- Дэн, - говорила она, глядя ему прямо в глаза. - Дэн, запомни: верь в Лето.
Она впивалась острыми ногтями в его костистые сутулые плечи и зло встряхивала раз за разом.
- Слышишь? Запомни. Единственно, что ты должен - это верить! И не слушать больше никого.
И он верил.
Крепче крепкого.
...2
Дэн полз. Он чувствовал себя скользким безглазым червём, упрямо и бессмысленно прожирающим себе дорогу в окаменевшей почве. Военный респиратор, судя по ощущениям, не пропускал, а задерживал кислород. Хотя, скорее всего, это просто были последствия дикой усталости. Дэн выдохся, пропотел и начинал паниковать.
Он ползёт уже полдня. Точнее, именно полз он часа три от силы. До этого же пробирался пешком, а кое-где был вынужден протискиваться боком или опускаться на колени.
Он видел чертежи.
Дэн помнил наизусть все карты, добытые двумя сгинувшими. Он выучил их сантиметр за сантиметром - все хитросплетения коллекторов, воздуховодов, инженерных шахт и канализаций, связывающих Гнездо с поверхностью. Он помнил как, впервые увидев схемы расположения коммуникаций, поразился тому, насколько глубоко все они, обитатели убежища, были зарыты под землю. Но только сейчас он начинал осознавать всю ужасающую реальность этих схем.
Дэн полз и молился.
Молился и вспоминал.
3
Его звали Лето.
Однажды, коротко ухмыльнувшись, он обмолвился, что так звали персонажа книги одного давно умершего американца, писавшего про космос и восхищавшегося пустыней. Пустыня либо убивает, - говорил он, - либо сдирает с тебя лишнее мясо, оставляя только чистый крепкий костяк.
Ещё Лето говорил, что пустыне совсем не обязательно иметь безграничный простор, чтобы воспитать или убить попавшего в неё человека. Ей, пустыне, вообще необязательно быть где-то снаружи человека.
Обычно Лето говорил немного, но почти всегда так, что Дэн ни черта не понимал. Но это не мешало ему испытывать какое-то глубинное восхищение, порой граничащее с религиозной экзальтацией.
Лето был незаметен. Невысокий, худой, с бледной кожей и тускло-русыми волосами. У него была совершенно невыразительная внешность, ничем не выделяющая его среди иных жителей Гнезда.
Разве что взгляд изредка отличал его от других. Порой в его серых глазах начинало проглядывать что-то неистовое, нутряное. Словно все те идеи и мысли, что варились как в тигле под сводом его черепа, начинали просвечивать сквозь зрачки.
Лето был неприметен внешне, но не было в Гнезде жителя, который не знал бы его. Потому что Лето был инженером-администратором. Одним из тех, кто путём невероятных усилий, со стороны казавшимся чистым шаманством, поддерживал связь с другими убежищами.
Лето, вместе с другими связистами, наполнял существование Гнезда смыслом.
И надеждой.
Дэн не знал, кто и когда начал называть убежище Љ 021 Гнездом - это было ещё до его рождения. Но с тех пор это название прочно угнездилось в умах беженцев.
Когда-то давным-давно по всей стране были организованы десятки убежищ на случай войны. Такой случай представился в 2043 году. С тех пор прошло почти сорок лет. А они, те, кто уцелел и сумел вовремя задраить все люки и сбежать, сломя голову, в толщу почвы, всё жили и жили.
Жили, боясь показать нос на поверхность. Жили, не зная, что произошло с тех самых пор, как на города упали первые химические и ядерные бомбы. С тех самых пор, как земля, по которой они ходили и воздух, которым они дышали, перестали быть тем, к чему они привыкли.
Их было девятьсот шестьдесят восемь - тех, кто спасся летом 2043 года. Сейчас в Гнезде было около тысячи пятисот жителей. И треть из них видели солнце только на кадрах, хранящихся в базах данных.
Шло время. В убежище восстановился какой-никакой порядок.
Люди обустроили своё существование: совет старост управлял, шерифы блюли порядок, медики лечили, а биогенетики кормили людей. Пара человек даже взвалили на себя обязанности по ведению классов для подрастающего поколения. Благо, на серверах хранилась масса информации, в том числе и полный школьный курс обучения.
Но только инженеры да священники пользовались истинным уважением и даже преклонением среди всех узников обстоятельств.
Священники наставляли на пути смирения и ожидания, а инженеры раз в месяц налаживали канал и позволяли услышать голоса спасшихся в других убежищах. Собираясь на ежемесячный сеанс связи - каких-то жалких пять-семь минут дрожащих голосов сквозь помехи - люди знали, что они не одиноки.
Связисты, и Лето в их числе, давали людям надежду.
И Дэн верил Лето. Верил как никому другому.
4
Дэн бредил. И, как ни странно, краем сознания осознавал это.
Он понимал, что рефлексы и инстинкты подчинили его мозг, который, казалось, уже давно превратился в вязкую серую жижу.
Он помнил, что Гаруда когда-то давным-давно, в далёкой-далёкой галактике, предупреждала, что в коллекторе могут скопиться газы. Некоторые из них, помимо создания неповторимого амбре, способны провоцировать расстройства психики и вызывать целую гамму ощущений - от галлюцинаций до полноценного прихода.
Кто-кто, а Гаруда точно знала, о чём говорила.
Дэн полз. Протискивал ставшее чужим тело в узкой шахте и бредил, вспоминая.
5
Гаруда была знатной стервой. Она была женщиной Лето и совершенно непохожа на него ни по характеру, ни по темпераменту. Но, в то же время, что-то в них было настолько созвучно друг другу, что порой Дэна это порядком пугало.
Гаруда была яркой, порывистой, вызывающей. Она любила выставлять окружающих идиотами, а уж в отношении Дэна это было просто правилом. Для неё он был ни кем иным, как крысёнышем. И называла она его только так.
Лето выглядел чахлым, Гаруда же была вдоволь напитана соками жизни. Буйные каштановые кудри, белое тело, жёлтые совиные глаза и крючковатый нос - всё в ней было вопиюще неординарным и нарочито запоминающимся.
Однажды, придя к Лето, Дэн по привычке без стука распахнул дверь в личный отсек связиста. И тут же шарахнулся обратно. В болезненном свете люминесцентных ламп на койке Лето расцветали красно-жёлто-синие перья. Огромная татуировка блестела на спине ритмично двигающейся девушки. Жёлтые глаза орла-Гаруды сверкали от пота и острые перья словно бы шевелились от тяжёлого дыхания.
Дэн созерцал это зрелище лишь пару секунд, а потом стремглав бросился в свою комнату. Правда потом наваждение цветных перьев не раз и не два сопутствовало просмотру файлов индивидуального пользования.
Дэн тянулся к Лето как к светочу. Но эта женщина, по прихоти назвавшаяся именем мужского бога, смеясь, отталкивала его.
Дэн ненавидел бы её, если бы мог.
Будучи биогенетиком, и работая в лаборатории, отвечающей за питание обитателей убежища, Гаруда порой рассказывала, как они готовят эту самую еду. В глубинах Гнезда не было никакой возможности возделывать нормальные растения, которыми привык питаться человек. Поэтому биогенетики готовили субстрат из водорослей и грибов, которые всё-таки можно было вырастить в стеснённых условиях подземных теплиц. А затем этот субстрат насыщали искусственно созданными минералами, витаминами, солями и с помощью образцов из обширной библиотеки генов превращали в те или иные продукты с привычным вкусом.
6
Привалившись к липкой бетонной перегородке в крошечной аппаратной, Дэн судорожно пил. Жадно высасывал влагу из трубки, идущей к фляге в заплечном отсеке комбинезона. Незадолго до этого он наглотался стимуляторов и, вроде как, сознание его слегка просветлело. Перед глазами уже почти не плыли извивы вытатуированных перьев, пронизанные водорослями с запахом баранины и странной вязью гремучих слов.
Но это не значит, что фразы, сказанные Лето, пропали из памяти Дэна.
Нет, они туда были намертво впаяны. Вытравлены кислотой.
Крепко-накрепко.
7
- Дэн, мы уходим.
Лето был как всегда серьёзен. Гаруда была сосредоточена как никогда.
Дэн встрепенулся, испуганно сжал в руках ридер, с которого читал параграф к завтрашнему уроку всемирной истории. Благодаря Лето, ему теперь действительно было интересно изучать этот предмет.
- Куда? - Дэн понял, насколько беспомощно это прозвучало, но поделать с собой ничего не мог.
- Туда, - усмехнулся Лето, ткнув пальцем в потолок. - Куда ж ещё.
- Как?
- Так, - Гаруда огладила бока, затянутые в рабочий костюм. Дэн разглядел у них рюкзаки, заплечные фляги и подсумки с респираторами, явно добытые на складе воинской амуниции.
Они собирались идти наверх. Они хотели выбраться прочь из Гнезда.
- З-зачем? - нельзя было задавать этот вопрос, но он сам сорвался с языка.
Гаруда почему-то не рассмеялась издевательски, а Лето подошёл к нему и, опустившись на колено, прямо заглянул в глаза.
- Дэн, ты знаешь, что ничего нет? Знаешь, что мы одни? Совсем одни.
Челюсти свело и где-то за грудиной болезненно долбануло сердце.
- Как же? - плачуще, жалко произнёс Дэн. - Как же нет, Лето? Лето! Ведь ты сам налаживаешь связь каждый месяц! Ты же даёшь нам возможность слышать голоса - их голоса! Люди из убежища 017 проводят исследования поверхности, а совет убежища 025 собирает экспедицию наверх. Через три года они должны подняться туда. Подождите их!
Что-то во взгляде Лето заставило Дэна сорваться на крик:
- Ты же сам это слышал!
- Я сам это придумал, Дэн.
Глаза щиплет. Что он сказал?
- Дэн, нет никакой связи.
Дьяволы, почему же так колотится сердце - аж шум в ушах стоит. Не слышно ни черта. Что он говорит?!
- Нет никакой связи с поверхностью или с другими убежищами. Мы даже не знаем, уцелели ли - эти другие убежища. Может, там вообще нет людей - не успели добраться.
- Или перемерли уже все. - Гаруда поджала губы и поправила крепления манжет. - Мало ли что могло случиться с системами вентиляции или жизнеобеспечения.
Дэна колотило.
- Как же? Как же? Как же так?!
- Так. - Лето поднялся на ноги. - Сорок лет назад инженеры действительно пытались наладить связь хоть с кем-нибудь. Прошаривали все доступные каналы, бессчётное число раз пытались дотянуться до спутников. Ничего. Пусто. Глухо. Мёртво.
Лето подошёл к Гаруде и принял из её рук перчатки.
- Раз за разом они пытались, но ничего не выходило. Люди начали впадать в панику. Ещё бы не впасть - очутиться под землёй и чувствовать себя скотиной, замурованной в подвале... И тогда одному из связистов пришла в голову мысль сымитировать сигнал. Дать время себе и надежду людям. До лучших времён.
Дэна мелко трясло.
Лето и Гаруда стояли перед ним спокойные, даже умиротворённые. Они были полностью экипированы и готовы к пути.
- Лучшие времена длятся вот уже чёртову уйму лет, - Лето улыбнулся - лучезарно, мягко. - Молчать я больше не могу, а любой из совета или шерифов имеет право пристрелить меня, лишь я подумаю открыть рот. А если в любом случае помирать, почему бы не попробовать, наконец, выяснить можно или нет вернуться на поверхность. Мы сами себя приговорили и заперли здесь. Пришло время выбраться из Гнезда. Чем чёрт ни шутит и, может, мы ещё вернёмся.
Дэн смотрел в пол. Он уже ничего не понимал, только слушал.
- Прощай.
Судя по звуку, Лето открыл дверь и шагнул за порог. Раздался шорох и в поле зрения Дэна мелькнули узкие цепкие ладони - это Гаруда вздёрнула его на ноги.
- Дэн, - сказала она, глядя ему прямо в глаза. - Запомни: верь в Лето.
Она впилась острыми ногтями в его костистые сутулые плечи и зло встряхнула раз. И ещё раз.
- Слышишь? Запомни. Единственно, что ты должен - это верить в Лето! И не слушать больше никого.
И он снова поверил.
Вырос, возмужал, уверовал. И ушёл.
8
Он шёл по следам двух сгинувших. Собравшихся и ушедших три года назад.
Дэн шёл.
Это должен был быть его последний рывок. Во всех смыслах.
На обратную дорогу ресурсов у него нет - ни кислорода, ни воды, ни таблеток. Думалось ему, что и у Лето с Гарудой дорога лежала только в один конец.
Он шёл за ними, потому что не видел другого пути. Он шёл вослед, потому что верил в Лето. В то, что он не ошибался. В то, что пришла пора выползти из Гнезда.
9
В мутном мареве загнивало солнце. Белёсые испарения вились жгутами над зыбкой поверхностью. Зеленовато-жёлтым всё было вокруг.
Дэн лежал на кочке неподалёку от бетонного выступа, чуть возвышающегося над маслянистой кромкой.
Вокруг, сколько ни гляди, простиралась равномерно-бугристая поверхность. Останки того, что когда-то было строениями, медленно разлагались в ядовитом болоте.
Дэн умирал.
Но у него и мысли не было вернуться назад. А смысл?
Четверть часа назад он выполз на поверхность. Он увидел небо и солнце. Он увидел их за пеленой испарений. Он дополз до более-менее сухой кочки и рухнул здесь.
Респиратор он не снимал - ядовитые испарения и так пробирались под него.
Дэн умирал. И в глаза ему мутным бельмом светило солнце. А на соседней крупной кочке, метрах в десяти от него, белели два костяка. Очищенные пустыней кости.
Дэн улыбался.
Марево колебалось, перед глазами плыло. Свет, настоящий, пусть и отравленный, свет освещал его уход.
Дэн плыл. И, уже погружаясь в темноту, ему показалось, что над ухом раздалось хлюпанье. И чей-то насмешливый голос произнёс:
- Ну наконец-то.