У одинокой старой женщины по имени Петра Мария Софи Куттельвашер жил большой чёрный кот. Было время, когда он надолго исчезал из дома, уходя так далеко, как сам хотел. Пожалуй, ни один другой кот в городе не мог соперничать с ним в дележе кошачьей территории и связанных с ней привилегий. Но теперь кот успокоился, обленился, в общем, тоже стал старый.
Однажды господин студент, живший в доме по соседству - не там, где большой куст сирени, а справа, где вишнёвое дерево, - зашёл в дом Петры Марии по просьбе шляпника Ганса: принёс от него три толстых мотка шерстяных ниток и тесёмок с лентами. Господин студент был весьма уважаемым в городе человеком, учился в университете, и все знали, что он скоро станет врачом. А докторов тогда уважали заранее, задолго до того, как они становились солидными и богатыми. Ибо никто не сомневался, что они таковыми станут и что не один раз к ним придётся с поклоном прийти. Врачи всегда и непременно становились солидными и богатыми. Видать, была у них, у докторов, такая цеховая традиция...
Увидел студент большого чёрного кота и применил к нему свою учёность: пересчитал прожитые кошачьи года на человеческие. По мнению господина студента получалось, будто кот намного старше самой фрау Куттельвашер. То есть, не просто старый, а совсем старый. Такой древний, что столько на свете и не живут. Когда бедолага кот услышал про себя такое, то в тот же вечер взял себе и сдох.
Как известно, каждая женщина рождается немножко колдуньей. Петра Мария Софи Куттельвашер не была исключением. Пошла она к шляпнику Гансу и сказала:
- А что, хороша ли шерсть у моего чёрного кота?
- Хороша, - подтвердил шляпник.
- А можешь ли ты сделать из неё фетр, а из фетра шляпу?
- Могу, - ответил Ганс.
Стал шляпник Ганс из чёрной кошачьей шерсти фетр делать, видит: для шляпы маловато выходит. Взял он тогда и добавил туда чёрного кроличьего пуха сколько надо. Когда шляпа была готова, фрау Куттельвашер выбрала для неё самое красивое фазанье перо и вместе с длинным прощальным письмом отправила в Шварцвальд в подарок единственному племяннику Фердинанду, с чьей матерью она долгие годы была в ссоре. (Поговаривали, будто это из-за неё муж Петры в молодости бросился под поезд.) Отправила, значит, фрау Куттельвашер свой презент племяннику, а сама в скором времени тоже померла.
Шляпа Фердинанду понравилась. Он её с удовольствием стал носить. И в других удовольствиях перестал себе отказывать. Дошло до того, что чуть ли не каждый ребёнок в Шварцвальде и других местах, куда заезжал коммивояжер Фердинанд Хёдль, на него стал похож. И вообще детей в тирольском округе с той поры заметно прибавилось: детей каждый месяц много рождаться стало, и большинство всё мальчики.
Как-то раз Фердинанд Хёдль то ли в спешке, то ли в подвыпитьи потерял свою шляпу и не смог вспомнить, где. И люди как-то быстро заметили в нём перемену: он будто бы в одночасье потерял вкус к жизни, остепенился, стал вдруг домоседом и если где подолгу задерживался вне своего дома, то не в весёлом трактире, как раньше, а за философскими беседами у господина кюре.
Ну, а после, когда у Фердинанда подросли многочисленные сыновья, случилась большая война, и все они как один полегли не то на берегах проклятой Марны, не то где-то в снегах России. Вы же знаете, какая это страшная страна, и какая страшная была тогда война...