Аннотация: Странствующий монах, смиренный брат Верфэй, живёт в соответствии с заветами богов. Старается и мирян на путь праведный наставлять, и в беде помогать, и со злом бороться. Вот только методы у него слегка своеобразные.
В обличье зверя
Лишь богам ведома до конца внутренняя суть наша, ибо они оделяют нас по милости и щедротам своим. И мы, смертные их чада, не можем изменить того, кто мы есть, но вольны решать, как распорядиться тем, что небо дало нам.
Фрагмент проповеди святого Нафа, покровителя странников
В деревню Луговцы пришёл монах.
Остановился рядом с косившими сено мужиками. Постоял, опираясь на окованный медью посох, вдыхая запах сочных срезанных стеблей.
Степенно осенил крестьян священным знаком. Спросил насчёт ночлега и отдыха. Ему дружно указали на избу бабы Марысы - постоялого двора в деревеньке отродясь не было. А когда странник достаточно отдалился, косари со значением переглянулись.
- Служитель богов...
- Эге.
- Такой, поди, не только молитвами наставлять умеет... Видали, какой бычок? Кулаки как у кузнеца нашего.
- То и оно... Глядишь, чего и получится...
***
Брат Верфэй как раз успел умыться с дороги и перекусить. Сельский голова застал духовное лицо в настроении умиротворённом, в полной гармонии с бытием.
- День добрый, - осторожно начал староста, рассматривая монаха. Не соврали, захочешь - не перепутаешь. Лет под сорок, бритый налысо и крепко сбитый, хотя толстым не назовёшь. Тёмные чуть скошенные глаза выдают примесь восточной крови. Рядом с внешним уголком правого - тонкий рваный шрам. Нос не картошкой, но близко. Кустистые брови. Аккуратная короткая бородка с проседью. В ухе поблёскивает маленькое колечко из чернёного серебра. По всему выходит, скорее из Ордена Багровых*. Точнее не разобрать - традиционную накидку по такой жаре путник снял, оставшись в штанах и льняной рубахе.
- Добрый, - благосклонно кивнул гость. Голос его оказался под стать внешности - низкий, с хрипотцой.
- Дело есть, господин монах, - не стал мяться крестьянин. - По вашей части. У нас тут оборотень... с весны, того...
- Мм?
- Пятерых сожрал. Мы уж и ловушки ставили, и облаву устроить пытались. Один, вот, ногу вывихнул убегаючи...
- Конкретней.
Странствующие монахи брались за самую разную работу: читали молитвы и наговоры на любой случай, разумели в науках, могли изгнать нечисть и нежить, упокоить мёртвого, считались хорошими целителями и превосходными воинами. То есть составляли конкуренцию колдунам, ведьмакам и наёмникам, а от налогов были избавлены, ибо - посланники сил высших. Из-за малочисленности относились к ним терпимо, но морду порой кривили. Сейчас Верфэй гадал, попросят его поплевать на подорожник или предложат самому прогуляться за башкой тварюги.
- Убить эту напасть не возьмётесь? Скажем, за арсов** двадцать...
- Я благословлю вас на борьбу.
- ...пять.
- И от блох заговорю, за время драки чтоб не напрыгали.
- Да прославится бескорыстие Ордена! - съязвил староста.
- Из сострадания к загрызенным - шестьдесят.
- Тридцать и учтите, смиренный брат, что дорога отсюда одна, а в харчах он непереборчив.
Бодаясь за каждую монету, сошлись на сорока восьми, после чего монах выслушал о постигшей Луговцы беде подробнее.
Первым по весне пропал забулдыга-рыбак. Зная норов и тяжёлую руку его жены, односельчане прикинули расстояние до города, где была корчма, и постановили: загулял. Так полагали, пока через неделю его дружки не выловили сетью подозрительно знакомую руку с наколкой-клевером и следами зубов, отгрызенную по локоть. Находка разом посбила хмель и отшибла аппетит, в особенности к рыбе и тощим речным ракам, пара которых копошилась в лодке. Проблевавшись, мужики уже целенаправленно отыскали оставшуюся часть приятеля. Верхнюю.
Про оборотня сразу не думали - обглодать тело мог кто угодно. Пообсуждали, похоронили. До следующего полнолуния было тихо.
Потом пропал пастух. Этого обнаружили на второй день и тоже частями. После тварь не скрывалась. Перегрызла нескольких лошадей, задрала годовалого бычка старосты.
- Принялись ловушки ставить, а толку... Через месяц снова у дядьки Хымля крышу на сарае разворотил, скотину вырезал; собаки дворовые попрятались, скулят, - крестьянин посмурнел и глотнул поданного хозяйкой кваса, явно жалея, что в кружке не налито что покрепче. - Раду, гончара младшую, порвал. Красивая была девка... Прими её боги... У реки нашли, в лохмотья. Мать едва умом не тронулась. Логово снова искать стали, на этот раз каждый овраг-буерак обшарили, и старую мельницу, и Кривой хутор. И - ничегошеньки.
Бабка Марыса согласно пробормотала что-то неразборчивое и сделала узловатыми пальцами отвращающий лихое знак.
- Двоих, значится, в город за магом аль наёмником отрядили. Лошадей, какие получше остались, выделили. Ждали, ждали... Уздечки он на колодце эдак аккуратненько вывесил, тут-то мы и поняли. И это... луна ему, сталбыть, не указ.
Что луна оборотню не указ, Верфэй, допустим, и без того знал. Так же как и то, что монстр не будет поглядывать на часы, дожидаясь ночи.
Всего лишь распространённое суеверие.
Если ему приспичит обрасти шерстью и выжрать печень кому-то из селян, сделать это можно и днём. Другое дело, что днём и люди посмелее...
- Зато встретить основательно, я вам скажу, подготовились, всем миром, - продолжил староста. - Токмо не сильно это помогло. Я своими глазами видел, как Ян всадил в эту погань две стрелы, в бок и в горло, серебряные. Стреляет парень отменно, как боги святы!.. Охотник потому как. А эта тварь даже с шага не сбилась - рванула его походя за плечо и ну за кузнецом гоняться. Кузнец-то наш тоже не промах: облил маслом и факел кинул. Понадёжней то оказалось, отбились.
- А что охотник?
- Да живёт тут у нас на окраине леса. Молодой, гонору до жо... До затылка, - поправился крестьянин, кинув глазом на духовное лицо. - Говорили ему в село перебираться, но нет, ни в какую. Бирюк бирюком. Перевязали, ушёл к себе в сторожку отлёживаться.
Монах перебрал в уме подходящие для логова места. Где-то же волкодлаку надо облик менять, не дома же при соседях. При соседях хвост отращивать несподручно. Крестьяне ничего не нашли, но проверить на всякий случай стоит. К тому же, оборотень, которого не берёт серебро... У храмовника зародились сомнения, до конца пока не оформившиеся.
- Как на этот ваш Кривой хутор и мельницу дойти? Ещё какие заброшенные развалины есть?
- Нет. Мельница вверх по реке будет, а заимка верстах в трёх к востоку от деревни.
- А охотник?
- Тропка в ту же сторону, что и мельница, по ней до ручья и дале.
- Схожу посмотрю, - кивнул скорее себе, чем старосте монах.
Само собой, смиренный брат понимал, что тварь превосходит человека в силе, скорости и чутье. На крайний случай имелись козыри в рукаве (не настолько уж служители богов беззащитны!), однако дураком Верфэй не был и сходу сражаться с ликантропом не собирался. Так, сходить в разведку. А уж после, глотнув эликсирчиков...
Монах сотворил молитву и неспешным шагом вышел за околицу села. Компанию ему попытался составить упитанный бурый гусь, отставший только у длинной придорожной лужи.
Берега речки заросли рогозом. Какое-то время вдоль неё ещё угадывалась нить тропинки, но вскоре оборвалась. Метёлки трав норовили оплести ноги путника, над водой со свистом сновали ласточки. Небо сначала неуверенно, будто рывками, а потом как-то враз, затянуло рыхлым кудлатым облаком. Накрапывал дождик, шурша по листве подлеска, местами вплотную подбиравшегося к воде.
Покосившийся остов показался, наконец, когда храмовник изрядно пропитался сыростью и замучался отгонять мошкару.
Верфэй поморщился, слушая, как шлёпают по воде тяжёлые капли, и шагнул внутрь старой мельницы. Глаза постепенно привыкли к темноте, позволяя различить контуры предметов. На полу валялись непонятные обломки, треснувший жернов, кусок грязной плесневелой мешковины... Монах задумчиво тронул перекошенную доску у двери. Из-под стропил в прореху крыши с писком вылетела какая-то мелкая живность. Всё кругом покрывал слой пыли; не похоже, чтобы запустение этого места нарушал кто-либо кроме смиренного брата и вспугнутого им обитателя. Но проверить стоило.
Богомолец добросовестно осмотрел каждую кучу мусора. Заброшенное строение было... хм... да просто большим и грязным. Ничего подозрительного. Ничегошеньки, как и сказал староста. Впрочем, Верфэй и не ожидал наткнуться здесь ненароком на пропущенный крестьянами полуобглоданный скелет.
Что его насторожило и заставило обернуться у самого выхода, храмовник и сам не понял. Ощущение чужого присутствия? Взгляда в спину? Что-то.
Огромный волчара почти сливался по цвету с потемневшими от времени брёвнами. Нечисть кралась вдоль стены абсолютно бесшумно, но когда заметили, решила показать себя во всей красе. В полумраке заброшенной мельницы, с горящими глазами, оскаленными клыками и вздыбленной шерстью зверюга выглядела оч-чень представительно. Утробное рычание подтверждало: почтения к сану сей безбожник не испытывает и с удовольствием разнообразит рацион монахом.
Монах принялся активно возражать. Метательная звезда, а следом и вторая, вгрызлась в древесину там, где мгновение назад стоял волк. Двигался он с такой скоростью, что невольно возникло уважение к неведомому Яну, успевшему подстрелить мерзавца.
Да чтоб тебя!
Окованный медью посох на волосок разминулся с мордой оборотня.
Верфэй сделал ещё несколько стремительных выпадов, один из которых достиг цели. Волк взрыкнул, поджимая переднюю лапу, и далеко отскочил в сторону, обрушив на противника груду хлама.
Совсем увернуться не получилось, монах на секунду потерял равновесие и от души приложился о стену. Тотчас выровнялся, понимая, что теряет драгоценные мгновения, что сверху сейчас рухнет огромная туша, а зубы довершат начатое. Но оборотень использовать преимущество не стал. Тварь выдохнула досадливое "Ркх-ха!" и сиганула в проём, скрывшись из виду в зарослях лещины.
Верфэй подождал, пока в голове перестанет звенеть, подобрал обронённый посох и пригляделся к россыпи кровавых пятен на полу. Осталось разобраться, за чью шкуру он стребовал задаток?..
***
Ограда была невысокой, но лесное зверьё вряд ли желало попасть внутрь. Служитель богов толкнул калитку, окинул взглядом небольшой двор и постучал в дверь охотничьего домика.
Спустя минуту-другую на порог вышел поджарый молодой парень. Светло-русые волосы коротко острижены, одежда старая, но опрятная.
Облокотившись на косяк и скрестив руки на груди, хозяин сторожки, в свою очередь, с подозрением рассматривал чужака.
- Ну? - наконец неприветливо буркнул он, когда молчание затянулось.
- Да вот, решил глянуть, как в здешних краях оборотни живут.
Услышав такое, парень ещё больше подобрался.
- Спокойно. Я не по твою душу. Разговор есть.
- А по чью?
- Об этом и разговор.
Что-то прикинув в уме, охотник приглашающе кивнул незваному гостю.
Избушка оказалась на две комнаты, чистой и уютной. В ней слабо пахло травами, мехом и наваристой мясной похлёбкой. Верфэй сел за старательно выскобленный стол и пересказал то, что узнал от старосты.
- Серебро эту тварь не берёт, да и в принципе ничего не берёт. И по следу, я так понимаю, найти не вышло?
- Нет. След обрывается. А запах у неё есть, но... - Охотник пошевелил пальцами, подбирая слова. - Такой... не ухватишь. Скорее даже не запах, а эманация нежити. Неправильной какой-то нежити, как будто не просто людей жрёт ... Сложно сказать толком... Что-то противоестественное присутствует.
- Разговариваешь не как простолюдин, - монах с любопытством взглянул на собеседника. - Каким ветром тебя в здешние леса занесло?
- Попутным, отвяжись.
- Отсюда тоже стоило убраться ещё весной. Догадается кто - селяне тебя на вилы поднимут.
- Вот щас! Логово своё брошу, хвост подожму и дёру.
- Как хочешь, - пожал плечами монах. В конце концов, лезть в чужую жизнь с советами по меньшей мере невежливо. - Это существо - порождение запретной магии. Колдун, превращающийся в зверя. Его нельзя убить обычными способами. Можно ранить, вывести из строя, на время отпугнуть. Чтобы выписать ему подорожную до преисподней нужно сильно постараться. Найти ножик-перекид и провести специальный ритуал. Или бить в тень, как можно ближе к сердцу. Или попытаться прибить в человеческом облике. Та ещё работёнка.
- Зачем же ты тогда взялся?
- Чтобы спасти невинных людей от адского порождения, разумеется.
- Угу, расскажи мне! Благие намерения обычно идут довеском - либо к выгоде, либо к дурости. Второе зачастую намного хуже.
- На самом деле ты прав, я слупил с головы сорок восемь арсов.
Охотник уважительно присвистнул. Луговчане полагали, проще выжать из берёзового полена сок, чем из старосты лишнюю монету.
- И половина твоя, - ничтоже сумняшеся продолжил монах, - если согласишься мне помочь.
- А что так щедро?
- А то, что в ином случае я рискую стать трупом за полную сумму, а ты - целиком бесплатно. И мы будем в равном положении, потому как покойникам деньги одинаково ни к чему.
- По рукам, - вздохнул оборотень. - Как тебя зовут, напарник?
- Верфэй.
- Ян.
- Вот скажи мне, Ян, на мельницу ты за мной на кой увязался?
- Просто шёл лесом. Увидел, как какой-то незнакомый хрен с горы там ходит. Кто ж знал, что ты меня заметишь?! И нормальные люди при виде волка кидаются наутёк, - укоризненно сообщил оборотень и возмущённо рявкнул: - А не на волка с посохом!!
У Верфэя дрогнули губы.
- Покажи плечо, - примирительно велел он.
Парень неловко стянул рубаху, косо зыркнув на монаха, и, стиснув зубы, размотал повязку.
- Неслабо он тебя, - хмыкнул богомолец.
Рана выглядела очень и очень плохо. Прямо сказать, выше локтя начинался кошмар. Кусок плоти был наполовину выхвачен, рваные воспалённые края сочились сукровицей и удивительно, что не гноем. И это с учётом того, что на двуипостасных всё заживает практически моментально.
Смиренный брат покопался в сумке, вытащив два флакона.
- Кружку или мисочку небольшую дай.
Из одного флакона храмовник отсчитал четыре капли, из второго семнадцать. Зачерпнул в сенях воды и так же аккуратно развёл зелье, получив несколько ложек густой, едко пахнущей жидкости. Сказал:
- Будет больно.
И плеснул на рану.
Оборотень дёрнулся, но Верфэй, крепко удерживая за плечо, поднёс к ране сложенные лодочкой пальцы и сосредоточенно заговорил ритмичным неслышным шёпотом. Жгучая ломота сменилась онемением, а затем блаженной прохладой. Покраснение на глазах спадало, края плоти неохотно шевельнулись навстречу друг другу. К вечеру затянется, а к утру сойдёт и багрово-синяя отметина.
- Спасибо. Ты маг?
- Нет, я не маг, - спокойно ответил Верфэй. - Максимум - наговоры и заговоры, что при желании всякий может.
- И что дальше?
- Пойдём на хутор, хочу глянуть.
Смиренный брат ожидал, что охотник примется спорить или задавать вопросы, но Ян покладисто встал и надел рубаху. Всю дорогу парень молчал, погрузившись в собственные мысли. Верфэй ему не мешал, занимаясь тем же.
Хутор показался из-за пригорка внезапно, будто выпрыгнув гостям навстречу. Когда-то это было большое добротное хозяйство с садом и огородом. Сейчас лесок почти поглотил человеческие постройки. Монах остановился, разглядывая открывшийся вид. Охотник прислонился к стволу почтенной яблони и лениво стряхнул с волос упавший сверху листик.
- Да никого там нет. Если верить местным, этот хутор уже лет двадцать пустует. Я лично обнюхал здесь каждый угол и...
Парень осёкся на полуслове. Чуткое ухо оборотня уловило донёсшийся из разваленного дома стон, а приглушенный вскрик услышали оба. Ян вихрем домчался до избы, пинком распахнул дверь. Секунду спустя оттуда раздался истошный вопль, рычание, звон чего-то бьющегося и жуткий грохот. Из-за угла поднялось облако трухлявой пыли, за домом захрустел валежник.
Когда монах запоздало ворвался внутрь, всё уже завершилось.
Охотник поднял ладонь, показывая, что на помощь можно не спешить. Он был жив, всклочен и недоволен. На припухшей скуле расцветал высшей пробы синяк, со щеки на шею тянулись несколько глубоких царапин.
- Это волкодлак тебя так? - изумился Верфэй.
- Нет, - уныло отозвался Ян. - Труженики полей, мирные и беззащитные. Какая-то блудливая парочка. Напомни, вообще, чего мы сюда полезли?
- Благое праведное дело. И сорок арсов.
- Ах да, точно.
Верфэй осмотрелся, выразительно ухмыляясь поднял с пола нечто тонкое, с игривой ажурной вышивкой, и беззастенчиво рассмотрел.
- Умеешь ты моменты выбирать.
Ян не удержался и тоже фыркнул.
- Ладно. Пойдём, остальные дома осмотришь, или что там у тебя согласно плану.
В ответ храмовник лукаво прищурился и вынул из-за ворота кулон на цепочке. Тонкая оправа охватывала верх прозрачного гранёного камня. Вернее, обломок кристалла размером с небольшой жёлудь. Внутри мягко опалесцировали радужные нити.
- Это же...
- "Слеза богини", да.
"Слеза богини" была редкой и дорогой вещицей со множеством полезных свойств, одно из которых - предупреждать о злых чарах и нежити. При приближении к ним кристалл начинал ощутимо теплеть, прожилки внутри вспыхивали оттенками фиолетового.
Напарники планомерно осмотрели подворье, но уже скорее для проформы. Камень оставался светлым и холодным, подтверждая то, о чём говорил Ян - на хуторе чисто. Конечно, существовали способы не только сбить со следа, но и вовсе обмануть двуипостасного, однако Верфэй сомневался, что в этой глуши внезапно случился столь талантливый самородок от запретной магии. Скорее, где-то неподалёку есть другое подходящее местечко для ворожбы.
Монах достал из сумки второй обломок кристалла в самодельной кожаной оплётке и протянул Яну.
- Ты серьёзно?
- Бери уже. Не думаю, что ты его случайно замылишь.
Любопытный оборотень так и эдак рассмотрел диковину из сказок. Разве что на зуб не попробовал.
- А почему на меня не срабатывает?
- А почему должно? Ты же не людоед.
- Хм...
- У этой штуки довольно большой радиус действия. Поэтому мы несколько часов отдохнём, а ночью пройдёмся по деревне.
- Я тут подумал... Если ему голову отсечь, а потом сжечь? Без головы ни одно существо не живёт.
Верфэй тяжко вздохнул.
- Хочешь присоединиться к тем пятерым?
- Четырём с половиной, - педантично поправил Ян.
- Тем более.
- Понял, уяснил, не хочу.
- Без головы у нас половина населения живёт... Не в прямом смысле, разве что...
***
С наступлением ночи село быстро опустело. Работать приманкой никто не восхотел. Полная луна, налитая мёдом, всё выше поднималась над деревьями. Пели цикады, ветерок доносил запах лугового разнотравья.
Двое мужчин взирали с холма на разбросанные по равнине домики в окружении садов и огородов. Оборотень выглядел воодушевлённым. Монах выглядел как человек, которому поручили вскопать огород ложкой.
- Ты левую половину села, я - правую. Или, хочешь, наоборот.
В этот раз Верфэй предпочёл посоху тяжёлый охотничий нож, а также выпил настойку для усиления слуха, зрения и скорости реакции. Ликантроп обошёлся врождёнными.
- Будем надеяться, что он сейчас сопит, положив ладонь под щёчку. Хотелось бы повернуть всё по-тихому. Погоди-ка...
Смиренный брат увидел в свете луны идущую от Луговцов фигуру. Далеко, заметить удалось только благодаря обострённым чувствам. Он развернул Яна в нужную сторону и ткнул в силуэт пальцем.
- Это - кто?
- Похоже... - оборотень вгляделся и принюхался, ловя порыв ветра. - Вэйго-углежог, не обращай внимания. Странный малый, слегка блаженный. Живёт, понятное дело, на отшибе, рядом с ямой своей; таскается постоянно в молельню при кладбище. С тех пор, как гончарову дочку сожрали, вообще на погост чуть ли не переселился. Он к ней сватался, неудачно.
- Кладбище, да?
- Да ну, какой из него чернокнижник. К тому же, оборотни не любят мертвечину, ни один из нас не устроит логово на жальнике. И та тварь не умертвие, если ты об этом. Оно дышит.
- Плевать, дышит оно или нет! Это колдун, ему без разницы, где перекидываться.
- Ну извини, что не разбираюсь в тонкостях! - вспылил Ян. - Раньше как-то не доводилось!
- В любом случае, надо проверить, - махнул рукой храмовник. - Пока мы здесь треплемся, ваш углежог, возможно, аппетит нагуливает. Лучше б нам догнать его, пока он ещё человек. Или перекид найти.
Охотник поправил топорик при поясе, глянул на "слезу богини" - нет, слишком, видно, далеко - и припустил в сторону погоста. Смиренный брат не отставал.
У заросшего крапивой и лопухами кладбища напарники притормозили, стараясь сохранять тишину. Ян, бесшумно ступая, обогнул по дуге кусты. Застыл, вслушиваясь.
Где-то отчётливо хрустнула ветка. Талисман под одеждой припекал теперь кожу.
"Часовня", - одними губами произнёс монах.
Тишину прорезал негромкий, въедливый до мурашек рык.
- Т-твою мать, не успели!
Зверь, вымахнувший на открытое место, лишь отдалённо походил на волка. Огромный, угловато-уродливый, покрытый редкой клокастой шерстью. Двигался он рвано, точно приплясывая.
Верфэй помянул святых заступников, Ян крепко выругался, отгоняя потустороннюю жуть.
- Ты мне две стрелы, паскуда, должен. Серебро, между прочим.
Противореча себе, он тут же послал в волкодлака третью, от которой тот с неуловимой скоростью уклонился и прыгнул, сокращая расстояние. Ян отпрянул, выхватил топор, сам ринулся вперёд.
Навстречу зверю сверкнули метательные звёзды. Одна излётом рассекла шкуру на плече, другая увязла в основании шеи.
Не отвлекаясь, он припал на задние лапы и атаковал снова. Пасть сомкнулась, ловя пустоту, лапы проломили могильную оградку. В быстроте противники друг другу не уступали. Топорик Яна стесал лоскут с бугристой плешивой башки. Охотник немыслимо извернулся и поспешил закрепить успех, мощным пинком до хруста вминая рёбра твари.
Силён.
Волкодлак кувырком откатился далеко в сторону.
Верфэй бросился наперерез, стремясь выманить его из-под деревьев, где тени не сливались в единое пятно. Перед лицом лязгнули клыки, из пасти пахнуло вонью. От когтей удалось уйти приседанием и божьей милостью, не иначе. Попади волкодлак хоть раз - Верфэй встретился бы с высоким начальством лично.
Монах ударил ножом сверху вниз, целя в шею, но только вхолостую рубанул воздух; упал на колено, гася излишний замах, оттолкнулся от надгробия и взмыл на загривок твари. Клинок вспорол горло, тоненько скрежетнув мимоходом по косточке позвонка.
Рубить его было всё равно, что рубить дым, воду или вязкую грязь. Плоть раскрывалась раной, сочилась кровью, но стоило клинок выдернуть - начинала постепенно смыкаться.
Зверь взревел, стряхивая противника, и монах почувствовал, что теряет без того неудачную опору. Последовал недолгий полёт, после которого земля встретила блудного сына неласково - воздух покинул лёгкие, спина отозвалась резкой болью, а обломок надгробия едва не проломил висок.
Провернуть тот же номер с подоспевшим на выручку Яном волкодлаку не удалось. Охотник поднырнул под замах, крутанулся и наискось полоснул его по боку. С кромки топора сорвался веер капель. Раненая тварь сменила тактику и принялась яростно теснить Яна в мешанину изгороди и подлеска, лишая площади для манёвра. Это, что самое паршивое, сработало. Верфэй не увидел, то ли Ян споткнулся, то ли тварь подсекла ему ноги; по земле покатились два остервенело рычащих тела.
Клубок распался в паре саженей от храмовника. Волкодлак подмял оборотня под себя, навис над оглушённым противником. Из пасти потянулась нить слюны.
Цвяк!
На этот раз звезда погасила алый уголь глаза. Крик боли раздался почти человеческий. Тварь мотнула башкой, сделала заплетающийся шаг в сторону Верфэя. Один, другой.
Близко.
На земле перед монахом колебалась чёрная изломанная тень. Рука всё так же сжимала нож. Почти без замаха он вонзил лезвие в рыхлую почву. И снова. Над головой раскатился вой, перешедший в отчаянный булькающий всхлип. Волкодлак скребанул когтями, из последних сил пытаясь достать своего убийцу. Огромная туша грузно осела на траву.
Тень съёживалась, изменяясь в размерах, судорожно пытаясь обрести очертания то человека, то зверя. Несколько мгновений - и скомканный абрис растворился, растаял в лучах луны, превратившись в росплеск невнятных пятен, как и положено неживому предмету.
Смиренный брат оглянулся.
Ян лежал, залитый своей и чужой кровью, и хрипло дышал.
***
Охотнику порядком досталось: сломанные рёбра, повторно прокушенное плечо, рваные раны от когтей, потеря крови. Верфэй двое суток отпаивал его отварами и эликсирами, чередуя заздравные молитвы и наговоры с более мирскими фразами, когда пациент в беспамятстве порывался содрать бинты. Когда горячка спала, оборотень поразительно быстро пошёл на поправку.
- Заживает как на собаке, - ехидно усмехнулся смиренный брат, разматывая полоску ткани. - И не скажешь, что недавно закапывать можно было.
- Ты кого собакой назвал, святоша?
- Действительно, был не прав - быстрее.
- Мм, упустил шанс избавиться от обоих богомерзких созданий.
- Мм, - передразнил Верфэй, - так мне староста ваш за двоих и заплатил, скупердяй носатый.
- Радуйся, что натуральный обмен не предложил. Картошечкой, там, молоком, колбаской...
Судя по лицу монаха, продукты при обсуждении оплаты фигурировали если не в этот раз, то в целом нередко. Привычки крестьян, как ни крути, всюду одинаковы. Смиренный брат видимо представил, как обменивает монстра на дары полей - по весу, потому что правый глаз его, отмеченный ниткой шрама, как-то странно дёрнулся.
- Лучше скажи мне, почему этого вашего Вэйго никто не заподозрил.
- Не знаю... На меня что пришлый косились, пока не подстрелил. А так... Ну с придурью малый, жил себе, да и жил; раньше за ним привычки соседей жрать не водилось, это он в конце весны дебютировал. Бабка, вроде, у него знахарка была... Говорят, уважали её.
- Надо будет дом его обыскать, как на ноги встанешь. Сам я туда не ходил, и селянам запретил тоже.
- Этим запретишь...
Верфэй только краем губ улыбнулся.
- Да не полезут они. Что ты кривишься так скептично? Это не я такой грозный, это наговор хороший. А то расторопные, когда надо и не надо.
Верфэй вспомнил, как споро крестьяне сожгли тушу. То ли их подстёгивала мысль "а вдруг восстанет?!", то ли ветерок на деревню. Отогнав любопытную деревенскую ребятню, он нашёл в старом пне за часовней ножик-перекид и со всеми предосторожностями уничтожил. Вышло как-то буднично.
***
Когда охотник достаточно оклемался, напарники двинули осматривать жилище углежога.
- Смотри-ка, и правда не лез никто, - хмыкнул Ян, потянув носом и глядя на косой плетень у дома.
Подумал, надо и себе забор-то подновить.
Приметить деревца подходящие, как обратно пойдёт.
...и столбики, где верёвка для одежды натянута.
...рубаху починить... Рукав треснул ещё когда силки на зайцев ставил.
...силки - хорошо, но в зубах увесистая тушка лучше.
...шкурки на обмен пересмотреть. Лисьих две кузнецу, остальные - в город выбраться не помешает. Давно пора, сколько можно то откладывать... Забот полно, а он стоит здесь ради ерунды какой-то...
Ян помотал головой.
- Тьфу ты! Вот навертел, меня даже повело. Снимай давай эту штуку. И, главное, плавно как ложится, зараза...
Смиренный брат пошевелил пальцами, будто струны перебирая, вполголоса бормоча. Наваждение спало.
С некоторой настороженностью охотник вслед за монахом переступил порог. Осмотрелся. Крылья точёного породистого носа дрогнули.
Комната как комната, ничего особенного. Кровать с лоскутным выцветшим одеялом. Сундук у стены, табурет возле стола. Пёстрые половички и умывальник за шторкой. Кисловатый запах человека, печной сажи и остатков снеди.
Верфэй тоже обошёл скромное жилище, внимательно всё разглядывая и вслушиваясь в собственные ощущения, и посмотрел на оборотня - мол, ну?
Оборотень неуверенно повёл плечом.
- Что-то не то... Не пытался бы почуять - не заметил бы. Или, может, кажется мне.
Верфэй достал талисман, сжал в ладони и мерно принялся читать молитву на древнем незнакомом языке, из которого Ян понимал лишь отдельные слова.
На миг то, что таилось, выглянуло. Воспротивилось, как пойманная удой рыбина, пытаясь утянуть за собой, желая наизнанку вывернуть реальность и наглецов, посмевших его тронуть.
Подалось неохотно.
Комната подёрнулась зыбью, открыв самоё себя иначе.
Теперь шерсть на загривке, которой в людской ипостаси-то и не было, норовила стать дыбом. К горлу подкатило, и Ян задышал ртом, медленно.
- Там.
Оборотень ткнул в одну из половиц. Воняет как в мертвецкой, ну и гадость.
А вот богомолец держался на удивление привычно. Явно зная, что делает, он подцепил и вынул доску, под которой лежала книга. Старая, обтянутая грубой толстой кожей. Увесистая.
Пересиливая страх и отвращение, Ян склонился ближе.
- Не трогай, - монах поднёс к обложке "слезу богини".
Кристалл не засветился - пылью осыпался.
- Всё, - Верфэй погладил корешок как-то... сочувственно, что ли? - В самой книге больше нет зла; отвезу её в храм, в библиотеку ордена.
- А что было?
- Чтобы в точности сказать "что было" нужен толковый маг, - он пожал плечами.
- Ладно, жрать нас перестанут почему зря - уже хорошо. Будешь тут искать ещё что-то, чистить?
- Незачем. Луговцы могут спать спокойно, пора и честь знать.
- Сейчас пойдёшь? Провожу до развилки, как раз в деревню собирался.
***
У околицы староста толкал гружёный воз, помогая кобылке на подъёме в гору.
Монах сотворил знак благословения. Поёжился от знобкого ветерка, покосился на тучи и растряхнул свёрнутую валиком накидку.
- Аа... э?..
Верфэй понял. Реакция была типичная и привычная. Этими несвязными звуками голова выражал удивление, недоумение и просьбу пояснить. Оборотень обошёлся поднятой бровью.
- Вообще-то я просто хотел срезать путь через ваши Луговцы, да и деньги лишними не станут. А что в Багровые не пошёл, так то долгая история. Ну, бывайте.
Крестьянин и охотник смотрели, как ветер треплет серый плащ, пока кряжистая фигура не скрылась за холмом. Пахло сеном. В луже деловито плескался гусь.
*В стране испокон веков существует три влиятельных ордена: Серый, Синий и Багровый, названные так в миру из-за цвета одежд монахов. Серые братья традиционно считаются хранителями знаний, Синие лучше всего занимаются врачеванием, Багровые - превосходные воины.
**арс - серебряная монета, равна сорока тэ. В свою очередь, тэ - медная монета, делится на 100 итэ - более мелких медных монет. Золотая монета размером с ноготь называется рант и равна четырнадцати арсам, но откуда у селян в ходу золото?