Аннотация: Тарелка лежала на большом круглом столе и позвякивала на тех высоких частотах, которые не доступны человеческому слуху.
Смерть тарелки
(рассказ на криминальную тему)
Тарелка лежала на большом круглом столе и позвякивала на тех высоких частотах, которые не доступны человеческому слуху. Солнце падало на её круглое и плоское лицо сквозь прозрачную тюлевую занавеску. Тарелка была белая, фарфоровая, она была молода и чиста, ей было тепло и приятно украшать этот стол, эту комнату. По окоёму тарелки взлетали голубые мотыльки и расцветали белые ромашки. На её дне водили хоровод красные цветки неясного происхождения. Всё казалось ярким, романтичным и приподнимало настроение тарелки на высокий регистр.
В комнату вошли два силуэта. Они имели сложное строение: по две длинные ножки, похожие на ножницы, по два подвесных ковша на гибких стрелах слева и справа и по одному динамичному округлому набалдашнику сверху. Эти двое о чём-то разговаривали, но часто'ты их речи не были доступны особому слуху тарелки. Ей показалось, что они облачены в необычную обёртку. Едва дверь в комнату закрылась, два отдельных контура превратились в одно толстое очертание с парой набалдашников. Это двуглавое создание перемещалось по направлению к круглому столу. 'Какие резкие движения!' - подумала тарелка. Набалдашники то и дело соприкасались друг с другом, как бы стремясь забодать один другого. Такого поведения перемещающихся объектов тарелке, постоянному обитателю гостиной, наблюдать ещё не приходилось. Она привыкла, что посетители её комнаты опускаются на диван или в кресло, приближаются к серванту, стоят у окна, подходят друг к другу и общаются, подобно тому, как она сама иногда перезвякивается то с чашкой и блюдцем, то с рюмками. А эти двое, слившись в единое-целое как только за ними закрылась дверь, налегая друг на друга, бодаясь качающимися набалдашниками, медленно, но верно приближались к столу, внушая тарелке если не чувство страха, то определённо ощущение дискомфорта.
Она наблюдала, как необычная обёртка постепенно, слой за слоем, сходила с силуэта пониже, будто листы с круглого кочана капусты, пока, наконец, в контурных объятиях объекта повыше не осталась голая кочерыжка. Четвероногое существо сделало резкое движение в сторону круглого стола и упёрлось в него как раз той самой голой кочерыжкой. Оно нависло над тарелкой, загородив свет из окна. Тарелка взвизгнула от ужаса, непрошенные гости её не услышали. Она задребезжала что есть сил, она успела уловить ответные восклицания рюмок из серванта, прохладное колыхание тюлевых занавесок, и это было последнее, что довелось ей ощутить. Набалдашник голой кочерыжки ударился о край тарелки, отколов от неё острый треугольник. Кочерыжка попыталась приподняться, но по неуклюжести и под тяжестью своего партнёра вновь рухнула об стол, и осколок тарелки вошёл в остов набалдашника на две трети.
Толстый силуэт разделился надвое. Верхняя, одетая половина отринула от стола, а нижняя, обнажённая, осталась лежать без движения. Тарелка от острой боли на несколько секунд утратила способность наблюдения за происходящим. Тем временем, верхняя половина подскочила к столу и приподняла нижнюю. Кровь уже успела залить стол и стекала на пол. Из набалдашника голой кочерыжки торчал треугольный осколок расколовшейся тарелки. Верхняя половина выдернула осколок, затрясла нижнюю, стала кричать и постанывать, положила её на диван и бросилась вон из комнаты, нажимая кнопки телефонного аппарата. Покалеченная тарелка очнулась, тщетно попыталась осмыслить происходящее с ней, не выдержала напряжения, не удержалась за край стола, с последним криком 'дзынь!', воплем крайней степени удивления, упала на пол и разлетелась вдребезги по всей комнате.
Летя на свет в конце тёмного и длинного туннеля, две убиенные души встретились, но не узнали друг друга.