Аллен Касьянова вышла из такси в терминал вылета аэропорта Шереметьево. Спустя год после просьбы своей матери о том, чтобы она приехала в Ниццу, Аллен, наконец, собралась. Водитель достал из багажника маленькую сумку, в которую Аллен сложила две пары джинс, несколько футболок, средства гигиены. Минимальный набор - она не рассчитывала долго оставаться в обществе своих родителей в их новом доме. Аллен первый раз прилетает во Францию и Ницца для нее неизведанное место. За свои годы она успела облететь не мало точек земного шара. Больше всего ей понравилось в Барселоне, где она провела две недели несколько лет назад вместе с подругами. Там она слетала в Овьедо с незнакомцем из Барселоны. Она была настолько довольна той поездкой, после того, как он позволил ей управлять летающим кукурузником, что все дальнейшие его прихоти не смущали Аллен. Он был великолепен изначально. Он был не самым известным художником, выросшем на сюрреализме Андре Бретона, Рене Магритт, Дали. Астурийские корни того художника, наградили его яркой и страстной мужской красотой, которой Аллен легко поддалась, удивив даже себя. Их любовь была яркой и короткой. Они жили на северо-востоке Овьедо, в деревушке среди старых дороманских хижин вблизи церкви Сан-Хулиан-де-лос-Прадос. За неделю, помимо неимоверно страстного занятия любовью, шедшей до покраснения в зоне интима, и все равно не прекращавшейся, художник учил ее живописи. Для него это было очень просто, для Аллен это было первой по-настоящему романтической историей. Все, что художник делал для нее, поражало ее в край, и лишь только спустя неделю она одумалась, поняв, что ею забыты подруги в Барселоне - единственные проводницы к ее прежним реалиям.
Они гуляли по горам в окрестности, обошли все церкви в Овьедо, признанными мировым наследием ЮНЕСКО. Аллен носила с собой Полароид. Она любила фотографировать все окружающее, начиная с маленьких жуков, заканчивая видами на Перинеи. Она сделала огромное количество кадров с лицом того художника. В ее картридже не осталось пленки и потом художник взял эстафетную палочку выражения своих талантов. Он стал рисовать ее в разных образах. Аллен позировала обнаженной, одетой, художник рисовал ее тело, грудь, великолепные идеальные ноги. Художник ценил каждую частичку ее плоти - от пят до макушки.
Но более всего, во что он был влюблен, - это ее лицо. У нее были длинные немного кудрявые черные волосы. Что-то ей передалось от матери. Ее брови были дугообразной формы, карие, почти черные, глаза. Ярковыраженные скулы и узкий ровный подбородок. У нее была бархатная кожа, которую невозможно было перестать гладить. Аллен была той девушкой, от которой ничего не требовалось, - ей было достаточно просто существовать в этой жизни, и каждый, с кем она находится рядом, будет счастлив ее присутствию. У нее были объемные губы и из-за того, что она очень любила целоваться, они были немного опухшими и покрасневшими. Казалось, что ее создал сам бог. Аллен сама смущалась от того, насколько у нее великолепна внешность. Ее любил каждый, не было того человека, кто не хотел ее раздеть. У нее была необычная улыбка. Когда она улыбалась, казалось, что она смеется над тобой, хотя на самом деле смеялась над какой-то шуткой или комичной ситуацией, произошедшей рядом. В общении с каждым она внимательно всматривалась в глаза. Аллен считала, что в ее запасе нет интересных историй, которые можно было бы рассказывать при знакомстве, она не думала, что ее мысли кого-то будут интересовать, поэтому она была молчалива. Лишь только изредка одаряя собеседника улыбкой. Эта улыбка вызывала дрожь в груди, возбуждение, желание войти в нее.
Спустя неделю после знакомства Аллен с художником из Овьедо, за ней приехали подруги из Барселоны - Дарья и Милана. Они тоже были симпатичными, на них был спрос в Барселоне, но в них не было того тянущего, что было в Аллен. Они были более эмоциональны, смешливы. Девушки не рассчитывали на то, что на следующий день она не вернется, и им показалось, что их подругу похитили навсегда. Они нашли людей, кто сможет отвезти их в Овьедо. В Овьедо они расспрашивали каждого, видел ли кто художника с той девушкой. И лишь только один старик, который попался на их пути в местном баре, когда они от отчаяния стали поминать Аллен, сказал, что он знает одного парня, кто часто летает в Барселону и привозит сюда туристок. Этот старик был его отцом. Старик был очень возмущен тому, что сын так и не вывез ту девушку обратно. Отец и сын жили в одном доме и художник просил своего отца отъезжать из дома, когда будет приводить очередную девушку. Обычно это длилось один-два дня, реже - три, но Аллен не давала художнику покоя, и из-за этого, старик уже неделю плетется по деревне с фляжкой рома домашнего изготовления.
С помощью русско-испанского разговорника Дарья с Миланой коряво пытались донести до старика, что эта девушка их подруга, и ее срочно нужно вернуть. Сидя за деревянным столом в том баре, старик крикнул бармену, чтобы тот принес три стакана. После того, как бармен их поставил на стол, старик разлил девушкам своего домашнего рома, чтобы они немного расслабились. Девушки были немного испуганы потерей своей подруги, но это путешествие было для них незабываемым. Они рассказали старику о Москве, старик поделился с ними парочкой историй про Овьедо из своей молодости. Где-то после полуночи, под светом полной луны, старик взял свою палку и быстренько стал идти в сторону дома. Девушки, идя за ним, удивлялись, как ловко он справляется со своими ногами.
Когда они поднялись по склону и дошли до дома, - девушки в конце пути помогали старику добираться, - старик уселся в плетеное кресло и закурил сигарету, сказав им, что дальше они будут разговаривать сами. Девушки зашли в этот просторный каменный дом. На стенах висели все картины, которые рисовал художник. Они были великолепны и красивы. Девушки долго пересекали некое подобие гостиной, которая больше была похожа на галерею. Потом они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. С годами пролитая на лестницу краска покрылась слоем пыли и краски были не столь яркими. Они пошли дальше и увидели большую просторную комнату с выходом на балкон, в комнате лежали эскизы, вещи художника, нижнее белье разных девушек самых разных размеров. Пустые бутылки рома стояли на подоконниках. Они услышали знакомый голос - это точно был голос Аллен.
В комнату раскрылись две двери и под окном, по бокам которого в стены были вбиты большие свечи, освещающие темную мрачную комнату, девушки увидели большую постель, где Аллен лежала на художнике и мягко стонала от наслаждения. По ее усталости было видно, что прошло много времени с того момента, когда на любовниках был хоть малейший клочок одежды. Из-за ее красивой спины, переходящей в идеальные овальные бедра, выглянула голова небритого голубоглазого испанца. Аллен увидела его недовольное беспокойство и остановилась, обернувшись назад. Она недовольно взвела свои глаза вверх и перепрыгнула на вторую половину постели, взяв с тумбочки сигарету с коробкой спичек. Художник резко подскочил с кровати, заботливо бросив на Аллен белую простыню, и стал медленно подходить к порогу.
Дарья с Миланой были не совсем довольны тому, что он не умудрился прикрыть своего зверя. Пред ними встал высокий мужчина, с широкому плечами, мощной грудью, загорелой бронзовой кожей. Волосяной покров на груди шел к его лицу. Он помолчал несколько секунд, внимательно разглядывая двух незнакомок, в его голову забрела мысль о том, что они не прочь присоединиться, но он сначала осмотрелся на Аллен, молча показывая на них пальцем, мол "не будешь ли ты против, если эти две проститутки присоединятся к нам?". Выпустив дым из легких, Аллен очень коряво сказала ему, что это ее подруги из России, и они будут очень не рады этой игре. Выслушав Аллен, художник снова оценочно посмотрел на этих подруг, слегка ухмыльнувшись и вернулся в постель. Он понял, что пришли забирать Аллен. Когда-то это должно было закончиться и этот момент настал. Дождавшись, когда художник уляжется, Аллен укрыла его член простыней, оголив свою красивую упругую грудь, и дала ему сигарету со спичками. Аллен недовольно смотрела на своих подруг, ожидая от них слов, но она знала, что это будут за слова. Может, действительно пришло время, когда нужно уезжать, подумала она. Но головы Дарьи и Миланы были пусты, потому что они видели то, что больше всего привлекало Аллен.
Пока Аллен пялилась на них с претензией в глазах, девушки смотрели, как у этого черта подкуривается сигарета. У него было абсолютно серьезное лицо. Под простыней было видно, что одну ногу он положил на другую. Аккуратно положив сигарету меж своих губ, художник внимательно смотрел на пачку со спичками, которую держал в свои тонких и рабочих пальцах. Под его ногтями были следы краски, но это никого не смутило. Он чиркнул спичкой по фосфорной ленте, и со второй попытки загорелся огонь, который осветил его прекрасное идеальное лицо. Они увидели его высокий и ровный лоб, сальные волосы, на которых тоже оставались следы от зеленой краски, он зажал сигарету в губах, нахмурив брови, и подвел горящую спичку к табаку. Держа спичку у сигареты несколько секунд, он быстро два раза выпустил дым изо рта. Начав размахивать горящей спичкой, огонь исчез и художник положил спичку в пепельницу, стоявшую на подоконнике над его головой, продемонстрировав девушкам мышцы своей мощной левой руки.
Дарья с Миланой осмотрелись друг на друга, поняли, что они еще на планете земля, в одежде и скоро им нужно вернуться в Москву. Они повернули свои головы на Аллен, а Аллен увидела эти глупые недоуменные гримасы и засмеялась, художник тихо ухмылялся, не понимая, почему его туристочка смеется над ними. Остановившись, Аллен спросила по-русски у Даши:
- тебе что, зубы жалко? Улыбнись.
Девушки были одурманены до конца. Дарья ответила:
- хватит миссионерствовать - поехали.
Милана добавила:
- Эл, если ты хочешь войти в историю, то пусть художник назовет свою лучшую картину твоим именем.
Лицо Аллен охолоднело и, выпустив дым, она ответила:
- об этом мы поговорим после моей смерти.
В ожидании рассвета, чтобы сесть на автобус до Барселоны, художник предложил всем развеяться, отведав домашнего рома. Сидя на кухне за столом, Аллен поникла, понимая, что больше она никогда не увидит его и стоит ей только покинуть этот дом, город, страну, как она больше не сможет найти этого художника. В это время он очень охотно общался с ее подругами, наивно рассчитывая на то, что кое-кто из них останется здесь и сменит Аллен. Наступило утро. Художник подарил Аллен две картины, Аллен оставила ему несколько фотокарточек. Пройдя мимо спящего в плетеном кресле старика, они молча покинули дом и уехали в Барселону. Поцеловав художника, Аллен сказала ему: "Надежды умирают, любовь кончается, задницы свисают".
После поездок в Филиппины, Гватемалу, Ирландию и путешествия по реке Амазонке жизнь Аллен в Москве стала очень скучной. Она долго злилась на себя, когда согласилась вернуться со своими подругами обратно в Москву. Аллен изыскивала себе разные способы скрашивания времени. Она никогда не забывала о том художнике из Овьедо. Ее желание скрасить жизнь доходило до того, что она не отказывалась от изощрений в постелях разных мужчин. Частенько, короткие временные периоды, находилась на чьем-то жаловании. Внешность позволяла ей молча стоять на выставках автомобилей, на презентации новой одежды растущих модных домов в России. Ее внешность была востребована и Аллен ее здорово продавала.
Несмотря на свое легкомысленное отношение к сексу и любви, которое ей не удалось разделить со своими подругами, - впрочем, позже, она разорвала все свои дружеские с ними отношения, не желая забивать свою голову развивающимся среди них гламуром, - Аллен очень тактично доставляла неприятности своим сезонным покровителям. Ее внутренняя отстраненность от женских думных предрассудков насчет любви и романтики позволяла Аллен чувствовать себя свободней и хитрее во взаимоотношениях с мужчинами. Она никогда не считала, что была у кого-то в принадлежности, и связана какими-то обязательствами.
Однажды, на международной выставке автомобилей британского производства на Столешниковом переулке в центре Москвы, где от нее требовалось только улыбаться и показывать свои красивые ножки, ее заметил один предприниматель из Арабских Эмират - настоящий шейх. Молодой человек, под тридцать лет, не толстый, не худой. У себя на родине он носит длинную белую рубаху - дишдаша, - на голову надевает платок - гутра, - который удерживается игалем - толстым шнуром черного цвета. В Москве он ходил в дорогом итальянском черном костюме. Его выдавала смуглая кожа, черные густые усы, брови, карие глаза и густая черная шевелюра на голове. Он так был влюблен в Аллен, что был готов ее привезти в Арабские Эмираты и обвенчаться. Он не посягал на ее половую неприкосновеннсть - ниодного намека на интим - шейх соблюдал все приличия. Аллен была настолько прекрасна, что он боялся даже подумать о том, что эта великолепная россиянка уже поддалась порочным связям. Во всяком случае, ее можно будет убить или сжечь, если все будет иначе. За время знакомства с ней шейх успел одарить Аллен золотыми ювелирными украшениями - ожерельями, браслетами, платьями, вышитыми озолоченными нитками - шейх не скрывал своей любви к золоту и любви золота к нему. Аллен вела себя как истинная элитная проститутка.
Живя с ним в гостинице Националь, она не позволяла себе много слов - врожденная молчаливость, наконец, принесла ей выгоду, Аллен скрывала свое презрительное отношение к арабам и их ярое отношие к религии, - она просто улыбалась, по-русски через переводчика выражала словами свое восхищение таким подаркам. Шейх за неделю успел одарить ее тем же британским Ягуаром, в котором она сидела на заднем сиденье в рамках автовыставки, - он пытался подкупить ее всем. Ее молчание казалось шейху некой загадкой, которую он обязан раскрыть. Когда они были в одиночестве, в его номере, где не было ни переводчиков ни охранников, Аллен вообще молча улыбалась, не говоря ни слова. Под конец второй недели она сказала своему арабу, что уедет с ним только если он, сбреет свои усы в знак желания с ней обвенчаться. Растительность на лице была признаком солидности и мужественности среди мужчин в эмиратах. И шейх пошел на такую уступку этой длинноволосой девице. Аллен еле сдерживала гомерический смех, когда увидела его ангельское детское личико, после приема шейха у брадобреи. Ее улыбка позволила подумать шейху, что она довольна им и теперь точно уедет отсюда. Все шло к тому, что он наконец проведет в Москве обряд воровства невесты и покинет этот порочный город, в котором он нашел такой невинный самородок. Он отметил для себя ее непростой характер, который был готов временно принять, зная, что у себя дома, он уже сможет утихомирить ее пыл. Аллен выкачала из него многое - драгоценности, одежду, машину.
И вот ей снова стало скучно. Летней ночью она лежала в номере вместе с ним. Шейх позволял себе спать с ней, но под разными одеялами, и боялся прикоснулся к ее кожи в постели, потому что понимал, что потом не сможет остановиться и совершит большой грех. Аллен очень тихо встала с постели и зашла в ванную комнату. Она открыла ящик под раковиной, в котором лежал заранее спрятанный ею блокнот и карандаш, привезенный ее подругой, с которой она была в Барселоне. Аллен написала ему, что не может поехать с в Эмираты, чувствует, что не сходится с ним характером и боится расстроить этим его родню. В конце она написала "Извини & I'm sorry". Вернувшись в комнату, Аллен достала из большой шкатулки все подаренные им драгоценности, ключи от автомобиля, ухватила парочку платьев и туфель из шкафа, - она не могла с тяжестью в душе не подчеркнуть скромно свою женственность, выраженную в любви к платьям, шпилькам и юбкам. Умывшись в ванной и надев на себя одно из подаренных ей платьев, она покинула номер, побежав по коридору к лифту, пока шейх не проснулся. Спустилась на парковку, закинула все вещи на заднее сиденье, - ей даже хватило ума и смелости проверить, что все документы на машину в бардачке. Она завела мотор и выехала с парковки. Как жаль, что она не услышала этот громкий крик, раздавшийся в президентском номере Националь, дошедший до других номеров на других этажах, после того, как переводчик озвучил письмо. Лишь только галантность и, - что самое важное и обидное, - осознание того, что она ему еще не принадлежит, не позволила шейху ринуться в поиски. Он забыл и вернулся в свои Эмираты заниматься обычными черноозолоченными делами.
И вот, наступил день, когда Аллен Касьянова окончила юрфак. Она получила диплом, сдала все экзамены, кстати, на хорошо и отлично, удостоилась отдельного признания от декана. Он сказал: "Этой девчонке нужно отдать должное - перед тем, как прийти и сдать экзамен, ночью она работала - снималась для журнала женского белья". Аллен сама обеспечивает свою жизнь и зарабатывала как могла и чем могла. Она выпустилась из университета, теперь она стала человеком, имеющим высшее юридическое образование. Наступил момент, когда нужно делать выбор - работать по специальности или продолжить продавать свое тело глянцевым обложкам и старым мужчинам в роговых очках и кожаных перчатках. Фотосъемки и постоянные путешествия по Европе на модельные показы ей наскучили, с каждым днем она все больше стала чувствовать себя проституткой, поэтому Аллен решила устроиться в прокуратуру.
Последние полгода учебы, она совмещала свою работу со стажировкой в прокуратуре центрального московского округа. Ее наставника не устраивал тот факт, что Аллен может в любой момент подойти и спросить разрешение на выезд из страны, потому что у нее модельные показы в Риме, или Париже, или Мадриде. Но наставнику было тридцать, посредственная внешность, небольшая пивная припухлость в области живота, и своей лояльностью он старался заменить последствия халатности природы, добиваясь приязни своей великолепной практиканточки. Аллен понимала в чем дело, поэтому она решила, что нужно перетерпеть общество этого грязного извращенца, дождаться окончания практики и забыть о нем. После выпуска, она вернулась в прокуратуру и подала документы на работу. Через неделю ей позвонили, сказали, чтобы она приехала на собеседование. Она приехала и в кабинете начальника кадрового департамента, помимо самого начальника, был ее наставник. Кадровик встал и оставил их наедине. Наставник сказал, что у Аллен будет большое будущее в прокуратуре, ей не придется знать проблем, если она выйдет за него замуж. На следующее утро наставнику пришлось опоздать на работу, потому что его новый спортивный мерседес сгорел.
Аллен не хотела устраиваться в коммерческие фирмы и чувствовать себя маленькой проститутской гайкой в системе, придуманной таким же грязным извращенцем, как и ее наставник, поэтому она с грустью приняла свое будущее, которое могло стать прошлым - она приняла решение вернуться в модельный бизнес, тем более внешность позволяет, а благодаря мозгам, быть может, получится отколоться от модельного дома и запустить свою линию. Но до этого момента, Аллен устроила себе небольшой отпуск. Она собралась в Ниццу, чтобы отметиться у родителей - встретиться с ними впервые за последние пять лет.
Она подошла к столику регистрации, подала заграничный паспорт и билет. Ее багаж зарегистрировали и отправили на отгрузку. Аллен вернули паспорт и она пошла на пункт личного досмотра. После событий, произошедших одиннадцатого сентября в Нью-Йорке, требования по досмотру ужесточились, поэтому это стало занимать больше времени. Но Аллен не была похожа на арабку, на нее не был надет хиджаб и даже нигде не висел кулон с полумесяцем, - она не понимала, почему эти два охранника так тщательно ее досматривают, проводя металлодетектером по ее телу несколько раз. Это вызвало ухмылку с тех, кто стоял в очереди и наблюдал за этой картиной. В конечном итоге, пока у Аллен были расставлены руки в стороны, она так разозлилась из-за этого, что шлепнула по уху одному охраннику и сказала: "Когда-то, быть может этот день никогда не наступит, ты заведешь красивую женщину в свой дом и умрешь. У тебя есть выбор: лишиться жизни и чести или остаться обычным трудягой, прикармливая своих детей нутеллой". Ее отпустили, поставили штамп и Аллен осталось дождаться вылета.
Она подошла к стойке продажи кофе, заказала свежезаваренный. Оставив сто рублей, она запала стакан с кофе и уселась на место в зале ожидания. В зале было много красивых девушек, которые привлекали к себе взгляды взрослых и молодых мужчин. Но Аллен выделялась. Она не ходила по залу, как модель, не носила шпильки, на ней не было платья. Вместо яблочного сока, она пила кофе без сахара. Вместо платья на ней были джинсовые шорты и белая рубашка. Вместо лака для волос, она придала форму своим волосам только благодаря резинке и заколке. Вместо шпилек она была обута в кеды. Положив одну ногу на другую, она скрыла свои невыспавшиеся красные глаза за роговыми очками, вспоминая под музыку Оазис канун, когда она вместе с Дарьей испилась тремя литрами виски на каждую голову.
Поздней ночью, накрывшую красоту лазурного побережья, самолет приземлился в аэропорту Ниццы. Где-то в заметках у Аллен был записан адрес новой резиденции ее отца, куда она должна была приехать. На улице стояло много такси и, прежде чем к ним обратиться, ей нужно было знать, куда надо ехать. Спустя несколько минут поисков этой сраной бумажки, к Аллен подошел молодой человек, у которого в руках была табличка, на ней было написано "Елена Касьянова". Он прихватил ее за локоть, обратив ее внимание на себя и спросил:
- Елена Антоновна?
Перед собой Аллен увидела огромного накачанного головореза в черном костюме и галстуке. У него была лысая голова, шрам на лбу. Его лицо было красным, а глаза, складывалось впечатление, облиты кровью. Если бы Аллен была лишена зрения, ей показалось по голосу, что к ней обратился кандидат медицинских наук, такой у него был мягкий голос. Но зрение у Аллен было и она сделала кое-какие очевидные выводы. Человек в костюме услышал ее жалкий детский хрипловатый голос:
- да.
Головорез мило улыбнулся, словно девочка увидела чихуахуа, и сказал:
- я поверенный в делах вашего папы - меня зовут Гоша. Так можете и называть - Гоша. Я должен отвезти вас в резиденцию.
Что же, Гоша, подумала Аллен, сэкономлю на такси. Конечно, ей было сложно принять такую компанию, но Гоша был получше того наставника из прокуратуры и охранника на пункте личного досмотра. Во всяком случае, если у Гоши нет мозгов, то у него есть силы, которые не каждый готов почувствовать на своей шкуре. По дороге домой Гоша рассказывал Аллен анекдоты, которые ее действительно увлекали, он прокатил ее по городу, показал отель Негреско, английскую набережную. По дороге Гоша рассказал увлекательную историю о том, как его отправили в аэропорт. Для него история была увлекательной, услышав ее Аллен, захотелось выпить еще.
Сегодня утром он сидел на кухне в резиденции Антона Касьянова и ел завтрак, приготовленный его женой - Лорой. Антон быстро ухлестывал тосты с абрикосовым джемом, допивал кофе и перед тем, как выскочить из дома, чтобы заняться своими делами, жена задала ему важный вопрос:
- кто встретит Аллен?
- кого? - резко спросил Антон, желая уточнить этого незнакомого ему человека.
- сегодня приезжает наша дочь - ее зовут Елена, если ты еще не забыл.
Гоша понял, что его боссу задали не самый приятный вопрос. Его завлекли в семейные дела, которыми Антон никогда не желал заниматься. Гоша смотрел на его недовольное бульдожье выражение лица, словно мрачный Аполлон, вышедший из бойцовского клуба, которого заставили надеть нижнее белье. Антон нервно достал сигарету и Гоша тут же чиркнул ему зажигалкой. Выпустив дым из легких, Антон весело сказал:
- моя дочь. - Антон посмотрел в глаза Гоши, дав ему понять, что вечером нужно ехать в аэропорт. - Аллен. Лора, называй ее - Аллен. Я не люблю, когда ты называешь ее Леной. Сказала бы еще Люська, Зинка. Эти деревенские рязанские имена вызывают у меня рвоту.
- я привыкла, что ты говоришь о рвоте за моим завтраком, но скажи, кто ее заберет?
Антон покачал головой, отчаянно подняв руки вверх, и сказал:
- Гоша все устроит.
Да, дочка не подарок, но как можно забывать имя своего единственного ребенка, удивлялась Аллен, сидя в машине с Гошей. Самое непонятное для нее было, почему Антон так равнодушно относится к ней, когда она успела сделать ему плохо или подвести. Аллен думала, что она знает ответы на все вопросы, или, по крайне мере, знает людей, которые знают ответы на вопросы, но она никогда не могла понять поведение своего отца. Было бы легче понять, если у нее был брат или сестра, но этому гавнюку даже сравнивать меня не с кем, возмущенно думала она. Она удивлялась тому, что ее отец не менялся годами, и, не подавая этих признаков, спросила у Гоши, после того, как он закончил свой рассказ:
- почему он не выучил, что такое забота о детях?
Гоша знал истинную причину, он знал, почему его босс не хочет знать о существовании своей дочери. Но Гоше, - тридцатилетнему мужику, у которого есть свои дети, которых он сильно любит, - очень сложно честно объяснить дочери своего босса, почему он не удостоил ее своей приязнью. Гоша, облачившись в грусть, ностальгируя о прошлом, сказал:
- есть такие люди, которые не предназначены для воспитания детей, - они готовы прожить всю жизнь в одиночестве, не имея привязанностей ни к кому. Твой отец - один из таких.
Дальше Аллен молча дожидалась, когда доедет до дома, злясь на свою мать, которая целый год пилила ей мозги, убеждая, что нужно приехать в Ниццу. На самом деле, Гоша, под угрозой расчленения и потрошения внутренних органов пищеварительной системы, дал Антону обещание, что никогда не скажет, что его босс собирался сделать со своей дочерью. Он пообещал, что будет хранить эту тайну до последней минуты своей жизни.
Глава 6.
Двадцать два года назад Антон пришел в секцию бокса, где занимался вместе с Гошей. Тогда Антону было восемнадцать, а Гоше - семнадцать. Они учились на одном курсе в университете культуры и спорта. Каждый из них был окуражен идеей стать чемпионом мира по боксу, стать вторым Мохамеддом Али. И вот, в тот день, Антон рассказал Гоше, что у него родилась дочь. Лицо Антона была настолько недовольным, будто бы родился он сам. Гоша знал, что его сверстник не дружит с разумом и разум никогда не предлагал ему своей дружбы, но когда он услышал от Антона это, Гоша сильно разозлился. Антон сказал:
- у меня есть идея. Отвезем девчонку, как ее там назвали, Лена по-моему, вместе с ее мамашей под какой-нибудь заброшенный мост и сожжем обеих.
Лицо Антона в этот момент горело пламенем ада. Гоша уже представил, как Антон будет счастлив смерти матери своей дочери и самой дочери. Но Гоша ничего не смог с этим поделать. За несколько лет знакомства, Гоша успел понять, что Антона не переубедить, даже если Антон задумает пришить своего друга за отнятый у него пончик. И, да бы, избавиться от лишних неприятных разговоров, Гоша согласился на эту затею. Говорят, психопатов тянет друг к другу. Это был тот самый случай.
В день, который Антон обозначил, когда их обеих нужно будет сжечь, Гоша ранним утром поехал в глухое местечко в Филях. Это было неподалеку от Кутузовского проспекта. Гоша заехал вглубь, проехал мимо небольшой аллеи, и остановился у железнодорожной станции. Дальше он вышел из машины и пошел по тропинке, ведущей к причалу у реки Москвы. Идя по тропинке, Гоша отметил для себя, что это самое подходящее место - ниодной души здесь не было с того момента, как этот причал здесь построили. Наверное судна здесь тонули, ухмылялся Гоша, держа в одной руке лопату, а в другой канистру с керосином. Он дошел до берега реки, заросшего деревьями. В двадцати метрах от тропинки был тот причал, поэтому за деревьями никто не заметит, что здесь происходит. Гоша выкопал яму глубиной в три метра. Обложил ее брусками, срубленных с деревьев, облил все это дело керосином и дожидался, когда приедет Антон со своей семьей.
Чтобы Лора со своей дочерью сразу не убежала, Гоша возле ямы поставил мангал, развел огромный костер и готовил шашлыки. Возле ямы Гоша расстелил большой плед в красно-белую клетку, поставил несколько граненных стаканов, две бутылки водки, нарезал три батона хлеба и открыл банку с солеными огурцами. Уже тогда Гоша показал Антону, насколько у него развито креативное мышление.
И вот, Антон держал Лору за руку, изображая на своем лице столько счастья, что Гоша уже стал подозревать, что зазря разжигал костер в глубокой трехметровой яме, чтобы сжечь семью своего лучшего друга с его согласия. Лора не знала о замысле отца своей дочери и она была удивленна, для чего разожжена эта глубокая яма. Она не была одарена умом, также как и Антон и Гоша. Она не сразу все поняла. Лора спросила у Гоши:
- зачем ты сделал такой огромный костер?
Улыбнувшись, Гоша посмотрел на Антона с молчаливым вопросом, дескать, ты издеваешься? Антон молча про себя подумал, - никогда не нужно надеяться на то, что я скажу матери своего ребенка о том, что через несколько минут сброшу ее вместе с ребенком в яму, пылающую огнем. Гоша придумал и сказал:
- я туда мусор сбрасываю.
Ну, тогда можно было бы подальше расстелить плед, подумала Лора, держа в руках двухнедельную Аллен. Она уселась на плед, Антон сел рядом, а Гоша поворачивал шампуры, дожидаясь, когда уже Антон даст команду свернуть их и сбросить в яму, а потом мужики спокойно съедят шашлыки, запив все водкой. В тот светлый солнечный денек Аллен очень громко плакала. Уже спустя две недели после собственного рождения чутье подсказывало ей, что сейчас их сожгут в костре. Слыша это громкое и наглое визжание, голова Антона разрывалась в клочья, и он даже не беспокоился о том, что сейчас кое-кто умрет и с этим будет покончено. Гоша следовал оговоренному плану - он готовил шашлыки. Все шло также четко, как тиканье швейцарских часов Патек Филип.
Гоша ждал, когда Антон подаст ему знак, что нужно начинать. Антон предупредил своего друга, что он закурит сигарету, а потом, когда Лора начнет возмущаться, Антон разобьет ей нос, и Гоша скрутит мамашу с ребенком в плед и бросит их в яму. Шашлыки обрели аппетитную корочку, они были сочными и их хотелось тут же съесть. Их пора было выкладывать в тарелку. Гоша поднял шампуры, подошел к пледу, Антон закурил сигарету, Лора стала возмущаться и Антон стал с ней спорить. В этот момент Гоша присел с краю пледа, медленно выкладывая мясо в большую тарелку, дожидаясь, когда ей разобьют нос, и он услышал звуки сирены. Сюда заехала милицейская машина. И все. Они поняли, что на этом все кончено. Двое патрульных увидели в этом хулиганство, потому что нигде еще так не разводился костер в трехметровой яме, нигде еще не было столько острых и огромных ножей, и очень давно такого не было, когда два амбала с этими ножами нападают на людей в форме. Антона и Гошу приговорили к восьми годам лишения свободы - все их надежды на беспрепятственное достижение олимпийских вершин рухнули.
Ребята благодарили господа бога за то, что власти не додумались, что готовилось убийство матери и новорожденного малыша. Тогда бы их расстреляли к чертям собачьим. После освобождения из тюрьмы Антон с Гошей должны были найти себе заработок на жизнь. От них обоих отреклись гордые родители - отец Антона был уважаемым врачом-проктологом, мать - доцент на кафедре русского языка и литературы в гуманитарном университете. У Гоши отец был дипломатом, а мать - водителем трамвая. Все они служили отечеству и никогда не рассчитывали на то, что эти двое смогут так очернить их имя. Два друга стали автомеханиками. Через полгода они стали промышлять угонами машин, потом разбирали их на детали и продавали по частям.
После освобождения Антон сразу нашел Лору со своей дочерью. Она тоже жила в одиночестве, все ее обходили стороной, зная, что она забеременела до несостоявшегося брака, от человека, который сидит восемь лет. Она с трудом устроилась уборщицей в театральное училище и зарабатывала гроши, хватавших лишь на скупое пропитание своей дочери, которую еще нужно устроить в школу. Когда явился Антон, она обрадовалась, в отличие от него, в глубине души таящего надежду об их кончине. Все же, за восемь лет в тюрьме, Антон стал подобрее к людям и он для себя понял, что этих двух нужно содержать и необязательно их любить. Спустя полгода после того, как они встретились, Антон отвел Лору и восьмилетнюю Аллен в роскошный ресторан в гостинице Украина. С ними был Гоша, который стал неотъемлемой частью этой нездоровой семьи. Лора была сильно поражена возможностям отца своего ребенка. На столе была открытая бутылка итальянского вина, семга, черная икра, жареная картошка. В ресторане можно было застать секретаря исполкома, профессора, эстрадного певца. Лора не верила своим глазам. Она спросила у Антона:
- когда ты успел заработать столько денег?
Антон самольстиво улыбнулся, посмотрев на Гошу. Он осмотрелся по сторонам, убедившись, что никто не услышит его, пригнулся к Лоре, взяв ее за руку, и тихо шепнул:
- мы воруем машины и продаем их по запчастям.
Гоша увидел на лице Лоры такое удивление, будто бы ей сказали, что отец ее дочери стал начальником тюрьмы. На самом деле Лора была удивлена тому, как хитро эти двое извлекали прибыль. Даже Антон удивился от ее последующего слова:
- Офигеть! Я бы никогда до такого не додумалась. - затем Лора поняла, что это преступление, и она спросила: - ты долго еще планируешь этим заниматься?
Антон отогнулся на спинку стула, закурив сигарету, развел в стороны руками и спросил:
- тебе нравится наша новая жизнь? - Лора покачала головой. - тогда неважно, как долго мы будем этим заниматься.
Аллен внимательно прислушивалась к словам своего отца, потягивая через трубочку тархун, и она услышала слова, которые стали ее девизом:
- если мы не будем ублажать себя сегодня, довольствоваться настоящим, то когда мы успеем сделать это в будущем? Как мы определим этот момент. - Антон положил свою ладонь на колено Лоры, дав ей понять, что в его глазах горит страсть, и сказал: - сегодня мы герои, завтра - отшельники, пока мы живы, надо жить, а потом найдется тот, кому мы помешаем и умрем. Завтра еще успеет наступить, не задумывайся о том, откуда все будет браться, не задавай мне этих вопросов, ответы на некоторые из них я не знаю сам.
Лора поняла, что с этим нужно смириться. Спустя несколько лет, когда Аллен заканчивала одиннадцатый класс, в квартире на Кутузовском проспекте, в гостях у Антона был начальник визового отдела. Он сидел на кухне и перед ним лежали заявления на выдачу заграничноно паспорта для всей семьи и Гоши. Антону нужно было, чтобы чиновник поставил визу, но за это ему была объявлена слишком высокая цена. Тогда Антон заманил чиновника к себе домой, сказал, что отдаст все деньги, только дома их нужно забрать. Он, невзначай, предложил чиновнику попить чай с печеньем. Чиновник клюнул и, спустя несколько минут, в своем правом ухе он почувствовал металлическое дуло огнестрельного пистолета, который держал Гоша, а слева Антон нашептал ему: "либо на этих заявлениях появится твоя виза, либо на них окажутся твои мозги". Так, Антон добился иммиграции во Францию, а Аллен оставил в новоявленной и слабой России, еще сохранившей свое самое качественное образование.
Во Франции Антон поселился в Ницце. Там он познакомился с одним капореджиме главы итальянского семейства. В мафиозной структуре итальянской семьи капореджиме - второй человек после главы семейства и его советника, он обладает властью, возложенной главой семейства на него и контролирует некоторые бизнесы. Также, в функции капореджиме входило руководство отрядом солдат, служащих на семейство, в целях обеспечения ее безопасности и неотвратимости заключения заведомо выгодных сделок. Реджиме обратился к Антону за помощью - ему нужно было раздобыть спорткар по дешевке, желательно Феррари. Через неделю Антон нашел Феррари с чистой юридической историей и продал за полцены. Реджиме был крайне удивлен возможностям Антона и он посчитал, что такой человек необходим семейству Габбьядини, развернувшейся на всем юго-восточном побережье Франции, охватившую территорию от Ниццы до Марселя. Прошел год и Антон Касьянов стал капореджиме в структуре Николо Габбьядини, позвав в свою команду Гошу. Они поменяли имена, получили французское гражданство, теперь они стали - Антонио Кассио и Джорджо Мессина.
Антон пошел в гору. Ему была подконтрольно очень важное ответвление бизнеса Габбьядини - оборот наркотиков. Через два года, семья Габбьядини обзавелась большей защитой от закона, благодаря уже упомянотому дипломатическому таланту Антона, и это дало возможность расшириться до стран Северной Африки и Ближнего Востока. Антон отбахал себе огромную резиденцию неподалеку от побережья, обрел свой собственный легальный бизнес - взял под контроль сеть автосалонов по продаже автомобилей британских марок по всей территории Франции. После смерти Николо Габбьядини, когда все полномочия главы семейства были возложены на его сына - Микеле Габбьядини - Антон открепился от семьи и обрел самостоятельность. Он стал строить свою новую семейную структуру, по итальянскому типу, назначив Гошу на совмещенную должность консильери, - советник главы семейства, - и капореджиме. Столь ответственную функцию Антон не мог доверить ни кому, кроме как человеку, которого он знает с детства. Следующей задачей дона Кассио стало взятие под контроль часть игорных домов в Монте-Карло.
Глава 7.
Марк Рубин стоял в ванной комнате гостиничного номера отеля Найс Флер. Сегодня его ожидал ответственный день. Перед ним стояла задача привлечь к себе деловое внимание Луи Дебуши - руководитель инспекции по выдаче разрешений на ведение игорного бизнеса.
Перед тем, как отправить Марка в Ниццу, его отец, на всякий случай, принудил пойти на такую меру как изменение прически. Когда Марк сидел под простыней на стуле, перед зеркалом, в отражении которого он видел своего дядю Роберта, режущего воздух ножницами с забавной улыбкой, его спросили какую прическу Марк хочет. В самом же деле, Марк был не совсем доволен этой затеей, поэтому из минимума он извлек максимум. "Роб, я очень встревожен, поэтому сделай мне прическу, как у Дэвида Бекхэма в 2001 голу". Задача Роберта была упрощена - ему нужно было под короткую насадку сбрить всю темную шевелюру на голове золотого мальчика. После того, как Марк помыл голову, посмотрев в зеркало, он увидел вполне неплохой образ. Вместе с недельной небритостью Марк довольно подчинился надиктованному стилю его любимого футболиста.
Также, когда Марка инструктировали, что и как нужно делать в Ницце, он выдвинул одно требование. Марк добился, чтобы вместе с ним в Ниццу отправили Тимура. Сандро сказал своему сыну, что с Тимуром Марк будет договариваться сам. У Тимура не было работы, он помогал своему отцу на стройке, поэтому много времени тратить не пришлось, чтобы услышать положительный ответ от своего друга.
Приехав в Ниццу в Марке проявился талант бездумного растрачивания денег отца. Он просто говорил сколько надо, отец высылал на личный счет немного больше, потому что очень любил своего сына. Так, Марк с Тимуром, накупили себе по несколько костюмов, пар обуви и других аксессуаров в Луи Виттон, оставив в бутике около десятка тысяч евро. Парни не сразу приступили к делу. Они обошли все пляжи, клубы, кафе и рестораны. Взяли напрокат автомобили, осмотрели отели. Хорошо, что изучение местных отелей дало Марку возможность кое-что понять. Он понял администравную систему управления отелем, переобщался с разными управляющими, узнавал, как правильно вести дела. Со временем стала яснее роль, которую должен быть сыграть Тимур. Его крупное и накачанное телосложение предоставляло широкие спектр возможностей по защите Марка. В характере Марка чувствовалась предпринимательская жилка - он с таким интересом заглатывал всю информацию, будто бы уже сам был готов выкупить Негреско.
Прошла неделя с момента приезда в Ниццу. Тимур сидел в гостиной комнате номера, щелкал пульт телевизора и не понимал ничего, о чем эти люди говорят. Марку подсказали, что лучше всего за помощью в Ницце обратиться к давнему другу Сандро Рубина - Бруно Гебре-Селасси. Бруно был управляющим отеля Найс Флер и поселил гостей в своих самых роскошных номерах. За неделю не один десяток девушек успел здесь погостевать - как у Марка, так и у Тимура. Настоящий курорт романтического разврата, как-то бросил Марк, заглатывая серию из десяти шотов Б-52.
На Тимуре был надет кремовый костюм с двумя шлицами. Никогда в жизни ему не приходилось ощущать такой приятный материал. Определенно точно, он был рад такому подарку своего друга. На крючке двери в ванную висел на вешалке черный костюм Марка. Пиджак был выполнен из матового материала черного цвета, широкие острые лацканы, он был притален, подведен под атлетическую фигуру. Черные брюки, гладко вы бритые горничной, суженные ближе к голени и черные туфли Дерби, отдающие мрачным блеском. Сразу было видно, что Марк позаботился о стиле.
Марк вышел из ванной, вытирая свое голое тело полотенцем. Они были лучшими друзьями, которых только можно было придумать, поэтому Тимур не смутился от того, что Марк размахивал своим достоинством, пользующимся популярностью на юго-восточном побережье. Марк все-таки надел трусы и набра кое-какой номер.
Он звонил советнику Луи Дебуши - Мелани Гову. Она должна была обеспечить им встречу и представить российского гостя. С Мелани Гову Марк познакомился благодаря Бруно Гебре-Селасси. Накануне они отдыхали в ресторане в отеле Негреско. Мелани Гову очень приглянулась Марку и он положил на нее свой глаз. В конечном итоге, спустя двадцать минут, необходимость участия Бруно отпала, после того, как Марк парочку раз пошутил, улыбнулся и проявил разумную самокритичность. При виде этой осквернительной улыбки тонкая белая ножка Мелани сама собой, отдельно от разума, подглаживала бедра Марка. Утром она проснулась у него в номере и сообщила, что этим вечером будет большой фуршет, посвященный открытию нового казино близ Английской набережной. Кто говорил, что только девушки могут торговать собой? Встретьтесь с Марком Рубиным и вы купите его за три цены.
На том конце провода ответил мягкий нежный французский голосок:
- слушаю.
Улыбнувшись, Марк сказал:
- узнала?
Марк показал Тимуру, чтобы тот подал ему одежду. Мелани сказала:
- рада слышать твой голос.
Чувственность, которую она передала, стала возбуждать Марка уже на ранней стадии. Никогда ему еще не приходилось иметь дело с француженками. Это самое вкусное и страстное зрелище, которое только можно было представить. Заправляя в брюки рубашку, Марк спросил:
- с кем я могу быть?
Разговаривая с ним по телефону, Мелани стояла перед огромным зеркалом в гостиничном номере, в котором она жила как у себя дома. У нее было очень худощавое лицо, длинные светлые волосы. Она накрасила губы ярко-красной помады, нанесла румяны на скулы, которые придавали ей еще больше сексуальности. Она могла бы обойтись и без них, зная, что Марк все сотрет, но именно ради этого она их и нанесла. Промолчав, Мелани ответила:
- нас будет только двое.
В голову Марка ударил тянущийся импульс. Это была для него не только деловая издержа. Мелани Гову была для него личным, принадлежащим вечность. Она была для него той, над кем можно надсмехнуться, при этом погрязнув под ее власть. Марк уже представлял, как она застегивает пуговицы на рубашке, хотя на самом деле это был Тимур. Стоя перед зеркалом с прикрытым глазами, Марк шепнул:
- кого нас?
Услышав это мрачное легкомыслие, Мелани улыбнулась своему личному отражению Марка в зеркале. Смотря в его глаза, видя свои зеленые зрачки, она ответила:
- меня... - несколько секунд молчания и Мелани сказала еще: - и порочной меня.
Теплая волна прошлась по всему телу Марку. Он еле удерживал трубку у уха, его челюсть была напряжена, он не дожидался момента, когда встретит Мелани. Он видел, как Тимур принес шкатулку с запонкам и бляшкой. Тимур открыл для него шкатулку, но Марк больше не мог думать о том, какие ему нужны запонки, он инертно показал ему пальцем, и обратился к Мелани:
- оу... - он прислушался к ее глубокому дыханию. - где я тебя найду?
Стоя перед зеркалом, Мелани снова встретила улыбкой обеспокоенность Марка. Она почувствовала, как он гладит ее грудь, хотя в самом деле она стояла перед зеркалом и двигала своими тонкими пальцами от ключиц к талии. Ее кожа была напряжена, ее разум остановился, также как и остановился разум Марка, она прошипела, создавая шумы в трубке:
- ты узнаешь меня по запаху.
Вспоминая, как прошедшей ночью в своем номере Марк целовал ее шею, стоя перед своим зеркалом у окна, с которого были видны разноцветных фонари, расплывавшиеся под дождем, он вспомнил этот запах, - смесь бергамота и нероли, - успокаивающий мужской пыл перед взрывом чувств.
Марк продолжал находиться в состоянии выброса из пространства и времени, сидя на заднем сиденье сто десятого Мерседеса второй серии черного цвета, выпускавшегося тридцать пять лет назад и отреставрированного, на котором парни вместе с Мелани собирались приехать в отель Босколо Экседра. Тимур зарулил в сад отеля Святого Павла, где их ждала Мелани. Марк повернул свою голову и увидел, как из кирпичных стен старого отеля спускается девушка в черном костюме, у которой, по всей видимости, под пиджаком, кроме блузки из тонкого кремового шелкового материала, ничего не было. Из-под черной юбки виднелись красивые колени, переходящие в тонкие ножки в замшевых туфлях, она аккуратно спустилась на землю и подошла к черному автомобилю. Марк открыл ей дверь, впустил ее и Тимур тронулся в направлении Босколо.
Перед ними предстояло длинный пятнадцатикилометровый путь до Босколо Экседра. По дороге нужно было проехать холмы, нагорья и набережные. Полагаемые тридцать минут превратились в два часа страстного занятия сексом на заднем сиденье автомобиля с жесткой подвеской, проезжавшего по неровностям в горах, набирающего скорость на набережной. Это был сон, из которого невозможно было проснуться. Мелани полностью поглотила Марка, не давая ему ни секунды покоя, ни одного мгновения на деловой расчет. Казалось, их невозможно было остановить, Тимур мирился с этим и он понимал, что это всего лишь деловая издержка, он надеялся, что когда-то Марк будет это вспоминать с улыбкой, оставшись с ним наедине лет через несколько лет на чьей-нибудь из них свадьбе. Тимур был уверен, что это форма расплаты Марка за оказанные Мелани услуги. Оперная музыка, играющая в приемнике автомобиля отвлекала Тимура от происходящего сзади и возбуждала Мелани, придавая импульс ее движениям, ярость, жестокость. Марк ублажал ее пальцами, языком, целовал во все части тела, напрягая самую нечувствительные частицы ее кожи. У него был удивительный талант, которому он нашел предназначение. И благодаря этому таланту Марк мог обеспечить себе хорошие связи и бизнес.
Тимур остановился у фонтанов на площадке перед Босколо Экседра. Мелани должна была выйти раньше, чтобы встретиться с Луи Дебуши. Прождав минут, Тимур вышел из автомобиля и дожидался, когда выйдет Марк. Марк открыл дверь. Последние пять минут езды он приходил в себя, вернувшись из того тумана, который начался с первого гудка в гостиничном номере. Для Тимура все это казалось забавой и, когда он помогал ослабевшему Марку выйти, он сказал:
- могу тебя поздравить?
Встав рядом, Марк обратил на Тимура тот холодный взгляд, омраченный жестокостью, который он видел несколько недель назад в беседке за шаг от собственной случайной смерти. Настороженное выражение лица Тимура, приведшее его в дух, улыбнуло Марка, - улыбка, облеченная в скверности ко всему происходящему вокруг, - и он сказал:
- я лишился девственности после первой сессии.
Юмористическое настроение покинуло Тимура после того пугающего взгляда и этой унижающей улыбки. Дальше, он сказал, задумчиво потирая лоб, желая уколоть Марка:
- хотел поздравить с тем, что ты вступаешь в новый период жизни, когда становишься коммерческой блядью.
Марк промолчал. Он никак не воспринял оскорбление своего лучшего друга. Марк отдалился от действительности. Он выглядел так, будто бы внюхал в себя несколько грамм кокаина. Все-таки, Марк еще не вышел из своего сна, которого на самом деле не было. Под покровом ночи при свете мрачных фонарей Марк угрюмо зашел в отель. Всем от его вида казалось, что зашел молодой властитель. Это мрачное лицо, взгляд исподлобья, будто бы Марк что-то просчитывал, выставив губы в трубочку, выделяя свои скулы, прическа, щетина - все что-то говорило о Марке. Но он не создавал впечатления укурка. Можно точно говорить - Марк Рубин претерпевает изменения. Он становится не тем Марком, которого все любили, в честь приезда которого устраивали славные праздники. Тимур начал терять того Марка, с которым можно быть на одном уровне, чувствовать себя его родным братом. Марк становился для него чужим. И лишь ответственность, которую он принял на себя, пообещав Алессандро Рубину сохранить жизнь его сына, заставляла остаться Тимура в этом огромном зале с мраморными стенами, широчайшими хрустальными люстрами, надменными взглядами окружающих его людей и некогда бывшего самым близким ему человеком - Марком.
Идя по залу, Марк только молчал. Казалось, что он знает здесь каждого, казалось, что каждый поздравлял Сандро Рубина в день рождения его сына. Это был чужой Марк. Этот Марк не позволял себе говорить лишнего, считал простовством бросить невинную шутку. Тимур удивлялся тому, как Марк изменился за одно мгновение. Такой существенной метаморфозы не было спустя два года его отсутствия в Эль-Дорган. Даже Сандро Рубин не позволял себе такой величественности, хотя он этого заслуживает. Марк становился опасным, за ним нужно было присматривать, потом что Тимур понимал, что ближайшая ночь станет ночью необдуманных фальшивых поступков, закрученных в блефе, пороке и лжи, скрашенной сексуальностью и неотвратимым подчинением. Тимур злился на Марка. Он понимал, что Марк этого заслуживает, но еще он знал - для этой злости нет повода. Тимур подчинился не Марку - он подчинился несказанному слову Алессандро Рубина, который сейчас, скорее всего, покойно спит со своей великодушной женой, которая даже не подозревала, в какого жестокого зверя мог превратиться ее сын.
Они сидели в углу зала за отдельным столом, накрытым белоснежной скатертью. На столе стояла чаша с виноградом, апельсинами, яблоками. Мелани позаботилась о комфорте своего любовника и его помощника. После входа в зал их встретила хостес, которая отвела ребят на самое удобное для обозрения место. Сюда периодически заглядывал официант, подливая виски. За белую рояль, расположенную в центре зала, сел мужчина в черном костюме, с густой растительностью на лице. Он проиграл несколько нот, проверяя звучание музыкального инструмента. Возле него стало три толстых вокалиста, вокруг расставились несколько скрипачей, виолончелистов, перкусстонисты встали с другой стороны. Они разминались, наигрывали мелодии Шопена, Чайковского, Моцарта. Присутствующие гости выходили в зал, пританцовывая под вальс, но их было мало, не было ощущения массовости. Но когда наступил момент, момент, когда все услышали звуки Иоганна Штрауса, его вальс - Иисус Назаретянин Царь Иудеский - никто не устоял от этого зловещего звука. Возникло ощущение, будто бы сам сатана летает над залом и управляет разумом каждого. Все встали и сбежались в зал, танцуя этот жестокий вальс. Тимур явно чувствовал себя здесь чужим. Он посмотрел на Марка, сидевшего лицом к аду, внимательно рассматривавшего лица танцующих гостей и тех, кто просто наблюдает. Он сидел, будто бы полулежа, и потягивал виски. На его пиджаке собрались складки возле пуговиц, но ноги твердо стояли на полу. Марк выглядел, как тот, кто пытается устоять от этой манящей силы, тянущей внутрь, и Тимур молча просил его остаться или лучше вообще уйти отсюда.
Мелани где-то потерялась, она должна была предварительно обсудить условия сделки, которые Марк Рубин был готов предложить людям, имеющим доли в отелях, казино и вложившихся в готовые проекты. Она занимала хоть и посредническую, но очень важную и всеобъемлющую роль в этой игре. Марк продолжал холодным взглядом осматривать зал. Взгляд, готовый уничтожить каждого. Тимур окончательно возненавидел его надменность, его предстоящее наследство, Тимур возненавидел этот город, этот отель, эту ночь. Он возненавидел свою одежду - кремовый костюм, бордовую рубашку, дорогие туфли. Каждую деталь, каждое мгновение, которые он пережил за последнюю неделю. Им овладело страхом, который ему никогда еще не приходилось встречать. Даже страх смерти казался ему трепетом детей перед тем, какой страх в него вселил Марк Рубин, не приложив к этому видимых усилий. Марк кого-то присмотрел себе и молча встал. Тимур проводил его взглядом и не мог пойти дальше, потому что боялся этой богемности, надменности взглядов, золота, светящегося в зрачках каждого. Но он сломил самого себя и вошел в этот мир глянца и шелка, двинулся за чужим человеком, которого прежде не знал, которого никогда не стал бы узнавать, просто за сам факт существования такого человека.
Марк прошел дальше, через центрифугу этого злого танца, не уворачиваясь от движений. Его глаза горели пламенем при виде этой девушки, которая одиноко стояла в зале и ждала кавалерского приглашения. Марк был уверен, что она ждет именно его, он знал, что здесь больше нет никого, кроме него, а те, кто есть, не достойны существования. Марк чувствовал себя выше всех, выше этих олигархов, выше судей верховного трибунала французского республики, выше господа бога! И самое ужасное - выше собственного отца. За незначительный промежуток времени у Марка появились интересы, пересекающиеся с интересами собственного отца, которые он поставил превыше всего.
Она стояла с бокалом белого вина и прохладно наблюдала за происходящим вокруг. По ее лицу угадывалось, что мотив не из приятных. Эта девушка была одета в зеленое коктейльное платье с рубиновым оттенком, на ее шее налегло ожерелья из светящихся бриллиантов. У нее была красивая худоба, ярковыраженные ключицы, хрупкие плечи, тонкая шея. Черные волосы, собранные в ракушку, и ни грамма макияжа. Ее природная красота была главным оружием, которым она схватила мрачного купидона в черном костюме в свои чары. Марк остановился перед ней и протянул руку, пригласив станцевать. Уж этому Тимур не стал удивляться, довольно на сегодня удивлений. Не танцевал - так сегодня станцует.
Местный Штраус дорого разлива заиграл вальс "На Голубом Дне". Марк стал энергично двигаться по залу с этой девушкой, гордо осматривая ее глаза. Она была поражена тому, как у него это получается, - так легко, непринужденно, - будто бы всю жизнь занимался танцем. Марк Рубин никогда не танцевал, этого не может быть, кричал внутренний голос Тимура, это невообразимо. Марк одарял ее своей улыбкой, поддерживал, не отпускал ее ни на одно мгновение. Он наслаждался этой упругой кожей, поглаживая ее в движении, он не спускал с нее взгляда, а она полностью ему подчинилась. Они танцевали так, будто бы в зале больше нет никого, кроме них. В это поверила даже она, - настолько была заразительна величественность Марка. Двигаясь по залу из одного угла в другой со скоростью, приближенной к скорости света, они могли сбить любого на своем пути, при этом не лишая свой танец красоты и энергии. Это не был пьяный танец - это был танец двух сплотившихся душ. Вальс душ, вывернутых наизнанку. В конце под более выразительные ноты рояли, они танцевали еще энергичнее и Марк, словно предугадав последний так, раскрутил ее, бросил в сторону и удержал рукой. К концу танца они и не заметили, как привлекли внимание окружающих их людей, а потом встретили массовый восторг и признание. Один Тимур застыл в стойке оловянного солдатика, не двинув ниодной своей конечностью.
Поблагодарив всех, Марк, так и не отпустив ее руку, повел ее в сторону своего стола. Он прошел мимо Тимура, будто бы не обратив внимания на этот сопровождающий его взгляд. Но Марк остановился и Тимур подумал, что у этого хрена хватит смелости позвать меня с собой за столик, но вместо этого он услышал командный ровный и умеренный голос: "Найди Мелани. Узнай, чем она занимается. Через пятнадцать минут я планирую отсюда отчалить". Ненависть все больше заполняла душу Тимура, но он все равно подчинился приказу. Марк повел девушку за стол. Тут же подбежал официант, спросив у нее, чего она пожелает, и она спросила у Марка, непроизвольно задав вопрос по-русски: "а что пьешь ты?". Марк ответил официанту: "Виски". Через мгновение он понял, что услышал русскую речь. Он и не заметил, как смог украсить мрачную незнакомку очаровательной улыбкой. Эта русская сверкала робкой улыбкой. Марк смотрел на ее шею, плечи, он уже собрался ее раздеть и мысленно торопил Тимура, чтобы быстрее вернуться в отель. Марк внимательно смотрел в ее глаза, очаровывая, маня, и он спросил:
- откуда ты приехала?
Девушка почувствовала облегчение и сказала:
- из Москвы.
Выражением лица Марк поймал этот ответ и спросил:
- меня зовут Марк Рубин.
Он не только красиво танцует, у него еще и красивые глаза, и красивое имя, думала она, таких она еще не встречала, девушка была настолько поражена его обаянием, что дальше она могла только шептать. Она пригнулась к его уху, у Марка инертно приподнялась ладонь, обострился слух, и он услышал страстный шепот русской женщины:
- Аллен Кассио.
Ее низкий хрипловатый голос ласкал его слух. Марк не повернулся, его слух был все еще обострен, а Аллен, назвавшаяся итальянской интерпретацией фамилией своего отца, поняла, что он хочет слушать дальше:
- из всех мужчин, которых я видела за свою жизнь, ты самый настоящий.
- продолжай. - говорил Марк.
- ты великолепно и легко танцуешь, у тебя красивые глаза и сильные руки. Я понятия не имею, чем ты занимаешься и что ты здесь делаешь, но я точно знаю, что ты должен находиться в постели с любящей тебя женщиной!
От нарастания эмоций в словах Аллен Марк возбуждался все с большей силой и в конце-концов, после того, как она закончила, Марк резко повернул свою голову, положил руку ей на плечо и страстно поцеловал ее губы. Аллен была одурманена, ее тело вышло из-под контроля и она обложилась на него, гладя плечи, голову, соприкасаясь своими коленями с его. Их полости переплелись, руки сомкнулись под звуки зловещего вальса. Руки Марка двигались по ее плечам, он стаскивал с них лямки, но понимал, что здесь это невозможно. Целуясь с ней, Марк приоткрыл глаза и увидел светлый силуэт своего друга. Проведя руками по ее телу, остановив их на внутренней стороне ее бедер, Марк дал понять Аллен, что нужно ненадолго остановиться, и Тимур твердым обозленным голосом сказал:
- Мелани просила передать, что участники готовы пойти на нашу сделку. Послезавтра вам нужно будет встретиться и распределить доли по отелям и казино.
Аллен была настолько одурманена чарованию Марка, что не слышала, о чем говорил Тимур, а Марк обливался душевным бальзамом слов своего друга. Марк радостно поднял свои руки, чтобы взять Тимура в объятия, но Тимур был обижен на Марка, и Марк это понял. Марк не хотел с этим мириться. Он резко встал, отбросив стул назад, положил руки на крепкие плечи Тимура, который хотел их оттряхнуть со злости, Марк внимательно и угрожающе смотрел в эти преданные и обиженные глаза, пытаясь вызвать в них страх, но весь страх у Тимура иссяк, у него началось притупление чувств к своему некогда бывшему брату, и в момент, когда Тимур дернул плечами, чтобы сбросить с них чужие руки, Марк спохватился за его лицо и крепко поцеловал своего самого близкого человека на земле в щеку, потом крепко зажав его в своих руках. Тимур пытался выбраться, но Марк удерживал дальше, прижав свою голову к его плечам. Затем Марк снова посмотрел на Тимура самым что ни на есть дичайшим взглядом в его глаза и стал нервно и быстро говорить:
- Нам срочно нужно отсюда бежать! Мне нужно забрать эту девушку! Мне нужно поехать на нашей чертовой рухляди в отель! Сделку можно считать состоявшейся! Осталось дотянуть приязнь Мелани до конца и чалить отсюда! Тимур! Я боюсь этого места и отсюда нужно бежать!
- да, поехали. - дождавшись этих слов, сказал Тимур.
- Быстрее! Быстрее, мать твою! - стал яростно кричать Марк, не контролируя свои эмоции и поступки. Тимур уже двигался к выходу, чтобы подогнать автомобиль, но Марк сказал еще: - Стоять! Подожди, Тимур! Я хочу тебя кое о чем попросить. Ты готов меня выслушать? - Тимур покачал головой. - Я не слышу, друг мой, готов ли ты меня выслушать?!
- да! - крикнул Тимур.
Снова схватив Тимура за лицо, Марк сказал:
- этой ночью не останавливай меня. Не думай, что сможет взять меня под свой контроль. Все, что я буду делать, - все результат моего сознания! Мои чувства высвобождены. Если ты посмеешь хоть на секунду меня остановить, то тебя будут собирать на кусочки!
Марк сам не понимал чего нес. Он никогда не позволил бы себе угрожать Тимуру и эта ночь была самой бесконечной для Тимура, от которой он хотел быстрее избавиться. Разум покинул душу Марка, остался один основной инстинкт. Марк взял Аллен за руку, не дождавшись, когда официант вернется, и Аллен побежала за ним, сняв с себя туфли на каблуках. Она их выбросила на входа. Все люди сопроводили их недоуменным взглядом. Марк выбежал на дорогу, пританцовывая под какую-то не звучащую мелодия, заводя Аллен, которая окончательно поддалась его влиянию. Все шло как слайд-шоу. Марк и не понял, как Тимур успел подъехать к выходу. Ему казалось, что он открыл воображаемый автомобиль, хотя садился в настоящий, вместе с настоящей девушкой. Ударило молнией, пошел сильный ливень.
Тимур гнал в отель, выжимая из старого автомобиля все возможное. Он вывернул на Английскую набережную и набрал скорость. Тимур тоже был пьян, но он не был так одурманен, как те два извращенских создания на заднем сиденье, мешающих ему водить машину. Марк разорвал платье на Аллен. Он прошелся своими губами по каждой частице ее тела. Марк положил Аллен на спину. Раздвинул ее ноги, целуя в губы. Он медленно и нервно двигался пальцами ниже и почувствовал резинку на ее трусах. Марку не хватало терпения их нормально снять и он нервно сорвал их, выбросив в открытое окно, из которого лило дождем.
Его спина была мокрая, Аллен стала с него срывать пиджак, и у нее ничего не вышло бы, если Марк не расслабил на мгновение руки. Марк снова поцеловал ее в губы, стал дальше двигаться по шее, ключицам. Уворачиваясь от автомобильного потока, Тимур резко поворачивал из стороны в сторону, что только заводило Марка и Аллен. Тимур был испуган, сам точно не понимая из-за чего. Марк целовал ее грудь, нежно поигрывая языком с ее сосками. Аллен изворачивалась, потеряв тело из-под контроля. Марк держал ее крепко, потому что боялся, что они вылетят из машины. Марк полез ниже, продолжая целовать на своем пути все, что попадалось ему. Он чувствовал ее запах возбужденной женщины. Пройдясь через небольшую растительность в ее интимной зоне, Марк стал целовать ее половые губы. Аллен стала громче стонать, удерживая его голову еще ближе. У Марка была мокрая спина, рубашка прилипла к его коже и Аллен сильнее царапала своими ногтями его спину. Через белый материал рубашки стала поступать кровь.
По их телам пробегались линии фонарей, стоявших вдоль дороги, фонарей проезжавших мимо автомобилей. Марк входил глубже, а Аллен билась в конвульсиях о спинку сиденья, схватившись одной рукой за его спину, второй - за затылок. Она прижалась лицом к сиденью, пытаясь хоть как-то притихнуть, но Марк ей этого не позволял. Ее ноги стали двигаться все выше и выше, она зацепила Марка за брюки, которые пыталась стянуть, чтобы коснуться самого настоящего мужества. Дождь капал на ее ноги, его спину. Она соскальзывала с его тела, ее обнаженная нога падала вниз под сиденье и окуналась в лужу, разбрызгивая водой водителя. Тимур, переключая скорость, резко тормозя, выворачивался, он чуть не въехал в пальму. Марк вместе с Аллен упали вниз. Аллен привстала, взяв его за лицо, оставляя на нем царапины, целуя его глаза, лоб, губы, нос, уши.
Боль, которую Марк должен был чувствовать, куда-то исчезла, - она слилась с падением капель на их тела. Аллен села на сиденье, Марк снова раздвинул ее ноги, продолжая ее целовать, а пальцами лаская ее влагалище. Он не был в состоянии снять с себя одежду. Аллен просунула свою руку в его штаны и прикоснулась к твердому толстому кнуту, который срочно нужно высвободить. Она стащила свою руку с его спину, в очередной раз поцарапав ее, двумя руками она резко расстегивала эту сраную пуговицу на его штанах, в которых Марк стоял на коленях перед ней. Наконец, она стянула их вниз. Марк даже и не думал прикасаться к своему члену. Он знал, что на мгновение вперед все сделает Аллен. Аллен взяла этот телесный толстый кнут в свои руки и стала его гладить. Она не покушалась на акт минета, она просто хотела насладиться его ощущением в руках, ощущением каждого капилляра, царапая тонкую кожу. У Марка не хватало сил дальше терпеть, он прижал Аллен к груди, приподнялся и вошел внутрь, медленно двигаясь. Аллен снова начала громко стонать, а Марк двигался вперед и назад. Дождь попадал в каждую промежность, смазывая пути, ее руки скользили по его телу, влажные губы Марка скользили по ее лицу.
Аллен почувствовала, как бешеное цунами ударило ее внутри, заставляя ее истекать водопадом. Так она не кричала еще никогда, она еще никогда не чувствовала себя такой грязной шлюхой, как с Марком. Марк наслаждался ее телом и не смог прочувствовать, когда Аллен достигла своего пика. Он продолжал двигаться дальше, еще усерднее, лишая себя последних сил. В легких не хватало воздуха ни у него ни у нее, они назло природе и миру продолжали целоваться, мешая воздуху проникать внутрь. Они продавливали друг другу, вводили инъекции страсти, прилива чувств, которым нет границ.
В этот момент Тимур дал им шанс. Машину повело в сторону, он не смог справиться с управлением, уворачиваясь от движущегося на него темно-серого, незаметного на трассе, Ферарри Энцо, шедшего по встречной полосе прямиком на их Мерседес. Тимур вывернул направо и ударился о фонарный столб, который свалился на крышу автомобиля, оставив вмятину на крыше. В этот момент Марк и Аллен, наконец, остановились. Он отпрыгнул на другую сторону сиденья, наблюдая за тем, как Аллен резко и быстро набирает воздух, томясь в наслаждении. Глубина движения легких в теле Марка, была настолько высокой, что они касались его ребер, причиняя ему боль. Передняя часть автомобиля не подлежала восстановлению, Тимур потерял сознание, его лицо истекало кровью. Продолжал идти проливной дождь.
Аллен говорила какие-то неразборчивые вещи, словно животный инстинкт внутри нее издавал звуки. Но потом речь стала проясняться, Марк слышал вопросительную интонацию, и услышал ее слова:
- этот удар... это был ты?
Марк, поглаживая ее бедра, стал шептать:
- мы попали в аварию. Будь осторожна - на машину упал столб.
Марк стал трясти Тимура за плечо, но он никак не реагировал. Это привело Марка в себя и он одумался, осознав окончательно, что на самом деле произошло. Да, думала Аллен, лежащая сзади, прийдя в себя, такого секса у нее еще не было. А Марк пришел к выводу, что от ночи фальшивых необдуманных поступков пострадал больше всего тот, кто не имел к этому никакого отношения.
Наступил день и Марк сидел на кресле в палате, где лежал Тимур. Все царапины на спине Марка были обработаны специальным раствором, ночью Аллен установили аппарат для искусственной вентиляции легких. Ей, в отличие от Марка, действительно не хватало воздуха. Тимур пришел в себя, - на радость Марку, он остался жив. Ему сильно повезло - никаких переломов в старом автомобиле, где нет подушек безопасности, он не получил. Он хорошо въехал в столб, зацепив его правым крылом автомобиля. Дальше он потерял сознание от сдавливания руля в легких - быстрое задыхание и отключение мозга. Конечно, от нескольких ушибов ему было тоже не по себе, но Марк знал, что Тимур тот еще мужчина, - он переживет даже своих внуков. Аллен зашла в палату. Она выглядела достаточно свежо, но серость в области вокруг глаз выдавала прошедшую ночь. Она была одета во врачебный халат, это дало Марку вспомнить некоторые детали - например, как он выбросил ее платье через окно автомобиля. Но, в целом, улыбка на ее лице была так заразительна, что Марк улыбнулся ей в ответ.
Марк освободил стул для Аллен, пошел в сторону кушетки, на которой лежал Тимур. Он уже дышал, сердце било. Все обошлось, окончательно решил Марк, рассматривая спящее суровое лицо со шрамом, своего самого близкого человека на свете. Он услышал голос Аллен:
- к нам, ведь, никто сюда не приезжал?
- я тоже спал, - ответил он, потерев нос краем белой футболки, которую надели на него в больнице, - но они могли бы остаться. Мне нужно выпить.
- поддерживаю. - подняв руку, сказала Аллен.
В палату зашла медсестра. Она попросила Марка отойти и не мешать спать его другу. Ее смелость позабавила Марка. Уперевшись на подоконник, он увидел женщину среднего возраста, по ней ощущалось, что она мать. В ее голосе чувствовалась теплота и забота. Повезло Тимуру с доктором, заметил он. Она достала аппарат для измерения давления. Надела ремень на его левую руку и нажала кнопку запуска воздуха. Через несколько секунд она сказала Марку: "верхнее - сто двадцать, нижнее - восемьдесят. Ваш приятель очень крепкий". Марк гордо ухмыльнулся и спросил:
- когда мы сможем его забрать?
- после того, как он проснется зайдите ко мне, я передам ему лекарства. У него легкие могут соприкасаться с ребрами, если он будет делать большие нагрузки, поэтому ему нужно регулярно употреблять кое-какие препараты. Около недели.
Ночью Марку хватило сил и ума додуматься насчет вопроса о медицинской страховке, чтобы не переплачивать лишние деньги за лечение. Он спросил:
- сколько я вам должен за страховку?
- вы ничего не должны.
Марк понимал эту скромность. Он склонил свою голову, пытаясь защититься от нее, потер пальцами свои губы и его голос обрел холодный оттенок, он напоминал своего отца - справедливого мужчину, знающего толк в делах, готового щедро отблагодарить своих союзников. Марк двумя руками взял ее ладонь и сказал:
- нет, вы не можете быть правы. За эту ночь вы сделали столько добродушных поступков, сколько не сделал я за всю свою жизнь. Я очень вам благодарен. - он поцеловал тыльную сторону ее ладони. Это было приятно для медсестры, но посмотрев в его глаза, она стала испытывать страх. - вы оказали огромную услугу для меня и моих друзей и я не смогу представить, как я выйду отсюда, не отблагодарив вас как следует. Вы заслуживаете этих денег. - Марк положил ей в карман несколько купюр номиналом в сто евро. - это не взятка, вы не сделали ничего противоправного. Я ваш должник. Запомните мое имя - Марк Рубин - и когда-то наступит день, быть может, вы этого не допустите, вы попросите меня об услуге, которую я окажу вам, и эту справедливость вы примите в качестве подарка. Вы сохранили нам жизнь, поправили здоровье - это самое великое, что человек способен сделать.
Пока Марк говорил, Тимур проснулся. Он слышал слова Марка и верил в честность этих слов. В голосе Марка была та скромность и благодарность за добродушие людей, которые были в его отце. Алессандро Рубин всегда судил о людях по их поступкам, и Марк, сам того не подозревая, полностью копировал своего отца, его чувство справедливости. Его голос был мягок и уходчив, как у отца, не отца, у которого просто есть дети, а отца, у которого есть большая семья, родные, друзья, и даже те, кому он не является биологическим отцом, называют его таковым только из тех естественных и самых родных чувств, как любовь и уважение, которые стали многим незнакомы. Медсестра была полностью поражена силе мужества в лице Марка, она не думала, что у этого молодого человека столько мудрости, она рассчитывала, что он просто скажет спасибо, сунет деньги, но вместо этого, Марк остался перед ней в долгу. Марк вселил в нее уверенность о том, что в какой-то день, она сможет прийти к нему и по-дружески попросить об услуге. Своими словами Марк вселил в нее те уважение и любовь, которые нынче стали чужды людям. Медсестра - Сиднэ Битракс - полюбила этого молодого человека, от его слов она пустила слезу. Она видела перед собой не какого-то глупого юношу с похмельным синдромом, а настоящего человека, имеющего высшие ценности и великие цели. Под конец его слов, она потянула ладонью, которую он держал своими руками, вверх, и положила свою вторую руку на его, она прикоснулась губами к тыльной стороне его ладони и оказала то уважение, которого всегда удостаивался отец Марка Рубина.
Тимур раскрыл глаза и видел со спины ту медсестру, лицо переменившегося Марка Рубина. За последние двадцать четыре часа он узнал Марка, который ему друг, и Марка, который ему враг. Эти слова он принял и на свой счет. Тимур никогда не смог бы подобрать что-то подобное. Он для себя справедливо понял, что речь шла не о всех троих, а только о нем, и потом, когда медсестра отпустила его руки и отошла в сторону, Марк увидел открытые глаза Тимура, давшего ему понять, что он теперь в порядке. Марк медленно подошел к нему, взял за руку и пригнулся поближе, чтобы поцеловать в лоб. Даже отец Тимура никогда не передавал столько тепла, сколько передал человек, который последней ночью был его врагом. Этот поцелуй был знаком примирения и Тимур прижал голову Марка к своей раненой груди, не обращая внимания на ту боль, которую он себе причиняет.
На тумбочке, возле которой сидел Марк, а сейчас сидит Аллен, она увидела пачку с сигаретами. Достав ее, чиркнув себе зажигалкой, Аллен выпустила дым и прокрутила в своей голове всех мужчин, с которыми ей доводилось встречаться. Никто, - ни художник, ни шейх, ни тот наставник из прокуратуры, ни даже те мелкие юноши из рекламных агентств, управляющие ресторанами, автодилеры и пилоты авиалайнеров, - не мог сравниться с Марком Рубиным. Ни в одном из них не было того чувства справедливости, которое было в нем. В человеке, с которым она испытала то, чего не испытывала никогда. Он ей не показал роскошь, не показал одухотворенность, то, что могли продемонстрировать шейх и художник, ни должностное положение. Он показал ей, насколько любит эту жизнь, как сильно Марк готов поступиться своим принципам и вновь попробовать острый обжигающий вкус жизни, подвергнув себя опасности и прихватив вместе с собой ее, на очную встречу со смертью. Это было самое дорогое, что он мог для нее сделать. Сидеть с головной болью в палате больницы с плохо тлеющей от влаги сигаретой для Аллен показалось лучшей затеей, чем проснуться в огромной кровати отеля Негреско в обществе, - пусть даже красивого и высокого, - российского олигарха, которому не составит труда подарить ей клочок земли на своей родине, не прося ничего взамен, кроме плоти и легкого подобия чувств. Все истории о любви, чувствах, отношениях, которые вливались в ее голову подругами, рухнули после встречи с Марком Рубиным. Нет ему подобных.
Глава 8.
Ренат Бапшуа стоял в гостиной комнате своей большой квартиры в центре города Мерика. Старый жилой дом, построенный еще в дореволюционный период, был расположен напротив дома правительства республики. Раньше, возле территории этого дома, здесь было стрельбище, на котором, - как в прошлом на Красной площади, - расстреливали виновных, приговоренных к смертной казни. Сандро Рубин часто подшучивал над Ренатом, говоря, что он самый частый очевидец смертей.
Ренат - очень близкий для Алессандро Рубина человек, хотя, вернее будет звучать, если все будут это понимать как Алессандро Рубин очень близкий для Рената человек. Он вырос в бедной семье земледельца и домохозяйки в Эль-Дорган. Он был младше Сандро на двадцать три года и доводился ему племянником. По национальности Ренат абхаз, но его отец иммигрировал со своей родины в Эль-Дорган в погоне за мечтой.
У него был строгий отец, позволявший себе воспитывать детей ремнем, палками, кнутами. Его отец не знал пряничных методов воспитания детей. Еще он не знал, что жену можно любить и уважать. В нем проявлялись шовинистские наклонности. Во времена бедности, в те моменты, когда Ренату доставался маленький кусочек хлеба в одной большой семье, в которой у него были еще две младшие сестры, его отец был еще вспыльчивее. Он часто спорил со своей женой, кричал на нее, не скрывая от детей, хотя жена просила его отойти подальше, не портить жизнь своим детям. Но отец Рената утверждал, что пусть эти отпрыски знают реальную жизнь. Его тяготение к подобному просвещению своих детей в конечном итоге привело к мы, что Ренат Бапшуа стал свидетелем сердечного приступа своей матери. Тогда ему было всего четырнадцать лет. Он возненавидел своего отца, потому что мать действительно не заслуживала такого жестокого отношения к себе. Впоследствии, после кончины матери, воспитанием детей никто не занимался, отец вел хозяйства и максимум, что он мог сделать, так это подоить корову, вытащить яйца из курятника. На молоке и яйцах питалась вся семья.
Затем, после возвращения из армии, когда Ренат увидел счастливые глаза своих младших сестер, дожидавшихся возвращения единственного нормального человека в семье, он понял, что они нуждаются в опеке. Отец Рената, будто бы ожидая его возвращения, через неделю умер. Ренат даже не грустил на этот счет, он быстро соентировался, продал дом, бросил все домашнее хозяйство и вместе с сестрами улетел в Нью-Йорк. Там у него был знакомый друг, с которым он служил два года. Вместе с этим другом они организовали поставку минеральной воды из Мерикской республики, которая здорово продавалась, и ребята пошли в гору. Ренат получил юридическое образование в Гарварде. Он три года подряд сдавал вступительные экзамены, чтобы туда поступить. И лишь на четвертый год, сбылась его мечта. Но в один момент все рухнуло.
В свой день рождения, когда ему исполнилось двадцать пять лет, Ренат решил отметить юбилей в роскошном ресторане вместе с младшими сестрами, своим компаньоном и новыми американскими друзьями. Ренат приехал в штаты, чтобы стать законопослушным гражданином, он верил в силу и справедливость американского государства, и полностью полагался на его защиту. Тем апрельским вечером в ресторан на Брайтон бич, открытый еще одним русским предпринимателем, явилось несколько итальянцев в шляпах и пальто. Их было трое - один самый толстый, с тростью, и два его худых головореза. Тот, который был с тростью, постучал ею по плечу Рената и сказал, что нужно кое о чем поговорить. Их разговор пришел к тому, что Ренат, без какой-либо на то причины, должен пятьдесят процентов своей прибыли переводить на счета неизвестного ему дона. Итальянцы объясняли это тем, что бизнес Рената доставляет им неприятности и затмевает их объемы продаж. Иначе, пригрозили макаронники и пастолюбы, его мозги будут утрамбованы в стеклянную бутылку, в которые разливалась вода. Это было то предложение, которое Ренат не мог отклонить. Но кавказская гордость не позволила ему подчиниться, несмотря на уговоры его компаньона, и Ренат обратился в полицейский департамент Нью-Йорка, где заявил о вымогательстве и угрозе убийства. Там ему отказали, мотивируя тем, что недостаточно для этого доказательств. Могли сразу сказать, про себя подумал Ренат, что находитесь на их жаловании уже целое стослетие. Ренат разочаровался в государственной машине страны, с которой он связывал свои самый сокровенные надежды. Он отучился в Гарварде и за время обучения он искал возможность вернуться в Россию.
В двухтысячном году, выдав своих младших сестер замуж за американцев, Ренат приехал в Москву. Он устроился в компанию оператора мобильной связи на должность юриста, где справлялся великолепно и о нем узнали в руководстве, как об эффективном сотруднике. Ренат знал, что такое бизнес, он был взрощен Гарвардом, и ему было скучно оставаться юристом среднего звена. Во-первых, он хотел повышения, а во-вторых, увеличения доходов. Спустя полгода, Ренат узнал о грядущем банкете, приуроченному созданию нового ответвления в большой структуре, направленному на развитие новых сетей и возрастание популярности сотовых телефонов. Он добился приглашения на этот банкет. И тем вечером, Ренат узнал, что главным владельцем и руководителем всего этого бизнеса является некто Алессандро Рубин. Ему никогда не приходилось сталкиваться с ним и он не знал, кто это такой.
Ренат уговорил своего начальника, чтобы тот представил его перед Алессандро Рубиным, условившись на том, что Ренат останется ему обязанным. Ренат был готов продать части своего тела ради встречи с Алессандро Рубиным. Он был уверен, что сможет убедить этого приятного в общении и умного человека в том, что способен выполнять административные функции и быть частью правления. Где-то полуночи он дождался приглашения Эммы Рубин на прием к ее отцу.
Сандро сидел в большом кожаном кресле офиса в центре города на Пятницкой улице, из его окна на тридцать первом этаже виднелась Красная площадь, что только придавало внешей могущественности Сандро Рубину. Ренат был умным парнем и даже в моменты волнения он смог сконцентрировать и подобрать правильные нотки, чтобы привлечь внимание Сандро к себе. Сандро никогда не производил впечатления алчного человека, эта черта характера больше отражалась в Эмме, и Ренат почувствовал, что Алессандро Рубин - тот, кто выше денег и власти ставит любовь и уважение. Присев на кресло, напротив Сандро, Ренат сильно волновался, потирая свои ладони, вспоминая смутные прожитые семь лет, и он сказал вступительное слово:
- Алессандро Григорьевич. Меня зовут Ренат Бапшуа, я являюсь юристом в юридическом департаменте вашей фирмы. Я отдал многое, чтобы добиться встречи с вами, и счастлив настоящему моменту. Я пришел сюда, чтобы предложить дружбу, не рассчитывая на то, что получу отказ.
Настойчивость Бапшуа удивила Сандро и он ухмыльнулся от этих слов, что поставило Рената в неловкое положение. Он не знал о чем его сейчас спросят и как нужно будет отвечать. Весь запас концентрации в его голове иссяк. Но добродушие и обаяние Сандро еще никого не заставляли выходить с угрюмо повешенным носом после приема. Сандро сказал:
- что же, раз это не деловая встреча, раз ты не собираешь делать каких-то мне предложений, то давай пообщаемся о личном. - от низости голоса Сандро Ренат заволновался еще сильнее, и эта ухмылка на его лице только сгущала краски. Но Сандро продолжил: - я слышал о тебе, мне не раз лестно высказывались в адрес твоего имени. Ты хороший сотрудник, но какой ты человек? Раз речь идет о дружбе. Расскажи мне, откуда ты родом, чем занимались твои родители, есть ли у тебя своя семья?
Ренат не почувствовал и грамма тяжести в этом низком голосе, он немного расслабился, и он был очень рад тому, что задали те вопросы, на которые он гордо мог ответить. Ренат сказал:
- я родился в семьдесят втором в деревне Эль-Дорган. Рос на улице Хабекова, возле зеленчукской реки в семье земледельца и домохозяйки.
Услышав место рождения, Сандро его сразу перебил, уточнив:
- какая у тебя фамилия?
Ком в глотке образовался у Рената и, протолкнув его, он ответил:
- Бапшуа.
Промолчав несколько секунд с озабоченным выражением лица, Сандро повернулся лицом к Эмме и спросил:
- это не те абхазы, что поставляют нам вино?
Эмма ответила:
- они в том числе.
Мрачный взгляд Сандро Рубин переменился ясным божьим светом, когда он радостно взглянул на Рената. Ренат еще не понимал, что случилось, но ему становилось ясно только то, что его жизнь может либо наладиться, либо завтра его труп найдут под мостом. Его лицо остолбенело от такого восторга Сандро Рубина. Сандро подскочил с кресла, вскинув руки, обойдя стол, он подошел к Ренату и обнял его крепче, чем его когда-либо обнимал родной отец. Прижав свою голову к его сильному плечу, Ренат почувствовал столько тепла и заботы, что он понял - через мгновения его жизнь снова изменится. Он понял, что никогда еще такого не было, чтобы целеустремленность приводила к краху. Ренат был вынужден признать, что его прародитель - везение. Отпустив его, Сандро сказал Эмме:
- наконец-то у нас есть возможность заполучить достойного человека для должности в правлении.
Сандро пошел к мини-бару в центре кабинета, достал оттуда бутылку виски и разлил его в три стакана. Он поставил один стакан Ренату, второй дочери и сел за кресло, спросив:
- кто твой отец?
- моего отца зовут Давид. - не остановившись ни на секунду, не проявив ни капли скорбления, Ренат продолжил: - он умер, когда ему было сорок семь.
Сандро почувствовал состояние Рената, он понял, что то, что сейчас скажет, никак не обидит его, и Сандро сказал:
- он этого заслуживал Ренат. Человек, неспособный любить и ублажать свою жену и заботиться о детях, не может быть мужчиной. Мне очень жаль, что ты не знаешь, что такое отцовская забота.
И в этот момент Ренат узнал всю силу обаяния Сандро и его скромность:
- Позволь мне предложить тебе войти в нашу семью. Позволь мне стать твоим отцом.
Слезы накатывались в глаза Рената. С трясущимися губами он встал, осматриваясь вокруг в эйфории, и взял руку Сандро Рубина, поцеловав ее тыльную сторону, он сказал:
- да, мой отец!
Для Эммы этот поступок ее родного отца было что-то новым. Она была так близка с ним, что под своим носом не могла узреть, насколько добродушен ее отец. Она верила в то, что он великолепный бизнесмен, хороший глава семейства, но она даже представить не могла, что Алессандро Рубин способен на такое милосердие. Эмма была тронута, ее холодная кровь стала согреваться, впоследствии она многое пересмотрела и поняла: никакие деньги не принесут столько счастья, как прием в семью одинокого человека, о котором никто не знает.
Гарвардское образование очень пригодилось Алессандро Рубина и он допустил своего нового сына до семейных дел. Ренат не был удивлен тому, что такой большой капитал, которым владеет Алессандро Рубин, возник не без помощи криминала. Он это принял легко и с умом отнесся к делу. Алессандро отдал Ренату под контроль строительство туристических объектов на территории Эль-Дорган. Дальше Ренат занимался поднятием туристического бизнеса и его дипломатические способности позволяли заводить все больше друзей для себя и для Алессандро Рубина. Ренат Бапшуа был проектом того будущего, которое Сандро сулил для своего единственного родного сына, недавно достигшего совершеннолетия.
Позже, в глазах друзей и партнеров семьи Ренат стал вторым человеком после Эммы в вертикальной системе власти. Он годился на должность советника главы семейства, но Алессандро отдавал предпочтение Эмме, потому что она знала гораздо больше деталей и по уму не уступала ему. Единственный минус Эммы - суровость характера и излишний холод крови - был вполне приемлемым для отца, он часто пригвождал мы в ведении дел и критических ситуациях. Именно этим навыкам отдавал предпочтение Алессандро и Ренат не терзал его душу желанием стать советником - ему достаточно было дел по туризму и постоянных перелетов из одной страны в другую. Ренат стал аналогом посла государства, в то время, как Эмма была председателем правления, в свои-то молодые годы.
В последний год, Ренат осенью поехал в Турин, - излюбленный зимний курорт Сандро, из-за чего он построил себе там небольшой коттедж, - чтобы разведать там возможности для туризма. Он вернулся с хорошими вестями, но посоветовал разворачивать базы на территории республики, что будет гораздо дешевле и для перспективы прибыльнее. Ренат судил не только по деловому аспекту, он учитывал и политическую обстановку, и Ренат предугадывал, что вступление у власти Владимира Путина приведет к тому, что на Россию обратят внимание, и любовь президента страны к спорту будет в чем-нибудь отражена - это может быть и чемпионат мира, и олимпиада. Учитывая, что в России только один развитый город, - Москва, - который, по его оценкам, не потянет летнюю олимпиаду, и все остальные города с недостаточно развитой экономикой и слабой властью, Ренат оценил, что самое благоприятной площадкой для развития спорта будет Северный Кавказ. Сандро Рубин оценил убеждения своего нового сына и принял решение отказаться от возможности разворачивать новый бизнес в Турине. Бизнес любит спокойствие и тишину, поэтому Сандро решил прождать некоторое время, чтобы заняться средиземноморским побережьем Франции.
С наступлением апреля в настоящем году Алессандро предоставил Ренату долгожданный отпуск. Сандро сказал ему, что Ренат может сам решить, сколько ему нужно отдыхать. К радости своего отца, Ренат сказал, что собирается в Ниццу. Сандро уже очень хорошо знал своего сына, - Ренат недвусмысленно проявил свою любовь к труду и преданности отцу, - поэтому он настоятельно порекомендовал Ренату хорошенько отдохнуть, освободив свою голову от дел. Дальнейшие планы никак не будут соприкасаться с прошлым и Алессандро Рубин вышел на тропу освобождения от криминального признака своих дел, коли они стали так лихо развиваться, не без помощи государственной поддержки.
Первую неделю Ренат не выползал из клубов и баров, водя иностранных незнакомок из Америки, Нидерландов, Германии, Великобритании, в свой номер в Найс Флер. Вторую неделю он провел под мягким солнцем на пляже. На третью неделю Ренат понял, что это может привести к алкоголизму, и Алессандро Рубин может потерять своего, хоть и не родного, сына. Ренат проводил каждое утро в городе, гулял, смотрел достопримечательности, фотографировал их и высылал открытки домой. Возле гостиницы ему приглянулась одна булочная и в одно свежее утреннее воскресенье, он спустился в нее на первый этаж отеля, - это была булочная у Сильвио, в которой было всегда вкусно. Находилась она в тридцати метрах от морского берега, расположена на Флер Авеню, подувал очень приятный мягкий ветер и звук волн расслаблял, светило яркое солнце, но оно не было жарким, небо было украшено кристальной синевой. Сильвио сделал уникальную веранду, на которой различные виды кофе катились по дорожке, как бы как по железной дороге... И питающийся человек выбирал то, что ему подмигнет глазом и скажет "выпей меня, турист".
Это мог быть кофе, крепкий чай, создающий эффект чифиря... Да, там что угодно катилось. Но у него было особенно несравненно эспрессо, которое даже в особенной чашке было. Сильвио его готовил каким-то необычым способом, о котором нормальному живому человеку это не должно быть известно. Казалось бы, эспрессо и на западном берегу реки Иордан эспрессо, но у Сильвио была какая-то особенная загадка. В сочетании с огромным круассаном с шоколадной начинкой этот кофе доставлял предоргазменное ощущение. У Сильвио было славно, к нему часто приходили местные художники, хвастались своими картинами, оценивали их и даже иногда давали этому абсолютно профессиональную рецензию.
Была одна загвоздка - этот великоручный итальянец, с болью воспринимал вопросы о секретах своих творений. Пытавшись выяснить, что с ним не так, один из художников показал Ренату картину, написанную собственноручно, на которой изображена могила его матери, Сильвио был изображен на коленях перед этой могилой, вроде как рыдал, но он смотрел еще на полумесяц. Ренату рассказали, что мать всегда кормила его овощами, делала его вегетарианцем, считала, что в душе все животные такие же, как и люди. И именно антипатия ко всему, что растет из земли, довела Сильвио до страсти приготовления блюд, только готовить он не умел. Тяжелое детство сложилось у Сильвио, без отца, сейчас он один живет на втором этаже своей булочной, которую предоставил ему владелец отеля - Сильвио становилось хорошо, давая возможность людям есть сладости, он негласно разделял свое счастье с клиентами. Он был единственным итальянцем в Ницце, который не готовил пиццу.
Наевшись круассанов, отведав великолепных эспрессо, на четвертую неделю Ренат принял решение вернуться домой. Ему позвонила Эмма и сообщила, что Алиша Рубин выходит замуж, и Алессандро Рубин все мероприятия будет проводить в своем доме, поэтому в качестве тамады он хочет назначить Рената Бапшуа. Напоследок, Ренат собрался прикупить себе новый костюм, это обрадует Сандро и придаст еще больше свежести изпившемуся организму Рената.
Неподалеку от отеля, в доме напротив, был бутик с мужскими костюмами. Ренат ходил по залу и его глаза разбегались от такого широкого выбора. Тут были и двубортные костюмы и однобортные, со шлицами, без них, узкий, средний и широкий лацкан, острый, ровный и тупой лацкан, материал из шелка, из хлопка. Ренат не мог определиться. По залу ходили консультанты и в начале они спросили у него, могут ли чем помочь, но Ренат сказал, что сначала сам хочет подобрать себе. Ухмылка педантичного мужчинки в роговых очках с прозрачными линзами в приталенной темно-синей рубашке и узких брючках, из-под которых блестели чернокожие лоферы, была оправдана. Человек с бордовым шелковым галстуком-бабочка понял, что этот клиент нуждается в помощи. Ренат старался избегать его, потому что смущался от искусственного загара кожи консультанта, и были веские подозрения на его нетрадиционную ориентацию, но профессионализм этого парня завораживал.
Его звали Бруно Гебре-Селасси. Пока он подбирал для Рената материал, крой и тип костюма, Бруно рассказал, что родом он из Фару, морского порта на юге Португалии, и даже несмотря на лакированную капну волос на голове, где по бокам и сдали было подбрито чуть ли не налысо, Ренат понял, что парень из своих. Обручальное кольцо, о котором Бруно рассказывал минут десять, и большая любовь с женой, только опровергнули его предположения. Бруно оказался очень интересным человеком. После того, как Ренат купил себе пару костюмов, он вместе с Бруно пошли в булочную у Сильвио, поговорить за чашкой эспрессо. Из разговора Ренату стало ясно, что у Бруно много друзей в туристическом и игорном бизнесе, и он собирает деньги, чтобы вложиться, потому что для него включен зеленый свет. Не мало богачей прошлось через его бутик, хвастался Бруно. Ренат понял, что Бруно сможет стать отличным составляющим будущих планов Сандро Рубина, и подходящим каналом для установления нужных связей.
После рассказа о себе и том, насколько добродушен его отец, Ренат не стал сразу говорить о планах Сандро. Бизнес любит тишину, постоянно твердил себе Ренат. Он многому научился у Сандро, в том числе и тому, как правильно оставлять память о себе в сознании людей, которых неизвестно когда увидишь. Ренат был очень убедителен и, пожимая руку Бруно, он сказал:
- это было мое самое великолепные утро в Ницце. Ты наградил меня такими совершёнными костюмами, что мне будет стыдно сидеть рядом с женихом на свадьбе. Возможно, ему придется вернуться сюда. А если он не вернется, то вернусь я или кто-то из нашего окружения. Бруно, твой бутик - лишь только зародыш безграничного потенциала, которым ты владеешь. Ты стал для меня большим другом. Наступит момент, когда я или люди моего отца придут к тебе и сделают выгодное предложение, которое изменит твою жизнь в лучшую сторону. Помни, ты мой друг, ты можешь верить мне и отец научил меня исполнять обещания. Скоро, отель, под брюхом которого мы сидим, станет твоей собственностью, и твоя мечта исполнится.
Бруно не усомнился ни в одном слове, сказанном Ренатом. Он видел этого высокого парня в летней рубашке и джинсах, слегка небритого, с мужественной внешностью июне совсем модной короткой стрижкой, и верил ему, несмотря на то, что знает всего несколько часов. Осталось только ждать момента, когда кто-то представится и назовет имя Рената Бапшуа или Алессандро Рубина, и тогда Бруно воспользуется теми возможностями и друзьями, которые у него есть, и капитал, который будут в кладывать в большое и сложное дело, размножится до неограниченных масштабов.
По возвращению домой, Ренат убедил Сандро в том, что делом в Ницце нужно заняться, как можно быстрее. Неугомонный поверенный, иронично судила Эмма, присутствуя в кабинете в новой резиденции в Эль-Дорган. И никто не мог предугадать, что между семейством Рубин и Альканара случится такое безумие. В самый последний момент, Сандро решил перепоручить дело в Ницце на родного сына, - Марка, - чтобы заодно проверить, на что он способен, тем более, его уезд - крайне необходимая мера для семьи. Ренат должен был убедить Альканара в версии, которую выдвинул Марк, давшей Алессандро повод возложить на него маломальские надежды.
Репутация Рената Бапшуа не была омрачена и покрыта белыми пятнами, а отсутствие действительной кровной связи с семьей Рубин сыграла созидательную роль в переговорах с Альканара. Ренат был тем независимым посредником, который изложит верную позицию. Приехав в дом Альканара, Ренат знал, что здесь его никто не тронет пальцем. Альканара очень сильно любил его и даже смерть родного сына не омрачит его суждения о об одном из близких людей предполагаемого врага. Альканара, одержимый местью, рассчитывал переманить Бапшуа на свою сторону и поставить его против Рубина. И лишь деловой этикет, которому Ренат строго придерживался, и убедил придержаться Альканара, позволил Ренату взять инициативу на свою сторону. Именно он, а не Эмма, позвонил в дом Альканара и от имени семейства предложил провести переговоры.
Переговоры прошли успешно, отношения между Альканара и Рубин стали налаживаться, но они не были столь теплыми, сколь были раньше. Когда они примирительно взяли друг друга в объятия, Ренат ожидаемо видел глубоко спрятанное презрение в глазах Альканара. Но случилось так, что Алессандро воспользовался тем оружием, которым владеет лучше всех - это средства массовой информации. Информационная бомба, которую пустил Роберт Рубин по поручения младшего брата, сыграла важную и значимую роль, а благосклонность генерального прокурора Мерикской республики генерал-полковника юстиции Отара Равшукова только усилили позицию Алессандро Рубина, поставив Альканара в заведомо невыгодное положение. Хотя на переговорах, Алессандро Рубин избрал позицию слабости, пойдя всего на две уступки: первая - семейство Рубин сами найдут Фокца и уберут его, а вторая - семейство Рубин готово пустить опровержение в прессу о том, что Марк Рубин жив и Альканара его не убивал.
Переговоры велись две недели, а дело уже было передано в Мерикский республиканский суд. Прокуратура сработала быстро и четка, как и надо было для Алессандро Рубина. В числе обвиняемых был и Рубен Альканара, как организатор убийства. Благодаря показаниям Сандро Рубин, Эммы и Алиши Рубин, заменой рапортов об отчетах за проделанную работу, составленную оперативниками, сам факт убийства отпадал и с пособников нужно было снять обвинения, а соответственно оправдать. Суд был готов прекратить производство в отношении пособников, но они желали увидеть самого Марка Рубина, который во время процесса находился в Ницце.
Наступил день, когда адвокаты Альканара и Рубин должны выступить с прениями для выражения собственной позиции, если не приедет Марк Рубин, а если же он приедет, то снять с него показания. Пресса столпилась у ворот здания суда, репортеры бежали по коридорам в зал судебных слушаний, множество дорогих автомобилей стояло возле здания, номера которых фотографировали сотрудники федеральной службы безопасности, но Алессандро Рубин не мог не позаботиться и не посоветовать это сделать Альканара, и довести до ума близких друзей, приехавших поддержать из обоих, чтобы они приезжали не на своих машинах.
Судебное следствие по этому делу велось чуть ли не каждый день, каждый хотел с этим побыстрее покончить. Председательствующий и двое судей, судебные приставы, адвокаты семейств Альканара и Рубин, сотрудники милиции и госбезопасности, родные и близкие, поглощенные в суть дела слушатели, корреспонденты, все они находились в напряжении и усталости в большом зале судебных заседаний. Те, кто хотел курить, закуривали внутри, все участники процесса позволили себе выпить, такое было напряжение. Столы были забиты стопками бумаг, обставлены стаканами с минералкой, пепельницами, в горку наполненными окурками сигарет. Конечно, дополнительно не нужно было говорить, что это дело года, - не только в Мерикской республике, но и во всем государстве, о котором слышат даже за границей. Ожидая последнего свидетеля, председательствующий подозвал адвокатов семей к себе и шепнул: "Если этот ублюдок не явится сюда в течение пяти минут, мы приступим к прениям. Я бы и сам его пристрелил". Адвокат семьи Рубин сказал, что Марку только что звонили, он едет. Все трое услышали зашелестевшие листы бумаги, звуки затворов фотокамер и общий шум обострился в зале. Председательствующий поднял голову, а адвокаты развернулись в сторону двери, расположенной по центру стены напротив, перед которой раскладывалась дорожка к председательствующему. Все остолбенели, глаза были раскрыты в грань, затаилось дыхание и лишь журналисты перекрикивались друг с другом, когда встали напротив входной двери и пытались запечатлеть каждое мгновение.
Марк Рубин стоял на пороге в черном костюме-тройке, белой сорочке и черном галстуке. Широкий острый лацкан только дополнял ощущение значимости его явления в зал суда. Марк стоял с поднятыми руками, пока судебные приставы далеко не формально досматривали его, крепко зажимая в промежностях, чтобы не обнаружить там запрещенных предметов. Серые круги под глазами, появившиеся у Марка после Ниццы, и взгляд на всех исподлобья наполняли мраком сознание каждого наблюдавшего за всем действом. Его челюсти были наряжены от столь летального досмотра, ноги были расставлены вольно, Марк старался скрыть все свое напряжение. Отец за месяц увидел его впервые и не узнал Марка. Такого мрачного сына он не видел никогда. Эмма Рубин не верила своим глазам, она не понимала, как он мог так измениться, всего лишь за месяц. Адвокаты истекали потом, они не знали, как этому человеку задавать вопросы, а председательствующий только рассвирепел от вида Марка Рубина, ляпнув судье, сидевшему рядом: "Такого никакой ад не осилит". Никто не знал, что в голове у этого человека, обволоченного в жестокость и ненависть в глазах. Страх в душах был не только у наблюдателей и одержимых журналистов, но и в душе хладнокровной никем не поколебимой Эммы, которая не видела в нем родного брата.
Идя по залу, Марк ни на кого не оглянулся, не обозначил для себя даже присутствие отца и родной сестры. Он шел средней скоростью, опустив глаза, будто бы прокручивая в своей голове сложный план по уничтожению всех присутствующих здесь. Марк Рубин знал порядок ведения судебного процесса и он, достав паспорт из внутренного кармана пиджака, положил его на стол судьи, вспомнив, как раньше он прикладывал только удостоверение следователя. Председательствующий раскрыл паспорт, посмотрел на Марка и левой рукой направил его на место, где должен находиться свидетель. Марк повернулся и сел на стул за трибуну для свидетелей. И только в этот момент, оказавшись перед обществом напротив, Марк поднял свои глаза и обвел всех взглядом. Он посмотрел на адвокатов, на прокурора, поддерживающего гособвинение, затем Марк стал рассматривать стены, на которых висели стенды, приобщенные в качестве вещественных доказательств, с помощью которых суд устанавливал структуру поручений и перепоручений в семействе Альканара и Рубин. Также в углу зала лежала стопка из пятнадцати томов дела, рядом с этой стопкой лежал ящик с оружием, принадлежащим и тем и другим, запечатанным в коробках. Вещественных доказательств по делу было столько, что часть их невозможно было поместить в камеру хранения. Выражение лица Марка было таким, будто бы он пришел на спектакль, где зрители не могут понять, кто добряк, а кто злодей, и только он знал правду. Ухмылка сопровождающая его мрачное состояние духа, только подавляла всех, кто ее видел. Марк взглянул на отца. Алессандро Рубин подробно изучал поведение своего сына, он не хотел понять, с чего бы Марку так себя вести, - ему интереснее было, что будет дальше, - а Эмма, пришедшая в себя, стала чуточку презирать своего младшего брата. Она этого даже не скрыла, когда Марк посмотрел на нее. Марк не счел необходимым обозначить для себя Альканара. Да, этот человек покусился на его жизнь, рассуждал Марк, сидя на заднем сиденье такси, но он был настолько глуп и беспечен, что не сделал ниодного шага для выяснения правды, а раз Альканара больше никого не пристрелил, в том числе и Рената, то следует полагать, что семьи примирились, и сейчас Альканара во всех глазах - человек с разрушенной репутацией. Отцу даже не нужно было прилагать к этому усилия, все шло своим чередом. Поэтому Марк посчитал место, на котором сидел Альканара, - пустым.
Тишина, повисшая над залом, нарушилась громким командным и строгим голосом председательствующего. Уж кто не удивлялся, так это он. До сегодняшнего дня ему не приходилось встречаться с Марком Рубиным, у него не было возможности сравнить и оценить в целом. Но свои впечатления от первой встречи он шепнул на ухо другому судье: "Эту воровскую рожу нужно приструнить". Ясно уже, что до республиканского суда ручки Сандро не дотянулись. Он стал разъяснять Марку права и обязанности свидетеля, объяснил, что лжесвидетельство тоже является преступлением. "Вам ясен правовой статус свидетеля?" - спросил судья так твердо, что все присутствующие, кроме Марка поддрогнули. Перед Марком был установлен включенный микрофон и он ответил да. "Фамилия, имя, отчество, место и дата рождения, место регистрации и иные харданные". На грубость Марк решил ответить тем же. Умением строго говорить он не уступал, но еще в его голосе слышалось нечто темное, некая мрачная сила, поглащающая всех слушателей. Марку можно было отдать должное за то, что в каждом слове он скрывал гордость и признание своего рода, фамилии и родины. Он ответил, пригнувшись к микрофону:
- Меня зовут Марк-Андре Алессандрович Рубин. Я родился четырнадцатого января 1982 года в ауле Эль-Дорган Мерикской республики. На данный момент я работаю в Соломон энд Моралес груп в должности начальника департамента по работе с внешними связями. На учетах в наркологии и психиатрии не состою, ранее не судим и к уголовной ответственности не привлекался.
- где вы зарегистрированы? - спросил судья.
- я зарегистрирован и постоянно проживаю в Москве.
- в Эль-Дорган где живете?
Они же все знают, вскинув глазами вверх, подумал Марк. Ладно, порядок есть порядок. Марк ответил:
- в резиденции своего отца по адресу аул Эль-Дорган, бульвар имени Рубин, дом четырнадцать.
Судья пометил у себя на листке все данные. Он поднял глаза и спросил:
- у сторон вопросы имеются?
Марк сразу же посмотрел на стороны. Сперва он посмотрел на адвоката своей семьи, который всем видом показывал, что ему нечего спрашивать, так как Алессандро Рубин заранее сказала, что в случае, если Марк приедет, лишних вопросов задавать ему не следует. Прокурор откликнулся. Впрочем, адвокат Альканара тоже молчал. Марку задали вопрос:
- Марк Рубин, скажите пожалуйста, куда вы уехали после стрельбы в доме, когда вы находились вместе со своим другом Тимуром Айеровским в беседке резиденции своего отца и играли в нарды?
- по деловой необходимости я вылетел за границу.
- скажите, куда?
Непонятно к чему клонил прокурор. Марк спросил у председательствующего:
- ваша честь, я обязан отвечать на этот вопрос?
Прокурор встал и привел аргумент:
- гособвинению необходимо установить причину, почему Марк Рубин сразу после стрельбы убыл за границу.