Первая часть триптиха про Веру, Надежду и Любовь в человеческом обличье.
Знакомьтесь - это Пэйл.
А все остальное она вам расскажет сама.
Стаканы никогда не бывают слишком чистыми. Азы барменской науки. Берешь бокал - в нем непременно найдется что-то неправильное - странное пятнышко, пылинка, а то и отпечаток твоего собственного пальца. И это твое вечное проклятие: пробежишься тряпочкой по всем пинтам - так будь уверена, что первая же кружка, фужер, тюльпан - словом, что угодно, попавшее тебе в руки, будет требовать заботы о себе. И так до бесконечности.
Впрочем, Пэйл относилась к этой вечной обязанности как к чему-то хорошему. Тряпица скользит по стеклу, едва слышно поскрипывает - за этим ритуалом легко потерять нить происходящего. И это бывает даже здорово - только когда не чисто твой вечер, то есть, когда ты не единственный бармен за стойкой. И уж точно не в четверг, когда по телеку опять футбол, а в баре - дикая стая фанатов, то напряженно замирающих на четверть часа, то оглушающих тебя очередным водопадом эмоций из-за того, что кто-то забил. Или не забил. Пэйл с удовольствием забила бы на все это сама, но, к сожалению, она здесь работала. Очередной каскад воплей - понятно. Сейчас будет полминуты жарких обсуждений в духе "Да он же почти...", "А тот-то как прыгнул, его будто вообще земля не держала!", "Да ладно, просто повезло. Гости все равно играют лучше...". А потом вся эта перепревшая кодла вспомнит, что у них в кружках ничего - и у стойки резко станет душно. Типичный четверг.
Сама Пэйл больше любила вечера на одного-двух посетителей. Эти ребята, конечно, не делали кассу, но с ними можно было по настроению поболтать. И они не особо удивлялись, видя на экране мультики, которые девушка ставила для себя.
В такие вечера крохотный бар становился особенно уютным - темные занавеси на окнах напоминали Пэйл светомаскировку, и тихие, напряженные часы по вечерам, когда в тишину вслушивались особенно пристально. Доходило до паранойи - в звенящей тишине иногда так отчетливо слышался далекий, на грани сознания, гул самолетных турбин...
Дети плакали, вздрагивая от эха отдаленных взрывов. Их мать заснула - то ли у нее были железные нервы, то ли вымоталась ровно настолько, что могла задремать где угодно и когда угодно. То ли...
А мужчина сидел на крыше. Его тоже лихорадило - тряслись руки, перед глазами плавали причудливые темные пятна, живот сводило от голода. Чтобы не заснуть, он постоянно крутился на месте - то на одну сторону, то на другую, с винтовкой на изготовку. Говорили, что где-то на фронте армейцы из таких сбивали самолеты - но то были военные, с опытом, с подготовкой. А этот мужчина просто очень хотел жить сам. Жить сам - и чтобы жена и дети тоже выжили. И он верил, что если в небе вдруг появится вражеский самолет - то он просто наведет на него прицел, нажмет на спуск - и звук двигателей страшной машины изменится на пронзительно-ноющий, она резко пойдет на снижение, оставляя за собой след черного дыма, и, в конце концов, где-то на земле взорвется. Дети верили в то, что жуткие самолеты не прилетят хотя бы этой ночью. Женщина верила, что ее дети будут жить - верила, пока была жива сама.
И случилось чудо. Самолеты не прилетели. Несколько лет спустя, уже на трибунале командир звена расскажет, что той ночью была низкая облачность, нулевая видимость, а штурман, видимо, ошибся с курсом, и весь запас бомб высыпался на ни в чем не повинный лес семью километрами южнее.
- Э, тёть, налей еще светлого.
"Тёть". Пэйл знала, что вечно выглядит на "под сорок", но все равно смерила недоросля ледяным взглядом перед тем, как вернуться к работе. "Тёть". Хорошо хоть на "ба". Выразила свое раздражение в действиях - в такие моменты они у нее становились резкие и очень точные - как у машины. Очень плавно, без стука, поставила полный бокал на стойку и затем с жутким скрежетом придвинула его клиенту.
От неожиданности парень даже дернулся и рассыпал пригоршню мелочи по полу. Он ругнулся, хотел нагнуться подобрать, но не стал, заметив, что шум привлек внимание остальной банды. Начинался очередной эпизод шоу "Тебя опустили, что будешь делать" с ним в главной роли.
Грохнул о стойку крупной банкнотой, и все время, что Пэйл набирала ему сдачу, сверлил ее взглядом. Вопреки его ожиданиям, женщина не проявила ни малейших признаков беспокойства - положила деньги на стойку и начала смотреть в ответ. Не мигая. Будто было мало тех, кто таращится ему в спину!
Отпил пива, надеясь, что вернется приятное расслабленное состояние, в котором легко бузить и шуметь.
Наконец, принял максимально наглый вид, осклабился и выдал:
- Тебе че, мать, не нравится, что мы с парнями тут отдыхаем?
Пейл на мгновение задумалась.
- Давай посмотрим, - начала она рассуждать. - Вы здесь два часа. Места занимаете много, пьете мало, орете так, что у меня голова раскалывается. Мне должно нравиться?
- Да мне пофигу! Ты, теть, тут работаешь, а мы - твои клиенты. Отдыхаем, как хотим.
- Мешаете отдыхать другим, - Пэйл кивнула на парочку, приютившуюся в уголке подальше от шумных соседей.
Парень мгновенно развернулся в указанном направлении:
- Че? Э, вы, двое!
- Ты стрелки-то не переводи, - насмешливо сказала Пэйл. - Я с тобой еще не закончила. А боишься со мной говорить - так и скажи. В этом нет ничего страшного.
Сработало даже лучше, чем она ожидала. Развернулся, как ужаленный, открыл рот, но женщина его опередила:
- Ты зубы сегодня чистил?
Кто-то от души, в голос заржал.
- Да ты за кого меня держишь?! Ты вообще знаешь, кто я?! Знаешь, кто мой отец?!
Быстро сломался. Пошли уже "аргументы отчаяния". Становилось неинтересно. А ведь иногда заходили профессиональные спорщики, пикировки с которыми доставляла Пэйл кучу удовольствия. Удивительные люди. Они готовы были принять любую точку зрения, даже не зная ничего о предмете спора, и затем отстаивали ее со всей убежденностью, что самое интересное - истово веря в свою точку зрения. По крайней мере, до конца разговора.
Женщина смерила своего противника взглядом. Стрижка ежиком. Полоски аквагрима на скулах. Шарф в цветах любимой команды.
- Давай посмотрим, - начала она с любимой присказки, и с удовлетворением заметила, что юноша напрягся. - Особого ума я в тебе не заметила. Обаяния тоже нет. Красавцем тебя не назовешь. Я не знаю, кто ты, и знать не хочу.
Дала ему секундочку на переварить, и продолжила:
- Отец? Вот Виктора Сергеевича, думаю, я знаю неплохо. Он сюда время от времени заходит, и, скорее всего, не одобрит такое времяпрепровождение у своего сына.
Злоба после первой части отповеди сменилась на лице молодого человека испугом.
- Да что мне его одобрение... - небрежность в голосе получилась у него слишком неубедительной.
- Например, копейки, на которые ты покупаешь пиво. Возможность не нести наказания за мелкие нарушения. Да и просто - возможность говорить окружающим, что ты сын депутата. Тебя не за это держат в этой компании?
Паренек задумался, и Пэйл поняла, что нечаянно попала в яблочко. И добавила, уже вполголоса:
- А отец все равно считает тебя хорошим мальчиком, который просто связался с плохой компанией. Я ему сказала на это, что если мальчик правда хороший, то скоро одумается. Разговор был три месяца назад. И он все еще верит в тебя, засранца.
К стойке подошел еще один из банды - взглянув на него, Пэйл сразу поняла, кого пытался безуспешно копировать ее собеседник. Этот был баскетбольного роста, подкачанный - но в меру, чтобы обозначить мышцы, коротко бритый - но на нем это смотрелось естественно и даже стильно.
"Вожак", поняла Пэйл. "Этого не заболтаешь, по крайней мере, так легко"
- Ну ты чо тут завис, Миха? - он увесисто хлопнул незадачливого депутатского сынка по плечу. - Заждались уже, в натуре. Потопали, пока не спишь совсем, с народом веселее.
- Да забей! Я вон сегодня до закрытия буду гудеть, ну а что завтра с бодунища на работу - да будто в первый раз, - Стасыч заговорчески понизил голос. - По секрету, бро - без хорошего бодуна следующим утром - пьянка не пьянка.
И заржал.
"Не такой он тупой, как выглядит" - Пэйл увидела, что на губах Миши проступила улыбка. Здоровяк все еще был его кумиром. - "Умеет ладить с людьми. Нет, не ладить. Подтягивать их к себе. На свой уровень"
Пэйл опять с душераздирающим звуком двинула по стойке стаканом.
"Я тебе, уроду, этого мальчика не уступлю", - с веселой злостью решила Пэйл.
- Не надо доливать. С меня правда хватит.
- Не будешь? Тогда я у тебя стаканчик подрежу, лады?
- Да, не вопрос.
- Ну чо, двинули к нашим? - вопрос был к мальчику, но смотрел Стасыч на Пэйл. Та безучастно встретила его взгляд, затем отвернулась, взялась за полотенце и очередной фужер. Стаканы никогда не бывают слишком чистыми. Но сама вся обратилась в слух.
- Не, я правда домой. Задолбался за день, ещё и пиво пригрузило.
- Миха, - здоровяк покровительственно положил тому руку на плечо. - Все нормально. Ну вздрючила тебя эта баба, ну бывает. Моя меня тоже иногда знаешь как выматерит - полный атас. Тут главное помни: бабы - они все на словах сильны. Захотим - разнесем сейчас эту дыру - она ничего нам не сделает. На спор?
Он лихо свистнул.
- Э, народ, двигаем сюда! Наших обижают!
Раздался дружный скрип отодвинутых стульев.
- Стасыч, да не надо...
- Не ссы, бро, только интерьер обновим.
Пэйл оставила бокал в покое, и обернулась. Здоровяк все еще смотрел на нее. Вокруг пьяно покачивалась стайка его приспешников.
- Народ, слушай мою команду. Пять минут, чтобы разнести, что успеем, и валим, пока менты не набежали. Все ясно?
Раздался нестройный набор радостных воплей и редкие, громкие хлопки. Вся кодла обернулась к стойке. Пэйл вяло апплодировала.
- Какая речь! Сколько экспрессии! Тебя из театрального отчислили, или из циркового?
- Слова. Я так и думал, - Стасыч ухмыльнулся. - Не катит, маманя. Спета твоя песенка. Народ! Время пошло!
- Песенка? - в стену за спиной Пейл полетел пустой стакан, но женщина перехватила его на лету. - Это можно.
И вдруг - запела, звонко и протяжно - "Гаааснееет свееет...".
И свет послушался. Лампочки в баре мигнули и погасли. Во внезапной темноте кто-то уронил стакан, и он звонко покатился по полу. Скрежетнул задетый табурет. Внезапная темнота всегда ослепляет. Ненадолго. Очень скоро подвыпившие подростки прозрели, и увидели, что за темнотой барной стойки - там, где стояла женщина - рябит странная светящаяся фигура. Вместо головы была то ли вытянутая морда, то ли череп, который украшали два ветвистых рога. На морде вспыхнула пара красных точек - существо открыло глаза и посмотрело на окружающих.
- Иногда слов и правда недостаточно, - проскрежетало оно жутким голосом, в котором ничего не осталось от женщины.
* * *
Стеклянная дверь бара была единственным источником света в темноте. Подвыпившая толпа нашла выход очень быстро, и внутри снова воцарилась тишина. Затем раздался хрипловатый смех Пэйл, моргнула лампочки и свет опять включился.
Женщина положила пульт освещения под стойку, и опять рассмеялась. Припугнуть юных поганцев оказалось неплохим развлечением, хотя глаза начали побаливать от люминесцентных линз, а горло - от резкого перехода на гроул. Посмеиваясь, она сняла со стойки бутылку виски, и налила себе хорошую порцию. Обычно она не позволяла себе пить на работе, но после такого, пожалуй, можно. И только теперь заметила зажавшихся в угол парня с девушкой - они все еще были здесь.
"Натерпелись, бедные"
Пэйл приветливо им улыбается:
- Выбирайтесь, уже все. Извините, если напугала.
Выбираются, все еще держась за руки.
- Налить вам чего-нибудь? За счет заведения.
- Да нет, нам... уже тоже хватит, - нервно отвечает юноша, и тянет свою подругу к двери. Но та что-то говорит ему на ухо - он неохотно отпускает ее руку и выходит один.
Девушка подходит к стойке и зачарованно смотрит на Пэйл.
- Вы такая храбрая! - она потешно прижимает к груди кулачки. - Я бы так хотела стать такой же... Я ужасная трусиха, знаете... Скажите, этому можно как-то научиться, или только такой родиться?
Она ойкнула, шлепнула себя ладонью по губам.
- Ой, простите. Так глупо получилось! Все, что в мыслях было, сразу выложила, - она беспомощно улыбнулась. - Меня Вероника... Меня Ника зовут.
Пэйл ласково улыбнулась ей в ответ. Взбалмошная девчонка, немного напуганная ее недавней выходкой, но славная.
- Это только тебе решать, деточка. Если будешь верить в себя - все получится. Станешь такой, какой захочешь, - она протянула девушке руку. - Меня здесь называют Пэйл.
- Пэйл? То есть, "Бледная" - по-английски? Как смерть? - девушка засмеялась, и тут же опять испуганно ойкнула. - Простите... Я сегодня совсем дурная.
- Как эль, деточка. Как хороший эль. И Гоша тут совсем не при чем.
- Гоша?
Пэйл щелкнула кнопкой, и бар снова погрузился в полумрак. На стене за баром опять появилась жуткая черепоголовая фигура. Щелчок - и опять свет. Любопытная Ника успела увидеть стремительно исчезающий на стене контур чудовища.
- Знакомый уличный художник по граффити нарисовал, - похвасталась Пэйл. - Настоящий талант. Краска флуоресцентная - днем впитывает свет, а как стемнеет - светится. Сама можешь догадаться - по ночам к нам не лазают.
* * *
Утром Пэйл накидывает пальто, повязывает голову платком и идет в церковь - погреться. Внутри приторно пахнет чем-то пряным, звучат голоса - она садится в самый дальний угол и достает из кармана книжку в мягкой обложке. Очередной глупый детектив, в которых не всегда понятно, зачем убийца убил убийцу убийцы. Но какое-никакое, а занятие. Она краем уха ловит голоса - громкие и тихие, поющие и шепчущие. Голоса сплетаются в единую молитвенную какафонию - жалостную, просящую, задыхающуюся, обращенную в никуда. Несмотря на всеобщее убеждение, что храм - обитель веры, Пэйл слышит в голосах больше надежды, понимает, что заявилась без приглашения на территорию сестры, и вскоре уходит.
* * *
В бар Пэйл возвращается через ранние осенние сумерки, за пару часов до открытия. Сегодня она открывающая - нужно привести место в порядок, включить свет, расставить стулья, проверить кеги с пивом, включить проектор - тысяча и одна мелочь, вроде бы и не обязательные. Но лучше сделать - это понимаешь, проработав на месте какое-то время. Объяснить словами сложно - просто место так становится... лучше. Теплее. Уютнее. Обжитее, что ли. Бар, о котором заботятся, никогда не бывает совсем пуст, и, несмотря ни на что, не закрывается. Первым делом - проектор. Машинка загудела, выдала на стену размытое белое пятно. Пэйл поставила случайное воспроизведение, и начала уборку. Плеер решил ее взбодрить - поставил пару старых клипов, а затем неожиданно перешел на один из мультиков Миядзаки. Женщина сочла это добрым знаком. Немузыкально насвистывая под нос, она одним глазом следила за приключениями юной ведьмочки, другим - за тем, что делает, и так увлеклась процессом, что не сразу заметила, что за дверью кто-то стоит.
Вчерашний парнишка, Миша. Сегодня без глупой боевой раскраски, в простой теплой куртке, джинсах, кроссовках.
- Я мысли читать не умею, знаешь ли, - сказала Пэйл, открывая дверь. - Постучал бы, что ли, а то ждал бы здесь еще невесть сколько.
Она махнула ему - заходи, но парень чуть ли не суеверно посмотрел на влажный пол:
- Да нет, я только на минуту...
- Заходи, заходи, не тушуйся.
Он неуверенно пробрел внутрь, присел на краешек стула, неловко поерзал, не зная, как начать разговор.
- Так чего хотел-то? - помогла ему Пэйл.
- Извините меня, пожалуйста, - мальчик выдавливал из себя слова. Видно было, что это ему непривычно. - Я вчера себя... вел правда, как последняя свинья.
- Забудем, - Пэйл ободряюще ему улыбнулась. - Я тебе вчера тоже много наговорила, не принимай близко к сердцу.
- Как не принимать-то... Правда же, - его пальцы нервно мяли вязаную шапку. - Я не всегда такой был, честно. И сейчас словно опять голова включилась, сам думать начал... У меня друзей особо в институте не было, тут появилась хоть какая-то компания, девчонки. Весело было... А потом...
- А потом в компании появился еще один новенький? - Пэйл зашла за стойку и загремела посудой.
- Да, как раз этот, помните, Стас... И сначала все было так же, а потом... Это я только вчера понял... Все понемногу стали совершенно другими. Я вспомнил второй курс - никого из наших теперь не узнать.
Пэйл поставила перед ним чашку с чаем - крепким, сладким, с каплей коньяка и тонкой пленкой сливок сверху - какой сама очень любила.
- Пей, - велела она. - Пей, и не думай пока ни о чем. Сам себя загоняешь, сам будишь чувство вины. Был одним, стал другим, теперь - кем-то третьим. Предыдущие жизни прошли, их не вернуть, как ни старайся. Началась новая - теперь только от тебя зависит, какой она будет. Будешь ли ты и ее стыдиться, или появятся поводы для гордости - станет ясно через какое-то время. А пока что - пей чай.
Она потрепала паренька по макушке и задумалась.
- Берегите себя, - мальчик отхлебнул чая, и зажал чашку в ладонях - грелся.
- Всегда, - Пэйл улыбнулась.
- Да нет... Я не знаю, кто вы такая, но Стаса вы вчера здорово выбесили. Он вчера просто в бешенстве был, когда все разбежались. Говорил, что теперь жизни вам не даст.
Пэйл рассмеялась:
- Спасибо за предупреждение. Но он мне ничего не сделает. Он и сам это знает, а угрозы - они от бессилия.
* * *
Десять минут до открытия. Пэйл сидит на своем обычном месте за кассой, со стаканом в одной руке и полотенцем в другой, когда разбивается одно из окон. Следом за высадившим окно камнем влетает горящая бутылка с бензином. Бьется второе окно.
* * *
Забегаловку изнутри освещают языки пламени. Стас забрасывает в окно последнюю бутылку - но за гулом пламени не слышит, как она разбилась. Вот и все. Старая сука получила заслуженный урок. Вчера она его переиграла, но последнее слово осталось за ним. Он постоял на обочине еще немного, любуясь делом своих рук. Второго выхода у бара не было - это он выяснил еще утром. Он точно видел, как она туда заходила. Он видел, как туда заходил этот мелкий предатель, и жалел, что не мог начать в этот момент. Но ничего - с депутатским сынком он еще посчитается. И с остальными.
Изнутри послышались глухие хлопки - лопались бутылки со спиртным и посуда, которую эта так тщательно полировала. Хорошо. Пора было уходить - скоро здесь станет тесно от машин с мигалками. Пожарные, полиция... К этому моменту лучше оказаться подальше. Да и планы на вечер у него еще были.
И тут открылась дверь. Пэйл вышла на улицу, очень мягко и аккуратно прикрыла за собой дверь. В одной руке - сумочка, в другой - последняя бутылка, заткнутая полыхающим вовсю лоскутом. Отряхнулась, сбрасывая с пальто искры и огоньки.
- Какого черта?! - заорал Стас. - Почему ты не сгорела?! Почему ты жива?
Пэйл склонила голову набок.
- Давай посмотрим, - голос звучал пугающе. Не как вчера, когда она притворялась чудовищем. Обычный человеческий голос... но в тоже время в нем что-то было жуткое и неестественное. Возможно, то, что звучал он прямо в голове. - Гореть меня не учили. Умирать - тоже. По крайней мере так, как это обычно делаете вы. Тебе пришлось бы порядком потрудиться, чтобы от меня избавиться.
Стас попятился. Он редко чего пугался - чаще злился. Но когда за спиной Пэйл полыхнуло особенно сильно, когда внутри догорающей постройки посыпались части балок и перекрытий, когда из остатков расплавившейся двери, словно из адской пасти, вырвался жирный язык пламени, жадно лизнувший женскую фигурку, и стыдливо втянувшийся обратно, а на той не осталось даже пятнышка копоти - да, он испугался.
И, к тому же, услышал вой сирены - наконец-то среагировали экстренные службы.
- Черт! Черт! - заорал Стас. Развернулся и побежал.
Но насмешливый женский голос его не покинул:
- И куда ты собрался? Я с тобой еще не закончила.
Бутылку с бензином в руке Пэйл огонь тоже почему-то пощадил. Она прищурилась в спину беглецу и отвела руку для броска.