Аннотация: 3 ноября 1992 года, во вторник сразу после первого понедельника третьего осеннего месяца високосного года, в США проходили президентские выборы...
МАГИЯ ЧИСЕЛ,
или
Сколько стоит старый холодильник?
3 ноября 1992 года, во вторник сразу после первого понедельника третьего осеннего месяца високосного года, в США проходили президентские выборы. Согласно прогнозам, президент Буш-старший проигрывал, и правительство России готовилось к этому дню, как умело. Оно переводило страну с режима "ножек Буша" на диету из приватизационных ваучеров и залоговых аукционов.
Агонию империи наблюдают по-разному. Многое зависит от самого наблюдателя и его места в миропорядке. В 1991 году я женился, и моя молодая семья купила старый холодильник у отъезжающих в Израиль знакомых за восемьсот рублей (около 20 долларов по текущему курсу). Через один год, в октябре 1992 года, мы продали этот холодильник молодой семье моего двоюродного брата за восемь тысяч рублей (те же 20 долларов по текущему курсу), и все были довольны. Мы продали все, что сумели, и в итоге насобирали около 50 долларов перед эмиграцией в США. В Москве этой осенью на такие деньги можно было купить с рук 2,5 старых холодильника. Моя зарплата в ИПМ АН РФ составляла на октябрь 1992 года около 4 долларов в месяц, и одновременно я получал примерно столько же в НИИАЧермет. Ежемесячно мы могли бы приобретать примерно по 0,4 старых холодильника, если бы ничего не ели и пили только воду из-под крана. Вода была бесплатная, несмотря на зарождающийся капитализм. Но теперь это было неважно - мы уезжали.
Нас было четверо: я, моя жена Вика, ее младшая сестра и мать. 3 ноября 1992 года родственники привезли нас вместе с баулами защитного цвета, по два на эмигранта, в аэропорт "Шереметьево-2". Каждый баул, тщательно упакованный и уплотненный, весил 23 кг. Дополнительно мы везли "ручную кладь", кажется, по 5 кг на нос. Мы летели авиакомпанией TWA. Кстати, она давно обанкротилась. А тогда мне даже не пришло в голову, кто оплачивает наш перелет. Примерно год спустя, в Сан-Диего, мы получили письмо от еврейской организации: каждый билет стоил аж 900 долларов, и пора было платить по счетам.
Итак, на 25-м году жизни я впервые попал в аэропорт, чтобы совершить свой первый перелет. Вначале нас шмонали российские таможенники. Каждый баул и прочие части багажа были вывернуты наизнанку в охоте за чем-то важным. Упаковать распотрошенный багаж заново было нелегко, учитывая, что дома все уложили и запечатали с таким старанием, будто баулы отправляли на международную космическую станцию. До сих пор непонятно, зачем было везти с собой эти вещи и какому советологу в Южной Калифорнии могли бы понадобиться наши причудливые для США наволочки, пододеяльники и зимние сапоги. Книги отправили отдельно, почтовым путем, за огромные тыщи "деревянных" рублей. На самом деле, надо было оставить все это на одной из московских помоек, но в те времена мы были жертвами советского дефицита и постсоветской нищеты. Мы не знали, как правильно следует расставаться с прошлым. Кажется, я увез с собой даже ваучер на приватизацию, который только недавно получил от московского правительства - я взял его в качестве сувенира. Изначальная стоимость ваучера составляла 1000 рублей. Многие продавали его за бутылку водки. Если бы они вложили ваучер в акции "Газпрома", то, продав их в начале 2008 года, на вырученные деньги могли бы купить по два автомобиля "Волга". В "ручной клади" у меня лежали 12 пластинок полного собрания сочинений Владимира Высоцкого, пара компьютерных дискет с моими собственными программами, написанными в ИПМ АН СССР и НИИАЧермете, и тетрадки с конспектами лекций по самым важным дисциплинам: матанализу, функциональному анализу, матлогике, ТФКП, теории графов, теории алгоритмов и так далее. Были технические книги, которые я не решился отправить долгой почтой и взял с собой в полёт. Впоследствие книга по операционной системе OS/2, купленная в переходе метро за несколько дней до отъезда, помогла мне найти первую профессиональную работу в Сан-Диего. И только "ножки Буша" остались в Москве.
Не подумайте, что все наши вещи поместились в багаж. Мы надели на себя самое ценное, тяжелое и объемное. Со мной была советская офицерская шапка, которую теща приобрела по настоянию нашего американского "спонсора" - в качестве "предмета на продажу" или сувенира, мы не знали и вопросов не задавали. В Сан-Диего спонсор сразу отобрал эту шапку, чтобы похоронить ее в самом дальнем "клозете" своего дома, где, вероятно, разводили моль.
100% пассажиров нашего бедного самолета оказались такими же мигрантами из облачного постсоветского настоящего в туманное американское будущее. Первым пунктом назначения должен был стать Нью-Йорк, откуда "пилигримы" продолжали путешествие, кто куда. Мы, самые везучие, летели в солнечный Сан-Диего, и делиться своим счастьем ни с кем не собирались. Наоборот, мы тщательно это скрывали. На мне были надеты самые зимние из всех возможных мужских сапог, а на Вике было что-то меховое.
Через три с половиной часа полета самолет сел в немецком городе Кельне на дозаправку, но из салона нас не выпустили. Это был первый полет в моей жизни, я подумал, что так всегда происходит: для межконтинентального путешествия надо обязательно дозаправиться в Кельне. Еще один взлет, еще восемь часов над землей, и мы уже садимся в аэропорту JFK. Некоторые покидают аэропорт, видимо, по направлению Брайтон-бич. Остальных приглашают в "накопитель" - помещение со стеклами между небом и землей. Предварительно мы получаем на руки наши баулы, и теперь их необходимо нести, тащить, волочить. Можно взять коляску за доллар, но это нескромно в нашем положении. Доллар - это один процент всего наличного капитала нашей компании, включая и тещу. Волоча баулы по очереди, я думаю о том, как это упражнение может сказаться на моей молодой супруге, потенциальной матери. Я забегаю вперед нашего маленького паровоза и переношу баулы по два самостоятельно, прикрикивая на моих женщин, чтобы не поднимали тяжести. Теща мне представляется пожилым человеком, хотя ей всего-то 47 лет. Сестра жены - малолетка, ей 15. Вика - будущая мать моих предполагаемых детей, но цвет ее лица напоминает защитный цвет наших баулов. В итоге, мы все-таки взяли одну тележку, и тогда я с облегчением осознал, что надо найти туалет. Поскольку английский мы изучали аж с пятого класса, я вежливо обращаюсь к первому встречному: "Excuse me, where is closet?" - говорю я. Первый встречный осматривает меня с непониманием. Я сосредотачиваюсь и выдаю: "Toilet!" Собеседник тут же оценивает мои лингвистические таланты и показывает пальцем в нужном направлении.
В Нью-Йорке не заночуешь, ибо продолжается день. Нас вновь сажают на самолет авиакомпании TWA и куда-то отправляют. Третью посадку мы делаем в международном аэропорту города Сент-Луис, штат Миссури. Впрочем, за правильность указанного штата я не ручаюсь. Разговляемся в самолете, потом катаемся по взлетной полосе. Проходит слух, что скоро отправимся дальше. Затем оказывается, что самолет сломался и его чинят. Далее, что ночевать будем здесь. Здесь - это где, в аэропорту на скамейке? Уже глубокая ночь. Нас везут в гостиницу при аэропорте, дают комнату, даже две на четверых. Подъем через три часа. Про баулы в Сент-Луисе я ничего не помню, ибо еще тогда мне хотелось поскорее выбросить их из памяти. Но они доехали без приключений, в отличие от нас. Только один потерялся, за что впоследствие мы получили компенсацию от авиакомпании TWA в размере 600 долларов. Самым ранним утром - новый рейс, мы отправляемся прямиком в Лос-Анджелес. Это уже близко. Оттуда летим в Сан-Диего. Наша великолепная четверка выползает из здания сан-диежского аэропорта на белый свет 4 ноября 1992 года в солнечную и жаркую осеннюю среду по местному календарю, когда результаты выборов были уже подсчитаны. Билл Клинтон, при партизанской поддержке Росса Перо, разбил президента Буша-старшего. У меня на голове зимняя шапка советских вооруженных сил, на ногах - зимние мужские сапоги из кожзаменителя на мехозаменителе. Теплые варежки я все-таки успел снять. Мои женщины, хотя и выглядят гораздо более привлекательно, имеют жалкий вид. Я стараюсь быть мужчиной. Я замечаю, что путешествие из Москвы в Сан-Диего продолжалось ровно сорок часов. Моисей же водил свое племя по синайской пустыне 40 лет. Успели ли мы переродиться за это время? Но тут нас окликает наш спонсор, старший брат тещи, 'средний американец у себя дома', чтобы, наконец, дать размашистого пинка в новую жизнь. Ему 56 лет, а одет он во вьетнамки и шорты, свой неизбывный костюм. Он везёт нас прямиком в китайский ресторан, и я убеждаю себя, что это не аттракцион для голодающих родственников, а просто такая традиция. После китайского ресторана, все еще в зимних сапогах, хоть и без офицерской шапки на голове, едем в гости к супруге спонсора - на обед. Так мой первый день в Сан-Диего ознаменовался сразу двумя обедами подряд. Мне хочется оценить, сколько стоит год новой американской жизни, если измерять в старых советских холодильниках, но благоразумно я откладываю решение этой задачи на следующий день.