Как по мне, так плацкартный вагон, штука такая - не из самых приятных. И людно, и шумно, и народ вертится неведомый, с неизвестными благими намерениями. Какое уж тут личное пространство, какой отдых, на вынужденном безделье, под пресловутый монотонный перестук?
Если честно, я б и в купейный носа не сунул, потому, что отличается он лишь тем, что неизвестного народа чуть меньше. Но остальные прелести всё равно ж никуда не деваются. А поскольку ехать надо, а бюджет - он не резиновый, на купе не очень-то натягивается, выбор остаётся небольшой.
Для меня выбор, как правило, ограничивается верхней полкой, главным образом потому, что в этом случае о твоём существовании быстро забывают, не мешая предаваться спокойным размышлениям. Если, конечно, рядом не подберётся тёплая компания, с крепким "чаем" на столе. Вот тогда, никуда не денешься, приходится вынужденно слушать всякие такие истории. По большей части из разряда очевидное-невероятное, произошедшее... а дальше куча вариантов: от себя любимого, и до отдалённых родственников, знакомых, и знакомых их знакомых.
В тот раз внизу обосновалась компания достаточно молодых, и очень весёлых мужиков, сразу же расставивших на столике рюмки того самого чая, и всё, к нему полагающееся, чтобы провести вынужденное безделье в поисках истинного смысла жизни. И надо признать, искали они его очень негромко, и вполне так интеллигентно: сначала разобрали по полочкам жизнь нашу тяжкую, затем особ изящных и капризных, и уж потом взялись за дела прошлые, не совсем, мягко говоря, типичные.
Нет, когда-то и мне приходилось армейскую лямку тянуть, поэтому в терминологии не плавал, но после нескольких особо лихих закавык, всерьёз их трёп воспринимать уже не мог. Ну, потому что "чай" у ребят явно был достаточно крепкий, и очень скоро завёл рассказчиков на неведомые дорожки. В неведомых краях.
Я честно старался не вслушиваться в этот трёп, пока кто-то не стал рассказывать о командировке сослуживца, к учёным ребятам, для натурного испытания какого-то особого снайперского тренажёра. Вот тогда я, помимо воли, и прислушался, что вещает очередной рассказчик.
А он поведал, что был у них в подразделении Вася, а фамилию, говорит, не скажу, ибо Вася - снайпер, а это дело совсем не публичное. Но мы, говорит, звали его не иначе как Тёркин. Побалагурить, говорит, любил, и подколоть не промах. Кстати, с промахами у него тоже всё было в порядке. Не промахивался он - дело знал. Вот поэтому его и отправили на запрос из НИИ, с номером, вместо названия. Что, чего и как в этих НИИ происходит, информация - на несколько лет отсидки, поэтому нормальным людям и в голову не приходит ею с кем-либо делиться. А Вася, когда вернулся, был даже не в курсе, где именно побывал, и что на самом деле там произошло. Да и как узнаешь, если тебе выдали ствол, а к нему аж нераспечатанный цинк боезапаса, и отправили чёрт знает в какие леса, в соседней области.
Прибываем мы, рассказывает он, на какой-то подозрительный склад, быстро заезжаем в какой-то ангар, и меня тут же выводят из машины. Оглядывают со всех сторон, пересаживают в машину другую, с наглухо затонированными окнами, и снова куда-то везут. Долго, говорит, везут. А потом, как в метро - двери открываются! И снова какой-то ангар. Здоровый такой. Ну, думаю, сейчас как всегда - равняйсь, смирна, слушай задачу! В общем, всё, как положено. Выхожу, говорит из машины и...
И армия кончается, как будто её фугасом снесло. Кругом одни гражданские, девицы мелькают такие, что нехорошие думы одолевать начинают, и никакого тебе устава, с рукой, к козырьку вскинутой. Чай, кофе, не устали ли с дороги? Похоже, ребята вообще были не в теме, кто к ним приехал, и что такое усталость для нормального снайпера, при таких-то условиях. А условия, надо сказать... да говорить не хочется, потому что вспомнишь, и расслабляться начинаешь, хоть всё бросай, и - на гражданку. Меня даже кормили как в дорогом отеле - исключительно в номере, и очень так... вкусно, в общем, кормили.
Примерно сутки, говорит, в этом номере и просидел в халате и тапочках, потому что на входе у меня отобрали всё, вплоть до трусов, оставив, в чём мать родила. Только ствол, да цинк не тронули. Это всё осталось при мне, и я ещё удивлялся, нахрена мне такой боезапас? Это ж пол дивизии положить можно, если хорошо поработать.
А потом явились вежливые ребята, прямо в халате проводили к ребятам ну очень заумным, и те взялись за меня всерьёз. Крутили, вертели, щупали, разве только не нюхали. Потом сунули в комбинезон, датчиками обклеенный, плотненький такой, эластичный, и уже после завели в каптёрку, дальше, мол, снаряжайся сам, по своим представлениям. И без дураков, тренажёр, мол, серьёзный, может и больно сделать, если клювом щёлкать станешь.
Ну, это мы ещё увидим, думаю, кто кому больно сделает, раз пошёл такой разговор. Без дураков, так - без дураков, эка невидаль! Только, говорю, вы мне, ребятки местность, на которой работать придётся, определите, чтобы клюв мой из каких нужно перьев торчал.Для начала, говорят они, средне-русская равнина. А там, говорят, видно будет, штука всё-таки экспериментальная, как себя поведёт, до конца неясно.
Хорошая, думаю, перспектива: как поведёт. Я ведь не с новогодней хлопушкой в руках: СВД не игрушка, пуле лося навечно затормозить - не проблема. А если в какой-нибудь датчик её вкатаю? Кому больнее станет? Датчику, мне, или вот этим вот умникам, в белых халатах? Ну, про умников и халаты я им говорить не стал, а всё остальное изложил более-менее корректно.
Это, смеются они, ты не беспокойся - ангар большой, стены приспособлены, можешь палить куда угодно - рикошета не будет, тебя не поцарапает, а больше там царапать некого. Не, говорю в ответ, я чего-то совсем юмора не понимаю, какого хрена мне в ангаре одному, да в маскировке, да по голым стенам упражняться?
А ты, говорят, в научном прогрессе не сомневайся: стен голых не увидишь, а мишеней у тебя будет - за глаза, аж глаза устанут. И маскировка пригодится, потому как, если засветишься, больно-то будет именно тебе, можешь поверить.
Вот тут я вспомнил про комбинезончик, эластичный до безобразия, датчиками утыканный, и понял, что дело намечается реально серьёзное. Без дураков, и в полный уровень. Экипировался я, значит, по моде предстоящего шоу, посмотрел на чудиков: пошли, говорю, ангар ваш смотреть будем.
Пошли, говорят, и подленько так про себя ухмыляются. И ухмылочка их затаённая мне очень не понравилась, потому, как за ней ощущался подвох для непосвящённого, на заклание их профессионального интереса ведомого. Ладно, думаю, я тоже не из детского сада, повидать кое-что успел, и вас в конце повидаю там же.
Привели меня в какой-то предбанник, с окном во всю стену, где за кучей мигающих индикаторов сидели такие же, в халатах. А потом все, кто вёл, быстренько куда-то рассосались, и остался я посреди комнатухи, словно лохматый дурак, в стерильной коробке.
Потом раздался голос с небес, сообщивший, что сейчас я пройду вон в тот коридор, дверь справа, по нему выйду в тамбур, там ещё раз вправо, и попаду в тренажёр. Связи со мной не будет. Эксперимент продлится три дня. На столе, позади меня, находится контейнер с пайком на это время. Задача: не будучи обнаруженным, поразить как можно больше мишеней. Тип мишеней - на моё усмотрение, что, кстати, тоже является частью эксперимента.
Во, думаю, клоуны! Тип мишеней - часть эксперимента на сообразительность. Детишки! Ау! Снайперы давно на бекасов не ходят, их мишень - люди. Давно. И количество... как можно большее... а как можно, с одним-то магазином? Иди - поражай, ни в чём себе не отказывай. Только возразить я не успел, ибо глас небесный ехидно добавил, что содержимое привезённого мной цинка, в том же контейнере лежит. Его, по всем прикидкам, надолго хватит.
Ну, думаю, попал в мясорубку - четырёхсот с хвостиком выстрелов для снайпера, если по реальным целям работать, может и на всю жизнь хватить. Мишени, конечно, другой разговор, но за трое суток точно употеешь, пока отстреляешься. Да только им этого я и говорить не собирался: чего спорить с поднебесными, в мечтах о главном витающими. Спросил просто - разрешите приступить?
Вместо ответа мне дверь распахнули, и я пошёл. По коридору. До тамбура. И - налево. Нет, с памятью у меня всё нормально, направо идти велено, но дверь-то сама открылась, и только одна. Две другие как вкопанные стояли. Так я и не удивился, раз уж попал в эксперимент, так и не спорь с его создателями. Тем более такими. В общем, двинулся дальше, и упёрся в новую дверь, овальную как хорошо вытянутый люк. Он тоже сам раскрылся. Вошёл я в какой-то цилиндр, тот крутанулся так, что мне на мгновенье аж дурно стало, словно я ориентацию в пространстве теряю, и дверь снова открылась.
Вот тут я и правда испытал что-то вроде лёгкого шока, потому что оказался на небольшой поляне с такой травой, какой и в детстве не видел. То есть она реально местами была выше меня, и дух стоял, аж голова кружилась. Летний день в густом нетронутом лесу. Именно нетронутом, потому что такой чащобы, поляну окружавшей, я в жизни ещё не видел.
Ну, думаю, прикололись ребята со своим тренажёром, слишком он у них какой-то крутой, до полной невероятности. Потом оглянулся, и почувствовал себя как-то вот совсем нехорошо: вокруг небольшой поляны был лес, и... и - всё! Двери не было. От слова - совсем.
Нихрена себе приколы, озадаченно подумал я, и только после этого очухался достаточно, чтобы понять, что на этом приколы точно не кончатся, а начаться могут вот прямо сейчас, и прямо по моей башке, в эластичную заразу упакованной. В общем, за дело взялся. Рюкзачок, который они почему-то контейнером обозвали, проверил, со сторонами света определился, тихо вышел с поляны, в реальный такой бурелом, и прислушался.
Справа кто-то трещал валежником, шагая по-хозяйски, и так бесцеремонно, что его и искать не нужно было. А когда объект в поле зрения появился, я аж челюсть отвесил: здоровенный медведь уверенно чесал прямо на поляну, с которой я только что ушёл. Настоящий! С безразличной мордой, и натужно сопящим носом.
Не, ребята, вы представьте себя на моём месте: по тренажёру свободно шастает туша, которая может и не заметить, как из тебя блин сделает. Естественно, первая мысль, всадить ему между глаз весь магазин, потому что одной пулей эту тушу впечатлить сложно. Но вторая мысль всегда более удачная, и она сказала мне, что это как раз и есть упражнение на сообразительность относительно правильных и неправильных мишеней. Однако, был грех, палец нет сил, как чесался: такая гора продовольствия из-под носа безнаказанно уходит.
Когда топтыгин перестал лапами грохотать, я снова прислушался, потому что ясно же, если цель не указана, то должна же она себя хоть как-то проявить. Иначе какой смысл во всём этом дурдоме?
И сразу же уловил новый звук, странный такой, как будто целая толпа каких-то иностранцев на привале гомонит. И лошади ржут. А моторов совсем не слышно. Зато отдалённый такой грохот, вроде пушкарного, читается довольно явственно. Ну, тут всё стало ясно, ибо план на испытания у халатов чётко продуман, и в нём просто обязана быть вражеская группировка, против которой я такую кучу боезапаса тащу. Но - лошади! Им-то откуда во вражеском стане взяться? Не президентский же полк чудотворцы в сценарий вписали, когда их из дурдома выписывали.
Правда, когда вышел к источнику шума, чуть со смеха не подавился: эти придурки целый лагерь басурман нарисовали. И в нём было всё: шатры, обозы, конники с луками и саблями кривыми, шум, гам, и всё остальное, что положено иметь при басурманском нашествии на Матушку Русь Святую.
Лежал я на склоне холма, в травке духовитой, и честно пытался сообразить, чего они вообще-то от меня хотели? Выставить одного против целой армии, это - убийство. Как только противник выяснит, что работает снайпер, такую охоту устроит - ботинок не унесёшь. Если перед тобой нормальная армия. А если вот эти? Тут всё с точностью до наоборот: во времена, к которым они относятся, об охотниках на бекасов и слыхом не слыхивали. Об оружии, легко работающем с такого расстояния - тем более. И что получается?
Тир получается. Форменный. Противник как на ладони, маскировочных возможностей пруд пруди, и все условия совершенно тепличные, аж противно становится. Нет, если станешь наглеть, и разношёрстная кодла хоть что-то заподозрит, да прямо на лошадках отправится на тебя глянуть, то и ботинки некому будет уносить, их вместе с мозгами в землю затопчут.
Но здесь-то: какая, нахрен, армада, какие, к чёрту, лошадки, если всё это из чего-то непонятного слеплено. Талантливо, качественно, с перспективой, и ощущением бесконечности пространства. Только ведь, по определению, всё это висит в ангаре, хотя и выглядит прям вот совсем как живое. С оттенками, полутонами, и даже запахами. Особенно отчётливо навозцем, да потом конским, потягивало. Очень вот так достоверно. Впрочем, и с остальными запахами, мест отхожих, и ходячих, давно немытых, тоже всё в порядке было, в общий букет вполне себе отчётливо вписывалось.
Лежу я, значит, тихо на пригорке, цели определяю, потому что для снайпера приоритетная цель всегда одна - командный состав противника. А поди, в такой барахолке, выяви его. Знаков различия нет, других ориентиров - тоже. Ясно лишь одно - командиры пешком не ходят. Значит - конники. Какие? Те, что больше остальных орут на всех остальных?
И только я уже начал чуть-чуть в этом калейдоскопе разбираться, как почувствовал, что позади меня кто-то тихо, но настойчиво, травкой шуршит. Поначалу я честно думал, что кто-то мне на позицию уточняющую вводную тащит. Обернулся...
Нет, ребята, медведю я удивился меньше, это - точно. На самом деле ко мне осторожно подкрадывался Васнецовский такой персонаж, с иллюстраций к русским волшебным сказкам. Русоволосый мужик в холщёвой рубахе, верёвкой подпоясанной, портках, и онучах, в лапти заправленных. Шёл на прямо меня, но меня явно не видел, ибо смотрел поверх, туда, где басурманское воинство паслось.
Я б и не стал его беспокоить, очень уж озабоченно он выглядел, но этот сказочник шёл не просто на мою позицию, он же вознамерился пройти мне прямиком по башке. Отходить было уже поздно, а грохать симпатичного мужичка за любопытство, не к моей персоне проявленное, даже на тренажёре рука не поднимается. Тогда привстал я из травки немного, и спрашиваю, слышь, мужик, куда тебя нахрен несёт?
Его как обухом по башке двинули, то есть персонаж явно был готов к встрече с врагом, к которому подбирался, но не к тому, что с ним вдруг заговорит выросшая под ногами кочка. Причём у меня осталось стойкое ощущение, что он даже и не понял, о чём именно. Просто выпучил глаза так, что аж мне страшно стало. Потом начал мелко креститься. И не под отче наш, а под чур, меня, чур, не губи, Леший, не губи! И уже после этого так брызнул в обратном направлении, что я даже шелеста травы не слышал. Да, думаю, от души научные ребята намудрили. Кто-то из них, наверное, в детстве настолько сказками увлекся, что до сих пор в себя прийти не может.
Проводил я взглядом русую башку, в траве мелькавшую, и вернулся к своим баранам, принявшись заново цели выявлять. Потом начал работать. Это было несложно, уж очень они открытые были. Да и вели себя как-то странно. Когда первый, с дыркой в башке, из седла вылетел, никто даже ухом не повёл. Хоть бы на выстрел оглянулись. На второго тоже внимания не обратили, потому что взял я его в другом конце лагеря. И с третьим было то же самое.
Лёгкая смута началась, когда я отработал первый магазин. Пока заново снаряжал, по лагерю уже шли какие-то волнения, но в мою сторону никто и башки не повернул, как будто ничего и не слышали. Зато после второго магазина смута перешла в откровенную панику, да такую, что хоть в рост поднимайся, да с пулемёта их мочи, никто и не заметит. В общем, настоящая, неподдельная, и слепая в своём безумии паника. Когда все на всех, никто нихрена перед собой не видит, и ничего не понимает.
А дальше произошло то, чего я меньше всего ожидал: позади меня раздался лёгкий шлепок, в воздухе открылся тот овальный люк, а в нём стоял хрен в белом халате, и как раскалённая сковородка дико шипел мне, в смысле давай, вали отсюда быстрее. Быстрее, говорит, давай вали сюда! И рукой, для наглядности показывает, куда именно.
Ну, так мне что, долго ли собраться, если всё, что нужно, на мне висит? Влетел я в прорезавшийся овал, тот захлопнулся, бросив нас в полную темноту, потом снова как бы крутанулся так, что опять слегка подурнело в голове... или в желудке? Впрочем, не важно, где именно дурнота отыгралась, может и гораздо ниже желудка, важно, что люк снова открылся, и мы опять в длинном коридоре оказались. Я вообще-то даже хотел ехидно поинтересоваться, а как же трое суток, я ж даже и позавтракать не успел, да только он не дал: сразу на меня чуть ли не с кулаками набросился. Тебе, рычит зверем, в какую дверь ослу идти велели?
Надо сказать, вообще-то я не люблю, когда меня ослом называют. Тем более, если на это отваживаются люди мало знакомые, или совсем незнакомые. Но тут ситуация явно была не из простых, ибо на слегка интеллигентном лице, по которому стоило бы вот прямо сейчас хотя бы разок за борзость съездить, кроме праведной ярости ещё и испуг читался нешуточный. То есть вполне нормально было видно, что парень понимал, что уже летит в яму, ещё не представляя истинной глубины, которая, в перспективе, может и осиновыми кольями закончиться. А ты не подумал, отвечаю тогда не очень миролюбиво, но всё-таки удерживаясь в рамках, что я ни одну из этих ваших дверей и пальцем не касался?
Ему словно пощёчину влепили, он даже отшатнулся слегка. Помолчал, соображая, потом снизил градус кипения, сказав, что ладно, ко мне претензий нет, а с ними он ещё разберётся. А вот мне лучше бы забыть, всё что видел, и где был. Не, говорю, друг, не всё так просто: где был, я итак не знаю, а что видел... так этот цирк хрен когда забудешь, я такого стрельбища в жизни не видел, и впечатлений набрался, аж назад из ушей лезут. Поэтому, говорю, ты там со своими как хочешь разбирайся, а меня в ваши дела не вяжи, я здесь - стороной. Можешь даже считать, что я в этой конуре вообще никогда не был.
Идёт, чуть не кричит он в ответ, даже как-то веселея от явного облегчения. Полчаса, говорит, тебе хватит, чтобы к чертям с объекта свалить? Так, говорю, от тебя же всё и зависит: мне лишь переодеться, да колёса, чтоб пешком не шлёпать, и можешь навсегда забыть о моём существовании. Если честно, я не засекал, сколько времени на сборы ушло, но очень быстро я снова оказался в наглухо закрытой машине. А потом в подозрительном ангаре, где всё это время скучал мой водитель со своей машиной. А потом... А вот потом, мужики, суп с котом! Давай ещё по граммульке, и - хватит.
В самом деле, Вась, продолжительно зевнув, говорит кто-то внизу. Ну его нахрен Тёркина твоего, балабола. Давай спать. А то завтра дрогнет у тебя рука, так не говори, что я влажность с ветром неправильно выдал.
Тот, кого назвали Васей, соглашается, что и в самом деле, ну его - балабола, и лезет на соседнюю полку. Скользит по мне безразличным взглядом, немного возится, устраиваясь под тощим одеялом, и мгновенно проваливается в глубокий сон. А я вижу в этом признак хорошей тренировки человека, привыкшего использовать малейшую возможность для восстановления сил. Второй устраивается внизу, а третий отправляется в тамбур, с явным намерением перекурить это дело. Все затихают, а я долго лежу, глядя в потолок, и думаю, с какими только чудесами иногда сталкиваешься в человеческих муравейниках на колёсах. Ни в сказке сказать, ни пером описать...
Разумеется, никого из этой троицы я никогда в жизни не видел, а про Васю Тёркина только у Твардовского и слышал. И всё это значит, что парень с соседней полки в лучшем случае пересказал чужую байку. Если только не придумал её сам. И все окружающие это хорошо понимают. А я понимаю рассказанное им немного более углублённо, потому что мы с Битковским когда-то вместе учились, и до сих пор время от времени общаемся. В неформальной обстановке. Кое-какие идеи обсуждаем. Он на самом деле занимается именно сложными виртуальными тренажёрами. По заказу армейцев, в том числе. Но есть у парня и особое увлечение, которое он тянет на голом энтузиазме, слегка отщипывая ресурсы у официальных заказчиков. Без лишнего шума, разумеется.
И всё у него шло довольно успешно, пока не случилась эта история, с персонажем, похрапывающим на соседней полке. Насколько я знаю, Битковский так и не смог выяснить, какая сволочь перепутала команды на вводе, выдав испытателю не то направление. Отнекивались все, дружно ссылаясь на банальный программный сбой заумного оборудования.
Когда же выяснились истинные масштабы происшедшего, тут и вовсе стало не до этих мелочей. В общем, пришлось срочно закатывать тему в самый дальний угол, всем коллективом дружно изображая вид шлангов в отстое, совершенно непонимающих, о чём идёт речь. Что, кстати, было очень несложно, ибо, как таковой, речи ни о чём и в помине не шло. Кому ж из непосвящённых могло такое в голову прийти? А Казы-Гирей... ну, а что Казы-Гирей? Он, в тысяча пятьсот лохматом году, из-под Москвы панически бежал исключительно от канонады русских, якобы новым подкреплениям радовавшихся. Кто ж, в здравом уме, и твёрдой памяти, будет в этом сомневаться?