Привет. Если ты читаешь эти строки, то я либо мертв или потерял тетрадь. Ладно, неважно. Типа предисловие к дневнику, ага. На самом деле все до банальности просто - доверить свои мысли бумаге (все стерпит) намного приятней, чем поговорить с человеком "по душам" - ты сам (сама) прекрасно понимаешь, возможно, даже лучше, чем я. Чревато последствиями. Очень нехорошими.
Ладно. Для тех кто не в курсе (типа прошли десятилетия, тетрадь пролежала фиг знает где, все неплохо так подзабылось), поясню: год назад, в распрекраснейшем 2014 году мир окончательно сошел с ума. Понимаю, что сказал банальность, но по-другому никак.
Я и до этого проглядывал ежедневные новостные сообщения ведущих Интернет - изданий по мобильнику на работе (пришел, полистал - что новенького), пока сердечко не екнуло от щемящего предчувствия чего-то нехорошего. Скажу прямо: оно и раньше "екало", но ничего страшного не случалось. Так, по мелочам. Но в этот раз все было совершенно иначе. Я точно знал, читая между строк: все писец миру! Привожу дословно, ибо эти строчки намертво въелись в мою память: "КНДР в ходе очередных учений запустило восемь межконтинентальных баллистических ракет класса "Макуган-10". Далее бла-бла-бла и, если покороче и своими словами, то парочка корявых изделий корейской военной машины упали в капиталистической Южной Корее, в районе Сеула (привет демократы!), еще две дотянули до социалистического Китая (ну надо же, до самого Пекина долетела - раз, и до предгорий Тибета - два). Еще четыре были сбиты российской ПРО над Красноярском и Иркутском, две в сибирской тайге над военными объектами. Все бы ничего, но все ракеты, как впоследствии оказалось (новости деликатно опустили этот факт, чтобы не вызывать панику, как в свое время умолчали о взрыве Чернобыльской АЭС, типа ничего страшного, все пучком, все не спеша эвакуируемся на кладбище), имели не обычные болванки для веса, а самый настоящий ядерный боезаряд (до этого атомная бомба в ракету не помещалась, а теперь вот...). Россияне, не долго думая, без всякого объявления войны превратили в радиоактивную пустыню страну "строителей Чучхе", раскатав попутно и Южную Корею, которой и так уже досталось. НАТО посчитало сие недоразумение ядерной экспансией и, как говорится, "понеслась душа по кочкам". Партия была разыграна четко, по заранее предусмотренным планам и целям. В спешном порядке все страны вытаскивали ядерные чемоданчики и нажимали на кнопки. Кто не успел, тот опоздал.
В тот памятный день я находился на "любимом" заводике и сидел в комнатушке наладчиков оборудования; как обычно зависал в Интернете, троллил на форумах, читал новости. Обычное такое начало обычного рабочего дня. Прочитал про учения, поржал над корейцами (в статье еще ни слова о том, что ракеты имели что-то отличное от железных болванок). Вышел в цех попить газировки. Посидел в беседке на улице, подставив лицо теплому июльскому солнцу и ветерку. Еще раз проверил почту на мейлру и как в ледяную прорубь окунулся: "Россия осуществила ответный ядерный удар по Пхеньяну... НАТО озабочено такой..." С какого перепуга? Что они там курят, редакторы новостей?
Внезапно исчезли все черточки качества связи на мобильнике, замигала надпись "поиск сети". Ртутные лампы погасли и в цеху установилась зловещая тишина. Забегали электрики, мастера - никто и предположить не мог, что вот так, посреди рабочего дня, без всякого объявления войны, обыденно начнется третья мировая. Работяги-токаря гурьбой повалили на улицу устраивать перекур и делиться соображениями по поводу происходящего: авария на подстанции как самая реальная причина отсутствия света - и такое бывало, ничего страшного. Один лишь я с бледным лицом и на негнущихся ногах добрался до полянки, опустился на траву под березкой. В голове курсировала одна мысль, словно теннисный мячик, отскакивая от стенок черепушки: "Писец! Писец!" Кое-как совладав с нахлынувшей паникой и взяв себя в руки, я чуток успокоился. Подспудно я готовился к этому Армагеддону. В подвале дома устроил "стратегический запас", как я его называл, состоящий из ящиков с консервами, тушенкой, крупами, макаронами. Соль и спички - само собой. Плюс упаковки минеральной воды и обычной, в полторащках и пятилитровых баклажках, чуток самых необходимых лекарств - обезбаливающие, антибиотики. Витамины. Перевязочный материал; жгуты, шприцы одноразовые... Паранойя, ничего особенного. Да и сам подвал вполне тянул на звание "бомбоубежища": мощные бетонные стены и потолок, железная дверь, вентиляция. Несколько аккумуляторов для освещения и свечи. Парочка газовых баллонов и плитка. Печка - буржуйка...
"Домой! Мне срочно надо домой! Спасать жену и Максимку!" - вспышкой мелькнула мысль и оборвалась на повороте: нестерпимо яркий свет залил все вокруг. "Вспышка слева" - вспомнилось из армейских будней и в несколько прыжков я добежал до бетонных блоков, оставшихся от реконструкции цеха, теперь беспорядочной кучей лежавших у второй проходной. Громыхнуло, едва не разорвав барабанные перепонки, волна раскаленного воздуха пронеслась над головой и наступила секундная тишина, чтобы потом разорваться криками и воплями ослепших, обезумевших от боли людей, стонами и треском ломающихся балок перекрытия огромных цехов. Тучи пыли спиралями закручивались в воздухе, даже небо изменило свой привычный цвет на бледно-розовый. Оптический обман, наверное...
Только сейчас я обратил внимание на дрожь земли и то, что многотонные плиты со скрежетом начали смещаться, грозя устроить мне шикарную могилу.
Я опустился на карачки и пополз, едва не теряя сознание, роняя в серую пыль темную кровь, ручьем лившуюся из носа. Легкие раздувались, с трудом выкачивая кислород из сгоревшего воздуха, в боку кололо. Выбравшись из-под завалов и попытавшсь встать, как новый толчок сбросил меня на землю: над военным аэродромом, что находился всего в километре от города, покачивался мрачный гриб на черной ножке, достигая уже облаков. Там, на самой его верхушке, в гигантской шляпке бушевали молнии и остывало страшное солнце. Я встал на колени и заорал что было сил:
- Суки! Чтоб вы все сдохли, уроды долбанные! Нет! Максимка!
И тут же поплатился разрывающим душу кашлем, чуть не выблевав свои легкие. Сухой воздух с хрипом врывался в грудь, но я не мог им надышаться, словно у меня начался приступ астмы; так наверняка чувствует себя рыба, попавшая на воздух. Внезапно, в районе затылка, что-то прогудело ("с таким звуком срабатывают автоматы в электрощите при перегрузке" - подумал я) и наступила темнота.
Сколько так провалялся - определить не смог: мобильник окончательно сдох и упорно не желал даже включаться. Наручных часов не носил - зачем этот анахронизм? Но, судя по внутренним ощущениям, прошло не более пяти минут.
Солнце висело за свинцовыми облаками, навевавшими на мысль о скором дожде с грозой, а ядерные грибочки, собрав свой смертельный урожай, испарились, словно их и не было.
Во рту словно кошки нагадили и очень хотелось пить. Запустив руку в карман комбинезона, я выудил полулитровую бутылочку "кока-колы", купленную в заводском буфете в обед, жадно присосался и в несколько глотков опустошил ее. Отбросил и только теперь смог оценить весь масштаб разрушений: завод больше не существовал и канул в лету, оставив на месте цехов бесформенные завалы из железа и бетона. Из-под разрушенной котельной вырывались клубы белого пара и черного дыма, подсвеченные языками огня. И все это действо происходило в абсолютной тишине. Я оглох. Слава Богу, что не ослеп.
Стряхнув оцепенение, я направился в сторону заводоуправления, к автостоянке. Почему-то не хотелось верить, что мой старенький "фольксваген-гольф" не заведется из-за электромагнитного импульса при ядерном взрыве.
Апокалипсис. Уже постапокалипсис. Наступил значит. Ять. Как все не вовремя! Но почему ЭТО случилось? Что им там не хватало, сукам этим? Развлечений? Ну вот, довыпендривались. Теперь узнали, кто круче?
Не смотря на все происшедшее, как уже говорил, я внутренне был готов к этому: читал книжки о том, как надо себя вести, когда ЭТО произойдет, что дальше делать и вообще, как жить. А из глаз все равно текли слезы, скорбя по миру и тому, что многое так и не успел сделать, а теперь не сделаю никогда.
Административное здание тоже не уцелело, сложившись как карточный домик и представляло на данный момент пятиметровый холм с рваными краями из кирпича и панелей перекрытия.
Тело, по самое "не хочу" накачанное адреналином действовало на автопилоте: перешагивало через провалы обрушившегося заводоуправления, старалось не угодить в дыры, черными зрачками уставившиеся в небо, огибало заросли торчащей арматуры, обходило шаткие конструкции вставших на дыбы лестничных пролетов так, чтобы случайно не перерезать себе сухожилия или подвернуть ногу, что совершенно ни к чему. Мне нужно было жить и выжить ради сына. И я точно знал, что буду делать дальше. В такие моменты, когда балансируешь на грани жизни и смерти, выходишь из переделки практически без единой царапины, но почувствовав рядом тяжелое дыхание смерти, понимаешь, что до этого неправильно расставлял приоритеты. И очень сильно хочется жить, не смотря ни на что.
Я снял и отшвырнул ненавистную куртку с логотипом завода - больше она мне не понадобится. Никогда. Теперь я шел домой, к сыну. К жене. Успела ли она, кстати, забрать мелкого из школьного лагеря? Живы ли? Ять. Ять. Максимка, сыночек мой, только бы ты остался жив, радость моя! Как же я без тебя?!
Вдруг, из-под груды красного пористого кирпича, высунулась окровавленная рука и стала шарить вокруг себя; ее пальцы сжимались и разжимались, словно в агонии или попытке выхватить с поверхности нечто ценное и утащить в свою нору. От неожиданности я дернулся, заорал и совершил поступок, которого от себя точно не ожидал: бросился на руку и яростно начал ее топтать, подпрыгивая и ломая кости, словно это была не часть живого человеческого существа, а злобный маленький монстр с тысячей зубов. В какой-то момент рука, словно змея исчезла среди кирпичей и больше не показывалась, а мне стало немного легче, слегка отпустило. Мозги прочистились, цель определилась.
Автостоянка, на которой всегда находилось несколько сотен легковых автомобилей, теперь больше походило на свалку автохлама: сгоревшие остовы одних словно уложенные погрузчиком покоились на других; некоторые догорали, а еще больше машин только занимались - языки пламени показывались где в салоне, где из-под капота, обещая превратиться в бешенный и скоротечный костер. Обойдя по дуге это автокладбище, я направился к дороге, что некогда называлась проспектом Шевченко. Находящийся слева район новостроек и старых пятиэтажэк типа "хрущовок" стал похож на чахоточный лес из островерхих закопченных пеньков после лесного пожара: панельные девятиэтажки стали короче на три-пять этажей, ну а кирпичные дома и вовсе прекратили свое существование. Повсюду что-то горело, по завалам бродили перемазанные кровью и грязью уцелевшие люди, словно сошедшие с экрана фильмов о зомби Джорджа Ромеро. Некоторые расшвыривали в стороны обломки в поисках уцелевших родных, другие, по-видимому, искали что-то ценное, ковыряясь палками в мусоре. Кто-то молился, воздев руки к небу, другие, полуголые, совершенно не стыдясь наготы, бесцельно, слегка покачиваясь, шли к дороге; вероятно, рассудок покинул их душу.
Дорога, серая и ровная до апокалипсиса, теперь выглядела как гигантская стиральная доска - волнами. Тротуар слева оказался погребен под разрушенными домами, а тот, что справа, полностью провалился в теплотрассу, уже наполнившуюся дымящейся водой.. Серой крысой мелькнул бультерьер, волоча в пасти нечто напоминающее детскую ногу в красном сандалике. Чуть приостановившись и повернув в мою сторону окровавленную морду, проводив меня полным ненависти безумным взглядом, собака скрылась в черном проеме уцелевшего подвала. Я прибавил шаг. До моего дома оставалось ровно три километра - тридцать минут, если быстрым шагом.
Ближе к центру города разрушения были не такими глобальными - спальные районы погасили взрывную волну и сюда добрались лишь отголоски катастрофы, сметя на своем пути лишь самые ветхие и старые здания. Надежда, что ребенок жив, едва теплившаяся на окраине, вспыхнула с новой силой. Я иду, малыш, ты немного потерпи. Папа уже рядом, папа скоро придет. Ты только не плачь и не бойся, все будет хорошо. На счет последнего я сильно сомневался, но готов был перегрызть глотку любому, кто даже косо взглянет на моего ребенка. И я понимал, что это отнюдь не фантазии.
Город горел. То тут, то там из окон вырывались языки пламени и в небо поднимались черные клубы дыма. По улицам уже носились мародеры, грабя в основном магазины электроники и бытовой техники, хотя кому сейчас нужны двухметровые телевизионные плазменные панели, если в обозримом будущем не будет ни самого телевидения, ни электричества? Идиоты! Еда, вот основная и самая главная ценность! Ничего, на мою долю хватит, лишь бы Макса живым найти! Об Ольге, своей жене, думать, честно говоря, не хотелось. После родов стала злобной, мстительной, злопамятной мегерой. Врачи на этот счет только головой кивали да руками разводили - ничего не поделаешь, послеродовая депрессия, и такое бывает, со временем пройдет. Но за год декретного отпуска, набрав тридцать кило лишнего веса в разных точках тела, моя любимая в непечатных выражениях высказалась о врачах, признавших у нее "гормональный дисбаланс", сдала ребенка на поруки своей матери и моей теще, отправилась работать. Теща прописалась у нас, а моя "половинка" наоборот, показывалась нечасто - может, раз в неделю, делая головокружительную карьеру: из экономиста планового отдела до замдиректора по маркетингу. За два года. По трупам, естественно. Где подставила, где подсидела, где в постель легла. Однажды, пробухав всю ночь с одной из "подружек", наутро, когда та пришла на работу, моя благоверная позвонила в отдел кадров и указала на нарушение трудовой дисциплины вышеупомянутой гражданкой (и впоследствии благополучно была назначено на ее место, стала начальницей). И это не единичный случай, о котором узнал от третьих лиц. А что я? Я занимался воспитанием ребенка, зарабатыванием денег и налаживанием отношений с тещей, Зинаидой Львовной. Однажды высказал ей все, что думаю о ее дочери и о том, что собираюсь написать заявление о разводе, на что получил совет не торопиться, обождать, не принимать скоропалительных решений - а вдруг все наладится. В сказки я не верил, но резонный аргумент тещи, что после развода ребенок останется с матерью, меня останавливал - такие вот у нас "гуманные" суды. Ольге все равно, сдала бы ребенка няньке, а вот я без Макса не мыслил своего существования. Ольга? Если погибла - мир праху, земля пухом, зла не держу - ведь все-таки она дала жизнь прекрасному маленькому человечку! Выжила? Ну что ж, всякое бывает, но пускай катится куда хочет, нам не по пути.
Процессия из нескольких человек в свободных, развевающихся на ветру одеждах прошествовала мимо меня. На фоне всеобщего ужаса и хаоса кришнаиты в балахонах пастельных тонов, с ленточками в волосах, цветных браслетах на запястьях, с бубнами и флейтами выглядели по меньшей мере странно и дико. Дурдом на прогулке, короче. Проводив глазами девушку с отсутствующим взглядом, босиком шедшую по этому всемирному раздраю с веночком в руке, я стал пробираться дальше. Может, так оно и лучше - сойти с ума и абстрагироваться от внешнего мира, полностью уйдя в свой внутренний мир, заперев навсегда за собой дверь.
Маленькая, сухонькая старушка, высунувшись по пояс в окошко, что-то там кричала небесам, потрясая сморщенным кулачком, больше похожим на куриную лапку. На втором этаже того же здания гулко ухнуло (отнюдь не "хлопок", как любили писать местные журналюги: "Со слов очевидца, послышался хлопок и дачный домик разлетелся на куски. Взорвался баллон с газои..." Подобные вещи меня всегда забавляли - какой в пень хлопок когда взрывается баллон с газом? Хлопок это когда хлопаешь в ладоши, как-то так...) и вся стена трехэтажного дома со скрежетом сползла на асфальт, подняв тучи пыли и обнажив квартиры в разрезе.
Вот так. А вы говорите, Бога нет. А вот есть! Все видит. Все наши мысли читает как раскрытую книгу. И пришел час расплаты за грехи наши, в Содом и Гоморру превратив города наши! - это не я. Вон тот бородатый дядька, в черном плаще и сучковатой палкой в руках. Остановился, проповедь читает, горло дерет. Клюкой машет, внимание к своей персоне привлекает. Звездный час и пять минут славы, в одном флаконе. Я невольно прибавил ход - фиг его знает, что у этого юродивого на уме.
Вот, блин. Накаркал.
- Ты! -мерзким голосом проскрипел старик. - Ты своими греховными делами приближал царство нечистого, давал ему силу и власть! Ты любовно лелеял богомерзкие цветы на его огороде, взрастил, а теперь пожинаешь плоды! Вы все, как один... -договорить "проповедник" не сумел: раздался тихий "бум", "чмяк", лицо мужчины залила кровь, а сам он медленно опустился на колени, уткнул голову в битый кирпич, выставив тощий зад.
- Задолбал, -резюмировал свои действия светловолосый парень лет тридцати в камуфляжных штанах и тельняшке. Лихо сдвинутая голубая беретка приоткрывала косой шрам, красным рубцом выделявшийся на черепе. Епт, сегодня разве день ВДВ?
- Херня, - словно прочитав мои мысли сказал "десантник". - Не бойся, не обижу. Где служил?
Начинается...
- Балтийск, морпех, -честно сказал я.
-О-о-о, братуха! На! Держи "краба"! -полез обниматься новоприобретенный "товарищ", дыша мне в лицо суровым винным перегаром. - Я так рад, братишка! Я шел такой... А тут как началось!.. Короче, слышь, я тут место классное знаю... Бухла - во! Закуски - вообще от пуза! Не дрейфь, продержимся, где наша не пропадала! Десантура! -парень сжал пальцы в кулак и поднял руку вверх. -Десантура - сила!
- Извини, брат! Не могу - сына потерял в этой неразберихе, ищу вот. Второклашка, боюсь, пропадет один.
- Ну... -сказал десантник морща лоб. - Если что, ты знаешь, где меня искать. Держи "краба", братишка. Сын - это святое... А может, все-таки вспрыснем, чтобы дело спорилось? А потом... Потом вместе пойдем искать твоего сына. Вместе - мы сила!
- Спасибо, брат! Уважаю! Но сын... Понимаешь, он в любой момент может погибнуть без меня. Ты видишь, что творится? -я обвел руками вокруг себя.
Лицо парня посерьезнело.
- Тогда какого болта ты здесь стоишь? Вали отсюда!
Вот так.
Я пошел, постепенно наращивая темп, в любую секунду ожидая получить камень между лопаток или в голову, нутром ощущая колючий и злой взгляд парня в тельняшке. Лишь отойдя на приличное расстояние облегченно вздохнул: фух, пронесло!
Подобрав железный прут, почувствовал себя немного увереннее: какое-никакое, а оружие! Разжиться бы чем посерьезнее, калашом, например...
На пересечении улиц Пушкина и Ленина меня обогнала странная парочка: она, в инвалидной коляске; вместо ног от колен - палки в обуви на подножке; бритый налысо парень в куртке-косухе толкал инвалидное кресло. Солидный рюкзак на спине, а у девушки на коленях только тощенькая красная спортивная сумка. Правильно, кстати, поступают - скоро здесь начнется такое! Сколачивание банд и война группировок (мне так кажется). Рабство, насилие и прочий беспредел. Менты, наверное первыми прочухали ситуацию ушли в леса. Сваливать из города, короче, надо.
Молодые люди свернули в Тракторный переулок и скрылись за двухэтажным домом из красного кирпича. Знакомое место, водил сюда малого, в музей. Самое интересное, что больше всего понравилось моему пацану из всей обширной экспозиции - зал, посвященный Великой Отечественной, с многочисленным оружием. Малыш ахал, охал, нежно поглаживал тяжелые стволы пулеметов, бронебойных орудий...
Мне тоже, кстати, в ту сторону - так ближе, хотя и делаю круголя. А если двигаться чуть левее, по другой улице, то вроде как и ближе, но там мост через реку. А целостность оного под большим вопросом. Да и мало ли... Так, слегка задумавшись, глядя только под ноги, я едва не сбил парня с инвалидным креслом.
- Пардон, -пробормотал я и начал карабкаться через обрушившийся и, словно баррикадой, перегородивший улицу дом.
- Извините, вы нам не поможете? -словно кинули камень в спину. Пришлось остановиться. Обернулся. Присел на корточки, делая вынужденную остановку более комфортной и переводя дыхание - не мальчик уже.
- Мы не сможем перебраться через этот завал вместе. А одну ее оставлять боюсь...
Я усмехнулся. Ревнует! И кого? Любовь, что-ли?
- А что, по другим улицам нельзя?
- Везде еще хуже, мы пробовали. Так поможете?
- Я девчонку беру, ты все остальное. ОК?.. Да не парься, не украду. У меня жена есть и ребенок. К ним спешу.
Парниша слегка повеселел, кивнул головой, соглашаясь.
- Давайте я вам ее на закорки помогу подсадить. Вам так будет удобнее подниматься, я знаю, таскал. Давай, Светка, помогай.
Я нагнулся и тут же почувствовал запах чистого девичьего тела. Немного духов. Нежные ручки обвили мою шею. Хм, я думал, она будет весить больше... Крякнув, больше для приличия, я потащил свой, довольно приятный груз в гору, осторожно ступая по мешанине из кирпичей, мебели, досок... Спуск был полегче: в этом месте стена не развалилась на тысячи обломков, а просто лежала под небольшим углом, так что прошел по ней, как по проспекту. Уже внизу, немного отдышавшись, аккуратно присел, дождался, пока Света отцепится и займет удобное положение, вытянул гудящие ноги. Надо немного отдохнуть.
Девушка с желтыми волосами по прошествии пяти минут занервничала:
- Ну что же он там?! Застрял?! Сходите пожалуйста, гляньте, может он ногу потянул или вывихнул...
Вскарабкавшись наверх, я крикнул девушке:
- Здесь! Никого! Нет!
- Ой! Не может быть! А точно никого нет? Вы меня не обманываете?
- Точно, точно. Точнее не бывает. Слинял твой парень, -проорал я с каким-то злорадством. Каждый сам за себя, а тащить инвалида... Нда. Радости мало.
- А вы не могли бы поднять меня наверх, обратно? Пожалуйста... - столько боли было в ее голосе, что я не выдержал, согласился - ладно. Вот неверящая тетеря!
В этот раз я поднял ее на руках, спереди и слегка прижал к себе. Девушка фыркнула, но ничего не сказала. Соломенные волосы щекотали мне лицо, лезли в рот. И... Мне это было приятно.
Там, на вершине, вдыхая воздух, наполненный дымом, я сказал:
- Ну что? Убедилась? Пошли обратно.
- Опусти меня, немного подождем. Вдруг он в кустики пошел... По нужде.
- Ага, и рюкзак с собой прихватил, для равновесия. Ты подумай, сколько времени прошло! Да тут пять раз можно было по-большому сходить!
Ветер трепал ее волосы, а на щеках расплывался румянец. Блин, чесслово, просто детский сад какой-то! Верю, не верю!...
- А принесите мою коляску. Она не такая тяжелая, как выглядит. И сумку. Пожалуйста.
- И что дальше? -на моем лице блуждала глумливая улыбка. Сейчас она напросится ко мне в компаньоны, будет плакать и умолять взять ее с собой. Предложит самое дорогое, что у нее есть - тело. А я возьму и откажусь. Как истинный джентльмен. От ее "самого ценного". И буду катить ее гребаную тележку "забесплатно" куда она скажет. А потом нашу пути-ручейки разольются-разбредутся в разные стороны. Прости-прощай и до свидания.
- Да ни чо! Просто помоги мне и иди куда шел. Так понятно?
- А ты?
- Не твое дело. Уж точно не с тобой. Ты, наверное, подумал, раз девушка одна, еще и инвалид, то за себя постоять не может? - с этими словами ее рука полезла в вырез кофточки. Что она, сиськой решила меня удивить? Или, еще смешнее, напугать?
Но моим глазам предстал маленький черный пистолетик. Явно не "травмат". Газовый или "мелкашка". Или еще прикольней - пневматика. Ну да, будет больно...
- Мне бояться или как? Лучше бы ты что-нибудь другое оттуда вытащила, -я не выдержал и рассмеялся.
Прогремел выстрел, облачко пыли взметнулось у моих кроссовок и осколки кирпича больно ударили по ноге. Даже штанину порвали. И кожу. До крови...
Ого! Подарочек! Все равно весело. Дама с пистолетом.
- А в человека слабо выстрелить из своей пукалки? Знаю-знаю, слабо. Смотри, я сейчас подойду ближе и отберу твой пестик. И ты ничего мне не сделаешь.
Я медленно двинулся к девушке, раскинув руки в стороны, оскалив зубы, только что не рычал, едва сдерживаясь от пробивавшего меня "ха-ха".
- Не смешно, придурок. "Глок-26", огнестрельный. Патроны калибра 9х19, в магазине десять штук, не убежишь, они быстрее. Раздробят твою коленку "на ура". Еще я чемпионка паралимпийских игр по пулевой стрельбе, точно не промахнусь.
Я внимательно посмотрел на ее лицо. Да. Такая сможет. И пистолет в руке как влитой, не шелохнется.
- Ладно, расслабься. Шуток не понимаешь? И просто, на будущее. Не в коленку, а в голову стреляй.
- Это почему же?
- Я к сыну иду, понимаешь?
- Нет...
- Если не дойду... То... Короче, встретимся в аду.
Девушка побледнела.
- Ты что, правда смог бы убить меня?
Я кивнул. Наверное, в этот момент выражение моего лица было далеко не прикольное. Света вжалась в бетонную опору фонарного столба, покосившегося, но чудом уцелевшего под рухнувшим домом.
"Сейчас заревет" - подумал я и ошибся: девушка лишь сильнее стиснула зубы; так, что на пухленьком личике появились желваки и выдала фразу, от которой я едва не рассмеялся, настолько она была по-детски нелепой:
- Давай дружить.
И откинула локон со лба. Вот так все просто. Я, не говоря ни слова, полез на другую сторону "холма".
-Ты куда! -взвизгнула Светлана, добавив еще о-о-очень неприличное слово, после которого всем принцессам обязательно моют рот с мылом. Подобрав увесистую сумку (коробки с патронам?) и закинув на плечо сложенное инвалидное кресло, я двинулся в обратный путь.
- А что, тяжело было сказать куда идешь? Я, между прочим, не телепатка!
- А я неразговорчивый парень. Разве не заметила?
Светлана улыбнулась.
- Помоги лучше забраться в кресло.
Я подхватил девушку подмышки, слегка облапив грудь. Погрузил на сиденье.
- Но-но! Куда лезешь!
- И в мыслях не было! Забирайся тогда сама! Ведь умеешь, верно?
Девушка не успела сказать что-нибудь "умное", как на сцене нарисовался новый персонаж. Точнее, старый. "Косуха" выглядела так, словно ее драла стая собак; кисть на левой руке неестественно вывернута, штаны порваны, а между ног расплылись странные пятна, явно не от пота. Сам парень мелко трясся, размазывая по лицу сопли, кровь и грязь. Не хватало только перьев в волосах и получился бы индеец на тропе войны.
- Там, там! -заскулил он, махнув в сторону гипермаркета. Как ни странно, последний устоял (сэндвич-панели рулят!).
Из стелящегося белого дыма (ветер усилился), вынырнули две фигуры, увлекаемые зубастыми тварями на коротких поводках. Нда, что-то рановато стали появляться мутанты!
- Эй ты, чмо! Иди сюда, я сказал!
Парень в косухе затрясся, заклацал зубами и совершил довольно неожиданный, но вполне разумный поступок: спрятался за мою спину. Вот здорово!
- Не отдавайте меня им, -прошептал он, -Убьют!
Коротко рявкнул два раза пистолет Светланы, собаки обмякли и завалились на асфальт.
Ладно, проехали. Не спорю, соображает девчонка в критических ситуациях побыстрее меня, молодец. А я что-то стормозил. Старость, блин, не радость.
Парни недоуменно переглянулись, резко утратив боевой задор и кураж, синхронно сделали два шага назад, чуть не провалившись в канализационный люк. Против лома нет приема, пацаны!
- Мы вас запомнили, уроды! Найдем и порвем в клочья!
Когда они скрылись, я облегченно вздохнул, а Светлана, как в ковбойских фильмах, поднесла к губам ствол и сдунула курившийся дымок. Затем повернулась и молча, очень так выразительно посмотрела на своего "бойфренда" (или бывшего парня - я ничего не знал об их взаимоотношениях, может, у них любовь неземная...). Парниша вжал голову в плечи, обмяк и обессилено опустился на землю. Закрыл лицо руками и зарыдал. Светлана, оставаясь на месте, не выказала никакого желания проявить сочувствие или участие. Лишь крепко сжала подлокотники своего кресла, что побелели костяшки пальцев. Я, нисколько не церемонясь, грубо пнул беглеца в мягкое место и произнес:
- Харэ реветь как баба. Рассказывай, что произошло и почему сбежал от своей девушки.
В процессе разговора выяснилось, что парня зовут Вадим. Опустив историю побега, он плавно перешел к последующим событиям, сообщив, что "случайно, так получилось" стянул мешок с деньгами. Впоследствии был пойман, бит и чуть не загрызен собаками, умудрившись бежать. И вот, наш герой здесь. Свой рассказ он прерывал постанываниями и повизгиваниями, баюкая сломанное запястье.
- Ну сделайте что-нибудь! -наконец не выдержал он.
Я выразился короткой и емкой тирадой об умственных способностях Вадима, в которой самым печатным словом было "дебил".
- Зачем? - спросила Света, резюмировав мой спич.
- Это же деньги! -позабыв о боли заорал парень. -Деньги! Много денег!
Голос прорезался?
- Мир кончился, теперь деньги мусор, - философски изрек я.
- Он прав, -кивнула в мою сторону Светлана. - А ты уходи. Предатель.
Вадим поник, скрючился, но тут же расправил плечи и закричал:
- Вы не можете просто так бросить меня!
Наверное он думал, что без крика его здесь не поймут.
- Но ты же меня бросил, -почти шепотом сказала девушка.
- Ты не так все поняла! Я бы вернулся!
- Накосячил - имей смелость отвечать за свои поступки. Ты же мужик. Или уже нет?
Вадим встал, что-то прошипел в мою сторону и скрылся в развалинах. Я подошел к Светлане, взялся за ручки инвалидного кресла и... мы покатились куда-то в неизвестность на фоне разрушающегося мира (это так, для красного словца загнул, на самом деле я точно знал куда идти - домой).
- Тебе наверное интересно узнать, кто такой Вадим и в каких я с ним отношениях?
Я кивнул. Она не увидела, но, приняв молчание как знак согласия, продолжила:
- Я должна была ехать в санаторий сегодня. Кроме этого, -она указала на ноги, - у меня и сахарный диабет. Одной добираться тяжеловато, вот и назначил собес сопровождающего. Познакомились только утром - должна была ехать женщина, но слегла в больницу, заменили парнем, хотя и не положено, мне так кажется. Как ты догадался, не уехали. Мы ждали во дворе - я, и еще две женщины - колясочницы, когда приедет микроавтобус "газель", специальный такой, для инвалидов, как вдруг земля подпрыгнула. Реально стало страшно только тогда, когда под землю начали проваливаться дома и деревья. Кошмар просто! Первое мгновение - шок. Словно ты смотришь в кинотеатре стереофильм - катастрофу. Ощущение нереальности, что все происходит не с тобой - этого не может быть! Вадим в тот момент, спасибо ему, не растерялся, схватил коляску и мы погнали, петляя по улицам как зайцы. Я думала, все, схожу с ума, все не правда, это сон. И... хорошо, что перед дальней дорогой я одела памперс, - в этом месте девушка обернулась и многозначительно посмотрела на меня, ожидая какую-то нестандартную реакцию (выдала страшную тайну). Я всего лишь пожал плечами и промолчал (и "ни один мускул не дрогнул на его лице"). Светлана отвернулась и продолжила:
- Если бы землетрясение, как я подумала вначале при первых толчках. Ха! Не так страшно! По-настоящему масштабы катастрофы мы осознали, когда на горизонте ярко вспыхнуло второе солнце, а я подумала, что ослепну. Когда открыла глаза, то увидела ядерный гриб и поняла: это конец. И памперс пригодился во второй раз. Эй, дружочек, не молчи, хочешь воды? - она протянула мне литровую бутылку "боржоми". Я отхлебнул слегка горьковатую, маслянистую воду без газа, подержал во рту, смочил горло, проглотил. По мне эта бутылка - капля в море. Я бы выхлестал ее "на раз". Но деликатно сделал еще два глотка и протянул девушке.
- У тебя есть фотография твоего сына?
- Да, -я протянул бумажник, где в прозрачном блистере улыбался Максимка, держа в руках плюшевого тигренка.
- Красивый. На тебя похож.
- И умный. В школе лучше всех... учился.
Теперь школ не будет в ближайшее время.
- А какого цвета у тебя волосы?
- Странный вопрос... Темно-русые, а что? Ну, может припылились чуток...
У Светланы в нервном тике задергалась щека. Прикрыв ее ладошкой, каким-то странным голосом сказала, разглядывая мою шевелюру:
- Ты... абсолютно... седой!
- Типа "пепельный блондин", -уточнил я, припоминая названия красок для волос, которые видел у жены.
- Да.
- Ничего страшного, расстраиваться не буду. Зато теперь перхоть не видно будет. Шутка.
- Я поняла. Далеко еще до твоего дома?
Я покрутил головой.
-Так. Спорткомплекс с бассейном и тракторный завод прошли. Точнее, они остались в стороне. Вон там - Дом культуры железнодорожников. Был... Проходим автозаводской рынок, мимо стадиона "Динамо", чуть дальше мемориал воинам-афганцам, медгородок и попадаем в частный сектор. А теперь запоминай, на всякий случай, мало ли что... Центральная улица там Тимирязева, а тебе надо выйти на третий Цветочный переулок. Дальше ориентируйся по заборам, они все разного цвета. Мой - желтый. Ворота и калитку я не запирал. Во дворе собаки нет. В доме может быть теща, ей скажешь, что от меня.
- А как тебя зовут?..
- Алексей, можно Алекс или Лёха. Как нравится.
- Очень приятно, а меня Светлана...
- Вот и познакомились! Тихо! -я притормозил, одной ногой прижав обод шины, прислушался. В десяти метрах стоял деревянный забор, покрашенный побелкой и облупившейся с годами до бледно серо-белого цвета. Надпись на большом деревянном щите гласила, что сей объект, какую-то тыр-пыр базу, строит... Не, ведет строительство СМУ-1652... начало... окончание строительства... не разобрать, короче. Плюс куча надписей, рисунков граффити. Короче, за забором был пустырь и по совместительству местная стихийная свалка: гнили остовы машин, старые диваны, разбухшая от дождей мебель советских времен, горы строительного мусора - разбитая плитка (ремонт в ванной, на кухне), мешки окаменевшего цемента (от строителей, не успели загнать до дождя)... Много всего интересного, короче. Местные бомжи соорудили себе нечто наподобие сборно-щитовых домиков из подручных материалов (оставшихся от "стройки века"), утеплили стекловатой, обтянули все это дело снятой с теплиц пленкой (то-то хозяева были "рады"!) и, в принципе, неплохо так жили, постепенно уничтожая поголовье бродячих собак и кошек.
Местные жители многоквартирных домов быстро почувствовали разницу "до и после" поселения бомжей на пустыре, на собственных детях: укушенных псами стало в разы меньше. Да и взрослым гулялось как-то спокойней (я сам вспомнил, как проходя через этот район, преследуемый молчаливой стаей собак; вдруг тявкнула грязно-белая болонка и злобно рычащие псы кинулись на меня. Хорошо, рядом оказался двухметровый деревянный забор частного владения, на который я буквально взлетел...). Примирившись с таким странным соседством, никто не заявлял на грязных и оборванных людей в органы власти. Последние, в лице участковых и пэпээсников проходили мимо бомж-поселка, делая вид, что проблемы и вовсе не существует.
Подкатив кресло поближе, мы услышали странные и ритмично повторяющиеся звуки: "Эы...эы...эы..." Словно кто-то кого-то... Нет... Я прильнул к забору, пытаясь через щель разглядеть происходящее. И покрылся липким, холодным потом.
- Что там? -привстала от нетерпения со своего места Светлана и, управляя колесами руками, попыталась подъехать ближе к забору. Но наваленные и поросшие травой кирпичи не дали ей осуществить желаемое. И хорошо.
- Дай пистолет, - приказал я шепотом.
- Что там?
- Подростки насилуют какую-то женщину.
- Сколько их там?
- Человек пятнадцать, где-то так. Ну?!
- Не надо! Миленький, родненький ты мой, не надо! Вдруг по-бабьи, едва не срываясь с шепота в голос, заголосила Светлана. -Не ходи! Ей уже не поможешь, а они убьют тебя!
- Дай пистолет, -спокойным голосом произнес я.
- Не дам, не дам! Отними только попробуй! Я...я... Мне двадцать шесть и у меня еще ни разу не было мужчины!
Вот так новость. Да...
- А вообще-то, на, -протянула Светлана пистолет. - Только пристрели меня для начала, не хочу мучиться в компании уродов... Ну, что же ты не берешь? Возьми, и никогда больше не увидишь своего сына. Эти звери убьют тебя.
То, что в городе орудуют банды подростков, знали все. И, что самые зверские и жестокие убийства совершали волчьи стаи двенадцати - четырнадцатилетние отморозки, тоже знали все. И наш гуманный закон к этим малолетним нелюдям был лоялен - максимум колония для несовершеннолетних, где последние матерели, набирались "опыта", учились жить "по понятиям". На улице не бойся парней, пьяных мужиков. Даже не бойся гоп-стоперов. Бойся толпу потерявших разум подростков.
В прошлом году отец изнасилованной и убитой пятнадцатилетней девушки, выследил место обитания банды малолетних ублюдков, возглавляемой четырнадцатилетним Васей Питерским. Попросил у соседа-охотника ружье, десяток патронов с картечью, мотивировав это тем, что хочет пострелять бродячих собак в районе своей дачи ( чем-то он был откровенен, говоря о стае собак, сравнивая их с людьми) - типа, не пройти не проехать, совсем замучили, сволочи! Поздним осенним вечером, обезумевший от горя папаша, нахлобучив капюшон на голову, спрятав ружье под длиннополым плащом, вышел в дождь из опустевшей квартиры (месяцем ранее скончалась в центральной "тысячекоечной" больнице от инфаркта жена). В канализационном коллекторе, практически в самом центре города, имелось несколько технических помещений, оборудованных зверенышами под свое логово. В тот день банда "обнесла" пару богатеньких прохожих, удачно толкнула на барахолке местным барыгам настоящие айфоны, праздновала. То есть бухали, поэтому и не заметили "гостя". Пятерых мужик положил на месте - дробь пошла кучно, а много ли надо детским организмам! Еще трое попытались бежать и почти спаслись, разматывая метры дымящихся кишок из разорванных животов. Две девочки-подростка кинулись на мужчину, размахивая бутылками из-под вина с отбитыми донышками и тут же погибли от выстрелов в упор, практически разрубленные пополам. Следующие два патрона дали осечку. А папа-терминатор, получив ударом арматурины по голове, в район темечка, умер практически мгновенно: при вскрытии оказалось, что в черепушке у него зрела не одна, а целых три аневризмы, которые лопнув от удара, залили мозг кровью. Детишки же, те, что остались в живых, обозленные гибелью своих собратьев, практически расчленили тело взрослого человека...
- Ладно, -сказал я, -Ты права. Я только что чуть не совершил самоубийство. Едем дальше.
И, с тяжестью на сердце, я покатил Светлану, перекатывая на языке приятные словечки: "миленький, родненький". Говорила ли мне такое моя Ольга? Чтой-то не припомню...
Судя по положению солнца в небе и своим внутренним ощущениям, сейчас не меньше двух часов пополудни. Или больше, точнее не могу сказать - часов нет.
- А на автомобиле не получится? - подала голос девушка.
- Почему нет? Получится, но только в том случае, если нашей машиной будет луноход. Мы с коляской твоей еле пробираемся, а на "колесах" вообще застрянем.
- И на улицах никого не видно...
- Боятся. Война все-таки, вот и затихарились по норам, ждут официальных разъяснений, указаний - что делать и как жить дальше. Надеются, что вернется полиция, военные; наведут порядок. А еще через день-два местные аборигены повылазят из домов и пойдут грабить продуктовые магазины. А там хоба! Бандиты, которые думают быстрей и ни на кого не надеются; понимают свою выгоду и положение. Начнутся убийства, потом натуральный обмен: тащи мать золото, драгоценности. Что, нету? Так веди дочку, получай взамен мешок муки и будь довольна, радуйся жизни... Как-то так.
- Мрачно у тебя получается.
- Не спорю, веселого мало. И потом, это моя версия будущего. Искренне надеюсь, что все будет иначе, лучше. Согласись, в целом, после того что случилось, разве люди перестанут любить, рожать детей? Стараться выжить и как-то обустроить свою жизнь? Вот смотри. У меня есть сын. Макс. Плоть и кровь. Я прошел весь путь рядом, от рождения и до сегодняшнего долбанного дня. Менял обписанные и обкаканные пеленки, пардон за подробности; засыпал стоя с утюгом в руках в середине ночи, наглаживая распашонки (а утром на работу); часами таскал мелкого на руках, когда у него болел животик; у самого слезы на глаза наворачивались, когда малыш лежал у меня на коленях с температурой под сорок (ждали скорую) и уже начинались судороги... А первые шаги? Первые слова? За руку привел сына в школу (первый класс) и от волнения забыл наделать фотографий, потому что слезы счастья заливали глаза... Понимаешь, любовь между взрослыми - одно, а любить ребенка... это все равно, что прикоснуться к ангелу, такая от него благодать, спокойствие, искренняя любовь к тебе, просто так, за то, что ты просто есть... Прижмешь малыша к себе, обнимешь, а маленькое сердце колотится как у мышонка, и его ручонки вокруг шеи - точно понимаешь, за это Божье создание перегрызешь глотку любому...
Только сейчас заметил, что Светлана смотрит на меня с каким-то любопытством. Странная улыбка блуждала на ее губах. А что я такого сказал?
- У тебя есть жена?
- Мы почти в разводе. Даже подали заявление, -соврал я. А что? Теперь уже не проверишь. - А где твои "ноги"?
- Ты про эти палки в кроссовках? Так я их давно отстегнула, чтоб не мешались. Без них удобнее, честно. А почему вы решили разойтись?
- Не срослись характерами, такое бывает в семейной жизни. Она - трудоголик и карьеристка, -выдавал "на гора" сокращенную версию наших отношений, -Работа, светские рауты, коллеги - вот ее семья.
Света молчала, переваривая информацию, задумавшись "о своем, о женском", а я тем временем обогнул уцелевшее здание бывшей почты, еще дореволюционной постройки, выкупленное и превращенное во времена перестройки в "физкультурно - оздоровительный комплекс"; с сауной, баней, тренажерным залом; небольшим рестораном и "нумерами" с "девочками". Бордель, одним словом. Вначале здесь "отдыхали" бритоголовые братки в кожаных куртках, заезжали новорусские бандюки на дорогих автомобилях, а чуть позже, в начале двадцать первого века, сюда стали наведываться те же самые персонажи, маленько поменяв статус - теперь они были "бизнесменами", депутатами, но суть не изменилась.
Представшая нашему взору картина мало походила на урбанистический пейзаж: трещина, метров пятьдесят в ширину и примерно сто в глубину, проглотила детскую поликлинику, медицинский комплекс с больницей, роддомом и моргом. Лишь шестиэтажное здание взрослой поликлиники с примостившейся рядом трехэтажкой кожвендиспансера сиротливо жались на краю обрыва. Гигантская трещина змеилась в обе стороны на сотни метров, пропадая за высотками делового центра города слева и корпусами законсервированного химкомбината справа.
- "И сея пучина поглотила ея", -продекламировал я из какого-то фильма. Того, где еще пели "уно уно ин моменто" (хоть убейте, не помню название, вылетело из головы). -Приехали... - сказал я, чуть не добавив в конце очень бранное слово.
- Что будем делать? -спокойно так поинтересовалась моя спутница, словно мы уткнулись в мелкое препятствие и обойти его, это как два пальца...
- В объезд, а что еще? Можешь предложить варианты? А может, хочешь посмотреть поближе? Что и как там, внизу...
- Неа, спасибо, высоты боюсь. Глядя на случившееся с высоты сегодняшних дней, я мог выдвинуть только одну версию: метро. В семидесятых годах прошлого века, во времена, принятые называть "застойными", в городе началась "стройка века" по прокладке метрополитена, которая после смерти легендарного генсека благополучно была заморожена, законсервирована и забыта, хотя идея была хорошая, даже успели проложить несколько веток и забабахать пару станций.
И теперь, спустя десятилетия, все это дело благополучно обвалилось, не выдержав удара судьбы (лично мое мнение - банальный попил (как это принято говорить сейчас)) бобла при строительстве, "экономия" на материалах...
- Смотри! -крикнула Светлана, указывая мне за спину.
Шесть черточек, далеко за городом, оставляя могучие дымные хвосты, скрылись в облаках. В той стороне находилась база ПРО и так называемые "секретчики", в шахтах которых стояли на боевом посту ракеты с ядерными боеголовками. Это был великий секрет, но весь город, естественно, об этом знал, что там и к чему.
Я поискал глазами укрытие - неспроста все эти запуски ракет и, увидев вскрытые теплотрассы (плановый ремонт), грубовато выдернув девушку из инвалидной коляски, побежал в том направлении, рискуя навернуться со своим ценным грузом на кучах битого кирпича. Спрыгнул, опустил Светлану на трубы, обнял... Сейчас начнется. Естественно, мы не видели, как высоко в небе, в нескольких километрах вспыхнуло еще одно солнце. Ударил гром. А через пару минут воздух словно натянулся и загудел: взрывная волна, хоть и ослабленная расстоянием, прошла над нами спрессованным воздухом, подняв тучи пыли, осыпав нас мелкими обломками и камешками. Незакрепленное инвалидное кресло, прокатившись несколько метров и не повстречав на своем пути никакого препятствия, исчезло в пропасти.
Немного погодя, когда улеглась пыль от обрушившихся близлежащих зданий, мы, чихая и кашляя выползли из убежища (не смотря на то, что закрывали рты носовыми платками), и обнаружили пропажу средства передвижения.
По серым от пыли щекам девушки незамедлили проделать кривые дорожки слезинки.
- Не реви, -сказал я. - Не брошу. Сейчас что-нибудь придумаем. Я могу тащить тебя на спине, а ты будешь держаться за шею. И двинемся по проспекту Мира в сторону улицы космонавта Леонова. Там, на пересечении с улицей Ломоносова, есть небольшой магазинчик спортивных товаров, может там что раздобудем. Знаю потому, что там покупал малому в прошлом году лыжи. А в этом году грушу и небольшой спортивный комплекс: железная шведская стенка с турником и кольцами, канатом и веревочной лестницей (малыш пищал и был в диком восторге, как обезьяна ползая по перекладинам и качаясь на турнике). А дня три назад вместе с Максом купили там ему двухкилограммовую гантель...
Я послюнявил палец и поднял его кверху. Светлана подняла бровь - мол, что такое и зачем?
- Ветер западный все время дует - это хорошо. А военные объекты расположены на востоке от города, как и база ПРО. Так что нас и город Бог миловал от выпадения радиоактивных осадков. Хоть в этом повезло. Еще поживем, помучаемся...
Я присел рядом со Светланой - давай, залезай.
- Подожди, -сказала она. - Вытащи мою сумку, вон она, зацепилась за железные прутья и застряла там.
- Нафига? -искренне удивился я. - Если там чисто шмотки, то забей, я потом притащу тебе кучу новых, лишь бы до дома добраться и сына найти. А лишний груз мне тащить на закорках как-то не очень.
В сумке, кроме одежды, оказалась заплечная кобура, две запасные обоймы, четыре коробки с патронами и набор для чистки оружия; а так же глюкометр и упаковка шприцов с инсулином. Патроны с набором я распихал по карманам, а пистолет с кобурой заняли законное место на теле хозяйки.
Еще через полчаса мы вышли к магазину спорттоваров. Половина длинного здания оказалась погребенной под обрушившимся кирпичным пятиэтажным соседом. Другая половина была целой, но выглядела так, что могла завалиться в любой момент: по стенам паутиной змеились трещины, да и прогнувшаяся крыша с лежавшей на ней мачтой сотовой связи тоже не внушала мысли о безопасности мероприятия по проникновению в магазин. И что теперь делать?
- Так, -начал я, опустив Светлану на свободное от обломков место и давая отдых рукам. - Можно обойти здание с торца и попробовать через грузовые ворота проникнуть на склад. Если не получится, то еще немного прокатишься на мне (я с улыбкой вспомнил упругие ягодицы девушки под моими ладонями - своеобразная компенсация за проделанный путь...).
- Может, не надо? Ты посмотри - да тут все от плевка развалиться может!
- Согласен. Но посмотреть-то можно? -настаивал я на своем. - Хочу своими глазами увидеть, что все безнадежно. Так сказать, для успокоения нервов.
Там, во внутреннем дворике, обрушившийся козырек над рампой, похоронил под собой кабину грузовичка "Газель", но тентованный кузов оказался цел (лишь задние колеса приподнялись над землей), а в нем нас поджидал сюрприз, которому мы обрадовались как дети желанным подаркам от Деда Мороза. Грузовичок оказался набит разномастными садовыми тележками. Перепробовав несколько видов, мы остановились на одном, самом удобном и комфортном варианте, двухосной тележке. Постелили на дно несколько мешков (типа сидушка) и отправились дальше. Следующим шагом и целью был поиск провианта и воды. Время близилось к пяти вечера (по моим собственным ощущениям) и мы изрядно проголодались.
Жители города, те, кто посмелее, уже запасались едой: все чаще мы встречали людей на улицах, которые упаковками тащили тушенку, макароны, сахар, муку... И все молча, с оглядкой за спину - нет ли полиции? Непривычная тишина, опустившаяся на мегаполис, лишила горожан милых сердцу звуков: лязг трамваев на поворотах, шум моторов сотен машин на проспектах, кваканье клаксонов, рев полицейских сирен... Их заменили лай и вой собак, скрежет и грохот периодически рушившихся конструкций, да далекие выстрелы - не то полиция, не то бандиты; или то и другое вместе друг против друга.
Трехметровой ширины трещина в асфальте поделила проспект на две половины, одним концом упираясь в здание СИЗО, другим в стену жилого дома. Вот засада! Полоса белая, полоса черная... Теперь придется поворачивать налево и тащиться по глухим переулкам, пригодным для проезда: проспект перегородила завалившаяся на бок фура и пробка из десятков столкнувшихся и покореженных автомобилей; некоторые только занимались пламенем. И так сделали большой круг, а теперь придется "пилить" еще больше. Ничего не поделаешь, "такова се ля ви".
Я вкатил тележку с пассажиркой под арку; через дворики старинных домов; еще арка... Знал бы - захватил навигатор. Я скоро сам перестану ориентироваться в этих городских джунглях.
Поворот налево, потому что путь прямо преграждает выгоревший дотла автобус.
Круг увеличивается. Солнце печет. Во рту пересохло. Ноги гудят. Похоже, что встреча с сыном откладывается на неопределенный срок, ибо чует мое сердце, придется где-нибудь заночевать для отдыха, чем свалиться по пути от усталости.
Эй, малыш, где ты? Но на душе спокойно. Пока спокойно. Есть некая невидимая связь между близкими родственниками, когда чувствуешь, хорошо или плохо кому-то.
Немного адреналина выплеснулось в кровь, открылось второе дыхание. Смотрю - Света достает шоколад. Удивился вслух - как так, он же сладкий, разве можно при диабете? Объяснила: много сахара в крови - принимай инсулин. Мало - жуй шоколад. И то, и другое плохо, возможен шок и потеря сознания. Понятно. Проехали мимо аптеки. Тормознули. Затарились болеутоляющими, жаропонижающими средствами и антибиотиками. Плюс витамины. Краснея, Света попросила поискать памперсы для взрослых такого-то размера. На всякий случай. Да и сидеть на них мягче... Двинулись дальше. Мимо вино-водочного магазина (уже разграбленного - кругом битые бутылки, пустые коробки, вынесенная и валяющаяся на тротуаре железная дверь). Одна целая бутылка водки валялась у бордюра. Подобрали. Для дезинфекции. Следующим на очереди оказался хозяйственный магазин, где взяли молоток, топорик, нейлоновую веревку. Начали попадаться трупы людей, умершие насильственной смертью. Ну вот, начинается. Надо держать ушки на макушке. Следующей остановкой стал небольшой продуктовый магазинчик, в котором копошились люди. Забежал. Интересовало что "посущественнее". Цапанул пять банок с тушняком и пятилитровую канистру с водой - пока хватит, тащить же мне все! Вернулся, прихватил пару батонов и несколько литров томатного сока (мне, я его просто обожаю...). Посидели в тенечке, покушали батон с томатным соком. Полегчало. Моя боевая подруга нацепила желтый платок на голову и, в своей красно-белой полосатой майке стала похожа на девушку с плакатов времен революции: "А ты записался в комсомол?" Или: "А ты покупаешь красную икру марки главснабморепродукт?"...
Свету разморило и она уснула. Это я понял по безвольно упавшей на грудь голове. Я бы тоже не отказался немного покемарить. Часок или два. А лучше три. Тоже подустал. Столько разного за сегодня случилось... Уроды. Такой мир прос...ли... Чтоб их черти в аду тыщу лет на медленном огне жарили, пидо...сы хреновы... С такими невеселыми, но оптимистическими мыслями я подъехал к очередному завалу у входа в арку между домами. Свежеспиленное дерево и наваленная мебель наталкивали на мысль об искусственности сооружения. Местные аборигены постарались, как пить дать. Поторопились обезопасить свои жилища от всяких там хулиганов. Ну и фиг, не надо мне вашего, поверну обратно.
Два здоровых парня, лет под тридцать, вооруженные короткими ломиками в накачанных руках недобро так ухмылялись мне. Братья что-ли? Уж больно похожи друг на друга, почти близнецы. Я остановился, Светка тоже проснулась, по-детски потирая глаза.
- У вас товар, у нас купец! -неожиданно фальцетом произнес один детина, поигрывая бицепсами под майкой.
- Оставляй тележку и крути педали, пока не дали! -это уже другой, нормальным голосом.
- И не догнали! -это фальцет так пошутил что-ли и сам своей шутке рассмеялся.
Качки-наркоманы? Чем их так торкнуло?
- Идите вы в зад, мальчики, -ласково проговорила Светлана, вытаскивая из заплечной кобуры пистолет.
"Мальчики" при виде игрушечного на вид оружия рассмеялись.
- Это что, комаров расстреливать?
- Нет. Это последний аргумент при разговоре с дебилами.
- Слышь, Димыч, она тебя дебилом обозвала.
- Нет, Сантей, тебя.
- Нас, короче. Придется ее проучить.
- Ага, зарядим в два ствола, чтобы знала, как хамить уважаемым людям.
Светлана побледнела, губы сжались в тонкую линию, щека опять предательски задергалась.
"Бах", "бах" и два урода практически синхронно упали в небольшой палисадничек, заботливо выращенный кем-то из жильцов, помяв и окропив кровью оранжевые бархатцы.
- Так нечестно! -крикнул тот, что с фальцетом. - Это не по правилам!
Не обращая на него внимания Света, с перекошенным от ярости лицом накинулась на меня:
- А ты чего стоял как истукан? Трудно было ответить, да? На твоих глазах оскорбляли и унижали девушку! Мужик ты или не мужик! А всю дорогу хорохорился: я да я! За сына всех порву, как Тузик грелку !
"Типичная Ольга, -подумал я. -Все женщины одинаковы". И сделал то, что обычно делал в таких случаях: наклонился и нежно поцеловал в лобик, потом в один глазик, другой (рисковал, конечно, но все же...). Затем нежно прошептал в ушко, откинув светлый локон:
- Радость моя. В следующий раз я обязательно так поступлю. Все, как ты скажешь - кинусь под пули, схвачусь с десятком монстров врукопашную. И погибну смертью храбрых. А ты, умница-разумница, сама будешь толкать тележку. Или ползти куда хочешь... Не ты ли меня отговаривала не ходить на разборки к подросткам? А? Вспомни. Сейчас почти такая же ситуация... - Прости, прости! Я дура! Идиотка! Не знаю, что на меня нашло...