 |
Дмитрий Куваев это моё: Дорогой Дима, я давно Вас так называю, потому что Вы чем -то несоизмеримо близки мне, и Ваши литературные изложения, я так называю их, потому что анализ- звучит сухо, а изложение -наполнено, пронизано литературным изыском и богатством мироощущения, так вот, мои слова благодарности Вам за труд, с которым Вы читаете мои опусы. Иногда мне кажется, что они никому не нужны, и то, что я пишу, когда накатывает вдохновение, пустая трата времени. Но когда приходят такие рецензии, то вновь хочется что-то выплеснуть в этот мир. Мне очень хорошо оттого, что пишет такие глубокие вещи, человек талантливый, к которому я прихожу с радостью. Я иногда пишу рецензии, но не рискую делать это у Вас, поскольку Ваши оценки стихов многоуровневые, прочувствованные, я же боюсь чего-то не постичь, или неправильно понять, а это для меня непростительно. Спасибо Вам от души, за такой глубокий прочувствованный текст. Знаете, читатель стихов- это, пожалуй, почище, чем пишущий, потому что понять и осмыслить, может лишь хороший поэт, думающий неординарно и извлекающий зерна из плевел. С чувством симпатии и уважения, Марина. |
![[]](/img/r/rusowa_marina/awu13-5/78.jpg) |
воочию играй моя дурацкая свирель в пенатах Божьих сира и нелепа когда лазурных высей акварель зальёт по горло крашеное небо осыплется створоженный снежок на землю глинозёмную и злую и веток незатейливый стежок пропорет толщу неба вековую тогда заговорит стихами мир как будто на любовь заговорённый и небеса затёртые до дыр откинутся на дышащие кроны под этою небесною пятой лес кажется невызревшим и пресным но птицы прилетевшие зимой согреются под куполом небесным и мы с тобой расправивши крыла взлетим под распростёртые завесы где наши сны сожжённые дотла воочию не значат ни бельмеса Прочитав 'воочию', я задумался, чего вообще мы ожидаем от поэзии. Чтобы стихи отвечали запросу времени и звучали как газетная публицистика? Чтобы их было удобнее читать, находя знакомые слова и не вдаваясь в суть скользить по поверхности? Поэзия - не гладкая дорога к удобным истинам. Мне кажется, многие ждут от стихов комфорта: ритма, похожего на привычный шум новостной ленты, образов, не требующих погружения в чужие глубины. Но разве не в этом её предательство? Нет, я не призываю клеймить обывателей, не отрывающихся от летаргического сна развлекательной тележвачки, клеймом 'не читатель'. Но настоящая, высокая поэзия не развлекает - она вскрывает. Звучит пафосно? Пускай. Не убаюкивает, а заставляет смотреть в зеркало собственного 'я', где отражаются морщины печального знания, умножаемого на скорбь приобретённого опыта, о которых молчат соцсети и телешоу. Может, её проблема как раз в этом? В том, что она заставляет нас нырнуть глубоко внутрь, растворяя кислород собственной индивидуальности, а люди хотят обратного. Читатель бежит от сумрачных истин, как от тишины в переполненном метро. Ему нужен фон, а не эхо собственных мыслей. Поэзия же - всегда диалог с чужой субъективностью. Она говорит на диалекте души автора, а не на языке мемов и газетных передовиц. Как можно требовать от неё инструкции по варке боща или маршрута от метро Яхромская до ВДНХ? Это всё равно, что искать в симфонии GPS-навигацию звёздного неба. Мне кажется, проблема глубже: поэзия требует соучастия, а не потребления. Она не даёт ответов - она задаёт вопросы, которые общество давно спрятало под ковёр клишированных фраз. И в этом её святотатственная красота, она напоминает, что человек - не алгоритм, гонящийся за лайками, а существо, способное чувствовать одиночество Вселенной в созвучиях слов и боль эпохи в метафорических сравнениях. Разве это не ценнее? Теперь же попробую провести разбор стихотворения по уже однажды обкатанной мною схеме: Стихотворение, наверное, можно отнести к философской лирике с элементами пейзажной зарисовки и символизма. К жанровым особенностям первого верхнего уровня можно отнести: Медитативность - созерцание природы переплетается с рефлексией о вечном. Символистская образность - ('небеса затёртые до дыр', 'створоженный снежок') подчёркивает многозначность текста. Элегические ноты в финале ('сны сожжённые дотла') указывают на жанровую близость к элегии, где доминирует мотив утраты. Основные темы и противоречия, обозначенные на втором проблемном уровне: Природа и человек - природа изображена как живая, дышащая субстанция ('дыхащие кроны'), но враждебная ('земля глинозёмная и злая'). Искусство и тщетность - свирель как символ творчества звучит 'дурацкой', а сны, воплощающие мечты, сожжены и обесценены. Временное и вечное - хрупкость человеческого существования ('птицы зимой') противопоставлена цикличности мироздания ('небо вековое'). На третьем психологическом уровне рассмотрим эмоциональный диапазон восприятия лирического героя: Начало - чувство потерянности ('сира и нелепа'), отчаяние ('дурацкая свирель'). Развитие - переход к надежде через образы полёта ('расправивши крыла', 'взлетим'), где природа оживает ('заговорит стихами мир'). Финал - возвращение к экзистенциальной тоске. Сожжённые сны ('не значат ни бельмеса') обнажают внутренний конфликт между стремлением к возвышенному и осознанием его иллюзорности. И конечно мотив одиночества сквозит в образах 'зимних птиц' и 'невызревшего леса', что усиливает трагизм мироощущения. Четвёртый философский уровень задаёт ключевые вопросы: Смысл творчества: свирель - инструмент души, но её звучание обесценено ('дурацкая'). Искусство сиро и нелепо спасает ли? Бытие и небытие: 'небесная пята' давит на лес, подчёркивая бремя существования. При этом 'распростёртые завесы' символизируют переход в иную реальность, где земное притяжение теряет значение. Божественное и земное: 'пенаты Божьи' контрастируют с 'глинозёмной' землёй, акцентируя разрыв между духовным и материальным. Человек - малая часть мироздания, его мечты эфемерны, но природа и творчество даруют иллюзию бессмертия. Пятый самый неоднозначный и часто скрытый уровень. Уровень мировосприятия автора. Черты личности Марины Русовой, отражённые в тексте (но это не точно): Скептицизм и романтизм: вера в силу искусства ('заговорит стихами мир') соседствует с иронией к его ограниченности ('дурацкая свирель'). Экологическое сознание: природа для автора - живой организм, страдающий от человеческого вмешательства ('крашеное небо', 'земля злая'). Рефлексия: мотивы одиночества, поиска смысла и принятия несовершенства мира ('птицы согреются под куполом' - даже в холоде есть надежда). Мировоззрение: диалектическое восприятие жизни, где боль и красота, тлен и вечность существуют в неразрывном единстве. Автор видит спасение в гармонии с природой и творчестве, даже если их плоды хрупки. Стихотворение 'воочию' Марины Русовой, как впрочем, многие её стихи - многослойный текст, где пейзаж становится универсальным инструментом исследования человеческой души. Через контрасты (лед и полёт, земля и небо) задаются вечные вопросы, оставляя читателя на грани отчаяния и надежды. Финал подчёркивает, даже если сны сожжены, сам акт творчества ('играй, свирель') - акт сопротивления абсурду. Дмитрий Куваев 21.02.2025 12:47 |
![[]](/img/r/rusowa_marina/awu13-5/unnamed.jpg) |
течёт река оставив в прошлом жизней череду в быту харон седой и некрасивый приставив ствол как дудочку ко рту свистит на нём забавные мотивы своё предназначенье позабыв оставив стикс и постигая сушу он на прощанье траурный мотив сыграет оценив в прицеле душу он -перевозчик был а не стрелок но нынче вот такая антитеза как крысолов отмеривая срок высвистывает в дудочку обреза очередной заказ и протокол транзитом отправляет на небеси затем протрёт заслуженный обол прикинет душу и навскидку взвесит а денежка то - сущие гроши на пару вин как скажет виночерпий течёт река но нынче ни души пустой аид земля -она всё стерпит От меня, не стоит ждать - критических мыслей, поэтических откровений, литературоведческих измышлений. Я только пытаюсь изложить свои не очень умные, но искренние восторги по поводу понравившихся мне стихов, проходя мимо которых не могу молчать. Не могу молчать, как сказал классик, но совсем по другому поводу.) Хочу, пусть и несколько косноязычно, высказаться. Передо мной венок сонетов? Цикл стихов? Не знаю, как правильно назвать. Может быть это такой поэтический триптих? Здесь кмк, стоит намеренно применить термин в привычном значении используемый для другого вида искусства - скульптуры и живописи. Говоря о триптихе, мы можем подразумевать как изменения одного героя, так и метаморфозы, происходящие с несколькими разными персонажами, объединёнными одной линией. Но в любом своём проявлении понятие это имеет сюжет развития, историю. Триединство и проявляется в том, что существует не разные фрагменты, а их объединяющая линия. Здесь это линия воды. Линия реки. Течения. сидит центурион со снятой кожей Так, в первом приближении это жизнь человека вернувшегося с войны. Неважно с какой. Может быть это Иллирийская или Пуническая война Рима? Может быть вторая чеченская или СВО? Не важно. После войны человеку предстоит провести остаток жизни без кожи. И хорошо если только в метафизическом смысле. Хотя, если подумать, что тут хорошего? С тех пор слух легионера подводит, и мелодия его жизни звучит как плохо сотворённая фанера фальшивой какофонией в ночи. И кажется или нет, что так дует ветер, он мешает свисту, натужно воет, падает плашмя на залитую кровью кларнетиста больную плоть. И течёт с небес тяжёлая вода, прямо на обнажённое тело и выползает зверь из подреберья голодный и поджарый, как всегда. И этот зверь - страх перед будущим и боль настоящего пропитанные сладковатым привкусом дейтериевой воды из протекающей мимо нас реки времени. Вот такая река слов, настоящая поэзия побуждает нас через ассоциации, вымышленные образы и миры к осмыслению окружающей нас реальности, для её метафизического постижения, психологического аудита. Она позволяет примирить то, что мы думаем о мире, с тем, чем он на самом деле является - необъяснимой тайной. Хорошие стихи, такие как вот эти, останавливают наш вечный бег по кругу, выхватывают нас из суеты повседневности, берут за руку и выводят из лабиринта нашего подсознания в надежде отыскать ответ на вечные вопросы без ответов: Кто мы? Что мы тут делаем? Зачем живем? Куда уходим после? Но чей свист мы слышим вместе с замершим словно на боевом посту центурионом? Это насвистывает один из тех немногих, о ком принято говорить на 'Вы' и полушепотом (не благоговейным - кто вообще благоговеет в наш насмешливый век? - но уж точно почтительным). Харон седой и некрасивый, конечно, он едва ли окажется в рядах, порицаемых за бездарную мелодию когда приставив ствол как дудочку ко рту высвистит на нём забавные мотивы, своё предназначенье позабыв оставив Стикс и постигая сушу, он на прощанье траурный мотив сыграет оценив в прицеле душу. Что, в сущности, абсолютно справедливо: он - перевозчик был а не стрелок там, где другие увечили, ломали, кромсали бездарно, он делал то же самое даровито, с неторопливым могучим размахом и абсолютной уверенностью в том, что цель оправдает средства. Не смотря ни на какие обстоятельства, войны, мор и катаклизмы, а скорее наоборот благодаря им, он делает своё дело - высвистывает в дудочку обреза очередной заказ и протокол транзитом отправляет в небесную канцелярию для отчёта. Затем протрёт заслуженный обол. Прикинет душу и навскидку взвесит. И не его вина, что денежка то - сущие гроши. Других душ, подороже у нас для вас нету. На пару вин как скажет виночерпий. Течёт река, но нынче ни души. Пустой Аид. Земля - она всё стерпит? О чём задумался, окоченев центурион, слушая этот свист? Может быть о том во сколько медных грошей будет оценена его душа когда она пересечёт Стикс? А что же третья часть триптиха. Есть над чем подумать. Драконы ли над миром летят? Или это летят наши мысли, чаяния и надежды о лучшем мире где запорошенный край и безбрежные дали, где солнце теряется в облачной неразберихе и снегом холстина лежит хоть крестом вышивай. Или это мы люди зависаем, читая эти строки в надежде, что род наш не вымрет (плевать нам на драконов), что свет засияет окрест. И не успевшая кануть в бесчасье река будет проистекать вечно. Несколько сумбурно, извините. Очень понравилось))). Дмитрий Куваев |
|