Сэхр - невестка Сайруса Дарувалы, известного заводчика беговых лошадей. Кроме скакунов, Сайрус разводил собак и был почетным членом всевозможных клубов. С его мнением считались даже англичане. Лошади и собаки Дарувалы выигрывали скачки и выставки. Но англичане ушли из Индии. Интерес к собаководству исчез. Не было больше скачек. Никто не хотел покупать племенных жеребят и породистых щенков. Сайрус постарел и уединился в своем имении. Его не привлекали власть и политика. Говорили, он начал пить и потчевать гостей блюдами из конины.
Сын Сайруса не любил животных. Он не понимал, как можно отдать десять лакхов рупий за одну лошадь. Целый миллион. Деньги играли в жизни сына Сайруса значительную роль. Возможно, даже главную. Он рано осознал, что, кроме как фамилией и отцовским капиталом, похвастать ему будет нечем. Сын Сайруса вкладывал деньги в акции. Накопилась приличная сумма. Родители Сэхр отдали за него свою дочь.
Светлокожая и, как все парсы, слегка эксцентричная Сэхр родила сыну Сайруса двух дочерей: Анахиту и Персис. Муж разочаровался в ней довольно быстро. В приличных семьях следовало производить на свет потомков мужского пола. Однако Сайрус обожал внучек, и со стариком приходилось считаться. Анахите было три, когда появилась Персис. В качестве возмещения за утраченную часть родительской любви дед подарил старшей девочке щенка бассет-хаунда. Анахита отнеслась к собаке равнодушно, но что-то вдруг переключилось в голове двадцатипятилетней Сэхр. Пес получал не меньше внимания, чем новорожденная. И больше, чем его официальная хозяйка.
- Идиотка, - констатировал сын Сайруса. - Это у тебя послеродовое.
Щенок прожил недолго. Через несколько месяцев, сдав Анахиту и только что научившуюся ходить Персис няньке, Сэхр отправилась к свекру.
- Я хочу разводить собак, - заявила она. И осторожно, словно пробуя непривычные слова на вкус, добавила. - Крупных пород.
Старик посмотрел на крошечную воинственную Сэхр и заплакал.
Так возродился питомник "Дарувала". Семья переехала в родовое гнездо. Сайрус протянул еще двенадцать лет. Он научил невестку всему, что знал. Она записывала его в совладельцы каждого щенка. В питомнике постоянно обитало четыре десятка собак. Многие из них выставлялись. Большинство занимало призовые места. Анахиту и Персис воспитывала специально нанятая прислуга. На сына Сайруса никто не обращал внимания. Даже чистящие клетки мальчишки исполняли его приказания с презрительной медлительностью.
День, когда умер отец, стал для сына Сайруса одним из самых счастливых. А день, когда огласили завещание - одним из самых ужасных. Все было поделено на три части: Анахите, Персис и питомнику "Дарувала". Сыну Сайруса предписывалось и далее существовать как раньше. Содержать жену и любовниц на собственные средства. Вдобавок он обнаружил, что теперь является совладельцем пятидесяти семи собак. Причем хозяйка питомника - его жена. Сын Сайруса воспринял это как прощальную отцовскую пощечину. Сэхр задумалась.
- Убью! - решил сын Сайруса и дико запил в чужих апартаментах.
Через несколько дней уставшая от его выходок дама в отчаянии позвонила Сэхр.
- Дорогая, умоляю, заберите отсюда своего мужа. Он пьян.
Сэхр привезла бесчувственное тело домой и, с помощью слуг, закинула на деревянный топчан в саду за питомником. Недалеко от площадки, где выгуливали молодняк. Сын Сайруса очнулся от прикосновений слюнявой шерсти и энергичных тычков в грудь. Солнце резало глаза. Казалось, они закипели и начинают вытекать. Кругом скакали разномастные твари. Он сполз на землю и вяло попытался достать ближайшего пса ногой. Задохнувшись, впечатался лицом в песок. У небритой щеки уютно свернулась собачья какашка, к которой сосредоточенно подбирались муравьи. Решив, что это игра, восторженные псы кинулись на сына Сайруса всем скопом. От крика работников задрожали мясистые листья фикусов.
Отбившись от ненавистных собак, он добрел до крыльца и со стоном окунул голову в мраморную поилку для птиц. Беззвучно разлетелись испуганные бабочки. Вода уже успела прогреться. У колонны возле дверей стояла Сэхр. В руках у нее было ружье. Дуло со значением глядело сыну Сайруса в лицо и покачивалось, словно черная кобра.
- Добрый день, - тихо сказала Сэхр.
- С... - отозвался сын Сайруса. Он хотел сказать "сука", но распухший язык цеплялся за прокуренные зубы. Голова раскалывалась, тело утратило привычную форму. Нос чесался от пропитавшей одежду вони. Сын Сайруса понял, как чувствует себя омар, которого живьем бросили в кипяток.
- Подпишите бумаги.
Как всякая примерная жена, Сэхр обращалась к мужу на "вы".
- К...
- Бумаги на собак.
Дуло продолжало танцевать. Сыну Сайруса показалось, что оно подмигнуло. Он шагнул вперед и схватился за грудь. Повалился в куцую траву подсыхающего газона. Неопределенно повел рукой, сжимающей обкусанную псами авторучку. Еще один проигрыш.
***
Когда Сэхр исполнилось сорок два, Анахита училась в одном из лучших колледжей Бароды и жила в частном пансионате. Персис заканчивала школу. Собак осталось шесть, и все они переехали в дом. В клетках питомника лежали печальные кучи лошадиной сбруи, ржавая садовая утварь и призовые кубки с облупившейся позолотой. Последние годы Сэхр разводила ирландских сеттеров. Импортировала сук из Англии. Их щенки не оставляли конкурентам никакой надежды. Хозяйка питомника "Дарувала" давно числилась авторитетной заводчицей и почетным членом клуба собаководства. Ее прочили в судьи. Она подумывала о согласии. Сын Сайруса владел туристическим агентством. Много путешествовал. Как правило, не один. С женой и дочерьми виделся редко. Когда он бывал дома, собаки разбредались по углам и настороженно поворачивали за ним головы. Время от времени слышалось тихое рычание, и, если поблизости не было Сэхр, сын Сайруса с наслаждением швырял в сторону звука хрустальные пепельницы.
Анахита появлялась в имении на каникулах. Иногда ее ждали сюрпризы - Сэхр вспоминала, что детей следует воспитывать.
- Бачче, мы едем отдыхать, - объявляла она.
Дочери удивленно поднимали брови и переглядывались.
- Да! Куда поедем?
- У меня экзамены, - напоминала Персис.
- И собак возьмем? - ехидничала сестра.
- Собак не возьмем. Отец организует нам тур за границу. Например, в Бангкок. Или в Англию.
- Да езжайте вы, куда хотите! Только без меня, - Анахита закатывала глаза и направлялась к дверям. - У меня соревнования. На уровне штата, между прочим.
Сэхр вспоминала, что в разговорах проскальзывали какие-то тренировки. Кажется, по плаванию. Поэтому Анахита самовольно остригла волосы.
- Тебе нужен новый купальник? - с надеждой кричала Сэхр вдогонку старшей дочери.
- Мам, она же не умеет плавать. Лучше компьютер купи, - отзывалась младшая. - Я хочу интернет.
***
С Сэхр мы были знакомы давно, но встречались только на выставках. Я не знаю, как она сумела раздобыть номер моего телефона. Впрочем, я как раз собиралась переезжать.
- Скажи мне какое-нибудь русское имя, - потребовала она, когда я, наконец, поняла, кто звонит.
- Маша.
- Это на какую букву?
- Это уменьшительное от "Мария". На "м".
- Мне нужно на "з". Для собаки, понимаешь?
- Тогда Зяма, - ляпнула я.
- Как звучно! - фальшиво восхитилась Сэхр.
После я узнала, что щенок был женского пола. Новые хозяева - бхорпурские индусы - долго старались выговорить красивое русское имя Зяма и остановились на скандальном Джамиля. Мусульманская собака в семье брахманов. Кажется, им пришлось пожертвовать местному храму солидную сумму.
Установив таким образом контакт, Сэхр начала звонить довольно часто. Я неторопливо ждала, когда она заговорит. Собачья кличка - не особо впечатляющий предлог. Топорная работа. Ясно, что Сэхр Дарувала не привыкла навязываться в друзья. Но чего могла хотеть от меня женщина, у которой все есть?
Несколько раз мы обедали вместе. Ходили по магазинам. Ездили смотреть щенков. Наконец, она решилась:
- Купи Флаша.
- Что-что?
- Флаш, - повторила Сэхр. - Я его продаю.
Флаш был пятилетним ирландским сеттером. Лучшим ее производителем. Четыре года подряд он держал титул "Собака года". Щенки от Флаша продавались за бешеные деньги. Не представляю, сколько стоил сам Флаш.
- Почему ты его продаешь? - поинтересовалась я.
- Я не могу тебе сказать. Так купишь или нет?
Конечно, я отказалась. Положив трубку, думала о том, что может заставить Сэхр расстаться с такой собакой. Ничего правдоподобного в голову не пришло. Сэхр больше не звонила. Все остальное я узнала гораздо позже. Оно было старо как мир и до отвращения просто.
Сэхр открыла для себя мир виртуальных знакомств. Начала активно общаться. Разговорилась с пожилым американцем, тоже заводчиком. Он предложил ей руку и сердце. С фотографии смотрел приличный господин в летах, бакенбардах и пиджаке, сшитом по моде двадцатилетней давности. Существовавшая в джинсах и шальвар-камизах Сэхр не разбиралась ни в одежде белых, ни в их именах. Американца звали Карлос Сторожук.
Пока сын Сайруса наслаждался южноафриканским сафари, а Анахита сдавала экзамены, Сэхр продала старинную европейскую мебель из родового имения, фамильные драгоценности, обе машины и скутер, плодовые деревья и заколоченное родительское бунгало вместе со всем содержимым. Последними ушли собаки. Флаш достался председателю местного клуба. Посвященная в великую тайну Персис молчала, напуганная скоростью и размахом происходящих событий. Были получены приглашения, банковские справки и виза. Куплены билеты. Заткнуты любопытствующие рты.
Сэхр и Персис прилетели в Чикаго. Устало вывалились из аэропорта. Шел дождь. Через полтора часа появилась сестра Карлоса - гигантских размеров женщина, похожая на шарпея-альбиноса. Стиснув зубы, индианки запихивали скользкие чемоданы в багажник. В машине смердело табачным дымом и кислым женским потом. Ехали молча.
Через три недели те же чемоданы укладывались в багажник такси в делийском аэропорту. Карлос Сторожук оказался семидесятипятилетним пропойцей с ужасным акцентом. Молодость он провел в тюрьме за изнасилование несовершеннолетней. "Сестра" на самом деле была его давней сожительницей. Большую часть времени Сэхр и Персис сидели в холодном дорогом отеле. С трудом обменяли билеты. Американцы не понимали по-английски. Расцвеченная варварскими красками и звуками жизнь двигалась в бешеном темпе, и включиться в нее хоть капельку не удавалось. Представители индийской общины сочувственно цокали языками и жаловались на чикагский климат. Иногда просили денег в долг. Тем временем, по электронной почте веерами рассылалось сдобренное невероятными деталями описание приключений двух идиоток Дарувала в Америке.
По возвращении обнаружилось, что за время их отсутствия сын Сайруса успел сдать имение в аренду и переехать в Мумбаи. Анахита переселилась к отцу. Вскоре собирающаяся поступать в колледж Персис последовала ее примеру. Сэхр сняла квартиру и впервые в жизни начала работать. Еще до замужества она окончила какие-то курсы дизайнеров интерьера.
Через пару лет Сэхр купила щенка, внука покойного Флаша. Вырастила отличного сеттера. Начала выставляться. Но теперь ее собаки не добирались и до заключительного ринга. В судьи Сэхр тоже не приглашали. Впрочем, ее не приглашали никуда. Сын Сайруса привел в дом новую жену, индуску. Анахита упорно и безуспешно пыталась выйти замуж. Но даже самый безумный парс не женился бы на дочери Сэхр. Персис уехала учиться в Австралию. С матерью сестры не встречались.
Когда я видела Сэхр последний раз, она напоминала осунувшегося гладко выбритого гнома. Ее роскошная собака ткнулась носом мне в руку. Сэхр Дарувала дернула за поводок и категорически прошагала мимо. У нее изменилась походка.