Диван

Он стоял возле него и жадно вдыхал аромат темной кожи. Отполированные складки 
играли солнечными зайчиками, которые игриво прятались в черных прожилках диванной 
кожуры. Он аккуратно повернулся к нему спиной и, закрыв глаза, опустил ягодицы в его 
объятия. По телу расползлась густая теплота и, добавила к одетому на скелет мясу, 
аппетитную бычью кожу дивана.

Послышался приглушенный хлопок двери автомобиля. Удаляясь от него к дверям 
магазина приблизилась сочногрудая брюнетка. Вишнево-багровыми губами она 
нашептывала нечто в серебристый стильный мобильник.

- Привет, милый, - услышал он.
- Привет, крошка, - услышала она.
- У меня закончились бабулеты, - лаконично перешла к делу брюнетка.
- ..., - молчал он, наслаждаясь своей новой кожей.

Волна приятных ассоциаций отхнынула, оставив на песчаной карте рудименты реальной 
жизни. В растительных кишках барахтались мелкие проблемы бытия, по которым ступала 
завернутая в замшевый сапог нога брюнетки.

- Женщина - это деньги, умноженные на время. Время - это деньги. То бишь, женщина - 
это деньги в квадрате. Но деньги - это корень всех проблем. Тобто женщина - это корень 
квадратный из денег в квадрате. Женщина - это проблема. - закончил логическую цепь 
он. 

- И еще вагина ненасытная, - добавила он снизу.

Усилием воли он сверху собрал валявшиеся в ассоциативном песке золотые и серебряные 
монеты, процедил сквозь пальцы крупинки песка, и свернув из мокрой газеты кулек для 
семечек, высыпал их в него. Из кулька выполз речной муравей и, сплюнул сверху в 
желотисто-серебряную железь, выпрыгнул на на песок и ушел в него сверху донизу.

- Спасибо за бабулеты, дорогой, - сказала она.

Правая половина подбородка покрылась вишневыми пятнами. Пролетавшие рядом 
молекулы воздуха захватили с них остатки женской слюны, но сглотнув сигаретную 
горечь, быстро переработались в отходы. Убрав с перископа постороннее, тело вновь 
погрузилось в сладостную дрему.

Свежесухое и теплое воспоминание нахнынуло сразу и всем своим смыслом. Он вспомнил 
дождливый декабрьский вечер, когда разлагаясь протокольная норма положенного 
впихнула его с коллегой в продуктовый магазин с шелушащимся в пакете подарком для 
продавщицы Лизы. Он познакомился с ней на языковых курсах, где братья и сестры по 
языку безудержно разучивали ангельские скороговорки и неологизмы. Лизунья была 
чистой хохлушкой и вдобавок к этому конкурентному преимуществу безудержной 
хохотушкой. В ее приполненном теле гуляли волны смеха, выбрызгивая в окружавшее 
пространство короткие гейзеры смеха. Из пухлых теплых ручонках капала накопившаяся 
сладость. В тот промозглый зимний вечер они выпили под служебной стойкой чикушку 
водки и закусили обжигающие душу глотки смело срезанными с хозяйского окорока 
ломтями розовой телятины, прикорнувшими на четвертованых осьмушках черного с 
тмином хлеба. 

Лизет смазливо хихикала и все ее тело было пропитано вагинальными соками. Умело 
сцеживая оные, он находил им достойные применения. Он еще раз прокрутил 
воспоминание и, не найдя в нем лишнего, приятно удовлетворился прошлым.

- Ну че расселся, барин, - рубанул по уху голос уборщицы, - али покупай, али отваливай, - 
глаголила оная.

Он приоткрыл правое веко и увидео Аннушку-полометчицу, женщину сорок двух лет от 
роду, со штампом о разводе в паспорте, одиннадцатилетним сыном-дебилом дома, и 
животной тоской по упругому мужскому телу. Расхлыстанные оконечности швабры 
уткнулись в хромовые концы лакированных туфель и недолго думая облобызали их серой 
офисной жижей. Удовлетворенная содеяным Аннюта еще раз тыкнула для контроля 
палкой и выставила на показ шеренгу пожелтевших от курева зубьев.

- Собираться пора, барин, - хмыкнула управляющая клиринговыми услугами, - 
закрываемся мы однако.

Он окончательно открыл левое веко и, осознав создавшееся положение предложил ей 
провести эту ночь втроем. Не раздумывая она ответила согласием. В сочном аромате 
свежевыделанной бычьей кожи они провели эту ночь втроем: он, она и одинокий, 
пахнущий респектом диван.