За последние два года строительство крепости Орлинное Гнездо было не единственным значимым событием княжества. Разразилась война с южным соседом - Юго-Восточным Союзом. В другое бы время Союз решил проблему с княжеством и его непокорным правителем за пару недель, а, может быть, и дней. Но сейчас все было иначе. В правящих кругах Союза больше не было того единодушия, единогласия, с которым они раньше расправлялись со всеми непокорными. И хотя Верховному Правителю до сих пор принадлежало большинство полномочий, и ему подчинялась большая часть территорий и людей, проживающих на них, все же внутри Союза произошел раскол.
Самопровозгласившиеся правители небольших провинций, недавние соратники Верховного Правителя, решили, что пора бы и им сказать свое слово. Им надоело беспрекословно подчиняться одному-единственному человеку. В своем послании Правителю они заявили, что Союз слишком большой, чтобы подчиняться одному человеку. Еще они написали, что нечестно по отношению к другим городам и провинциям, что большая часть всех доходов, которая поступает в казну Союза, оседает в Старом Городе, остальные же должны довольствоваться малым.
Именно из-за этих разногласий, из-за боязни Правителя пустить всех людей и все средства на борьбу с несговорчивым князем, в то время, как внутри самого Союза может возникнуть угроза гражданской войны; из-за опасений за собственную жизнь, и, естественно, из-за опасений лишения трона, власти, война с Остэнтумом оказалась такой затяжной, продолжительной, а что самое главное - безрезультатной. В этой войне не было ни победителей, ни проигравших. Князю для полной победы не хватило средств и воинов, Правителю же - терпения и сил бороться сразу на два фронта. Внутри Союза, несмотря на войну с внешним врагом, еще шла и внутренняя борьба. Борьба за власть, за трон. Отколовшиеся "провинциалы", как их называли, каждый своими способами, пытались свергнуть нынешнего правителя, чтобы занять его место. Естественно, что в такой обстановке, Правитель просто не мог дальше продолжать войну с княжеством. Он первым предложил заключить перемирие. Кристоф фон Граузам не посмел отказать ему.
Князь видел, как с каждым днем его армия таит, а где брать новых воинов в таком маленьком княжестве, каким был Остэнтум, он не знал. Конечно, можно было обзавестись наемниками из других стран, тем более, что примерно пятая часть его войска уже состояла из них, но на это нужны были огромные средства, а казна тоже пустела с каждым днем. Люди были измотаны, и хотя князь пытался по большей части вести сражения на территории противника, первым нападая на его города, все же многие города и заселенные места южной части княжества были сильно разрушены. Менее всего пострадали центр и северная часть княжества. Столица, Эбисбург, была разрушена на две трети.
Но и с объявлением перемирия весь этот ужас не был еще закончен. Во время этой бессмысленной беспощадной кровавой войны погибло много воинов. Среди них были не только специально обученные люди, которые шли на войну добровольно, но и простые жители княжества. Когда князь понял, что его войска не хватит, чтобы одолеть противника, он издал приказ, в котором говорилось, что от каждого семейства княжества на службу должен поступить один представитель мужского пола. Не обошел этот приказ и семью Бармхерциг.
Карл, старший сын в семье, отправился на войну. И как большинство таких же, как и он неподготовленных воинов, он погиб в первые месяцы сражений. Войска Союза было страшной силой, сметавшей все на своем пути. Все воины были жестокими, бесстрашными, сильными. Даже морально было трудно выстоять против такой силы. Когда князь понял, что бесполезно призывать на службу тех, кто понятия не имел, с кем им предстоит встретиться на поле боя, он решил справляться силами тех, кто не понаслышке знал, что такое война. Но было поздно, много людей, таких как Карл, уже погибло. И после объявления перемирия во всех уголках княжества проводились заупокойные службы, а из домов доносился плач. Многие люди во время войны потеряли своих родных и близких.
***
Но жизнь продолжалась. Продолжалась она и для Кристофа. Какое-то время спустя ему доложили, что крепость достроена. Первым делом, князь отпустил на все четыре стороны строителей, предварительно щедро наградив их. Заплатил всем, кроме церковнослужителей. Он посчитал, что они и так получили сполна. Жизнь и свобода - вот какой была их высшая награда. Потом он дал разрешение остальным церковникам снять с себя одеяния бродячих проповедников, и вернуться к своей прежней жизни.
И только после этого князь, наконец, исполнил свою давнюю мечту. Он перевез своих арестантов, которые томились в подземелье дворца целых два года, из Эбисбурга в темницы Орлиного Гнезда. Там они очень скоро и окончили свою жизнь в невыносимых муках. Еще почти два месяца Кристоф медленно убивал этих ненавистных ему людей. Убивал физически, потому что морально они были уже мертвы. Два года жизни в темных сырых камерах в полном одиночестве и без малейшей надежды на лучшей исход не прошли без последствий. Они были в отчаяние, а надеяться им было не на кого, ведь люди уже давно похоронили их и даже родные смирились с их смертью.
А когда однажды под покровом ночи за ними явились, чтобы увезти в другое место, каждый из них понял, что это был конец. И это действительно был конец. И только оказавшись в Орлином Гнезде они поняли, что до этого их участь была еще не так ужасна. После переезда арестантов князь дал волю своему гневу. Несколько недель подряд он зверствовал, пока, наконец, вдоволь не насладился пытками своих жертв и их муками. А после этого князь просто приказал добить еще живых и сбросить их тела в пропасть, в бездну, в морскую пучину. А потом, как ни в чем не бывало, он отдал всего себя, все свои силы на управление княжеством. Кристоф вновь вернулся к наведению порядка в Остэнтуме.
XVII
А в это время в порт Эбисбурга вошел рыболовецкий корабль. На этом корабле был и Ганс, средний сын семьи Бармхерциг. За последние три года много несчастий свалилось на их семью. Сначала была убита Шарлотта, потом погиб на войне Карл, а теперь вот отец, Вольфганг Бармхерциг, лежал при смерти. В этих обстоятельствах вся ответственность за мать, младшую сестру Кристин и больного отца, целиком и полностью перекладывалась на его плечи. Ганс месяцами не бывал дома, все время работал на корабле, чтобы хоть как-то помочь своим родным. Вот и сейчас он возвращался домой после долгой многомесячной разлуки с родными. Следующей остановкой их корабля должен был стать Флахланд. В Эбисбурге же команда корабля должна была провести целых восемь дней.
В первый же вечер почти все из команды судна отправились в город. Ганс тоже был среди них. Он зашел в один из уцелевших после войны трактиров. Там было довольно много народу, но он все же нашел свободное местечко и сел за стол. За соседним столом, судя по внешнему виду, сидели четыре стражника. Они о чем-то оживленно беседовали. Этим вечером Ганс узнал много интересного.
- Слышали, князь, наконец, перевез арестантов из подвалов дворца в крепость Орлинное Гнездо. - увлеченно рассказывал один из них.
- А что за арестанты? Кто они такие? - с интересом подключились к разговору остальные.
- Ну помните ту ночь, чуть больше двух лет назад, когда он почти пятьсот человек казнил на месте. - с бешенным восторгом произнес он да так громко, что сидевший рядом Ганс чуть не оглох.
- Ну кто ж не помнит ее. Веселая была ночка! - стражники залились раскатистым смехом. Когда они успокоились, первый стражник сделал им знак рукой, чтобы они поближе пододвинулись и продолжил уже приглушенным голосом:
- Тогда же он велел не всех убивать. Несколько человек по его приказанию были отправлены в подземелье дворца и находились там до недавнего времени.
- Как ты думаешь, что он с ними сделает? - спросил другой стражник, хотя ответ и ему самому был известен.
- А ты как думаешь! Он столько откладывал день их смерти, ждал, пока достроиться крепость. Держу пари, что он и крепость возводил, чтобы потом их увезти туда от людских глаз подальше, и вдоволь насладиться припасенными для них мучениями. - забывшись, во всю глотку заорал первый стражник. - Точно говорю тебе - ничего хорошего их там не ждет! - он ухмыльнулся и многозначительно посмотрел на остальных. На мгновение их лица стали серьезными, но потом один из них не выдержал и расхохотался. Остальные не заставили себя ждать.
Стражники еще очень долго разговаривали, дворцовые легенды сменялись шуточными байками, и все эти россказни постоянно прерывались взрывами хохота нетрезвых стражей цитадели. Наконец, изрядно выпив, один из них рассказал довольно занятную историю.
- А князь наш каков молодец! Любую проблему решает, глядя опасности в лицо. И ни одного врага не боится - будь то вражеское войско, будь то баба с кинжалом в руке! - третий стражник истерически засмеялся.
- Что это еще за история? Что за баба с кинжалом? - вдруг очнулся четвертый, который вот уже более получаса не подавал никаких признаков жизни.
- Помните, его малохольный братец, Свен,... - он спохватился, испугавшись, что кто-нибудь мог услышать его нелестные отзывы о молодом княжиче и донести на него князю. Он боязливо оглянулся вокруг себя, но ничего подозрительного не заметил. - все время приводил в замок то одну, то другую, собирался жениться то на одной, то на другой, а по мне, так он, наверное, не против был бы жениться сразу на всех.
- Помню, помню. Вкус у него, скажу, был не плохой. - живо подключился к разговору второй.
- Да, с этим не поспоришь. Так вот, помните, перед тем, как он женился на леди Элизабет, жила в замке очередная его "невеста". - он остановился, силясь что-то вспомнить. - Кажется, ее звали Шарлоттой.
- Кто же не помнит эту рыжую бестию! Та еще была... - хотел было вставить свое слово первый, но его перебили.
- Тут ты попал в самую точку. И за свой дикий нрав она и поплатилась. И как ты думаешь, кто занес над ней меч правосудия? - предвкушая эффектную развязку, третий стражник прищурился и затаил дыхание.
- Неужели сам князь и убил ее? - это откровение по-настоящему ошеломило всех троих слушателей.
- Вот именно! Она-то, наивная, хотела отговорить Свена от идеи жениться на герцогине, а когда он отказал, бросилась на него с кинжалом. На счастье Свена, в этот момент поблизости оказался князь, который опередил ее и спас любимого брата. А ее родным было приказано сказать, что на нее напали разбойники. - победоносно завершил свой рассказ третий стражник.
После этого они на какое-то время замолчали, потом снова заговорили. Но Гансу была уже безразлична дальнейшая их беседа. То, что он сейчас узнал, ошеломило его. Он вернулся на корабль, долго сидел на палубе, но ни одна мысль не приходила ему в голову. В голове как будто образовалась пустота. Он очнулся только на следующее утро. Первая мысль, которая промелькнула у него в голове - месть. Он жаждал мести. Он хотел отомстить Свену за то, что тот обманул Шарлотту, использовал ее, а потом выбросил, подобно ненужной вещи. Он хотел отомстить князю, который подло поступил, ударив кинжалом ей в спину. Ганс задумал убить их обоих.
Подобраться к ним как можно ближе не составляло большого труда. В Эбисбурге в эти дни творилась такая неразбериха, разруха была повсюду. Не хватало рабочих рук. В этот же день Ганс отправился во дворец, чтобы устроиться на работу. Его отправили разгребать дворцовые завалы. В этот же злополучный день там появились и князь с братом, которые только что вернулись из Орлиного Гнезда. Не долго думая, не совладав со своей ненавистью, Ганс достал охотничий нож попытался ударить им близко подъехавшего Свена. Но стража не позволила осуществить задуманное. Ганса ранили. После того, как его повалили на землю и приставили к его горлу копье, сам Кристоф спешился и подошел к нему.
- Говори, кто тебя подослал? Кому ты служишь? - князь сделал знак рукой, чтобы убрали копье и ногой наступил на грудь Ганса.
- Я никому не служу и никто меня не подсылал. Я просто брат своей сестры и хотел отмщения за ее убийство. - задыхаясь, ответил Ганс.
- Кто твоя сестра? Как ее звали? - сапог князя еще сильнее впился в грудь Ганса.
- Мою сестру звали Шарлоттой Бармхерциг. Вам ведь знакомо это имя, не так ли? - с едкой усмешкой спросил Ганс, собрав все свои силы и вдохнув побольше воздуха.
Князь ничего ему не ответил. Он приказал бросить несостоявшегося убийцу в подземелье и послать к нему врача, добавив, что решит, что с ним делать, позже.
XVIII
Кристоф поступил так вовсе не потому, что он изменился и для него стала значить человеческая жизнь хоть что-то. Он не ценил человеческие жизни раньше, не ценил их и сейчас. Ради достижения каких-то своих личных целей он готов был пожертвовать многими и многим. А цель у него была одна-единственная - стать единоличным независимым правителем княжества Остэнтум. Он не хотел зависеть ни от кого ни внутри, ни вне княжества. И лишить жизни Ганса здесь и сейчас значило бы поставить под угрозу свои планы. Нужно было действовать более обдуманно и хитро. Убить его сейчас было не позволительно. Вокруг было много обычных людей, которые слышали все, что сказал Ганс, и которые, в отличие от его воинов, не поймут его. После войны населения княжества стало и так на треть меньше, чем было до этого.
Была возможность и того, что обо всем знает не только сам Ганс, но и кто-то еще. Возможно, этот кто-то узнал эту историю вместе с Гансом, а, может быть, Ганс сам кому-либо рассказал. Тем не менее, если об убийстве Шарлотты знает еще кто-то, после убийства Ганса он может придать огласке эту историю. Поступок не Бог весть какой, Кристоф в своей жизни совершал деяния и пострашней убийства простой мещанки, но именно сейчас эта история могла ему дорого обойтись. Умерло столько людей, разрушено столько городов, люди были на взводе, а его противники, остатки знати, только и ждали случая, чтобы обвинить его во всех смертных грехах и устроить восстание. Отпустить Ганса он тоже не мог. На свободе он еще опасней, чем мертвый - либо он сам обо всем расскажет, либо попытается еще раз убить его или Свена. Да и люди, в первую очередь его воины не поймут этого поступка. Отпустить сейчас Ганса - все равно, что признаться в убийстве Шарлотты. Поэтому князь не стал ни убивать, ни отпускать его.
Он заточил на время Ганса в подземелье. Он ждал, пока вся эта история спадет на нет, пока люди перестанут шептаться об услышанном. Несколько дней спустя князь позвал к себе доктора, который время от времени навещал заключенного и наблюдал за его выздоровлением.
- Доктор, у меня к Вам будет небольшое поручение. - вежливым тоном сказал Кристоф.
- Ваше Высочество, я выполню любую Вашу просьбу, любое Ваше пожелание. Вы только прикажите. - и доктор по-собачьи преданными глазами посмотрел на князя, готовый выполнить любое его поручение.
- Так уж и любую! Может быть, для начала следовало бы спросить, о чем идет речь, а потом уже заверять в исполнении просьбы? - усомнился было князь, но посмотрел на доктора и ему все стало ясно.
- Я уверен, Вы не попросили бы меня о том, чего бы я не в силах был сделать. - спокойно ответил тот, уверенный в правоте своего утверждения.
- Тут Вы правы. То, о чем я хочу Вас просить, способны сделать лишь Вы. - князь поманил доктора ближе к себе.
- Ваше Высочество, я внимательно слушаю Вас. - с готовностью отреагировал доктор.
- Итак, во-первых, я хотел бы сказать, что моя просьба, какой бы она ни была, должна уйти вместе с Вами в могилу. Я понятно изъясняюсь? - строго спросил князь у доктора, видя некоторое замешательство последнего.
- Понятней не бывает! Я буду нем как рыба. - испуганно выпалил доктор, поняв, что станет соучастником в не очень хорошей истории, но отступать было уже поздно.
- Во-вторых, Вы должны сделать все очень аккуратно, чтобы все выглядело естественно, и чтобы ни у кого произошедшее не вызывало никаких сомнений.
- Хочу заметить, что я не совсем понимаю, о чем идет речь. - дрожащим голосом спросил доктор, пытаясь справиться с волнением.
- Сейчас Вы все поймете. - совершенно спокойно ответил князь. - Теперь поговорим о самом главном. Как там поживает наш арестант?
- Вы о Гансе Бармхерциге?
- Да, о нем самом.
- Думаю, скоро он поправиться. Рана уже почти совсем зажила. Определенно, скоро он совсем выздоровеет. - поделился радостной новостью доктор, но, увидев, что князя это известие совсем не обрадовало, посерьезнел.
- Так вот я не желаю, чтобы он скоро совсем выздоровел. Я вообще не желаю, чтобы он когда-либо выздоравливал. Он потерял много крови, его организм слишком слаб, чтобы восстановиться. Тем более, что тюрьма не самое лучшее место для выздоровления тяжело раненых. Я искренне надеюсь на то, что он никогда, слышите, никогда, не выйдет оттуда живым. - с явно проступающим в голосе неудовольствием, приказал князь. - Я пришлю сегодня вечером за Вами своего человека. Он отведет Вас к арестанту.
- Не стоит беспокойства. Я прекрасно знаю, где смогу его найти. - доктору очень не хотелось навлекать на себя гнев князя.
- Боюсь, Вы ошибаетесь. Этого Вы уже не можете знать. Я приказал перевести его подальше, поглубже в подземелье. Я сделал это специально, чтобы даже никто из стражников точно не знал, жив он или нет. О несвоевременной кончине нашего арестанта, кроме нас двоих будет знать еще один человек. Он-то и придет сегодня за Вами. Его зовут Олаф. После того, как Вы сделаете все, что нужно, он позаботиться о теле умершего. Для всех остальных арестант жив и ожидает приговора в подземелье. Так будет до тех пор, пока не объявиться кто-нибудь из родственников, и не станет настойчиво просить о встрече с ним. Тогда Вы и расскажете, как все было на самом деле. - князь внимательно посмотрел на доктора, ожидая какой-то реакции. И она последовала - на лице доктора появилось искреннее изумление. - Скажете, что его рана была несовместима с жизнью, что Вы хотели помочь, но не смогли. - пояснил князь. - Теперь идите. И помните - я ни о чем Вас не просил.
- Да, конечно, Ваше Высочество. Я все понял и уже ухожу. - не мешкая более ни минуты, доктор поспешил удалиться.
XIX
В ту ночь в семействе Бармхерциг произошло несчастье, но пока об этом не знали ни Вольфганг, ни Анна, ни Кристин. Все же, хотя точно из них никто не знал, что именно произошло с Гансом, они беспокоились за него. Еще пять дней назад в порт вошел корабль, на котором должен был вернуться домой Ганс. О возвращении корабля Анна и Кристин узнали от посетителей лавки при мастерской, в которой они обе трудились. Они были там до позднего вечера и, возвращаясь домой, надеялись увидеть там вернувшегося Ганса. Но его дома не оказалось. Вольфганг сказал, что Ганс так и не объявлялся дома.
На следующее утро Кристин отправилась в порт, чтобы узнать, что же произошло с Гансом, и почему он до сих пор не вернулся домой. То, что она услышала там от людей, работавших вместе с Гансом, не обрадовало ее. Ей рассказали, что Ганса арестовали за покушение на молодого княжича Свена фон Граузама. Когда она вернулась домой, на ней лица не было. Она все думала, как сказать об этом матери, но более всего ее волновало, как воспримет это известие больной отец.
Вернувшись домой, Кристин сказала родителям, что Гансу пришлось задержаться в столице, но он обязательно скоро приедет домой. Потом, оставшись с матерью наедине, она во всем ей созналась. Вместе они решили пока ничего не говорить Вольфгангу, чтобы этим известием не убить его. Несколько дней Кристин и Анна думали, как можно помочь Гансу, как освободить его. Вольфганг тоже волновался, ему было интересно, почему Ганс до сих пор не вернулся из Эбисбурга. Наконец, Кристин решила пойти к крестной Лотты, чтобы обо всем ей рассказать и спросить совета.
Госпожа Майер, не долго думая, сказала, что если и можно как-то помочь Гансу, то сделать это возможно только находясь в столице. Госпожа Майер отослала Кристин домой и велела ей собираться в дорогу. На следующее утро они вместе отправились в Эбисбург. Находясь в столице, крестная Лотты разузнала все подробности происшествия, случившегося у развалин южной части дворца, и пришла к выводу, что за подобное Ганса обязательно казнят и даже ее связи здесь не помогут. Как известно, Ганс покушался на самое дорогое, что было, есть и будет у князя Кристофа фон Граузама. Он покушался на жизнь его любимого брата Свена а такого он точно ни одному человеку на свете не простит. Госпожа Майер рассказала Кристин все, как есть и в довершении сказала, что ни она сама и никто другой на этом свете не сможет помочь Гансу. Теперь его может спасти только чудо.
Кристин упала духом и несколько дней не знала, что ей делать дальше. Возвращаться домой без брата - равносильно убийству отца. Ведь не смогут же они с матерью вечно скрывать правду от него. Когда-нибудь придется все рассказать. А ей так не хотелось этого делать! Кристин решила - или вернется домой вместе с братом, или... А что будет, если ей не удастся освободить брата, об этом она предпочитала не думать. Ей было страшно об этом думать. Она надеялась, что произойдет то самое чудо, о котором говорила госпожа Майер и которое поможет освободить Ганса. Собравшись с духом, Кристин отправилась во дворец. При входе в замок ее остановили стражники.
- Куда держишь путь? Ты откуда тут такая взялась? - насмешливо спросил один из стражников и оскалился.
- Мне нужно во дворец по делу. У меня очень важный разговор к Его Высочеству. - с отчаянной храбростью произнесла Кристин, хотя самой было жутко неловко от бесцеремонного разглядывания стражников.
- Что за разговор? Что у тебя за дело к Его Высочеству? - не унимался тот же стражник, подмигивая второму.
- Об этом я скажу только Его Высочеству и только наедине. - с обидой ответила Кристин, поняв, что они просто хотят позабавиться, поиздеваться над ней.
- Ты только посмотри! Наедине она собралась беседовать с князем! - наигранно возмутился первый стражник, а второй расхохотался. - Знаешь, сколько тут ходит всяких, кто хочет побеседовать с Его Высочеством наедине. И что нам всех пропускать! Так и головы лишится можно! Некоторые гости ведь не с пустыми руками приходят: кто с ножом, кто с кинжалом. Ты скажи, что тебе нужно от Его Высочества, а мы подумаем, пропускать тебя или нет. - предложил первый, явно желая продолжения забавы.
Кристин так им ничего и не сказала - все равно, узнав о цели визита, они бы не пропустили ее. До позднего вечера она гуляла неподалеку от ворот замка. Наконец, вдали показались всадники. Когда они подъехали ближе, в одном из них она узнала Свена. Кристин вышла вперед и обратилась к проезжавшему мимо княжичу.
- Ваше Высочество, Вы помните меня? Я Кристин, сестра Шарлотты. - громко закричала она, чтобы ненароком не упустить представившийся ей шанс.
Не успела она еще что-либо добавить, как Свен фон Граузам немедля ни минуты приказал страже проводить ее во дворец. Кристин проводили в одну из роскошных зал и попросили подождать. А Свен в это время мчался к своему брату. Он обнаружил Кристофа в библиотеке.
- Кристоф, там она пришла... Помнишь, ты говорил - появится кто-нибудь, кто будет упоминать имя Шарлотты или Ганса, того тотчас привести к тебе. - Свен говорил сбившимся голосом. Он был немного напуган.
- Говори яснее! Кто пришел? Зачем пришел? - не отрывая глаз от книги, медленно произнес Кристоф. По-видимому, он был сильно увлечен и его мало интересовало то, что говорил Свен.
- Пришла Кристин, сестра Лотты. Я не знаю точно, зачем она к нам пожаловала, но не трудно догадаться. - Свен нервно провел рукой по своим волосам.
Кристоф резко оторвался от чтения и посмотрел на брата, переваривая полученное известие. Потом он нахмурился и произнес с раздражением:
- Вели привести ее ко мне. Только ради Бога, не подходи к ней сам. И вообще обходи ее стороной. А лучше - не показывайся ей больше на глаза. Это семейство опасно для тебя. Смертельно опасно. - Кристоф усмехнулся своим собственным словам.
XX
Через пять минут Кристин привели в библиотеку. Сначала она никого там не увидела. Повсюду были книжные шкафы, которые ломились от всевозможных по размеру, по расцветке обложек книг и только в центре этого большого, заполненного шкафами пространства стоял большой овальный стол. Кристин еще ни разу в жизни не видела одновременно столько книг в одном месте. Она проследовала дальше в центр библиотеки, озираясь вокруг себя, и уже даже забыла, зачем сюда пришла. Она пересекла центр библиотеки, где был расположен большой овальный стол, и направилась дальше в другую ее часть, как вдруг где-то позади нее раздался глухой твердый голос:
- Зачем пожаловали? Чем обязан Вашему визиту? - князь смотрел на Кристин поверх книги, которую держал в своих руках.
Кристин обернулась на голос. Недалеко от себя она увидела мужчину среднего роста. Он стоял на таком же расстоянии от стола, как и она, только с другой его стороны. Сначала она подумала, что это был князь, но когда он подошел к ней ближе, к самому столу, она засомневалась. Насколько она знала, Кристоф фон Граузам был всего на два года старше ее. Ей был двадцать один год, значит, ему должно было быть около двадцати трех. Но тот мужчина, которого она сейчас видела, выглядел на все тридцать, не меньше. У него был такой тяжелый пронизывающий до глубины души взгляд, что Кристин показалось, что он видел ее насквозь. Она вдруг вспомнила Свена, и, наконец, поняла, о какой непохожести судачат все люди. Эти два брата были действительно как небо и земля. "Мне ли этому удивляться. Мы с Шарлоттой тоже были такими разными" - пронеслось у нее в голове.
Пока она думала, с чего начать разговор, он все время стоял поодаль и сверлил ее глазами. Кристин было тяжело находиться в одной комнате с этим человеком. Он был таким, таким... Она не могла подобрать слов, каким он был. Рядом с ним пропадало всякое желание жить, пропадали все светлые чувства: радость, надежда, любовь. Оставалось только внутреннее опустошение, которое постепенно заполнялось каким-то убийственным спокойствием. Она еще раз пристально взглянула на него. Казалось, он никуда не спешил и не думал торопить ее с ответом. Он стоял у стола с открытой книгой в руке, потом положил ее на стол и склонился над ней. Кристин подошла к нему ближе. Никаких ответных действий с его стороны - как он стоял неподвижно, так стоять и остался.
Теперь, находясь возле него на расстоянии вытянутой руки, она могла хорошо его разглядеть. Это был мужчина среднего роста, немного смугловатый, с темно-коричневым, почти черным цветом волос, серыми глазами. В лице его не было ничего красивого, но все же он чем-то притягивал к себе. Его неимоверная сила воли, твердость характера пробивались сквозь его телесную оболочку и каким-то магическим образом действовали на окружающих, гипнотизируя их. Возможно, поэтому он умел так притягивать к себе людей, особенно себе подобных. Именно поэтому его если не любили, то уж точно уважали абсолютно все воины его армии. С таким отважным правителем не стыдно было и в войну вступать, а если нужно было, ради такого правителя не жалко было и жизнь свою отдать.
Кристин показалось, что молчание сильно затянулась. Она хотела поскорей покончить с этим и вернуться с Гансом домой.
- Ваше Высочество, я пришла просить за своего брата, Ганса Бармхерцига. Я всецело уповаю на Вашу милость... - начав твердо и уверено в благополучном исходе дела, она вдруг страшно разволновалась, засомневалась, но отступать уже было некуда. Нужно было довести дело до конца. Она собралась с духом и с отчаянной мольбой в голосе продолжила. - Будьте же милосердны!
Кристоф поднял голову, посмотрел куда-то в пространство и какое-то время молчал, потом в упор посмотрел на Кристин и сказал:
- Если бы только кто-то знал, как мне надоело ваше семейство. За последнее время я только и слышу: Шарлотта Бармхерциг, Ганс Бармхерциг. Сегодня к этому списку добавилось еще одно имя - Кристин Бармхерциг. Когда же, наконец, в моем замке перестанет звучать эта фамилия. Вы не догадываетесь, почему мне так ненавистно любое упоминание вашей семьи? - с неприкрытым раздражением и даже злостью проговорил князь, уставив свой волчий взгляд на бедную Кристин, которая уже и так не знала, куда деваться.
- Признаться, Ваше Высочество, я даже не могу представить себе, чем не угодила Вам наша семья. Ведь никто из нас ничего плохого Вам не сделал. - Кристин произнесла это и сразу осеклась. Она вспомнила о Гансе. Кристин опустила глаза и дальше почти не отрывала взгляда от паркета. Она была смущена до глубины души.
- Значит, покушение на жизнь моего брата - это всего лишь забава, а, быть может, доброе дело, за которое нужно не в тюрьму сажать, а награждать. - чуть ли не зарычал на нее князь, но потом немного смягчился, увидев смущенный испуганный вид Кристин, и продолжил уже более спокойным тихим голосом. - Я Вас правильно понимаю? А Ваша сестра, Шарлотта, по-Вашему, тоже была ангелом, охранявшим нас от бед? Вздорней и истеричней молодой особы я еще не встречал. А я-то, поверьте, видел в своей жизни разных людей. А вот, что Вы представляете собой, я еще не понял. Я терзаюсь сомнениями: чтобы прийти сюда и просить за своего брата после того, что он сделал, нужно быть либо безумной, либо поистине бесстрашной. - заключил Кристоф и снова уставился в книгу, тем самым давая понять, что для него эта тема закрыта.
- Но почему Вы не хотите даже выслушать меня. Вы ведь совсем не знаете Ганса... Он очень хороший человек и он заслуживает снисхождения. - отчаянно пыталась привлечь к себе внимание Кристин.
- Да, видимо обстоятельства сложились таким образом, что я узнал его далеко не с лучшей стороны. Но, поверьте мне, то, что я пока не узнал о его лучших качествах, вовсе не разубедит меня отдать приказ о его казни. Мне не очень хочется знакомиться с ним поближе и откладывать до тех пор суд над ним. Как показала жизнь, это чревато последствиями. В третий раз я могу не оказаться поблизости, и Свен поплатится за мою глупость. - совершенно ровным спокойным голосом ответил ей князь.
- Ваше Высочество, я прошу Вас, умоляю Вас, дайте ему еще один шанс. Я прошу об одном-единственном шансе. Ведь Ганс не хотел убивать Свена... - она сказала это, и тут же сама вдруг поняла, насколько бессмысленны ее слова.
- Так чего же он, по-Вашему, хотел от моего брата, накидываясь на него с ножом? - с иронией спросил князь, заметив замешательство девушки.
- Он...он... Я не знаю, чего он хотел. Я не знаю, почему он так поступил. Я не знаю... - последнюю фразу она произнесла почти шепотом. - Но я могу узнать. Да, я могу. Если бы Вы только позволили увидеться с ним. Пять минут...Позвольте мне поговорить с ним несколько минут, и я обо всем узнаю.
- Вы действительно считаете, что, узнав об истинной причине его поступка, я изменю свое решение? Какое мне дело до того, что толкнуло его на сей безрассудный поступок. Он чуть не убил моего брата. Сам не пойму, почему я еще не приказал выставить Вас из дворца. - Кристоф оценивающе посмотрел на Кристин, как бы пытаясь понять, что же в ней есть такого, что до сих пор не дает ему просто, со спокойной совестью выставить ее за дверь.
- Я не покину пределы дворца до тех пор, пока Вы не позволите мне увидеться с братом. Можете приказать арестовать меня, я не боюсь. Возможно, так я точно смогу увидеться с братом. - категорично заявила Кристин и сама удивилась своей смелости. Еще пару минут назад ей овладевало отчаяние и нерешительность, а сейчас оба этих чувства переросли в отчаянную храбрость. Кристоф же понял по тону и настрою девушки, что просто так он от нее не отделается.
- Кристин, я предлагаю Вам сделку. Я, со своей стороны, обещаю Вам не казнить Ганса, Вы же, после того, как увидитесь с ним, завтра на рассвете отправитесь вместе со мной на север, в крепость Орлинное Гнездо.
- На север? В крепость? Но зачем? - она явно не ожидала такого поворота событий.
- Там Вы родите мне наследника. - спокойно ответил ей князь, как будто это было что-то из ряда обыденных вещей.
- Но почему я? Что все это значит? - Кристин запуталась окончательно, не понимая, чего на самом деле хочет от нее князь. Она вдруг подумала, что таким образом он просто хочет от нее избавиться. Если она не согласиться на его условие, а Кристоф, наверное, только на это и рассчитывал, то ему не придется выполнять свою часть договора.
- Услуга за услугу. Не обольщайтесь - жениться на Вас я не собираюсь. Я увезу Вас в крепость затем лишь, чтобы никто до поры до времени не знал ни о Вас, ни о будущем наследнике. Поэтому и свадьбы никакой не будет - она может привлечь лишнее, а главное, ненужное внимание. Я хочу, чтобы все это осталось в тайне. Чем меньше людей будет знать о существовании наследника, тем более вероятность того, что ему ничего не будет угрожать. - абсолютно спокойно и серьезно стал объяснять князь - Хотите знать, почему именно вы? Во-первых, чтобы жениться на особе своего круга, нужно будет проводить церемонию, и делать все, как положено в семьях знатных людей. А мне огласка не нужна. Во-вторых, зачем мне искать другой вариант, когда Вы сами пришли ко мне и просите об услуге. Ну, что Вы мне на это скажете?
- Я согласна, если только Вы пообещаете не казнить Ганса. - твердо ответила Кристин, все же еще надеясь, что князь откажется от своих слов при таком развитии событий.
- Я ведь уже пообещал. Сейчас Вас отведут к нему.
Князь позвал стражника.
- Отведи госпожу Бармхерциг к Гансу. - уверенно и совершенно серьезно потребовал Кристоф.
Стражник несколько опешил и разинул рот. Он не понимал, чего от него хочет князь.
- Отведи ее к тому месту, где сейчас находится Ганс. - поняв природу смущения этого человека, объяснил Кристоф.
Стражник понимающе кивнул и повел ее. Когда они вышли из библиотеки, то пошли не тем путем, которым пришла сюда Кристин, а другим, ведущим в обычно закрытую для сторонних посетителей часть дворца. Они вышли из замка через другие ворота и направились в противоположную от главного входа и Дворцовой Площади сторону. Они шли какое-то время. Сколько именно прошло времени Кристин не знала - для нее сейчас даже лишняя минута до встречи с братом казалась целой вечностью.
Наконец, они пришли в какое-то глухое безлюдное мрачноватое место. Она пыталась осмотреться, но ничего не получалось, потому как был уже поздний вечер и на улице с каждой минутой становилось все темней. Единственное, что она знала, так это то, что они до сих пор находились на огражденной территории замка. А как иначе - это в замке было четыре входа-выхода, по крайней мере тех, о которых знали абсолютно все. А вот каменная ограда, которая окружала всю околодворцовую территорию, имела всего лишь одни ворота, следовательно, один вход, он же выход, через который можно было попасть и на Дворцовую Площадь, которая начиналась непосредственно за ним, и, собственно, в сам замок. Но стражник вел Кристин в противоположную от ворот сторону, куда-то в мрачную непроходимую глушь, куда уж точно без позволения князя лишний раз ни один из его приближенных не посмеет пойти. Да и не сможет туда никто просто так пройти. Пока они шли, Кристин то там, то здесь замечала вооруженных людей, которые стерегли проход от любопытных.
- Мы пришли. - сказал стражник и отступил в сторону, освобождая пространство вокруг Кристин и давая ей возможность оглядеться. Она посмотрела по сторонам, потом непонимающе пожала плечами и снова взглянула на стражника, пытаясь что-то прочесть в его взгляде, что-то понять по его поведению. Она вдруг подумала, что это была очередное издевательство князя, которому, видимо, подобные вещи доставляли огромное наслаждение. Но как бы она с немой мольбой в глазах не просила этого человека объяснить все происходящее, ответа не последовало. Она была сначала так изумлена, а потом это изумление вдруг перешло в страх, потому что место, куда ее привели, было... кладбищем.
Стражник привел ее на кладбище. Но это было не совсем обычное кладбище. Здесь хоронили без отпевания и в тайне, а о самом его существовании мало, кто знал. Конечно же, Кристин об этом не знала, да ее мало это и волновало. Ее не интересовало, что это было за кладбище. Больше всего на свете ей сейчас хотелось узнать, зачем ее сюда привели. Кристин уже и сама начинала догадываться, но она старалась отогнать эти мысли. Наконец, стражник, которому, вероятней всего, и самому не нравилась эта ситуация, пошел вперед, рукой сделав знак, чтобы Кристин последовала за ним. Они пробирались между могил, пока, наконец, стражник не подвел Кристин к одному из надгробий.
На деревянном кресте, возвышавшимся над могилой, стояли инициалы "Г.Б.". Кристин, все еще сомневаясь в своих страшных догадках, посмотрела на стражника, ожидая подтверждения своим мыслям. Она взглянула на него таким жалобным молящим взглядом, что ему вдруг так захотелось солгать ей, сказать, что это всего лишь очередная "шутка" князя, но у него не повернулся язык сказать ей неправду. Да и зачем - то, что скроет он, обязательно расскажет кто-нибудь другой. Единственное, что ему оставалось, так это молча кивнуть ей в ответ. Кристин еще раз взглянула на надгробие, потом вдруг тело все ее затряслось. Силы оставили ее, она больше не могла сдерживать охватившее ее чувство. Какой-то комок подкатил к самому ее горлу, и ей показалось, что она сейчас задохнется. Кристин упала на колени и, чтобы как-то освободиться от разрывающих ее изнутри чувств и просто не задохнуться, она разрыдалась. Она плакала так сильно, что ее тело постоянно сотрясалось, и слышались какие-то невообразимые всхлипывания. Несколько раз Кристин так громко и глубоко вдыхала, что со стороны казалось, что ей не хватает воздуха, и она вот-вот задохнется. Но прошло некоторое время, и она стала дышать уже спокойней, ровней. Она высвободила все разрушительные чувства и силы, которые вдруг охватили всю ее сущность. Постепенно Кристин успокаивалась. Потом, уже совсем успокоившись, несколько минут молча просидела на коленях возле надгробия. Она собиралась с мыслями. Наконец, встав с колен, она попросила отвести ее обратно к князю.
Они шли той же самой дорогой, но обратный путь занял меньшее время. Несмотря на всю свою усталость и целый день, проведенный возле замка, несмотря на непроглядную тьму вокруг, она не просто шла назад - она будто летела. Даже по дороге на встречу к своему брату она так быстро не шла, хотя ей и очень хотелось увидеть его поскорей. Сейчас же ее гнало другое чувство. Ее охватила злость и это чувство подстегивало идти ее еще быстрей. Стражник тоже очень быстро шел, но по другой причине - ему хотелось как можно скорее избавиться от этой ноши. Он чувствовал себя виноватым перед этой девушкой, хотя это и не он убил Ганса. И теперь нахождение вблизи Кристин просто убивало его. Рядом с ней он чувствовал себя самым гнусным гадким человеком на свете. А вот князь, кажется, совсем не чувствовал себя виноватым перед ней ни за убийство Лотты, ни за убийство Ганса. Для него две невинно убиенных жертвы - это ничто, сущий пустяк, и уж, тем более, не повод для расстройства. Кристоф предполагал в каком Кристин сейчас пребывает настроении, но без малейших зазрений совести ожидал ее.
- Вы обманули меня! Мой брат, мой бедный брат, покоится в сырой земле и его уже не вернуть назад. Как Вы могли так вероломно лгать и обещать сохранить ему жизнь, когда он уже мертв? - с порога закричала ему Кристин. Ее глаза бешено сверкали, и, казалось, она сейчас сама готова была убить князя.
- Мне кажется, Вы меня не правильно поняли. Я говорил, что обещаю не казнить его. И всего лишь. Я ведь не обещал сохранить ему жизнь. И зачем, скажите, мне нужно было казнить его, если я знал, что он неминуемо умрет от раны, нанесенной стражником во время покушения на Свена. Так и вышло. Так что Вы просто не смеете обвинять меня во лжи. Я был совершенно честен по отношению к Вам. И, надеюсь, Вы будете столь же честны по отношению ко мне и выполните свое обещание. - он говорил это так спокойно, даже добродушно, как будто действительно не понимал всю подлость своих действий.
- Обещание? О каком обещании Вы говорите? Забудьте все, что я Вам говорила! Меня здесь более ничего не держит. - Кристин впервые в жизни была в бешенстве, но, чтобы не сделать ничего непоправимого, а потом не оказаться заточенной за это в сырой темной темнице или, что не лучше, не устроится на том кладбище по соседству с Гансом, и не лишить, тем самым, своих родителей последней опоры, она решила уйти. Это было самым лучшим, что она могла сейчас сделать. Мстить за смерть Ганса (о настоящих убийцах Шарлотты она еще не знала) было бесполезно. Его уже не вернуть, а ее родителям она нужней, чем отмщение за убийство брата. Да и силы были не равны - она не сможет причинить какого-либо существенного вреда князю, зато у него будет повод навсегда избавиться от нее.
- Вот здесь вы заблуждаетесь. Однажды дав слово, нельзя забрать его обратно. Так что, милая Кристин, хотите Вы того или нет, но завтра утром мы с Вами отправимся в путешествие. Наш путь будет лежать на север. Желаю Вам хорошо отдохнуть перед поездкой. Нам предстоит долгий путь. - князю было безразлично, что ее где-то ждут родители, что ее больной отец, потеряв всех своих детей, умрет от горя. Он не задумывался над этим. Кристоф просто подошел к двери и позвал:
- Стража! Отведите ее в покои для гостей и не спускайте с нее глаз. Завтра на рассвете она отправится вместе со мной в Орлинное Гнездо. - он торжествующе посмотрел ей в глаза. Кристин отвернулась и увлекаемая стражниками, которые сзади напирали на нее, отрезая от прохода к князю, и теснили ее дальше к выходу из библиотеки, послушно пошла с ними. Кристин увели, а он еще долго смотрел ей вслед, над чем-то размышляя.
Она так и не смогла заснуть этой ночью. Кристин надеялась, что увидев ее покорность, стражники не станут стеречь ее покои, и она, таким образом, сможет сбежать из замка. Она дождалась, пока в коридорах стихнут все голоса, все звуки, и направилась к двери. Она взялась за ручку и неслышно повернула ее, но та не поддалась с первого раза. Тогда она приложила больше усилий, но и они были тщетны. Дверь была закрыта на ключ. Оставался еще один выход - окно. Кристин подошла к нему и попыталась открыть его. Окно, в отличие от двери, послушно открылось без каких-либо особых усилий и стараний. Кристин выглянула наружу. Несмотря на темноту, она увидела, что было довольно высоко и до земли добраться не представлялось никакой возможности. Стена была очень гладкая ровная, так что и зацепиться было не за что. Кристин со вздохом закрыла окно и подошла к кровати. Ничего иного не оставалось, как только дождаться утра и надеяться на чудо. Она прилегла.
Чудо... Однажды она уже понадеялась на чудо, но оно так и не произошло. Теперь она уже больше не верила чудесам. Может быть, с кем-то чудеса и происходят, но только не с ней и не с ее семьей. Она стала вспоминать всю свою семью, тех, кто еще был жив и тех, кого уже нет на этом свете. В ее сознании ожили картинки из детства, когда все они - Карл, Ганс, Кристин и Шарлотта были еще вместе и когда ничего не предвещало беды. Наверное, это было самое счастливое время в их жизни. Тогда еще у Шарлотты не было этой навязчивой идеи выйти замуж за какого-нибудь аристократа, она была смешной веселой наивной девочкой, которая просто радовалась жизни. А братья не были еще "суровыми мужчинами", которым не подобает вести себя как маленькие дети, и проводить все свое свободное время в обществе младших сестер и их подруг, при этом развлекая и веселя их.
Кристин все думала о предшествующей своей жизни, о том, что недавно произошло с ее братом, и что еще может произойти с ней самой. Она вдруг с теплотой вспомнила первый день знакомства Шарлотты со Свеном. Ведь тогда в их семье еще никто не умер. Это только после знакомства с княжичем в их семье стала происходить трагедия за трагедией. Кристин вспомнила, как привезли бездыханное тело Лотты. Конечно, сам княжич не виноват в том, что случилось. Он ведь так любил Лотту. А потом началась война. И Карла тоже не стало. Но и здесь тоже никто не виноват - в то время погибло много людей и не только в их семье. Война всегда забирает кого-то. Но после известия о смерти Карла отец сильно заболел и слег. А теперь вот Ганс. Когда об этом узнает отец, на сей раз он точно умрет от горя. И князя тоже можно понять - Ганс напал на Свена и чуть не убил его. Она всегда сильно любила своих братьев и сестру, но князь любит своего брата не меньше. Кристоф всего лишь защищал Свена. Кристин все могла понять, принять и простить, но вот почему князь так поступает с ней, чего плохого она ему сделала, она никак не понимала. Выходило так, что она сама теперь, пусть даже без Ганса, не сможет отправиться домой, чтобы повидать своих родителей. "Наверное, - думала Кристин, - я больше никогда не увижу их".
На рассвете, как и обещал князь, за ней пришли. Кристин проводили в столовую, наскоро накормили ее плотным завтраком, а потом без церемоний отвели во внутренний двор замка. Там ее уже ожидал Кристоф. Сам он был в седле, ее же усадили в карету. Все это делалось в такой спешке, что Кристин не успела что-либо подумать, сказать или сделать. Лошади тронулись, картинки за окном замелькали и она не успела опомниться, как уже увидела, что они выезжают из Эбисбурга. Дорога была длинной, трудной. В крепость они прибыли только поздно ночью. Кристин очень устала, хотя все это время и сидела в карете. Когда экипаж, наконец, остановился, и ей сказали, что можно выходить, единственной ею мыслью было прилечь где-нибудь, заснуть, забыться вечным сном. Ее уже ничего другое и не интересовало. Ей было безразлично то обстоятельство, что она находилась далеко от своего дома, в обществе абсолютно незнакомых ей людей, что она не выполнила своего обещания перед своей матерью, и что князь насильно увез ее в этот замок. Кристин думала: "Все потом, все завтра. Завтра я попытаюсь что-нибудь сделать, что-то изменить, но только не сегодня, не сейчас. У меня нет на это сил. Я так устала. Я хочу спать, хочу поскорее заснуть и отдохнуть от всего этого".
Но ни завтра, ни послезавтра Кристин так и не смогла ничего изменить. Она до самой своей смерти прожила в Орлином Гнезде, так больше никогда и не увидев ни свою мать, ни своего отца. Да и жизнь ее сама после приезда в этот замок измерялась не столько годами, сколько месяцами. Ей было отмерено чуть больше года.