Равномерно серое небо сыпало крупными, лохмотьями снега, так не похожими на точёные снежинки, каждая из которых словно вышла из рук трудолюбивого ювелира. Часть этого десанта таяла, даже не коснувшись земли огромного города. Ещё больше превращались в грязную, мутную жидкость, едва опустившись на мокрый асфальт и расплёскивались сотнями колёс, проносящимися по всем направлениям. И лишь некоторые, не слышно скребнув по стеклу распахнутого окна, приземлялись на подоконник небольшой квартиры на шестом этаже серого девятиэтажного дома.
Единственная комната не шиковала богатой, роскошной или, хотя бы, многочисленной мебелью. Простой шкаф в углу приоткрыл одну дверцу, словно хвастаясь содержимым: строгий чёрный костюм, поношенный камуфляж с капитанскими погонами и парадный мундир, густо поблёскивающий медалями. Потёртый стул, придвинутый к столу с чуть гудящим компьютером, под клавиатурой которого стыдливо прятались круги от многочисленных кружек кофе. Большая фотография, висящая над кроватью - тридцатилетний мужчина, в парадном кителе с погонами старшего лейтенанта, легко держит на руках симпатичную девушку, лет двадцати четырёх, с роскошной гривой рыжих волос, упорно выбивающихся из-под фаты. И простая одноместная койка, аккуратно заправленная, теперь же безжалостно смятая седоватым, чуть обрюзгшим мужчиной сорока лет, с ногами взобравшегося на кровать. Выцветшие глаза быстро просматривали текст, а заметно дрожащие руки хватали одну за другой распечатки и вырезки, густо устилавшие постель.
Разные сайты, газеты, журналисты и статьи по-разному описывали одни и те же события. Но если отбросить домыслы, описания и мнения, то все сходились в одном: в густом городском парке, с интервалом в месяц были найдены тела двух школьниц - девяти и одиннадцати лет. Как показала мед экспертиза, обе были изнасилованы и задушены. Случайные прохожие каждый раз видели выскочившего из зарослей мужчину в спецназовской шапке-маске. Это являлось основной, а по большому счёту - и единственной зацепкой для расследования. Также обращала внимание на себя и одежда убитых - обе в те несчастные дни вышли из дома, надев красные куртки. Почти каждая статья сопровождалась фотографиями тел.
Не выдержав созерцания детских лиц, изуродованных не детскими мучениями, мужчина вскочил с постели и, поспешно скомкав весь материал, запихнул под кровать, где томились солидные тома: начиная от "Введение в психологию и психиатрию" до "100 имён, которые ужаснули мир" - сборник интервью с самыми известными маньяками мира.
"Если и сегодня все пройдёт нормально, надо будет сжечь", - вслух подумал он, пряча последнюю распечатку и направляясь в прихожую.
Одевшись соответственно погоде, он сунул в глубокий карман серого пальто старую маску, оставшуюся со времен службы в спецназе и, крепко затянув шнурки военных ботинок, выскользнул из квартиры.
Неспешно, не привлекая чьего-либо внимания, он дошёл до главного входа в парк. К счастью остальные два были перекрыты из-за несвоевременного ремонта прогулочных дорожек парка. Мэрия города как обычно не ожидала, что вскоре после солнечного сентября наступит промозглый ноябрь. Теперь оставалось лишь дождаться подходящей цели. А уж ждать служба в спецназе может научить кого угодно. Охотна началась...
Время от времени охотник щупал толстую шерстяную ткань в кармане: "Нельзя чтобы моё лицо кто-то увидел!" - в очередной раз подумал он.
Нет, как ни странно, тюрьма не пугала его. Но оказавшись там, он вынужден будет на долгие годы отказаться от того чувства, которое испытывал, глядя на слабую, беззащитную жертву, готовую целовать ноги.
Он выходил на охоту не в первые, не второй и даже не в пятый раз. И ни разу не вернулся домой, не насладившись смыканием крепких пальцев на шее добычи. Иногда, словно просыпался от кошмарного сна и бросался изучать любые книги на эту тему, надеясь найти лекарство. Но читая каждый раз убеждался, что в мире существуют куда более отвратительные существа, чем он и вскоре снова выслеживал добычу.
Вдруг бывший спецназовец встрепенулся, словно сунув пальцы в трансформатор - среди жидкого потока прогуливавшихся его взгляд выцепил красное пятно. Девчонка лет десяти спешила в парк, сжимая в руках пакетик с семечками и крошками хлеба. Любимой забавой многих детей оставалось подкармливание щеголеватых снегирей, наглых голубей и потешных воробьёв в парке. Но главное - она прятала тоненькую шею от злых снежинок в воротник красной курточки.
Чуть не скрипя зубами от нетерпения, маньяк дал ей фору в минуту, прежде чем вошёл в парк. Красное пятно хорошо выделялось среди серых, чёрных, жёлтых и синих курток и он неспешно шагал за нею.
Мужчина знал, что болен. Прекрасно осознавал, что представляет опасность для окружающих. Но ничего не мог с собою поделать. Да и не хотел. Когда шесть лет назад его беременную жену нашли мёртвой на пустыре за городом, жизнь потеряла смысл. Но потом...
Ему вспомнилась первая охота.
Необычайно жаркое начало июня. Вспотевшая под шерстью маски кожа зверски чесалась. Пот катился по спине обильными струйками. Запах тающего асфальта забивал дыхание. Но все это исчезло, когда шея его первой жертвы едва слышно хрустнула, тело обмякло, а...
А-а-а-а-а, чёрт!!!
Он заметался по лихо свернувшей аллейке, потеряв из виду красную куртку. Едва слышно скуля, как тогда, в Чечне, когда фельдшер без наркоза вырезал ему осколок мины из бедра, охотник кидался по тропинке, пока не увидел оброненный кулёк с птичьим кормом.
Одним движением натянув маску, маньяк кинулся в кусты, откуда вдруг донёсся детский плач. Он уже чувствовал тёплую, мягкую кожу шеи, которая так восхитительно прогибается под пальцами.
Невысокий, щуплый субъект в такое же маске повалил девчонку на грязную землю, жидко покрытую островками снега, и одной рукой зажимал ей рот, другой расстёгивая брюки.
Схватка была короткой. Слабая, бледная, медленно вывернутая шея едва слышно хрустнула и обмякла.
Поднимаясь с земли и борясь с опьяняющим облегчением и чувством, стократно превосходящим оргазм и героиновый кайф вместе взятые, маньяк негромко бросил всё ещё ревущей девчонке:
Иди домой. И никогда не ходи с незнакомыми дяденьками.