|
Чем бы дитя не тешилось
Поскольку лавры Э. Сетон-Томпсона (я имею в виду "Моя жизнь" и "Маленькие дикари") мне никогда не давали покоя, я решила записать свои воспоминания о детстве. Конечно, все было не так хорошо и гладко. Но помнится ведь хорошее.
До школы все время для меня делилось на две части: дома и у бабушки. Дома я играла в-основном с лошадьми - у меня их был целый табун, штук пятнадцать. Куклы как-то особо меня не интересовали, хотя в наличии имелись.
Когда маленькие лошадки надоедали, лошадьми в принудительном порядке становились стулья. Я либо ездила на них верхом, либо запрягала в стол (тройку, не как зря) и "ездила".
А еще я любила, когда мне читали вслух. Правда, читать я и сама умела, сколько себя помню, но вот слушать мне нравилось больше (сейчас это кажется странным - аудиокниги у меня не в ходу), да и лень было читать, проще кого-то заставить. Сама читать постоянно я начала только во втором классе.
А вот у бабушки - это совсем другое дело. Бабушка с дедом живут на хуторе, от них до деревни километр, где-то.
Действие происходило преимущественно летом, и играла я со своим двоюродным братом Сашкой из Москвы и его приятелем Женькой из Бологое. Я их была на три года младше, что, однако не мешало у них выигрывать. Во что играли? В ножички. Рисовалась на земле определенная фигура, а потом складным ножиком, наполовину разложенным, нужно было попасть в определенный сектор. Кто попал, тот и выиграл.
Вообще, складные ножики у меня были всегда. С 6 до 14 лет я потеряла только штук пять и два сломала. Для меня всегда было загадкой, откуда они брались - не помню, чтобы хоть один из них покупали. Часть нашла у деда в многочисленных скрынках в столе, два конфисковала у него же, потому что они мне нравились, один отобрала у папы. Правда, он его у меня время от времени забирал обратно. Но ненадолго.
Потом появились машинки. У меня был маленький деревянный самосвал с жестяным кузовом - его мне сделал отец и огромный железный самосвал, доставшийся в наследство от дяди (который по совместительству был Сашкиным отцом).
За эту машину мы постоянно воевали, поскольку Сашка считал, что раз машина принадлежала его отцу, то и играть с ней должен он. А меня слабо волновало, что он там считал. Машина была моя.
Еще был большой желтый трактор, похожий на дедушкин трелевочник. У него было одно очень положительное качество - сколько бы я его не разбирала на запчасти папа его каждый раз собирал обратно - made in USSR, что называется.
Дед с папой привозили к дому большую гору желтого песка, в котором мы делали гаражи, карьеры и прочее. Колени после таких игр у меня не отмывались лет до 10 - были черно-серыми и с цыпками.
Вообще самые светлые детские воспоминания у меня связаны с дедушкиным трактором. Огромный, желтый, с лопатой, двумя лебедками и добрыми глазами. Трактору было столько же лет, сколько и мне, он всегда был для меня живой.
У нас с ним был целый ритуал. Поскольку таких тракторов больше не было, то определить, что это именно дедушка едет с работы, а не колхозный "белорус" можно было на раз. Поэтому, едва заслышав трактор, мы бежали деда встречать. И один из нас "рулил" до дома. Трактор был чешским и на нем был гидроусилитель, поэтому рулить было замечательно. Я потом даже от легковой машины такого удовольствия никогда не получала.
А еще, когда косили сено, можно было проехаться сверху на телеге.
Кроме того, сам трактор и телеги были нашими полигонами для "военных действий", мы по нему лазили как обезьяны, даже на крыше были.
Позже, когда я уже ходила в старшие классы, мы с папой ездили на тракторе за грибами. Из-за того, что у него были лебедки и два ведущих моста проехать можно было практически везде, а если уже застрял, то либо упереться лопатой, либо зацепиться за дерево лебедкой и выехать.
Но он принадлежал не нам, а лесничеству. Когда дед вышел на пенсию, на тракторе работал папа. Но несколько лет назад он ушел из лесничества. Я плакала. Потому что с ним прошло все детство, половину моей жизни связано с ним. Одна радость - трактор стоит не в нашей деревне, и я не вижу, что с ним делают. Больше всего ябоюсь - что его сдадут на металлолом. У него ведь только лопата и задний щит - две тонны чистого металла.
Еще я все время что-то пыталась вырастить. То укоренить ветку вербы, то яблоню привить. Года четыре я даже имела свой опытный участок, сажала там всякое-разное.
Следующий этап. Подросла двоюродная сестра Лена и перестал приезжать Женька. Поэтому чем заняться мы уже соображали на троих.
Маленькой я Ленку не любила. Она была плаксой и мне за нее постоянно влетало. А еще я ее ревновала к бабушке. И ей подарили мою куклу. Вообще, история мутная, потому что я ее плохо помню. Кукла была красивая - в наряде индианки, с фарфоровым лицом и украшениями. Она была совсем новая, я боялась с ней играть.
Потом я видела эту куклу - одежда, естественно, измазалась, лицо облупилось, украшения потерялись.
Сашку же я всегда боготворила и ревности не было.
На несколько лет основной игрой у нас была помесь войнушки и индейцев, причем главным действием в такой игре были отнюдь не стрелялки. Нет. Мы строили шалаш. Продолжалось это года три.
Сложность заключалась в строительном материале. Нет, у деда были доски, целый штабель, просто он не горел желанием нам их давать. Поэтому мы их добывали, также как гвозди, молотки и пилу. В конце концов, шалаш у нас стал высокий (почти 120 см.), большой (около 3 кв. м) с полом, подстилкой и самодельными подушками.
Еще у меня было два лука, рогатка, нунчаки и большая (150 в "холке") деревянная лошадь в саду. Лошадь я сделала сама. Дедушка весной спилил со старой яблони толстую ветка, она была так изогнута, что была похожа на спину и шею лошади. Из другого куска яблони я вырезала голову, а вместо ног дед сделал козлы.
Параллельно у нас появились любимцы - велосипеды. У меня и сейчас большая часть шрамов с ног не сошла.
Сначала велосипедов было два. Огромный, старинный (ему было лет тридцать), черный с мужской рамой, на котором ездил Сашка и мой, совсем маленький. Поскольку я на малыше за Саней не успевала, а Ленка еще ездить не умела, то когда нужно было не просто покататься, а куда-то ехать, то возил нас Сашка - меня на багажнике, а Ленку на раме. Вы не пробовали втроем ездить на велосипеде? Попробуйте.
Позже мне купили Десну. Он был не слишком большим и уже не новым, зато он был моим. Именно на нем я набила большинство шишек.
А, когда Сашка стал ездить на мотоцикле, мне в наследство достался его черный монстр. У него не было тормозов, и я с него спрыгивала. Все бы ничего, но вот ездила я босиком и по асфальту.
Сашка вырос, стал ходить на дискотеку, у него появились девченки и мы с Ленкой остались наедине друг с другом.
И только тогда появились куклы. Только это были не обычные большие куклы, как в детстве, а барби, синди и иже с ними.
У меня была Кристина - российская, она была не такая красивая, как Ленкины московские барби, зато я ее любила. Сначала мы с ними играли, но это быстро надоело и мы стали шить им одежду. Весь дом был завален обрезками ткани, ниток и прочим хламом.
Были перерыты все бабушкины узлы с вещами, пробрались на чердак, залезли в сундук, где были пуговицы. Результатом бурной деятельности стало два чемодана кукольных платьев.
Еще мы вышивали крестиком и мародерствовали в лесническом саду.
Папа научил меня ездить на мотоцикле. Вообще я с папой таскалась всегда и везде. Еще задолго до школы, когда папа работал в гараже, я с ним ездила по разным делам. На чем я только не перекаталась - и на гусеничном тракторе, и на "Беларуси" и на колхозном пикапе.
Потом я ездила с папой на мотоцикле - за травой, за водой, к бабушке, за металлоломом, на рыбалку - везде.
Когда наступала школьная пора, приоритеты несколько менялись. У меня мама учительница, поэтому в школе я торчала лет с трех.
И потом, когда пошла в первый класс оставалась на 5-6 урок, чтобы посидеть в мастерской - мама, помимо всего прочего вела труды. Сколько я там испортила оргалита, гвоздей и клея - не сосчитать. Вырезала из оргалита машинки, лошадей, делала кормушки. Правда, руки у меня всегда росли немного не оттуда, и результаты труда были соответствующие.
В школе я со своим единственным одноклассником восемь лет резалась в шахматы, крестики-нолики и морской бой. Ну, и, конечно же, догонялки - как же без них.
Догонялки - это вообще отдельная история. Зимой они были еще и для здоровья полезны - когда солнца не было у нас в школе было градусов 12. При этом часто веселье сопровождались перестрелками с использованием мельных тряпок в качестве гранат - класс после такого был весь белый и отмывать его было долго и муторно.
Шашки мы сделали сами в мастерской - маленькую доску (20х20) и крошечные шашечки (1 кв.см.) и носили их с собой по аудиториям). Вообще-то в шашки я играю хорошо. Даже на соревнования ездила. Но за шесть лет, что мы с Владиком вместе играли на переменах я у него выиграла 2 (!) раза. Причем учился он средненько.
Еще у нас было два любимейших занятия, правда на игру они не тянут. Это рыбалка и грибы. Я не ем речную рыбу и не люблю грибы.
Но вот собирать грибы, делать удочки, ловить рыбу - обожаю. Как трофеи от тех времен у меня остались две удочки. Обыкновенные, с ореховым удилищем. Телескопички, спнинги и прочие прибамбасы и сейчас терпеть не могу.
В перерывах между этими занятиями я читала. Все что было в библиотеках - сельской и школьной.
И еще было увлечение. Только мое. Лошади. В лесничестве у нас стояли два коня - огромный рыжий мерин Орлик и саврасая Верба. Потом еще родился Кузька. Я не знаю, зачем они были лесничеству - обе лошади были не заезжены, но продали Орлика и Кузьку (Вербу куда-то дели раньше), только когда я заканчивала школу. Он родился в день моего рождения. С него я первый раз упала.
Каждый день вечером я ходила с конюхом - помощи от меня особо не было - только если летом донести веревки с путами, но удовольствие было колоссальное. Никогда не забуду этих вечеров - запаха лошадей, стука копыт, рассказов т. Любы (конюха). Она раньше работала в Хреновском к/з и могла много чего рассказать.
А еще мы пасли коров. Это потом, когда вырастаешь день в поле становится тяжелой работой. А когда маленький это означает день на свободе, еда в поле, вода из криницы и радость. У нас всех были свои кнуты. Кнуты умеет плести мой папа и таких (плетеных) больше ни у кого не было.
Однажды к соседям приезжала городская родственница. Она к коровам не подходила - сказала, что они пахнут навозом. Какая глупость! Корова пахнет парным молоком.
В этом году я в последний раз пасла коров, потому что свою мы продали. Оказалось, что после большого перерыва (лет пять, наверное) я все еще могу щелкать длинным (метра три с половиной) "взрослым" кнутом без риска заехать себе или окружающим по лицу. Практика.
А еще в детстве я все лето ходила босиком. Пройтись босиком по земле - это что-то волшебное. Прошлой весной мне было очень плохо - легче стало только после того, как я съездила домой и походила босиком...
|