Когда судья встал, чтобы огласить приговор, Гродан уже знал, что будет дальше. Он видел это в глазах заседателей, в торжественной осанке судьи, в величественном выражении его лица.
Суд был публичным, действо, как и всегда в таких случаях, происходило на центральной площади. Вокруг бесновалась толпа. Чуть в стороне Гродан видел старшего брата и дядю - все, что осталось от некогда многочисленного и влиятельного рода.
- Гродан Инирейа, Высоким судом Империи ты приговорен к лишению крыльев и сбрасыванию в пещеры вронтиров, на растерзание подземных жителей
Только гордость позволяла ему до сих пор стоять на ногах, сохраняя остатки достоинства и высокомерно смотреть на других. Только остатки тщательно взлееяной злобы придавали немного сил и смелости.
Потому что лишиться крыльев - это гораздо хуже, чем оказаться в пещерах вронтиров. Потому что крылья - это знак. Знак того, что он принадлежит к своему народу, принадлежит небу. Без них - он не сможет принадлежать своему народу и своему небу. Отец-Небо не увидит его и забудет своего сына, отречется от него.
На окраинных облаках была жива еще память о временах, когда лишение крыльев назначалось чаще, когда это не было такой редкой и чудовищной мерой за самые страшные преступления.
Эти жалкие обрубки, даже сами себя они не называли небесными, да они и не были ими. Ритуал не просто лишал крыльев, душа тоже становилась бескрылой. И дети, если они и могли родиться у осужденного, были бескрылы. Это было проклятие.
И теперь все это ожидало его, потомка могущественного когда-то рода.
Казнь была назначена на следующий день.
Гремели барабаны, у подножия храма бесновалась толпа. Из-под края облака видна была яркая полоска - солнце только село. Ритуал проводили в сумерках. И с рождением нового дня появлялся новый человек - бескрылый.
Облако, на котором находились центральная площадь и храм уже снизилось, чтобы с первыми лучами завершить казнь.
Гродан стоял на высокой террасе храма, на самом краю, там, где начинались ступеньки. Он был прямой как последний луч солнца. Расслабленные руки, безмятежное лицо, спокойный, устремленный в закат взгляд, должны были свидетельствовать о его спокойствии и готовности принять назначенное.
Только уголок рта подергивался, выдавая истину.
Молодой Иниреа, несмотря на свой юный по меркам небесных возраст - в прошлое равноденствие ему сравнялось двадцать пять лет - был воином не только по названию. Он уже участвовал в битвах с драконами и грифонами, не раз пытавшимися захватить облака, чтобы превратить их в свои базы.
Его золотистые от загара руки были покрыты мозолями, а на плечах виднелись шрамы от когтей грифона.
Но сейчас им владел ужас. Это было похоже на тот животный страх, который просыпается в любом живом существе при виде чего-то противного природе. Так и лишение души и тела крыльев было противно природе небесных. Дикое святотатство над самой жизнью готовилось сейчас на Храмовом облаке.
Жрец встал за его спиной и низким голосом завел длинную песнь без слов. Но все знали, о чем она. Высший посвященный звал силу Всесущего Отца-Небо, чтобы совершить казнь.
На террасу, подхватив пение, вышли хранительницы храма. Они медленно, будто в гипнотическом сне, обходили стоявших по кругу. Постепенно образовалось одно, второе, третье кольцо из живых тел, одетых в свободные одежды, с колокольчиками и монистами, нашитыми на поясе, плечах, запястьях. Внутренний и крайний круги двигались противосолонь - это символизировало отсоединение заключенного в круге жреца и казнимого от основного мира. Среднее кольцо двигалось посолонь, разделяя два круга - так и мир их был заключен между двумя полями Хаоса - верхним и нижним.
Убыстрялся темп пения и движения хранительниц из медленных и текучих становились стремительными и резкими, но не теряли своей грациозности.
Звон, пение, движение все это заставляло сознание выйти из крепости тела и вознестись над ним, почувствовать силу Неба.
Двое младших жрецов, стоявшие до того чуть в стороне, подошли и крепко взялись за плечи Гродана. А верховный занес узкое, невероятной остроты лезвие над спиной казнимого.
Гродан, наблюдавший за этим чуть сверху - духом, ушедшим на время из тела, взлетевшим на небесных крыльях, отвернулся. Нет, боли не будет - дух свободен от страдания тела. Но видеть это и знать, что предстоит еще худшее, он не мог.
Подчеркивая позорность казни, старый жрец не отрезал крылья, а вырвал их с мясом, только чуть надрезая сухожилия, чтобы не нанести смертельных ран.
С отвратительным хрустом выламывались суставы, летели вниз капельки крови.
Толпа, хотевшая зрелища, в ужасе замолкла.
Все было кончено довольно быстро и искалеченное тело было брошено на камни, а крылья были брошены на жертвенник, что находился в центре полукруглой террасы.
Они уже не были единым целым с телом, но дух об этом еще не знал.
Поэтому жрец, потерявший свой величественно-прекрасный вид из-за крови, замаравшей ритуальное одеяние, приготовив жертвенный огонь, стал петь новую песню - песню, призывавшую дух обратно в тело.
Хранительницы уже устали, они тратили много сил, поддерживая завесу, и пение их стало тише, колокольцы звенели все более глухо.
Гродан, почувствовал, как теряет легкость полет, сила жреца уверенно тащила его обратно в тело. Жгучая боль тела обрушилась на разум. Но, странно, казалось именно она и убила в нем страх, так унижавший осужденного все эти дни.
Жрец зажег жертвенный огонь. Крылья, тонкие золотистые перепонки, горели, а вместе с ними и сгорали и крылья духа, обманом возвращенного в тело. Дух-двойник слился с телесной оболочкой, не подозревая, что пока он летал, оглушенный звоном, ослепленный мельканием хоровода, крылья уже перестали быть частью тела, принадлежащего духу.
И теперь, крылья материальные горели в колдовском жертвенном огне, а вместе с ними сгорали и крылья духа.
Дух Гродана, слишком поздно распознав подлость, корчился в искалеченном теле, пытаясь соединиться с сжигаемой частью, но не мог преодолеть завесу огня. Крылья и тело небесного светились бело-золотым. Но, тонкие крылья сгорели, пепел был развеян над землей, черневшей внизу, а тело казнимого никто не тронул - оно будет лежать так до рассвета, когда проснувшееся солнце не узнает одного из детей Отца-Небо.
Только после этого будет завершен ритуал.
Гродан лежал, не ощущая твердости и холодности камня. Он пытался осознать произошедшее и представить, что будет дальше. Сильного духом, настоящего небесного не могли сломить осуждение и потеря крыльев, потеря своей принадлежности к народу.
Он будет жить. Потому что так нужно. Жить, назло всем и всему.
Утром его не убьют. А значит изгнанный Инирейа еще поборется с судьбой.
Холодное и пасмурное утро пришло поздно. Толпа, еще недавно желавшая расправы, ужаснувшись произошедшему больше не собралась. Присутствовали только Заседатели, да родственники осужденного и обвиняющего.
Облако медленно подошло к черному зеву пещеры и два стражника сбросили в него осужденного.
Гродан, приподнявшись на руках, со смешанными чувствами смотрел на уходящее вдаль облако.
Он , как ни странно, не жалел о своей потере. Не жалел о том, что больше не увидит Небесную Империю, сады ее столицы и родного дома. Нет, та жизнь была теперь не для него. Эта страница исписана и перевернута. Но впервые небесный оставался совсем один.
Послышались шаги. Показался низкорослый и коренастый воин с бледным лицом.
Гродан попытался встать, но голова внезапно закружилась, а локти подогнулись. Мир стал далеким и расплывчатым, а потом и вовсе наступила темнота.
Он лежал на чем-то жестком и был укрыт тяжелым тканым покрывалом. И он был жив. Гродан пошевелился, чтобы почувствовать свое тело. Веревок не было. Глухая боль под лопатками напомнила о потере. Плечи и спину стягивала тугая повязка. Вокруг было чисто и пахло чем-то непривычным, но приятным. Оглядевшись, он понял, что лежит в небольшой каморке, отделенной от остального пространства занавеской. Сквозь нее пробивался неяркий свет.
Вокруг было тихо. Только из-за шторки доносилось приглушенное, едва слышное, пение. Так поют женщины, занимаясь рукодельем.
Стараясь не шуметь, он медленно сел на низком лежаке, прислушиваясь к своим ощущениям. Тело подчинилось ему нехотя, но довольно легко. Осторожно придерживаясь за стену, Гродан поднялся. Подойдя к выходу, он выглянул из-за занавески, стараясь остаться незамеченным. Но сразу понял, что это ненужно. За занавеской была большая комната без окон. Стол, несколько стульев с высокими спинками, скамья у дальней стены, сундук, полки - это был обычный дом.
На краешке скамьи, около светильника, сгорбившись сидела с шитьем немолодая женщина. На сундуке спал большой полосатый кот, с потока свесилась большая летучая мышь.
Все дышало своей иностью и было чужим, но здесь жили люди, и как ни старался, как ни напрягал он свои чувства, Гродан не смог уловить чего-то опасного для себя.
Да и разум говорил о том же. Если бы вронтиры были такими зверьми, как рисуют их страшные сказки, разве принесли бы они беспомощного чужака в дом, разве позаботились бы о его ранах.
Слабость, так предательски нахлынувшая на него после ухода облака, вновь напомнила о себе, и мужчина схватился рукой за лутку.
Женщина оборвала песню и быстро пошла навстречу.
- Ну что ты, мальчик, тебе еще рано вставать!
Сильные руки поддержали его. Женщина помогла Гродану вернуться на лежак.
Он вгляделся в ее лицо. Невысокая по меркам небесных, она отличалась крепким телосложением. И, если в целом женщина ничем не отличалась от небесных, то отдельные черты были их полной противоположностью. Небесные были загорелы до черноты, с яркими русо-золотыми волосами, высокие и тонкие, будто выточенные из кости. Здешние же жители все как на подбор были ширококостны и низкорослы, с бледной кожей и пепельными волосами.
- Кто ты? - голос оказался сорван, хотя Гродан не помнил, когда это произошло. - И как я здесь оказался?
Женщина, проверявшая, как лежат повязки, села рядом с ним и сложила руки на коленях. Широкие, узловатые кисти, такие сильные и такие нежные.
- Я Шаринис, жена главы нашего поселка. Тебя вчера сбросили в наш лаз с облака. Стражники, охранявшие вход, принесли тебя в поселок.
- А вы... кто вы? Твоя речь не отличается от моей, но мы не схожи.
Женщина немного помедлила с ответом, будто подбирая слова, но в итоге ограничилась всего тремя словами.
- Раньше мы были небесными.
Жители пещер, которые, как полагали небесные, должны были его съесть, на самом деле вылечили Гродана и приняли у себя.
Они оказались потомками небесных, которые ушли из-за проигранного переворота в Империи, добровольно лишив себя крыльев, чтобы не походить на противника.
Время изменило их и поэтому, снова встретившись с небесными, вронтиры, подземные, показались им ужасными и уродливыми.
У небесных появились страшные сказки и легенды про вронтиров, питающихся мясом небесных. Когда сменились поколения и эти легенды стали уже старинными преданиями, была придумана казнь - сбрасывание небесных в пещеры к вронтирам. К ней приговаривали в основном за политические преступления.
Гродана приняли как одного из своих. Более того, как оказалось, многие из его рода ушли в прошлом из Империи и среди подземных был род Инирейа.
Вскоре после излечения, полностью принятый в род Гродан, волей судьбы оказывается во главе большого семейства, а затем и рода.
В дальнейшем, Гродан стал предводителем большого рода и вместе с ними вышел на поверхность, дав, таким образом, начало народу земных и основав государство Атран. Со временем подземные жители и земные изменились о неузнаваемости и считались разными народностями, а о Гродане, выведшем род из подземелий остались только воспоминания как о родоначальнике, древнем властителе, приведшим народ в эти земли. Памяти об общем прошлом подземных, земных и небесных не сохранилось.
![[]](/img/r/rungerd_j_s/nebesnye/357ca27e55f8.jpg)