Румянцев Евгений Игоревич : другие произведения.

История первая. Маршрутка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почему так? Вечная толпа тех, кто пытается попасть в город, и рядом - пустая дорога, по которой лишь изредка прогрохочет одинокая маршрутка?
    Боюсь, все слишком просто. Каким бы отвратным местом ни был Байентан - он всех принимает с чистым сердцем.
    "Добро пожаловать! Здесь вы дома", - говорит он.
   В этом городе нет коренного населения. Как канализацию после ливня полнят мутные потоки дождевой воды, так Байентан кипит приезжими. Я и сам из таких - приехал то ли с севера, то ли с запада - да и остался. Нашел какой-то угол, где можно было остановиться - и работу, чтобы выплачивать аренду. Устроился водителем маршрутки - не потому что мне это нравится, а потому, что больше, в общем-то, ничему я в своей жизни не научился. Заниматься наукой - не хватает таланта, да и, буду честен, соображалки. Для физического труда - мускулов. Зато я всегда был на "ты" хоть с лодкой, хоть с лошадью - про машину и говорить нечего. До штурвала самолета разве что не дорвался, но уверен - если бы дело дошло, разобрался бы и взлетел. Мечты, мечты...
  
  * * *
  
   Утро я встречаю у первой остановки. Здесь стоят Добрые Соседи - родильный дом и морг, так что остановка обычно не пустует. Отъезжать мне через четверть часа - успеваю переброситься парой слов ни о чем со знакомыми шоферами и покурить. Огонек на конце сигареты - единственный источник тепла посреди промозглого утра. Струйки дыма поднимаются вверх, и вскорости уже теряются между обрывков вчерашних сумерек и пятен рассветного марева, заляпавших собою все небо. Забираюсь в автобус, и прохожу по тесному проему между креслами, требуя с пассажиров за проезд. Безмолвные ладони протягивают мне свои жалкие гроши, и я ссыпаю их в потертую виниловую сумочку на поясе. В предпоследнем ряду молчаливый ритуал рушится вопросом:
   - А сколько проезд?
  Спрашивает молодой парень в потертой джинсовой куртке. Он протягивает мне свернутую трубочкой банкноту, которую до этого нервно крутил в руках - опаздывает.
   - Ты, парень, не на тот автобус сел, - отвожу его руку. - Хоть бы номер посмотрел.
  Он смотрит - и понимает, что да, ошибся. Задевая чужие плечи, начинает пробираться к выходу, но успевает буркнуть мне что-то благодарственное, и спросить:
   - А как вы узнали, что мне на другой маршрут?
   - Давно езжу, - говорю в ответ. - Это, знаешь ли, видно.
  И завожу мотор.
  
  * * *
  
   По уму-то надо было давно это сделать, но старенький "уайтвэй" глотает дизельное галлонами - не успеешь глазом моргнуть, а бак уже наполовину пуст. Через несколько минут в салоне становится тепло, хотя и тянет выхлопом через прорехи в ржавом днище машины. Следующая остановка - Чумной квартал. Вообще он не Чумной, а Строительный... был когда-то. Но с тех пор дома превратились в развалины, развалины - в трущобы. Автобус петляет между хижин и навесов, несколько раз попадает в "живые" тупики - там, где удавалось проехать вчера, сегодня появились непролазные нагромождения мусора, или очередные убогие халупы, или торговые ряды. В одном из последних мы завязаем на добрых двадцать минут. Пассажиры не жалуются - понимают, что к чему. В окно стучит мальчишка-разносчик. С его лотка умильно поглядывают сероватые булки, какая-то мясная мелочь, измазанное свекольной глазурью печенье. В животе начинает заинтересованно бурчать, и я, чтобы заключить с собой очередное временное перемирие, спрашиваю питье. Мальчишка хватает монетку, и просовывает внутрь картонный стаканчик с кофе. Растворимый, крепчайше заваренный, он успешно заменяет завтрак. Глоток за глотком я прихожу в себя, созерцая кипящий вокруг людской муравейник.
  Слишком мало рабочих мест. Слишком много людей. Мрут, как крысы, но меньше их не становится. Эта сточная канава всегда полна.
   Чуть не угодив под колеса, перед бампером проскакивает еще один рикша - и дорога наконец-то освобождается. За это время в салоне успело прибавиться пассажиров.
  
  * * *
  
  Откуда-то сверху - с высоты полета нечаянной птицы - город должен быть похож на лоскутное одеяло. Лоскуты самых разных, причудливых форм, оттенки - от грязно-кирпичного до потерто-зеленого - прострочены кривыми асфальта, мощенки и вытоптанной земли. С высоты...
   Но я - на земле. Один из паразитов, проживающих внутри шва. Я вижу, что нити прогнили, что лоскуты расползаются в стороны. Байентан уже много лет не может и не должен существовать, но ему, видимо, никто не удосужился об этом сообщить. И город все еще стоит - беда лишь в том, что в нем, в таком, теперь может произойти все, что угодно. И происходит - с пугающей частотой.
   Без предупреждения, без причины впереди вспыхивает пламя. Жирный, густой клуб огня, словно хвост саламандры, танцует над улицей, изгибается в агонии, спадает. Взорвавшаяся машина потрескивает в пламени, почти по-домашнему - дурацкий костер, сложенный кем-то из металлолома, и почему-то не угасающий. По улице, ухая и стеная, проносит запоздалую весть эхо. За ним приходит вонь гари - бензин, резина, раскаленный металл, какая-то синтетическая дрянь... мясо.
   Скрежет. Искореженная дверь автомобиля тяжко отваливается и на дорогу выбирается невероятно спокойный мужчина в тлеющей кожанке и прожженных джинсах. Отмахнувшись, как от назойливой мухи, от едкого дыма и нестерпимого жара, он помогает выбраться своей попутчице. Руки девушки - один сплошной ожог, домотканое дымчатое платье стало еще темнее от копоти - но, как и водитель, она сохраняет ледяное достоинство. Оглянувшись по сторонам, они уверенно пробираются сквозь толпу собравшихся зевак и входят в салон. Мужчина ссыпает передо мной горсть мелочи - за себя и за попутчицу, и проходит вглубь салона. В его глазах все еще видно искру тлеющего бензина - за секунду до взрыва.
   Шипение. В толпе по рукам начинают передавать ведра, тазы и кувшины с водой, надеясь потушить огонь до того, как пал перекинется на стены ближнего дома.
  
  * * *
  
  Городские ворота - просто символ. Что они есть, что их нет. Они всегда открыты, а закрыть их уже и не получится - делящий дорогу на две части низкий железный забор уверенно проходит за створ, и заканчивается лишь где-то там. Одна половина дороги всегда забита - машины, мотоциклы, повозки, пешеходы, идущие в город. Вторая, на колдобинах которой сейчас трясется "уайтвэй", пуста абсолютно, словно люди вообще забыли о такой возможности - уехать из Байентана.
   Городские стены остались позади. Сумерки затянутого тканью дня неожиданно сменились солнцем, а впереди замаячил мост. По салону пронесся невесомый шепот.
   - Мост? Вы помните этот мост?
   - Что там мост - река-то откуда взялась?!
   - Может, и был... Вспомнить бы, когда я в последний раз выбирался из города.
  Под шинами - вытертая до каменного зеркала кладка. То накатывает, то спадает звук вечного потока. Слушайте - вот течет большая река. И они слушают.
   Мост заканчивается так же внезапно, как начался - каменным клинком уходит в бок чудесного дальнего берега. Сбрасываю скорость, глушу двигатель.
   - Приехали, - говорю.
  Пассажиры неуверенно выбираются на дикие травы заповедного луга. Опухшие от голода, перекрещенные отметинами от пуль и следами ножей, мертворожденные и старомертвые, с багровыми следами веревки на шее, и прочие, прочие, прочие. Замыкает процессию парочка из взорвавшейся машины.
   Выходят, оглядываются по сторонам, не понимают. Нет ни остановки, ни дороги - лишь зелень, да голубое небо, да ослепительно-чистый воздух, и все как-то вдруг слишком просто, и слишком сложно.
   - И... Что нам делать теперь? - спрашивает меня иссушенный мором старик.
   - Понятия не имею, - говорю ему в ответ. И это действительно так.
   - Мы же многого не просим, - обращается ко мне бывшая певичка. Ее веки полуприкрыты, слова выговаривает неспешно. Передозировка снотворного. - Только намек. Только невзначай брошенное слово...
   - А чего вы, собственно, ожидали? Комитета по встрече? Страшного суда? Архангела, стоящего с ключами у золотых ворот? - обвожу рукой луг. - Чем все это хуже?
  Они собираются в тесную кучку. Перешептываются. Кто-то - самые любопытные - откалываются от толпы и уходят вперед. Я поворачиваю ключ зажигания.
   - Нет! Не хочу! - к автобусу бросается молодая женщина с ребенком на руках. Младенец проснулся и оглушительно ревет, требуя к себе внимания. - Увезите! Заберите меня... заберите меня отсюда!!!
  Она не доходит. Нет, не упирается в невидимую стену, не бежит бесконечно на одном месте - просто для нее дороги назад нет. Она пытается бороться с этим пониманием, а оно ее терзает, скручивает, и, в конце концов, ломает.
   - Пожалуйста, - шепчет она сквозь слезы. - Пожалуйста. Увезите меня отсюда. Прошу вас. Заберите хотя бы его.
  Качаю головой - но она продолжает стоять, нелепо согнутая непонятной силой, молитвенно протягивающая мне свое дитя. Оставшиеся смотрят на эту пантомиму со смесью злобы, обиды и восторга.
   - Идите. Идите, куда хотите. Делайте, что хотите. Что я еще могу вам посоветовать? Я знаю не больше вашего. Там, - указываю на горизонт за их спинами, - я еще никогда не был.
   - Что? Как такое может быть, чтобы собиратель душ никогда не был в царстве мертвых?
  Не могу сдержать улыбку. Смеюсь, а они непонимающе смотрят на меня.
   - Собиратель душ? Вы не по адресу, - хлопаю ладонью по рулю, и автобус выдает хриплый гудок. - Вот кто мог бы ответить на ваш вопрос, но он, как видите, не особо разговорчив.
   - А ты?..
   - Я? Просто наемный рабочий.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"