Некромантка. Глава 5
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Глава 5. Турнир магов
Глаза в глаза, мольба и холод, страх и боль. Кто первым сдастся, кто проиграет, кто отведёт взгляд?
Молчаливый спор двоих над неподвижным, мертвенно-холодным телом.
- Ты понимаешь, как это важно для меня. И ты отказываешься.
- Ты должен понимать, что я не имею права жертвовать своей жизнью.
- ... Ты просто боишься пожертвовать ею...
- Приносить жертвы гораздо сложнее, чем принимать. Не так ли, друг мой?
- Если хочешь, можешь обменять мою жизнь на её, подруга моя. Только оживи её. Оживи.
Глаза в глаза. Невозможно решиться, невозможно отступить. С тихим звоном в клепсидре падают последние капли крови, истекают последние секунды, когда ещё можно хоть что-то исправить.
Глаза в глаза.
- Да, будь ты проклят... Нет, будь она проклята! Я верну твою сестру, но она пройдёт мой путь, пусть она тоже встанет перед выбором между сердцем и долгом! Она возненавидит себя, будет вечно винить себя, не зная, какой выбор был верным!...
Глаза в глаза. Терпение и злость. Мольба и отрицание. Готовность отдать свою жизнь - и мелочная трусость.
- Ты не остановишь меня?
- Нет. Жизнь в любом случае лучше смерти.
...
- Она с тобой не согласится.
- Итак, что мы имеем? - любимый риторический вопрос Ареса на этот раз прозвучал совсем по-другому, словно он не собирался сам отвечать на него, раскрывать перед наивными и темпераментными учениками все карты.
Близнецы исподлобья воззрились на своего Мастера, терпеливо ожидая продолжения, но его, против их ожиданий, не последовало.
На этот раз отвечать предстояло им самим.
- Ну, - Ален закатил глаза к серому небу, надеясь, что на него снизойдёт верный ответ. Рей повторил его движение, как сиамский близнец, и тут же на его лоб плюхнулась крупная капля первого весеннего дождя.
- Дождь начинается, - уверенно произнёс старший из близнецов, лучась таким самодовольством, словно предсказал это ещё неделю назад.
- Ну-ну, - качнул головой Арес, не спуская с учеников пытливого взгляда. - И это всё, что вы можете мне сказать?
Близнецы переглянулись, замолчали, пытаясь собрать мысли в кучку и подобрать нужные слова.
- Мы едем к жрицам, - осторожно начал Рей, словно прощупывая почву и готовясь замолчать, едва только Мастер нахмурится.
- ... опять...
- Из-за того, что умерла прежняя верховная, и нам надо снова налаживать с ними отношения... А это обязательно? Ведь Гелла и так у нас!
- Обязательно! - отрезал Арес.
Рей подавил вздох и продолжил излагать свои мысли:
- Гелла осталась в Школе, ведь жрицам её лучше не показывать... Кажется, они её мёртвой считают? Ведь так?
Холодный кивок заставил близнецов напрячься и быстрее зашевелить мозгами. После недавнего прокола с аггелом им приходилось из кожи вон лезть, чтобы больше не разочаровывать наставника. Арес тихо шалел от небывалого послушания и учебного рвения своих учеников и старался не спугнуть это хрупкое состояние.
- А ещё Гелла осталась там с этим... - Ален выразительно скривился, словно отказывая своему сокурснику в праве на имя.
- Угу, - поддакнул Рей. - А ещё Турнир через два семерика. А если наш очередной визит в Храм затянется, как и прошлая поездочка, то мы с Турниром точно пролетим...
- Как воробей над Пиками Забвения*...
- Ты ещё сказочку про ворону над океаном вспомни!
- А про белого мерина не вспомнить, ннэ?**
- Молчать.
Слово, холодное и тяжёлое, как камень, моментально прервало поток красноречия близнецов. Втянув голову в плечи, Рей робко продолжил:
- Если мы пропустим Турнир, то не сможем считаться магами, и несколько лет нашей учёбы пропадут впустую, - в голосе парня звучал явный укор, адресованный наставнику: мол, и не стыдно нам такую грязную свинью подкладывать? Или тебе времени, на нас потраченного, не жалко?
Арес с трудом удержался от раздражённого рычания - неумение его учеников просчитывать будущее хотя бы на десять шагов вперёд вызывало у Высшего попеременно то желание биться головой об стену, то желание саморучно удавить близнецов, пока они в какую-нибудь из интриг Совета не вляпались.
Лучше бы он их удавил.
Совет возлагал слишком большие надежды на Шестую. Совет слишком мало понимал в детской психологии. Совет не желал допустить иных толкований пророчества, кроме уже имеющегося.
Не обязательно быть гением, чтобы понять, что маразматикам из Совета (ох, как прилипчивы высказывания сестрицы Джет!) захочется в ближайшее время швырнуть Геллу в непривычную ей, опасную ситуацию. Проверить: какое напряжение она может вынести? Насколько она гибкая и хитрая? Что от неё стоит ожидать, что она выкинет в стрессовой ситуации?
А главное: что она может одна, без жриц, без Мастера, без друзей?
Аресу это было тоже о-о-очень интересно. Но не настолько, чтобы рисковать своей жизнью или жизнями непутёвых учеников. Несмотря на все их многочисленные достоинства, Высший вполне отдавал себе отчёт, что близнецы слишком прямолинейны и напористы, чтобы сразу понять запутанный клубок интриг мира высокой магии. А позволить им туда ломиться с упорством и изяществом тарана Высший не мог.
Как и сказать им о том, что ни к каким жрицам они не едут. Верховная не была доверчивой или непредусмотрительной дурой. Она обязательно бы оставила своей преемнице чёткие инструкции насчёт общего с магами дела. Но прошло достаточно времени, а жрицы так и не проявили своей заинтересованности.
А это значит...
Многое это может значить. И в первую очередь то, что соваться к ним сейчас не следует.
Осталось всего лишь доступным языком объяснить все эти мелочи и хитрости близнецам, чтобы у них не возникло желание немедленно мчаться выручать маленькую леди из лап Совета. Ага, всего лишь. Элементарная задача для самых маленьких.
Арес любил решать такие, сидя в своём особнячке, перед камином, с бокалом красного полусладкого в руке. Промозглый ветер, тяжёлые тучи над головой и дождь, накрапывающий за шиворот, навевали какие угодно мысли, но желания пуститься в запутанные объяснения среди них не было.
И Высший решил впервые последовать на поводу у своих желаний. В конце-концов, кто сказал, что это всегда плохо?!
А упрямым мальчишкам он всё объяснит. Ага, обязательно. Но не раньше, чем они отъедут на достаточное расстояние от Школы.
А пока можно и послушать ту наивную чушь, что они пытаются выдать за результат мыслительной деятельности.
(*Пики Забвения - географическая область в иномирье, считается непреодолимой, разделяет мир живых и Белые Сады)
(** Так же известна как сказка про белого бычка)
Гелла сидела на кровати, обхватив колени руками и склонив голову на плечо. По растрёпанным белым волосам скользили тонкие тусклые лучики света, холодные, слабенькие ладошки бледного весеннего солнца. На стене, за спиной девушки, едва виднелись тонкие процарапанные линии, и три самых свежих были перечёркнуты, словно Шестая так пыталась отменить прошедший день, стереть ненужное, бесполезное время.
Пятьдесят шесть дней, как она ведёт новую жизнь в Школе Высших. Три дня, как в неизвестном направлении исчезли Мастер и близнецы.
Конечно, дуэнья говорит, что они уехали в Храм с дипломатической миссией ("Как прошло осенью. Помнишь?") Ещё бы она не помнила... Но Гелла знала, что Арес ни за что не сунется к жрицам, зная, как они теперь настроены. Даже если это Совет его решил послать, он нашёл бы способ переубедить их! Не переубедил. Или просто даже пытаться не стал?
Девушка вздохнула, провела рукой по волнистым прядям, прогоняя навязчивые мысли. Она давно уже поняла, что Арес всегда достигает того, к чему стремится. И если решить, что он уже добился своей цели, то значит... Значит, он решил оставить её. Значит, она была плохой ученицей.
Значит, она снова одна.
Три дня уже, как исчезли близнецы, так её раздражавшие в последнее время. Да, иногда она желала, чтоб они ушли, оставили её в тишине и покое... Но какой же мёртвой и неприятной стала без них тишина!
Три дня, как она снова оказалась в своей прошлой, убогой жизни. Если броситься навзничь на кровать, зажмуриться, натянув на голову одеяло, то можно поверить, что она снова в своей убогой холодной келье. По утрам приходит Джет, тихо стучит в дверь и уходит, не дождавшись ответа. Но ведь можно представить, что это Стейл, что она снова колотит в дверь, словно желая разнести её на щепки, что она снова разъярённо кричит что-то обидное, что она поджидает у дверей столовой, чтобы схватить, отчитать и отвести к верховной... потом обнять, пожалеть, утешить.
Можно представить, что вокруг тихие девочки-послушницы, неохотно, но помогающие, если их попросить об этом. Можно представить, что жрицы, умные, величественные, спокойные, всегда рядом и всегда придают сил лишь своим присутствием. Можно представить...
Вот только не удаётся вообразить жизнь без чёрной книги. Стоит лишь погрузиться в дрёму-грёзу, как перед глазами вспыхивает ядовитая, обидная, больно ранящая фраза, и мир спокойный, придуманный, идеальный, разбивается на мельчайшие осколки, остающиеся болью в сердце.
Но, что хуже всего, Гелла чувствовала себя зависимой от этих злых и колючих фраз. Да, они причиняли ей страдание, каждый раз разбивая хрупкий мир миражей. Да, после них она едва могла сдержать слёзы, льдом обжигающие глаза. Но они приводили её в чувство, бросали, как в ледяную воду, в реальную жизнь, не давали потеряться среди фантазий... И вскоре только разговоры с Крейей стали единственной ниточкой, связывающей сознание девушки с реальностью.
"Я схожу с ума", - иногда мелькала дурацкая, ничего не значащая мысль, но Гелла уже не придавала значения тем словам, что являлись порождением её разума. В её сознании всплывали лишь те мысли, что бережно и расчётливо вкладывала в её сознание Крейя.
- Что же тебе от меня нужно? - словно в пустоту бросила девушка, не отрывая взгляда от невидимой, несуществующей точки на противоположной стене. Большие глаза казались стеклянными и неподвижными, словно у куклы.
"Чтобы ты жила, деточка. Неужели это не нужно тебе самой?"
- Нет.
"Хм?"
- Жить скучно. И бесполезно. Вот я сижу, смотрю на солнечные лучи, что играют в догонялки на полу. Им, должно быть, весело. Им обязательно должно быть весело, ведь им не надо думать много странных и пугающих мыслей!
"Ты начала бояться сама себя, своих идей. Разве это хорошо?"
- Да. Ведь я так больше ничего не боюсь. Мне хорошо.
Интересно, можно ли через рисунок, надпись, иероглиф передать усталый вздох со всем смирившегося человека? Крейе удалось и это. Гелла лениво подумала, что для её наставницы нет вообще ничего невозможного.
Тихий звук скребущей по стеклу ветки вывел девушку из апатии. Первым желанием было вскочить, распахнуть ставни, увидеть внизу, под своими окнами, как всегда ухмыляющихся близнецов. Снова улыбнуться, махнуть рукой и бегом броситься вниз, во двор, чтобы опять до вечера бродить по парку, по нейтральной территории, выбраться, вырваться отсюда... Но их нет в Школе. Порыв угас так же внезапно, как и возник, всё повторяющийся звук не вызывал никаких эмоций, даже не пробудилось любопытство со своим тихим, вкрадчивым вопросом "А кто же это?"
Надоедливый звук наконец утих.
И вместе с тишиной в комнату ступила Джет.
Гелла уже давно считала свою дуэнью эпохой-в-себе. Суровая и самодостаточная, она напоминала огромную старую паучиху, терпеливо свивающую свою паутину, чтобы вовремя дёрнуть за липкую нить, управляя безвольными жертвами. И Шестая отчётливо понимала, что влипла в эту паутину один раз инавсегда. Вот только как же ей быть, если и в паутину Крейи она тоже влипла?
Дуэнья прошла по комнате, не обращая внимания на сидящую на постели девушку, рывком распахнула ставни. В комнату хлынул чистый белый свет, лишив покои маленькой леди всякого сходства со склепом.
- Хватит строить из себя добровольную затворницу. Несколько дней пропусков тебе ещё могут простить, но если вздумаешь и дальше сидеть и тосковать, то спросят за твоё безделье с Ареса, имей в виду.
Сухо отчитав девушку, Джет подошла к ней, чуть скривив губы, провела по волосам тёмной.
- Тебе пора бы помыться.
- Зачем? - бесцветным голосом отозвалась Гелла, не отрывая взгляда от одной ей видимой точки.
И схлопотала такой подзатыльник, что в голове зазвенело, а перед глазами заплясали красные искры. Не успела девушка прийти в себя, как лицо обожгла пощёчина. Со стоном схватившись за щёку, Гелла склонилась к коленям, сворачиваясь в маленький клубочек, словно пытаясь спрятаться от всего мира.
Не надо, слышите? Я не хочу! Не надо!
Мне же больно!
- Успокойся.
Холодный голос, похожий на звон старого, закалённого в сотнях схваток меча, оборвал её недостойный скулёж. Гелла выпрямилась, всё ещё не отрывая ладони от лица, исподлобья бросила взгляд на дуэнью. Неподвижное лицо дамы было похоже на каменную маску, страшную в своём безэмоциональном, отрешённом гневе.
- Тебе самой не противно? Нет? Тогда доползи до ближайшего зеркала, полюбуйся на себя!
Шестая сжала зубы, но кивнула, не пытаясь скрыть свою наивную ярость - не на наставницу, унизившую её, а на себя, достойную унижения. Действительно, с чего бы это её так развезло, что она стала сама не своя, почти разучилась мыслить, почти исчезла как личность? Да ещё за три неполных дня...
"Если бы ты меня спросила, я бы тебе ответила. Но ты ведь стала такой нелюбопытной..."
- Шевелись, девочка, - старая наёмница растянула губы в фальшивой, змеиной улыбочке, - ты же не хочешь в таком... убогом виде предстать перед гостями?
- Перед гостями? - нахмурившись, уточнила недоумевающая Гелла. Кто может посетить её? Раньше к ней приходили только близнецы...
Подавив поднявшуюся волну обиды, злости и раздражения на саму себя, тёмная скользнула в уборную. Из зеркала, занимающего половину стены, на неё глядело прошлогоднее отражение: желтоватая кожа, тёмные, ввалившееся глаза, воспалённая руна на лбу, едва прикрываемая посеревшими тусклыми волосами... Неужели на ней так плохо сказалось невольное затворничество?
Когда она спустя полчаса вернулась в комнату, Джет уже ушла. Зато дуэнья оставила на кровати новое платье для Геллы, тёмно-синее с узкими рукавами и горлом-стойкой. Строгий стиль чем-то напоминал одеяния послушницы... Девушка пожала плечами и быстро натянула на себя подарок дуэньи, недоумевая, почему выбор пал именно на этот цвет. Ведь всем известно, что она носит только серое и чёрное!
"И зря. Синее тебе идёт больше. Да, не стесняйся, сбегай к зеркалу, полюбуйся... и запомни, малышка, как должна выглядеть настоящая тёмная жрица!"
Путаясь в непривычно свободном подоле, Шестая подошла к стене, робко и удивлённо коснулась холодной зеркальной глади. Высушенные волосы пушистым облачком окружали лицо, ещё сильнее подчёркивая его нездоровую желтизну, но глаза больше не казались тёмными провалами. Новый наряд оттенил их, заставил сиять, притягивать взгляд, чтобы прочие недостатки внешности остались незамеченными. Несомненно, у леди Джет'ары был вкус. А Гелле следовало на него полностью положиться, чтобы не позориться самой.
Девушка тихонько вздохнула, потёрла пальчиком зудящую кожу.
- Что со мной? Я заболела?
"Конечно же, нет. Мёртвые не болеют, забыла?"
Гелла проигнорировала этот вопрос, занятая наведением порядка. Действительно, что же такое могло стукнуть ей в голову, что она так всё запустила?
Почти ощутимый вздох, едва заметное колыхание занавесок.
"Всё просто. Ты привыкла получать силу извне и не можешь усваивать её сама. Ты стала глупым птенцом, которого кормит мать, заботливо всовывая дохлого червячка в клювик! А теперь тебя пинком швырнули в свободный полёт, и ты не можешь позаботиться о себе сама!"
Гелла выпрямилась, скрестила на груди руки, чуть скептически приподняла брови.
- Проще говоря, ты ничего не знаешь. Иначе откуда в твоих словах столько необоснованно-пустых эмоций? Ты сама говорила: я - память, я - знание... зачем же сейчас истеришь, словно пытаешься скрыть от меня ответ?
".. умная девочка..."
Шестая самодовольно улыбнулась, но синие глаза остались всё такими же мёртвыми и ледяными.
- Я всего лишь быстро учусь...
Слова девушки прервал тихий, но требовательный стук в дверь. Гелла вздрогнула, непроизвольно одёрнула платье, заправила за ухо мешающую прядь. Давно надо её обрезать, - мелькнула совершенно посторонняя, несвоевременная и из-за этого жутко неправильная мысль. Ведь думать надо не о внешности (мёртвые не меняются, она это уже заметила), а о том, кому она могла понадобиться.
Отвечать не пришлось. Дверь беззвучно отворилась, пропуская в небольшую комнатку дуэнью и кого-то из юных магов. Гелла даже не взглянула на него, удивлённая отсутствием Высших. Она, по наивности своей, ожидала делегацию чуть ли не всего Совета, а пришёл только один ученик...
"Дура самовлюблённая, - обругала она сама себя, раз Крейя временно решила не вмешиваться со своими едкими комментариями. - Ты же для них никто, с чего бы им приходить к тебе? Ведь даже если Аресу что-то от меня нужно, то меня зовут к нему!"
Джет окинула подопечную всепроникающим, оценивающим взглядом. Изобразила улыбку.
- Уже лучше, - по тону женщины было неясно, к чему это относится и рада ли наёмница таким метаморфозам. Шестая склонила голову, якобы благодаря за комплимент.
- Гелла? - Она слышала его всего пару раз, но перепутать этот голос с другими просто бы не смогла. Не из-за тембра или высоты, нет. Только от него так веяло теплом и заботой. И он готов был помочь. Всегда. Без оглядок на Совет.
- Здравствуй, Артемис.
Джет исчезла как-то незаметно, словно её и не было в этой комнате. Шестая растеряно заморгала. Если бы она точно не знала, что женщины Высших к магии не способны, обязательно бы решила, что подлая дуэнья втихомолку испарилась.
Сводница.
Однозначно.
Артемис не заметил небольшой заминки, он улыбался всё так же тепло и мягко, но в глубине ртутных глаз таился невысказанный вопрос. "Как ты? Почему исчезла? Я могу помочь?" А в жестах, в чуть приподнятых бровях, в наклоне головы чудилось робкое: "Примешь ли мою помощь?"
- Я рад тебя видеть... Извини, если досаждаю своим обществом... может, покажусь слишком навязчивым... Но ты прогуляешься со мной?
Гелла молчала, подавленная и ошарашенная. Почему-то вспомнился маленький светлый лордёнок, Рикард. И строки из лунной присяги: "... и нет в мире ничего дороже и прекраснее Луны... отдаю ей сердце и помыслы..."
Гелла чуть повела головой, отгоняя неприятные мысли, словно надоедливую муху. Она не лунная жрица. Она даже не тёмная жрица, так, нежить.
А значит, она свободна.
Шестая радостно улыбнулась магу.
- Конечно же. Сегодня прекрасный день.
Зеленоватый дымок только начинающих распускаться листьев окутывал парк, не скрывая обезображенные зимой голые чёрные ветви. Солнечные лучи без преград лили на ещё холодную, мёртвую землю своё радостное золото, и Шестая с блаженной улыбкой подставляла им своё лицо, отождествляя себя с природой. Прекрасное, всепроникающее тепло обнимало её за плечи, очищая душу и мысли, пробуждая к жизни, вырывая из ледяных цепких пальцев небытия, и девушка считала бы себя счастливейшей на свете, если бы не желчное вмешательство Крейи.
Конечно, старая некромантка не могла не испортить своей наследнице настроение одним напоминанием, что греет её не солнце и радость жизни, а энергия этого странного, не похожего на остальных мага.
Гелла вяло огрызнулась, не желая признавать правоту тёмной жрицы, и принялась исподтишка разглядывать своего спутника.
Артемис казался немного ошарашенным, словно и сам не знал, что могло заставить его пригласить парию на прогулку. И, тем не менее, он едва заметно улыбался, из-под ресниц посматривая на задумчивую и хмурую маленькую леди. Конечно, она ничуть не напоминала ему хозяек, нервных, самовлюблённых, взбалмошных, но трепетно любимых. Несомненно, общество её было ему приятно, и, хотя они оба не проронили ни слова, молчание казалось по-домашнему уютным... Они молчали как старые верные друзья, которым уже не нужны слова, чтобы понимать и разделять чувства друг друга. Неоспоримо и то, что маг не знал о своей спутнице ничего сверх того, что пожелали огласить Высшие.
Но всё это не имело значения.
Артемис, алхимик и менталист, отравитель и предатель, давно и искренне считал, что лучшее, что он может сделать для всех магов, - это держаться от них подальше и никогда ни во что не вмешиваться. Что заставило его отступить от собственного кредо, он понять не мог, как не мог и сопротивляться странному, необъяснимому притяжению.
Что такого в этой маленькой светловолосой девочке, что он чувствует необходимость быть рядом с ней? Быть просто так, без желания воспользоваться, использовать в своих планах, урвать кусок побольше?.. Нет сомнений, если ("когда" здесь невозможно) остальные маги поймут, какие преимущества можно извлечь из благоволения Совета к Гелле, "воздыхатели" и просто "сочувствующие" ей проходу не дадут. Что ж, для магов это вполне естественное поведение. Так почему же ему самому так противно даже помыслить об этом?
Не вполне осознавая, что делает, тёмная сравнивала своего нового знакомого с близнецами и не находила у них ни одной не то что общей, а хотя бы всего лишь похожей черты! Но продолжала искать, пытаясь оправдать свой интерес к магу чем угодно, но только не зависимостью от его Силы! Ведь это так унизительно признаваться, пусть даже самой себе, что ты общаешься с человеком только потому, что он заменяет тебе пищу! И что без него ты уже на третий день превращаешься в пустоголовую куклу!
Ведь это ещё и противно.
Гелла вздохнула, провела пальцами по векам, надеясь избавиться от неприятных раздумий. Сейчас, рядом с источником её амбивалентных страданий, ей было просто хорошо, без всяких "если" и "почему". И наивный капризный ребёнок, уцелевший под шкурой непробиваемой ледяной некромантки, требовал не портить момент глупыми метаниями.
В конце концов, найдутся и другие желающие, кто испоганит настроение быстрее и качественнее.
- Странное дерево. - Слова прозвучали на удивление не к месту, разрывая ниточку единения душ, разрывая то хрупкое понимание, которое сближает совершенно незнакомых людей. - Оно слишком большое и сильное, чтобы быть мёртвым, но у него нет листьев.
- Вишня? - чуть рассеянно переспросил Артемис, касаясь мочки уха. Когда-то выходец из западных княжеств носил сережку раба, и до сих пор не мог избавиться от привычки вечно теребить её, хотя даже ранка года три, как зажила. - У неё уже несколько лет нет листьев.
- Как это - нет?
Удивлению Шестой не было предела. Девушка была твёрдо уверена: у дерева обязательно должны быть листья (ну или хвоя), если это дерево живое. Если листьев нет, значит, дерево мёртвое. Но Гелла уже убедилась в обратном - стоило ей поднести ладонь к сухой грязной коре, как девушка ощутила течение жизни, горьковатый привкус древесного сока, почему-то напоминающий о крови. Самое высокое дерево в парке, выделяющееся своей бесстыдной наготой, было живым, но жизнь эта приносила ему лишь страдания.
Артемис подошёл к тёмной, встал за её спиной. Так же провёл пальцами по неровной, облупляющейся коре.
- Вроде бы, - не очень уверенно произнёс он, - вишня растёт над узлом потоков силы, и лишь благодаря этому она вымахала такой здоровенной. Говорят, раньше это было прекраснейшее дерево... Когда магия начала исчезать, вишня стала медленно усыхать, но Высшие над ней поколдовали, и теперь она стала для них своеобразным мерилом магии в мире. Считается, что она расцветёт с неведомой ранее силой, когда в мир вернутся боги. Ну, то есть магия.
Юноша чуть смущённо улыбнулся, словно прося прощения за всю эту ерунду, в которую и сам не верил.
Гелла быстро спрятала руки в карманах, стараясь скрыть нервную дрожь пальцев. С известных пор ей стали неприятны любые упоминания о вишне. "Наверное, это даже хорошо, что дерево сейчас не цветёт, - решила Шестая, разглядывая узловатые ветви. - Я бы не вынесла обилия белых цветов. Мне их и в снах хватает"...
- Разве боги вернутся? - попыталась она перевести разговор на менее неприятную тему.
Маг пожал плечами, замялся, словно не мог подобрать правильные слова.
- Понимаешь, у нас есть сказка, - запинаясь, словно стесняясь того, что говорит подобные глупости, начал Артемис, - что однажды боги смогут вернуться, возродив магию. Правда, для этого нужна какая-то белиберда, вроде того, что явится неведомая "она" и станет властвовать над миром и что смерть станет жизнью... Чушь, правда?
Это прозвучало так беспомощно, что Гелла невольно улыбнулась. Юные маги считали недостойным верить в глупые сказочки и уж тем более рассказывать их очаровательным подругам. И уж совсем неподобающим для них было бы признаться, что в глубине души всё равно веришь, ждёшь исполнения пророчества, с замиранием сердца ловишь слухи...
"П о р а з и т е л ь н о. Прошло всего десять лет, не успело смениться даже одно поколение, а в богов уже не верят! Неудивительно, что они так не хотят возвращаться"
Шестая еле удержалась, чтобы не скрипнуть зубами. Как же её бесили эти постоянные ядовитые фразочки и комментарии Крейи, для которой не было совсем ничего тайного или запретного в жизни наследницы! Ну почему, почему она не может оставить её в покое?!
- А что за сказка? - как можно наивнее пролепетала Гелла, привычно изображая из себя бедного беззащитного ребёнка.
Артемис смутился ещё больше, он кусал губы, смотрел поверх её головы на дерево, не замечая, как машинально отдирает сухую кору.
- Если честно, - наконец выдавил он, пряча глаза, - это не сказка. Что-то вроде легенды или пророчества... Да и текст я не дословно помню. Может, тебе лучше у этих... близнецов поинтересоваться? Насколько мне известно, их Мастер основательно занимается прояснением этого вопроса, да и его Семья уже давно числится хранителем архива...
- Я спрошу, - улыбнулась Гелла, осторожно касаясь руки спутника. У него была прохладная кожа, ненамного теплее её собственной, но энергия, чистая, медовая, согревала так, как не согреть и самому жаркому солнцу.
Всё так же молча они направились дальше, думая каждый о своём. Гелла заново проговаривала их диалог, пытаясь найти ту крохотную зацепочку, что занозой сидела в мозгу, мешая сосредоточиться на чём-то другом. Кажется, она уже слышала что-то похожее про возвращение богов...
Да, всё-таки иногда упрямство и неумная гордость только мешают жить. Подчинившись злобе и обиде, тёмная вычеркнула из своей жизни всё, что связывало её с предавшими Хранителями. Вот только вместе с воспоминаниями девушка вычеркнула и большую часть знаний, что в неё пытались вложить.
"Дура! - обругала она себя, скрупулёзно восстанавливая в памяти все уроки жриц, благо мёртвая она помнила всё, что ей когда-то случилось пережить. - Он же сам сказал: пророчество. А мало ли времени Стейл заставляла зубрить нас эту полную противоречий ерунду? Да и ерунду ли?..."
- Ты печальна. Неужели я огорчил тебя чем-то?
Вопрос был так бесхитростен, а улыбка мага так тепла, что Гелла без сомнения отбросила неприятные мысли, пообещав себе вернуться к ним позже. Обязательно, ага.
- Я всегда печальна. Только обычно это стараются не замечать.
- Даже... близнецы?
Шестая с некоторым раздражением отметила, какую красноречивую паузу сделал Артемис перед упоминанием её друзей. Это было неприятно. Очень неприятно, но Гелла не могла объяснить - почему. Может, из-за того, что близнецы, какими бы неугомонными, вредными и нахальными не были, стали ей ближе родственников?
Или старые друзья действительно дороже новых?
- Ты их не любишь, - как можно равнодушнее произнесла девушка, искусно делая вид, что это её не интересует.
- Они меня тоже. И гораздо сильнее.
Это было сказано с едва заметной ноткой иронии, без малейшего желания оправдать, обелить себя, без унизительного страдания, без противного нытья. Артемис, менталист и алхимик, подлец и мерзавец, не умел вызывать жалость. Конечно же, ему мешала гордость бывшего раба. А может, он просто желал быть с некроманткой честным.
Гелла чуть приоткрыла рот, чтобы задать невинный, вполне естественный для глупенькой очаровательной девушки вопрос о причинах взаимной неприязни магов, но напоролась на острый, предостерегающий взгляд юноши. И поняла, что совсем-совсем ничего не хочет об этом знать.
Ведь найти правых и виноватых будет ой как не просто.
- По Школе ещё гуляют слухи, что мне приносят жертвы?
- Ты ведь сама знаешь, что это не слухи. Или просто не хочешь в это верить?
- Да нет, почему же? Наверное, я монстр и всё такое, но мне абсолютно безразлична судьба тех, кого ваш Совет пустил под нож...
- Поверь, они заслужили своей судьбы. Не все, конечно... Но лично я многих бы убил более изощрённо. То, что они творили, было отвратительно. Безнравственно. Грязно и вульгарно, чтобы называться магией, - тонкое лицо юноши исказила маска брезгливости, глаза приобрели неприятный оттенок прозрачного льда.
"А мальчик-то многообещающий..."
Если бы Крейя имела голос, она бы мурлыкала от удовольствия и предвкушения. Если бы она имела совесть или чувство такта - промолчала бы.
Но у неё ничего этого не было, и Гелла могла спокойно её игнорировать. Только вот жалела иногда, что поздно уже себя убеждать, что это всего лишь тихая форма безумия.
Сиятельная Джет никому не признавалась в своих маленьких слабостях хотя бы потому, что их у неё не было. Зато была всего одна, но о-о-очень большая. Леди Джет'ара всю жизнь мечтала ставить пьесы. Лучше всего - запутанные драмы, написанные в холодные зимние ночи, под унылое завывание вьюги, когда сидишь перед камином и заедаешь творческий процесс горьким шоколадом.
Увы, с театром в судьбе Джет ничего не сложилось: не было ни поставленных пьес, ни написанных сценариев. Разве что в памяти остались долгие зимние ночи, ни капельки не греющий камин и горький шоколад, лишь усиливающий тоску по несбывшимся мечтам.
Так уж повелось, что своей воли и своих желаний у дочерей магов быть не должно.
У наёмниц, впрочем, тоже. Они обязаны быть настолько увлечены выполнением заказов и спасением своей шкуры, что на глупые мечты о театре у них просто не может оставаться времени!
Так что сейчас дуэнья Геллы чувствовала себя почти счастливой. Ну ещё бы: наконец-то у неё была возможность всласть поиграть "в театр", раз с настоящим так ничего и не склеилось. Зато теперь она могла отвести душу, сочиняя сценарий, внушая окружающим их роли, собирая ниточки событий в один незамысловатый сюжет. Правда, всё это оказалось гораздо сложнее, чем женщина себе представляла. Ведь надо заставить упрямых, несносных магов делать то, что желаешь ты, и причём так, чтобы сами они ничего не поняли и ни о чём не догадались. А то ведь назло сделают всё наоборот, ну что за мерзкий у них характер!
И вот теперь вокруг Геллы все ходят разве что не на цыпочках, боясь слово лишнее молвить да задеть девочку неосторожно ("Вы поосторожнее с ней, прошу вас! Нервная она стала, то вены резать пытается, то к чужому горлу примеривается..."). И говорят все как один: и маги, и Высшие, и прислуга, - лишь то, что Джет пожелала: что и убивают ради Геллы, что и сама она вот-вот сама убивать начнёт, некромантка, как же иначе? Слухи ползут про пророчество, про то, что Высшие, мол, нашли уже Шестую (и не надо быть ясновидящим, чтобы понять, кто это)...
Словом, всё правильно, всё как надо, всё идёт по плану и скоро до Геллы дойдёт, зачем же она так всем нужна... Но до чего же упрямая девка! Ей ведь чуть ли не прямым текстом в глаза говорят, а она не слышит. Ей все доказательства, все объяснения под нос кладут - а она не видит. Забралась в раковину своих страхов и убеждений и носа в реальность не показывает! Как же с ней сложно...
Впрочем, не только упрямство подопечной в последнее время беспокоило леди Джет'ару. Старой, опытной наёмнице всё казалось, что она упускает из поля зрения ещё одну силу, вносящую сумятицу и непорядок в её планы. Словно кто-то ещё пытается втихомолку, исподтишка управлять маленькой леди. А из-за этого ведь все планы могут пойти прахом!
А подводить брата не то чтобы не хочется, а просто по-человечески стыдно. Обещала же...
Да и девчонку жалко. Убьют же её, дуру мелкую...
- И долго мы будем торчать в этой дыре? - мрачно вопросил Рей пустую стену.
- Ты это у меня спрашиваешь?! - огрызнулся Ален, меряя комнатушку шагами и постоянно спотыкаясь о разбросанные фолианты. Арес опять свалил куда-то на весь день, сославшись на Очень-Важное-Дело, и оставил учеников в одиночестве. Правда, не очень-то гордом. И теперь парни маялись дурью, не понимая, зачем Мастеру понадобился тот самый лес, где они полгода назад искали Геллу. Не ностальгия же его одолела?!
- А у кого ещё? У стены спросить? Так она, уж извини, не отвечает!
- Ну ещё бы! Станет она всяким идиотам отвечать!
- Это я-то идиот?!
- А есть ещё претенденты?!
Рей вскочил на ноги, сжимая кулаки и горя желанием напомнить братцу, кто тут старший. Им обоим так хотелось выместить друг на друге своё раздражение, что они уже не отдавали себе отчёта в своих действиях. Они оба одновременно призвали схожие атакующие заклинания, и разноцветные искорки одинаково засверкали на кончиках их пальцев, и одновременно заструилась магия в ладонях, складываясь в туманные кольца.
И одинаковый звук, похожий на звон спущенной тетивы, возвестил о том, что заклятия сорвались, нашли цель, ударили, уничтожили, испепелили... Или просто исчезли, поглощённые чужими чарами. Откат ударил по близнецам одновременно, приводя их в сознание, обжигая пониманием случившегося. И боль в онемевших ладонях казалась по сравнению с этим мелкой и незначительной.
Опустошённые близнецы бессильно опустились на пол, снова уставились неподвижными взглядами в стену, изучая каждую трещинку на брёвнах, каждое пятнышко. Они смогли бы с закрытыми глазами поразительно точно описать каждое бревно кладки, если бы кому-то пришло в голову попросить их об этом. Но Мастера, любителя непривычных, оригинальных заданий, рядом не было, а трусливые селяне боялись даже приблизиться к домику, занятому Высшим.
- Семь, - безучастно констатировал Ален.
- А не восемь?
- Семь. Я отмечал. - И юноша ткнул пальцем в кособокие палочки-царапинки на стене.
- Кошмар.
- Угу.
Сначала они ещё пытались хоть что-то делать, анализировать, рассчитывать. Но у них не было информации. Вернее - были такие крохи, что сами собой возникали подозрения, что их просто-напросто водят за нос. Казалось бы, целыми днями маясь от безделья, можно было бы всё проанализировать, сделать правильные выводы, ну или хотя бы потребовать разъяснений от Ареса. Но Высший нагло ушёл от ответа самым простым способом - как скрылся в неизвестном направлении, наскоро предупредив, что ему "очень надо найти одну вещь", так до сих пор и не появился. А в одиночку близнецы пришли только к одному выводу: хороши они только как исполнители, и то если добрый Мастер по пунктам распишет, что им делать... Единственная их самостоятельная операция пусть и закончилась относительно хорошо, вряд ли могла служить удачным примером их деятельности. Она, скорее, была счастливым исключением
Убедившись в своей полной инфантильности и несамостоятельности (а ведь когда-то они таким считали кого угодно, но только не себя), близнецы впали в депрессию, порождённую ленью, и едва сдерживались, чтобы не начать срывать своё плохое настроение на всём окружающем. Даже любимое развлечение - комбинирование различных заклинаний в поисках нового, более разрушительного, юных магов не радовало.
Впрочем, истинную причину своего отвратительного настроения они прекрасно знали, просто боялись себе в ней признаться..
Гелла. Ей грозит опасность.
И как бы ни хотели убедить себя маги, пламенно не любимый ими Артемис не мог быть причиной неприятностей маленькой леди. Ну не воспринимался он, как потенциальная угроза! И чем дольше близнецы пытались уверить себя, что маленькой леди ничего не грозит, тем отчётливее понимали, что они нужны ей. Там и сейчас.
А ещё занозой в сердце сидело напоминание о Турнире. Если уж Мастер считает, что им участвовать просто-таки противопоказано (интересно, почему ещё?!), они и не будут лезть на рожон. Но твёрдая уверенность, что именно тогда случится что-то страшное и непоправимое, заставляла близнецов изнывать от невозможности спасти и уберечь...
А почему, впрочем, невозможности? Разве они связанные сидят в четырёх стенах?
Близнецы переглянулись, словно обмениваясь одновременно пришедшей к ним мыслью, одинаково плавными и неторопливыми движениями поднялись, начали собирать разбросанные учебники и тетради, изредка обмениваясь отрывочными репликами:
- А он не догадается?
- Конечно, догадается!
- ... когда вернётся...
- Вот будет весело, если вернётся он прям сейчас!
Представив себе эту картину, маги обменялись пасмурными взглядами и продолжили сноровисто паковать свои вещи.
В конце концов, у них появилась цель, сформировался примерный план! А собираться в спешном темпе, словно за тобой все менторы гонятся и требуют сдать все пропущенные зачёты, близнецам было не впервой.
Главное - успеть.
Закутавшись в одеяло, Гелла сидела на кровати и мрачно разглядывала свою книгу. Девушку бил озноб, губы дрожали, но взгляд был спокойным и деловитым, непроницаемо-бесстрастным. Зависимость от медового тепла Артемиса перешла на физический уровень, сказываясь только на самочувствии, но не не затрагивая эмоции. Кошмарs больше не снились Шестой, чужие мысли не всплывали в голове, странные образы не тревожили сознание. Но оставалось странное чувство, словно эхо давно затихшего крика, словно приятное послевкусия горячего травяного чая. Оно согревало, навевало приятные воспоминания, заставляло улыбаться непривычно мечтательным мыслям, но в тоже время Гелла не могла не замечать напряжённую тревожность, проскальзывающую в её размышлениях. Словно неприятный тягостный привкус крови на языке оставался.
Наверное, следовало решительно распахнуть книгу, размашисто начертать вопрос и терпеливо пропустить мимо глаз и ушей все не относящиеся к делу язвительные комментарии Крейи. Но вот только пальцы дрожат отнюдь не от холода, словно подсознание рвётся наружу в каждом жесте, предупреждая о чём-то... страшном.
Тёмная не умела слушать подсознание, не верила самой себе, всё больше отговариваясь привычными, логичными и просчитанными мотивациями... и никак не могла понять, почему же её постоянно раздирают противоречия. Мёртвые же не умеют чувствовать! Всё, что ей теперь доступно, - лишь хорошо разыгранные, выставленные напоказ эмоции, живая маска на ледяной каменной скульптуре. Так почему же она не может управлять своими мыслями, постоянно сбиваясь на взвинченное, истеричное состояние?!
"Да всё просто, детка моя. Ты живая. А живым свойственно испытывать различные чувства. Так что не пытайся их подавить, если не хочешь полностью обезуметь".
Гелла напряглась, задрожала, как натянутая тетива, замерла на полувздохе так, что почти сразу заныли лёгкие. В широко распахнутых глазах не отражалось движение мыслей, словно они застыли вместе с тёмной.
"Ну же, перестань трусить. Открой книгу".
Аггел вспрыгнул на колени девушки, потёрся о тонкие пальцы, и некромантка успокоилась, даже улыбнулась, осторожно почёсывая котёнка за ухом. В голове девушки не укладывалось, как это маленькое пушистое чудо может быть опасным, жутким аггелом, едва её не убившим. И когда все маги вздрагивали, расступались перед гордо шествующей по коридору огненной королевой, одна Гелла без малейшего смущения гладила котёнка по шёрстке и умилённо тискала, прижимая к груди. И аггел довольно мурлыкала, не желая отступать ни на шаг от благодетельницы. А хозяйка? Что хозяйка?... Она не гладит, и не улыбается, и не чешет за ушком... уирррр... В конце концов, она аггел свободный, гордый, сама решает, кому служить...
Естественно, тому, кто гладит нежнее.
Продолжая поглаживать огненного котёнка, Гелла распахнула книгу, внимательно разглядывая схемы, вникая в образы, парадоксальные размышления о мире и магии, вместо того, чтобы сразу искать пустые страницы и снова обмениваться порциями яда с наставницей. Всё-таки, Крейя действительно была выдающейся жрицей. И дело не только в том, что она единственная смогла поставить любовь и верность превыше служения, и не в том, что не сломалась после кары... Она была странной, эта худая женщина с больным взглядом озлобленного зверя. Она всегда смотрела на мир с непривычной стороны, подвергала анализу даже аксиомы бытия, не признавала никаких авторитетов.
Если бы не проклятие, она могла бы стать величайшей жрицей за всю историю. Если бы не проклятие, её бы уничтожили ещё раньше. Ведь современникам всегда трудно разглядеть гения, сотрясающего основы житейского мироздания.
Ведь легче объявить его сумасшедшим, чем признать свои ошибки.
Гелла провела пальцами по совершенно лишней фразе в анализе какого-то химического опыта. Посреди запутанных, многоярусных формул, точных, скупых комментариев змеилась тонкая надпись, сделанная впопыхах:
"Нам от рождения дана судьба, раскрашенная в чёрные и белые линии. А ещё нам даны кисти, краски и палитра".
Шестая непроизвольно улыбнулась. Мысль странная, яркая, подобная лучику солнца, маленькому чуду среди скучных, непонятных формул. И одна эта случайная фраза, выскользнувшая из-под пера старой жрицы, говорила о ней больше, чем все её ядовитые подколки, старые легенды, исписанные результатами чудовищных опытов страницы. И Гелла всерьёз задумалась: а что она знает о своей наставнице? И знает ли наставница своё истинное "я"?
Или она создала себе маску-образ, отказываясь замечать, что не соответствует ему?
"О да. И теперь ты идёшь по моим следам на снегу"*
Не слезая с кровати, Шестая с трудом дотянулась до стола, ухватила свинцовый карандаш и аккуратно вывела на пустых полях, стараясь не нарушать уже установившуюся гармонию линий:
"Знаешь, я всё меньше понимаю, чего ты от меня добиваешься".
Серебристая строчка расплылась, потускнела - словно впиталась в сухую холодную бумагу. Тёмная несколько минут терпеливо ждала ответной гадости, но Крейя молчала, словно поощряла ученицу к дальнейшему высказыванию глупостей.
"Сначала я думала, что ты учишь меня от скуки. Ну, или чтоб твои знания не пропадали... Одно время мне казалось, что тебя нужна я, моё тело или душа, что ты хочешь вернуться. Потом, я составила список того, что может быть нужно давно мёртвой некромантке от юной жрицы-неумехи. Там, кстати фигурировали и такие пункты, как обретение покоя, месть или желание воплотиться в чужое тело. Но мне почему-то кажется, что это всё не так..."
Рвущееся с кончиков пальцев жалобное "Ведь правда же?!" Гелла всё-таки не написала. Она очень-очень хотела верить, что её желчной и злобной наставнице не нужны такие скучные и банальные вещи. Ведь идеал просто не имеет права быть близким к мелочной и низменной суете обывательской жизни.
Крейя молчала, ровные бисерные строчки не менялись, словно книга в мгновение ока лишилась всей своей ужасающей, притягательной тёмной силы. И когда острые, скошенные руны начали проявляться под словами Геллы, Шестая облегчённо выдохнула, только сейчас заметив, что задерживала в тревоге дыхание.
"Я действительно хотела отомстить магам за то, что они сделали со мной... с моим избранником... Но Древних уже давно нет, а мстить их потомкам за дела тысячелетней давности - по меньшей мере глупо. Так что всё просто. Я хочу снова стать целой личностью. Мне надоело быть просто памятью".
Гелла прикрыла глаза, аккуратно отложила книгу. Аггел ткнулся жарким носиком й в ладони, напрашиваясь на ласку.
Все знали, что слова Крейи были ложью от первого и до последнего слова.
Но Гелла всё равно тихо и обречённо обронила гулкое:
- Я совершу то, что вы желаете, наставница.
(* В контексте - наступаешь на мои грабли)
"Как хорошо, что им не нужны пафосные, патетичные речи, чтобы осознать всю важность возложенной на них миссии. Я ведь ни Сиэра, и даже не Стейл, не смогу их убедить в том, что нужно мне... Впрочем, это необходимо всем".
- Я рассчитываю на вас, сёстры, - Наори смотрела внимательно и серьёзно, голос звучал глухо, без всяких ноток торжественности или напыщенности.
Несколько женщин в неприметных мужских костюмах сидели в креслах. В полумраке было невозможно разглядеть их лица. Говорят, даже верховная не должна была видеть и узнавать их. Ведь карательницы вели также и жизнь верных послушниц Луны, и нечего было остальным сёстрам знать, кто из них вонзит тёмный кинжал в спину той, что по злой воле или скудоумию решит отступить от лунного пути. Впрочем, также известно было всем, что яростная, великолепная Стейл была карательнецей, причём одной из лучших. Но насколько эти слухи были верны, Наори не знала, но она была абсолютно уверена, что старая верховная знала всех карательниц и в лицо, и по именам. И что самой Наори придётся ещё несколько лет завоёвывать подобное уважение и доверие.