье, когда вся армия собиралась вокруг холма, занятого противником, и атаковала, неся бессмысленные потери. На этот раз французская кавалерия ударила сходу, не дожидаясь пехоты. Это могло показаться безумием, ведь англичане имели большой численный перевес, однако последнее обстоятельство сыграло с ними злую шутку. Они просто оказались не готовы к отражению атаки сравнительно немногочисленного противника.
Следует заметить, что впоследствии англичане избегали таких ошибок, как при Патэ, но и французы постепенно учились прорывать традиционную неприятельскую оборону.
Главными героями Патэ стали Ла Ир и де Ксентрайль. Однако не следует забывать, что именно Жанна велела им идти в атаку, не дожидаться подхода основным сил. Если бы не она, вполне вероятно, повторилось бы нечто вроде Селёдочной битвы, где англичанами командовал тот же Фастольф, а французами... победоносный Ла Ир.
Среди англичан, захваченных в плен, был Джон Тальбот, который ещё недавно наводил ужас на жителей Орлеана.
Французские потери в этом сражении оказались незначительны. Правда, приводимые в некоторых источниках данные (5 человек) сомнительны. Как все воюющие стороны, французы имели манеру преуменьшать собственные потери. Впоследствии это чётко проявилось в битве при Форминьи (1450). Но вот значительность английских потерь сомнений не вызывает, хотя и здесь данные колеблются (но не менее 2000 человек убитых, много пленных).
Встречается мнение, будто бы победа при Патэ была одержана Жанной благодаря неким советам свыше. Так ли это? Исход битвы решили два фактора. Первый - безукоризненная разведка местности (которую французские капитаны могли и должны были организовать и без Жанны, но почему-то сами не организовали). Второй фактор победы - атака малыми силами кавалерии с марша, излюбленный приём, характерный для тактики Жанны: вспомним бои за форт Огюстен, за предместья Жаржо и под Компенью. Иногда этот тактический приём приносил победу, иногда нет, но в любом случае к высшим силам отношения не имел. Так где тот вклад, который внесли высшие силы в победу при Патэ?
Многие историки сравнивают Патэ с Азенкуром. С точки зрения влияния на ход войны - да, пожалуй, хотя значение Патэ даже больше: эта битва завершила стратегический перелом в войне, в которой англичане впредь не одерживали крупных побед. Однако в тактическом плане, такое сравнение не представляется логичным. Гораздо уместнее сравнить Патэ с Пуатье или Селёдочной битвой. Англичане использовали ту же систему обороны, что и в тех сражениях, однако французы, благодаря командованию Жанны, повели себя иначе, загнали англичан в ловушку их собственных тактических схем и одержали полную победу.
Известие о поражении при Патэ чрезвычайно шокировало английское руководство. Во время заседания совета, собравшегося после этого события, некоторые капитаны даже плакали. Бедфорд объяснил поражение, главным образом, фанатичной верой и пустым страхом перед "арманьякской ведьмой" (то есть Жанной Дарк), которая якобы использовала ложное очарование и колдовство, "уменьшавшее число" английских солдат и подавлявшее их храбрость, при этом прибавлявшее смелости французам. Заметим, что английские солдаты при Патэ едва ли были скованы страхом (как вытекало из речи Бедфорда), иначе, сидя в засаде, не стали бы охотиться на лань.
Таким образом, Бедфорд не верил в колдовство Жанны. Как мы покажем в Главе 7, другие высшие руководители Англии также в него не верили. Однако у них, видимо, просто не было другого объяснения собственным провалам, которое можно было бы предложить побеждённым солдатам.
Интересно, а кто вообще считал Жанну колдуньей? Как видим, Бедфорд и английские лорды - нет. Английские хронисты, как мы указывали выше, были совсем иного мнения о героической девушке, только что не записывали её в святые (возможно, просто не хотели для себя неприятностей). То же верно в отношении образованной части бургундцев. Так кто верил в колдовство Орлеанской Девы? Разве только самая тупая и необразованная часть английских и бургундских солдат. Как мы покажем в дальнейшем, именно такие в первую очередь издевались над Жанной, когда она оказалась в плену.
Главным виновником поражения при Патэ англичане объявили Фастольфа, который отступил в числе первых. Его едва не лишили ордена Подвязки. Ушедшие с ним солдаты были названы трусами. Тальбот до 1442 г. обвинял Фастольфа в трусости. Шекспир вывел Фастольфа в образе бездельника и пьяницы Фальстафа. Интересно - неужели Бедфорду и Тальботу было бы легче, если бы ни один английский солдат не ушёл с поля Патэ живым и свободным?
Перелом в ходе Столетней войны, начавшийся переброской продовольствия в Орлеан и закончившийся битвой при Патэ, занял около полутора месяцев. В ХХ веке это назвали бы молниеносной войной...
Битва при Патэ имела решающее стратегическое значение для хода войны в целом. Это сражение сломило мощь Англии. С тех пор англичане не одержали ни одной большой победы, хотя отдельные мелкие достижения у них были. Если точнее, англичане ни разу не были близки к сколько-нибудь крупному успеху. Как мы покажем в дальнейшем, последующие провалы англичан (в частности, под Компьенем) были в решающей мере вызваны теми потерями, которые они понесли при Патэ.
В тот же период начался ещё один процесс, сыгравший важную и зловещую роль в судьбе Жанны Дарк. Сразу после разгрома англичан на Луаре, в Парижском университете был составлен анонимный трактат, который объяснял победы французов вмешательством дьявола, а Жанну называл его орудием. Собственно, это были перепевки вымыслов, исходивших от английских капитанов и предназначенных для наиболее тупых солдат. Как мы показали выше, сами капитаны в это не верили. Однако церковники-коллаборационисты учуяли новое веяние и, приняв стойку "смирно", помчались сочинять теоретическое обоснование для этого бреда.
Теологи, поддерживавшие дофина Карла, принялись доказывать божественный характер миссии Девы Жанны. Развернулась полемика, в ходе которой у про-английских клерикуалов развилась идея предания Жанны церковному суду. Ее будущее осуждение на костёр стало для Парижского университета делом престижа.
Роковая ошибка Жанны
Битва при Патэ, переломившая окончательно ход Столетней войны, открыла разные варианты действий для Жанны. К сожалению, девушка выбрала далеко не лучший путь. Главная её ошибка состояла не в том, что Жанна приняла решение наступать на Реймс, а в том, что она поспешила с коронацией дофина Карла. В принципе, наверное, допустимо было наступать и на Реймс в обход Парижа, так как это наносило удар по Бургундии и затрудняло её взаимодействие с Англией. И всё же наилучшим решением, как представляется автору этой книги, было парижское направление, хотя бы потому, что путь к Реймсу через Париж был короче, чем через Труа. Однако главное - недопустимо было повышать статус дофина Карла, который по своему характеру мог только повредить Жанне (что он и не преминул сделать).
Можно только гадать, как бы развернулись события, если бы французы тогда взяли столицу Франции, но не поторопились с коронацией. Ни Англия, ни Бургундия не были в состоянии противостоять армии Жанны Дарк. Вслед за Парижем вполне можно было бы освободить от англичан Нормандию, прекратив террор оккупантов там. После этого Бургундия оказалась бы без союзника и, видимо, прекратила бы сопротивление. В таком случае, достаточно было бы освободить Кале и затем предпринять наступление на английские владения в Южной Франции, чтобы победно завершить войну.
Да, коронация дофина Карла задержалась бы, но было ли бы это плохо? К сожалению, некому было объяснить неграмотной Жанне полезность политической системы английского типа, с ограничениями королевской власти и Хартией Вольностей. Франции нужна была революция, но для этого обществу требовались определенная социально-политическая зрелость и лидер типа Оливера Кромвеля. На подобную роль скромная крестьянская девушка из Домреми никак не подходила.
Поспешная коронация Карла погубила Жанну, приведя её вскоре на руанский костёр. Другими результатами этого события стали затягивание Столетней войны и ненужные жертвы с обеих сторон. Не исключено, что ещё одним следствием этой её ошибки стала война Роз в Англии. Во Франции же усиление монархии привело к столетиям королевской деспотии, которая завершилась кровавым якобинским террором.
Можно только фантазировать, каких ужасов удалось бы избежать и какого социально-политического прогресса достичь, если бы кто-то сумел объяснить Жанне необходимость похода на Париж сразу после Патэ, вместо преждевременной коронации дофина Карла.
Удивительно, но все историки солидарны в том, что решение Жанны о коронации Карла было правильным. Если так, то где и когда она допустила ту ошибку, которая привела её, всенародную любимицу, на костёр инквизиции? Или следует считать, что Жанна поступала совершенно правильно, а костёр неминуемо вошёл в её судьбу с того момента, когда она приняла решение помочь своему народу? И какой, в таком случае, назидательный вывод следует сделать из её судьбы - не помогай ближним, если они в беде, чтобы не погибнуть самому? Будь безразличен к чужому страданию, иначе выйдет себе дороже?
Конечно, можно и нужно обвинять короля Карла Седьмого, предавшего и погубившего героическую девушку. Однако разве Жанна не понимала уже в Шиноне, что этому человеку нельзя доверять? Как могла она отдать дело свободы Франции в его распоряжение?
Ссылки на то, что коронация Карла способствовала укреплению абсолютной монархии во Франции, неубедительны. Ведь если бы это обстоятельство было положительно, Франция и другие страны, где когда-то был абсолютизм, жили бы сейчас лучше англоязычных. В действительности всё не так. Да и в те времена самыми процветающими странами были не абсолютные монархии. Помимо Англии, можно упомянуть также Венецию и Геную.
Разумеется, невозможно требовать чрезмерной дальновидности и проницательности от неграмотной девочки. Но почему во всей Франции не нашёлся человек, который бы объяснил ей, в чём она ошибается и каково правильное решение?
Бескровный поход
Главной целью так называемого "бескровного похода" Жанны Дарк по восточным районам Франции была коронация дофина Карла. Эта коронация должна была устранить политические и юридические последствия предательского договора в Труа, превратившего страну в придаток к Англии. Торжественная церемония коронования в Реймсском соборе, ставшая традиционной еще со времен династии Меровингов, по замыслу арманьяков, лишила бы англичан правовой базы для оккупации Франции. Пока дофин Карл не был коронован, малолетний Генрих VI считался королем Англии и Франции, его именем реально правил Бедфорд, а все французы, боровшиеся с захватчиками, объявлялись бунтовщиками.
В таких условиях коронация Карла в Реймсе, как полагают историки, становилась актом провозглашения государственной независимости страны. Мысль о коронации была популярна среди французов, и Жанна, торопившая дофина с осуществлением этого плана, выражала волю народа. Историки полагают, что коронация была не в интересах крупных феодалов, так как в укреплении центральной власти они видели угрозу своей самостоятельности. Оглядываясь на историю, заметим, что это было и не в интересах самой Жанны: её предал не дофин, а король Карл Седьмой.
Так ли нужна была коронация? Независимо от договора в Труа, оккупанты расправлялись с французами только потому, что такова была их воля. Огромное число жертв пришлось на период после коронации, среди них оказалась и сама Жанна. Это при том, что Луарская кампания значительно сократила возможности англичан.
Если бы Жанна повременила с коронацией, но взяла Париж, освободила Нормандию и другие районы Франции, оккупированные до тех пор англичанами и их союзниками, это отменило бы де-факто договор в Труа и прекратило террор захватчиков. Церемониальные прибамбасы могли подождать.
Райцес указывает, что, когда на военном совете обсуждался план дальнейших действий, многие возражали против похода на Реймс. Они предлагали направления в Нормандию, в Бургундию, даже на Париж - куда угодно, только не в Реймс. К сожалению, Райцес не приводит имена и аргументацию тех, кто поддерживал идею наступления на Париж. Можно не сомневаться, что если бы их аргументация была убедительна, Жанна отнеслась бы к ней с пониманием.
Другие историки, кроме Райцеса, вообще не упоминают о варианте наступления на Париж, указывая, что обсуждались только два направления: Руан и Реймс. О недостатках варианта наступления в Нормандии мы писали в Главе 4. Добавим только, что гораздо позже, когда французы вторглись, наконец, в Нормандию (уже имея в тылу лояльный Париж), боевые действия в этой провинции проходили совсем нелегко, хотя англичане так и не добились заметных успехов.
События в Вокулёре и под Орлеаном показали, что Жанна очень вдумчиво относилась к чужим разумным доводам и нередко делала их основой своих собственных планов. Социальный статус тех, кто давал ей дельные советы, не имел значения. Она могла одинаково внимательно прислушаться к капитану и к бедному рыцарю, и к простолюдину, если он представлял убедительные доводы. Другое дело, если единственный аргумент заключался в страхе перед необходимостью взять много укреплённых городов в Шампани. После Луарской кампании это, конечно, было несерьёзно. Не был Труа прочнее, чем Жаржо. Если других доводов в пользу выдвижения к Парижу, против наступления на Реймс через Труа, Жанне не представили, трудно осуждать её за то, что она не приняла эти.
Возможно, одной из причин, побудивших Жанну наступать в Шампани, было то, что это направление вело к её родному дому. Как мы помним, миссию свою Жанна видела в снятии осады с Орлеана и коронации дофина. Первая задача уже была решена, и вторая не казалась призрачной мечтой. Если бы Шампань была освобождена и дофин коронован, Жанна могла с триумфом вернуться в родную деревню, не опасаясь бургундских и других мародёров. Правда, для неё возникли бы другие опасности, о которых мы поговорим ниже.
Опытные военачальники поддержали план наступления на Реймс, считая, что их армии это под силу, а овладение такими городами как Шалон, Труа и Реймс даст важные политические преимущества (можно подумать - более важные, чем если бы был взят Париж). Заняв эти города, французы отрезали Бургундию от английских зон оккупации, тем самым вынуждая герцога Филиппа Бургундского пойти на мир. После долгих споров восторжествовали сторонники злополучного похода на Реймс.
По разным данным, то ли 27, то ли 29 июня 1429 г. армия Орлеанской Девы выступила из Жьена на северо-восток. Теперь, когда английских войск поблизости не было, бравый дофин Карл покинул своё убежище в Шиноне и присоединился к армии.
В литературе нередко встречается утверждение, что, начиная этот поход, Жанна не взяла пушки. Это или ложно, или, по крайней мере, неточно. Во-первых, как мы показали выше, беспечность и самонадеянность вовсе не были в характере Жанны. Во-вторых, факт, что при Монтепилуа (об этом сражении речь пойдёт ниже) пушки у французов были. Нельзя исключать, что Жанна, не ожидая впереди крупных подвижных сил противника, попросту разделила свою армию на две части, с тем, чтобы более мобильные войска захватили как можно больше населённых пунктов, где не встретится сопротивление, тогда как артиллерия двигалась позади основных сил. Как мы помним, сходная тактика принесла победу при Патэ.
Поход превратился в триумф. Жители Шампани с радостью открывали ворота своих городов солдатам армии освобождения, избавлявшей их от бургундских мародёров. Исключение составили Оссер (Оксер) и Труа. Оссер попросил армию не входить в город, но предоставил всё необходимое. Под стены Труа французская армия прибыла 5 июля. Вступление в город задержалось на несколько дней: именитые горожане боялись мести со стороны дофина, поэтому тщательно обсуждали условия капитуляции (впрочем, и в других городах купеческая верхушка превращала сдачу города в выгодную торговую сделку, добиваясь от Карла новых привилегий; в долгосрочном плане, ничего дурного для Франции это не несло). Труа капитулировал 10 июля, когда французская армия прервала переговоры, приготовилась к штурму и Жанна дала сигнал к началу атаки.
Любопытно, что: когда Жанна вошла в город и жители с ужасом уставились на нее, некий брат Ришар - монах, известный своими проповедями о конце света и явлении Антихриста, незадолго до того изгнанный из Парижа - подошел к девушке, творя крестные знамения и разбрызгивая святую воду. Затем он отошёл в сторону. Жанна сказала ему со смехом: "Подойдите, я не улечу!". После этого брат Ришар стал её ярым сторонником и принялся проповедовать о "Святой Деве Жанне из Лотарингии".
По некоторым данным, Ришар познакомился с Жанной ещё до сдачи города, так как участвовал в переговорах.
Сведения о капитуляции Шалона немного расходятся: то ли 13, то ли 14 июля. В этом городе Жанна встретилась со своими земляками, и они разговорились. Девушку спросили, боится ли она чего-либо, и Жанна ответила: "Я боюсь предательства". Конечно, полного доверия к этой информации быть не может. Однако психологически эти сведения очень правдоподобны. Жанне не требовалось паранормальных способностей, чтобы ощутить сгущающиеся над ней тучи. Ничего удивительного, что сразу после коронации Карла Жанна обратилась к нему с просьбой об отставке.
Заметим также, что эта информация вступает в противоречие с сообщениями о том, что весной 1429 г. Жанна якобы предсказывала свою смерть в течение ближайшего года (Глава 3). Если девушка ждала со дня на день смерти, трудно поверить, что её стало бы беспокоить некое предательство.
16 июля армия вошла в Реймс. Весь путь около 300 км занял две с половиной недели. Чем не "молниеносная война"?
Согласно городским записям, в Реймсе Жанна встретилась с отцом (Жаком Дарк) и дядей (Лаксаром). Вероятно, эта встреча тоже способствовала намерению девушки уйти в отставку.
В воскресенье, 17 июля, дофин Карл был коронован в Реймсском соборе. Во время церемонии Жанна стояла неподалеку от короля, держа свое знамя. По окончании коронации (по некоторым данным, чуть позже - 31 июля в Шато-Тьери), она попросила новоиспечённого монарха освободить жителей Домреми от налогов и сеньориальных повинностей. Её просьбу удовлетворили.
Коронация Карла Седьмого нанесла удар по политическим интересам Бедфорда. Однако его люди быстро нашли контрмеру - объявили, что Карл коронован еретичкой и колдуньей. Правда, чтобы это обвинение вступило в силу, требовался приговор церковного суда. Таким образом, в тот момент, когда состоялась коронация, последующий Обвинительный процесс против Жанны Дарк стал для правителей Англии жизненной необходимостью.
Первая просьба об отставке
После коронации Жанна обратилась к новоиспечённому королю с первой просьбой об отставке. Она заявила, что её миссия выполнена, а остальное в руках короля. Однако король уговорил её отказаться от просьбы. Проанализируем этот факт.
Многие историки полагают, что король Карл Седьмой видел в Жанне помеху, а то и угрозу для своей власти, и этим объясняют его предательство весной-летом 1430 г. Если так, то при этих словах девушки король должен был запрыгать от радости, срочно подписать её прошение и дать ей эскорт до самой Домреми - чтобы не вздумала вернуться. Вместо этого он почему-то не принял отставку Жанны. Странно! Ведь коронация тогда уже состоялась, и девушка сама заявила, что её миссия исчерпана. Более того: если бы даже такого заявления от неё не поступало, Карлу было вполне логично отправить её домой - именно на основании её прежних речей, о которых мы говорили в Главе 3.
Предположим, что Жанна вернулась бы в Домреми, вышла замуж и занялась обычными сельскими делами. Спустя какое-то время шум вокруг неё успокоился бы, и её подвиг был бы тихо забыт. Вся слава победы над англичанами досталась бы королю и капитанам. Влияние Жанны на события быстро сошло бы на нет. Так почему король не пошёл на этот простой, удобный для него и очевидный вариант? Зачем ему понадобилось непременно уничтожить свою спасительницу?
Первое объяснение: король опасался, что английская мощь ещё покажет себя, и хотел оставить Жанну "про запас". Если так, почему менее чем через год он сдал её врагу? Ведь тогда английская угроза стала казаться намного более серьёзной. А если король недооценивал её в мае 1430, то почему не отправил тогда Жанну в отставку?
Несомненно, весной 1430 г. король хотел именно гибели Жанны, а не её ухода из политики.
Второе объяснение. Примем во внимание любвеобильный характер короля, которому явно было мало одной жены. Агнес Сорель тогда ещё не была ему представлена. Королю вполне могла запомниться соблазнительная Жанна в женском платье, в котором ему показали её впервые в Шиноне. Да и в мужской одежде женственность Жанны было трудно скрыть. Вспомним (см. выше), что у казначея Сигизмунда, видевшего одну из встреч короля с Жанной, возникло впечатление, что Карл её вот-вот поцелует - при посторонних людях!
Что, если король просто-напросто надеялся сделать Жанну своей любовницей? И если Жанна ему отказала, что несомненно соответствовало её характеру, Карл вполне мог отдать её врагу просто ради мести неудовлетворённого самолюбия. Такое объяснение соответствует всем известным фактам.
Есть, впрочем, и третье объяснение, но оно носит мистический характер. Остановимся на нём в одной из последующих глав. Пока только заметим, что оно не противоречит второму.
Был ли для Жанны выбор в этой ситуации? Могла ли она самовольно вернуться в Домреми? Видимо, нет, так как это носило бы характер дезертирства. Даже если бы её не наказали, это могло негативно сказаться на моральном состоянии французской армии. Хуже того: если бы Жанна вернулась в Домреми, она бы лишилась той защиты, которую ей давала созданная ею армия. Девушку просто могли бы похитить и передать англичанам, и далее состоялся бы тот же Обвинительный процесс с незначительными изменениями.
Итак, в тот момент, когда Жанна короновала дофина Карла на французский престол, она обрекла себя на костёр инквизиции. Вершина триумфа стала залогом её скорой гибели.