Гибельный пожар
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
гибельный пожар рассказ о любви
|
ГИБЕЛЬНЫЙ ПОЖАР
рассказ
Невероятно, она нашла меня! Каким образом? Заказала услугу в частном агентстве. Стоило сделать звонок - убежище обнаружили.
Убежище - деревня. Деревня ли? Четыре старухи, одна корова, одна коза, да петух с курами. И света нет. Столбы повалены, провода оборваны, трансформатора след простыл. На руку! Никаких культурных революций. Стук-стук на машинке, как в доwordовские времена.
Она ехала на такси. Дорога кончилась - пешком. Не промахнулась. Вдоль реки, через лес - с огромной сумкой, да скрипкой. Старухи указали: там он, в крайней избе.
Изба - ничья. Навёл знакомый художник, рисовал в этих краях.
Увидел её в окне. Подумал, мерещится. Выскочил - стоит!
- У тебя же сессия!
- Сдала досрочно.
- Но я в работе.
- Не буду мешать.
- Не смеши.
Взял у неё сумку, снял с плеча скрипку.
- Пойдём.
Ей двадцать, мне пятьдесят. Столкнулись в консерватории. Огромные глаза, вьющиеся волосы. Боттичелли, Дюрер, Рафаэль посостязались бы за такой лик.
Позже призналась. Мой взгляд обжёг, ночь не спала, а, увидев меня на другой день, не смогла играть. Клялась, не знала ещё, кто я. Когда представили - ахнула! Известный режиссёр!
Кому известный, кому не очень. Снимал халтуру. Фильм о консерватории - очередная. Нет, к работе относился ответственно. Искал ходы, придумывал "фишки". И лез из кожи вон, чтобы одушевить заказ.
О девочке целый эпизод. Как же! В лучах славы с детства. Америка! Япония! Европа! Её профессор: "Идеальная постановка рук!". Снял со всех точек.
Внезапно - звонок.
- Это я.
- Царевна-лягушка?
- Скрипачка.
- Ах, скрипачка! И которая?
- Забыли? - иронично. - С идеальной постановкой рук.
- С идеальной? - её же тоном. - Кто дал телефон?
- Ваш партнёр по преферансу.
Прикинулся незнающим.
- Назовите.
- Мой профессор.
- Очень нехорошо поступил.
- Знаете, что?
- Что?
- Со мной так ещё не разговаривали.
- Как именно?
- Холодно. Мужчины поют соловьём.
- Правда? О чём же?
- О моём таланте.
- И я должен петь?
- Непременно!
- Но я не соловей.
- Комплименты можно и прокаркать.
- Какие, например?
- Я помню чудное мгновение, передо мной играла ты!
- А вы скромны.
- Скромность к лицу девушке, я - женщина.
- Это звучит гордо, - развеселился. - Так чем обязан?
- Начиталась про ваш хвалёный фильм.
- Где начитались?
- В Интернете.
- О!
- Хочу увидеть.
- Не получится.
- Почему?
- Фильм на плёнке.
- И нет на видео?
- Не то качество.
- Меня устроит.
- А меня - нет.
- Не смотрите.
Остра!
- Картина сложная.
- Сложней четырехголосной фуги Баха?
- Вот не скажу!
- Мой телефон определился?
- Да.
- Определитесь с фугой, звоните.
Не звонил. В сорок два потерял голову - роман с актрисой. Прозрел, раскаялся. Жена простила. Знала, что люблю.
Звонок. Опять скрипачка.
- Покажешь фильм?
- Мы перешли на "ты"?
- Так проще.
- Будь, по-твоему.
- Когда прийти?
- Не высидишь.
- А ты проверь.
- Подумаю.
- Завтра!
- Завтра занят.
- А ночью?
Рассмеялся.
- Родители отпустят?
- Я иногородняя.
- Это меняет дело.
- Правда?!
- Завтра в семь.
- В семь?!
- И не опаздывать.
- Приду!
- Пиши адрес.
По этому адресу работал, по этому адресу принимал гостей. Квартира-студия. Приобрёл, сняв комедию. Не хотел браться, уговорили. В кинотеатрах аншлаг, но фильм так себе. Почти забыл о нём - вдруг кассеты. На рынках, в переходах. Потом картина попала на ТВ. До сих пор в обойме.
К приёму женщин готовился. Фрукты, сладости, вино. Ритуальный кофе! Пока варил, гостья - к книгам. Стеллажи от пола до потолка. Античная классика, зарубежная, русская; кино, театр, искусство; философия, психология, религия. Вносил джезву - восхищённый взгляд.
Девочка нарушила процесс.
- Давай трахнемся.
- Что?! - опешил.
- Обстановка располагает, чего тянуть?
Собрался с мыслями.
- Тебя не привлекли книги?
Повела взглядом.
- В каждом приличном доме должен быть Гамсун.
- Есть, - усмехнулся. - Любимый писатель?
- Нет, - села в кресло. - Я бестактна?
- Скорее, забавна.
- Забавны шуты. Ты это хотел сказать?
- Не это, - показал на виноград. - Бери.
- А грушу можно?
- Можно всё.
Подняла за хвостик.
- Не вижу ножа?
- Разрезать?
- Не кусать же.
- Сейчас, - пошёл на кухню.
Ну, девочка! Вернувшись с ножом, разрезал грушу.
- Устраивает?
Кусочек в рот.
- Что звучит?
- "Июльское утро".
- Не слышала.
- Ансамбль "Юрай Хип", появился до твоего рождения, - сел напротив. - Сказать, о чём поётся?
- Не глухая.
- В смысле?
- Знаю английский.
- Похвально.
- Ещё норвежский.
- Да!?
- Я поморка, в Норвегии родственники.
- Теперь понятно, почему Гамсун.
- Сам-то читал?
- Давно. Но "Голод" помню. И "Мистерии", и "Розу".
- Удивляешь.
- Я?! - рассмеялся.
Кивнула на стеллажи.
- Прочёл всё?
- Это малая часть.
- Проверим! - вскочила. - С "Энеидой" как? - достала Вергилия.
Почувствовал неловкость. Вдруг поймает на ерунде.
- Я не из "Умников", за орденом не стремлюсь.
- Что скажешь о Дидоне?
Отлегло.
- Царица Карфагена. Полюбила Энея. Но он её бросил. Не выдержав разлуки, Дидона взошла на костёр.
- Верно, - поставила том на место. - Соната о Дидоне в моём репертуаре.
- Ты говоришь о "Покинутой Дидоне" Тартини?
Усмехнулась.
- И композиторов знаешь?
- Далеко не всех. Просто вещь известная.
- Скромничаешь, "Дидона" не "Лунная соната", - пошла вдоль стеллажей, ведя пальцем по корешкам книг. - Читала, читала, читала, не читала, слышала, читала, не читала, - остановилась. - Так вот каков Сорокин! - на объёмном трёхтомнике было изображено лицо писателя. - Говорят, у него сплошной мат?
- Есть мат.
- И порнография.
- Вот этого нет!
- За что же ругают?
- Ни на кого не похож.
Вытащила том.
- "Сердца четырёх", - подняла глаза. - О чём?
- Подросток, женщина, старик и мужчина проходят все круги ада, чтобы, проникнуть в тайный бункер и лечь под прессы. Бах бабах. Вместо тел - четыре игральных кубика.
- Прикольно.
- Стёб! Но стёб со смыслом - любая цель смешна.
- Ругают за это?
- За что не лень, - встал. - Достоевский бурил вглубь человеческой сущности. И Гоголь бурил, и Чехов, и Толстой. Сорокин не бурил. Взял и вывернул человека наизнанку. Нравится он вам или нет, но таким его создала природа.
Девочка поставила книгу.
- Я сказки люблю.
- Две полки.
- Почитай на ночь.
Вздохнул.
- Ты зачем пришла?
- Фильм смотреть.
- Не передумала?
- Нет.
- Есть запись пресс-конференции после столичной премьеры. Интересует?
- Конечно.
- Присаживайся, - кивнул на диван.
Уселась.
- Твой звёздный час?
- Момент истины.
- И какая она?
- Услышишь, - запустил диск. - Ты смотри, я пока сварю кофе.
Войдя на кухню, облегчённо вздохнул. Ну, гостья! "В каждом доме должен быть Гамсун", "Не вижу ножа", "Кто такая Дидона?". И "трахнемся"! Подвох? Судя по интонации - нет. Думала поразить? Или желала воскликнуть: "И этот у ног!".
Пена вздулась - джезву с огня. Разлил по чашкам. Осторожно понёс.
- Кофе готов, - подал девочке.
- Слушай! - глаза горели. - Тебя здесь превозносят.
Взяв пульт, остановил диск.
- Пей спокойно, - сел рядом.
Сделала глоток.
- Крепкий, - поставила чашку.
- Разбавить?
- Не надо.
- Тогда смотрим фильм?
- Да.
Включил.
- Надоест, скажешь.
Промолчала. И ни слова до конца. Глянул на девочку - слёзы.
- Мало что поняла, но много что почувствовала.
- Правда почувствовала?
- Почувствовала тебя, - взяла за руку. - Ты одинок и очень несчастен.
- Я?!
- И весь из страданий.
- Не путай с героем фильма.
- Не путаю. В твоих глазах ночь. Увидела её сразу, в первый же день. Однако ночь просветлённая, как у Шёнберга. Ты слышал эту вещь?
Заморочила голову. Собирался сказать одно, теперь нужно отвечать на другое.
- Слушал Шёнберга, не помню что.
- Бог с ним, - не отпускала руку. - Я заблудилась в этой ночи, зажги свет.
Её интонация говорила - это не просто метафора, это признание в любви. Не мог поверить.
- Как зажечь?
- Поцелуй.
Из её руки в мою потекла энергия, парализующая волю. Обнял девочку.
Потом лёжа на моём плече, она рассказывала.
Ей было семнадцать. Гостила у бабушки. И как в песне поётся: "На побывку прибыл молодой моряк". И не просто моряк, а вылитый мачо. Познакомилась. Девственность - вон. Взяв скрипку, заиграла. Но мачо не замер - закурил. Мало того, стал хвалить попку. Ушла опечаленная. Ему нужна была не она, ему нужна была обложка "Плейбоя". Через год увлеклась однокурсником. Этот, наоборот, обожал скрипку и сторонился тела. Наскучил. Потом сошлась с художником. Как художник, он так себе, но с манией величия. Выпивший - невыносим. Сбежала. Её любимый сериал "Секс в большом городе". А лучшее развлечение - шопинг. Откуда деньги? От папы. Кто он? Владелец сети рыболовецких судов. Папа горд доченькой. Скрипку, которая у неё сейчас, выторговал на "Сотбисе". Два Мерседеса! Поинтересовался мамой. Аккордеонистка. Но и бизнес леди. В её собственности развлекательный центр. Потом девочка говорила о Норвегии, потом снова о моём фильме, потом уснула.
Затекла рука. Осторожно высвободил. Встав, подобрал одежду. Услышал: "Ты где?". "Тут". "Не пойду завтра в консу". "Как хочешь".
Она приезжала каждый день, шла в ванную, затем, приблизившись, роняла полотенце.
Недавно издал книгу. О временах юности. И была там девушка с романтической душой и грацией гетеры. Любила героя только за то, что он это он. Чудеса! Эта девушка материализовалась. Но в отличие от Пигмалиона, я не влюбился в своё творение. И подобно герою "Соловьиного сада" находился в той изматывающей полудрёме, когда невозможно ни окончательно заснуть, ни окончательно проснуться.
"И во мгле, благовонной и знойной, обвиваясь горячей рукой, повторяет она беспокойно - что с тобою, возлюбленный мой?".
Деревня поразила девочку, особенно старухи. Как можно здесь жить? Войдя в избу, она с тоской посмотрела на законопаченные стены. Нагнулась к сумке. Открыв её, стала переодеваться. Сняла джинсы, сняла блузку, надела красный хитон.
- Купаться хочу!
- Пожалуйста.
Плавала голой. Выскочив на берег, обняла меня.
- Знаешь, как по тебе соскучилась.
Почувствовал податливое тело.
- Я тоже.
Потом девочка захотела есть. Вернулись в дом. Накормил супом.
Удивилась керогазу. Поведав его историю, сообщил, что керосин поставляет конюх. Жалеет старушек. Зачем лишний раз топить.
Девочка приблизилась к печи.
- Дым в трубу уходит?
- Будто не знаешь.
- Весь?
- Весь.
- И угарный газ? - споткнулась о сумку.
- А ты грамотная.
- Слышала, как угорают.
Отнесла сумку к кровати. Присев, расстегнула боковую молнию. Достала косметику. Выпала пачка сигарет.
- Куришь?! - удивился.
- Курила. Бросила, когда узнала, что не куришь ты.
- Какой подвиг.
- Не иронизируй, было тяжело.
Девочка стояла на колене вполоборота ко мне. Падавший из окна луч, прострелив натянутый хитон, растекался кровавым сиянием.
- Сиди так!
- Что случилось?
- Секунду, - достал камеру.
- Хочешь снять?
- Угадала.
- Зачем?
- Девушка в хитоне! И ни где-нибудь - в избе! - включил запись. - Привёз камеру, чтобы запечатлеть деревню, теперь добавится "пятый элемент".
- Не хочу быть Йовович!
- Хорошо, будь Ванессой Мэй.
- Тем более, не хочу!
- Кем тогда?
- Сама собой!
- Согласен, - опустил камеру. - А сейчас возьми скрипку.
- Уже снял?!
- Да.
Поставил девочку у печи.