Патриарх Кирилл признал свершение Апокалипсиса: человечество сползает в бездну окончания времён. Но опасно умолчал о предупреждении: "Как ты тепл, а не холоден и не горяч, то сдвину светильник твой". В четырёх посланиях Христа и пророков указана Воля Создателя. Истинно, Патриарх Кирилл, осознав неотвратимость предсказаний, должен исполнить Его Волю, дабы Заповеди Его не стали "скорее мёртвыми, чем живыми".
Однако Церковь признаёт пророками только тех, кто в одеянии священников и упрямо борется с цивильными пророками. А зря. Судите сами, насколько точны приведённые в нижеследующей пьесе высказывания Великих ушедших о дне настоящем и Настоящем в дне сегодняшнем.
Все слова и мысли Великих ушедших - действующих лиц пьесы - это цитаты из их работ, дневников, произведений, Библии, собранные воедино как камни в пирамиде. Прислушайтесь и вдумайтесь!
В углу сцены в столпе облачном, озаряемом всполохами молний, на возвышении, едва - едва уловимо, восседает Господь. У подножия вальяжно расселся Мефистофель. С противоположной стороны сцены проходит экзальтированная дама с породистым псом, за ними торжественно идёт католический священник, неся над их головами брачный венец. Геи и лесбиянки свистят и улюлюкают вслед семейной паре с младенцем на руках. Чудищами пританцовывает пьяная и обкуренная толпа молодёжи. Вооружённые молодчики пинками и прикладами гонят избитых, перепуганных стариков, женщин, детей, озверело выкрикивая: "Героям слава - Аллах Акбар". Поодаль медленно идёт Пушкин, низко понурив голову.
Пушкин. Я заклинаю вас Спасителя святою кровью, распятого за Вас: прервите этот пир чудовищный, когда желаете вы встретить в небесах утраченных возлюбленные души.
Замирает на авансцене, всем существом подавшись к зрителям.
Мефистофель. Кошмар! Вот таковы сегодня люди. А человек бы лучше жил, не озари его ты, Боже, изнутри искрой своей. Он эту искру разумом зовёт и с этой искрой скот скотом живёт.
Господь. Таким как ты, я никогда не враг, из духов отрицанья ты меньше всех мне в тягость. Ты хочешь мне сказать, что вновь на земле всё для тебя не так?
Мефистофель. Как объяснить мне человекам, с чего всё началось? В начале было Слово? Но люди не поверят, что оно всему основа. Нет, в начале было Дело, пожалуй, люди так быстрей поймут - ведь к загробной жизни равнодушно большинство из них. Лишь на земле испытывают они отрады и кручины и думают, что в тот скорбный час, когда её покинут - им будет всё равно, хоть не расти трава. И до иного света нет им дела, не любопытно, где его пределы.
Пушкин грустно подходит к подножию и присаживается вблизи с Мефистофелем.
Пушкин. Согласен я с тобою, Мефистофель. Несчастия, Страстей и Немощей сыны, они все на страшный гроб родясь осуждены. Всечасно бренных уз готово разрушенье; их век - неверный день, всечасное волненье.
Господь. Увы, народ грешный, народ обременённый беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Меня, повернулись назад. Во что их бить ещё, продолжающих своё упорство? Вся голова в язвах, и всё сердце исчахло. Я закрыл очи Мои от них, когда они простирают руки свои ко Мне и умножают моления свои, до тех пор, пока они не удалят злые деяния свои от очей Моих и не научатся делать добро. Но это, увы, извечные на них Мои обиды. А сейчас, Я вижу, в одеждах белых к нам идут седые старцы. Их имена забыты ныне, а мысли затоптаны людьми. Ну что ж, пусть говорят, а люди их рассудят.
В глубине сцены - облачное небо. Как - бы по облакам, в сторону земного полушария, появившегося на авансцене, спускается Богослов.
Богослов. И говорят эти седые старцы: "Достоин Ты, Господи, принять славу и честь и силу, ибо Ты сотворил всё, и всё по Твоей воле существует и сотворено".
Пушкин. Мало было избранных, которые бы в своих творениях приближились кротостию духа, сладостию красноречия и младенческою простотою сердца к проповеди небесного учителя.
Мефистофель. Да брось ты, Пушкин. Глупец, кто, сочинив потусторонний свет, уверует, что там его двойник. Не нужно вечность утверждать за облаками - надо знать: что можно взять руками - то и бери, так и живи, так к цели и шагай, в движенье находя свой ад и рай. А что, согласны с этим вы, седые старцы?
Появляются Достоевский, Горький, Гегель, Сенека, Толстой, Ильин, Моисей, Христос, Магомет, Циолковский, Гёте, Гоголь, Лермонтов, Сталин, Низами, Энгельс, Ленин, Исаия, Матфей.
Достоевский. Не правда твоя, Мефистофель. Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна - идея о бессмертии души. Отняв у человека веру в его бессмертие, вы насаждаете в сердце потерявшего веру лишь зародыш ненависти к человечеству.
Горький. А для меня, друзья, не существует идеи вне человека, для меня именно человек является творцом всех вещей и всех идей. Священно только недовольство человека самим собою и его стремление быть лучше, чем он есть; священна его ненависть ко всякому житейскоќму хламу, созданному им же самим; священно его желание уничтожить на земле зависть, жадность, преступления, болезни, войны и всякую вражду среди людей, священен его труд.
Гегель. Но согласись, Горький, часть людей верят в заповеди бога, касающиеся моральной стороны поступков, при этом главным в них может быть только духовное, внутренняя настроенность. То, во что следует верить, должно иметь чисто религиозное, духовное содержание. Между тем истинная вера предпосылает сознание того, что человек, по своему основному определению, свободен в себе и для себя и что он - предмет бесконечной любви бога.
Сенека. Свободные граждане! Уж если говорить о любви бога, то нужно отметить, что жизнь, в первую очередь, - милость богов, а благою делает её справедливость, благочестие, совестливость и прочие её спутники, словом, всё то, что учит людей чтить всё божественное и любить всё человеческое. Под соломой живут свободные, под мрамором и золотом живут рабы. Будет ли жизнь долгой зависит от рока, а будет ли она полной - от души. Полная жизнь всегда будет долгой, а полна она, если душа сама для себя становится благом. И только в этом случае душа переходит в вечность.
Толстой. Вот ты, Сенека, говоришь: душа - это вечность. Но тогда что такое жизнь? "Жизнь тела есть зло и ложь. И потому уничтожение этой жизни тела есть благо, и мы должны желать его" - говорит твой собрат Сократ. "Всё в мире - и глупость и мудрость, и богатство и нищета, и веселье и горе - всё суета и пустяки. Человек умрёт, и ничего не останется. И это глупо" - говорит древний Соломон. "Жить с сознанием неизбежности страданий, ослабления, старости и смерти нельзя - надо освободить себя от жизни" - говорит Будда. Так что такое жизнь и что такое вера в вечность?
Ильин. Рассуждая о жизни нужно сказать: жизненная цель человека известна только ему одному; она есть дело личное, потайное. Да, Гегель, множество людей принадлежит к различным церковным союзам, в соответствии со своими воззрениями, а другое множество, формально пребывающее в той или иной церкви, утратило всякую веру, а следовательно, и церковную принадлежность. Но абсолютно бесспорно, что чем больше религиозной благодати в жизни, тем жизнь будет качественно выше, ближе к молитве: "да придет царствие твое". Видимо, в этом и состоит переход жизни в вечность. Согласны?
Моисей. Истинно. Как можно жить, не почитая отца и мать? Не вставать перед лицом седого старца и не почитать его? Убивать, прелюбодействовать, красть? Желать дома ближнего, его жены? Обижать вдов и сирот? Лгать и обманывать? Не любить ближнего своего как самого себя? Я не понимаю этого!
Магомет. Да, Моисей, мы едины в этом. Не будет совершенной вера одного, пока не пожелает он брату своему того же, что и себе, не войдёт в рай тот, чей сосед не сохранён от его зла. Богатство не значит иметь много имущества, богатство - это когда сердце богатое. Истинно - благороднейший тот, кто наиболее богобоязнен - кто стремится уже при жизни вступить в вечность.
Циолковский. А вечность - это вселенная. И поэтому разум говорит: не должно быть несовершенства и страданий во вселенной, иначе мы сами будем страдать и подвергаться этому несовершенству и злу. Эволюция отвергается, как длинный страдальческий путь, и заменяется размножением уже готовых совершенных организмов и распространением их на планетах. Отсюда вывод: Бог (космос) не заключает в себе мучений и несовершенства, а добр к самому себе, а стало быть и к нам - его частям. Поистине его (космос) можно назвать отцом и он подходит к нашему определению Бога. Такой Бог действительно существует, так как нельзя же отрицать бытие вселенной, её владычество, доброту и совершенство. Мы сами, наши мысли, наши дела - есть творение вселенной. Также всё наше бесконечное прошедшее и такое же будущее образуется её волей. Наша же воля есть только проявление воли космоса - вечности. Так ведь?
Сенека. Это так. Только время решает всё, и человеческая жизнь, о которой мы говорим, конечно же, - это время. Мы понимаем, что время само по себе есть нечто. Поразительно, но люди даже не задумываются: возникло ли оно вместе с миром или прежде возникновения мира. А ведь если было нечто, было и время? И что такое время, вечность, душа? Люди перестали спрашивать себя, откуда она, какова, когда возникает? Как долго существует, меняет ли обитателя? Или ей суждено только однократное рабство, а потом, отпущенная на волю, бродит ли она во вселенной, познаёт ли себя, лишь расставшись с телом и удалившись во вселенную, как утверждает Циолковский?
Циолковский. Действительно, близорукие люди совершенно не задумываются над этим. Тем не менее, смерть есть только переход одного состояния материи в другое. Простое переходит в сложное, сложное в простое. И это повторяется бесчисленное множество раз, так как время не имеет конца, как оно не имеет и начала.
Гёте. Да, людям было бы не лишним сегодня осознать: вселенная во всём объёме доступна только провиденью. У бога - светозарный дом, тогда как люди в беспросветной тьме живут. И потому бог дал им чередованье ночи с днем, чтобы понять они могли смертельную опасность сгинуть во тьме безнравственной ночи.
Достоевский. Но людям с тёмненькой душою надо знать: свет всегда побеждает тьму - иначе времени конец. Согласен с Сенекой и я: жизнь - это время. И если говорить о времени, то следует отметить, что реальный мир - конечен, виртуальный - бесконечен. Циолковский правильно определил. Если б не было бесконечности, не было бы и конечности. Из этого напрашивается вывод: если есть бесконечность, то есть и мир другой; и есть что - то, что мы определяем как Бога.
Ильин. Всё в жизни - от Бога. Есть басня и ты, Толстой, в своей исповеди её рассказывал. Спасаясь от зверя, путник вскакивает в безводный колодезь, но на дне колодца видит дракона, разинувшего пасть, чтобы пожрать его. И несчастный, не смея вылезть, чтобы не погибнуть от разъярённого зверя, не смея и спрыгнуть на дно колодца, чтобы не быть пожранным драконом, ухватывается за ветви растущего в расщелинах колодца дикого куста и держится на нём. Руки его ослабевают, и он чувствует, что скоро должен будет отдаться погибели, с обеих сторон ждущей его; но он всё держится, и пока он держится, он оглядывается и видит, что две мыши, одна чёрная, другая белая, равномерно обходя стволину куста, на котором он висит, подтачивают её. Вот - вот сам собой обломится и оборвётся куст, и он упадёт в пасть дракону. Путник видит это и знает, что он неминуемо погибнет; но пока он висит, он ищет вокруг себя и находит на листьях куста капли мёда, достаёт их языком и лижет их.
Моисей. У людей вся жизнь протекает между драконом и зверем; тем не менее, они всегда ищут вокруг себя капли мёда. А я тысячелетиями говорю им, что Господь сказал мне на горе: "Вот, Я посылаю пред тобою Ангела хранить тебя на пути и вести тебя в то место, которое Я тебе приготовил. Не упорствуй против меня, ибо не прощу греха твоего". Люди, к беде их, не только перестали прислушиваться к Богу, когда Он посылает им душевные беспокойства и смущения, но даже не желают понять, что без страха перед Его провидением они всегда будут попадать в колодезь.
Гоголь. И вот что интересно: этими душевными беспокойствами и смущениями - этими Божиими предупреждениями, Он проверяет людей: укрепились ли они в характере; иногда же просто для того, чтобы, ища средств спастись от такого беспокойства, придумали сделать что-нибудь такое, чего бы никак не придумали прежде. Ибо Бог всячески старается вразумить и требует, чтобы люди употребили какое-нибудь усилие для узнания Его воли. Потому что люди глаза держат вниз и не хотят поднять их вверх. Ибо если бы подняли их на несколько минут вверх, то увидели бы свыше всего только Бога и свет от Него исходящий, освещающий всё в настоящем виде.
Лермонтов. Грустно, но люди, Гоголь, вверх не считают нужным посмотреть, чтобы увидеть в настоящем виде всё. Знай, только - судачат про честь святых и благородство их: "Смотрите, вот пример для вас! Он горд и не ужился с нами, глупец - хотел уверить нас, что Бог гласит его устами! Смотрите ж, дети, на него, как он угрюм, и худ, и бледен! Сотрите, как он наг и беден, как презирают все его!". Но люди глупца того напрасно презирают, недальновидно забывая, что есть и Божий Суд! Есть грозный Судия: Он ждёт; Он не доступен звону злата, и мысли, и дела Он знает наперёд.
Гегель. Оба вы сейчас красиво так сказали! А знаете ли, что без веры в божество ваша красота останется лишь красивыми словами? Вера же в божественное может быть постигнута мной через поучение, чудо, авторитет и т. д. Веруя, я делаю своим то, что воспринято мной, и оно перестаёт быть для меня другим. Непосредственную веру можно определить так: она есть свидетельство духа о духе.
Сталин. Конечно, Лермонтов и Гоголь говорили об идеальном; Гегель же был ближе к материальному пониманию воспитания в людях веры; не имеет значения - во что. У нас свидетельством духа о духе была вера каждого большевика в победу революции. Указывает ли это на взаимное отрицание идеального и материального? Да нет же, наоборот, идеальная и материальная стороны существуют вместе, развиваются вместе, и, следовательно, у нас нет никакого основания думать, что они отрицают друг друга. Я бы только расширил рассуждения Гегеля: нужна ещё и воля.
Ильин. У тебя особый взгляд на веру, Сталин. В действительности воле подчинены всецело только внешние стороны. Можно принудить себя, например, к стоянию и поклонам, но невозможно вынудить у себя благоговение, молитву, любовь и благодарение. Из раскрытого и любящего сердца совесть, как голос Божий, заговорит самостоятельно и властно. Но дисциплина воли не ведет к совести; а покорность внешнему авторитету заглушает личную совесть окончательно. Поэтому только религии характерна истинная вера.
Толстой. "Покой нам только снится" в вашем споре? Я вмешаюсь - только Бог есть начало всего. Для увеличения этого начала человек должен подавлять свои страсти и увеличивать в себе любовь и поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобою. Всё это обще и браманизму, и еврейству, и конфуцианству, и таоизму, и буддизму, и христианству, и магометанству. Вот потому вместо нелепых учений о троицах, богородицах, искуплениях, индрах, тримуртиях и улетающих на небо Буддах и Магометах нужно внушать детям и взрослым, что в человеке живёт дух божий - и сама собою изменится вся жизнь человеческая.
Пушкин. Други дорогие, спорить горазды вы, я знаю! Но ведь про всё это сказано в книге, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; книга сия называется Евангелием. Если люди, пресыщенные миром или удручённые унынием, случайно открывают её, то уже не в силах противиться её сладостному увлечению и погружаются духом в её божественное красноречие.
Толстой. Ты ждешь, что я скажу: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!"? А я вот возражаю: явное признание веры больше встречается в людях тупых, жестоких и безнравственных, но считающих себя очень важными. Ум же, честность, прямота, добродушие и нравственность большею частью встречается в людях, признающих себя неверующими. Некоторые считают, что их жизнь есть какая - то кем - то сыгранная глупая и злая шутка.
Гоголь. Достаточно, друг друга не цепляйте! Да, Толстой, Лермонтов именно так и смотрит "с холодным вниманьем вокруг". Но я тебе, Толстой, о твоих людях тупых или честных отвечу так: нужно бояться не Бога, а человека, нужно думать не о том, как бы не огорчить Бога, а о том только, как бы не огорчить человека. У человека нет своей силы; это он должен знать и помнить всегда, и кто надеется на свою силу, тот слабее всех в мире. Мы должны быть крепки Божьей силой, а не своею.
Низами. Хоть все вы тут о разном говорили, но в основу ваших рассуждений положено одно. Ведь Бог восславлен как Владыка, Он вне постижения, вне разума, вне слова. Читай слова о нём не на его скрижали; так сделай, чтоб они в душе твоей лежали. В огне любой свечи поймёшь её завет: в сиянье всех свечей - Творца единый свет. Ни с кем не делит Бог своей верховной воли: все - исполнители веления, не боле!
Энгельс. Однако, что ни говорите, людям свойственно ценить земную жизнь бесконечно выше жизни в царстве теней. Но христианство всерьёз принимает воздаяние и кару в потустороннем мире, созданные небо и ад ведут страждущих и обездоленных из нашей земной юдоли в вечный рай.
Сенека. А простые люди убеждают друг друга, дескать, пока они помнят - души умерших близких где - то рядом, но при этом ни на секунду не задумываются, а хорошо ли умершим от их, пока ещё живущих на земле, поступков. Богу нужно не повиноваться, а соглашаться с ним и следовать за ним не по необходимости, а от всей души. Тогда и Божья сила всегда будет, как говорят, "в помощь".
Ильин. Да, для всех верующих ничего нет естественнее и бесспорнее, чем введение Благодати в самые недра жизни. Утрата чистоты сердца и молитвенного горения, искажение христианского духа, порочность духовенства, всяческая продажность и интриги, явное и тайное торжество лжи - всё это лишает церковь Света, Силы, Благодати. Церковь призвана религиозно воспитывать людей в свободе, умилять сердца, очищать их. Она должна быть верна великому религиозному закону - свободному сотворчеству Духа Божия и духа человеческого в жизни людей.
Достоевский. И это должно так быть! Нынешняя же Европа старается устранить Христа и хлопочет прежде всего о хлебе и утверждает, что причиною всех бедствий человеческих - борьба за существование. Но "не одним хлебом бывает жив человек". Если не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек. Имея этот идеал в душе, все станут один другому братьями. Но если дать и Красоту, и Хлеб вместе? Возможно ли тогда возлюбить человека, как самого себя?
Толстой. Церковь, как сказал Ильин, была призвана сделать это возможным. Но придумано было маленькое добавление к Евангелиям, именно то, что Христос, уходя на небо, передал исключительное право не только учить людей божественной истине, но и делать людей спасёнными или не спасёнными. А как только было твёрдо установлено понятие церкви, так уже недействительны стали все положения евангельские, препятствовавшие извращению, так как церковь была старше разума и писания, признанного священным. Разум признан был источником заблуждений, а Евангелие толковалось не так, как того требовал здравый смысл, а как того хотели те, кто составляли церковь.
Достоевский. В таком случае, когда "высшие учителя" получают полную возможность разрушить старое общество и построить заново, - то выходит такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что всё здание рухнет под проклятиями человечества, прежде, чем будет завершено. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов.
Толстой. Нужно понимать при этом, что всякая деятельность человеческая вызывается тремя побудительными причинами: чувством, разумом и внушением, тем самым свойством, которое врачи называют гипнозом. Всегда во всех религиозных учениях, когда они начинали извращаться, блюстители религиозных учений внушали то, что им нужно. Во - первых, то, что есть особенного рода люди, которые одни могут быть посредниками между людьми и Богом. Во - вторых, то, что есть известные слова, записанные в книгах, которые выражают неизменную волю Бога и потому святы и непогрешимы.
Сталин. А вот мы в своё время сделали правильный вывод: революционеры всех времён должны ясно понимать, что вера - это своего рода стержень, поддерживающий старые порядки. Именно поэтому при возведении нового нужно всё сломать до основания. Партия, используя голод в стране, лукаво поставила вопрос об изъятии ценностей из церквей на предмет приобретения хлеба для голодающих районов, построив на этом широчайшую антирелигиозную кампанию. И когда попы уцепились за ценности, как за национальные традиции и реликвии, мы наврали всем, что они выступали на деле против голодающих масс и тем самым вызвали озлобление против церкви вообще, против религиозных предрассудков в частности, против попов в особенности. В результате народ, по нашему наущению, без тени сомнения разрушил всю вековую православную религию, предоставив нам неограниченную возможность творить всё что угодно, без оглядки на духовно - нравственную оценку наших действий.
Энгельс. Подождите. Давайте вспомним, как началась церковь. Налоговое бремя, денежная зависимость породили в Риме имущественные различия, обогатили богатых, довели до полной нищеты бедных. Для спасения порабощённых, угнетённых и впавших в нищету нужен был выход. И нужно было найти такой выход, чтобы все они оказались охваченными единым великим революционным движением. И такой выход был найден. Но не в этом мире - продолжение существования души после смерти тела. Общепринятой стала вера в некое воздаяние или кару для умершей души за совершенные на земле поступки. Надеждой на воздаяние в потустороннем мире можно возвести самоотречение от мира в один из основных принципов религии, способной увлечь угнетённые народные массы.
Толстой. Не согласен. Где жизнь, там вера с тех пор, как есть Человечество. Только религия даёт разумному человеку необходимое руководство о том, что ему надо.
Достоевский. Так да не так. Устами своего Великого инквизитора я сказал, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с позволения священника. Тихо умрут люди, тихо угаснут во имя Христа и за гробом обряшут лишь смерть. Но священники сохранят секрет и для их же счастия будут манить их наградой небесною и вечною. Ибо если б и было что на том свете, то уж, конечно, не для таких, как они.
Толстой. Как перестроить религию и направить её на служение Человечеству? Людям кажется, что правительства должны употребить то единственное средство, которое ни в каком случае не может быть вредным для народа. Но правительства никогда и нигде не брали на себя этой обязанности.
Сталин. Для достижения целей своей веры всю внутреннюю политику мы свели к тому, чтобы предоставить людям, продвигающим наши цели, максимум свободы для того, чтобы наши противники не получили даже минимума свободы.
Толстой. Я продолжу. Если не делают этого правительства, то, казалось бы, это должны сделать учёные люди. Но эти люди не делают этого потому, что они считают нецелесообразным подвергать себя неприятностям; во-вторых, потому, что, считая всякую религию пережитым заблуждением, им нечего предложить народу на место того обмана, который бы они разрушили.
Ленин. Толстой трезво рассуждает, срывает все и всяческие маски. Но, с другой стороны, проповедует одну из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: призывает поставить на место попов по казённой должности - попов по нравственному убеждению, т. е. культивирует самую утончённую и потому особенно омерзительную поповщину.
Моисей. Всё это очень прискорбно. Господь как - то сказал: "О, если бы сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дни, дабы хорошо было им и сынам их вовек! Смотрите, поступайте так, как Я вам повелел, не уклоняйтесь ни направо, ни налево. И внушайте Мои заповеди детям вашим и говорите об них, сидя в доме вашем и идя в дорогу, и ложась и вставая. И навяжите их в знак на руку вашу, и да будут они повязкою над глазами вашими. И напишите их на косяках дома вашего и на воротах ваших".
Толстой. К сожалению, Моисей, большинство истинно верующих людей считает, что то подобие религии, которое внушено им, и есть единственная и истинная религия, и другой никакой нет и быть не может. Но как бы ни было развращено общество, они блюдут своей жизнью тот священный огонь религии, без которого не могла бы существовать жизнь человечества. Как ни мало таких людей, как ни низко их общественное положение, как ни слабы они образованием или умом, люди эти так же верно, как огонь зажигает сухую степь, зажгут весь мир, все высохшие от долгой безрелигиозной жизни сердца, жаждущие обновления. И это не может быть иначе, потому что действует не сила этих людей, а сила божья.
Ленин. Но всегда, батенька Толстой, вместо этого возгорается стремление смести до основания и церковь и правительства, уничтожить все старые формы и распорядки, расчистить землю, создать общежитие свободных и равноправных людей. Но, с другой стороны, люди относятся очень бессознательно, по - юродивому, к тому, каково должно быть это общежитие, какой борьбой надо завоевать себе свободу, какие руководители могут быть у него в этой борьбе.
Сталин. Вот именно поэтому, как в случае с "силой божьей", так и в случае создания равноправия, для достижения цели нужно идти впереди масс, ведя их за собой; не отчуждаться, а слиться с ними и завоевать себе доверие, поддержку. Уличная демонстрация интересна тем, что она быстро вовлекает в движение большую массу населения, создаёт ту благоприятную широкую почву, на которой можно смело сеять семена своих идей и свобод. Уличная демонстрация создаёт уличную агитацию, влиянию которой не может не поддаться отсталая и робкая часть общества. В этом любопытстве народа скрывается главная сила: сегодняшний "любопытствующий" завтра как демонстрант соберёт вокруг себя новые группы "любопытствующих".
Достоевский. Уж такова социальная природа людей - "чтобы всем вместе". Но развитие личности должно дойти до того, чтоб человек всей силой своей природы убедился, что высочайшее употребление, которое он может сделать из своей личности, - это как бы уничтожить своё Я во имя достижения братства между всеми людьми. Вся история человечества и каждого отдельно, есть только достижение этой цели. Человек же, её достигая, и оканчивает своё земное существование, как существо только развивающееся, следовательно, не оконченное, а переходное. Но достигать великой цели совершенно бессмысленно, если при её достижении всё угасает и исчезает, и нет будущей, райской жизнь.
Энгельс. В этом ничего нового нет. Человек перестал быть рабом человека и стал рабом вещи; извращение человеческих отношений завершено, проституция носит более безнравственный и более грубый характер, чем право одной ночи. Выше этого христианский миропорядок подняться не может; он должен рухнуть от внутренних причин и уступить место человеческому, разумному строю.
Моисей. И это не поддается логике думающего человека. Ибо от начала рода человеческого Господь наказывает детей за вину отцов и творит милость соблюдающим Его заповеди. А ведь заповеди сии не недоступны и не далеки. Они не на небе, чтобы нужно было взойти на небо, и не за морем. Но весьма близко слово сие; оно в устах и в сердце, чтоб исполнять его. Любите Господа, слушайте глас Его, ибо в этом жизнь и долгота дней.
Гёте. Я много думал над этим и вот мой Завет. Кто жил - в ничто не обратится. Блажен причастный бытию! Издревле правда нам открылась, старинной правды не забудь. Тому воздай хваленья, кто наметил звёздам путь. В душевную вчитайся повесть и поймёшь - взыскательная совесть - светило нравственного дня. В ничто прошедшее не канет, грядущее досрочно манит, и вечностью заполнен миг. И ты, причастный благодатям, высокий дар доверишь братьям, а лучшей доли смертным - нет. Это - постулаты, как предсказал Энгельс, человеческого, разумного строя, основанного на заповедях религии.
Гегель. Да, религия есть знание высшей истины, в религии человек свободен перед богом; поскольку он приводит свою волю в соответствие с божественной волей, он не противостоит высшей воле, но обретает в ней самого себя. Народ, имеющий плохое понятие о боге, имеет и плохое государство, плохое правительство, плохие законы. И чем дальше от бога, тем ближе к пословице: "Каждый народ достоин своего правителя".
Пушкин. А для того, чтобы оказаться всего плохого выше, в душе и сердце каждого всегда должны звучать эти божественные слова. Отец людей. Отец небесный. Да имя вечное твое святится нашими устами. Да приидет царствие твое. Твоя да будет воля с нами, как в небесах, так на земли. Насущный хлеб нам ниспошли твоею щедрою рукою. И как прощаем мы людей, так нас, ничтожных пред тобою, прости, отец, твоих детей. Не ввергни нас во искушение. И от лукавого прельщенья избави нас.
Горький. Ай да Пушкин! Краткословный наш! Я думаю, что рождение Христа - один из двух величайших символов, созданных стремлением человека к справедливости и красоте. Христос - бессмертная идея милосердия и человечности, и Прометей - враг богов, первый бунтовщик против Судьбы, - человечество не создало ничего величественнее этих двух воплощений желаний своих. Настанет день, когда в душах людей символ гордости и милосердия, кротости и безумной отваги в достижении цели - оба символа скипятся в одно великое чувство и все люди сознают свою значительность, красоту своих стремлений и единокровную связь всех со всеми.
Энгельс. Ты наивен, Горький, хоть и гений. Всё в мире повторяется. И до тебя человечество было по уши в грехах, но мечтало о высоком. Рим назывался великой блудницей, с которой творили блуд цари земные, пьянея от вина её блуда, а их купцы земные разбогатели от её великого распутства. Было много сравнений с великой блудницей, но эти сравнения не воспринимались как подтверждение для толкования других мест и выводов из Нового завета, на которые ты косвенно намекаешь. Напротив, эти места ясно указывают на явление, общее всем эпохам глубоких потрясений, а именно на то, что наряду со всеми другими преградами расшатываются и традиционные запреты, например, проявляется тенденция включить в понятие христианской свободы и более или менее неограниченные половые связи.
Моисей. Вы оба говорите не о том. Господь сказал: взойди ко Мне, я дам тебе скрижали каменные и закон, и заповеди, которые Я написал для научения народа. Я воздвигну им Пророка из среды братьев их и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им всё, что Я повелю Ему. Так вот, все цари и народы должны слушать голос Господа и пророков. Разве не видят нынешние - все предсказания пророков об окончании времён сбываются. Достаточно всем и каждому показать, что всё в мире происходит в полном соответствии с предсказанным, чтобы человечество задумалось о бессмысленности своих действий, совершаемых по своему слепому разумению. А пока души человеков попадают в погибельные сети дракона, расставленные блудницей.
Христос. Да, не слышат человеки слов Господа: "Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних времён то, что ещё не сделано, говорю: Мой совет состоится, и всё, что Мне угодно, Я сделаю. Слово Моё, которое исходит из уст Моих, - оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его. И будет в последние дни, гора дома Моего будет поставлена во главу гор и потекут к ней все народы".
Богослов. Воистину. Ангел сказал мне: "Смотри, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на многих народах и царствующую над земными царями". Но он говорил совсем не о рабовладельческом Риме, как посчитал Энгельс, или о каком - то там Наполеоне; он показал мне то, что будет вершить Создатель через две тысячи лет, когда придёт время апокалипсиса войны и зла и наступит тысячелетие мира и добра. "Она оседлала семь гор и цари земные блудодействуют с нею. Царям земным она высокомерно говорит: сижу царицею, я не вдова и не увижу горести. Цари семи гор передали ей силу и власть свою, они имеют одни мысли. Они ведут брань с Агнцем, и Агнец победит их".
Исаия. Вновь я слышу глас вопиющего в пустыне? Яснее ясного же говорит Богослов правителям и народам о том, что с ними происходит. А ведь кроме Богослова ещё с десяток пророков предсказали живущим сегодня одни и те же события, которые будут происходить именно в их дни - как и повелел сказать Создатель. Всем включить мозги бы не мешало.
Богослов. И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя. И видел я, что блудница упилась кровью святых и свидетелей земли Иисуса. И видел я, что зверь как - бы смертельно ранен, но рану исцелила блудница. И отверз он уста свои для хулы на Бога. И удивилась вся земля, следя за зверем, не смея перечить блуднице, которая дала ему власть. Он обольщает живущих на четырёх углах земли, чтобы они возвеличили его образ и чтобы собрать их на брань. И дано ему вести войну со святыми и победить их. И вышли они на широту земли как песок морской и окружили стан святых. И сказали они: убиваем будет всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. Но восстал Михаил - Царь царей. И скоро ниспадёт огонь с неба от Бога и пожрёт зверя.
Магомет. Истинно, нет преимущества у араба перед неарабом, и нет преимущества у неараба - перед арабом. И нет преимущества у белого человека перед чернокожим, и у чернокожего перед белым, разве что лишь в богобоязненности. Воистину, один Господь и у всех один отец. Все люди - потомки Адама, а потому не должны они убивать друг друга и грабить.
Христос. Ибо так говорит Господь: "И пойдут многие народы, и скажут: придите, и взойдём на гору Создавшего небо и землю, и будем ходить по стезям Его. И буду Я судить народы, и обличу многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будет более учиться воевать".
Богослов. И услышал я иной голос с неба, говоривший: выйди от неё народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах её. Ибо грехи её дошли до неба и Бог вспомянул неправды её. Придёт время и цари, передавшие блуднице свою власть, возненавидят её.
Исаия. Вижу, в конце времён великим блудом, как саранчой, облепил дракон всю землю. Человеки, словно бездушный скот, втоптали в помёт главную заповедь Господа: "Научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетённого; защищайте сироту; вступайтесь за вдову, тогда придите и рассудим". Все народы должны покаяться, а их правители и священники делать всё, чтобы вернуться к соблюдению завещанного. Истинно, сегодня это нужно не религии - сегодня этого требует само спасение рода человеческого.
Богослов. Огорчу я тебя, Исаия. Я был в духе в день воскресный и услышал позади себя громкий голос, как бы трубный: "Знаю твои дела и скорбь, и злословие от тех, которые говорят о себе, что они Апостолы, но они не таковы, они лжецы".
Ильин. Ох, Богослов. Всё верно. Цельность веры и религии должны распускаться как цветок в душе человека, она должна быть свободно выношена человеком под влиянием свободно воспринятой благодати. Она подобно пению сердца невынудима. Церковь призвана молиться, совершать таинства, очищать души, беречь откровение и возжигать сердца. Странно, даже страшно доказывать это через 2000 лет после Рождества Христова; странно потому, что люди, по - видимому, прошли мимо Христианства, страшно потому, что мы не видим, чем и как восстановить и утвердить непринятое откровение.
Богослов. Да, два свидетеля, суть два светильника, стоящие перед Богом, пророчествовали тысячу лет. И ныне они по воле Господа заканчивают свидетельство свое, а дьявол выпущен из бездны, чтобы сразиться с ними и победить их. Вот, Господь сказал: они носят имя, будто живы, но мертвы, ибо я не нахожу, чтобы их дела были совершенны предо Мною. И уже происходит на небе война, но низвержен будет дьявол. Грядёт спасение и сила и царство Создавшего небо и землю. Веселитесь, люди, но знайте, что дьявол в сильной ярости, зная, что не много ему остаётся времени.
Пушкин. Да, вся история человечества развивается по спирали, с каждым очередным витком усложняясь, пока не достигнет предсказанного окончания времён. Бес, злобою горя, наморщив лоб, скосясь, кусая губы, Архангела ударил прямо в зубы. Раздался крик, шатнулся Гавриил и левое колено преклонил; но вдруг восстал, исполнен новым жаром, и сатану нечаянным ударом хватил в висок. Бес ахнул, побледнел - ни Гавриил, ни бес не одолел.
Богослов. На это Господь сказал: покайтесь. И вот, Господь вошёл в них духом жизни и два свидетеля, суть два светильника стали на свои ноги. Их разум просветлел и они сказали: человеческая цивилизация вступила в период эпохальных перемен. Христианская совесть и пастырская ответственность не позволяют оставаться безучастными к вызовам, требующим ответа. Призываем всех христиан и всех верующих в Бога к молитве Творцу и Промыслителю мира, дабы Он сохранил Своё творение от разрушения. Никакое преступление не может быть совершено во имя Бога, "потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира". К сожалению, слова сии так словами и остались, ибо вера без дел мертва.
Ленин. Ха - ха - ха! Вот так вот, Толстой, место попов по казённой должности попы по нравственному убеждению так и не заняли, видно, зря тебя анафеме предали? Попы твои так и не поняли, что "газета - не только агитатор, но и организатор", как фактически утвердили и доказали "буревестники" революции. Да и люди не перестали быть бессознательными, выбирая себе руководителей, отупели в потребительском угаре, нравственностью своей стали похожи на ожиревших неуклюжих моржей. Ну а ты, Достоевский, не напрасно ли опасался, что без идеала Красоты затоскует человек? Мы пообещали и Красоту, и Хлеб вместе и захватили власть, хоть ты сердцем народу кричал до разрыва аорты, что грядет наша вседозволенность. Разве мы не дали человечеству веру в Хлеб и Красоту, какой мы её себе представляли?
Сталин. Я думаю, теперь Гегель согласится со мной: для победы веры недостаточно поучения, чуда, авторитета - нужна ещё и воля. Нам не составляло труда вывести людей, тёмных и забитых, на уличную демонстрацию. А теперь, в нано - век, народу уши вообще открутили, набили опилками их головы, на лоб шлёпнули тавро: "дурилка картонная". Поэтому теперь не нужна даже искра, чтобы возгорелось пламя любых перемен - достаточно воли нескольких человек.
Магомет. Наслышаны: дело Ленина и Сталина - живее всех живых! Да вот только во благо ли? Мы же, проповедники заповедей Создавшего небо и землю, так говорим: тот, кто верит в Аллаха и в Судный день, пусть не вредит соседу; тот, кто верит в Аллаха и в Судный день, пусть говорит благое или молчит. Действительно, лучше бы эти два светильника промолчали, чем встречаться и говорить красивые слова на ветер.
Богослов. Истинно! Ведь битва на стеклянном море, смешанном с огнем, за души человеков в самом разгаре. "Дурилки картонные" всё больше оболваниваются, пособники дракона собирают уличную демонстрацию на кибермедийном берегу.
Христос. Я послал тебя, Богослов, засвидетельствовать человекам: Создатель неба и земли пошлёт к вам Утешителя, Который есть Дух истины. Он наставит вас на всякую истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмёт. Это и будет Моё второе Пришествие. И победившие зверя и образ его станут на стеклянном море медиапространства, смешанного с огнём, и запоют песнь Моисея на слова вечного Евангелия.
Богослов. Да, Господь скоро пошлёт Утешителя возглавить сто сорок четыре тысячи гуслистов, на чьих челах написано имя Господа. Они должны очистить море от пособников дракона и возвестить человекам: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои. Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? Все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои.
Матфей. Всем ныне живущим на земле надлежит вздрогнуть от слов Иоанна Крестителя: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное, уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь".
Магомет. Да, мы с вами понимаем: только святая вера в Создавшего небо и землю спасёт мир. Повторяю: тот, кто верит в Аллаха и в Судный день, пусть не вредит соседу. Взывайте к Всевышнему, люди! Вернитесь к исполнению Его заповедей! Возлюбите ближнего своего как самого себя!
Христос. Создатель неба и земли сказал: "И кто поймёт это - сердце того не будет приведено в сокрушение, и если глаза их не блудили вслед идолов - они к самим себе не почувствуют отвращение за то зло, какое они делали во всех мерзостях своих. Ибо Я изрёк слово и исполню его в ваши дни".
Богослов. И сказал Ангел: я дам тебе белый камень и на камне написано новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает. И тотчас я увидел море стеклянное, смешанное с огнём, на его берегу стоял престол и на нём Сидящий. И сказал Сидящий: "Се, творю всё новое. Убойтесь Бога и воздайте Ему славу". И увидел я новый город, светило его престола подобно камню кристалловидному, от него исходит чистая река воды жизни, светлая как кристалл. У престола Бога будут служить рабы Его, в устах которых нет лукавства. Храма же я не видел в нём; ибо Господь Бог Вседержитель - храм его. Спасённые народы и цари земные принесут в него славу и честь свою. И услышал я голос с неба как - бы многочисленного народа, они, держа гусли Божии, поют новую песнь Моисея пред престолом. И громкий голос сказал: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; Сам Бог с ними будет Богом их.
Горький. Для меня высшим человеческим достижением будет такое мироустройство, при котором можно будет сказать: всё, творимое на земле, творится единственным Хозяином и Работником её - Человеком. Но для этого люди должны услышать призыв Христа: да будет всё едино; как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и человеки да будут в Нас едино. И тогда настанет день, когда все люди сознают свою значительность, красоту своих стремлений и единокровную связь всех со всеми.
Пушкин. Народ безмолвствует. Дремлет Господь.
Мефистофель. Не дремлет Он, Он спит. Не знаешь, разве - Его не интересует ничего: за людей всё Он решил давно. А моё дело лишь понять: так люди действуют в конце времён, или не так. И если нет - я должен ещё больше на них наслать все беды и лишенья, чтоб осознать они могли свои пред Богом прегрешенья.
Богослов. Утешитель возьмёт в руки вечное Евангелие, возвысится над морем стеклянных кристаллических экранов и откроет людям новый, сходящий от Бога город, имя ему - слово Божье. И содеется новое небо и новая земля - скиния Создателя и человека, и Он будет жить в них; они будут Его народом. Добрые дела будут благословляться ниспосланными Создателем неба и земли словами: "Во имя Вседержителя, Его Пророков и Человеков!".
Богослов, крестясь, идёт на середину сцены.
Богослов. Благодать Господа Бога Вседержителя со всеми вами!