|
|
||
|
Социальная драма |
|
|
Её зовут Оля... У неё рак груди последней стадии... Врачи отпустили её умирать... Трудно описать всё то смятение что творится у неё в душе... Она сбежала из дома, хочет пробыть со мной последние дни своей недолгой, к сожалению, жизни... Но всё как всегда против нас... Мои родители не пожелали находиться под одной крышей с незнакомой им умирающей девушкой, несмотря на все мои чувства к ней... Конечно, это всё мать, отец не сказал бы ни слова... Я могу настоять на своём, но мне и Оле в особенности будет больно видеть в их глазах презрение, осуждение за нарушение мира и покоя дома, в котором для смерти просто нет места... Я должен быть сильным, ради Оли... Боль утихает. Оля устало облокачивается на спинку скамейки. Снежинки в медленном вальсе жизни кружатся и ложатся на её бледное лицо. Я нащупываю в кармане мелочь. О Боги, я бы отдал всё что угодно ради лекарства которое ей поможет. Но такого лекарства нет, а то, что сможет продлить ей жизнь хоть ненадолго, стоит очень дорого. Мне таких денег не достать, даже если я устроюсь работать, время ведь идёт против нас. Оля с каждым часом угасает. Да и жить нам негде. Отчаяние... Нет... Нельзя... Я крепко сжимаю в кулаке мелочь, целую её и шепчу, что скоро вернусь. Она болезненно сглотнув еле заметно кивает головой и закрывает глаза. Я мчусь в аптеку, рассталкиваю недовольных бабулек и покупаю аспирин. Не обращая внимания на ворчание и ругательства за спиной и сдерживая подступающий вновь к голове приступ ярости, выбегаю на улицу и бегом возвращаюсь к скамейке. - Вот, держи, это лекарство. Там... выписывают... курс лечения... Слышишь?! Оно поможет тебе... Ты обязательно выздоровеешь... Слышишь?! - трясущимися от холода руками кладу в её слабую руку таблетку аспирина, и стараясь не глядеть в её глаза, которые жадно пытаются увидеть, вру ли я ей, или говорю правду о чудо-лекарстве, своим дыханием согреваю её лицо... Она слишком слаба, и ей слишком плохо, чтобы не поверить мне. Я отворачиваюсь и сглатываю подступивший к горлу комок. Запивать нечем, и она давится этой сухой таблеткой. Но вот таблетка проглочена, обычная таблетка аспирина, но в её глазах теплится крохотная искорка надежды, и мне этого достаточно. Мимо идёт наряд милиции. Для них мы - подростки-бомжи, серая масса, им наплевать что девушка смертельно больна, ведь мы спим напротив депутатского центра, достопримечательности этого проклятого Богами города. Я ничего не объясняю, просто нежно бужу Олю. - Надо идти, Оль, вставай, солнышко моё... Она хочет спать, не хочет никуда идти... И опять, стараясь не разреветься, я поднимаю её на ноги и заставляю тащиться за собой. Мужество, какое к чёрту мужество может быть в таких ситуациях? Я не падал на землю и не бился в рыданиях лишь ради неё. Мы брели по ночному январскому городу. Шёл приятный снежок, и звонко хрустел под ногами. Мимо шли люди, спешили по своим делам, в свои уютные дома, сесть перед телевизором, попить чаю. У нас не было дома. У нас не было будущего. У нас не было жизни. У нас есть только настоящее, цель которого - пережить эту ночь. Да, я как молодая мать говорит о своём малыше, так же говорил и об Оле - "мы". Всегда только "мы". И когда успокаивал её "мы справимся", и когда говорил родителям "нам недолго осталось". Я не представлял себе жизни без неё... Хм... Жизни... Простое слово, пять букв, но сколько оно всего в себе несёт, насколько разным быть может... Жизнь ли это, то что сейчас происходит с нами? Можно ли назвать жизнью такие мучения... Вот мы дошли до теплотрассы. Я - невысокий худой парень, пытаюсь подсадить совсем обессилевшую девушку, выше меня на полголовы, на высокие трубы. Со стороны наверно была бы забавная картина. Но мне было не до веселья. Стараясь как можно меньше неудобств причинить моему Ангелу, я кряхтел, рычал от злости, но вот она смогла чуть-чуть подтянуться и оказалась на трубах. Отдышавшись, я залез к ней. Сняв с себя куртку, накрыл её, и сам подогнул ей ноги. Я озяб, но это ничего, главное Оленьке тепло. Чтобы не замерзло её лицо, я тихонько дышал на него. Она быстро уснула. Часа через два, привыкнув к холоду, смог уснуть и я. Главное пережить эту ночь... Снов никаких не снилось. Я проснулся от криков Оли. У бедняжки новый приступ боли. Я пытаюсь просунуть в её стиснутые зубы таблетку аспирина, уверяя, что ей это поможет, но она отбивается рукой. Я впервые не выдерживаю. Срываюсь с труб, подбегаю к первому попавшемуся дереву и начинаю с яростью молотить кулаками ствол. Руки разбиты в кровь. Крик Оли затих. Самое тяжелое в её приступах, что я ничем не могу помочь... О как бы я был рад хоть капельку облегчить её страдания... Но я ничто перед лицом страшной болезни... Возвращаемся на скамейку перед депутатским центром. Мимо проходит мой отец и остановившись подзывает меня. Оля не видит его, она дремлет у меня на плече. Я аккуратно кладу её голову на спинку скамейки, и подхожу к отцу. отец виновато достаёт из кармана сотню и протягивает мне, рассказывая, какое обезболивающее лучше всего купить. Ольга заскрипела зубами, видимо начался новый приступ, я подскакиваю к ней и слышу еле различимое "Я люблю тебя". Глотая слёзы и прижав её к себе, я неистово шепчу ей "Я тоже тебя люблю"... И напеваю ей слова песенки из такого недавнего но уже далёкого прошлого, когда был вокалистом одной металл-группы. Скоро мне она будет без надобности, некому будет посвящать свои песни... И я проснулся... Мягкая подушка никак не хотела отпускать мою словно налитую свинцом голову, а теплое одеяло так и манило снова закутать ся в него и предаться миру грёз. Но я пересилил себя, сел на кровати и встряхнул головой, готовясь войти в новый день своей жизни. Archisai 2009 (с) |
|
|
|
|
|