Аннотация: В очерке также описана поездка в старинный городок Усолье - бывший центр строгановских владений. Фотоальбом - http://foto.rambler.ru/users/jediknight2/albums/55184099/
Соликамск -- главная архитектурная сокровищница Прикамья
Мы знаем древнерусскую культуру в основном по городам Золотого Кольца -- географически наиболее близким к Москве. Если посмотреть даже самые подробные альбомы и пособия по истории искусства, их добросовестные составители, в лучшем случае, "доходят" до Великого Устюга и Сольвычегодска, чтоб на 2-3 примерах проиллюстрировать северорусское зодчество, а также знаменитую "строгановскую школу". На Восток же культура России простиралась, если судить по этим альбомам... где-то до Рязани и Мурома! Даже для Нижнего Новгорода -- не говоря уж о Казани, Свияжске, Вятке, Пермской земле, - в них обычно не находится места. Может, из Москвы их просто не видно?
Соликамск -- самый уникальный остров древнерусской культуры в Приуралье. Пожалуй, это предпоследний на восток (перед Тобольском) город, где можно встретить такое богатство архитектуры XVII века! И это -- без малого в двух тысячах километров от Москвы!
Не облюбованы эти красивейшие места и туристическими фирмами. Теплоходы по Каме, как я уже описывал, ходят только до Перми. Хотя громадная река, ещё и колоссально расширенная водохранилищем, вполне судоходна. Спланировать сеть круизов до Соликамска (точнее, до пристани, от которой несколько километров на автобусе до города) при желании было бы несложно. Почему этого желания нет? Единственный ответ: в России турбизнес вообще очень косен, неповоротлив и едва ли использует один процент "рекреационного потенциала" богатейшей страны.
Соликамск -- один из тех городов, где все архитектурные памятники вытянуты в одну линию, вдоль реки. Точнее, речки. Узенькой Усолки. Их легко можно осмотреть, почти не сворачивая с улочки Набережной (до революции она называлась Спасской, в советское время -- Ленина). Это, безусловно, очень удобно. Тут уж даже те, кто шутя ставят себе диагноз "топографический кретинизм", при всём желании не заблудятся!
Вообще всё как на ладони! Соликамск будто заранее ждёт приезжих, растворив двери и накрыв стол... Приезжаешь на автостанцию, и вот перед тобой -- обширная центральная площадь с широчайшей панорамой соборного комплекса во всей красе. Я объездил множество городов, но редко в каком так сразу попадаешь "с корабля на бал"! Центральный ансамбль включает в себя тесно составленные Троицкий и Крестовоздвиженский соборы, колокольню, Воскресенскую церковь (правда, увы, обезглавленную) и зрительно слившуюся с ними красивейшую Богоявленскую церковь метрах в ста к востоку. Этот роскошный комплекс - "визитная карточка" Соликамска. До революции площадь украшали ещё и длинные аркады Торговых рядов, но от них не осталось и следа.
Если пойти отсюда по Набережной на запад, метров через полтораста встретишь древний ансамбль Спасской и Архангельской церквей, а ещё через сто -- приветливо открытые врата старейшего в городе Троицкого мужского монастыря. Если же сквозь соборный ансамбль двинешься по той же Набережной на восток, вскоре увидишь комплекс бывшего женского монастыря: Введенский и Преображенский храмы, ныне действующие как приходские. На самых концах всё той же линии (но уже не на коротенькой Набережной, а чуть дальше) стоят храмы Иоанна Предтечи на западе и Жен Мироносиц на востоке. Они замыкают священную ось, на которую нанизан древний Соликамск.
Возраст храмов колеблется с 1680-х до 1780-х годов. Примерно такой же временной ареал можно встретить в большинстве самых знаменитых центральнорусских городов: Рязани, Угличе, Тутаеве, Юрьевце, Гороховце... а если не считать совсем уж единичных памятников XVI века -- то и в Ярославле, Костроме, Вологде, Ростове Великом, Муроме, Коломне... По изысканности архитектуры, выразительности силуэтов, богатству "узорочья" Соликамск нисколько им не уступает. При этом, он совершенно самобытен.
Как же вышло так, что одна из богатейших "региональных столиц" древнерусской культуры сформировалась настолько далеко от центра России? Ответ можно обозначить одним коротким, как пароль, словом: соль! Недаром она в названии города. Роль её в средневековой экономике можно сравнить с современной ролью нефти и газа: на её разработке делались крупнейшие состояния, при варницах стремительно вырастали города. Солепромышленники вкладывали колоссальные средства в строительство храмов. Потому так архитектурно богаты Соликамск, Солигалич, Сольвычегодск, Соль-на-Городце (нынешняя Балахна), Большие Соли (нынешнее Некрасовское под Ярославлем). Но даже в этом ряду роль Соликамска особая! Ведь в XVII веке в городе и уезде вываривалось до 7 миллионов пудов в год -- почти 70 процентов всей соли России! Неудивительно, что такой промышленный центр и в архитектурном смысле расцвёл беспримерно.
Вкратце история города такова. Основали его в 1430 г. вологодские купцы-солепромышленники Калинниковы. В 1573 г. был построен 5-башенный деревянный кремль -- посёлок превратился собственно в город, государеву крепость. Простояв ровно 99 лет, крепость сгорела -- но к тому времени она и так уже утратила оборонительное значение, так что пожар ничего не изменил. В 1597 г. здесь открылась первая проезжая дорога в Сибирь - "дорога, которая создала Российскую империю", как оценивают её некоторые историки. В народе её называли Бабиновской -- по имени главного строителя Артемия Бабинова, выдающегося русского землепроходца конца XVI века. Здесь проходило до 5 тысяч подвод в год -- и это только государственных, не считая частных. Естественно, это способствовало процветанию города. "Тракт пролегал [...] старый-престарый, самый старый в Сибири, старинный почтовый тракт. Он, как хлеб, разрезал города пополам ножом главной улицы, а села пролетал не оборачиваясь, раскидав далеко позади шпалерами выстроившиеся избы, или выгнув их дугой или крюком внезапного поворота..." (Б. Пастернак, "Доктор Живаго").
Древняя "столица" Великой Перми Чердынь оказалась в стороне от тракта, и новым центром воеводства на целое столетие стал Соликамск (1636 -- 1737 гг.). Это был его золотой век! Позже, открытие новой Кунгурской дороги, перемещение воеводства в Кунгур, конкуренция в поваренном промысле с соседним Усольем (а фактически, со всей "строгановской империей") способствовали постепенному закату города. За XVIII век по численности населения он сошёл с безраздельного первого места в Уральском регионе до восьмого.
Кстати, для цельности облика соликамских храмов такой упадок пошёл только на пользу: классицизм и эклектика Нового времени обошли их стороной!
Идеализировать современное состояние города всё же не приходится! Революция, включённость Соликамска в систему ГУЛАГа, "хрущёвские" гонения на Церковь... - всё это оставило тяжкий след. К концу советской эпохи на всю округу действовал лишь один храм в селе Городище -- в 5 км от города. Сейчас в Соликамске 2 маленьких действующих монастыря и 4 прихода.
Весь соборный комплекс и Богоявленская церковь по-прежнему находятся в ведении музея (для провинциальной России это дело обычное). Кстати, заметно это за версту! Погнутые кресты Троицкого собора, его полинялые купола, пустоглазые руины зимнего Крестовоздвиженского собора, глухонемая колокольня... - будто какая-то театральная декорация Святой Руси: изысканная, в меру реалистичная, но ветхая. Нет, даже не декорация, а красиво оформленная могила. На атеистическом языке это называется "доступностью национального достояния для всех". На практике это - "доступный" вход на кладбище культуры! Причём, никакого совместного с Церковью использования храмов, ни-ни! Очередной маленький "антиклерикальный бастион" нашего времени! Диву даёшься, повидав на российских просторах много таких примеров: неужели умные, казалось бы, люди не понимают исторической обречённости таких бастионов. Ну, вспыхнет через считанные годы или месяцы очередной церковно-музейный конфликт -- банальный, скучный, с заранее известным конечным результатом. Стоит ли лелеять и пестовать бомбу замедленного действия: не лучше ли сразу договориться о регулярных богослужениях в формально музейных храмах?..
А вот соседние действующие приходы, при всей бедности, являют разительный контраст с летаргическим сном соборного ансамбля... Тут уж или Литургия, или летаргия, - третьего не дано!
Троицкий собор -- главный в Соликамске. Заложенный в 1684 г. на месте сгоревшей церкви, он был достроен к 1697 г. на деньги посадских людей, к которым государи Иоанн и Пётр Алексеевичи добавили одноразовое "жалование" в 200 рублей. Наряду с маленькой Богоявленской церковью, это, несомненно, величайший шедевр соликамского зодчества.
Как описать чудо?.. Это всегда вопрос -- и вопрос не риторический. Можно обозначить научно-канцелярским языком: пятиглавый бесстолпный храм на высоком подклете, с трёхсторонней галереей, с тремя крестообразно расположенными по сторонам света крыльцами (сохранилось два, южный разобран из-за осадки грунта). Это описание будет общим для многих и многих русских храмов II половины XVII века. Чудо -- не в схеме, а в её живом наполнении! В непередаваемом белом видении всего силуэта, в беспримерном кружеве каждой отдельной детали. В единстве -- в богатейшей рассыпчатости. В общем безудержном полёте -- в каждом наличнике, колонке, столбце, крылечке... Да, если уж говорить о том, чему вообще нет аналогов на просторах России, так это именно здешние крылечки-крестоцветы! Каждое стоит отдельного искусствоведческого очерка...
Главный восход в храм -- удивительное крыльцо в крыльце! Четыре огромных столпа шагнули во все стороны от четырёх других столпов. Представьте квадратную беседку -- под крылатым навесом другой квадратной беседки. Для чего? для большей торжественности, сакральности? Лестница с трёх сторон пирамидой восходит внутрь. А какие столпы! Каждый -- произведение искусства, прямо как малая резная башенка.
Опоясывает их "жучковый" орнамент (кстати, его ленты оживили высокий храм сразу на нескольких уровнях). Это такие бесконечно переходящие друг в друга объёмные буквы Ж. Я встречал их на Владимирщине -- в Гороховце, Вязниках... а на Урале -- в Кунгуре. Только вот на столбах, как здесь, ещё не видел!
Северное крыльцо -- меньше, но ещё изысыканней по оформлению. Бывают детские горки с катками на три стороны. Вот и крыльцо по форме -- чем-то похоже! Только вместо катков лестницы. А ещё напоминает терем! Изобилие архитектурных деталей может показаться даже чрезмерным... если не понять сразу: это такая игра, забава. Столько лестниц для одного крыльца, равно как и столько арок, опор (чего стоят пучки из четырёх декоративных колонок, окружающих каждый столб!) - это не функциональная необходимость, а такая... почти шалость детей Божьих перед Отцом Небесным: "Вот, Отче, посмотри, что мы сотворили! Это всё -- Тебе!"
В интерьере, к сожалению, не сохранилось ни настенных росписей, ни иконостаса. В 1929 г. храм закрыли и передали под музей калийной промышленности. После войны он долгое время пустовал, в 1986 г. вновь передан музею -- правда, уже другого профиля. Сейчас здесь работает выставка "Соликамск православный" - но с экспонатами очень немногочисленными и не очень старинными: церковные сокровища Соликамска частью утеряны безвозвратно(1), частью перевезены в Пермскую галерею и центральные музеи страны. Правда, совсем недавно открылась и заняла почти весь собор выставка работ протодиакона Михаила Потапова -- человека с очень интересной судьбой. Несмотря на заключение в ГУЛАГе и прочие мытарства, он прожил 103 года (1904 -- 2007), был известным художником, писал полотна в стиле Древнего Египта, которыми восхищались специалисты. Это одна сторона его деятельности. Вторая -- иконописание в стиле византийской живописи XII века (по крайней мере, сам он ставил целью "возрождение византийского стиля"). Самая известная его работа -- фресковая роспись резиденции Патриарха Александрийского, за которую он был награждён орденом св. Марка. С 1984 г. он жил в Соликамске, писал иконы для некоторых местных церквей. Иконостас его можно увидеть, например, в женском монастыре Иоанна Предтечи.
В Троицком же соборе выставлены не оригиналы, а лишь фотокопии его работ в натуральную величину. Честно говоря... пусть каждый оценивает сам! В Византии я, конечно, не был, но изумительными подлинными фресками её мастеров -- как раз именно XII века, - любовался в Мирожском монастыре Пскова и многочисленных храмах Новгорода. Особого сходства с работами Михаила Потапова что-то не заметил... но искусствоведам, наверное, виднее. По крайней мере, как современное экспериментаторство, вне зависимости от результата, это довольно любопытно.
Храм, правда, от этой выставки не стал более похожим на храм.
Помню, я разговорился с одним музейным работником и, между делом, спросил, не поднимается ли здесь, как и повсюду в стране, вопрос о возврате собора Церкви. Ответ его, по оригинальности аргументов, вряд ли когда-нибудь забуду:
- Надо, чтобы церковное искусство было открыто для всех! У нас ещё с XIX века есть ссыльные католики, протестанты... надо же как-то подумать и о них! Пусть произведения русской православной культуры будут доступны и им, не нарушая их убеждений.
- А вы их спрашивали -- вы уверены, что они будут против возрождения храма? - улыбнулся я, пожав плечами.
Заигравшись в толерантность, можно, конечно, напридумывать массу самых экзотических доводов, приписывая людям абстрактно "других убеждений", что их непременно оскорбит то-то и то-то. Возможно, в 100-тысячном Соликамске, действительно, найдётся несколько католиков и протестантов (а в Казани, конечно, ещё больше! кроме того, в Казани, представьте, есть и мусульмане!). Но тогда, если этот вопрос и вправду актуален, надо ставить его иначе -- говорить о возможности строительства ими кирхи, костёла. Причём же здесь проблема возрождения православных храмов!
Вот и получается логика: "В огороде бузина -- а в Киеве дядька". В России живут не только православные -- и потому возвращать православным храмы нельзя! "И оправдана премудрость всеми чадами её" (Лк. 7, 35).
Колокольню возвели чуть позже собора -- в 1713-35 гг. Роскошная, восьмигранная (на большой квадратной палате), увенчанная горкой кокошников, она является вертикальной доминантой Соликамска: 62 метра -- её "рост" с крестом. Правда, такой высокой она стала лишь в 1837 г., когда маленькую главку заменили на шпиль. Но всё равно, для своего времени это было грандиозное сооружение -- причём, универсального назначения. На разных этажах в разное время размещались: городской магистрат, духовное правление, духовное училище, суд и даже тюрьма (в те патриархальные времена количество заключённых было, конечно, несравнимо со страшным ХХ веком, когда "чуть не пол-Соликамска", как выражаются местные жители, превратили в лагерь). А в подклете, как водится, купцы хранили свои товары. 4 июля 1726 г. здесь произошло чудо: в кладовой была обретена икона Сретения Господня, которую обнаружили в темноте по струящемуся от неё лучу.
Служила башня и пожарной каланчой. Что же касается основного назначения звонницы, то её ансамбль составлял 12 колоколов. Самый большой весил 355 пудов (почти 5,7 т). К сожалению, ни один из них не пережил "безбожных пятилеток".
Особенность, которую невозможно не заметить с первого же взгляда: башня - "падающая". Угол её наклона сейчас -- 1,3 градуса... Да, когда-то в детстве я по наивности считал, что в мире две "падающих" башни -- наша казанская Сююмбике да Пизанская! Сейчас повидал в своих поездках столько колоколен с разной степенью наклона, что уже со счёта сбился. Думаю, если их все совместить, получился бы целый "пляшущий" город: наверное, поразительное зрелище!
С восстановлением трёхцветной раскраски всех рёбер, кокошников и многочисленных "ширинок", соликамская башня смотрится удивительно живописно. Особо расцветает она после заката -- в прожекторной подсветке, составляя вместе с собором сказочное видение в ночи!
Кто читал предыдущие мои очерки о городах и монастырях, наверное, заметили регулярно повторяющийся мотив и уже заранее догадались, что здесь я тоже залез на колокольню -- а как же иначе! Без этого, пожалуй, и знакомство с городом было бы неполным. Тем более, сейчас соликамская колокольня-музей для того и предназначена: нижние этажи -- выставка природы, а с отдельного входа, по отдельному билету -- обзорная площадка.
Поднялся я туда в предвечерний час и долго любовался в восемь арок -- на все стороны и "полустороны" света, - раскинувшимся у подножия городом. К югу воздвигся собор Троицкий, а к северу -- зимний Крестовоздвиженский: колокольня у них была общая. А вот у стоящего в нескольких метрах к юго-западу Воскресенского храма до революции имелась ещё своя высоченная звонница!
Богатейший многокупольный, двухбашенный силуэт наплывающих друг на друга храмов сейчас можно увидеть лишь на старой фотографии: в советское время этот "лес" поредел ровно вдвое. Воскресенская церковь, лишившись высоких глав и звонницы, уже непохожа на церковь: так, какие-то палаты непонятного назначения. Судя по фотографиям, ближайший её сохранившийся аналог: Успенский храм Кунгура с пятью высокими ступенчатыми барабанами (оба -- памятники "уральского барокко" середины XVIII века).
Закрытие и уродование Воскресенского храма -- одна из крупнейших потерь Соликамска в советское время. Ведь когда-то это была исключительно значимая церковь. Здесь пребывала одна из двух главных городских святынь -- икона Параскевы Пятницы. Величайшим местным праздником издревле считалась 9-я пятница по Пасхе. В этот день икону несли с крестным ходом по всему городу.
Вообще, получается, из трёх церквей центрального городского ансамбля в относительно удовлетворительном виде пребывает сейчас лишь главный Троицкий собор.
Зимний Крестовоздвиженский (1698 -- 1709 гг., с надстроенной чужеродной ротондой XIX в.) издали смотрится довольно красиво, но уже метров за сто видно, что это просто руины с ярко подкрашенным куполом. Причём, руины, тоже "падающие" - с наклоном чуть меньше, чем у колокольни! С высоты храм виден как полуразбитый, терпящий крушение корабль, тем более, что стоит он над самой рекой.
Позже мне рассказали, как недавно его пытались в таком виде "сплавить" Церкви. Владыка Пермский и Соликамский, конечно, ко многому привык, но тут даже он возмутился: "Вот в каком состоянии брали после революции, в таком и верните -- тогда возьмём!" После чего появились публикации, будто храм уже вернули Церкви и это "церковники" его до такого состояния довели!.. Поистине, для наших замечательных антиклерикалов все средства хороши(2).
Вот так езжу по России, встречаюсь с разными людьми и всё чаще замечаю, что любой скандал с возвращением Церкви её достояния сопровождается стандартной ложью: громкими истериками-провокациями. Так, несколько лет назад, при передаче храмов Рязанского кремля, на всю страну была запущена заведомая утка, будто речь идёт о полном закрытии, "выселении" музея-заповедника (каковой прекрасно работает и по сей день -- просто в соборе наконец начались службы!). В Угличе в начале 2008-го я сам присутствовал при составлении "открытого письма", общался с его авторами: те подняли крик, что Спасо-Преображенский собор "отнимают у музея", он будет теперь "недоступен для посещения" (каким, интересно, образом: Церковь заберёт его на небеса!?), а фрески и иконостас, конечно же, погибнут от свечей и ладана...
Прошли годы: в "недоступный" собор (по-прежнему по музейным билетам!) конвейером заходят экскурсии, мало кому из посетителей в кассе объясняют, что, если они просто хотят помолиться, билет не нужен... Что изменилось? да ничего! Просто по воскресениям в храме проходят службы.
Ну, о многострадальной эпопее Снетогорского монастыря во Пскове(см. мой одноимённый очерк) можно было бы написать целую книгу! 19 лет шли бесплодные переговоры с музейными работниками о хоть каком-нибудь компромиссе -- совместном пользовании собором. В соборе всё это время стояли леса, хотя никакая реставрация не шла уже несколько десятков лет, экскурсии организовывались несколько раз в год, строго по официальным предварительным заявкам (это к вопросу о "доступности национального достояния"!). Тем не менее, железобетонной позицией музея было одно: не пущать! Никаких служб даже по самым большим праздникам! Когда же летом 2012 г. Росимущество, в полном соответствии с законом, всё-таки передало собор в пользование монастыря, началась предсказуемая истерия -- с подключением центральных СМИ. Опять в ход пошла привычная утка: будут уничтожены фрески!.. хотя передача сопровождалась подписанием "Охранного обязательства", полностью исключающего такую возможность и сохраняющего контроль специалистов.
Ну, что ж, Бог их да простит -- лжесвидетелей всех времён и народов. А нам, слыша каждый раз "сказку про белого бычка" (а сколько их ещё будет!? кто бы сомневался), хорошо бы помнить замечательную строчку Андрея Макаревича: "Не смейте лгать и верить тем, кто лгал!"
Рядом с соборным ансамблем, по той же улице Набережной, стоит дом воеводы или, точнее, приказная изба (1673-88 гг.) - уникальный памятник административной архитектуры XVII века. Это особая гордость города и неповторимая "изюминка" Соликамского музея! В отличие от подобных памятников, сохранившихся единично ещё в нескольких городах России, здесь, кроме парадных палат, можно посетить по билетам потайные ходы, изначально оборудованные в двухметровой толще стен. Весь двухэтажный дом (с надстроенным в XVIII веке третьим) незримо оплетён их системой. Впрочем, в одном месте на южном фасаде можно разглядеть крошечные бойницы: из потайного лаза можно было стрелять или просто наблюдать за тем, что происходит на улице.
Посещение сводчатого хода, больше напоминающего щель, спуск со второго этажа сначала в люк и дальше по крутой кирпичной лестнице, таинственный "свет в конце туннеля" за поворотом... всё это оставляет неизгладимое впечатление! Дом невелик, но тайники роднят его с настоящим средневековым замком. Вспоминаются романы Вальтера Скотта или, к примеру, "Чёрная стрела" Стивенсона... Краеведы уверяют, что Соликамск славился сложной системой потайных ходов. Внутристенные лазы воеводского дома соединялись с несохранившимися подземными галереями, ведущими от него крестом на четыре стороны. Говорят, подобные ходы были ещё в нескольких важных пунктах города.
Конечно, в XVII-XVIII вв. Соликамск (в XVI в. ещё подвергавшийся набегам ногайцев и татар) уже не играл никакой оборонительной роли. Но "бунташный" век, общая дикость нравов, "сибирский характер" людей заставлял воевод и прочих чиновников опасаться за свою жизнь -- предусмотреть на всякий случай меры для её защиты. То, что вполне мирный по виду дом являлся на деле маленькой крепостью, в тех условиях было неудивительно.
Кстати, в этом доме работало немало знаменитых людей. В разное время соликамскими воеводами были представители самых известных родов России: Нарышкины, Прозоровские, Голенищевы, Корсаковы, Черкасские.
В нескольких метрах от воеводского дома стоит главный (наравне с Троицким собором) архитектурный шедевр Соликамска -- Богоявленская церковь 1687-95 гг. По своему устройству она близка к верхневолжским храмам того же периода -- пятиглавый бесстолпный храм с трапезной. Предполагают, что возвёл её нижегородский купец-зодчий Семён Задорин. Но по роскоши узоров она беспримерна. Как точно подмечено в одном путеводителе, "богатейшая каменная резьба настолько виртуозна, что успешно соперничает с резьбой по дереву и кости".
В ХХ веке узоры решили покрасить в пламенно-красный цвет, а купола позолотили. В сочетании с поясами сплошных зелёных изразцов, это смотрится сказочно нарядно и многоцветно. Просто жар-птица какая-то! Правда, специалисты ворчат: ну, не было такой раскраски изначально... Это не единственное изменение в облике древней церкви. Её колокольня до революции была почти вдвое выше, чем сейчас, и не шатровая, а ступенчато-барочная. Она имела часы и 16 колоколов. Правда, и такой её вид -- тоже не изначальный: её надстроил в XVIII в. купец Ростовщиков. К ХХ веку грунт под тяжестью начал проседать. Надстройку разобрали и в 1944 г. заменили приземистым шатром (для лёгкости и дешевизны -- деревянным). Так и сложился окончательно облик самой нарядной церкви... пожалуй, не только Соликамска, а всего Приуралья!
Кстати, парадоксально: храм этот, музейный сейчас, действовал долгое время даже в советскую эпоху! Закрыли его в 1934 г., но уже в 1943 г. вновь открыли. После "второго рождения" он действовал почти 20 лет и был отобран под музей лишь в 1962 г., в период хрущёвских гонений на Церковь (Особое негодование властей вызвало то, что храм стоит рядом со школой). Именно благодаря столь долгому пребыванию в руках верующих, Богоявленская церковь -- единственная в Соликамске, в которой сохранился старый интерьер: иконостас и настенные росписи.
Прежде чем войти внутрь, я обошёл чудо зодчества со всех сторон. Его окружали живописные реденькие деревца, и цветовая гамма осенних листьев поразительно сочеталась с узорами церкви. Рябиново-красные, золотые и зелёные пёрышки на фоне матового неба -- точь-в-точь как те же краски на белом фоне стен!
За алтарём приютилась под высоким золотым тополем игрушечная часовня Петра и Павла на углу ограды. По оформлению и пропорциям -- как большой, торжественный пятиглавый храм, даже собор, а по размерам... немногим больше человеческого роста. Так и стоит - трогательное уменьшенное отражение удочерившей её церкви. Это сочетание -- одно из самых незабываемых в древнем городе!
Простодушный, "народный" стиль архитектуры -- жажда праздника для глаз, каменного фейерверка, - проявляется здесь во всём! Стены Богоявленской церкви цветут, улыбаются, напоминают людям о потерянном рае. Особенно красивы "таблетки" тончайшие "снежинки", облепившие там и сям оконные проёмы... Живописные, будто мерцающие крапинки -- то морозно-белые на красном, то красные на белом. Наличники и все детали кружева настолько многообразны (с нарочитой иллюзией похожести!), что кажется, будто зодчие играют с нами в нечто вроде головоломок, детских задачек типа: "Найди десять отличий"... И задачки эти прошли через века: можно весело сыграть с теми, кто давно уже покинул наш свет -- это-то особенно поражает! Единство времён, единство всех людей по ту и эту сторону, неразлучность всего рода человеческого, начиная с Адама! Мистика -- в народной простоте!
Внутри храма, в первую очередь, поражает роскошный иконостас XVIII века в стиле барокко - бело-золочёный 5-ярусный. Его затейливая мерцающая резьба, вплетя в свои картуши иконы, возносится к сводам, как густой плющ на высокую башню. Особенно запоминаются Царские врата, осенённые резным балдахином и фигурами двух Ангелов с рипидами (опахалами). Немало подобных деревянных скульптур после революции перекочевало из разных соликамских храмов в Пермскую художественную галерею, составив лучшую часть её знаменитой коллекции.
В центре храма -- где обычно стоит аналой, - хранится под бронированным стеклом, под сигнализацией, главная святыня Соликамска: икона-складень Николая Чудотворца XVI века. До революции она находилась в Троицком соборе и вместе с упомянутым образом св. Параскевы из Воскресенского храма участвовала во всех крестных ходах.
Предание о чудотворной иконе таково. В 1547 г. татары и ногайцы совершили опустошительный набег на Соликамск. Когда через пару лет Иван Грозный двинулся на Казань (речь явно идёт о неудачном походе 1549 г., а не о последней осаде 1552 г.), соликамцы боялись, что татары снова призовут на помощь ногайцев - и, пока все русские войска стоят под Казанью, их беззащитный город опять будет разорён. Они направили царю челобитную с просьбой прислать отряд для обороны. Иван Грозный ответил, что войск послать не может, но вместо них направляет другого защитника -- и прислал образ свт. Николая. Так, во всяком случае, повествует предание: сама царская грамота сгорела в 1743 г.
Ни в 1549-м, ни в последующие годы набегов не было -- и соликамцы уверовали, что спасены заступничеством Угодника через его святой образ. С тех пор свт. Николай почитался главным хранителем города.
Складень изумительного письма, близкого к "строгановской школе", в басменном окладе, реставрировался в 1965 г. в Музее им. Андрея Рублёва в Москве. Там и был оставлен "на временное хранение"... на 40 лет. Лишь в 2005 г. его, наконец, возвратили в Соликамск, но Церкви так и не вернули, а поместили в Богоявленском храме-музее. Изредка, по договорённости, перед ним служится молебен. Но, как говорил мне о. Роман из Троицкого монастыря: "Тысяча условий: этого нельзя, того нельзя!.. не кадите, кропилом не машите и т.п." (Интересно, что от всего этого может сделаться иконе, находящейся в герметичном стеклянном саркофаге!?)
Ну, достаточно, пожалуй, о храмах-музеях. Поговорим в следующей главе о действующих церквах и монастырях Соликамска.
2.
Росистым солнечным утром 21 сентября я пришёл на службу Рождества Богородицы в Спасский храм Соликамска. Позже я узнал, что это колыбель города -- место сгоревшего в 1672 г. деревянного острога. Здесь стояла маленькая крепость о четырёх глухих и одной проездной башне. Два оврага (за века уже засыпанных и сглаженных) делали этот участок низкого склона над Усолкой своеобразным полуостровом, удобным для обороны.
Площадь крепости, видимо, едва превышала размеры современного двора, образованного жилыми домами вокруг двух церквушек. Тем не менее, это был какой-никакой "кремль" в центре города -- для хранения боеприпасов и укрытия жителей в случае осады.
Нынешний Спасский храм построен на месте сгоревшего деревянного в 1689-91 гг. А в 1712-25 гг. рядом была возведена зимняя Архангельская церковь того же прихода (до пожара здесь существовал ещё и женский Михаило-Архангельский монастырь). Эта пара храмов -- одна из самых простых, но самых притягательных в городе. Она являет как бы полную противоположность роскошному, но пока мёртвому соборному ансамблю. Здесь нет ни особо пышного кружева, ни обширной площади, ни высокой колокольни (маленькую звонницу 1733 г. снесли после революции) - зато чувствуется полнота церковной жизни и непередаваемый уют намоленного места. Будто даже окружающие дома и гаражи как-то странно, неуловимо преобразились...
Сначала я увидел ярко-зелёные купола в золотой листве. Свернул с улочки, поднялся -- и чудный двуединый силуэт развернулся панорамой: храмы располагались, как водится, шахматно и совершенно не заслоняли друг друга. Оба были довольно приземисты, но над Спасским расцвели пять куполов, над Архангельским -- один. Четверики же казались одних пропорций и очень сочетались друг с другом: второй -- как уменьшенная тень первого.
Наличники, закомары, колонки (красно-бурые на белом) выглядели нарочито проще, чем у Троицкого собора. Из-за этого Спасский храм казался величественней и гораздо древнее... хотя, на самом деле, они возводились в одни годы. У него и конструкция мощнее, архаичней: войдя в храм, я нисколько не удивился, увидев столпы -- в духе исконно русской, великокняжеской архитектуры. Практически все остальные храмы Соликамска и окрестностей -- бесстолпные, "лёгкие". И только здесь сохранена патриархальная традиция... вполне уместная для истинно кремлёвского храма.
Храм, всегда одноэтажный, в советское время, пока здесь был клуб ДОСААФ, разделили на два этажа. Сейчас внизу идут службы, а вверху, над сводами, устроена приходская библиотека. Незабываемое впечатление, когда поднимаешься в тишину и безлюдье большого "собора" с массивными столпами и полумраком каменных парусов (кое-где ещё сохранились смутные фрагменты росписей), а внизу поют акафист, и молитва будто возносится оттуда -- другими, уже невидимыми столпами. Похожее ощущение, когда поднимаешься на хоры в древних новгородских храмах. Только там-то "второй этаж" был устроен изначально, а здесь появился, как говорится, не от хорошей жизни. И там он занимает лишь западную часть храма, а здесь перегородка целиком разрезала пространство высокой церкви. Но нет худа без добра: благодать действует повсюду.
Из святынь прихода можно отметить храмовый образ Спаса Нерукотворного. Сейчас у правого клироса стоит лишь список, правда, тоже почитаемый -- а вот утраченный подлинник ещё в 1656 г. прославился первым чудом: "августа 9 числа... исцелил человека расслабленного" (из соликамской летописи).
Улочка Набережная идёт от Спасского прихода дальше на запад и через пару домов упирается в ворота действующего мужского монастыря, история которого насчитывает более 4-х веков.
Монастырь этот даже официально, называясь Свято-Троицким, в скобках, как правило, именуется Вознесенским (иногда -- наоборот). Именно как Вознесенский он был основан около 1589-91 гг. Это одна из древнейших обителей Приуралья. Уже через треть века, по переписи 1623 г., она насчитывала 35 монахов, считалась процветающей и благоустроенной. Славилась как крупный центр иконописания. В 1698-1704 гг. на средства солепромышленника Суровцева был построен ныне стоящий каменный Вознесенский храм, а в 1730-е годы на средства Турчанинова возведена привратная церковь преп. Михаила Малеина "под колоколы". Верхняя её часть в советское время была снесена, и восьмигранный безкупольный столп смотрится сейчас таинственно и странно: то ли крепостная башня, но без бойниц, то ли гигантский белый кулич.
Так или иначе, каменный ансамбль монастыря сложился ещё прежде его переименования. В 1795 г. указом Синода в Соликамск был переведён Троицкий Истобенский монастырь из Вятской епархии. К тому времени Вознесенский монастырь, после реформы Екатерины II (1764 г.) был крайне бедным, заштатным -- и в 1795-м фактически состоялось его второе рождение. С тех пор он именуется Свято-Троицким.
Говорят, в XIX веке монастырь славился своим уникальным цветником, вызывавшим восхищение специалистов. Цветов немало и сейчас -- а вот постройки, кроме двух храмов, стоят в руинах. Братии, состоящей всего из двух иеромонахов и нескольких трудников, очень трудно возродить полноценную монашескую жизнь там, где полвека была страшная тюрьма... Напоминания о ней можно в изобилии встретить внутри собора -- снаружи-то он отреставрирован очень неплохо. Наличники, закомары и вообще всё кирпичное кружево -- традиционно, по-соликамски богаты и затейливы. Только вот купол -- всего один, непропорционально маленький, отчего в целом храм выглядит каким-то сиротливым, незавершённым. Внутри, правда, он очень величественный. Трапезная из-за двух приделов невероятно широка. Низкие своды её плавно переходят в два циклопических столпа. Кажется, и не XVIII век, а какая-то глубокая, могучая, захватывающая тебя с головой древность, архаика... похоже на московскую Грановитую палату -- только не об одной, а о двух опорах. Напоминает и Свияжск, и вологодский Спасо-Прилуцкий монастырь... интерьеры XVI века.
Сейчас здесь идут службы -- в бывшем приделе. А вот в основном четверике храма и в подклете... до сих пор камеры! Правда, конечно, уже мемориальные -- сохранённые в память о репрессированных (сохранить было несложно, поскольку тюрьма "съехала" лишь в 1998 г.). Прямо из храма можно по лесенке спуститься... в ад. Ледяной подвал собора, где холодно даже в куртке, разделён на жуткие, сводчатые камеры: в каждую, как рассказывают, набивали по нескольку десятков человек, которым не то что лежать -- сидеть было негде. Сохранились тяжёлые железные двери с глазками, нары... На стенах сейчас висят фотографии некоторых известных заключённых. Был здесь короткое время при пересылке Варлам Шаламов (правда, по другим данным, содержали его не в самом монастыре, а по соседству). Рядом висит фотография 12-летнего мальчика, которого за кражу в голодное время колхозной картошки посадили на 5 лет...
Вообще прославлено много святых новомучеников Соликамских: протоиерей Александр Шкляев из Воскресенской церкви, священник Георгий Гаряев и дьякон Александр Ипатов -- из Спасской, дьякон Василий Воскресенский -- из Преображенской.
Соликамск советской эпохи -- страшное место (впрочем, были ли у нас в то время нестрашные края!). Дикие, кровавые репрессии начались здесь уже в 1918 г. Викарного епископа Соликамского Феофана в декабре, перед самым вступлением в город Колчака, успели живьём заморозить в проруби на Каме. В соседней Перми архиепископа Андроника в те же дни закопали заживо. В 2000 г. оба были причислены к лику святых. Сейчас вторая церковь монастыря, бывшая Михаило-Малеинская, освящена как Феофановская.
И это только -- официально канонизированные... Одни, как епископ Феофан, были зверски убитыв 1918 г., при оставлении города красными, другие -- в 1919 г., при их возвращении...
Побывать сейчас в пропитанном кровью Троицком монастыре, прикоснуться к той трагедии... - всё равно что посетить Бабий Яр, Бухенвальд или Освенцим. Ощущение, я думаю, примерно такое же!
Когда выходишь из страшных подземелий на свет Божий, весь мир кажется каким-то дивным, новорожденным... Едва можешь поверить, что в нескольких метрах несколько десятилетий назад творилось такое!
От Троицкого монастыря я спустился к речке Усолке, что протекает метрах в двадцати от его полуразрушенных стен. Это -- узенький синий пояс, вдоль которого, по южному берегу, вытянулся весь старый Соликамск. Из речной ложбины город смотрелся уступчатым, как лестница -- впрочем, невысокая. Две ступени выделялись разными размерами и возрастом домов. Вся деревянная одноэтажная часть вытянулась узенькой полоской вдоль берега. Здесь всё выглядело совершенно как село -- причём, небогатое, с ветхими домишками. Кое-где паслись коровы и бычки -- одинокими пятнышками на выцветшем осеннем лугу.
Вторую ступень составляли советские 4-5-этажные дома. Кое-где они громоздились на верхушках овражистых склонов, словно бастионы длинной, серой, унылой крепости. Правда, пламя золотой осени оживляло и разбавляло этот пейзаж.
Контраст двух частей города казался просто разительным. Правда, очень уж неравномерным было их соотношение: от всей исторической застройки остались крохи в речной долине. По общей сохранности, Соликамск, будучи древнее, несравненно проигрывает Кунгуру. Там -- полностью заповедный город XVIII-XIX веков, здесь -- жемчужины церковного зодчества, грубо подпираемые советской застройкой. О. Роман говорил мне, что дома в 50-60-х годах строили так специально, чтоб полностью скрыть церкви со стороны главной магистрали (улицы 20-летия Победы). И действительно, стоят они уж настолько нарочито, как ширма, что эта версия похожа на правду! У нас ведь с 1917-го -- страна абсурда. Чем больше по ней ездишь, тем больше в этом убеждаешься!
На другой стороне Усолки, далеко за лесом, виднеются высокие трубы Боровска -- когда-то самостоятельного рабочего посёлка (по сути, города при заводе), в 1959 г. официально объединённого с Соликамском. За счёт этого слияния, Соликамск насчитывает сейчас почти 100 тысяч жителей и имеет совершенно гигантскую площадь в 165 кв. км. (для сравнения, миллионная Казань со всеми пригородами раскинулась на 400 кв. км). Находясь в маленьком историческом центре старого городка, ни за что не подумаешь, что здесь могут быть такие огромные расстояния до отдельных окраин. Вообще, Соликамск -- третий по величине город Пермского края после самой Перми и Березников.
Но по сю сторону Усолки всё -- тихое, патриархальное, маленькое. Если смотреть вверх по её течению, над осенними зарослями высится сказочными декорациями соборный ансамбль, и колышек "падающей" колокольни продольно отражается в реке. Если перевести взгляд, то вниз по течению отчётливо виден дивный белый маяк -- беспримерная по тонкости, высоте и изяществу церковь Иоанна Предтечи. До неё, пожалуй, километра два, но такую башню разглядишь и за несколько вёрст! Это вторая высотная доминанта Соликамска после соборной колокольни. Когда-то там было пригородное село Красное, которое в ХIХ веке срослось с городом. Тогда же при храме образовался женский монастырь.
Попытка дойти до чудной церкви прямо по берегу реки не удалась. В Усолку впадают многочисленные топкие ручьи, и один из них вскоре преградил мне путь. Всё равно я об этой прогулке не жалею: вдоволь полюбовался раздольными лугами с живописными кострами и факелами осенних деревьев... С отражениями гнутых, как кружево, кустов в воде; с дальними ракурсами многочисленных церквушек, которые отсюда ничто не заслоняет.
Всё-таки лицо любого старого города -- именно река, как бы мала она ни была!
На следующий день я "поднялся" по Набережной в противоположную сторону -- до Спасо-Преображенской и Введенской церквей.
Если в Иоанно-Предтеченском храме женский монастырь размещается сейчас, то до 1764 г. женская обитель находилась здесь -- гораздо выше по течению, близко к восточной окраине Соликамска. По реформе Екатерины II, монастырь был упразднён, но оба его великолепных храма стали приходскими и хорошо сохранились доныне.
Силуэт Спасо-Преображенского прихода удивительно красив в своей простоте, гармонии и вызывает в чём-то даже большее восхищение, чем чрезмерно роскошный соборный ансамбль. Здесь можно увидеть какую-то квинтэссенцию зодчества XVII века: одну из двух в Соликамске шатровых колоколен и единственную в городе церковь, у которой в результате реставрации восстановлен лемеховый деревянный купол.Когда-то именно такие главы были самыми распространёнными здесь, как и на всём русском Севере.
Комплекс состоит из Спасо-Преображенской летней церкви (1683 -- 1692 гг.) и Введенской зимней (заложена почти одновременно, но освящена лишь в 1713 г.). Обе небольшие, но совершенно не похожие друг на друга, что придаёт ансамблю особую асимметричную гармонию. Пятиглавая Спасо-Преображенская церковь с очень приземистой шатровой колокольней будто явилась откуда-нибудь с Верхней Волги. Одноглавая, с деревянным навершием Введенская кажется типично северной -- вроде бы суровой и одновременно... тёплой во всех отношениях, домовито уютной, добротной. А вообще такая пара храмов замечательно смотрелась бы где-нибудь в Ярославле. Может быть, в Вологде... Я испытал необычайную радость, когда набрёл на эти церквушки.
Об истории небольшого монастыря, просуществовавшего чуть меньше века (1680е -- 1760е гг.), известно не так уж и много. Его основала вдова солепромышленника Фёдора Щепоткина Евдокия, по благословению архиепископа Вятского и Великопермского Ионы. В те времена такие обители "на помин души" возникали часто. Основательница монастыря, приняв постриг с именем Мелания, скончалась в 1723 г. и была погребена за алтарём Преображенского храма. Могила её не сохранилась, но память жива в веках.
Говорят, даже в ХХ веке (не знаю уж, как сейчас) мостик неподалёку от бывшего монастыря, называли в народе Щепоткинским.
Сохранилось и имя зодчего, руководившего работами -- Логина Корсакова. Для тогдашней "анонимной эпохи" в культуре это можно считать редкостью. Например, о ярославской архитектурной школе того же XVII века написано множество работ и -- ни одного имени местного зодчего не дошло!.. хотя купцы в качестве "строителей" известны по каждому храму.
В советское время в церквах Преображенского прихода размещались разные организации: склады, мастерские, общежитие и даже одно время -- танковое училище. В 1991 г. приход вновь стал действующим. Правда, мне довелось побывать лишь во Введенской церкви: Преображенская закрыта на ремонт.
Я свернул к тому самому мосту через Усолку, который когда-то назывался Щепоткинским. Слева, у самого входа на него -- родник. Прозрачнейшая вода из трубы под напором заполняет корытце, на поверхности которого чуть колышутся, как рыбки, золотые листья. Вода очень вкусная.
Сейчас здесь нет ни креста, ни икон, но источник -- древний и издавна почитался святым. С ним связана легенда о провалившейся под землю часовне:
"Давным-давно на окраине Соликамска, стояла сторожевая башенка-часовня. Каждый день заступали сюда на охрану стрельцы. Поднимались в часовенку, служили молебен, чтоб оградил Бог от нападения лихих людей-ворогов город. Шли годы. Стал Соликамск большим городом. Далеко вверх по Усолке поселились люди, потянулись по берегу дома, амбары да варницы. Никто уже не угрожал Соликамску. Позабыли люди про башенку-часовню. Долго ли, коротко так продолжалось -- никто не помнит. Только однажды поутру увидели жители города, что в одночасье исчезла часовня. Ушла под землю, позабытая людьми. Собрался тогда народ, решили отслужить на этом месте молебен и дать обет возвести здесь новую часовню. Но как только молитва была совершена, забил из земли сильный родник. Сочли это люди за знак свыше. Возвели вокруг родника сруб круглой формы, колодой такие называли. Отсюда и пошло название родника. И с тех пор не забывают люди о роднике, не зарастает к нему тропа, не так, как раньше -- к часовне"(3).
И вновь я немного прогулялся вдоль реки -- на этот раз, перейдя Щепоткинский мостик, по северному берегу. Очень красив из-за Усолки соборный ансамбль. Правда, руины Крестовоздвиженского храма навевают грустные размышления. Отсюда, не заслонённый ничем, этот зимний собор выглядит особенно большим. А по сохранившимся наличникам "бараний рог" (так эта форма и называлась), по всему пышному узорочью, даже сейчас видно, насколько он был красив. Наступила его осень, и кажется, будто он тихо облетает -- вместе с этими берёзами, светящимися на фоне его кровавых стен.
Рядом с собором -- ещё один мост. Излюбленное место свадебных пар. Когда-то он назывался Козий, теперь -- Поцелуев. "А потому что все Козьи мосты в России как-то резко стали Поцелуевыми!" - съязвил один местный житель. Разумеется, висят здесь неотъемлемые приметы подобного дивного "преображения" - замки с именами.
Вернувшись на соборную площадь, я решил дойти до Иоанно-Предтеченской церкви -- только уже не по берегу, как вчера, а по прямой, как стрела, улице 20-летия Победы. Прошёл несколько кварталов. Свернул вправо, во дворы, и без труда нашёл за современными домами этот шедевр барокко XVIII века -- ступенчатый белый столп, из-за которого выглядывала ещё более высокая колокольня.
Может быть, село назвали Красным (Красивым) именно из-за беспримерной красоты этой церкви, вознёсшейся над рекой, господствующей над всеми окрестностями?.. По крайней мере, из сельских храмов я ещё нигде ничего подобного не встречал! Сопоставляя с крохотными фигурками людей, можно на глазок примерно определить высоту церкви метров под пятьдесят... гораздо выше любой другой в Соликамске, считая собор! При этом, ширина раза в четыре с половиной, если не в пять, меньше высоты!
А мерцающе-узорчатое, будто морозное оформление белоснежных фасадов отдалённо напоминает главный шедевр кунгурского зодчества -- Спасо-Преображенскую церковь (см. очерк "Кунгур"). Только здесь оно ещё роскошней. И устремлённость всей церкви к небу подчёркивается её однокупольностью. В Кунгуре же храм (тоже очень высокий и узкий) - увенчан всё-таки пятью главками.
Строительство здешней церкви-башни растянулось на полвека: с 1721 по 1772 г. По меркам Соликамска, это очень молодая церковь! Беспримерная стройка шла на средства богатейших местных солепромышленников: сначала Ивана Суровцева, а после его смерти -- Алексея Турчанинова. Жена последнего в 1788 г. пожертвовала приходу ансамбль замечательно подобранных друг к другу колоколов -- их было 18 (больше, чем на соборной звоннице!). Эти знаменитые колокола известны даже по "именам"! Главный назывался почему-то Бурлак и весил 320 пудов (5 т 120 кг). Он был отлит по образцу крупнейшего колокола Пермского кафедрального собора -- но выше тоном и чище по звучанию. 140 пудов весил Лебедь, 100 -- Веселил... Полтора века Иоанно-Предтеченский храм славился как лучший на всю округу по своим звонам! Стоит ли добавлять, зная нашу замечательную историю ХХ века, что колокола эти, разумеется, не сохранились.
В женский монастырь приход преобразовался лишь в 1891 года. Если в екатерининскую эпоху многие монастыри, даже древние и знаменитые, становились простыми приходскими церквами, то в бурно развивающейся России после отмены крепостного права всё происходило наоборот! На базе многих приходов -- а также больниц, богаделен... - создавались общины, за считанные годы перераставшие в многолюдные обители. Иногда мужские, чаще -- женские. И как правило, с большой благотворительной и просветительской деятельностью: со школами, приютами, многочисленными мастерскими.
Мир тесен! Первая после возрождения настоятельница казанского Зилантова монастыря матушка Нина рассказала мне, что икона Рождества Богородицы в её келье была написана в 1919 (!) г. в женской Соликамской обители, а портрет, висящий над её столом -- фотография известной игумении Руфины, одно время подвизавшейся там же (при этом сама м. Нина в Соликамске никогда не была!). О почитаемой многими подвижнице I половины ХХ века пишутся книги, собираются материалы. Руфина Соликамская (1872 -- 1937) известна как помощница и сомолитвенница великого святителя Иоанна (Максимовича), архиепископа Шанхайского.
Биография её напоминает жития древних святых. Девочка Ольга Кокорева из купеческой семьи была настолько "не от мира сего", что с младенчества горячо просилась в монастырь, и родители вынуждены были уступить. В восемь лет (!) она стала послушницей Пермского Успенского монастыря. Когда её облачили в рясофор, вдруг ударил колокол. "Игуменьей будешь!" - сказала настоятельница.
При создании Соликамского монастыря первая его игуменья Ангелина взяла 19-летнюю послушницу Ольгу себе в помощницы. Здесь она несла послушание регента и учительницы рукодельной школы. Известный соликамский юродивый Василий Иванович прикровенно предсказал ей будущие труды и скорби, угостив однажды напитком из перца, горчицы и полыни: "Не отведаешь горького -- не вкусишь и сладкого". Он же ласково называл её Семёновной -- как бы духовной дочерью св. Симеона Верхотурского. И действительно, после его смерти духовником будущей игуменьи становится настоятель Верхотурского монастыря старец-схимник Арефа, переведённый с Валаама. Через некоторое время инокиня Ольга переходит в Верхотурье, в Покровскую женскую обитель -- поближе к духовнику и под кров св. Симеона.
В 1911 г. её перевели настоятельницей в только что основанный(4) Иоанно-Богословский монастырь г. Чердыни. Тогда же она сподобилась пострига с именем Руфина. Здесь и застала её революция и гражданская война. Игуменья Руфина была не из таких, которые готовы прислуживать "и нашим, и вашим". В 1917 г. она ездила в Москву и лично встречалась с будущей мученицей великой княгиней Елизаветой Фёдоровной, которая просила её передать заключённой в Тобольске сестре императрице Александре "ряд советов" (но к Романовым в Тобольск м. Руфину не пустили). Когда же в январе 19-го белая армия вступала в Чердынь, игуменья с сёстрами встречали освободителей колокольным звоном и молебном, помогали, чем могли. Вместе с белой армией в июне того же года им пришлось эвакуироваться. В 1920 г. м. Руфина остановилась во Владивостоке, создала общину "Всех Скорбящих Радость". В 1923 г. переехала с общиной в Харбин.
Она стала поистине светочем русской эмиграции в Китае. Основала Владимирский Харбинский, а под конец жизни -- Шанхайский монастырь, Ольгинский (в память убиенной великой княжны) приют для детей-сирот. Отличалась исключительной нестяжательностью и благотворительностью. Имела дар слова и духовного окормления. Призывала русскую эмиграцию к покаянию как единственному пути спасения России. Духовные чада вспоминают многочисленные случаи её прозорливости. Иногда люди преображались от одной встречи с ней. Так, "полуверующий", мятущийся душой Петр Триодин не только глубоко воцерковился, но и стал священником.
Важнейшим моментом её внутренней духовной жизни была тяжёлая болезнь 1923 г., когда, находясь при смерти, она удостоилась явственного видения Неба. "О человечество! От чего ты отказываешься!.." - отчётливо говорила она, находясь в "исхищении". После 12 молебнов о здравии она частично поправилась, но пережитое откровение изменило её уже навсегда. "Любовь ко всему миру", - только так и характеризуют духовный настрой игуменьи все, кому посчастливилось с ней встречаться.
Когда в 1937 г. давняя болезнь почек вновь обострилась, м. Руфина прозорливо говорила всем, прощаясь: "Ждите Успения". Действительно, преставилась подвижница в ночь на Успение -- в возрасте 65 лет. Отпевал её святитель Иоанн Шанхайский. После коммунистической революции в Китае могила её в Шанхае была уничтожена.
Что же касается Соликамского монастыря, где прошли долгие годы иночества будущей игуменьи, то он, как и Чердынский, был закрыт красными в годы гражданской войны. В церкви разместился клуб работников ОГПУ-НКВД. После войны -- цех ватной фабрики. Но едва начались веяния нового времени, в 1989 г. Иоанно-Предтеченский храм стал первым возрождённым в Соликамске. 20 лет он действовал как городской приход. А в 2009 г. наконец состоялось второе основание женского Иоанно-Предтеченского монастыря.
3.
В один из трёх дней пребывания в Соликамске я решил посетить главную окрестную достопримечательность - "строгановскую столицу" Усолье: древний городок, ныне насчитывающий около 6 тысяч жителей. Похожий на большой посёлок, он привольно раскинулся по правому берегу Камы, напротив современных, сугубо промышленных Березников. Минут 40 езды от Соликамска до Березников и ещё 15-20 минут -- от центра этого крупного города до Усолья.
Сейчас все главные архитектурные памятники оказались на острове (если не сказать -- архипелаге), образовавшемся с постройкой Камского водохранилища. От "материкового" Усолья туда ведёт живописная дамба. Чем-то напоминает подобную дамбу у нашего Острова-града Свияжска -- только здесь всё гораздо ближе к основному берегу. От обилия островов, заливов, проливов пейзаж кажется фантастическим и пленяет с первого же взгляда! Мне удивительно повезло с погодой. Был какой-то апофеоз золотой осени. Многое дали бы, наверное, профессиональные фотографы и художники, чтоб оказаться в такой день в таком месте!
Я не раз встречал в книгах красивое выражение "паутинки бабьего лета" - и вот наконец увидел в жизни, что же это такое! Оказывается, осенью, в последние тёплые дни, пауки совершают перелёт... да-да, массовую воздушную миграцию с помощью многометровых нитей паутины, которые несёт ветер. Эти длиннейшие и толстенные, как леска, нити сверкали в воздухе повсюду, липли к лицу, одежде, рукам... Немножко странновато было -- будто это пауки тебя на блесну ловят! Мост весь пересечён там и сям крепко зацепившимися за перила паутинками -- и сколько же их надо оборвать, чтобы пройти по всей его длине! Обычно так бывает в глухой лесной чаще, на самых узеньких тропинках (там, правда, и нити узенькие, не чета здешним). А тут -- широкая асфальтовая дорога... и никакого леса поблизости, одно неоглядное, открытое насквозь пространство из воды и островов. И всё оно дрожаще-матово мерцает этими нитями.
Так и запомнилась картина -- три основных цвета: ярчайшая, гуашевая синь воды, ослепительная, соперничающая с солнцем листва на её фоне (только Ван Гог и смог бы передать её густой свет!) и серебристая белизна этих "паутинищ"... паутинками их язык не поворачивается назвать!
Впереди дорога упиралась в розоватую, с синими и золотыми куполами церковь. Отсюда она казалась простенькой, сельской, не большой, не древней: просто её заслоняла пристроенная в XIX веке ротонда стандартных форм. Колокольню и другие строения ансамбля долгое время не было видно из-за придорожных деревьев и столбов. Между тем, это и была главная усадьба Строгановых -- со Спасо-Преображенским собором. Минут через десять она открылась во всей своей древней красе... и современном убожестве.
Виднелись церквушки и по сторонам от дамбы. Справа, отражаясь в зеркале обширного тихого залива, стоял Никольский храм (1813-20 гг.) в стиле ампир -- между прочим, творение знаменитого архитектора Воронихина. Андрей Воронихин, автор Казанского собора в Петербурге, оказывается, был уроженцем Усолья.
Слева, опять-таки за полосой воды, выглядывали над прибрежными зарослями высокие красные руины церкви Владимирской Богоматери (1753-90 гг.). Полное запустение -- никаких иллюзий даже издали! Говорят, ещё несколько лет назад Никольская церковь стояла в таком же виде. Сейчас она отреставрирована великолепно -- по крайней мере, внешне.
Дорога наконец упирается в ворота архитектурно-исторического заповедника. Над ними отчеканены цифры "1606": год, когда крупнейший русский солепромышленник Никита Строганов основал здесь поселение с названием Новое Усолье. По ближайшей переписи, здесь было тогда всего 5 дворов и 6 соляных варниц. Век спустя, в 1715 г. - уже 327 дворов и 43 варницы. В XVIII веке Усолье стало центром всех приуральских строгановских владений. Потому и большинство архитектурных памятников здесь относятся к XVIII веку (кроме часовни Спаса на Убрусе конца XVII).
По берегу Камы живоисно выстроились в ряд: Спасо-Преображенский собор (1724-27 гг), высоченная 6-ярусная колокольня (1730 г.) и собственно палаты Строгановых (тех же лет) - уникальная, сказочная по красоте постройка в стиле предшествующего XVII века, не имеющая себе близких аналогов в России. Вот ради этого и стоит сюда приехать! Правда... великолепный собор закрыт на реставрацию; от колокольни остался, по сути, лишь остов, да и тот держится на честном слове (тоже "падающий"!), у подножия её раскинулись арочные руины когда-то процветавших торговых рядов: окрестные здания, кроме Палат, тоже стоят в развалинах... Россия! Советская Россия.
Да как же всё это было несказанно красиво когда-то, если даже в таком виде пленяет и завораживает!
Собор -- типичная "строгановская" постройка с размещением куполов не по диагонали, а по сторонам света. Сейчас центральная луковка вызолочена и ярко стреляет лучами. Боковые главки -- синие, мерцают звёздами. Всё это праздничное, нарядное навершие, надето, как корона, на больное, измученное тело многострадального храма. Стены неокрашены (кроме поздней ротонды, неуклюже прилепившейся с запада), но даже полуобкрошенные кирпичи отчётливо складываются в богатейшее "вязаное кружево" наличников, несравненный ковёр барочных узоров. Чтоб понять, как выглядели, например, наличники, достаточно взглянуть на соседние великолепно отреставрированные палаты Строгановых: орнамент идентичный. Алтарём храм обращён на Каму, и могу себе представить, как всё это смотрелось бы с теплохода -- со всем прилегающим ансамблем!.. в который раз жалею, что нет пока круизов выше Перми.
Храмы "строгановского барокко" расцветили многие уголки России. До конца XVII века "столицей" строгановских владений был Сольвычегодск. Его украсил огромный и необыкновенно роскошный Введенский собор (в дополнение к Благовещенскому собору XVI века, не имеющему отношения к барокко). Правда, финансировавший его строительство Григорий Дмитриевич Строганов всё больше жил не в Сольвычегодске, а в Нижнем Новгороде. В Нижнем осталось аж две "строгановских" церкви. Экономическая империя была поделена между сыновьями Григория Дмитриевича Александром, Николаем и Сергеем. До этого раздела в конце XVII в. она была поистине колоссальной: 20 городков, сотни сёл и почников с 15 тысячами душ мужского населения, 9 с половиной миллионов десятин земли... Основу состояния составляли доходы от солеварения, но контролировали Строгановы и множество других ремёсел: они "вершат суд от имени московского царя, им доверяется наблюдение за предпринимательской деятельностью "англинских немцев", закупка иноземных товаров и пушнины для царских нужд. Они строят корабли, посылают их в Антверпен, принимают на работу европейских мастеров и моряков. На свой страх и риск снаряжают отряд бежавших с Волги казаков и посылают его во главе с атаманом Ермаком за Урал покорять Сибирское ханство"(5).
После раздела Сергею Григорьевичу достались самые доходные, камские земли (Сольвычегодск как раз в это время приходит в упадок, его варницы даже становятся убыточными). Говорят, три брата "в знак усердия Государю и благодарность Богу" договорились построить три церкви: Сергей -- в Усолье, Николай -- в Нижнем Новгороде, Александр -- в Устюжне. Каждая стала поистине главным архитектурным шедевром своего города!
А вот жилые палаты Строгановых сохранились лишь здесь, в Усолье. Ещё недавно они стояли в таких же руинах, как и соседние дома: "Внутри снег лежал", - как сказала смотрительница музея. Реставрация завершилась к 400-летию Усолья. Правда, на соседние памятники, видимо, не хватило времени и средств -- к юбилею не уложились. Слава Богу, хоть какие-то работы вялыми темпами продолжаются. Собор, вероятно, скоро расцветёт -- а вот над колокольней, видимо, придётся трудиться немало лет... если она вообще, по своему состоянию, подлежит восстановлению.
Палаты Строгановых -- настоящий дворец! Массивный, длинный, двухэтажный, с огромной открытой лестницей на два восхода со стороны Камы. И весь парадный фасад обращён на реку. Контраст поразительный: на противоположном берегу (правда, это далеко -- Кама здесь шириной с нашу Волгу) высятся огромные трубы Березников, сплошь промышленный пейзаж. Не то что два города, а два мира!
Впрочем, в молодом музее в строгановских палатах было бы наивно искать что-то древнее, глубоко историческое. Церковные сокровища или какие-то подлинные вещи Строгановых сгинули в послереволюционных грабежах (тут уж Усолью повезло несравненно меньше, чем Сольвычегодску с его богатейшей коллекцией икон и лицевого шитья!). Сформированную за счёт тех или иных добровольных частных даров коллекцию составляют поздние вещи, XIX века, а то и вовсе современные -- например, реконструкция изразцового производства мастерами наших дней. Одна из комнат посвящена... космонавтике. Оказывается, корабль "Восход -- 2" с Леоновым и Беляевым на борту в 1965 г. приземлился (в незапланированном месте!) в окрестностях Усолья.
Всё это -- тоже история... но древний дух из интерьеров строгановских палат выветрился после советского разгрома напрочь.
Кажется, паутины в пейзаже, первыми встретившие меня ещё на подходе, уж очень символичны! Как заброшенный угол в доме зарастает тенётами, так и соборный "красный угол" некогда великого Усолья -- живая икона! - густо заросла паутиной в эпоху советского безвременья...
Примечания:
(1). Очень жаль. Если и не было как таковой "соликамской школы иконописи", то, по крайней мере, отдельные изографы прославили город. Здесь начинал свой творческий путь один из крупнейших иконописцев XVII в. Фёдор Зубов, работавший позже в Устюге, Ярославле и Москве.
(2). Говорят, всё в истории повторяется: один раз как трагедия, другой -- как фарс. Вряд ли современные антиклерикалы знают, но подобные провокации, как общий штамп, сопровождали массовое закрытие храмов в 20-30-е годы. Все они отнимались у верующих по одной схеме. Сначала общину обвиняли в недолжном содержании храмов - "народного достояния". Приходила комиссия с заранее подготовленным решением, которая это констатировала. Договор с "религиозной организацией" расторгался, храм или монастырь изымался и... как правило, тут же сносился: забота о сохранности была лишь циничным предлогом. Так лиса заботится о сохранности кур.