Мокрая улица. Поворот направо и вверх. Винтовая лестница. Тёмная мансарда. Узкое окно, узор трещин по стеклу, блики огарка высвечивают тонкую фигурку за столиком, стопку исписанной бумаги и чернильный прибор. Полунамёк на скромное ложе - в углу мансарды.
Шорох ветра по вьюнку, тихие капли по цоколю, голубиный вечерний говор. Скрип клёна во дворе, скрип супенек. Стук в дверь.
Фигурка отстраняется от дрожащего огонька свечи, наклоняется близко-близко к оконной раме. Две полосы света, два полукруга расходятся от фонарей. Дождь играет их цветами - болезненно-жёлтым, почти оранжевым, и голубовато-зелёным. Цвета перемешиваются и расходятся, качаются, как в сложном, запутанном танце. Тени трепещут и насыщаются влагой, становятся с каждым глотком, с каждым вздохом всё чётче, резче и неживее.
В комнату входит высокая девушка. На ней шёлковое платье беж, в руках зонтик, на плече птица. Девушка гибка и некрасива, темноволоса и лукава. Её уста кривятся улыбкой, её очи бездонно светлы. Девушка молча садится на кровать и смотрит на фигурку, наблюдающую игру лучей.
Фигурка поникает, птица издаёт победный клёкот, зонтик падает из рук девушки. Девушка подплывает к фигурке, обнимает за плечи, гладит смуглой рукой по спине...
Огарок шипит и гаснет. Всплеск молнии, окно распахивается и уносит опалённые перья в бурую лужу света. Колыхание клёна затухает, дождь заливает улицу, голубей и столик. В блеске грозы видно, что комната пуста, а буквы тают, тают.
Круги света замыкаются, заключают чёрточки теней, взмывают альбиносом. Фонари затемняются, альбинос расправляет крылья и планирует над двориком. Одно перо падает в приоткрытое окно юноши-поэта, вчера встретившего свою музу воплощённую - немую пианистку с быстрыми руками, злой улыбкой и блестящими глазами.